Летопись Третьего мира.
Часть вторая.
Южная грань
Недосказанное.
Высокая женщина, в белоснежном платье с глубоким вырезом на спине и груди, стояла в центре зала и с легкой ухмылкой на лице, задрав голову к верху, обводила взглядом всех собравшихся. Стоял невыносимый шум, раздавались крики, удары по столу, лязганье дорогих ручек о хрустальные бокалы и чашки с остывшем кофе.
Зал сената - это высокое, полукруглое, хорошо освещенное помещение, походящее на лекционный зал. Разница заключалась лишь в обстановке и количестве мест - их было значительно меньше, но то были удобные, мягкие стулья и кресла из хорошего, дорогого материала, столы из тысячелетнего дуба, дорогая бумага и тонкие стержни, которыми, правда, члены сената пользовались крайне редко.
Сорок семь представителей крупнейших городов республики представляли собой сенат, во главе которого стоял Канцлер, и он, принимая дела своих предшественников, как и их имя и ответственность, вот уже четыреста с лишним лет отвечал за все важнейшие политические решения.
Став членами сената, все присутствующие отказались от своих имен и стали просто номерами, которые с никому неизвестной регулярностью менялись, лишив желающих возможности подкупать их.
Канцлер, носивший это звание как имя, с хмурым видом наблюдал за тем, как женщину, стоящую в самом низу, на кафедре, высмеивают, оскорбляют, кричат ей что-то омерзительное, а она, в ответ на все это, лишь улыбается.
Стоило Канцлеру поднять в воздух руку, как тут же наступила тишина, и женщина, тихо усмехнувшись, повернулась лицом к руководителю этого балагана и, зашуршав подолом платья, сделала пару медленных шагов в его сторону - стража среагировала незамедлительно - к её горлу приставили пару клинков, а стрелки навели на неё прицел:
- Так кто вы такая? - Раз, наверное, в тридцатый спросил Канцлер.
- Я уже час вот говорю, кто я. Меня зовут Синента Дива, и это имя должно говорить само за себя. - Она ухмылялась, отвечая на этот вопрос - все шло точно так, как она и предполагала.
- Ну, знаете, дорогой макияж и светлые волосы - это не те признаки, по которым определяется отпрыск королевских кровей. - Канцлер продолжал говорить, однако сам поймал себя на том, что зачем-то тянет время. Он помнил рассказы своего предшественника, которому рассказал его предшественник, а тому - ещё один. Он помнил рассказы о королевской семье и о женщинах, в чьих жилах течет кровь Дива, и начал признавать в этой особе потомка не только потому, что на её лбу сверкала королевская диадема, но и потому, что от её голоса, от её прямой осанки, выправки, улыбки, которой в рассказах было уделено немалое внимание, у него бежали мурашки по коже - все это выдавало в ней правительницу, чьи функции вот уже пятый век выполняли канцлеры.
- Мне приятно знать, что вы бы не пустили на трон самозванку. - Улыбнулась Синента. - И я понимаю вашу настороженность, ведь вот уже более четырехсот лет власть в ваших руках, и до событий не так давно минувших лет сенат прекрасно справлялся со своими обязанностями. Однако, пришло время передать бразды правления в руки человека, который лучше вас знает, что сейчас нужно этой стране.
- Сударыня, - обратился к ней мужчина лет пятидесяти, с зализанными назад волосами и толстыми линзами на глазах. Он, как и канцлер, уже догадывался о том, что девушка перед ними - не просто разрисованная кукла. - Вы должны понимать, что спустя столько лет после исчезновения Сфириты Дивы, вашей предшественницы, мы не можем так легко передать всю власть вам. Особенно подозрительным, но в тоже время и обнадеживающим, выглядит то, что вы выглядите точь-в-точь как она на полотне, что висит в центральной галереи Ораны.
- Я не собираюсь лишать сенат власти. Нет: управлять в одиночку таким множеством субъектов не под силу даже представителю королевской крови. Вы должны знать, что и во времена правления Сфириты Дивы сенат существовал. И так же, я не хочу смещать с поста Канцлера: за последние пятьдесят лет он прослыл мудрым и здравомыслящим человеком.
- Чего же вы тогда хотите? - Тут-то Канцлер и засомневался в том, что перед ним королева.
- Чего я хочу? - Улыбка на лице Синенты стала шире. - Я хочу, чтобы под моё руководство перешли все военные силы республики.
Повисло воистину гробовое молчание. На минуту заседающие перестали даже дышать, глядя на выступающую перед ними даму глазами, круглыми от удивления.
- Я говорю и о выпускниках военной академии, и об инженерах, в чьем распоряжении имеется передовое оружие, я говорю о магах, подчиненных сенату, и в частности, я говорю о бесчисленном войске, сформированном семью инквизиторскими школами.
Снова тишина, правда, заседающие старички не смогли более задерживать воздух в легких, и их дыхание стало прорезать тишину.
- Может, уберете от меня оружие? - Синенту уже начинал раздражать тот факт, что охранники держат клинки у её шеи.
- Нет, не уберем. - Промурлыкал Канцлер. - Потому что если вы не представитель королевской крови, то вы человек, который выдает себя за наследника, а это, знаете ли, преступление...
- То есть мне нужно просто доказать, что во мне течет кровь Дива? - Синента прищурила глаза. - Вы знаете, здесь два варианта развития событий. - Она набрала полную грудь воздуха. - Первый - это ваша смерть.
Охранники сделали уверенный шаг вперед. Члены сената испуганно заерзали на своих просиженных и протертых стульчиках, и каждый успокаивал себя тем, что перед ними - всего лишь женщина. Одна женщина.
- Убить членов действующего правительства был бы, пожалуй, самый легкий способ добиться желаемого. Но как я уже сказала - управлять огромным количеством субъектов в одиночку невозможно. Поэтому, я предлагаю снова окунуться в мифологию...
- Вы угрожаете членам правительства! - прогорланил один старец, вскочив со своего места, но он тут же с грохотом свалился назад.
- Да! Это преступление!
- За такое вам голову отрубят!..
Снова гул, но Канцлер опять поднял руку, и все затихли.
- Спасибо, - Синента положила руки на лезвия мечей и отвела их от своей шеи, - это не было угрозой, друзья мои, а всего-навсего высказываем, предположением.
- И как же вы собираетесь доказать нам, что вы - потомок Сфириты Дивы? - Высказал мужчина, сидящий на самом последнем ряду аудитории, где было всего пять столов, широких и длинных, для представителей самых важных городов республики. - Как же?
- Я верну в Орану четвертый остров. - Спокойно сказала женщина, и тут уже члены сената не удержались и все разом, в том числе и умеющий держать себя в руках Канцлер, рассмеялись во весь голос.
- Допустим, вам удастся призвать четвертый остров, в чем мы все, конечно, очень сильно сомневаемся. - Начал говорить ещё один - они все были такими одинаковыми, что Синенте не удавалось их различать. - Допустим, мы поверим в то, что вы - наследница королевского престола. Но вы подумали о том, как отнесется население страны к тому, что внезапно, из неоткуда появляется наследница и забирает под своё командование все вооруженные силы страны?
- Вы ходите в Храм, одиннадцатый? - Спросила женщина, все ещё улыбаясь.
- Да. Я и моя семья - глубоко верующие люди.
- Почти все жители этой страны являются таковыми - ходят в Храм, молятся Богине, надеются на чудо. Те, кто верят в чудеса, способны верить в сказки, а истории о королевской семье - это сказка, которую каждая мама читает каждому ребенку. И этого вы не отнимите.
- Глупости!
- Так или иначе, ступив на плиты четвертого острова Ораны, я стану признанным наследником королевского трона, который, в случае неповиновения, будет иметь полное право на уничтожение неверных. - Синента оскалила зубы. - Так что я прошу вас подняться с мест и проследовать со мной до ближайшего моста.
Вокруг ворот здания, где живут члены сената и где проводятся заседания, собралась огромная толпа, которая не поредела за прошедшие несколько часов, а наоборот, увеличилась. Собрались все, до кого дошли разговоры о женщине, очень похожей на королеву с обложки детской книжки.
Действительно, слишком много времени прошло с тех пор, как в последний раз появлялся четвертый остров. Это стало легендой, а не историей, но Синента была права, говоря о чудесах и сказках в одном ключе - люди шли к зданию сената веселыми, радостными, возбужденными, ожидающими чего-то по-настоящему необычного, ведь из всех шарлатанов и обманщиков, когда-либо ходивших по улицам Ораны, ни один не додумался выдать себя за потомка Сфириты Дивы. Так что в независимости от того, лгала эта неизвестная женщина или нет - зрелище сегодня обещало быть интересным.
Ворота здания сената распахнулись, и из него, окруженные несколькими сотнями стражников, по одному вышли все заседавшие, а последней вывели женщину в белом, которая спокойно и неспешно шла вперед, игнорируя тот факт, но на неё направлены несколько десятков ружей.
Представление что надо! Из ворот, впереди всех, вышли два десятка охранников и стали разгонять столпившихся людей. Образовался проход, в котором могли протиснуться каждый из членов сената, будучи окруженным двумя-тремя личными охранниками, да ещё и ассистентом.
Вся эта процессия ждала, когда Синента выйдет вперед, и последовала за ней через весь остров к старому, уже давно не действующему мосту третьему мосту, ведущему в никуда. Горожане поплелись следом.
Столица республики - Орана - это город, состоящий из трех парящих в небе островов, соединенных между собой мостами, держащимися за счет подпитки их магией.
Тот, кто решит, что в кругу между островами ничего нет, угадает в той же степени, как и ошибется. Кто-то видит серые плиты и красный мрамор на четвертом острове, кто-то нет - все зависит от того, под каким углом падает солнце, где стоит наблюдатель, какой сейчас день недели, время суток и все такое прочее, что на самом деле является чепухой полнейшей.
Четвертый остров всегда был между тремя остальными, и всегда будет там, но вся соль заключалась в том, что, если верить легенде, только королева могла пройти по мостам, идущим от каждого из трех островов (торгового, ремесленников или от острова, где раскинулась академия магии вместе со зданием сената).
Ещё два столетия назад четвертый остров был хорошо виден - казалось, можно закинуть на него веревку и спокойно перебраться туда, чем и занимались многие искатели приключений и воры. Но беда заключалась не только в том, что четвертый остров находился на добрых пять десятков метров выше прочих островов, но и в том, что покуда нет мостов, всё, что видят люди, является для них неосязаемым. Канаты, стрелы, веревки, и даже заклинания телепортации и левитации не помогали желающим добраться до заветного четвертого острова: предметы проваливались сквозь стены, полы и землю так, словно бы все, что они видят, является обычной иллюзией.
Множество магов, в попытках добраться дотуда, погибли, провалишься сквозь кажущуюся слишком настоящей землю и плиты, а потому совет магистров, умнейшие и сильнейшие маги того времени, приняли решение наложить маскирующие чары на четвертый остров Ораны, чтобы ни один человек больше не погиб, пытаясь на него попасть.
Триста лет спустя, Синента Дива подошла к краю острова Заседаний (так его прозвали жители прочих двух островов) и положила руку на каменные, обросшие диким плющом перила, которые резко обрывались в двух шагах от неё. Впереди - великий секрет города Ораны, а за ним, там вдалеке, виднелся мост, соединяющий острова ремесленников и торговцев. Сзади - огромная толпа людей, среди которых всё действующее правительство и их охранники, готовые в любой момент по приказу изрешетить женщину.
- Как удачно, что Викона Мазури сейчас нет в городе, - сказала сама себе Синента, но слишком громко, и её услышали, - а то он бы сейчас излился своими речами...
- Вы боитесь слуг Богини? Женщина, выдающая себя за потомка Сфириты Дивы? - Раздался ехидный голос Бесмара Тро, главы Седьмой школы инквизиции. - Викон в отъезде, и его сейчас заменяю я. Вы что-то хотите сказать?
- Скорее попросить. - Синента не обернулась, но медленно стала переминаться с ноги на ногу, снимая неудобные туфли на слишком высоком каблуке. - Держать язык за зубами.
- Да как ты!.. - Уже хотел было начать распыляться вспыльчивый луч, но в тот момент нога женщины в белом платье, с макияжем, делающим лицо неузнаваемым, и королевской диадемой на лбу, сделала шаг вперед.
Белые туфли так и остались стоять у перил, а под ногами Синенты зазолотились широкие мощеные звездным блеском ступени, которые за прошедшие столетия не потускнели вовсе, а наоборот, их цвет сливался с уходящим за горизонт солнцем, светящим королеве в спину. Шаг за шагом, ступень за ступенью, и перед жителями города появилась лестница, уходящая на несколько десятков метров вверх, к четвертому острову.
- Смотрите!! - прокричал мальчишка лет десяти, указывая пальцем в сторону прочих двух островов. - Там тоже лестницы!
Действительно, синхронно с той, по которой шла Дива, росли точно такие же лестницы от островов ремесленников и торговцев.
Люди города замерли.
Синента, широко улыбаясь, держала в руках подолы платья, и, смотря исключительно себе под ноги, неспешно, медленно поднималась вверх.
Во мгновение ока рухнули чары, давным-давно наложенные советом магистров, и перед шокированной публикой появился королевский дворец, прежде спрятанный от глаз людей.
То было огромное здание, размером с целый остров, с бесчисленным множеством окон и дверей, с цветущим и благоухающим садом, с несколькими башнями, чьи шпили прорезали облака, с балконами, на перилах которых рос виноград, переплетаясь с дикими цветами. Огромные двери, стоящие на прямой, где проходила лестница, украшались бесчисленным множеством маленьких и больших резных фигурок, а вдоль главной дороги росли красивейшие деревья, цветущие день за днем круглый год.
Синента остановилась посреди лестницы и посмотрела вверх, не веря своим глазам. Она много слышала о королевском дворце, но и подумать никогда не могла, что он может быть так красив. Потеряв дар речи, она не решилась пока что подниматься выше, а повернулась лицом к тонущей в молчании толпе за спиной:
- Ваше величество! - Прокричал кто-то, и этот крик подхватили тысячи других голосов. Люди, стоящие внизу, не спешили преклонить колено, но они подняли к верху руки, крича и плача от восторга.
Бесмар нашел способ как можно скорее испортить людям настроение - он подал знак стрелку, сидящему на крыше одного из самых высоких зданий, и тот, натянув тетиву, выпустил стрелу, где вместо наконечника засиял осколок кристалла рьюджи.
Синента почувствовала это и вздрогнула, но в нескольких сантиметрах от её лица на одно мгновение возник сиренево-голубой барьер, остановивший стрелу: та срикошетила и полетела вниз, в пропасть между островами.
Снова повисла тишина. Люди замерли, шокированные кто чем - кто-то покушением на едва объявившуюся наследницу престола, кто-то впал в ступор, заметив барьер, защитивший её от стрелы. Но больше всех удивились двое - это были Бесмар и сама Синента.
Члены правительства, сорок семь мужчин, и Канцлер, замерший словно статуя, были готовы к тому, что это может случиться. Однако Канцлер, глядя на затылок Бесмара, хотел ударить его своей мощной рукой, да так сильно, чтобы тот упал замертво.
- Что ж вы наделали. - В ужасе пролепетала Синента.
- А то вы не знаете, Ваше величество. - Ответил ей глава Седьмой школы, прочитав ужас в её глазах. - Все будет по воле Пророка.
Толпа на острове Заседаний залилась громким ревом, люди начали кричать друг другу что-то. Кто-то закричал о святости и неприкосновенности наследников крови Дива, кто-то кричал о том, что это все чей-то заговор, кто-то порицал слова и реакцию Бесмара, но в конце концов все слилось в одно - продолжительную схватку, охватившую весь остров и стремящуюся заразить и остальные.
Синента опустила взгляд на Канцлера, взбежавшего на ступени, и вопросительно подняла бровь:
- Приказывайте! - Канцлер опустился перед ней на колени. - Ваше величество!
Глава первая.
Судьба одиннадцатого осколка.
"Power. Give me more power" љ Vergil
Сырое и темное помещение, расположенное в нескольких метрах под землей, - не самое лучшее место для женщины высокого ума и благородных кровей. Охранники, столбом стоящие у дверей её камеры, тоже так считали, но стоило им хотя бы подумать о нарушении приказа и о смягчении пребывания узницы в камере, как их самих могли бы посадить в две соседние.
Узница была женщиной очень красивой: стройная фигура, густые волосы, окрашенные в иссиня-черный цвет, босые ноги, усыпанные мелкими синяками и царапинами, порванная одежда, юбка, едва прикрывающая колени. Женщина лежала в углу темницы, там, где было меньше всего воды и не было сквозняка, её колотило от холода и боли в сломанной руке, а вместе, эти факторы не давали ей уснуть. Она плакала.
Несколько недель назад, в Оране, столице республики, произошло нечто, повлекшее за собой недовольства и волнения такой силы, каких в известной человечеству истории прежде не случалось.
Непонятно каким образом, но известия о произошедшем на острове Заседаний так быстро разлетелась по самым дальним городам республики, что уже меньше чем через неделю после самих событий, населения городов словно бы разделились на два лагеря.
Первым были те, кто особо внимательно слушал речи служителей Храма Сияния, когда те рассказывали на площадях городов о том, что некая самозванка хочет уничтожить церковь, убить Пророка, свергнуть старших лучей, и что она уже захватила власть над Ораной, подчинила себе сенат, и готовится захватить вторую школу инквизиции. Разумеется, умалчивалось о том, что эта "самозванка" носит королевскую диадему, и что смогла подняться на четвертый, легендарный и якобы несуществующий остров, на котором раскинулся королевский дворец.
Тут-то и всплыли сами очевидцы тех событий, или же их родственники, или друзья, или ещё кто, которые били себя в грудь, кричали о попытке Бесмара, старшего луча, убить наследницу престола на глазах у всего острова, членов сената и самого Канцлера, которые рассказали про четвертый остров, про истинные намерения Её Величества. Но громче всего, что и было самым умным и глупым одновременно, они кричали о мудрости новой правительницы, решившей остановить беспредел и самоуправство, самосуд, учиненный семью школами инквизиции.
Трудно сказать какая из сторон атаковала первой, но улицы Эсфити окрасились багрянцем, стоило одному из послушников обвинить кого-то в ереси и пригрозить костром, как жители города принялись кидаться друг на друга, тут и там мужчины и женщины хватались за оружие и начинались схватки и стачки. Во всех крупных городах, где население не было одной большой семьей, возникало противоборство, в котором люди тонули и задыхались, погрязшие в крови друг друга.
В нескольких метрах ох камеры, где лежала женщина, громко скрипнула дверь и послышались быстрые шажочки. Человек, идущий по коридору, не был высокого роста, носил серые платья и короткую стрижку, а так же спотыкался на каждом шагу, и именно благодаря этому аритмичному движению узница широко распахнула глаза и кинула измученный взгляд на двери клетки:
- Необходимо срочно перевести узницу в другую камеру! - Прогорланил послушник, кинув испуганный взгляд на женщину.
- Это ещё почему? Что случилось? - Охранник средних лет лениво приоткрыл глаза и начал сверлить появившегося из неоткуда крикуна взглядом.
- Простите, но мне об этом не сообщили. - Он потупил взгляд и сделал шаг назад, наконец найдя в себе силы оторвать взгляд от измученной женщины. - Честно признаться, в замке какой-то переполох, и в целях обеспечения безопасности, граф приказал перевести её на...
Что-то прогремело, и стены старинного замка, построено из широкого крепкого камня, содрогнулись, посыпалась пыль, загремели мелкие камушки и песчинки. Охранники с ужасом в глазах глянули на обсыпающийся потолок, затем друг на друга, и поспешили открыть дверь. Тот, что пониже ростом, резво прошмыгнул в камеру, взял на руки не проявляющую каких-либо эмоций женщину, и, аккуратно обняв её за талию, вынес из помещения.
- Стойте, - крикнул послушник, - не наверх! Вниз!
- Что?! - В один голос спросили оба охранника.
- Вниз... - Виновато повторил он. - Таков приказ графа.
Охранники переглянулись, и один из них громко цыкнул. В тот же миг, уровнем выше что-то снова взорвалось, и все вокруг затрещало. Послушник с опаской глянул на единственную ведущую на поверхность дверь, а затем обернулся, чтобы увидеть широкую мощную дверь, ведущую в заброшенные подземные помещения, уходящие на неизвестную глубину.
- Пусть граф удавится своим приказом. - Рыкнул охранник. - Если мы туда спустимся, то вряд ли выберемся.
Его напарник согласно кивнул, и уверенно двинулся в сторону лестницы, но тут раздался ещё один взрыв, который взрывом-то и не был, и раздался он почему-то откуда-то снизу. Но ведь внизу-то ничего нет...
Ещё один толи взрыв, толи удар, и охранники, вовремя поняв, что сейчас случится, отбежали от лестницы, что вела наверх, и минуту спустя вся она оказалась сплошь засыпана камнями и обломками досок.
Охранник положил женщину на пол и прикоснулся рукой к её лбу - у неё поднялся жар, глаза закатывались. В это время, другой охранник взял за шкирку послушника и жестом велел ему помочь открыть дверь, ведущую вниз - та уже много лет никем не открывалась.
Наконец, тяжелый камень отъехал в сторону, а не открылся как ставни, и, едва темнота рассеялась, троица увидела впереди узенькую, не вызывающую доверия лестницу с неширокими ступеньками, уходящими резко вниз. Высота открывшегося прохода оказалась меньше полутора метров, так что согнувшись почти вдвое, охранник зашел вперед, потянув за рукав окаменевшего от страха послушника, а его напарник, укутав женщину какой-то тряпкой, последовал за ними.
Один за другим раздавались взрывы и толчки, сотрясалась земля, пыль сыпалась на головы, становилось трудно дышать, а узкая лестница все не кончалась. Послушник, шедший посреди звена, держал руку на сердце, где под тканью висела звезда - символ Храма Сияния, и без умолку шептал строки из святого писания.
Ещё один удар, после которого шедший позади охранник с узницей в руках пошатнулся, и чуть было не упал вперед - проход за их спиной завалило:
- Мы теперь не выберемся отсюда. - Пробубнил послушник, но почему-то именно в этот момент он не выглядел испуганным.
- Поговаривают, будто из катакомб есть несколько выходов. - Охранник разжег факел. - Так что надежда еще есть. И честно говоря, - стены снова сотряслись от удара, - я предпочитаю сейчас быть здесь, чем там.
- Меня зовут Пейман Мейн. - Послушник отвесил легкий поклон. - Представьтесь, пожалуйста.
- Алиас Эвклит. - Буркнул высокий, сделав несколько шагов вниз.
- Марени Туторо. - Второй охранник опустился на одно колено и снова пощупал лоб узницы. - О Богиня, ей срочно нужна помощь!
Пейман поправил неровно висящие на нем серые одежды и подошел к женщине, положил руку ей на лоб, а другую - чуть ниже ключицы: теплая энергия полилась с кончиков его пальцев и наполнила тонкие контуры лица женщины:
- Я владею восьмигранным кругом исцеления. - Пояснил Пейман, и снова раздался взрыв, но уже абсолютно точно где-то внизу. - Надо торопиться: я боюсь, что этот тоннель не выдержит.
Алиас и Марени с немалым удивлением взглянули на послушника, который всего десять минут назад казался им трусливее ребенка, разбившего дорогую мамину вазу. Алиас сделал полшага вперед, и, наконец, понял, что не так с серыми одеяниями послушника - они были накинуты на что-то ещё.
Пейман убрал руки от женщины, и та медленно открыла глаза, но тут же захлопнула - с потолка сыпались пыль и песок. Она громко закашляла и заскулила, стоило ей попытаться шевельнуть рукой:
- Не шевелитесь, госпожа Лоури. - Пейман положил руку на сломанную кость. - Вы в безопасности.
- Кто ты такой? - Зарычал Алиас, вынув меч из ножен, в ответ на что, послушник поднял вверх палец и жестом велел не мешать ему: процесс сращивания костей давался ему непросто, а на ошибки сейчас не было времени. - И с чего это ты говоришь, что мы в безопасности?
- Я чую негатив. - Проговорил Пейман, поднимая женщину на руки. - Внизу, там, откуда раздается вторая волна взрывов. Нам надо туда. - Он перевел взгляд на гору камней, перекрывшую путь наверх. - Хотя выбора все равно нет.
- Негатив? - Потупившись, переспросили в один голос охранники.
- Внизу? - Продолжил Марени. - Это самоубийство! Да ещё эти взрывы! Лучше разберем завал!
- Нам надо вниз, - спокойно повторил послушник, - и вам лучше убрать оружие, сейчас оно без надобности. И на вашем месте я бы снял часть доспехов - идти предстоит долго.
- Ты спятил, церковник! Если...
- Замок вот-вот или захватят, или взорвут, но если вам очень хочется - можете попытаться разобрать завал, но я сомневаюсь, что вам это удастся.
- Ты вообще кто такой? Ты не похож на служителя церкви... - Голос Алиаса задрожал, но рука вместе с мечом опустилась. - Ты знаешь катакомбы?
- Я там не был ни разу, но видел чертежи и могу сориентироваться. - Он посмотрел на женщину в своих руках. - Но я не могу её бросить: нужно постоянно следить за её состоянием, потому спрошу - вы сможете нас защитить? Мои боевые навыки оставляют делать лучшего.
- Защитить? - Алиас перехватил меч внешним хватом и всем своим видом показывал, что умеет пользоваться выданным ему оружием. - От кого? По этому тоннелю уже сотню лет никто не ходил.
- Он сказал, что чует негатив. - Марени тоже вынул клинок, взял его в правую руку, а левой вытянул из-за спины недлинный, изогнутый кинжал. - Я не сведущ, но...
- Мы можем столкнуться с неупокоенными... И, боюсь, это будут не просто восставшие скелеты или вроде того. Честно говоря, я не очень хорошо знаю классифика...
Прогремел очередной взрыв, в разы сильнее предыдущих, и послушник снова изменился в лице, как и охранники, услышавшие что-то о неупокоенных. Марени тяжко вздохнул, а его товарищ свернул руку в кулак и приложил к сердцу:
- Но ведь... Сталь, какой бы ковки она не была, ничего не сделает этим... несчастным. Как мы сможем защитить вас?
- Я смогу придать вашим ударам свойство рассеивания негатива... - Стал говорить Пейман, но встретился с двумя парами озадаченных глаз. - Можете не волноваться, ваше оружие ранит их... Конечно, если мы не встретим демонов.
- Демонов? - Чуть не подпрыгнул Марени, и осталось неясным - это он от страха или от очередного взрыва. - Ты, наверное, шутишь!..
- Шанс того, что мы на них наткнемся, очень мал. Успокойтесь, другого выхода все равно ...
Ещё один взвыв заставил камни, завалившие проход, зашевелиться, и покатиться потихоньку вниз, набирая скорость. Слова не произнеся, вся троица, вместе с Амфитеей, вновь лишившейся сознания, рванули вниз по лестнице, приобретя незнакомую им ранее скорость, ловкость и прыткость.
Они бежали по узкому, темному коридору, где не было факелов, дверей, проемов и прочего, достаточно долго, чтобы Пейман усомнился в своей силе и выдержке - быстро бежать и нести человека оказалось непросто, но едва его руки начали ныть об усталости, как мерцающее пламя факела, который Алиас нес в свободной от меча руке, пропал из виду, а затем его рука схватила послушника за шкирку и оттащила в бок. Пейман не на шутку испугался, но вовремя затормозил, а вот госпожа Лоури очень не вовремя открыла глаза и громко завизжала, когда мимо неё прокатилось бесчисленное множество камней и валунов, катившихся все это время за её спасителями.
Наступила внезапная, резкая тишина, тисками давящая на голову. Пугала не только темнота, жадно поглощающая свет ярко мерцающего факела, но и факт того, что взрывы перестали раздаваться, или же они четверо забрались так глубоко под землю, что не могли слышать их.
- Позвольте мне передохнуть пару минут, - попросил Пейман, опускаясь на колени. - Руки устали.
- Я могу сама идти, - с трудом выговорила женщина, на что послушник только лишь усмехнулся.
- Погасите факел, - он потер предплечье, - свет мешает увидеть место, в которое мы попали.
Алиас послушно выполнил сказанное, и несколько минут его глаза привыкали к темноте, и только после этого, когда он в очередной раз отвел глаза от разломанной в щепки двери и посмотрел вперед, он увидел "катакомбы".
Город Эсфити, в отличие от Монтеры или Ораны, не отличался ровностью улиц: дороги вливались друг в друга, образуя бесконечную запутанную ленту, и в трех противоположных друг от друга сторонах росли ввысь Святая Церковь, Академия Наук, а так же резиденция одного из видных людей в церкви, чей внук теперь возглавлял город.
Святая Церковь гордо носила имя Одиннадцатая, и являлась Церковью-Хранительницей одного из осколков Северной Звезды, в следствие чего в городе был постоянный приток людей. Они приезжали в один из крупнейших храмов Сияния чтобы помолиться, попросить совета или же просто чтобы почувствовать ту бесконечную энергию, льющуюся из крохотного синего осколка, лежащего под тремя стеклами на алтаре храма.
Храмы Сияния - здания удивительные как внутри, так и снаружи. Стоя у главного входа, человеку кажется, что перед ним вьется ввысь бесконечный водопад, чье течение способно поднять в небеса любую заблудшую душу. Архитекторы придавали Храмам Сияния форму и вид, который может ассоциироваться у людей с такими словами, как сила, власть, надежда. Одновременно эти Храмы и внушали ужас, заставляя человека бежать к ногам настоятелей и служителей и рассказывать им о своих проступках, не стыдясь даже того, что их могут услышать и другие люди, но в то же время, они вселяли в людей некое прекрасное чувство, позволяющее им на какое-то время почувствовать себя заново родившимися людьми, лишенными каким-либо хлопот.
Святые Церкви - это те из Храмов, где действительно сбывались мольбы и укреплялась вера.
Чудеса в сиих Храмах случались самые разные: прекращались землетрясения или песчаные бури, шедшие на город, или, наоборот, в годы засухи и неурожая внезапно появлялись дождевые тучи. Но самые необычные чудеса происходили в Храмах с людьми: исцелялись раны, излечивались смертельные болезни, проходили хворь и помутнения рассудка.
В Святых Церквях вера крепла.
Но вот однажды в Одиннадцатую Святую Церковь приехал некий старец, невысокого роста, с копной седых волос и короткой бородкой, который, подойдя на максимально дозволенное расстояние к осколку Северной Звезды, громко прыснул, и сказал:
- Это не подлинный осколок. Это кристалл риджи, невероятно насыщенный, конечно, должен признать, такие на дороге не валяются, но это риджи. Спросите у любого мага или ремесленника.
Присутствовавшие при этом люди замерли в ужасе лишь ненадолго, а когда, уже будучи готовыми разорвать "еретика" на части, они бросились всей толпой на него, старец усмехнулся, взмыл в воздух, так, что его развивающаяся в воздухе мантия скрыла собой алтарь, и метнул в толпу перед ним несколько простеньких заклинаний. "Осколок" исчез бесследно.
Уже на следующий день невесть откуда появился слух, будто бы нынешний глава города укрывает в своем замке человека, укравшего у людей "веру, честь и смысл жизни".
- И вот вам пожалуйста. - Пробубнил Пейман, разглядывая голубеющую вдали, но не видимую трем его спутникам, точку, скрытую за двумя или, может быть, тремя стенами. - Госпожа Лоури, вы можете мне объяснить, почему вас держали в темнице в резиденции главы города?
- Он.. не хотел... чтобы.. видели... - У женщины снова поднялся жар.
- Нам не сообщили о причине такого обращения с ней. Сказали лишь, что она виновата в заговоре против церкви... - Прокашлявшись, сказал Алиас и тут же встретился с разгневанным взглядом послушника. - Нам правда не сообщили. В такой-то ситуации я бы не стал от вас ничего скрывать.
- Теперь это не важно. Ввиду того, что осколок похищен никем иным, как оранским магом...
- А причем здесь похищение осколка? - Удивились в один голос охранники.
- С неё должны были снять обвинение, но нет, она осталась в запрети, и судя по ранам и её состоянии, её не только пытали, но и травили... Поверить не могу, что когда-то был одним из этих...
Пейман прикрыл глаза, поняв, что сказал лишнее, и когда охранники, встав в позу, потребовали, чтобы он объяснился, послушник помахал головой из стороны в сторону, поднял женщину на руки и велел его спутникам идти следом.
Лестницу, ведущую хоть куда-нибудь, оказалось нетрудно найти, ведь платформа, на которой они находились, резко переходила в длинную широкую лестницу, края которой не было видно в столь плохом освещении. А свет все же был, хоть и походил на свет мерцающей свечи, перекрытой толстым листом бумаги. Вскоре послушник понял, что они находятся в "зале заседаний", по крайней мере так это место называлось на карте:
- Если я все правильно понял, мы должны пройти эту залу, выйти к перекрестку трех тоннелей и смело идти в четвертый... Надеюсь, мы сможем узнать нужный
- Что это за место? - Лязгая доспехами, спросил Марени, оглядываясь по сторонам.
- Если верить тому, что мне рассказывали, то... Вы глубоко верующие люди?
- Да. - В один голос ответили охранники.
- Ну... Глубоко, но надеюсь не фанатично. Видите ли... Святая Церковь города Эсфити уникальна тем, что она на самом деле под землей. Да... Вы меня правильно расслышали. Это место - истинная Святая Церковь, которую упрятал Холорен Майский, когда стал главой города. Это было, кажется, шестьсот лет назад или около того.
- Но... чушь! Что же тогда там, наверху? Одиннадцатая Церковь! Так ведь? - Глаза Марени округлились.
- То - просто очень красивый Храм, но никак не Святая Церковь. И тот маг, укравший "осколок", говорил чистую правду: там лежал всего лишь кристалл риджи. Настоящий осколок здесь, в этом подземном Храме, и идем мы как раз к нему.
- Откуда рядовой послушник может знать все это? - Прохрипел голос Алиаса, в котором звенело недоверие.
Пейман остановился и передал уснувшую госпожу Лоури в руки Марени. Сейчас они находились около входа в узкий коридорчик, напоминающий тот, по которому они не так давно бежали, и послушник, громко хрустнув плечами, стянул с них белые одеяния.
- М-м.. - Запнулся Алиас. - Монтерский монах? Здесь? В Эсфити? О, Богиня! - Охранник чуть не проронил слезу.
- Я не монах... И не совсем монтерский... Это, на самом деле,.. - Он вспомнил, как познакомился с Тео в день штурма Монтеры, - это долгая история... Но один из мастеров Монтеры обучила меня восьмигранному кругу исцеления меньше, чем за месяц, и она же чуть ли не насильственно заставила меня носить этот плащ. Я в принципе доволен. - Пейман подошел к Марени, приобнял Амфитею и укутал её своей одеждой.
Раздался очередной толчок, такой сильный, что охранники пошатнулись, и, следуя молниеносному знаку Пеймана, рванули вперед по коридорчику с такой скоростью, словно их несло течение воды, что минутой позже оказалось действительностью.
Послушник и подумать не мог, что их скромная, но достаточно смелая компания забрела так глубоко под землю, и, тем более, что они могли пересечь какую-то подземную реку. Одной Богине известно, почему именно в тот день стена зала трещину, но потолок, а вместе с ним и всё вокруг, затрясся, а затем резко проломился, и коридор заполнил мощный поток ледяной воды, светящейся неярким голубым цветом. Марени не смог удержать женщину в руках, и её локти очень быстро выскользнули из его крепко сжатых ладоней, онемевших во мгновение ока. Он потерял напарника из виду, а мгновением позже и госпожу Лоури.
Пеймана отшвырнуло дальше всех, и когда он уже перестал чувствовать свои конечности, то вдруг, чья-то очень сильная рука схватила его за шкирку и вытащила из воды.
- Кто это? - Услышал он чей-то достаточно высокий мужской голос.
- Ты разве не помнишь?.. А-а-а, тебя же, бестолочи, не было при штурме Монтеры, а вот этот недоучка, между прочим, рискнул своей головой, предав всех инквизиторов, чтобы предупредить нас о нападении. Правда...
- Вас предупредила магичка, я помню. Парень-то - целитель. - Говорящий тихо усмехнулся. - Перспективный целитель. Правда, дух у него не очень сильный, но зато он есть. Я не часто, знаешь ли, встречаю послушников... тем более из инквизиторов, которые способны использовать восьмигранный круг исцеления....
- Хватит уже болтать, лучше приведи его в чувства, а то, я гляжу, тебе трудно найти общий язык с его духом.
- Он вообще-то уже пришел в себя, ну или почти пришел в себя... - Послышалось хлюпанье мокрых ботинок по полу, а потом говорящий громко плюхнулся на пол. - Доброе утро. - Улыбнулся Пейману светловолосый, насквозь промокший мужчина лет тридцати с ярко-голубыми, словно кристаллы риджи, глазами и со светлыми локонами, спадающими с плеч, на которых красовался плащ монтерских монахов. - Значит?.. - Он повернулся лицом к сухому, но не слишком чистому собеседнику, чей плащ, белая полоса на нем, седые волосы и сумка рядом были покрыты чем-то, представляющим собой смесь пыли, грязи и какого-то порошка, не обделенного магическим потенциалом. - Значит, вы знакомы? Может, представишь меня?
- Ты, кажется, медиум, мог бы и спросить у его духа. - Наконец, послушник смог опознать этого человека - это был Тео Ветру, который с неимоверно печальным взглядом сидел на полу рядом со своим собеседником, и ему тоже захотелось искупаться в чистой, ледяной воде. - Это Пейман Мейн. После боя за Монтеру мы отдали несчастного на попечении Актомири, и вот, пожалуйста, двух месяцев не прошло, а мальчишка изучил восьмигранный круг исцеления. Талант! Не то что...
- Мастер Ветру? - Подал голос Пейман, наконец осознав, что не умер и что это не сон. - Что вы?.. Где мы?.. А где те двое?.. А госп?..
За госпожу Лоури Пейман волновался больше всего, и не только потому, что она в данный момент оказалась раненой женщиной, но и потому, что он был её большим фанатом, и ходил на её последнее выступление в Эсфити, после которого её взяли под стражу. Вопрос о том, выжила ли она, и если да, то в каком состояние её здоровье, отпал, едва глаза собеседника Тео перестали гореть столь ярким цветом и приобрели серо-голубой тон.
- Амит Лоури. - Улыбнулся медиум. - Мама в порядке, охранники тоже... Хотя, честно скажу, я замучился вытаскивать их из-под воды: эти проклятые доспехи тяжелые как Стижиан, когда напьется... - Он осекся, поняв, что сейчас рано об этом говорить. - Спасибо что спас мать.
- Мать? - Пребывая в полнейшем недоумении, переспросил послушник, переводя взгляд с одного монаха на другого, затем нашел глазами госпожу Лоури, лежащую без сознания, а так же двух своих спутников, тихо сопевших рядом. - Надо!.. - Воскликнул он, в попытке встать на ноги, но остановился, уставившись на Амита.
- С ней все в порядке. Твой дух здорово помог привести вас всех в чувство... Ну или хотя бы оттащить от грани смерти. - Успокоил его медиум.
Пейман только было хотел открыть рот, чтобы спросить о каком духе идет речь, причем тут он сам и каким образом мужчина перед ним смог его использовать, но одним движением руки Тео отбил у послушника желание задавать какие-либо вопросы вообще.
Тео выглядел... измотанным. Не самое точное, но наиболее приближенное слово, подходящее для его внешнего вида и внутреннего состояния.
Их встреча с Амитом оказалась неожиданной только для его старого наставника. Медиум же, прознав о том, что Тео известно о новом спуске в катакомбы Эсфити, незамедлительно отправился туда.
Прошлой ночью Амит наконец смог добраться до города Кор-Неиль. Он незамедлительно решил разыскать маму, будучи уверенным, что с ней что-то случилось. Добравшись до дома, где она остановилась, он узнал, что госпожа Лоури уехала в Эсфити несколько дней тому назад, и что она принимала гостя - мужчину, который по описанию мог быть только одним человеком.
"Поспеши за ним" - посоветовал Фузу - дух Амита, самое вредное, после мастера Млинес, существо на всем свете. - "Поспеши, не то быть беде".
И после этих слов он изменился - Фузу. Непонятно почему, но в тот самый момент, когда медиум стоял посреди укутанной тьмой улицы, где не нашлось ни единой живой души, все засияло. Может, это старик-дух так раздобрел, может, найти Тео действительно было так важно в тот момент, но на какое-то время Амит почувствовал... весь мир.
Казалось, словно сама бесконечность протянула к нему руки и позволила заглянуть вглубь себя.
Вот что значит - быть Богом.
Амит чувствовал всё, мимо чего он когда-либо проходил: будь то люди, с духами, сильными как у Амельеры или Млинес, или будь это те, кто вовсе лишен духа, будь то двухголосное пение, несущееся с востока, и тихий шелест голоса духа его брата - Дримена и Стижиана трудно с кем-то спутать. Медиум слышал магов, монахов, целителей - доброта Фузу унесла его далеко от Кор-Неиля. Он побывал в Ормарте, затем перелетел через море, почувствовав силу монахов в Халоре, затем услышал голоса Хан-Морты, а потом буквально воочию увидел Её Величество.
"Хватит с тебя" - очень довольный собой, пробубнил Фузу, чувствуя, как сердце его хозяина налилось чувством восхищения, граничащим с чувством экстаза. Амит медленно моргнул, чтобы с глаз спала пелена, и они вновь могли видеть в темноте. - "Увидел, где твой наставник?"
"Что это было, старик?"
"Это то, чему ты однажды научишься, но сейчас речь не об этом. Ты увидел своего старого наставника?"
"Я смогу видеть весь мир? И даже тех, кто лишен духа? И животных?.."
"Сейчас ты должен догнать Тео! Марш!"
Со своими духами лучше не спорить - себе дороже, но еще лучше вообще не уметь с ними разговаривать, но Амит умел, а поэтому послушно двинулся в сторону уже знакомых ему раскопок, где мгновение назад сиял дух Тео.
В Амите проснулся некий азарт и увлеченность, с которой он в возрасте лет пяти изучал историю под руководством матери и несчастных студентов, которым она тогда преподавала. Потом, уже в Монтере, он изучал алхимию и простейшие из ударов, какими может владеть монах. И этот азарт, правда, уже в совсем другом ключе, вновь проснулся в нем: ему хотелось узнать, что за дух у его учителя - у Тео. Было безмерно интересно, мальчик ли это или девушка, ворчливый старец или, может, бабка со скрипучим голосом; узнать как зовут это чудо и как оно терпит нрав своего нередко пьющего, слегка обленившегося, немного чудаковатого мастера-монаха, который иногда пренебрегает тренировками ради возни с травами, порошками и книжками.
Амит сбежал вниз по кривой песчаной лестнице, уходящей глубже чем раньше, и увидел некий лаз, даже скорее трещину, бывшую значительно шире и выше той тонкой трубы, по которой ему пришлось лезть в прошлый раз.
Вокруг лаза выросли установки, невысокие подъемные краны, механические тележки и несколько возов с широкими и тонкими металлическими трубами - это значило, что инженеры и специалисты из Ораны уже приехали, и они готовы провести воду из хранилища в город. Браво!
Рядом с одним из кранов стоял патруль. Амит им искренне сочувствовал - даже ночью в городе царила невыносимая жара, а несчастным стражам города приходилось надевать полное обмундирование и вариться в собственном поту.
Завидев идущего к ним монаха, ребята, а их было трое, ровесники Амиту, встрепенулись, но не удивились. Они, переглянувшись, сделали пару шагов навстречу и остановились:
- А!.. - Воскликнул один из них. - Ещё один... Да вы же монтерец!
Амит едва удержался от того, чтобы хлопнуть себя по лбу.
- Да, и я тороплюсь - мне нужно догнать человека, который вошел внутрь до меня.
- Ничего не знаю, мы никого не пропускаем внутрь - там хранится самое ценное сокровище этого города - вода. Нико... - Страж начал размахивать руками, но медиум ухмыльнулся и сузил глаза:
- Не надо мне врать. Звон монет в карманах выдает вашу компанию с головой. А я знаю, что Тео не умеет экономить.
- Он же сказал, что не понимает, о чем вы говорите. - Влез в разговор ещё один стражник - повыше, пошире, с тембром пониже, одетый в самый помятый, из трех представленных, доспех. Он встал перед Амитом, выпрямился, так что его голова оказалась сильно выше медиума, и хрустнул шеей. - Понятно?
- Ребят, вы новенькие? Вас из Эсфити прислали? Или из Ораны?
- Вам-то какое дело, господин монах? У нас приказ - никого внутрь не пускать, но пара ринельских монет...
Уже войдя внутрь, Амит подумал о том, что можно было им и заплатить, поскольку рука, а точнее - костяшки, заныли зверски. Может, Стижиан был прав, говоря о том, что Амит распустился и пора бы заняться восстановлением формы - стены, там, проламывать, и все такое, но чувствовать себя некомфортно после трех ударов по мягкому металлу, пусть под ним и была чья-то плоть, - это глупо, обидно и непростительно. А ведь были времена!
След духа мастера Тео, хоть Амит пока его и не видел, чувствовался отлично и не ушел далеко вперед. Монах прокрадывался сквозь валы и шестеренки, цепи, тонкие металлические провода или трубки - все они свисали тут и там, словно бумажный серпантин с крыш домов после большого праздника. Амит шел по темным сырым помещениям, где пол покрывал тонкий слой воды, раздавался звон падающих капель, хоть за шарканьем ботинок этого и слышно не было. И вот, преодолев одной Богине известно сколько метров полосы с поржавевшими препятствиями, с два десятка больших и малых помещений, похожих на настоящие цеха, Амит услышал в голове голос:
"Я знаю это место. Но не помню".
Фузу. Старик. Больше добавить нечего.
Послышался шум водопада - не маленького и тихого, а широкого и могучего, словно завершающего бег реки с сильным течением. Идя на звук, медиум вышел на балкончик, залитый голубым сиянием:
- Красота то какая! - Ахнул он, сощурившись, и положил ладони на перила.
Это действительно был водопад, через который лилась прозрачная, чистая, но отдающая голубоватым светом вода. Она лилась вниз, в бесконечный подземный колодец, который обнимала винтовая лестница без ступеней, шедшая на несколько этажей вниз.
Амит цокнул языком и снова сощурился, когда на тыльную строну его правой ладони упало несколько действительно голубых, словно бы перламутровых, капель воды. Прикоснувшись к его коже, они блеснули и обесцветились:
"И что это было?"
"Мне за тебя стыдно, дурень. Нашкодил, и не помнишь этого?"
- Я нашкодил? - Вслух удивился монах, прежде чем вспомнить своё первое путешествие по этим якобы руинам, которые в действительности больше походили на водонапорную станцию или что-то ещё. Амит вспомнил, как два с лишним месяца назад в его руке треснул и испарился кристалл риджи, и последняя содержавшаяся в нем капля энергии попала в искусственное подземное озеро...
Думать о том, что тот кристалл был чем-то из ряда вон выходящим, у Амита не было сил, он лишь восхитился масштабом своей козни, обрадовавшись тому, что воду, несмотря на её насыщенность энергией риджи, признали пригодной для потребления.
Рискуя свалиться, медиум разбежался и запрыгнул на перила. Проскользнув по ним несколько метров, он спрыгнул и стал спускаться вниз, но уже по-человечески. След духа Тео все ещё витал рядом, так что Амит, уверенный в правильности выбранного им пути, смело шел вниз.
Действительно: единственная дверь, на которую можно было наткнуться спускаясь по этой лестнице, оказалась взломанной, причем взломанной недавно - это было видно издалека и невооруженным глазом. Медиум слишком сильно отстал, чтобы слышать шаги наставника, но он услышал нечто другое, чего раньше, а он долго жил в Кор-Неиле и уже бывал здесь, не было: негатив. Тот тоненькой струйкой, словно неприятный запах, лился откуда-то, и, очевидно, прежде его скрывала ныне взломанная дверь.
Амит сморщился, словно негатив как-то беспокоил его нос, и слегка, в пол ладони, приоткрыл дверь: ему показалось, будто в лицо ударил сильный порыв ветра, но ни один волос не шевельнулся на его голове. Магия, это все магия. Шаг за шагом, медиум шел по полутемному коридору, освещенному только лишь голубым блеском воды, и одой Богине известно, сколько времени он по нему шел. Может час, может два, и наступил момент, когда он усомнился в правильности выбранного пути, но след Тео был ясен и четок, так что мысль об ошибке была отброшена.
Узкий сырой тоннель, похожий на какой-то тайный лаз между двумя старинными замками. В детстве Амиту довелось побывать в паре-тройке подобный строений, но он никогда не думал, что эти лазы могу быть такими длинными. Он преодолел не меньше десяти, а то и больше, километров, прежде чем темная и однообразная картинка перед глазами сменилась чуть более ярким светом руны огня, которую держал в руке Тео.
Он стоял в круглой комнате, запустив руку в копну белых волос, небрежно спадающих на глаза, и со слегка пришибленным видом изучал одну из надписей, которыми была испещрена одна длинная стена, идущая от входа и до него же, и именно оттуда выходил Амит.
На появление блондинчика мастер монастыря Монтеры не обратил никакого внимания: брови, почти сошедшиеся в одну точку, и морщинка, образовавшаяся между ними, говорили о том, что на тот момент Тео пребывал в краях, далеких от реальности, и копошился в бескрайних архивах своей памяти, судорожно пытаясь что-то вспомнить.
Сначала медиум подумал, что надписи сделаны на каком-то древнем языке или вроде того, потом - что это шифр, но сделав несколько шагов из коридора, он увидел, что надписи сделаны на всеобщем, немного устаревшем, но все же понятном ему языке, и именно это заставило Тео задуматься.
- Ну почему архитекторы все время шифруют ключи кривыми и неровными стихами?
- Так положено. Стоит поговорить об этом с моей мамой: она такого понарасскажет - голова кругом пойдет!
- Не сомневаюсь, но до мамы надо ещё добраться, а меня интересует как здесь и сейчас найти вторую дверь из этой комнаты, и при этом ничего не повредить. - Тео опустил голову и зажмурил глаза - морщинка на лбу запульсировала.
- Ну, можно определить где находится тоннель и сделать дверь самому, но, боюсь, кровь историка во мне не позволит сделать это.
- Кровь историка... Амит, поступать подобным образом в принципе не интересно!.. - Он поднял голову и повернулся в сторону медиума, только сейчас заметив, что он здесь. - Амит? - Последовал недоверчивый вопрос.
- Угу. - Раздалось в ответ мычание. - Какими судьбами здесь, мастер?
- По работе. - Ответил Тео, снова сосредоточившись на надписях. - Я приехал в город повидаться с Амфитеей, но после этого меня поймал за руку один из руководителей стройки: попросил проверить эти места на наличие чего-то опасного.
- И не зря. - Амит сложил руки на груди и сжал плечи, словно его схватил озноб. - Негатив идет... оттуда. - Палец указал на стену слева от входа, где не было ни намека на дверь - сплошь писанина.
- Да-да, я знаю, - рассеяно кинул мастер, - но ломать стены... Не интересно, понимаешь? Это как вместо того, чтобы сделать точную навеску ядовитого ингредиента, сыпать его на глаз, пусть даже глаз очень точный. И вообще, - он положил руку на стену и растопырил пальцы так, что их кончики легли на слова "путь", "свет" и "верность", - что здесь делаешь ты?
- Я приехал забрать маму: по всей стране начались восстания, мелкие стычки - для Ораны это явление очень необычное, а мама у меня благородных кровей... как и я... в общем, я хотел увезти её, но думаю в Эсфити она в безопасности.
- Не сказал бы. - Пальцы Тео легли на другие слова: "свет", "купол", "тень".
- Что вы имеете ввиду?..
Прежде, чем Амит смог услышать ответ, учитель нажал на слова, и по полу прошла весьма ощутимая вибрация. Судя по всему, слова и символы он выбрал верно, потому что слева от входа, куда уже указывал медиум, стена начала разъезжаться в противоположные стороны, и потихоньку образовывался проход. Но не успела щель достичь хотя бы полуметра в ширину, как раздалось громкое и настораживающее "КЛАЦ!", словно в неком гигантском механизме что-то заело, и дверь перестала открываться. На мгновение наступила тишина, после чего Тео и Амит услышали громкий шум идущей в их сторону. Амит снова цокнул языком, но в этот раз просто потому, что он понятия не имел, что делать.
С легкостью ножниц, режущих тонкий лист бумаги, сильный поток ледяной голубоватой воды преодолел коридор, по которому столько времени шли оба монаха, разбил на маленькие камушки двери, подхватил монахов и уже с ними разнес вторую дверь.
Через пару минут монахов выкинуло на небольшую платформу, покрытую песком:
- Что это?! - Крикнул Тео, пытаясь перекричать шум воды.
- Должно быть, механизм заело, или какая-то подпорка сломалась, все что угодно может быть!
- Я не об это, смотри!
Амит провел взглядом прямую от вытянутой руки мастера и увидел, как течение принесло к ним ещё четверых людей.
Ошарашенный пересказанными медиумом событиями, Пейман сначала потерял дар речи, но потом все же рискнул спросить первое, что пришло ему в голову:
- От Кор-Неиля до Эсфити есть тайный подземный ход? - Глаза его округлились.
- Угу. - В один голос промычали монахи.
- Если инженеры меня не повесят, то, когда воду откачают, госпожа Лоури с удовольствием изучит и тоннель, и это место. - Тео поднял голову вверх, пытаясь высмотреть потолок, скрытый за темнотой. - Я никогда до конца не верил, что Одиннадцатая Святая Церковь действительно находится под землей. - Он перевел взгляд на сияющий неподалеку синий огонек, ласкающий глаз и душу. - И осколок действительно здесь. Глупо как-то.
- Глупо, но объяснимо.
- О чем ты? - Спросили друг у друга монахи. - Что?! - Вдруг оба резко изменились в лице.
Пейман на глазах побледнел, посинел, а потом позеленел. Все трое не сразу обратили вниманию на то, что негатив, который они явно ощущали до погружения в воду, исчез, и его словно бы и не было. Но сейчас сильный поток, могущий потягаться мощью с подземной рекой, ударил в голову монахам, и те с трудом держались в сознании.
Послушник отключился тут же, Тео же вскочил на ноги, Амит же не спешил подниматься с пола.
Поток прекратился, словно кран закрыли, а за спиной послышались тихие, но четкие шаги.
К монахам шел человек высокого роста, с короткими песочного цвета волосами, в тяжелых ботинках, которые в принципе не могли делать чей-либо шаг беззвучным. Когда человек вышел из тени, Амит позволил себе громко ахнуть - на нем была надета старая форма учеников Монтеры: более длинный, до самых колен, кожаный плащ, все та же белая полоска, ремень, с широкой, тяжелой бляхой; по бокам свисали стальные цепи с большими, толстыми звеньями - именно поэтому медиум и ахнул: техникой использования цепей владели единицы, а он никогда не встречал монаха, могущего ими драться.
- Как же приятно видеть здесь своих братьев. - Губы незнакомца искривились в неком подобии улыбки. - Как это вас сюда занесло столько веков спустя? - Он засмеялся. - Ах да, река!
- Мастер, - обратился к нему Амит, - вы знаете этого монаха?
Тео медленно помотал головой из стороны в сторону.
- Вы слишком молоды, чтобы знать меня, и слишком необразованны, чтобы знать обо мне. - Человек продолжал криво ухмыляться. Брови Тео снова встретились, словно их воссоединение поможет владельцу что-то понять. - Ты мастер? Молодой слишком. Меня, помнится, учила женщина по имени Веллизы. Интересно, жива ли она?..
- Кто вы? - Медиум не стал скрывать своего любопытства.
- Я? Ох... Право, своего имени я уже и не помню. Уж почти четыреста лет все-таки прошло, как меня здесь заперли. Странно, что я ещё не разучился разговаривать. Все благодаря Ей, - в его голосе послышалась нотка нежности и восхищения, - она не дала мне сойти сума.
- Ей?
Морщинка между бровями запульсировала с невероятной скоростью:
- Я, кажется, припоминаю рассказ Млинес об одном монахе, чью историю можно излагать как в проповедь, так и в устрашение. - Тео позволил бровям разойтись на свои места. - Имени она не сказала, потому что не жила в то время, но говорила, что его судьба связанна с судьбой одиннадцатого осколка.
- Не понял. - Амит не сводил глаз с незнакомца, который молча улыбался, слушая, что говорит мастер.
- Неужели ты думаешь, что в Монтерском монастыре учатся святые? По себе должен знать, что нет. Вовсе нет. Все мы люди и у всех есть какие-то желания и цели, а они, как известно, у всех свои. И вот однажды, Млинес рассказала мне историю первого чемпиона, жившего ещё в то время, когда монастыря не существовало, а следы существования самого монаха позже были уничтожены. Пересказывая слова своей наставницы, она рассказала мне, что тот монах был едва ли слабее меня или сына,.. - он сделал глубокий вдох, - и он был одним из первых кто овладел техникой боя цепями.
Безымянный человек театрально поклонился, продолжая улыбаться.
- Никто не знает почему, ну разве что наставница самой Млинес, но этот монах, бывший героем в глазах народа, сплел своего духа с неким потоком безграничного негатива, а потому был заперт здесь, чтобы осколок Северной звезды очищал его.
- Очищал? Осколок скрыли из-за одного монаха? А что за поток? Поток из Проклятого леса, что на юго-востоке? - Затараторил медиум.
- Ох, так значит поток до сих пор не рассеяли? Совсем распустились вы, братья.
- А ты знаешь, что случается, если поток силы сияния и негатива переплетутся в одной душе? - Горестно усмехнулся Тео, на что Амит покачал головой из стороны в сторону. - Она разрушается.
- А знаете ли вы, - улыбка наконец исчезла с лица незнакомца, - чего жаждет душа, которой больше нет? - Появился оскал - ровные, белые зубы с тремя клыками, два сверху и одним снизу, слева. - У тебя странная сила, - обратился он к Амиту, - я никогда прежде не встречал подобной. - Он сделал шаг вперед, а руки потянулись за цепями. - А ты, - его взгляд перешел на Тео, - кажется, был сильнейшим в истории Монтеры.
- После смерти сына я снова сильнейший. - Мастер сжал кулаки, прокручивая в голове варианты дальнейшего развития событий, хотя все они сводились к одному.
- Ты был им, потом не был, потом снова был. Старшая сила исчезла на долгих семь лет. Она плакала. Но теперь он снова здесь.
- Ты слышишь духов? - Спросил Амит, насторожившись, но Фузу ответил за него - "нет". - Откуда тебе это известно?
- О чем он, Амит?
- Вы, кажется, старые знакомые, и ты по-прежнему не сообщил ему? - Снова на лице появилась ухмылка.
- О чем не сообщил?! Амит!!
- О том, что сильнейший из учеников Монтеры вернулся к жизни.
- Чушь! - Взревел Тео и ринулся вперед, готовый разорвать на мелкие кусочки скалящегося демона, опозорившего когда-то монтерское учение. Вложив в сжатый кулак максимум силы, он целился ему в лицо, но незнакомец сделал резкий выпад рукой и Тео почувствовал, как одна из цепей ударила его в бок и отшвырнула в сторону. Послышался громкий хруст ломающихся ребер.
Амит опустился на колени и призвал к силе своего ворчливого духа: Фузу сообщил хозяину о том, что незнакомца перед ними зовут Нелнив, что он мастер дальнего боя, что стало и без того понятно, когда Тео с глухим охом упал на пол, и что покуда его душа была целой, его дух...
- Мастер! - Крикнул медиум. - Не подставляйтесь! Ему нужен ваш дух!
- Что?! - Прохрипел он в полукрике. - Зачем?!
- Вы носитель духа, который когда-то был у него!
- Она была права. - Нелнив взял в обе руки цепи, концы которых с чудовищным звоном грохнулись на пол. - Твой дух так же великолепен.
Цепи взмыли в воздух, словно тонкие шелковые нити, и разлетелись в разные стороны: одна целила в Тео, другая в Амита. Мастер не дал ударить себя второй раз: он ловко увернулся и, продолжая изгибаться, медленно подбирался к не двигающемуся с места противнику. В этом время медиум отбежал назад, подхватил за шкирку лишенного сознания послушника и оттащил его назад, поближе к матери, лежащей почти на краю плиты. Пейман был бледен, но дышал спокойно - его дух защищался от потока негатива, которым пропиталось все вокруг.
Нелнив словно прирос к полу, лишь его руки, с побелевшими на них пальцами, выписывали сложные рисунки, а цепи, бывшие словно продолжением тела, повторяли их. Тео вошел в его ритм раньше, чем подумал о том, чтобы войти в него - рисунок движений оказался весьма ритмичным и повторяющимся. Он почувствовал тепло - переломанные ребра начали срастаться, по телу разливалась энергия, и мастер снова ощутил легкость в теле. Краем глаза он увидел Амита, чьи глаза сияли голубым, а руки, словно это как-то помогает, двигались в воздухе, направляя духа Пеймана к духу Тео, хоть медиум по-прежнему не мог его слышать.
Должно быть, демон начал понимать, что перед ним мастера совсем другого порядка, и что звание чемпиона, полученное им четыре века назад, сейчас уже ничего не значит. Цепи сделали ещё один круг по пещере, после чего сверху упал кусок плиты и рассыпался на мелкие кусочки. Нелнив перестал атаковать и отступил назад, когда его грудь пронзила обегающая боль, которую принёс удар мастера ногой. Нелнив упал на пол, цепи грохнулись рядом, а на грудь надавил тяжелый ботинок Тео:
- Ты не медиум, - уверенно сказал мастер, - но ты знал о нас и о том, кто мы. Кто тебе сообщил?
- Она! - Бывший когда-то героем-монахом, а теперь - демоном, на срыве крикнул он, ударив волной негатива, которая была рассеяна Тео раньше, чем высвободилась. Нелнив сжал челюсть, лицо его исказилось ненавистью и злобой, в то время как глаза кричали о помощи - его душу ещё можно было вернуть.
- Кто - она? Ты говоришь о Богине? Осколок связывает тебя с ней?
- Д-да! - Демон взвизгнул - Тео надавил ботинком на его руку: затрещали суставы.
- Она была твоим другом столько лет, и ты до сих пор не вернул себе духа? Мне всего-то пятьдесят, и я владею этим духом равно столько же. У тебя было много времени на восстановление души и возвращение духа. Будь Богиня с тобой, твои страдания уже давно бы закончились!
- Она здесь! Я слышу её! Она говорит со мной! А-А-А!!!
Амит не на шутку испугался такого поведения учителя, в чьих глазах вспыхнуло нечто безумное, злое, извращенное, готовое мучить прижатого к полу демона до его последнего крика.
- Говорит, да? Тогда с чего это она тебе нашептала, что сильнейший из сынов Монтеры вернулся к жизни?! Спроси-ка у неё! - Тео ещё сильнее надавил на грудь демона, послышался треск и хруст, глухой и звонкий одновременно.
- Он жив! - Проорал Нелнив, на глазах выступили слезы: Тео давил на него не только физически - он вливал в тело противника немыслимое количество энергии сияния, которая перекрывала поток негатива, подавляла и рассеивала его.
"Неужели может быть такое? Осколку за четыреста лет не удалось очистить то, что сейчас с такой легкостью делает Тео?" - пронеслось в голове медиума.
"Легкостью?" - громкий голос Фузу, в котором слышались ноты гнева, заполнил все свободное пространство в сознании - "Ты посмотри на его лицо! Это не сила сияния, это сила его гнева, выраженная через силу сияния! Дурень, лучше останови его, пока он не убил этого монаха!"
"Но он демон! У него нет души, и он - колоссальный источник негатива! Ему нет места среди живых!"
"А ты бывал у подножья Проклятого леса? Нет? Странно, что этот монах вообще выжил! Ты хоть задумался о том, что дух покинул тело, не смотря на то, что хозяин был по-прежнему жив?! У этого монаха все ещё есть душа, но она погребена под океаном негатива! Останови Тео!"
Дух приказывал хозяину... Интересно. Амит перестал слушать крики старца, что было трудно, ввиду того, что они делили одно тело, но все же присмотрелся к лицу мастера, выдавливающего из Нелнива последние капли негатива, а вместе с ним и воздух: он хотел не просто очистить монаха, он жаждал его смерти. Демон, посмевший упомянуть его сына.
- Прекратите, Тео!
- Сильнейший сын Монтеры погиб от рук инквизиторов... От рук тех, к числу которых мы все могли бы принадлежать!
- Ты называешь его сыном. Он жив. - С почти пустыми легкими проговорил Нелнив и с кончиков его пальцев стекали последние капли невидимой, но ощутимой субстанции, которая обратилась в прохладных пар и рассеялась. Его лицо расслабилось, изменился взгляд, губы покрылись алым, изо рта потекла густая кровь.
- Твоя ложь не спасет тебе жизнь. - Мастер передвинул тяжелый ботинок ближе к горлу.
- Он не лжет! - Прозвенел в пещере голос Амита, который вскочил на ноги, сделал несколько резких прыжков и оттолкнул Тео. - Давай поговорим об это с тобой позже.
- Амит, - усмехнулся мастер, - почему ты?..
- Он не лжет! - Повторил он, только теперь раз в десять громче. - Но не сейчас, хорошо? Не сейчас...
Медиум склонился над едва дышащим Нелнивом и призвал духа-целителя, принявшегося восстанавливать его поврежденные внутренности. Душа... действительно, в нем всё ещё была душа - скомканная, израненная, испуганная, она едва поблескивала, но она была.
- Вы очистили его тело, рассеяли негатив, спасли человека, бывшего одержимым...
Раздался удар. Сильный, словно бы они сидели на столе по которому с размаху бьют кувалдой. Сотряслась земля, стены пещеры и плиты храма, сверху посыпалась пыль, песок и мелкие камушки. Ещё один удар, ещё один. После третьего, медиум понял, что это не взрывы, как сначала может показаться, а волны... Волны разностихийной магии.
Амит вскочил на ноги и оглянулся: мама, послушник и охранники лежали на краю плиты, засыпанные тем, что падало сверху, и дышали, кто как мог. Что до Тео, то он не обратил ни малейшего внимания на необычные удары, а продолжал сверлить медиума взглядом, словно желая залезть в его голову.
- Простите, но с момента нашей встречи не было подходящего момента, чтобы рассказать вам об этом.
Нелнив зашевелил губами, но говорил так тихо, что разобрать не удавалось, в то же время раздался голос Фузу, сказавший, что монах не выживет. Не смотря на старания духа Пеймана, он ничего не мог сделать с возрастом тела. Четыреста лет его защищал и хранил негатив, но теперь оно распадалось просто на глазах: усыхали мышцы, скукоживалась кожа, впал нос, волосы побелели, но он продолжал бормотать что-то под нос, и Амит успел склониться над ним и услышал отрывки:
- Осколок несет беду... ...должен найти хозяина... Ничего не видит, но... как сестра... - Последним движением в своей жизни Нелнив схватил медиума за руку и весьма четко и связно, но очень тихо, проговорил: - У тебя та же сила, что у Сфириты. Я уверен, ты знаешь кто это. Твоя сила может покорить всё, даже Ёе.
Его рука ослабла и соскользнула, а при касании с полом хрустнула кость.
"Бред какой-то" - проворчал Фузу, задумавшись об этих словах - "Осторожно!!"
Амит едва успел развернуться, как раз вовремя, чтобы оставить шею открытой и позволить Тео схватить себя за горло. Перестав чувствовать под ногами пол и будучи неспособным выговорить хоть что-нибудь, он попытался высвободиться, но тщетно - руки мастера оказались сильнее.
"Фузу!"
"Это не Тео, а та дрянь, что была в Нелниве - не негатив. Это демон! Уже настоящий демон!"
"Не надо говорить мне что я и так знаю! Помоги!"
" Хе-хе, - закряхтел старик, обрадовавшись просьбе, - ты - хозяин. Я лишь могу выполнить приказ"
Амит понял, что не может дышать. Глаза мастера смотрели на него и зло, и холодно, и вообще, это были не его глаза, не его рука.
Казалось, что за этим чувством следует смерть.
"Было такое чувство, словно меня поместили в комнате, где не было ничего, кроме света. Только вчера Фузу ехидничал, говоря, что его дурной хозяин, то есть я, очень не скоро сможет стать тем медиумом, каким мне положено быть.
Я увидел духа Тео: высокого стройного мужчину, бывшего на голову выше хозяина, но ещё больше он был похож на Стижиана. Не лицом, не телом, но его глаза, легкая полуулыбка, некие черты напоминали мне моего друга. Возможно ли это? Фузу бормочет, что дух может изменить свой облик, если хозяин испытает некое потрясение. Думаю, смерть любимого сына может вполне стать таким потрясением...
Аэхои - его имя.
Рядом с Тео был не только он, но и та сила, что пряталась в Нелниве. Сгусток великого ничто. Честно, по-другому объяснить невозможно - что-то бесформенное, серое, а не черное. Оно молчало и не подавало признаков разума. И от него веяло холодом, в виде которого негатив нередко проявлялся.
- Ты же можешь изгнать его? - Сказал Фузу своим голосом, но моими губами, хотя это не было произнесено вслух. Сколько лет прошло, а я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что здесь, в этом теле, живет кто-то кроме меня. - Аэхои?
Губы духа расползлись в улыбке, и он медленно кивнул, прикрыв глаза. Я тоже прикрыл, потому что знаю, что не могу слышать старших духов, и что если этот парень, так похожий на единственного знакомого мне феникса, действительно явился - то только чтобы спасти своего хозяина, но никак не меня.
Голову пронзает жуткая боль, будто в неё входят одна за другой тонкие иглы, и хоть открывай, хоть закрывай глаза, я все равно видел перед собой это прекрасное, сильное создание, чей голос, слетающий с губ, ещё не доходил до меня, или может я слышал его, но не мог понять.
Тень, демон, жирный сгусток негатива или же все это в одном лице, растаяло, и свет перед глазами сменился тьмой.
Идти вперед, к тусклому голубому свету, который с каждым шагом, хотя, может, их было десять, становился ярче. Фузу молчал, хотя, может, тогда я и Фузу были единым существом, а не двумя умами, скрепленными одним телом. А может чем-то большим. Этот свет, от которого шли то тонкие, то сильные волны, был оазисом в пустыне, сильной рукой, которая помогла бы встать. Этот свет олицетворял надежду.
Пейман сидел в широком мягком кресле, подложив ноги под себя, окруженный целой горой подушек. В руках голубело расширенное издание истории монтерского монастыря, дописанного госпожой Лоури меньше года назад. Послушник, не привыкший называть себя монахом, и тем более учеником Монтеры, читал о подвигах мастеров и их учеников, и его сердце сжималось, укутанное красивыми словами, словно он сам когда-то знал этих людей и прошел через все описанные приключения сам.
Особенно странным в слоге текса казались обороты. Скорее всего, думал Пейман, она пользовалась литературой столичной библиотеки, искала и находила старинные письмена, в которых герои былых времен рассказывали о своих приключениях, но слова и предложения, их строй, заставляли думать будто госпожа Лоури писала свою книгу, слушая рассказы самих героев, словно бы они все ещё были живы и могли донести до неё свою историю.
Да, с учетом нынешнего положения дел, мысль о том, что госпожа Лоури знакома с героями Монтеры и всей республики, была бы хорошим объяснением её заключению в тюрьме, что в катакомбах под домом графа Эсфитийского. Указом королевы, которую не признала добрая половина населения, монтерские монахи больше не были вне закона, более того, её Величество призывала людей доверять им и прислушиваться, просить их о помощи, заверяя, что эти люди не предадут и не бросят человека, обратившегося к ним за помощью. Однако та половина населения, которая отвернулась от парламента и предпочла голосу спасения слащавые голоса инквизиторских ораторов, предавала и выдавала монахов инквизиторскому суду.
Старинные Монтерские герои, и молодые, вроде Теоллуса и Стижиана Ветру... Они - та сила, которая может опрокинуть могущество семи школ и их пророка.
Амфитеа Лоури лежала в соседней комнате на кровати, поджав ноги к груди и, укутанная одеялом, спокойно спала, Пейман позаботился об её отдыхе. Он хотел расспросить её о случившемся в Эсфити, узнать о том, что же на самом деле пытались выбить из неё грубые невежды, но после того как Тео выволок всех их на себе из руин, не было подходящего момента узнать все, что ему было нужно.
Тео уехал из Кор-Неиля три дня назад. Куда - не сказал, зачем - и подавно, но он тихо шепнул госпоже Лоури что, возможно, в скором времени они встретятся в Оране.
Амфитеа решила ехать в столицу, в фамильное поместье, ещё до этого. Орана - город, признавший её Величество не смотря на наличие в нём инквизиторской школы, а значит, там она и её сын будут в безопасности, хотя последний вряд ли согласится исполнять свои прямые обязанности, перешедшие к нему вместе с фамилией. Её сын - не историк, не археолог, пусть ему всё это и хорошо дается, он - монтерский монах, человек с редчайшей, удивительной силой.
Бывали моменты в жизни Амфитеи, когда она, сидя в своей комнате, открывала одну из своих книг, перечитывала и без того известные наизусть истории о приключениях монтерских героев, и плакала, жалея о том, что отдала своего сына на обучения. Благородная, прекрасная, великая, но все же слишком опасная профессия для наследника дома Лоури.
Амит...
Амит не приходил в себя вот уже пять дней. Не смотря на старания Пеймана и его уставшего, вымотанного духа, всё, что он мог сделать - это срастить кости и залечить раны, восстановить поврежденные легкие, но он никак не мог помочь Амиту проснуться.
Послушник, ходивший каждые два часа проверять состояние подопечного, не знал, но чувствовал, будто перед ним - всего лишь тело, оболочка, что разум монаха, ввиду каких-то событий, или ушел глубоко в подсознание, или вовсе покинул тело, а сам он - пребывает в глубокой коме, и ничто и никто, кроме него и его же духа, а в его могуществе Пейман ничуть не сомневался, не сможет вернуть медиума из глубокой дремы.
На самом-то деле комы никакой и не было. Я спал. Это был затяжной, глубокий сон, который был бы куда более коротким и куда менее опасным, не живи в моей голове одно ворчливое, пожилое чудо. Пусть мне никогда его не увидеть, но я уверен - Фузу не так красив и молод как Аэхои - дух Тео.
Пять дней сна, на самом-то деле, для меня прошли меньше чем за час, а может и того короче. Одно из преимуществ бытия медиумов - умение контроля снов, по крайней мере своих, хотя, возможно, в будущем я смогу наколдовывать прекрасным девам сны с участием великого меня...
Один час, пусть будет час, меня окружало синее небо. Недалеко, внизу, блестело и шумело море, дул теплый летний ветер, за спиной шелестели листья деревьев. Закинув к небу голову, я слушал голос природы, зовы и крики духов моря. Пение птиц мое подсознание видимо не было способно воспроизвести, но я довольствовался тем, что было.
Рядом со мной сидела дивная птица, которую, честно признаюсь, я не заказывал. Это была высокое, утонченное животное с длинными тонкими лапами, пятью такими же длинными пальцами, с заостренными на них когтями , грушеобразным туловищем, покрытым тонкими, едва заметными шелковыми перьями, небольшой тонкой головой, где сияли два черно-голубых глаза. Голова венчалась длинным вытянутым клювом, чуть заостренным у кончика. Птица отдавала голубым цветом, который рассеивался на расстоянии двух пальцев от её тела:
- Ах вот как ты выглядишь, хозяин. - Сказала птица голосом Фузу, и поверьте, не будь это сном, даже с учетом моего немалого опыта работы с существами пострашнее сияющей немаленькой птицы, я бы подпрыгнул и взвизгнул. - Красиво здесь, в твоем подсознании.
- Странно, правда? - Хмыкнул я, не шевелясь и не поворачивая голов в его сторону. Все вокруг казалось столь спокойным и замершим, что движения здесь были бы лишними. - Почему ты так выглядишь? Не знал, что духи могут иметь вид животного.
- Это сон, Амит, и здесь я выгляжу так, как хочется тебе, пусть ты этого и не осознаешь. - Птица смотрела туда же, куда и я - вперед, в никуда. Фузу (не знаю, каким ещё именем можно назвать это чудо) пошкрябал когтями землю, словно это была подушка, которую нужно взбить, и с глухим шорохом сел. - Ну, раз ты видишь этот сон, и в нем есть я, кстати заметь, это произошло впервые, то есть что-то, о чем ты хотел бы спросить меня. Я слушаю.
Спросить... О да, есть очень много вещей, связанных с недавними событиями, которые я хотел бы узнать. Начиная с того, как ещё на пути к руинам Фузу открыл для меня... мир! Почему в тот короткий промежуток времени я почувствовал себя... всевидящим Богом, который может чувствовать не только великих духов, но и видеть каждую душу, каждую ауру, какой бы тусклой она не была. Остается такое чувство, словно та сила позволила почувствовать даже животных, любую тлю и крысу, даже растения! Опьяняющая, бьющая в голову сильнее любого дурмана. Власть. Не знаю, уловил ли Фузу ход моих мыслей, но...
- Ты правильно подумал: если ты смог почувствовать духов всех уровней, почувствовать всех людей, и не только, то однажды, ты сможешь ими повелевать. Честно скажу, когда я позволил тому всплеску случиться, я и не подозревал что твоя сила, наша сила, покроет столь огромное расстояние. Я... видал медиумов, но никогда не видел ничего подобного.
- Разве не духи дают людям силу?
- Да, дают, и все духи, скажу тебе по секрету, одинаково могущественны. Душа человека - как сосуд, а сила духов - вода, которая его наполняет. Ты не сможешь влить в сосуд больше воды, если он уже переполнен. Это то и делает людей великим. Сосуд твоей души огромен. Я видел такое прежде, и не раз, но никогда и подозревать не смел, что окажусь в подчинении такой души. Это великая сила, Амит, столь великая, что когда ты научишься полностью контролировать меня, будет велик соблазн...
- Мне не интересно быть Богом.
- Знавал я одного мага, говорившего когда-то так же, но и он посягнул на престол, которого никогда и не существовало.
- Не существовало? Престол... Бога? А как же Богиня и Храм Сияния?
- До того, как переродиться в тебе, я жил до падения Северной Звезды, и видал души, с которыми лишь некоторые из ныне живущих могут потягаться.
Стижиан.
- А как же?..
- Такого не случалось никогда на моей памяти. Два разнородных духа: великая сила сияния и молодой дух феникса - не знаю, сможет ли он жить с этим. Возможно ещё год, два, ещё десять лет, и он сойдет с пути, лишится рассудка, или же, подобно тому монаху Нелниву, лишится души вообще.
- Чем это опасно? - Честно, мне не понятно.
- Амит, - Фузу приоткрыл рот и тихо крякнул, должно быть, пытаясь усмехнуться, - тебе понадобилось десять лет чтобы освоить силу сияния, и только потом ты смог хотя бы почувствовать меня. Затем, у тебя ушло четыре года чтобы освоить основы контроля над духами, затем прошло семь лет, и только сейчас ты можешь зваться медиумом, но по-прежнему есть слишком много вещей, которым ты можешь и будешь учиться. Я тебя заставлю. - Он снова крякнул, приподнял лапу, которая оказалась невероятно гибкой, и почесал ею пузо, взъерошив перья. - А теперь представь себе сосуд души Стижиана. Представил? Столько лет он развивал лишь одного духа, день ото дня становился сильнее, переступал через новые и новые грани, учился у самой Веллизы, расширял свой сосуд. Вместе с его духом сияния рос и дух феникса, заполнял отведенную ему половину души Стижиана, и вот теперь, уже будучи и без того сильнейшим учеником Монтеры, он умирает, и сила феникса в нем освобождается.
- О Богиня...
Фузу замолчал. Действительно - о чем тут ещё говорить? О силе Стижиана ещё в монастыре ходили ехидные завистливые шуточки, уже в шестнадцать он мог на равных сражаться с Тео, хоть эти бои и были больше показательными. Он умён - да, силён - бесспорно, велик?.. Эх, ладно, пусть гордость моя горит на инквизиторском огне. Да, он велик, он - сильнейший. И неужели человек, переживший смерть, не сможет совладать с духом феникса? Он научится его контролировать, а может даже призвать. Помнится, где-то я читал о чем-то подобном...
- Фузу. - Я по-прежнему смотрел куда-то вдаль, где чистое, почти белое море сливалось с синевой неба. - Я видел духа Тео. Аэхои. Так его зовут. И он очень похож на Стижиана.
Птица медленно моргнула и медленно покачала головой - вверх, вниз.
- Ты стал медиумом, чей сосуд полностью вмещает духа, и, хочу сказать, даже место осталось. Теперь ты не только научишься всему, что умел когда-то я, но и тому, чему я не успел научиться. Нас с тобой ждет много работы. О, ты даже не представляешь!
- Чудно-чудно. - На меня накатила усталость - голова начала гудеть, и я вдруг потерял возможность слушать предложения целиком, только лишь отдельными отрывками, но, не смотря на это, я все равно продолжил задавать ему вопросы. - Почему сейчас? Почему так внезапно?
- Ох, Амит, это отнюдь не было внезапным: ты увидел смерть монаха, такого же как ты. Увидел его израненную душу, гнившую столько лет под мощью демона, которого в нем закрыли. Да, именно закрыли. Я не уверен, но мне думается, что Нелнив осознанно пошел на эту жертву, как монтерские мастера осознано пожертвовали одиннадцатым осколком. Было сделано всё ради уничтожения или хотя бы усыпления демона.
- Но Тео... - У меня заболела шея. Во сне она болеть не могла, скорее всего, это просто след от той жуткой боли, которая сковала меня, когда Тео поднял меня над землей и начал душить. - Дух Тео рассеял негатив того демона с легкостью.
- Нет. Он применил силу, которую мы с тобой направили. Между прочим, ты уже четверо суток лежишь словно бы в коме, думаешь, это просто так? Не дойди ты до предела, мы бы вряд ли с тобой здесь встретились.
- Ничего не понимаю. - Или понимаю, но никак не могу разложить все по местам. Порядок моих мыслей сейчас можно ассоциировать с библиотекой, в которую запустили два десятка мартышек.
- Со временем поймешь. Твой сон подходит к концу. - Фузу повернул голову чуть в бок и снова крякнул - забавный выходил звук. Я устремил взгляд в ту же сторону, что и мой ныне слишком спокойный, но все равно ворчливый дух, и увидел, как небо постепенно окрашивается черным, словно внезапно наступила ночь. - Есть ещё что-то, о чем ты бы хотел знать?
- Что случилось с осколком? Я помню, как шел к нему, а он меня отталкивал, как волны энергии, шедшие от него, отталкивали меня назад, но... Мне кажется, это было маревом.
- Осколка, - сказал Фузу чуть помолчав, опустив клюв вниз - ещё чуть-чуть, и он бы вполне дотянулся до пуза, - больше нет. Когда очнешься, ты поймешь, что его нет. Все в мире этой поймут.
- Почему его нет? Что случилось? Это из-за демона?
Он не ответил. Он повернулся ко мне мордой, клюв находился на опасно близком расстоянии от моего лица, а глаза оказались наполнены чем-то и радостным и грустным одновременно.
Нет, это был не демон - его силы не хватило бы для уничтожения столь великого скопления энергии сияния.
Это было что-то другое. И Фузу знал что. Он смотрел на что-то за моей спиной. Я обернулся, продолжая его взгляд, и увидел кого-то, кто спокойно спит на лужайке моего подсознания.
Глава вторая.
Побережье моря Сайланте
Ньебель - соседка и любовница города Кайлинна - небольшой портовый городок, расположенный чуть восточнее. Добрый, теплый город, выполняющий преимущественно роль курорта, нежели торгового порта. Самое высокое здание в нем, кроме двух маяков, было трехэтажным, и им оказалась библиотека. Женщины или были молодыми, стройными, загорелыми, или же старыми, грубыми и тучными. Мужчины все напоминали друг друга - в светлых майках и коротких брюках, очень загорелые. В городе не было церкви, а потому тут было так спокойно.
Стижиан уехал из Кайлинна через два дня после поимки и заключения в тюрьму последнего из церковных подстрекателей. Хвала Богине, авторитет инквизиторов рядом не стоял с авторитетом монтерских монахов, хотя, честно хочется заметить, ввиду недавнего и очень шумного спасения Эйры Клод, приходившейся Стижиану матерью, возникли проблемы с некоторыми группами людей, которые скрывали церковников и называли монаха демоном и самозванцем, а еще лжецом, однако эта проблема решилась достаточно легко и быстро, стоило Дримену пару раз щелкнуть пальцами.
Действительно, монтерский монах, с известным на всю республику именем, который семь лет назад был объявлен отступником, а вместе с этим - мертвецом, вдруг объявляется в компании такого же якобы мертвого беглеца и предателя, с именем так же известным, и начинает наводить порядки. Подозрительно? Подозрительно.
Маэс Клод обратился к жителям города с просьбой доверять этим людям - Стижиану Ветру и Дримену Перферо, что помогло, хоть и не так сильно как могло бы, не пытайся он отправить свою супругу на костер.
Дримен уехал через три дня после Амита, буквально неделю назад, оставив старшего брата разбираться с оставшимися мелкими беспорядками в городе.
И вот, наконец, работа закончилась, и Стижиан, бывший невероятно рад этому, уже собирался сесть на корабль и плыть в сторону Ораны, в Бактик, чтобы познакомиться с будущей мамой его племянника или племянницы, как вдруг выяснилось, что порт закрыт на ремонт на несколько недель, а может и месяцев.
Хлопнув себя по лбу, Стижиан договорился с торговцами, и те довезли его до Ньебеля без каких-либо приключений и неожиданностей. Лишь краем уха монах слышал недовольное ворчание супруги владельца перевозной лавочки, но тот не обращал на неё внимания, так что монах тихо и спокойно, не думая ни о чем, кроме своего младшего брата, посапывал в своём уголке.
Ньебель удивил Стижиана: чем-то он отдаленно напоминал Монтеру - столь любимый дом, стертый с карты, но не из истории. Только вот по улицам этого чудесного города не бегали ополоумевшие от усталости монахи и послушники, которые нет-нет, да и натолкнутся на кого-нибудь.
У въезда в город, где монах решил попрощаться с любезным торговцем и его теперь уже улыбающейся жёнушкой, росли из-под земли пара домов, пост, и совсем отсутствовала какая-либо растительность, Стижиана встретили тишиной. Она образовалась резко, стоило ему спуститься с телеги, и эта тишина укрыла всё - только ветер продолжал шуметь. Обернувшись, он увидел, как несколько стражей города, пара тучных бабок с корзинами, несколько молодых людей и их дам смотрят на него, задержав дыхание:
- Эм...
Это было всё, что он смог выдавить из себя, и пошел дальше, надеясь, что это просто реакция на незнакомца, ну или на крайний случай на его черные демоническая глаза с белыми кольцами вместо радужки. Все встречающиеся ему по пути люди вели себя точно так же: не охали, не ахали, а просто расступались перед ним, выкатив глаза. Город оказался небольшим, так что порт удалось найти без каких-либо проблем, и уже весьма счастливым, Стижиан шел по улицам города, зная о ближайшем корабле, что завтра в восемь утра.
Прогуливаться по городу оказалось удовольствием сомнительным: на него по-прежнему таращились все, кому не жалко времени, но это ещё что! Сами улицы были и просторными, и невероятно узкими одновременно: расстояние между стенами домов позволяло вписать туда ещё одно небольшое здание, но дорогу переполняли телеги, палатки, горы хлама и тряпья, на которых разлеглись полупьяные старики, многие из которых развлекали своих или чужих детей, травя им явно веселые байки.
Стижиан не сразу обратил внимание, из-за большого скопления людей и обилия запахов и звуков он старался смотреть исключительно под ноги, но многие здания вдоль улицы, которая, как он понял, как была главная в городе, оказались разрушены и сожжены. Они выглядели так, словно на них обрушили заклинание метеоритного дождя, а затем сверху добили ударом Коухо, которому его научила Визы. Здания достаточно контрастно смотрелись рядом с целыми, убранными и чуть ли не сверкающими стенами других домов, которые или очень быстро отстроили, или просто обошли, а значит - произошедшее не было стихийным бедствием.
Приподняв левую бровь, монах стал изучать одну из пяти или шести обугленных развалин, стараясь понять, что же или кто же сотворил это, но решил, что с голодным желудком и пересохшим горлом думать не шибко хорошо, да и трактирщик в любой приличной забегаловке наверняка с удовольствием расскажет о случившемся, стоит позвенеть монетами.
Стижиан чувствовал энергию. Откровенно говоря, теперь, а точнее, с того момента, как месяц назад он воскрес на пепелище Ринеля, энергию он чувствовал постоянно, но не четко, очень размыто, не мог определить где источник и что он из себя представляет. Радовало хотя бы то, что он не путал энергии сияния и негатива. Сейчас, подходя к двухэтажному ярко-серому древесному зданию, где не было вывески, но висел огромный многообещающий порванный сапог, Стижиан снова почувствовал энергию, но решил не предавать этому значения, и спокойно почесал к дверям.
Там была пирушка. Поправка! Там была такая пирушка, что от обилия полуобнаженных женских тел у благородного монтерского монаха волосы чуть было не встали дыбом, а они все же отрасли ниже пояса. Опустив глаза, он кинул хозяину пару слов о том, что хочет чего-нибудь мясного и жареного, и полез на второй этаж, куда пирующий не добрались.
В центре внимания находились пара мужчин лет тридцати, которые могли покорить женщину не только толстым кошельком, но и красивым, сильным телом, которое те обнажили до пояса, дабы пара миниатюрных кудесниц, сидящих у них на коленях, могли к нему прижаться. Дамы, их было ровно пятеро вокруг мужчин, много пили и мало закусывали, в основном - виноградом. Стол ломился от полных вином и чем покрепче бутылей, фруктов, жареной и соленой рыбы, ровно нарезанных овощей, разных сортов мяса и хлеба. Девочки, им всем было не больше двадцати, громко смеялись, их голоса были тонкими и немного раздражающими. Они пили из высоких рюмок горячее поило, и с громким криком, слов которого разобрать не удавалось, били рюмки с размаху о пол, но ни одна морщине на лице хозяина заведения не дрогнула, когда одна из девочек разбила последнюю.
Уже доедая салат, принесенный после огромного, источающего жир и опьяняющий аромат куска мяса, монах стал рассматривать и девочек, и молодых людей, которых они так яростно облизывали, а затем его взгляд упал на стулья...
У Стижиана округлились глаза, и челюсть потихоньку стала опускаться вниз. Забыв о том, что он на втором этаже и что царит шум, он крикнул два всплывших в голове имени, но слова растворились в женском смехе, не дойдя до ушей получателей. Монах вскочил из-за стола, чуть не уронив его, перебросил ноги через невысокие перила второго этажа и тихо приземлился на носочки:
-... Ну сколько можно вам рассказывать об этом?! - Взревел Милф, положив руку на талию пышногрудой барышне. - Не договаривались мы, понимаешь, не? Он сам предложил, а мы с братом решили, что станет грубо отказываться!
- Точно-точно! - Маретти тоже хохотал во весь голос. - Мы защитили это чудесное заведение, а хозяин, - он повернулся к нему и кивнул, - решил нас отблагодарить, угостив и пригласив вас, дамы.
- Вы спасли нас и множество наших подружек от костра! - Запищала та, что на коленях у Маретти. - Мы готовы трудиться ради вас хоть всю ночь!
- Мы не против! - Одним глотком он осушил половину пятилитровой бутыли, которую поднимал двумя пальцами, затем резко осекся. - Я чую монашеский дух. - Его голос прохрипел и Маретти повернулся к Стижиану. - Здорова, брат! Не надеялся увидеть в столь далеком городе других сынов Монтеры!! Подходи, садись! Нальем, по-братски!
Стижиан замер. Кончики его губ застыли, образовав на лице выражение шока и радости. Вот так спокойно? Встретить своего давно погибшего сокурсника? Соседа? А ведь один из них одиннадцать лет назад разукрасил его спину полусотней тонких резких шрамов. Может, они его не узнали? Да, это было бы самым верным объяснением - близнецы Милф и Маретти оказались пьяными настолько, что могли бы пригласить к столу даже величайший образец древней нежити, не то что человека, от которого попахивает энергией сияния едва сильнее, чем хмелем вокруг.
Близнецы что-то загорланили, не обращая внимания на прикованные к Стижиану взгляды всех собравшихся, которых завораживали и пугали черные глаза монаха, но стоило Милфу взять в руки почти полную открытую бутыль и кинуть её Стижиану, он её поймал не пролив ни капли, как обстановка вернулась на круги своя.
Рядом со столом внезапно нарисовался ещё один стул, на который смеющиеся дамочки усадили монаха чуть ли не силой, таща за локти:
- Садись-садись, брат, что ты как не свой! - В один голос крикнули близнецы, синхронно поднимая бутыли. - За наш дом, за Монтеру!
- За Монтеру! - Подхватили все остальные, в том числе и Стижиан, приложился к горлышку, и его чуть не стошнило от вкуса красного, невыдержанного, кисловатого вина - к нему снова возвращалась физическая ненависть ко всему, связанному с виноградом, но вкус оказался подозрительно знакомым. Он поднес горлышко бутылки с носу и вдохнул кисловатый запах. Сомнений быть не может - напиток делали из винограда, выращенного учениками в Монтере.
- Признал, брат? - Маретти громко срыгнул и провел рукой по губам. - Наш виноград. Наш! Последний собранный урожай. Эх! Ему бы стоять и стоять, крепнуть и крепнуть, но каков соблазн!
- Тебя как звать то? - Его брат говорил нечетко, но слова можно было разобрать.
- Стижиан. - Улыбнулся тот.
- Стижиан, да? Припоминаю-припоминаю...
- А я припоминаю умника одного, сынишку Ветру, тоже Стижианом звали! Силён, помню, вроде так. - Маретти попытался изобразить задумчивость, но расслабленное лицо не желало этого. - Был при защите Монтеры-то?
- Защите? - Брови Стижиана поднялись вверх, а в левую руку хозяин заведения вложил огромную бутыль с какой-то желтой жижицей, убрав от него вино. - Нет... Впервые слышу.
- Ну да, да. Не все там собрались, не все знали, а клятые церковники замяли событие как смогли.
- Трудно им, наверное, было! - Милф загоготал, застучал ногами по полу, так что дамочка на его коленках начала подпрыгивать. - Как вспомню!..
- Расскажи, расскажи! - Запищали девочки, Стижиан кивком их поддержал.
- Ну а что рассказывать? Стражи города да мы. Правда, оружие и доспехи стражей заколдо... что я как недоучка! Зачарованные были, да! Магичка заговорила. Ледовичка. Амитре.. Амельте..
- Или Амельнта? - Брат тоже пытался вспомнить.
- Амельера?! - В вопросительной интонации подсказал им монах, и к его задранным бровям прибавились выпученные глаза, что, правда, со стороны заметить было трудно - просто черноты в глаза стало больше, а белые колечки чуть сузились.
- Да, точно! Амульера! Аруинэт! - Маретти засунул в рот приличный кусок копченки и по-прежнему пытался что-то говорить. - И близнецы огневики, оранские выскочки! Как она их!
- Амельера одолела братьев Амеверо?! Сама?! Они же вроде бы...
- Ну да, да, сама! Как же! Девочка с ней была какая-то, и Млинес! С её слов мы все знаем, потому что эти два олуха оранских использовали запретное заклинание, такой удар, что и до Ормарты дойти могло, и дальше пойти. Но ледовичка им показала, какие у монтерцев друзья. Поговаривают, один из этих близнецов лишился силы, перестал быть магом и покончил собой. Но не знаю, правда ли то! Эх, если ты тот Стижиан, то тебе бы там понравилось! Какие она заклинания творила!
- А какие у неё ноги! - Подхватил Милф, гогоча.
- Тощие! - Прыснул Маретти, и девочки засмеялись.
Амельера...
- Два месяца всего прошло. - На пару минут голос Милфа поутих. - Но вот! Приз! Её величество вернула нам нашу честь! Мы снова делаем свое дело, но уже не как враги и предатели!
Стижиан улыбнулся, взялся за кружку, но рука обнаружила её неприлично легкой - пустой. Рядом засуетился хозяин, и её тут же наполнили вновь.
- А что за праздник сегодня? Зачем пожаловали в Ньебель?
- Ой, да это целая история! - Маретти хрюкнул, щелкнул пальцем, и ему принесли ещё выпивки - куда уж больше пить то? У него уже и глаза покосились! У монаха! - Давеча, приехали мы по приказу, мол, замечены здесь церковные подстрекатели, мол, собираются горожан против правительства поднимать, против королевы настраивать.
- Чей приказ?
- Ну мы приехали, - он проигнорировал, или же не услышал вопроса, - и что вы думаете? Целый отряд молодых и старых послушников... Не инквизиторов, послушников! Богиня, ниспошли кару на их головы! И чем, думаешь ты, они ту занимались? Готовили восстание? Да какое там! Девочек обижали!
- Да-да! Говорят - нечестивые, грязные, противные Богине женщины, вы должны покаяться!.. И покаяния послушнички требовали бесплатного! И ясное дело их с их угрозами девочки отправили ведомо куда! Ха-ха. Ну и тогда, святые наши слуги Богини, взяли в руки молоты и факелы, и пошли сжигать бордели, а тут уже и мы приехали!
- Да, правда эти недоноски подожгли ещё и пару жилых домов, несколько магазинов... Да какой несколько, когда мы приехали добрая треть города горела! И подоспели мы как раз к тому ключевому моменту, когда эти олухи несли масло и факелы к этому трактирчику! Ну не гады, а?
Стижиан хотел было как-то это прокомментировать, но не смог слова выговорить внятно - язык заплетался, так что он продолжал по-глупому улыбаться и налегать уже и на вино - пьяному все равно.
- Ах вот почему вас так любезно принял хозяин заведения! - Девочки повернулись к нему и почти синхронно послали пять воздушных поцелуев.
Один из близнецов, Стижиан никогда не умел их различать, гаркнул что-то о том, что хорошему монаху все трактиры открыты, хозяин на это ответил чем-то о покорном слуге и неумело, но попытался театрально поклониться. Девочки смеялись, а напитки становились всё крепче. Стижиан совершенно забыл об утреннем корабле, а потом какая-то легкая фея потащила его за руку в комнату наверху, он отлично помнил, что ступеньки там были крепкие, но почему-то шатались как по волнам, и когда с него уже стянули новенький плащ и принялись расстегивать ремень, монах упал на кровать и крепко уснул.
- Так... - Почти шепотом протянул Милф.
- Я против. - Ответил Маретти.
- Почему? - Он вскинул брови.
- А что бы сделал ты, если бы проснулся от того, что два мужика нашего сложения кидаются тебя обнимать и хлопать по плечу? И не забывай, что если это - действительно он, то реакция будет на две проломленные стены.
- Твоя правда. А что делать то?
- Ждать пока проснется.
И они, сидя на полу рядом с кроватью, где дрых полуголый Стижиан, подперли головы левыми руками и уставились на дивное диво.
Они не видели Ветру одиннадцать лет. Так? Так. Семь с лишним лет назад его сожгли. Так? Так. О... Та истерика мастера Тео Ветру должна войти в историю, потому что в зале, где монахи обедали, в тот день стало одной колонной меньше. Они были на пепелище Ринеля, своими глазами видели что осталось от города, и помнят отлично, что Млинес, медиум, пыталась услышать голос духа Стижиана, но по её лицу потекли слёзы, и она молча зашаркала в обратную сторону от пепелища.
Он совершенно точно умер сель лет назад. Но...
- Это он. - Заключил Милф. - Посмотри на него. Он не выглядит на тридцать лет. На двадцать - да, ему как раз было где-то столько, когда он приехал в Ринель.
- Ага, а если смотреть с этого ракурса, то он просто вылитый Тео. Нет, правда! Сам взгляни!
- Тише, тише! Разбудишь ненароком! Я конечно никогда не видел его с похмелья, но кто знает!..
Тельце на кровати шевельнулось и снова замерло. Стижиан поелозил носом по желтоватой мятой простыне и приоткрыл один глаз, окинув взглядом трескающиеся от счастья лица братьев:
- С добрым утром! - Одним потоком прогремели голоса обоих.
Сын Тео сощурился, скривил морду, и глаза его снова закрылись. Он уснул.
Опохмеляться Стижиан отказался наотрез, и близнецы, как бы в поддержку своего авторитета перед только очухавшимися девочками, тоже решили бороться с головной болью самостоятельно, и вместо чего-то крепкого яростно налегали на крепкий черный чай и горячую выпечку, которую принесли в двух корзинах другие дамы. Все-таки проститутки как никто другой умеют быть благодарными.
Девочки не торопились уходить, особенно когда трое монахов, немного сонные, но все же бодренькие, сели за тот же стол и принялись разговаривать. Естественно, Милф и Маретти игнорировали все вопросы Стижиана, заставляя его рассказывать о том, что с ним случилось, что вообще произошло и было в Ринеле. Все присутствующие затаив дыхание слушали.
Он рассказал всё, и о том, как синеволосая суккуба околдовала его, и о встрече со светловолосым медиумом, и о героическом (относительно) спасении Эйры, и о младшем брате. Близнецы его практически не перебивали, только проскальзывали фразы вроде "Да как ж ты проглядел суккубу то!", "Да ты мог их раскидать, они б и понять ничего не успели!", "А медиум то наш силён, это да!".
Стижиан умолчал о Храме Северной Звезды. Визы всегда говорила, что этот Храм - великая тайна, и что знать о нём должны только те, в чьей верности можно быть уверенным. Они - не Амит, хотя вспоминая о кознях, которые тот ему устраивал ещё будучи учеником, назвать его верным другом можно с большой натяжкой, но Стижиан в нем не сомневался, нутром чуял, что он - человек, который никогда не предаст.
Выслушав россказни обо всём том "веселье", что пережил сильнейший в истории монах, близнецы ненадолго задумались, и принялись было рассказывать о своих делах, но предпочли подождать, пока девочки разойдутся, а хозяин скроется на кухне:
- С твоей силой феникса мы тебе помочь ничем не можем. Прости уж, ума не хватает, но я думаю, в оранских архивах ты найдешь нужные тебе знания. - Маретти пододвинулся ближе к столу и заговорил потише. - Поскольку ты жив... точнее, воскрес, или... а неважно. В общем, ты все тот же монтерский монах, каким был всю жизнь, а значит, тебе нужно ехать к ней на присягу.
- Что? - Стижиан поперхнулся. - К кому?
- Защита Монтеры была показательным боем, чтобы выманить из столицы основную часть войска и лучей. В бою принимали участия все ученики, получившие звание монаха, так же ещё не закончившие монастырь, и еще Млинес призвала тех, кто путешествовал неподалеку. Все приехали, в том числе и мы. Город эвакуировали, но не стражи. Этим занимались Млинес и некая Ора Тоурен, я видел её лишь мельком. Суть в том, что к моменту начала штурма, в городе не было никого, кроме нас, стражей и инквизиторов. Хитро, правда?
- А куда же увезли жителей? Такой приток людей не мог быть незамеченным.
- Я не знаю. Но думаю, если уж этим занималась Млинес, то все в порядке.
- И какой тогда был смысл в этом показательном бое? Монашеская гордость?
- И это тоже, - в разговор вступил Милф, молчавший до этого момента, - но, как он уже говорил, главной целью было выманить лучей из столицы. Хочешь спросить для чего? - Монах набрал полную грудь воздуха. - Чтобы она без лишнего шума смогла попасть в Орану.
- Да кто - она? Почему вы двое говорите о ней с таким благоговением?! - Стижиан искренне не понимал о чем они, да и головная боль мешала.
- Королева, Ветру. На "месте встречи" нас ждала Синента Дива, наследница оранского престола, потомок Сфириты Дивы. Тихо-тихо, не поднимай брови так высоко, это ещё не самое страшное...
- Синента Дива? Дива? Подожди, это же древнейший род, это же...
- Род королей, который якобы исчез несколько веков назад, когда пропала Сфирита. Я знаю историю. Слушай дальше.
- Она встретила нас, всех монахов, что были там, и сказала, что в скором времени всё изменится, и Монтера возродится, и...
- И тут выступила Млинес. - Маретти перебил брата. - Она сказала нечто такое, о чем мы и подумать никогда не могли: монтера была построена по приказу королевы, Сфириты, а первым мастером, положившим начало всему нашему учению, был приближенный к ней человек, имени я не знаю.
- Стоп. - Стижиан впечатал кружку в стол, та чуть не треснула. - Это выходит, что наш монастырь всегда был под защитой королевского рода? Поэтому с такой легкостью смогли выйти из состава инквизиторских школ?
- Верно, но и это не всё. - Почти в один голос, глядя в разные стороны, пробубнили братья.
- Что ещё?
- Мы ей присягнули.
Стижиан медленно моргнул.
- Все мы, в том числе и Тео, и Млинес, и Риотта. Но, - Маретти прыснул в руку, - она...
- И у вас не было сомнений в ней? Никаких?
- Ты её не видел, Стижиан, не слышал её голос. Более того, ты знаешь как обычно проходит присяга?
- Ну как, - он поднял глаза к потолку, - опускаешься на колени, слушаешь бредовую речь на возвышенных тонах, потом говоришь "клянусь в том-то и том-то" и вроде как всё.
- Ну, в большинстве случаев именно так, а вот она... Понятия не имею, откуда ей известно это, но у нас, у монтерцев, не принято опускаться на колени. Максимум - склонить голову, легкий поклон.
- И клятву монах в своей жизни дает только одну - "не убий". - Закончил Милф. - И по окончании монастыря никому более не подчиняется, кроме себя и своей совести.
- Ну и?
- Она не приказывала, она попросила помочь ей. Она почти ничего не говорила, только сказала о том, что если есть в мире сила, способная остановить самоуправство и беспредел, учиненный инквизицией вкупе с отдельными магами, то это монтерские монахи. И мы склонили перед ней головы.
- И... - начал говорить Стижиан, несколько минут помолчав, - что от вас, - он помотал головой из стороны в сторону, - от нас требуется? Чем мы можем помочь?
- Вот для этого и нужно ехать в Орану. Там, под Монтерой, она чуть ли не каждому отдельно, или группами, парами, сказала кому и когда надо будет ехать в такой-то город. Она словно знала в какие города и когда будут высланы инквизиторы.
- Меня очень удивило, - говорил Милф, - что она никого не отправила в Кайлинн: вроде крупный богатый город, знатный, церковь наверняка бы выслала кого-то туда.
- Она и выслала. - Ухмыльнулся Стижиан. - Трех старших лучей и отряд стрелков. Мы были там: я, Амит и Дримен, мой брат. Поэтому-то эта ваша королева никого туда и не отправила.
- Не нужно говорить о ней так. Монахи разъехались по всей республике, и как мы, они отлавливают святош и отправляют их в тюрьмы. Не дай она нам таких указаний, полились бы реки крови.
Стижиан задумался.
- Ветру. - Обратился к нему Милф. - Я знаю, тебе сейчас очень несладко - мать чуть не убили, брат появился...
- Ты воскрес, - вставил слово Маретти.
- ... Но если что-то не предпринять, может начаться гражданская война. И без того во многих городах вспыхивают стычки между сторонниками королевы и церкви, поскольку последние свято верят, что её величество собирается разрушить церковь на корню.
- Ты, с твоей-то силой и славой, можешь помочь спасти страну!
- Милф...
- Ты только подумай что станет, когда на весь мир прогремит известие о том, что легендарный Стижиан Ветру спасся!...
- Ми-илф...
- Тебя же нарекут посланником Богини и за тобой потянутся!
- Милф! - Гаркнул Стижиан, и только тогда тот замолк. - Я не спасся, и тем более, я не собираюсь становиться святым, спасителем или кем-то там ещё в глазах народа. Перестань нести чушь и посмотри мне в глаза. Видишь эту черноту?
Милф с Маретти замерли, неотрывно смотря на бездонные черные глаза, серебряные кольца которых сузились, став сверхтонкими, едва видимыми, и то только благодаря яркому контрасту с черным фоном. Эта чернота казалось неосязаемой, черной дырой, за которой скрывалось некое пространство, может, другой мир, иное измерение, что угодно.
- Ты думаешь, что человек с такими глазами может стать спасителем? Мне стоит радоваться, что плащ монтерца затмевает мой сумасшедший взгляд, да и к тому же людям не всегда хватает храбрости поднять глаза выше моего плеча. - Его голос начал немного подскакивать, в венах, по непонятной окружающим причине, стала закипать кровь, зрачки с каждым мгновением становились всё уже и уже.
Он прикрыл глаза и молчал несколько минут, делая глубокие вдохи и выдохи. Близнецы в недоумении смотрели на него, не понимая причины его негодования. Конечно, ведь они никогда не были на его месте, и дело тут даже не в тех последних событиях его жизни, а в его детстве и юности, в тех годах, когда он уже был монтерским монахом, и ещё не был стражем Храма Северной Звезды.
С тринадцати лет, как он стал выполнять поручения Тео, малыш Стижиан спасал людей, невинных или негодяев, это не важно, но они были напуганы, загнаны, и видели спасение только в юноше, на плечах которого лежал черный плащ с белой полосой и четырнадцатигранной звездой. Близнецы видели похожие вещи: и страх, и мольбу, но их никогда не отправляли в далекие, забытые даже вездесущими инквизиторами города, где царствовал и негатив, и сила пострашнее его, бывшая словно бы живым воплощением боли:
- Если Млинес призвала нас поддержать королеву - я готов прислушаться и даже поехать из-за этих слов в столицу, склонить перед этой женщиной голову, но становиться символом надежды, и уж тем более - символом надежды на спасение я не намерен.
- Но... - Заговорил было Милф.
- Моя жизнь, не смотря на её небольшую продолжительность, показала мне множество интересный вещей, я повидал немало событий...
Перед его глазами всплыла толпа на площади Дакара, свистящая, орущая, рукоплещущая и ревущая, а следом за этим вспомнилось столпотворение в порту Кайлинна - люди, согласные с мнением меньшинства, диктующего абсурдные правила, люди, неспособные что-то сделать:
- Я хочу помогать людям, но видеть, что все твои силы уходят впустую, что если всегда протягивать им руку, то они никогда не смогут подняться сами.
- Ты дал клятву, Стижиан, она была короткой, всего два слова, но отказываясь помочь человеку, ты обрекаешь его на смерть.
- Разве я клялся защищать человека от другого человека? Нет. Я - монах. Мое дело - рассеивать негатив и все, что он поднимает - нежить, любого уровня силы. Помогая королеве бороться с инквизицией, я действительно рискую нарушить свою клятву, ведь если мы отловим всех лучей и инквизиторов, посадим их в тюрьмы, лишим их власти, где гарантия того, что в рядах стражников или кого ещё не найдется фанатик, который даст им ключи от камеры? Тогда все приложенные мною усилия уйдут впустую.
- Ты говоришь точь-в-точь как её Величество. - Усмехнулся Маретти, и они с братом переглянулись.
Стижиан открыл глаза и посмотрел на братьев:
- Если это так, то наши с ней дальнейшие мысли сойдутся. - Он взял в руки почти пустую кружку с чаем, отпил последний глоток и подождал, пока последние две-три капли сползут по стенкам и капнут на губы. - Уговорили! - Кружка снова с силой ударилась о стол. - Я поеду в Орану. Когда следующий корабль?
- Завтра утром. - Ответил Милф, замявшись. В услышанных словах его многое смущало и беспокоило. Как и то, что Стижиан жив, как и то, что он якобы феникс (он все ещё не верил в это), и то, что его глаза стали походить на демонические.
- Стижиан, а ты не в обиде за тот случай? - Внезапно, очень внезапно спросил Маретти.
- За какой случай? - У того аж глаза округлились.
- За твою спину. - Промямлил он, словно маленький мальчик, признающийся маме, что именно он испортил её любимый парфюм. - Пятьдесят ударов...
- Ах, это... - Промычал он сначала, но потом рассмеялся во весь голос. - Ты что, нет конечно! Я тогда не имел к тебе претензий, а сейчас я и вовсе не вспоминаю о том случае!
Маретти тоже засмеялся, тряся плечами, так быстро и высоко, что, казалось, может помять даже плотную кожу монашеского плаща. Стижиан встал из-за стола:
- Я пойду прогуляюсь, - и очень быстро вышел вон.
День оказался спокойным и солнечным, дул попутный ветер, галдели чайки, небо - чистое, без единой мелкой тучки.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги