Я всё равно тебе солгу

Глава 1

Женщина напротив любила красное и грейпфруты. Мы сидели в ресторане и ужинали, как две приятельницы.

Она и я.

Дочь любовницы и профессиональная обманщица. Наниматель и та, кто должна сделать за неё грязную работу.

— Часть денег мои по праву, — произнесла Лилия Аркадьевна и скривила рот, будто эта тема была ей крайне неприятна.

Дама в красном вздохнула и потянулась за стаканом фреша. Грейпфрутового. Почему-то она верила, что это универсальное средство для похудания.

Мы были знакомы от силы неделю, а виделись и того раза три, но я уже знала, что грейпфруты полезны и помогают держать вес. Конечно, это всё чепуха, только чепуха полезная для самоуспокоения.

После фразы про грейпфруты Лилия Аркадьевна всегда делала паузу, и на её усталом привлекательном лице дамы бальзаковского возраста проступало страдание и жалость к себе.

— Я не буду вдаваться в подробности, но это так, — продолжила она, отодвинув полупустую тарелку с овощами.

«Будешь», — подумала я, поглощая порцию куриной отбивной. Ужин за счёт будущего нанимателя — одна из приятных тем в моей работе.

Вид у тридцатидвухлетней дамы был такой, словно она наелась, но жадный взгляд нет-нет, да выдавал в ней жертву диеты. Сознательную жертву, которой нравилось упиваться страданием

— Я вам верю, Лилия Аркадьевна. Несправедливо, когда одному ребёнку достаётся всё, а другому — ничего. И ведь отец признал вас, пусть и не сразу.

— Ох, Лара, знали бы вы! — засмеялась дама в красном и снова потянулась за стаканом сока. — Одно только название, что признал! После того как я вышла замуж. «О тебе теперь должен заботиться муж, а я буду смотреть на вас и радоваться». Одно слово, позёр!

— За успешное завершение нашего дела!

Я одной фразой подняла тост, бокал белого вина и настроение моей нанимательнице. Та встрепенулась и улыбнулась, на этот раз безо всяких ужимок и гримас.

— Найди эти дорожные чеки и номера счетов на предъявителя. Уверена, у тебя получится!

Взгляд Лилии говорил красноречивее слов: ты такая шалава, что мой названый брат обязательно на тебя клюнет.

Пусть думает как хочет. Необязательно спать с жертвой, чтобы обвести её вокруг пальца, хотя, если мне захочется, почему бы и нет?!

— Детали обсудим завтра, — кивнула я. — У меня шумит в голове.

— Значит, ты согласна? — прошептала Лилия и наклонилась ко мне через стол. Её тонкие ноздри трепетали от возбуждения, а зрачки стали похожими на чёрные дыры.

— Но сумма должна быть удвоена.

Несмотря на выпитое, я знала себе цену, потому что не раз её называла. Бывало, что и продешевляла, но всё в прошлом. Уже несколько лет как, я понимала, что смогу выполнить, а что и обещать не стоит.

Для того, кто превратил обман в искусство, я получала даже мало.

— Хорошо, — в углу рта Лилии залегла морщинка, вмиг сделавшая её матерью взрослых детей. Может, всему виной тени, что падали на её лицо. А, может, зависть к брату и злость на отца. — Половина сразу, половина — по завершении.

— Когда вы представите меня Филиппу? — улыбнулась я, прикидывая, сколько ещё надо сделать. Немного. Досье брата моей нанимательницы изучено вдоль и поперёк.

Итак, Филипп Немов, тридцати шести лет, бизнесмен средней руки. Не желающий делиться наследством покойного папеньки. А придётся!

Через несколько дней мы вместе с Лилией Аркадьевной стояли возле дома на Нижней Красносельской. Вполне себе презентабельной пятиэтажки в двух шагах от метро.

— Всё помнишь? — спросила Лилия, вырядившаяся будто на банкет в дипломатическом корпусе. Я предпочла одеться поскромнее, но не забыла подчеркнуть тонкую талию и узкие бёдра.

— Конечно, я бедная родственница-сирота вашего супруга, о благополучии которой вы неустанно хлопочите, чтобы отдать моральный долг её родителям. Кстати, а эта девица не заявится вживую?

— Я всё продумала, да и не я одна. К счастью, у Максима много родственников. И все бедные, так что выбирай — не хочу. Я просто помогаю бедняжке, которой не повезло с женихом, устроиться на работу. Педагогическое образование тебе в помощь.

Я кивнула. Да уж, в свои двадцать семь я ни дня не работала учителем начальных классов, и до этого момента считала образование зря потраченными усилиями, но вот такая ирония, пригодилось и оно!

На третьем этаже мы остановились и переглянулись. Во взгляде Лилии мелькнуло беспокойство, будто она засомневалась, может, не стоит начинать аферу, но вскоре взяла себя в руки и, поджав губы, вспыхнула. Видимо, вспомнила обо всех обидах, причинённых отцом и сводным братом.

Я же была абсолютно спокойна. Выполнять щекотливые поручения уже года три как стало моим постоянным источником заработка. Можно сказать, и репутация уже сложилась, как у хитрого и ответственного работника.

Я брала половину денег сразу и не возвращала их ни при каких обстоятельствах, но стремилась заработать и вторую половину.

Недавно у меня даже мысль была, что пора нанимать помощницу и открывать фирму по решению проблем состоятельных граждан, с которыми не справятся ни их юристы, ни грубая сила.

И каждый, кто ко мне обращался, спрашивал: «Не боитесь, что вас узнает прошлый объект?» На что я всегда отвечала:

— Нет. Я меняю причёску, цвет волос и гардероб. Но даже если меня узнают, то не посмеют в этом признаться. Я веду дела так, чтобы обстоятельства складывались в мою пользу. И в пользу клиента. А эти обстоятельства бывают весьма щекотливыми.

Вот и перед нынешним делом я отрастила длинные волосы, покрасила их в насыщенный цвет а-ля тёмный шоколад, и сменила спортивный стиль на женственные, но вполне закрытые платья, приличествующие будущей няне и гувернантке в одном лице. И, как обычно, надела счастливое золотое кольцо с небольшим топазом.

— Иногда меняю город, но тут выбор невелик, не разбежишься, — добавила я на вопросительный взгляд Лилии.

Я понимала, о чём думает клиентка: неужели никто не пытался обломать тебе крылья.

Нет, я осторожна, это раз. Не зарываюсь и беру только то, о чём уговаривались, это два. И плачу тем, кто может решить мои проблемы, это три.

Но об этом последнем обстоятельстве я никогда не упоминала. Не то что боялась, да и назвать господина Шелестина покровителем мошенников разного толка нельзя, только он один из тех, кто помогает таким профессионалом, как я. Особенно когда клиент старается сэкономить на моих услугах.

— Мы пришли, — зачем-то сказала Лилия, оглядываясь на площадку, куда выходили двери трёх квартир.

Дом, где проживала жертва, был новостроем, но отделанным так, чтобы каждый случайный посетитель знал, что здесь обитают солидные люди. Охраняемая территория, подземная парковка, шлагбаум при въезде и дизайнерская раскраска стен в подъезде.

И всё же это наводило на сравнение с неким музеем гражданина Пупкина в местном селе на четыре двора, считающего себя по уровню культуры чуть ли не Эрмитажем. Наверное, всё дело в вывеске с гордым названием «Музей имени такого-то».

Моя спутница дважды нажала кнопку звонка, и за дверью раздался счастливый визг, переходящий в лай. Ох, ещё собаки мне не хватало!

— А, это ты!

Хозяин открыл дверь сам, и я невольно залюбовалась его спокойным видом домашнего тирана. Спортивные штаны, белоснежная футболка, обтягивающая мускулистый торс и носки вместо тапочек — весь такой уютный, только взгляд у мужчины был оценивающий и настороженный.

— Проходите, собаку я загнал в спальню, — Немов отошёл в сторону, всё ещё держа руку в кармане. — Это она?

Я вздрогнула, как и положено по сценарию. Вообще, я должна таращиться на мужчину во все глаза, ещё в пору моего поступления в театральный, все говорили, что «у этой девицы взгляд наивной лани».

На актёра театра я так и не поступила, зато организовала свой собственный, настоящий театр, хоть и с налётом самодеятельности. Но деньги платили серьёзные, а искусство, оно всё стерпит, даже любительское представление, главное, чтобы его участники прониклись и поверили, а всё остальное неважно.

— Да, Лариса Стефановна. Дальняя родственница моего мужа, — с оттенком обречённости произнесла Лилия. Мол, ты же понимаешь, бедным родственникам надо помогать. — Из Твери.

— Это там в моде такие платья? Я уж подумал, вы ко мне из позапрошлого века, — усмехнулся мужчина. — Да и имя подходящее. Претензионное.

Я вспыхнула и закусила губу, но вовсе не потому, что смутилась и собираюсь заплакать. Блин, я это платье в винтажном магазине отхватила по цене дизайнерского, а этому мужлану, видите ли, не нравится! Да и имя у меня классное!

— Ну, не всем же одеваться в стиле «привет из девяностых», — выпалила я и опустила глаза. Пусть думает, что я прикусила длинный язык.

— И чему такая девица научит мою дочь?

Ох, его величество, кажется, обидеться изволили.

— Может, отстаивать своё право быть не такой, как все, — тихо произнесла я и посмотрела хозяину в глаза. — И одеваться так, как ей нравиться, без оглядки на ценное мнение близких и дальних.

— Ладно, будет видно, — подобрел он и указал на распахнутую дверь в зал. — Вы взяли диплом и рекомендации?

— Конечно, Филипп Аркадьевич, — я улыбнулась. Пусть думает, что обрадовалась.

В гостиной я устроилась на краю дивана, раскрыла папку, которую принесла с собой, и подала документы хозяину. Пусть проверяет: диплом настоящий, рекомендации выглядят так, будто я несколько лет оттачивала своё мастерство в семьях Питера.

— Вы понимаете, что я могу позвонить этим людям и проверить, работали ли вы у них? И послушать, что они у вас думают?

— Понимаю, Филипп Аркадьевич, — пролепетала я, всё так же опустив глаза.

Да проверяй на здоровье! Господин Шелестин знал тех, кто делает липовые рекомендации, а тот, в свою очередь, отвечал за каждую бумажку своего авторства. Проколоться на такой малости не смог бы даже дилетант на ниве мошенничества!

— Так и сделаю. Вы позволите забрать у вас это?

— Нет, — чётко ответила я и снова посмотрела в глаза нанимателю.

Если бы я была той, за кого себя выдаю, то дорожила бы бумагами, как зеницей ока. Как иномаркой бюджетного типа, оформленной в кредит.

— То есть, я боюсь, вы мне их не отдадите, а заново собирать портфолио уйдёт много времени, — поправилась я и протянула руку. Но Филипп Аркадьевич не спешил вернуть рекомендации, смотря на меня поверх них.

Пауза затянулась, и я начала испытывать лёгкое беспокойство. Хозяин квартиры сидел в кресле напротив и молча изучал меня.

Я бросила взгляд на Лилию, но та делала вид, что всецело поглощена картиной, висевшей на стене, около которой и сидел хозяин.

Бушующее море и парусник, отданный на откуп ветрам. Никогда не любила пейзажи, но сейчас чувствовала себя одним из тех, кто сражался за своё имущество на его борту.

А деньги, сулимые Лилией, мне очень нужны. Я планировала круиз по Европе. Иногда и обманщицам нужен отдых и иллюзия чего-то нстоящего, в которую веришь сам.

— Возьмите меня — выпалила я, предчувствуя отказ. Была не была! — Мне нужна работа, а образование и рекомендации у меня соответствующие. С детьми я легко нахожу контакт, тем более со старшим дошкольным возрастом. Вашей малышке ведь почти шесть?

— Да, ей пять лет и девять месяцев.

Хозяин прищурил глаза и продолжал неотрывно смотреть на меня, как змей. Лилия повернулась и за спиной брата выразительно приподняла брови. Она, должно быть, считала, что я сделала глупость, но хоть я и не стала актрисой, а чутьё к ситуациям имела. И безошибочно угадывала, когда и что надо сказать.

— Вы даже не спросите об условиях работы? — наконец осведомился он, не выпуская меня из поля зрения.

— Нет, мне очень нужно это место. Я переехала из Питера совсем недавно, и в Тверь возвращаться не намерена. У вас ведь будет испытательный срок, вот мы и приглядимся друг к другу. Вернее, вы ко мне, а я к условиям работы.

— Ладно, считайте, что договорились. Раз за вас просит Лиля, — мужчина встал и отдал рекомендации.

В его голосе прозвучали ехидные нотки. Вероятно, это означало предупреждение: буду пристально следить за тобой. Меня это не пугало.

— Маргарита приедет через два дня. Приходите к одиннадцати. Я расскажу подробнее о том, что и когда вы должны делать. И даже о том, что не должны.

Немов усмехнулся, и я поймала себя на мысли: есть в нём что-то хищное, но это сразу не разглядишь. Нет, он из тех, кто скрывал под маской заботы и организованности повадки удава, поджидающего в засаде, скорее ягуар, присматривающийся к жертве.

Видала я и таких. Ничего, думаю, справлюсь быстро. Ставлю на то, что мой невинный взгляд и скромный внешний вид произвёл на него именно то впечатление, что нужно. А дальше — дело техники.

Глава 2

В назначенное время я была у дверей той самой квартиры. Сегодня я выбрала наряд поромантичнее, но тоже довольно скромный. Бело-голубое платье до середины икры и с рукавами фонариками должно было расположить ко мне девочку.

Насколько я знала, Рита Немова — моя будущая воспитанница, особа крайне чувствительная и посещающая художественную студию, должна была оценить мой наряд, навевающий воспоминания о море.

Она с матерью жила в Сочи уже почти три года, значит, это будет девочке близко.

Её отец развёлся с женой и договорился, чтобы не платить алименты, на совместную опеку. Полгода дочь жила с матерью, и с наступлением сентября перебиралась к отцу.

Лилия Аркадьевна жалела племянницу, как внезапно образовавшаяся в её жизни тётя может жалеть чужую ей девочку от ненавистного брата. То есть злорадствовала.

С её слов Филипп — непорядочная свинья, уклонист от алиментов и прочая мразь, недостойная наследства. В особенности дорожных чеков и счетов на предъявителя.

— Доброе утро! — произнесла я с робкой улыбкой, когда хозяин открыл дверь. Сейчас он был одет не по-домашнему, а так, будто только что переступил порог.

Есть мужчины, которым идёт костюм, есть те, кто органично выглядят в повседневной одежде среднестатистического обывателя, выбежавшего в стоптанных кедах в магазин неподалёку за пивом и чипсами. Филипп Аркадьевич хорошо выглядел в любом виде, знакома я была с таким типом мужчин.

Они могут сойти за своего в любой тусовке, им ничего не стоит вписаться в общество, если, конечно, сами того хотят. Из таких получаются либо удачливые предприниматели, либо аферисты вроде меня.

— Доброе, Лариса! Я могу называть вас так? — спросил он абсолютно будничным тоном, словно и не было того высокомерного взгляда при первой нашей встречи.

— Конечно, Филипп Аркадьевич. но я предпочитаю имя «Лара», — пролепетала я, мысленно добавив: «Ты можешь звать меня как угодно». — Простите, могу я сразу узнать круг своих обязанностей?

В квартире было тихо, лишь за дверью дальней спальни слышалась какая-то возня. Интересно, хозяин держит там прекрасную пленницу, связанную по рукам и ногам, или он до предсказуемости скучен?

— Это кошка, — пояснил он, видя моё любопытство, и по недовольному тону я поняла, что Немов не намерен терпеть чужое любопытство. — Рита с Ниной сейчас на прогулке, и у нас будет время поговорить по душам.

Ох, всё-таки начнёт приставать! Неоригинально.

Я снова очутилась в гостиной, и комната мне понравилась ещё больше. Со вкусом обставлена, ничего лишнего и выпукло-гротескного, что говорило бы о комплексах её владельца.

— Испытательный срок — неделя, — Немов начал говорить, не дожидаясь, пока я присяду.

Я чувствовала его взгляд, но не ощущала в нём желания. Что ж, наверное, он пресыщен дамами пораскованнее или просто не желал давать сестре повода к сплетням.

То, что мужчина мной заинтересовался, я ощущала кожей. Чутьё — штука тонкая, это как интуиция, либо есть, либо приходится набивать шишки.

— Нина Сергеевна — воспитатель Риты. То есть верная гончая моей бывшей жены. Она только ищет повода, чтобы обвинить меня в том, что ребёнком я не занимаюсь. И лишить общения с дочерью.

Я села на диван, как и в прошлый раз. Вышло немного нескладно, я с детства не отличаюсь плавностью движений, но это даже на руку в моём нынешнем образе.

— Понятно, — кивнула я и приготовилась слушать дальше.

История стара как мир. Немов развёлся с женой, потому что та вдруг обнаружила его неверность и не захотела терпеть, прикидываясь овцой и гордясь собственной мудростью.

И теперь мстила бывшему, недолго горевавшему после развода.

— Ничего вам непонятно! — чуть ли выкрикнул Немов, заставив меня снова вздрогнуть. На этот раз по-настоящему.

— Простите, Лариса, — он тут же взял себя в руки и впервые за время нашего знакомства посмотрел на меня как на равную. — У меня был тяжёлый развод. Но это в прошлом, а дочь у меня в настоящем. Так вот, я не хочу, чтобы её мать получила весомый повод для оспаривания моего права на опеку. Вы меня понимаете?

— Прекрасно, Филипп Аркадьевич, — отчеканила я, чуть ли не взяв под козырёк. — Со своей стороны я приложу все усилия, чтобы этого избежать.

— Отлично, Нина Сергеевна введёт вас в курс дела, — только и успел произнести мужчина, как в замке повернулся ключ, и прихожая огласилась радостным лаем и не менее восторженным детским криком.

— Папа, мы ёжика видели! — очень чисто и разборчиво выкрикнула рыжеволосая девчушка довольно высокая для своих лет.

Нина Сергеевна держала на поводке собаку и, не дожидаясь, пока мы подойдём, разулась и повела её на поводке в ванную. Но спустя пару минут вернулась и встала, как Цербер, рядом с малышкой, взяв её за руку, готовая в любой момент увести Риту прочь.

Хозяин остался стоять в дверях в гостиную, заслонив меня широкой спиной.

И всё же девочка заметила меня и замерла с полуоткрытым ртом, растерянно смотря то на отца, то на странную незнакомую тётю. Во взгляде тёмных, как спелая вишня глаз, промелькнуло недоверие и что-то ещё. Понятно, мать наверняка промыла дочери мозги и не раз сетовала на пассии её отца.

— Познакомься, Лучик, это Лариса Стефановна, твоя гувернантка. Она будет готовить тебя к школе, надеюсь, вы подружитесь, — тон Немова смягчился, и сейчас я видела в нём только любящего отца, но никак не высокомерного хлыща, считающего себя пупом земли.

Хозяин дома сухо поздоровался с Ниной Сергеевной. Низкорослая дородная дама всё ещё продолжала держать девочку за руку.

Её затянутые в кулю тёмные с проседью волосы, гладкое, амимичное, лишённое морщин лицо, горделивая посадка головы и пухлые губы, сжатые в прямую линию, — во всём сквозила неприязнь, наскоро прикрытая вежливостью.

Но сейчас обращать внимания на эту грымзу времени не было. Я присела на корточки, чтобы оказаться с девочкой на одном уровне. Так советуют психологи.

И так никогда не делают взрослые, считающие себя намного умнее.

Я улыбнулась, сперва робко, кончиками губ, чтобы через секунду подмигнуть.

— Я думаю, что с занятиями мы немножко подождём. Лучше давай завтра сходим в зоопарк и покормим уток. Они очень смешно крякают, правда, я их немного побаиваюсь, ты будешь держать меня за руку?

— Не зна-а-ю, — протянула она. Но взгляд смягчился. — Разве утки страшные? Ты же такая большая!

— У каждого из нас есть свои страхи.

— И у больших? — девочка высунула острый кончик розового язычка и облизала им нижнюю губу.

— О, у больших много страхов, я тебе расскажу. И называй меня Лара, так меня зовут друзья. Я очень надеюсь с тобой подружиться. Ты как? Не против?

Я протянула ей руку ладонью вверх, будто хотела поймать невидимую снежинку. Девочка посмотрела поверх моей головы на отца, а потом снова на меня и легонько ударила по моей руке сверху.

Улыбка у Маргариты Немовой была очень искренней. Думаю, мы поладим. Даже уверена, что так и будет.

А вот с её отцом всё не так однозначно.

Глава 3

Чутьё снова меня не подвело. Я быстро нашла общий язык с дочерью Немова, а вот с Ниной Сергеевной — нет.

С Филиппом Аркадьевичем у нас сложились нейтральные отношения, если можно назвать так наши редкие встречи по несколько минут в день.

Я приходила к восьми, и меня уже встречала Нина Сергеевна, отец изредка заходил в обед, мы пару раз сталкивались в коридоре, и всё время он смотрел на меня так, будто я пустое место.

Это когда глядишь на человека, а видишь мебель, стены, напольное зеркало. Что угодно, но не живую душу.

Я не обижалась, хотя не спорю, это крайне неприятно. Лишь однажды он сказал мне в спину:

— Вы часто меняете золотые украшения. Больше некуда их носить?

Я обернулась и спокойно ответила:

— И больше некому их показывать, — вспылила я, а потом подошла ближе и прошептала на ухо — А если серьёзно, то это мои талисманы. Если на мне нет золота, я чувствую себя обнажённой.

В этот самый момент в коридор вышла Нина Сергеевна и посмотрела на нас как на государственных преступников, не заслуживающих ничего, кроме смертного приговора. И она сама, чего уж там, была согласна привести его в исполнение немедленно.

— Что это было? — спросил хозяин, когда Нина Сергеевна с брезгливым выражением на холёном лице прошествовала в кухню, чтобы подогреть Рите молока.

— Ничего, простите, — я снова надела маску испуганной скромницы, но, как и предполагала, заинтересовала Немова.

Всё объяснялось очень просто: неделя испытательного срока благополучно миновала, а я ни на шаг не продвинулась в поиске документов. И это начинало бесить. Обычно я сразу входила в доверие к жертве, а тут вышел досадный облом!

Лилия Аркадьевна, с которой мы виделись по договорённости пару раз в неделю в кафе всё чаще снисходительно улыбалась, но пока не задавала прямых вопросов. Зато я мучила её расспросами о прошлом Немова, о его пристрастиях и привычках.

Она отвечала, морща нос и затягиваясь сигаретой, зуб готова отдать, что её сведения по большей части были плодом воображения или сплетнями. Они со сводным братом почти не общались. До того, как умер их отец.

— Не пьёт, не курит. Ведёт здоровый образ жизни, — из уст Лилии это прозвучало, как обвинение в государственной измене.

— А женщины?

Она быстро посмотрела на меня и нервно улыбнулась. Облом, не дамский угодник! Ну так это я за неделю и сама поняла, хотя обычно разведённый мужчина долго одиноким не остаётся.

— Причина его расставания с женой?

Я спрашивала и делала пометки в блокноте. Старая привычка, но здорово помогала структурировать информацию.

Записывала всё, даже то, что Немов любит красные яблоки и терпеть не может груши. Вдруг я решу ему напакостить, так сделаю грушевый сок и подмешаю его в апельсиновый.

Цитрусовые любила я, но кого это сейчас волнует?

— Говорит, что не сошлись характером, — фыркнула моя нанимательница и снова огляделась по сторонам с видом барыни, попавшей в публичный дом.

«Вы мне не ровня», — говорил этот взгляд.

— Ясно же, что бабу нашёл. Да жениться повторно, в петлю лезть, не стал.

— А почему ребёнка под совместную опеку взял? — допытывалась я с хваткой заядлого следователя.

А что, довелось мне и следачку изображать, так я изучила характерные жесты и переняла их бульдожью хватку в добыче полезных сведений!

— Чтобы бывшей досадить. Даже алименты с неё сначала стребовал. Мол, себе Ритку оставлю. Говорю же, жлоб ещё тот.

И снова сестра моей жертвы сказала это так, будто не было в мире проступка более тяжкого, чем выбивание алиментов с бывшей. Кроме как нежелания поделиться наследством со сводной сестрой.

Я не стала напоминать Лилии, что Немов не был в восторге от того факта, что его отец долгое время жил на две семьи.

— Потом они договорились с Васелиной, жена это бывшая, что Рита будет жить с матерью, но регулярно приезжать к отцу. Вроде бы даже насчёт алиментов условились. Но это неточно. Фил — человек тяжёлый, весь в свою мать.

Вот-вот, сейчас Лилия Аркадьевна начнёт говорить о том, что мать Филиппа не давала мужу уйти к той, кого он искренне любил всю жизнь. То есть к матери самой Лилии.

Ох уж эти детские травмы! Как удобно на них играть, когда этого требует ситуация! Поработаю ещё пару лет и смогу на психолога пойти учиться. Если захочу, а захочу вряд ли, сыта чужими комплексами по горло!

Так, Лара, перестань думать о посторонних вещах! Ты на работе, а не дома с бокалом вина!

Встреча с Лилией подошла к концу. По негласным правилам её начинала и заканчивала моя нанимательница, мне же оставалось лишь принять полученную информацию к сведению и начать действовать.

— Сейф у него в кабинете, Лара, — выразительно посмотрела она на меня с лёгким укором. Мол, неделю там ошиваешься, а не продвинулась ни на миллиметр!

— Да, за картиной с бушующем морем. Но к нему нужен код, вы понимаете, это не так легко, — ответила я довольно резко.

Мы как раз вышли на улицу под жаркое летнее солнце. Я надела специально купленную шляпку с большими полями и нацепила на нос очки-авиаторы. Прямо нимфа курортного города!

На самом деле я предпочитаю чёрный цвет в одежде всему остальному, но для клиентов это выглядит слишком мрачно. Вот и приходится актёрствовать. Впрочем, я это дело обожаю.

— У меня есть план, Лилия Аркадьевна, но я не хочу посвящать вас в его детали, — произнесла я на прощание.

— Боже упаси, — хмыкнула собеседница и, махнув рукой, пошла к машине.

Подвезти не предложила, да я бы и не согласилась, но этот факт уже говорил о многом. Например о том, что владелица «Пежо» считала меня кем-то вроде обслуги. Человека, выполняющего за неё грязную работу.

Знаю по опыту, такие после выполнения задания постараются не заплатить полную сумму, сказав, что «это было слишком легко».

На этот случай у меня и был козырь в виде всемогущего покровителя.

А пока надо сосредоточиться на выполнении задания. К тому же план у меня, действительно, был. И реализовывать его я начну уже завтра.

3.1

— А куда мы пойдём сегодня? — спрашивала Рита снова и снова, но делала это словно механическая кукла. Неживая девочка из «Трёх толстяков», которая на самом деле оказалась настоящей.

Дышащей, чувствующей. Ранимой.

Живой.

— Можем снова в зоопарк или просто прогуляемся. Зайдём в «Мак» перекусим.

— Не хочу.

— Ты скучаешь по маме? — спросила я, присев на диван рядом, и взяла её за руку. Вообще, я не очень люблю проводить время с детьми, хоть и имею соответствующее образование.

Но с Ритой Немовой общий язык мы нашли сразу.

— Помнишь, мы с тобой договаривались? — осторожно начала я, рисуя круги на её ладошки. Нас обоих это успокаивало, создавало иллюзию, что нет в мире ничего важнее, чем это невербальное общение.

Просто сидеть рядом и болтать о важных и не очень вещах.

— О чём? — сразу подняла голову Рита, в её тёмных глазах блесну лучик любопытства, и от этого они оживали, делали хозяйку похожей на маленькую фею, задумавшую шалость.

Я наклонилась к девочке и зашептала:

— Ты говорила мне, что как только увидишь солнышко на руке, нарисованное мной, то не станешь ничего скрывать. Ну, вспомни, Лучик!

С разрешения девочки я стала называть её так, как звал Риту отец. Это было нашей тайной уже несколько дней, прошедших с того самого разговора с её отцом.

Рита открылась мне не сразу, не полностью, но потянулась к единственному взрослому, у которого действительно хватает времени выслушать её. И не засмеяться при этом, не отмахнуться, не начать отчитывать.

Честно сказать, я и сама отдыхала душой в обществе этой милой девочки от проблем взрослого мира. Того самого, где ложь была во спасение и на погибель. Где ложь главенствовала над правдой в жизни любого, кто хотел преуспеть.

Но за ложь всегда приходилось платить.

Вот и сейчас в гостиную, где мы сидели утром после завтрака с Ритой, вошёл Немов. С нашего разговора прошла неделя, и он начинал терять терпение.

— Лариса, подойдите на два слова, — сказал он тоном, не предвещающим ничего хорошего.

— Подожди, я сейчас, — поднялась я с дивана, и девочка ухватила меня за руку.

— Ты же не уйдёшь от нас? Насовсем?

И посмотрела так жалобно, что у меня ком в горле встал. Похоже, я начинаю привыкать к дочери Немова, привязываться. Не стоит этого допускать!

— Нет, конечно. Подожди здесь, будь умной девочкой. Посмотри мультик на планшете. Я тебе вкладку открытой оставила. «Леди Баг», как мы с тобой смотрели. Потом обсудим, хорошо?

Я погладила малышку по щеке и отошла к её отцу. Чувствовала кожей, что он недоволен. И даже понимала почему.

— Лилия сказала вам что-нибудь полезное?

Разговор происходил на кухне. Нина Сергеевна вышла в магазин, так что можно было не опасаться лишних ушей.

— Нет. Только что наследство от отца распределилось, по её мнению, несправедливо.

Я с удовольствием наблюдала, как на лице мужчины заходили желваки. К его чести, он не стал комментировать факт распределения наследственных благ.

— У меня к вам просьба, Лариса, — произнёс Немов через пару секунд. И понятно, что отказов он не примет. — Скажите Лиле, что знаете, где находятся мои бумаги. Видели, так получилось. В сейфе за картиной.

— Хорошо, — кивнула я, а сама подумала: «Все и так знают, что в сейфе».

— И ещё: завтра Рита будет по Скайпу разговаривать с матерью. Будьте рядом и скажите потом, о чём они беседовали. Васелина, моя бывшая, станет задавать те вопросы, которые могут меня в той или иной степени дискредитировать. Дочь не понимает, её ответы будут истолкованы превратно.

— Можете не продолжать, Филипп Аркадьевич, — улыбнулась я. — Всё сделаю. Вы пошли мне навстречу, я этого не забуду.

Улыбка моя, должно быть, со стороны выглядела растерянной, немного смущения никому не повредят.

— А как вы жили раньше? Действительно, работали у всех этих людей?

— Да.

— Впрочем, это неважно. Не хочу знать о вас ничего лишнего. Сделайте, как я сказал, поговорим потом, — произнёс мужчина быстро, давая понять, что разговор окончен.

Мы стояли напротив друг друга на пионерском расстоянии. И разделяла нас непреодолимая преграда в виде кухонного стола.

Немов держался ближе к окну, время от времени хмуро посматривая на залитый солнцем двор, я же заняла оборону около раковины. Просто оттуда обзор был лучше.

Я смотрела, слушала хозяина, этого чопорного и высокомерного бизнесмена, торгующего кормами для животных, и думала о том, что он не в моём вкусе.

Но дело есть дело, не смогу взволновать его как женщина, не выполню работу. А я всегда довожу работу до конца.

Вот он сказал всё, что хотел, и направился к выходу. Сейчас пройдёт мимо, даже не взглянет. И я решилась. Всё спишут на мою неловкость.

Двинулась к выходу аккурат за пару секунд до того, как мы поравнялись. Из-за этого мы с ним столкнулись, я быстро вскинула на мужчину глаза и тут же опустила их, пролепетав: «Простите».

— Вы всегда так неловки? — только и кинул он, в следующую секунду повернувшись ко мне спиной, чтобы выйти в коридор.

Я смотрела ему вслед и впервые поймала себя на мысли, что зря во всё это ввязалась.

Глава 4

— Лариса Стефановна! — позвал меня с самого утра в кабинет Немов.

Он выглядел, как обычно, собранным, деловым и отстранённым.

Я как раз передала воспитанницу Нине Сергеевне, которая приготовила для Риты сверхполезный завтрак из трудноусвояемых углеводов с минимумом жиров.

— Конечно, Филипп Аркадьевич, — произнесла я, обработав руки антисептиком. Таковы были правила в этом доме: гигиена превыше всего.

Я вошла в кабинет начальника с чувством грядущего провала. Не надо быть опытной в таких делах, чтобы понять: испытательный срок истёк, сейчас мне дадут отставку. И тогда я предложу свой план.

— Садитесь, Лариса. Вижу, вы неплохо поладили с Ритой, — начал Немов разговор, отодвигая для меня стул.

Это не сулило ничего хорошего, обычно он смотрел на меня, как на пустое место. А тут стал почти дамским угодником. Обычно подобное означало лишь одно: подслащивает пилюлю.

Когда человек знает, что причинит другому, на его взгляд, безвинному, неприятность, он всегда старается загладить эту грядущую боль. Значит, сейчас даст компенсацию и уволит.

— Спасибо, Филипп Аркадьевич. Рита — девочка не по годам развитая, — ответила я, смотря ему в глаза и сложив руки на коленях. Как образцовая гувернантка, которая всегда держит спину прямой. — Я говорю это вам не с целью польстить, но исключительно ради неё самой. Рита, как я уже сказала, девочка умная, но очень одинокая.

— Правда, это она вам сказала? — Немов сидел за столом и внимательно меня слушал, положив локти на стол и сцепив пальцы в замок.

— Разумеется, нет. Дети никогда не говорят об этом прямо, тем более с почти посторонними. Она ещё настороженно ко мне относится. И да, вы были правы, девочка слегка подавлена. Простите, что я так говорю, я не детский психолог, могу и ошибаться…

Я закусила нижнюю губу и вцепилась в подол платья. Оно было почти целомудренно, футляр до колена, никаких открытых плеч или глубокого декольте.

Кажется, я увлеклась. Блин, строить из себя невинную провинциалку гораздо сложнее, чем играть опытную во всех отношениях соблазнительницу. Даже если не являешься ни той ни другой.

Некоторое время мы молчали. Я смотрела на свои руки и старалась унять их беспокойные движения, а Немов сверлил меня взглядом.

— У вас хороший словарный запас, Лариса. Не верится, что вы простая гувернантка.

— По-вашему, если девушка пошла работать гувернанткой, так ничего, кроме детских книжек она не читала?

Моя усмешка не понравилась хозяину, только сейчас это мало волновало. Я с каждой минутой убеждалась, что чутьё не подвело: сейчас он меня…

— Мы вынуждены с вами расстаться, — произнёс он твёрдо и излишне быстро, словно эти слова были ему не по душе. И тут же добавил, смотря на бумаги перед собой, которые только что зачем-то вынул из первого ящика стола: — Конечно, вы получите денежную компенсацию. Не принимайте на свой счёт, но вы мне просто не нравитесь.

— Вы мне тоже, Филипп Аркадьевич, — спокойно ответила я, стараясь сдержать прорывающуюся наружу ярость.

Впервые за пару лет моей работы, я испытывала такие яркие чувства со знаком «минус», но план есть план, и я должна ему следовать. Тем более он не исключал вот такой разговор.

— Но прошу вас пересмотреть решение. У меня есть что сообщить вам взамен, — ответила я, облизав губы, и снова нацепив на себя маску неуверенной провинциалки. — Пожалуйста, не выгоняйте так скоро!

— Не уверен, что понимаю, о чём вы, Лариса, и совсем не считаю, что хочу что-то там слышать от вас.

Немов встал, на его переносице залегла глубокая вертикальная морщинка. Он вдруг перестал казаться моложавым, энергичным, полным сил, маска треснула, и сквозь неё проглянуло настоящее лицо усталого человека, которого что-то гнетёт.

— Погодите! — Я тоже вскочила со своего места и подошла к столу. — Лидия Аркадьевна привела меня к вам не просто так.

Вот, в лице Немова появился живой интерес. Он походил на гончую, которая дремала у камина, и вдруг свежий ветер, раскрывший настежь окна, принёс знакомый запах.

След. Еле уловимый, но зовущий приступить к охоте.

— И?

Заинтересовался. Заглотил крючок.

Я постаралась изобразить испуг.

— Обещаете, что не выгоните? Я честно выполняю свои обязанности. И с Ритой мы нашли общий язык. Дайте мне поработать. Хотя бы месяц-другой. Пожалуйста!

Я тараторила, проглатывая окончания и смущаясь. Боязливо смотрела на хозяина и, встретившись с ним взглядом, тут же опускала глаза. Как и положено человеку, находящемуся на грани отчаяния.

Такую девушку любой захочет взять под крыло. Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что я предлагала ему сведения о сводной сестре.

Возможность приобрести в моём лице нежданного союзника. Двойного агента.

Если я правильно разобралась в их отношениях, каждый старался сохранять нейтралитет, держа в руке за спиной нож. На всякий случай.

— Я ничего обещать не стану. Но выслушаю тебя. Сядьте на место!

— А как же?..

— Какие гарантии я могу тебе дать, что после того, как выслушаю, не выгоню? Никаких. Либо соглашаешься и забираешь компенсацию, — Немов опустился в кресло и достал из ящика стола конверт без надписей, чтобы тут же с презрением бросил на стол. — Либо уходи сейчас. Деньги можешь взять, но рекомендаций не дам. Неделя — это не срок.

Я сделала вид, что колеблюсь. Наморщила лобик, закусила нижнюю губу, сжала пальцы в кулаки и снова разжала их.

— Я согласна. Я согласна вам всё рассказать, — ответила я, намеренно не сводя глаз с конверта.

Такие как Немов, считающие, что всех можно купить, скорее согласятся сотрудничать с девицей с понятными им мотивами, чем с той, которая строит из себя недотрогу и бессребреницу.

— Я жду.

Немов откинулся в кресле и приготовился слушать. Я не поднимала на него глаз, рассматривая узор на ковре, старалась говорить максимально коротко и по делу, но при этом не выглядеть особой, твёрдо знающей себе цену.

То есть не быть самой собой. Обычно в переговорах я довольно тверда и резка, не уступаю ни рубля, потому что знаю риски.

— Я действительно родственница супруга Лилии Аркадьевны, — начала я. — Но устроила она меня сюда не для того, чтобы помочь. Я нуждаюсь в деньгах, всё правда, и Лилия Аркадьевна сказала, что я могу ещё дополнительно заработать, если…

Тут стоило запнуться и проглотить слюну. В конце концов, я девушка хоть и нечестная до конца, но не жрица любви. Немов должен это почувствовать.

— …если соблазню вас.

4.1

С какой целью? — последовал быстрый вопрос. Вполне мной ожидаемый.

— Я не знаю, правда, — тут я посмотрела в глаза нанимателю. Есть такое мнение, ошибочное, кстати, что тот, кто врёт, всегда отводит взгляд.

Наоборот, вруны смотрят в глаза. Именно это позволяет им втираться в доверие к жертве. Прямо как я сейчас.

— Лилия Аркадьевна сказала, даст инструкции позже.

Немов молчал. Смотрел на меня, оценивая или прикидывая, сможет ли он получить от нашего делового союза пользу, а я снова опустила глаза. Пусть думает, это долго не затянется.

Должно же до бизнесмена дойти, что с моей помощью он сможет узнавать о планах Лилии Аркадьевны до того, как она станет воплощать их в жизнь.

— Хорошо, но почему я должен верить тебе? — спросил он тоном, в котором сквозило сомнение. — И что ты хочешь взамен своей откровенности?

Я выиграла. Да, чёрт возьми! План сработал.

— Чтобы вы оставили меня работать, — выдохнула я и захлопала ресницами. — Мне нужны деньги и рекомендации, я не смогу сразу найти приличное место, дайте мне время.

— Ты понимаешь, что если я пойду у тебя на поводу, то моя дочь привяжется к тебе? А ты найдёшь другую работу и упорхнёшь, поминай как звали! Нет, Лариса, мне такое не подойдёт.

Он встал и во время разговора оказался рядом, двумя пальцами взял меня за подбородок и развернул к свету. Я сощурилась, но старалась не отвести взгляда.

— Тогда оставьте меня у себя, — ответила я сразу, как только он отпустил меня. — Мне не хочется искать другую работу, Лилия Аркадьевна отыщет меня и там. Она помогла моей семье, мы в долгу у неё, большом долгу. Если вы заплатите мне больше, чем обещали, то я смогу с ней расплатиться. И кое-что даже останется.

— Насколько же больше? А главное, зачем мне вешать на себя твои проблемы? Только не говори, что компенсируешь мне денежные потери! В постели все женщины более или менее одинаковые, — усмехнулся Немов и посмотрел на наручные часы. Всё, Ларка, истекает время, а я не могу выйти из схватки проигравшей.

Потому что хочу накопить на хороший домик у моря и приличный банковский счёт, который поможет сделать капитал. Тех, кто успешно работает на фондовом рынке, я знаю, но без круглой суммы они и разговаривать не станут.

— Я не горю желание делить с вами кровать. Или иные горизонтальные поверхности, — фыркнула я. Чистая правда, кстати. — И мне не нравится, когда со мной обращаются, как с пустым местом.

— Но?

Он расхаживал по кабинету и смотрел на меня, как на товар, со всех сторон рассматривал. Почти уверена, что я его и не интересовала, но Немов понимал, что, только держа меня рядом, сможет узнать о планах меркантильной сводной сестры.

Как и то, что упусти он сейчас такую возможность, его сестрёнка найдёт другую девушку. Конечно, можно, не брать её на работу, но, как я верно подметила, вопрос с дочерью и её времяпровождением у этого папаши года стоял остро.

Бывшая жена и Нина Сергеевна не дремлют, только и ждут, чтобы обвинить Немова в том, что нет у него времени на дочь. Не может он ей предоставить условия для гармоничного развития. Значит, плати алименты и забудь о доче. Пусть её другой папа воспитывает.

А ты плати. И всё.

— Но мне нужны деньги. И работу я свою люблю. Не сомневайтесь, всё, что по договору, выполню.

— А почему ты не хочешь служить ей? Зачем эти сложности?

Резонный вопрос, и ответ на него вполне себе честный.

— Потому что вы меня уволите, и мне найдут другую работу. Совсем не ту, что по душе. Долги надо отдавать, а с вашей помощью я это сделаю быстрее и… приятнее. Не сочтите за пошлый намёк, Филипп Аркадьевич. Я действительно горничная, а не проститутка. И собираюсь остаться первой, но не стать второй.

— Откуда такой пафос? Шекспира читаешь по ночам?

— Я поступала на театральный, но не поступила, — ответила я, чувствуя, что краснею. Душно в комнате, душно.

— Ах, понятно, — усмехнулся он и плюхнулся обратно в своё кресло. — Несостоявшаяся актриса.

— Может, оно и к лучшему. Работу я выбрала себе по душе, — ответила я, втайне радуясь, что нисколько не солгала, и что Немов даже не представляет, в чём именно она состоит. — А деньги мне можно забрать? Хотя бы часть? Я отработаю.

Я задала вопрос неспроста. Пусть Немов видит, что я охоча до денег, таких легче контролировать, кинь им кость, они и будут преданны. Плюс, у меня будут гарантии, что хозяин не расстанется со мной завтра, передумав идти на сделку. Деньги-то уплачены!

— Куда денешься. Конечно, отработаешь. Значит, так, — он соединил кончики пальцев и крутанулся в кресле так, чтобы видеть моё лицо. — С Лилией Аркадьевной встречайся, как встречаешься. Ничего не говори ей о нашем разговоре. Я узнаю, не сомневайся, если это будет не так. Спроси, но только аккуратно, что именно от тебя требуется. И потом доложи мне. Ясно?

— Ясно, — кивнула я и встала, пригладив волосы, выбившиеся из хвоста, пока я нервничала. Есть такая привычка — трогать волосы, невроз, не иначе.

— Иди работать.

Я повернулась на маленьких каблучках и почти бегом кинулась к двери. Вдруг передумает?

Перевела дух, только оказавшись с другой стороны.

— Что, Лариса, перетрудились? — Нина Сергеевна появилась в конце коридора так быстро, будто только и выжидала момент, когда я выйду. Караулила, наверное, чтобы доложить Васелине, бывшей Немова, о том, как он развлекается в то время, как его дочь сидит на кухне.

Вот и губы снова сложились в прямую линию. Осуждает, стало быть.

— Не беспокойтесь, Нина Сергеевна. Испытательный срок я прошла, теперь можете быть спокойной, а мне позвольте вернуться к своим непосредственным обязанностям, — спокойно ответила я и прошла мимо грымзы, не обращая внимания на её хмыканья. Пусть думает что угодно, главное — всё идёт по плану.

По моему плану.

Глава 5

— Я что-то не то сказала? — защебетала я, округлив глаза. Наверное, сейчас у меня глупый вид, потому что Алиса удовлетворённо хмыкнула и елейным тоном принялась убеждать меня в обратном, но глаза её метали молнии:

— Мы давно не вместе, и всё это было несерьёзно. Филипп совсем меня не интересует, я рада за вас обоих.

— Да, он тоже много мне о вас рассказывал, — выпалила я снова и тут же принялась извиняться, бормоча, что, конечно, только хорошее. А сама с удовольствием отмечала, как ей становится не по себе, девица аж позеленела от досады и сделалась похожей на ведьму, выпившую эликсир молодости, но он нет-нет да и давал сбой.

Тут-то и надо было вставить последние пять копеек, Алиса как раз говорила, что между ней и Филиппом никогда не было ничего серьёзного:

— Да, я так и поняла. Когда всё серьёзно, даже мысль о том, что мой жених может улыбаться другой, не говоря уже о том, чтобы обнимать там или целовать, шептать те слова, которые возбуждали меня, ну, вы понимаете, я не слишком откровенна? Это просто неприемлемо.

Поток моего словословия было не остановить. Пусть Алиса кривилась, но была слишком интеллигентна или любопытна, чтобы послать меня куда подальше. Даже если бы послала, я бы ответила, что с удовольствием пойду, даже побегу на мужской орган моего жениха.

Но она не послала. Я начинала уставать от созданного образа болтливой восторженной дурочки, однако положение обязывало довести дело до конца, тем более, что мы договорились с Немовым, когда ему следует появиться: не раньше, чем я поговорю с Алисой «по душам» пятнадцать минут.

К нам то и дело подходили какие-то подружайки дочери хозяина, что-то спрашивали, на самом деле желая поглазеть на невесту Филиппа, а я старалась лучиться счастьем и выставляла руку с надетым на безымянный палец кольцом с неприлично большим сапфиром. Его трудно было не заметить, да и при каждом удобном случае я поясняла, что это «его подарок на моё согласие быть женой самого лучшего человека на Земле».

— Я бы не советовала вам доверять мужчинам безраздельно, Лариса, — Алиса улыбалась, но рот нервно дёргался, словно она хотела меня укусить. Впрочем, бывшая Немова умела держать себя в руках, её холёные пальцы с безупречным маникюром только раз вцепились в мою руку, словно зубы акулы в рыбье мясо.

— Всем, разумеется, но Филипп, он не такой. Он особенный. Он никогда не причинит мне боль.

Моя собеседница хотела тихо заматериться, но наш разговор прервали.

— Доброго вечера, Алиса! Прекрасно выглядишь, — Немов мягко подошёл и обнял меня сзади. Всё как по нотам.

Алиса на крючке, наживку заглотила, теперь дело за Филиппом, а мне надо технично слиться, чтобы потом встретиться с горничной, внешность её мне была хорошо известна.

Я и раньше задавала вопрос Немову, к чему тут интрижка с Алисой, ведь можно просто отвлечь её иным способом, но Филипп сначала отмалчивался, а потом буркнул нечто похожее: «Это личная месть».

— Не боишься, что за флешку тебе голову снесут?

— Там нет никакой информации, за которую можно убить. Это компромат на её отца, который очень не понравится одной особе, ну и Алиса перестанет считать себя неотразимой сучкой, это уже моя инициатива.

Я кивнула и больше к теме не возвращалась. Шелестин тоже проводил подобные операции: речь не шла о миллионах, не о секретных технологиях, тут скорее личные дела, дневники, фото, приватные видео, участник которых не хотел бы их распространения.

Вот и славно! Мелкой рыбёшкой быть лучше, меньше шансов, что зашибут в драке, а на мелководье спокойнее.

Уходя от парочки бывших любовников, я пару раз оглянулась. Тоже по плану, пусть Алиса видит, что я нервничаю. Филипп поднял руку и помахал мне в знак того, что всё в порядке.

«У Алисы есть неприятная особенность влезать в дела отца, — говорил Филипп ещё ранее. — Её личный Цербер — экономка, следит за всеми горничными, работающими в доме. Их даже обыскивают после каждой смены, но платят столько, что никто не жалуется. Экономку отвлекут на пару минут, не беспокойся».

— Вы заблудились, госпожа? — стальной голос Милы, как звали Цербера, остановил меня, как только я переступила порог жилой зоны. Здесь нечего делать гостям.

— Да, наверное, — произнесла я с печальным лицом. По легенде я должна была быть расстроенной, наблюдая за щебетанием бывших любовников издалека.

Выждала время, вздыхала, разговаривала с назойливой подружкой Алисы, которая всеми силами пыталась меня задержать, чтобы я не мешала разговору Алисы и Филиппа. Приходилось наблюдать издалека, как он улыбается ей, делает комплименты, это уж наверняка, но ведёт себя аккуратно.

Конечно, Алиса не захочет близости сегодня, а может, наоборот, или всё у них ограничится страстными поцелуями и обещаниями встречи. Не моё это дело, но они оба меня раздражали как горчица, съеденная по ошибке после сладкого десерта.

— Я ищу туалет, — произнесла я после небольшой паузы.

— Туалеты для гостей в другой части дома. Как вы вообще прошли мимо охраны?

— Не знаю, кажется, они с кем-то разговаривали, — вздохнула я. Легенда была в том, что я хочу поплакать в одиночестве. Охрану отвлекли строго по времени, но не об этом же рассказывать Миле! — Простите, можно мне побыть где-нибудь в уединении хотя бы полчаса? Не здесь, так где-нибудь ещё?

Я прижала ладонь ко лбу и пустила слезу. Мне всегда это удавалось несложно, стоило вспомнить о смерти или уходе кого-нибудь близкого, слёзы сами наворачивались на глаза. Я с детства была меланхоличной девочкой, пока не взяла себя в руки и не научилась изображать лёгкость и веселье до той поры, пока маска не приросла к лицу.

— Нет, госпожа, простите, здесь частные комнаты, гостям сюда нет доступа.

Рука «железной леди» с внешностью низкорослого божьего одуванчика потянулась к рации, висящей на поясе. Заметив это, я сразу заверещала:

— Нет-нет, не надо никого звать, я сама уйду. Понимаете, мой жених и дочь хозяина, они сейчас разговаривают, я бы не хотела, чтобы они знали, что я расстроена. Филипп рассердится за мою ревность, я сама дура виновата, простите, я уже ухожу!

План этой части дома я запомнила наизусть и вместо выхода ринулась в ответвления коридора, ведущее к спальням. Кабинет хозяина, рядом с которым я должна встретиться с горничной, находился в другом коридоре, минутах в трёх отсюда, если идти спокойным шагом.

Я бы предпочла встретиться с горничной подальше от кабинета жертвы, но таково её условие. Чтобы в случае чего поймали с флешкой меня.

— Погодите, госпожа, не туда!

Громкий голос и повелительный тон пригвоздили меня к месту. Я обернулась и принялась всхлипывать.

— Да что ж такое, вечно я неуклюжая, всё путаю. Выведите меня, пожалуйста, только сами, не говорите дочери хозяина, пожалуйста!

Я всплёскивала руками, была близка к истерике, комкала одноразовые платки, постоянно роняя один и доставая другой. Потом ахая, принималась поднимать, но даже один раз упала с высоких каблуков.

Экономка злилась, но пыталась помочь мне, проклиная растяпу в душе и, наверное, предвкушая, как она расскажет всё дочери хозяина.

Внезапно я, опираясь на руку экономки, громко охнула и снова оступилась, демонстративно вывихнув лодыжку. Похоже, отёк будет, хотя болело гораздо меньше, чем я показывала.

— Ой, мне больно! Льда, нужен лёд! Только не зовите никого! Пусть принесёт горничная!

Рядом была Вика, та горничная, с кем и была назначена встреча. Возможно, Милка позовёт другую, тогда буду снова импровизировать. В моей работе умение находить выход из ситуации, когда всё идёт не так — ценное качество.

Милу тоже должны были отвлечь, а я должна была беспрепятственно пройти до кабинета. Всё всегда выходит не так, как задумано. Но я снова справлюсь.

А потом — свобода.

— Я сейчас вернусь со всем необходимым, — ледяным тоном ответила Мила, усадив меня в кресло в одной из шикарных спален, похожих на будуар императрицы прошлого века. — Но вы понимаете, я не имею права оставить вас в одиночестве ни на секунду.

И прежде чем я задала вопрос, что же имеется в виду, Мила рявкнула в рацию, чтобы Сергей немедленно пришёл спальню сектора С под номером два.

Серёжа оказался молодым человеком лет двадцати пяти, будто бы стесняющимся и новенького чёрного костюма, более приличного для фильмов о шпионах или для похорон, чем для охранника, и своего накаченного тела, да и роль тюремщика молодой покалеченной незнакомки Сергею была явно не по душе.

— Не спускай с гостьи глаз, — приказала Мила и обернулась ко мне с милой улыбкой: — Вдруг вам станет плохо, Сергей поможет.

Так и подмывало спросить, чем именно, но я лишь энергично закивала. Мол, согласна полностью и безумно благодарна.

Стоило Миле выйти, я принялась вздыхать и всхлипывать, прижимая скомканный бумажный платок к глазам, потом отложила этот и достала из опустевшей пачки второй.

— Можно налить воды?

Указала на графин, стоявший на столике, и снова вздохнула.

— Вам так больно? — участливо спросил охранник, подавая полный стакан. — Сейчас Мила принесёт таблетки. Вам бы доктору показаться.

— Нет-нет, я скоро приду в норму, спасибо вам.

Мила вернулась вместе с Викой. Я сразу узнала её щуплую фигуру и невыразительное лицо в форме сердечка. Вика тоже узнала меня, я заметила это по её цепкому взгляду, скользнувшему по моему кольцу на безымянном пальце.

— Это Виктория, она раньше медсестрой работала, — в голосе Милы прозвучало пренебрежение.

Как удачно, я этого не знала.

— Выпьете таблетку, это обезболивающее, — Вика поставила на стол чемоданчик, оказавшийся аптечкой. Нацепила перчатки и спросила разрешение осмотреть мою лодыжку.

Мила и Сергей пристально следили за её манипуляциями, скепсис на их лицах по мере того, как минуты проходили, а избавиться от меня не представлялось возможным, сменялся сомнением: не поставить ли в известность начальника охраны? А может, сразу и дочь хозяина? Алиса была правой рукой своего отца, не её мать.

Я понимала колебания Милы: пришлось бы объяснять, почему сразу не поставила Алису в известность. Понимала и другое: даны были указания — не мешать дочери хозяина именно сегодня, если на то не будет особых указаний. Не только мы с Филиппом готовились к этому вечеру, но и Алиса решила наверстать упущенное, подогретая рассказами общих знакомых о новой пассии бывшего.

И всё же сейчас исполнительность верной цепной собаки возьмёт верх над угрозой получить трёпку. Больше медлить я не могла.

— Прошу вас, ещё воды! — протянула я опустевший стакан Сергею. Тот, получив одобрение Милы, наполнил его снова и передал ей. Я принялась жадно пить, чтобы заглушить страх перед тем, что собираюсь сделать.

Не любила калечить себя. Но обстоятельства таковы, что другого способа получить заветную флешку не представится. Какой бы ловкой Вика ни была, а передать её незаметно под пристальным вниманием ко мне двух людей не получится.

Пока горничная осторожно ощупывала мою чуть припухшую лодыжку, я изловчилась, быстро изобразила на лице гримасу боли, и пока никто не сказал ни слова, ударила стаканом по подлокотнику, как бы случайно. И завопила, увидев царапину и алую кровь, тонкой струйкой текущую по запястью.

Боль была жуткой. Я выла почти по-настоящему, отведя правую руку так, чтобы кровь капала на белоснежный ковёр. Крови было много, в ладонь вошло стекло, но не сильно. У меня было пару секунд, чтобы принять флешку из рук не растерявшейся Вики, которую, правда, пришлось легонько лягнуть.

Все всегда в первые секунды отвлекаются на вид крови. Это закон психологии, глубинный страх, на это я и надеялся.

И вот флешка уже была в моей руке, но спрятать её в карман было бы рискованно.

— Помогите, что вы смотрите! Это вы виноваты! Филипп! — вопила я дальше, отыгрывая роль и даже наслаждаясь гримасой отвращения на лице Алисы, вскоре прибывшей на зов Милы. За её спиной с виноватой миной тушевался Немов. Потом пришли хозяева, мне перевязали руку, и я, утерев слёзы, рыдая на плече, попросила отвести меня «туда, где мне помогут по-настоящему7.

Была, правда, одна волнительная минута. Уже приняв извинения и согласившись не тревожить других гостей, мы снизошли до того, что разрешили, чтобы нам подогнали машину Немова к задней двери. И тут Сергей, тот охранник, кто участвовал в моём представлении в качестве зрителя на первом ряду, внезапно заметил:

— Вы не закрыли сумочку.

Чёрт, сейчас бы оттуда могло вывалиться всё содержимое. Клатч подвёл меня и раскрылся. На красном бархате флешка была заметна, но волновало не это: она стандартная, вряд ли кто мог напрямую обвинить меня в краже. Но вполне могли вытащить её. Например, тот же Сергей, Мила или Филипп.

Вдруг я поняла, что пока я занята другим, он мог незаметно раскрыть защёлку клатча, болтавшегося на плече, и лишить меня того главного, за что причитался гонорар. Мог даже обвинить меня позже в том, что я сама её потеряла или даже не получила, а разыграла всё эту сцену, чтобы закрасить собственный провал.

— Спасибо вам за всё, — улыбнулась я охраннику и махнула рукой на прощанье.

— Это ты открыл мою сумку? Хотел стащить флешку? — накинулась я на Филиппа, когда мы отъехали на пару километров от особняка. Немов лишь покачал головой и прижал палец к губам, призывая к молчанию. Мол, может быть жучок.

Я бы и сама так подумала и не решилась обсуждать дела в машине, но если я права, то пусть Немов получит по заслугам!

— Налюбезничился с бывшей? Я вам не помешала? — зашла я с другого поля. Если нас слушают, пусть развлекаются.

— А ты ревнива, — засмеялся Филипп и положил руку на моё колено. — Очень болит? Сейчас приедем в больницу, и тебя вылечат.

Участие в голосе подкупало. Я бы могла ему поверить, если бы не знала, чем мы оба занимаемся. И хотела верить.

Мы оба молчали, пока не приехали в платную больничку, где меня оперативно и безболезненно подлатали. И только тогда, попивая карамельный латте, заботливой купленный мне в кафешке тут же в холле.

И тогда я решилась поговорить начистоту.

— Ответь честно, хотел меня кинуть? В этом был смысл?

Я повернулась к Филиппу и посмотрела ему в глаза. Встала рядом, чтобы со стороны казаться влюблённой парой. Наверное, мне было легче вести с ним диалог именно так, когда между нами отсутствовало расстояние, когда все личные границы были смяты, но разум не покинул нас, как это бывало в постели.

— В этом. Я рассматривал такой вариант, но отказался от него ещё до сегодняшнего дня.

— Когда же?

— Когда ты спросила о Рите. Я не держу на тебя зла, ты получишь гонорар сполна.

Он смотрел серьёзно, а я видела в глубине серых глаз только небо, захватывающее и манящее своей глубиной. Небо, под которым можно стоять, раскинув руки, в ожидании дождя. Я бы хотела смотреть в его глаза постоянно. Ловить перемены в настроении, попробовать подстроиться под них или убедиться, что наши колеи не могут всё время идти рядом.

— Я желаю вам обоим счастья, — вдруг произнесла я, понимая, как это глупо звучит. — Но скажи, зачем ты раскрыл сумку? Я могла потерять флешку.

— Хотел проверить, насколько ты удачлива. Проверил — очень удачлива.

Он поставил чашку с латте на столик и осторожно взял мою перевязанную руку. Приблизил к губам и поцеловал ладонь. Нежно и аккуратно прижался к ней щекой и произнёс вполголоса:

— Ты удивительная, Лара. Я рад, что познал тебя.

Глава 6

— Он ничего не подозревает? — Лилия Аркадьевна снова заказала грейпфрутовый сок. А также, после минутного колебания, греческий салат.

Я взяла только кофе без сахара и зачем-то всё время помешивала напиток в чашке.

— Нет. Код от сейфа я узнать не могу, Нина Сергеевна всё время крутится рядом и следит за мной.

— Так отвлеки её, — Лилия удивлённо, будто это было само собой разумеющимся, приподняла брови. — Мне говорили, что вы в силах решить любую проблему подобного рода.

Её ярко-алые губы, аккуратно подведённые карандашом, презрительно изогнулись. «Соврали, сволочи, но я так о тебе и думала», — вот что означала эта гримаса.

— Могу, но тогда не ждите быстрых результатов. Или помогите мне.

— Каким образом? — нанимательница метнула на меня быстрый взгляд и тут же кокетливо улыбнулась официанту, принёсшему заказ. Салат ей, а мне клубничный молочный коктейль.

— Вы ведь общаетесь с братом, сделайте ему одолжение, помогите справиться с Ниной Сергеевной. Она делает всё, чтобы настроить дочь против отца, на днях состоится очередной разговор по Скайпу, Васелина все их записывает, вот и сделайте так, чтобы Нина Сергеевна не смогла вставить и слова. Она спрашивает девочку именно о том, что вызывает у малышки тревогу или огорчение.

— Я считаю, что отец из брата никудышный, — пафосно заявила она, и я чуть не улыбнулась нанимательнице в лицо.

Для женщины, не имевшей детей, Лилия Аркадьевна имела на вопросы воспитания отпрысков очень конкретное мнение. Настолько же категоричное, насколько и ошибочное.

Дети должны быть счастливы и послушны, а иначе они дурно воспитаны и виноваты в этом родители. При этом всегда один из них, отец или мать, в зависимости от того, на чьей она стороне в данный момент.

Никакие нюансы генетики или дурной черты отдельного взятого отпрыска, например, склонности ко лжи или манипулированию сердобольными прохожими, которым лишь бы пройти мимо, цокая языков и укоризненно качая головой, в расчёт не принимались.

Дети — невинные агнцы, родители — демоны-неудачники, которым даже в Аду не достанется приличной работы.

— Он старается. Надо сказать, при его нелюбви к бывшей, Филипп Аркадьевич пытается заслужить любовь девочки, — заметила я, сделав большой глоток. Ожидаемо, припарила язык, вот что бывает, когда увлекаешь спором и начинаешь сердиться.

— Старайся-не старайся, а надо просто отдать девочку матери и платить ей… алименты, радуясь, что она занимается дочерью.

Лилия Аркадьевна расфыркалась и стала похожа на сердитую кошку, которой не досталось молока и ласки хозяина.

Вот что бывает, когда девочки вырастают в дефиците любви. Вечное ожидание ласки от того, от кого её не дождёшься.

Я подозревала, что отец Филиппа и Лилии не очень-то и хотел уходить к любовнице. А ещё мне казалось, это как пить дать, что он не стремился к тесному общению с дочерью.

Даже в наследстве её обделил, почти всё оставив законному отпрыску. Я понимала обиду нанимательницы, как и причину её хмурого взгляда, стоило зайти разговору о единокровном брате.

Филипп должен платить и точка. Он виноват самим фактом своего появления.

— Если вы не отвлечёте Нину Сергеевну, — заметила я. — То только сыграете на руку Филиппу Аркадьевичу. Подумайте, он останется при счетах и при деньгах.

Когда разговор сворачивался на деньги, Лилия Аркадьевна подбиралась и вся превращалась в слух. Кошка, учуявшая сметану, даже если та ей не предназначалась.

— Ладно, поняла. Сомневаюсь, что из этой затеи что-нибудь выайдет, но ты права. Филипп попытается на время Скайпа слинять из дома, чтобы не видеть лица Васелины и не вестись на её провокацию.

— Хорошо, позвоните ему, скажите, что хотите сделать шаг навстречу первой. Что вы не чужие, все разногласия в прошлом.

— Ты думаешь, он на это купится?!

Вопрос резонный, но я была уверена, что да. Мужчины ненавидят ссоры, а тут примирение само плывёт в руки.

— Посмотрим, — обронила я и посмотрела на часы. — Мне пора.

— Ступай, — милостиво разрешила Лилия Аркадьевна, и я даже обрадовалась, что мы простимся здесь.

Замашки этой дамы, возомнившей себя мелкопоместной барыней, малость подбешивали, но работа есть работа, и переобуваться на ходу — признак непрофессионализма.

Я вышла на улицу, нацепила очки в пол-лица и быстро пошла к станции метро. Впрочем, очки при такой хмурой погоде были излишними, но мне хотелось спрятаться от всего мира.

Обычно работа не вызывает никаких эмоций, а тут с этими братьями-сёстрами, хотелось вымыться и уйти в закат.

Я свернула в ближайший «Мак» и купила большой бургер, чтобы съесть его и ощутить хоть какое-то довольство собой и миром. Всё шло по плану: расскажу Филиппу, что его сестра задумала узнать, нельзя ли разжалобить брата на то, чтобы он поделился наследством, и хозяин будет доволен моей откровенностью.

А для Лилии, когда подвернётся подходящее время, а оно непременно настанет, узнаю код от сейфа, выкраду доки и поминай, как звали.

Да, имя и фамилия у меня настоящие, но Шелестин решит проблемы, если Немову вздумается искать меня, чтобы наказать.

Обычно я представляюсь по поддельным докам, но тут, как назло, возникли осложнения. Лилия Аркадьевна, каким-то образом вышла на моего покровителя и попросила заняться своей проблемой, дабы «исправить вселенскую несправедливость». И господин Шелестин представил ей меня.

Просьбы теневого шефа не обсуждаются. Я влипла в это дело, как мошка в сироп, и теперь хода назад не было. Ссориться с сильными мира сего мне не с руки.

Я оставила треть бургера недоеденным, наверное, в этом виноват Немов и правила питания, принятые в его доме: только натуральное, никаких лимонадов, искусственных красителей и подсластителей. Блин, даже «Кола» приобрела горьковатый вкус, пить противно!

Быстро встав, словно за мной гнались адепты «общества чистых тарелок», направилась к выходу. Накрапывал дождь, а я в лёгком платье и клатчем подмышкой! Не беда, добегу до метро, здесь недалеко.

Но небо явно решила наказать меня за опрометчивость и самонадеянность, пролив сверху тонны воды. В Москве начался ливень.

— Садитесь, Лариса, а то простынете, — услышала я, стоя на автобусной остановке и глядя себе под ноги.

Открытые босоножки на шпильке явно были не предназначены для ходьбы по лужам, а стоили так, будто способны пережить ядерную зиму.

Я подняла глаза и увидела открытую дверцу внедорожника, за рулём которого сидел Немов.

— Что это вы вздумали гулять в такую погоду? — смеялся Филипп Аркадьевич, посматривая на меня, устроившуюся на переднем сиденье. — Да ещё в таком виде!

— Я люблю чёрные платья и джинсы с водолазками, но Лилия Аркадьевна сказала, что вам по душе, когда женщина одета элегантно.

— Вижу, она разбирается в моих вкусах!

Мне нравилось сталкивать их лбами и смотреть за реакцией Немова на мои новости.

— Я сейчас как раз встречалась с вашей сестрой, — произнесла я спустя пару минут, которые ушли у меня, чтобы перестать дрожать. Нет, всё-таки тонкие струящиеся платья хороши только для журналов и вечерних приёмов. Совершенно непрактично для повседневки! — Она хочет с вами подружиться.

Немов только хмыкнул и резко перестроился в крайний левый ряд.

— Давайте мы с вами не будем это обсуждать, — проронил он, краем глаза я отметила морщинку в углу его рта.

Не будем, да я ради этого всё и затеяла!

— Как скажете.

Мы оба замолчали. Надо же, он даже не спросил, куда меня отвезти, мы договаривались, что сегодня я выходная. Немов сам это предложил, мол, Нина Сергеевна хочет свозить Риту в цирк, потом они зайдут в Океанариум или ещё куда.

Меня это насторожило. Немов прекрасно понимал, что Нина Сергеевна, при всей её любви в воспитаннице, которая выросла на её глазах, терпеть не могла её отца и была поводу настроить ребёнка против. Наверное, Филипп Аркадьевич не доверял мне гораздо больше, чем этой грымзе, что, впрочем, вполне понятно и объяснимо.

А я радовалась нечаянному прогулу. Если бы не дождь, у меня состоялся бы грандиозный шопинг. Я давно не покупала себе обновок.

С тех пор как перестала нуждаться в деньгах, я старалась не надевать одну и ту же вещь дважды за месяц. Расточительно, но мне нравилось чувствовать деньги, ощущать их не как бумажки, а как власть позволить себе больше, чем мог себе представить ранее. Как магию, творящую чудеса здесь и сейчас.

Моментальное решение многих проблем. Теперь-то я знаю, что деньги не всесильны, но любить их меньше от этого не стала.

— Высадите меня у метро, — внезапно очнулась я, посмотрев в боковое окно.

Дождь уже заканчивался.

— Где вы живёте? Странно, что я этого до сих пор не знаю.

— Почему же? Я просто вам этого не говорила. Да и зачем? Напрашиваетесь в гости?

Я улыбнулась, почувствовав горечь во рту. Вот давно надо привыкнуть, что мужчина не упустит шанса затащить в постель приятную женщину, но я всё мечтала встретить того, кому бы было не всё равно, кто я и какая.

И который бы порвал в клочья…Нет, не меня, а этот мой дурацкий, засевший в голове шаблон!

— Возможно, я просто не хочу, чтобы вы заболели и мне пришлось искать другую гувернантку для Риты.

— Скажите прямо, вам не хочется оставаться один на один с Ниной Сергеевной! — засмеялась я, и Немов тоже улыбнулся.

И всё же я настояла, чтобы он высадил меня у метро. Я жила на съёме на второй Владимирской, в Перово, но сообщать адрес Немову не собиралась.

— Не хочу, чтобы вы знали, где я живу. Иначе буду опасаться ваших нежданных визитов, — твердила я, понимая, что флиртую.

Конечно, узнать место моего обитания не такая уж невыполнимая задача. Но всё равно это съём, а вся недвига, купленная на кровные, записана на мою маму, с которой у нас разные фамилии. На всякий случай записана.

Мой наниматель и по совместительству отец-одиночка гражданин Немов, подтянутый сероглазый мужчина, мог бы мне понравиться, если бы нам суждено было встретиться где-то ещё. Впрочем, он вряд ли бы вообще меня заметил, не потому, что я непривлекательна, а потому что такие, как он, не смотрят по сторонам. Только вперёд.

Им даже на прошлое оглядываться не страшно.

— Я всё равно это узнаю, Лариса, — ответил он, припарковавшись во дворе неподалёку от станции метро «Сокольники». — Давайте начистоту. Вы же не думаете, что можете долго безнаказанно морочить мне голову?

— Что вы имеете в виду?

— Только то, что мне требуется всё время держать вас с поле зрения. Это утомительно, но я хочу, чтобы вы знали: если вы надумаете выкинуть какую-нибудь штуку, я найду вас даже в Монако!

— Почему в Монако? — я попыталась улыбнуться, но на самом деле было не до смеха.

Двери в машине заблокированы, не то чтобы я боялась, что меня убьют, Немов с его пристрастием к ЗОЖ далеко не маньяк и не псих, но мне надо было быть осторожной в словах. Я ходила по лезвию.

Если он меня выгонит, всё пропало! Надо во чтобы-то ни стало добиться его доверия. Чтобы обмануть.

Не выполню задания — Шелестин меня сольёт. Обанкротит, это раз, а там и до тюрьмы может дойти дело. Я изначально знала во что ввязываюсь, но всегда выходила сухой из воды.

Этот раз не будет исключением, но я понимала намёки моего шефа. Он повернулся вполоборота и провёл рукой по моей щеке. Я вздрогнула, но не отшатнулась. Пусть думает, что сама мысль разделить с ним постель для меня неприемлема.

В принципе, где-то это недалеко от истины. Не любила я так решать дела.

— Что вам от меня надо? — спросила я прямо и посмотрела мужчине в глаза.

— Думаю, то, на что ты изначально согласилась, — спокойно, чуть нахмурившись, ответил он, оглядывая моё лицо с такой придирчивостью, что я почувствовала себя лошадью на рынке конокрадов, куда ходят купцы, желающие сэкономить, но купить при этом годный товар.

— Можно спросить?

С нескрываемой неприязнью я отодвинулась, насколько позволяло сиденье, к боковой двери.

— Ок, давай.

— Зачем вам в постели я? Не профессионалка, которая воплотит в жизнь любые фантазии, не та женщина, которая просто нравится? Вы ведь и не замечали меня, пока я не рассказала вам о Ларисе.

Странный у нас выходил разговор, странный. И неприятный. Будто продаю себя, хотя и в мыслях такого не было.

— Торгуешься? Что ж, отвечу так, — Немов отстранился с равнодушным видом и говорил, положа руки на руль, смотря вперёд, будто объяснял что-то самому себе. — Я не против, это раз. И считаю, что раз ты согласилась на это при заключении сделки с Лилей, то менять условия не следует. Это два. Плохая примета, а я суеверен.

— А если я скажу «нет»?

Вопрос прозвучал излишне жёстко, провинциальной девочке, запуганной родственниками, такой тон не свойственен.

— Я всегда смогу выгнать тебя. Я не лишусь многого, а ты возможно. Думай, Лариса, думай. Скажем, до завтра.

И он нажал кнопку, отщёлкивающую замки на дверях. Я получила свободу. По крайней мере, на сегодня.

Глава 7

— Мы сегодня будем звонить маме, — встретила меня Рита с утра радостным звонким голосом. — Будешь рядом со мной? Я ей про тебя расскажу

Как обычно, я присела на корточки и заглянула в тёмные глаза девочки. Рита уже почти мне доверяла, не зря же попросила присутствовать во время видеоозвонка, но я собиралась отказаться.

— Понимаешь, — я взяла её за ручку и отвела на диван, закрыв дверь перед длинным носом Нины Сергеевны. — Рита, твоя мама меня совсем не знает. Взрослые недоверчивы, жизнь их научила этому. Она не будет рада увидеть меня.

— Но я ей всё объясню, что ты мной занимаешься, что мы играем. Мы ведь друзья, верно?

Рита была умненькой, но в силу возраста многого не понимала. А я не могла ей объяснить, что ужасно занятая и деловая Васелина не обрадуется, увидев на экране рядом с дочерью молодую женщину. Будет ещё одна претензия в бывшему: мол, ты любовницу к нашей дочери приставил!

Конечно, Нина Сергеевна и так всё уже рассказала Васелине, но пока она меня не видит, то и говорить вроде бы не о чем. Не будешь же обвинять незнакомого человека в непрофессионализме заочно? Так и истеричкой прослыть недолго.

А вот если я буду рядом с Ритой, да ещё скажу что-нибудь, то поводов придраться станет предостаточно. С одной стороны, не мои проблемы, с другой, злить Немова я не хотела. Если из-за меня у него будут проблемы по опеке над дочерью, то его выбор очевиден и понятен.

— Я буду неподалёку, но на время звонка лучше, чтобы с тобой была Нина Сергеевна.

— Я не люблю её, она злая, — Лучик нахмурилась и посмотрела в сторону закрытой двери. Нина Сергеевна была особой вредной, но подслушивать под дверьми не любила. Считала, что это низко. И так всё понятно.

— Зато её любит твоя мама, — парировала я и сказала сущую правду.

Дородная низкорослая дама с амимичным лицом уже два года служила у Васелины, прилежно выполняла свои обязанности, занималась ребёнком, но была представителем суровой школы, считающей, что разбаловать дитя проще простого, а доброе слово надо заслужить чуть ли не всемирным признанием твоих заслуг.

Хорошего поведения, а именно, манер механической заведённой куклы явно недостаточно. А Рита по природе была непосредственной и любопытной, хотя и разрывалась между двух родителей, как между двух полюсов. Остаться на Экваторе не выход, это ещё хуже, вот и приходилось девочке быть развитой не по годам.

Она интуитивно пыталась угодить и маме, и папе, и, конечно, не могла знать, что это невозможно.

— Мама будет рада, если увидит Нину Сергеевну рядом с тобой. А ещё твой папа пригласил тебе для поддержки тётю Лилю.

Лучик повеселела, улыбнулась, забыв о горестях.

— Она принесёт шоколадных конфет? Нина Сергеевна и папа ни за что их не разрешат съесть.

Огорчение маленькой девочки было столь искренним, хотя я понимала, что она предлагает мне стать её сообщницей и с радостью согласилась.

Я уже в сговоре с отцом Риты, её тёткой, почему бы не стать союзником этой милой маленькой девочки, которую между собой никак не поделят большие и умные самодостаточные взрослые?

— Я умыкну их для тебя, но немного, штучек пять, чтобы было не так заметно, — сказала я и раскрыла ладонь, девочка ударила по ней своей. «Дать пять» — наш условный знак.

До видеозвонка оставалось не меньше двух часов. Вообще-то, Рита с мамой и так созванивались через день, так что новостей не было, а поводов устраивать видеоконференцию тем более, но все понимали: Васелине важно представление.

Уличить бывшего в том, что он плохо заботится о несчастном ребёнке, и лучше бы в интересах дочери отказался от идеи совместной опеки, и покорно платил алименты её матери.

Лилия Аркадьевна проговорилась, что Васелина нашла перспективного жениха, и тот бы очень не хотел, чтобы в воспитание девочки вмешивался кто-то третий. Забытый отец из другого города.

— Надеюсь, вы нарезали эту морковку, а не натёрли? — спросила Нина Сергеевна, тихо войдя на кухню.

— Вы меня напугали. Конечно, нарезала, как вы мне говорили, — спокойно ответила я, отвлёкшись от своих невесёлых мыслей. — И поставила Рите программу на английском на планшете.

Нина Сергеевна уже было открыла рот, чтобы сказать, что так она и знала, что я накосячу, но вовремя поняла, что придраться не к чему.

— А гимнастика по тому диску, что я привезла? — насурьмлённая бровь домашнего Цербера взметнулась вверх в предвкушении праведного негодования.

— Сделана вместе с ребёнком, Нина Сергеевна. После видеозвонка я отвезу Риту в бассейн.

— Ну хорошо, Лариса, — женщина расслабилась и даже соизволила мне улыбнуться кончиками губ. — Я очень рада, что вы так исполнительны даже в мелочах. Понимаю, не моё дело, но очень прошу вас, не выпячивайте свои…забавы с отцом Риты на всеобщее обозрение.

— Разумеется, вы правы, Нина Сергеевна! — нейтрально ответила я и понесла тарелку с морковкой, сдобренной оливковым маслом, в гостиную.

Сама того не подозревая, воспитательница Риты попала в точку. Я дала согласие на секс с Немовым, в конце концов, что из себя строить невинность, когда на кону большие деньги. Нет, платить мне должен не он, но его сестра. И всё же сути дела это не меняло.

Вечером меня ждало свидание с продолжением.

А пока можно не отказать себе в удовольствии понаблюдать за холодной войной Нины Сергеевны и Лилии Аркадьевны, как раз возникшей на пороге.

Виделись дамы всего несколько раз, но уже успели воспылать друг к другу трогательной нелюбовью. Антипатией с первого взгляда.

— Проходите, — милостивым тоном произнесла Нина Сергеевна и вздохнула. Мол, куда вас девать, раз припёрлись!

— Спасибо, а где моя принцесса?

Лилия Аркадьевна специально игнорировала воспитательницу, считая, что с прислугой общаться не следует. Сказала ей сухо «спасибо», и будет с неё!

— Тётя Лиля, я здесь!

Рита позабыла о морковке и кинулась в прихожую, чтобы повиснуть на щедрой тёте, не забывающей приносить конфет

«Пусть хотя бы сейчас поест их вдоволь, — говорила сестра на претензии Немова, что много сладкого вредно для зубов. — Потом, может, на диете придётся сидеть. Васелина-то постоянно себя ими изводит».

Лилия произносила последнюю фразу с затаённой радостью. Васелина была нервной и почти официально признанной анорексичкой, хотя её фигура не требовала таких жёстких ограничений.

И в этом для сестры Немова заключалась божественная справедливость: сидеть на диете обязаны даже худощавые, чтобы им, сучкам, не так сладко жилось.

— Конфеты позвольте забрать мне, — Нина Сергеевна поджала губы и сделалась похожей на закипающий чайник со свистком. Ещё немного, и раздастся упреждающий сигнал.

— А я не вам их принесла, а девочке. Сегодня можно. Не так часто в гости прихожу.

Кажется, в доме скоро родится шаровая молния!

Но моя цель была достигнута: Нина Сергеевна не сможет следить за мной, пока в её поле зрения Лилия Аркадьевна. Мы с ней переглянулись и поняли друг друга.

— А лучше покажите, Нина Сергеевна, рисунки Риты. Она мне много о них рассказывала.

Да, определённо, сегодня удачный день. Конечно, рассчитывать, что я проникну в кабинет Немова, дубликатом ключа от которого я уже завладела, и сразу найду ключ от сейфа, не стоило. И всё же с чего-то надо начинать.

Например, я незапертых ящиков его стола.

Глава 8

— Что вы здесь делаете? — так и чудился мне голос Немова, когда я переступила порог его кабинета.

На Лилию Аркадьевну положиться можно, она отвлечёт воспитательницу Риты, придумав весомую причину моего отсутствия.

По окончании моей поверхностной инспекции кабинета я должна буду выйти в гостиную и сказать, что подготовила всё для занятия Риты математикой.

Я и приготовила: и магнитную доску, и счётные палочки, и развивающие пособия. Красиво разложила на парте, даже плюшевых собаку и зайца за неё посадила. Мол, ждут не дождутся начала занятий!

А настоящую собачку Лайлу и кошку Викуську заперла в спальне. Во-первых, им не привыкать сидеть там вместе, во-вторых, я обезопасила себя от внезапных шкрябаний когтями в дверь кабинета.

Нина Сергеевна терпеть не могла, когда животные делали попытку испортить мебель или что-то другое «купленное не ими» Так и говорила.

Почему-то сейчас, когда я была в нескольких шагах от того, чтобы найти зацепку, которая поможет подобрать код к сейфу, мне вдруг стало не по себе.

Камеры отключены, я проверила. Немов вроде не производил впечатления параноика, но скрытое наблюдение в кабинете поставил.

Узнала я это с помощью своих связей, наработанных за годы ремесла. И как отключить, тоже посоветовалась с умными людьми.

Так, перчатки натянула, пора приступать.

Засекла таймер, такой круглый, как у тренеров в прошлом моей мамы, я как увидела его, сразу купила на удачу. Мол, ретро и винтаж придадут мне кураж.

И вот теперь у меня есть ровно пятнадцать минут на то, чтобы прошерстить стол Немова. Конечно, на самом деле, гораздо меньше.

Я давно выработала привычку, как Крепкий орешек останавливаться за секунду до конца времени. Или за минуту, может, и за две, как увлекусь.

Я методично просматривала ящики стола Немова, но не натыкалась ни на что полезное. Впрочем, это только первая вылазка.

Сфоткала пару интересных доков, желая позже рассмотреть их в тишине и покое. Вдруг в одном из них зашифрован код от сейфа? Маловероятно и всё же.

Любую работу я начинала с составления психологического портрета жертвы. Вот Немов очень любит цифры.

Он мог назло всем придумать комбинацию «1234» или «9876», но и это сомнительно. Опасно и год рождения ставить, как и дату вылупления. Словом, это должна быть комбинация, которую легко запомнить и в то же время не настолько очевидная, чтобы посторонний с лёту догадался.

Последний ящик стола был заперт, и я аж ощутила зуд в пальцах, до того захотелось немедленно его открыть! Ладно, оставлю разгадку этого куска квеста на следующий раз.

Сверив часы и убедившись, что в моём распоряжении ещё минут пять, я подошла к книжному шкафу, в котором Пруст соседствовал со Львом Николаевичем Толстым и пособиями по ветеринарии. Корешок «В поисках утраченного времени» Пруста был девственно новым, даже золочёные буквы не стёрлись.

У каждого считающего себя интеллигентом есть такая книга. Никто её не читает даже не пролистывает, но иметь такое издание сродни медали за интеллектуальные потуги. Смотрите, какой я умный!

Мне даже стало обидно за эту книгу, и рука сама потянулась к ней. Держу пари, там даже некоторые страницы не разрезаны!

А ещё у меня была развита «чуйка», и сейчас она вопила: «Здесь то, что тебе пригодится!»

И вот что и требовалось доказать, я снова не ошиблась в ожиданиях. Бинго!

Внутри томика Пруста оказалась аккуратная прямоугольная прорезь, где и хранилась связка маленьких ключей. Как раз такими и запирают ящики стола!

Я схватила её и оглянулась. Сердце колотилось настолько сильно, будто я нашла ключ от сокровищницы, и сейчас стану обладателем несметных богатств. Может, в ящике и нет ничего стоящего?

Так, сегодня я это посмотреть не успею. Времени я и так провела здесь чуть больше, чем планировала. Вдруг кто зайдёт?

А если завтра или потом, этих ключей здесь не будет? Нет, Лара, не паникуй, они лежали здесь спокойно, полежат ещё.

Убедив себя в необходимости отложить исследование тайных недр стола Немова до следующего благоприятного случая, я положила связку ключей обратно и вышла, нос к носу столкнувшись с хозяином кабинета.

— Что ты там делала? Искала ключ от сейфа? — хозяин схватил меня за запястье и сжал его до лёгкой боли.

Врать, когда на тебя вот так смотрит начальник и тот, от кого зависит выполнение задания, глупо. В таких случаях выручает полуправда.

Я заскулила и прикинулась дурочкой. Это тоже всегда помогало.

— Простите, Филипп Аркадьевич, меня Лилия Аркадьевна отправила сюда. Сказала, иди, мол, и не возвращайся, найди мне хоть что-то стоящее. Я только одним глазком посмотрела. Прости-ите!

Блин, хорошо, что я спрятала пульт, отключающий и снова активирующий видеокамеры в большой вазе с искусственными цветами. Сейчас он меня обыскивать начнёт.

— Где рылась? — шикнул Немов. Его серые глаза стали почти чёрными, мы стояли так близко друг от друга, что дух захватывало.

Он втолкнул меня внутрь кабинета и быстро запер дверь на щеколду.

— Повернись спиной, — быстро сказал таким тоном, что даже захотелось подчиниться.

Не то чтобы я была в восторге от предстоящего, но было в этой ситуации что-то такое будоражащее и волнующее. Словно я стала героиней шпионского детектива с эротическими сценами, а всем известно, по крайней мере тем, кто, как я, в одиночку читает их на ночь, что такие сцены только украшают действие.

Однако дотрагиваться до меня никто не спешил, хотя я спиной, особенно нижней её частью, чувствовала мужской взгляд. Он что, робкий, этот разведённый бизнесмен, помешанный на здоровом образе жизни?

Только я успела об этом подумать, как получила ответ.

— Подними руки за голову.

Вот, сейчас под видом обыска примется меня лапать, а я буду ойкать, пытаться оправдываться. И, действительно, Немов стал похлопывать по моим бокам, его лапы чуть задержались на бёдрах и соскользнули по ногам до самых щиколоток. Что он таким образом искал? Пистолет?

Закончив с поверхностным обследованием, Немов резко за плечи развернул меня к себе и легонько встряхнул:

— Отвечай, что ты искала? Комбинацию от сейфа? Ну и дура! И ты, и она!

Он оттолкнул меня и открыл дверь:

— Пошла вон!

— Филипп Аркадьевич, простите, только не выгоняйте совсем! — скулила я, для пущей убедительности бросая на мужчину умоляющие взгляды.

— Ты помнишь о том, где должна быть вечером? — спросил он, когда мы поравнялись. И я кивнула, возликовав в душе. Не выгонит.

Значит, я в деле.

Вернулась в гостиную, где как раз заканчивался видеозвонок, и где спорили Нина Сергеевна, пытающаяся тоном, каким пристало объявлять финал древнегреческой трагедии, уверить Васелину, что девочка по ней соскучилась. И чахнет здесь «в этой жуткой Москве».

А Лилия Аркадьевна, просто из чувства противоречия говорила, почти крича в ноут, что Рита здесь прекрасно проводит время. И, вообще, вес набрала.

Хорошая была идея свести их нос к носу перед Васелиной. Той быстро надоела эта перебранка, и охота придираться к бывшему мужу прошла. Как рукой сняло. Надо будет похвастаться этим перед Немовым сегодня вечером.

О перспективе лечь с ним в постель я пока старалась не думать. Может, он сам не захочет, на всякий случай надену на свидание бабушкины трусы и буду лежать бревном, чтобы отбить желание на повторную встречу. Может, даже полуобморок изображу.

Я никогда не загадывала заранее. Это скучно и непродуктивно. То, что нарисуешь себе в голове, обязательно не сбудется.

— Лара, пойдём гулять! — Рита робко взяла меня за руку, вцепилась в ладонь, едва я появилась на пороге. Ругань двух взрослых тёток давно её утомила.

— Пойдём, — согласилась я, заметив краем глаза, что Немов тоже вошёл в комнату и наблюдает за мной.

— Но как же математика?

От Нины Сергеевны не укрылась наша попытка сбежать от занятий. Она нависала над девочкой с видом гаишника, поймавшего чайника на дороге с непристёгнутым ремнём.

— А мы напитаем мозги кислородом и сразу приступим к занятиям, — бодро ответила я за Риту, вжавшую голову в плечи. Определённо эта взрослая братия порядком её уже запугала!

Нина Сергеевна уже хотела было, скрестив руки на груди, высказаться, мол, о каких мозгах, милочка, идёт речь, уж не о твоих ли, как за дочь и за мою идею вступился Немов, до этого хмуро наблюдавший всю сцену с порога комнаты.

— Пусть идут, только во дворе гуляйте, Лариса, чтобы я вас видел.

— Ура! Спасибо, папа! — Рита запрыгала на месте и захлопала в ладоши.

— Конечно, Филипп Аркадьевич, — согласилась я, но тут Лилия вставила свои «пять копеек»:

— И я с ними пойду, тоже подышу да за Лариской пригляжу, чтобы обязанности справно выполняла, — пропела сестра хозяина квартиры, притворившись заботливой тётей, желавшей проконтролировать действия племянницы мужа, которой сама не доверяла.

Понятно, хочет выведать, что я там в кабинете Немова обнаружила. Сам же брат Лилии только иронично хмыкнул на это её предложение, но возражать не стал.

А я задумала маленькую месть Лилии Аркадьевне. За то, что плохо следила за входной дверью и не подумала предупредить меня, например, задержав брата в прихожей или, там, громко произнеся его имя, чтобы подать знак: хозяин вернулся, мотай оттуда.

— А мы и Лайлу с собой возьмём, и тарелку. Пусть побегают вместе, — высказала я предложение, которое только выглядело невинным.

Лилия Аркадьевна «эту мелкую шавку» терпеть не могла. Как и всех остальных, кто оказывался с дамой бальзаковского возраста на расстоянии меньше, чем полметра. Она, как змея, предпочитала жить одна и охраняла свою территорию от непрошенных визитёров.

— Какие после таких активных игр могут быть занятия?! — продолжала тем временем ворчать Нина Сергеевна, но я заметила, что и от неё не ускользнуло, как передёрнуло Лилию Аркадьевну при виде скачущей вокруг и громко тявкающей Лайлы.

Собаку наконец выпустили из заточения.

И Нина Сергеевна явно была рада видеть неудовольствие по этому поводу на лице «тёти Лили».

Без всяких задних мыслей в этой сцене участвовали, пожалуй, только Рита и Лайла. Ну и ещё кошка Викуська, за которой тем временем никто не следил, и она могла спокойно заняться любимым делом: точить когти о новый диван.

Ну вот и всё, в итоге мы с Ритой и Лайлой отправились на прогулку, а за нами спускалась с видом принцессы, попавшей в каморку сапожника под самой крышей, Лилия Аркадьевна.

И я улыбалась. Не только тому, что пока всё складывалось довольно гладко, но и тому, что Немов, когда я проходила мимо, быстро и легко пожал мне руку в знак своего одобрения.

Уж не знаю, какой он бизнесмен и человек, но отцом старался быть неплохим. Он всегда был на стороне своей Риты, пусть она пока об этом и не догадывалась.

Глава 9

— Ты пришла, — полуутвердительно сказал Немов, когда я открыла дверь номера гостиницы.

Так было условленно, адрес гостиницы я получила по смс, а теперь хозяин будто удивлялся моей смелости.

Вообще, вся эта ситуация напоминала плохой шпионский боевик с явками и паролями. Наверное, всё в этой ситуации было неправильным, но я пришла, потому что он позвал.

Теперь даже не могу сказать, только ли потому, что я боялась потерять место, а значит, и шанс найти документы. Хотя это должно быть первоочередной задачей.

И всё же пришла и даже испытывала по этому поводу непонятный трепет. Словно иду не по заданию, а на настоящее свидание. Давненько со мной такого не бывало.

— Раздевайся, у меня мало времени.

— Так сразу? А шампанского не будет? — пыталась пошутить я, но Немов стоял у окна и смотрел вниз. Казалось, я его совсем не интересовала.

— Можно вначале спросить?

Я расстёгивала платье медленно, специально возясь с каждой пуговицей. Сегодня на мне было сафари, удобно раздеться и быстро одеться без посторонней помощи.

— Спрашивай, только не рассчитывай на правду, — наконец, серые глаза посмотрели на меня в упор.

Было что-то такое в его взгляде, что заставляло меня вздрагивать и озираться. Обычный мужчина, таких десятки на улицах, мы почти незнакомы, и всё же сейчас станем близки. Или ещё дальше друг от друга, как и в начале знакомства.

И всё же мне он начинал мне нравиться. Это плохо, очень плохо.

— Зачем вам это? На самом деле? Я симпатична, мила, можно даже сказать, красива…

Тут бровь Немова иронично взметнулась вверх.

— И всё же таких много, — закончила я мысль, хотя внутренне была с ней не согласна. Мало таких, как я, мой босс, настоящий, даже говорил, что по пальцам одной руки можно пересчитать.

И дело было вовсе не в симпатии. В работе.

— Я уже говорил, — ответил Немов, не сводя с меня пристального взгляда, который тут же опустился на мою обнажённую грудь. — Почему бы нет? Скорее раздевайся, я хочу увидеть тебя без одежды.

Он подошёл ближе и распахнул моё платье, которое тут же соскользнуло с плеч. Руки Немова были горячими, движения порывистыми, их вполне можно было бы назвать механическими, излишне рассудочными, но вскоре то, что начиналось как простое действие, вроде чистки зубов или принятия душа, окрасилось желанием.

Не внезапно появившемся, а вызванном путём нажатия на нужные кнопки. Через пару минут, когда его умелые руки гладили меня там, где мне хотелось, и делали это именно так, как было нужно, я уже и сама хотела близости. С нетерпением влюблённой невесты, ожидающей брачной ночи.

— Я знал, что тебе понравится, — произнёс он, прижимая меня к стене.

В номере была широкая кровать. Но мы до неё даже не дошли, впрочем, я об этом не жалела.

Немов был изумительным любовником, можно было принимать его ласки и улетать в небеса, больше ни о чём не беспокоясь. Но тогда наша встреча будет единственной.

Я чувствовала это так же ясно, как его руки на своих бёдрах, что после секса мы разбежимся. Он выгонит меня из своего дома, постарается найти, если уже не нашёл новую гувернантку, и всё. Так он отомстит Лилии, мне и всем тем, кто желал использовать его в своих интересах.

Значит, тоже надо проявить инициативу, чтобы он захотел второй встречи. И третьей.

— Не торопись, — шепнула я ему в ухо. — Не надо так скоро.

Не то чтобы я искусная соблазнительница, но проявить изобретательность могу. Такую, чтобы потом всем было сладко, а не стыдно или неловко.

Через полчаса, удовлетворённые и обессиленные, истощённые страстью, мы добрались до кровати. Постель была свежей, мягкой, от белья исходил тонкий аромат фиалки.

Он погладил меня по обнажённой коже спины, его рука, лениво спускающаяся по позвоночнику, остановилась на пояснице да там и замерла.

Говорить было не о чем. И незачем.

Я повернула голову и улыбнулась хозяину в лицо. Он улыбнулся в ответ и смотрел на меня до тех пор, пока я не заснула.

— Что там с сейфом? — допытывалась Лилия Аркадьевна, с которой мы повстречались в кафе через несколько дней после той ночи в гостинице. Сестра Немова барабанила ногой по ножке столика и вертела в руках кружку с кофе. Лилия Аркальдьевна ненавидела кофе, так почему она его заказала? — Что ты всё время улыбаешься, будто миллион выиграла?

Правильно говорят, у удовлетворённой женщины меняется взгляд и выражение лица. И все случайные знакомые это считывают на подсознательном уровне.

— Я кое-что выяснила, только пока не хотела бы этого говорить, — уклончиво ответила я, смотря поверх плеча сестры Немова. — Скажите, Лилия Аркадьевна, если вы получите эти бумаги, разве не понимаете, что ваш брат заявит в полицию об их пропаже?

— Они на предъявителя, это раз, Филипп знает, что отец обещал их мне, это два. Он не станет поднимать шум. Он даже сам предлагал их мне, но настолько малую часть, что и разговоров быть не может.

Моя собеседница говорила быстро и эмоционально. Она мне лгала, я считала это сразу, но раз нанимательница хочет поиграть в эту игру, я была не против и спросила кк можно спокойнее:

— Тогда было бы разумнее согласиться хотя бы для видимости, не так ли?

Мы сидели за столиком напротив друг друга, и разговор грозил перейти на повышенные тона. Лилия Аркадьевна злилась каждый раз, когда я расспрашивала её о наследстве. В подробностях, которые всплывали по мере того, как я погружалась в это дело.

— Разве я наняла тебя консультантом? — сморщила нос женщина и заказала стакан свежевыжатого сока, оставив кофе нетронутым. — Ты должна узнать код от сейфа. А потом выкрасть то, что там лежит.

— Хорошо, я видела первую цифру. Три. Вошла как-то в кабинет без стука, ваш брат как раз открывал его.

Я врала, но Лилия Аркадьевна проглотит любую ложь. Слишком хотела, чтобы это оказалось правдой.

Немов сам сказал мне первую цифру кода от сейфа, наверное, ради того, чтобы посмотреть, как я отреагирую. Я только пожала плечами:

— Ты врёшь мне.

— И ты, — двумя пальцами он взял меня за подбородок и развернул лицом к свету. — В этом же и прелесть нашей связи, верно? Абсолютная, безудержная ложь. Без последствий.

Тогда мне показалось, что говорил он совсем о другом. О нашей встрече. И о будущих свиданиях.

А сейчас я смотрела на его сестру по отцу и думала о том, что между ними есть что-то общее. Например, эта нетерпимость, желание получить всё и сразу. Страстное стремление сожрать то, что само идёт в руки.

— Мне пора. Я дам знать, когда что-то станет известно, — я встала и пообещала Лилии Аркадьевне, что постараюсь разобраться в проблеме как можно быстрее.

С некоторых пор меня не покидало ощущение, что сестра охотится совсем не за векселями и не номерами счетов на предъявителя. Это что-то гораздо более ценное. И оно находится в сейфе.

Почему же Немов, зная весь расклад от меня, да и сам он не такой дурак, чтобы не догадаться об истинных намерениях Лилии, не переложит эту ценность в банк?

Почему Лилия Аркадьевна не прибегла к услугам профессионального взломщика? И, наконец, почему мне было сказано, что на всё про всё у меня месяца три, не больше?

Сплошные загадки. Я бы с удовольствием вернула Лилии Аркадьевне задаток и отказалась, надо будет написать покровителю. Шелестин сможет прояснить эту ситуацию, если захочет. В конце концов, это он свёл меня с Лилией Аркадьевной!

Нет, конечно, он не захочет! Мне ясно дали понять, что игра должна быть доведена до конца. И выиграна.

Я всё думала об этом, пока ехала домой к Немову. Сегодня я должна отвести Риту к репетитору по китайскому языку.

— Знаешь, — подбежала девочка, как только я переступила порог квартиры, — я боялась, что ты больше не придёшь.

— Почему, Рита?

— Папа сказал, что ты здесь ненадолго. Месяца на три, не больше.

Меня как током прошибло. Три месяца, неспроста её отец об этом заговорил. Что это за срок такой?!

— А что ещё сказал папа?

Я улыбнулась и заправила прядь волос за маленькое розовое ушко малышки.

— Что у тебя будет другая работа. И всё. А какая у тебя работа? Зачем тебе другая?

Глава 10

— Три месяца пройдут очень скоро, Лиля, — смеялся в трубку Немов, а я стояла и подслушивала под дверью. — Уже полтора месяца за плечами.

Я не собиралась шпионить за хозяином таким способом, тем более что была как никогда близка к разгадке кода сейфа, но так сложились обстоятельства.

В мою пользу.

Я было хотела постучать в дверь, как услышала его голос. Повернулась, чтобы прийти в другой раз, но тут прозвучало её имя.

Немов говорил с сестрой. И разговор явно шёл о каком-то договоре, по странному стечению обстоятельств тоже заключённому на три месяца. Это не могло быть совпадением.

— Да, ты говорила. Она по-прежнему в сейфе, гарантирую, что это оригинал… Нет, показывать ещё раз я тебе её не стану. Всего доброго.

Я отпрянула от двери с такой быстротой, словно она вот-вот распахнётся, и меня застанут за подслушиванием. Не то чтобы я этого боялась, совсем нет, но было неловко.

— Рита, ты ещё недоела? — громко спросила я девочку, смотрящую мультики в гостиной.

Мы с дочерью хозяина вступили в сговор: когда Нины Сергеевны нет поблизости, я позволяла Рите лакомиться вкусняшками. Конечно, тоже довольно полезными.

— Почему мне нельзя есть «Даниссимо» каждый день? Я люблю только с фруктовыми шариками, а они полезны для животика.

— Потому что «в покупных йогуртах одна химия», — передразнила я Нину Сергеевну, подделав её интонацию так точно, что Рита захохотала и столкнула недоеденную баночку с йогуртом на пол.

К радости кошки Викуськи, которая тут же бросилась подлизывать завалившийся набок стаканчик.

Лайла была заперта в ванной, поэтому конкуренции Викуське составить не могла.

— Как это вы умудряетесь держать собаку взаперти, а она не тявкает?

— Папа говорит, что она меня боится больше, чем одиночества, — ответила Рита с таким серьёзным видом, что я прыснула. — Я её мучаю, хотя и называю это игрой.

Я любила проводить время с дочуркой Немова, а вот с ним самим выходило гораздо сложнее. Наши встречи были не чаще раза в неделю.

Мы занимались сексом, а потом он подвозил меня к метро. Я упрямо не говорила, где живу, хотя, кажется, ему это было без разницы.

О делах мы разговоров не вели. Немов делал вид, что его не волнуют мои поиски кода от сейфа, заметил однажды с усмешкой, что код я могу отыскать, если буду чаще бывать в его кабинете и внимательно смотреть по сторонам. Я понимала, что это значит: хозяин всё понимает и наслаждается моей мнимой растерянностью.

А мне оставалось по-прежнему играть роль провинциальной племянницы мужа его сестры. Всех это устраивало.

Ложь нередко полезна и многим упрощает жизнь.

— Я знаю, что она наняла тебя, — сказал он, когда мы остались наедине.

Я сидела в кресле, а он за столом кабинета. Подошёл близко, встал за спиной и провёл большим пальцем по шее.

— Я вам всё рассказала. Честно.

— Не всё, Лариса. Далеко не всё. Но это не беда, так даже интереснее. Мне нравится, что вы лжёте.

И вот сейчас он стоял и смотрел на меня пристальным холодным взглядом, как в первый нашу встречу.

— Вы мне нужны. Сегодня вечером.

Я подняла бровь и смолчала. Всё-таки отцом он был щепетильным, а тут прямо при дочери говорит о свидании.

— Поможете мне купить цветы и ювелирку в подарок даме.

— Конечно, Филипп Аркадьевич. У меня ведь нет выбора?

— Можете уйти отсюда на все четыре стороны. Насовсем.

Блин, нет, не могу!

Почему-то меня это разозлило. На самого Немова плевать, на его даму тоже, но почему он решил, что может пользовать меня не только дома, но и в постели, а теперь ещё и консультантом решил сделать. Не много ли на одну зарплату?

Свободное время наёмного работника? Не, не слышал.

— Я хорошо оплачу ваше беспокойство, Лариса, не переживайте. И отвезу домой по завершении мероприятия.

Сволочь, просто сволочь! Взять хотя бы тот факт, что этот разговор он затеял не в кабинете, а в коридоре. Дверь на кухню была открыта, Нина Сергеевна хоть и нарезала для Риты овощной салат, но слушать ей это не мешало.

У нас с ней последнее время наладились добрососедские отношения.

Мы перешли от вооружённого нейтралитета к холодному равнодушию, а потом и к вежливой симпатии. Я старалась угодить Церберу, кажется, это мне вполне удалось. Например, она дала понять, что закроет глаза на мои поиски в кабинете Немова в его отсутствие.

— Я не люблю сестру Филиппа Аркадьевича, — сказала она с презрительными нотками в голосе. И поджала пухлые губы в тонкую линию. — Всё их семейство испортило Васелине жизнь. Поэтому мне совершенно всё равно, пострадает ли он от действий недобросовестной и вороватой прислуги.

Что ж, спасибо и на этом! Главное, чтобы не доносила.

И вот снова Немов старается унизить меня даже при Нине Сергеевне. Неприятно, но он мне никто, я переживу. Издержки работы.

Отпраздную потом.

— Я за вами заеду около шести, — бросил он и вышел, не выслушав мой ответ.

Знал, что деваться мне некуда.

— Вот так, милочка, — вставила свою лепту Нина Сергеевна, проплывая мимо с тарелкой в руках. — Человек он совсем не такой хороший, как может показаться на первый неискушённый взгляд.

Вечером я переоделась в своё и вышла к подъезду. Осень в этом году вступила в свои права раньше обычного, так что замёрзла я основательно. Вот что значит одеваться не так, как хочешь, а соответственно образу милой романтичной особы.

Немов знал, что я не та, за кого себя выдаю, но я играла роль до конца, не выпячивая истинное «я». И утром, как назло, было довольно тепло, а сейчас поднялся ветер, и пошёл дождь.

Я подняла воротник пиджака и спряталась под козырёк подъезда, ругая себя, что вышла заранее.

Немов был до тошноты пунктуален.

Он приехал, и с явным удовольствием посматривал на мои дрожащие колени. Я не носила коротких платьев и всё же чувствовала себя куском мяса на прилавке. То ли дело джинсы: надел и никаких двусмысленных взглядов!

— Сначала заедем на ювелирную точку. Здесь недалеко.

— Разумнее было ориентироваться на свой вкус, не на мой, — подчеркнула я, смотря в окно. Я почти согрелась, теперь можно отпускать колкости.

— Разумнее, но ты женщина, я бы вообще ограничился скромным колечком из белого золота с несколькими бриллиантами, но боюсь, это не оценят.

— Зачем выбирать даму сердца, с которой у вас так не совпадают вкусы?

— Этого я тебе не скажу. Не суй нос ещё и в это дело.

Я получила жёсткую отповедь, и это только меня раззадорило. Мы плавно перешли на «ты».

— Тогда не надо было брать меня с собой.

— А если я прямо здесь вышвырну тебя?

Я старалась не смотреть в его сторону, только на руки, лежавшие на руле. Ловила себя на мысли, что хочу дотронуться до безымянного пальца правой руки, где когда-то было обручальное кольцо. Убедиться, что его там нет.

В последнее время мне всё чаще казалось, что он обманывает меня и в этом. Впервые я попала в паутину лжи, которую сплела не сама.

И это будоражило фантазию. И затягивало в трясину.

— Не вышвырнете. Три месяца ещё не истекло. Вы ведь об этом договорились с Лилией Аркадьевной? Она проболталась.

Немов только тихо выругался, но ничего не возразил.

— Мы возьмём вот эту, она подойдёт к цвету её глаз, — Немов показал на брошь с тёмным сапфиром, и продавец довольно улыбнулась.

— Как скажите, Филипп Аркадьевич, мне без разницы, что вы выберете, — ответила я тихо, чтобы не привлекать внимания. — Зачем вы вообще меня сюда притащили?

— Ты слишком дерзка для провинциальной дурочки, Лариса. Вышла из образа?

Довольная улыбка Немова была мне противна. Хотелось наговорить ему дерзостей, просто так, из природной вредности, но я держалась из последних сил. Он явно решил унизить меня этой поездкой, но только ли это было его целью?

— Отнюдь нет. Я быстро освоилась.

— Какие цветы тебе было бы приятно принять от мужчины? — резко перевёл тему хозяин, когда мы снова сели в машину.

Что ж, Филипп, ты можешь сколько угодно пытаться вывести меня из себя, но я больше не подам вида, что эта ситуация меня оскорбляет.

— От кого? От любовника, это одно, а от друга, второе. В первом случае я бы предпочла тигровые лилии, во втором, ромашки.

— Провинциалка сказала бы, что ей нравятся розы.

Я посмотрела в глаза хозяина и поймала себя на мысли, что не хочу с ним спорить. Уехать бы отсюда, да хоть ко мне домой, запрыгнуть с ним в постель и забыть обо всём. Расслабиться.

Это задание было мне не по душе. Не из-за того, что я якобы влюбилась в того, кого должна обмануть, этого не было и в помине, так, приятно время проводили и только, а потому что всё это походило на дешёвый водевиль, где все стремились оболванить всех. И в итоге сами оставались в дураках.

— Я доверилась вам, Филипп Аркадьевич, и рассказала обо всём, что меня просили сделать родственники. Я должна узнать код от вашего сейфа, вот что мне сказала Лилия Аркадьевна. Больше мне ничего не известно.

— Раньше ты говорила, что не знаешь, с какой целью тебя мне навязали.

В тоне голоса хозяина зазвучали иные нотки, он прекратил шутить и теперь заговорил резко и отрывисто. Я уже поняла, что это означало: он настороже и готов вытрясти из меня правду, чего бы то ему ни стоило.

— Не знала. Но теперь мне это сказали.

— И ты всё это время молчала?!

Филипп схватил меня за запястье и посмотрел в глаза.

— Я говорю это вам сейчас. Раньше не было подходящего момента. Да и узнала я совсем недавно. — Выдержать самый свирепый взгляд — это мне по силам. И всё же мне надоело играть. Я бы с радостью рассказала всё как есть.

И ушла бы прочь от этого мужчины, который бередил мою душу своим проницательным взглядом. Наверное, я слишком долго была одна, вот и попалась на крючок гормонов.

А тут ещё и любовником Филипп оказался замечательным, и я вдруг осознала, что всё чаще думаю о нём не как о задании, о ребусе, который предстоит разгадать, а как о мужчине, которым хочу владеть безраздельно. Пусть и недолго.

— А ты знаешь, что лежит в этом сейфе? Лиля сказала тебе? Отвечай же!

— Вы делаете мне больно.

— Тогда не играй со мной по-настоящему.

Он отпустил меня, отбросил руку так, будто это была ядовитая змея. И посмотрел с брезгливостью. Так мне и надо, а то размечталась, растаяла, как снежная баба под первым весенним солнцем!

— Тогда либо говори всё, что знаешь, либо заткнись и делай, что велят.

— Хорошо, Филипп Аркадьевич, я и так делаю всё, что вы говорите, — я улыбалась и сложила руки на коленях, смотря перед собой через лобовое стекло. — И делаю, что велите. Я знаю только, что вы с Лилией Аркадьевной заключили пари насчёт этого сейфа. И мне надо подобрать к нему код. А что там хранится, я не знаю. Мне без разницы. Если вы думаете, что я хочу вас обворовать, то ошибаетесь.

«Или нет, но мне надо, чтобы ты думал обо мне как о жертве обстоятельств», — подумала я, но благоразумно промолчала.

— Сейчас ты скажешь, что не такая.

— Нет, не скажу, хотите верьте, хотите нет, но вы мной пользуйтесь, потому что я зависима от вас, Филипп Аркадьевич.

Я опустила голову и говорила тихо, даже не смотря в его сторону. Так как это бы делала девушка, обиженная его словами и откровенным потребительским отношением. А также та, которую это отношение способно ранить.

— Поехали! — хозяин резко повернул ключ в замке, и наш разговор прекратился. К моему большому облегчению.

Иногда я так вживалась в роль бедной родственницы, которая смотрит на хозяина с обожанием и затаённым страхом, что начинала ждать благосклонности Филиппа так, будто надеялась на роман с ним, как на средство для закрепления в столице. Поправить финансовое положение, выйти замуж за богатого и вести жизнь, которой на родине была лишена.

Смешно, но на самом деле я тоже была провинциалкой, однако ни о чём подобном не мечтала. Хотела заработать деньги сама, чтобы ни от кого не зависеть, это да.

— Значит, купим тигровые лилии, — сказал Филипп, едва припарковался у цветочной лавки. — Будь здесь, скоро вернусь.

И вернулся через четверть часа с букетом удушающе-терпких лилий. Небрежно бросил его на заднее сиденье и с силой захлопнул дверцу.

— Куда тебя отвезти? Только не говори о метро, уже поздно, я довезу тебя до подъезда.

Я махнула рукой и назвала адрес. Действительно, почему бы и нет? Квартира съёмная, я всё равно откажусь от неё, когда закончится это задание.

Пока мы не приехали, никто из нас не произнёс ни слова. Немов включил радио, и я смотрела в боковое стекло авто, желая, чтобы он что-нибудь сказал. Что-нибудь нейтральное, глупое, чтобы я могла разочароваться в нём, или лучше того, превратился бы в моих глазах болвана или женоненавистника с форума «Мужского движения».

— Не пригласишь меня? — спросил он на прощание.

— Нет. Мы не были на свидании. Я не хочу думать о вас больше, чем сейчас.

Он молчал.

Я робко улыбнулась и выскользнула на улицу, чтобы через мгновение нырнуть в подъезд. Сентябрь в этом году выдался холоднее обычного.

Я поднялась в тёмную квартиру и не стала включать свет в прихожей. Глупо, Филипп давно уехал, а я всё боюсь, что он смотрит и гадает, на каком этаже зажжётся свет. Он не романтик, я тоже.

И всё же спустя пару минут выглянула в окно на кухне. Машины Немова во дворе не было.

Вот и хорошо, надо скорее узнать код от сейфа и дать Лилии Аркадьевне то, что она хочет. Что бы это ни было.

Глава 11

А на следующий день меня ждало новое знакомство.

— Доброе утро! Вас Ларисой зовут? — спросила с порога молодая женщина, моя ровесница.

Она была такой хрупкой, что походила бы на подростка, если бы не выражение порочной покорности в голубых глазах, тонко окантованных подводкой. Наверное, так и должна выглядеть повзрослевшая Лолита, сознающая в чём её сила.

И умело этим пользующаяся.

— Да, я гувернантка Риты, — ответила я, опустив взгляд на смешные тапочки гостьи. Впрочем, одета она была по-домашнему, держала в руках чашку с недопитым какао.

Моя подопечная терпеть не могла какао, значит, гостья приготовила его для себя. И вообще, она не походила на гостью, скорее на нового жильца. Впрочем, мне-то что?!

Ан нет, повод для беспокойства был и очень даже весомый. Присутствие «Лолиты» осложнит мою и без того мало выполнимую задачу.

— Я Валерия, — улыбнулась гостья. — Проходите.

— Спасибо, — буркнула я. — Мы с Ритой сейчас будем заниматься математикой, вы можете присоединиться.

Я сказала это специально. Нет средства лучше отпугнуть любопытную птичку, чем показать ей в окне кошку. По гостье видно, что она и учение, даже счёт на палочках, вещи несовместимые. Как космос и воздух.

— Ой, нет-нет, я, знаешь ли, могу на ты, да? Знаешь ли, Лара, Фил сказал мне, что ты любишь, когда тебя так зовут, я натура увлекающаяся, но скорее не физическим миром. Метафизика, переселение душ и всё такое — вот это да, я люблю. Хотя ты не думай, я не свихнутая! — Валерия щебетала, смеялась, и в её присутствии всё казалось проще.

Даже моё задание вдруг предстало в ином свете. Получится, так получится, как говорится. Но вся эта лёгкость была ошибочной, я держала ухо востро и исподволь, пока Рита висла на мне и рассказывала о том, что видела утром постучавшегося в окно голубя, расспрашивала новую знакомую, откуда она здесь и надолго ли.

— Это весточка новая. Письмо, — деловым тоном консультанта по чудесам сказала Валерия Рите и тут же снова переключилась на меня:

— Я здесь на пару дней. Видела эту старую мегеру Нину Сергеевну? Так вот она заявила, что пока я здесь, её ноги в доме не будет, и усвистела. Как закипевший чайник, пар, правда, был не из носика, а из ушей.

Я усадила Риту за полезный завтрак, а нам с Валерией налила чаю. Какао она допила залпом, по-мужски.

— Фила нет дома, он в это время уже занимается своими скучными приземлёнными делами, — сказала гостья, помешивая ложечкой чай. Смотрела на меня с интересом и лёгким вызовом: мол, знаю, что ты там выглядываешь. Знаю, и это меня веселит.

— А кем работаете вы?

Дерзость, не переходящая границы приличия, с такими людьми работает лучше всего. Пусть знает, что и я могу ударить по болевым точкам.

Судя по виду, а вид подобных гостий никогда не обманывает, девушка привыкла жить за счёт покровителей её жизнерадостности и лёгкости бытия.

— Не работаю, я просто живу и думаю о том, что происходит вокруг, — пожала она плечами. — И не стесняюсь этого, вся эта рутина, даже дети, это всё не по мне. Слышала о течении "Замедляющихся»? Мы наслаждаемся каждым моментом жизни и не загадываем о будущем. Не оглядываемся назад.

Валерия погладила молча сидящую рядом Риту по голове и вздохнула, но в её глазах не было ни печали, ни сожаления.

— «Но птица я — и не пеняй, что лёгкий мне закон положен», — процитировала я стихи, и Валерия тут же подхватила.

— О, обожаю Цветаеву! Она такая воздушная!

На этом наш разговор свернулся на Серебряный век, Валерия оказалась филологом и с упоением принялась читать стихи любимых поэтов.

Я была бы не прочь послушать, декламировала она с вдохновением, не переходящим в патриотически-заунывный напев, но расписание Риты требовало дисциплины.

Нина Сергеевна за неё с меня спросит, да и я сама относилась к обязанностям гувернантки добросовестно. Нечего девочке слушать депрессивные настроения, пусть и выраженные в талантливо сложенных стихах!

Позанимались мы с Ритой в тот день скверно. Девочка всё время отвлекалась, выглядела растерянной, путала цифры, хотя до этого знала их наизусть, а когда я подсела к ней и завела разговор о том, почему она такая, то и вовсе расплакалась.

— Я хочу к маме. Домой.

— Скоро поедешь, — я гладила Риту по спине и приговаривала одно и то же. Что там говорят в таких случаях? — Мама тоже по тебе скучает. Давай сегодня ей позвоним. Просто так, не по плану. Или сообщение напишем. Ты продиктуешь, а я наберу.

— Мне не нравится Лера, — призналась Рита нахмурившись. Я уже было думала, что всё это влияние Нины Сергеевны, как девочка продолжила: — Не хочу, чтобы она стала моей второй мамой.

— Так, никто второй мамой тебе не станет. Слышишь? Но родители, они живут по разным городам, у них теперь нет семьи, но есть ты. Они оба тебя любят.

Я посадила девочку на колени и прижала её к груди, вполне по-настоящему разделяя её беспокойство и боль. Дети от развода всегда страдают больше всех, но это лучше, чем жить полной семьёй, в которой нет взаимопонимания. Но это взрослый понимает, а ребёнок — едва ли.

Но говорила я взрослую чушь. С детьми надо по-иному, а мысли мои были совсем не детскими.

— Я хочу, чтобы ты осталась со мной, — вернула меня в дом Немова Рита.

— Я и останусь.

— До ноября? А потом? Поедешь со мной к маме? Ну пожалуйста!

Рита подняла голову и смотрела с такой детской доверчивостью, что у меня сжалось сердце. Но врать я не любила.

Пусть во всех пособиях по педагогике, которыми нас щедро пичкали в универе, говорилось: детям нужно доносить информацию так, чтобы они поняли. И приукрасить действительность порой просто необходимо.

И всё же я не любила врать детям. Наверное, потому, что часто врала взрослым. Даже не так, играла роли, но не на сцене, а в жизни.

Например, не говорила Лилии Аркадьевне, что узнала уже три цифры кода сейфа в кабинете Немова. Первую он сказал мне сам, вторую и третью я нашла в книге с золочёным переплётом в его книжном шкафу. Она была самой толстой, и на ней не было пыли. Кто же станет часто заглядывать в трактат Платона?!

Немов играл со мной, я это понимала. Он специально оставлял мне подсказки, а потом допытывался, нашла ли я их или «бездарно и дёшево трачу с ним своё время». Я помалкивала и улыбалась.

Сохранять хорошую мину при плохой игре было моей профессиональной обязанностью.

После того как мы с Ритой позанимались, вернулась Нина Сергеевна и громко попросила меня одеть девочку для прогулки.

Женщина стояла на пороге и ждала, неодобрительно посматривая в сторону комнаты, куда скрылась Лера.

— Я сегодня сама отвезу её на гимнастику, — поджала губы Нина Сергеевна и ретировалась, взяв воспитанницу за руку так крепко, словно боялась, что налетит ураган и вырвет девочку.

— Хорошо, что они ушли. Может, выпьем по бокалу игристого? — подмигнула Валерия, а когда я вежливо, но твёрдо отказалась, наклонилась ко мне через стол и заговорщицким шёпотом сообщила, что вечером мы втроём идём в ресторан.

— Зачем втроём? Я не пойду.

— Пойдёшь-пойдёшь, — отрезала Валерия. — Фил сказал, что тебе надо развеяться. А я совсем не против. Ты ведь спишь с ним? Я тоже. Не бойся так, я совсем не ревнива! И тоже ему не верна. Так что доставай из сундука наряды, Золушка, вечером отправимся на бал.

— Ты в этом пойдёшь? — спросила Валерия, увидев мой прикид: джинсы и однотонную водолазку. При этом на мне не было никаких украшений.

— Да, в этом. А что не так? Могу и не пойти.

На это и был расчёт. Конкурировать с Валерией, разодетой как кинозвезда Голливуда двадцатых годов прошлого века, я бы не смогла, даже если бы одела маленькое чёрное платье от «Шанель». Есть такие дамы, которые сразу притягивают взгляд. Вот Валерия была из таких.

Блин, да ей бы в таком платье в «Великом Гэтсби» сниматься. То-то бы в масть попала!

Впрочем, надо отдать ей должное, выглядела девушка в этом платье-комбинации и кокетливой повязке с жуткой розочкой на голове вполне органично, они придавали ей налёт женственности, скрывая угловатость движений и фигуры.

— Нет, и речи быть не может, — Валерия цепко вцепилась в моё запястье и потащила к выходу. — Я очень хочу с вами пообщаться, Лара, даже если вы наденете мешок из-под картошки.

— Зачем это общение? — бурчала я. — Что вы задумали?

Я была груба и невежлива, но эта девушка-подросток, лишённая всяких предрассудков, этого совсем не замечала. Или, могу поклясться, что так и есть, ей это даже нравилось.

— Мне просто по кайфу общаться, и я обожаю ставить людей в неловкие ситуации. Это меня забавляет. Не знаю, как ещё объяснить. Мне скучно. А так будет забавно всем троим сидеть и делать вид, что никто ничего не знает об остальных. Ну, про это самое, что мы все члены одного клуба… Я запуталась, ну, ты поняла.

Под этим словесным конфетти я сдалась. Просто потому, что и так собралась на этот треклятый вечер, а никакого серьёзного аргумента не пойти не выдумала. Попыталась, да сама поняла, что это выглядит глупо.

— А Филипп Аркадьевич не против моего присутствия? — попыталась я улизнуть от обязанности быть на вечере в последний раз.

— Интересно, вы и в постели друг друга величаете по имени-отчеству? — хихикнула Валерия. — Очень, должно быть, пикантно.

— А вы всегда интересуетесь чужой жизнью больше, чем собственной? — парировала я. — И что это за пунктик: позволять называть себя только полным именем?

— Ладно, квиты, — пожала плечами Валерия, и мы вышли к лифту.

На самом деле мне было бы интересно, с точки зрения психологии, посмотреть на Немова. Как он будет выкручиваться в этой ситуации. Или Филипп такой же циник, лишённый предрассудков, как и его подруга?

Нет, я не надеялась, что этот вечер окажется полезным, просто хотела развеяться. В последнее время стала затворником и давно никуда не выбиралась просто так, не ради задания.

Машина Филиппа Аркадьевича стояла припаркованной неподалёку от моего подъезда. Я юркнула на заднее сиденье и буркнула приветствие.

— Добрый вечер, Лариса! Где же ваши платья? Неужели не нашлось подходящего для ресторана?

Иронию я заценила. Хозяин прекрасно знал, что я их, эти женственные наряды, выставляющие одетую в них девушку куском дорогостоящего мяса, терпеть не могла.

— О, вы неплохо знаете друг друга! — усмехнулась Валерия и положила руку на колено Филиппу.

Врёт она, что неревнива, жесты и повадки у девахи как у закоренелой собственницы.

— Едем, — промурлыкала она и чмокнула водителя в щёчку, я аж почувствовала, как его передёрнуло, но Немов не сказал ни слова.

Всю дорогу я сидела и любовалась кончиками его ушей. Никогда не замечала, что они у него чуть заострённые, как у эльфа. Правда, комплекции Немов немного не эльфийской, а орочьей.

Нет, спортивен, подтянут, но тяжеловат, словно гном-переросток. Да, так и буду о нём думать. То, что смешно, романтики не добавляет, а то я начинаю вязнуть в карамельном сиропе псевдолюбви.

Тут мои мысли уплыли совершенно не туда. Я вспомнила тяжесть его тела совершенно в иной, скажем так, не эльфийской плоскости, и почувствовала, что розовею от удовольствия. От воспоминаний, разумеется.

Поэтому и не заметила, куда именно приехали. Ресторан оказался дорогим и пафосным, как я и думала. Валерия пытается сойти за невинную девочку по соседству, но видно, как любит всё «дорго-бохато»

— Ох, обожаю такие атмосферные заведения! — взвизгнула она, томно подавая руку кавалеру.

Я не стала дожидаться, пока он обратит внимание на меня и вышла сама, громко хлопнув дверью. Пусть не думают, что одни.

— Если мешаю, могу уехать на такси, только намекните, я гувернантка вашей дочери, соглядатай сестры, но не компаньонка вашей подружки, — сказала я в глаза Немову, когда он подошёл ко мне с учтивым выражением лица.

— Ты злишься, — сказал он как бы между прочим и дотронулся до моих волос, заправив прядь за ухо. — Хочешь, я отправлю её домой, и мы поужинаем наедине?

Я аж замерла, не найдя что сказать. Редкая для меня ситуация, кстати.

— Нет. Это неудобно, — я бросила взгляд на Валерию, которая как ни в чём не бывало курила у машины со стороны переднего пассажирского сиденья.

Я всё смотрела на её худенькие, чуть вздрагивающие от глубоких затяжек сигаретой плечи и думала, что, возможно, ей тоже не нравится наш ужин втроём.

— Для чего ты позвал нас обоих? Хотел проверить её или меня?

— Забудь, мне так захотелось. Пойдём, наш столик на втором этаже, — по его лицу прошла судорога, и вскоре оно снова стало непроницаемо-холодным.

Отвернулся и быстрым шагом пошёл к Валерии, приобнял её за плечи и зашептал что-то, вызвавшее на губах девушки довольную улыбку. Она оглянулась на меня и кивнула. Мол, идём.

Мне снова захотелось курить, хотя бросила много лет назад. Нервы, всё это нервы!

Я посижу с ними, раз они так этого хотят, но в обиду себя не дам. И постараюсь слинять, когда представится повод.

В ресторане я села чуть поодаль от этой парочки. Валерия сразу вцепилась в руку Немова и принялась кокетничать с официантом. Я не понимала её, хотя и не больно-то хотела.

Гораздо интереснее был для меня вопрос, что здесь делаю я. Стараюсь убедить себя, что Немов совсем меня не интересует? Устроить этакую проверку на вшивость? Смогу смотреть без сожаления на воркование этих двоих, значит, ещё не потеряла себя. Нет — тоже хорошо.

Я почти знала, кто сможет подсказать мне код от сейфа. И займусь этим вопросом завтра с утра.

А сегодня вкусно поем и прекрасно проведу время за чужой счёт.

— Давайте уже заказывать, — бодро сказала я, открыв меню. — Я буду мясо ягнёнка под соусом с картофелем и розмарином. А ещё рулетики из баклажанов с чесночным соусом. И белого вина возьму. Какое тут самое лучшее?

— А вы давно работаете у Филиппа Аркадьевича? — Валерия на протяжении всего вечера смеялась и жеманилась, но я не поддавалась на её провокации, отвечая развёрнуто на каждый вопрос.

Обстоятельно, серьёзно. Так, что не подкопаешься. Если бы вздумала отмалчиваться, то Валерия непременно спросила бы: «А почему вы так невеселы? Обиделись?»

Спрашивала бы снова и снова, пока не заставила сказать что-нибудь такое, за что обычно стыдно. А потом расхохоталась бы и сказала, что пошутила. «А что вы такие серьёзные?!»

Знала я такой тип «Лолит». Любители провокаций любого рода. — Недавно работаю. Мне протекцию Лилия Аркадьевна оказала. Я ей очень благодарна, приехала из глуши, деньги нужны, рекомендации, вот, есть, а в столице никого не знаю.

Я говорила и говорила, изображая наивную простушку. Плевать, если Валерия не поверит, по крайней мере, охоту провоцировать отобью надолго.

Такие обожают быть в центре внимания, а я сейчас буду перетягивать его на себя. Как только она усечёт, что я конкурирую с ней за внимание Немова, то, во-первых, пожалеет о своём решении взять меня на ужин, будет ей урок, во-вторых, я послушаю да посмотрю, как она будет вести себя с ним.

И как босс будет на неё реагировать.

Вроде бы какая мне разница, а всё-таки, когда он смотрел пристально, становилось жарко и хотелось пить исключительно спиртное.

И не думать ни о чём.

Мой расчёт оправдался. Валерия принялась рассказывать, где она побывала за последние месяцы, в каких морях «мочила ножки» да о прочее ерунде. Я поела, отказалась от десерта и молча пила вино, смотря в сторону.

Время от времени наши взгляды с Немовым встречались, я первой отводила взгляд, костеря себя последними словами, что согласилась на эту встречу. Я всё больше влипала в историю, из которой выпутаться будет сложно.

— Вы всегда так много пьёте по вечерам?

Вопрос Валерии я сначала не расслышала, а потом подумала, что она обращается к Немову, хотя тот совсем не пил спиртного.

— Лара? Вы здесь? — щёлкнула она пальцами, и я восприняла это как сигнал свыше.

— Пока да, но мне уже пора. Извините, я возьму такси.

— Подождите! Лер, давайте отвезём Ларису, — Немов тоже встал, решительно отодвинув стул.

И мне отчего-то сделалось неловко. Потому что, и она это тоже поняла, Валерия стала тем водевильным третьим, которому по закону жанра положено в этот момент слиться. И одновременно с этим мне в который раз захотелось всё бросить и уйти безвозвратно.

Задание, Шелестина с его просьбами, Немова с его секретами и Лилию Аркадьевну с любовью к грейпфрутам и всему красному!

— Я хотела бы ещё посидеть, — захлопала ресницами Валерия, ожидая, что Немов останется. — Ну пожалуйста!

— Нет, поедем. Посидим как-нибудь в другой раз. Ларисе нехорошо, — он так выразительно посмотрел на меня, что слова, о том, что чувствую я себя нормально, застряли в горле.

— Ты живёшь ближе, сначала по дороге закинем тебя, — Немов продолжал говорить, обращаясь к своей суженой и уже направляясь к машине.

Говорил он таким тоном, чтобы возражать Валерии не захотелось. Она вдруг надула губки и фыркнула:

— Я передумала. Поеду к друзьям. У меня много знакомых в этом городе.

— На ночь глядя? — шеф обернулся к Валерии, но та уже махнула рукой и побежала к стоянке такси.

— Неудобно вот так отпускать её, — робко возразила я, когда Немов повернулся и взял меня за руку. — Она обиделась. Я её понимаю.

— Ничего, большая девочка, как-нибудь разберётся со своими чувствами. Сама придумала этот ужин и сильно удивилась, когда не получилось тебя смутить. Я тоже удивлён, Лара. В хорошем смысле.

Он впервые назвал меня так, как я привыкла себя величать. И это тоже было очень удивительно. Раньше Немов всё время подчёркивал, что никакая я не Лара, а обычная, среднестатистическая Лариса. — Чему вы удивлены? — Поедем к тебе, — вдруг предложил Немов и открыл передо мной переднюю дверцу машины, приглашая сесть рядом с водителем.

— Ко мне? Зачем это? Сэкономить на гостинице решили? — несмотря на осеннюю прохладу, меня вдруг бросило в жар.

Я посмотрела на босса, не смеётся ли он надо мной. Вдруг проверяет, до какой степени может меня дожать? Но нет, смотрел серьёзно, я бы даже сказало напряжённо-выжидательно.

Стоял, открыв дверцу и заблокировав мне путь к отступлению, и ждал, аж желваки ходили. — Ты всегда такая колючая? Или только со мной? Поехали.

Немов схватил меня за руку и заставил сесть на переднее сиденье. Ну как заставил, я и сама этого хотела, поэтому не стала особо сопротивляться.

Почему-то сегодня вечером не было сил спорить с привлекательным мужчиной, к которому меня тянуло. А любить, пусть так, ненадолго, украдкой хотелось. Ехали мы молча, не включая радио. — Так чему вы удивлены? Вы сказали, что удивлены в хорошем смысле моим поведением, — спросила я, обернувшись, когда мы поднялись по лестнице и остановились около моей двери. — Ты перестанешь спрашивать и говорить мне «вы»? Чувствую себя древностью. — Ты и есть древность. Да и я тоже. Надо бы тебя прогнать, — бурчала я, путаясь с ключами.

На связке было их всего три: один от почтового ящика, двое от верхнего и нижнего замка. Не так много, чтобы стояла проблема выбора, но я никак не могла попасть в замок! — Дай мне, — мягко произнёс он и забрал их у меня. А я безропотно отдала. Стояла в стороне и смотрела на его руки, в которых всё спорилось. Всё им поддавалось: ключи от моей квартиры и я сама.

В прихожей было темно, но никто из нас не потянулся к выключателю. Всё происходило быстро и в то же время достаточно страстно для тех, кто перешёл рубеж встреч от случая к случаю. Мы любились словно встретившиеся после долгой разлуки. При условии, что когда-то они сгорали от любви друг к другу и разлучились лишь по недоразумению.

В ту ночь почти не спали. И разговаривали обо всём, кроме главного.

Я всё боялась, что Немов спросит, готова ли я отказаться от задания его сестры и просто начать с ним встречаться. Я не отвечала, потому что боялась и одновременно хотела сказать «да».

Но не случилось, потому что несмотря на опыт прошлых связей, я была также наивна и романтична, как и в далёкой юности, когда зачитывалась романами Дюма и Вальтера Скотта о верных рыцарях и их прекрасных дамах.

И я не спрашивала Немова о коде к сейфу, не искала слов, чтобы заставить его ненароком проговориться. Не скажет он, знаю же! Немов всегда осторожен и начеку.

Так зачем портить такую чудную ночь!

Наутро мне вдруг стало стыдно. Словно я подсунула ему какую-то другую Лару, какой никогда не стану. Получается, я снова обманывала его, но уже не по работе, а по собственной воле. — Давай начистоту! — вдруг сказал Немов, когда мы сели завтракать. Он намазывал щучью икру на хлеб так сосредоточенно, словно от этого зависело очень многое. — Уходи ты от Лили. Хочу начать с тобой всё заново без этих игр с сейфом. — Я не могу, — ответила я, облизав пересохшие губы. И смотрела куда-то поверх его плеча, чтобы не встречаться взглядами.

Ответ я дала правильный и правдивый. Мне больше не хотелось ему лгать, хотя и всей правды с ходу не откроешь. Оставалось сидеть на стуле, положив руки под бёдра и смотреть в чашку с кофе перед собой.

Чёрный, как и мои перспективы на роман с Немовым. — Почему? — последовал закономерный вопрос. Я ждала его, поэтому ответила сразу: — Дело в том, что я задолжала кое-что вашей сестре. Не деньги, а услугу. И теперь должна найти ключ к сейфу, чтобы передать ей какие-то чеки на предъявителя. Я и сама не поняла. Когда-то Лилия Аркадьевна выручила меня деньгами, я тогда только приехала поступать а Москву на актрису и провалилась. Она не взяла деньги обратно, но сказала, что однажды попросит меня об услуге. Это время пришло.

Всё шло гладко. Сказать полуправду лучше, чем солгать. Ложь всегда имеет запашок. — У меня в сейфе, Лара, нет никаких чеков.

Он произнёс это так медленно, что я решилась и посмотрела в глаза. Вроде бы не врёт.

— Мне всё равно.

И снова в точку. Действительно, мне было без разницы.

— А давай так: я скажу тебе код, вернее, подскажу, где найти последнюю цифру к нему, и мы с этим покончим?

— Честно? — я прищурилась. Очень уж сказочно прозвучало предложение. Даже если сейчас Немов попросил бы моей руки, я бы удивилась не меньше.

— Да, только возьмите то, что там лежит, и не вскрывая отдайте ей. Не вскрывая, Лара!

— Хорошо, — снова кивнула я, ёрзая на стуле. Неужели этой работе подошёл конец? И я смогу на какое-то время взять передышку?

Отпуск я заслужила. А наивной дурочкой, думающей, что у нас с Немовым может что-то получиться, никогда не была. Нечего и начинать.

Шелестин даст мне отпуск, и я укачу к Адриатическому морю, чтобы смыть привкус любви со своих губ.

— Отлично, только условие: сделайте всё сегодня. Я порядком устал от этой истории, Лара. А когда отдадите Лиле рулон, позвоните. Я буду ждать.

— Я хотела бы доработать хотя бы две недели, — вдруг попросила я, задвинув мечты об отпуске. Есть вещи важнее.

Например, уйти красиво, объяснить всё маленькой девочке так, чтобы поняла: я бросаю не её и ухожу по своим причинам. И всё же ощущение неправильности скоропалительного ухода, похожего на бегство, оставалось.

— Рите будет неприятно, что я исчезла вот так не предупредив.

Когда-то я пообещала ей, что не поступлю подобным образом. С одной стороны, ребёнок не мой, с другой, и всё же это человек, а не игрушка, не кукла, которую поигравшись вволю, можно вернуть на место на полке.

Именно это я попыталась донести до Немова. Он слушал, а потом изрёк:

— Тебе снова удалось меня удивить. Ты, конечно, права, давай я сам с ней поговорю и скажу, что тебе надо уехать к больной матери.

— Нет, я суеверна. Мама у меня, слава богу, здорова.

— Тогда к тёте, — настаивал босс, начав проявлять признаки нетерпения. Чай не допил, бутерброд оставил надкусанным, я уже знала, что аппетит у Немова отменный, не зря в спортзале пропадает, чтобы лишнего не набрать. И тут вон как!

— На тётю согласна.

— Вот и хорошо. Цифра кода на фотографии с Ритой в запертом ящике стола, — сказал он, спеша в прихожую.

— Но он заперт.

— Ключ найдёшь сама. Это совсем несложно. Подсказка: ищи на столе.

Я только покачала головой. Снова загадки. Решил открыть карты и всё равно не желал просто допустить меня к сейфу.

— К чему такие сложности?

— Может, хочу проверить твою сообразительность? Я люблю умных женщин, Лара. Полагаю, ты из таких.

Поцеловав торопливо на прощанье, он скрылся за дверью. А я стояла и прислушивалась: надумает ли вернуться. Не знаю, почему, но его уход показался бегством.

Постояв несколько минут и убедившись, что любовника и след простыл, я стала собираться на работу.

Нина Сергеевна ждала меня обеду. Ей надо было отлучиться, а мне предстояло везти Риту на танцы через пол-Москвы.

Отлично, вот и случай представился! Нины Сергеевны не будет до шести вечера, я вернусь, уложу Риту спать и займусь поиском ключа от сейфа.

Наконец, это задание будет выполнено! Хотя моя заслуга в этом и невелика. Впрочем, без разницы.

В любом деле главное — результат.

Глава 12

Всё шло удивительно гладко, и мне это не нравилось. Никаких препонов на пути к цели: ещё немного, и я открою сейф Немова, достану бумаги на предъявителя, и можно сказать, что дело окончено. Вряд ли меня станут останавливать на выходе.

Вот я уже сидела в кресле Немова и окидывала взглядом его стол. Чисто убранный, всё на месте, ни одна ручка или карандаш не вносят хаоса.

Мой новый босс был педантичен и точен до мелочей. К счастью, в быту с ним намного проще. Даже за те жалкие два месяца нашего знакомства я заметила, что он не падает в обморок и не плюётся слюной от каждого пятна на оконном стекле или брошенного второпях носка Риты.

Так, надо вернуться к делу, а вспоминать о них обоих буду потом. Или постараюсь этого не делать.

О других жертвах моего обмана я никогда не думала после выполнения задания, и здесь справлюсь.

Осмотрев стол, ключа так и не нашла. Пришлось встать и вернуться к книжному шкафу. Тщательно проверила книги, на корешках которых не было пыли, и снова вернулась к столу. Что-то здесь было не так!

Немов издевается? Не похоже. Разве что чуть-чуть, но он должен был оставить подсказки! В поисках ответа я подошла к окну и выглянула во двор, по давней детской привычке чуть не принялась грызть ногти, вовремя вспомнив, что всё это осталось в прошлом. Должно было остаться.

В моём прошлом осталось многое, даже слишком многое. И лучше не ворошить такой большой пласт в самый неподходящий момент.

Мой взгляд упал на вазочку с полузасохшим букетом полевых цветов. Немов не любил растения, зачем они вообще здесь стоят?!

Я раньше не замечала ни этой дешёвой пластиковой вазочки, ни захудалого букетика а-ля «сорванного с клумбы для обожаемой девочки из класса». Внутри вазочки даже воды не оказалось. А вот маленький ключик я нашла.

Зажав его в ладони и обрадовавшись, как Буратино, немедленно попробовала его в деле. И он подошёл!

Но это был не конец ребуса, да я и не ждала от Немова лёгких задач! Фотография в ящике была только одна.

Рите здесь, наверное, около четырёх, она улыбается и хватается за шею отца. Снято с близкого расстояния. По-любительски, но очень мило.

Я посмотрела на них обоих и в очередной раз подумала, что редко когда отец и дочь так тянуться друг к другу. По крайней мере, у меня был другой опыт. Даже завидно стало! И сердце защемило, глядя на этих двоих.

Странно, фотография в добротной деревянной рамке, но я никогда не видела его ни на столе у Немова, ни где-либо в доме. Значит, он хотел повесить фото, а потом передумал? Но почему?

Боялся выглядеть сентиментальным? Глупости!

Ответ я нашла под рамкой. Цифра два. Символично: двое любящих друг друга людей на фото и два человека, играющих друг с другом в «кошки-мышки», или как там оно называется?

Ладно, пора кончать с этими сантиментами!

Я подошла к картине, висящей на стене, и отодвинула её в сторону, обнажив металлическую крышку сейфа.

Оставалось вздохнуть, как пловец перед соревнованием, унять дрожь в пальцах и ввести код. Я делала всё медленно: одна часть меня боялась, что всё это окажется очередной издёвкой Немова, и код не подойдёт, другая отчаянно на это надеялась.

Послышался щелчок, и замок разомкнулся. Я посветила себе фонариком и заглянула внутрь, ожидая найти нутро металлического ящика пустым, но снова ошиблась.

Правда, бумаг там не было, равно как и счетов на предъявителя или чего иного, кроме свёрнутого рулона серой холстины, тщательно упакованной в плотную белую бумагу.

Вероятно, это и было то, о чём Немов условился с сестрой. Я должна была найти что-то за три месяца, и уложилась в срок.

Наверное, другая бы на моём месте поинтересовалась найденным содержимым сейфа, но не я. Чревато крупными неприятностями, клиенты такого не любят.

Дело оставалось за малым: вызвать курьера от господина Шелестина и передать ему найденный предмет. На этом, можно считать, моя работа закончена. Я вполне могу собраться и уйти не прощаясь, но, разумеется, не сделаю этого, пока меня не сменит Нина Сергеевна.

Курьер приехал через минут двадцать, я отправила боссу сообщение, что предмет передан, и второе отослала Лилии Аркадьевне.

Закончив все дела, налила себе чаю и заглянула в спальню Риты. Девочка спала крепко, подложив руку под щёчку, и выглядела такой сладкой, что, поправив на ней одеяло, я не удержалась и осторожно поцеловала её в щёчку. Рита заворочалась во сне, вздохнула и сладко причмокнула губками.

Она была совсем непохожа на отца, красотой, статью пошла в мать. Я мельком видела Васелину во время единственного сеанса видео-связи и была не очень рада этому, тем не менее бывшая Немова, безусловно, красива. Равно как и истерична.

Рите передалась эта повышенная чувствительность натуры, но пока она выражалась только в беспокойном ночном сне и крайним неприятием конфликтов. Рита терялась, разрывалась между матерью и отцом, любя и слушая их обоих. Рано или поздно это выльется в невроз.

Или в истерику, которой никто не будет находить причины, и всё спишут на дурную наследственность.

Я бы хотела быть с ней рядом, чтобы в будущем как-то сгладить ситуацию. Впрочем, замечталась!

Рита Немова не моя дочь, а её отец мне и вовсе никто. Они часть выполненной работы, игры, при том сыгранной на поддавки. Моей заслуги в быстром завершении проекта почти не было. Почему-то Немов решил отдать содержимое сейфа.

Неужели, дело совсем не во мне, а в его отношении к сводной сестре? Конечно, должно быть, так. И я тут совсем ни при чём.

Исчезну из их жизни: Рита быстро меня забудет, Немов уже забыл.

А я стою и медлю, будто с мясом отдираю себя от них обоих. «Не привязчива, морально не отягощена, не разборчива в деловых контактах, но крайне осторожна в соблюдении дистанции», — так характеризовал меня клиентам мой покровитель. А теперь вот я и сама видела, что всё это ложь.

Семья, неполная, но полноценная, отец и дочь, всколыхнули что-то на дне моей души, и осадок никак не мог улечься на дно, где ему самое место. Надежда, любовь или что-то близкое к этому чувству — всё было в нём, возможно, даже зависть к чужой полноценности.

Ещё раз погладив Риту по голове и мысленно пожелав ей самого лучшего, я сбежала, оставив не допитым чай. В моём деле клиенты редко ищут лгунью по отпечаткам пальцев: слишком щекотливые и полулегальные обстоятельства, при которых я их обманула.

Немов, разумеется, и без этого обстоятельства не станет меня искать.

Я села в метро и поехала по другой ветке. Нарочно, чтобы слиться с толпой, серая масса всегда возвращала меня в реальность, помогала очистить голову от розовых иллюзий. Раньше они никогда не были настолько сильны, чтобы я всерьёз поверила, что для меня возможна другая жизнь.

«Приходи на нашу квартиру», — сообщение на телефон, из которого я пока не удалила симку, вывело из задумчивости.

Сообщение было подобно грому среди ясного неба, глотку воды для умирающего от жажды.

Я улыбалась, окружающие люди, до этого казавшиеся хмурыми или печальными, вдруг стали милыми и понятными.

Близкими, как тот, от кого я только что ушла. И к кому больше никогда не приду. Возможно.

А всё-таки интересно, что ещё Немову от меня нужно?

Весь день я не находила себе места, хотя точно знала, что на последнее свидание явлюсь, как миленькая. Это будет моей последней слабостью. Разрешением конфликта между той, кем я надеюсь стать, и той, кем не являюсь. У этой сказки не будет хорошего конца.

Я не Золушка, не Белоснежка, не Спящая царевна. Не невинная жертва обстоятельств, в конце концов.

Я лгунья по призванию. Что ж, зато я никогда себе не лгала, не строила жертву.

Однако теперь мне почти как воздух, как глоток прохладного вина, требовалось унижение. Пусть я лягу под Немова в последний раз, но избавлюсь от власти его рук. С надеждой, что когда мы расстанемся, я никогда не буду больше по ним не тосковать.

Я почти не готовилась к встрече. Решила, что не стану приукрашиваться, будет даже лучше, если он с порога, присмотревшись к лицу, лишённому грима и маски девицы, желающей понравится, прогонит меня. А я уйду, сказав напоследок что-то колкое.

Чтобы остаться в его памяти той женщиной. Загадкой, не дающей себя разгадать.

Пусть всё закончится так, лишь бы не как обычно у людей в отношениях: мягко, плавно чувства, которые недавно жгли огнём, сходят на нет. Если я немедленно не разочаруюсь в Немове, то буду идеализировать его долгие месяцы. А я этого не хочу. Верни мне, Филипп, меня прежнюю, безмятежную и лёгкую, готовую на новую авантюру с чистым сердцем.

— Заходи, — услышала я знакомый голос, постучав в дверь номера. Странно, что он называл это квартирой.

— Зачем ты позвал меня? — спросила я и начала торопливо раздеваться. На самом деле, не хотелось тратить время на глупые разговоры.

Он усмехнулся и принялся медленно расстёгивать рубашку. Надо же, Немов всегда предпочитал футболки, а тут оделся, словно джентльмен на бал. Но я не трепетная Наташа Ростова, скорее уж Элен Курагина, соблазняющая потому, что такова её натура.

Потому что сегодня она хочет эту игрушку.

Мой мужчина (на сегодня я буду называть его так) подошёл и посмотрел глаза. Он не спешил касаться меня, хотя видел моё нетерпение. В глубине его глаз вспыхивал знакомый огонёк.

Надо бы сделать вид, что хочу уйти, чтобы с радостью наблюдать, как он старается меня удержать, но вместо этого, содрав платье, как выздоровевший окровавленные бинты, я стояла и ждала, пожирая Филиппа глазами, и даже не собираясь закрывать ладонями грудь.

Пусть смотрит так, словно касается горячими ладонями и пьянящим дыханием.

С Немовым мне было легко и одновременно по-звериному хорошо. Он играл на мне, как на виолончели, а я смеялась, позволяя натягивать струны, не боясь, что однажды он их порвёт. Что мне в том? Отболит и зарастёт вновь. Играть на мне так, как это делал он, пока не удавалось никому.

В этот вечер мы задержались. Занимались любовью и совсем не разговаривали. Оба боялись, что наступит этот момент, он всегда наступает в паре, когда страсть схлынет, и мужчине придётся начинать тягостный для обоих разговор.

— Я уйду просто так, не беспокойся, ни о чём просить не буду, — предугадала я этот момент, когда мы лежали рядом рука к руке и соприкасались пальцами. Игрались по-детски, как школьники, урвавшие своё запретное удовольствие и понимающие, что классный роман обречён закончится приятным воспоминанием. — Только не надо ни о чём спрашивать, и мне не придётся лгать.

— А я люблю ложь, — ответил он будничным тоном, словно говорил о том, что предпочитает мясо рыбе. — Мой прошлый брак разрушился, потому что мы договорились говорить правду. И однажды её стало слишком много. Надо было больше молчать.

— Это не выход. Надо было меньше жить вместе, — усмехнулась я.

— Да? А наш семейный психолог говорил совсем иное.

— Он был болваном или мошенником.

Я перевернулась на живот, привстала на локтях и посмотрела в глаза. Много раз делала это, и каждый раз хотелось продлить незримое соприкосновение душ. Глаза — зеркало, верно.

Когда смотришь в душу, солгать сложно. Не то чтобы невозможно, но порой приходится отделываться полуправдой.

— Почему ты пришла сегодня?

Немов дотронулся до моей шеи и погладил по щеке.

— Ты позвал, мне стало интересно, зачем.

— Кому ты служишь?

Одним рывком он опрокинул меня на спину и прижал всем телом.

— Кому, Лара? Я хочу знать о тебе всё. Тебя, правда, так зовут?

— Не скажу. Понимаешь же, не могу. Его имя ничего тебе не скажет, а я получу крупные неприятности.

— Так и знал, что ты не можешь быть родственницей дурака, которого моя сестрица зовёт мужем!

Отрицать было бессмысленно. Сейчас, когда всё было кончено, я могла позволить себе немного правды.

— Мне пора идти, — прошептала я, жаждая услышать «я никогда тебя не отпущу». Глупость и преувеличение, но иногда женщине отчаянно хочется слышать такое из уст того, кто ей небезразличен.

И это желание сбывается реже других, таких же безумных.

— Иди. Но я хотел бы видеть тебя снова.

— Увы, не думаю, что это возможно.

Я юркнула в душ, давая ему время подумать, готов ли он к чему-то большему, чем встречи раз в месяц или около того. И у меня будет время решить всё для себя. Нужны ли мне такие встречи? Не привяжусь ли я с течением времени к нему ещё больше?

Голову я решила не мочить, чтобы не тратить время на сушку. Глупо будет, если Немов решит, что я специально затягиваю время, чтобы удержать его!

Больно надо! В моей жизни было много мужчин, и как только один из них начинал нравиться по-настоящему, он сразу вычёркивался из поля зрения. Дабы не волновать трезвый ум и не мешать работе.

— Пока, — помахала я напоследок, торопливо одевшись и стараясь не оглядываться. — Пиши, если что.

— Обещай, что не выбросишь симку, — бросил он напоследок, и я обернулась на пороге.

— Не выброшу в ближайший год, — ответила я и послала мужчине, вышедшем поцеловать меня напоследок, воздушный поцелуй.

Немову он не понравился. Он сгрёб меня в объятия и впечатал в губы последнее «прощай». Поцелуй с привкусом горечи расставания, со сладостью неисчерпанной страсти, я долго ощущала его на губах, когда вышла на холодный ветер.

Нет, мой «последний проект», я не узнаю, напишешь ли ты мне снова, потому что как только вышла из отеля и села в такси, сразу выключила телефон и выбросила симку из окна.

Не колебалась ни секунды. Промедление грозило опасностью: ещё решу, что сообщения или звонки от Немова никак не повредят будущим делам. И буду ждать весточки, каждый вечер и каждое утро как бы ненароком смотря на телефон, пока не решусь позвонить сама. Нет, этого не будет, Лара!

На следующий день, сменив трубку, покрасив волосы в ярко-рыжий и сделав стрижку «каскад», я была в месте встречи. Квартира в Питере, где меня всегда ждал покровитель, чтобы озадачить новой работой или чтобы расплатиться за старую.

Я открыла дверь ключом и прислушалась, застыв на пороге. Господин Шелестин никогда не опаздывал, но всегда приходил тогда, когда его ждёшь меньше всего.

Однушка в спальном районе рядом с парком стоила целое состояние. Говорили, что Шелестин выкупил её у бывшей жены за копейки. Мол, он умел убедить женщин в том, что польза не всегда выражается денежными знаками.

— Тебе не идёт этот цвет, — произнёс он, окинув меня строгим придирчивым взглядом, когда я уже отчаялась дождаться встречи.

По негласным правилам понимала, что уйти без спроса означало нажить на пятую точку большие проблемы.

Наверняка нас у босса было много, но никто из девочек друг друга не видел. Юридическая фирма «Шелестин и Ко» процветала в Северной столице уже давно, имела узкую, но щедро платящую за услуги аудиторию, в которую можно было войти только по рекомендации бывшего клиента.

Абы кому их не раздавали, потому что воспользовавшись услугой фирмы однажды, люди понимали, как хорошо она работает. Равно как и то, что придёт время, и услуга понадобится снова, а двери, открывшиеся когда-то, на этот раз могут оказаться закрытыми.

— Вы сами велели выбрать похожий оттенок, — произнесла я вместо приветствия и встала с дивана, на котором когда-то побывала в качестве приза.

Я тогда провалила дело и была наказана. Никаких извращений, но я даже не видела лиц тех мужчин, которые владели моим телом, словно я была бесплатной проституткой. Или безропотной рабыней.

Больше дел я не заваливала, и мой банковский счёт пополнялся регулярно. Но я всегда помнила о первом и единственном провале и не хотела повторения пройденного.

— Верно, тебе предстоит быть подружкой падчерицы одного крупного бизнесмена.

— Инструкции я получу позже?

— Как обычно, — Шелестин был крупным мужчиной, но без лишнего веса. Он напоминал русского медведя, сознающего, что в его лапах сосредоточена огромная сила. Горе тому, кто рискнёт дразнить зверя!

Разозлить босса было делом нетрудным. Надо всего лишь не следовать правилам: получай инструкции по электронной почте, ознакомься с ними и будь готова следовать им досконально.

— Вы что-то хотели мне сказать? — спросила я, чувствуя неловкость от близости босса. Мы были с ним одни. Шелестин никогда не принуждал женщин отдаваться ему, не имел со мной любовной связи, но я знала, что если он намекнёт, отказаться будет опрометчиво.

— Я хочу спросить тебя, Лара, — не торопясь произнёс он, устраиваясь в кресле и вытягивая длинные ноги в дорогих ботинках. — Ты решила сменить профессию?

Лгать ему было бессмысленно. Я знала, что на него работают много кто, поэтому лучше признаться сразу.

— Да. Отработаю срок и хочу уйти.

— Чем думаешь заняться?

— Не знаю. Наверное, буду жить на дивиденды. Или куплю цветочный салон. Всегда хотела продавать цветы, как Элиза Дулитл до встречи с Пигмалионом. С профессором Генри Хигинсом.

Я всегда мечтала сыграть именно роль простушки, которая превращается в прекрасную леди. А потом отказалась от идеи поступить в театральный и нашла иное применение своим талантам.

— Бернард Шоу? Думал, все актрисы мечтают сыграть Офелию, — ухмыльнулся Шелестин. Я даже не удивилась его кругозору: мой босс слыл человеком интеллектуальным, сам он не раз говорил: «Моя работа — знать то, что другие даже запоминать не думают». — Хорошо, я отпущу тебя с малым выкупом.

— Правда? — я присела в кресло, стараясь себя не выдать, хотя уже было видно: поздно. Ладно, он и так знал, что я хочу выйти из игры. — Так просто?

— Почему бы нет?

— Потому что с вами никогда не бывает просто, Никита Алексеевич, — назвала я его полным именем, от звуков которого он наморщил нос. Не любил, когда называли имя. Считал, что в этом случае люди берут над ним власть. «Не зря в древние времена люди скрывали своё крестильное имя, считая так: зная его, можно навести порчу». Столько предрассудков у дельца! Или он издевался над нами, обожая наблюдать за нашим удивлением?

Я никогда не встречалась с другими девочками, работающими на Шелестина и им подобных. Не знаю, как удавалось, но мы не встречались. Или делали вид, что не встречаемся.

Чем меньше знаешь о тех, кто в деле, лучше спишь. И дольше остаёшься чистым.

— Верно, Лара. Просто не будет. Я не люблю отпускать хороших работников.

Шелестин откинулся в кресле и соединил кончики пальцев между собой. Стервец совсем не смотрел на меня, но точно знал, что я внимаю, как ищейка, почуявшая куриную грудку. Не все ищейки жаждут бегать по болотам, чтобы поднять уток. Я мечтала заслужить куриную грудку, не морозя лапки в холодной воде.

— Но я дам тебе шанс. Ты хорошо и долго со мной сотрудничала. Поэтому поступим так: выполняешь дело, платишь отступные, я выдаю тебе новые документы и биографию. Всё заработанное останется при тебе. Если, конечно, ты сможешь завершить дело так, чтобы не расколоться. И устоишь перед соблазнами. Я должен быть уверен, что ты не расколешься и впредь.

— Я никогда…

Начала было я, даже презрительно вздёрнула бровь. Мол, профессионал. Даже под ложечкой засосало, а воспоминания о Немове отодвинула в дальний угол. Но как назло, нет-нет, а они так и пролезали в мысли. Как рыжие наглые тараканы.

Шевелили усами и не спешили убегать даже под угрозой тапка. То есть вечера с вискарём.

— Тсс, после скажешь. Иди. У меня встреча.

Мне повторять было не надо. От босса, его взгляда удава Каа у меня всегда мурашки по спине бегали и спускались на то место, каким каждая дева или уже не дева чуяла приближение проблем. Приключений то есть.

Как там в интернете говорят? «Попа без приключений — это не попа, а унылая булка».

Знала бы, что ждёт меня впереди, непременно бы отказалась от идеи сойти на берег. Или нет? Скорее всего, убежала бы без оглядки. Чтобы не встретиться снова с Ним.

Кто же знал, что именно в этом испытание и заключается!