Я всё равно тебе солгу

Глава 1

Итак, инструкции пришли на почту, как я только села в такси. В Питере я всегда снимаю одну и ту же студию на Васильевском, это удобно: слишком уж часто приходится возвращаться в этот холодный, промозглый город.

Я не любила его. Так и не смогла проникнуться величавой холодной неприступностью Северной столицы, хотя тщательно скрывала это в разговоре со знакомыми. Было принято восхищаться городом, построенным на болотах, больше, чем вечно суетливой торгашеской Москвой.

А мне она была ближе. Я любила толпу, в которой нет знакомых лиц. Все друг другу никто, и от этого легче жить, если не желаешь, чтобы тебя узнали в самый неподходящий момент. Идеальный город людей, спешащих по своим делам. Здесь никому нет дела до прохожих.

Я вздохнула и нажала на значок письма. Читать инструкции лучше в тишине комнаты, переодевшись в домашнее и пригубляя обжигающе горячий чай с лимоном.

Все письма Шелестина я имела обыкновение просматривать по нескольку раз. Первый — пробегала глазами, второй — выписывала на листок детали, показавшиеся важными, третий — спустя час или около того читала долго, с остановками, чтобы ещё раз утрясти в голове подробности дела.

Но на этот раз не удержалась. Наверное, дело в том, что это моё последнее дело. В то, что я справлюсь с ним на раз-два, даже сомнений не было.

— Вы поедете дальше? — устало спросил водитель, и я встрепенулась. Посмотрела в окно: мы давно приехали.

— Нет, простите. У меня оплата картой.

— Да, вижу. Хорошего вечера.

Я улыбнулась немолодому усатому мужчине и подумала, что не люблю Питер вот за эти усталые лица. Должно быть, мои личные тараканы, но в Москве люди веселее, в их взглядах ещё читается надежда поймать столичную Жар-Птицу за хвост.

«Ага, как же! Ты хочешь вернуться туда, где остался Он!» — противный голос в голове всегда опускал меня на землю. Циничность — то, что позволяло мне держаться на плаву и не грызться совестью.

Вот и правильно! Ещё не хватало, чтобы я вернулась к гостинице, где мы встречались, и начала искать выброшенную симку!

Поднимаясь по лестнице, я всё читала письмо босса. Так, притвориться подружкой падчерицы богатого человека и соблазнить отчима девушки, чтобы приёмная доча получила с него оплату обучения за границей. Отчим, разумеется, был женат на матери клиентки, поэтому предпочтёт оплатить счёт, а не разбираться с женой.

В деле было много нюансов: мать девицы тоже не лыком шита и вовсе не запуганная домохозяйка. Владелица агентства по подбору персонала. Отчим же поднялся на фирме по перепродаже подержанных праворуких «японок».

Суть конфликта — мать девицы видела в ней продолжателя своего дела, а клиентка босса желала быть дизайнером и учиться в Нью-Йорке, на что мать пожимала плечами и заявляла, что если девица такая взрослая и самостоятельная, то заработает себе на хотелки. А пока побатрачит на благо семейного бизнеса. Не на шее же сидеть!

Отчим в конфликт не лез. Ему, собственно, всё это было без разницы. Он никогда не пытался заменить Але, как звали падчерицу, отца, предпочитая вообще не замечать её присутствия. За пять лет брака ему это блестяще удавалось.

Ради матери Алевтины, которую отчим любил и в своё время долго добивался. Это всё со слов клиентки, разумеется.

Я заварила себе молотого кофе в чашке. Тут чаем не обойдёшься, требуется всё хорошенько обдумать.

Например, посокрушаться на тему, что придётся опять допускать до себя очередного мужика. Нет, я не святая, знала, на что шла. И всё же мысль о том, что ко мне скоро прикоснётся мужчина, вызывала отвращение.

Придётся смеяться, а мне не хотелось.

Флирт — это как залитый майским солнцем луг. Светло, тепло, всё ещё впереди, а об осени и думать не след. А у меня в душе сейчас ноябрьские заморозки.

Ладно, последний раз можно и поактёрствовать. Чтобы потом…

Тут мои мысли, до этого тянущиеся канатом к светлому будущему, расщеплялись на тонкие нити.

Я не знала, что буду делать. Сказала Шелестину наобум по цветочный салон, но всерьёз ничего не планировала.

Сначала надо будет отдохнуть. Отправиться в круиз по Средиземному морю, жить жизнью обычного человека со скучным прозрачным прошлым и круглым банковским счётом. А потом, возможно, и до цветочного салона руки дойдут.

Мечтать о том, что в этом светлом будущем наши пути с Немовым пересекутся, я себе не позволяла. Да и если так, мы оба сделаем вид, что не узнаём друг друга. Так принято у взрослых людей.

Кофе я допила и налила новую чашку, чтобы продолжить изучать дело. На всё про всё у меня не больше месяца, Алевтина торопилась отбыть в США.

Напротив этой информации я карандашом написала «почему» и поставила знак вопроса. Чтобы сыграть безупречно и не позволить собой манипулировать, а попросту, втянуть в грязные дела, я должна это выяснить.

На следующий день я уже была в веганской кафешке и ждала заказчицу. Вскоре она появилась: косая чёлка, короткая стрижка, а-ля Амели из одноимённого фильма, синие пряди в чёрных, как смоль, волосах. На вид лет двадцать-двадцать пять, а выглядит как испуганный воробушек. С какими только людьми не сводит меня жизнь!

— Меня будут звать Лада, — улыбнулась я ей как можно застенчивее. — Я и сама волнуюсь, очень, знаете ли, непривычно начинать всё заново.

— Правда? — наградой мне был недоверчивый взгляд. — Я думала, вы опытная.

— Давай на «ты». Будем привыкать.

— Ок, только сделаю заказ. Я угощаю.

В итоге мы пили зелёный долбанутый смузи, который оказался на вкус, как полынная трава. А Алевтина посматривала на меня и посмеивалась, хотя избегала прямого взгляда. Она вообще была слишком зажата и застенчива для дочери богатых людей.

Чтобы не смущать партнёра, я старалась помалкивать и не накидывалась с вопросами, хотя они так и теснились в голове. Ещё придёт время и для честных ответов.

— Ну давай, — внезапно произнесла Аля и даже расправила плечи, словно хотела грудью встретить неприятеля. Так поступают те, кто понимает: битвы не избежать, прятаться некуда. — Спроси меня про дурацкое имя.

— Ну, сейчас модно быть не Катей, а Алей или Адой. А лучше Груней, — улыбнулась я. — Вон, уже Катерин в песочнице и не встретишь.

— А ты часто бываешь в песочнице?

Вопрос был задан с такой агрессией, что шутить расхотелось. Нет, эта девочка явно с огромными комплексами, поэтому стоит воспринимать серьёзно, а не обесценивать переживания. Хотя ведёт она себя как подросток, воюющий со всем миром.

— Нет, верно. Но имя у тебя прикольное, особенно для дизайнера.

— У тебя не хуже, хотя оно фальшивое.

— Я всегда выбираю имя под работу. Верю, что как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Мы же хотим, чтобы всё было ладно и складно? Вот поэтому я сегодня Лада, — объясняла я с самым многозначительным видом.

Шелестин всегда давал точную информацию о клиенте и его окружении. Алевтина верила в знаки судьбы, в приметы, в гороскопы. Вот и мне, чтобы втереться к ней в доверие, надо было сделать так, чтобы между нами установилось взаимопонимание.

Работать так легче, это раз. Мне всегда удавалось симпатизировать своей клиентке, и тогда мы обе получали удовольствие, это два. Всегда было именно так.

Кроме случая с Лилией Аркадьевной. И именно в тот раз всё пошло наперекосяк, но это не значит, что так будет и впредь. Дважды в одну колдобину колесом не влетаешь. Если ты не чайник, а я, вот, далеко не он.

— Алевтиной звали мою прабабушку, — сказала напоследок девушка, когда мы вышли на свежий воздух. — Знаешь, я не люблю осень. И зиму не люблю. Особенно в этом городе.

— Его принято любить и восхищаться, — заметила я некстати, чувствуя, что нашла родственную душу.

— Он тебе тоже не нравится, я заметила. Хорошо, что мы скоро уедем. Давай, пока. Завтра жду на обед. Всё, как договаривались.

Я кивнула, а затем долго смотрела, как Аля идёт к машине. Вернее, смотрела я недолго, а вот стояла и думала о том, что я снова вляпываюсь в дерьмо, из которого не выберусь, достаточное время.

Это снова проснулась «чуйка». Но отказаться от дела уже не могла

В конце концов, должна же я реабилитироваться перед Шелестином и самой собой. И освободиться.

«Дёрнул чёрт меня соскочить именно теперь», — подумала я и отправилась в салон на макияж и укладку. Я теперь модная подруга богатенькой стервы, мечтающей учиться в Нью-Йорке, поэтому должна соответствовать.

Тем более, за чужой счёт это несложно.

Глава 2

Ровно в двенадцать пополудни я была на месте. Загородный дом четы Славиных был внушительным поместьем, претендующим на звание «Дворянского гнезда». Роскошный, громоздкий, с колоннами и белокаменным крыльцом.

Дворецкий тоже имелся. Молодой человек чинно принял у меня пальто и велел горничной проводить леди в гостиную. Понятно, сейчас будет «знакомство с родителями». Ожидала я и того, что Аля опоздает на обед в собственном доме.

Если быть точной, моя клиентка здесь не жила, предпочитая квартиру, доставшуюся от отца, но я понимала, что дело далеко не в пробках. Аля решила устроить мне тест-драйв: проверить, смогу ли поладить с её родителями до того, как она явится. Не растеряюсь ли в неожиданной ситуации, как себя поведу.

Клиенты так поступали часто. Им казалось, что когда я нежданно-негаданно попаду в состояние стресса, то сразу начну нести глупости, дрожать, украдкой смотреть на часы. Словом, вести себя так, как будто меня, несовершеннолетнюю, застали с поличным родители парня, когда мы пришли домой порезвиться, и вот теперь придётся сидеть на кухне с предками и чинно пить ромашковый чай по рецепту его мамы.

Но я была готова ко всему, а уж к такой обыденности, как «собеседование» у клиента и подавно.

— Здравствуйте, — начала я довольно бодро, едва переступив порог. Вообще, полагалось быть скромной и изображать из себя леди, но, изучив биографию отчима Али, я поняла, что такие скромницы его не заинтересуют.

Это Але казалось, что дядя Витя предпочитает девиц-воспитанниц института благородных дам, потому что старается всеми силами выискать свои корни с голубыми корнями. Даже нашёл двух старых леди, готовых присягнуть перед дворянским собранием, что их предки и предок дяди Вити Славина состояли в некоем родстве. Далёком, разумеется, да и вообще, родственников не выбирают.

— Меня Ладой зовут. Спасибо за приглашение. Аля много рассказывала о своей семье.

Я оделась скромно, но со вкусом. Платье бежевого цвета с длинными рукавами, небольшой вырез на спине, длина юбки до колена. И всё же вела себя так, словно была в вечернем платье и понимала, что сегодня все взгляды прикованы только ко мне.

— Вы давно знакомы с Алевтиной? Мы раньше никогда о вас не слышали, — мама Али была женщиной красивой и холодной. Я так и видела, что она никогда не обнимала дочь, не говорила с ней по душам, потому что считала, что это глупо. Дочь и так знала, что мама всех за неё порвёт. Или купит.

От хозяйки веяло запахом дорогого парфюма и недоверия. Клянусь, Шелестин именно про таких говорил: знают всё до того, как жертва откроет рот.

Директор агентства по подбору персонала — миниатюрная брюнетка Вера Алексеевна — смотрела на мои руки. Делала это в открытую, словно не было во мне ничего интереснее этих наманикюренных пальчиков. Я в очередной раз убедилась в правильности выбора: «френч» — классику на все времена.

Вера Алексеевна, как опытная бизнес-леди, знала: ничего так не выдаёт натуру женщины, как руки. Можно надеть бриллианты, брендовые шмотки и туфли на красной подошве от известного бренда, но если руки недостаточно ухоженные, то барышня в глазах понимающих разом превратится в крестьянку. И наоборот.

— Мы познакомились у общих знакомых. У Ромы Климова, — ответила я, чуть замявшись, Это должно было показать, во-первых, что мне неловко говорить при родителях подруги, во-вторых, что я говорю незаученным текстом.

— Аля, наверное, говорила, но я тоже хочу стать дизайнером. Только ландшафтным, вот мы и разговорились. Так-то я Пед закончила. По просьбе родителей, они считали, что важно любое высшее образование, — продолжала я, сидя на краю дивана и скромно улыбалась, продолжая отвечать на незаданные вопросы.

Пусть мать Али почувствует себя в родной стихии, ей ведь нравится заставлять людей рассказывать о себе всю поднаготную. Работа такая.

— А теперь, значит, тоже хотите учиться в Нью-Йорке, но уже по другой специальности? — Вера Алексеевна выразительно подняла правую бровь, но не улыбнулась.

— Нет, у меня пока нет такой возможности, я решила обосноваться в Москве. Питер для этого слишком старомоден, — повела я плечами. Совершенно естественно, но так чтобы привлечь внимание сидящего в стороне мужчины.

«Собеседование» не продлится долго, скоро явится клиентка, чтобы посмотреть, как я справляюсь, и стою ли тех денег, которые в меня вложены.

Так и вышло. Я в таких вещах не ошибаюсь.

— Простите, я опоздала. Проспала, — Аля влетела в комнату вся растрёпанная, но живая и фонтанирующая энергией. Хорошо, что не стала говорить о пробках, я-то заметила, что клиентка успела ювелирно нанести красную помаду, не размазав ни на миллиметр. Раз я не видела её в таком макияже ранее на фотках, означало, что сделано это только ради одного из нас, находящихся в комнате.

«Ради того, чтобы позлить мать», — безошибочно угадала я, подметив, как напряглась Вера Алексеевна.

— Надеюсь, вы уже не отобедали без меня?

— Нет, разумеется, Алевтина. Мы тебя ждали, — мать приподнялась, давая понять, что пора перейти в столовую. Как должно быть тоскливо житьв этом доме!

— Здорово, умираю от голода, — нарочито весело ответила дочь и метнула на меня быстрый взгляд: мол, нормально ли всё идёт.

Ела Аля небрежно, но мать не делала ей замечаний, хотя и поглядывала на неё время от времени. Отчим же и вовсе периодически отвлекался на сообщения в смартфоне и выходил из столовой, буркнув извинения. Мать Али и на это не реагировала, наверное, привыкла.

Обед был всем в тягость, Вера Алексеевна с дотошностью следователя расспрашивала меня об увлечениях и учёбе, на что Аля краснела и пыталась сказать, что строить карьеру с младых ногтей сейчас необязательно, а Билл Гейтс вообще бросил универ, и ничего, живёт припеваючи, бизнес-империю построил.

— А сколько тех, кому это не удалось? — возразила мать и тут же кивнула на меня: — Вон, Лада правильно сделала, образование получила, теперь и мечтать можно. Родителей иногда полезно слушать.

— Иногда, — кивнула Аля.

Я же помалкивала и старалась вести себя, с одной стороны, непринуждённо, с другой, не лезла в ссору хозяев. Понятно, зачем Аля привела меня сюда: чтобы не дать матери превратить последний обед в череду нотаций и чтобы показать, что она едет не одна, ведь отчим не станет ходить с падчерицей, как хозяин с собакой.

Грубое сравнение, но отчасти верное. Мать хотела сделать из дочери подобие себя, только всецело подчиняющееся ей. Все мы иногда мечтаем о взаимоисключающих вещах.

Обед закончился, а мы всё сидели за столом и обсуждали завтрашнюю поездку в Москву. Вернее, слушали наставления Веры Алексеевны: она подробно рассказывала о том, как и где мы остановимся, и как себя вести на собеседовании в школу искусств.

— За всё заплачено, — фыркала Аля и с улыбкой смотрела на меня.

— Верно, — возражала её мать и постукивала острыми красными ноготками по столу. — Только заплатить — это одно, там все платят, но не всем предложат стажировку в хорошей компании. Помнишь, о чём мы договаривались? Месяц сроку. Не сдашь первую практику на «отлично», поедешь обратно и станешь безропотно работать на меня три месяца.

— Я помню, — у Али впервые появились в голосе стальные нотки. — И этот месяц ты ко мне не лезешь.

— А ты не впутываешься в дурные истории, — парировала мать и бросила вилку на стол.

— Я прослежу, — дядя Витя впервые вмешался в разговор, и мать сразу отстала. Смягчилась, приложила руку ко лбу и закрыла глаза. Мол, меня эта тема уже утомила, но иначе нельзя. — Они будут жить у Филиной Лилии. За квартиркой присмотрят, да и за ними будут смотреть.

Отчим скользнул взглядом по падчерице, а в мою сторону даже не взглянул. Значит, всё идёт по плану. В этой комнате нервничали все, кроме меня, хотя что-то такое царапнуло слух. Интуиция сработала как истеричная сигнализация на старенькой машине. Только прогромыхает кто по разбитой дороге рядом, так она орёт дурняком.

— Кто такая эта дама? — спросила я у Али, когда попросила её довезти меня до дома.

— Какая-то знакомая отчима. Старая грымза, должно быть, раз мать не встрепенулась. Да она наверняка станет нас пасти.

— Ну, это не проблема, — заверила я.

И крупно ошиблась.

Глава 3

Москва встретила нас промозглым дождём, но я была рада возвратиться в этот город. Всё выглядывала в толпе знакомые лица. Нет, Немова я не искала, такие совпадения маловероятны и совсем неудобны, сейчас я просто хотела убедиться, что никто не подойдёт поздороваться.

Призраки прошлого должны оставаться в прошлом.

Бывали такие накладки, Москва — город огромный, а знакомых встретить — раз плюнуть. Я часто работала в столице, поэтому могла ожидать, что кто-то из тех, кого я обирала, мог меня узнать и захотеть отомстить.

Чаще всего жертвы сами не горели желанием встречи с обманщицей, потому что в своё время, желая наказать стерву, получали по рогам. Но бывали такие индивидуумы, которые считали меня жертвой обстоятельств и подходили продолжить знакомство. Обещали выручить и спасти. Или просто «посидеть где-то, вспомнить прошлое», чтобы затащить в постель обольстительницу и культурно расстаться уже навсегда. По собственной инициативе.

Иные желали застать меня врасплох и посмотреть, не раскаиваюсь ли я.

Последнее было сделать сложнее всего. Обычно я смотрела отчуждённо и говорила холодным тоном: «Я вас не знаю, простите». Это отрезвляло самых несмелых, а на борзых я спускала своего нового кавалера. Смотрела на него жалобно, из-под длинных ресниц, а если и эти невербальные сигналы оказывались непонятыми, просила о помощи открыто.

Потом говорила, поправляя волосы или теребя тонкий золотой браслетик с шармами на запястье:

— Это мой любовник. Бывший. Мы некрасиво расстались, но я не хотела бы об этом вспоминать.

Следующий шаг — признать свою вину в разрыве прошлых отношений. И замолчать. Тайна притягательна, интимная тайна тем более.

Но сегодня знакомых лиц в аэропорту не было. С Лилией Аркальевной, сестрой Немова, мы столкнулись нос к носу уже в дверях новой квартиры, где предстояло остановиться на ночлег.

— А, это вы? Не ожидала, — протянула сестра Фила и улыбнулась так, словно поймала воришку за руку, когда он засунул руку в сумочку. — Как поживаете, как вас там, забыла?

— Лада, — бодро ответила я, не моргнув и глазом, хотя в груди сердце колотилось так, что грозило разорваться. Как водяная бомба. — Простите, я не помню, чтобы мы были знакомы.

— Да и знакомством, это сложно назвать. — улыбнулась хозяйка квартиры, пропуская нас с Алей в гостиную. — Обживайтесь. Только мужчин не водите, я с этим строго. В притон квартиру превращать не позволю.

И сестра Немова снова уставилась на меня, как на падшую привокзальную шлюшку. Наверное, в её глазах я ею и была. Впрочем, какая разница, что думает обо мне прошлая клиентка? Важнее сейчас усыпить бдительность новой жертвы, уже хмурившейся и посматривающей на меня с подозрением.

А уж после разобраться с «совпадением».

— Мы не собираемся, — бодро сказала я и, толкнув Алю в бок локтем, уставилась на Виктора. Посмотрела в глаза мужчины пару секунд и первой отвела взгляд.

— Конечно, нет. Если сомневаетесь, можете приходить каждый вечер и проверять лично.

В словах Али мне почудился вызов. Скромная в личном общении она не терпела намёков. Девочка привыкла отстаивать личные границы, молодец! Я сначала было подумала, что она трусливая размазня.

Да и в отчёте Шелестина было сказано именно так. Хотя я уже сомневалась, можно ли ему верить?

— Нет-нет, девочки. Я сама предложила, мне всё о вас рассказали, — усмехнулась Лилия Аркадьевна и поспешила ретироваться, подхватив под руку Виктора. Отчим Али зыркнул на нас и буркнул, что зайдёт завтра.

— Отлично! — кричала Аля, бегая по квартире и распахивая двери. Понемногу её веселье заразило и меня. Мы кружили по комнате, взявшись за руки, и смеялись, запрокинув головы, пока не рухнули на ламинат.

— Я верю, что всё получится! Только бы получилось!

Аля перестала смеяться и посмотрела на меня доверчиво, с надеждой, так, что мне даже стало не по себе.

— Посмотрим, — сдержанно ответила я. — Сначала надо подобраться к твоему отчиму. Кажется, я совсем ему не нравлюсь.

— Нравишься, — захохотала Аля, чтобы через секунду добавить уже на серьёзном глазу: — Я точно знаю.

Ох, дело-то не в этом, Алевтина!

Едва выйдя из дома под предлогом заскочить в пиццерию за едой, я набрала номер, который знала наизусть, но никогда не вносила его в память смартфона.

— Зачем ты идёшь, когда можно заказать доставку? — спросила моя новая соседка и окинула взглядом, в котором читалось: «Что-то не так, попой чую».

Правильно. Всё не так.

— Хочу прогуляться и не хочу ждать. Всё, сейчас вернусь.

Надо было прояснить ситуацию. Шелестину лично звонить было нельзя ни при каких обстоятельствах. Только он мог связываться с любой из нас, и это означало, что ничего хорошего нас не ждёт.

Надя, связная, ответила быстро и назвала меня по имени. Настоящему.

— Я пересеклась с бывшей клиенткой.

Обычно этого было достаточно, чтобы запустить нейтрализующую проблемы машину. Надя спрашивала, кто и что, при каких обстоятельствах виделись, как вела себя клиентка, а потом проблемы исчезали. Прошлый клиент «забывал» меня и обходил дальней дорогой.

— Действуйте так, будто ничего не случилось.

Надя, я даже не была уверена, что это её настоящее имя, среагировала быстро. Словно знала, что я позвоню именно с этой проблемой.

— Женщина вас узнала, но болтать не станет.

Интересно, как Надя поняла, о ком я говорю?

Значит, босс решил устроить мне испытание. Мол, уходишь, так сначала выполни то, что обещала! А не справишься, пеняй на себя!

— Ладно. Поняла.

Я отключилась и дошла до пиццерии быстрым шагом, опустив голову. Забежала внутрь, заказала пиццу и яблочные дольки, принялась ждать, устроившись за дальним столиком, откуда удобно наблюдать, не рискуя, что заметят тебя. Впрочем, в фастфудной никто никому не нужен: все бегут, чтобы перекусить, уткнувшись в смартфон, и поскакать дальше, оставив за спиной гору бумажных пакетиков и стаканчиков на грязном столе.

Некоторые не могут не наследить, а убирать не желают. Прямо как в жизни.

Наконец, на табло я увидела номер своего заказа и устремилась к стойке, едва не налетев на какого-то мужчину. Пробормотав извинения, я подняла глаза и встретилась взглядом с Немовым.

Глава 4

— Лара, какая неожиданность!

И словно не удивился. И это тоже укололо меня иглой недоверия, но я была слишком рада его видеть. Смотрела, как девчонка на молодого препода, и не могла выдавить ни слова. Хоть не таращилась во все глаза, и на том спасибо!

— Ты здесь?

— Да, — наконец, мне удалось изобразить вежливое равнодушие. Знакомые, что взять! — Зашла за пиццей. Извини, но я спешу.

Я хотела сбежать. Прошмыгнуть мимо, схватить злополучный пакет с едой и выскочить на улицу, чтобы остудить голову. Для этого придётся бежать сломя голову, пугая прохожих, но оно того стоило. Пусть так, пусть не иначе, когда Немов начнёт втягивать меня в бесполезный разговор, чтобы обезоружить и взять в плен.

Я не романтична, сроду такой не была, даже внутренне подсмеивалась над теми, кто считал, что без любви и жизнь не мила, а сейчас где-то даже понимала, о чём именно они говорили.

— Мне, правда, надо уйти, — произнесла я с усталостью пресыщенной дамы, отделывающейся от надоевшего поклонника.

Лишь бы не разговаривать дальше. Увы, многие считают, что если женщина профессионально занимается обманом, то ей он даётся с каждым разом всё легче. Возможно, притворство проникает в кровь и плоть, но и то не факт. Я тоже так считала. Отчего же теперь я стараюсь не смотреть на него с насмешкой и усталым равнодушием? Наверное, боюсь, что выдам себя.

Глаза не выдают только ту женщину, которая не влюблена на самом деле.

— Подожди, давай посидим где-нибудь, поговорим.

— Не стоит, Филипп, — всё-таки я собралась, представила, что снимаюсь кино и обернулась к Немову с равнодушной миной. Взгляд может выдать истинные эмоции, поэтому нас учили не смотреть прямо, как бы мимо человека. Подсознательно это считывается, как отсутствие интереса. — Мы всё друг другу сказали. И попрощались. Не думала, что такое стоило объяснять.

Он отпустил мою руку, и я воспользовалась этим. Ушла, как и планировала, чувствуя, как горят щёки.

Почему-то раньше была уверена, что таких ситуаций не возникнет. Слышала, что несчастные случаи на производстве бывают, Надя говорила об этом с издёвкой, как о профнепригодности. И я верила, что с мной-то такого не случится. Я несколько лет занималась ремеслом, поэтому уже успокоилась.

Встречалась с мужчинами, но исключительно по своей инициативе. Да, бывало, увлекалась, но всё это проходило скорее, чем минуло две недели после расставания. А тут я шла быстрым шагом, надвинув капюшон на глаза, и втайне надеялась, что Немов хотя бы попытается меня догнать.

Куда там! Разбежалась!

— Ты что такая красная? — спросила Аля, принимая у меня из рук пакет. — А, это «Маргарита»? Я сырную хотела.

— Прости, другой не было. Можешь сгонять за сырной, раз так надо.

Этим избалованным девицам всё не так. Не думает же она, что наняла себе прислугу?!

— Вот ещё! — фыркнула Аля. — Я-то думала, ты ничего не упускаешь из виду. Ты ещё помнишь, зачем мы здесь?

«Амели», как я звала Алю мысленно, набросилась на меня, как разъярённая кошка, привыкшая отстаивать территорию. Защита — лучшее нападение? Сейчас она выглядела отвратительно: точь-в-точь маманя, недовольная тем, что жизнь идёт не по плану.

— Угомонись, — отрезала я. — Будешь повышать на меня голос, стану тянуть время.

— Я пожалуюсь, — начало было она, но я упёрла руки в бока и загородила девице путь в зал. Таким надо сразу дать понять, что мир не вращается вокруг щелчка их пальцев.

— Ага, беги. И заодно попрощайся с мечтой о дизайнерской карьере. Даже курсов у тебя не будет, впрочем, если ты согласна работать в агентстве матери всю жизнь на вторых ролях, то это даже хорошо. Не всем же творческими быть. А я выпутаюсь, не сомневайся. И не с такими клиентами имела дело.

Я равнодушно пожала плечами и ушла в комнату, насвистывая «Сердце красавицы склонно к измене». Обожаю «Риголетто». Когда-то я представляла себя в разных ролях на сцене. Милее сердцу были партии невинных девиц, этаких «инженю», которые всем по душе, но в жизни приходилось вести другую игру.

Здесь платили за напор и результат. Со временем образ «инженю» стал меня раздражать, потому что он всегда фальшивый.

— Ладно, действуй, как считаешь нужным, — Аля зашла в зал и заговорила так, словно делала мне одолжение. Я же сидела в кресле, воткнув в уши наушники-капельки и слушала музыку. Инструментальную, она помогала думать.

— Спасибо за разрешение.

— Завтра отчим приедет к нам, а я уйду. Скажешь, что вышла за сигаретами.

Аля была смешной. По крайней мере для меня. Ну в самом деле, ведёт себя как подросток, не уставший от собственного бунта. Мать знает, что ты куришь, дорогая, но это не делает тебя в её глазах более взрослой. Да ты и сама не хочешь ответственности. Настоящей, взрослой.

— Прости, я тебя не расслышала. Что ты там хотела? — лениво отозвалась я и потянулась с видом выспавшейся кошки.

Пусть побесится.

Аля фыркнула, желваки заходили, я чувствовала, что хочет сказать что-то резкое, взбрыкнуть, а покраснела от натуги, но поймав мой взгляд, сдержалась и покорно повторила всё то, что говорила до сих пор. Внешне это выглядело так, будто она просто решила не связываться, но своего добиться. Поступок зрелый, но как ни крути, а я видела другое: так она вела себя и с матерью, которая прекрасно понимала: на открытый бунт до конца девочка её не пойдёт.

Не тот характер. Спасует, перебесится тихо, а потом сделает так, как скажут. «Привычка свыше нам дана, замена счастию она».

Аля ещё что-то увлечённо говорила, описывала, как я должна себя вести. Присела на диванчик рядом и жестикулировала, говорила про отчима, что сразу видела: глаки у него масляные, взгляд похотливый. Изменит, только покажи ножку или попку.

А я думала о своём. О том, что Шелестин, мой босс, считает так же, как и Вера Алексеевна про свою дочь. Сейчас он сделал вид, что готов меня отпустить, а потом создаст такую ситуацию, с которой я не справлюсь. И пожмёт плечами.

Сама видишь, мол, не тянешь. Я побунтую да и останусь ещё на одно дело. А потом второе. Со временем даже бунтовать перестану.

Так и Алю приговорили к агентству матери. Неважно, что не так это и плохо, но у дочери просто нет выбора. Вернее он есть. Иллюзия.

Мышеловка с вкусной ароматной приманкой, которую не вытащишь зубами, не переломав шеи. Смотрела на неё, восторженную, верящую в свою мечту, и подумала, что приложу усилия, но дам этому «глупому» намерению осуществиться. Мечты должны сбываться.

Хотя бы у кого-то из нас.

— Сделаем так, — прервала я Алю так резко, что она насупилась и замолчала. — Я встречу твоего отчима одна, а ты явишься тогда, когда скажу. Слушай.

Глава 5

— А где Алевтина? — спросил Виктор, отчим моей клиентки, и я чуть не рассмеялась.

Ну какая она Алевтина?! Пичужка и далеко не хищная по натуре, хотя и старающаяся вести себя как её мать. Алевтина — это дородная тётка или вредная старуха-старорежимница. Надо посоветовать Але сменить имя. После того как она улетит за своей мечтой.

— Вышла за сигаретами, скоро придёт, — ответила я и отступила, чтобы пропустить гостя внутрь.

Сейчас было раннее утро, около восьми, и сегодня я играла роль неприступной девы. Виктор вытаращили на меня глаза, никак не ожидая увидеть раскованную подругу падчерицы без макияжа и застёгнутую на все пуговицы. Должно быть, Лидия Алексеевна рассказала обо мне немало пикантного.

Дома я никогда не ходила в халате, если того не требовал выбранный ради игры образ. Вот и сюда взяла домашнее платье, по крою похожее на кимоно, с воротом-стойкой и застёгивающееся на золотые круглые пуговицы. Золотыми они были в прямом смысле, потому что я всегда считала этот металл — своим талисманом.

Виктор разулся и по-хозяйски прошёл на кухню. Мужчина он был интеллигентным или хотел, чтобы его таковым считали, поэтому спокойно уселся на табурет и указал на чайник.

— Вещи уже разобрали? Горячий?

— Да, до ночи не спали, но всё развесили по шкафам. Чаю или кофе? — спросила я, стараясь держаться на равных, но избегать панибратства. Пусть не считает меня прислугой или девицей, которую легко затащить в постель. Вот именно на контрасте с первым впечатлением, которое я старалась произвести в вечер знакомства, я и хотела сыграть.

Не то чтобы в первую встречу я вела себя вызывающе, но была довольно уверенной и дерзкой, не переходя рамки приличия, а сейчас казалась заспанной девчонкой, которая изо всех сил старается не зевнуть.

Заинтригованный мужчина уже наполовину поклонник. Но мой будущий любовник нервничал и хмурился, достал пачку сигарет из внутреннего кармана, а потом похлопал по брюкам в поисках зажигалки.

Я спокойно встала и, открыв верхний шкафчик, достала свою. Курить я бросила пару лет назад, но зажигалку имела с собой.

— Не курю давно, оставила, как напоминание, — произнесла я, протягивая серебристую зажигалку с гравировкой на крышке.

Виктор взял её, посмотрел на буквы и тут же на меня. В его взгляде промелькнул лёгкий интерес, но тут же исчез за привычной маской равнодушия.

— О ком же она напоминает?

Мы всё ещё избегали говорить друг другу «ты», но и на «вы» не тянуло.

— О мужчине, конечно. Но рассказывать я не буду.

Он снова покрутил металлическую безделушку в руке, сделал большой глоток свежесваренного кофе, но за пачкой, оставшейся лежать на столе, не потянулся.

— Можете курить здесь, — произнесла я, спокойно доставая пепельницу из того же верхнего шкафчика. Встала на цыпочки, повернувшись к гостю спиной, чтобы показать себя с выгодной стороны и не выдать своих намерений. Однако нельзя стоять так слишком долго, иначе плюс превращается в минус.

Каждый поймёт, что его хотят обольстить и тогда будет отстраняться или затаиться. К активным действиям я переходить не хотела, пусть Виктор сам проявит такой интерес, чтобы перейти в наступление, а я буду долго убегать, но так чтобы догнали.

И ещё я хотела насолить сестре Немова.

Лилия Аркадьевна терпеть не могла курящих мужчин, говорила, что это слабые личности, вот сейчас меня и грела мысль о том, чтобы доставить ей неудобство. Мелкая пакость.

Квартира была её, и разговор пойдёт о ней. Я чувствовала, что сестра Немова уже напела про меня Виктору, пусть и не всю правду и теперь он не знал, как начать разговор. Выспросить у меня, что правда, а что ложь. Послушать, стану ли я отрицать или покраснею, а, может, беззастенчиво соглашусь со своим распутством.

В любом случае, Лилия Аркальевна, сама того не подозревая, сослужила мне добрую службу.

— Открой окно, Лада, — Виктор решился и назвал меня по имени.

Я кивнула и прошла мимо, обдав отчима клиентки чуть ощутимым запахом цветов. У меня был заготовлен текст, если мужчина схватит меня за мягкое место, и на случай, если нет, тоже. Но Виктор и ухом не повёл. Значит, крепкий орешек, что ж, так даже интереснее.

Я вернулась на место и медленно налила себе кофе, чтобы через мгновение присесть за стол напротив него.

— Растворимого у меня нет, — произнесла я, видя, как мужчина скривился. — Добавьте сахара, если вам горчит. Я не люблю ничего искусственного.

Ну, давай, начинай! Лиля уже сказала, что я шалава, и что от таких надо держаться подальше. Я прямо вспомнила её брезгливое выражение лица, когда она впервые произнесла коронную фразу «я не буду вдаваться в подробности». После неё она получала отпущение греха злословия и могла безбоязненно лить грязь на тех, кому завидовала.

Да-да, уверена, что это именно так. Лилия Аркадьевна завидовала всем, кто хоть на полграмма худее неё, богаче, красивее или удачливее. И не прощала тех, кто посмел не разделить её точки зрения.

— Яйца есть? — спросил собеседник, чем вывел меня из задумчивости, и я на автопилоте брякнула:

— Есть. Пришлось отрастить.

— Правда? — сразу спросил он с самым серьёзным видом, а потом возьми и рассмейся. — Я имел в виду яичницу, но раз других у тебя нет, то не надо.

Некоторое время я смотрела на него, не понимая, о чём речь, а когда дошло (до меня ещё никогда так туго не доходило), то тоже прыснула со смеха.

— Простите, я задумалась.

— Я так и понял. О ком это, интересно?

— О Лилии Аркадьевне, — честно ответила я, не моргнув и глазом. Сегодня я была девушкой, напрочь лишённой кокетства. Чистым листом, не желавшем, чтобы на нём марали черновики. Я позволю написать на себе только набело, то есть тогда, когда встречу того, кому отдам чернила и перо. И уж тогда он выведет на мне слова, которые я запомню и впитаю кожей.

Чушь, конечно, но именно такой образ сейчас подходил больше всего. Пусть я буду ранимой, девочкой, играющей в женственность и обольщение тогда, когда этого от неё хотят. Виктор будет видеть меня настоящую. Настоящую Ладу, разумеется. А я сейчас и есть эта Лада.

Чтобы вжиться в роль, надо поверить в те слова и мысли, которые транслируешь в мир. Сложно только поначалу. Со временем ты перестаешь отличать маски от лица, а по прошествии ещё немногих лет понимаешь, что все маски — грани одного «Я».

— Она ведь рассказала обо мне достаточно, чтобы вы поняли, что я человек, от которого вашей падчерице лучше держаться подальше? Я не стану оправдываться.

— И говорить, что всё это неправда?

— Не стану. Обещаю, но я здесь не затем, чтобы заводить романы.

— А зачем ты здесь?

Наши взгляды встретились. На какое-то время мне показалось, что я сижу на кухне совсем с другим мужчиной. Он смотрит на меня так же недоверчиво, но с возрастающим интересом, и мне так приятно его внимание, что я жажду продолжить наше знакомство. Стать ближе на шаг.

Не ради выполнения задания, а чтобы почувствовать себя живой. Лёгкой, невесомой, свободной выбирать «когда и с кем». В этот момент я ненавижу себя и ту роль, которую вынуждена играть. Всё своё и его притворство.

Мы играем в интерес, но каждый лишь хочет разоблачить другого, а я хочу встать, подойти так, чтобы между нами не осталось манёвра для лжи и задать вопрос: «Ты хотел бы узнать меня, настоящую?»

В этот момент, когда я разомкнула губы, чтобы томно вздохнуть и отделаться пустой фразой, ключ в двери повернулся, и в прихожую ворвалась Аля.

— Ага, не ждали? — громко произнесла она с порога и подмигнула.

Глава 6

— Сколько тебе лет? — спросил Виктор на прощанье, когда удостоверился, что падчерицу не похитили мои сообщники, и что она не сбежала за мечтой вопреки указаниям холодной и расчётливой матери.

— Двадцать шесть, — ответила я, не моргнув. Выдавать возраст, прописанный в легенде, стало для меня так естественно, что я даже не запиналась. Двадцать шесть или двадцать семь — какая разница? На этот раз ложь недалеко ушла от правды. — А что? Я же вроде говорила об этом при знакомстве.

— Наверное, я не слушал, — бросил Виктор и ушёл, пообещав заходить раз в неделю.

— А вдруг я собьюсь с истинного пути и устрою здесь притон? — крикнула в подъезд Аля и захлопнула дверь.

— Ну, о чём говорили? — обернулась она ко мне с горящим взглядом. — Вон и покурить успели. После или до?

Клиентка прошла на кухню и дотронулась пальцем до окурка в пепельнице. Виктор успел выкурить две сигареты.

— Не было ни после, ни до, — ответила я, в очередной раз испытав неудовольствие от колкого языка моей клиентки. Наверное, она считала меня дешёвкой, как и все они, но мы с клиентами всегда были одного поля ягода. Правда, она такая, обоюдоострая.

— Знаешь, когда они сошлись, я была взрослой, — продолжала тем временем Аля, она ходила по кухне, проводя пальчиком по столу и столешнице, загадочно улыбалась и щурилась, словно ожидала, что я дам ей пощёчину. И наслаждалась своей смелостью. — Порой я ненавидела его за то, что она его привечает, а меня нет. А порой, — тут Аля остановилась, подняла на меня глаза и прищурилась. Я догадалась: сейчас скажет шокирующую гадость. — Я хотела соблазнить его. И знаешь что? Мне это удалось.

— Врёшь, — спокойно парировала я, чуть было не закатив глаза. Подросток в душе, да ещё и недолюбленный, вот кем осталась моя клиентка даже после совершеннолетия. Это она на словах такая смелая, раскованная, дерзкая, а в присутствии матери делает всё, чтобы заслужить её одобрение.

— Не вру, — бесцветно ответила Аля и отвернулась к окну, но простояла так недолго.

Резко повернулась, достала пачку сигарет, я следила, как ловко наманикюренные ноготки подцепили крышку и выудили одну ментоловую длинную палочку. Аля повертела её в пальцах и закурила, взяв со стола мою зажигалку.

— Чем докажешь?

— Хотя бы тем, что ты скорее удавишься, чем подложишь матери крупную свинью, — пожала плечами я, а сама искоса следила за тем, какое впечатление произвела моя догадка.

— Хочешь сказать, что я стараюсь быть для неё хорошей? Тогда бы сидела в её фирме и не рыпалась, — как можно равнодушнее и из-за этого несколько искусственно ответила она, не раздумывая, будто отвечала на этот вопрос много раз. В том числе и самой себе.

Я ничего не говорила, смотрела в глаза, пока она не опустила взгляд первой. Потом снова отвернулась к окну, выпустив в его направлении струю дыма.

— Ты хочешь доказать ей, что ничем не хуже. Что ты такая же независимая и офигенная, как она. И на отчима тебе плевать. Вернее, нет, — тут я сделала паузу. Когда хочешь, чтобы тебя слушали, понизь голос на полтона. — Ты ей завидуешь, потому что на самом деле считаешь, что ты хуже.

— Вот ещё! — расхохоталась Аля, но как-то вымученно и невесело. — Психолог нашлась!

Я повернулась и ушла принять ванну, чтобы за журчанием воды не слушать, как Аля со злости хлопает дверцей холодильника.

— Ты вернёшь мне деньги, когда у тебя ничего не выйдет? — крикнула она мне вслед.

— Нет. Я никогда не возвращаю уплаченный аванс, — ответила я громко и закрыла дверь. Пусть перебесится и поймёт, что терпеть перемены её настроения я не собираюсь.

Приняв душ и высушив волосы, я прислушалась к происходящему за дверью. Всё было тихо, значит, Аля готова к диалогу.

Жалеть о том, что согласилась на работу, ранее мне не приходилось. Платили хорошо, каждый клиент был для меня как вызов самой себе, я вживалась в роль и получала удовольствие от процесса, а Немов, зараза, взял и всё испортил.

Теперь очередное, в общем-то, ерундовое задание для меня как кость в горле у голодной собаки, которая поспешила и теперь не знает, как от неё избавиться. Скорее бы всё это завершилось, моя нынешняя жизнь напоминала старомодную невесёлую комедию положений, когда один человек пытается выдать себя за другого.

Когда я вышла в коридор, то Али в квартире уже не было. Снова сбежала куда-то, но мне так даже легче. В конце концов, я не обязана быть её психотерапевтом.

Чем быстрее выполню задание, тем скорее избавлюсь от навязанного общения. Взяв телефон, я быстро набила сообщение отчиму Али, где сбивчиво, путаясь и спотыкаясь о слова, описала, что мы с Алей поссорились, и она ушла, обещав, что больше не вернётся.

А клиентке позвонила и твёрдым тоном посоветовала исчезнуть на всю ночь.

— Куда же я пойду? — растерянный голос Али мог разжалобить кого угодно, но не меня. Я решила задействовать план «Б». Это когда надо найти такое эмоциональное дело, которое объединило бы охотника и жертву. Сблизило их настолько, что они перестали бы быть чужими.

Стали союзниками. Для начала. Здесь близость не предполагалась. Первая ступень будет взята, а потом мы с Алей последуем первоначальному сценарию: она пригласит отчима на ужин, где мы втроём станем мило беседовать и взахлёб рассказывать о нашем успехе на выбранном поприще. Конечно, я буду выглядеть чуть грустной, он спросит, почему, и когда мы останемся одни, я расскажу о том, как больно сознавать, что кто-то на выбранном поприще чуть удачливее меня.

А ещё то, что я ошиблась в выборе. Что дело, казавшееся таким притягательным издали, теперь вовсе не таково. И опущу глаза.

Я открыла файл пометок на телефоне и занесла пришедшую в голову мысль: надо снова вернуться к романтичным женственным платьям. На тургеневскую ранимую девушку мужчины слетаются как пчёлы на аромат цветка.

Закончить мысль я так и не успела, потому что услышала, как в двери поворачивается ключ. «Аля вернулась», — подумала я со злостью и уже повернулась, чтобы высказать ей, какая она курица.

Сказано же было — делай. Или сама, сама. Но это была не Аля.

На пороге стоял Немов.

Глава 7

— Ну, здравствуй, Лара! — произнёс он таким тоном, словно мы расстались пару часов назад.

Время повернулось вспять, закружив голову, и под вихрь вальса перенесло меня в то время, когда Филипп Аркадьевич всё ещё был моим боссом. У нас только завязались близкие отношения, вот он вернулся домой, а я как раз уложила Лучика спать.

В квартире всё стало тихо. И в голове билась настырная мысль, что такой шанс упускать нельзя.

Пусть он подойдёт, поцелует, а если надо, то я сделаю шаг первой. Положу руки ему на плечи скажу: «Рада, что мы одни». И он промолчит, склонится ко мне и поцелует в губы, легко касаясь их, а я вспыхну и обовью руками его шею…

Сыграю белыми, но растеряю всё преимущество в процессе игры, чтобы иметь полное моральное право сдаться на милость победителя и не уронить репутацию особы, думающей головой. А иногда и тем, что у неё между ног.

Иногда это простительно.

А потом мы снова расстанемся на день, год или навсегда.

— Не ожидала меня увидеть?

Пока я стояла с телефоном в руке и таращилась на Немова, как молодая, ещё не телившаяся корова на быка, он разулся, небрежно бросил пальто на полку для обуви и прошёл на кухню, внимательно окинув её взглядом.

Его холодный тон вернул в реальность, надавал по щекам не хуже мокрого полотенца, и я снова стала самой собой. Холодной, циничной и расчётливой. Может, просто боящейся своих чувств. Неважно.

— Лиля разве не сказала, что курить здесь нельзя?

Немов осматривал кухню и морщил нос. Мне захотелось врезать ему и выставить вон. Или просто второе, но я вовремя вспомнила, что эта квартира его сводной сестры. И пришёл он сюда с её ведома, не иначе.

— Сказала. Это не моё, — вспыхнула я и, схватив со стола зажигалку, спрятала её в недра шкафчика. — Зачем ты здесь? Хочешь мне отомстить?

Сразу перехожу в наступление, это лучшая тактика. Поможет скрыть нервозность и обозначит истинные намерения потенциального агрессора.

Немов молчал и прошёл в зал.

— Шкафы открывать будешь?

— А там понатыкано ещё много скелетов?

— Достаточно, чтобы у меня хватило времени переодеться.

Я вспомнила, что принимаю Немова в домашнем костюме, купленном хоть и по моему вкусу, но призванном вызвать интерес у мужчины. Мысленно я порадовалась, что для текущего дела выбрала костюм в восточном стиле со стойкой-воротником и застёгивающийся на все пуговицы.

Никакого легкомысленного декольте и обнажённых ног.

— Иди, что стоишь?

Я встрепенулась и, не говоря ни слова, метнулась в ванную. Там оставались мои вещи, которые я приготовила, чтобы отправиться в магаз. И к связному Шелестина, который должен был посвятить меня в тонкости ландшафтного дизайна. Я же не собиралась на самом деле ходить на занятия с Алей!

Только закрывшись на засов, поняла, что приготовила не те вещи. Блин, совсем забыла про дело! По легенде я должна была одеться и позвонить Виктору, чтобы сбивчивым тоном объяснить ему, что мы с Алей повздорили, и та в слезах выбежала из квартиры.

Мы немного поищем её, покатавшись по городу, а потом клиентка объявится сама. План неидеальный, этим и хорош. Смахивает на правду.

Так вот, для такого дела я приготовила романтическую одежду, в которой отчим Али разглядел бы во мне хрупкую отчаявшуюся деву, заламывающую тонкие бледные руки в надежде обрести рыцаря. А с Немовым мне хотелось быть закрытой на все замки и пуговицы.

Однако выхода не было. Не бежать же полуголой обратно в комнату, где он меня ждал, чтобы рыться в шкафу и искать то, что нужно!

— Ждёшь кого-то? — усмехнулся он и медленно окинул меня взглядом. Посмотрел в лицо, спустился ниже, в декольте, и закончил осмотр, заценив стройные ноги. Платье доходило до колен, но имело небольшой вырез, который мне сейчас хотелось наскоро зашить белыми нитками.

— Да. Мужчину.

Отвечать по-иному было бессмысленно. Бывает, что правда — лучшее оружие, бьющее в самое уязвимое место. Например, в самолюбие.

— В другой раз увидитесь. Поехали.

Он оказался рядом, грубо схватил меня за плечо и потащил к входной двери. Я упиралась, рукав чёртового тонкого трикотажного платья треснул, и только это заставило его ослабить хватку.

— Доволен? Что тебе от меня нужно? Деньги?

— Зачем мне твои гроши? — угрожающе произнёс он и снова приблизился. Мы дышали в лицо друг другу, я смотрела в его стальные глаза и желала лишь избавиться от прошлого.

— А кто сказал, что тебе нужны гроши?

Унижение деньгами — опасный приём. Я применила его на автомате, не задумываясь о последствиях, что случалось со мной крайне редко. Никогда не случалось.

— Хочешь сказать, что работала не ради денег? Ради искусства? Так говорит любая проститутка.

— Наверное, ты со многими из них знаком лично.

Я отступила, наткнулась на кресло и чуть не упала. Упала бы, если бы Немов не схватил меня за руку.

— Пусти и уходи. Мы съедем завтра же.

— Мы? Нет, я всё равно тебя найду.

Романтичная фраза. Как часто я представляла, что Филипп говорит мне её, но совсем иным тоном. Не так, как теперь.

— Зачем? — выдохнула я, понизив голос почти до шёпота. Наверное, связки подвели. Чувство опасности было таким острым и терпким, как предчувствие секса.

— Хочу отомстить своей сестре, и ты мне в этом поможешь, Лара.

— Прости, я не в деле, — ответила я, стараясь больше не смотреть в глаза. Он отпустил мою руку, дав мне иллюзию свободы, но когда я попыталась пройти мимо, схватил меня, как хищник, выпрыгнувший из засады, и прижал к стене.

— В деле. Думаешь, сможешь выйти сухой из воды?

Его рука на моей шее, большой палец в ямке между ключицами и жилка под ним, бившаяся с такой силой, что у меня темнело в глазах.

— Пусти меня, я расплачусь с тобой. Но позже.

— Нет, сейчас.

И это началось, но совсем не так, как я представляла нашу встречу после долгой разлуки. Да и была ли она, эта разлука?

Моё бедное, никогда не нравившееся мне платье, рвалось под его напором. Он не целовал меня в губы, не искал взгляда, а просто пользовался беззащитным положением той, кого прижал к стене.

И всё же в его страсти, приправленной жёсткостью и бессердечием, я находила особую прелесть жертвы, у которой не осталось выбора. А значит, можно расслабиться и принимать ласки, о которых мечтала. И сохранить лицо перед ним и самой собой.

Впрочем, эти мысли пронеслись вихрем и сгинули. Оставили наши тела общаться на том языке, на котором им было привычнее и легче.

Я выгибалась, стонала, подмахивала бёдрами, ластилась, словно блудливая мартовская кошка, и не было для меня никакого «потом». Находиться в моменте, так, кажется, принято говорить?

И когда всё закончилось, уткнулось ему в шею, вцепившись рукой в футболку, чтобы не смог отстраниться.

— Я рада, что ты пришёл, — слова вырвались раньше, чем я успела подумать, стоит ли раскрываться.

По уму нет. Надо молчать, цинично улыбаться, скрывать, что внутри сидит маленькая девочка, жаждущая ласки и тепла. Любви, пусть и в таком странном виде.

Я даже не подозревала, что она вообще у меня есть. Ранимое дитя. А, поди ты, и я попалась! Как дурочка, которой я была лет шесть назад, тогда тоже влюбилась, но меня отвергли, впрочем, драмы не было, так, лёгкая интрижка с его, и слепая влюблённость с моей стороны.

— Я приду ещё.

И наши руки разомкнулись. Поймала себя на мысли, что пальцы, сжимающие его футболку, не хотят отпускать Немова, но усилием воли я придала лицу беззаботное выражение и пожала плечами.

— Приходи. Развлекаться я люблю.

Смотреть в его лицо было больно, словно на солнце без солнцезащитных очков. Я не хотела видеть то равнодушие, которое показывала сама, поэтому сбежала в ванную комнату. Закрылась на щеколду, включила воду и посмотрела в зеркало.

Нет, себя бы я обмануть не могла, а его — вполне. Если сейчас он уйдёт, то это мне на руку: продолжу выполнять задание безо всяких препятствий, ведь, Немов больше не явится. Если нет, то придётся сообщить Шелестину. Скрыть такое не под силу, босс узнает, и будет ещё хуже.

И всё же я не могла отгораживаться дверью ванной долго.

— Я сейчас приду и едем, — бросил Немов через плечо и тоже пошёл в душ. Вскоре я услышала звук льющейся воды.

Лучшего момента не представится. Решать надо сейчас.

Я схватила телефон и набрала номер Нади.

Глава 8

— Я всё поняла, жди указаний, — быстро проговорила Надя и отключилась. Ну вот и славно, дело сделано.

Мелькнула мысль, что после того, как стану свободной, я наберу Фила и скажу, что не могла поступить иначе. Нет, наверное, не скажу ничего, примет меня без объяснений — так тому и быть.

Или я даже не позвоню ему. Всё может быть, подумаю позже. Сейчас у меня иная проблема — отделаться от Фила на период последнего задания. Прикидывать, почему Немов появился именно сейчас, и совпадение и это, времени пока нет.

Никогда не верила в судьбоносные встречи, а тут захотелось поверить, что жизнь подталкивает меня к тому, о чём я раньше и думать не хотелось. Пора остепениться и жить как все. Может, даже наверняка, с Немовым ничего не выйдет, только всё равно надо уходить из дела, пока это возможно.

Любая афера когда-то заканчивается.

— Давай одевайся! — Фил бросил мне первые попавшиеся вещи, которые нашёл в шкафу. Я даже не заметила, как он вышел из ванной и оказался рядом.

— Я не могу с тобой поехать. Не сейчас. Скоро вернётся девушка, с которой я снимаю квартиру.

— И которую ты обманываешь сегодня?

— Нет.

Немов явно не был расположен к беседе. Он то и дело поглядывал на часы, словно торопился, хмурился и старался избегать прямого взгляда.

— Я хочу, чтобы сейчас ты ушёл. И, вообще, это не мои вещи, — я отбросила джинсы и водолазку Али, словно они были пропитаны ядом. Напоминание о моей работе сейчас были некстати.

— И квартира не твоя, Лара, ты помнишь? Я вообще не уверен, что тебя зовут именно так.

— Неважно как меня зовут, — тихо ответила я и посмотрела ему в глаза. Приподняла брови, изобразила влюблённый взгляд потянулась телом (мол, не могу сказать, но очень хочу, аж губы приоткрылись).

— Для меня, да. Неважно абсолютно, ты права.

Он не изменился в лице, продолжал нависать надо мной, словно хотел напялить водолазку силой, если вздумаю сопротивляться. Я же делал вид, что ничего не соображаю, и вообще играть роль растерянной девицы — самое любимое амплуа, а сама уже знала, какой приём применю, если Немов будет настаивать.

— Тогда уходи, — протянула я так, будто на самом деле хотела сказать: побудь со мной ещё немного.

— А может, мне остаться и подождать тех, кто придёт? Вот им я и расскажу, с кем они имеют дело.

Я только фыркнула, но вовремя сообразила, что выбиваюсь из образа. Чёртов Фил, с другими мне всё давалось легко, а с ним изображать другой характер, давалось непросто.

— Думаешь, мне раньше не угрожали? Ничего не выйдет, девушка, с которой я снимаю квартиру у твоей сестры, и есть моя клиентка. Я здесь по её просьбе.

Зачем я это сказала? Бьюсь об заклад, он и так это знал. Зато будет доверять, а я усилю впечатление, добавив лицу испуга.

— Мне всё равно. Собирайся.

— Тогда отвернись.

— Чего я у тебя не видел? — Немов поднял бровь и коротко засмеялся. С секунду я полюбовалась его оскалом, взглядом самоуверенного самца, а потом спокойно, чтобы не вызвать бесконечных вопросов, пояснила.

— Пожалуйста. Не люблю, когда на меня смотрят во время переодевания. Это мой личный бзик.

— А, — протянул он, — вот почему сбегаешь после? Ладно, только быстро. У тебя три-пять минут.

Сделать жалостливое лицо — просто, один из моих первых выученных приёмов, и мужчина всегда идёт навстречу. Разумеется, если он не законченный циник и не относится к тебе предвзято. Ведь я всегда просила о малом, а в большом выигрывала. Потому что за малой уступкой крылось что-то значительное и важное.

Он вышел на кухню и загремел кружками. Послышался шум воды, и снова тишина.

У меня было чертовски мало времени, ну так не привыкать! Я метнулась к шкафу и достала из маленького тайника в сумке, сделанного так, что если не знать, где искать, ни за что не обнаружить потайное отделение под толстым слоем подкладки. Там я хранила маленький пузырёк, способный изобразить то, чего нет в тот момент, когда на остальное не осталось времени.

Я звала его содержимое «Кровь девственницы». Ирония наше всё.

Осталось написать сообщение на номер такси. Того самого, которое решало проблемы в случаях, подобных этому. А случаи были редки.

Чтобы там не описывали в книжках про авантюристок, наша жизнь совсем не остросюжетный роман, а та же сама рутина, состоящая из планов на бумаге, в голове, из связей, а не вовсе не и побегов, и перестрелок. И не из вечной комедии положения, когда надо за три секунды сообразить и выкрутиться. Всё обычно продумывается заранее, жертва ведёт себя так, как и предсказано. Почти всегда.

И главное — никакой полиции. Кому охота связываться с допросом, стоять, как корова под дождём, когда некуда деться, потому что габариты мешают, а с рогами и вовсе в пиличное общество больше не зайдёшь.

Хотя, возможно, у тех, кто обманывает на деньги, всё иначе. Я же работаю с людьми, не беря от них ни копейки. От жертв.

— Готова. Куда хоть едем, скажешь?

— Подальше отсюда, — Немов бросил быстрый взгляд на часы, висевшие на кухне. Ага, значит, в курсе, что сейчас кто-то может прийти.

— Хорошо, надеюсь, ты не завезёшь меня в такое место, где никто не найдёт?

— И не надейся, — он схватил меня за плечо и подтолкнул к выходу.

Я шла нарочито медленно, спотыкалась, долго возилась с ключами, которые выпадали из рук, я поднимала их, ковырялась в замке, испытывая терпение Немова, пока тот не вырвал их из моих рук, попутно заглядывая в глаза:

— Да что с тобой такое?!

Если бы я начала изображать плохое самочувствие, всё это было бы признано игрой на публику, так те, кому действительно хреново, себя не ведут.

— Всё в порядке. Голова немного разболелась.

— Так прими таблетку.

— Приму.

Я повозилась в сумочке, выудила косметичку, в которой и лежало заветное средство для таких вот случаев.

— Погоди, это, надеюсь, не цианистый калий?

Немов уже закрыл дверь, ключи спрятал в кармане своей куртки, стервец, и вырвал у меня из рук блистер.

Я закатила глаза, приложила руку к виску, словно туда только что стрельнуло, и вышла к лифту.

— Можно уже? Это нурофен. Обезболивающее.

— Не вздумай выкинуть фортель, — кивнул он и вернул таблетки.

«Не вздумаю, — подумала я, мысленно потирая руки в предвкушении. — Давно всё продумала».

Таблетки были непростыми, но не все. Часть в блистере действительно нурофен, остальные капсулы, я запомнила их расположение, отвлекающая бомба.

— Надеюсь, воду в бутылке пробовать не станешь?

— Пей уже, артистка.

Ага, дорогой, ты ещё не знаешь насколько! Но очень скоро в этом убедишься.

8.1

Живот начал болеть раньше, чем мы вышли к подъезду. Изображать недомогание не пришлось, никогда бы не смогла сделать это естественно, потому что холодный пот на лбу, дрожь в руках, когда и сумку держать тяжело, этого не придумаешь.

Боль отрезвляет и придаёт лицу то выражение, которое безотчётно считывается окружающими, как «помоги мне ради бога, я помираю прям сейчас».

— Что с тобой? — снова и снова спрашивал Немов, сокращая между нами расстояние, но я каждый раз отталкивала его.

— Дай посижу на лавочке, и всё пройдёт. Не торопи только.

— Замёрзнешь, пойдём ко мне в машину.

Если бы не было так хреново, я бы рассмеялась, глядя на его растерянное озабоченное лицо. Нашёлся рыцарь! Но было плохо, и я побрела, стараясь не прихрамывать. Так будет натуральнее: пусть видит, как я превозмогаю боль.

— Я не могу ехать, мне нехорошо, — произнесла я, но дверь заднего сидения открыла и села, не убирая ноги. Немов захлопнул открытую для меня переднюю дверцу с пассажирской стороны и наклонился, заглядывая в лицо.

— Меня предупреждали, что ты способна на всё, — произнёс он, не отрываясь смотря в глаза, но вовсе не так уверенно, как ему хотелось.

А меня вдруг потянуло к нему навстречу: захотелось сказать всё как есть. И пусть не мешает пока, а потом сам решит, хочет, чтобы я была рядом, или просто поиспользует для личных целей.

Я скажу, что мне плохо физически и вообще. И что он может помочь мне, если ненадолго исчезнет.

Скажу я и то, что ни на секунду не верю я в его планы мести сводной сестре. Не стал бы Немов разыскивать меня так, словно никто другой для этого не годится.

— Отвезти тебя в больницу? Но не думай, что там ты от меня скроешься. Я знаю, где ты живёшь.

— Я не собираюсь скрываться и в больницу не поеду, — я попыталась его оттолкнуть, но перед глазами поплыло. А по плану жизненно необходимо сделать попытку бежать и упасть. Такси, которое я заказала, скоро будет на месте.

На часы я не смотрела, но безошибочно определяла, сколько прошло времени. Встроенный таймер оттикивал последние десять минут.

— Тише, — он перехватил мою руку, прислонил свою ладонь к моему вспотевшему лбу. — Отравилась что ль?

Сейчас на лице появится отвращение. Так бывает всегда: стоит женщине показать слабость, неприглядную, не ту, которая искусственна, а поэтому красива, а настоящую слабость больного человека, мужчина сразу подумает «уж не заразила ли она и меня?»

— Не бойся, не чума, — усмехнулась я и глубоко вздохнула. Так стало легче. Действие таблетки длится полчаса, не больше, но я давно их не использовала, кажется, в прошлые разы торкало не так сильно. — Сейчас меня вырвет, пусти.

Он не пустил. Помог опереться на руку и дойти до ближайших кустов. Вот так, излив на них остатки завтрака, я почувствовала себя лучше.

— Да, мне лучше, спасибо.

— Давай полезай в машину, — Немов не отставал ни на шаг, не выпускал моей руки, наверное, чувствовал, что птичка намерена выпорхнуть. Понятно, что оказывает поддержку не из-за человеколюбия. Был бы обеспокоен, предложил хотя бы довести до квартиры и оставил на время в покое.

Видно же, что не сбегу. Хотя нет, конечно, сбегу.

— Мне бы домой, прилечь, голова кружится… Никуда сейчас не поеду, — я обрела силу и оттолкнула его.

Устремилась на ватных ногах к подъезду, шла так быстро, как могла, спотыкаясь взаправду и думая о том, как бы упасть по плану, а не на самом деле. Сломать ребро или руку по-настоящему был не вариант.

Ускорила шаг, Немов в два прыжка оказался рядом, нога моя некстати подвернулся, и я рухнула на землю, больно ушибившись правым боком. Успела, правда, нажать на то место под свитером, где спрятала «кровь девственницы». Хоть выбрала для падения «правильный» бок, и то хорошо!

— Ай, что ты сделал! — завопила я так, что половина подъезда, должно быть, выглянуло из окон. Это в мои планы и входило. — Мне больно дышать!

— Покажи, — Немов нахмурился, пытался отнять мои руки, закрывающие ушибленный бок, но в лице менялся. То растерянность, то недоверие сменяли друг друга, пока я не увидела маску тревоги.

Незадачливый мститель вертел головой в поисках помощи, потом пытался сосредоточиться на мне, щупая пульс и постоянно прикладывая ладонь к моему лбу, заглядывал в глаза, снова и снова спрашивая, как я себя чувствую, не особо слыша ответ.

— Мне сложно дышать, — дрожала я всем телом, чувствуя под пальцами горячую жидкость. Кажется, я перестаралась и нагрела её сильнее, чем надо. В прошлый раз она была холодной, от тела согреться не успела, так неприятно было — жуть.

Мелькнула и другая мысль: а что если это не только фальшивая кровь, но и настоящая? Нет, глупости, не с пятого же этажа упала, даже если бы ребро сломала, перелом был бы закрытым. Да и боль уже утихала, действие таблетки потихоньку заканчивалось.

Тем временем Немов решился, распахнул мой плащ и, увидев красную жидкость, пропитавшую свитер, онемел. Я опустила глаза и чуть не выругалась: вот что значит торопиться! Больше крови, чем надо. Не будь мой недавний любовник в шоке, сообразил бы, что сколькому объёму взяться неоткуда.

Но неожиданность и ступор Немова сыграли мне на руку.

— Дай сам посмотрю.

— Нет! Позови кого-нибудь, — я полулежала на земле, закрывая «рану» от его взгляда как могла. — Здесь на первом этаже, 125-я квартира, живёт медсестра. Позови. И в скорую звони. Да делай уже что-нибудь! Ты меня так убьёшь!

— Подожди дай взглянуть, — как заведённый настаивал он, пришлось прикрикнуть:

— Звони уже, а то в морге посмотришь.

Тут я закатила глаза и побледнела. Почувствовала, как кровь отлила от щёк, руки задрожали.

— Нет, подожди, куда ты пошёл, доведи до скамейки, — мне нравилось терзать кавалера придирками, пусть побегает, понервничает. Мстить он собрался!

— Тебе нельзя двигаться.

Тут уже начали подтягиваться случайные прохожие. Сначала они косились на нас с неодобрением и лёгким любопытством, но проходили мимо, а вскоре кто-то робко предложил помощь. Это было мне на руку.

Неравнодушные граждане, а они часто жители соседних подъездов, вот я уже приметила некоторых, при случае подтвердят, что упала я неслучайно. Даже если они этого не видели, будут уверены, что Немов меня толкнул.

— И как же так получилось, — растерянно пробормотал он, но послушался. Помог подняться, отнести себя на руках я не позволила, зато громко охала, спотыкаясь и ругаясь, добрела до скамейки, краем глаза заметив условное такси.

Машина остановилась за два подъезда до моего. Надо заканчивать представление, тут главное — не переборщить.

— Что ты стоишь?! — с вдохом обречённой произнесла я.

Немов колебался. Не мог оставить меня одну и в то же время был обязан оказать помощь. Наконец, он очнулся и принялся позвонить в скорую, строго следя, чтобы сердобольные граждане не сделали хуже, предлагая уложить меня на скамейку.

— Нет, у меня, наверное, ссадина. Нет, не надо смотреть, пожалуйста! Я боюсь. Не звони больше никуда.

Сыграть даму, близкую к истерике, несложно. Каждая женщина на такое способна: стоит войти в раж, как уже почти и не играешь. А повод для настоящей паники у меня был: Немов ни в какую не желал бежать за соседкой.

Выход я нашла быстро. В жизни всё всегда шло не по плану, главное — внутренне быть к этому готовой и иметь запасной план.

— Помогите, отвлеките его, — прошептала соседке по квартире снизу. Я видела её всего пару раз, но всегда здоровалась, придерживала дверь перед этой женщиной чуть за пятьдесят с доброжелательным выражением лица. — Пусть он уйдёт. Это всё он.

Соседка посмотрела на меня и принялась нарочито громко сетовать на то, что «вечно от этих мужиков толку нет».

— Как до дела, так стоят и телками смотрят. Ну сказано тебе, беги за медсестрой! Смотри, какая бледная твоя подруга, наверняка давление упало. сейчас помрёт, скорая-то быстро не доедет.

— Пока скорую дождёшься, точно помереть можно. Вон Васильич из второго подъезда так и скончался, — покачал головой старичок, опиравшийся на палочку, но старавшийся быть полезным хотя бы в малом. Сумочку мою поднял и аккуратно поставил на скамейку.

— Пусть все уйдут, — продолжала я злоупотреблять вниманием соседки. Стесняться для жертвы — так естественно. Многие женщины считывают такой посыл мгновенно и начинают сочувствовать.

— Да, ничего интересного. Упала девушка, не надо глазеть!

Мне повезло: попалась активная сочувствующая. Я безошибочно угадала в ней именно тот типаж, какой был нужен.

— Ты точно можешь сидеть? — Немов заглянул в лицо. Его тревога была приятна, хотя чёрт знает чем на самом деле она вызвана!

— Точно. Иди, пожалуйста! Пока приедет скорая, я сдохну от боли! — рыдала я. — Попроси заодно таблетку обезболивающего.

— Хорошо-хорошо, сейчас, — Немов тут же изменился в лице. — У тебя же есть в сумке.

— Мне нужна ампула. Выпью, и всё. Таблетка пока ещё подействует, — лепетала я, готовая к любым вопросам.

— Идите же уже, молодой человек, — поддержала соседка, которой я делала знаки, незаметные для нежданного гостя из прошлого. Как могла, но женщина меня поняла. Зевак разогнала быстро, по крайней мере, они отошли на безопасное расстояние.

Хорошо, что сейчас не вечер, так бы людей собралось больше, но тут бы мне пришёл на помощь таксист. Схема отработанная, он знал, что и как делать, и когда надо приходить на помощь.

Наконец, Немов сдался. Он шёл быстро, но пару раз оглянулся. Тем временем я попросила соседку присесть рядом:

— Помогите дойти до такси. Быстро, пожалуйста! Пока он не вернулся! Вон оно ждёт меня.

— Зачем? Сейчас приедет скорая, потерпи, моя хорошая.

— Нет, он поедет со мной. Я не смогу там ничего сказать, — я схватила женщину за руку. Мой прерывистый шёпот, бегающие глаза, дрожь в теле быстро убедили её помочь. — Он не даст мне ничего сказать. Я так больше не могу!

На случай если и это не сработает, должен был вмешаться Вадим.

— Такси? Девушка, вас отвезти, куда скажете?

А, вот и он!

— Да, конечно, — я вскочила слишком быстро, но это можно списать на страх. Облокотилась на руку таксиста и доковыляла до машины.

— Не будет погони? — шепнул Вадим.

— Нет, я попросила соседку задержать его. Ты молодец, что подогнал машину поближе.

— Понимаю, не дурак.

Успокоилась я, только когда двор и выбежавший из подъезда Немов остались позади.

Глава 9

— Куда поедем? В этот раз ты что-то долго возилась, пришлось даже на помощь идти. Тип этот, прям, прилип к тебе, не хотел уходить. Бывший, что ль? — Вадим обычно был немногословен, но сейчас его распирало от любопытства. Знали друг о друге мы немного, почти нечего, таковы правила: меньше знаешь — крепче спишь. И о тебе тогда молчок при случае, так надёжнее.

Именно это необычное поведение таксиста или расстроенные, натянутые струны нервов и заставило меня прислушаться к себе. Почему водитель вдруг интересуется тем, что никогда не вызывало в нём живейшего интереса?

— Покатайся пока где-нибудь, только подальше отсюда. Я должна подумать и сделать пару звонков.

— Как угодно, Мари, — усмехнулся щеголеватый молодой человек, подкрутив ус, и подмигнул в зеркало заднего вида.

Он звал меня именно так, потому что при первой встрече я честно призналась, что своё истинное имя не скажу, тогда он и добавил, чтобы я звала его Вадимом, а он меня будет величать, именно так и сказал, Мари, потому что внешне напоминаю французскую актрису Марию Шнайдер. Я даже не стала уточнять, откуда у таксиста страсть к французскому кино.

Понятно, что мой помощник Вадим таксёрит у Шелестина не по профессии, а за барыши. И за страсть к авантюризму, другие к боссу и не попадают. У того нюх на нас, бедовых и фартовых.

— Не найдёт, думаешь? Он же адрес этот знает, телефон, вероятно, тоже. Сейчас звонить будет.

— Найдёт, только и его найдут. И предупредят. А звонки можно сбросить.

Слова Вадима не сбылись: мой телефон молчал. Другого от Немова я и не ожидала: он понял, что его провели. Наверное, злится и ругает меня на чём свет стоит. Эта мысль заставила меня улыбнуться и расправить плечи. Пока мне всё удавалось.

Я набрала номер Нади. Она и нужна, чтобы решать такие проблемы. Обычно достаточно одного звонка, а тут с её стороны случилось странное бездействие.

Надя ответила лишь после пятого гудка.

— Не звони слишком часто, — недовольно пробурчала она. Я даже представила, как девица наморщила межбровку.

— Я по делу. Мой бывший из прошлого дела никак не отстанет. Я не смогу выполнить задание, если вы не устраните проблему.

На том конце возникла пауза и шелест страниц. Неприятная музыка для ушей, она означала, что сейчас скажут то, что мне не понравится. Чутьё не подвело и на этот раз:

— Вам передали, что свои пятна надо выводить самостоятельно. И вовремя, пока в ткань не въелись. Помните о текущем задании, Лара. Никому не на руку, если дело не выгорит. И не звоните сюда, пока не выполните порученное. Всё поняли? Тогда до свидания.

У меня возникло ощущение, что Надя читает по бумажке или говорит заученный текст. И что ей самой неловко отчитывать меня, как провинившуюся школьницу. Ранее мы общались хоть и по делу, но довольно неплохо. Тон у Нади всегда был мягким, ласкающим. Я представляла её нежной девушкой тургеневского типа.

А теперь вот это всё.

И было что-то ещё в её словах, что тревожило сильнее прочего. Бывает, когда происходит несчастье, после вспоминаешь, что сигналы и предпосылки для несчастья были на поверхности, а ты не замечала. Вот именно так я себя сейчас и чувствовала: всё под носом, как пишут в детективах, да не видишь подсказок, как пелена перед глазами.

— Ладно, — выдавила я и отключилась. На том конце давно звучали короткие гудки, но мне не хотелось, чтобы их услышал Вадим. — Пока.

— Неприятности? — таксист снова посмотрел в зеркало заднего вида. И снова чутьё зашевелилось: сегодня выдался до крайности странный день.

Обычно каждый выполняет свою задачу и не лезет с разговорами к соседу. Обычно Вадим молчит и не выспрашивает то, что его не касается. Обычно прошлое не стучится так активно в мою дверь.

— Нет, это лишь задача, которая мне по плечу, — фыркнула я и набрала номер отчима Али.

— Я в отчаянии, простите, что звоню вам, но в Москве больше никого не знаю, — лепетала я. Общаясь с потенциальной жертвой, я никогда заранее досконально не продумываю текст, тогда он выходит искусственным. Главное — знать, что именно хочешь сказать. Я заранее, до того, как набрать номер, обводила указательным пальцем смартфон по контуру, закрывала глаза и входила в состоянии героини, от лица которой хотела произнести текст. И слова приходили сами собой. Нужные, важные, искренние.

Ритуал ни разу меня не подвёл.

— Я не могу сказать по телефону, но мне нужна помощь. Нет, Алю я втягивать в это не хочу, с ней всё в порядке. Тут дело деликатное. Да, простите, сама не ожидала. Буду ждать, где скажите и сколько скажете. Да-да, спасибо, я уже поймала такси, — всхлипнула я и прерывисто вздохнула в трубку.

Первоначальный план я доработала на ходу, не привыкать. Встречусь с Виктором, но искать мы будем не Алю, как планировали с клиенткой, а я пожалуюсь на проблему с бывшим. Тут отчим включит рыцаря, а если нет, то я притворюсь беспомощной и буду пускать скупые слёзы, дрожать и изображать из себя лёгкую добычу. Оголяя, будто случайно, плечико или острое колено.

Что-то да точно сработает.

И проблема решится быстрее, чем думала. Тогда отчалю в Питер, распрощаюсь с теневым боссом, а с Немовым буду разговаривать на равных, Он больше не сможет шантажировать меня.

В голове всё складывалось гладко. По опыту я знала, что осложнений не избежать. Это всегда заводило меня, заставляло импровизировать. В моём ремесле самое приятное — играть, почти веря в собственные чувства. Зная, что второго дубля не будет.

— Дай мне пакет с чистой одеждой. Захватил, надеюсь? — обратилась я к таксисту. Тон выбрала нарочито деловой, избегающий намёка на фамильярность.

Уговор был следующим: Вадим покупает быстро то, что нужно. Размер мой у него записан, магазины, в которых надо отовариться, Вадиму тоже известны, а я тут же отдаю ему долг наликом. Переводами мы не пользовались. Ни к чему: карту, оформленную даже по поддельным докам, легко отследить,

— На заднем сидении рядом с тобой. Водолазка и юбка до колена. Тьфу с тобой, я уже стал понимать в женском тряпье. Как там фасон? Пенал?

— Спасибо. Юбка-карандаш, — улыбнулась я впервые с того момента, как уехала с Вадимом. — Пенал — это платье.

— Так куда едем, Мари?

— Я покажу, пока на север, к аэропорту. Там скажу, куда повернуть.

— Скрытничаешь? — Вадим усмехнулся. — Может, мы с тобой это? Встретимся как-нибудь по другим делам?

Напряжение в его голосе, покашливание можно было бы списать на смущение, но в голове зажглась ещё одна лампочка тревоги.

— Нам не положено. Забыл?

— Ах да, конечно, Мари, — тут же «попятился» Вадим и сделал музыку погромче.

Доехали мы без разговоров. По пути я указала точный адрес, куда таксист меня и доставил. Не забыла и набить сообщение Алевтине, что в плане возникли изменения, ей надо будет сидеть и ждать сигнала. Как только он придёт на телефон, пусть сразу звонит мне и спрашивает, куда я пропала.

— Пока, спасибо за всё, — бросила я Вадиму и вышла, схватив пакет с новыми вещами.

Юркнула в фастфудную, там всегда полно людей, никто не обращает внимания на вошедших. Пришлось выждать очередь в туалет, пятно под одеждой, к счастью, не растекалось сильно, но неприятно холодило кожу, так что когда я оказалась в кабинке, с наслаждением стянула с себя испорченные вещи и засунула в пакет.

От «крови девственницы» не отмоешься без влажных салфеток. У меня они были, времени только до встречи с отчимом Али оставалось чуть-чуть. А вот вещи придётся выкинуть, тут бытовая химия бессильна.

За всеми этими приготовлениями подумать о том, что так меня встревожило, было некогда. А вот сейчас оно появилось.

Сверившись по часам, я поняла, что располагаю получасом. Надо бы прийти на встречу первой, да ладно, выяснить текущее положение дел тоже не помешает. И потом, пусть жертва понервничает, погадает, почему опаздываю. Это придаст нашей встречи особую остроту, которой не хватает в обычной жизни.

Опустив крышку унитаза, предварительно протерев её до блеска очередной влажной салфеткой, я села на постеленный шейный платок и принялась думать. Бросила курить давно, вот в такие минуты тянуло до жути. Хотя бы две затяжки сделать, да не то место!

«Ладно, сейчас настроюсь», — решила я, взъерошив распущенные волосы. Надо выглядеть растерянной, небрежной накрашенной, а то и вовсе без макияжа. Мужчины за сорок обожают внешность молодых женщин в «естественном» виде. Будто не понимают, что на самом деле опухшие глаза и потёкшая тушь никого бы не привлекли, а то, что им показывают, лишь тщательно замаскированная иллюзия.

Все лицемерят и лицедействуют. И сейчас мне сделалось от этого тошно.

Я взглянула на экран смартфона: звонков не было. Сообщений тоже. Странности продолжались, складывались в причудливый узор, превращаясь в закономерности. Все вели себя странно.

Вадим стал откровенничать, пытаться нарушить правила, прекрасно зная, что если босс об этом узнает, выгонит с приличным штрафом. Надя, обычно с готовностью решающая проблемы с бывшими жертвами, тут выдала: твои проблемы, дорогуша. И Немов появился в тот самый момент, когда я уже не могла съехать на другую квартиру.

Тут меня осенило. Я даже подпрыгнула. А квартиру отчиму Али рекомендовал кто? Странно, что Шелестин, всегда тщательно выбиравший клиентов и не испытывающий в них недостатка, согласился взять дело, где одна жертва косвенно связана с предыдущей.

Даже если учесть, что это совпадение, хотя я не верила в это, босс мог назначить на это дело любую другую девушку. И никакой Немов, никакая Лилия Аркадьевна никогда бы до меня не добрались.

Шелестин знал, что я вернулась из Москвы, обычно он не посылал меня в один город два раза подряд, а тут на тебе, Лара, возьми последнее задание.

Дверь кабинки подёргали, но я сердито крикнула: «Занято!» Встала, чтобы размять затёкшие ноги и додумать, наконец, мысль, напрашивающуюся безо всяких умствований.

Шелестин сказал, что отпустит меня, если я выполню последнее задание. И все вдруг стали препятствовать этому. Потому что получили указание от него лично.

В случае с Немовым, конечно, маловероятно, что он знал моего теневого босса, но та же Надя могла позвонить через знакомых Лилии Аркадьевне и сказать, кто будет у неё снимать квартиру.

Так, Лара, значит, у меня есть только один выход: быстро выполнить задание и смотаться отсюда. Шелестин слово держал, на это оставалось и уповать.

Телефон в моих руках внезапно ожил.

9.1

— Ты где? — спросил знакомый мужской голос, в котором я не сразу узнала отчима Али. На миг показалось, что это тот, другой мужчина. Из прошлого.

— Я сейчас, — выдавила я. — Уже подъехала, сейчас выйду, извините.

Сбивчивый тон, заикающийся голос — всё как нельзя кстати.

— Жду.

Правильно, нечего сидеть и думать, пришла пора действовать. Неважно, что там замыслил Шелестин, если я смогу добиться своего, то и он от слова не отступит. В этом можно было не сомневаться: босс держался собственных принципов. Если бы небо упало на землю, он и тогда бы считал, что это не повод не соблюдать договорённости.

Я выскользнула из кабинки, долго мыла руки с мылом, смотря на своё отражение в зеркало. Так, выгляжу я достаточно растерянной, нервной, чтобы не пришлось притворяться. Уже отлично.

Заранее вырубила телефон, чтобы никто не мог меня найти и доставать звонками. Аля знает, что я делаю и с кем, остальные контакты с внешним миром только помешают.

Виктор должен поверить в мою историю. В этой части я не сомневалась. Но этого мало: отчим клиентки должен захотеть мне помочь. Да так захотеть, чтобы не пришлось умолять. Женщина должна вскидывать на нечаянного рыцаря глаза, полные слёз благодарности.

Я долго занималась с наставником по актёрскому мастерству и натренировала недоверчивый взгляд, в котором бы всякий рыцарь смог прочитать невозможность дамы поверить своему счастью. Именно такой взгляд вдохновлял мужчин на подвиги во все времена.

Он заставлял скакать на коне, терпеть лишения в надежде заслужить награду. От Виктора такого и не требовалось. Пусть только разгорится желанием помочь, а я буду отнекиваться и отмалчиваться.

Разбудить в мужчине охотника — главная задача. И он забудет, что ещё вчера даже не смотрел в твою сторону.

Виктор и не смотрел. Он встретил меня у входа в парк. Я заметила издали, как он стоит у машины и хмуро пялится в смартфон. Ускорила шаг, и когда между нами оставалось пара десятков шагов, отчим клиентки поднял на меня глаза.

— Что случилось? У меня мало времени, так что, будь добра, покороче.

И взглянул немного устало, хотя я сразу заметила, что он оценил и мои стройные ноги, и водолазку, обтягивающую фигуру. Пальто я застёгивать не стала, так выглядело эффектнее, хотя промозглая погода к такому не располагала.

— Я… не знаю, как начать. Простите, что позвонила вам, — сказала я и закусила нижнюю губу, как бы в смущении. Раскраснеться по заказу сложно, однако сейчас, когда я вспомнила о Немове и о том, с каким растерянным видом он пытался оказать мне помощь, как порывался посмотреть раненый бок, краска начала заливать щёки.

Кто знает, что это было: стыд за спектакль или желание поверить, что я ему небезразлична?

Мне захотелось позвонить Немову, и немедленно всё объяснить. А если он и так всё знает, то сказать: «Я хочу уйти из дела. Помоги, если хочешь».

Но мечтать об одном мужчине, когда надо завоевать внимание другого, вещь опасная. Недальновидная. Непрофессиональная.

— У меня нет времени подтирать тебе слёзы, — отрезал Виктор, но продолжал стоять и ждать, что скажу.

— Простите, конечно, вы правы. Давайте я приглашу вас в кафе, здесь есть одно неподалёку, я узнала. Я плачу за кофе и десерт, а вы выслушаете то, что я хочу сказать. Это не займёт много времени. Мне, правда, больше не к кому пойти, — на последней фразе голос сорвался, но я удержала слёзы и заставила себя посмотреть жертве в глаза.

Всё разыграно, как по нотам. Виктор молчал, вглядывался в меня, я вздохнула, опустила глаза, переминалась с ноги на ногу, а потом снова смотрела. Необычное предложение, исходящее от девушки, должно его заинтересовать.

Тем более от той, с кем общалась его падчерица. И от той, про кого рассказала пошлостей Лилия Аркадьевна.

— Я ни о чём вас не стану просить, — добавила я робким тоном. — Мне нужен мужской совет. Я сразу поняла, что вы мужчина опытный, умный.

Тут главное не скатиться в откровенный мёд. Лесть в общении пока ещё чужих мужчины и женщины хороша, пока она не пахнет откровенным подхалимажем.

— Почему я? Не твоя подруга? Она больше подходит для роли жилетки.

Виктор ещё не доверял мне, но уже спрятал телефон в карман пальто с поднятым воротником. Он ещё был застёгнут на все пуговицы, но я чувствовала, что лёд тронулся.

— Мне нужен мужской взгляд со стороны. Я знаю, вы мне не доверяете, и я прошу слишком многого, но мне больше, правда, некуда пойти, — тут уж впору заплакать, но, как назло, наверное, впервые в жизни я не могла этого сделать. Вдруг накатилась усталость, желание уйти, и гори всё огнём!

Но нет, я останусь! И потом, когда выполню последнее задание, смогу наслаждаться долгожданно свободой. И быть только с тем, кого сама выберу.

— Мне уйти? — вдруг спросила я, почувствовав его колебания.

Надо следовать инстинктам, я давно поняла: только так можно добиться естественности, которую не сыграешь. Только так можно разбудить в мужчине, которому нет до тебя дела, желание помочь едва знакомой девице. С которой опасно, чего уж там, иметь дело, потому как она знакома с падчерицей, а та уж при случае не забудет упомянуть об интрижке в присутствии матери.

Всё это отразилось в глазах жертвы. Правильно думаешь, Виктор, только есть искушения, которым хочется поддаться.

— Я вижу, что вам не до того. Извините за беспокойство, — совсем тихо добавила я, опустив голову, и повернулась, чтобы уйти. Я на самом деле собиралась это сделать.

Чтобы потом продумать альтернативный план, чтобы показать, что не собираюсь навязываться. Могу найти помощь в другом месте

Жертве надо показать, что я в ней не так уж и нуждаюсь. Это была полуправда, ещё я хотела побыть одна.

— Погоди, — он схватил меня за руку. Слишком грубо, что я чуть не вскрикнула. — Пойдём, полчаса у меня есть.

Я не сразу поняла, что это победа. Маленькая пока, мизерная, но тем не менее всё шло так, как я распланировала. Удивительно легко тоже плохо.

Мы шли до кафе молча, на пионерском расстоянии друг от друга, каждый засунул руки в карманы. Пока мы ещё чужие, не хотим сближаться, но уже идём рядом. Только он и я.

Нам дали столик в углу. Официант, молодой человек со взглядом бабника, мгновенно оценил ситуацию. И мой прикид.

— Что будете пить или есть? — сразу приступила я к делу, когда он отошёл, оставив нас с отчимом наедине за зелёной ширмой, отделяющей от любопытных глаз. — Заказывайте, я сказала, что оплачу.

— Не привык, чтобы за меня платила женщина, — отмахнулся он, но я быстро, нечаянно протянула руку к его руке, однако, словно вспомнив на полпути, кто мы друг другу, отдёрнула её.

— Пожалуйста! Не хочу чтобы это выглядело так, словно я навязываюсь. Я не знаю, зачем позвонила вам. В этом правда.

Вертеться ужом на сковородке мне не привыкать. Это в книгах и фильмах роковой красотке удаётся произнести запланированный монолог без запинки, а клиент вёл себя согласно своей роли: бабник, старик, циник, любитель выпить.

В жизни люди мало предсказуемы. Даже для них самих.

— Я хочу от вас помощи. Больше не от кого! — усмехнулась я и добавила, искоса глядя на собеседника, давно отложившего ставшим неинтересным смартфон. — Можно я закажу себе выпить? Иначе так и буду блеять чушь!

— Почему бы нет? — улыбнулся Виктор в ответ. Впервые с того момента, как мы познакомились.

Вернее, он и раньше кидал в мою сторону завуалированные, но заинтересованные взгляды, но никогда не смотрел открыто, как на человека, не на функцию.

— Я буду виски, — сказала я, обращаясь к официанту. — И кофе.

— Вместе?

— Отдельно. Безо льда, пожалуйста.

— Только не напейся так, чтобы я доставил тебя домой, — уточнил Виктор.

— Это я вам обещаю.

Похоже, наша беседа затянется до ночи.

9.2

— Рассказывай, ты ведь за этим сюда пришла, — Виктор сразу перешёл к делу.

Я давно заметила: каков мужчина в бизнесе, таков он и в остальных делах. Лидер и в личных взаимоотношениях предпочтёт быть ведущим, надо только позволить ему думать, что всё здесь зависит от его воли.

— Я раньше здесь в Москве встречалась с мужчиной. Мы расстались не очень хорошо, я его бросила. Никого другого у меня на тот момент не было, зато у него имелась дочь. Она есть и сейчас, конечно, — я старалась не смотреть в глаза жертве, вздыхала, делала паузы, теребила бумажную салфетку, словно слова давались мне с трудом. Словом, вела себя так, как и подобает человеку, рассказывающему о себе что-то личное.

Шелестин нанимал для каждой новенькой девочки психолога за свой счёт. Он или она учили нас достоверности в выражении эмоций.

Сначала босс оплачивал всё из своего кармана, но после первого успешного задания заставлял нас раскошеливаться. То есть мы по-прежнему ходили к прикреплённому психологу и учились, но уже за своё счёт.

Иногда мне казалось, что таким образом Шелестин добивается над нами полного контроля. Но я понимала, что если хочешь сохранить деньги и здоровье, надо играть по его правилам.

И вот теперь в который раз поймала себя на мысли, что босс был прав, когда отправлял нас прорабатывать различные эмоции к психологу. Войти в состояние «девы в беде» проще, когда на самом деле ощущаешь себя ею.

— Мы расстались из-за его ребёнка. Я поняла, что она меня раздражает, и как бы я его не любила, не смогу полюбить его дочь. Капризную, вечно ноющую девочку, то и дело подстраивающую мне козни. Со стороны, должно быть, всё выглядело так, будто это я — злая мачеха, а она — несчастная сиротка при живых родителях. И ещё сестра моего мужчины, она тоже постоянно наговаривала на меня брату. Я не выдержала.

«Прости, Рита. Я искренне полюбила тебя».

— И? — Виктор закурил. Какими бы небрежными не были его движения, как бы он не старался посматривать на часы, я понимала, что зацепила его. Не собой, историей.

Во-первых, она была похожа на правду, во-вторых, до боли перекликалась с его историей.

Зеркальные сказки — приём известный, но не теряющий магнетической силы. Надо рассказать жертве его же историю под другим соусом, чтобы не расколоться. Детали могут различаться, но главная линия остаётся прежней.

— Он преследовал меня, пытался обвинить в измене, мы договорились до того, что его дочь была права. Я плохой человек. Я согласилась и уехала в Питер. Сменила номер, работу, учёбу, оборвала прежние связи, потому что не могла больше выносить его обвинений. Боялась, что однажды поддамся на уговоры начать всё сначала.

— Это он подарил тебе ту зажигалку?

Умница, Лара! Зацепила жертву, теперь нас объединяет нечто большее, чем физическое влечение мужчины к молодой женщине. Мы понимаем друг друга, ловим тайные знаки, как сказала бы Аля. Это она любила всякую мистику.

Но в одном клиентка оказалась права. Если бы я не интересовала её отчима, он бы и не запомнил ту зажигалку. Подумаешь, какая-то памятная вещица. Лишь тот, кто подсознательно так или иначе претендует на женщину, запомнит вещь, подаренную ей другим. Крепко запомнит, потому что станет ревновать к этой памяти.

И стараться подарить что-нибудь такое, что могло бы затмить тот дар. Смыть как бы следы чужого.

— Да, — кивнула я и решилась на открытый разговор. Максимально близко подойти к правде. — И вот он появился снова.

— Как же он тебя нашёл?

Я была готова к вопросу.

— Его сестра, та, кто говорила вам обо мне гадости, это Лилия Аркадьевна.

Тут я разыграла главную карту. Немов хотел моего разоблачения? Возможно, это Шелестин столкнул нас лбами, чтобы я потерпела фиаско и надолго забыла о «выходе на пенсию»? Их ждёт сюрприз.

Если к правде добавить искусно вплетённую в неё ложь, то опровергнуть её будет почти невозможно. Моя история лучше, чем его. Полуложь всегда выглядит привлекательнее запутанной правды.

— Вот как? Странно, что всё так сложилось, что из всех квартир в Москве я выбрал для вас с Алевтиной именно эту, — медленно проговорил он, смотря в сторону. Как бы размышляя вслух.

— Странно, — поспешила согласиться я. — Поэтому я здесь. Скажите, ради бога, это действительно случайность?

Шах и мат. Обрати оружие врага или противника против него самого.

Он закурил. Медленно достал пачку сигарет, открыл её, как бы раздумывая, какую из них выбрать, провёл пальцем по каждой, и не глядя на меня, закурил. Я молчала, пила кофе, не притронувшись к виски, потому что хотела сохранить ясность ума и показать собеседнику, насколько нервничаю.

Поёживалась, как на сквозняке, морщилась, делая глотки безвкусного напитка.

— Здесь кофе как пепел, — произнесла я, наконец. И не соврала, но дело было не в кофе, во мне.

— Ты хотела моей помощи? В чём она должна состоять?

Я была готова и к этому вопросу.

— Не знаю, — пожала плечами, ощутив его пристальный взгляд. И решилась посмотреть в глаза. Сейчас было можно. Сейчас он поймёт, что именно я хочу ему сказать: — Я не знаю, зачем позвонила вам. Мне больше было некому.

Понизила голос на последней фразе, испугалась того, в чём призналась. Это почти обнажение, почти неприлично делать такие признания малознакомому человеку.

— Я хочу узнать, случайность ли всё это? — тут же затараторила я, стараясь сгладить неловкость от собственной слабости. Хочу, чтобы он забыл о моей нечаянной откровенности.

— Что именно?

— Ну, то самое. Лилия Аркадьевна и Филипп… Они появились снова.

Я произнесла имя бывшего и прикусила нижнюю губу. Опустить голову и преодолеть искушение посмотреть на ту реакцию, которые произвели мои слова, упоминание одного мужчины, того самого, что меня волнует, кто обнимал меня, любил физически, ласкал руками везде, при другом.

Том самом, кто если раньше и не думал обо мне больше минуты в день, то сейчас отчим Али невольно станет представлять, что делал со мной Филипп Немов. И эта навязчивая мысль, если заползла в голову, то уже не отпустит.

Надо только помочь ей укорениться.

— Простите, не знаю, почему я о нём заговорила. Он меня давно не волнует.

И слёзы на глазах. Обычно именно на этом я и спотыкалась.

Заплакать по заказу несложно: поднести к лицу платок с пропитанным составом, и всё готово, но просто слёз недостаточно.

Обида — это что-то такое, что чувствуется на расстоянии. Заплакать можно, передать одной фразой всю гамму чувств, обуревающих меня: раздражение, злость на саму себя, попытки обмануть и отречься от Немова под благовидными предлогами, желание, чтобы этот стервец снова позвонил — это удалось.

— А если я помогу тебе, что получу взамен? — внезапно спросил Виктор, и я с удивлением подняла на него глаза. Даже плакать перестала.

По-настоящему. Теперь всё стало настоящим.

Глава 10

— Что я могу предложить вам взамен? — робко улыбнулась я, но сразу приосанилась и придала лицу серьёзное выражение

Бьюсь об заклад, мой партнёр ожидает, что я начну строить из себя непорочную деву, оскорблённую намёком на двусмысленность момента! Но я и здесь его удивлю.

— Я понимаю, на что, возможно, вы намекаете. И понимаю также, что выбор у меня небольшой. Я совсем не невинна.

Тут надо остановиться. Замолчать, чтобы дать собеседнику возможность попробовать эту фразу на вкус. Он представит, насколько я могу быть не такой, как он ожидал. Это подогреет интерес.

— И всё же не хотела бы расплачиваться собой. Да и не думаю, что могу быть вам интересна.

Главное — не упоминать о жене, чтобы не обломать кайф от покупки чужого молодого тела.

Проблема не в том, что состоятельный мужчина не может купить любую девицу, даже добродетельную, а в самой обёртке, под которой подаётся сделка. Одно дело мочь, другое — когда жертва не хочет отдавать себя не по причине кокетства, а по иной.

Например, решила, что завязала. Соблазнить такую приятно вдвойне.

— Когда-то я дала себе обещание, что не стану вступать в связь без любви. Без взаимного притяжения, вернее. Однажды я уже обожглась на сексе по выгоде, больше не хотелось бы, — я снова то смотрела в сторону, то на него и снова опускала глаза, руки мои не знали покоя, я то и дело словно в задумчивости прикасалась к своему лицу, губам, приковывая к ним внимание собеседника, но делала это как бы невзначай.

Облизывать губы, краснеть — это так естественно в моей ситуации, но важно не переборщить. Иначе всё будет ясно: коварная обольстительница играет роль невинной овечки.

Я избегала избыточности во всём: в словах, в движениях, в мыслях. И одновременно пыталась быть, а не играть роли.

— Но если я могу сделать для вас что-то ещё… Конечно, это наивно. Ваши возможности не в пример шире моих.

Он молчал и с удовольствием тигра, сидящего в засаде у водопоя, наблюдал за тонконогой ланью. Испуганная малышка дрожала от страха, но постепенно жажда глушила чувство опасности, велевшее спасаться бегством.

Спешить для хищника не было необходимости. Лань уже попалась в его когти, хотя сама об этом пока не подозревает.

— Давай так. Я решаю твою проблему, а ты отблагодаришь меня так, как я решу потом. Возможно, это будет невинная просьба, — сыто улыбнулся Виктор. — Или нет, я пока не решил. Но ты меня не интересуешь, можешь успокоиться.

— Правда? — мило улыбнулась я, изобразив на лице радость, но тут же смутилась. — Простите, я должно быть невежлива.

— До отвратности. Пиши, где я могу найти твоего хахаля. Имя, фамилия, всё что знаешь.

— Только прошу, не убивайте его. И не калечьте, он всё же этого не заслуживает, — я вопросительно посмотрела на отчима Али, тот кивнул и раздражённо махнул рукой.

— Тогда, может, сама разберёшься? Не диктуй мне, как решать дела!

— Тогда простите, что отняла время, — забормотала я, краснея уже по-настоящему и срываясь с места.

В душе всё кипело, бурлило, я хотела бы высказать объекту своей охоты всё, что накипело: что это моё последнее дело, и я намерена довести его до конца, но крови чужой на моих руках не будет. Тем более его крови.

Я достаточно наследила в жизни Немова. Мне вспомнилась Рита. Лучик, которая так тянулась ко мне, так поверила, а я просто сбежала. Мне было стыдно перед Ритой гораздо сильнее, чем перед взрослыми дядями и тётями, которые были мной обмануты, и не раз сами обманывали других сами.

Я положила пару тысяч на стол и быстро пошла к выходу, не взглянув на Виктора. Был шанс, что он меня остановит, но я и сама в него не верила. Так легко и просто в жизни не бывает. По крайней мере, в моей.

Но я знала, что это не конец нашего разговора. Пауза, для обдумывания ситуации в его случае и тактическое отступление в моём.

Такси я взяла сразу, и через час была дома.

— Ну?

Аля, конечно, не спала. Она ходила в пижаме с чашкой растворимого кофе в одной руке и надкусанным яблоком в другой, хмурилась и пыталась перейти в наступление, как при первой встрече, когда показала, что терпеть не может своего имени.

— Ничего не вышло? — она прищурилась с ехидной улыбкой. «Я так и знала», — вот что было написано на лице клиентки. — Плакал, значит, мой аванс.

— Меня никто не искал? — я разулась и прошла в комнату как ни в чём не бывало. Оправдываться, раздавать обещания не в моём стиле. Всё идёт по плану.

— Эй, ты будешь отвечать на вопрос? — Аля попыталась ткнуть меня яблоком в плечо, но я увернулась.

— Если будешь говорить со мной в таком тоне, то нет. Я работаю над ситуацией, или ты думала, что всё будет по щелчку пальцев?

С Алей приходилось действовать как с подростком в период пубертата. Она могла взорваться в любой момент, зарыдать, сыпать обвинениями, а потом с надеждой заглядывать в глаза.

Я не была уверена, что она хочет больше: обрести самостоятельность, выбрав профессию, или доказать самой себе, что от материнской опеки ей не избавится да и успокоиться на этом.

Впрочем, не моё это дело. Я не психолог Алевтины, она наняла меня с целью соблазнить её отчима, получив при этом доказательства его измены, а остальное мне по барабану.

— Я наладила первый контакт, мы сблизились, но пока не настолько, чтобы Виктор растаял и пригласил меня в постель. Он очень осторожен.

— Ещё бы! — фыркнула клиентка и шумно втянула в себя кофе. — Я как-то ходила перед ним в тонюсеньком и коротеньком кимоно, так он смотрел на меня, как на пустое место.

«Это лишь доказывает, что Виктор не идиот», — подумала я и, пожелав Але спокойной ночи, отправилась в ванную.

Наскоро обмывшись, переоделась в ночнушку и лишь тогда позволила себе взглянуть на телефон. Тишина. Да и с чего я взяла, что Немов узнает номер?

Я усмехнулась самой себе в зеркало. А с того, Лара, что Шелестин ему подскажет. Не сам, конечно. Если так, то почему Филипп молчит? Обдумывает новый ход?

Я слишком устала, чтобы сейчас об этом думать. Завтра с утра и начну.

В ту ночь я спала плохо. Мне снилась Рита Немова. Будто бы я снова служу у них гувернанткой, но на этот раз по-настоящему. Мы по-прежнему заигрываем с хозяином, только я вольна распоряжаться собой как хочу. За моей спиной больше нет Шелестина, даже Нина Сергеевна потеплела ко мне и осталась при Рите насовсем.

— Раз уж вы с её отцом поладили, — призналась она с самым неприступным видом, когда объявила, что Васелина разрешила дочери годик-второй пожить у отца. — Я привязана к Маргарите. И потом, кто-то же должен следить, чтобы вы её не обижали.

Если бы я не знала Нины Сергеевны, то кинулась бы ей на шею. За её словами скрывалось другое: она привыкла к воспитаннице и теперь доверяла нам с Филиппом. Во сне это меня несказанно порадовало.

— И у тебя больше не будет секретов? — спросила меня Рита с искренней улыбкой.

Я пообещала и проснулась. Было раннее утро, так я и провалялась в постели до девяти, пока в голове не загудело, как в турбине самолёта. Я просто устала от той жизни, которую вела до сих пор. Вот и сны такие.

И больше никакой причины для бессонницы не было. Можно было бы порассуждать на тему: а не созрела ли я для семьи? Не прикипела ли к Немову настолько, что даже наличие у него дочери не отпугнуло?

Фигня, даже думать в этом направлении не буду. Мысли мои плавно перетекли на Виктора. Нутром чую, что заинтересовала его, но теперь он возьмёт паузу. Будет ждать, что я сама приду, согласная на любые условия. Мол, деваться мне некуда.

Пока расспросит у Лилии Аркадьевны обо мне. Аккуратно, будто бы невзначай. А она всё передаст сводному брату.

Я живо представила, как эта дама с красными губами вздыхает и притворно сокрушается, говоря что-то такое: «Вот какая оказалась эта дамочка! Уже новую жертву окучивает».

Интересно, Немов знает обо мне всё? Кто я и чем зарабатываю на жизнь? Понятно, что обманом, но, возможно, а с боссом действительно возможно всё, Шелестин выдал ему часть легенды: Лариса только поступила к нему, поэтому такая неуклюжая, всё время приходится подтирать за ней следы.

Нет, это просто невозможно: каждый раз, как я пытаюсь сосредоточиться на объекте, мысли соскальзывают на бывшего. Да и не был он мне бывшим, одной из многочисленных жертв, это да.

Проснулась я во второй раз, когда время шло к обеду. Из кухни доносились голоса, в одном из которых я узнала отчима Али.

Глава 11

— Доброе утро! — бодро приветствовала я сидящих на кухне. — Что-то случилось?

И вопросительно посмотрела на Алю. Та передёрнула плечами, заершилась и ответила вопросом на вопрос:

— Почему что-то должно случиться? Виктор заехал проверить, всё ли у нас хорошо. Завёз мои любимые круассаны.

— Сварю кофе, — как ни в чём не бывало произнесла я и посмотрела на них обоих, сидящих друг напротив друга. Как мы с ним когда-то вот так же сидели, кажется, это было слишком давно. — Я не люблю чай, простите. Если вы, конечно, не против, чтобы я присоединилась к завтраку?

— У нас нет никаких секретов, — медленно произнёс Виктор, скользнув по мне равнодушным взглядом.

Я и повернулась к ним спиной, чтобы заправить кофеварку. Я не любила молотый кофе, потому что он не имел яркого запаха. Напоминал что-то ненастоящее, а так как я сама была фальшивой, то стремилась окружить себя вещами, в которых чувствовалась правда.

Смолола кофе, засыпала его в стаканчик и налила фильтрованной воды. Делала всё нарочито медленно, Так, теперь у меня будет небольшая передышка, а также возможность показать себя мужчине без опаски быть обнаруженным в своём интересе.

Правда, за ним сейчас следила Аля, но она по условному знаку подошла к раковине и принялась мыть посуду. То есть Виктор был избавлен от шанса быть застигнутым врасплох, при этом, как ястреб в тени деревьев, мог наблюдать за жертвой, не будучи застигнутым врасплох.

— Будете кофе? — спросила я его не оборачиваясь.

Это нейтральное «будете» могло бы относиться к ним обоим, но Виктор принял его исключительно на свой счёт.

— Да.

— О, это без меня. Я кофе терпеть не могу, — отозвалась Аля, но я сразу пресекла её попытку сбежать. Так будет казаться, что мы всё специально подстроили.

— Нет, останься, пожалуйста. А то я подумаю, что ты меня избегаешь, — я примирительно улыбнулась и пояснила отчиму клиентки: — Мы тут повздорили вчера. Ничего такого, просто плохое настроение.

— А нечего возвращаться поздно и шляться не знаю где, выключив телефон, — фыркнула девица, но снова села за стол.

— Я просто гуляла и не посмотрела на время.

Я опускала глаза, жалея, что вот сейчас покраснеть не получается.

— Ладно, мне правда, пора. Если будут какие проблемы или вопросы, обращайтесь, и ты Лада, в любое время.

Показалось, или он посмотрел на меня? Головы я так и не подняла, ни к чему давать знать, что я передумала отвечать согласием на его условия. Буду непреклонной и гордой.

Как только за отчимом закрылось дверь, Аля прижалась к ней спиной и расхохоталась.

— Нет, ты все-таки водишь меня за нос! Рассказывай, что там у вас было?

— Ага, только кофе возьму!

— Нам через час выходить, не затягивай!

Да, точно, сегодня начинались занятия в Школе Дизайна. Я наскоро поведала клиентке подробности встречи с Виктором, но Аля, внимательно выслушав и не сдвинувшись с места, пока не узнала всё, только недоверчиво шмыгнула носом и убрала чёлку с лица.

— И что? А почему тогда он так на тебя смотрит?

Некоторые нюансы разговора в части, касающейся Немова, я благоразумно опустила.

— Сама говорила, что я его интересую.

— Не-ет, — протянула Аля голосом старухи Шапокляк. — Врёшь!

— Ну и вру, я так работаю! — передразнила я клиентку в её же манере. Это всегда позволяло завоевать доверие, стать ближе друг к другу, плыть на одной волне.

Клиентка снова расхохоталась, блеснула глазами и, напевая песенку, побежала одеваться. И мне пора было сделать то же самое.

Через три четверти часа мы уже стояли в офисе школы среди таких же богатых бездельниц, не знающих, куда себя деть. А тут профессия — дизайнер, что звучит многообещающе.

Я изначально думала, что Аля подалась в эту сферу просто назло матери, чтобы противопоставить упорядоченный бизнес по подбору персонала безумным креативным идеям дизайнера по костюмам. Но сегодня в метро она мне призналась, что боится провалиться.

— Вдруг мне скажут, что я бездарна? — Аля нервно покусывала нижнюю губу и смотрела вниз на свои ноги. Мы сидели рядом, но я еле её расслышала.

— А ты не верь! — отмахнулась было я, снова не желая быть ещё и личным психологом-мотиватором успеха. Больше Аля ничего не сказала и мне захотелось утешить её по-настоящему.

А именно отвлечь девицу от грустных мыслей, потому что унылый вид клиентки действовал на нервы и подрывал мой собственный бодрый настрой на успех.

— Ты же платишь за курсы, кто там тебе что скажет? Они будут сыпать комплиментами направо налево.

— В том-то и дело, — отозвалась Аля, когда мы вышли из стеклянных дверей подземки. — Мне соврут на голубом глазу, а я возьму и поверю. Мама всегда говорила, что я обычная, а таким надо работать в два раза больше, чтобы достичь приличных результатов.

— Мама не хочет тебя отпускать. Боится, что ты отдалишься.

Я действительно так думала. Властная мама затюкала дочь, чтобы та осталась покорной наперсницей её дел. Продолжательницей бизнеса.

— Наверное, агентство далось ей нелегко.

Аля оживилась и посмотрела на меня.

— Верно. Прочла это в отчёте?

— Нет, и так видно. Это её детище, и она не представляет, как дочь может не хотеть того же самого.

Аля хмуро кивнула, и до самого порога мы не разговаривали.

— Знаешь, она и отчима не любит, — внезапно обернулась ко мне клиентка. — Живут каждый своей жизнью, но он почему-то за неё держится.

Тут я навострила уши. Ценная информация очень кстати, это облегчает мою задачу.

Значит, Виктор из тех мужчин, которым не хватает женского восхищения. Запомню.

В офисе нас с Алей разделили по разным классам, и мы договорились встретиться уже дома, потому что мои занятия по ландшафтному дизайну оказались сдвоенными.

Вначале я тщательно записывала в тетрадку всё, что говорил молодой презентабельный мужчина, похожий на альфонса при богатой мамочке, но уже вскоре мыслями была далеко.

Немов второй день носу не казал. Неужели Надя всё-таки подключила связи и разобралась с проблемой? Я даже испытала лёгкое разочарование, но подавила его и принялась думать о другом. О Викторе.

Если в ближайшие дни он не активизируется, то придётся использовать другой трюк. Их у меня в арсенале было немало, надо только выбрать тот, что покажется максимально естественным.

Я решила остановиться на случае с больницей. Аля будет плохо, например, внезапно заболит живот. Аппендицит — достаточно серьёзный случай, чтобы забеспокоиться даже отчиму, и его легко сымитировать. Мы вызовем скорую. Алю отвезут в больницу, я позвоню Виктору, и он, конечно, примчится.

А ещё передам просьбу Али ничего не говорить матери. Мол, незадачливая дочь подозревает у себя щекотливую женскую проблему. Уверена, Виктор вдаваться в подробности не станет, мужчины, услышав нечто подобное, только морщат носы и сразу перестают любопытствовать.

Да, так будет лучше. Я донесу до клиентки, что стоит придерживаться именно намёка на незапланированную беременность или позорную болезнь, тот сразу смекнёт, что если он донесёт эту новость до жены, то она первая его и обвинит. Не как прямого виновника, а как того, кто недоглядел, упустил и прочее.

Понятно, что отчим невиноват, но нелюбящая женщина изольёт гнев на первого, кто попадётся под руку.

Так, фантазируем дальше, отчим договориться о платной палате, Алю день-два пообследуют, она будет отказываться, капризничать, а мы крутиться возле неё. В больнице мужчина и женщина, беспокоящиеся о заболевшем родственнике, тем более общей знакомой, сближаются самым естественным образом. Белые казённые стены, напоминающие о бренности бытия, хрупкости жизни, подталкивают живые души, заставляют их искать тепла, участия, ласки.

Пафосно, но в целом верно. Кажется, я где-то это читала.

Естественный порыв помочь близкому, вот его и использую.

К концу нудной лекции я даже повеселела, а когда закончились занятия и вовсе вприпрыжку побежала к метро.

Но стоило пройти пару сотен шагов, как ко мне сзади подошли двое. Такие ситуации я чувствую сразу, а здесь что-то задумалась и расслабилась! Дура, словом!

Впрочем, раньше такая ситуация была бы невозможна. Ещё один довод в пользу того, что Шелестин лишил меня слить. Но ведь не убьёт?!

— Не кричи, пойдём с нами! — пробасил один из амбалов, беря меня под руку почти нежно. Другой отрезал путь к отступлению, я уже было хотела юркнуть во двор и приняться громко звать на помощь, пнув одну из машин во дворе. Самую дорогую, так хозяин тачки среагирует быстрее.

— Кто вы? — принялась я лепетать и дрожать всем телом, показывая, что близка к обмороку. Или к истерике, это уже как пойдёт. Даже самые крепкие мужчины на мгновенье терялись при виде несчастной девы. Потом-то выучка возьмёт своё, но мне хватит и пары секунд.

— Я сейчас упаду, у меня голова закружилась. У меня астма, я сейчас задохнусь.

Так, надо присесть, покопаться в сумочке, как бы ища лекарства, тем временем пучить глаза и хватать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Конечно, сумочку они у меня отберут, это и будет отвлекающим манёвром, потому что перцовый баллончик я храню в рукаве куртки, в специальном внутреннем карманчике.

Никогда ранее его не использовала.

— Знаем твои штучки, — прорычал один из амбалов и дёрнул меня за руку. Я чудом удержалась на ногах, но сумела зажать в ладони перцовый баллончик. — Иди, или понесём. Здесь недалеко.

Второй ловко надавил на моё запястье, перцовку пришлось выпустить.

— Всё, мы готовы, — произнёс первый в телефон. — Больше никаких шуток, поняла? А то руку сломаю.

Я сникла и пошла добровольно. С грубой силой лучше не спорить.

11.1

— Я не понимаю, куда вы меня везёте, — пыталась заговорить я с амбалами, когда те впихнули меня в серый внедорожник с тонированными стёклами.

— Скажите хотя бы, к кому, — сделала я последнюю попытку, которую, как и прежнюю встретили гробовым молчанием и свирепым видом.

Я и заткнулась, уставившись на дорогу. Надо же, они не завязали мне глаза! Это могло означать только два варианта: первый — хозяину мордоворотов всё равно, узнаю ли я дорогу, потому что не посмею и пикнуть. Второй — у меня не будет такого шанса.

Я шумно втянула воздух, закрыла глаза и принялась медленно считать до ста. Это успокаивает и сохраняет ясность ума, не поддавшегося панике. И противному привкусу страха во рту.

Амбалы с удовольствием наблюдали за мной, да мне и плевать! Тут на ум пришли все прочитанные книжные повороты сюжета, когда девица-феминистка, тыкнув в бок отравленной иглой одного похитителя, вырубала точным движением локтя второго, а потом бросалась на водителя, пытаясь вырвать у него из рук руль.

Машина съезжала в кювет, все погибали, кроме героини. Окровавленная, но не потерявшая сил, она шла по дороге, пока её не подбирал прекрасный принц, следивший за принцессой, чтобы вырвать её из рук злодеев. Она прощала его неторопливость и тугодумие. Занавес. Нет, сначала поцелуй, потом занавес.

Цинизм помогал выжить и при самом дрянном исходе не начать скулить о пощаде. Жалеть себя и прочие сентенции бесполезны, надо думать, как выпутаться, но думать без фактов вредно вдвойне: нафантазируешь, потом не разгребёшь.

Так я решила и снова закрыла глаза. Если меня решили убить, запоминать дорогу — только время терять. Будь я глупее, могла бы попытаться привлечь внимание соседних машин, но и это чревато. Тонировка настолько густая, что меня не заметят, а если и заметят, предпочтут не вмешиваться.

— Мне надо позвонить, чтобы подруга не беспокоилась, — плаксивым голосом запричитала я, неся чушь, которая только приходила в голову. В стрессе и не такое делают. — Иначе она будет меня искать, а у её отца хорошие связи, в том числе в органах…

На меня не обращали внимания, а когда словесный понос надоел, приказали повторно заткнуться, пригрозив заклеить рот скотчем.

Я заткнулась и принялась смотреть на дорогу через лобовое стекло. Ехали мы неторопливо, останавливались на светофорах, включали поворотники при перестроении, словом, похитители вели себя так, словно мы все едем на пикник.

Из Москвы в ближайший лесок тоже не нырнули, значит, везут на встречу, которая не закончится для меня копанием собственной могилы.

— Что, даже глаза не завяжите? — не удержалась я от сарказма, когда авто свернуло на север. — Я так могу найти дорогу обратно.

— Босс сказал, чтобы мы сами тебя отвезли, куда скажешь, — процедил один из амбалов, похожий на бритоголового братка из девяностых. Второй сошёл бы за респектабельного бизнесмена-бодибилдера, если бы не взгляд: такой мягкий, почти ласкающий. Такой бывает у хороших любовников, но не у убийц. И не у телохранителей.

Ряженые, должно быть. Я приосанилась и даже хихикнула, довольная собственной догадкой. Амбалы покосились на меня, как на сумасшедшую, но неопасную.

Через час с лишним, когда меня вывезли почти на границу с Московской областью, авто съехало с трассы и запетляло к коттеджному посёлку. Конечно, наш двухэтажный домик, довольно скромный по сравнению с остальными громадинами — образчиками безвкусия, ютился на отшибе у леса.

В этой части Москвы я никогда не была, к своему стыду, кстати, надо было вылезать хоть когда-нибудь из центра!

— Выходи и иди в дом, тебя ждут.

Амбал легонько подтолкнул меня в спину, и я отправилась по жёлтой, посыпанной гравием дорожке, словно Элли в Изумрудный город. Была мысль: отойти подальше да дать дёру, но и её я отмела. Через высокий кирпичный забор на шпильках, а хоть бы даже и без них, мне не перемахнуть.

Да и найдут быстро, ещё собак спустят. Не того я уровня, чтобы иметь запредельно огромный счёт в заграничном банке и парочку фальшивых иностранных паспортов.

Я шла медленно, на ногах будто гири были подвешены. В какой-то момент мне захотелось плюнуть на всё и зареветь. Сяду на дороге и не пойду дальше! Нет, Лара, Шелестина это только позабавит (в том, что под боссом имели в виду его, я не сомневалась), Виктору красть меня незачем, Немову вроде такое не по статусу и не по уровню.

Негнущиеся ноги, напряжённая спина, подрагивающие пальцы рук — кого я хочу обмануть маской презрения к смерти, что я нацепила на лицо?

Оставалась призрачная надежда, что Шелестин не станет меня убивать, а предложит пожизненное рабство. Тоже ничего хорошего, но я не готова была гордо плюнуть ему в лицо в ответ на это предложение.

На веранде было чисто и убрано, словно дом только недавно привели в порядок. Я посмотрела по сторонам, на хмурое, серое небо и взялась за ручку двери. Оказалось не заперто.

В тёмном холле пахло дезсредством, но запах показался чуть уловимым. Понятно, дом готовили к приезду хозяев.

— Я вошла! — громко произнесла я и прикрыла за собой дверь.

— Ну так проходи скорее, у меня мало времени, — услышала я до боли знакомый голос и обомлела.

Глава 12

$surname / ДНЕВНИК МОЕЙ ЛЖИ /

— Я боюсь, — ответила я, стараясь говорить спокойно, ровно и в то же время не показывать, что мне хочется его прибить.

Подойти и колотить кулаками в грудь, будто маленькая девочка, получившая не тот подарок, а потом заплакать от досады и облегчения. Потому что это другой, не Шелестин! И не кто-либо ещё.

И потому что, кажется, после всех моих выкрутасов он не пытается меня прибить.

— Иди же, хватит играть со мной.

Я сделала шаг вперёд, потом ещё один и вскоре вышла в светлую гостиную, словно сошедшую со страниц журнала, рассказывающего о милоте и изящной простоте стиля «прованс». Но это я заметила позже, в первые же минуты смотрела лишь на него.

Немов стоял позади дивана, скрестив руки на груди. Он был одет в деловой костюм, хотя раньше я почти никогда не видела его в нём. Было в этом новом образе что-то инородное и неправильное, как и в моём, когда вместо привычных джинсов и толстовок я наряжалась в романтические платья.

— Кто ты? — осторожно спросила я.

— Садись, и мы поговорим.

— Об этом?

— В том числе, — Немов грустно улыбался, указал рукой на большое кресло напротив, но глаза его оставались такими же холодными, как сталь. Я любила смотреть в них раньше, новый Немов мне тоже нравился, хотя, кажется, он бы с удовольствием пристрелил меня вместо того, чтобы разговаривать.

Это тоже неплохо, значит, неравнодушен. Пусть речь всего лишь о задетом самолюбии.

Я подчинилась, радуясь, что наша встреча состоялась. Равно как и тому, что можно больше не опасаться за свою жизнь.

— Почему ты улыбаешься?

— Рада тебе.

Он тоже сел и вытянул ноги.

— Тебе удалось от меня отделаться дважды, а сейчас ты рада? Не спросишь, кто те люди, которые привезли тебя сюда, и какое к ним отношение имею я?

— Ты и так сейчас мне всё расскажешь.

Мне бы хотелось подойти и сесть рядом. Провести тыльной стороной ладони по его лицу. Заняться любовью на этом удобном и, должно быть, мягком светлом диване с расцветкой а-ля муслиновый цветочек, а уж потом говорить. О чём угодно, но всё сведётся к разговору о нас.

Возможно, я наивна, но вижу, что нас тянет друг к другу, а сейчас, когда мы сбросили маски, я и Немов почти одного поля ягоды. Это радует, вызывает в груди щемящее чувство безопасности, словно он сейчас возьмёт и станет решать мои проблемы. Вместе легче найти выход из любой ситуации, если, конечно, он того захочет.

А если нет, я распрощаюсь с иллюзиями. Больно, зато эффективно. И быстро.

— Ты работаешь на Шелестина.

— Да, — вздохнула я, отгоняя глупое видение. — А ты?

— А я на другого. Иногда.

— И что твой босс хочет от меня?

— Чтобы ты ушла от Шелестина. Помочь тебе в этом.

Немов говорил безэмоционально, но нет-нет, а посматривал на мои ноги, но не на лицо. Смотрел как бы, видя перед собой расплывчатое пятно. Я тоже иногда так поступаю, когда боюсь, что расчувствуюсь.

Смотреть человеку в глаза и говорить заученный текст — сложно. Если человек хорош знаком, разумеется. И тебе на него не совсем уж наплевать.

— Я хочу покончить с этими делами, а не уйти с одной привязи, чтобы тут же очутиться на другой. Более короткой, возможно.

— А чем будешь заниматься? Я видел, как ты убедительна в деле. Даже поверил, что тебе плохо, — он усмехнулся и подался вперёд, поставив локти на колени. — Мне казалось, раз предупреждён на твой счёт, то буду готов к любой твоей выходке. Это импровизация, или ты готовилась?

— Один из моих трюков, когда надо избавиться от навязчивого кавалера, — выпалила я и тут же принялась объясняться, чтобы Немов не подумал, что я хочу избавиться от него в принципе. Говорят же: никогда не оправдывайся, это выглядит жалко, но вот я сейчас не слушала разум, а говорила от сердца: — Я скучала по тебе, это правда. И всё, что было между нами — тоже.

— Не старайся, это сейчас не важно. Да и нет никаких «нас», поняла? Не было никогда, — жёсткая складка в углу его рта не оставляла мне шансов. Как бы я хотела сейчас дотронуться и стереть её кончиком пальца. Потом соскользнуть к губам, чтобы всё закончилось так, как будет лучше для нас обоих. Например, поцелуем.

Просто невинным поцелуем. Порой он объясняет то, что не могут объяснить слова.

— Для меня это важно.

— Вернёмся к делу.

Филипп встал и снова отошёл за диван, словно спрятался за баррикадами.

— Мой босс очень заинтересован, чтобы ты работала на него. Здесь в Москве. Работа та же самая, тебе сложно не будет. Знакомишься с богатыми мужчинами и соблазняешь их.

— Ради компромата, разумеется.

— Какая тебе разница, почему? В каждом случае задачи будут своими. Мой босс предлагает тебе защиту и дивиденды.

— Зачем же мне менять одно на второе? В чём смысл?

Я тянула время. Не собиралась менять босса, нет уж, увольте сразу со всех постов! Достаточно с меня обмана, теперь если и стану врать, то по собственному желанию, не по приказу.

— В деньгах и в том, что не придётся работать постоянно. Возможно, твои услуги понадобятся несколько раз в год, а деньги будут всегда. Подумай, ты ведь неглупа, — тут Немов выразительно поднял брови. О, его усмешку я знала, она означала: я понимаю, что так есть, но твоё самомнение меня забавляет. — Чем будешь заниматься, если оставишь дело? Неужели пойдёшь работать в школу по профессии?

— О, ты и это знаешь, тогда тебе также известно, что я скопила достаточно, чтобы жить какое-то время, не заботясь о завтра. Будет время решить, что и как делать дальше.

Немов коротко кивнул, и мне показалось, что в его взгляде я прочла одобрение. Возможно, это всё глупости, игры разума, и я выдаю желаемое за действительное, но пусть так, в конце концов, надо верить в то, что хочется и делать то, что идёт от сердца. Даже если сухая логика против.

— Думаешь, Шелестин тебя отпустит? Вот так, в никуда? Одно дело, если за тебя вступится могущественный друг, тогда ты выйдешь отсюда, соберёшь вещи, и я отвезу тебя на новую квартиру. Тебе не придётся выполнять это задание, или так не терпится лечь под очередного мужчину?

Его тон хлестнул по лицу не хуже мокрой тряпки. Я вскочила на ноги и собралась уйти, но остановилась на пороге и обернулась:

— Если бы не терпелось, я бы согласилась на предложение твоего хозяина. Оно заманчивое, но, увы, я откажусь. Это моё последнее дело. И Шелестин сделает всё, чтобы помешать мне его выполнить, он и Лилию натравил, я догадываюсь. И всё же нет! Я выполню и стану свободной.

— Свобода — опасная вещь, Лара, — Немов смягчился и впервые за время нашей встречи назвал меня по имени. В его устах оно прозвучало музыкально, почти напевно. — Уверена, что сможешь жить без приключений?

— Да. Например, заведу семью. Найду мужчину, который примет меня вот такой, с прошлым, рожу ребёнка. И открою цветочный салон. Как тебе планы?

— Очень хорошо. Даже слишком, как картинка из кино. Ты и сама в них не веришь, бывших девиц твоей профессии не бывает.

Он замолчал, а я всё не уходила. Знала, что не станет задерживать, отвезёт, куда скажу и даст пинка под упругий зад. Да, упругий, потому что я много времени провожу в тренажёрке, даже когда на работе.

Но Немов прав: я мечтаю о несбыточном. Может, никогда мне не стать примерной матерью семейства. Тогда из этой цепочки исключу мужчину, слишком их много было в последние годы, и все они носят маски. Я же какое-то время мечтала пожить с открытым лицом.

— Ждёшь, что я предложу лучшую цену? — иронично хмыкнул Немов, видя, как я нерешительно топчусь на пороге, сцепив пальцы между собой.

— Нет, я не хочу от тебя цены, всё думаю, как бы спросить.

— Ну? — прищурился он.

— Как там Рита? Она очень на меня зла?

Я вскинула на Филиппа глаза и поняла, что опасалась не зря: лучше было не дразнить тигра. Он пошёл на меня, и я вся сжалась в комок, ожидая трёпки или пощёчины. Его лицо исказила злобная гримаса: лицо пошло пятнами, мышцы щёк подёргивались, ноздри раздувались, а взгляд сделался острым и ещё более ледяным, словно этим льдом он сейчас пригвоздит меня к стене, пронзив в области сердца.

— Не смей говорить о моей дочери! — произнёс он хоть и на повышенных тонах, но, подойдя ко мне, остановился в шаге и не тронули и пальцем.

Только смотрел волком, аж страшно стало, впервые страшно с того момента, как я услышала его голос в этом пустом доме.

— Я искренне привязалась к ней, — медленно ответила я, отступив ещё на шаг.

— Пошла вон!

— С удовольствием!

Кажется, я хлопнула дверью, да не всё ли равно? Выбежала из дома и успокоилась только когда сошла с крыльца. Попыталась придать лицу равнодушное выражение и пошла обратно к воротам.

Уж не знаю, что там им приказал Филипп, но амбалы обращались со мной предупредительно-вежливо.

— Ехать больше часа, — даже предупредил один из них, словно это имело какое-то значение. И словно у меня был выбор.

Всю дорогу я сидела и думала о нём. Не о предложении ещё одного босса, а о Немове. Как он воспринял мой уход? С облегчением или раздражением, но на время я обрела свободу.

Как оказалось, весьма иллюзорную.

12.1

— Где ты была? — накинулись на меня с вопросами Аля и её отчим, когда я переступила порог квартиры.

Амбалы высадили меня почти на другом конце Москвы, так что пришлось добираться с пересадками через три ветки метро. Наверняка так Немов им приказал, зная, как меня это выбесит.

— Меня похитили, — выдохнула я с трагичным видом и посмотрела в глаза Виктору. Мол, ты знаешь кто.

Как бы ни повернулась жизнь, а надо любую попу оборачивать к себе лицом. Это я только что придумала, хотя поступала так по наитию и выучке. Школа Шелестина была добротной, там и не такому выучивали.

— Кто?! — Аля расширила глаза так, что они стали похожи на блюдца, а она сама — на инопланетянку. И главное, выглядела совершенно естественной, Виктор даже скользнул по ней взглядом и нахмурился. Зуб даю, что до этого он считал моё отсутствие тщательно спланированной акцией.

— Бывший. Он ничего мне не сделал, хотел нервы помотать, — слабо улыбнулась я. — Простите, я сейчас не могу говорить, пойду спать.

Я не играла. На меня накатилась усталость и желание напиться до отключки. Когда я вообще позволяла себе нажраться? Лет в пятнадцать, на выпускном после девятого класса, кажется.

— Погоди, давай чаю сделаю, — крикнула вслед Аля, но я только рукой махнула.

— Я зайду завтра, — Виктор засобирался, но мне было всё равно.

Сейчас требовалось переварить информацию о том, что моё страшный сон сбылся: Шелестин решил, что не отпустит меня. Я всегда действовала по его указке, под его прикрытием, поэтому страшно не было. А сейчас придётся плыть на шлюпке посреди волнующегося океана без надежды благополучно достичь берега.

Наскоро помывшись, я юркнула в постель и закрыла глаза. Кажется, в дверь скреблась Аля, но я притворилась спящей, и она вскоре ушла. Хорошо, что отвернулась к стене, а то эта настырница бы непременно заглянула в лицо, чтобы убедиться, что я точно сплю.

И всё бы ничего, тут бы и взаправду заснуть, но я была слишком взвинчена и раздавлена одновременно. Мысли струились вокруг, я плавала в них, почти тонула, но не находила спасительный выход.

Хорошо, что во мне заинтересован босс Немова. Плохо, что Шелестин решил-таки вставлять мне палки в колёса. И уж совсем ни в какие ворота, что в этом во всём оказался замешан Филипп. Когда он узнал, кто я на самом деле?

С того момента, как впервые переступила порог его дома? Когда сбежала в первый раз? Или ещё до всех этих событий? В принципе, неважно для дела, только я бы хотела знать: когда он предложил мне стать его любовницей, он играл роль заботливого хозяина или просто решил отступить от плана?

Нет, без фактов можно фантазировать бесконечно.

Я легла на спину и начала размеренно дышать. Эта техника позволяла расслабиться, отпустить мысли и погрузиться в сон, словом, не раз меня выручала. Медленный вдох, выдох, снова вдох. Мои тревоги утекают, я вообще ни о чём не думаю, только считаю глубину вдоха и выдоха, стараясь увеличить их продолжительность. Пока не заколет в груди.

На нехватке кислорода мозг посещают свежие идеи. Вначале было сложно не соскакивать на «мозговую жвачку», но я уже приучила себя к дыхательной медитации.

Почти успокоилась. Почти заснула, как на телефоне пиликнуло сообщение.

Мелодия, поставленная на чужого. По правилам медитации надо было отключить звук на телефоне ещё до того, но раз не успела, высший пилотаж — продолжать начатое, не отвлекаясь на белый шум.

Но рука потянулась к лежащему рядом смартфону. Отчего-то я сразу подумала, что сообщение от Немова.

«Приходи завтра к десяти», — гласило оно. И был указан адрес. Я пробила его по навигатору, оказалось это где-то в районе Коптево. Тоже север Москвы, я уже сегодня ехала через него.

Сердце учащённо забилось, но эту глупую птаху я сразу остудила: это не может быть Немов. Он бы такое не написал.

Блин, кажется, моя история получила неожиданное продолжение!

То ли медитация помогла, то ли я любопытство, но я мгновенно погрузилась в сон, стоило снова прилечь щекой на подушку.

А рано утром меня разбудил запах блинчиков. Немного подгорелых, правда, но это ничего.

— Что ты делаешь? — спросила я Алю, одной рукой отбирая у неё сковородку, другой, отодвигая девицу на безопасное от плиты расстояние.

— Не идёшь? Хотела позавтракать и тебя накормить.

— Я чуть не угорела.

Пришлось открыть окно и взять процесс в свои руки. Хоть и жила одна, но блины любила, и Аля это знала, потому что в этом мы с ней были похожи. Только в этом: для Али всегда готовили в кафе на углу.

— Ты преувеличиваешь. И вечно всем недовольна.

И всё же мне показалась, клиентка была рада моей инициативе. Впрочем, ожидаемо: привыкла, что мамочка всегда рядом, только делает вид, что хочет самостоятельности.

— Я думала, ты аферюга, а не повар, — испустила она очередную шпильку, покачивая ножкой с балансирующем на пальчиках тапочком.

— Мне всё равно, что ты там думала.

— Но у нас был уговор! И я что-то не вижу пока подвижек. Наверное, потому что и нет.

Тут Аля картинно развела руками и принялась ждать моих аргументов. Но я молча жарила блины.

— Я сейчас отлучусь ненадолго.

— Куда? — блин, свёрнутый треугольником, застыл на полпути к её рту.

— По афёре, конечно, — подмигнула я. Пусть успокоится и не мешается под ногами.

— Думаешь, выгорит?

— Посмотрим. Вот взгляни, номер тебе знаком?

Я села напротив и протянула Але телефон с открытым сообщением. Она внимательно его прочитала, еле шевеля губами, как ребёнок, недавно освоивший буквы, а потом вернула трубку, пожав плеча189ми.

— Не знаю. У отчима много симок. А вдруг это не от него?

— А от кого? От похитителя? Нет, тот так действовать не станет.

— Так ты его не выдумала? — очередной блин, макнутый в сметану, так и не достиг цели. Аля отложила его на тарелку и вопросительно посмотрела на меня. С подозрением, которое, однако, мелькнуло и пропало.

— Как говорят, жизнь порой увлекательнее любого плана.

Я говорила, а сама мыслями была уже далеко, но и бросать Алю не хотелось. С ней вечно обходились как с маленькой, она к тому и привыкла: не говорят всего — ну и не надо.

А мне с упорством бизона хотелось вытащить клиентку в партнёрские отношения. Так проще: научится брать ответственность за решения, а не станет кричать потом «это всё ты или кто ещё виноваты».

— Я всё себе представляла совсем не так. Проще, как-то веселее, — Аля отодвинула тарелку и принялась пить чай, обхватив кружку ладонями, совсем как ребёнок, боящийся разбить посуду больше, чем обжечься. — Это всё неправильно. Ты что-то делаешь не так.

И твёрдо поставила опустевшую кружку на стол.

— Да, и что именно?

Обожаю эту плоскость разговора с клиентом. Сейчас Аля с умным и знающим видом бывалого афериста порассуждает на тему «а вот в книгах я читала».

— Ну, ты должна была просто затащить моего отчима в постель, это что, так сложно?

— Наверное, он подозрителен и тоже умеет просчитывать последствия, — передразнила я манеру Али томно растягивать слова, когда она хотела выказать недоверие. И прибавила уже своим обычным тоном, глядя клиентке в глаза:

— Люди не ведут себя так, как в романах. Роковые красавицы с полпинка одурачивают крутых мэнов, ага! И всё у них так гладко выходит, и машина всегда останавливается там, где красавица переходит дорогу, она ложится к ним в постель, а они все тают, наверное, никогда подобных ей не видели!

Я встала и принялась ходить по кухне от окна до двери, потом принялась яростно тереть мыльной губкой тарелку, совсем не заботясь о маникюре.

— Обманутые мужчины все как на подбор оказываются джентльменами и не стараюсь мстить. Или не могут, — не унималась я. — Смотрят вслед героине как телки.

Я могла бы рассуждать на эту тему бесконечно.

— Не сердись, ты, наверное, права, я глупая и наивная, — тихо ответила Аля и тут же спросила снова: — У тебя были неудачи?

— Разумеется, как у любого. Только остальные тебе никогда не признаются, дорогая. Косячят все, признаются в этом единицы.

Я закрыла кран и принялась вытирать руки так же яростно, как перед этим мыла посуду.

— Мне пора. Я всё расскажу, когда будут результаты, — бросила я через плечо и, быстро одевшись, прошмыгнула в дверь.

Не надо было пылить, но я не была идеальной, а провокации не терпела. Будет меня эта пигалица учить работе! Знала бы она в какие ситуации приходилось попадать, да не скажу. Тайна клиента — закон.

Я достала смартфон и ещё раз проверила сообщение.

Набрала номер таксиста Вадима и приказала ему срочно приехать.

Конечно, он всё расскажет Шелестину и Наде. Пусть так, если в этом деле они играют против меня, то успокоятся, что я облажалась, но я знала манеру босса: он станет наблюдать, не вмешиваясь, пока я играю по его правилам.

Такси примчалось уже через пятнадцать минут.

— Что случилось, Мари? — спросил он участливо, изобразив на лице сочувствие. — Садись рядом.

— Дерьмо случилось. Что-то с этим заданием всё не так.

— Не заладилось, бывает. Всё образуется, ты же умница, — он пожал мне руку, даже, но я вовремя остановила излияния чувств.

— Вот именно, боссу это не понравится.

— А мы ему не скажем, — хитро улыбнулся щёголь и снова попытался меня поцеловать за что получил кулачком в грудь. Я открыла дверь и громко произнесла:

— Я всё ему расскажу сама, не сомневайся. И тебя вышвырнут на улицу, я с ним сплю, слышал, небось?

На лице Вадима появилось озлобленное выражение, словно он хотел пнуть меня и выкинуть в лужу, но оно тут же сменилось на огорчительную мордочку провинившегося дамского угодника.

— Ладно, Мари, я всё понял. Ты просто всегда мне нравилась, но если босс положил на тебя лапу, кто я такой, чтобы с ним равняться? Мир?

— Поехали уже, — проворчала я, захлопывая дверцу.

Я бы, конечно, предпочла обычное такси услугам Вадима, но тогда бы Шелестин заподозрил, что я веду двойную игру. А с такими он разбирался быстро: речь не об убийстве, не об увечье, хотя в насилии, даже причиняемом в бархатных перчатках, ничего славного нег. Как и терпимого.

Вадим доложит боссу обо всём, что я ему наболтала. О том, что жертва пригласила встретиться на нейтральной территории, но всё ещё игнорирует мои попытки сблизиться.

Вроде я на полпути да не совсем в ту сторону иду. Сейчас мне нужно время, чтобы закончить своё последнее дело. Потом Шелестин от своего слова не откажется, у нас так не принято. Потом у меня будет другая жизнь.

Глава 13

Чутьё не подвело и на этот раз: по указанному адресу на квартире в неприметной девятиэтажке меня ожидал отчим Али.

— Это вы? — покраснела я по-настоящему, потому что в глубине души продолжала надеяться, что пригласил меня другой.

— А кого ожидала увидеть? — спросил Виктор, встретив у порога.

Мужчина стоял, засунув руки в джинсы, и буравил меня глазами, как гурман стейк по новому рецепту, предложенный ему по рекомендации. Но гурман изволит сомневаться не в съедобности внешне удачно поданного блюда, а в том, что стейк соответствует цене, за него заплаченной.

— Простите, я от волнения несу чушь.

Вот и разулась, стояла в коридоре, теребя тонкие лямки сумочки и потупившись, как Соня Мармеладова в первый свой раз. Не знаю, почему я про неё вспомнила, наверное, это идеальный образ жертвы, на который клюют взрослые дяди.

И сегодня я ему соответствовала

Ненакрашенная, волосы перехватила в простой хвост на затылке, чтобы выглядеть естественно и молодо. И так, словно соблазнение не входило в мои планы, я пришла договориться, но заранее была согласна на всё. Поломаюсь, и скажу «да».

Это должно было читаться в моих неловких движениях, изломанных линиях тела, я предстала перед жертвой не опытной соблазнительницей, но добычей, загнанной до смерти.

Виктор молчал, долго смотрел на меня, а потом подошёл и ухватил пальцами за подбородок, заставив посмотреть в глаза.

— Ну, нужна помощь или сама справишься? Как считаешь?

Я глядела на него и помалкивала, губки дрожали, словно собираюсь заплакать, а сама испытывала приливную волну радости от того, что нахожусь в двух шагах от цели. Перебрала в уме по-быстрому, всё ли готово. Вроде всё, проверяла лично.

— Что молчишь? Не знаешь, тогда пошла отсюда! — Виктор отпустил меня и отвернулся. Он сейчас уйдёт в комнату или вышвырнет меня вон. Может, если я попытаюсь уйти, попытается задержать, но не факт.

Если бы у меня было больше времени, если бы я могла играть так, как обычно: неторопливо то подогревать интерес жертвы к себе, то отталкивать его, но так, чтобы дать понять: не сейчас, позже. Немного позже. Однако, на этот раз не было времени, и нервов моих не хватит на долгую игру.

— Мне нужна помощь, честно! Но я не знаю…

— Что?

Он повернулся вполоборота.

— Я бы не хотела, чтобы вы подумали…

— Какая разница, что я о тебе подумаю, если в итоге все останутся довольны? — также холодно спросил Виктор и снова сделал шаг ко мне.

И я поступила так же. Нерешительный робкий шаг, надежда во взгляде и в то же время стыд, не позволяющий долго смотреть в глаза.

— Зачем вам я?

— А что ещё можно с тебя взять? А у меня принцип, девушка: помогаю один раз, если сильно просят, но обязательно за ответную услугу. Не люблю нахлебников.

Разумный ответ человека, привыкшего видеть выгоду. Именно на это я и рассчитывала.

Сейчас бы главное, чтобы микрофон, закреплённый под бюстгальтером, работал исправно. На случай технического сбоя у меня был другой в сумочке. Первый походил на брошку, второй — на пуговицу, оторванную от блузки. Оба стоят целое состояние, зато неприметны для обычного человека. Не знаешь — не угадаешь.

— Ну так что? Говори уже, у меня мало времени.

Его рука легла на мою талию и словно нечаянно скользнула вниз, к заниженному поясу юбки. Я специально оделась хоть и скромно, так, чтобы было легче раздеться.

Я вздрогнула, но не отодвинулась.

— Не скрою, вы меня привлекаете, но вы женаты, — выдохнула я, распахнув глаза.

— Это не имеет значения, — нахмурился он и убрал руку, но не отодвинулся. — Так что решила?

— У меня нет выхода, — быстро ответила я. — Я буду рада закончить всё это. А я точно не могу быть вам полезна, как-нибудь ещё? Я знаю французский и английский, могу переводить.

Я лепетала, а сама посматривала на Виктора с испугом. Конечно, он проверил мои слова и убедился, что история с похищением не выдумана. Не думаю, что у Виктора были связи настолько крепкие, чтобы понять, кто стоит за похищением, поэтому выходка Немова сыграла мне на руку.

— Тогда раздевайся, а после я посмотрю, как ты владеешь языком.

Дам моей профессии в девятнадцатом веке в Европе называли танцовщицами, кокотками, а в Японии — гейшами.

Но суть у нас одна: ублажить клиента речами и телом так, чтобы он забылся и выболтал всё, что нужно тем, на кого работаем. Раньше это были иностранные разведки, а в нынешнем веке те, кто способны оплатить дорогостоящие услуги.

Бизнес, и только. Доходное дело, позволяющее не смотреть на ценник в магазинах, не горбатиться на ненавистной монотонной работе с девяти до шести, кроме выходных, не торчать ежедневно в пробках и не толкаться в метро. Выйти из крысиных бегов и сделать вид, что всё это ненадолго.

Я не знала девочек, которые завязали с аферами, но слышала, что такие есть. От тех, кому доверяла.

А как узнать наверняка, если по правилам Шелестина его девочки не общались друг с другом. Он всегда успокаивал нас, что так каждой будет легче завязать, когда она отработает своё и решит выпорхнуть на свободу.

Босс не лгал. Я знала, что даже в Питере есть ещё агентства, подобные тому, что держал Шелестин.

Равно знала и о том, что девушки, работающие в них, совсем не рабыни. У нас не отбирают паспорта, не всегда даже требуется спать с клиентом, иногда обходится разговорами и флиртом за бокалом вина.

И всё равно противно после определённого момента. Для меня настало время поставить точку.

— Вы поможете мне теперь? — вскинула я глаза на Виктора, прикрываясь от его пресыщенного и масленого взгляда простынёй. Мы лежали в постели на белоснежном белье, хрустящем и накрахмаленном. Не знала, что в съёмных хатах такие бывают.

— О чём это ты, милая? — поднял он брови и засмеялся, поймав мой взгляд. Медленно протянул руку и сдёрнул простыню, проскользнувшую между моими пальцами. По-хозяйски погладил по спине, легонько шлёпнув по ягодице. — Ладно, посмотрим. От тебя отстанут. Но не я. Пока ты здесь, я буду звать тебя. Не напрягайся так, не часто, иногда.

— Аля узнает о нас, — облизала я пересохшие губы и прикрыла обнажённую грудь ладонями, совсем по-детски. Это всегда заводит зрелых мужчин.

— Не узнает, если не проболтаешься. А сболтнёшь, со света сживу, поняла?

Он ухватил меня за волосы и притянул к себе. Вскрикнула я по-настоящему: было больно.

— Конечно. Вы очень добры ко мне.

— Делай, что должна, — притянул ещё ближе, так что я ощущала на своём лице его дыхание.

Закрыла глаза и подчинилась, представляя на месте этого мстителя своей жене за холодность Филиппа. Если бы это Филипп наказывал меня, унижая и всячески отыгрываясь за прошлые унижения, полученные от другой, я бы с радостью включилась в игру. Была бы страстной, нежной, милой и хищной.

И не играла бы. Мы оба в конце концов закончили бы дело настоящей страстью.

А эту работу надо завершить, чтобы освободиться от прошлого. И я сделаю её хорошо.

Я вышла от Виктора через пару часов, измаранная, но вполне довольная. Доказательства его измены у меня были более чем веские, теперь ему не отвертеться. И не только ему.

Такси брать не стала, хотелось подышать свежим воздухом. Следы последнего одураченного я смыла с себя ещё в той квартире, поэтому больше не считала себя с ним связанной. А он, наверное, гордится собой и тем, как ловко провёл дурочку: поимел во все тяжкие, а адрес и фамилию её обидчика не спросил. Мол, вернёшься, тогда скажешь.

Так и ответил на моё робкое замечание.

— Когда мы встретимся снова, ты всё скажешь, и я приму меры. А пока обещаю, что тебя не тронут.

Я лишь мысленно пожала плечами. Не тронут, конечно, потому что моя роль в этой истории отыграна.

Я не вернусь ни к Виктору, ни к Шелестину.

— Подвезти? Что бродишь так поздно? — машина Немова, почти неслышно шурша покрышками, остановилась у поребрика.

— Нет, я просто дышу воздухом. Следишь за мной по поручению своего босса? Ладно, — не дождавшись ответа, я махнула рукой и отвернулась. — Пока.

Какое-то время прислушивалась и шла медленно, чтобы угадать: последует ли за мной, но знала, что нет. Филипп, разумеется, в курсе, от кого я только что вышла и почему иду такая довольная. Сейчас ему не до любезных ухаживаний и расспросов, примется звонить боссу, чтобы сказать: птичка почти упорхнула на волю.

В том-то и дело, что почти.

— Ну? — снова Аля не спала и поджидала меня, взъерошив в нетерпении волосы до состояния рассерженной Медузы Горгоны. Ядом не плевалась, в камень меня не превратила, но принялась так трясти мою руку, что я испугалась, что оторвёт. — Скажи же!

— Выгорело, — улыбнулась я. — Доказательства есть.

— Точно? — Аля нахмурилась и выпустила мою руку. — Мама недоверчива. Она скажет, что это провокация, чтобы добраться до её денег.

— У вас весело там.

— Не смейся! Доказательства должны быть железными. Ты говорила, что видео не будет.

— Нет. Это почти невозможно. Твой отчим не дурак, — я сняла пальто и сапоги, прошла в зал и теперь сидела на диване, радуясь возможности вытянуть ноги. Я вышла на одну станцию раньше нужной и медленно брела по оживлённым улицам. — Кто бы сделал это видео? Как ты думаешь, Виктора бы не насторожило моё предложение создать любительскую порно-съёмку?

Рассерженно-скептический вид клиентки веселил меня не хуже вина, выпитого после секса с её отчимом. В нём проснулся джентльмен, или внутренний делец боялся, что я покончу с собой после его обмана?

Вряд ли, такие думают только о себе и своём удовольствии. Но осторожность возобладала: он даже такси не вызвал. Попытался сунуть в руку пятитысячную, да я не взяла.

Виктор не настаивал и, аккуратно сложив купюру по сгибу, сунул в карман джинсов.

— Завтра всё будет ещё лучше, — произнёс он фразу, которую я теперь переадресовала его падчерице.

— Значит, я должна позвонить домой! — Аля постучала по подлокотнику и поднялась с самым решительным видом.

— Погоди, — остановила я её. — Не надо спешить. Я позвоню боссу, он всё решит.

На самом деле я хотела сообщить, что задание выполнено. Знала, что Шелестин помогает клиентам сделать и следующий шаг, так сказать, сопровождение на всех этапах новой сделки, только за отдельную плату.

— У него опыта в таких делах гораздо больше, — успокоила я Алю, нервозно крутящую смартфон в руках. — Я сейчас и позвоню, только уж извини, не при тебе.

— Почему? — сразу очнулась от раздумий клиентка и с подозрением прищурилась.

— Так принято. Мне надо ещё обсудить кое-что личное, ну, ты понимаешь?

— Угу, — кивнула Аля и уткнулась в телефон. — Давай.

Как бы ни хотелось принять душ ещё раз и нырнуть в постель, но сначала надо поставить точку в деле. Не позвонила я боссу ранее лишь потому, что сперва должна была отчитаться об успехах клиентке.

На улице срывался снег и холодало, было тихо и безветренно.

— Я закончила, — выдохнула я в трубку, ощущая покалывание в кончиках пальцев.

— Уверена?

Я уловила в голосе босса нервозные нотки и усмехнулась.

— Да, подумала, что вы захотите это узнать от меня.

Не принято беспокоить босса по внутреннему телефону, он нужен для экстренной связи, когда помощь требуется за считаные часы, когда девушка переходит в процессе работы дорогу столь высокопоставленному лицу, что это чревато угрозой всему предприятию. Такое случалось редко: босс тщательно проверял клиентов и возможных жертв.

Но сегодня я нарушила данный принцип и позвонила исключительно от небольшого злорадства. «Вы не верили, а я справилась. Теперь свободна».

На том конце затянулась пауза, не предвещающая ничего хорошего. Шелестин внезапно обронил:

— Приезжай завтра к двум. Адрес тот же.

— А как же клиентка? — ахнула я. — Как ей объяснить моё отсутствие?

— Надя сейчас позвонит ей и предложит помощь. А тебе-то что там больше делать? Понравилось? — сарказм в его голосе был от бессилья, я понимала. Заложник собственных принципов, он понимал, что отпустит меня, равно как и то, что раз звоню, то доказательства железобетонные.

— Как скажете, Никита Алексеевич, — отчеканила я, радостно представляя, как он морщит нос при звуках своего имени. Негласное правило — не называть босса так. И я его нарушила. Да и не первый раз!

Какое мне теперь дело до того, что у них там принято? Я вне игры, наконец-то!

Нет, лукавлю, один закон непреложен — не болтать о прошлом.

Я нащупала в кармане зажигалку, ту самую, оставшуюся от той жизни, когда курила. Сейчас снова потянуло, да так остро, что вот готова на край света босая идти по битому стеклу за пачкой сигарет.

И пошла до ближайшего супермаркета. Невежливо оставлять Алю надолго, но мне снова захотелось пройтись на свежем воздухе, покурить и подумать. будто лет десять в тюрьме просидела.

Не заметила, как прошагала две станции, нырнула в переулок и купила то, что хотела. Почти не выбирала, забыла вкус разных марок сигарет, да это было и неважно. Хотелось почувствовать удовольствие, острый привкус триумфа, а его не было. Вот я всё закончила, а чувствую на языке лишь вкус горькой мяты.

Нет, рада, что ухожу, но остаётся ощущение, что всё это не взаправду.

Стоило такое подумать, как зазвонил телефон. Надя сухо и деловито объяснила, что на моё имя забронировали билет до Питера на завтра на девять утра и отключилась, не дав мне расспросить подробности.

Может, и к лучшему всё. Телефон снова пикнул: пополнился баланс карты. Шелестин точен в расчётах: отступные выплатил сполна.

— Ты далеко зашла, — машина Немова остановилась напротив. — Я сегодня тебе надоедаю, но есть дело.

— Ты меня преследуешь? — спросила я, не замедляя ходу. — Я свободна и в новой работе пока не нуждаюсь.

— Садись, поговорим.

— Нет, спасибо. С меня сегодня хватило и разговоров, и дел, — быстро ответила я, почувствовав, как снег попадает за шиворот куртки.

Неприятно было вспоминать об отчиме Али, а тем более говорить, даже думать о том, что я делала с другим мужчиной, в присутствии Филиппа. Не знаю, почему меня тянуло к нему, не могу сказать, что он нравился мне сам, скорее в моём желании было что-то инстинктивное.

Страсть человека, ищущего средство забыться. Сыграть жизнь там, где обычно играют ложь.

Потребность в игре в открытую: пусть мужчина знает с кем имеет дело, а я знаю, что за козыри у него в рукаве. И в штанах.

— Говорю, садись! Дело есть срочное, дура!

Машина встала на ручник, Немов распахнул дверцу и выскочил на дорогу. Хорошо, что дело было во дворе, и сзади не было машин.

— Раз я дура, так и отстань, умник!

— Не дури, Лара, я за тебя тут жилы рву, а ты ершишься!

Он стал передо мной, загораживая путь и держа руки в карманах. Я попыталась обойти, да не тут-то дело!

— Он тебя убьёт, Лара! Ты должна это знать, — Немов не пытался хватать меня за руки или остановить другим способом, он произнёс фразу тихо, но она остановила меня не хуже бетонной стены.

— Врёшь! — так же тихо ответила я и оглянулась по сторонам, не смотрит ли кто лишний. Не следят ли?

— Сядешь — расскажу.

— Украдёшь меня опять?

— «Опять» ты мне не нужна, — он сделал акцент на первом слове, и я снова посмотрела ему в лицо. Во время разговора старалась разглядывать молнию на его куртке, застёгнутые наглухо карманы, даже руки без перчаток, только не лицо. Боялась, что растеряюсь, поверю его словам только чтобы продлить встречу.

Что скажу невообразимые пошлые глупости, о которых пишут в маленьких книжках в мягкой упаковке. И хотела их сказать. Например:

«Зачем-то ты мне нужен. Не знаю, на день, час или неделю. Должно быть, через месяц я в тебе разочаруюсь, а ты оттолкнёшь меня раньше. Между нами никогда ничего не было. Ничего серьёзного, а я хочу попытаться. Вдруг оно возникнет?»

— Поговорим, и всё, — попытался достучаться до меня Филипп, но делал это с таким выражением лица, словно не очень-то и старался добиться цели. А от звуков его голоса по спине бегали мурашки.

Я всё стояла и думала, зачем всё это слушаю. Ответ очевиден: чтобы не уходить и не отпустить его. Доказать Филиппу, что не стремилась использовать Риту, чтобы подобраться поближе к её отцу. Что мы с ней нашли общий язык, и если бы я могла, то осталась бы её нянькой и дальше.

Много чего хотела объяснить, и про свои чувства тоже. Хотя кому они нужны, мои странные чувства, которым я сама не могла дать определения?

— Обещай, что не увезёшь меня за тридевять земель. И вообще, не увезёшь подальше, — сдалась я. Бросила сигарету, затушив ногой окурок, и, не смотря на Филиппа, направилась к его машине.

— Обещаю, принцесса, — громко крикнул он вослед и неестественно засмеялся.

13.1

— Так о чём ты хотел со мной поговорить? — спросила я, удобно устроившись на заднем сиденье. Нет, я специально не стала садиться рядом, ни к чему всё это.

Держать дистанцию — безопасно, даже при заблокированных дверях у меня будет шанс сообразить, что к чему, если Немов решит оглушить чем-нибудь.

Впрочем, до этого не дойдёт, я была уверена. Не в духе это Филиппа, он скорее согласится.

— Я не сделала ничего такого, что могло бы вызвать гнев моего босса или твоего, — произнесла я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Ты врёшь, что меня хотят убить. Не за что убивать меня, не думай, что я совсем не разбираюсь в нашем деле!

— Ну, тут я малость преувеличил, это верно. А как ещё мне было заполучить твоё внимание?

Машина медленно двигалась по дворам.

— Тебе предложат новое дело, посулят хорошие деньги, и мы подумали, почему бы нам не сделать то же самое?

— Потому что я не соглашусь работать с вами, — тут я отвернулась к стеклу, желая скрыть разочарование и особо подчёркивая слово «вами». С ним согласилась бы. возможно.

Но в одном Немов прав. Шелестин захочет оставить меня в работе, обещая гонорары, размахивая перед лицом дизайнерскими драгоценностями, как особой премией. Соблазняя «всего лишь одним делом, и точка».

Я дотронулась золотого браслета, который надевала по завершении дела. Суеверия, и только, а как помогает обрести уверенность в завтрашнем дне!

— Согласишься, Лара. Тебя будут уговаривать.

— Я не поняла, зачем в таком случае мне соглашаться на твои условия? Лучше работать с тем, кого знаешь, верно?

Наши взгляды встретились, и в груди вспыхнул огонь. Я не могла оторвать взгляда от его глаз цвета глубокого серого неба, отражающихся в зеркале заднего вида. И улыбалась пресыщенной улыбкой. Мол, знаю себе цену, и на твои посулы не куплюсь.

— Смотри лучше на дорогу, — наконец, произнесла я, чувствуя, как язык прилипает к нёбу. Моя неуклюжесть в разговоре снова выплывала на поверхность, отодвигая собой все слои выученных манер. А улыбка становилась жалкой, вот-вот и губы задрожат.

С Немовым мне каким-то образом удавалось быть собой: нескладной, немного застенчивой, ранимой. Внутренне хрупкой, как хрустальная статуэтка, спрятанная для надёжности в короб с бумагой и обмотанная поролоном. И всё равно она остаётся хрупкой.

С ним у меня всё было по-другому. Я словно возвращалась в юность и переживала первую робкую влюблённость, одновременно вспоминая все его прикосновения и взгляды. Первое наше знакомство и то свидание втроём.

— Не смотри так на меня, это не поможет, — ирония помогала там, где брала верх чувственность.

— И что в тебе такого? — пробормотал он, выкрутив руль и свернув на основную трассу.

Некоторое время мы ехали молча, пока я не заметила, что кружим по району. Филипп повторил своё предложение, пообещав, что вся работа будет заключаться в том, что я должна сопроводить его на званный ужин, который устраивает один из бизнесменов.

Моя задача проще простого: пока он будет отвлекать и занимать собой дочь хозяина, я войду в его кабинет и заберу флешку

— Меня поймают. Там камеры, охрана.

— Нет, Лара. Тебе её отдаст горничная лично в руки, так что никто не сможет даже обвинить в краже. Единственное условие…

— А, — протянула я с улыбкой, — не так всё просто. С этого и надо было начинать. Дай угадаю: меня могут убить потом или на выходе станет обыскивать охрана, а ты окажешься не при делах? Я не засовываю в себя посторонние предметы, Филипп, это уж нет, ни к какие места.

Он снова засмеялся, и на миг мне показалось, что мы просто пара на свидании. Пара, воссоединившаяся после долгой разлуки и пытающаяся сделать вид, будто месяцев расставания не было.

— Ничего такого я не думал. Но если ты попросишь, можем рассмотреть и такой вариант.

Машина остановилась ровно у того места, с которого Немов забрал меня. Он вышел первым, а я не торопилась.

Смотрела, как бывший любовник и босс обходит авто, чтобы открыть мне дверцу. Это показалось мне таким милым, что когда он предложил руку, чтобы помочь выйти, мои пальцы чуть подрагивали. И всё же я вложила свою ладонь в его.

Безотчётное доверие — большая ошибка, однако я хотела ему верить, но в моей профессии, уже почти бывшей, нельзя раскисать от ласкового обращения. Всё вокруг игра, не больше.

— Так какой нюанс в твоём предложении?

— Все должны видеть, что у нас с тобой страсть. Иначе дочка жертвы на меня не клюнет настолько, чтобы уединиться.

— Она всегда ложится с незнакомым мужиком? — усмехнулась я, отнимая руку.

Очарование момента испарилось, я испытывала желание укусить Немова как можно больнее, обесценить всё то, что ему дорого. Или посмеяться, чтобы скрыть неприязнь к той самой незнакомой девице.

— Мы были знакомы. Даже весьма близко, — спокойно пожал плечами Филипп, избегая моего взгляда. — Алиса тоже часть плана.

Я видела, как снежинки падали на его волосы и постоянно боролась с желанием смахнуть их.

— Она увидит нас вместе, Алиса не глупа и сразу поймёт, что между нами полный лад. И захочет разбить нашу пару назло тебе. Вы, женщины, часто так себя ведёте, верно?

Я закусила нижнюю губу, чтобы не сказать очередную колкость. Не хотела, чтобы Филипп видел, насколько он мне небезразличен. Я сама убедила себя, что испытываю просто желание близости с этим породистым мужчиной, и теперь приходилось хмуриться, переминаться с ноги на ногу, засунув руки в карманы куртки, чтобы себя не выдать.

Эта история должна была закончиться давно, ещё один повод отказаться.

— Подумай, Лара, — мягко произнёс Филипп, как бы невзначай дотрагиваясь до моего плеча, снимая с него невидимый волосок. — Я не прошу тебя снова воровать или спать с кем-нибудь за деньги. Приличные деньги, кстати. Это будет просто. Неделю мы проведём вместе, ничего такого, будем ходить в кафе, привыкать держаться за руки, изображать трепетных влюблённых, а потом сходим на праздник. И на следующий день тебе переведут деньги, куда скажешь. Ты ведь, хотела поехать в круиз на лайнере, мне говорили.

— Не буду спрашивать, кто.

— Не стоит. Я пришлю тебе информацию на электронную почту, только скажи адрес, — он аккуратно взял мою ладонь и, не сводя с моего лица затуманенного, хорошо натренированного взгляда, поднёс её к губам, едва коснувшись кожи.

У меня подкосились ноги, не спорю, а в голове был такой разброд, что можно часами пытаться ухватить нужную мысль и не найти её в тумане желания.

В таких случаях всегда помогал цинизм. «А знает ли он, что я пару часов назад кувыркалась в постели с другим мужиком и выполняла всё, что он хотел. Унижалась, ползала перед ним на коленях?»

— Я посмотрю, конечно. Только ответь на один вопрос: зачем тебе я? Ты мог взять любую девицу-эскортницу. Это дешевле.

— И выглядело бы искусственно. Нет, Лара, мне нужна женщина, с которой я могу сыграть большую страсть.

Он выпустил мою руку, распрямился и говорил так сухо и холодно, что несмотря на всю недвусмысленность фразы, захотелось влепить ему пощёчину. И уйти, чтобы больше не увидеться вновь.

— Подумаю, — сухо кинула я через плечо и юркнула в парадную.

Блин, я так привыкла говорить как принято в Питере, что иногда сама себя чувствовала в любимой Москве чужой. Особенно в такие моменты, когда надо было бежать из столицы. Бежать от своей возможной глупости.

Я почти вышла из большой игры. Стоит ли возвращаться, тем более, связываться с теми, кого я не знала? Нет, разумеется, это несусветная глупость и непрофессионализм! Если бы не Филипп, не та неделя, которую мы проведём вместе, я бы не раздумывая отказалась.

Значит, надо постараться думать трезво, а лучше вообще сделать вид, что ничего не было. Ни предложения, ни встречи, так мимолётное свидание, случайный привет из прошлого.

— Мне тут столько народу позвонило! — Аля запустила пальцы в волосы и начала стрекотать уже с порога, не дав мне даже раздеться.

— Я завтра с утра улетаю в Питер.

— Да-да, ты молодец, знаешь, я сомневалась в тебе…

Дальше я почти не слушала. Кивала, поддакивала, передала скинутые на флешку звуковые файлы, копии которых ещё ранее отправила Шелестину и Наде. И, сославшись на головную боль, отправилась в постель.

Но перед сном не смогла совладать с любопытством и открыла файл на электронной почте. От Филиппа.

13.2

— Ты действительно хочешь уйти? — спросил Шелестин с порога.

Перелёты всегда давались мне легко, но сегодня я не выспалась, а в салоне всё прокручивала в голове предложение Немова и искала сто тысяч возражений, почему я не должна принимать участие в этом сомнительном мероприятии.

Номер один: он лгал раньше, почему бы не солгать теперь? Вот так, всё логично, конечно, он многого недоговаривает, но дело даже не в этом.

Возражение номер два: я не хочу впутываться в это именно потому, что хочу.

И третье: я всерьез задумала завязать. И не стоит идти на поводу у эмоций.

— Да, Никита Алексеевич, — ответила я, подобравшись перед боссом, как солдат на плацу.

— А если я предложу тебе одно маленькое дельце? Работы всего ничего, для тебя это раз плюнуть, а гонорар более чем щедрый. Не спеши отклонить предложение, выслушай, и если скажешь «нет», то не задержу ни на минуту.

Я села в предложенное кресло и изобразила внимание. По другому нельзя, если хочу уйти красиво. Обидеть влиятельного человека проще простого, потом ходи и оглядывайся. Нет уж, даже если угроза существует лишь в моей голове, я хотела не только начать новую жизнь, но и прожить в этом славном будущем достаточно хорошо и долго.

— Я не могу, — повторила я напоследок, словно извиняясь, но босс лишь махнул рукой.

— Захочешь вернуться — позвони Наде. Но помни, что у тебя на раздумье не больше двух лет.

Да, потом мы теряем квалдификацию и уже ничем не отличаемся от обывательниц. Разве что чутьём на авантюры и умением влипать в неприятности.

— Спасибо вам, Никита Алексеевич, — улыбнулась я. Босс снова поморщился: сегодня я дважды назвала его по имени-отчеству, но его суеверия теперь не моя проблема.

Я вышла в промозглую зиму и ощутила себя выгнанной собачкой. Вроде и сама ушла, а на душе гадко. Я думала, что в этот день стану скакать от счастья, но отчего-то этого не было.

Наверное, слишком много ждала. Ну, а раз я теперь свободна, пришло время выпить белого вина и съесть целый хачапури в любимом грузинском ресторанчике. Ближайший как раз на Малой Конюшенной.

Заказала такси по Яндексу, но оно, как назло, застряло в пробке.

— Поехали, Лара! — Немов как обычно возник из ниоткуда и приоткрыл дверцу пассажирского сиденья рядом с водителем.

Я уже не раз видела его в подобном ракурсе: он за рулём, а я на обочине. Он меня спасает от дождя, одиночества или тревоги, а я покорно сажусь рядом, и мы едем куда-то в ночь или в день.

— Не стану спрашивать, как ты здесь оказался? — спросила я с ухмылкой, чтобы скрыть радость, но села на переднее сиденье. Я уже поняла, что соглашусь, потому что деньги, они никогда не помешают, а ещё потому, что я снова доверилась чутью: если судьба или случай подталкивают тебя к определенному выбору, значит, он для тебя наилучший.

Однако настойчивость, с которой Филипп старался меня заполучить, настораживала. Я себе не льстила: женщин всегда много, аферисток моего профиля меньше, но хватает. И всё же он остановился на мне.

— Ты очень заинтересован в предстоящем деле, — как бы невзначай заметила я, когда он безошибочно вырулили по маршруту, ведущему к моему дому. — Даже лично приехал в Питер.

— Я уже тебе объяснил.

— А я уже говорила, что этому не верю.

— Тогда чему ты поверишь? — снова спросил он, не затягивая паузу. Смотрел на дорогу, вел машину аккуратно и в то же время был сосредоточен на мне.

— Хотя бы полуправде. Зачем тебе лично заниматься этим делом? Я думала ты правая рука своего босса.

— Обычно так и есть, — кивнул он. — Но здесь особый случай. Я не хочу тебя посвящать в детали, твоя роль вполне чётко очерчена, а остальное предоставь мне. Аванс получишь сегодня. Приём состоится в будущую субботу.

— Неделя. Вполне хватит, — согласилась я, потому что отрицать, что я уже в деле — бессмысленно.

— Когда вылетаем?

— Завтра, — на секунду он повернулся ко мне и посмотрел так, что я растеклась лужицей. Но виду, разумеется, не подала.

— Почему завтра?

— Потому что сегодня я хочу с тобой познакомиться заново.

Большего я не спрашивала. Меня не домогались, это плюс, не хотелось показывать себя всегда готовой на подвиг секса давалкой, мне было важно, что Филипп про меня подумает, как оценит. Когда встречались мимолетом, нахрапом, то было плевать: не увидимся же, а теперь стало важно.

Нам предстоит провести вместе неделю, я предвкушала массу удовольствия от этой недели. И не загадывала на будущее. Будущего может не быть. Совместного будущего с Немовым точно не будет.