Ярость Белого Волка

Глава 5

– …В начале света благоволил Бог выдвинуть землю, – словно откуда-то из вечернего тумана прозвучал голос деда Ульяна.

Оладша перевернулся на другой бок, кутаясь с головой в овчину:

– Давай, дед, дальше.

– Я тебе только и делаю, что даю. Спи давай ужо.

Позвал Бог черта, велел ему нырнуть в бездну водяную, чтобы достать оттуда горсть земли и принесть ему. Ладно, думает сатана, я сама сделаю таку же землю! Он нырнул, достал в руку земли и набил ею свой рот. Принес Богу и отдает, а сам не произносит ни слова… Господь куда ни бросит землю – она вдруг является такая ровная-ровная, что на одном конце станешь – то на другом все видно, что делается на земле. Сатана смотрит… хотел что-то сказать и поперхнулся. Бог спросил: чего он хочет? Черт закашлялся и побежал от испугу. Тогда гром и молния поражали бегущего сатану, и он где приляжет – там выдвинуться пригорки и горки, где кашлянет – там гора вырастет, где привскачет – там поднебесная гора высунется. И так бегая по всей земле, он изрыл ее: наделал пригорков, горок и превысоких гор. И ударил Господь молотком, и создал Свое воинство, и пошла между ними великая война. Поначалу одолевала было рать сатаны, но под конец взяла верх сила небесная. И сверзил Михайла-архангел с небеси сатанино воинство, и попадало оно в землю в разные места, отчего и появилися водяные, лешие и домовые.

– Дед, вот опять не понял. Давай еще разок! – Оладше снилось детство. И во сне он просил деда Ульяна поговорить с ним еще, потому и прикидывался, что-де не понял чего-то. Над плечом старого Ульяна плыл июньский месяц, тонкий до звона, легкий-прелегкий и, как сам Ульян, лукаво-улыбчивый.

– Вот же ж. По тысячному разу ему все сказывай. – Старик глубоко вздохнул, но противиться не стал. – До Сотворения мира, сказано в «Свитке», сидел Господь Саваоф в трех каморах на воздусех, и был свет от лица Его семьдесят-семерицею светлее света сего, ризы Его были белее снегу, светозарнее солнца. Не было тогда ни неба, ни земли, ни моря, ни облаков, ни звезд, ни зори, не было ни дней, ни ночей. И рече Господь: буди небо хрустальное и буди зоря, и облаки, и звезды! И ветры дунул из недр своих, и рай насадил на востоце, и сам Господь воссел на востоце в лепоте славы Своея, а гром – глас Господень, в колеснице огненной утвержден, а молния – слово Господне, из уст Божиих исходит. Потом создал Господь море Тивериадское, безбрежное, и сниде на море по воздуху, и увидел на море гоголя плавающего, а той есть рекомый сатана – заплескался в тине морской. И рече Господь Сатаниилу, аки не ведая его: «Ты кто еси за человек?» И рече ему сатана: «Аз есмь бог». – «А мене како нарещи?» Отвечав же сатана: «Ты Бог Богом и Господь Господем». Аще бы сатана не рек Господу так, тут же бы сокрушил его Господь на море Тивериадском. И рече Господь Сатаниилу: «Понырни в море и вынеси Мне песку и кремень». И взяв Господь песку и камень и, рассея песок по морю, глаголя: «Буди земля толста и пространна!» Затем взял Господь камень, преломил надвое, и из одной половины от ударов Божьего жезла вылетели духи чистые; из другой же половины набил сатана бесчисленную силу бесовскую. Но Михаил-архангел низверг его со всеми бесами с высокого неба. Созданная Богом земля была утверждена на тридцати китах.

– Дед, а спой про двух голубойцев. Ну напоследочек.

– Ну, куды от тебя денешься. – Ульян махнул рукой и запел:

Оладша потянулся замлевшей спиной, выкатился из-под телеги, сел на мокрую от росы землю и стал тереть кулаками сонные, слипшиеся веки.

– …Вот те и дитки-судитки. Так-то, деда, спи с миром. А за сказки твои да песни – поклон вечный…

Молодой человек побежал, на ходу сбрасывая рубаху, ломанулся в октябрьский Днепр. Поплыл, вспенивая мощными гребками ледяную воду. И уже летело по-над утром осенним, по-над лесом, по-над полем, по-над водою:

И неслось к краснокаменным стенам Смоленска, закручивалась в башнях, отражалась от сводчатых потолков:

Вышибало слезу. Пробивало до мурашек. Трогало – до напряжения в желваках. Звучало на устах. И каменело комом в каждом горле.