Янгель: Уроки и наследие

Первый несостоявшийся проект большого космоса

В шестидесятых-семидесятых годах двадцатого столетия в кругу специалистов, связанных с ракетной техникой, для которых фигура С.П. Королева не была секретом, бытовал полушутливый вопрос, задававшийся явно на "засыпку":

— А вы знаете кому обязан Советский Союз успехам в космосе?

И получив очевидный ответ — Королеву, спрашивавший вразумлял неосведомленного, что "Главным конструктором" космического ракетоносителя по сути являлся первый заместитель Председателя Госэкономкомиссии СССР и одновременно Председатель Государственного комитета Совета Министров СССР В.А. Малышев, бывший до этого Министром среднего машиностроения, в котором сосредоточивалась вся атомная промышленность страны.

И далее следовал доверительный рассказ, примерное изложение содержания которого приводится ниже, о том, что скрывалось за всем этим..

В начале пятидесятых годов С.П. Королев стал вынашивать идею создания ракеты, способной доставить около трех тонн груза на расстояние до восьми тысяч километров. Первоначально рассматривались два варианта: двухступенчатая баллистическая ракета с жидкостными ракетными двигателями или гибридная, у которой первая ступень обычная жидкостная, а вторая крылатая с прямоточным двигателем.

В 1953 году С.П. Королев приходит к выводу, что оптимальной схемой сверхдальней (на тот момент) ракеты будет двухступенчатый баллистический вариант, и в конструкторском бюро начинаются ее эскизные проработки. Вскоре после испытаний водородной бомбы перспективными работами, связанными с развитием ракетной техники, заинтересовались возглавляемые В.А. Малышевым руководители атомной промышленности И.В. Курчатов, Ю.Б. Харитон, К.И. Щелкин, ставшие частыми гостями С.П. Королева. В один из очередных визитов В.А. Малышев приехал один. Именно в это посещение и состоялся судьбоносный для будущей космической программы Советского Союза разговор. Вот как описывает его Я.К. Голованов в книге "Королев":

"Совещание в довольно узком кругу. Малышев был необыкновенно жизнерадостен и оживлен, шутил, и на людей, мало его знающих, мог произвести впечатление человека легкомысленного и поверхностного. Но Королев понимал, что разрядка обстановки нужна ему для чего-то очень важного и "ухо надо держать востро". И он не ошибся.

— Так сколько весит ваша ракета? — небрежно спросил Малышев у Мишина.

— Примерно сто семьдесят тонн, — ответил Василий Павлович.

— И сколько же такая махина может поднять? — он обернулся к Крюкову[17].

— Около трех тонн, — ответил Сергей Сергеевич.

— Ну что это такое — три тонны? — Малышев с улыбкой смотрел на Королева.

— А что? Совсем неплохо, — дипломатично ответил Королев, понимая, что главное — впереди.

— Товарищи, — Малышев стал вдруг очень серьезным. — термоядерная бомба весит сегодня около шести тонн. Ваши три тонны — ни то, ни се. Шесть тонн. Ну, пять с половиной. Физики обещают этот вес уменьшить, но ориентироваться надо на шесть тонн. Я понимаю: никто никогда такой ракеты не делал. Так ведь бомбы такой тоже никто никогда не делал! Мы получаем абсолютное оружие: невероятной силы заряд, способный поразить любого потенциального противника.

— К сожалению, абсолютного оружия не бывает, — вздохнул Королев. — Завтра придумают что-то новое, еще более совершенное… Конца этому нет…

— Но согласитесь, Сергей Павлович, что мы будем иметь мощнейший ракетно-ядерный щит.

— Это понятно. Но представляете ли вы, что это такое: ракета, способная зашвырнуть в другое полушарие Земли шесть тонн?!

— Главное, чтобы вы, Сергей Павлович, это представляли, — засмеялся Малышев…".

После этого закипела работа в проектных подразделениях, которая показала, что форсировать задуманную ракету не удастся.

Когда Малышев через неделю снова приехал в конструкторское бюро, то С.П. Королев без обиняков заявил, что надо переделывать ракету. В ответ В.А. Малышев неожиданно предложил писать проект постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР о создании межконтинентальной ракеты.

Через неделю в рекордно короткий срок по всем меркам постановление Правительства по ракете Р-7 было подписано. Произошло это 20 мая 1954 года. Именно тогда была определена судьба двух эпохальных событий ХХ века: запуск первого в истории техники искусственного спутника Земли и полет первого землянина в космос.

Получив военный заказ государственной важности, С.П. Королев понимает, что наступает время осуществить самую сокровенную мечту всей его ракетной деятельности.

"В настоящее время все более близким и реальным кажется создание искусственного спутника Земли и ракетного корабля для полетов человека на большие высоты и для исследования межпланетного пространства" — так оценивает он итоги 1954 года.

Немало барьеров предстоит преодолеть, получить поддержку в Академии наук СССР и вышестоящих инстанциях, прежде чем 14 июня 1956 года С.П. Королев примет решение по компоновке модифицированной ракеты Р-7, способной вывести на орбиту спутник Земли.

Дальнейшее развитие событий по аналогии со спортивной терминологией можно определить как "рекордный забег на короткую дистанцию с препятствиями".

Вот хронология этих событий.

Ракету Р-7 начали "учить" летать 15 мая 1957 года. Первый блин комом. Ракета ушла со старта, начала набирать высоту, все уже ждали разделения ступеней. Однако ракета развалилась на куски из-за возгорания бокового блока. Вторая ракета 11 июня со старта не ушла. Как выяснили, на одной из магистралей клапан поставили "вверх ногами". Ровно через месяц 11 июля ракета пошла в зенит, но перед разделением ступеней опять развалилась на части. И опять досаднейшая причина: на одном из приборов системы управления перепутали полярности при сборке.

Успех пришел 21 августа 1957 года.

Головная часть ракеты долетела до Камчатки и разрушилась в процессе входа в плотные слои атмосферы. Это был большой успех, ознаменовавший рождение первой межконтинентальной баллистической ракеты.

А всего лишь через сорок три дня — 4 октября 1957 года был запущен первый искусственный спутник Земли в истории ракетной техники. Только лишь 314,5 секунды прошло со старта модифицированной "семерки" до отделения спутника на орбите. Эти сотни секунд ознаменовали вступление человечества в новую космическую эру. За первым последовали другие спутники, а 12 сентября 1959 года автоматическая станция "Луна-2" достигла поверхности Луны.

К сожалению, до этого триумфа советской ракетной техники не дожил "Главный конструктор", по настоянию которого была предопределена судьба ракеты, не оставившей заметного следа в военной технике, но сыгравшей выдающуюся роль в развитии космонавтики.

В.А. Малышев окончил земной путь 20 февраля 1957 года, не дожив полгода до первого успешного запуска "семерки".

Так, по прошествии десятилетий, когда был приподнят занавес секретности, стала общедоступной информация об истории самой престижной по современным меркам области техники на начальном этапе ее развития. Создай атомщики заряд "полегче", и неизвестно как бы повернулись события. Общеизвестно и то, что все запуски космонавтов в СССР а затем России, начиная с Ю.А. Гагарина и до сегодняшних дней, осуществляются ставшей легендарной "семеркой", которая предназначалась для несения термоядерного заряда.

Таким образом, к шестидесятым годам Советский Союз становится одним из лидеров практического применения реактивного движения. Налицо несомненные успехи, изумлявшие мир.

Все это настроило на воинственный лад главу государства Н.С. Хрущева. Обещая показать миру капитала ставшую знаменитой после его громогласных заявлений, "кузькину мать", он с высокой трибуны Организации Объединенных Наций громыхнул сенсационным заявлением о том, что его страна имеет самые мощные в мире средства доставки, способные донести заряд огромнейшей разрушающей силы до любой точки планеты.

С позиций фактического состояния дел руководитель страны опирался на уже ведшиеся в то время работы по ракетам, позволявшим доставлять к цели заряды мощности примерно в сто раз больше тех, которые сбрасывались на Хиросиму и Нагасаки.

Вместе с тем, именно в это время в трех ведущих конструкторских бюро, возглавлявшихся С.П. Королевым, В.Н. Челомеем и М.К. Янгелем, одновременно велись крупномасштабные проектные проработки, связанные с обоснованием конструкций носителей, способных нести перспективные заряды сверхбольшой мощности (несколько десятков мегатонн), над которыми работали атомщики.

С.П. Королев пытается откликнуться на не подкрепленное техническими решениями заявление Н.С. Хрущева и приступает к разработке ракеты-носителя со стартовым весом более двух тысяч тонн, способной вывести на орбиту 60-тонный бомбардировщик. Идея проста: один "нырок" — и "какая-нибудь Америка" накрыта полностью.

В.Н. Челомей приступает к разработке ракеты УР-500, получившей впоследствии название "Протон", стартовый вес которой равен порядка 600 тонн, и заверяет руководство страны, что с помощью создаваемого проекта сможет решить все необходимые задачи. Время покажет, что этот носитель станет надежным и основным, которым будут доставляться грузовые модули — транспортные корабли, а также выводиться на орбиту спутники определенного класса. Но возможности его окажутся ограниченными и ракета не получит дальнейшего развития в модификациях.

Аналогичные проектные разработки ведутся и в конструкторском бюро М.К. Янгеля. Рассматривается вариант тяжелой ракеты РК-100 весом свыше 2000 тонн с наземным стартом.

Насколько большое внимание придавал начавшимся работам Главный конструктор следует из того факта, что для этих целей был создан специальный сектор во главе с опытным проектантом М.И. Кормильцевым, предложившим немало интересных решений.

На начальном этапе ракета рассматривалась как военный носитель, способный доставить заряд огромной разрушающей силы. Однако сразу же имелось в виду и второе ее назначение, которое, как считали станет в будущем основной ее функцией: в качестве космического носителя для доставки различных объектов на орбиты искусственных спутников Земли. Это нашло свое отражение и в сокращенном названии — РК — ракета космическая, а цифра "100" — выводимый полезный груз. Предполагалось с ее помощью в дальнейшем осуществить и полет к Луне.

Это была перспективная идея М.К Янгеля. Работе подразделения, занимавшегося новой темой, он уделял большое внимание. Три-четыре раза в неделю заходил Михаил Кузьмич в проектно-конструкторский сектор вначале с начальником проектного отдела В.М. Ковтуненко, а потом почти всегда один. Интересовался ходом разработки, рассматриваемыми вариантами, подходил к кульманам, беседовал непосредственно с исполнителями, советовал, критиковал. В непринужденных разговорах он неуклонно проводил мысль об огромном значении для страны космических исследований, о том, что не всегда боевая тематика будет основной для конструкторского бюро и что именно космическому направлению принадлежит будущее.

На начальной стадии проектирования — этапе поиска, прорабатывалось около двух десятков различных компоновочных схем ракеты-носителя. Любой сотрудник небольшого, но дружного коллектива энтузиастов мог предложить свой вариант решения. Все они рассматривались на "техническом совете" сектора, для участия в работе которого приглашались ведущие специалисты расчетно-теоретических отделов: баллистиков, аэродинамиков, тепловиков, прочнистов и эксплуатационщиков.

В конце концов к детальной проработке приняли вариант, в котором компоновка решалась на основе пакетно-последовательной схемы. Несомненно большим преимуществом проекта по сравнению с разработчиками других Главных конструкторов, должна была явиться идея использования унифицированных блоков диаметром три метра первой ступени межконтинентальной ракеты Р-16, находившихся в то время в процессе отработки на Южном машиностроительном заводе в Днепропетровске.

В центре пакета устанавливался блок второй ступени, а вокруг него по схеме "плотной упаковки" размещались шесть "боковушек", представлявших отделяющиеся части первой ступени. Оси всех "боковушек" были параллельны оси центрального блока второй ступени. Третья ступень, также диаметром три метра, устанавливалась на передний торец блока второй ступени. Космический аппарат располагался на переднем торце третьей ступени под обтекателем того же диаметра. Предусматривалось, при необходимости, использование обтекателей больших диаметров. К числу интересных решений несомненно относилась подвесная схема крепления блока второй ступени, исключавшая возможность возникновения в нем при полете первой ступени наиболее неблагоприятных сжимающих усилий. В конструкции блоков предполагалось использовать наиболее перспективные материалы и полуфабрикаты: прессованные профили, панели и др.

Несмотря на то (как покажет дальнейшее развитие событий), что проекту суждено будет пылиться на книжных полках секретной библиотеки, да еще под грозным грифом секретности, а посему к нему будет допущен ограниченный круг лиц, работы над носителем РК-100 окажутся важным периодом развития для всей последующей деятельности конструкторского бюро.

В процессе проектирования, как и в любом неизведанном деле, возник целый ряд новых научно-технических проблем. Впервые был поставлен один из сложнейших вопросов об обеспечении надежного, одновременного запуска большого количества камер. А на первой ступени их было двадцать четыре: в каждом блоке четыре, умноженные на число блоков — шесть. Неодновременность выхода на режим даже всего одной камеры могла привести к самым непредсказуемым последствиям.

С другой стороны связка из шести блоков представляла сложную динамическую систему. В такой конструкции могли возникнуть неожиданные резонансные явления и не менее опасные, как и для любого сооружения, вибрации. Это потребовало отработки динамики пакета, каковым, по сути, являлась первая ступень ракеты. В лабораторных условиях на модели, имитировавшей реальную конструкцию, "провоцировались" различного рода возмущения и изучался отклик на них конструкции, связывавшей блоки в единое целое. На языке специалистов — проводилась отработка параметров элементов пакетной схемы.

При работе над проектом было одно техническое решение, которому суждено было сыграть важную роль в будущем. Связано оно оказалось с проблемой запуска ракетного двигателя в условиях невесомости при выводе третьей ступени на промежуточную орбиту спутника. Для обеспечения точных параметров скорости полета и предотвращения возникновения боковых возмущений в момент разделения на второй ступени предусматривалось установить двигатели с малой тягой, которые и должны были осуществить доводку траектории отделяющегося объекта до точных параметров движения. Но, как это часто бывает, решение одной проблемы сразу выдвинуло на повестку дня другую, не менее сложную: запуск двигателей малой тяги приходилось осуществлять в условиях невесомости. А жидкость в невесомости ведет себя так же, как тело космонавта в кабине космического корабля. Она плавает во взвешенном состоянии. Это известно еще из школьной программы по физике. Если жидкость обладает хорошей смачиваемостью, то часть ее может прилипнуть к стенкам топливного бака, а часть — осуществлять свободное "парение" в виде шароподобных образований. Отсюда берут истоки и все последующие проблемы: вместе с топливом в подающую магистраль жидкостного ракетного двигателя могут устремиться газовые пузыри. В результате двигатель, "захлебнувшись", выйдет из строя. Для устойчивой его работы необходимо обеспечить подачу компонентов топлива под определенным давлением и неразрывной струей. А это уже конкретизировало задачу: в условиях невесомости надо найти надежный способ разделения продуктов наддува и компонентов топлива.

Пытливый ум изобретателя предложил оригинальное решение проблемы: жидкость из топливных бачков вытеснялась специальными мягкими (наподобие детского надувного шарика) оболочками-мембранами, приводимыми в движение сжатыми газами. Так родилась конструкция "стартера" для обеспечения условий запуска двигателя в условиях невесомости. Ее автором был инженер И.Л. Лось. Идея оказалась очень плодотворной и впоследствии неоднократно применялась при решении многих подобных задач, получив название "система малой тяги".

Проектирование велось широким фронтом. Интересно, что в молодом конструкторском бюро к работам была привлечена большая группа вчерашних выпускников вузов и, в первую очередь, набиравшего силу физико-технического факультета Днепропетровского госуниверситета. Многим из них такая задача была поставлена как тема коллективного дипломного проекта.

И опять, как и при проектировании первых баллистических ракет, столкнулись с информационным голодом, отсутствием литературы по самым, казалось, простым исходным материалам проектирования конструкций подобного класса.

Вспоминая тот насыщенный интересной творческой работой период, один из участников этой эпопеи инженер С.С. Кавелин рассказывает:

"В процессе работы над проектом нужно было оперативно подбирать нужные характеристики при проведении оптимизации ступеней в зависимости от веса выводимого груза. Молодые специалисты не имели никакого опыта в данной области. Попытались использовать в качестве аналога данные по королевской "семерке". Но это мало что давало. Один пример — не статистика. Проблему отдали на откуп инженеру Л.П. Сидельникову. Попытки найти в библиотеке, где хранилась секретная литература, какие-то рекомендации, относящиеся к этому вопросу, ни к чему не привели. И вдруг луч надежды. Причем в открытой библиотеке для общего пользования среди переводных статей по американским источникам в сборнике под названием "Исследование оптимальных режимов ракет" настойчивый инженер обнаружил иностранную статью, в которой предлагались рекомендации для определения максимального полезного веса выводимой на орбиту нагрузки при заданном общем стартовом весе, как функции количества ступеней, их относительного начального веса и относительного веса собственно конструкций.

Вроде бы то, что нужно. И хотя представленный в ней подход не укладывался в предполагаемые коэффициенты проектировавшейся ракеты, но зато натолкнул на нужную мысль. Сложность заключалась еще и в том, что необходимо было учитывать всякого рода "паразитные" веса (система управления, остатки незаборов, гарантийные остатки и другие). В результате разработали свою довольно простую методику оптимизации. Вначале просчитывали веса в первом приближении. Получали какие-то исходные параметры. Это давало возможность рассчитать более точно конструкцию на прочность. Так методом приближений добрались до истины. Техника же проведения расчетов по сегодняшним меркам даже не укладывается в понятие "рутинная". Кроме механических "Мерседесов" и "Рейнметаллов" ничего не было. И несмотря на это удавалось в течение нескольких минут получать необходимые данные. Впоследствии специалисты по баллистике на основе строгих оптимизационных подходов контролировали эти расчеты на ЭЦВМ "Урал" — самой совершенной на тот момент вычислительной машине. По их точной методике на проведение этих расчетов требовалось около суток, а разница получалась лишь в третьем знаке. Кстати этот подход в дальнейшем использовали "под горячую руку" для существовавших уже проектов 63С1 и 65С3 и обнаружили, что они отнюдь не оптимальны при распределении весов по ступеням. Но тому была своя объективная причина, связанная с тем, что в качестве первой ступени использовались уже готовые боевые носители.

По свидетельству очевидцев, проект РК-100 получился чересчур масштабным. Фактически в далеком шестидесятом выходили уже на уровень проекта будущей "Энергии".

О том, что это было необычно для того времени, свидетельствует даже реакция Главного. Когда ему принесли прорисовки окончательных контуров предлагавшейся системы, он схватился за голову:

— Что это за дура? Это товарный вагон. Кому он нужен в космосе? — удивленно комментировал он, рассматривая чертежи.

Несмотря на то, что разработка ракеты РК-100 дошла до стадии конструкторских прорисовок узлов, связывающих блоки в единую систему, закольцовки топливных магистралей двигателей, обеспечивающих подачу компонентов в турбонасосные агрегаты, М.К. Янгель (а независимо от него и С.П. Королев) приходит к выводу о бессмысленности возникшей гонки, порожденной необоснованной гигантоманией, охватившей главных конструкторов и свидетельствующей, что проектирование приобрело уродливые формы."

Проект, рассчитанный до конца века

Отрезвляющим для Главных конструкторов явились результаты испытаний термоядерного заряда огромной мощности, произведенных в 1962 году на Новой Земле в Северном Ледовитом океане. Прогнозируемые последствия от взрыва такой бомбы при достижении максимально достижимой мощности были устрашающими и могли оказаться разрушающими для собственной территории. Навязчивая идея доставки сверхмощного заряда, как путы, связывавшая развитие космической техники, поскольку предъявляла к носителям ряд специфических и порой противоречивых требований по разным параметрам, перестала давлеть над Главными конструкторами.

Поняв абсурдность затеи как с технической, так и с военной точек зрения, ее сиюминутность, родившуюся под гипнозом главы государства, возвестившим себя владельцем самой мощной ракетной техники, С.П. Королев переключается на проектирование ракеты, позволившей бы человечеству сделать следующий шаг в освоении космоса — доставки на Луну двух космонавтов. С этой целью, исходя из необходимости повышения энергетических характеристик, он увеличивает стартовый вес исходного варианта и предлагает проект, получивший название Н-1.

В конструкторском бюро М.К. Янгеля также "усмиряют боевого монстра" и в соответствии с Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 22 мая 1963 года начинают разрабатывать ракетный комплекс с тяжелой ракетой-носителем Р-56, предназначенный для решения широкого круга народнохозяйственных, научно-исследовательских и оборонных вопросов.

Решение поставленной грандиозной задачи вызвало в коллективе необыкновенный энтузиазм, работали, что называется, взахлеб. Это был момент, когда все шло, как надо, буквально все получалось, все предложения находили развитие.

Проектирование велось с учетом опыта, накопленного при создании всех предыдущих боевых ракет и космических носителей на их основе. Но если раньше это была первая попытка конструкторского бюро создать ракету-носитель на базе существующих отработанных боевых ракет, то теперь предстояло создать носитель принципиально нового класса. Энергетические характеристики ракеты-носителя выбирались на основе анализа возможности решения комплекса космических задач. Предполагалось, что на базе Р-56 можно будет создавать глобальные информационные системы связи. В этом случае на стационарную геоцентрическую орбиту выводится спутник весом 6 тонн и "зависает" над одной и той же заданной точкой земной поверхности. Если же спутник выводится на суточную орбиту, то он движется относительно ее по определенному закону, как говорят, "пишет суточную восьмерку", размеры которой определяются углом наклона плоскости орбиты к широте местности.

В области космических исследований комплекс должен был решать первоочередные задачи подготовительного этапа освоения Луны и ближайших планет Солнечной системы, для чего необходимо было осуществлять систематические пуски ракет с целью:

— пилотируемого облета Луны и крупномасштабного фотографирования ее поверхности;

— организации автоматических станций "службы Луны";

— доставки для экспедиций необходимых грузов;

— запуска автоматических межпланетных станций.

Исходя из решения этих задач, ракета должна была обеспечить запуск на круговую полярную орбиту высотой 200 км объектов весом до 50 тонн, на орбиту вокруг Луны — 12 тонн и в район планет Марса и Венеры — 6–8 тонн.

В процессе анализа и выбора конструктивно-компоновочной схемы носителя рассматривались три принципиально отличные схемы:

— четырехблочная — с диаметром корпуса блока 3800 мм. В этом случае диаметр определялся условиями максимально допустимых габаритов при транспортировке по железной дороге без всяких ограничений;

— семиблочная — с диаметром корпуса каждого блока 3000 мм. Этот габарит соответствовал максимально освоенному диаметру в производстве;

— моноблочная — с диаметром корпуса 6500 мм. В этом случае предполагалась транспортировка полностью собранного в заводских условиях носителя водным путем.

Детальные исследования показали, что наиболее полно основным требованиям отвечает вариант двухступенчатой ракеты, выполненной по моноблочной схеме. Этот вариант являлся и наиболее перспективным с точки зрения развития производственной базы для создания более мощных носителей, в том числе с применением других источников энергии, обеспечивающих межпланетные полеты человека.

Несмотря на необходимость реконструкции основного завода-изготовителя носителя в Днепропетровске, проведенные комплексные исследования показали, что стоимость разработки моноблочного варианта получалась минимальной. Она обеспечивалась:

— меньшей трудоемкостью изготовления и сборки;

— использованием состоявшихся принципиальных схемных и конструктивных решений, отработанных на ракетах Р-16 и Р-36;

— применением динамической схемы, теоретически разработанной и апробированной на названных ракетах;

— существенно меньшим объемом экспериментальных и исследовательских работ;

— меньшей стоимостью стартового комплекса.

В соответствии с принятой схемой ракета представляла трехступенчатый моноблок диаметром 6,5 метра тандемной схемы с поперечным делением ступеней. Хвостовой отсек первой ступени имел коническую форму с большим диаметром у основания, равным 8,2 метра. В качестве третьей ступени предусматривалась установка двух блоков: орбитального — с однократным и космического — с многократным запуском двигателей.

На всех ступенях предполагалось использовать двигатели на высококипящих компонентах топлива. Топливные баки первой и второй ступеней располагались в традиционной последовательности: впереди — бак окислителя, а затем — бак горючего. На второй ступени с целью снижения веса конструкции и уменьшения габаритов носителя топливные баки были объединены в единый топливный отсек.

Топливные баки и двигатели орбитальной и космической ступеней защищались экранно-вакуумной изоляцией, обеспечивающей заданный температурный диапазон компонентов топлива в условиях космического пространства.

Космические аппараты устанавливались на переходной раме и защищались обтекателем от воздействия набегающего потока при полете на активном участке траектории и при аварийном спуске на Землю.

Один из непростых вопросов, возникших при проектировании, был связан с большим количеством камер двигателя первой ступени. Проектанты опасались: а что будет, если из строя выйдет одна из 12 камер?

Автономная система управления, разрабатывавшаяся Главным конструктором Харьковского ОКБ В.Г. Сергеевым, предусматривала выполнение задачи при отключении одной камеры двигателя первой ступени.

В самостоятельную проблему, вызванную циклопическими размерами ракеты, а общая длина ракеты с дополнительной ступенью составляла 67,8 метра, вылилась задача транспортировки носителя с завода-изготовителя в Днепропетровске на полигон.

Ввиду того, что предполагавшиеся габариты ракеты не вписывались ни в какие железнодорожные стандарты, а об использовании авиации в то время не могло быть и речи, оставался только один и самый древний способ доставки грузов — водный. Транспортировка ракеты должна была осуществляться по ступеням, причем независимо от выбора полигона. Рассматривалась возможность старта из Капустина Яра, Байконура и Плесецка. Во всех случаях носитель должен был быть доставлен с завода в устье реки Суры при впадении ее в Днепр ниже Днепропетровска. Именно отсюда начиналось "путешествие" ракеты водным путем. Для этого предполагалось соорудить специальный причал. Доставка же ракеты от завода до причала и от конца водного пути до старта должна была осуществляться с помощью грунтовых транспортных средств. В качестве тягача должен был быть использован гигант МАЗ-537.

Водный путь на полигон Капустин Яр пролегал по реке Днепр, Черному и Азовскому морям, Волго-Донскому каналу, по реке Волге до Волгограда. Откуда до места старта — на грунтовых транспортных средствах. Общая протяженность пути — 2030 километров, из них 30 — грунтовых.

Транспортировка в район полигона Байконур возможна была тем же путем по реке Волге, затем Каспийскому морю, реке Урал до города Индерборский. Далее — на транспортных грунтовых средствах. Общая протяженность пути — 4270 километров, в том числе 1200 — на грунтовых средствах.

И наконец, на полигон Плесецк с реки Волги носитель доставлялся в Рыбинское водохранилище. Затем по рекам Сухона и Северная Двина до станции Сия и далее 100 километров по грунту. Общая протяженность транспортного пути в этом случае была самой протяженной — 6200 километров.

Проведенные всесторонние оценки показали, что с учетом транспортировки наиболее предпочтительным оказался полигон Капустин Яр.

Но на этом транспортные хлопоты не кончились. Оказалось, что не только нельзя вывезти ракету через существующие ворота, а потому их нужно разломать и построить новые; неожиданно также выяснилось, что не везде ее можно транспортировать по территории завода. В частности, при вывозе из цеха "не на месте" оказался угол соседнего здания. Поэтому пришлось предусмотреть ворота в другой части цеха.

Старт предполагался открытый, наземный. Полная подготовка носителя к пуску на стартовой позиции должна была производиться при помощи башни обслуживания, которая бы не только предохраняла от внешних воздействий окружающей среды, но и позволяла поддерживать необходимый температурный режим.

Пусковая установка должна была быть заглубленной, с отводом газов работающих двигателей в сторону с помощью газохода лоткового типа. Бункер с пусковой аппаратурой должен быть расположен под пусковой установкой.

Используя носитель Р-56, кроме декларированных обязательных задач, в проекте предполагалась возможность осуществления сборки на орбите станций различного назначения.

Далекая перспектива задумки Главного заключалась и в идее построения на базе проектируемой ракеты серии носителей для выведения больших пилотируемых аппаратов, в том числе и высадку экспедиции на Луну. Моноблок Р-56, при необходимости, предполагалось в дальнейшем использовать как рабочий модуль. Собирая несколько таких модулей, можно было реализовывать блочную схему и с помощью полученной сборки организовывать самые разнообразные космические экспедиции.

Комплексные исследования, выполненные в головном институте отрасли и ведущих институтах Министерства обороны, показали, что носитель Р-56 по своим характеристикам, энергетическим возможностям и экономическим затратам при решении задач с помощью тяжелых носителей являлся оптимальным для выполнения намечавшихся программ космических исследований на период минимум до 15 лет. А с учетом возможности осуществления сборки на орбите — и до конца двадцатого века. С позиций сегодняшнего дня можно сказать, что этот срок мог быть продлен и на следующий век.

Состоявшаяся предварительная защита проекта в военном ведомстве прошла, что называется, на веселой доброжелательной ноте. Впечатление от представленных материалов эскизного проекта усиливалось прекрасно выполненной компоновкой ракеты и всего комплекса, представленных на красочных плакатах. Все отмечали, что ракета хорошо смотрелась. Но это был последний успех, сопутствовавший истории проекта ракеты-носителя Р-56. Для того чтобы оценить развитие дальнейших событий, необходимо рассматривать их в контексте сложившейся ситуации.

О том, насколько серьезно Михаил Кузьмич относился к работе над проектом ракеты Р-56, свидетельствует тот факт, что на станции испытаний двигателей, так называемой "сотке" (по номеру объекта в подразделениях конструкторского бюро), начали возводить стены и даже подвели под крышу корпус для будущей машины. Потом он долго пустовал, когда проект был закрыт.

Государственная позиция

К концу первой половины шестидесятых годов в ракетной технике сложилась непростая ситуация.

С одной стороны — признанный лидер и зачинатель ракетной техники С.П. Королев, человек решительный и целеустремленный, взрывавший любые препоны на пути к цели. В свое время бытовала история, ставшая легендой, когда он с главой государства не пришел к общему мнению на развитие нового направления. Н.С. Хрущев ему попросту отказал. На что С.П. Королев в достаточно резкой форме отпарировал:

— Тогда я буду жаловаться на Вас в Политбюро.

Хрущеву на Хрущева? Ведь именно он и возглавлял как Генеральный секретарь руководящей партии этот всесильный высший синклит власти в стране — Политбюро ЦК КПСС, решения которого были окончательны и обсуждению не подлежали. По легенде, Н.С. Хрущев не выдержал подобного напора, попросил так сильно не горячиться и предложил продолжить беседу за чашкой чая. Дипломатический реверанс главы государства и позволил в конце концов найти приемлемое решение.

С другой стороны — на пути реализации любой идеи возникала фигура В.Н. Челомея, ставшего всесильным на рассматриваемый период времени. Ему протежировал все тот же Н.С. Хрущев. Связка была покрепче альпинистской: отец — глава государства, сын — сотрудник В.Н. Челомея.

Таково было соотношение сил и амбиций ведущих Главных конструкторов ракетной техники. Все это очень напоминало ситуацию, блестяще описанную "дедушкой" Крыловым в известной басне о лебеде, раке и щуке: С.П. Королев тянет в одну сторону, В.Н. Челомей — в другую, М.К. Янгель — в третью, располагая мощным, набравшим силы коллективом, который для реализации сформировавшихся перспективных идей должен занять свое место в развернувшемся негласном соревновании Главных. Для полной характеристики сложившейся обстановки и соотношения сил следует добавить, что у каждого из столичных конкурентов М.К. Янгеля были свои преимущества.

У М.К. Янгеля никаких "поддержек" и мнений вышестоящих органов на реализацию новых проектов, кроме перспективного проекта, не было, да и удаленность от столицы играла не последнюю роль. И вот в этой обстановке узколичностных интересов ведущих Главных конструкторов М.К. Янгель на государственном уровне выступает с глобальным предложением — как организовать ракетно-космическую отрасль. В основе его инициативы лежит идея, отражающая перспективу развития ракетной техники исходя из экономических интересов всего Советского Союза.

Глубоко, всесторонне и детально вникнув во все особенности возникшей ситуации, проанализировав сформировавшиеся тенденции развития ракетной техники и возможности сложившихся конструкторских коллективов в стране, М.К. Янгель делает принципиальный вывод о нецелесообразности и невозможности любой проектной организации самостоятельно вести всю программу в комплексе от начала и до конца, а именно: создание ракетных носителей, автоматических и пилотируемых объектов различного назначения.

Придя к твердому убеждению о необходимости концентрации усилий существующих коллективов по отдельным направлениям, опираясь на технически и экономически обоснованные доводы, он вычеркивает единую схему становления ракетных систем и впервые на государственном уровне выносит на обсуждение комплексную программу развития техники, в которой все должны "тянуть упряжку" в одном направлении. Исходя из набранного к этому моменту интеллектуального потенциала коллектива и производственных возможностей самого крупного в стране базового завода, он предлагает закрепить за собственным конструкторским бюро проектирование носителей. Основание — накоплен большой опыт проектирования ракет на высококипящих компонентах топлива и имеющийся разработанный перспективный проект ракеты Р-56, уже получивший поддержку в определенных кругах. Создание же пилотируемых аппаратов отдать С.П. Королеву, а автоматические и межпланетные станции — В.Н. Челомею.

Предполагалось при этом, что специализация позволит улучшить качество и сократить сроки изготовления конструкций космических систем. А все в комплексе даст возможность последовательно наращивать задачи освоения ближнего и дальнего космоса. Так впервые была создана в целом вся масштабная программа развития ракетной техники.

И вот с этим предложением в марте 1964 года М.К. Янгель выходит в самую высокую инстанцию: просит заслушать его предложение на заседании Комиссии Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам.

Даже сам по себе факт постановки проблемы в таких масштабах на государственном уровне являл необыкновенную смелость, высокое гражданское мужество. Ведь до этого никто не решался распределять роли в развитии ракетной техники: что — Королеву, что — Челомею, а что и Янгелю. Каждый знал, что нужно только именно ему и использовал для этого любые доступные средства.

Дальнейшее развитие событий известно из рассказа ведущего проектанта инженера О.И. Дробахина, готовившего материалы для выступления М.К. Янгеля. Поскольку специалистов такого уровня на высокие совещания, как правило, не допускали, он ожидал судьбу доклада Главного в приемной. Из кремлевского кабинета, где происходило заседание Военно-промышленной комиссии, М.К. Янгель вышел явно расстроенным. Молча проследовали парадными коридорами, и только когда миновали ворота Спасской башни, на брусчатке Красной площади Главный дал волю чувствам. Доклад произвел впечатление и был хорошо принят. Предложение по системе построения и организации работ признано блестящим, его одобрили и… не приняли. Сослались на то, что в проекты С.П. Королева и В.Н. Челомея вложены значительные средства, имеется определенный задел, в работы вовлечены большие коллективы, а следовательно, и нет путей отступления.

Михаил Кузьмич был сильно огорчен исходом совещания, по всему было видно, что тяжело переживал несправедливое решение и не пытался скрывать этого от сопровождающего сотрудника. Похвала идеи даже из уст высокого руководства была слишком малой компенсацией за непринятие нацеленного на большую перспективу замысла. Он, как никто другой, понимал, что отказ поддержать проект сдерживает развитие ракетной техники и повлияет на пути ее дальнейшего становления. На минуту задумавшись перед величественным храмом Василия Блаженного, он высоко поднял руку вверх, а потом, весь напрягшись, резко, решительно опустил ее и прочувствованно выдохнул:

— Эх!

И в этом жесте вылились все накопившиеся чувства, рассказывать о которых не имело уже смысла. Все свершилось. Прощаясь с сотрудником, он только сказал:

— Пойду подышу свежим воздухом, — и медленно зашагал от Кремля в сторону Москвы-реки.

Что руководило Главным в этой попытке установить приоритеты в ракетной технике с позиций высоких государственных интересов? Сильно развитое чувство гражданина страны и ответственности за порученное дело или личные претензии, основанные на честолюбии человека, понимавшего, что он один на один с системой и никакой высочайшей поддержки у него нет?

То был итог многолетних размышлений человека, подходившего к любой проблеме с государственных позиций. Об этом свидетельствует инженер К.А. Луарсабов, рассказавший, казалось бы, на первый взгляд малопримечательный эпизод.

— Мы летели на полигон ТюраТам. На завтра был назначен первый старт ракеты Р-16 из шахтной пусковой установки. Самолет сделал промежуточную посадку в Уральске для дозаправки и кратковременного отдыха. Когда вышли из самолета, Михаил Кузьмич пригласил прогуляться. Погода этому благоприятствовала. Был небольшой бодрящий мороз и ясный солнечный день. Завязался разговор, естественно, о предстоящем пуске. Несмотря на то, что определенный опыт старта ракет Р-12 и Р-14 из шахт уже имелся, оставались вопросы, которые должны были подтвердить правильность принятых решений. Ведь речь шла о выходе из шахты первой межконтинентальной баллистической ракеты. И тем не менее не это угнетало Главного: неужели шахтная установка в лучшем случае пригодна только для одного запуска?… В случае войны и этого достаточно… Но что делать, если после первого пуска шахта выйдет из строя? Шахтный старт — это не только уникальное по масштабам сооружение, в земле зарыты буквально золотые конструкции.

И вдруг совершенно неожиданно разговор перешел на перспективы развития космической техники как фактора обороноспособности страны. Я был буквально подавлен широтой видения этой проблемы Михаилом Кузьмичом. Как глубоко прочувствованные прозвучали его слова:

— Мы уже сейчас, несмотря на официальные успехи и первенство в освоении космоса, отстаем от американцев. Высшее военное руководство не осознает в полной мере, что это может пагубно повлиять на политическую ситуацию на международной арене и обороноспособность страны. В США уже в настоящее время не менее двадцати пяти тысяч специалистов занимаются проблемами, связанными с космосом. Необходимо раскручивать и наращивать эту отрасль в масштабах страны и серьезно начать проектные и научные исследования. Но до сознания Заказчика не доходит важность и актуальность вопроса: а ведь это инструментарий ведения войн на Земле: разведка из космоса и обнаружение средств противника. И куда бы я ни обращался, нигде не встретил понимания — ни в институтах, ни в министерствах.

Чувствовалось, что Главный понимал свою беспомощность в этом вопросе, ощущались боль и отчаяние, и он не пытался этого скрывать. Как приговор, прозвучала следующая мысль:

— Кто будет господствовать в Космосе, тот будет господствовать и на Земле!

Воспользовавшись паузой, под впечатлением его последней фразы, я задал скоропалительный, возможно, не совсем обдуманный вопрос:

— Михаил Кузьмич, но ведь в нашем конструкторском бюро создан большой проектный комплекс, который отслеживает зарубежную информацию, почему он не работает в этом направлении?

Главный резко остановился и вопросительно посмотрел на меня. Было такое впечатление, что реплику он воспринял как наговор на проектантов, но в то же время чувствовалось: ее он как-то переосмысливал и задумался.

Но на этом столь интересная беседа неожиданно прервалась. Подошедший "стюард", сопровождавший летевших на полигон, пригласил садиться в самолет.

Эта колоссальная интуиция и видение будущего запомнились мне на всю жизнь.

А на следующий день был удачный старт. Естественно, были замечания по пусковой установке, но не принципиального характера. Шахта стала многоразовой…

Оценивая важность поднятой Главным конструктором проблемы в разговоре с К.А. Луарсабовым, следует сказать, что первый пуск ракеты Р-16 из шахты состоялся в январе 1962 года.

Решение Военно-промышленной комиссии, продиктованное конъюнктурными мотивами, родившимися в коридорах власти, оставило глубокий след в последующем развитии космической программы Советского Союза. М.К. Янгелю отказали в финансировании работ перспективного многофункционального носителя Р-56. Предпочтение, по соображениям отнюдь не техническим и экономическим, было отдано ракете-носителю "Протон" конструкции В.Н. Челомея, которая более чем в два раза уступала ракете Р-56.

В дальнейшем М.К. Янгель перестал бороться за Р-56 и к проектным изысканиям в области большого космоса не возвращался. Это был, наверное, единственный случай в "ракетной" биографии Главного, когда он не стал отстаивать свои идеи и рушить для этого все возникающие барьеры. Зная характер и цепкость своего Михаила Кузьмича, умение держаться там, где нужно, "до последнего патрона" и добиваться успеха, сослуживцы поняли, что у него появилась более сильная альтернатива.

Очевидно, приоритеты обеспечения обороноспособности страны как Великой державы взяли верх, и была окончательно сделана основная ставка на военные ракеты. Этому способствовала и создавшаяся обстановка: ракета Р-36 набирала силу, и у Главного "на Земле" оказалось намного больше проблем.

Оценивая предложения, заложенные в предлагавшемся проекте ракеты Р-56, необходимо отметить, что те, кто решал судьбу ракетной техники, не увидели перспективных задач, которые можно было решать с помощью предлагавшегося носителя. И в первую очередь, это связывалось с тем, что нельзя было организовать экспедицию на Луну, а только облететь ее или доставить на ее поверхность груз.

Но посещение Луны можно было осуществить за счет сборки корабля на орбите. Для этого достаточно было двух носителей Р-56, чтобы заменить ракету Н-1.

Однако идея сборки на орбите на тот период была настолько нова, что она просто не воспринималась многими. "Легко предложить, но как это сделать на орбите?" — рассуждали те, от кого зависела перспектива развития ракетной техники. Реализованный в далекие уже шестидесятые годы предлагавшийся проект, несомненно, играл бы важную роль и сегодня. Все орбитальные станции можно было собирать с помощью ракет, изготавливавшихся на серийном заводе. А для несостоявшейся ракеты Н-I строили, как известно, новый завод прямо на полигоне Байконур. Экономические (не говоря уже о практических) выгоды были налицо. Между тем события стали развиваться по совершенно неспрогнозированному сценарию.

Магомет идет к горе

Взявшись за создание программы полета на Луну, С.П. Королев вскоре понял, что одному ему эту работу не выполнить. Несмотря на то, что М.К. Янгель и С.П. Королев представляли диаметрально противоположные направления в ракетной технике и отношения между ними, в силу резкого отличия характеров, были очень сложными, последний вынужден был смирить гордыню и в интересах своего дела пригласить М.К. Янгеля к участию в создании лунного проекта. Осуществить эту важную и непростую для себя задачу С.П. Королев решил с помощью директора днепропетровского ракетного завода, где изготавливались первые королевские и все янгелевские ракеты, — А.М. Макарова. Впоследствии крупнейший организатор ракетной промышленности вспоминал:

"Не знаю, сколько размышлял Королев по поводу сотрудничества с Янгелем, но однажды по правительственной связи Сергей Павлович позвонил мне и стал осторожно интересоваться, как у нас идут дела. Я сразу понял, что это была лишь зацепка: он отлично знал и о наших успехах, и даже о блестящих перспективах. Я тоже выжидал и не торопил события. Мы поговорили еще пару минут, и Сергей Павлович перевел разговор на Янгеля: поинтересовался, как у него здоровье, чем занят, какие у меня с ним отношения. Я тут и выпалил Сергею Павловичу, что с таким Главным, как Янгель, я пойду хоть на край света, а живем мы и работаем душа в душу, понимаем друг друга, как говорят, с полуслова.

Королев был немного шокирован моим ответом, но, очевидно, он и не ждал ничего другого.

— Александр Максимович, — обратился Сергей Павлович ко мне, — правительство поручило нам государственную задачу — полет на Луну. Хочу подключить ваш завод и КБ Янгеля к работе над этим проектом. Как ты думаешь, как воспримут мое предложение Михаил Кузьмич и его сотрудники?

Я ответил Королеву, чтобы он не беспокоился за завод, а насчет конструкторского бюро обещал потолковать с Янгелем и выразил надежду, что Михаил Кузьмич с пониманием отнесется к этому предложению.

После звонка Королева я переговорил с Михаилом Кузьмичом, но он выслушал меня, как показалось, без особого энтузиазма[18]. Я знал, что у него было свое мнение, свои планы по поводу полета на Луну. И все же мы договорились о встрече с Королевым. Буквально через пару дней я встретил Сергея Павловича в днепропетровском аэропорту, и мы сразу приехали на завод. Королев не спеша прошелся по заводской территории. Побывал в сборочных цехах. Чувствовалось, Сергей Павлович почти не узнавал завод — так он изменился за последние восемь-девять лет, именно с того момента, когда он в последний раз как Главный конструктор изготавливавшихся ракет был на нашем заводе.

— Ну и махину отгрохали! — заметил с улыбкой Королев. — Не завод — сад! С парками, бульварами. Скажу прямо, широко живете, не то, что мы в столице.

После состоявшегося осмотра завода мы часа три просидели у меня в кабинете. Говорили о предстоящей работе, о новой машине."

На следующий день состоялась встреча С.П. Королева с представителями конструкторского бюро. Присутствовали ведущие проектанты, М.К. Янгель и его заместители. Когда все расселись в рабочей комнате Главного, то неожиданно оказалось, что С.П. Королев сидит спиной к М.К. Янгелю. Почувствовав это, гость мгновенно прореагировал:

— Я не терплю, когда кто-то сидит сзади меня, — и с этими словами развернулся к М.К. Янгелю лицом. А затем, как бы предупреждая возможный ход событий, продолжил:

— Надо в глаза смотреть друг другу, а то Михаил Кузьмич знает, как в Академии наук бывает: говорят хорошие слова, а затем бросают черные шары.

Коротко объявив о причине совещания, М.К. Янгель предоставил слово С.П. Королеву.

Сергей Павлович вышел к доске и начал с того, что еще раз повторил свое восхищение, вызванное прогулкой по территории завода.

— Здорово сделали! Мы постараемся последовать вашему примеру.

И после короткой паузы перешел к цели своего визита.

— Через три года исполняется пятьдесят лет Октябрьской революции в нашей стране, и к этому времени мы должны решить национальную задачу — высадить экспедицию на Луну. У американцев тоже есть свой проект, над реализацией которого они сейчас усиленно работают. Нам одним тяжело. Слишком большой объем работ. Поэтому предлагаем вместе решать эту задачу и вместе полететь на Луну.

Затем С.П. Королев подошел к доске и, взяв мел, начал демонстрировать схему этапов предполагавшегося полета на Луну и возвращения обратно. Очертив большим и малым кругами Землю и Луну, он "стартовал" с большого круга, "вышел" на околоземную орбиту, а затем резким движением прочертил линию, означавшую путь сначала на окололунную орбиту, а затем к конечной цели и обратную "дорогу" на Землю.

Обрисовав в общих чертах "путешествие" в космическом пространстве, Сергей Павлович перешел к составу предполагавшегося проекта ракеты Н1-Л3. В этой аббревиатуре индексом Н1 обозначалась собственно ракета-носитель тяжелого класса длиной 70 метров, способная выводить на околоземную орбиту полезный груз массой до 90 тонн. За индексом Л3 стояла космическая система, в задачи которой входил полет экипажа астронавтов к Луне, посадка лунного корабля на ее поверхность и возвращение экспедиции на Землю. Комплекс должен был иметь длину около 30 метров.

Конструктивно предполагалось ракету выполнить по последовательной схеме из семи ракетных блоков, обозначаемых по королевской традиции не порядковыми номерами, а буквами русского алфавита: А, Б, В, Г, Д, Е, И. Первые три блока — А, Б, В составляли ракету-носитель Н 1. Эти блоки традиционно для королевских ракет должны были быть кислородно-керосиновыми. В их задачу входило вывести на опорную орбиту вокруг Земли высотой примерно в 200 километров конструкции остальных четырех блоков Г, Д, Е и И, входивших в состав лунного комплекса Л3.

Функции между этими блоками распределялись следующим образом. Блок Г одноразовым запуском двигателя должен был обеспечить "срыв" с околоземной орбиты на траекторию полета к Луне. Блок Д, оснащавшийся двигателем многоразового включения, осуществлял коррекцию траектории полета к Луне, торможение Лунного комплекса, перевод его на орбиту искусственного спутника Луны (ОИСЛ). В его задачу входило и создание основной части тормозного импульса при посадке лунного корабля на поверхность Луны. Блоки Г и Д, как и предыдущие блоки, должны были быть кислородно-керосиновыми.

Блоки Е и И входили в состав двух кораблей: лунного корабля, осуществлявшего посадку на Луну с одним космонавтом на борту и возвращение его на орбиту искусственного спутника Луны, и лунного орбитального корабля, находившегося со вторым космонавтом на ОИСЛ во время посадки лунного корабля на Луну и осуществлявшего на последнем этапе экспедиции возвращение экипажа на Землю.

Блоки Е и И, учитывая специфику выполняемой задачи — длительное функционирование в космическом пространстве, предполагалось проектировать на высококипящих компонентах топлива: азотном тетроксиде и несимметричном диметилгидразине.

Закончил С.П. Королев краткую информацию об основных этапах полета и предполагавшейся структуре лунной ракеты четко сформулированным предложением:

— Так вот, мы предлагаем Вам вместе лететь на Луну и возвратиться обратно, взяв на себя проектирование, изготовление и отработку всех блоков, начиная с блока Г, то есть Г, Д, Е и И.

По тону выступления, невольно обозначившему фактическое положение дел, участникам совещания стало ясно, что С.П. Королев находится в тяжелом положении: через три года национальная задача должна быть выполнена, а, как говорится, еще и "конь не валялся", если Главный конструктор проекта отдает на откуп целых четыре важнейшие ступени. Не в духе это строптивого С.П. Королева, проложившего человечеству дорогу в космос и уже привыкшего быть первым в этой области новой техники. Только серьезность положения и неуверенность в возможности решить самостоятельно задачу заставили его искать, на кого бы можно было переложить часть ответственности. Проект к тому же автоматически терял смысл, если Соединенные Штаты Америки в возникшем соревновании успеют раньше. Тем более, что работа по проекту "Апполон" у них продвигалась успешно. Кстати, уже было известно, что в лунной экспедиции американского конкурента должны были участвовать три человека, а в разрабатывавшемся проекте С.П. Королева могли стартовать только два космонавта. Тут было над чем задуматься и с профессиональной, и с политической точек зрения.

Первым из присутствовавших, после высказанного почетного предложения, выступил заместитель М.К. Янгеля по проектным работам, возглавивший космическое направление В.М. Ковтуненко. Он достаточно осторожно отнесся к высказанной идее. Отметив, что это очень большая и серьезная задача, Вячеслав Михайлович сказал, что прежде чем подключаться к работе над проектом ОКБ-1, нужно самим просчитать и проанализировать траекторию полета, чтобы знать входные и выходные ее параметры, определить характеристики блоков и пути их реализации.

В этом же ключе прозвучали и все последующие выступления. Браться за такую серьезную задачу, определяющую престиж государства, да еще в качестве смежника, — как говорится, задайте вопрос полегче. Не имея всей полноты власти для влияния на ход выполнения проекта, реализуемого не по собственным задумкам, можно оказаться в очень сложном положении. Вопросов возникало более чем достаточно.

На протяжении всего совещания М.К. Янгель в несвойственной ему манере практически не участвовал в обсуждении, сидел, слушал и молчал.

О чем думал Михаил Кузьмич, слушая Сергея Павловича в присутствии собравшейся аудитории, в составе которой было и несколько человек из ОКБ-1? Это был очень сложный психологический момент в давно сложившихся непростых взаимоотношениях двух лидеров ракетной техники.

Кто знает, возможно дорого заплатил бы С.П. Королев, чтобы его визит в Днепропетровск не состоялся, тем более в присутствии своей свиты? Но, как говорят французы, "се ляви — такова жизнь": "Если гора не идет к Магомету, то Магомет…".

С другой стороны, какие чувства боролись в душе М.К. Янгеля?

С момента ухода из НИИ-88 он практически не контактировал с С.П. Королевым, кроме различного рода официальных встреч и правительственных приемов. Начав, фактически, с нуля, стал ведущей фигурой в стране в области ракетной техники. Между ними все это время шло общепризнанное гласное соревнование по боевой ракетной тематике, из которого — это уже стало фактом — М.К. Янгель вышел бесспорным победителем. Днепропетровские ракеты составляли основу стратегической оборонной мощи страны. Признанием этого явилось то, что Янгелю и Королеву практически одновременно в 1961 году присвоено звание дважды Героя Социалистического Труда.

Движимый государственными интересами, Михаил Кузьмич выступил с принципиально новым, глубоко обоснованным предложением об организации системы ракетно-космической техники в масштабах страны и одновременно предложил проект перспективного космического носителя, который способен на десятилетия вперед с учетом перспективы модернизации решать проблемы исследования ближнего и дальнего космоса. И, самое главное, уверенность в реальности этого проекта, так как заложенные в него идеи апробированы на двухступенчатых ракетах Р-16 и Р-36. Разница только в габаритах и количестве двигателей. Но эти проблемы уже всесторонне и глубоко изучены и даже апробированы на моделях. Об этом говорят положительные результаты экспериментальной отработки. Будучи перенесенными на большие габариты, они не предвещают никаких неожиданностей.

Но его не поняли или не разобрались в перспективности предложений, а может быть перевесили какие-то другие причины. А он-то уверен и знает, что в его предложении собран весь успешный опыт создания предыдущих ракет. И вместо этого ему предлагают быть в "свите" другого лидера, участвовать в реализации идей конкурента, которые противоречат его собственным. Но Янгель не был бы Янгелем, если бы в любой самой сложной ситуации поставил личные интересы выше государственных. Он, прежде всего, гражданин Отечества, и интересы страны для него выше всего. Поэтому все личные амбиции отходят на второй план.

Другое дело, в каком объеме он сможет участвовать в этом проекте. Ведь кроме королевских проблем есть немало и своих. Успешно идут летные испытания новой ракеты Р-36 с самой мощной в мире головной частью, набирают темпы работы по орбитальной головной части, твердотопливной и собственной космической тематикам.

Когда выступили все желающие и совещание приближалось к своему логическому концу, наконец высказал свое отношение к происходящему и М.К. Янгель. На правах председательствующего он лаконично резюмировал:

— Задача очень ответственная и сложная. И прежде чем браться в предложенном или более узком варианте за ее решение, надо все детально оценить.

И, как заключительный аккорд, прозвучали слова:

— Учитывая конкретно сложившуюся ситуацию и важность стоящей перед страной задачи, мы не отказываемся от участия в работе. Но надо еще подумать. Для того чтобы принять окончательное решение, необходимо проектантам нашего конструкторского бюро детально ознакомиться с проектом и выработать свое мнение, сформировав соответствующие предложения. Немаловажно знать и как отнесется к этому завод, как это увяжется с его основной тематикой и номенклатурой.

По результатам совещания был составлен соответствующий протокол, и верный данному слову М.К. Янгель создает бригаду из проектантов для работы непосредственно в конструкторском бюро С.П. Королева.

А директор завода А.М. Макаров, взявший на себя непосильную дипломатическую миссию, очень был обеспокоен сложившимися отношениями между Главными конструкторами ведущих ОКБ и попытался еще раз "навести мосты". С этой целью он организует примирительную встречу, на которой присутствуют кроме него только С.П. Королев и М.К. Янгель. Но из этого, по словам Александра Максимовича, ничего не вышло. Помолчав практически минут тридцать и обменявшись ничего не значащими фразами, стороны разошлись, оставшись в своих отношениях на прежних позициях.

Состоявшееся непродолжительное "напряженное молчание" было единственной, если это можно назвать встречей на уровне личных контактов за все время работы М.К. Янгеля в должности Главного конструктора. И вдруг неожиданно, совершенно по другому сценарию и совсем по другому поводу, увязывая его с выработкой совместной политики в отношении однозначной для них фигуры В.Н. Челомея, преподносит этот эпизод Я.К. Голованов.

"Надо думать, — пишет он, — что Королев с Янгелем видели в Челомее своего конкурента. Не могли не видеть. Общая тревога даже сблизила их. Известно, что Сергей Павлович приезжал к Михаилу Кузьмичу в Днепропетровск и они провели несколько дней "на рыбалке", обсуждая создавшуюся ситуацию и вырабатывая совместный план действий".

Так, с чьей-то подачи, получасовая встреча растянулась на несколько дней. Между тем, никому из причастных к приезду С.П. Королева в КБ "Южное" подобного о так затянувшейся "рыбалке", как и о других неформальных контактах в дальнейшем двух Главных конструкторов, кроме встреч на официальных приемах и заседаниях, не известно. А свидетельство одного из крупнейших руководителей ракетой промышленности А.М. Макарова о событиях тех дней является, несомненно, истиной в последней инстанции.

Для реализации достигнутой договоренности С.П. Королев обещал выслать в конструкторское бюро аванпроект ракеты. И буквально через неделю материалы были у адресата. Подготовку заключения на полученные материалы поручили молодым специалистам М.А. Онищенко и Ю.Н. Алтунину. В целях соблюдения полнейшей секретности их "закрыли" в отдельной комнате, где инженеры, привлекая специалистов по баллистике, изучали предложения ОКБ-1.

Заключение было однозначным: то, что изложено в предложениях, представленных в аванпроекте, технически реализуемо.

Днепропетровский десант в Подлипках

Вскоре, в августе 1964 года, была сформирована группа проектантов из 24 человек, которую специальным самолетом отправили в Москву. Возглавлял делегацию первый заместитель Главного конструктора В.С. Будник. В дальнейшем, в зависимости от необходимости, в нее вводились нужные специалисты, но костяк оставался на всем протяжении работ неизменным до середины марта 1965 года. В столице события развивались стремительно. По прибытии в подмосковный Калининград всех сразу провели в кабинет С.П. Королева. По всему чувствовалось, что делегацию ждали. Вскоре появился Главный конструктор и занял место за своим рабочим столом. Строго одетый, в темном костюме, рубашке бирюзового цвета, застегнутой на все пуговицы, но без галстука. Хороший цвет лица, веселый, в прекрасном настроении — невольно отметили все присутствующие. Подавляющее большинство из них впервые видели "самого" С.П. Королева. И первая фраза, с которой Сергей Павлович обратился к находившимся в кабинете днепропетровцам, прозвучала как дружелюбное приветствие.

— Так что, на Луну захотели?

Присутствующие невольно растерялись от столь откровенного вопроса. А он непринужденно рассмеялся и продолжил:

— Тогда я Вам сам расскажу, как мы собираемся лететь на Луну.

И кратко изложил, рисуя на доске, то, что он уже рассказывал в Днепропетровске. По всему чувствовалось, что С.П. Королев прекрасно владеет материалом.

— Работа будет сложная, напряженная и длительная. Но мы вместе с Вами, два конструкторских бюро, должны реализовать заложенные идеи, и я уверен, что мы ее выполним, — закончил свой доклад Главный.

После этого последовало традиционное:

— Есть ли вопросы?

Вопросов не было. Все понимали, что это — чисто протокольное совещание. Вопросы — впереди, когда будет дело.

— А теперь давайте знакомиться: кто Вы и какие направления представляете? — предложил С.П. Королев.

Перед ним лежал список прибывших, и он стал выборочно называть фамилии. Услышавший вставал и объяснял, с какой целью он включен в бригаду.

Первый инженер четко доложил:

— Мне поставлена задача выбора параметров ступеней и двигателей всей ракеты.

— Ваша роль в бригаде понятна, садитесь, — удовлетворенно произнес Сергей Павлович.

Второй поднятый инженер собирался прорабатывать конструкцию на стадии эскизного проектирования, третий — оказался специалистом в области баллистики. И вдруг очередной инженер на вопрос:

— А Вы чем собираетесь заниматься? — неожиданно выпалил:

— Я ведущий конструктор.

Сергей Павлович с удивлением поднял брови:

— А что собираетесь Вы вести на этапе эскизного проектирования? Ведущий конструктор — это правая рука Главного, он держит все нити управления на этапе создания чертежно-технической документации и изготовления в производстве. Поэтому мне совершенно непонятна Ваша роль в предстоящей работе.

Невольно возникла неопределенная пауза.

Нашелся и проявил решительность один из прибывших:

— Сергей Павлович, бригада создавалась нашим руководством, поэтому ответить на этот вопрос в данной ситуации вряд ли возможно.

Очевидно, не желая портить впечатление от первой встречи, С.П. Королев прекратил дальнейшее выяснение "кто есть кто" и примирительно сказал:

— Ну, для первого знакомства, очевидно, хватит. Давайте приступать к работе.

После нескольких дней проживания в Подлипках (так по названию железнодорожной станции по старинке именовали и город Калининград Московской области, где находилось конструкторское бюро С.П. Королева) в наспех оборудованных помещениях, в том числе и красных уголках, бригаду разместили в московской гостинице "Останкино", создав хорошие бытовые условия — номер на двоих. Утром подавали автобус, который и увозил всех на работу, а поздно вечером доставлял обратно. Рабочий день продолжался с 8 утра до 9 вечера с перерывом только на обед и не более. Все были увлечены поставленной задачей, а потому трудились в жестком режиме с большим энтузиазмом, не считаясь со временем, как будто в собственном конструкторском бюро. Отношения с королевскими проектантами установились дружественные, при хороших взаимоотношениях и понимании по всем вопросам. Но взятый темп был настолько высоким, что местные проектанты иногда даже ворчали:

— Что Вы, как одержимые работаете?

Сам Сергей Павлович Королев оказался очень простым в общении с рядовыми сотрудниками. Постоянно был в курсе состояния всех проработок. При необходимости можно было без труда встретиться с ним и подробно обсудить в кабинете Главного конструктора возникшую проблему. Особенно покорил днепропетровцев заместитель С.П. Королева по проектным работам С.С. Крюков. Интеллигентный по натуре и глубокий специалист в своей области, он пользовался большой популярностью среди проектантов, чего нельзя было сказать о В.П. Мишине — первом заместителе С.П. Королева. На фоне Королева Мишин резко выделялся своей надменностью, мог ни за что ни про что оскорбить, обозвать, унизить человека.

Предлагая янгелевскому конструкторскому бюро всю "верхушку", то есть все ступени, уходившие с околоземной орбиты к Луне, и обеспечение возвращения экипажа обратно на Землю, С.П. Королев преследовал, кроме разгрузки собственного КБ, еще одну цель, идея которой определялась длительным пребыванием блоков в условиях космического пространства и низких температур. С этих позиций предпочтительнее представлялось использование двигателей на высококипящих компонентах топлива, которые являлись "коньком" днепропетровских проектантов.

Не обошлось и без острого конкурентного соревнования. Когда М.В. Мельников — главный конструктор двигателей королевского КБ узнал, что у янгелевцев получается достаточно хороший блок Д на высококипящих компонентах топлива, то сам лично встал за чертежную доску и, не доверяя даже своим сотрудникам, сделал необходимые прорисовки, в том числе скрупулезно вычертил все разводки системы питания, поскольку, как уже было сказано, блок должен был обеспечивать семикратный запуск двигателя. И добился цели — доказал, что его вариант имеет определенные преимущества по сравнению с предложением днепропетровских проектантов. А поскольку М.К. Янгель не собирался браться за его проектирование, то был принят вариант на низкокипящих компонентах топлива — кислороде и керосине. За время работы бригады в Подлипках, а она продолжалась девять месяцев, М.К. Янгель всего лишь один раз, в сопровождении своих заместителей В.С. Будника и В.М. Ковтуненко, на конечном этапе работ посетил конструкторское бюро С.П. Королева.

Он практически интересовался ходом работ, связанных с разработкой лунного аппарата. О результатах проектных изысканий по блоку Е докладывал инженер О.И. Дробахин. Подробно обосновав принятую схему, характеристики блока и его конструктивные отличия в связи с выполняемой задачей, он акцентировал внимание на основной идее, заложенной в проект и являвшейся его главной задачей, — гарантированное возвращение космонавтов на Землю. Все принятые предложения подвергались всесторонним проверкам и анализу на предмет возникновения аварийных ситуаций, которые даже с самой малой степенью вероятности можно было бы ожидать.

Выслушав доклады по остальным блокам, М.К. Янгель среагировал (очевидно, он уже заранее имел определенный взгляд на проблему) быстро и неожиданно:

— Все это — не задача нашего конструкторского бюро. Мы берем на себя блок, создадим и отработаем его в установленные сроки.

Решение Главного оказалось окончательным и бесповоротным. Больше М.К. Янгель никогда не возвращался к этому вопросу. А принятое обязательство он выполнил, подтвердив в очередной раз свое незыблемое правило: данное обещание — долг чести.

Создавшаяся ситуация после решения Михаила Кузьмича как нельзя более отвечала интересам Главного конструктора А.М. Исаева. Он проявлял большое желание участвовать в разработке блока И. Это был его "калибр". И мечта сбылась. Более того, ему отдали полностью проектирование блока И.

Итак, окончательное распределение ролей Главных конструкторов в создании ракеты выглядело так:

Блоки А, Б и С остались за С.П. Королевым, блоки Г и Д были отданы М.В. Мельникову, блок И — А.М. Исаеву и блок Е — М.К. Янгелю.

Мотивы Главного

Что руководило Главным при принятии решения отказаться от предложенной львиной доли лунного проекта? И стать, если не официальным церемониальным (им уже был определен С.П. Королев) автором ракеты, то по важности разрабатываемых объектов полноправным соавтором?

Возможно, А.М. Исаев, любивший решать "хитрые" сложные задачи, пользовавшийся большим уважением у Михаила Кузьмича, "попросился в жизнь". Кстати, при выборе проектных параметров блока И двигатель конструкции А.М. Исаева, по мнению днепропетровских специалистов, смотрелся неплохо. Неоспоримым является и факт, что М.К. Янгель все время "видел" стратегический военный комплекс и, как говорится, в этом отношении держал все время нос по ветру. А "ветер" был почти ураганный. Одновременно в конструкторском бюро велись интенсивно работы по ракете Р-36, ОГЧ, РТ-20П, космическому носителю "Циклон". Развертывались работы по твердотопливной и космической тематикам.

Под гипнозом взаимоотношений двух Главных сложилось устойчивое мнение, что М.К. Янгель был в оппозиции по отношению к проекту С.П. Королева, противодействуя его развитию. Факты как раз говорят об обратном. Несмотря ни на что, для М.К. Янгеля всегда и при всех обстоятельствах, если только его не вводили в заблуждение (а такие случаи локального масштаба бывали), примат государственных интересов и правды определял линию поведения невзирая на сложившуюся конъюнктуру.

А ситуация на тот момент отличалась на самом деле резким противостоянием С.П. Королева и В.Н. Челомея. С альтернативным предложением выступил и П.Ф. Зубец.

В противовес королевской ракете были выдвинуты проекты Р-700 В.Н. Челомея и носителя на гибридном топливе (пастообразное топливо, в котором один из компонентов — твердый, например полиэтиленовая шашка, а второй — кислота) Главного конструктора Казанского конструкторского бюро П.Ф. Зубца. Поскольку В.Н. Челомей не счел нужным послать в Днепропетровск свой проект, то в ЦНИИмаш был командирован инженер М.А. Онищенко, который, ознакомившись, фактически подпольно с ним, составил объективное негативное заключение. Основываясь на этих материалах, при обсуждении проекта, предложенного конструкторским бюро В.Н. Челомея, выступил В.С. Будник, убедительно показав недостатки, содержавшиеся в предложениях В.Н. Челомея.

В проекте УР-700 на первой и второй ступенях был принят блочный вариант компоновки двигателей. К тому времени в конструкторском бюро уже имелись данные, что американцы, разрабатывая проект "Сатурн V", отказались от блочной схемы на том основании, что у нее очень сложная динамическая схема. На УР-500 питание каждого блока производилось автономно, а в предлагавшемся проекте УР-700 все двигатели и топливные отсеки оказались закольцованы, и это приводило к непредсказуемым последствиям. В итоге В.Н. Челомею отказали в финансировании работ.

П.Ф. Зубец, в отличие от В.Н. Челомея, представил в конструкторское бюро М.К. Янгеля проект на заключение. Защита его состоялась в Научно-исследовательском институте (НИИ-94) по топливам. Волею судьбы заметная роль при обсуждении проекта выпала опять на долю молодого инженера М.А. Онищенко. Он и на этот раз готовил заключение, а потому был командирован на защиту. Выступать же должен был М.К. Янгель.

— Я сижу скромно в последнем ряду и жду Главного, — вспоминает М.А. Онищенко. — Вдруг подходит работник нашего Министерства и говорит:

— Звонил Михаил Кузьмич и сообщил, что он задерживается по неожиданно возникшему срочному делу, а его выступление — первое. Поэтому он просил, чтобы доложили Вы, поскольку, по его мнению, хорошо владеете материалом.

— Приказ есть приказ, — продолжает М.А. Онищенко. — Поборов естественную робость, вызванную непредвиденной ситуацией, изложил заключение нашего конструкторского бюро. В нем было убедительно показано, что по энергетике заявленное топливо не обеспечивает достижение нужных параметров и носитель получится в полтора раза тяжелее, чем Н-1. Кроме того, нужно было еще осваивать изготовление топлива и производство двигателей больших размеров. Наше заключение сводилось к тому, что проект Н-1 более реален.

Таковы факты, убедительно опровергающие досужие замыслы и свидетельствующие о том, что М.К. Янгель, после того как ему отказали в создании ракеты Р-56, достаточно активно поддерживал проект Н-1 как альтернативу предложениям В.Н. Челомея и П.Ф. Зубца. Правда, у конструкторского бюро М.К. Янгеля было свое мнение по количеству двигателей на первой ступени лунной ракеты. А их было тридцать два. Предлагалось использовать более мощные 600-700-тонники, над которыми работал В.П. Глушко, и создание их было вполне реально.

И в то же время внутри конструкторского бюро эта работа для Главного как бы не существовала. Делегировав в бригаду для разработки эскизного проекта лучших специалистов, он в дальнейшем перепоручил создание блока Е своим заместителям. Обеспечив широкий фронт работ в процессе создания и отработки блока, он практически никогда не ставил их на передний план. Это нашло выражение в том, что неоднократно выступая на производственных совещаниях и партийно-хозяйственных активах, Михаил Кузьмич подробно обсуждал задачи, стоящие перед коллективом по военной тематике и другим программам, и никогда ничего не говорил о состоянии дел по блоку Е, как будто его не было в тематике КБ. Такая позиция подчеркивала, что М.К. Янгель оставался при своем мнении, что эту работу конструкторскому бюро навязали вопреки его воле.

Янгель выполняет взятые обязательства

Итак, на днепропетровский ракетный центр было возложено проектирование и изготовление ракетного блока лунного корабля, получившего название "блок Е". Лунный корабль должен был осуществлять посадку на Луну с одним космонавтом на борту и возвращение на орбиту искусственного спутника Луны. Ракетный блок Е являлся основным узлом лунного корабля по возложенным на него функциям. Большую часть общей массы корабля составляла масса заправленного блока Е.

Основными задачами, выполнявшимися с помощью блока Е, являлись:

— обеспечение торможения ЛК на завершающей стадии процесса посадки на Луну;

— обеспечение зависания ЛК на небольшой высоте над поверхностью Луны при осуществлении горизонтального маневрирования при выборе места посадки;

— обеспечение выведения взлетной части ЛК на орбиту искусственного спутника Луны для стыковки с находящимся там лунным орбитальным кораблем.

Таким образом, успех экспедиции, прежде всего, должен был определяться высочайшей надежностью блока Е. Дело еще и в том, что на всех предыдущих этапах полета в случае отказа какого-либо ракетного блока в составе ракеты-носителя или при переводе лунного комплекса на траекторию искусственного спутника Луны, гибель экипажа могла быть предотвращена включением системы аварийного спасения как на ракете-носителе, так и включением в работу последующих блоков с корректировкой программы полета: отказ от посадки на Луну, облет Луны без перехода на орбиту искусственного спутника Луны и др. Но если лунный корабль сходил с окололунной орбиты и начинался спуск к ее поверхности, жизнь космонавта всецело зависела от надежности систем лунного корабля и, в первую очередь, безотказной работы двигательной установки блока Е. Кроме того, предъявлялись и другие требования, определявшиеся назначением блока Е и условиями окружающей среды, в которой он должен был функционировать. Поэтому для обеспечения надежности возвращения космонавта с поверхности Луны было предусмотрено дублирование двигателя. В случае незапуска одного, возвращение должен был обеспечить второй двигатель.

На протяжении всей разработки конструкции блока особенно остро стояли вопросы обеспечения его заданной массы. Решить эту задачу оказалось непросто. После выпуска первого варианта чертежной документации дефицит массы составлял более 50 килограммов. Для стимулирования инициативы уменьшения материалоемкости узлов Главный издает приказ: за снижение массы блока Е на один килограмм автору реализованного предложения назначалось вознаграждение в размере 25 рублей — сумма, по тем временам представлявшая интерес. В дальнейшем в связи с тем, что вопрос продолжал оставаться очень острым, конкурс предложений был продолжен и в новом приказе вознаграждение возросло до 50 рублей за килограмм.

Результаты не заставили себя ждать. Когда изготовили и взвесили первый блок Е, то его общая масса оказалась даже ниже заданной по техническому заданию на целых 25 килограммов!

Работая над конструкцией блока, проектанты все время держали в поле зрения доходившую информацию об успехах США по выполнению аналогичной программы, получившей название "Аполлон". Естественно, вызывало досаду, что американцы собирались высадить на Луну не одного астронавта, а экипаж в составе двух человек.

Все прекрасно понимали, что такую трудную операцию, как посадка корабля на безжизненный спутник и выход на его поверхность, лучше выполнять вдвоем, чем оставить отважного первопроходца космоса один на один со всей неизвестностью, с которой неизбежно пришлось бы столкнуться ему во время первого путешествия по такому близкому и в то же время бесконечно далекому спутнику Земли.

Для уменьшения степени риска, по инициативе днепропетровских проектантов, была предпринята попытка увеличить экспедицию посещения Луны и разместить в кабине космического лунного корабля второго астронавта. С этой целью в ОКБ-1 была проработана схема, в которой предусматривались специальные выштамповки в местах расположения головных шлемов членов экипажа. Идея была простая: не меняя основных деталей ЛК, дать возможность разместить второго пилота. Однако, как вскоре выяснилось, габариты лунного корабля — это не самая большая проблема. Предложение увеличить экипаж мгновенно, как снежный ком, обросло кучей проблем, связанных с увеличением запасов компонентов топлива, изменением характеристик всех блоков, а следовательно, и массы конструкции.

Проведенные расчеты показали, что энергетика комплекса ракеты-носителя и космической системы, призванной обеспечить полет человека к Луне, такого напряжения не могла выдержать, и от идеи увеличения экипажа лунного корабля пришлось отказаться.

Все проектно-конструкторские работы были выполнены в установленные сроки. При создании блока Е, как и обычно, пришлось решить ряд принципиально новых научных и инженерных задач, многие из которых ставились впервые в мировой практике ракетостроения. Проведены были и натурные испытания на орбите в режиме спутника Земли, подтвердившие высокую надежность функционирования всех систем и правильность заложенных технических решений. Из-за неготовности на момент отработки блока Е ракеты-носителя Н-1 выведение на орбиту трех летных образцов ЛК производилось ракетой-носителем "Союз". Телеметрические данные показали, что блок Е нормально функционирует в режиме полета и надежно осуществляет необходимые маневры.

Конструкторское бюро М.К. Янгеля было готово к стартам в дальний космос к Луне. Но на этом космическая одиссея блока Е и закончилась. Лунную программу С.П. Королева постигла неудача. Четыре пуска, и все аварийные, решили судьбу проекта. При полете первой ракеты на 70-й секунде после старта в хвостовом отсеке возник пожар, и полет прекратился. При попытке второго запуска из-за неисправности кислородного насоса произошел сильный взрыв, разрушивший стартовый комплекс. При третьей попытке ракета чуть-чуть приподнялась над землей, но из-за потери управляемости по каналу вращения произошла авария.

При последней, четвертой, попытке полет продолжался 107 секунд, но в конце активного участка в хвостовом отсеке возникла неисправность, и опять пуск оказался аварийным. Американцы к этому времени уже успели побывать на Луне. Дальнейшие работы по комплексу Н-1-Л3 с учетом сложившейся ситуации были признаны нецелесообразными, и разработка проекта прекратилась.

По иронии судьбы при создании лунного проекта С.П. Королев непроизвольно вынужден был использовать идею М.К. Янгеля об объединении усилий конструкторских бюро страны для решения единой программы.

Объективную оценку позиции, занятой Главным, для которого государственные интересы всегда были выше личных амбиций, в этой непростой ситуации дает один из участников создания лунного проекта. Показательно, что это сотрудник не янгелевского, а королевского конструкторского бюро.

"Усилий нашего КБ, — вспоминает ведущий конструктор лунного проекта В.Ф. Фомин, — явно не хватало… Руководство обратилось с просьбой к известной фирме академика М.К. Янгеля о дальнейшей разработке ракетного блока и лунного корабля. Михаил Кузьмич Янгель к этому времени со своим КБ создал уже не одну ракету как для научных целей, так и для оборонных. Опыт создания ракетных комплексов у фирмы накопился огромный. Но ракетные комплексы — это законченная продукция, она отмечалась и наградами и соответствующими премиями. А ракетный блок — это часть объекта, даже не комплекса! И надо отдать должное академику М.К. Янгелю, что он не отвернулся от этой цели, а наоборот, понимая, что это наша национальная задача, всячески поддержал нас".

Ход дальнейших событий показал, как далеко смотрел из ставших историей шестидесятых годов М.К. Янгель. Его техническую прозорливость, предвосхитившую развитие ракетной техники, вынуждены будут признать впоследствии даже сотрудники конкурирующей фирмы. В цитировавшейся выше книге В.Ф. Фомина в изложении автора приводится содержание одной беседы М.К. Янгеля с представителем королевского конструкторского бюро.

"А вам не кажется, что после "семерки" (так называлась в наших кругах ракета "Восток") мы делаем очень резкий скачок и хотим создать Н-1 со стотонной нагрузкой? Наше КБ готово разработать среднюю ракету, так на 40–50 тонн полезного груза на орбите ИСЗ. Вы передайте Василию[19], пусть он подумает и поддержит нас. Ведь кроме Луны трудно будет найти достойное применение громадной ракете, да к тому же дорогой. А наш носитель будет существенно дешевле, да и ездоков на нем будет в достатке.

Нам, совсем молодым инженерам, показалось, что предложения М.К. Янгеля были не о том, зачем мы приехали. Но впоследствии мы убедились, что сама жизнь подтвердила правильность предложений академика".

Через полтора десятилетия все вернется, как говорится, на круги своя. Начавшиеся в 1976 году на новом витке работы по созданию носителя "Энергия" были основаны на наращивании мощностей за счет поблочной сборки. В качестве четырех "боковушек" использовались первые ступени ракеты "Зенит" разработки конструкторского бюро имени М.К. Янгеля, способные выводить на орбиту 12 тонн груза. Новый центральный модуль, как и весь комплекс "Энергия", проектировался в конструкторском бюро имени С.П. Королева.

Но именно такая идея поблочной сборки для увеличения мощности носителя, как и предусматривалось в самом начале, могла при дальнейшем развитии проекта осуществляться на базе ракеты Р-56, причем можно было собирать любую комбинацию модулей. И еще одна деталь. Ракета-носитель "Энергия" проектировалась для вывода на орбиту пилотируемого объекта "Буран", разработанного Главным конструктором другого конструкторского бюро Г.Е. Лозино-Лозинским. Следовательно, и при создании проекта "Энергия-Буран" была реализована идея М.К. Янгеля о целесообразности кооперации в ракетостроении. Но, вернувшись к ней, заплатили дважды. И, более того, проект так и устарел, не будучи реализованным до конца.

У каждого из создателей блока Е история несостоявшегося лунного проекта оставила заметный след в личной биографии. Несколько лет упорного, напряженного труда, приведшего к созданию новой конструкции, которая могла бы послужить прогрессу цивилизации, остались невостребованными.

Хотя лунная программа к этому времени была закрыта, в Загорске Московской области, где проходили огневые испытания блока, участвовавшие в его создании решили хоть как-то отметить свои достижения. Поэтому после завершения всех работ организовали банкет. Перед его началом продемонстрировали чужие успехи — показали фильм о высадке американских астронавтов на Луну. А на вечере неожиданно для всех прозвучали стихи одного из непосредственных активных участников создания блока Е — инженера В.Ф. Назаренко. Этот полуироничный опус очень живо и образно передает атмосферу труда инженера и, несомненно, заслуживает внимания, тем более, что он нигде не публиковался. Присутствующие в нем термины из лексикона специалистов-испытателей достаточно ясны и для непосвященного в конкретную узкую область техники. Однако дух творчества и нелегкий труд прокладывающих новые пути передан не только очень точно, но и эмоционально.

Вот это не увидевшее свет творение, которому автор предпослал такой заголовок:

У этого стихотворения оказался почти детективный финал. По возвращении в Днепропетровск по конструкторскому бюро прошел слух, что органы Госбезопасности разыскивают автора стихов, который якобы опорочил советскую ракетную технику. Но сослуживцы оказались на высоте: никто не назвал фамилии автора.

Вторая жизнь боевой ракеты

В 1956 году, возвратившись из очередной командировки в Москву, М.К. Янгель собрал традиционное совещание с ведущими специалистами конструкторского бюро. На сей раз, кроме обычной информации о текущих событиях и происшедших встречах, последовало неожиданное:

— В следующем году С.П. Королев будет запускать искусственный спутник Земли с помощью "семерки". Мне предложено подстраховать эту работу. Думаю, ее можно попытаться решить на базе нашей боевой ракеты Р-12, поставив на нее вторую ступень.

Это было поручение Д.Ф. Устинова, занимавшего в то время пост министра оборонной промышленности. Однако при решении поставленной задачи возникли большие трудности, связанные с отсутствием подходящего двигателя для второй ступени. Использовать же для этих целей одноступенчатые ракеты, проработки которых имелись в конструкторском бюро, оказалось невозможным.

Вскоре стало ясным, что идея подстраховки изжила себя. 4 октября 1957 года произошло историческое событие вселенского масштаба, возвестившее о том, что дерзновенная мечта человечества преодолеть силу земного притяжения осуществилась: в Советском Союзе был запущен первый искусственный спутник Земли. На небосклоне появилась хорошо видимая в темное время суток быстро передвигающаяся новая "звезда" со своими позывными "Бип-Бип", зафиксированными всеми радиостанциями мира.

В дальнейшем сложилась своеобразная ситуация. После эпохального полета Юрия Гагарина невзирая на общее отставание по сравнению с Советским Союзом в освоении космоса человеком Соединенные Штаты Америки очень эффективно стали использовать малые спутники. Запуская их буквально пачками, и не для рекламы, а для изучения околоземного пространства, они обнаружили ряд новых интересных явлений и успешно наращивали программу.

С.П. Королев, занятый проблемой человека на орбите, не проявлял никакого желания заниматься малым космосом. Несмотря на то, что интерес к поставленной задаче в "верхах" пропал, в самом конструкторском бюро мечта о собственной космической ракете владела умами проектантов.

Как часто бывает в таких случаях, ищущему сопутствует успех. В это время под руководством Главного конструктора В.П. Глушко был разработан реактивный двигатель РД-119. Однако проект остался незамеченным, и ему суждено было бы пылиться на полках "в бездействии пустом".

И вот именно этот-то двигатель в конце 1958 г. и позволил группе энтузиастов во главе с начальником проектного отдела В.М. Ковтуненко вновь вернуться к вопросу о создании двухступенчатого носителя на базе боевой ракеты Р-12. Тем самым было положено начало развитию космического направления и фактически не подозревая об этом, конверсии в конструкторском бюро М.К. Янгеля.

Будущее покажет, что идея разработки ракеты-носителя космических объектов на основе боевой ракеты, в это время успешно проходившей летные испытания, окажется необыкновенно плодотворной. Если для использования в качестве первой ступени ракеты Р-12 потребовались незначительные доработки, то вторую, на которой были установлены двигатели, работающие на жидком кислороде и несимметричном диметилгидразине, пришлось проектировать заново. Применение же отсеков того же диаметра, что и на первой ступени, позволило существенно сократить сроки и стоимость изготовления второй ступени за счет использования имеющегося промышленного технологического оборудования и комплектующих элементов, а эксплуатацию и запуск производить на существовавшем оборудовании стартовых комплексов.

Естественно желание проверить правильность первых шагов в неизвестной области. Поэтому аванпроект отправили в конструкторское бюро С.П. Королева. Оттуда пришел ответ, в котором говорилось, что по глубине проработки рассматриваемые материалы соответствуют эскизному проекту. Столь лестная оценка окрылила и придала уверенности.

И опять, в который уже раз, нельзя не отметить, что, начиная работы над созданием носителя, проектанты не имели никакой специальной литературы. Под рукой оказался лишь единственный источник — книга одного из пионеров идеи освоения космоса А.А. Штернфельда "Искусственные спутники Земли", которая была написана еще в годы Отечественной войны.

8 августа 1960 года вышло Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР "О создании ракеты-носителя 63С1 на базе боевой ракеты Р-12, разработке и запуске 10 малых ИСЗ". Это была программа работ для космических исследований, предложенная днепропетровским конструкторским бюро.

Ракета-носитель, получившая название 63С1 (впоследствии 11К63), характеризовалась простотой конструкции, низкой себестоимостью и позволяла выводить на орбиту спутники весом до 450 килограммов. Идея, заложенная в проект первой ракеты-носителя, оказалась необыкновенно удачной. В дальнейшем по этому пути шло создание большинства космических ракетных комплексов.

Первый космический носитель был создан в рекордно короткие сроки и, как покажет дальнейшая его судьба, оказался очень счастливым. Однако доказать это пришлось лишь с третьей попытки.

На первом этапе, учитывая принятые предельно сжатые сроки для запуска собственных спутников, серьезные трудности мог представить вопрос создания стартового комплекса. Использовать существовавший наземный старт ракеты Р-12 не представлялось возможным. Постановка второй ступени привела к значительному удлинению носителя в целом. И поэтому, находясь на наземном стартовом столе, ракета была не в состоянии "устоять" при воздействии ветровых нагрузок. И причина тому была не в малой прочности (или в малой жесткости, как утверждается в одном печатном источнике) первой ступени. В полете действующие нагрузки, исходя из которых назначаются толщины силовых элементов корпуса, существенно больше, чем при наземной эксплуатации. Все было намного проще — ветер мог просто опрокинуть ракету. На помощь пришла опять военная техника. К этому времени как раз выполнили свою роль насыпные шахтные комплексы "Маяк", из которых на полигоне Капустин Яр производились первые экспериментальные пуски ракет Р-12. Один из них и использовали в качестве старта для носителя 63С1. В дальнейшем запуски стали производить из штатной шахтной пусковой установки ракеты Р-12 "Двина" на том же полигоне. Поскольку вторая ступень не помещалась полностью в защитное сооружение, то пришлось создать специальную башню, закрывавшую сверху ракету от воздействия атмосферных влияний и отводившуюся перед стартом в сторону. Испытатели окрестили ее на украинский манер "халабудой".

Одновременно были разработаны, изготовлены и подготовлены к испытаниям первые два спутника ДС-1. Для посвященных индекс ДС означал, что это "днепропетровский спутник". Предполагалось первый спутник на новом носителе запустить в октябре 1961 года, приурочив старт к началу работы ХХII съезда КПСС. Однако подарок к такому важному событию в жизни страны, каким был тогда съезд правящей Коммунистической партии, не состоялся.

Тяжелый путь в космос

День пуска, несмотря на позднюю осень, выдался солнечным, безветренным. Как вспоминали впоследствии участники испытаний, старт был впечатляющим — необычной длины белоснежная "сигара", уходящая ввысь, прекрасно смотрелась в лучах заходящего солнца, отражавшегося от нее искристыми бликами. Вначале полет проходил нормально. Несмотря на большую высоту — порядка пятидесяти с лишним километров, с земли прекрасно наблюдался момент разделения ступеней. Было видно, как дальше каждая часть ракеты "пошла" своим путем. А затем вдруг все кончилось, ракета сошла с траектории. Как принято на жаргоне испытателей говорить в таких случаях — "сработали за бугор".

Расшифровка телеметрической информации позволила быстро установить причину — вышел из строя датчик регулирования скорости. Из-за маленького (но важнейшего!) винтика, каким являлся в системе ракеты датчик регулирования скорости, погиб не только дорогостоящий носитель, но и не менее дорогой спутник, начиненный специальной аппаратурой. Это лишний раз подтвердило известную истину, что в большом деле мелочей не бывает. А самый главный итог неудачного пуска — космический дебют конструкторского бюро с первой попытки не удался.

На состоявшееся заседание Государственной комиссии по проведению испытаний для выяснения возможных причин отказа датчика был вызван представитель Заказчика, контролировавшего изготовление прибора на заводе в Саратове. В роли Заказчика выступало Министерство обороны, так как другого ведомства для космической продукции, способного обеспечить надежный контроль разработки и изготовления, в то время не существовало. Заказчика представлял капитан первого ранга, который клятвенно заверил Государственную комиссию, что лично сам проверял всю партию датчиков и никаких дефектов и замечаний не было обнаружено. Однако присутствующие усомнились в полноте экспериментальной отработки, и было принято решение: оставшиеся от партии семь приборов перепроверить, в частности, на воздействие вибрационных нагрузок. Разгадка неудачного пуска наступила быстро. Причина оказалась до предела досадной. При проектировании не учли, что прибор работает не сам по себе, а в системе ракеты и нагружен теми же нагрузками, которые возникают в процессе полета. А это, не в последнюю очередь, вездесущие и грозные, если они появляются, самопроизвольно, вибрации. В результате при испытании на вибростенде отваливались отдельные детали конструкции прибора.

Когда о результатах лабораторных испытаний доложили на заседании Государственной комиссии, атмосфера накалилась до предела. Не в силах сдержать свои эмоции в создавшейся ситуации, председатель Госкомиссии начальник полигона генерал-полковник В.И. Вознюк сорвал с капитана первого ранга (что соответствует общевойсковому званию — полковник) погоны. Больше на полигоне этого представителя военной приемки, курировавшей изготовление датчиков регулирования скорости, не видели.

Дефект устранили достаточно быстро. К январю 1962 г. было завершено изготовление второго спутника ДС-1, с которым и вывезли очередную ракету 63С1 с замененным датчиком регулирования скорости.

— В день пуска на сей раз был собачий холод, — вспоминал впоследствии один из участников пуска инженер Н.Е. Зыков, — но о нем мне пришлось мгновенно забыть, когда стало известно, что опять "сработали за бугор".

Правда, на сей раз "бугор" оказался необыкновенно высоким. Двигатель второй ступени не доработал всего три секунды до окончания полета. Причина — кончился окислитель. В результате — спутник не вышел на орбиту.

— На меня, — продолжает вспоминать участник пуска, отвечавший в экспедиции за расчеты, связанные с баллистикой и динамикой полета, — сразу набросились с вопросами:

— Кто определял объем заправок? Куда упала ракета?

— С первым было ясно: объемы заправок считали мы с одним сотрудником отдела. Со вторым вопросом было сложнее. Надо было попотеть над расчетами, а технический руководитель испытаний В.М. Ковтуненко требовал дать ответ немедленно, потому что место падения могло быть самым неожиданным — города, поселки, чужие страны. Было приказано рассчитать полосу падения при условии, что ракета может прекратить полет на любой секунде. Когда доложили В.М. Ковтуненко, что полоса вероятных падений готова, а в нашем случае обломки должны были упасть где-то в районе Индонезии, тот схватился за голову. Международный скандал! Жди его с минуты на минуту! Запросы в Организацию Объединенных Наций, демонстрации протестов возле наших посольств!

Острословы конструкторского бюро не заставили себя ждать. Какой бы напряженной ни была работа на полигоне, а юмору при всех обстоятельствах находилось место. "Послали подарок Сукарно"[20] — пустили в обиход ехидную шутку юмористы. Но, к счастью, все обошлось благополучно.

— До сих пор никаких международных скандалов нет, — улыбается, вспоминая минувшие дни, кандидат технических наук Н.Е. Зыков. — Индонезийцы, очевидно, решили, что их посетил неопознанный летающий объект. Но в тот момент было не до шуток. Вроде бы ошибки в расчетах не было. Но тогда почему не хватило кислорода?

Причина выяснилась по прибытии в Днепропетровск. Инженера сразу вызвал "на ковер" заместитель Главного конструктора, ведавший баллистикой и динамикой ракет, Н.Ф. Герасюта. Состоялся предельно короткий разговор и еще более лаконичнее резюме:

— Пиши рапорт.

Такой поворот событий ничего хорошего не предвещал. Тучи сгустились над инженером, и было над чем подумать до утра следующего дня. Но на другой день Николай Федорович был менее категоричным. Пригласив к себе вновь инженера, он осведомился: знаком ли тот с отчетом, выпущенным подразделением, определявшим температурные режимы элементов корпуса в полете. В нем, как оказалось, обосновывалась необходимость введения поправочного коэффициента для определения необходимой массы кислорода при расчете по методике, заимствованной в конструкторском бюро С.П. Королева. Но поскольку отчет, как и все, что было связано с ракетной техникой, был секретным, то пользоваться им имели право только те, кому он адресован. Среди них инженера и его напарника по расчетам не было, а потому, естественно, о существовании рекомендаций по введению "злополучного" коэффициента они ничего не знали. Так секретность, ставшая на пути информации, сослужила плохую службу и стоила загубленных ракеты и спутника.

Итак, два пуска и две до предела обидные неудачи. Все как будто свидетельствует о том, что создан хороший носитель для вывода на орбиту малых спутников. Но сказать решительное "да" мешают два досадных промаха. В одном случае, причина в неграмотно проведенной лабораторной отработке прибора без учета условий, в которых он будет работать в полете, — обычная межведомственная несогласованность, проявляющаяся не так уж и редко. В другом — причина еще более обидная, связанная с автоматическим применением существующей методики без учета изменившихся условий эксплуатации. Но и в этом случае корни причины те же, только на сей раз барьеры, вставшие на пути, носили не межведомственный, а еще более обидный — внутренний характер. Отчет выпустили, а не позаботились его согласовать с теми, для кого он был создан.

Продолжение работ осложнялось новыми трудностями: в производстве не оказалось задела для сборки нового спутника. Поэтому в целях сокращения времени на его изготовление было принято решение: максимально упростить состав аппаратуры и конструкцию самого спутника. Третий спутник — ДС-2 представлял собой сферический контейнер со стержневыми антеннами, в который поместили радиопередатчик. Изготовлен он был в предельно короткий срок — менее чем за два месяца.

На сей раз спутник оказался счастливым. Старт прошел без замечаний, ракета ушла за облака. Напряжение участников запуска между тем достигло предела: неужели и на этот раз выскочит еще один какой-то непредсказуемый "бобик". Но, наконец, ведущий репортаж о полете носителя по громкой связи произнес долгожданные слова:

— Есть отделение объекта! Зарегистрированы сигналы передатчика.

Это свидетельствовало о том, что аппарат ДС-2 отделился от носителя и, выйдя на орбиту, заработал.

В тот же день в эфир было передано заранее подготовленное сообщение Телеграфного агентства Советского Союза:

"16 марта 1962 г. в Советском Союзе произведен очередной запуск искусственного спутника земли "Космос-1".

Осуществленный запуск ИСЗ является продолжением программы исследования верхних слоев атмосферы и космического пространства, для выполнения которой в течение 1962 г. с различных космодромов Советского Союза будет произведена серия запусков искусственных спутников Земли".

И далее объявлялась намечавшаяся программа научных исследований с помощью спутников этой серии.

Так, день 16 марта 1962 года стал началом отсчета запусков искусственных спутников Земли разработки конструкторского бюро "Южное", которое отныне стало и космическим.

Спутник, просуществовавший в космосе 70 суток, войдя в плотные слои атмосферы, прекратил существование 25 мая. Удивила всех последняя ступень. Имея несравненно худшие аэродинамические качества, чем выведенный ею спутник, она находилась на орбите значительно дольше — до 18 июня 1962 года.

Через три недели на орбиту был запущен второй спутник.

После успешного завершения летных испытаний носитель был принят в эксплуатацию. Так ракета Р-12 стала второй, после модифицированной королевской "семерки", боевой ракетой, давшей начало новому семейству носителей. Только за первые четыре года эксплуатации с помощью ракеты 63С1 с полигона Капустин Яр на орбиту было выведено 22 искусственных спутника Земли научного и народнохозяйственного назначения.

Конверсия набирает темпы

Первые успешные запуски спутников носителем 63С1 доказали правильность выбранного космического направления в деятельности конструкторского бюро и во многом способствовали пробуждению интереса к малому космосу в стране.

Основные идеи, реализованные при создании первого ракетоносителя, были положены и в основу проектирования второго, более мощного носителя 65С3. Работы начались примерно в те же годы. На сей раз в качестве первой ступени выступала доработанная боевая ракета Р-14, а вторая ступень разрабатывалась также заново. В этом проекте на обеих ступенях использовались одинаковые компоненты топлива — азотная кислота и несимметричный диметилгидразин. Была еще одна принципиальная новинка, корни которой берут свое начало в работах над проектом РК-100: на второй ступени впервые была применена система малой тяги, позволявшая точнее определять координаты конца активного участка, а следовательно, уменьшать величину разброса импульса последействия тяги жидкостного реактивного двигателя к моменту отделения спутника. Это давало возможность значительно расширить диапазон орбит космических аппаратов.

Второй носитель мог выводить на орбиту полезный груз в три раза больший, чем первый, — до полутора тонн. Успешные старты носителей, могущих выводить на орбиту искусственные спутники Земли, малые объекты и с малыми затратами сделали им хорошую рекламу и вызвали большой интерес Академии наук СССР, а также военных ведомств. Для увеличения количества запускаемых объектов в 1966 году на северном космодроме в Плесецке построили открытые наземные старты для носителей 63С1 и 65С3, по два стола для каждого. Строительство их велось параллельно, а по конструктивным решениям это были близнецы — братья, и "родство" проявилось не только в заложенных идеях, но и, несмотря на разницу в габаритах, в использовании многих одинаковых элементов. Для защиты от погодных условий при проведении монтажных и проверочных работ в процессе подготовки к пуску, а также от опрокидывания ракеты от порывов ветра стартовая позиция закрывалась специальным сооружением — башней обслуживания, выполненной в виде прямоугольного параллелепипеда с воротами. Последние позволяли надвигать башню на ракету, находящуюся на стартовом столе, и отводить башню в сторону перед пуском. Внутри башни имелись площадки обслуживания обеих ступеней и обтекателя ракеты. Для подъема на них был предусмотрен специальный лифт.

Ракета в вертикальное положение приводилась вместе с транспортировочной тележкой, на которой она лежала на ложементах. После придания вертикального положения ракета устанавливалась на стартовый стол, а тележка опускалась. Перед пуском башня по рельсам отъезжала в сторону.

Конструкция старта, проектирование которого было выполнено под руководством Главного конструктора наземного оборудования В.Н. Соловьева, оказалась очень удачной. При пусках ракеты 63С1 на полигоне Капустин Яр были аварийные ситуации. Причиной их, как выяснилось, оказывались вибрации, возникавшие при движении ракеты в шахте и приводившие к разрушению узлов крепления газоструйных рулей управления ракетой. При старте с открытой позиции на космодроме в Плесецке, а первый спутник носителем 63С1 был запущен в марте 1967 г., аварии прекратились. За двадцать лет состоялось 130 стартов, и все они практически оказались удачными. Для запусков использовались ракеты, бравшиеся из боезапаса из числа тех, которые не стояли на боевом дежурстве.

Давая оценку роли носителя 63С1 в истории развития советской космонавтики, научный сотрудник Центра по изучению проблем разоружения, развития энергетики и охраны окружающей среды при Московском физико-техническом институте М.В. Тарасенко в книге "Военные аспекты советской космонавтики" напишет:

"Совокупность эксплуатационных и технических характеристик наземного комплекса и носителя на базе боевой ракеты Р-12 дала отечественной космонавтике возможность перейти от единичных пусков уникальных и дорогих космических аппаратов к массовому производству и запуску спутников, удешевив космическую программу, сделав ее более гибкой и устойчивой к срывам".

Еще более интересную и оригинальную характеристику ракеты-носителя 63С1 дает Игорь Афанасьев в книге "Р-12 Сандалово дерево".

"…Ракета-носитель внесла в отечественную космонавтику столь значительные коррективы, о которых, как нам представляется, не подозревали даже сами ее создатели. Кто знает, как формировалась бы у нас в стране космическая техника, если бы не появился и не стал эксплуатироваться этот великолепный образец компромиссов, в котором угадывались конструкторские школы сразу нескольких коллективов, уживались явные анахронизмы и блестящие решения".

И далее, развивая мысль, И. Афанасьев продолжает:

"Пятнадцать лет носитель на базе ракеты Р-12 работал в интересах науки, народного хозяйства и обороны… занял место в павильоне "Космос" Выставки достижений народного хозяйства, чтобы стать одной из тогда немногих советских ракет, удостоенных чести быть отснятой на пленку, вдоль и поперек внимательно изученной (снаружи) экспертами и специалистами "из-за кордона". Его изображение регулярно появлялось на страницах отечественной печати и на экранах телевизоров. С самого начала и до недавнего времени этот носитель был одной из наиболее часто приводимых в пример ракет".

Но конструкторское бюро выросло в ведущую проектную организацию страны на ниве разработки боевых ракет, ставших в начале шестидесятых годов основой РВСН. На вооружении находились сразу три (!) янгелевские ракеты.

Правда, неизвестно, как бы сложилась судьба КБ "Южное", если бы была принята программа М.К. Янгеля развития большого космоса на базе ракеты Р-56. Однако Главному отказали. И основной тематикой по-прежнему продолжала оставаться боевая.

Впечатляющие успехи конструкторского бюро в создании ракетного оружия, возросший авторитет в глазах главного Заказчика — Министерства обороны и требование со стороны последнего постоянного наращивания объема выполняемых работ по боевой тематике периодически вступали в противоречие с успешно набиравшей темпы космической программой. Так было в 1962 и 1967 годах.

Первые серьезные трудности возникли в 1962 году, когда в конструкторском бюро необычайно возрос накал работ по созданию новых высокозащищенных ракетных комплексов. За этим незримо стояла тень трагедии октября 1960 года и личной ответственности за оборону страны Главного конструктора. Боевое ракетостроение находилось под неусыпным вниманием высших государственных органов.

В этих условиях, для того чтобы обеспечить фронт работ по заделам для нужд обороны и, в первую очередь, по ракете Р-36, М.К. Янгель вынужден принять очень трудное решение — отдать приоритет боевой технике.

В соответствии с волей Главного все дальнейшие работы по созданию ракеты-носителя 65С3 (впоследствии 11К65) и спутников специальной связи "Стрела" и "Пчела" передаются вновь организованному конструкторскому бюро в Сибири (Главный конструктор М.Ф. Решетнев), а спутник космической метеорологической системы "Метеор" — во ВНИИЭМ (г. Москва), возглавляемый А.Г. Иосифьяном. "Метеор" был по тем временам самым крупным первым советским метеорологическим спутником.

Военно-промышленная комиссия при Совете Министров СССР согласилась с предложением М.К. Янгеля, однако сохранила за конструкторским бюро роль головной организации по этим работам, предписав оказывать всю необходимую научно-техническую помощь. Для проведения наземной отработки функционирования конструкций и систем новым "хозяевам" тематики была предоставлена экспериментальная база ОКБ и завода, на которой проводились проливочные, прочностные и другие испытания.

Для выполнения работ и проведения консультаций регулярно командировались специалисты на эти предприятия. Часть узлов и систем спутников изготавливалась на Южном машиностроительном заводе.

Летные испытания ракеты-носителя 65С3 начались в конце 1964 года на космодроме Байконур. Первый спутник серии "Метеор" был запущен 28 августа 1964 года. В дальнейшем на его основе создали первую в Советском Союзе космическую метеорологическую службу.

Однако, несмотря на все возникавшие трудности, интерес проектантов к разработке носителей на основе созданных боевых ракет стал устойчивой тенденцией. И следующей ракетой, которой предстояло наряду с несением боевого дежурства выводить на околоземную орбиту космические объекты, стала боевая ракета Р-36, на базе которой были созданы ракеты-носители "Циклон-2" и "Циклон-3".

Ракета-носитель "Циклон-2" имеет стартовый вес 170 тонн и представляет собой принятую на вооружение в 1967 году доработанную двухступенчатую межконтинентальную баллистическую ракету Р-36. Она используется и в настоящее время и выводит в заданную точку баллистической траектории космические аппараты весом до 4 тонн. Формирование необходимой орбиты осуществляется за счет доразгона космического аппарата его собственной двигательной установкой. Первый старт штатной ракеты-носителя состоялся 6 августа 1969 года.

Ракетно-космический комплекс "Циклон-2" базируется на космодроме Байконур и впервые в истории ракетно-космической техники был создан с полной автоматизацией предстартового цикла подготовки ракеты-носителя с минимально возможной продолжительностью указанного цикла. Это дало возможность задействовать ракетно-космический комплекс в систему противокосмической обороны Советского Союза.

Ракета-носитель "Циклон-3" — трехступенчатая, тандемной схемы с поперечным делением ступеней. Первые две ступени — незначительно доработанная РН "Циклон-2", а третья ступень спроектирована на базе тормозной двигательной установки орбитальной головной части ракеты Р-36.

На полярную орбиту высотой 200 километров этот носитель выводит космический аппарат весом до 4 тонн. Важной особенностью РН является возможность двукратного запуска маршевого двигателя третьей ступени в условиях невесомости, что позволило расширить диапазон высот орбит космических аппаратов. Космический ракетный комплекс "Циклон-3" базируется на космодроме Плесецк, и схема его эксплуатации практически идентична КРК "Циклон-2", за исключением третьей ступени, которая выполнена по ампульной схеме и заправляется на специализированной заправочной станции. Первый пуск РК "Циклон-3" состоялся 24 июня 1977 года.

Полная автоматизация процесса предстартовой подготовки, высокая надежность и хорошие энергетические возможности позволили поставить вопрос о рекламе КРК "Циклон-3" за рубежом с целью его коммерческого использования.

От кого зависит надежность

Одним из важнейших показателей совершенства ракеты является ее надежность. По имеющимся данным из 163 стартов носителя 63С1 удачными были 144. Это определяет уровень надежности, соответствующей 88,4 процентам. Причем наибольшее число аварий происходило в первые годы эксплуатации. Но когда называют цифры неудачных пусков, то относят их автоматически к ракете, а следовательно, в конечном итоге, к ее создателям. Однако в том-то и заключается неопределенность ситуации, что не несовершенство конструкции в каждом конкретном случае может быть причиной отказа.

Непредвиденные ситуации возникают и из-за отсутствия технической грамотности или даже из-за нечеткой системы служебных взаимоотношений и должной информации среди подразделений конструкторского бюро, которые "подстерегали" носитель 63С1 при первых попытках запустить с его помощью спутник.

Сложная обстановка, вызванная чисто заводским дефектом, возникла при подготовке к первому пуску модифицированной ракеты-носителя "Циклон-2". 5 августа 1969 года на полигоне Байконур была тропическая жара: днем столбик термометра преодолевает отметку сорок градусов. Заправка всегда одна из ответственнейших операций. В целях безопасности ее производили покомпонентно: сначала окислитель, а затем горючее. И вдруг из бака окислителя выплеснулась азотная кислота, образовав лужу на бетонной площадке. Причина — не сработала бортовая система, осуществлявшая контроль за наполнением бака. Однако это было только начало неприятностей. Когда стали заправлять горючее, — снова перелив из бака той же первой ступени. Поскольку компоненты были самовоспламеняющиеся, то произошло самовозгорание. Огненные языки пламени взметнулись вверх. Возникла критическая ситуация, которая могла привести к взрыву ракеты на старте. Об этом все знали хорошо. Поэтому за считанные секунды спецтранспорт, находившийся у забора стартовой площадки, как ветром сдуло. Приняли все меры покинуть опасную зону и члены Государственной комиссии, воспользовавшись персональным транспортом. Однако, благодаря смелым и решительным действиям находившейся на старте и безотказно сработавшей противопожарной команде, пожар удалось ликвидировать и избежать самого страшного — авария с самыми тяжелыми последствиями была предотвращена.

Оперативный анализ показал, что три бака заполнены. Необходима дозаправка бака горючего второй ступени. Но кто может гарантировать, что и на сей раз не подведет система контроля заполнения. Тогда дозаправляться придется "вслепую". В результате из-за отсутствия информации об объеме газовой подушки, могла возникнуть ошибка в расчете соотношения давлений в баках второй ступени, что, в свою очередь, приводило к деформации промежуточного днища. И снова опасность взрыва. Пуск же ракеты с недозаправленным баком из-за усиленного расхода окислителя влек за собой выход из строя двигателя. А это опять авария. Стоявшая на стартовом столе и "ждавшая" свою судьбу ракета между тем проявляла свой норов, напоминая о той гигантской силе, которая в ней заключена: из дренажных клапанов угрожающе извергались клубы опаснейшего для здоровья человека рыжего дыма паров азотной кислоты. Что это: предупреждающий симптом печального финала или лишь предостережение — вызов испытателям, требование принимать продуманное решение?

Между тем наступили сумерки. Времени для консультации со специалистами конструкторского бюро уже почти не оставалось. Однако необходимо принимать решение, заправленная ракета не может долго стоять на старте. А выбор небольшой. Решений всего может быть только два. Самое простое в создавшейся обстановке и гарантирующее от всяких неприятностей — слить компоненты из баков, погрузить ракету в вагон и отправить на завод для переборки. Перестраховщик, человек, боящийся принимать ответственные решения, не мучил бы себя, и был бы прав практически. Во всяком случае, у руководства не оказалось бы оснований для принятия репрессивных мер. И это, несмотря на то, что в подобном случае предстоят транспортировка, разборка, промывка баков, последующая сборка и вновь проведение всех регламентных работ и повторное путешествие на полигон.

В общем, подумать есть о чем: переборка со всеми сопутствующими операциями — это все же не изготовление ракеты с нуля.

Но как бы ни был смел принимающий решение, воодушевляемый призывом: "Кто не рискует — тот не пьет шампанского", он должен помнить о другой народной мудрости: "Не зная брода — не лезь в воду!" Риск на голом месте — фактически игра в орла и решку: угадал — не угадал. Инженерный риск — это осознанный акт, опирающийся на такие важнейшие компоненты, как знание, трезвый расчет, основанный на всесторонней оценке возможных "pro et contra", глубоком понимании действующих факторов и возможных последствий. И, конечно, на палочке-выручалочке — инженерном чутье. Это проявление того таинства человеческого Я, которое не поддается никакому анализу, в котором тоже проявляется феномен интуиции.

После бессонной ночи утром состоялось оперативное совещание. Технический руководитель испытаний сообщил:

— Ночью я связывался с Днепропетровском. Михаила Кузьмича нет, а его заместители считают, что отказ налицо, а посему испытания прекратить и ракету отправить на завод. Если же мы найдем возможность продолжить испытания, то подчеркнули, что при любом исходе этого разговора не было. Но отвечать за все последствия будем персонально мы.

Испытатель А.А. Михальцов, как всегда, медленно, с паузой после каждого слова четко изложил свою позицию:

— Я считаю, что испытания надо продолжить. За время транспортировки на завод дефект может самоустраниться. Я верю ребятам, мы сумеем дозаправить "вслепую".

Специалист по баллистическим расчетам Э.П. Компаниец за прошедшую ночь не только провел необходимые расчеты, но и успел переговорить с каждым, предлагая идти на пуск. Его речь была конкретной и убежденной:

— Чтобы аппарат совершил хотя бы один виток, необходимо дозаправить всего лишь шестьсот литров. Я сам проверил все выкладки. У нас есть запас.

Названный объем дозаправки вызвал возражение у М.Л. Волошина, отвечавшего за пневмогидравлическую систему, обеспечивающую питание двигателя:

— Шестьсот литров слишком много. А что если газовая подушка в баке окажется меньше допустимой. Тогда двигатель второй ступени не запустится, и ракета автоматически подорвется.

Неожиданно прозвучал громкий голос дежурного по воинской части:

— Через тридцать минут заседание Государственной комиссии.

Конечно, принять такое важное решение молодой технический руководитель (а он девять лет назад окончил вуз) мог, только опираясь на поддержку коллег и смежников, участвовавших в подготовке ракеты к пуску и, несомненно, получив определенный карт-бланш у своего руководства. Уж слишком велика была ставка. И тем не менее именно он взял на себя ответственность.

Заседание Государственной комиссии продолжалось более двух часов. Были проанализированы все расчеты и заключения, подготовленные за ночь.

Последнее слово, после бурных обсуждений, за техническим руководителем испытаний, который четко и решительно произнес:

— Идем на пуск!

Что происходило дальше на старте эмоционально передал инженер Н.К. Сорокин:

"Дозаправку провели в два приема по триста литров. Это были самые долгие минуты за мои шестьдесят лет жизни, самые напряженные. Большинство членов пусковой бригады толпились в проеме пультовой контроля заправки… Истекала последняя минута дозаправки, и вдруг вопль: "Внимание". Это означало, что система контроля сработала. Появился первый уровень с романтическим названием "Внимание". Все бросились в пультовую. Говорят, что искренне радоваться могут только дети. Я утверждаю, что после стрессовой ситуации взрослые также могут радоваться, как дети".

Что переживали испытатели в последующие предстартовые мгновения: и когда состоялась команда на пуск, и когда ракета, вырвавшись из моря огня и дыма, устремилась решительно вверх, но весь дальнейший полет происходил без замечаний. Ракета не подвела испытателей. Шампанское состоялось. А когда поступила расшифрованная телеметрическая информация, то стало ясно, что задача первого пуска выполнена полностью, на сто процентов.

Свою трактовку результата пуска предложили изобретательные острословы:

— Задача пуска выполнена больше чем на сто процентов. Ведь его программой не планировалась проверка противопожарной системы.

К этому следует добавить, что историкам государства Украина будет интересно знать, что техническим руководителем испытаний, принявшим ответственное решение, был будущий Президент Украины Л.Д. Кучма.

Продолжая затронутую тему о надежности пусков, обратимся еще к одной показательной истории. Можно ли за одну и ту же конструкцию в процессе ее отработки получить три раза премию, если в результате все вернется на круги своя, то есть к исходному варианту?

Именно такая ситуация сложилась при отработке обтекателя для ракеты-носителя 63С1. Первая премия, как и положено, — за успешное решение поставленной задачи, в данном случае — за разработку конструкции обтекателя.

В процессе запуска спутников обтекатель зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Замечаний по его функционированию в процессе раскрытия и сбрасывания створок не было. Но на определенном этапе работ возникла необходимость увеличения массы вновь создаваемых спутников. При существующей неизменной энергетике ракеты это требование можно было реализовать только за счет уменьшения общей массы носителя.

Проведенные проработки показали, что недостающий резерв массы может быть получен за счет уменьшения толщины оболочки обтекателя. В результате всесторонних исследований было установлено, что фактически действующие на обтекатель нагрузки в полете, а это, в основном, аэродинамическое давление, оказались несколько ниже тех, которые закладывались в проект. Кроме того, при оценке прочности было принято решение принять во внимание поддерживающее влияние теплозащитного покрытия, которое наносилось на полуоболочки обтекателя для защиты несущей конструкции от разогрева при преодолении плотных слоев атмосферы. Все это дало возможность несколько уменьшить толщину листа металла, из которого изготавливались створки. Образовавшийся резерв веса и был использован при проектировании новых спутников.

За работу по облегчению конструкции была присуждена вторая премия. Последовавшие успешные запуски спутников подтвердили правильность принятого решения.

Однако через некоторое, достаточно продолжительное время два очередных пуска оказались аварийными. Причина — разрушение обтекателя (потеря устойчивости, на языке специалистов) под действием аэродинамического давления, возникающего при прохождении плотных слоев атмосферы.

Выяснение причин аварий дало неожиданные результаты. Оказалось, что аэродинамиками при определении действующего внешнего давления набегающего потока в полете не была учтена возможность отсоса воздуха из внутренней полости обтекателя. Вдобавок на Пермском механическом заводе, где серийно изготавливались носители, при изготовлении были нарушения технологии изготовления обтекателей, приведшие к ухудшению качества их поверхности и приклейки теплозащитного покрытия. В довершение исходный лист металла, из которого изготавливался обтекатель, поставлялся с большим отклонением по толщине. Все эти факторы и сказались решающим образом на несущей способности обтекателя. Так возникла необходимость упрочнения конструкции. А поскольку вопрос получил широкую огласку, то на сей раз были проведены широкомасштабные исследования в принципиально новой постановке, которые до этого не проводились вообще. При испытаниях на прочность в специальном приспособлении нагружение внешним давлением осуществлялось не водой, как это принято, а воздухом, что составляло большую проблему по технике безопасности: система с воздухом, особенно если речь идет об испытании до разрушения, — это своего рода бомба. Кроме того, по требованию Заказчика были проведены уникальные испытания в подмосковном НИИ: аэродинамическое давление на обтекатель создавалось за счет разгона обтекателя под действием реактивных двигателей на специальном разгонном треке.

В результате проведенных работ, для исключения всех возможных непредвиденных ситуаций, было принято решение вернуться к исходной толщине листа, из которого изготавливался обтекатель, то есть к той, которая была заложена в эскизном проекте. И этот этап проведенных работ, теперь уже по упрочнению конструкции, как и положено, тоже был отмечен премией.

После проведения дополнительных доработок носитель с упрочненным обтекателем был подготовлен к новому старту.

Однако история серии несостоявшихся запусков на этом не закончилась. Вся предстартовая подготовка ракеты с доработанным обтекателем прошла без замечаний, в нормальном режиме. После подачи команды на эвакуацию все транспортные средства с обслуживающим персоналом проследовали по бетонке на безопасное расстояние. Прорваны разделительные мембраны в двигатель первой ступени по линии окислителя и горючего. Сейчас по команде "Пуск" должна отойти кабель-мачта, и носитель окажется предоставленным самому себе. Но на сей раз команда на отделение кабель-мачты прошла, а она не сдвинулась с места, и старт не состоялся.

Разгадка наступила быстро, и причина оказалась до обидного простой. Не сработал шариковый замок, с помощью которого осуществлялась связь кабель-мачты с корпусом ракеты. Тот самый, от которого отказались еще в 1957 году после первых пусков ракеты Р-12. И когда раскрыли замок, то убедились, что как и тогда, в ставших уже прошедшим этапом в ракетостроении годах, произошло вдавливание шариков в корпус замка и последовавшее заклинивание последнего.

Однако о работах по выяснению причин имевших место ненормальных отделений головной части ракеты Р-12 эксплуатационщики, естественно, не знали. Поэтому шариковый замок на кабель-мачте остался. Правда, в процессе пусков он и не вызывал нареканий. Конструкция его предварительным силовым нагрузкам до срабатывания не подвергалась, и он работал исправно.

И вот через восемь лет (в 1965 году) шариковый замок напомнил о себе вновь.

В новой конструкции шариковый замок использовали как механизм расстыковки разъема устанавливаемой на кабель-мачте четырехштуцерной колодки, служившей для подачи сжатых газов (азота и гелия) в систему управления клапанами и для наддува топливных баков второй ступени ракеты-носителя. Колодка устанавливалась на хвостовом отсеке второй ступени и отстыковывалась при прохождении команды "Пуск" после прорыва мембран в двигателе первой ступени носителя. При этом все дальнейшие команды после нажатия кнопки "Пуск" проходили автоматически.

На сей раз четырехштуцерная колодка не отстыковывалась, и в результате прошла команда "Отбой". Пуск не состоялся. А это значит — впереди сложнейшая операция слива компонентов топлива, снятия ракеты с пускового стола и отправка ее на завод для переборки.

В чем же была причина в этом случае? Ведь разъем не являлся силовым элементом, а потому механическим усилиям в процессе эксплуатации, как это было на ракете Р-12, когда с его помощью головная часть пристыковывалась к корпусу ракеты, не подвергался. Проследив весь цикл операций от начала стыковки разъема, довольно быстро нашли причину несрабатывания. Выяснили, что по технологическому процессу затяжку шарикового замка при стыковке необходимо было проводить специальным моментным ключом, ограничивающим усилие, приходящееся на болт. Рабочий же, производивший сборку, не стал утруждать себя использованием специального инструмента и вместо моментного воспользовался обычным рожковым ключом, приложив к замку "от души" свою богатырскую силу. В результате замок был сильно перетянут, произошло заедание шариков, а подаваемого давления в пятьдесят атмосфер на шток замка для его раскрытия оказалось недостаточно.

Шариковый замок после этого случая в конструкции остался, но отныне его затяжка при сборке была под особым контролем. А на следующей, после несостоявшегося пуска, ракете для страховки (обеспечения гарантированной надежности) прикрепили к штоку замка веревку, за которую должен был дернуть специально приставленный для этого инженер, если опять не сработает шариковый замок. Но на сей раз все обошлось.

Из истории ракетной техники известно, что замки аналогичной конструкции применялись на спускаемых космических аппаратах. По другой причине и при других обстоятельствах проявилась ненадежность их в сложных условиях вхождения спускаемого аппарата в плотные слои атмосферы. Но в этом случае происшедшее преждевременное срабатывание стоило жизни трем космонавтам.

Заканчивая историю отработки обтекателя ракеты-носителя 63С1, остается обсудить лишь один вопрос: можно ли все описанные пуски отнести за счет надежности (вернее ненадежности) носителя? Рассмотренные отказы были обусловлены не недостатками конструкций, а в одном случае несрабатыванием бортовой системы, осуществлявшей контроль за наполнением бака, а в другом — ошибкой аэродинамиков (и это была главная причина) при определении внешнего избыточного давления на обтекатель в полете, вдобавок совпавшей с нарушением технологического процесса, связанного с изготовлением на заводе, и, наконец, несоблюдением предписанной операции при предстартовой подготовке, приведшей к перетяжке замка.

Все это говорит лишь о том, что статистика — вещь упрямая. Но последней инстанцией надежности ее считать нельзя, она имеет свое внутреннее содержание. Надежность, перефразируя известную сентенцию о востоке, — дело тонкое. Свою лепту в "дискредитацию" надежности ракеты при эксплуатации конкретной конструкции вносит (а опыт подсказывает довольно часто) чисто человеческий фактор, который порой непредсказуем.

Малые спутники конструкторского бюро

Одновременно с разработкой и запуском ракет-носителей в КБ "Южное" происходило бурное становление деятельности космических подразделений, занимающихся проектированием малых спутников.

В новую для себя область космической техники проектанты конструкторского бюро вошли с собственной концепцией, собственным взглядом на аппараты для изучения околоземного пространства. В отличие от своих старших товарищей — специалистов королевского ОКБ, они не пошли по пути создания сложных и дорогих летающих лабораторий. С самого начала решено было организовать производство достаточно простых спутников, выполняющих вполне конкретные поставленные задачи. Для обеспечения нормального функционирования приборов, устанавливаемых на спутнике, предусматривался единый комплекс обслуживающих систем. Упрощение работы наземного персонала достигалось большой автономностью спутников.

Если при создании первых спутников перед проектантами все время стоял королевский объект МС-1, который во многом и определил конструкцию собственного первенца, то, "войдя во вкус", проектанты стали решать и более серьезные задачи. В ходе проектирования и разработки были получены уже собственные принципиально новые конструктивные решения.

Одна из проблем возникла при проектировании спутника, предназначенного для системы контроля противовоздушной обороны. К конструкции внешней его оболочки согласно техническому заданию предъявлялись диаметрально противоположные требования.

С одной стороны, из условий калибровки локаторов она должна была иметь форму идеального шара, поскольку именно такая поверхность хорошо поддается расчету и по ней можно производить метрологическую юстировку станций системы противовоздушной обороны.

Но поверхность оболочки для обеспечения питания электроэнергией одновременно должна была нести и солнечные батареи в виде плоских пластин.

Долго ломали голову над этой проблемой: как сделать "граненый шарик". И, наконец, поиски увенчались успехом, нужное решение было найдено: корпус спутника необходимо представить в виде замкнутого многогранника — додэкаэдра с плоскими гранями, а на них наклеить также плоские элементы солнечных батарей, сверху поместить металлическую сетку, частота ячеек которой должна выбираться из условия беспрепятственного прохождения солнечных лучей, и в то же время быть такой, чтобы локатор не реагировал на ее дискретность, а воспринимал как сплошную оболочку.

Однако на пути реализации этого остроумного решения встал завод. Довод один — не сможем выполнить.

Пришлось конструкторам, засучив рукава, взяться за дело самим. Выточили деревянный болван, на который методично с помощью пайки, выложили всю сетку, предварительно расчертив для этого всю поверхность вручную. И когда заводчане увидели воочию, что это все возможно сделать, то не только приняли предложение, но, проявив изобретательность, нашли более изящное решение для осуществления технологии сборки сетки, сделав ее из двух полуоболочек.

Так родился новый оригинальный спутник для системы противоракетной обороны — ДСП-1, положивший начало серии искусственных спутников Земли для калибровки наземных радиолокаторов и исследования верхних слоев атмосферы по заказам Министерства обороны. Один из создателей противоракетной обороны Советского Союза Главный конструкто Г.В. Кисунько в этой связи в своих мемуарах отмечает:

"… Янгель начал запускать из Капьяра первые ИСЗ серии "Космос", служившие согласно нашему заданию "мишенями" для проверки функционирования радиолокационных средств ПРО…"

Параллельно в ОКБ продолжали проводиться проектные и конструкторские работы по созданию спутников для Академии наук СССР и Министерства обороны СССР. Характер сформировавшихся задач, их многообразие и накопленный опыт по разработке первых космических аппаратов подсказали идею необходимости проведения унификации разрабатываемых малых объектов.

Однако с самого начала стало ясно, что создать универсальный спутник практически невозможно — настолько разнообразными оказались характер и объем предполагавшихся исследований. И в то же время целый ряд специфических особенностей допускал создание некоторых ограниченных модификаций спутников, позволявших решать ту или иную группу однородных, или, по крайней мере, близких по своему характеру научно-исследовательских задач.

Переход от одной модификации к другой давал возможность сохранять максимальную преемственность конструкции, а обслуживающие системы и схемы управления бортовой аппаратурой практически не зависели от конкретной научной задачи, решаемой спутником.

Основная идея унификации базировалась на независимости бортового служебного комплекса и конструкции спутника от решаемых научных задач. Это дало возможность установить на всех модификациях единый малогабаритный комплекс служебных систем. Кроме того, в самой конструкции унифицированных аппаратов предусматривалась возможность установки, в случае необходимости, дополнительных служебных систем, в частности, системы ориентации по магнитному полю Земли, системы закрутки и др., что расширяло область использования аппаратов.

Эскизный проект первых в мире унифицированных спутников Земли был успешно защищен в 1963 году. Экспертная комиссия, возглавляемая Президентом Академии наук СССР М.В. Келдышем, дала высокую оценку проведенной работе и начинанию днепропетровских специалистов.

Унифицированные аппараты позволили широким фронтом развернуть научные исследования в околоземном пространстве при резком сокращении времени на разработку и удешевлении стоимости ИСЗ.

Параллельно развернулись масштабные работы для Генерального Заказчика (Министерства обороны) по созданию отечественных космических систем специального назначения со спутниками ДС-К8, ДС-К40, 11Ф616, 11Ф619, систем юстировки и поддержания в боевой готовности специальных наземных средств, фотонаблюдения, космических связных систем.

Создание в ОКБ специализированного конструкторского бюро космических аппаратов, а на заводе — космического производства явилось отражением реальных перемен, знаменовавших выход космической техники в Украине на широкую дорогу.

Середина шестидесятых годов стала самым плодотворным периодом становления космической тематики в конструкторском бюро. За ОКБ закрепилась ведущая роль в области целого ряда приоритетных космических тем. Это был период активного становления коллектива, пополнявшегося за счет молодых специалистов вузов, накопления научно-технического потенциала. Происходившие перемены нашли выражение в рождении новых оригинальных идей, реализованных в проектируемых объектах. Именно в этот период был разработан принципиально новый спутник, получивший название "Космическая стрела". С его помощью решалась проблема оптического зондирования атмосферы из космоса с целью определения ее строения и состояния. Эта, казалось бы, чисто астрофизическая задача применительно к атмосфере Земли приобретала прямое прикладное значение как средство совершенствования прогноза погоды.

При запуске спутника на минимально возможную высоту для проведения исследования околоземного пространства требуется сохранять его ориентацию и стабилизацию. При решении поставленной задачи возникла идея использования для этой цели аэродинамических сил. В результате родилась новая система, потребовавшая целого ряда нетрадиционных оригинальных решений.

Спутники с первой в мире аэрогироскопической системой ориентации и стабилизации были запущены в 1967 году ("Космос-149") и в 1969 году (" Космос-320") и успешно выполнили свои задачи. На фоне этих несравненных успехов, как акт несправедливости, была воспринята участниками космической программы необходимость свертывания части работ исходя из обстановки, сложившейся в конструкторском бюро в конце 1967 года. Опять встал вопрос — по какому пути развиваться дальше ОКБ.

Связано это было напрямую с очередным витком международной напряженности, требовавшей срочного развертывания работ, способных влиять на сдерживание агрессивных сил и поддержание военного паритета. По заданию руководства страны ОКБ предстояло развернуть работы по созданию разделяющихся головных частей и соответственно нового поколения боевых ракет. Для того чтобы обеспечить выполнение правительственного заказа, Главный вынужден принять решение о переводе значительного числа специалистов с космической на боевую тематику.

И тем не менее сильно поредевший коллектив нашел в себе силы не только продолжить оставшиеся после сокращения космической тематики работы, но и выйти с интересными предложениями по широкому международному сотрудничеству в области исследования околоземного космического пространства с помощью автоматических космических аппаратов. При выборе типа аппаратов для решения задач по программе международного сотрудничества в качестве базового были приняты унифицированные аппараты типа ДС-У, которые хорошо зарекомендовали себя при изучении околоземного космического пространства и были достаточно дешевы в производстве. С октября 1967 года начинались регулярные контакты ученых и специалистов ГДР, ЧССР и СССР по увязке научной аппаратуры на космическом аппарате ДС-УЗС.

14 октября 1969 года ТАСС объявило о запуске первого спутника по новой международной программе, получившей название "Интеркосмос".

В рамках неправительственного соглашения СССР и Франции в 1969 году ученые и специалисты приступили к реализации советско-французских проектов, в том числе проекта "Аркад". Основной задачей его было проведение совместных экспериментов ученых двух стран по исследованию физических явлений в верхней атмосфере Земли в высоких широтах и изучение природы полярных сияний. Успешная реализация программы ознаменовалась запуском спутника "Ореол-1" разработки конструкторского бюро в декабре 1971 года. К концу шестидесятых годов кадровый кризис в ОКБ был преодолен, что позволило увеличить объемы работ по космическому направлению. И, как следствие, в 1971 году были разработаны обоснованные научно-технические предложения "О принципах проектирования космических аппаратов", которые широко обсуждались в коллективах страны, занимавшихся разработкой космической техники, и получили одобрение и поддержку.

С учетом указанных принципов создавались базовые многоцелевые космические аппараты (КАМ), в короткое время были разработаны предложения по реализации большого количества оборонных, научных и народнохозяйственных задач космического направления на основе всего трех модификаций ИСЗ — КАМ-I, КАМ-II, КАМ-III.