Я в третий раз ребенок?!

Глава 7 А для разгребания последствий-то лопата нужна!

Часть I.

Честно говоря, я считал, что за четыре года, прошедшие с момента прочтения в этом мире самой первой книги, мне удалось познать возможности магии хотя бы теоретически и в общих чертах. Считал безосновательно, как оказалось, ибо нельзя было по, условно, «школьной» литературе получить полное представление о, скажем, физике во всех её проявлениях. А я, по местным меркам, дальше «школы» никуда и не ушёл, хоть и был гением.

Физически не смог бы прочесть столько, сколько для этого требовалось.

Как итог — я очень и очень сильно удивился, когда оказалось, что магическая аномалия не является всего лишь определением чего-то магического, крайне редкого и оттого неизученного. На деле магическая аномалия оказалась определением магического же эффекта, специально повторить который просто невозможно.

Появление трёх химер в черте города из ниоткуда — это маг-аномалия так называемой распаковки, и тут стоит сделать небольшое лирическое отступление.

Чем на самом деле подпитываются артефакты вроде особо ярких светильников, которым естественного магического фона будет недостаточно? Конечно же, от накопителей, которые в этом мире выглядят как брутальные угловатые непрозрачные камни разных оттенков, но неизменно соблюдают простую тенденцию: чем темнее оттенок, тем больше маны может принять камень. При этом мана теряет свою индивидуальность, и воспользоваться ею напитавший камень маг, — как и любой другой, впрочем, — не сможет, даже если изымет её из накопителя.

Зато артефакты на такой мане будут работать вполне себе прилично.

Так откуда, спросите, берутся накопители, если люди сами по себе производить их не могут? Ответ может повергнуть в экстаз любителей РПГ всех мастей и расцветок, ибо камешки эти добываются в подземельях. Не внутри монстров, правда, а вполне себе на стенах и потолках пронизанных естественным фоном маны пещер в виде сталактитов и всяких там кристаллов.

И добывать их надо соответствующим образом: силами многочисленных рабочих, а не авантюристов. Последние там, как правило, обеспечивают максимум зачистку и охрану бригад простых трудяг, но и с этих «должностей» их давно уже выдавливают самые обычные наёмники. Потому что сами авантюристы слишком хороши для такой работы, а тратить время на размахивание кирки для какого-нибудь боевого мага или высокорангового мечника — сродни забивания гвоздей микроскопом.

Пойдёшь на такое только от большой нужды, короче.

Всё же основная добыча велась в безопасных и хорошо изученных подземельях, которые использовались разного рода компаниями в качестве дойных коров.

И там всё очень просто: повывел монстров — и радуешься, собираешь барыши, периодически отбиваясь от конкурентов, которым приглянулась твоя ферма. Прибыль постоянна и высока, урожай не может пропасть, а с годами камней нужно всё больше, так как население всё же растёт, наука развивается, артефактов становится больше, и служат они дольше, чем накопители — суть батарейки, которым свойственно изнашиваться.

Полученные таким образом накопители лицензируют в торговых гильдиях и у правителей стран, на территории которых ведутся раскопки. Покупатель может быть уверен, что это именно накопитель, а не киндер-сюрприз с неясным содержимым. Ведь выглядят манахранилища как камни, а это весьма распространённый образ, которому соответствует уйма всяких, далеко не всегда безопасных вещей.

И это я всё к чему подвожу-то? Следствием всего вышеописанного было то, что во всё более или менее крупные города под страхом огромных штрафов и тюремных сроков запрещали провоз несертифицированных накопителей.

И раскрытие целой партии дешёвых контрабандных камней именно в Рокстоуне сулило страшнейшие анальные кары всем чиновникам, восседающим на пропускных пунктах. Вплоть до казней и наказания семей преступников, так как на дворе, в общем-то, магическое средневековье или типа того, а город наш был довольно важной «торговой точкой» по меркам всего региона.

Потому появление монстров в его черте незадолго до окончания торгового сезона — это звоночек, который может закончиться весьма печально для нас, если, скажем, торговые караваны начнут от греха избегать проезжать через Рокстоун, «в котором химеры полста человек пожрали, а местные демоны и не почесались, отродья сотоны»…

Монстров обычные люди действительно боялись. Попробуй тут, не бойся, когда даже рядовой зверь, напитанный маной, уже становится буквально неуязвимым для обычного человека, и без подпитки оружия той же праной его шкуру уже пробить будет невозможно. Чего уж говорить, если я валуны вполне успешно повреждаю, латника могу на две части разделить, а химере только глазик выколол, и то по счастливой случайности?

С такой твариной и танк не факт, что справился бы, куда уж десятку крепких парней, нанятых в охрану обычным торговцем всякими глиняными горшками, например. А магические способности пусть и есть у каждого разумного существа в мире, но их развитие — задача непростая, и наиболее эффективная в детстве. Кто может себе это позволить? Явно не рядовой житель довольно жестокого и в среднем бедного мира. А тренировки в зрелом возрасте — это уже не совсем то, Глассовер моим словам свидетель.

Стоит не забывать о том, что я, Гериан, Целестия и редкие дети-маги — исключения, подтверждающие правило. Всего лишь десятая часть детей разумных рас обладает подходящим складом разума, для изучения магического искусства с раннего детства.

А с возможностями это делать всё ещё хуже, уж поверьте.

По этой весьма прозаичной причине даже размытая перспектива встречи с настоящей химерой, занимающей, в среднем по палате и по общемировой классификации В-ранг, он же серебряный, воспринимается всеми в штыки. Торговец лучше сделает крюк, потеряв на том неделю, нежели рискнёт встретиться с монстрами. В охрану здесь, в столичном регионе, не нанимают каких-то сверхлюдей. Обычные воины, даже не пользующиеся праной, и, в редких случаях, маги максимум продвинутого ранга.

От бандитов и дикого зверья отбиться хватит, но стая мана-волков их уже разорвёт…

Так как пресечь распространение слухов не удалось из-за большого числа жертв и обширных разрушений, — а три химеры это только вершина айсберга, ибо в тот же день на свободу вырвалось ещё несколько монстров, пусть и помельче калибром, — было решено предотвратить дальнейшую распечатку монстров из лже-накопителей путём изъятия и тщательной проверки всего на них похожего.

Несмотря на начавшиеся волнения, ситуацию удалось взять под контроль, и новых нападений не было уже пять дней. Случай с химерами и моим личным участием в их убийстве произошёл восемь дней назад. Больше мне подраться не довелось, так как и с парочкой хоб-гоблинов, и с гигантской змеёй усиленные патрули справились моментально.

Да и находился я в моменты прорывов дома, так как в город мне выходить без серьёзного повода запретили, разумно полагая, что там, где пытливый и гениальный детский ум нашёл тройку химер, он же сможет и дракона раскопать.

Сейчас я проводил освободившиеся от части занятий, — не с кем было тренироваться, ибо все боеспособные маги были заняты реально важными сейчас делами, — часы в кабинете деда, на пару с Герианом разбираясь с отчётами и сортируя их по важности. Наиболее интересная информация шла на стол дедушки, откровенный хлам — в стопку на утилизацию, а остальное, то, что серединка на половинку, мы тщательно изучали и выписывали самое важное, добавляя получившиеся записки к первой категории.

Рутинная работа с документами, к которой нас решили слегка приобщить. Вернее, приобщить решили братишку, как неистово желающего занять пост главы рода, а я время от времени присоединялся к нему, когда моральных сил практиковать магию больше не было, а болтаться без дела просто не хотелось. Гулять-то нельзя, читать — я перечитал уже всё, что мог сейчас понять и до чего меня допускали, а спарринговать было не с кем, так как всех свободных боевых магов вывели в поле для лучшего контроля ситуации.

— У меня последний лист! — с гордостью в голосе заявил Гериан, с шумом отодвинув стул и встав из-за стола. Но улыбка его увяла, когда дед протянул ему ещё одну. — Может, хватит на сегодня?

— И чем мы будем заниматься? Ты-то ладно, а мне — скучно. — Прибедняюсь, конечно, но делать-то и правда нечего! По крайней мере из того, чего мне бы хотелось. В такие моменты взрослые люди идут и пропускают через себя кружку-другую кое-чего живительного, но этот вариант был недоступен из-за возраста.

Как и другой вариант, к которому пока не тянуло в силу отсутствия соответствующих гормонов в крови.

— Дедушка, может, устроишь нам экскурс в историю клана? Который на десятилетие положен?

— Увы, Золан, но того времени, что вы выгадали своей помощью, едва ли хватит. Впрочем, если вам и правда так уж скучно, то что насчёт посещения одного праздника сегодня вечером?

— Что отмечаем?

— Праздник? Я за!

Вопрос задал ваш покорный слуга, а вот согласился без предварительной разведки Гериан, которому жизнь толковых подлян поставить не успела. Я же по одному лишь хитрому прищуру деда понял, что и этот праздник он собирается превратить в урок.

— Праздновать будем прибытие барона Кеплеста, и, так как Гериан уже согласился, а люди чести своё слово назад не берут, он пойдёт туда со мной… — Рот деда, клянусь, растянулся в хищном оскале. — … при полном параде и соблюдая все положенные нормы поведения.

Гериан осунулся, точно кто-то дёрнул рубильник «Мотивирован» — «Сломлен», а я усмехнулся, получив подтверждение своим предположениям.

— Не расстраивайся, братишка — это тоже своего рода урок. Никогда не соглашайся на предложения сомнительных личностей до того, как тщательно их расспросишь.

— Но… это же дедушка?

— Это не помешало ему тебя надурить, разве нет?

Против такого аргумента Гериан не попёр, яростно зыркнув на довольно ухмыляющегося деда. Тот, спокойно выдержав взгляд внука, пожал плечами — и обратил свой взор на меня.

— А ты, Золан, пойдёшь вместе со своим отцом. — Тоска зелёная! — Он будет присутствовать на приёме как глава городской гильдии алхимиков, но ему нужна как минимум пара сопровождающих.

— Которыми будем мама и я? Дедушка, это уже урок интриги или ты сам по себе такой… хитрый?

— Будешь дерзить, внучёк, и я устрою тебе еженедельные приёмы без возможности отказаться. Устраивает?

Я на секунду застыл, определяя план дальнейших действий, после чего вытянулся в струнку и отвесил эталонный поклон на тридцать три градуса:

— Я всё понял, достопочтенный дедушка. Ко скольки нужно прибыть к залу для празднеств?

— Дед, а, дед. — Гериан перевёл взгляд с меня на дедушку и обратно. — А Зол в цирке никогда не выступал?

— Если только на пару с твоим отцом, Гериан. По крайней мере, столь резкая смена поведения свойственна именно Амстеру. Твой дядя же в разы менее… артистичен, так скажем. — Дед усмехнулся. — А если серьёзно, то тебе, Золан, можно прямо сейчас идти к отцу и начинать готовиться. Ты же, Гериан, сейчас пойдёшь со мной. Как претендующему на место главы рода, тебе нужно подобрать особый образ и кое-что выучить…

— Золан! Не брсоай меня, брат!.. — Донёсся мне в спину отчаянный крик ни за что подставившегося юнца.

Но я сбежал из кабинета, так ни разу не оглянувшись. Демоны не ведают жалости, да и честно скоммунизженный из кабинета листочек с отчётом по одному из пострадавших в инциденте с мантикорами людей показывать у меня желания не было.

Та девочка, которую я вытащил практически из пасти монстра. В отчёте писали, что она замкнулась в себе, отказывается и пить, и есть, а лекари ей помочь не в силах. Пока её кормят искусственно, но как долго это продлится в жестоком и не терпящем слабости мире? Дедушка далеко не настолько милосерден и добр к кому-то кроме своей семьи, а уж с людьми он и вовсе общается лишь по необходимости. Попрошу его организовать встречу — и он, я уверен, отправится со мной, а одной его ауры хватит, чтобы морально раздавленный ребёнок прямо там помер от сердечного приступа.

Короче, мне куда проще самому наведаться во временный госпиталь, переделанный из барака, и поговорить с врачами, дабы проверить свою теорию.

Попаданец я или куда? Спасённые мною девушки, — пусть та девочка является девушкой лишь в далёкой перспективе, я к зрелости не намного ближе, — должны гарантированно вешаться мне на шею, а парни — клясться в верности.

Иначе законы мироздания будут нарушены, и вселенная схлопнется.

Ну, на самом деле я должен был хотя бы попытаться реанимировать ребёнка, на глазах которого погиб единственный родной человек и, до кучи, кот, уже давненько живший на два дома. Повезёт, если хватит одного только моего вида, чтобы девочка вышла из ментального стазиса. Иначе придётся что-то говорить, а я даже не знаю, какими должны быть эти слова.

Не доводилось мне, понимаешь, утешать людей, расстроенных чем-то большим, нежели хвост в зачётке…

— Здравствуйте, могу я навестить одного вашего посетителя? Девочка с инцидента мантикор, сирота, около шести лет. — Обратившись с такой речью к беловолосой женщине-иллити во врачебных, а не целительских одеждах, я продемонстрировал ей отчёт. — Тут говорится, что ей ничего не помогает, и я решил попробовать с ней поговорить. Я её тогда спасал.

И, возможно, всё усугубил, вовремя не переместив её подальше от трупа матери или хотя бы не перекрыв ей вид. Но говорить и размышлять об этом сейчас — значит ворошить прошлое, которое всё равно нельзя изменить.

— Вы — господин Золан?

Не дождавшись моего ответа, женщина встала из-за своего стола и сделала пару шагов по направлению к коридору.

— Прошу за мной. Но не надейтесь на чудо, ребёнка сильно травмировали события того дня. Она слишком восприимчива… — Женщина печально и совершенно искренне вздохнула, покачав головой. — Подумать только — мать загрызла химера, а потом ещё и отец погиб, попытавшись остановить монстра.

Отец? А не тот ли это мечник, всё-таки погибший от пропущенного удара на месте?

— Её отец невысокий, молодо выглядящий брюнет? Мечник?

— Да, именно он. Был железным… — Она осеклась. — … кхм, простите, авантюристом С-ранга.

Видимо, эта докторша много времени провела на континенте демонов, раз естественно использует их классификационную систему. Не самую точную, на мой взгляд — всего шесть рангов, от железа до алмаза, но раз ею пользуются веками, и претензий не имеют, то она вполне себе имеет право на существование.

— Возможно, вы знаете об их семье что-то ещё?

— Увы. Я знаю только почившего отца семейства, но о мёртвых — только хорошо. — Угу. Похоже, мечник этот оказался не самым лучшим представителем человечества, раз даже в такой ситуации о нём так отзываются. — Ещё раз простите.

— Ничего, спасибо вам.

Мы миновали несколько однотипных дверей, дойдя до практически последней из них. Насколько я знал, ближе к выходу в военных лагерях всегда располагали наиболее здоровых — для того, чтобы во время эвакуации спасти тех, кого реальнее быстро поставить на ноги. Повелось это ещё чёрт знает с какой человеко-демонической войны, но закрепилось даже в гражданских госпиталях и больницах.

Весьма удобно, если речь идёт об определении степени запущенности болезни или раны для родных попавшего в эти стены человека.

— Прошу. Как поговорите — найдёте меня на месте, расскажете, вышло ли что-то путное и были ли реакции на определённые слова. Обращайте внимание на мимику и взгляд: возможно, вам удастся нащупать ключик к её восстановлению?..

Судя по тону её последней фразы, в это она не особо-то и верила. Ну и пусть: я не настолько низко пал, чтобы мне было дело до мнения обо мне кого-то постороннего.

— Я постараюсь, леди. — А ненавязчивый комплимент, построенный на точном знании основ обращения к разумным, занимающим в обществе то или иное положение, подстелет соломки… на всякий случай. Мало ли что?

И вот дверь захлопнулась, оставив меня наедине с практически моей ровесницей, обычной девочкой, которой не повезло близко познакомиться со смертью в таком возрасте. Опущенные плечи, расслабленные руки, пустой взгляд и неаккуратные волосы на макушке. Но её здесь хотя бы помыли, что уже было вполне себе.

— Привет. Помнишь меня? — Я подтащил к кровати стул для гостей, усевшись в него на манер седла, где спинка выступала шеей лошади. — Я пришёл тебя навестить. Говорят, что ты замкнулась в себе…

Боже, что я несу? Но вот так сразу начинать нести мотивирующую чушь не было никакого смысла. Нужно сначала хоть как-то привлечь внимание. А тут — вот вообще никакой реакции. Сидит да смотрит в окно неотрывно…

Я с минуту посидел в раздумьях, покуда не дошёл до самого очевидного. Нет реакции? Есть! Она хоть и молчит, но смотрит в окно, а это уже кое-что.

— Не возражаешь против небольшой прогулки? — Тишина. Ну, вряд ли ей ничего не предлагали врачи. Всё же, они пытались куда больше, чем пока успел я. Но вот предпринимали ли они что-то радикальное, м? — Ну, молчание — знак согласия. Потом только не ругайся, ладно?

Я подошёл к ребёнку и скинул с неё одеяло, взяв её на руки как есть, в больничном платье «в пол». Если бы я летал не за счёт крыльев, то можно было бы и на спину её посадить, но — увы, полёт сам по себе был возможен только так.

Скрипнули створки окна, а спустя три секунды я уже выпрыгнул на улицу, под возмущённые крики какого-то санитара взмыв в воздух. Я отдавал себе отчёт в том, что в одном лишь платье девочка может простыть, но тут речь шла о жизни и смерти, а от простуд точно не умирают. Тем более, я и согреть могу. Магией…

Взмах, ещё один — и вот уже с высоты птичьего полёта виден город, с трёх сторон окружённый степями, и с одной — лесом, преследующим реку, на изгибе которой и возвели Рокстоун. Но земля — это земля, по ней ходят все люди, и все люди же её видят, ощущают, чувствуют. Небо же — совсем другое дело.

Бескрайнее, голубое, перемежающееся редкими, хлипкими облаками, вблизи оно поражало воображение. Крошечные точки птиц над и под нами лишь подчёркивали настоящие размеры окружающего мира, а сияние солнца согревало не тело, но душу.

Я же с самого начала взлетал всё выше и выше, в какой-то момент вынужденно закутав нас в кокон, состоящий из тёплого воздуха. Мы уже почти пронзили облака — оставалось всего несколько метров, когда молча взирающая на всё с горящими глазами девочка вдруг потянула меня за шиворот, тихо, но между тем пронзительно прошептав:

— Ты ангел? Мне пора к маме?

Я не спрашивал себя, как можно принять существо с такими крыльями за ангела — лишь слегка изменил направление движения на параллельное земле, чтобы не пересечься с облаком, и, укрепив кокон, окончательно заглушив шум ветра, максимально спокойно, доброжелательно ответил:

— Нет, тебе ещё рано уходить к маме, Лилиан. — Имя было указано в отчёте, и запомнил я его ещё при первом прочтении. — Ты должна жить, чтобы после рассказать о своих приключениях родителям.

— Но я хочу к маме и папе!

Обычная девочка. Совершенно обычная. Ей не подходит такая судьба, но мироздание решило иначе. Именно мироздание, а не боги, ибо те обладают властью далеко не надо всеми аспектами существования. Уж я-то об этом знал, уж поверьте.

— Но они не хотят, чтобы ты прямо сейчас отправлялась к ним. Тебе отмерен большой срок… — Хоть бы это было так! — … и ты должна вырасти и прожить его весь. Прожить счастливо, так, как сама хочешь. Хорошо?

— Жить… — Девочка всхлипнула. — … больно.

— Сейчас — да, тебе больно, но эта боль не будет длиться вечно. Рано или поздно, но её сменит радость. Жизнь сама по себе такая, полосатая. — Анекдот про зебру вспомнился. И нахрена он мне сейчас? Мозги, подъём! — Прямо как волосы одной моей знакомой.

— Полосатые волосы? Как это?

— Если хочешь, я тебе потом покажу. Но ты должна пообещать мне, что не будешь грустить.

— Тогда возьми меня с собой! Ты ведь живёшь на небе?

— Нет, я живу внизу, в городе.

— Так ты не ангел? А почему тогда летаешь?

— На самом деле я демон, а летаю потому, что некоторые из нас так умеют…

— Нет, ты не демон! Демоны — плохие! А ты хороший и летучий!

Летучий — прямо как газ, ага. Но из её слов следовало, что даже проживающие в Рокстоуне семьи не всегда хорошо относятся к демонам. Хотя стоило бы, ведь это место не превратилось в криминальное, коррумпированное донельзя гнездо только за счёт присутствия обособленной силы — иллити.

— Не все демоны плохие. Но я правда не ангел… — На меня посмотрели с укором. — Ладно, как скажешь. Тёмным ангелом буду, пойдёт такое?

— Да! — Уголки её губ попытались подняться вверх, но и только. — Ты ведь возьмёшь меня с собой?

А что мне, на самом деле, мешает? Ну, человек она, так кто, кроме деда, что-то посмеет мне сказать? Да и я не под венец и не в постель её тащу — всего лишь присмотрю, чтоб это маленькое чудо не сгинуло в одиночку. Может, научу чему полезному — будет помощь, ведь не везде можно брать с собой взрослых сопровождающих…

— Да. Возьму, если ты правда этого хочешь. — Не соврать бы. — Но если кто-то будет тебя обижать, то сразу говори мне, ладно?

Секундная пауза — и на лице девочки появляется улыбка, омрачённая сплошным потоком слёз перенесённого горя. Не знаю, как долго ребёнок копил в себе всю ту боль, но сейчас она решила всё это выплеснуть — разом, так, чтобы вспоминать о родителях с радостью в мыслях. Я же мог лишь лететь, бережно удерживая свою ношу на руках, и благодарить Всевышнего за то, что я не застрял навечно в круге перерождений, и сейчас оказался здесь, там, где был нужен. Вот так всё просто.

Крупица усилий — и одна спасённая жизнь взамен тех, что я не сумел сохранить из-за собственной слабости.

Что ни говори, а я всего лишь человек, переживающий за свои ошибки и временами взирающий в прошлое с мыслями…

А что, если?..

Часть II.

Пулькой вернувшись в госпиталь и заявив, что забираю ребёнка на своё попечение, — не передать, как на меня там смотрели, не возражая лишь из-за моего положения в обществе, — я не менее быстро вернулся домой к деду, сдав девочку на руки Файе с наказом привести её в порядок и относится как к гостье.

Сам же я слинял к отцу, но голова так и полнилась мыслями о новом обязательстве. Может, обосновать её присутствие обучением ну очень личной служанки? Дед-то не поверит, но для старейшин рода может прокатить. Правда, к ней и относиться будут даже хуже, чем к наложнице, а удочерять детей мне малость рановато. Да и «очень личных» служанок копить тоже, не поймут-с.

Куда взгляд ни кинь — всюду клин.

Ладно, спрошу у отца во время приёма. Туда мне идти в любом случае, а так будет польза лично для меня. И — да, я не считаю сомнительные знакомства с аристократией и якобы бесценный опыт выходов в свет сколь-нибудь полезными.

Может, Гериану это и надо, но точно не мне.

— Отец! Дедушка отправил меня на сегодняшний приём в качестве твоего сопро…

Ворвавшись в лабораторию, я застал там не только отца, но и маму. Обоих — в весьма пикантном положении, так что я быстро закрыл дверь и скороговоркой произнёс:

— Дичайше извиняюсь! Буду у себя в комнате!

Преодолев коридор и поднявшись по лестнице, я только вошёл в свою комнату, как меня настиг отец. Выглядел он не очень дружелюбно, и предстоящая речь вполне могла его добить, так что я сыграл на опережение.

— Пап, не надо. Об этом я знаю всё, что ты можешь мне рассказать, и даже больше. — Насильник и работорговец вели отнюдь не праведную жизнь, так что это само собой разумелось. — Да и братика или сестричку мне всё-таки охота, так что я подожду тут. До приёма ведь ещё много времени?

— Достаточно…

Я, пользуясь состоянием отца, вытолкал его за дверь…

— Вот и используйте его часть с пользой. Успехов!

…и захлопнул её, только после этого позволив себе тихо рассмеяться. Страшно представить, что творится в голове у отца, которого собственный шестилетний сын прямым текстом отправил размножаться, но со стороны это наверняка похоже на театр абсурда. Ведь нормальный ребёнок вряд ли придумает что-то подобное, а я — вот он, пробую никем не опробованное.

— ЗОЛАН! ОТКРОЙ ДВЕРЬ!

— Пап, ты слишком нервный. А ведь сегодня важное мероприятие…

— ЗОЛАН!

— Открою только после того, как ты успокоишься.

— Дорогой, что вы там устроили⁈

Приглушённый межэтажными перекрытиями голос не обещал ничего хорошего нам обоим, так что я быстро распахнул дверь и позволил красному, словно томат, отцу войти в комнату, и уже оттуда крикнуть:

— Всё в порядке! Лучше, чем ты можешь себе представить!

— Так мама точно всё поймёт! Дай лучше я! — Сместив отца в сторону, я сложил руки рупором и ехидно улыбнулся, крикнув прежде, чем он успел распознать неладное: — Мам, папа рассказывает странные вещи!..

— Волан! Что ты там устроил⁈

— Это подстава! Не верь ему! — крикнул отец, уже шёпотом добавив: — Теперь нас ждёт смерть. И чего ты добился этим?

— Избавил от смущения и вернул в норму перед важным приёмом? — Ну и посмеялся от души, конечно. — Я преследовал исключительно благую цель. Кстати, насчёт сестрички… У меня есть кандидатка, её осталось только удочерить.

— Чего⁈

— Что⁈

Отец и только подошедшая мама воскликнули в унисон, а я, пользуясь моментом, взялся на объяснения, решив посеять необходимые семена уже сейчас. Таким образом, и мама, и отец успеют как следует обдумать предложение, и только после — начнут возмущаться. Сейчас-то нам надо собираться на приём, после него положен отдых, и только завтра, со свежими головами, мы начнём объективный разговор. План был хорош, но я не учёл одной-единственной детали.

Вспыльчивости и отходчивости своих родителей в моменты, когда они находились рядом с друг другом.

— Ну так вот, вы же не забыли инцидент химер? Я тогда ещё вытащил одну девочку из дома, в котором появились монстры.

— Допустим…

— Ну так вот… — Я напряжённо думал, как бы лучше всё преподнести, но ничего оригинального в голову не приходило. Оставалось лишь говорить, как есть. — В том инциденте у Лилиан погибли и мать, и отец — единственные её родственники, о которых известно властям. При этом её отец, мечник, пытался защитить меня от химеры, решив, что я беззащитный ребёнок. Но не справился, и погиб. Об этом, как и о том, что она замкнулась в себе и находится на волосок от смерти, я узнал, пока помогал дедушке разбирать отчёты…

Рассказывал я с чувством, с толком, так, что даже комару некуда было сунуть свой нос, стремясь найти что-то необычное в ходе моих размышлений. Ну, проявляет ребёнок заботу о слабых и беззащитных — так это нормально и, в принципе, должно поощряться. Косвенными методами упирая на этот момент, я сумел завладеть инициативой в разговоре, поставив вопрос так, что у родителей практически не осталось возможности сказать нет.

Подло, но так было нужно, так что ничего тут уже не попишешь…

Заодно и поймут, каково это — заботиться о настоящем ребёнке, а не обо мне. Ну и заодно слегка понизят свою бдительность в моём отношении, и я, возможно, выгадаю себе ещё немного самостоятельности.

Потому что повальная забота, прямо скажем, напрягала. Следующая ступень — это помещение вашего покорного слуги в комнату с мягкими стенами…

— … после этого Лилиан попросила меня взять её с собой, и я просто не смог сказать нет. Я готов принять любое заслуженное наказание, но, пожалуйста, помогите мне хотя бы легализовать её положение так, чтобы её не считали…

На этом моменте, когда от своего пронзительно-жалостливого тона я и сам был готов пустить слезу, мама сжала меня в объятиях, а с секундным запозданием присоединился и отец. Благо, никто из них так и не сумел заметить преисполненного коварства выражения лица, которому я позволил показаться на одну-единственную секунду.

Определённо, это была чистая победа, которой я мог гордиться.

— Мы что-нибудь обязательно придумаем. — Правильно, мам, это я и хотел услышать. — Но сейчас вам нужно собираться! Я ведь правильно поняла, Зол, что твой дедушка отправил тебя к Волану в качестве сопровождающего?

— Да. Гериана он оставил себе, попутно обрекши его на вечные муки, а мне удалось спастись бегством и отделаться всего лишь позицией сопровождающего представителя гильдии алхимиков. — И это он ещё не узнал о хищении документа, который я где-то по пути потерял. Вот хоть убей — не помню, куда его подевал!

— Обрёк на муки? Увёл готовиться, ты хотел сказать?

— Именно это. Увы, но зная деда и примерно представляя, сколько времени тогда оставалось до приёма… Когда он, кстати?

— Через три часа…

— Так вот, я склонен полагать, что прошлого Гериана мы больше не увидим.

— Ты очень предвзято относишься к своему дедушке, сынок. — И это мне говорит мама, которую до недавнего времени дед и толики его внимания достойной не считал? Как-то неубедительно, я вам скажу. — Он не такой плохой, хоть и слегка чёрствый.

— Пф. Если отец чёрствый, то я тогда кто? Сладкий пух…? — Сказал бы — сладкая вата, да только самой ваты в этом мире ожидаемо не существовало. Не изобрели тут медицинскую вату, чего, впрочем, не скажешь о воздушной сладости на палочке…

Родители довольно редко дурачились, так что я не стал разрушать идиллию и тихо посидел в уголке, радуясь тому, что с моим гениальным и несравненным планом всё выгорело. Было бы гораздо сложнее, не будь мои родители слишком уж милосердными и так относящимися к моим словам, но мне повезло. Во всех смыслах.

Прошла пара минут, и отец, сменив весёлое выражение лица на более серьезное, — словно маску какую, право слово, — поймал мой взгляд.

— Ты ведь так отчаянно избегал ответственности, Золан. А теперь берёшь — и совершенно беспричинно просишь… о таком. С удочерением, сразу скажу, ничего не выйдет. Я демон, а демонам человеческих детей до сих пор не доверяют. Мы бы могли договориться с чиновниками, устроив твою подопечную к нам или к тебе хотя бы служанкой, но тут против уже ты. — Он смерил меня прямым взглядом. — Верно?

— Почти. Я не против того, чтобы Лилиан была служанкой или кем-то вроде моей помощницы в будущем, но я опасаюсь, что к ней будут относится… Как к будущей шлюхе. Простите, но подходящих под ситуацию синонимов тут нет. — Я выждал пару секунд, но ни отец, ни мать не порывались ничего мне сказать — лишь смотрели серьезно и, самую малость, холодно. — Из-за этих сомнений мне и нужен ваш совет по поводу того, как можно оправдать присутствие Лилиан рядом со мной.

— Не на один день эта задачка, сын. Вот так сразу… — А потом, папенька, для малышки могло и не быть. — Где она сейчас?

— Я передал её своей личной служанке на правах гостя. Персоналу госпиталя сказал, что она пока погостит у меня. Дедушке… ничего не говорил, не успел. Я же только-только привёл Лилиан в чувства.

— Значит, времени у нас ещё много. Сейчас выкинь все лишние мысли из головы — пойдёшь вместе со мной готовиться к приёму, прибудем заранее, как положено всем представителям ремесленников. Что-то решать будем уже завтра, вместе с твоим дедом. — Ага, возмущения не предполагались, по тону ясно. — Это понятно?

— Да, пап.

— И выше нос, возможностей у нас хватит и не на такое. Тем более, что дедушка своему любимому внуку многое готов спустить с рук. Особенно если этот самый внук начнёт чуть больше внимания уделять этикету…

Я фыркнул: ни за какие коврижки меня не завлечь в эти сети! Вон, пусть Гериан отдувается, раз шибко амбициозный. А что же до любимого внука, то пока за все те мелочи, что случались из-за моих ошибок, я получал сполна.

Просто дед наказывал меня не так, как обычно наказывают нормальных детей — он лишал меня не игрушек и возможности покинуть дом, а книг и занятий с ведущими мои любимые предметы наставниками, удваивая нагрузку по нелюбимым. И такого стимула было более чем достаточно, чтобы по пустякам я не косячил, а более-менее серьезные вопросы старался решать так, чтобы у взрослых образовывался минимум проблем. Нравилось ли мне это? Нет! Когда кто-то стоит над твоей жизнью, точно наседка над яйцом, ни о каком психологическом комфорте не идёт и речи.

Но и поделать я пока в силу возраста тела ничего не мог.

Вот бы меня похитил кто, а?..

Я тяжело вздохнул:

— Надеюсь, нам не придётся надевать официальные костюмы?..

Часть III.

Итак, стилизованные для выходов в свет мантии алхимиков.

В меру строгие, сполна отражающие принадлежность к соответствующей гильдии одежды, пошив которых отец успел неведомо когда и неведомо зачем заказать, пришлись мне по душе.

Во-первых, эти вещи относились к типу «надел и пошёл», в отличии от заурядных официальных одежд, требующих не только подбирать десятки подходящих аксессуаров, но и поддерживать определённую линию поведения, ограничивая себя в движениях.

Во-вторых, мантии надевались одним единым комплектом, и в даже в парадных версиях можно было идти хоть в лабораторию, хоть «в поле» для сражения с монстрами. Она отлично держала удар и не распадалась на лоскуты от воздействия особо гадких составов, обожаемых и магами, и воинами.

В-третьих, она была просто удобной! А чего ещё нужно от идеальной одежды, пару комплектов которой я выпросил у отца с условием удаления с них отличительных знаков, в качестве подарка на приближающийся день рождения. А то непорядок — я вроде как и маг, а собственной формы, отвечающей и моим вкусам, и касающихся боевой эффективности запросам, у меня не было даже в планах.

Зато теперь я и в создании дизайна мог принять участие — трёх-, а то и четырёхслойная ткань вместе с несколькими возможными цветами оставляла пространство для манёвра.

Но переоделись мы быстро и, практически, впритык, за что получили втык от мамы, слишком уж серьезно к этому относящейся. До самого раннего срока прибытия, — коих на подобных мероприятиях было дохрена, чуть ли не под каждого человека отдельно по своему сроку, — было ещё минут тридцать, а ехать в карете тут от силы десять минут. Хочешь — не хочешь, а успеешь.

Ну и не настолько мы с отцом безответственные, чтобы за нами надзирать в форме воплощенного цербера. Легкомысленные слегка, это да, но мы знаем меру…

И совсем необязательно силой выбрасывать нас за порог! Да кучеру платят и за ожидание тоже! О, Всевышний! За что ты так с нами, с раздолбаями⁈

Впрочем, поведение отца резко изменилось одновременно с тем, как мы все уместились в салоне, а услужливый кучер захлопнул за нами дверцу. Сразу после этого тускло полыхнули изолирующие внутреннее пространство кареты руны, и атмосфера, соответственно, тоже стала более серьезной.

На серьезный лад я настроился моментально.

— Итак, слушай короткий инструктаж, сынок. Места, где собираются аристократы — это поле боя, и действовать стоит исходя именно из этого. Оперативно отвечать на оскорбления, но не раздувать из мухи слона. Соответственно, и нарываться тоже не стоит. В этот раз вряд ли кто-то решится устраивать выпады в отношении тебя, но ты должен быть к этому готов. Это понятно?

А то ж. Меня сколько этой гадости учили? Сколько часов я потратил, надеюсь, не впустую?

— Вполне.

— Далее. Барон Кеплест — это такой бурдюк на ножках, в своих больных фантазиях являющийся человеком влиятельным, но на деле просто посол, которого могут или убить, выказав таким образом своё возмущение действиями короля, или оставить в живых, передав через него какое-то послание, сделав то же, что и в первом варианте, но помягче. Сегодня с ним прибыли трое сыновей и две дочери, плюс их свита, состоящая из псевдо-аристократов в лице рыцарей. Когда будешь с ними общаться, не намекай на их неполноценную породу — сожрут с гов… кхм… в общем, род за нас в крайнем случае вступится, но лучше до этого не доводить, решая возникающие проблемы своими силами.

— Понял.

Вот эти сведения были уже ближе к делу, так как описывали не вызубренные мною общие принципы, а ценные детали, без которых я был бы вынужден играть вслепую.

— За что вызывают и как провоцируют хорошо помнишь, или мне перечислить?

— Помню.

— Ну, тогда закончим на этом. Постарайся не сыскать проблем, а глаза даже на мгновение не активируй, хорошо?

— Пф. — Как-то само собой вырвалось. — Больно хотелось.

А мы тем временем уже подъезжали к огромной, если не сказать — чудовищной махине мини-дворца, содержание которого сжирало как бы не десятую часть такового у всего Рокстоуна. Но это было здание, необходимость наличия которого оспорить просто нереально. Возникни я по этому поводу, и на меня даже дедушка посмотрит с ехидцей: где ж тогда людей из благородных принимать? У себя дома? Так сие возможно только с друзьями, но уж никак не с, например, членами противостоящей тебе фракции.

Короче говоря, сотнями, тысячами тонн двухцветного мрамора и дорогостоящей отделкой можно было только наслаждаться, но не критиковать.

— Представитель гильдии алхимиков, господин Волан с сопровождающими!

И ни слова о том, что с семьей. Интересно, это ошибка или изящный плевок в лицо? Впрочем, мне не обязательно пытаться рассмотреть подноготную сего события — хватит и того, что я его заметил, и смогу это учесть при составлении более-менее цельной картины происходящего.

А сейчас — аристократическая туса!

Отец кивком обозначил для меня направление движения, а сам, взяв маму под ручку, влился в группу взрослых. Мне же оставалась компания сопляков от шести, — ко мне это не относится! — до четырнадцати лет.

Всех помладше просто не брали на такие мероприятия, а постарше уже развлекались в кругу взрослых. Представителей моего круга общения удалось насчитать ровно семнадцать единиц, из которых девятерых я отнёс к мужскому полу, и восьмерых — к женскому. Среди них, на первый взгляд, не было никого из аристократии, так что их можно условно отнести к «своим», тем, перед кем не обязательно демонстрировать манеры.

Активировав выборочное физическое усиление и прислушавшись, я за пару секунд определил, с какой группой мне должно быть интереснее. Двое парней лет одиннадцати, явно друзей, девушка на три-четыре года постарше и соплюшка, моя одногодка.

Последняя смотрела вокруг равнодушно-скучающим взглядом, даже не пытаясь демонстрировать интерес, зато остальные активно обсуждали совершенно детские, — ага три раза, — проблемы в виде подорожания дефицитного багряного мха, что произрастает только и исключительно на активных сердцах подземелий, и на возможном полном перекрытии его поставок силами демонов, у которых, вроде как, появился новый король.

Пока об этом только слухи ходили, но тенденция пугающая.

— Добрый вечер. Позволите присоединиться к вашему разговору?

— Какой вежливый мальчик. — Девушка чуть наклонилась и потрепала меня за щеку, что я стойко, мужественно стерпел. И — нет, я ну совсем не пялился в декольте! — Золан Иллити, сын Волана и Клариссы, верно? Алхимик?

— Всё верно, миледи. А вы — Залия Лосс, дочь Келена и Миранды Лосс? Наимилейшая начертательница нашей страны?

Учитесь, щеглы — будучи шестилетним пацаном я засмущал весьма недурную собой девушку, едва вступив в разговор! К слову, со светлыми кудрями на ещё сохранившем какие-то детские черты личике алый смотрелся очень даже. Никакой пошлости, попрошу! Сугубо любование прекрасным.

И почему мне кажется, что через десять лет поток красавиц в моём окружении как-то резко иссякнет, последовав закону подлости?

— Вы мне льстите…

— Так можно считать лишь обладая вашей скромностью. — Притормозив нашу беседу на такой ноте, я повернулся к парням, о которых я, честно говоря, даже не слышал. — Золан Иллити, алхимик.

Ну, не совсем алхимик, но и Залии до полноценной начертательницы далеко. Таким образом принято представляться среди семей ремесленников, сразу очерчивая свой круг интересов. Ведь поименно и в лицо знать всех алхимиков какого-нибудь крупного города практически нереально, а ремёсел, так-то, побольше одного.

Взрослых-ремесленников в зале уже под три десятка при том, что все они являются представителями своих гильдий.

— Кларк Фосс, строитель.

— Фил Тенеброн, артефактор. И моя сестра… — Фил бросил на малявку взгляд, которым можно руны выплавлять прямо на металле. Талантище! — … Виолетта Тенеброн. Прошу её простить; сегодня ей нездоровится.

Ну, строитель мне не особо интересен, а вот контакт с отпрыском фамилии артефакторов наладить было бы совсем неплохо. Правда, они явно друзья, так что пока придётся брать комплектом. Закину, так сказать, удочку, произведу приятное впечатление о себе и оставлю некоторую недосказанность в разговоре… Лять, я ж как по учебнику болтологии думаю! Изыди, дурная мысль!

— Поведение леди Виолетты меня совершенно не задело, а с учётом её плохого самочувствия и вовсе не буду обращать внимание на столь незначительный момент. Но я рад знакомству с вами, господа.

— Это взаимно.

— Взаимно.

Ответили они почти синхронно, а вот девочка сердито надулась. Довела, понимаешь, брата до откровенной лжи, а теперь непонятно на что обижается. Дети-с.

— Итак, миледи Залия, господа Кларк и Фил, прошу — продолжайте разговор, а я уж как-нибудь в него вольюсь…

Итак, начало вечера я бы назвал вполне неплохим и даже располагающим к повторению — слишком уж компания оказалась приятной. Но что будет дальше мы, естественно, будем посмотреть…

Часть IV.

Спустя сорок с небольшим минут прибыл дедушка с Герианом, которого обрядили в самые настоящие, только уменьшенные под его рост, церемониальные одежды иллити. Выглядел он не столько серьезно, сколько, в моих глазах, комично. Очень уж часто я видел его побитым и в тренировочных, рваных вещах.

Соответственно, я старался поменьше встречаться с ним взглядом — чисто чтобы не заржать. Да и было мне куда посмотреть, так как по левую руку от меня неизменно следовала Залия, с которой мы вели понятную лишь нам да, отчасти, Филу беседу об особенностях потери маной привязки к человеку и её последующем использовании в предметах.

Не начни я рыть информацию на эту тему из-за инцидента химеры, то сейчас вполне мог бы с треском провалиться, а так — сумел поддержать разговор. Завтра определённо стоит поблагодарить деда за его помощь в поиске нужных материалов. А пока — на приём прибыла мелкая столичная аристократия, в число которой входил и тот самый барон. Действительно, этакий окорочок на ножках, который пузом разве что полы не подметает. И как, спрашивается, он вообще ходит при таких габаритах? Никак праной пользуется, или заклинание какое специально для него изобрели.

— Не пойдёшь их приветствовать?

— А оно мне надо? — С лёгким недоумением ответил я на вопрос девушки, пригубившей бокал шампанского. Да, подросткам в этом мире позволялось пить, но только в компании родителей. Да и алкоголя в этой шипучке было не больше, чем в хорошем квасе. — Такие знакомства — последнее, что меня интересует в этой жизни.

— И твой род не настаивает?

— Здесь и сейчас я присутствую как сын представителя гильдии алхимиков, а не как иллити. — Я оценивающим взглядом пробежался по поднесённым слугой закускам, но в конце решил всё-таки не есть. Во-первых, там порции на один зубок, а во-вторых высокая кухня мне никогда особо не нравилась. Есть можно, но чего-то особенного я в ней не видел. — А что, моя компания тебе уже надоела?

— Конечно же нет! Среди всех здесь присутствующих… детей вроде нас, с тобой интереснее всего говорить. Ты… взрослее, что ли? — Сам себе иногда поражаюсь, как это легко — казаться взрослым, прожив сотню лет. Хех. — И вообще, тут даже не в знаниях дело.

— Искренне рад слышать подобное о моей скромной персоне. — Ни капли лжи — во мне действительно поселилась гордость за уже проделанную работу. Может, гордиться своим превосходством над молодёжью, будучи настолько старым, и лицемерно, но такое поведение в природе человека. Достичь превосходства, даже нечестными способами — и вознестись над окружающими. Примеров, описывающих такой подход, больше, чем я в принципе способен перечислить. — Как насчёт сместиться ближе к выходу в сад? Те аристократы слишком уж активно движутся в нашу сторону.

— Увы… — По лицу девушки пробежала тень. — … идут они именно к нам.

Ну пожалуйста, ну не надо портить мне праздник! Я ж вас разведу, как детей, отделаю на дуэли до такого состояния, что родная мать не узнает, так ещё и виноватыми останетесь! Здоровые же лбы, неужто не умеете читать атмосферу? Умел бы я убивать недовольным взглядом — в зале стало бы на три трупа больше и на три холёных дворянина меньше. Может, обойдётся, и они курсируют по залу просто чтобы «здрасти» всем присутствующим сказать…?

К моему сожалению, просто разойтись нам было не суждено.

Аристо целенаправленно шествовали от одной группы детей своего возраста и младше до другой, и там, где они прошли, неизменно пропадали даже намёки на предшествующее веселье. Они и некоторых иллити, как-то выборочно действуя, не постеснялись задеть. И задеть весьма грубо — вон, Гериан едва себя сдерживает, глядя на расстроенную девчушку из нашего рода, у которой глаза на мокром месте. Получил инструкции о невмешательстве?

Что ж, мне ничего такого сказано не было, а дедушка, прекрасно знающий о моём характере и принципах, не мог не предположить, что без указаний я устрою чрезмерно агрессивным засранцам приступ воспитательного процесса, который вряд ли им понравится.

Так что, это у меня карт-бланш, получается?

— Леди, не составите ли вы мне компанию на этот вечер? Вот-вот объявят танцы…

Изящные движения, слова следуют букве этикета за тем лишь исключением, что моё присутствие тут полностью игнорируют. С их стороны они имеют на это полное право — с этим не поспоришь, ведь на кавалера я не потяну ещё года так четыре, а оставлять юную девушку без пары сродни оскорблению. Но окончательно всё определят слова Залии, которая может или обозначить моё текущее положение, или принять приглашение, или отказаться от него. Всего три варианта.

— Прошу извинить, но у меня уже есть спутник на этот вечер. Возможно, мы сможем потанцевать как-нибудь в другой раз.

— …

Недоумение в глазах того аристократа, что был среди этой тройки за главного, читалось невооружённым взглядом. Он, весь такой из себя голубоглазый блондин атлетичного, но не перекачанного телосложения — и шкет на три головы ниже? Сама собой, — ну, не без моего непосредственного желания, на самом деле, — на лицо выползла покровительственная ухмылка, от созерцания который блондин поморщился так, будто съел перезрелый, сочный лимон.

— При всём уважении… — О как, уважают, понимаешь. — … но разве ваш… спутник сумеет принять участие в танце, не посрамив вашу честь? Вы ещё можете отказаться… Мальчик всё поймёт, верно?

— Ваши сомнения на мой счёт неуместны. Простите, не помню вашего имени…

— Карл Кеплест. Весьма невежливо не знать имён своих гостей, не находите?

— Что ж, господин Кеплест, скажу вам по секрету: вы — не мои гости, так как я лично вас не приглашал.

— Карл, ты слишком многого просишь от обычного алхимика. Леди отказалась, так что…

— Постой. — Блондин остановил одного из своих спутников, уже собравшихся уходить. — Ты же знаешь, как я не люблю тех, кто не отвечает за свои слова. Представитесь?

— Золан, сын Волана и Клариссы. — Ну а фамилия, что фамилия? Сейчас я говорю от своего лица, а не от лица рода, так что её можно и упустить. Я тоже умею следовать букве, а не духу. — Вы хотите предложить спор?

— Да. Ставкой с обеих сторон послужит публичное извинение, которое проигравший принесёт победителю. А предмет спора…

Блондин замолчал и характерно повёл рукой, предлагая мне, как «вызываемой» стороне, сформулировать вторую часть договора. Просто взять и с потолка снять условия я всё равно не мог, так как за нашим разговором наблюдало с десяток человек, включая и парочку взрослых — один от аристо, другой от иллити. Следили, чтобы отпрыски одной из сторон резко не превратились в обугленную головёшку или просто не травмировались. Резонно, учитывая уровни наших сил.

— Впечатление, которое мне удастся произвести. Это не должно быть что-то смешное или глупое, только навыки, мастерство и цельность картины.

— Принимается. — Блондин не нашел подвоха потому, что его тут и не было. Я же отлично знаю, что не для всякого танца нужно быть взрослым, красавцем, атлетом и прочая, прочая. Танцуют драконы, танцуют пегасы и феи — и всех их сложно назвать попадающими под человеческие стандарты красоты. — Второй танец будет за вами, мне под силу это организовать. Вас это устраивает?

— Залия?

Так как она должна была участвовать непосредственно во всём этом, я не мог не поинтересоваться её мнением. По правилам, конечно, у неё и выбора-то нет, но кто я такой, чтобы им следовать, если они мне не нравятся?

— Меня всё устраивает.

— Значит, договор. Прошу, засвидетельствуйте. — Обращение было направлено ко всем, кто за нами всё это время наблюдал. С этим проблем быть не должно. — Господа, если вы не возражаете, то мы с Залией продолжим нашу беседу.

Возражений не последовало, и мы отошли в сторону. Первой, как и ожидалось, не выдержала девушка:

— У тебя ведь есть план, правда?

— Конечно. А заключается он в том, что я — умеющий хорошо импровизировать маг!

Часть V.

На несколько минут наступило затишье, которое я потратил на две вещи: успокоение Залии и проверку кое-каких своих теорий. Как и всякий человек, получивший доступ к новой игрушке, я с этой игрушкой баловался, когда никто не видел, в стремлении достичь каких-то интересных чисто визуально эффектов. Ну, синее или зелёное пламя, искажения воздуха, преломления света за счёт граней создаваемого мною же льда…

Года так два-три назад у меня было много времени, но мало сил на воплощение всех задумок. Сейчас же всё обстоит ровным счётом наоборот, так как я даже и не вспоминал о них, будучи с головой погруженным в прочие заботы.

И не вспомнил бы, если б не насущная необходимость.

Факт номер раз — с моим ростом обычный танец будет похож на выступление клоуна-инвалида, нежели на что-то вменяемое. Соответственно, мне нужно как-то летать, не используя крылья, которые могут посчитать демонстрацией принадлежности к иллити. Пока на приёме я и род стоим обособленно, светить крыльями не стоит, так что в ход идут другие идеи.

Но раз уж полёт без крыльев принципиально невозможен, имеет смысл поставить себя на один уровень с девушкой при помощи магии, и наименее проблемным тут является старое-доброе преобразование элемента. Не земли, так как мрамор превратить обратно будет сложно даже мне, а после выступления всё нужно будет вернуть в изначальный вид моментально.

Значит, лёд, который, напомню, неплохо преломляет свет…

В руках сформировался гранёный кусок льда неправильной формы. Во внутреннюю полость я поместил огонь, ограничив его передвижение простенькой волевой установкой — так сияние какое-то время будет неравномерно меняться, но при этом не плавить лёд, что очень красиво выглядит.

Немного экспериментов — и вот уже мне удалось подобрать ту форму самого льда, при которой свет раскладывался на несколько цветов, превращаясь в радугу. Несколько участков, сформированных по такому принципу и поддерживаемых на протяжении всего танца, я потянуть должен.

Далее шла сама форма «танцпола», который должен был позволить мне вроде как незаметно сравняться в росте с девушкой, и при этом не лишить обзора сторонних наблюдателей.

Так как внутри моего льда будет полыхать пламя, прозрачным его назвать сложно. На руку мне играет тот факт, что главная сцена для плясок знати слегка утоплена в полу, и мы, даже не являясь парой дня, будем танцевать именно там. Если не Кеплест, то я сам этому поспособствую.

Но крест на конструкциях вокруг и над нами это не убирает — в моём распоряжении только пол и, возможно, стены, если мне удастся до них дотянуться своей магией. По тридцать метров в каждую сторону одновременно покрыть нереально, но если сконцентрироваться на одном участке… всё равно выходит сложновато.

Мне же ещё и танцевать, двигаясь, по сути, вместе со своим льдом, а подготовиться заранее мне не позволят.

Плюс без крыльев я весь зал льдом в одно мгновение не покрою чисто за счёт проводимости маны у своего тела — тут нужно время. Значит, сосредоточусь исключительно на танцевальной площадке.

— Может, расскажешь, что задумал? Мне тоже нужно держаться как положено, а не шугаться всего, что ты сделаешь.

— Ну, смотри. — Повернувшись так, чтобы никто со стороны ничего не увидел, я встал чуть ближе к Залии и сформировал вокруг своей руки несколько ледяных щупов со льдом внутри. — Я заморожу всё в радиусе метров так десяти, то бишь, всю сцену, и она будет таким образом светиться. Ещё вокруг нас будут, как бы, плавать льдины с тем же эффектом, плюс пускающие радугу. — Дополняю демонстрационный образец призмами, отчего девушка удивленно пискнула:

— Как красиво! Научишь?

— Конечно, тут ничего особенного нет — просто физика и немного опыта. Так что ты думаешь о моём плане?

— Пол должен быть шершавым, иначе я просто упаду — в туфлях и по полу-то не особо удобно ходить. — Принял на заметку и тут же слегка изменил удерживаемый в голове «шаблон» того, что должно выйти в итоге. — Ну и… ты в темноте не проверял, как всё выглядит?

— Тут достаточно светло. — Я покосился на магические светильники под потолком. — Так что смысла в этом немного.

— Я могу потушить свет, если это удастся согласовать с охраной. В плане контуров и защиты ничего сложного, тут стоят обычные, рядовые яркие модели. Но это имеет смысл только в том случае, если в темноте твоя магия будет ещё красивее. — Девушка покосилась в сторону ведущих во внешний сад дверей. А ведь сейчас вечер, так что там достаточно темно… Плюс до танцев есть немного времени. Может, и правда попробовать? — Правда, я не видела ничего такого же красивого, как то, что ты продемонстрировал, и не уверена, что может быть лучше.

По правде говоря, в соответствующих масштабах моя задумка может получиться поэпичнее всяких фейерверков с фаер-шоу, так что девушку можно понять. Обычно детей фамилий из родного города просто не выпускают до совершеннолетия, а что можно увидеть в Рокстоуне, который на бумагах даже не город, а так — село?

Тут же даже мне очень хотелось взглянуть на всё со стороны…

— Пойдём. По дороге я переговорю с охраной.

И я потянул красавицу за собой, прямиком к распахнутым, на две трети стеклянным, дверям. Тот ещё шик, если учитывать, что люди в этом мире не везде могли себе позволить стёкла даже в маленькие окна вставлять…

— Мне нужно поговорить с капитаном. Срочно, но не опасно. По поводу танца.

— Принято.

— Я буду в саду или у входа в него.

Можно было и не говорить, но сейчас была дорога каждая секунда, так что я решил не особо полагаться на всезнание магов охранения. В любом случае, пара минут до прибытия капитана у нас есть, так что я сразу же чуть отошёл от светящегося здания — и создал перед собой «ледяной огонь». И выпал в осадок от того, как красиво выглядели кажущиеся жидкими капли огня, где лениво, а где стремительно перекатывающиеся в глуби прозрачного, словно слеза младенца, льда.

Теперь я был готов собственноручно уничтожить все светильники, лишь бы моя задумка предстала именно в таком виде…

— Восхитительно.

— …

Залия промолчала, с блеском в глазах взирая на открывшуюся картину. Я не мог сказать, была ли она огорчена неоправдавшимися надеждами или же поражена, но… какая же она красивая! Горящие предвкушением глаза, мягкая полуулыбка на лице… Характер и знания с интересами, опять же, органично эту красоту дополняли. Одно без другого ничего не стоит, а тут прямо-таки бриллиант. Ещё и к мелкотне вроде меня относится непредвзято, что само по себе дорогого стоит. Мне бы парочку иллити с таким отношением в окружение — вот я зажил бы!

Но чего нет — того нет. И очень жаль, что через десяток лет, когда я подрасту, она уже десять раз замуж выйдет. Увы и ах — человеческий век короток, и детей среди короткоживущих принято заводить пораньше.

Тем временем к нам подошёл мужчина в строгих официальных одеждах, тут же представившийся… и залипший на всё ещё поддерживаемый мною ледяной дворец. Да, именно такую форму я ему сейчас придал, и вышло вполне неплохо даже при несоблюдении норм по граням. А если увеличить?.. Шикарно!

Обязательно использую скульптуру в танце!

— Кхм, господин, по какому вопросу вызывали?

— Капитан, возможно ли перед вторым танцем отключить освещение в зале? Техническую сторону вопроса возьмёт на себя моя спутница.

— Ограничений на этот счёт нет, так что это возможно. Второй танец… Это где-то через семь минут. Мы успеем всё подготовить, и вашей спутнице не придётся собственноручно этим заниматься. — Прочитав в глазах капитана желание сказать что-то ещё, я чуть улыбнулся и кивнул, как-бы дозволяя некоторую неформальность. — Мы уже знаем о вашем споре, господин, и верим, что вы поразите этих… снобов. Назначьте только условный сигнал — а уж мы не подведём.

— Мне приятно это слышать, капитан. А сигнал… — Я звучно щёлкнул пальцами. — Пусть будет щелчок в моём исполнении.

— Что-то ещё?

— На этом всё, благодарю.

И капитан удалился, дабы в крайне сжатые сроки всё организовать. Подозреваю, что дело тут не столько в освещении, сколько в изменении построения охраны, которой придётся утроить бдительность из-за темноты.

— М-м-м… Золан, прости за такой вопрос, но какое положение ты занимаешь в роду иллити?

— Хм? — Серьезно? Мне казалось, что о летающем пацане-Генерале в Рокстоуне не знал только тот, кого тут и вовсе нет. Слепым рассказали, глухим — десять раз нарисовали. Да про меня даже частушки какое-то время ходили из-за моей вежливости ко всем красивым девушкам, встречаемым во время прогулок. Внимание-то я привлекаю только так, а избежать попыток затискать милоту можно лишь предварительно шокировав «хищницу». — Я внук главы рода иллити, но не претендент.

— А как же?.. — Шок, смешанный с удивлением, девушку только красил. — Господин Волан ведь уже очень давно состоит в гильдии алхимиков! Он претендент на место её мастера!

— Были… кое-какие семейные незаурядицы. Но всё это уже забыто, не стоит так переживать. Впереди танец.

И вправду, напоминание о танце вернуло девушке способность ясно мыслить, и та приняла решение отложить этот разговор на потом:

— Поговорим об этом позже, ладно?

— Конечно. Заодно и покажу, как добиться такого эффекта.

Киваю на замок — и сворачиваю заклинание, вместе с Залией направляясь обратно в зал. Там уже вовсю шла подготовка к первому танцу, так что нам стоило поспешить, дабы не обеспечить себе техническое поражение в споре. А танцевала, кстати, какая-то молодая аристократка сомнительной наружности и сын старейшины иллити, от такой «чести» вынужденный поддерживать на лице каменное выражение.

— Танцуем вальс?

— Да, классический. У тебя под ногами будет надёжная опора, главное — не теряйся, ростом я буду ровно с тебя.

— Это кто ещё потеряется! — Девушка смешно надулась, но быстро вернула себе подходящую моменту весёлую серьезность. — Постарайся, ладно?

— Приложу все усилия…

Итак, первый танец подошёл к концу, и после пары вопросов от дирижёра оркестра объявили наш выход. О споре — ни слова, но так оно и должно быть, дабы не портить впечатления от танца.

Пока мы с Залией спускались на сцену, я воспользовался возможностью и оценил царящие среди гостей настроения. Естественно, при виде нас народ слегка обалдел, так как второй танец в обычных обстоятельствах отдавали той паре, что могла показать что-то интересное. Здесь же — дочь одного из ремесленников, красавица, конечно, но в столице внешность сама по себе не особо котировалась. И ладно это, но пару ей составлял совсем уж ребёнок — я. Ну, чуть поменьше ста тридцати сантиметров во мне набралось, так что я был всего на две головы ниже девушки.

Без каблуков, возможно, разница заметно уменьшилась бы, но что-то менять сейчас было поздно.

— Залия Лосс и Золан Иллити — холодный вальс!

Лучше б у меня название спросили — я бы придумал что-то действительно внушительное, а не это убожество. Ну и ладно, главное произвести впечатление, а скромное название может этому даже поспособствовать.

Я замер напротив девушки и, оттянув правую руку в сторону, щёлкнул пальцами. Всего спустя мгновение потухло практически всё освещение, оставив лишь дежурные светляки, тянущиеся вдоль стен. Издал первые звуки «вступающий» рояль, и я начал медленно, в темп, тянуть от пола лёд с заключенным внутри ярким, пульсирующим пламенем — таким, что его света хватило, дабы и приподнявшийся на ледяном уступе я, и внешне расслабленная Залия стали видны со всех сторон.

По большей части огненно-рыжий, свет перемежался ещё множеством оттенков, отчего свободное тёмно-синее платье девушки заиграло новыми красками, а блики на того же оттенка длинных перчатках, до локтя, напоминали своим свечением творимую мастерами высшую магию — единственную, обладающую подобным внешним проявлением. Последним штрихом оказалось ожерелье из маленьких, аккуратных драгоценных камней, сейчас переливающихся серебром.

Я сделал шаг вперёд и протянул руку, полностью отдавшись потоку музыки и ритму собственного сознания, творящего нешуточную для моего уровня магию. Поддавшись наитию, между тем моментом, когда я протянул руку, и тем, когда Залия приняла приглашение, я прокрутил над нами тройную арку изо льда, даже не став создавать в той особенно яркий огонь. Всего три быстрых оборота, после которых раздался едва слышимый треск — ненужный более элемент рассыпался, обратившись в мелкий, подхваченный наспех призванным ветром, кристаллический песок.

А следом ледяной диск, сковавший всю площадку, пришёл в движение, начав медленно вращаться вокруг своей оси и, понемногу, подниматься вверх. Создаваемые мною эффекты отошли на второй план, но не исчезли вовсе, ибо лёд был неотъемлемой частью нашей композиции.

Вальс — простой и одновременно сложный танец, до безумия красивый и пронзительный. Его движения неизменны в любом из существующих миров. Своего рода аномалия, пронизывающая вселенную и захватывающая всё живое, независимо от их строения тела или уровня развития. С музыкой, без неё; человек ли, или обрётшее разум насекомое — вальс в сотнях и тысячах обличий присутствовал во всех культурах. Где-то яркий и энергичный, где-то — плавный и изящный, а где-то такой, как сейчас у нас — в меру стремительный и хищный.

Стирая границу между людьми и демонами, он наполнил зал непередаваемой атмосферой, в которой, пусть и на совсем короткий срок, забылось всё лишнее.

Имена, фамилии, обиды и надежды — ничего этого просто не существовало, покуда в поле зрения находились мы.

С каждым шагом, с каждым новым инструментом, вступающим в общую композицию, я прибавлял в темпе, тщательно следя, чтобы Залии было комфортно. Не всякому дано сходу приспособиться под исполнение танца в таких условиях, но моя сегодняшняя партнёрша была в этом особенно талантлива, и потому блистала в полумраке, перетянув на себя львиную долю внимания.

Яркий бриллиант, на который по глупости своей не обращали внимания, преобразился в окружении холодного света огня, тюрьмой которого выступил лёд. Прекрасная королева, каждый шаг и движение которой сопровождались всплеском ледяных фонтанов пополам с лучами света; спустившаяся с небес фея, от созерцания которой не могли оторваться ни мужчины, ни женщины, ни старики, ни дети.

Никакого сексуального желания — лишь присущее людям стремление наслаждаться красивым и задевающим душу как можно дольше. Жажда запомнить всё в малейших подробностях, дабы после рассказать о том своим детям и внукам…

В какой-то момент мы поднялись на уровень общего зала, и я, вошедший в кураж и поглощенный танцем, продолжил восхождение, по наитию полностью отказавшись от монолитного пола. Потолок, послушно принявший мою ману, взорвался ледяными цепями, что растеклись по залу и послужили опорой изящным ножкам Залии, и тонким колоннам, на которые наступал уже я.

Никаких изначально запланированных надёжных платформ — лишь обоюдное доверие, проникнуться которым иногда невозможно даже проведя вместе десятки лет. Отбросив всё ненужное и чётко исполняя движения, я управлял окружающим нас льдом, которого постепенно становилось всё больше.

Узоры устилали потолок, из которого тут и там, по мере высвобождения моей маны, вырастали причудливые башни и крыши ледяных дворцов вперемешку со статуями зверей — грубыми и непроработанными, но на расстоянии и в такой обстановке вполне подходящими. Преследуя лишь одну цель, — подчеркнуть красоту партнёрши декорациями и играми со светом, — я забылся, и конец мелодии застал нас чуть в стороне от танцевальной площадки.

Но импровизация — моя сильная сторона, и потому цепи плавно обратились в полупрозрачные ступени, по которым мы, преследуемые полной, мёртвой тишиной, и спустились. Но чего-то не хватало, и я никак не мог понять — чего именно.

А после картина резко обрела недостающий элемент, когда под гром аплодисментов Залия, поддавшись очарованию момента и, возможно, каким-то своим подростковым мыслям, коротко клюнула меня в губы…