Ядовитый плющ

Глава 11 Холодная война

Я лежу на койке и прислушиваюсь. На яхте царит страшный шум. У меня над головой на палубе раздается топот многочисленных ног. Кажется, что-то происходит.

Я полежал еще минут пять, чтобы окончательно удостовериться, что ни Карлотта, ни Керц ко мне не вернутся и что Карлотта так и не вспомнила о ключах.

Потом я встал с койки, подошел к столу и взял из-под пепельницы ключ от наручников. В противоположной стене сделан шкаф с несколькими ящиками. Я всунул ключ в щель между ящиком и рамой, затем поднес к ключу руки, повернул их, и замок открылся.

Я снял наручники, потом подошел к столу, достал из пепельницы две использованные спички отломал у них кончики и воткнул в замок наручников.

Потом снова надел наручники, но спички помешали замку защелкнуться. С виду как будто все в порядке, но достаточно было мне тряхнуть кистью, чтобы наручники открылись. Я спрятал ключ в карман брюк и снова лег на койку.

Я пролежал примерно с полчаса. Шум на борту яхты постепенно затихал. «Колдунья Атлантики» встала на якорь. Я слышал, как о ее борт шлепались волны.

Но вот дверь открылась, в каюту вошел Руди. Вид у него решительный, глаза горят, руки трясутся. Видно, дело не обошлось без наркотиков.

— Ай-ай-ай, Руди, — сказал я. — Я думал, ты достаточно сильный, чтобы справиться одному. И что же это было? Морфий? Или сладкая понюшка?

— Заткнись, коппер, — сказал он, — и не груби, а то получишь. — Он засунул руки в карман и не спускал с меня глаз.

И до того он доволен собой, наверное, воображает себя Наполеоном среди преступников.

— Ну, ты болван, — сказал он, наставляя на меня револьвер. — А я сейчас тебе кое-что покажу. Я хочу, чтобы ты убедился, что твои карты биты. Ну-ка, вставай с койки и иди впереди меня, и не вздумай сделать какое-нибудь незаконное движение, а то я взорву твой позвоночник.

— О'кей, Руди, — сказал я. — Я всю жизнь обожал фейерверк, с детства любовался им. Значит, в твоей работе наступил великий момент?

Я встал с койки, вышел из каюты, прошел по коридору и через кают-компанию — на палубу. Руди все время шел за мной с пистолетом в руке.

Ох, и хорошо же после нескольких дней пребывания в темной душной каюте, с задраенным иллюминатором, попасть вдруг на палубу и полной грудью вдыхать чистый морской воздух. Это стоит по меньшей мере миллион долларов. Я осмотрелся. Ночь довольно темная, но тем не менее я разглядел, что мы остановились примерно на расстоянии одной мили от берега. Видно было, как белели береговые скалы.

Я подошел к перилам и облокотился.

— Роскошная ночь, Руди, для вас, — сказал я.

— Ночка, что надо, — ответил он, — и будет еще более роскошная после того, как мы все закончим. Ах, какая она тогда будет роскошная — стоимостью в десять миллионов долларов. И если тебе интересно узнать, как все это произойдет, стой здесь и смотри.

— Я смотрю, — сказал я.

Я взглянул на Руди, он впал в сентиментальность.

— Мне всегда хотелось иметь деньги, — разглагольствовал он. — Много денег. Осторожная игра не для меня. Я хочу или крупный куш, или ничего! — И подумай только, коппер, если только у тебя в голове осталось что-нибудь, чем можно думать, пройдет какой-нибудь месяц, и ты по крайней мере с тремя дырками в каркасе будешь скучать в брюхе какой-нибудь рыбы, а я в это время буду жить где-нибудь в Южной Америке или, может быть, в Мексике в роскошной гасиенде, с самой красивой женщиной, которую ты когда-либо видел на своем веку!

— И не говори, — поддакнул я ему. — Ты что же, имеешь в виду Карлотту? Значит, вы собираетесь пожениться? Да? — Он казался оскорбленным.

— Конечно, поженимся! Кто нам помешает?

— Да, уж во всяком случае не я! Вероятно, к этому времени я уже женюсь на какой-нибудь морской рыбе.. Но, Руди, не думай, что у тебя будет счастливая жизнь. Ты думаешь, вы роскошно заживете с Карлоттой? Смешно. Подумайте, какая трогательная картина, двое презренных убийц в белом домике в Мексике. Руди, ей богу, это до чертиков смешно! Еще, пожалуй, скажешь, что вы с этой очаровательной леди после сладкой ночи в этом прелестном белом гнездышке будете рано вставать, чтобы любоваться восходом солнца, потому что вы вообще любите все красивое.

Слушай, — продолжал я, — конечно, тебе ничего не стоит выстрелить сейчас в меня из этой пушки, которую ты держишь в своей лапе, но все равно это тебе не поможет, ты все равно большой болван, Руди. А для Карлотты я даже слов не подберу. Послушай меня. Она кокетничала с Вилли-Простофилей. Заигрывала? А теперь вдруг воспылала страстью к тебе. А почему? Да потому, что надеется, что у тебя скоро будут большие деньги.

И думаешь, ее любовь будет продолжаться и после того, как ты женишься на ней? Ой, нет, Руди, не надейся на это. Я бы хотел еще немного пожить, чтобы посмотреть, как Карлотта заставит убрать из ее жизни и тебя! Это когда ты ей порядком надоешь, или когда она встретит другого парня, у которого еще больше денег, чем у тебя. Эх, Руди, мне прямо-таки противно смотреть на тебя, тошно становится.

— А, заткнись ты, коппер, — сказал он. — Меня не трогают такие насмешки. Карлотта создана для меня, потому что я ловкий, умный парень, и ты сам это отлично понимаешь! Может быть, она тебе самому нравилась одно время? — съязвил он. — Но какой мог быть шанс у тебя, федерального шпика с твоей жалкой зарплатой? Такие женщины, как Карлотта, не для тебя. — Ну, хватит трепаться, мне надо сейчас заняться делом, а ты не двигайся, а то получишь.

Я огляделся по сторонам. Все находившиеся на корабле сгрудились к этому борту. Тут были и Руди, и Карлотта, и Керц, который, кажется, исполнял роль капитана корабля, и еще примерно человек 25 других бандитов. И поверьте мне, Руди сумел подобрать их один к одному.

Мы чего-то ожидали. Минут через пятнадцать Керц вдруг закричал:

— Смотрите, Руди, вот оно, там впереди! Посмотри сам!

Мы посмотрели, куда он указал.

На вершине скалы сверкал маленький огонек. Он то вспыхивал, то снова гас. После пяти-шести вспышек — небольшая пауза. Потом снова вспышка. И, наконец, все прекратилось.

Я не раз видывал такие штуки. Это какой-то парень всунул электрический фонарик в железную трубу и то включит, то выключит свет, и его видно только в море и больше нигде.

— О'кей, — сказал Руди, — пошли, ребята, и действуйте быстрее!

Я пошевельнулся и сразу почувствовал дуло револьвера, приставленное к моей спине.

— Тебя это не касается, коппер, — сказал Руди. — Ты никуда не пойдешь, оставайся на месте и не вздумай чего-нибудь выкинуть, а то эта пушка автоматически сработает.

Человек двенадцать из команды ринулись вперед. Разделившись на две группы, побежали к привязанным по обеим бортам моторкам, отвязали их и спустили на воду. Потом одна из них обогнула сзади «Колдунью Атлантики» и встала в хвост первой лодки.

А в это время другие парни притащили на палубу два надувных плота, надули их, сбросили в море, и сидевшие в моторках взяли на буксир по одному плоту.

Кажется, я понимаю, что происходит. Поезд уже ограбили, и золото привезли на берег. Моторки и плоты с «Колдуньи Атлантики» торопятся забрать его. Да, выходит, что дело Руди выгорело! И это меня собственно не удивляет. Единственно, где они могли споткнуться, это в момент ограбления поезда. А любая контрабанда в наши дни — самое легкое занятие! Всем отлично известно, что она очень развита как в Англии, так и в Америке. Слишком уж велика протяженность береговых линий, и в такую темную ночь практически ничего невозможно разглядеть.

Я посмотрел на Руди. Рука, в которой он держал револьвер, дрожала от возбуждения. Сзади него стоит Карлотта, а за ней Керц. Пожалуй, мне пора. Сейчас самый подходящий момент. Теперь или никогда!

Все пристально смотрели на моторки. Я опустил вниз руки, скинул наручники и быстро повернулся. Руди понял, в чем дело, но слишком поздно. Прежде чем он успел что-нибудь сделать, я ударил его изо всей силы между глаз, и он свалился, как подкошенный. Потом я наклонил голову и также изо всей силы боднул в живот Карлотту. Она застонала, покачнулась прямо на Керца, и они упали на палубу.

Потом, прежде чем кто-нибудь успел опомниться, я пробежал по палубе и перепрыгнул через борт. Ох, до чего же холодная вода! Можете мне поверить, я отнюдь не был в восторге от этого холода. И нужно все время помнить: ни в коем случае не показываться на поверхности, где меня легко могут подстрелить. Поэтому, погрузившись в воду, я сразу повернул направо, проплыл наискосок под яхту и остановился, когда почувствовал край судна. Тогда я повернулся на спину, высунул из-под воды нос и подтянулся под корму.

На палубе по-прежнему кричали и шумели. Минуты через две одна из моторок, очевидно, отвязав от кормы плот, начала шнырять по морю примерно в 30-40 ярдах от кормы «Колдуньи Атлантики», потом и другая присоединилась к ней. Это они ищут меня. Они подумали именно то, что я и предполагал: решили, что я плыву к берегу. Им в голову не могла прийти мысль, что я прицепился к их корме.

Когда моторки удалились от яхты на значительное расстояние, я, держась все время под водой, подплыл к якорной цепи. Ухватившись за нее, высунул из воды только нос и один глаз. По-моему, я здесь в полной безопасности.

Но вот одна из моторок вернулась. Когда она проходила мимо меня, я глубоко погрузился в воду и почувствовал, как по мне прошла волна, вероятно, моторка была на расстоянии трех-четырех футов от меня, не больше.

Моторки шныряли еще минут десять и, наконец, оставили эту затею. Время действовать. Держась одной рукой за якорь, я снял с себя ботинки, потом, изловчившись, снял и пиджак. Снять жилет было уже совсем просто. И тогда я оттолкнулся и поплыл под небольшим углом немного в сторону моря, где они не будут меня искать. Во всяком случае, в такую темную ночь трудно что-нибудь увидеть.

Отплыв от яхты примерно на сотню ярдов, я повернулся на спину и полностью отдался на милость прилива. Холодно, как в ледяном доме! Вероятно, когда я доберусь до берега, меня придется оттаивать!

Потом я повернулся и снова начал грести. Я делал энергичные гребки, чтобы согреться, и все время прислушивался, не раздастся ли звук моторки. Но ничего не было слышно.

Тогда я повернулся и посмотрел назад. Хотя «Колдунья Атлантики» выключила все огни, я ее все-таки увидел. По борту поднимались какие-то белые шары. Я улыбнулся. Кажется, Руди поднимает на борт моторки и собирается смываться.

Вот я-то ликовал! Вероятно, именно то, что я удрал с яхты, заставило Руди срочно смыться, отложить на некоторое время погрузку золота. Я повернулся к берегу. Сигнал на утесе снова замигал, потом, после небольшой паузы, помигал еще раза три-четыре и исчез. Вероятно. Ребята на берегу решили, что ждать больше нечего, так как они так же, как и я, слышали звон поднимаемой цепи якоря.

И когда я плыл, набрав полный рот соленой воды, и благодарил небеса за то, что у берегов Англии не водятся акулы, все время думал, почему это Руди не довел дело до конца. Ведь у него было достаточно времени, чтобы погрузить золото на борт до того, как я доберусь до берега и подниму тревогу, если я вообще доплыву, в чем можно очень сильно сомневаться.

Потом я решил, что нечего занимать свой мозг всякими догадками: неизвестно, далеко ли до берега. Меня волновала такая проблема: как бы мне выплыть на берег в наиболее удаленном от тех ребят месте, потому что, если золото привезли, значит, здесь находятся и те, кто его привез, поэтому я все время забирал вправо.

Наконец я добрался до берега. Я взглянул на море и увидел удаляющиеся огоньки. «Колдунья Атлантики» включила навигационные фонари и решила смыться отсюда.

И тут я припустился бежать. Добежал до какой-то тропинки, поднимающейся вверх, на скалу, и стал взбираться по ней. Проклятые камни сплошь изранили мои ноги, но я продолжал бежать, чтобы хоть немного согреться. Я великолепно чувствовал себя. Я одолел Руди и вконец испортил его игру. Совершенно очевидно, что когда мне удалось перемахнуть через борт и они не смогли меня найти, Руди крепко задумался. Он отлично знал, что я непременно доберусь до берега и расскажу о похищении золота и предполагаемой погрузке его на борт «Колдуньи Атлантики». И тогда у Руди не будет никаких шансов удрать. Он знал, что в этом случае английская полиция пошлет радиограммы во все страны мира и захват яхты будет делом нескольких дней.

Наконец я добрался до вершины скалы и осмотрелся. Никого и ничего не видно. В море еще виднелись огоньки «Колдуньи Атлантики», но они постепенно таяли в темноте. Да, Руди определенно убегает.

Я пошел, но шел очень осторожно, потому что, хотя и вышел на берег на значительном расстоянии от того места, где мигал сигнальный фонарик, все-таки опасался, что кто-нибудь из английских коллег Руди все еще болтается здесь на берегу, удивляясь, почему это Руди удрал, не забрав десяти миллионов долларов, которые они ему любовно доставили на берег.

И, вероятно, они уже начали беспокоиться, как бы английские копы не подняли шум из-за ограбления поезда. И вот что они сейчас сделают: снова погрузят золото на грузовики, или там еще какие автомобили, и отвезут его в какое-нибудь укромное местечко внутри страны. Наверное, у них есть какая-нибудь штаб-квартира в Англии. А то, может быть, они рассуют золото по разным местам, чтобы потом, когда шумиха уляжется, собрать его снова.

Я бежал, а мой мозг все время работал, как хорошо смазанный мотор. Кажется, дело с похищением золота еще не закончено, и я должен кое-что предпринять.

Вдали показался огонек. Подбежав ближе, я увидел коттедж. Я буквально посинел от холода и стучал зубами, а в остальном чувствовал себя отлично.

Я заглянул в заднее окошечко коттеджа. В комнате сидели какая-то дама и старик, они раскладывали пасьянс и попивали горячий чай из огромного чайника, стоявшего на столике около них. По чайникам вы всегда можете догадаться, что находитесь в Англии. По-моему, он у них круглые сутки на столе.

Я обошел коттедж с другой стороны и постучал в дверь. Вышел старик, посмотрел на меня и сказал:

— Да вы совсем мокрый, а? Вы что, упали в море?

А догадливый старик-то!

Я сказал «да» и спросил, нет ли у него телефона, и если есть, могу ли я им воспользоваться.

Он сказал: «Конечно, можете, входите». Я вошел, и он показал мне телефон в холле. Пока я дожидался, когда телефонистка проснется от сладкого сна, старушка принесла мне чашку горячего чаю. И это было отлично.

Наконец телефонистка все-таки ответила, я заказал международный разговор «Уайтхил 1212»: это Скотланд-Ярд. Там я попросил соединить меня с главным инспектором Херриком, это тот самый парень, который работал со мной по делу ван Зелден. Какой-то парень мне ответил, что Херрика сейчас нет, и не сможет ли он мне чем-нибудь служить. Я сказал: да, может, например, было бы неплохо, если бы он дал мне сухие штаны, но мне надо непременно поговорить с Херриком, и если они что-нибудь слышали об ограблении поезда с золотыми слитками, то могут получить от меня некоторые подробности этого дела, но говорить я буду только с самим Херриком.

Парень записал номер телефона, по которому мне можно позвонить. И действительно, через 10 минут раздался звонок, и на другом конце провода послышался голос Херрика.

Ну и удивился же он.

Когда я сказал ему, что я Лемми Кошен, что сижу сейчас в мокрой рубашке и без штанов в каком-то заброшенном местечке на побережье, и когда в подтверждение своей личности рассказал ему пару интимных сведений из нашей последней совместной работы, парня чуть было не хватило сразу два удара. Но мы, конечно, в конце концов обо всем договорились, я посвятил его в свои планы, и он сказал «О'кей».

Мы условились, что я останусь в этом коттедже и выпью весь имеющийся в наличии горячий чай, а Херрик тем временем позвонит в полицию Боньера и попросит прислать мне машину и сухие штаны, после чего я поеду в Саутгемптон в маленький отель под названием «Серебряная решетка», где буду дожидаться Херрика, который поспешит приехать ко мне.

Мне этот план очень понравился. Я сказал старику, что дозвонился до своих друзей, которые сейчас приедут за мной. Тогда старик усадил меня у камина, дал одеяло, горячего чая, виски и еще горячего чая, а горячий чай — отличная вещь, когда чувствуешь себя, как простуженная рыба.

А старушка — просто прелесть! Они научили меня играть в бридж втроем, и все это было бы очень мило и приятно, если бы только мокрые трусы не прилипали все время к стулу. Вероятно, я все-таки немного простудился и черт знает как расчихался, и как раз в самый разгар моего чиханья приехали ребята из Боньерской полиции. Они отвезли меня в какое-то место около Чичестера, где дали сухую одежду, которая с трудом налезла на меня, и досыта накормили отличной едой. После того, как я сказал, что чувствую себя «о'кей», мы поехали дальше.

В половине четвертого утра мы прибыли в отель «Серебряная решетка» в Саутгемптон. Владелец этой хаты ожидал меня. Мне приготовили отличную комнату, в которой ярко пылал камин; я принял горячую ванну, одел пижаму и халат, которые мне любезно предоставил владелец отеля, и уселся ожидать Херрика. В половине пятого приехал Херрик и с ним еще несколько парней.

Поверьте мне, я от души был рад встрече с таким хорошим парнем, как Херрик. Когда вы взглянете на него, ни за что не скажете, что это коп. На вид он может быть всем, кем угодно: агентом по продаже угля, страховым агентом, словом, кем хотите, только не копом. Это высокий, худой парень с ясными глазами и в котелке. Мне всегда казалось, что котелок на нем держится только на огромных ушах. Но коп он отличный. Он никогда не волнуется, и башка у него варит отлично. Мне нравится этот парень.

Мы уселись у камина и начали беседу. Я рассказал ему все дело с самого начала до конца и даже предположил, какие события предвижу в ближайшем будущем.

Прежде всего совершенно ясно, что золото еще находится в этой стране, просто его где-то спрятали.

Но одну вещь я не рассказал Херрику, так, одна мыслишка, которую я храню в самой глубине своей башки.

Это такая безумная идея, что расскажи я о ней, меня сочтут рехнувшимся. Может быть, вам тоже пришла в голову эта же мысль? Я говорю о том, что подумал, когда карабкался по тропинке вверх на скалу, до того, как попал в гостеприимный домик старичков. Я никак не могу отделаться от этой мысли. Руди Сальтьерра изменил свои планы и смылся после того, как я удрал с борта яхты. Другими словами, он был вынужден бросить золото в тот момент, когда операция уже была почти закончена, только потому, что какой-то парень (то есть я) сможет добраться до берега и заявить, что судно, на котором находится золото, называется «Колдунья Атлантики».

Вот это обстоятельство вызвало у меня много различных мыслей. И, по-моему, я нисколько не подвел и не унизил Херрика тем, что не рассказал ему об этой мысли, засевшей у меня в голове, потому что сейчас это не имеет никакого значения.

Во всяком случае, пока что нечего ломать себе голову по этому поводу. Нам отлично известно, что золото находится в Англии, его где-то спрятали ребята, укравшие его. Может быть, нет, но мне кажется, что если мои мысли подтвердятся, мы его непременно найдем, и не только его, но кое-что еще.

Более двух часов обсуждали мы с Херриком все дело и выработали определенный план проведения, и когда мы обо всем договорились, Херрик спустился вниз, натрезвонил всем, кому надо, по телефону, потом вернулся, пожелал мне спокойной ночи и смылся в Лондон. Перед уходом он оставил мне английских башлей и дал удостоверение от полиции Великобритании.

Когда он ушел, я сел у камина и начал думать. Да, интересное дело это. Пожалуй, у меня еще не было таких, чтобы в ходе расследования обнаруживалось столько неожиданностей.

Вспоминая все дело, я еще больше убеждался, что операция похищения была организована с большим умом. Было разработано все до мельчайших деталей. Но даже и в этих случаях преступники неизбежно допускают хоть маленькую, но ошибочку, и вот почему они никогда не выигрывают в беге на длинные дистанции. (Помните, я приводил такой спортивный термин.). Хотя я, пожалуй, не берусь утверждать, что Руди обязательно проиграет это дело.

Потом я начал думать о Карлотте. Странные создания эти женщины! Вот, например, Карлотта. Как она поет — прямо божественно! Какая красавица, какая фигура, и все-таки предпочитает путаться с Руди Сальтьеррой, с этим подонком, самым обыкновенным гангстером и наркоманом, который, нагрузившись наркотиками, убивает людей просто так, ради развлечения.

Отсюда вы можете сделать вывод, какие же действительно странные создания эти женщины. Просто никак ни угадаешь, что та или иная женщина из себя представляет и чего добивается. Вот, например, Руди сказал, что только благодаря Карлотте он не убил меня, и только именно благодаря ее же совету меня оставили, чтобы я принимал радиограммы и в свою очередь посылал в эфир радиограммы со своим кодированным номером, и в этих радиограммах давал бы неправильные указания о местонахождении судна. Теперь я вижу, как умно это было задумано.

Руди тоже понял смысл этой идеи. Он отлично понимал, что если кто-нибудь случайно узнает, что золото погрузили на борт «Колдуньи Атлантики», тогда моя радиограмма, посланная примерно через час после отплытия яхты от английских берегов, перепутает все карты для тех, кто задумает искать «Колдунью Атлантики», хотя и я до сих пор не могу этого понять — если на борту яхты нет ни одного человека, знакомого с радиоделом, откуда они смогли бы узнать, что именно передаю я в эфир. Хотя, может быть, они мне врали, и у них есть люди, знающие радиодело.

И тут я вдруг почувствовал, что я устал думать. Я выкурил последнюю сигарету и лег в постель, потому что это отличное место для ребят, которые любят поспать.

А я очень люблю!