Яркая звезда любви

Глава 14

Оставалась последняя миля до форта Ренара. На последнем повороте Сандрин и Уэйд улыбнулись друг другу, пришпоривая лошадей. Сандрин любила это чувство, когда теплый ветер овевает тебя, вздымая волосы; она чувствовала себя веселой, как маленькая девочка. Отец сидел на крыльце перед лавкой. Он повернулся, увидел ее, и его лицо осветилось радостью. Пока Сандрин слезала с лошади и бежала к нему, он позвал ее мать. Через мгновение они уже заключили друг друга в объятия, смеясь и плача.

— Доченька, — тихо сказала Проливающая Слезы.

— Мама, — всхлипнула Сандрин, не в силах сдержать слезы.

— Мой Бог, — говорил Люк, качая головой. — С тех пор как Маленький Медведь сказал, что ты жива, мы ждали тебя. Я так рад, что ты здорова и невредима, Сандрин.

— У меня все хорошо, отец. Проливающая Слезы оглядела Сандрин.

— Ты такая же красивая, как всегда. Но выглядишь усталой. Ты голодна?

— Немного, — ответила Сандрин. Она подняла глаза, когда услышала шаги Уэйда на крыльце.

Проливающая Слезы подошла к Уэйду и взяла его за руку.

— Как мне благодарить тебя за спасение моей дочери?

— Ты не должна благодарить меня. Проливающая Слезы, — отозвался Уэйд.

— Но я должен, — сказал Люк, пожимая руку Уэйда. — Маленький Медведь сказал мне откровенно, что я был не очень справедлив. Прости, Уэйд. Я никогда не смогу отблагодарить тебя за то, что ты привез мою дочь.

— Все в порядке. Люк.

Ренар снова посмотрел на дочь.

— У тебя действительно все хорошо?

— Да, отец. У меня все прекрасно. — Сандрин взглянула на Уэйда. Она просила его пока ничего не говорить родителям об их свадьбе, потому что хотела сама рассказать им все.

— Приехал Ален… — сказал Люк.

— Что? — глаза Сандрин расширились.

— Ты что же думала, что он вернется в Париж без тебя?

— Отец…

Люк поднял руку.

— Ты многое пережила, он это знает, и хочется подождать, пока ты будешь в состоянии путешествовать.

— Где он? — спросила Сандрин.

— В доме. Не сердись на него, Сандрин. Он так обезумел от горя, когда вернулся без тебя, что уехал на время в Сан-Франциско. Но теперь он вернулся.

— Мне бы хотелось поговорить с ним наедине.

Сандрин увидела беспокойство в глазах Уэйда, но ничего не сказала. Поцеловав мать в щеку, она вышла через заднюю дверь. Там она постояла у подножия лестницы, думая, что сказать. Потом глубоко вздохнула, поднялась по ступенькам и открыла дверь.

Ален сидел за столом и читал книгу, рядом с ним стояла кружка. На нем была белая кружевная рубашка и темные брюки. Сандрин забыла, как привлекал ее когда-то его томный чувственный взгляд. Когда она вошла, Ален поднял глаза не в состоянии скрыть изумления. Медленно, грациозно он встал, кладя книгу на стол.

— Сандрин, — назвал он ее, словно напоминая себе, кто она такая. Потом подошел и взял ее за руки. — Дорогая моя, мне не верится, что ты вернулась. — Он обнял ее.

Сандрин отстранилась.

— Почему ты здесь, Ален?

— Глупый вопрос — ждал вестей о тебе.

— Ты волновался обо мне? — спросила Сандрин, обходя вокруг него.

— Конечно, волновался. Я боялся, что больше никогда тебя не увижу.

— Ты так волновался обо мне, что поехал в Сан-Франциско, — отчеканивая слова, произнесла Сандрин. — Ну что ж, теперь я здесь. — Глаза ее были гневными. — Когда мы уезжаем в Париж?

— В Париж? — повторил он.

— Мы же едем в Париж вместе, не правда ли, Ален?

— Если ты этого хочешь, — неуверенно ответил он.

Его взгляд скользил по ее фигуре, и Сандрин знала, что он поражен ее изорванной юбкой, грязными башмаками и царапинами на руках, оставленными колючим кустарником, сквозь который приходилось продираться.

Сандрин шагнула к Алену, глядя ему в глаза.

— Ты все еще хочешь, чтобы мы остались наедине, не так ли, Ален? Разве ты не хочешь заняться со мною любовью?

Ален отступил.

— Мне кажется, что ты все еще в шоке, дорогая.

— Я не в шоке. Мой разум очень ясен. Я не забыла, как ты пытался добиться меня в хижине моего двоюродного брата. Это из-за тебя меня похитили в тот день.

— Из-за меня? Я тут ни при чем.

— Ты назначил мне встречу в форте, помнишь, Ален? Ты хотел остаться со мной наедине. — Сандрин хрипло засмеялась. — А я оказалась такой глупой, что согласилась. И пыталась добраться туда сквозь буран.

— Прости, Сандрин. Я не хотел, чтобы так получилось.

— Да, конечно, ты не хотел. Но ты не ответил на мой вопрос, Ален. Ты все еще хочешь меня?

— Ты очень привлекательная женщина.

— Но ты-то по-прежнему меня хочешь? Хочешь увезти меня в Париж и жениться?

Сандрин смотрела, как глаза Алена бегали по комнате и он теребил свой воротник. Она улыбнулась.

— Я облегчу задачу, Ален, и отвечу вместо тебя. — Сандрин положила руки на бедра. — Я не хочу тебя, Ален. И не уверена, что вообще когда-нибудь хотела. Мне не нужен ни ты, ни твоя семья. Все вы напыщенные, заносчивые, самодовольные люди. И ты и твоя семья недостаточно хороши для меня и моей семьи.

— Как ты можешь говорить так о моей семье? Они были добры к тебе, Сандрин.

— Они были добры ко мне, потому что их это устраивало. И ты был добр, потому что хотел затащить меня в постель. Разве не так, Ален? — Она подошла к нему поближе, прищурившись, посмотрела ему в глаза. — Тебе не интересно, каково мне было с индейцем, который меня похитил? Ты не хочешь узнать, что он со мной делал? — Голос Сандрин стал злым и резким.

В дверь раздался стук, и Сандрин увидела, как в нее заглянул Уэйд.

— С тобой все в порядке?

Сандрин улыбнулась, когда увидела открытое выражение любви на его лице. Подойдя к Уэйду, она взяла его за руку.

— Мы просто разговаривали с Аленом.

— Мне кажется, что Сандрин еще в шоке, — заикаясь, произнес Ален. — Она говорит бессмысленные вещи.

— В словах Сандрин всегда есть смысл, — ответил Уэйд твердо.

— Мне хочется, чтобы ты поскорее уехал, Ален. Я больше не хочу видеть тебя.

— Что с тобой, Сандрин? Ты изменилась.

— Я изменилась? — повторила Сандрин, отпуская руку Уэйда и подойдя к Алену. — Да, изменилась. Наверное, мне следовало быть сильнее и сопротивляться тому, кто меня похитил. Наверное, надо было найти способ борьбы с ним, но мне хотелось жить. Поэтому человек, переживший то, что пережила я, не может не измениться.

— Прости, я не имел в виду…

— Что не имел в виду? — бросила Сандрин. — Ты трус, Ален. Если бы ты хоть немного думал обо мне, даже не собираясь жениться, ты бы попытался меня отыскать. Но ты не пытался — ты боялся. Боялся, что с тобой могло что-нибудь случиться, и не мог перенести мысли о том, что могло случиться со мной.

— Я не привык к здешнему холоду. Спроси у него, у своего приятеля.

— Мне не нужно его спрашивать, я и так все поняла, посмотрев тебе в глаза.

— Прости, Сандрин. Я не хотел причинить тебе боль.

— Ты не причинил мне боли, Ален. Все это уже не имеет значения. Возвращайся домой. — Сандрин вернулась к Уэйду и снова взяла его за руку. — Кстати, Уэйд не просто мой друг — он мой муж.

Сандрин подождала, пока на лице Алена не появилось выражение удивления. Потом вместе с Уэйдом они спустились по лестнице.

— Я едва сдержался, он довел меня до бешенства, — сказал Уэйд.

— Мне почти хотелось ударить его.

— Могу это сделать вместо тебя.

— Нет, теперь это не имеет значения. С этим все кончено. — Сандрин подняла глаза на Уэйда. — Как только ты вернешься из Орегона, я поеду с тобой в Санта-Фе. Так будет лучше для нас обоих.

— Я не поеду в Орегон. Разве ты не заметила, что здесь уже нет фургонов?

— Они уехали без тебя?

— Нет, они нашли другого проводника.

— Кого же? Он хотя бы опытен?

— Может быть, он более опытен, чем я. Это Маленький Медведь.

— Маленький Медведь повел обоз? — удивилась Сандрин. — Помнишь, сколько раз он говорил, что хотел бы убежать с тобой на фургоне в обозе?

Уэйд кивнул.

— А я столько раз говорил ему, что хотел бы остаться и стать одним из племени Черноногих.

— С ним все будет хорошо? А если они наткнутся на белых? Те не могут что-нибудь с ним сделать?

— Не думаю. Ведь там Эзра и остальные. Маленький Медведь так же хорошо говорит по-французски и по-английски, как и мы с тобой. А они — хорошие люди. Они заступятся за него.

— Значит, мы проведем несколько дней здесь, а потом поедем в Санта-Фе?

— Если ты этого хочешь.

— Да, именно этого я и хочу. Хочу снова научиться быть сама собой, освободиться от этого страха, который все еще во мне.

Уэйд обнял Сандрин.

— На это потребуется время. Надо набраться терпения.

— А как ты?

— Я уже говорил тебе, что могу быть очень терпеливым. — Уэйд поцеловал ее. — Пока тебя нет рядом со мной.

Сандрин замерла, когда услышала голос отца.

— Чем это вы тут занимаетесь вдвоем? — спросил Люк, спускаясь по ступеням. — Где Ален?

— Он в доме.

— Что здесь происходит? Сандрин взяла Уэйда под руку.

— Я вышла замуж за Уэйда. Мы муж и жена. Мы поженились в селении индейцев.

— Что? — закричал Люк. — Этого не может быть! Ты должна была выйти за Алена.

— Я никогда не выйду за Алена, отец. Никогда.

— И ты никогда не выйдешь замуж за него, — гневно сказал Люк, глядя на Уэйда. — Это ненастоящий брак.

— Перестань, отец, — сказала Сандрин. — Вы с матерью поженились в ее деревне, и для вас это стало настоящим браком.

— Я твой отец, Сандрин, ты должна слушать меня!

— Нет, это ты должен выслушать меня, — сказала Сандрин, беря отца за руку. Она взглянула на Уэйда. — Пойди и объясни все моей матери. — Дочь повела отца от лавки к воротам склада. Когда они вышли из здания, Сандрин заговорила:

— Я теперь не та, что прежде, отец.

— Это и я заметил, — с разочарованием сказал Люк.

— Послушай меня, — сказала Сандрин, дотрагиваясь до его руки. — Тебя больше волнует мой брак с Аденом, чем я. Тебе все равно, что со мной произошло?

— Ты знаешь, что мне не все равно, дорогая.

— Я была больна, отец. Чуть не умерла. Человек, который похитил меня… он был очень жесток со мной. Я думала, что никогда не смогу избавиться от него. Но Уэйд и Маленький Медведь нашли меня. Они сделали так, чтобы Гроза Медведей никогда больше не смог меня обидеть.

— Тебе не приходит в голову, что я люблю тебя? Что я был готов отдать жизнь, лишь бы ты вернулась? — В голосе Люка слышалась боль.

— Я знаю, что ты бы отдал жизнь, отец. Но я говорю не о тебе.

— Об Алене? — спросил Люк. — Ты говоришь об Алене?

— Если бы он по-настоящему меня любил, он бы стал искать меня. И ты знаешь, что это правда.

— Но Уэйд не может дать тебе той жизни, которую может дать Ален. Я хочу для тебя только самого хорошего, Сандрин.

— Уэйд самый лучший для меня, отец. — Сандрин встала в тени дуба, под которым они детьми играли с Маленьким Медведем. Она посмотрела вверх, на ветви, и с улыбкой подумала о тех временах, когда они наперегонки добирались до верхушки. — Маленький Медведь ничего не рассказывал тебе об Алене?

— Не рассказывал чего?

— Маленький Медведь сказал мне, что Ален был с ними в первые дни поисков. Но потом испугался того, что мог найти.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Маленький Медведь рассказал ему, что иногда делают индейцы со своими пленниками. Ален уехал, потому что боялся взглянуть мне в лицо. Он не хотел жениться на женщине, которая была обесчещена.

— Но он остался здесь, ждал, когда ты вернешься.

— Когда он собирался уехать?

— Если бы в ближайшее время он не услышал о тебе новостей, то хотел поехать в Париж навестить свою мать. Он собирался вернуться так скоро, как только бы смог.

— И ты веришь в это, отец? Ты достаточно долго находился рядом с Аленом, и разве ты не понял, что он отличается от нас? Мама была права — сперва я привлекала его тем, что была непохожа на других. Он мог бы удивлять мною своих друзей. Но, приехав сюда и увидев жестокую реальность нашей жизни, не думаю, что он мог бы принять ее. И знаю, что он никогда не смог бы принять того, что случилось со мной.

Люк нервно ходил туда-сюда.

— Я виноват во всем. Мне не следовало отпускать тебя в Париж.

— Я сама захотела поехать.

— Нет, ты не хотела. Тебе хотелось остаться здесь и ждать, когда вернется Уэйд. Ты любила его уже тогда, правда?

— Думаю, да.

— Прости меня, Сандрин. Почему я был так ослеплен Аленом?

— Ты думал, что он мог бы обеспечить мне хорошую жизнь, и ты был прав. — Сандрин нагнулась и подобрала ветку. — Мне казалось, что я тоже хочу такой жизни, пока не вернулась сюда. Здесь я поняла, что я — часть этой страны. Я люблю народ моей матери, и мне нравится моя жизнь. И я сама не знала, как люблю Уэйда, пока он не рискнул своей жизнью ради меня. Я могу быть счастливой и здесь.

— Ты всегда была слишком мудра для своего возраста, — сказал Люк, привлекая к себе дочь. — Это, должно быть, от твоей матери и уж точно не от меня.

— Конечно, отец. Для меня самое важное сейчас то, чтобы ты принял Уэйда и благословил наш брак.

— Я приму его, ты же знаешь, — сказал Люк. — Я извинюсь перед ним и с радостью приму его в нашу семью. Но сначала мне нужно сделать кое-что еще.

— Что?

Голос Люка стал твердым.

— Мне нужно поговорить с Аленом.

— Отец, уж не собираешься ли ты побить его?

— Мне нужно было бы разобраться с ним еще давно. — Люк поцеловал Сандрин в щеку. — Идем в дом. Твоя мать ждет тебя.

Сандрин держалась за руку отца, пока они шли к дому. Она поднялась по ступеням и остановилась на крыльце, слыша смех матери и глубокий голос Уэйда.

— Не могу поверить, что ты выиграл мою дочь в кости.

— Это была моя самая лучшая ставка, — сказал Уэйд, расставляя консервные банки на высокой полке, которые передавала ему ее мать.

— Я счастлива за тебя и Сандрин. Вы созданы, чтобы быть вместе. Я всегда это знала.

— Я тоже, — сказал Уэйд. — А как насчет Алена? Ты думаешь, она все еще любит его? Сандрин встала позади Уэйда и матери.

— Почему ты не хочешь спросить об этом меня?

Уэйд протянул руку за новыми банками, но Проливающая Слезы быстро ответила:

— Я пойду в дом и приготовлю что-нибудь поесть.

— Спасибо, мама, — сказала Сандрин, пытаясь поймать взгляд Уэйда.

— Что ты хотел спросить у меня?

— Может быть, ты все еще любишь Алена?

— Ты считаешь, что я все еще люблю его? Уэйд пожал плечами.

— Ты же захотела поговорить с ним.

— Ревновать не в твоих правилах.

— Я не ревную, просто хочу знать, любишь ли ты его. Если да, я…

— Что? Ты отпустишь меня к нему? — Сандрин улыбнулась. — Не думаю, что ты так поступил бы, Уэйд. — Она приблизилась к нему. — Тебе пришлось многое пережить, чтобы завоевать меня, помнишь?

— Да. — Уэйд крепко прижал ее к себе. — Ты права, я никогда не отпустил бы тебя, особенно к такому, как Ален. Просто хотел услышать это из твоих уст.

— Хорошо, — прошептала Сандрин. — Я люблю тебя, Уэйд Колтер. Я твоя жена.

— Я знаю, — сказал Уэйд, целуя ее и еще крепче прижимая к себе. — Мне бы хотелось побыть с тобой наедине, Сандрин.

Он посмотрел на нее, и его глаза не скрывали желания.

— Не здесь. — Сандрин попыталась скрыть смущение. Она хотела освободиться из его объятий, но Уэйд удержал ее.

— Я люблю тебя, Сандрин. И не обижу тебя. Сандрин вдруг вспомнила, как Гроза Медведей прикасался к ней, издевался, заставляя чувствовать себя такой грязной, и рывком освободилась.

— Пожалуйста, не надо.

— У нас будет по-другому, Сандрин. Я не буду принуждать тебя ни к чему, чего бы ты сама не хотела.

— Ты уже принуждаешь, — сказала она резко. Уэйд отступил назад, опуская руки.

— Понимаю, почему ты мне не доверяешь, Сандрин. Наверное, я сделал что-то не так.

— Уэйд…

— Я обещал быть терпеливым, но не думаю, что смогу это выдержать. Я люблю тебя и хочу.

— Это все, о чем ты думаешь?

— Нет, Сандрин, я думаю не только об этом. Если бы мне от тебя нужно было только это, разве стал бы я рисковать жизнью, разыскивая тебя. Я мог бы вернуться в Санта-Фе. Там есть женщина… — Уэйд запнулся.

— Я знала, что так получится, — сказала Сандрин, отворачиваясь. — Женившись на мне, ты совершил ошибку.

Уэйд положил руки ей на плечи.

— Я хочу разделить постель с тобой, Сандрин. Я хочу просыпаться утром и видеть, что ты рядом со мной. Но больше всего я хочу стереть из твоей памяти все воспоминания о Грозе Медведей.

Сандрин разразилась слезами и выбежала из лавки. Как объяснить Уэйду, что никто, даже он, никогда не сможет заставить ее забыть то, что сотворил с ней Гроза Медведей?

— Завтра я уезжаю в Санта-Фе, — сказал Уэйд Сандрин, помогая ей сосчитать меховые шкурки. Они стояли по разные стороны стола.

— Что? Ты же говорил, что собираешься побыть здесь хоть недолго. — Сандрин положила меха. — Ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой?

— Наверное, будет лучше, если ты какое-то время проведешь с родителями. Они скучали по тебе.

Уэйд не смотрел на Сандрин, пока говорил.

— Ты наказываешь меня, — сердито сказала она. — Ты наказываешь меня, потому что я не могу быть тебе настоящей женой.

— Это не так, Сандрин. Просто я устал.

Я шел по твоим следам почти семь месяцев. Мне надо поехать в какое-нибудь место, где тепло и где можно расслабиться.

— И где у тебя есть женщина, — холодно сказала Сандрин. — Как ее зовут?

— Не имеет значения, я уезжаю не из-за нее, — пробормотал Уэйд, перекладывая груду меха на другой стол.

— Ты обманным путем заставил меня выйти за тебя замуж, Уэйд! Ты знал, что я не хотела этого. — Сандрин сразу же пожалела об этих словах.

— Что ж, послезавтра тебе не придется об этом беспокоиться: Ален еще не уехал. Уверен, что он все еще не против увезти тебя в Париж. Я слышал, что в Париже мужья даже не спят со своими женами — у них есть любовницы. — Сандрин резким движением сбросила на пол все меха. — Черт возьми, Сандрин, у нас ушло все утро на то, чтобы пересчитать их.

— Мне все равно. Еще раз их пересчитаешь.

— Если я буду их считать, то и ты тоже.

— Я пойду прогуляться, — сказала Сандрин, направляясь к двери.

Но Уэйд обежал вокруг стола и схватил ее за руку.

— Нет, не пойдешь. Перестань вести себя как ребенок.

— Это ты убегаешь как мальчишка.

— Я не убегаю. Просто хочу недолго побыть с Роуз и Джимом.

— Ты хочешь поехать к той женщине. Я знаю. Уэйд прижал к своим бокам руки Сандрин и усмехнулся.

— Если бы я не знал тебя, то поклялся бы, что ты ревнуешь.

— Мне все равно, что ты делаешь. Сандрин посмотрела в серые глаза Уэйда, на его красивое лицо и почувствовала, что краснеет. Он положил руки на ее талию, и она не попыталась оттолкнуть его. Уэйд дотронулся пальцем до ее губ, медленно провел по ним. Тело Сандрин дрожью отозвалось на это легчайшее прикосновение.

— Ты так прекрасна, — сказал Уэйд, обнимая ее.

Он смотрел на нее так пристально, что Сандрин захотелось опустить голову под его пронизывающим взглядом, но Уэйд не позволил. Он едва прикоснулся губами к ее губам.

Сандрин пятилась назад, пока не почувствовала спиной твердый край стола.

— Нам нужно пересчитать меха, — сказала она, все еще пытаясь избежать его взгляда.

— Пожалуй, что так, — сказал Уэйд, шагнув вперед и оказавшись вплотную к Сандрин.

Своим телом он прижал Сандрин к столу. Она чувствовала его жар и закрыла глаза, не зная, что делать. Губы Уэйда коснулись ее губ. Когда его поцелуй стал более настойчивым, Сандрин снова охватил страх, но она не могла двинуться.

Уэйд поцеловал ее шею, и Сандрин услышала, как сильно забилось сердце. Он медленно расстегнул несколько верхних пуговиц ее блузки и поцеловал грудь, обжигая дыханием кожу. Сандрин вздрогнула, но прежде чем смогла заговорить, он прижал свои губы к ее. Крепким объятием он прижал ее к себе. Потом вдруг отпустил и обошел стол, встав с другой стороны.

— Пожалуй, нам следует заново пересчитать шкурки. Мы обещали твоим родителям сделать это.

Сандрин не пошевелилась. У нее было такое чувство, будто она долго бежала и не могла перевести дыхание, а ее сердце все еще неистово колотилось.

— Я не собираюсь считать один, — сказал Уэйд.

— Да, — пробормотала Сандрин, застегивая блузку.

Она была готова на все, лишь бы отвлечься. Она нагнулась, подобрала мех и положила его на стол. Уэйд считал шкурки, складывал и сверял что-то в журнале, словом, вел себя так, будто ничего не случилось. Сандрин услышала чьи-то шаги снаружи: через секунду вошла ее мать.

— Как вы тут? — Проливающая Слезы оглядывала все вокруг. — Я думала, что вы уже закончили.

— У нас произошел небольшой несчастный случай, — усмехаясь, сказал Уэйд. — Я случайно сбросила их со стола, — сказала Сандрин.

— Не пойти ли тебе в конюшню, Уэйд? Люк хочет показать тебе лошадь.

Уэйд кивнул и вышел из лавки.

— Что с тобой, дочь? — Проливающая Слезы заняла место Уэйда с другой стороны стола.

— Ничего, — ответила Сандрин.

— Что случилось?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты могла пересчитать в двадцать раз больше меха, когда тебе было двенадцать лет.

— Я сказала, что…

— Перестань, Сандрин. Ты должна поговорить со мной. Я беспокоюсь за тебя.

— Не нужно обо мне беспокоиться, мама.

— Нет, нужно, — сказала Проливающая Слезы. — Ты много страдала, и страдания будут продолжаться, пока ты не избавишься от них.

Сандрин уставилась на груду меха. Слезы текли из ее глаз.

— Не думаю, что когда-нибудь забуду это, мама.

Проливающая Слезы обошла вокруг стола и обняла дочь.

— Да, ты не забудешь, но со временем это станет лишь смутным воспоминанием. Сандрин посмотрела на мать.

— Как ты не понимаешь! Каждый раз, когда Уэйд подходит ко мне, я думаю о Грозе Медведей, обо всех тех ужасах, которые он творил, и мне становится противно.

— Присядь, — мягко сказала Сандрин Проливающая Слезы. Они сели за стол рядом. — Всю жизнь в нашей деревне нам говорили, что наши враги из других племен. Поэтому мы всегда настороже и следим за ними. Но для тебя врагом оказался соплеменник. Такое же случилось и со мной.

— С тобой? — спросила Сандрин. Она вытерла слезы. — Это случилось и с тобой?

— Мне не было и семнадцати зим от роду. У меня не было и мысли о браке. Я была тогда похожа на тебя: была независимой, у меня был острый язык, и я редко прислушивалась к советам своих родителей. — Она улыбнулась Сандрин. — Я была влюблена в одного воина, которого звали Черная Лисица. Он был старше меня и храбро проявил себя во многих набегах. Вначале он дарил мне небольшие подарки и много разговаривал со мной. Однажды он вернулся из похода с прекрасным черным жеребцом в качестве подарка. Подарка! Ты можешь вообразить такое? Я, конечно, понимала, что это означает. Это было как свадебный подарок. Я чувствовала сердцем, что мы поженимся.

Мы начали встречаться по ночам, ходили на прогулки. Он был очень красив, и мне нравилось быть с ним. Но тогда я ничего не знала о любви, я была просто девчонкой. Однажды ночью мы гуляли далеко от деревни, и мне казалось это волнующим приключением. Черная Лисица стал обнимать меня. Сначала мне это понравилось, потому что волновало. Но я быстро почувствовала, что Черная Лисица был не таким уж невинным. Я стала сопротивляться, побежала назад в деревню, но он бросил меня на землю. Он зажал мне рот рукой и, как я ни сопротивлялась, сделал, что хотел. — Проливающая Слезы посмотрела на Сандрин. — Он сказал, что если я расскажу отцу, что случилось, то убьет меня.

— Мама, — прошептала Сандрин, — ты когда-нибудь говорила дедушке?

— Нет, — сказала Проливающая Слезы. — Я слишком боялась. Все в деревне видели меня с Черной Лисицей, знали, что он нравился мне. Никто бы мне не поверил. Единственный человек, которому я рассказала, была моя мать, а теперь вот и ты.

Сандрин взяла мать за руку.

— Мне очень жаль.

— Не о чем сожалеть, Сандрин. Это случилось очень давно. Я никогда не думаю об этом. И рассказала тебе только потому, что ты пережила похожее. Та боль, которую ты чувствуешь сейчас, со временем уйдет.

— У меня такое чувство, что это будет продолжаться вечно. — Она посмотрела на мать. — С тобой было так же? Ты поверила отцу, когда встретилась с ним в первый раз?

Проливающая Слезы улыбнулась.

— Я терпеть не могла твоего отца. Он был похож на всех белых людей, о которых я слышала. Меня злило, когда женщины в деревне начинали хихикать, если он проходил мимо. Я никогда не обращала на него внимания.

— Но что же случилось потом?

— Он принес мне несколько хороших шкур, и я согласилась сделать ему рубаху, хотя думала, что никогда не буду иметь с ним никаких дел. Когда я закончила рубаху, он заставил меня принять ее в подарок. Мы начали разговаривать, и я почувствовала, что он добрый и ласковый. Прошло немного времени, как мы поняли, что нам хорошо вместе. Мы поженились.

— Тебе было трудно выйти за него замуж? Я хочу сказать…

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, Сандрин. Не боялась ли я его прикосновений? Да, сначала боялась, но Люк был терпеливым. Со временем все остальное вытеснило лишь желание быть с ним. Прошлое было неважно, даже то, что Черная Лисица сделал со мной. — Проливающая Слезы поцеловала руку Сандрин. — Уэйд хороший человек. Он доказал, что пойдет на все ради тебя. Ты должна научиться доверять ему.

— Он завтра уезжает, мама.

— Тогда ты должна поехать с ним.

— Он сказал, что хочет, чтобы я осталась здесь.

— Тогда ты должна заставить его передумать, Сандрин.

Сандрин улыбнулась, посмотрев на себя в зеркало. Прошло так много времени с тех пор, когда она в последний раз надевала красивое платье. Она приняла ванну, вымыла волосы, надела изящное нижнее белье и темно-зеленое платье, которое мать сшила для нее несколько лет назад. Оно все еще хорошо смотрелось на ней. Минуту Сандрин изучала свое отражение, потом спустила платье, обнажив плечи. Да, так гораздо лучше. Потом завязала волосы свободным узлом, оставив длинные пряди спускаться на плечи и шею.

Она рассмеялась, подумав о том, что сказали бы парижанки.

— 0 — ля-ля, дорогая, но ваши волосы в беспорядке. Что? Ни одного бриллианта? Но вы же выглядите просто обнаженной без драгоценностей! — Сандрин улыбнулась и достала маленькую деревянную коробочку, которую держала в одном из своих ящиков. Открыв ее, она вынула ожерелье, которое Уэйд подарил ей так давно. Оно и тогда казалось ей драгоценным, а сейчас еще больше. Сандрин надела его, еще раз кивнула своему отражению и вышла в гостиную. Стол был уже накрыт, мать даже поставила на стол букет цветов.

После того разговора с матерью Сандрин попросила у нее помощи. Проливающая Слезы сказала Уэйду, что они хотят в тот же вечер устроить торжественный ужин, и дала ему свежую голубую рубашку и новые брюки. Попросила его принять ванну у Джозии и не приходить до заката. Потом она вместе с Люком ушла в деревню Черноногих, оставив дом на Сандрин и Уэйда.

— Спасибо, мама, — сказала Сандрин, подходя к небольшой плите.

Мать приготовила не только мясо и овощи, но испекла свежий хлеб и яблочный пирог. Она позаботилась обо всем. Сандрин выглянула в окно. Скоро стемнеет, следовало бы зажечь лампу, но Уэйд мог появиться в любую секунду.

Она подошла к буфету, где отец держал вино, и достала бутылку. Он любил вина родной страны и всегда просил капитана парохода, чтобы тот привез ему несколько бутылок с другими вещами из Франции. Сандрин открыла бутылку и сняла с полки один из хрупких хрустальных бокалов, которые отец купил для матери в Новом Орлеане. Налив себе немного, она быстро выпила. Сандрин подумала об Уэйде и о том, что собиралась сделать, и вновь наполнила бокал. Она пила быстрыми глотками, чего отец никогда бы не одобрил. Осушив бокал наполовину, она услышала шаги на крыльце. Это был Уэйд. Сандрин залпом выпила остаток вина и села, чувствуя, как по телу разливается тепло. Уэйд постучал и вошел в дом.

— Есть здесь кто-нибудь? — сказал он.

— Да, — ответила Сандрин, отходя от буфета.

— А почему темно? — спросил Уэйд.

— Сейчас, — сказала Сандрин. Она зажгла лампу на буфете и поставила ее на стол. — Ты не можешь разжечь огонь?

— Конечно, — ответил Уэйд, оглядываясь на Сандрин.

Сандрин смотрела, как Уэйд шел по комнате. Высокий, стройный, он великолепно смотрелся в голубой рубашке. Она видела, как он опустился на корточки у камина. Когда запылал огонь, золотисто-оранжевый свет осветил его лицо и длинные белокурые волосы. Сандрин налила немного вина им обоим, потом подошла к камину и передала бокал Уэйду. Он поднялся на ноги.

— Спасибо. А где родители? Твоя мать сказала, что это торжественный ужин.

— Их нет, — сказала Сандрин, отпив вина. Под его влиянием она стала спокойной и даже храброй, что так было ей нужно. — Только ты и я.

Уэйд отхлебнул вина и, взглянув на Сандрин поверх бокала, покачал головой.

— Вот не думал, что это возможно.

— Что?

— Что ты можешь быть еще более прекрасной, чем обычно.

Сандрин почувствовала, как пылают ее щеки.

— Ты и сам выглядишь настоящим красавцем.

Уэйд посмотрел на рубашку.

— Твоя мать, кажется, лучше всех понимает, что мне нужно надеть. — Он оглядел комнату. — Помню, как в первый раз увидел это место. Мне было тринадцать лет. Я тогда потерял своих родителей и не знал, как буду жить дальше. Мы остановились здесь на несколько дней, чтобы отдохнуть, и капитан решил, что будет хорошо, если я встречусь с твоей матерью. Наверное, он рассказал ей, что со мной случилось, так что она привела меня прямо сюда и накормила. Потом в комнату вбежала ты, вся перепачканная. Какой-то мальчишка дразнил тебя, и ты должна была его поколотить, так ты сказала матери.

Сандрин улыбнулась, вспоминая долговязого, светловолосого мальчишку, сидевшего рядом с ее матерью.

— Позже пришел Люк, полный разными историями. Чем больше мне нравилось здесь, тем мучительнее было сознавать, как много я потерял. Я знал, что у меня больше никогда не будет семьи.

Сандрин посмотрела на Уэйда. Она увидела печаль в его глазах, и ей стало жаль его.

— Теперь ты — часть нашей семьи, — сказала она.

— Да? — Он подошел к столу и поставил бокал. — Не думаю, что это так. Я уезжаю рано утром, и мне нужно выспаться.

— Тебе нужно поесть, разве не так? — Сандрин подошла к плите. — Садись, Уэйд.

Следя за ним краем глаза, она быстро наполнила тарелки. Потом принесла вино и села. Она чувствовала, как Уэйд смотрел на нее, пока она наполняла бокалы.

— Я никогда не видел, как ты пьешь. Ты научилась этому, когда жила в Париже?

Сандрин подавила желание рассердиться и ответила спокойно:

— Я научилась этому здесь. Мой отец француз, ты не забыл?

Ужин проходил в молчании. Сандрин не могла начать разговор об их браке. Что могла она сказать Уэйду, чтобы убедить его остаться или взять ее с собой?

— Хороший ужин. Спасибо. — Уэйд сложил свою салфетку и положил ее на стол.

— Его приготовила моя мать. Этому я не успела научиться, — саркастически сказала Сандрин, убирая со стола.

— Извини меня, — сказал Уэйд.

— Ничего.

Сандрин убрала со стола, чувствуя легкий туман в голове от вина. Потом взяла свой бокал и села на диван поближе к огню. Уэйд тоже вышел из-за стола и подошел к камину. Сандрин смотрела на языки пламени, стараясь его не замечать.

— Ты до сих пор хранишь это ожерелье. Сандрин подняла руку и дотронулась до него.

— Ты думал, я променяю его на бриллианты в Париже?

— Я же извинился. Ты хочешь, чтобы я встал на колени и умолял о прощении? — Уэйд опустился на колени перед Сандрин, склонив голову. — Пожалуйста, прости меня, Сандрин. Если ты не простишь меня, боюсь, я не смогу дальше жить. — Его голос был насмешливым.

Сандрин улыбнулась, несмотря на свой гнев.

— Ладно, я прощаю тебя.

— Хорошо. — Уэйд посмотрел на нее. — Я буду скучать по тебе.

— Тебе совсем не обязательно завтра ехать.

— Нет, я должен.

— Тогда возьми меня с собой.

— Сандрин… — Уэйд покачал головой. — Будет хорошо, если мы какое-то время проведем врозь.

— Мы слишком долго были врозь, Уэйд. — Она запнулась. — Я хочу быть с тобой.

Уэйд наклонился и поцеловал ее. Его губы ласкали губы Сандрин. Он встал и поднял ее вместе с собой. Она ждала с закрытыми глазами, неподвижная и напряженная.

— Открой глаза, Сандрин.

— Что?

— Я не собираюсь принуждать тебя к чему бы то ни было, если ты не готова.

— Ты не принуждаешь меня. Я готова.

— Нет. Ты не будешь готова до тех пор, пока не осознаешь, что я не Гроза Медведей.

— Не говори так.

— Это правда, Сандрин. Каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе, я вижу страх в твоих глазах.

— Я могу научиться доставлять тебе удовольствие, — сказала Сандрин, глядя мимо Уэйда на огонь. — Я сделаю все, что ты хочешь.

— А как же ты?

— В каком смысле?

— Я хочу, чтобы ты тоже получала удовольствие, Сандрин. Я хочу, чтобы ты хотела меня так же, как и я тебя.

Она покачала головой.

— Не думаю, что у меня когда-нибудь появится такое желание.

Ее голос был глухим и пустым. Уэйд положил руки ей на плечи, потом коснулся ее лица и нежно взялся за ее подбородок.

— Что он сделал с тобой, Сандрин? Расскажи мне.

— Нет, — прошептала она, опуская глаза.

— Расскажи мне, что с тобой сделал Гроза Медведей. Расскажи мне, и потом мы похороним это, как похоронили его.

Сандрин смотрела на Уэйда, зная, что ему можно доверить свою жизнь, но она не была уверена, что может заставить себя рассказать ему все, что пережила с Грозой Медведей.

— Он насиловал меня каждый день, иногда дважды или трижды. Он причинял мне боль… — Сандрин не могла сдержать дрожи в голосе. — Он заставлял меня раздеваться перед ним и приглашал в хижину других мужчин. Они курили и таращились на меня. Иногда он даже позволял им дотрагиваться до меня. — Сандрин начала всхлипывать и отвернулась от Уэйда, обхватывая себя руками. Один раз он избил меня так сильно, что я стала умолять его остановиться, но он поставил меня на колени перед собой…

Ноги Сандрин подогнулись, и Уэйд успел подхватить ее. Он обнял ее и поцеловал в щеку.

— Теперь все хорошо, Сандрин.

— Нет, нет, — всхлипывала она. Уэйд крепко держал ее, прижимая ее голову к своей.

— Вспомни, что он сделал с тобой, Сандрин. Но вспомни еще, что ты жива, а он мертв. Гроза Медведей мертв. Он горит в аду за то, что сделал с тобой и Томасом, а ты здесь, со мной, и он никогда не сможет обидеть тебя снова.

Сандрин начала плакать громче, положив голову на грудь Уэйда.

— Я хочу забыть. Помоги мне забыть, Уэйд, — умоляла она.

Уэйд поднял Сандрин и отнес на диван. Потом сел, держа ее на руках, пока она плакала, уткнувшись лицом ему в плечо. Он крепко обнимал ее.

Сандрин плакала, пока не ослабела. Когда она наконец посмотрела на Уэйда, в его глазах было то, чего она никогда в них не замечала раньше, — печаль и боль за нее. Она сама прижала свои дрожащие губы к губам Уэйда и почувствовала, как крепче сжимаются его руки, и закрыла глаза.

— Я люблю тебя, Сандрин, — прошептал Уэйд, — моя прекрасная Сандрин.

Сандрин чувствовала в его поцелуе, как он сдерживает себя, и благодарила его за это. Она сама начала отвечать ему, когда Уэйд осторожно провел губами по ее шее, приближаясь к груди. Ее тело наполнялось теплом, и каждая его клеточка казалась живой. Она гладила его волосы, запустив в них пальцы, потом прижала его голову к своей груди. Уэйд вдруг выпрямился, глубоко вздохнув.

— Что случилось? — спросила Сандрин, решив, что спугнула его опять своей горячностью.

— Мы торопим события. Еще несколько минут назад ты сказала, что не готова. Я не хочу, чтобы ты чувствовала, что я заставляю тебя это сделать, Сандрин.

Сандрин мягко поцеловала Уэйда и встала, глубоко вздохнув: никогда она не будет более готова к его любви, чем сейчас. Чувствуя на себе его взгляд, она покраснела, но стала раздеваться. Она стояла перед ним, затаив дыхание и покраснев, в одной нижней сорочке.

Не сводя с нее глаз, Уэйд поднялся, расстегнул рубашку и бросил ее на пол. Он был похож на стройного, мускулистого зверя, когда подходил к ней, его кожа отливала бронзой в свете камина, а волосы отражали золотые тени. Сандрин никогда не видела такого красивого мужчины. Ни один парижанин не мог с ним сравниться. Уэйд шагнул к ней, взял ее за руки. Когда ее ладони оказались на его груди, он прижался к ней всем своим телом, и она почувствовала едва сдерживаемую дрожь его желания.

Сандрин обвила шею Уэйда и прижалась к нему, но он освободился из ее рук. Он смотрел на нее, и его глаза были полны желанием. Он положил руки на ее плечи. Потом медленно добрался до лифа. Сандрин закрыла глаза, когда Уэйд легко дотронулся до ее груди. Он снова поцеловал ее и снял бретельки. Она почувствовала его губы сначала на шее, потом он наклонился, чтобы поцеловать грудь.

Уэйд выпрямился, сорочка соскользнула с бедер Сандрин и упала на пол. Она в страхе попыталась закрыться, но Уэйд взял ее руки и нежно удержал их.

— Я хочу видеть тебя всю, — прошептал Уэйд.

Сандрин послушно кивнула и опустила глаза.

— Сандрин, посмотри на меня. Встретившись взглядом с Уэйдом, она увидела, как он улыбнулся, сел на диван и протянул ноги.

— Помоги мне.

Сандрин колебалась. Она увидела в его глазах веселый огонек и опустилась на колени, помогая ему снять сапоги. Уэйд встал и поднял Сандрин с колен. Он потянулся было к своему ремню, но она сама отвела его руки и расстегнула пряжку. Где-то в глубине души Сандрин ужаснулась тому, что делала, но она так сильно его хотела. Ремень был расстегнут, и брюки упали на пол.

Уэйд снял покрывало с дивана и положил его на пол у камина. Он опустился на колени, протягивая руку Сандрин. Она тоже опустилась на колени так близко, что грудью касалась его. Ртом он отыскал ее и притягивал к себе, пока Сандрин не почувствовала грудью и животом жар его кожи. Его руки гладили ее тело. Сандрин глубоко вздохнула, когда он провел руками по ее животу и бедрам.

Уэйд поднял руки и запустил их в волосы Сандрин, вытаскивая шпильки. Ее темные волосы роскошными волнами упали на плечи. Он в восхищении покачал головой.

— Ты даже не знаешь, до чего ты красива, Сандрин.

Она опустила голову, и густой занавес из волос спрятал ее лицо.

— Я боюсь, — выдохнула Сандрин.

— Я тоже, — сказал Уэйд, привлекая ее к себе. Сандрин положила голову на его грудь и закрыла глаза. Он ласкал руками ее обнаженную спину. Сандрин слышала, как часто стучало его сердце. Вероятно, Уэйд не причинит ей боли, ведь она хотела его. Она сделает все для него. Сандрин легла на спину, ее руки были крепко сжаты в кулаки и прижаты к бокам.

— Я готова, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал смело.

— Не так, — прошептал Уэйд, целуя ее шею и грудь.

Он нежно касался языком ее сосков, и Сандрин выгнула спину. Она услышала чей-то стон и была поражена тем, что этот звук издала она. Руки Уэйда легко ласкали ее тело, оставляя за собой пылающий след. Он нежно гладил ее по бедрам, пока она не почувствовала, что сейчас закричит.

— Уэйд.

Сандрин произнесла его имя, и собственный голос показался ей странным. Она обняла его, чувствуя теплую, гладкую кожу его спины. Уэйд раздвинул ее ноги. Легкими, быстрыми поглаживаниями он касался ее, склонился и стал целовать ее бедра. Потом выпрямился и снова поцеловал в губы.

— Я люблю тебя, Сандрин, — прошептал он, вновь гладя ее бедра.

Сандрин взглянула на Уэйда и увидела огонь страсти в его глазах. Потом почувствовала, как он проникает в ее лоно, и закрыла глаза, готовая к мучительной боли. Но ее не было. Наоборот, она ощутила, как медленно и нежно двигается он, пока сама не начала двигаться с ним, выгибаясь дугой, чтобы встретить его. Она чувствовала руки Уэйда под своими ягодицами, которые прижимали ее навстречу его движениям. Руки Уэйда скользнули под ее колени, поднимая их. Она обхватила ногами его бедра и, вскрикнула, почувствовав, как глубоко он проник внутрь ее, затронув такие глубины, каких не затрагивал еще ни один мужчина. Она вонзила ногти в его спину, ее тело дрожало от возбуждения, голова откинулась назад. Губы Уэйда накрыли ее губы, подавляя крики страсти. Ритм их движений убыстрился, пока они не стали двигаться, как один, растворившись в своей любви. Приближалась развязка, и Уэйд повторял и повторял имя Сандрин. Она чувствовала, как страсть растет в ней, и закричала, не в силах сдержаться. Когда Уэйд выпрямил спину и глубоко вздохнул, Сандрин почувствовала полное освобождение.

Сандрин лежала спокойно, тяжело дыша. Придя в себя, она откинула влажные волосы Уэйда с его лба. Он перекатился с нее на спину, привлекая ее к себе. Сандрин положила голову на его грудь.

— Тебе было хорошо? — прошептал Уэйд, гладя ее по волосам.

— Да, — тихо ответила Сандрин, закрывая глаза.

Она не могла поверить, что это был тот же мальчик, которого она встретила так давно, мальчик с нежной улыбкой и хорошими манерами. Теперь он стал мужчиной, которого захотела бы любая женщина. Она положила руку на его талию.

— Завтра я поеду с тобой.

— Ты уверена, что хочешь ехать? Почему бы тебе не провести какое-то время с родителями?

— Ты не хочешь, чтобы я поехала? — Она посмотрела на него.

— Конечно, я хочу, чтобы ты поехала, — сказал Уэйд, целуя ее, — но я хочу, чтобы ты убедилась, что действительно этого хочешь.

— Зачем тебе ехать туда, Уэйд? Я знаю, что ты хочешь навестить Роуз и Джима, но, может быть, ты не говоришь мне еще о чем-то?

— Нет, я просто хочу, чтобы они знали, что у меня все хорошо. Они очень беспокоились обо мне. Кроме того, мне там нравится.

— Тебе нравится там настолько, что ты готов там поселиться?

— Может быть, — сказал Уэйд, уставившись в потолок. — Там чудесно, Сандрин. Тебе понравится.

— Мне нравится здесь, — сказала она. — Почему бы нам не остаться надолго? Может быть, мы можем навестить Роуз и Джима следующей весной.

— Нет, я не могу ждать еще один год. Я подожду лишь пару дней, не больше.

Сандрин опять положила голову ему на грудь. Чего же он не хотел говорить ей? Она начинала беспокоиться. Раньше он не был так решительно настроен вернуться в Санта-Фе, но теперь его нельзя было переубедить. Неужели это была другая женщина? Не поэтому ли он хотел вернуться, но не хотел брать Сандрин с собой? Может быть, она разочаровала его в постели?

— Если ты можешь подождать пару дней, просто чтобы я могла провести немного времени с родителями, то я поеду с тобой.

— Я уже говорил тебе, тебе необязательно ехать.

— Тебе бы хотелось поехать одному, Уэйд? — спросила Сандрин, снова глядя на него. Он все еще смотрел в потолок.

— Нет, я знаю, что Роуз и Джим хотели бы тебя увидеть.

— А как же ты, Уэйд? Ты сам-то хочешь, чтобы я поехала с тобой? — Она снова почувствовала его пальцы в своих волосах.

— Да, Сандрин, я хочу, чтобы ты всегда была со мной. — Его голос звучал странно.

— Чего ты мне не рассказываешь, Уэйд? Что-то не так, верно?

Уэйд посмотрел на нее.

— Все хорошо. — Он нежно опустил ее голову. — Давай спать.

— Я не устала. — Сандрин приблизила свое лицо к его. — Я люблю тебя, Уэйд. Я хочу быть с тобой. Если что-то не так, пожалуйста, скажи мне.

— Я сказал тебе, Сандрин, все хорошо. — Он снова поцеловал ее и закрыл глаза. — Я просто устал.

Она смотрела на него, его красивое лицо было наполовину освещено оранжевыми отблесками огня. Только что они были так близки, полностью отдали себя друг другу. А теперь внезапно Уэйд воздвиг стену между ними, и Сандрин не знала почему.

— Я еду с тобой.

— Отлично, — сказал Уэйд с закрытыми глазами.

— Сколько времени нам понадобится, чтобы добраться туда?

— Четыре или, может быть, пять недель.

— Как долго мы там останемся?

— Не знаю, Сандрин. Почему ты задаешь так много вопросов?

— Я хочу поговорить.

— А я нет, — ответил Уэйд резким голосом. Сандрин села и быстро натянула сорочку.

— Ты не так уж отличаешься от Алена, — тихо сказала она.

Уэйд открыл глаза, и она увидела в них гнев. Она потянулась за одеждой, но Уэйд взял ее за запястье.

— Подожди.

— Зачем? — Сандрин стряхнула его руку. Она надела блузку и застегнула ее. — Ты просил меня поехать в Санта-Фе, помнишь? Теперь ты вдруг не хочешь, чтобы я ехала с тобой! — Она встала и надела юбку.

— Сандрин, прости меня. — Уэйд натянул брюки и встал рядом с ней.

— Все в порядке, Уэйд. Ты получил, чего хотел. — Сандрин пошла к своей комнате, но Уэйд задержал ее.

— Подожди, Сандрин!

— Тогда скажи мне, что не так, — сказала она, стараясь сдержать обиду и гнев.

Она добровольно отдалась Уэйду, позволила себе почувствовать такое, что казалось ей невозможным. Но сейчас оказалось, что это не имеет для него значения.

Уэйд положил руки на плечи Сандрин.

— У меня есть кое-что на уме, вот и все.

— Что, Уэйд? Просто скажи мне.

— Это неважно, — Уэйд подошел к камину и подбросил в него дров.

— Ты попросил, чтобы я рассказала тебе все о Грозе Медведей, а сам не хочешь рассказать мне о том, что тебя беспокоит? — Сандрин встала позади Уэйда. — Это недоверие. Я твоя жена — ты должен делиться со мной всем.

Уэйд обернулся и посмотрел на Сандрин.

— Нет, я не могу.

Сандрин почувствовала, как в ней закипает злость.

— Отлично, ты едешь в Санта-Фе, а я остаюсь здесь. Я не желаю быть с кем-то, кто хочет меня только для своего собственного удовольствия.

— Своего собственного удовольствия? — рассмеялся Уэйд. — Мне казалось, что и тебе было хорошо — Он повернулся, ухмыляясь. — Посмотри только на мою спину…

— Прекрати! — сказала Сандрин с пылающими щеками. — И уходи!

Она вошла в спальню и стояла там в темноте. Что произошло? Все было так чудесно, или так ей только казалось? Может быть, женщина в Санта-Фе лучше знала, как доставить ему удовольствие. Скрипнули половицы, и она оглянулась. Уэйд стоял в дверном проеме.

— Оставь меня в покое.

— И не подумаю, — сказал Уэйд, входя в комнату. Он подошел к Сандрин и обнял ее. — Я не хочу, чтобы ты осталась здесь. Я хочу, чтобы ты была со мной.

— Но…

Уэйд закрыл ее рот своим поцелуем.

— Не задавай больше никаких вопросов, — прошептал он ей на ухо. — Пойдем спать.

Сандрин хотела накричать на него, но не могла ему сопротивляться. Он скользнул в ее кровать и протянул к ней руки. Она сняла блузку и юбку и легла в постель рядом с ним. Он обнял ее и придвинул к себе. Она чувствовала его теплоту и силу, ее переполняла любовь к нему. Они так долго были врозь, что она решила, что больше ничто не станет между ними.