Ягор Дайч

Глава 3

Не успела Жулька, должная уже чуть ли не вот-вот ощениться, до меня доковылять, как Маша опять из дома выскочила, все с такими же широко открытыми глазами, которые сейчас уже не испугом, а любопытством наполнены были.

Глаза вытаращила, уши оттопырила — полностью готова очередную приключенческую историю своего непутевого старшего братца выслушивать.

Следом бабушка вышла: увидев меня, только руками взмахнула, хлопнув ими себя по бедрам. Сказать ничего не успела, еще две мои сестры, в этот раз приемные, во двор выскочили, а следом за ними и дед… увидев, что я целым и невредимым вернулся, при этом нагруженный трофеями, удивленно, но при этом довольно кхекнул, рукой за бороду схватившись.

— Вернулся? К-хе, к-хе, — никак он не мог остановиться, продолжал посмеиваться, ему вторила Жулька, радостно поскуливая, вертелась вокруг моих ног.

— Егорка! — отмерла и бабушка. — Когда же ты уже угомонишься, а? Или ты их всех в одно лицо собрался…

— К-хе, к-хе, к-хе, — пуще прежнего закхекал дед.

— А ты чего веселишься? — резко развернулась бабушка к деду. — Внук…

— Уймись, старая.

Ой! Зря он это.

— Это я-то старая?..

М-да, в гневе бабушка прекрасна. Она и так на свой возраст не выглядит, дед куда старше кажется, хоть у них три года разницы всего. Но дед резко постарел, когда ноги лишился, да и почти полностью седая борода, прилично так годов ему добавляет. Бабушка же, не знаю сколько ей дать, но в самом соку женщина. Некоторые молодухи хуже выглядят, а тут, кровь с молоком. А в гневе, так вообще, глядя на нее прекрасно понимаю негодование того зажиточного казака, благодаря которому мы в здешних местах оказались. В такую женщину невозможно не влюбиться, а также невозможно не возненавидеть, ведь она досталась другому.

— Девочки, домой! — таким категоричным тоном бабушка скомандовала, что Зина с Машуткой и Варварой даже пискнуть в ответ не посмели, только подолы в дверях и мелькнули.

Следом за ними и сама бабушка, гордо задрав голову, в дом прошествовала, по-другому и не скажешь.

— К-хе, к-хе… — уже не так весело кхекнул дед, провожая их взглядом.

Ну да, взял огонь на себя, меня выгородил, но бабушка теперь на него дня три сердиться будет.

— Ты же вроде в Никольское собирался? — Стоило бабушке в доме скрыться, дед ко мне лицом повернулся, уже не кхекая.

— Не дошел я до Никольского, — наклонившись, хорошенько погладил собаку и только потом направился к крытому двору, от груза избавляться, а то плечи скоро отвалятся от висевшего за спиной тяжести. — По пути Йеджуна встретил…

— Это какого такого Йеджуна? — тут же уточнил дед, хромая следом за мной.

— Из Кроуновки который. Он недавно бабушке дочку соседа своего на телеге привозил, что ногу в огороде мотыгой распорола. Ух, — выдохнул я облегченно, войдя под навес и на лавку сбрасывая четыре трофейных дульнозарядных длинноствольных капсюльных мушкета и свой Шарпс там же рядом примостил, после чего уже от заплечного мешка избавился.

— Ага. Ага. Понял, — рядом дед присел и принялся трофейные Спрингфилды 1842 года рассматривать. — И что дальше?

— Да я по дороге шагал как раз, как он меня нагнал на телеге. В тайге чужих увидел, вот и предупредил об этом.

— Ага! Ну а ты, как про чужих услышал, так сразу туда и рванул, забыв про свои дела в Никольском, — усмехнулся дед. После чего, отложив в сторону взятый было в руки мушкет, посмотрел на меня уже без всякого веселья на лице. — А воевать их обязательно надо было? Или Милава[1] права, и ты и впрямь всех бандитов собрался в одного перебить?

— Да не собирался я с ними воевать…

— Ага, ага, — насмешливо покивал он головой: говори дитятко, говори, так я тебе и поверил — так и слышалось в этом его «ага».

— Да честно не собирался! — скривился я, вот уж репутация у меня сложилась в их глазах. — Они просто совсем близко от нас расположились. Нашел их за Лысой сопкой, там в котловине они лагерь свой разбили. И стоянка добротно оборудована была, не один день они там обитали.

— Ну а воевать зачем начал, может они простые… кхе, — замолчал дед на полуслове, скосив глаза на трофеи.

Оружие это хоть и устаревшее, но все равно не для охоты в тайге. У китайских старателей или добытчиков женьшеня такого оружия обычно нет, тем более в таком хорошем состоянии. Ну и, самое главное…

— Я не сразу с ними воевать начал. Понаблюдал за их лагерем, а потом показался им на глаза, как будто не вижу их, мимо прохожу.

— И что?

— Убивать они меня собрались, — понизив голос признался я деду, предварительно оглянувшись — не слышит ли бабушка с сестрами.

— К-хе.

— Увидели меня, по краю котловины шедшего, и не затаились, а следом направились. Я там помелькал среди деревьев, так они все пытались меня на мушку взять.

— К-хе, — снова кхекнул, только уже озадаченно, дед и принялся трубку табаком набивать.

Раньше он не курил, но как ногу потерял, так и начал дымить. Курил правда только на улице, да так, чтобы дым на меня и братьев не попадал. Раньше он еще и отца никогда не обкуривал, чтобы одежду ему не продымить, а то запах табака в тайге далеко слышен.

— Ну вот, — продолжил я свой рассказ. — Убедившись, что это не обычные старатели…

— Будто бы ты обычных не тронул, — пробурчал себе под нос дед, на что я не обратил внимания.

Ну да, тронул бы. И что? Я давно и честно предупредил всех китайских манз, чтобы они ближе тридцати верст к нашему хутору не приближались, иначе пусть пеняют на себя. После смерти отца и матери (которых я за эти годы уже привык считать своими), хотя там больше казаки виноваты были, но и китайцев я считаю виновными. Не шлялись бы тут поблизости, никто бы отца на их поиски не подрядил. Так что остальными своими близкими я рисковать не намерен был, для этого всем внушение и сделал. И даже несколько раз это внушение мы с братьями подтвердили практически. С тех пор как отрезало, стороной нашу землю обходят. А тут…

— Я подозреваю, что они не просто так тут тишком сидели.

— К-хе.

— Лагерь, как и говорил, у них добротный был, а вот следов старательной деятельности, как и инструментов для этого дела, я как-то у них не заметил, хоть обыскал там все тщательно. И что они тут высиживали? — Задал вопрос и сам же на него ответил: — Думаю, они разведку тут проводили, ну и ждали кого-то. Шалаши пустые и необжитые там еще были. Точно, ждали.

— На нас налет или на Никольское… да нет, — оборвал сам себя дед, поверивший и принявший близко к сердцу мои выводы. — Там войск сейчас много, не потянут хунхузы такой налет. На нас с корейцами получается.

— Не знаю, — дернул я плечами, чувствуя себя немного виноватым. За достойных противников их не посчитал, действовал раззвиздяйски. Вот и получилось, что получилось. — Хотел одного живым оставить, чтобы расспросить, да он дернулся неудачно и под пулю подставился.

— Н-да, — затянувшись так, что табак в трубке аж затрещал, дед глубоко задумался, снова скосив взгляд на трофейное оружие.

— А где парни и Дашка? — спустя пару минут молчания, спросил я у него.

Было чему удивляться. Братья, вроде бы должны уже показаться, а их все нет и нет, как не было видно и сестры.

— Ты с утра ушел, а уже в полдень Арат с Лавкатом примчались… — все еще думая о чем-то своем, начал отвечать дед на мой вопрос.

А я напрягся. Вроде повода для их визита не было, мы же предупреждали, что сами к ним придем после того, как во Владивостоке побываем.

Тут надо немного назад отступить. Мать моя из дауров была, одного из коренных народов Дальнего Востока. Но они в основном в тех местах, где мы раньше жили, обитали. Когда же мы сюда переселились, вот уж удивились все, когда и здесь нашли их поселение. Оказывается, еще во времена Хабарова, когда он с казаками практически всех их мужчин выбил, женщины с детьми сюда перебрались.

И не просто перебрались.

Старейшины — с тех пор в основном женщины эти должности занимали, впечатлившись силой русских казаков, приняли одно неоднозначное решение. Как девочки в возраст входили, некоторых из них в казацкие поселения возить принялись, где те пытались от казаков забеременеть. Все для того, чтобы дети у них такими же сильными воинами вырастали.

Не знаю, как с этим делом у них до нашей встречи получалось, но вот на азиатов молодое поколение дауров уже мало были похожи. Больше на европейцев, с примесью азиатской крови. Ну и, внешне они очень красивы, такое ощущение, что только лучшее взяли от двух народов.

Вот с этим женщины-старейшины точно справились.

Плюс, дауры и раньше зажиточными были, и на новом месте жили не только охотой, но и занимались земледелием, а также разводили лошадей, крупный рогатый скот и свиней. Ремесла у них тоже не в зачаточном состоянии были: керамическая посуда замечательной получалось, плюс своя одежа из шелковых и хлопчатобумажных тканей. Нить они в Китае получали в обмен на пушнину, а вот ткань и одежду уже сами изготавливали, чтобы навыки не терять.

Так вот, когда они узнали, что моя мать тоже из дауров, после долгих с ней разговоров они нас родственниками признали. Так что и на новом месте мы с коренными в хороших отношениях были. Часто у них гостили, и не только гостили, но об этом чуть позже.

Пять лет я уже в этом мире, семнадцать мне исполнилось. И если в первые два года я особо не высовывался со своими знаниями, особенно после ошибки с продажей вина не тому человеку, только тело активно в порядок приводил. К чему, глядя на меня, и братья с сестрой Дарьей присоединились. Та еще «шило в попе под юбкой», а не девчонка.

Но об этом тоже попозже.

Как достаточно повзрослел и к моему слову начали прислушиваться… Если раньше дед с бабушкой, да еще после моих признаний, а также демонстрации преобразования простого сока в вино, пристально за мной наблюдали, то теперь уже смирились, взрослым меня признали. Вот как признали, я и начал постепенно работать над улучшением нашего благосостояние. Но делал все это не у нас на хуторе, слишком много тут посторонних глаз: к бабушке часто болящих привозят, и их родственники внимательным образом у нас тут все рассматривают. Приезжают и землепроходцы: в качестве проводника дед меня с ними не отпускал, но вот насчет поговорить о окрестных землях — от этого он не отказывался. Если люди нормальные, то мы дауров им в проводников сватали. Ни разу еще никто обиженным не остался. Но вот если люди нам не нравились, тут уж извините, не обращая внимания ни на какие увещания и угрозы, помощи никакой от нас им не было.

Так что недоброжелатели у нас имелись, и именно поэтому на хуторе не было ничего необычного. У дауров всеми «необычными» делами занимался. Там у них посторонние не бродят, живут закрытым поселением, вдали от хоженых троп и дорог.

Вот там я и начал алхимией заниматься, предварительно тщательно к этому делу подготовившись и прикупив нужного инструмента. Потом год «химичил», занимался преобразованием местных в семена нужных мне растений. Два года назад, обратившись с просьбой к старейшинам, заполучил себе землю под «огород», где первым делом масленичные деревья посадил, как самые долго растущие до первого урожая. Ну и ихицу сажал, благо она быстрорастущая, два раза за сезон успевал отсадиться. Стволы этого «железного» дерева после того, как их срубали, быстро гниют и из них преотличный перегной получается. Огромные же пальмовые листья ихицы имели волокнистую природу и из них можно было качественную нить выделывать. Чему дауры и учились, даже уже дальше пошли, начали пробовать ткань из нее делать.

Сажал я и кустарник икскацин, но его пока больше для пчел, мед из его цвета в будущем должен целебным получаться, чуть ли не нектар омолаживающий будет. Правда до этого еще дожить надо, небыстрое это дело.

Но это так, изначально все это и кое-что еще сажалось для того, чтобы удостовериться, что получилось именно то, что и задумывалось. Ну и, если результат удачный, запас семян с первых посадок получить.

Дело в том, что у меня очень много сил уходило, чтобы преобразовать одно в другое, очень уж там ритуал выматывающий. Я потом пластом сутки лежал, и еще несколько дней квелым ходил, и это результат преобразования одного семечка, ореха или просто корешка в другой. Потом, после сбора урожая, собранные семена требуют повторной «алхимической активации», без нее они являются «пустыми» и новых всходов не дадут. Уточню, на новом месте не дадут, тут маги подстраховались, поэтому украсть семена с одного огорода чтобы посадить их у себя не получится. Только купить. Сама же «активация» много сил уже не занимала, огромное их количество за раз могу через ритуал проводить. И так хоть каждый день.

Так что самое тяжелое я сделал, к сегодняшнему дню запас самых необходимых семян заготовил. Дауры научились с новыми для себя культурами работать, и в этом году в качестве последнего эксперимента мы высадили уже не единичные посадки, а почти два гектара засеяли. Если все удачно пройдет, то урожая не только нам, но и самим даурам должно было на зиму хватить.

— … прибежали бандиты эти, переполох устроили, — рассказывал тем временем дед. — Кричат: плоды масленичные поспели, коробочки их трескаться начали. Вот браты твои, Дашку у бабушки отпросив, и рванули туда.

Теперь понятно. И не сказать, что обыденная новость, долгожданная и приятная. Я думал, что первый урожай с этих деревьев как раз к нашему возвращению из Владивостока поспеет. Слегка ошибся, почему-то раньше запланированного это произошло. Так что и мне теперь туда надо, проконтролировать процесс уборки урожая. От него много чего из запланированного зависит.

— Что вы там хоть насажали? — прервал мои размышления дед. — Хоть бы принесли попробовать, да рассказали нормально. А то все отговорки, да обещания накормить нас плодами невиданными.

— Принесем, деда! В этом году точно принесем, — пообещал я ему. — И не просто принесем, но и вас с бабушкой туда сводим и все покажем и обо всем расскажем.

— Ну-ну, — только и послышалось со стороны деда.

Успел еще увидеть горькую усмешку, промелькнувшей у него на губах, но он тут же ее скрыл, поднеся ко рту трубку. Он то знает, что к даурам трудно добираться, много где приходится пешком идти, ведя лошадь в поводу. Что уж точно ему не по силам, с его допотопным протезом, выструганным из деревянной колоды.

Ну, пусть сомневается, я уж точно уверен, что он вскоре не просто ходить, при желании и бегать сможет. Так что прогулка по тайге, о которой он частенько мечтательно вздыхает, ему обеспечена.

Но, всему свое время.

Сейчас меня хунхузы больше беспокоят, которые практически под боком у нас лагерь обосновали. Этих прибил, но кто знает, кто туда еще заявится. Так что за парнями придется идти, и идти прямо сегодня. К ночи до них доберусь, завтра с утра на урожай пойду посмотрю, и максимум к вечеру уже дома нужно быть.

«Парни оборону хутора организуют, а я за стоянкой буду приглядывать», — принял я решение.

О том, чтобы пойти и военных предупредить о чужаках, что у меня, что у деда, даже мысли в голове не промелькнуло. Это же надо будет признаваться, что я тех «вроде как хунхузов» перестрелял. И ты еще попробуй докажи потом, что это именно хунхузы были, а не простые манзы, которых я из собственной кровожадности убил, польстившись на их оружие. Которое, кстати, еще и сдать прикажут. Ну и само собой, не особо удивлюсь, если меня же еще и виноватым сделают, так как некоторые офицеры и чиновники, с моего в этом мире появления, на нынешнего Егора Овича косо смотрят.

Ну его, с такими добровольными признаниями.

— Вы чего там расселись? — Из дома бабушка вышла, видимо любопытство одолело, но обиженная на деда, вопросы мне при нем задавать не стала, решила нас просто разогнать. — Егорка, умывайся и ешь иди. А ты, старый…

— К-хе.

— … тебе что, заняться нечем?

Ответ выслушивать она уже не стала, деду нагоняй устроила, меня еще раз поторопила и, круто развернувшись, в дом вернулась.

— Что дальше делать думаешь? — проводив ее взглядом, задал мне вопрос дед.

— Сейчас перекушу и к даурам пойду, парней назад возвращать, — принялся я излагать, что надумал. — До темна успею до них добраться. С утра гляну по-быстрому, как там со сбором урожая справляются, и сразу назад. Так что завтра к вечеру точно вернемся. За это время, даже если кто к уничтоженной мной стоянке выйдет, не думаю, что они сразу в набег пойдут. Без добытой разведкой информации и не зная, что там произошло… как бы вообще не отменили все ими запланированное. Подумают, что их, куда они там налет задумали, уже ждут.

— Добро, — чуть подумав, кивнул согласно дед, выбивая трубку об лавку. — К корейцам зайди по пути, их предупреди, чтоб побереглись.

— Зайду, — кивнул я согласно. — Заодно Йеджуну один трофейный ствол отдам.

— К-хе! Не жирно ему будет?

— Если бы он меня не догнал и не упредил, вообще бы ничего не имели, а так… — нырнув рукой в рюкзак, я вытащил из него кисет, золотым шлихом набитый. — Вот, — протянул его деду. — Припрячь пока, будет чем во Владивостоке окончательно за товар расплатиться.

— К-хе! — заглянув внутрь, одобрительно кхекнул дед. — Любит тебя злато, Егорка. С фунт где-то, — прикинул он примерный вес содержимого кисета, подкидывая его в руке.

Золото меня действительно любит. С самого моего тут появления, в первых добытых трофеях тоже золотой шлих и песок были. Гриша, трупы обыскивая, тогда его нашел и припрятал. Уже потом, когда я в себя пришел и мы на хутор вернулись, он мне его отдал.

Ну и позже, участвуя в перестрелках с разными-всякими тут, отваживая их от наших земель, я тоже не раз золотишко трофеями добывал.

Несмотря на недовольство бабушки, плотно обедать не стал, только половину пирога с ливером съел, молоком его запивая, вторую половину в дорогу с собой взял. Пока перекусывал успел и ей, и сестренкам, не особо вдаваясь в подробности, рассказать, что и как со мной произошло и к чему такая спешка.

Вот так, не успев домой вернуться, пришлось практически сразу снова в дорогу отправляться… Предварительно, как и планировал, заскочил в Кроуновку к жившим там корейцам, отдал Йеджуну выбранный дедом Спрингфилд с пулелейкой к нему, но без запаса пороха и капсюлей.

— Хватит ему, — коротко так припечатал дед, когда я заикнулся о капсюлях.

Корейские крестьяне в наших местах еще в шестьдесят девятом году появились, целыми семьями бежали от разразившегося в Корее голода и феодального беспредела. Да столько их набежало, что как-то незаметно целые поселения образовались. В трех верстах от нашего хутора — Кроуновка находится, в пяти — Корсакова, в одиннадцати — Пуциловка, сразу за Суйфуном, ближайшая к Никольскому, деревня Чапигоу. И все это корейские поселения, хотя их еще больше, я только ближайшие перечислил.

Мы этих пришлых и нерусских сначала насторожено приняли, но потом как-то привыкли, вполне себе добрососедские отношения наладились. Да и как не наладиться, если видно — нормальные люди, и они сюда именно на постоянное место жительства пришли. Работают с утра до самого позднего вечера — или в поле, или по хозяйству возятся.

— Все, Му Хен, спасибо, дальше я сам, на своих двоих.

— Мозет подоздат тебя, Егор?

— Не надо ждать, я не сегодня — завтра возвращаться буду.

Еле отделался! Сначала от Йеджуна, который в полнейший шок впал, когда я ему мушкет отдал. Не сразу до него дошло, почему и за что я ему его дарю. А вот когда дошло, то принялся как болванчик кланяться и благодарить, кланяться и благодарить. Еле отбился от него, с его благодарностями. Зато не отбился, когда он соображать начал и понял куда я направляюсь (сказал ему, что в Никольское спешу, куда с утра не попал), вот он быстренько своего старшего сына напряг лошадей запрягать и меня куда нужно сопроводить. Так что удачно получилось, от Кроуновки до Суйфуна пятнадцать верст верхом проехал. Но дальше уже все, лошади меня только тормозить будут, так как я не по относительно проходимой «дороге», а напрямки по звериным тропам к даурам пойду. Но сначала…

Убедившись, что Му Хен и его молчаливый друг, который тоже присоединился к нашей поездке, отправились обратно, прихватив с собой выделенного мне мерина, я чуть подождал, пока они скрылись из виду, после чего сошел с дороги вправо и вдоль берега вниз по течению пошел.

Версты четыре так отшагал, пока не дошел до места, где Суйфун очередную крутую петлю делает. В этом месте, да еще и в летнее время, когда река обмелела, до противоположного берега доплюнуть можно.

Вот я и решил — «доплюнуть».

Внимательно осмотрелся по сторонам, все же тут рядом деревня Чапигоу находится, как и брод через реку к ней, к которому меня Му Хен и доставил.

Никого не увидел, как и не почувствовал рядом никого. Это умение и прошлого Егорки — тайгу чувствовать, и мое тоже, без развитой чуйки против разных монстров в диких землях не попляшешь. Перевел взгляд на противоположный берег, глазами нашел нужное место, концентрируюсь на нем…

«Все получится», — откуда-то пришло понимание.

Не теряя концентрации, набрасываю на себя «маскировочный покров» и вышагиваю из-под деревьев на лишенный растительности берег реки.

Шаг. Шаг. На третьем шаге место, с которого я взгляда не свожу, резко ко мне приближается, в этот момент все еще можно задуманное отменить, но я не сопротивляюсь и мое тело вслед за «духовным взором» совершает «затяжной шаг», краткий миг дезориентации и вот, я уже на противоположном берегу нахожусь.

«Доплюнул».

Не теряя концентрации, чтобы «покров» не слетел, углубился в заросли и только там позволяю себе расслабиться, сбрасывая с себя обе техники.

Долго расписывал процесс, на самом деле все это дело у меня секунд пять занимает, смотря как быстро сконцентрируюсь и нужное состояние поймаю. Но все равно можно и нужно быстрее, так как когда припечет, мне этих секунд на концентрацию просто никто не даст. Да и в своем прошлом мире у меня этот «шаг» чуть ли не мгновенно получался, не понимаю почему здесь не так, ведь он был до рефлекса отработан, как и «покров».

За пять лет моего здесь пребывания я уже все, доступные в этом новом теле, свои старые умения по-новому отработал. Кое-чего лишился навсегда, иные умения, как тот же «шаг», приходится по-новому с нуля отрабатывать, почему-то рефлекторно они не получаются, хотя «покров», как работал, так и работает. От «духовного взора» огрызок остался, он кратковременно запускается, но полноценно работать не хочет. Смирился с этим, как и с тем, что тело мое столь же ловким и гибким, как в прошлой жизни, скорее всего уже никогда не будет. Не будет, если ему магическими средствами не помочь, что не скоро произойдет и произойдет ли вообще, пока неизвестно. Но из имеющегося я выжал все что мог и продолжаю выжимать, тренировки не забрасываю.

Труднее всего было найти новую цель в этой новой жизни.

Раньше, в бытие Ягором Дайчем, я знал чего хотел, жилы рвал, стремясь как можно быстрее осуществить свою мечту. Спасибо магистру Оквану Абалею, не посмеялся, когда услышал мой ответ на свой вопрос: к чему я стремлюсь и чего хочу добиться. Он, наоборот, поощрял мою целеустремленность, было бы у меня поболее магических сил, точно бы взял в личные ученики. А так, услышав мой ответ, он, можно сказать, и сам… не то, чтобы заинтересовался, для него моя мечта была слишком мелкая, но все же капельку интереса проявил.

Дикие земли одним своим краем к океану выходили, вот там, относительно недалеко от берега, находился никому ненужный безжизненный скалистый островок. Именно на него я и нацелился, хотел обосноваться там и организовать на нем полностью самостоятельное, ни от кого не зависящее небольшое поселение охотников на монстров, а также полностью безопасный дом для моей будущей семьи. И было это вполне реально, именно так и сказал Окван Абалей. Мы даже договорились, он помогает мне с осуществлением мечты, а я потом первоочередно именно его заказы выполняю в диких землях. Ну и, само собой, вся добыча поселения в первую очередь ему предлагаться будет, и только потом, если она его интереса не вызвала, другим покупателям станет доступна.

Был там и второй и третий пункт в договоре, но ничего сверхординарного и кабального, за те знания, умения и самое главное — шанс, который он мне предоставил, я и на большее бы подписался.

Так что стремиться мне было к чему, цель моей жизни уже даже начала осуществляться… именно это меня и подвело. Из-за вот-вот уже почти осуществленной мечты я утратил осторожность, меня обуяла жадность, захотелось большего, чем мог проглотить и о чем меня предупреждал магистр.

Результат тоже, им предсказанный, меня тупо стерли… если бы не моя удача, стерли бы окончательно. А так, оказавшись в новом мире, долгое время был полностью опустошенный, не знал толком чем заняться и к чему стремиться. Целый год я потратил на то, чтобы только окончательно прийти в себя и найти новую цель в своей новой жизни.

[1] Бабушка Егора — Люда, полное имя — Милава.