Я в третий раз ребенок?!

Глава 1 Реинкарнация? Со всеми вытекающими, ага

Евгений Нетт.

«Эй, Всевышний!»

Книга первая: Я в третий раз ребёнок⁈

Скачивание открыто на странице книги!

Серия закончена — пятитомник!

Не забывайте добавлять заинтересовавшую вас книгу в библиотеку!

Часть I.

— Эй, Всевышний! А не пора ли мне в отпуск⁈

Нельзя сказать, что первая сказанная мною после второй смерти фраза сильно удивила Бога, на которого я честно отпахал несколько десятков лет, но определённый интерес со скепсисом пополам в его взгляде всё же присутствовал. То ли потому, что он не считал меня достаточно потрудившимся во благо его, то ли он всё ещё был под впечатлением от моей кончины, весьма, так скажем…

Необычной, да.

Боги ведь следят за своими жрецами, верно? Вот и он наверняка следил. А как не следить за подопечным, который и в первый раз грохнулся не менее абсурдно? Я, конечно же, этим не горжусь, но смерть и продолжение жизни после оной хорошо так встряхивают восприятие. Позволяют иначе взглянуть на вещи, над которыми в приличном обществе смеяться не принято. На смерть, например. Собственную.

И, надо же, трагикомичную оба раза!

Впервые элемент трагедии проявился в том, что я умер молодым, только закончившим институт и полным желания менять мир под себя. А комизм тут — это орудие убийства, чёртов грузовик, который, — я готов поклясться! — наезжая на меня, яростно лупал фарами-глазищами и кричал японское «Исека-а-а-ай»!

Или это уже умирающий мозг достроил картинку и успел запечатлеть в памяти души — чёрт его, на самом деле, знает.

Казалось бы — умер и умер, лежи себе спокойно и не отсвечивай, работай над улучшением флоры на конкретном огороженном заборчиком участке. Вот только вышло так, что конец смертного тела — это не конец жизни, и я, за свои немногочисленные годы набравший аж три плюсовых балла и всего один отрицательный, — таки есть в существовании безвольной амёбы свои плюсы, — заслужил право попасть в рабство к приглядывающему за нашим мирком божеству.

Ну, как рабство: рождение в новом мире и служба на благо Всевышнего, выражающаяся в выполнении его заданий. Ни толковыми друзьями, ни семьей я там так и не обзавелся, так как работодатель порою посылал меня в такие дали с такими поручениями, что ввязывать в это кого-то дорогого мне было бы просто глупо. Как и делать недорогого дорогим, что суть одно и то же.

Но всему приходит конец, и я, боевой маг второй категории, — для первой в голове должен быть мозг, а не сено, как было у меня со слов многочисленных случайных учителей, — преставился от старости.

Тут следовало бы сделать отступление о том, что оступиться и навернуться со скалы, моментально приложившись темечком об выступающий камень такая себе смерть от старости, но готов поспорить на что угодно: там, где седой старик оступится, молодой лось проскачет и не заметит опасности. Ну а то, что боевой маг в «старости» даст фору любому молодому лосю… давайте не будем о грустном, а?

Ведь это уже прошлое, а с будущим только предстоит определиться.

— На самом деле заслужил. — Всевышний, представший в образе худосочного готичного юноши с такой, знаете, противненькой улыбкой, взмахом руки создал для меня диванчик, на котором я тут же и оказался отнюдь не по своей воле. — Вот расскажу коллегам, что мой старший жрец от усталости свернул шею, упав с пятиметрового валуна…

— Какой валун, Всевышний? То была гора высотой с… да с ту самую гору! И шагал я три дня и три ночи без сна и без пищи, на одной лишь воле…

— И чудесных таблетках, ага. — Я нахмурился. Вообще, некоторые СОВЕРШЕННО ЗАКОННЫЕ препараты в горах действительно вещь не лишняя, ибо высота, давление, суровые погодные условия и всё такое пагубно сказываются на любых организмах. Даже у магов. — Мне-то можешь не заливать, я сам всё прекрасно видел. И твоими глазами, и со стороны. Валун там был, а не скала!

— Нет, ну теперь я оскорблён в лучших чувствах! Так что там с отпуском? — Шутки шутками, а отдохнуть без необходимости денно и нощно решать проблемы пантеона мне хотелось очень сильно.

Сильно настолько, что я был готов подписаться и на роль похуже — но только после отпуска!

— С каким отпуском? Да ладно, ладно, шучу я. Сам ведь подбил на такой стиль общения… И эти ваши мемы показал. Занятная у вас планета, право слово. Хоть и маленькая для такого числа живущих. — Восседающий на компьютерном кресле всевышний оттолкнулся ногами от стола и откатился в сторону, наконец-то развернувшись ко мне лицом не в пол-оборота. Пыхнув забористым косяком, составленным из, конечно же, сугубо лечебных травок, работодатель начал перечислять. — По отпуску есть варианты, и вариантов этих много. Сам-то куда хочешь?

— Туда, где у богов нет серьезного влияния. Живой, не загаженный мир. Средневековье там… Авантюристы, гильдии, монстры. Что б нескучно было! — Это действительно был бы курорт, была бы возможность стать сильнее…

Всевышний задумался на минутку, мысленно сортируя известные ему измерения. С каждой секундой лицо его мрачнело всё сильнее, пока он, наконец, не озвучил весь список…

— Есть подходящий тебе мир, но особо мощных способностей дать не смогу — другие боги денно и нощно бдят, чтобы сущности нашего уровня не вмешивались в происходящее. Разве что кусок системы пропихнуть получится, но и тут — варианты…

— Не надо систему… — Или всё-таки надо? — На крайний случай пусть она будет не настолько мудрёной, как в прошлый раз, а? И было бы неплохо, что б она распространялась только на меня.

Иначе всё пойдёт по накатанной, и в стремлении «прокачать» себя за мной начнут охоту все сильные авантюристы мира сего. Система мира «Геймера», которую не так давно начали пользовать чуть ли не все боги — вещь интересная, но я всё равно где-то проколюсь, а проблем потом не оберёшься. Мне же этих самых проблем хватило и в уже закончившейся жизни. Один раз я уже накосячил, и потом лет десять шарахался от каждого встречного. Проходить через это снова желания не было, ибо мало кто любил магов на побегушках у богов или вообще демонов.

— Огрызок системы? Есть у меня одна идейка… не то, чтобы экспериментальная, но и не обкатанная особо. — Как обычно, «материальный» мир за спиной всевышнего пошёл галюнами, так как он, загоревшись иной идеей, практически упустил из рук контроль над этим ненужным декором. — Тебе подойдёт идеально, так как твоей рунной магии в том мире нет.

— Как нет?

— Просто нет. Руны — только в артефактах, а с артефактами у тебя сам знаешь как.

«Знаешь» — мягко сказано, так как создание даже самых простых игрушек у меня выходило из рук вон плохо. И это при том, что рунная магия считается одной из лучших на поприще наложения мистических сил на материальную основу. Почему так мне неведомо, так как я, всё же, ни разу не учёный и не артефактор. Этим ребятам нужны лаборатории, относительная безопасность и много времени на одном месте, а у меня не было ни первого, ни второго, ни третьего. Я, по большей части, боевик-исполнитель, которому хорошо, когда цель проста и понятна, а когда цели нет — ещё лучше, можно отдохнуть, занимаясь чем угодно. — Столь нелюбимых тобой параметров с репутациями не будет и, в целом, мир под систему не прогибается от слова совсем. Такая система будет черпать энергию для изменений в твоей же душе, а от божественного в ней будет лишь изначально вложенная крупица. Устраивает?

Мир, в котором система будет только у меня, и её наличие не будет фактически перекраивать реальность, с которой я взаимодействую? Дайте два!

— Полностью!

— Ну, тогда — адьос, проживи полноценную жизнь…

Меня засосало в бесконечное ничего, и последующих слов я уже не слышал.

— … и начни с пелёнок! А я посмотрю за тем, как ты обойдешься без няньки, мой самый незадачливый и забавный жрец. Старший, ха-ха-ха!..

Всевышний рассмеялся, сотрясая своим смехом всё подконтрольное ему измерение, но я этого уже не слышал.

Часть II.

Хотел бы я сказать, что всё прошло ровно, но при одной лишь мысли о моих первых трёх годах в новом мире хотелось рыдать навзрыд — до того сильно по мне ударила подстава, устроенная Всевышним, чтоб ему икалось. Сейчас ещё ладно, хотя бы ходить на своих двоих могу, читать кое-как выучился, да и от груди меня отлучили.

Но в первый… нет — в первые два года это был самый настоящий ужас.

Не приведи Всевышний вам когда-то оказаться в теле младенца, полностью осознавая всё происходящее, но не имея возможности что-то изменить. Толку от того, что я отчаянно дёргал крошечными конечностями, на мой взгляд не было совершенно, так как ползать я всё равно научился через год с небольшим. Ходить — в два с половиной, и это, насколько мне известно, довольно-таки поздно…

Но самый неприятный момент — родители. Или, всё же, моё к ним отношение? Столетний жрец в отпуске, оказавшийся в теле младенца, ну вот совсем никак полюбить своих новых родных не может, как бы гормоны ни старались. К такому выводу я пришёл, окончательно определившись с тем, что помимо признательности и уважения, — выращивание детей — это капец как напряжно! — ни к Волану, ни к Клариссе я ничего не испытываю.

Волан, отец этого тела, был самым обыкновенным алхимиком неопределённого возраста. Ну а мать, Кларисса, авантюристка тридцати лет, со специализацией которой непонятно ровным счётом ничего: скрытная она в этом плане. Доподлинно известно о наличии у обоих магического дара, стремления к спокойной жизни и абсолютного непринятия сколь-нибудь значительных опасностей.

Иными словами, и Волан, и Кларисса не хотели, чтобы я становился авантюристом, воином, боевым магом или кем-то подобным, что ничуть не скрывали, буквально с пелёнок проводя соответствующую идеологическую обработку.

Опасно, понимаешь!

А мне что делать, если за прошлую жизнь я настолько свыкся с необходимостью регулярно биться насмерть или, хотя бы, просто биться, что нынешнее спокойствие и прозябание отдаются болезненным зудом в пятой точке?

Не то, чтобы я был маньяком до битв, как небезызвестный шинигами с колокольчиками на башке, но подраться любил. Во второй молодости за мной даже пара примечательных прозвищ ходила, покуда я был достаточно туп для того, чтобы с ноги врываться в самый эпицентр любой примечательной битвы.

Теперь же взгляните на меня: маленький, пухлый и практически бессильный! Дарованный Всевышним огрызок системы был именно огрызком, суть которого заключалась в возможности выбрать для себя ровно пять навыков, которые таковыми и вовсе не являлись.

Например, [Магия], выбранная мною в возрасте полутора лет, не открыла во мне новых способностей и не одарила огромным мана-резервом. Вместо этого я просто знал, что и как мне нужно делать, чтобы подготовить духовное и астральное тела к эффективному использованию этой энергии. В дальнейшем мне обещались знания по базовой магии, освоив которую в совершенстве я открыл бы продвинутый её класс, но сверхсильным божественный дар действительно не был.

Если и другие попаданцы вроде меня ограничены подобными силами, то всё, наверное, не так уж и плохо. Условия плюс-минус одинаковые, если не учитывать целую прорву нюансов вроде расы, опыта, положения в обществе, случайностей…

Да кого я обманываю — равными условиями тут и не пахнет.

Всё как в обычной жизни…

Но — не суть. Прямо сейчас я посреди ночи сижу в домашней библиотеке, и в свете простенького артефакта-сферы, который пожрал половину моего невеликого резерва за раз, листаю толстенную книгу по географии и политике. Половина слов в ней мне была понятна постольку-поскольку даже несмотря на мой второй навык, [Языки и культуры], взятый по опыту прошлой жизни.

Скольких проблем я бы избежал, будь у меня тогда что-то такое… но в прошлом у меня сего навыка не было, и с тёмными эльфами я поцапался исключительно потому, что их «Приветствую, путник!», — или что-то похожее, — на слух воспринималось почти как посыл на три буквы на русском матерном. Да и остальные выражения по нелепой случайности соответствовали, а те крохи знания об их языке, что у меня были, сделали всё только хуже.

Я им чуть ли не поиметь друг друга предложил, пытаясь выдать что-то вроде «давайте жить дружно!»…

И всё-таки, эта книга, несмотря на свою непонятность моему умению вопреки, являлась одним из немногих источников информации, рассказывающих о мире вне стен родного дома, из которого меня ну совсем не выпускали. Традиции, понимаешь — не положено дитю до пяти лет и носа казать из безопасного места. Оно, в общем-то, и логично: проклятия, монстры, магия всякая… но легче от этого не становилось!

Потому что всё, что мне оставалось — это поддерживать дружеские отношения с домашним питомцем, здоровенным котом размером с мейн-куна, и под его присмотром тайком от родителей покидать кроватку, пробираясь в рабочий кабинет.

В дни, когда я не делал коту подношений в виде ловко сброшенного кусочка мяса, эта пушистая зараза при малейшей попытке покинуть отведённую мне комнату посреди ночи орала так, что просыпались даже мертвецы. Пару раз обжёгшись на этом, выводы я сделал, и наладил с котом сотрудничество. Тем более, что этот миролюбивый с виду зверь в этом доме заменял сторожевую собаку, являясь каким-то видом магических хищников на не менее магической привязке.

Какой именно тварюшкой он был мне ещё только предстояло выяснить ввиду отсутствия нужных книг, а пока можно было довольствоваться и географией.

Жил я где-то в людском королевстве, Бригантии, но где именно сказать не мог. Никто и не думал на политической карте отмечать маленькие то ли города, то ли вообще сёла вроде моего.

Сколько я ни искал, но сумел определить своё местоположение лишь приблизительно, ибо, со слов отца, «столичный регион на удивление требователен к деньгам, но ради будущего наших детей можно и потерпеть». Тогда речь шла о ценах на всякое-разное, и на обучение в том числе.

А так как я «обучался» чтению на глазах родителей, — а на самом деле — усваивал бесценные знания от навыка [Языки и культуры], — те вполне справедливо посчитали меня гениальным ребёнком, которому требовалось обеспечить соответствующий старт в жизнь.

Но несмотря на то, что алхимики были уважаемыми членами общества и зарабатывали очень серьезные деньги, в одиночку отцу было трудно и обеспечивать семью, и откладывать внушительные суммы. Слушал я всё и всех, и потому быстро вник в то, что для начала меня своими силами «подтянут» по общим наукам, а после — выделят учителя по магическим дисциплинам. К мечу меня никто, естественно, допускать не собирался, так как у родителей не было даже мысли о том, что когда-нибудь я стану авантюристом или наёмным воином.

Сие было паршиво, так как я физически ощущал, как с течением времени из меня улетучиваются все те немногие навыки владения оружием, которыми я обладал, будучи боевым магом. Это в сказках можно десять лет не касаться рукояти меча и не растерять при этом навыки. В реальности же, без практики, нечто, чем ты овладел в совершенстве, забудется достаточно быстро, и оставит после себя лишь жалкое подобие былого величия.

Из-за этого у меня то и дело мелькали мысли насчёт третьего по счёту навыка, но пока всё упиралось в физическую неспособность тренироваться. Во-первых, я мелкий и немощный. Во-вторых, обладающие всей полнотой власти надо мной родители категорически против всего опасного, следовательно — мне ещё долго капать им на мозги ради получения соответствующего разрешения.

Как итог, пока я могу практиковаться только в магии, да разбираться с миром, который меня окружает.

А разбираться было с чем, ибо мирок оказался раз так в пять больше, чем Земля и планетка, на которой я пробовал себя в роли жреца. И это была не моя ошибка, а реальный факт, который я получил путём приравнивания местных измерительных величин к привычным мне. Опыт, как говорится, уже был, так как последние сто лет я расстояния измерял в метрах и километрах, вес — в граммах и килограммах, ну и всё такое прочее. Это было гораздо удобнее всего того, чем пользовались страны моего второго мира.

В этом, третьем по счёту, система была не настолько печальна, но далека от кратного десяти идеала.

Возвращаясь к теме стран, людское королевство Бригантия занимало четверть одного из трёх материков, что по площади примерно равнялось моей самой-самой первой родине — России, страны, отличающейся выдающимися размерами. Соседями выступали растянувшиеся вдоль западной границы царства эльфов, — а их было чуть больше десятка, — южная империя зверолюдей — Зараши, а так же дикие земли востока, в которых разномастных стран было больше сотни, а занимали они где-то треть материка, включая в себя тончайший перешеек, являющийся единственным сухопутным путём, ведущим к континенту демонов.

Последний населяли, как несложно догадаться, демоны, в видах которых я не разбирался, а перечня стран в учебнике почему-то не было. Возможно, сие было следствием закончившейся всего полвека назад демонической войны, но точно судить было сложно…

— Зол, опять сбежал⁈ Гарро, а ты куда смотришь и почему молчишь⁈

В ответ на неожиданно раздавшуюся из-за моей спины отповедь мамы гигантский кот что-то невнятно мяукнул, а после со скоростью молнии покинул комнату, рассчитывая так избежать наказания. Я повторить данный манёвр не мог, и потому мне пришлось прибегнуть к глубоко-печальному взгляду, оттянувшему на себя всё внимание и позволившему мне безбоязненно упрятать горстку песка в щель между половиц.

Магию я тренировал согласно наставлениям навыка, прямо сейчас находясь на этапе, когда этой горсти песчинок хватало и на отработку контроля, и на расширение мана-резерва. И если три месяца назад я добирался до дна резерва за сорок минут, то сейчас мне требовалось почти три часа, что как бы намекало на эффективность моих тренировок.

Рост более чем в четыре раза — это, как ни посмотри, прогресс.

— Золан, ещё раз застану тебя за чтением посреди ночи — буду запирать кабинет на замок! — Пф-ф, маменька, не делайте мне мозг! В этом доме дверей отродясь не водилось, а через месяцок-другой мне и замки помехой не будут, ибо пресловутый песок по моей воле мог и твёрдым стать, а там вскрыть простенькую средневековую поделку будет проще, чем тайком избавиться от салата на обед. А мама тем временем взяла меня на руки, возвысив на недосягаемую прежде высоту, после чего пробормотала: — Так, и что же ты читал сегодня? «Континенты и страны: Издание для авантюристов»? Золан! Почему не книги с нижней полки?

Родители кое-как свыклись с мыслью о том, что я уж очень охоч до чтения, и потому выделили мне целую полку, заставив её детскими же книгами, но я те стойко игнорировал, предпочитая литературу посерьезнее.

В конце концов, будущий гениальный маг я или где?

А матушка, не дождавшись от меня хоть какого-то ответа, скомандовала:

— Всё! Пора спать! Идём!

Да я бы с радостью пошёл, если бы мог. Но отпускать меня никто не собирается, так что кроватки не избежать… Унижение, конечно, но у меня и так уже глаза слипаются. И это не я такой ленивый, а тело трёхлетнего ребёнка невыносливое. Восемь часов скачу, как козлик, а потом засыпаю в течении пятнадцати минут. Часов так шесть сна, и ещё восемь часов активности невзирая на время суток. Нездоровый, конечно, график, но мне нормально, родители не беспокоятся — следовательно, всё о’кей. А вот и кроватка…

Дочитать бы завтра седьмой раздел, о стране дворфов…

Часть III.

А утром, очень, я вам скажу, ранним, меня разбудили, переодели в нарядную, с закосом под взрослую, одежду, и повели в гостиную, где меня дожидался мой первый учитель. И я был бы рад, окажись это миловидная девушка или женщина, но…

Древний, как сам мир, старик сидел за столом, в центре которого стоял массивный артефакт, знакомый мне по книгам. Оценивающий кристалл, способный не только определить способности к магии и резерв, но и выявить потенциал оцениваемого в использовании праны. Как именно он это делает мне неизвестно, так что не стоит даже думать о том, чтобы как-то подтасовать результаты.

— О-хо-хо, а ты, стало быть, Золан, верно? Иди сюда, не бойся. Ты ведь читал о магии?

Странно, но факт — родители просто наблюдали за мной и этим старичком со стороны, даже не пытаясь его мне представить.

— Да, читал. — И — да, я уже говорил, хоть и старался делать это пореже. Всё-таки три года, дети должны болтать без умолку и нести всякую чушь. Но актёр из меня откровенно никакой, потому и решил я говорить редко, но метко. Адекватно и, в определённых рамках, «по-взрослому», укрепляя пока ещё шаткую репутацию гения. — Это оценивающий кристалл?

— Именно. Знаешь, для чего он нужен?

— Для определения мана– и прана-потенциала авантюристов!

Да-да, у взрослого человека в теле ребёнка капать на мозги получается отменно, так что я нисколько не сомневался, что родители к моему семилетию сдадутся и позволят мне изучать боевые аспекты как минимум магии, а там и до меча недалеко. Таким образом, упоминание героев-авантюристов где можно и где нельзя было одним из основных рычагов давления, коим я беззастенчиво пользовался.

— Не только авантюристов, но, в целом, всё верно. Родители рассказывали тебе о роли маны в нашей жизни? — А вот этого точно не было, да и в детских книжках тема раскрывалась поверхностно, мол, мана это здорово, мана это классно, а куда, кто и зачем — догадывайся сам, трёхлетний засранец. В полном соответствии со своими мыслями я покачал головой. — Что ж, тогда это сделаю я. Мана — это магическая энергия. Она бывает индивидуальной и нейтральной. Индивидуальную ману разумные существа вырабатывают сами, и она же хранится в их резервах, в то время как нейтральная наполняет всё остальное, неодухотворённое, будь то трава, деревья, камни или просто воздух. Это понятно?

Вот что я тебе, дед, скажу — хрен бы обычный трёхлетний ребёнок понял то, что ты пытаешься объяснить! Но я не обычный и очень даже умный, так что…

— Понятно.

— Точно? Что ж, тогда слушай дальше. — Старик переложил трость в другую руку, после чего продолжил: — Помимо маны существует так же и прана, концентрированная жизненная энергия, существующая в любом обладающем разумом живом существе помимо тех, что использую ману. Таким образом, прана и мана взаимоисключающи. То бишь, если в тебе есть мана и ты пользуешься магией, прана для тебя недоступна, и наоборот. Попытки нарушить этот основополагающий закон могут окончиться очень плохо, так что, Золан, ни в коем случае не пытайся их смешать. Понял?

— Понял. — Ну а что я ещё мог сказать? В учебниках ничего такого написано не было, и из-за этого все мои планы стать могучим воином-магом моментально улетели в тартарары. Навык [Магия] о столь незначительном моменте, как несовместимость маны и праны, известил меня только сейчас после прямого запроса… Вопросик, что ли, задать? — А если я уже пользуюсь магией, то прана мне больше никогда не будет доступна?

— Не совсем так. Существуют способы, за счёт которых можно очистить тело от маны и начать заполнять его праной, но это долго и не слишком эффективно. — Предполагаю, что улыбка на лице старика должна была выглядеть предельно добро и дружелюбно, но меня всё равно передёрнуло — примерно так улыбался один из моих заклятых врагов в прошлой жизни. — Золан, ты пользуешься магией?

— Учусь пользоваться.

— Покажешь?

Мои ожидания не оправдались, и ни Волан, ни Кларисса ничем своего удивления не выдали. Или знали о том, чем их сын регулярно балуется? Вполне может быть, так как сенсорика местных вполне может отличаться от привычной мне, и там, где обычно требуется талант специально обученного человека, здесь может справиться и рядовой, не особо одарённый человек. Но тогда выходит, что мои попытки таиться были совершеннейшим образом бесполезны.

— Сейчас покажу.

Я спустился со стула, — с моим ростом — натуральный подвиг, — и умчался на второй этаж, в кабинет, где и выпотрошил бесценные запасы тренировочного песка. На всё про всё ушло около двух минут, по истечении которых я вновь сидел в гостиной, высыпав горсть песчинок прямо на стол. Меня никто не торопил и не одёргивал, что было само по себе удивительно: чужой в доме, что ли, так влиял? Ладно, не суть.

Сосредотачиваюсь, читаю про себя простейшее заклинание обращения к стихии — и песок начинает плясать, полностью подчиняясь моей воле. Спустя примерно минуту, когда я перешёл от простых движений к более сложным элементам и фигурам, старик нервно хохотнул:

— Это удивительный талант. Господин Волан, госпожа Кларисса, я очень сожалею, но у меня нет опыта в обучении настолько молодых магов. — Старик посмотрел на меня, искренне улыбнувшись. — Золан, ты превосходно освоил начальный этап тренировки на контроль, но я очень тебя прошу — не экспериментируй со следующими этапами без присмотра. Это опасно, так как истощение резерва маны может привести к смерти.

— Я понимаю. Об этом было написано в книге, по которой я занимаюсь.

Естественно, я по диагонали прочитал наличествующие в доме книги по магии, дабы знать, что я мог найти, а что — нет. Тренировка с песком входила в этот перечень, и следующим должна была стать отработка простых, но полноценных заклинаний. Ах да, немаловажный момент — стихийных предрасположенностей в привычном понимании в этом мире не существовало в принципе, но каждая стихия требовала к себе особого подхода. Таким образом, я мог одинаково хорошо контролировать и землю, и воду, и воздух, и огонь, но с последними двумя элементами были проблемы.

Если землю с водой я ещё мог найти и попрактиковаться с управлением оными, то доступа к открытому огню у меня не было, а воздух оказался слишком капризной стихией.

— Что ж… — Слово взял мой отец. — Господин Глассовер, но мы ведь можем рассчитывать на обучение Золана основополагающим наукам?

— Как и базовым основам магии. Принципиально, невербальный контроль над элементом не слишком отличается от использования простых заклинаний, и этому я обучить смогу. Но если вы хотите большего, то тут поможет или специалист, коих мало, или обучение в академии магии. Да хотя бы в том же Рилане, я сам там учился, и могу сказать, что преподаватели и подход к обучению там отменные.

— Это ваша рекомендация как наставника?

— Верно. — Кивнул старик Глассовер в ответ на вопрос отца. — Думаю, младшая группа примет Золана в возрасте десяти лет. До этого же момента необходимо обеспечить ему хорошее образование. Я могу обучить мальчика математике, языкам, обществознанию, политике и культуре, но не этикету. Для этого вам придётся нанимать отдельного наставника.

— Спасибо за ваше участие, господин Глассовер. — Кларисса низко поклонилась, напомнив мне об обычаях страны восходящего солнца из моей первой жизни, а так же об обычаях восточных стран — из второго. Скорее всего, в этом гигантском мире тоже существуют похожие традиции. — Мы обязательно последуем вашим советам. Что ещё от нас требуется?

Как минимум мама, — про отца пока сказать сложно, — относилась к словам этого старика с каким-то особым трепетом, что наводило на мысли о его особом привилегированном положении в обществе. Я сам тоже не мог сказать о Глассовере ничего плохого, так как тот показывал себя лишь с лучшей стороны: признался, что у него нет опыта обучения детей вроде меня, и дал свои рекомендации, которые, я надеюсь, родители проверят на стороне.

Учиться у такого человека не зазорно, и я собирался приложить к тому все усилия.

— Чернила, перья, писчая бумага. — Перечислил старик, не сводя с меня взгляда. — Ну и обсудить график занятий, конечно же. Золан, сколько времени ты готов уделять урокам?

— Всё время… учитель.

И без того широкая улыбка старика стала ещё шире, заставив меня обратить внимание на белоснежные, полностью комплектные зубы — редкость в том возрасте, на который выглядел Глассовер. Сколько ему? Девяносто или даже больше? Или тут маги живут в разы дольше? Нет, это вряд ли — в книгах, которые мне довелось читать, не упоминалось ни об одном человеке-долгожителе. Грустно, но я и не рассчитывал на слишком долгую жизнь…

— Золан, учёба — это труд, а ты ещё слишком мал для того, чтобы посвящать ей всё время. Разве у тебя нет игрушек? — В ответ я скорчил непонимающее лицо, закрутив песок вокруг своих маленьких рук. Таким образом я как бы указывал на то, что заменило мне игрушки. — Госпожа Кларисса, чем обычно занимается ваш сын?

— М-м-м… — Мама задумалась ненадолго, словно бы не желая ничего упустить. — С самого детства Золана не интересовали игрушки, но притягивали книги. Днём, когда мы за ним присматриваем, он или читает, или изучает дом. Ночью же наш сын тайком пробирается в кабинет и опять читает, видимо, вдобавок практикуясь в магии…

— И всё? — Старик выглядел порядком удивленным. — Больше никаких интересов?

— Когда вы об этом сказали, мне и самой это показалось странным… Дорогой?

Видимо, родители понимали друг друга с полуслова, так как в словах Клариссы явно отсутствовала часть вопроса.

— Нет. В последнее время я слишком редко бываю дома, и если провожу время с сыном, то рассказываю ему о тех или иных алхимических составах…

— Волан⁈

Возмущение матери с одной стороны было понятно — она-то искренне считала, что я нормальный ребёнок, пусть и не без странностей. Тут же выяснилось, что мои игрушки — это книги, а с отцом мы и вовсе понемногу заучиваем базовые для алхимика знания.

Тут хочешь, не хочешь, а забеспокоишься.

Благо, продолжать разборки Кларисса не решилась, и причиной тому явно было присутствие в доме гостя и будущего наставника. Интересно, он местный или прибыл сюда по контракту? Я-то всё ещё не знаю даже, в каком поселении живу. Но, если поразмыслить логически, всё-таки в городе, ибо отец ходит на работу, а в селе, даже большом, столько зелий совершенно точно не надо. Или варит с доставкой? Тоже вариант, в общем-то…

Тем временем отец принялся оправдываться:

— А что я могу поделать, если остальное ему просто неинтересно? Зато алхимией Зол искренне интересуется и всё запоминает! Ну-ка, сынок, расскажи, как отличить низшее зелье регенерации от продвинутого?

— Откупоривать сосуд нельзя?

— Естественно.

— Тогда, первый способ, предназначенный для прозрачных сосудов — внешний осмотр на просвет. Качественное концентрированное зелье менее однородно, и содержит в себе остаточные частицы ингредиентов, что легко заметить. В случае с низшим зельем этих частиц будет меньше. Но если зелье не разбавлено, а изначально сварено плохо, то в нём будут присутствовать лишние частицы при том, что его эффект будет соответствовать низшему зелью. По этой причине оценку зелья на просвет совмещают с ещё двумя методами визуального определения…

Я вещал словно по учебнику или, вернее будет сказать, с завидной точностью пересказывал слова отца. Память у меня хорошая за счёт развитого астрального тела, плюс бонусы детского тела, в котором мозг настроен именно на скоростное усвоение информации. Заниматься, в свою очередь, мне особо нечем, и потому крупицы знаний, до которых удаётся дотянуться, усваиваются мною от и до.

Но то, что мой рассказ поразил всех кроме отца — состоявшийся факт. Волан может и рассказывал маме о том, насколько я в этом хорош, но та, похоже, особо и не верила.

— Золан…

— Кхм.

Под конец моей речи мамы хватило только на имя, в то время как Глассовер лишь хмыкнул, утопив пальцы в густой, но аккуратно подстриженной бородке. Правильно, восхваляйте такого удивительного меня…!

— Позвольте спросить, какие книги читал ваш сын? Достаточно просто названия.

— М-м-м… Все из моего кабинета, предполагаю…? — Отвечал отец весьма неуверенно. — Справочники по алхимии, руководства по базовой магии, свод правил и законов нашей страны…

— Этой ночью я едва отобрала у Золана талмуд по политике и географии мира. До какого раздела ты успел дочитать?

— До седьмого. Про континент дворфов.

— Дворфов, значит… — Глассовер огладил бороду. — Скажи, Золан — сколько всего эльфийских королевств на нашем континенте, и с какими из них у царства людей общая граница?

Нет, дед, мы так точно не договаривались! Может, перечислить я их ещё могу, но про границы вопрос для меня слишком сложный. Вроде, Залийское Королевство с нами граничит, но и его я запомнил из-за того, что именно оно сейчас представляет интересы эльфов перед остальными державами. Ещё пять или шесть я уверенно не назову, только наугад…

— Не знаешь?

— Не могу вспомнить, какие именно королевства с нами граничат. — Только сейчас заметил, что особо сложные слова я произношу не слишком внятно — влияние детского тела. — Залийское точно, а остальные… Но я могу все перечислить.

Таким образом, взрослые и ответственные люди на протяжении полутора часов пытали меня на предмет того, что я знаю, стремясь таким образом нащупать границы моих знаний и пределы — памяти. Но я был не так прост, и потому с составлением расписания на ближайший месяц мы закончили только ближе к вечеру, так как старик Глассовер был вынужден провести со мной первое, вступительное занятие, дабы определить, что мне известно, а что — нет.

И всё-таки, выглядеть гением в чужих глазах весьма и весьма приятно.

И не думал даже, что в глубине души я настолько тщеславен…

Часть IV.

Тяжело в учении — легко в бою. Так говорили в моём первом мире, так говорили во втором, так говорят и в третьем. Нет, мои занятия не походили на адские тренировки, о которых можно было подумать. Камни головой я не колол, подошвы обуви об тропинки не стёсывал, угли под грудь во время отжиманий мне тоже никто не сыпал. Даже гениальность не лишила меня в глазах родителей и наставника статуса ребёнка, отчего учиться было как-то слишком уж легко.

Меня просто не желали перенапрягать, строго дозируя нагрузку и не позволяя тренироваться самостоятельно. Шесть часов с учителем и два-три — в одиночестве, шесть дней в неделю. На седьмой день я отдыхал и укладывал в голове все полученные знания, после чего с новыми силами приступал к учёбе. Зубрил, вникал, и думал о том, что в детстве я всё-таки был тем ещё раздолбаем, раз уж даже легчайшая школьная программа мною была осилена лишь отчасти.

Во второй жизни меня тоже нельзя было назвать образцом прилежания, так как Система и покровительство Всевышнего даже из отпетого лентяя способны вылепить терминатора. Так и получилось — я толком ничего не делал первые лет пятьдесят, но выживал за счёт плодоносящего роялями дерева. После, конечно, понабрался уму-разуму, стал капельку мудрее, но вот так, с нуля, учиться мне было нечему и незачем.

Зато теперь это сполна компенсировал огромный, интересный мир, в котором я намеревался прожить полноценную жизнь. Любить и ненавидеть тех, кого хочу я, а не Всевышний. Уничтожать и созидать согласно собственному желанию, а не по указке свыше. В конце концов, идти своей дорогой, не оглядываясь на требовательного в делах покровителя. Но сто лет…

Такой срок не проходит бесследно, и меня постоянно преследует чувство, будто на пороге вот-вот появится очередная аватара с поручением для вашего покорного слуги и насмешкой ото Всевышнего: «А ты правда поверил в отпуск? Что ж, прости — тебе надо ещё восемьсот лет отпахать, не время расслабляться…».

Зная его лично и неоднократно общаясь с ним в неформальной обстановке, я мог с уверенностью сказать, что именно этот бог вполне на подобное способен. Более того, розыгрыши, зачастую жестокие, его прямая специализация.

Несмотря на то, что у Всевышнего нет абсолютного титула вроде Игрока, создавшего систему и распространившего её среди множества богов-последователей, он довольно-таки значимая фигура в своём обществе. Мне сильно повезло попасть к нему, так как он относился к немногочисленному лагерю божеств, считающих смертных не просто забавными куклами, с которыми можно делать что угодно, а полноценными, достойными более-менее пристойного отношения личностями.

Едва ли такой взгляд повысил в их глазах ценность жизни рядового смертного, но вот ко мне, например, Всевышний относился вполне себе нормально. По крайней мере, не списал в утиль ни за первый провал, ни за десятый — пожурил, показал, как нужно было действовать, и дал следующее задание, повторив ещё не единожды.

Но всё это — бессмысленные размышления, которые в любом случае ни к чему не приведут. Сейчас у меня было кое-что другое, на что требовалось обращать внимание. А именно — сегодня меня, на следующий после пятого дня рожденья день, брали с собой на некую церемонию.

Несмотря на моё отношение к предстоящему, — а традиции мне было за что недолюбливать, — родители относились ко всему как-то даже слишком серьезно. Ну, церемония представления детей племени, ну, проводящаяся один раз в жизни, так что же — из-за этого варить какое-то стрёмное зелье из кучи всякой всячины и крови нас троих?

Едва заметив отца за этим непритязательным с виду занятием, я попытался его расспросить о предназначении варева, но он ограничился общими «для церемонии» и «так заведено, дабы ты мог гордиться принадлежностью к иллити и моему роду». Учитывая тот факт, что ни о каких Иллити я до этого момента не слышал, это общество было очень невелико. Собственно, самих народов и известных рас(!) демонов или зверолюдей я мог перечислить сотни так полторы, а о трети от этого числа я даже кое-что знал — их склонность к магии или предпочитаемое оружие, например.

Даже старик Глассовер ничего об этом не говорил, что указывало либо на просьбу родителей молчать, или на абсолютную незначительность моей принадлежности к этому роду-племени…

— Уже переоделся? Молодец! Пойдём, церемония скоро начнётся.

— А теперь я могу узнать, что там будет?

— Нельзя.

— Это магическое ограничение или традиция? И если второе, то обосновано ли это…?

— Золан! — Мама вспылила, до боли крепко сжав моё запястье. Несмотря на недурственные успехи в магии, физически я оставался простым мальчиком пяти лет. Но не успел я возмутиться, как по руке растеклось приятное тепло исцеляющего заклинания. — Прости. Это очень важная церемония, и я сильно волнуюсь…

— Потом расскажешь, почему?

— Вечером. И папа тоже расскажет свою часть истории. Хорошо?

— Конечно!

Энтузиазм в моём голосе был неподдельным. Со временем я проникся к родителям уважением и, в какой-то мере, любовью. Всё же трудно оказалось не проникнуться какими-то чувствами, в течении пяти лет день ото дня купаясь в доброте и заботе. Тем более, что я и сам, возможно, в тайне даже от самого себя мечтал снова обрести семью. Тех, чьи жизни не будут мне безразличны. Попытаться… не заменить тех, кто остался там, на Земле, но хотя бы вновь почувствовать что-то похожее.

Разговор завершился, а спустя две с небольшим минуты я переступил порог родного дома, выйдя на улицу…

Не посёлок, но и не город — так я подумал, окинув взглядом ровные ряды аккуратных домов. Высотой те не превышали трёх этажей, и выглядели совершенно по-разному, различаясь материалом, окрасом и общей конструкцией. Не то, чтобы я был экспертом в строительстве, но для деревни, даже большой, такие дома в мире меча и магии — признак зажиточности. Я, конечно, понимал, что отец очень хорошо зарабатывает, но масштабы…

Сколько же получают маги-наставники, раз уж моя семья не может себе позволить нанять кого-то серьезного? Глассовер, несмотря на все свои знания и возраст, не настоящий маг, так как ему покорился лишь продвинутый уровень, которого, с его слов, при надлежащем таланте и обучении достигают к девяти-десяти годам. А ему, для сравнения, уже семьдесят четыре, что для человека обыкновенного является концом жизни. И каково, интересно, им умирать, ничего не зная о том, что находится за гранью? Первый раз я умер, будучи молодым, не раздумывая о смерти и уж точно не ожидая её, тогда бесконечно далёкую.

Там раз — и всё, уже стою на приёме у Всевышнего с рабочим контрактом в руках. М-да. Куда-то не туда мои мысли унесло, однако — вон, вокруг травка шуршит, птички, — посчитаем таковой воющего вдали петуха, — поют, люди бродят. Красота? Красота.

Маму проявление мною заинтересованности удовлетворило, так что дальнейший путь мы проделали молча. Я целиком ударился в наблюдение, стараясь почерпнуть об окружающем мире побольше информации чисто на всякий случай, а мама витала в своих мыслях ровно до того момента, как мы встретились с отцом.

Тот дожидался нас непосредственно на месте, рядом со здоровенными деревянными воротами, являющимися частью каменной, почти крепостной стены. Обычно четырехметровыми заборами обносят деревню целиком в качестве кое-какой защиты от хищников и бандитов, но тут, видимо, царила своя атмосфера. Область внутри деревни, окруженная такими стенами — это, на мой взгляд, тонкий намёк на весьма толстые обстоятельства. На существование клана, рода или гильдии, например.

Нужное подчеркну чуть позже, когда наконец узнаю, в чём тут дело.

— Там уже всё готово.

— Мы ведь не опоздали? — Мама всерьез обеспокоилась словами на удивление серьезного отца, но тот покачал головой. — Слава Богу…

— Смотри не сболтни того же внутри, дорогая. В моей семье далеко не все настолько терпимо относятся к упоминанию чужого божества…

— Хорошо, дорогой. — Мама присела на корточки и обхватила мою голову руками. — Зол, что бы ни случилось, помни — это нормально. Если что-то пойдёт не так, тебя предупредят. Понял, малыш?

— Да.

Не говорить же, что их разговор, а так же слова матери, обращенные ко мне, пропитаны опасностью? Мне как-то резко перехотелось удовлетворять желания родителей и участвовать в этой подозрительной церемонии… Но кто всерьез будет спрашивать пятилетнего ребёнка? Может, мама ещё и прислушается, но отец — глава семьи, и спорить с его словами меня отучили ремнём. Обиду я запомнил и вознамерился отомстить, но для этого мне надо подрасти ещё хотя бы на три-четыре головы, иначе всё опять окончится наименее желанным образом.

— Золан… — Отец взял слово. — Ничего не бойся и ни перед кем не склоняй головы.

— Н…

Мама попыталась было сказать что-то, но брошенный отцом взгляд заставил её замолчать. Временами Волан бывает на удивление властным, что даже для мастера-алхимика несколько странно.

— Идём.

Отец только начал разворачиваться к воротам, а те уже начинали открываться. Двое привратников, вручную распахнувших вход, склонились под углом в девяносто градусов, чем-то напомнив мне рыцарей востока из второго мира, и японцев — из первого. Неужто тут даже люди с европеоидным типом внешности прониклись такими традициями? Если так, то на знатных приёмах мне показываться противопоказано.

Никогда не понимал слепого уважения по отношению к старшим, которые, порою, в своём развитии недалеко уходили от коровьей лепёшки.

Ну, по крайней мере, архитектура за стенами всё та же, привычная, без восточных ноток. То же касалось и одежд встречающихся то тут, то там людей, на которые наши с отцом вещи ни капли не походили.

А экипировали меня, стоит сказать, в миниатюрную «алхимическую» мантию с длинными, но не болтающимися рукавами, запахивающейся грудью и полами, защищающими даже ступни от попадания любых жидкостей. Для полного комплекта не хватало только специальной обуви, — а вы что хотели — алхимия далеко не так безопасна, как кажется! — и маски, специальным образом зачарованной.

Здесь же все носили классические городские костюмы вроде моего домашнего. И чего, спрашивается, мы так вырядились? Или это специфическое требование для участия в церемонии? Маловероятно, так как вон тот мелкий пи… кхм, мальчишка, с брезгливостью на меня взирающий, одет нормально. Сопровождающие его родители недалеко ушли, но в основном они одаривали снисходительно-жалостливыми взглядами моих родителей. Как же хочется подпалить им зады, но — увы, это родственники отца, и вот так вступать с ними конфронтацию нежелательно.

— Амстер. — Отец поздоровался с сопровождающим бесячего пацанёнка мужчиной, и тот, вместе с нами остановившись перед дверью, ведущей в недра то ли склада, то ли просто на него похожего большого прямоугольного здания, не стал тянуть с ответом.

— Волан. — Неожиданно, но он вполне себе искренне, пусть и скромно улыбнулся. — Вижу, твой сын здоров. Поздравляю.

— Благодарю.

А это к чему сказано? Плюс один вопрос в копилку того, что будет произнесено вечером. Но взгляды местных «родичей» меня определённо начинают раздражать. Как там пелось — я на позитиве, и мне всё пофиг? Во-от, как шуганулись, родные — стоило только улыбнуться во все не-совсем-тридцать-два зуба и скорчить страшную рожу. Благодарите небеса за то, что я ПОКА такой немощный. Иначе простой гримаской всё бы не обошлось.

— Что говорят старейшины?

А вот теперь вопрос задал отец, которого, казалось, бросаемые на нас взгляды смешили. Но того же нельзя было сказать о маме, которая будто бы стала на полголовы ниже даже несмотря на то, что отец держал её за руку. Может ли быть, что она — причина ссоры отца с родными? Например, что те не одобрили его брак…?

— Сомневаются в… ты сам знаешь в чём. Не планируешь возвращаться?

— А я могу? — Горькая усмешка вкупе с практически незаметно скользнувшими в нашу сторону глазами всё сказала сама за себя, и я окончательно убедился в том, что причина раздора — мы. Будь на моём месте обычный умный ребёнок, способный делать выводы, и такое отношение любимого отца могло бы послужить причиной психической травмы. — Старейшины ни за что не согласятся с моими условиями.

— Но хотя бы его ты можешь доверить роду, если всё пройдёт успешно.

— Не если, а когда, брат. — О! Дядька обнаружился! И ведь даже в гости не заходил ни разу на моей памяти, родственничек. — И даже так я не отдам его роду, что бы те ни говорили и какие бы доводы не приводили. В моих силах дать ему всё, что необходимо.

— Второй круг не допускают до обучения молодёжи не просто так, Волан. Подумай, как следует, прежде чем принимать решение.

— Решение УЖЕ принято. — Произнёс отец, сделав акцент на этом своём «уже». Амстер же, посмотрев на меня печальным взглядом, тяжело вздохнул — и резко повернулся к распахнувшейся двери.

— Я искренне желаю ему удачи, брат.

— Верю. И за это я благодарен.

С таким невесёлым настроением мы шагнули в недра здания, отведённого для проведения таинственной церемонии. Самое интересное только начиналось…