Юдифь

Глава девятнадцатая

Так я превратилась в женщину, чье имя славится и восхваляется во всей Иудее, да и в соседних с ней странах произносится с неменьшим почтением, чем имя какого-нибудь полководца.

Три дня спустя после моего героического подвига Иоаким приказал подвергнуть избиению камнями торговцев Эбеда и Ифтаха, которые в трудные дни осады нашего города подстрекали народ к бунту.

Два месяца спустя после того, как я убила Олоферна, Иоаким приказал подвергнуть избиению камнями градоначальника Озию, который собирался сдать город неприятелю, если я не вернусь на пятый день своего отсутствия.

Власть в нашем городе была восстановлена и укрепилась, как никогда раньше.

Время разделилось надвое: на жизнь до осады ассирийцев и жизнь после их поражения.

Мой подвиг стал рубежом, от которого отсчитывали «до» и «после».

И поскольку я перестала быть обычной смертной, жизнь утратила для меня свою прежнюю привлекательность.

Три месяца спустя после того, как я убила Олоферна, Иоаким пригласил к себе меня и мою служанку Шуa и сказал следующее:

— Я узнал от Шуа, как все было на самом деле.

Служанка моя опустила глаза, устыдившись своего предательства. Иоаким между тем продолжил:

— Тень печали на твоем лице убеждает меня, что, подобно тому как ты лишила жизни тело Олоферна, смерть его убила радость в тебе.

Я окоченела от холода, исходившего от этого человека.

Он стал говорить, словно произнося приговор на площади перед Храмом:

— Никто не должен знать правды о Юдифи и Олоферне. Нам нужна в твоем лице святая и героиня одновременно. Именно это необходимо для укрепления веры и силы народа. Нам не нужна страдалица, льющая слезы о недостойном человеке. Поэтому ты, Юдифь, будешь жить как святая и никогда больше не выйдешь замуж. Мы поместим тебя в специально отведенные покои, и ты будешь единственной женщиной в истории Иудеи, которой будет разрешено жить возле Храма. Ты не сможешь покинуть эти покои до самой смерти. Если люди захотят тебя увидеть, они сначала должны будут в Храме вознести хвалу Богу за такую милость, а потом уже удостоятся чести поговорить со «святой». Мы распространим молву о том, что ты не хочешь выходить замуж из уважения к памяти твоего покойного мужа Манассии. Если же ты попытаешься выйти из предназначенных тебе покоев, которые я провозглашу дважды священными, или ослушаешься моего приказа, всем станет известно, что ты в шатре Олоферна осквернила свое тело, и мы проклянем тебя и подвергнем избиению камнями.

Он помолчал, желая убедиться, какое впечатление произвели его угрозы.

Поскольку моим единственным ответом было молчание, он устремил взгляд на мою служанку:

— Ты, Шуа, отправишься в сельскую местность на севере Иудеи, где будешь жить под чужим именем. В награду за то, что ты сделала, и за молчание, к которому я тебя обязываю, ты получишь большое имение и дом, так что тебе не составит труда выбрать приличного мужа.