Южный шторм

- Чтобы каждая снасть такелажа различалась невооружённым глазом, - пробормотал Алекс.

- Правильно! Иначе не попадёшь в палубу. Мой наставник выражался ещё цветастее: чтоб увидеть ужас в глазах марсовых матросов. Картечницы пульнут недалеко, но я бы воздержался от захода на такой корабль, если в любой миг взовьётся облако железных шариков. А вы?

- Аналогично. Позволю себе предположить, что на Двенадцати островах благородных также немного.

Йоргос кивнул.

- Тогда верно и другое предположение, - продолжил князь. - Ухищрения против теев преследуют дальнюю цель, возможно даже – высадку в Икарии. Но времена отчаянных атак, подобных нашей с вами в Нирайне, давно позади. Икарийские герцоги имеют дирижабли.

- Пузыри подчиняются общему закону: не приблизишься – не попадёшь. Обратите внимание на рабочих, - лорд повёл рукой в сторону суеты на полубаке. – Там настил укрепляется втрое больше обычного, аналогичная площадка ставится на квартердеке. По две пушки, в носу и на корме, отпугнут любой дирижабль. На высоте, даже втрое превышающей уровень мачт, дирижабль получит дырки, тогда вынужден будет ретироваться со сбросом балласта. О точном метании бомб можно забыть.

С внезапно нахлынувшей тоской князь подумал, что Терон исключает его возвращение домой до начала компании на континент. Иначе предусмотрел бы, чтобы в уши противника не попадали столь важные сведения. Или надеется переманить на свою сторону, что вряд ли реалистично, или приготовил могилку бывшему другу. Но ещё посмотрим, чьи похороны раньше.

Йоргос в тот день поведал многое.

Архипелаг заселили торговцы с западного континента в период расцвета Ламбрийского королевства. Крейсирующие суда с золотом и другими ценными грузами привлекли желающих поживиться. В первую очередь они манили беглых каторжников, дезертиров армии и флота, прочее отребье. Их развелось столь много, что во Фроне, захваченной резиденции губернатора колонии, организовалось некое подобие власти. Преступный промысел требовал упорядочивания, налаживания сбыта награбленного и так далее.

Ламбрийская колония захирела, пираты усилились и упёрлись в банальную экономическую проблему: награбленное золото на хлеб не намажешь. Сейчас во Фроне за золотой купишь разве что три-четыре буханки хлеба. Поэтому на острова потянулись ремесленники, рыбаки и фермеры. С одной стороны, любой товар, съедобный, надеваемый на тело или просто полезный в обиходе, здесь идёт нарасхват и стоит в несколько раз дороже, чем на материке. С другой – вооружённые до зубов покупатели не всегда хотят расплачиваться.

- И теперь обычные пастухи коров внешним видом не отличаются от свободных охотников? – Алекс указал на группу молодых людей.

Собеседники проходили мимо припортового рынка. Торговавшие на нём парни неизменно держали винтовку за спиной, револьвер за поясом да тесак на боку. Морды со шрамами, носы ломаные, кулаки сбиты. У одного характерная чёрная повязка на глазу. В мире пиратов что фермеры, что истинные флибустьеры – все на одно лицо.

- Вы верно подметили. Наш верховный лорд озаботился этой проблемой пару лет назад. Вышел его указ, запрещающий грабёж у своих. Плыви к чужим берегам и охоться сколько душе угодно. На архипелаге – не сметь.

- Так его и послушались, - развеселился Алекс, вообразив законопослушных корсаров.

- Он и это предусмотрел, создал корпус шерифов.

- Успешно?

- Вполне, благодаря простому правилу. Шерифы не получают содержания. Поймав грабителя, они делят между собой награбленное и вообще всё ценное, что злоумышленник имел с собой. Его вешают. Жестоко, но справедливо. И другим неповадно.

Грабь награбленное? Двадцать лет назад Алекс слышал этот лозунг в другом мире и на другом языке. Кажется, эта мера даёт лишь краткосрочный эффект, в конце концов – губит автора затеи.

Тей Йоргос в том мире не бывал и к законам своего господина относился лояльно.

- Будем справедливы, синьор. Обе великих державы – Икария и Ламбрия – возникли вследствие того, что людям надоел беспорядок и вооружённое насилие. На наших глазах рождается третья держава, молодая и полная энергии. Да, во младенчестве она неприятна, громко кричит и гадит на окружающих. Дайте время, а лучше способствуйте её скорейшему взрослению.

Алекс не ответил, он размышлял о превратностях мировоззрения у благородного сословия.

Классический пират не смущается разбойничьей сути своей профессии. Тей, получивший классическое воспитание, органически не способен признать, что преступил законы чести. Он ищет оправданий и, как правило, успешно находит. Терон обосновал убийство Горана обидой от издевательств и оскорблений в ученический период. Если бы все выпускники учебных рот так обходились с педагогами, то средняя продолжительность жизни последних была бы короче, чем у чахоточных больных.

Истинная честь не в скрупулёзном подсчёте обид и дотошном анализе, какие стоит спускать, а какие нет. Честь – в выборе. Если есть альтернатива между удобным и достойным выходом из положения, всегда выбирай достойный, каким бы трудным тот ни казался. Эту аксиому Алекс втолковывал детям. Но, похоже, усвоила её только Айна, Рикас решил считать себя обиженным от недостатка воинственности у отца и уехал.

- … вам непременно нужно присутствовать! – закончил Йоргос, и князь с неловкостью признал, что пропустил часть слов мимо ушей. – Верховный лорд достаточно часто устраивает пиры, тем показывает близость со средними и младшими лордами, а через них – с основной массой свободных охотников. Заодно познакомлю вас с предводителями команд. Вам вести их в бой!

Князь кивнул. Знать подчинённых нужно, хоть номинальным командующим экспедиционного корпуса на Двенадцать островов назначен Йоргос. Возможно, попойка с сообщниками войдёт в обязанности. Терон превратился в толстого, вечно пьяного борова исключительно по собственному желанию и по должности одновременно. Верховный лорд обязан воплощать пиратский идеал. Он и воплощает.

Банкет, как вежливо обозвал сборище предводитель свободных охотников, состоялся в тот же вечер. Ничего неожиданного Алекс не увидел и не услышал. Со всех сторон неслась пьяная похвальба. В числе заслуг «его высочество» приписал себе привлечение на сторону Архипелага «благородного рыцаря Алайна», как пелось в известной балладе четвертьвековой давности. Разумеется, Терон умолчал о способе вербовки.

Вино лилось рекой, пиратского вождя больше никто не слушал, сборище делилось на группки жрущих, пьющих и гогочущих мужиков. Среди общего веселья вспыхивали драки, но без стрельбы и поножовщины, рабы вынесли всего пяток бесчувственных тел. Короче – рутина.

А потом появилась Она.

Слишком молодая, чтобы князь запал на неё как на женщину, лишь на год или два старше Рика. Слишком чистое лицо, лучистые глаза, тонкая фигура, всё исключительно неподходящее для пиратского вертепа.

- Кто она?

Йоргос пил и ел чрезвычайно мало, удерживая тело в лётной форме. Скользнув по девушке трезвым взглядом, он резко одёрнул Алекса:

- Не сметь! Только свистните – вам приведут рабыню.

- К дьяволу рабыню. Кто эта девушка?

- Никто толком не знает. Возможно, юная наложница его высочества. А может – и нет. По крайней мере – они на короткой ноге, и лорд обещал вырвать ноги любому, кто вздумает обидеть Хели.

- Хели?

- Так её зовут. Без фамилии. Словом – загадочное существо, неизвестно для чего обретающееся при Тероне и его супруге.

Девушка меж тем вспорхнула на помост, к столу предводителя. Запечатлела поцелуй на челе главного пирата, подкинув хворост в костёр пересудов. Целует – значит любовница. Но не в губы, а целомудренно… Чтоб её…

Терон отыскал глазами князя и поманил властным жестом. Когда Алекс приблизился, веско обронил:

- Знакомься, это Хели. Она – моя… не важно.

- Тей Алексайон Алайн.

- Брось официальщину, - Терон, как водится, отхлебнул под разговор. – Помнишь свои опыты с блестящими штуковинами на подвесе? Попробуй на Хели.

- В ней есть тейская кровь?

- Если я говорю – значит, есть! – кубок с грохотом опустился на стол, брызги густого вина полетели в стороны. – Но гляди… Я помню казарму, ни одной юбки не пропускал, кобель. Ни Эльзу Мейкдон, ни…

Иану он вслух не упомянул, притормозил у опасной черты, за которой князь мог не сдержаться.

Алекс коротко поклонился. Заниматься лётной практикой с этим светлым существом намного приятнее, чем строевой подготовкой с пиратами. Кем бы девушка ни приходилась Терону.

Тот моментально заметил перемену в настроении невольного гостя. Сунув князю чашу с чем-то крепким, толстяк не поленился встать для изречения тоста.

- За нашего нового лорда! За успех в бою! За богатую добычу!

К помосту обернулась добрая сотня пиратских физиономий – младшие лорды и их офицеры. Повисла неприятная пауза. Откажись сейчас выпить, и лихая морская публика не примет князя в качестве командира, плевать на его былую славу. Тем самым нарушится договор, исполнение которого обеспечено заложниками.

В чаше размером с голову ребёнка плескалось нечто прозрачное, с диким сивушным ароматом. Алекс выдохнул и даже закрыл глаза…

Пиратское пойло показалось крепче чистого спирта. Напрягая силы не меньше, чем в решающей схватке с императором Мейкдоном, он сдержал кашель, даже улыбнулся.

- Карийский ром, - тоном знатока вымолвила Хели, её голос заглушили одобрительные возгласы пирующих.

- Я сдал экзамен на профессиональную пригодность? – слова с трудом протолкнулись через горящую гортань.

- Нет ещё! – весело возразил Терон. – Потеха только началась. Присаживайся ближе.

Вторую чашу рома было позволено выпить не залпом, а в два приёма. Потом, вопреки правилам злоупотребления горячительным, в чаше обнаружилось креплёное вино, а запить подали тёмное пиво. Постепенно тей утратил всякий счёт опрокинутым в себя сосудам. Возможно, часть угощения он вернул обратно самым неэстетичным образом, что явно никого не удивило – пиршественная зала пропитана соответствующим запахом.

Напиваясь, Алекс помнил – подшофе он не активен. Не болтает, воздерживается от подвигов. Его клонит в сон. В казарменные годы утро после гулянок посвящалось лечению и рассказам о пьяных деяниях. Молодой легионер, к стыду, не помнил ни своих, ни чужих проделок.

Широкая физиономия Терона раздвоилась, потом подёрнулась туманом. Он что-то говорил, говорил, смеялся…

Последнее, что отпечаталось в сознании – внимательные серые глаза Хели под светлой чёлкой с рыжим отливом.

Глава восьмая

- Нашла время и место!

Пока Рикас массировал кисти рук, затёкшие от кандалов, Айна занялась собой. Она расплела волосы, неухоженные с отплытия, и принялась их расчёсывать. Инструментом послужил скелет какой-то рыбы. Торчащие рёбра девушка держала как гребень. Роль зеркала в этой пьесе исполнила солёная лужица.

Они лишь фыркнула.

- Если хочешь смотреться оборванцем, ничего не имею против. А благородная синьорина обязана принимать усилия, чтобы выглядеть достойно.

Рик помянул всех демонов ада. Через сутки, а то и меньше, обнаружится бегство. Если на островах найдётся эфирная станция, способная принять приказ с корабля, их поиски начнутся немедленно. Вдобавок, не на шутку замучила жажда.

- Идём! Нужно искать людей. Или лодку. Если только уже не привлекли внимание стрельбой.

Айна забрала волосы в узел, но не от строго голоса младшего брата. Импровизированный гребень рассыпался, не выдержав схватку с колтуном. Она вынужденно отложила процедуру до более удобных условий.

- Да, синьор субалтерн-офицер. Как скажете, офицер. Вы, конечно, точно знаете, куда нам идти?

Солнце в зените, палит нещадно, почти не отбрасывает тени. Рикас вертикально воткнул палочку в камни.

- Примерно там – север. Мы плыли на юг. Думаю, проскочили остров, упомянутый Орвисом Далматисом. Нам вдоль пляжа – туда. И не улыбайся ехидно… Мне трудно принимать решения за двоих.

Айна изобразила удивление.

- Вот как? Трудно? А в армии – за целый отряд?

- Не путай разные вещи. Армия – это армия, ты – сестра… - Рикас запнулся. Выразить словами очевидные для себя вещи он не сумел.

- Тем не менее, дважды сделал выбор за обоих. Когда открыл капитану, что я – княжеская дочь, и когда принял предложение бежать.

- По-твоему, в Арадейсе было бы лучше промолчать? Ты шутишь? Тебе надели бы ошейник, обесчестили и продали в рабство!

- Обесчестили… Как вы, мужчины, любите рассуждать о чести вообще и женской в частности. Если женщина побывала в чьих-то объятиях до брака, она опозорена, погублена, растоптана, да? Знай же, любая в состоянии симулировать первый раз. Следы грязных лап можно смыть, синяки заживут, плод насильной любви ничего не стоит вытравить. Потеря чести – это другое. Предательство, подлость, недостойный поступок. Если есть совесть, память о таком не смоешь и не вытравишь, - увидев ошарашенный взгляд спутника, Айна рассмеялась и добавила. – Коль так важно, твоя сестра всё ещё хранит честь в самом дурацком смысле этого слова.

Может она и права… Рикас предпочитал надеяться, что его невеста на брачном ложе впервые познает мужчину, подарив девичью честь супругу.

Сестра умолкла, задумчиво поглядывая в сторону моря. Молодой человек поймал себя на мысли, что за последний месяц здорово переменил к ней отношение. Раньше она воспринималась как часть незыблемого мира, построенного взрослыми, хранительница традиций, верная дочь родителей. И непременно отравляющая жизнь бесчисленными шпильками. Наверно, её колкости послужили не последней причиной, когда убегал из отчего дома.

Теперь девушка раскрылась с неожиданной стороны. Ни разу до этого не пролив ничью кровь, без колебаний умертвила двух пиратов, когда здоровые мужчины испуганно жались к противоположному борту. Феноменальным образом обуздала двух хищных дельфинов… хотя обычные тоже хищники…

Тут Рикас сбился с мысли, не слишком подкованный в морской зоологии, и вернулся к рассуждениям о прекрасном поле.

Айна безропотно выносит тяготы очень неприятного путешествия. За всю жизнь молодой человек знал только одну женщину, способного к роли боевого товарища – свою мать. Иана, выращенная дядюшкой Лукасом как боец и наёмный телохранитель, в странствиях с отцом познала массу невзгод, но вряд ли была обузой.

Все барышни, предъявленные княжеской семье будто невзначай по мере приближения Рикаса к совершеннолетию, принадлежали не к прекрасному, скорее – к декоративному полу. В тейских семьях мальчики непременно осваивают полёт, а для девочек это искусство уже не считается обязательным. В моду понемногу входят пышные формы. Благородные синьорины выглядят как обычные горожанки, богатые или не очень.

Лет в пять, как и многие другие дети, на вопрос: на ком женишься, когда вырастешь, Рикас исправно заверял – на маме. Айна никогда не называлась претенденткой в жёны, так как шпыняла братца с пелёнок.

Лет в шестнадцать он пережил первую влюблённость, бурно возникшую, безответную и столь же быстро растворившуюся. Тогда и понял, что детский выбор был правильным, только жениться нужно не на маме, а на девушке, обладающей схожими чертами. Из Рикаса, вероятно, получился бы образец домашнего тирана, заставляющего жену походить на свекровь.

Добровольная ссылка в Арадейс внесла коррективы в мировоззрение. Все люди разные, и вторую Иану, только подходящего возраста, ему не найти. Но хотя бы такую, чтоб была спутником по жизни, а не балластом… И неожиданно именно это качество проявилось в Айне.

Больше почти не разговаривали, пересохшие губы не располагают к общению, а по пути не встретилось ни единой речки или ручья, впадающих в море. Наконец, обогнув мысок, наша пара увидела рыбацкие лодки на берегу.

Где-нибудь на материке естественным порывом было бы бежать к людям, просить воды и помощи. Но на южных островах живут люди, привыкшие к пиратскому окружению. Не исключено, что, завидев путников, сначала стрельнут, потом спросят фамилию.

Айна и Рик дождались сумерек. Тропическое солнце зашло резко, словно упало за горизонт. Стемнело за каких-то четверть часа.

Они обошли полукругом деревеньку из двух дюжин хижин. У лодок суетились непонятные личности. Похоже, готовились к выходу в море ставить сети на ночь. У каждого из представителей этой мирной профессии за спиной висела винтовка, на поясе нож.

- Беру на себя крайнего. Держи револьвер, вроде как страхуешь меня.

Айна кивнула. Она примостилась за пальмой, ненадёжным укрытием, если начнётся стрельба. Они смогут ответить только щёлканьем курков над пустыми барабанами.

Рыбак облегчил задачу. Он крикнул что-то гортанное коллегам, потом резво двинул к крайней хижине. Рикас перехватил его в тени у стены, шум прибоя скрыл короткий хрип.

- Ты его не…

- Не волнуйся. Оклемается.

Щелкнул затвор. В полумраке жёлто блеснул винтовочный патрон. Рикас протянул винтовку сестре.

- Первый – предупредительный, в колено. Старайся обойтись без лишних дырок.

Рыбаки запоздало отреагировали на его приближение, зато убрали руки с оружия, увидев револьвер. Научены.

На вопрос, как добраться на остров Хелеос, упомянутый на лодке Выскочкой, никто не удостоил ответом. Рикас поманил сестру, она вышла на открытое пространство с карабином наперевес. Аборигены не шевельнулись. Молодой человек щёлкнул курком и вложил револьверное дуло в рот ближайшему рыбаку, снова задав вопрос.

- Молчишь – стреляю. Потом спрашиваю следующего.

Что-то буркнул стоявший поодаль. Тей вежливо сдёрнул винтовку с первого молчаливого собеседника и направился к второму.

- Хелеос! – мозолистая пятерня рыбака ткнула в сторону моря. Следующие слова разобрать не удалось, местный диалект слишком отличался от икарийского.

Рикас достал золотой.

- Хелеос! Я и она. Ты. Лодка. Хелеос.

В качестве альтернативы золотой монете в лоб рыбака упёрся револьверный ствол. Тот неожиданно рассмеялся.

- Афар!

Одной рукой человек коснулся монеты, другой показал четыре растопыренных пальца.

Рикас был впечатлён. Вот они, люди южных островов, торгуются даже с револьвером у носа. Наверно, зря вообще деньги показал.

Дальше обсудили детали, тоже жестами. Рыбак, внешностью и замашками невероятно смахивающий на пирата, скорее всего – совмещающий профессии, настоял на задатке в один золотой и возврате двух винтовок коллегам, взамен позволил изъять свою. Отплыли немедленно, не обращая внимания на темень.

- Я уже ненавижу южные острова, - заявила Айна, оторвав, наконец, губы от бурдюка с водой. – Здесь даже аренда лодки выглядит как опасное приключение. Не говоря о ценах. Четыре золотых!

Их можно не платить. Но Рикас дал слово, честное слово тея.

Вторую ночь подряд они проводили под открытым небом, и разница не столь уж велика: борт поднимался над водой в лучшем случае на шесть-семь ладоней. Налетит шторм, подобный потрепавшему субмарину неподалёку от ламбрийских берегов, и родственники снова окажутся среди волн.

Рикас устроился на банке в носовой части судна, положив винтовку на колени. Айна взялась караулить вторую половину ночи и уснула, свернувшись калачиком на рыбацкой сети.

Их посудину какой-нибудь опытный корабел описал бы с помощью мудрых терминов. Скорее всего – как тримаран с деревянными спонсонами на двух пилонах, принайтованных к шпангоутам миделя. Молодой тей не слышал этих заумных слов, а в ночном полумраке различал чрезвычайно корявое сооружение длиной шагов пятнадцать. В середине поперёк корпуса были привязаны две сучковатые жердины, на их концах примотаны такие же грубо оструганные брёвна, по всей видимости – для остойчивости при выборке сети. Латанное-перелатанное треугольное полотнище паруса надулось неровным пузырём. Где-то под сетью валяется булыжник с дыркой и на верёвочке, изображающий якорь. Путники сейчас в безвыходном положении, другого варианта нет. В иной ситуации Рикас ни за что бы не доверился столь сомнительному средству передвижения.

На рассвете единственный член команды разразился невнятными возгласами. По курсу нарисовался большой остров, бухта со множеством мачт и городок. Из восклицаний рыбака-пирата пассажиры разобрали только слово «Хелеос». Корыто шкипер подогнал к полосе прибоя в стороне от цивилизации, по каким-то причинам не желая плыть к пристани.

- Не обманывает? Мог завести куда угодно, - Айна тревожно окинула взглядом незнакомый берег.

У Рикаса их извозчик также не вызывал ни малейшего доверия.

- Скоро узнаем. Не ожидаешь ли ты огромной вывески «Хелеос»?

Он пять раз дёрнул винтовочный затвор. Патроны упали за борт. Рыбак возмущённо заголосил, но не вызвал сочувствия у арендаторов. Брат с сестрой оставили его наедине с четырьмя золотыми монетами и по пояс провалились в воду.

Их отец встретил это утро в тепле и сухости, но в весьма неожиданной компании.

Первой проснулась жестокая головная боль. Солнечный свет через открытое окно ослепил как фотографическая вспышка.

Алекс зажмурился, попробовал собрать себя в единое целое из каких-то обломков. Попытался использовать Силу для самоврачевания, но тщетно. Мучительно захотелось пить.

По соседству послышалось шевеление. Князь с невероятным трудом открыл глаза… и наполовину протрезвел от увиденного. На подушке покоилась светлая рыжая чёлка, только глаз не видно, до лба натянуто одеяло. То самое одеяло, под которым с другой стороны страдал с перепоя сам Алекс!

Три дня как вступил в братство «свободных охотников». В их компании принял на грудь до потери сознания. Затащил в койку девицу, вдвое младше себя… Наверно даже – моложе Айны!

Дальше падать некуда. Стыдно до умопомрачения. И невозможно объяснить, что эта гнусность совершена ради спасения детей.

Как посмотреть в глаза Иане? Как войти в супружескую спальню, когда всё закончится… Хоть вообще не возвращайся домой.

Именно этого Терон и добивается.

От нерадостных мыслей голова затрещала с удвоенной силой, словно вымещая хозяину за вчерашнее легкомыслие. Блудливое тело отказывало в послушании.

Князь буквально метнул себя в уборную, плотно прикрыв дверь. Когда вышел, смятая постель зияла пустотой, будто ничего и не было… Было!

На простыне нет красного пятна, верной отметины первой брачной ночи. Девушка имеет опыт в постельных утехах? Память не сохранила не только подробностей, но и самого факта грехопадения.

Днём угораздило попасться на глаза Терону. Толстяк тут же утянул его в сторону.

С веранды открывался живописный вид на гавань, лес мачт и синее море до горизонта, тёплый ветер щекотал горящие щёки, не в состоянии их остудить.

Главный флибустьер радостно ухмыльнулся.

- Хорош… скромняга. Предупреждаю: на девицу засматривались многие, она никого не подпускала. Ты нажил себе…

- Врагов? Плевать.

- Скажу мягче, многим не понравилось. Начал хорошо, пил наравне с нами, глупостей не учинил. Но зачем было уводить Хели?

- Кто она вообще?

- Воспитанница супруги, не из тех, кого я предложил бы тебе сразу в койку, шлюх здесь достаточно, - уклончиво ответил распутник. – Спроси у неё сам или у Евы.

О дальнейшем общении с барышней Алекс и думать боялся. Зрелый мужчина, у которого не за горами пятидесятилетний рубеж, он полностью стушевался.

- Ева здесь? Не встречал.

- Не удивительно. Предпочитает затворничество.

И, скорее всего, не желает видеть, во что превращается бывший блестящий гвардеец Империи. Алекс попробовал отстраниться, но Терон подступил вплотную и панибратски положил руку на плечо. Он уже не хватался за револьвер, как в первую встречу на Архипелаге. Очевидно, решил, что процесс обращения дворянина в пирата принял необратимые формы. Человек, чьё самоназвание «эвиконунг» столь же грузно и нелепо, как избалованное излишествами тело, принялся посвящать князя в свои мерзкие планы.

Люди тяжело подымаются к свету из моральной помойки, зато падать способны моментально.

Глава девятая

- Благодарение Создателю, вам удалось!

Орвис Далматис сиял столь обворожительно, что Рикасу захотелось ударить спасителя. Ограничился ворчанием:

- Даже в кандалах…

Айна глянула осуждающе: стоит ли сейчас вспоминать о досадных мелочах.

Быстроходная двухмачтовая яхта вышла из бухты Хелеоса и понесла их к Двенадцати островам, неуместная белизной корпуса и изяществом линий среди пиратского окружения. Практичные жители южных островов признают боевые корабли, грузовые суда да рыбацкие лодки. Вероятно, на яхте неосмотрительно каталась какая-нибудь богатая парочка и попались на глаза искателям приключений, так что увеселительная прогулка закончилась более чем печально.

- Я не сомневался в способностях истинного благородного. И вы войдите в моё положение: крайне обременительно создавать видимость верности лордам.

- Брат хотел сказать, что мы оба весьма благодарны вам, синьор.

Выскочка доверительно наклонился.

- Не нужно величать меня синьором. Я не тей, и мы на борту судна Республики. Так что – гражданин Далматис. Для вас, очаровательная синьорина, просто Орвис.

Девушка порозовела от удовольствия. Её ближайший родственник, чьё мнение было озвучено с точностью до наоборот, принялся вопрошать о насущных вопросах.

- Уважаемый гражданин, как же вам удаётся крейсировать между воюющими группами пират… э-э-э, островитян?

- Сейчас нет войны, а торговля не затихает даже во время самых яростных стычек. Формально для других граждан – я младший лорд Архипелага, о принадлежности к Республике не знает даже команда этой яхты.

Рикас оглянулся. От полубака до шканцев, где несёт вахту рулевой, полтора десятка шагов, пара человек карабкается по вантам на фок-мачту. Не слишком ли громко двурушник заявил о своей сущности?

- Тайный рыцарь плаща и кинжала. Как романтично! – Айна засмеялась, но в шутке проскочило уважение.

- Иронизируете, синьорина. Увы, на моей стезе больше опасности, нежели романтики. Самое скверное, я обязан выполнять поручения весьма неприятного свойства, иначе выпаду из доверия лордов. Не далее как через пару дней приму участие в поисках двух молодых беглецов.

- То есть много времени нам не уделите. Тогда скажите, гражданин Далматис, что нас ждёт в республике – без гроша в кармане, без связей, знакомых, протекции?

- Зачем так печально, молодой человек! Моя рекомендация тоже означает многое. Уверяю, синьорина ни в чём не будет нуждаться. А ваши таланты непременно будут востребованы. Например – для подготовки армии. С вашим отцом или без него, Архипелаг непременно нападёт на Двенадцать островов. Подумайте! Я вынужден вас ненадолго покинуть. Дела…

Выскочка отправился к трапу, ведущему в трюм. Судя по металлическому штырю на мачте, в недрах яхты спрятан передатчик. Рикас впервые видел беспроволочный телеграф на столь небольшом судне, как и паровую машину.

- Развеяны иллюзии, сестра. Меня принуждают к тому же, что и отца. Хотят использовать семейные военные рецепты Алайнов.

- Глупости! Ты волен поступать как заблагорассудится.

Он печально проводил взглядом чаек, с борта яхты выглядевших исключительно мирно для тех, кто не сталкивался с этими хищниками, дрейфуя в открытом море.

- Святая наивность. Гражданин лорд заявил открытым текстом: я служу, ты ни в чём не нуждаешься. Или оба подохнем с голоду. Наверно, такова разница между деспотическим государством и республикой. В деспотии тебя принуждают грубо, бесцеремонно, республиканцы создают видимость свободы. В итоге делаешь то же самое, нравится тебе или нет. Конечно, опрометчиво судить по единственному примеру…

- Просто ты не доверяешь Далматису! Почему?

- Если честно – не знаю. Интуитивно, наверное. Конечно, здесь куда приятнее, чем в вонючей бочке, вежливая команда и обещают омара на обед. После наших мытарств – рай земной. Прости. Если мои опасения не оправдаются, я переменю мнение.

Айна подставила лицо тропическому зимнему солнцу, мягкому, не сжигающему заживо, как это у него принято летом.

- А я счастлива… Ещё бы крыло…

Она ткнула в больное место, усилив дискомфорт. Кто болен небом, кто знает счастье свободного парения в ледяной выси, тот страдает от расставания со стихией.

В холодных ветреных областях, где шторма и зимние метели вынуждают прятать летучую снасть на долгие месяцы, теи к весне натурально сходят с ума, поднимаются в вышину при первых проблесках марта, забывая о благоразумии. Рик и Айна знали это с детства, с первых подъёмов под облака в кожаной сбруе под сильными руками отца, мечтая однажды взлететь самостоятельно.

Хели воспитывалась другими родителями. Достучаться до неё Алексу было стократ сложнее. Слова падали в сознание, но не задевали девичью душу.

К вечеру памятного дня, утро которого она встретила в койке князя, девушка поздоровалась без малейшего смущения или даже намёка на ночное событие. Она перехватила его между карьергардией и пиршественным залом, похоже – поджидала неслучайно.

- Лорд эвиконунг обещал, и вы не отказывали…

Обещание обучить полёту совершенно вылетело из головы. Сначала его вытеснил стыд, затем текущие дела. Толстый пират начал загружать поручениями. По его разумению, Алекс был обязан в поте лица муштровать флибустьерское воинство, не дожидаясь прихода эскадры с детьми.

- Синьорина… В вас же есть тейская кровь?

- Минимум половина.

То есть она точно не знает, насколько благородны её родители. Как здесь всё… Алекс оборвал себя на этой мысли. Ему уж точно не нужно заниматься морализаторством перед молодой девушкой.

- У вас есть крыло?

- Конечно.

- А ваш ходатай, он не пробовал?

Хели иронически улыбнулась.

- Теперь и поверить трудно, что он был способен подняться в воздух.

- Верховный лорд летал мощно, как настоящий пеликан! Так, вы умеете концентрировать Силу? Напрягитесь.

Девушка закрыла глаза и надула щёки. Лицо покраснело. Тренированным внутренним взором князь уловил – Силы она не лишена, только та гуляет по юному телу как ветер по роще, неподвластная разуму. Нужно желание, упорство. Алексайон прочитал целую лекцию о концентрации, о прелестях полёта в качестве награды за усилия. Он был готов поклясться, что Хели усвоила каждое его слово. Но не прониклась, не поверила.

Это подтвердила утренняя проба с крылом. Ни разбег, ни прыжок с повозки в дворцовом дворе не дали ни малейших результатов: после планирующего полёта дальностью в пять шагов синьорина мягко спружинила ногами на песке. Наставник решился на следующий шаг.

Над городом и бухтой поплыли два крыла – чёрное и белое.

В имперские времена над Леонидией парили тысячи теев. До сотни – над столицами герцогств, главные пути между городами непременно были отмечены цепочкой таверн на удобных для посадки и взлёта площадках.

Многое изменилось. Крылатое воинство утратило значение непобедимой вооружённой силы, густая сеть железных дорог ускорила путешествия. В небе остались лишь настоящие теи, благородные по духу, а не только по происхождению. Им не нужно объяснять, зачем подниматься в небо. Скорее они огорчатся необходимости возвращения на землю.

Пространство над Леонидией по-прежнему принимает людей с крылатыми душами, пусть их меньше. Пара крыльев над Фроной вызвала шок.

Тей Йоргос осмеливался отдаться ветру только по ночам, не тревожа пиратские нервы, так же поступали другие обитатели Фроны, обладающие даром полёта. Алекс не рискнул дожидаться темноты. Хели неопытная, она держит равновесие на крыле во время смешных подскоков, но и только. Конечно, парение на длинной бечеве вслед за наставником не требует серьёзных навыков. Более того, Сила князя позволила бы опустить девушку мягко, даже если она вообще отстегнёт крыло. Вот только… Небо прекрасно, но строго и бескомпромиссно. Оно охотно принимает в объятия и столь же легко обрушивает кару, если хватило беспечности отнестись с пренебрежением к его правилам. Поэтому ночь закрыта для новичков.

Наплевав на предупреждение Йоргоса, князь провёл над центральным островом архипелага около часа. Возможно, слишком долго для первого вылета Хели. Дебют чреват головокружением, боязнью высоты. Наконец, наверху просто холодно по сравнению с нагретыми улицами Фроны.

На земле девушка буквально вцепилась ему в камзол. Вся её фигурка, упакованная в белый обтягивающий костюм, излучала волны неподдельного восторга.

- Потрясающе! Когда сможем повторить?

Тей хитро улыбнулся.

- В следующий раз – сама.

Сияющее лицо погасло, словно выключили электрический свет.

- Не получится… Я – не настоящая синьорина. Да, во мне есть немного от… И он хорошо летал, говорят.

- Не важно, был ли благородным ваш отец, дед или даже дальний родственник. Я чувствую в вас Силу. Нужно только поверить в себя, собрать её в комок и выпустить в нужную сторону. Ничего сложного.

- Ничего. Для чистокровной. Но не для меня.

Князь принялся горячо объяснять, что это – не самое главное. Гораздо важнее искренно полюбить небо – оно поможет. Оно даст стимул овладеть внутренним огнём. Неужели прогулки над Фроной недостаточно?

- Я хочу. В самом деле, честно. Но не верю, что мне доступно.

Тупик. Не желая признавать поражение даже в столь малозначащем деле, Алекс решился попробовать последнее средство, его он не применял много лет. Отказаться от попыток не позволяло смутное чувство вины. Затащить молодую девушку в постель он горазд, а помочь решить существенную проблему не смог?

После непродолжительных колебаний они уединились в комнате князя, немой свидетельнице его конфуза. Хели доверчиво уселась на кресло. На вид – сама невинность, откровенно и мило улыбается, но при этом оставляет очень странное впечатление, будто стороннему наблюдателю открыта лишь часть её натуры, обманчиво мелкая. За ней скрываются неведомые глубины, за которыми может быть всё, что угодно – разочарование, боль. И даже затаённая злость, требующая расплаты. Или это игра воображения?

Заплатил бы любую цену, чтобы узнать об обстоятельствах той ночи. Увёл девушку силой? Но рядом был Терон, так сказать – покровитель, а она, вполне трезвая, сопротивлялась бы принуждению. На теле не осталось царапин от женских коготков, как и синяков на её запястьях, если бы тянул за руки помимо воли. И вряд ли бы она столь безмятежно напомнила об обещании заняться упражнением, если подверглась бы надругательству.

Для неё нет ничего необычного, чтобы провести ночь с немолодым, изрядно пьяным мужчиной? По невинно хлопающим глазкам не определить.

Нелепая, противоестественная ситуация.

Как же трудно с другим поколением, особенно с противоположным полом! Алексу казалось, что собственную дочь он изучил насквозь, с другими молодыми девушками уже не общался лет двадцать. Хели представляла собой загадку без малейшего ключа к разгадке.

- Так кто всё-таки ваши родители? Пусть не все из ваших предков… - он хотел сказать «благородного происхождения», но осёкся. Всё-таки противоположное выражение, «неблагородные», звучит слегка оскорбительно. – Пусть не все из высшего икарийского сословия. Но кто?

- Предпочитаю не распространяться. Предваряя дальнейшие расспросы, скажу, что на архипелаг попала в известной мере случайно, чрезвычайно благодарна лорду и его супруге за замечательное отношение. Так зачем мы здесь?

Её лицо снова озаряла лучезарная улыбка, непробиваемая, как броневой пояс у ватерлинии военного парохода. Точно так же она сияла по приземлении.

- Есть одна метода, на неё намекал Терон. Я имею в виду – верховный лорд. Нужно ввести вас в транс.

- Зачем?

- Чтобы внушить уверенность в собственных силах, если вы не верите мне на слово. Можно пригласить кого-либо, вам близкого, если опасаетесь, что я воспользуюсь…

В трёх шагах от кровати, где он действительно, так сказать, воспользовался, слова прозвучали двусмысленно.

- Начинайте!

Легкая ладошка взмахнула в воздухе, сметая сомнения прочь.

Роль блестящего предмета выполнила золотая полированная ложечка. Наверно, и прислуга во дворце пиратского предводителя ест с серебра.

Девушка зачарованно уставилась на раскачивающийся предмет, весьма обычный в обиходе. Похоже, о подобном способе влияния на разум Хели не слышала. Ресницы перестали вздрагивать, зрачки чуть расширились.

В незапамятные времена Алекс совершил экзерсис с блестящей безделушкой, когда впервые вернулся из монастырей в Шанхуне. Первый опыт с внушением состоялся с Марком, чья Сила едва теплилась, а телосложение совсем не располагало к покорению воздуха. И тот полетел! Неуклюже, как тельная корова, но смог без посторонней помощи взмыть в небо Леонидии. Потом развил способности, сумел догнать чистокровных благородных, чтобы погибнуть в пламени взрыва, подло устроенного Тероном… А сейчас тот же Терон просит помочь своей «воспитаннице». Уж не он ли подстроил её визит в спальню?

Но нельзя выплёскивать подозрения на девушку, не имя на то оснований. Князь сосредоточился на самом радостном, что было до встречи с Ианой, да и после знакомства с ней занимало важное место в душе – о магии высоты. Потом заговорил о власти неба над человеком и о попытках человека обуздать стихию. О малости, для этого необходимой – заручиться поддержкой внутренней Силы.

Алекс говорил с таким жаром, что взмок. Закончив, осознал – он больше говорил самому себе, повторял прописные истины, впитанные в детстве, непоколебимость которых жизненный опыт пытается расшатать.

Владение Силой и свобода полёта наделяют тейское дворянство благородством. Соответственно, с них больше спрос. Безусловно, в Икарии нашлось немало синьоров, считавших иначе. Их самомнение, эгоизм, непомерное честолюбие разрушили Империю.

Но истинно благородных – больше. На них держатся остатки рыцарской морали. Именно этим князь хотел поделиться со странной девушкой. С ней дело нечисто, так пусть владение Силой омоет её существо, впустит внутрь свет. А там – всё в воле Создателя.

Пора было выводить Хели из транса. С другой стороны, в нём ничего опасного, он перерастёт в здоровый сон либо девушка очнётся сама. Однако произошло иначе. После прочувственной речи и небесной синеве, Силе и достоинстве, не лишённой пафоса, внутренний маятник князя вдруг качнулся в противоположную сторону. Наверно, его грехопадение, начатое с прибытием во Фрону, ускорилось. Презирая себя, он не удержался от вопроса:

- Как вы попали в мою спальню в ночь после знакомства?

В глубоком трансе люди лишаются способности сопротивляться, не могут препятствовать проникновению в душу с выуживанием тщательно спрятанных тайн.

- Не… Не помню. Не знаю, - она моргнула, вздохнула, затем серые глаза твёрдо вонзились в Алекса. – Зачем вы спрашиваете?

- Простите… Мне неловко.

Девушка встала.

- Забудем тот эпизод. И, разумеется, не будем его повторять. Вы только что злоупотребили моим доверием. Это низко. Я сожалею, что верховный лорд просил вас о содействии.

Белой тенью она выпорхнула из комнаты, не попрощавшись, тем прервала неприятный диалог. Увы, не последний для Алекса трудный разговор длинного дня. Выйдя из комнаты, он буквально столкнулся с невзрачной женщиной в годах. С удивлением признал в ней Еву Терон, урождённую Эрланд.

- Синьор Алекс! Что вы сделали с бедной девочкой?

Даже не поздоровалась, будто виделись утром, а не двадцать лет назад.

- Здравствуйте, госпожа Ева. Увы, только пытался помочь ей овладеть Силой.

- Овладеть… - увядшие губы в мелких морщинках изобразили иронию. – Какое универсальное слово! А зачем приставали с расспросами?

- Право, не знаю, что ответить. Наше знакомство с ней вышло несколько неожиданным.

- Все вы, мужчины, одинаковые. Любите приятные неожиданности. Я надеялась, что Иана нашла исключение. Увы… А расспрашивать о своих подвигах, если из-за выпитого не помните сами – низко!

Женские упрёки не отличаются разнообразием во дворце Терона, вздохнул про себя князь и тут же получил порцию недостающего разнообразия.

- Я проклинаю день, когда мы впервые встретили вас! Благородные спасители из синего неба!

- Позвольте заметить, от смерти вас отделяла пара минут, - Алекс ожидал банальности в духе «лучше смерть, нежели такая жизнь», но получил развёрнутый ответ. Его собеседница, очевидно, миллион раз воображала другие варианты.

- Люди Мейкдона, без сомнения, убили бы брата, что они с успехом сделали месяц спустя. Женщин они не трогали! А миссия с письмом в Ламбрию, вами с Ианой блестяще проваленная, только приблизила войну. Но вы, синьор Алайн, из всего извлекали выгоду. Сумели выжить в Нирайне? Аплодирую. Но зачем было вымещать гнев на Тероне, натравливать на него наследника престола, возводить чудовищные обвинения, что он якобы устроил то злодейство? Молчите?

Сложно не молчать, когда стареющая женщина тараторит, переходит на крик, в её возмущённую трескотню не вставить ни слова. А ведь они с Ианой почти ровесницы! Но княгиня выглядит лет на пятнадцать моложе Евы. Жизнь в пиратском дворце подле вечно пьяного мужа, лапающего любое бабье тело на расстоянии вытянутой руки, сулит наступление дряхлости невероятно быстро.

- …мерзавка! Она обманула его ожидания, бросила раненого, я выходила… - Алекс за мыслями об Иане пропустил часть обвинений. Теперь вслушался, Ева тоже рассуждала о ней, но с весьма критической позиции. – Теперь она счастливая помещица, да? Двое взрослых детей, благородный муж… Только почему этого мужа понесло на южные острова, к однажды брошенному другу, подальше от супружеских утех и к развлечениям на одну ночь? Если вы снова подведёте Терона, я вас убью лично.

Она резко развернулась на низких каблуках и зашагала прочь. Широкое длинное платье вдовьего покроя, но нейтрального мышиного цвета, полностью скрыло фигуру, некогда весьма аппетитную. Если тело пострадало как лицо и волосы, у мужа есть оправдание поисков свободной любви. Хотя именно эти поиски преждевременно состарили жену… Князь прервал рассуждения о первичности яйца или курицы, потому что его отыскал юный пират, он же ординарец и посыльный верховного вождя, тот требовал Алекса к своей особе.

- Вечером отплываешь на Синюю гряду. Пора учить абордажников, а не прохлаждаться.

Терон выглядел ужасно. Одутловато-нездоровое лицо приняло серо-жёлтый оттенок, под глазами обосновались синюшные круги. Самое скверное – он даже не пил, больше не мог. Видно, натруженное тело дало трещину, и алкоголь не в силах помочь.

Гнев на спиртное был вымещен на бутылках. Пол в кабинете усыпан осколками стекла. Лужица чего-то, больше напоминающего кровь, а не пролитое вино, подсказала: минимум одна бутылка разбита о чью-то голову.

- Что уставился? Хочешь дождаться корабля со своими грызунами? Он – будет послезавтра, а ты будешь не здесь, потому что будешь с моими на Синей гряде…

Отсутствие вина в желудке подорвало красноречие верховного лорда. Когда Алекс затворил за собой дверь, в неё что-то ударилось изнутри. Судя по звуку – разлетелось стеклянными брызгами. Стакан, подумал князь, бутылки истрачены на предыдущих визитёров. Конечно, эскадру лучше было бы дождаться во Фроне. Не выйдет.

Но у всего есть плюсы. Нестерпимо хотелось скорее покинуть дворец, полный грязи, где сам невольно пачкаешься, и нет в мире бани, где возможно отмыться начисто.

Глава десятая

Как неприятный, но допустимый вариант Рикас примерял к себе роль военного советника при каком-нибудь командире пиратской гвардии. Во всяком случае – в отсутствие иных внятных возможностей. Увы, действительность приготовила ещё более печальный сценарий. Выскочка исчез на полпути, отправившись на шлюпке к небольшому островку, обратно на яхту гребцы вернулись без него. В его отсутствие, а быть может – независимо от его роли в этой истории, брата с сестрой на причале отнюдь не ждал духовой оркестр, карета с белыми лошадьми и уютная вилла на берегу. Теландайн, столица Республики Двенадцати островов, обманул ожидания.

Для начала их разлучили. Капитан яхты вручил письмо Выскочки претенциозно одетому господину – в треуголке с плюмажем, камзоле и высоких ботфортах, безумно не гармонировавших с широким крестьянским лицом – выполнявшему, судя по всему, обязанности коменданта порта. Конторка в бараке, пышно именуемая «кабинетом», была под стать – всё аляповатое и броское, на фоне дощатых слегка заплесневелых стен с запахом соли и тухлятины. Пират-комендант долго шевелил губами, демонстрируя не слишком развитую привычку разбирать буквы, потом принялся ругаться и размахивать руками. Капитан вручил ему мешочек с приятным позвякиванием внутри. В романах, как замечал Рикас, в брошенном небрежно кошельке всегда заранее заготовлена точная сумма, пересчёта и сдачи не требующая. Но романы береговой начальник читал столь же редко, как и письма. Крючковатые пальцы вылезли из кружевных манжет и впились в завязку, жёлтые кружочки покатились по столу. Дважды пересчитав, очень нехотя он кивнул головой, потом заявил: дама отправится в особняк господина Далматиса, молодого человека велено свезти на соседний остров Нордест, в распоряжение гражданина Тибора Бенезета.

Княжич взвился, Айна отнеслась философски.

- Думаю, это как раз то, что он обещал – мне сносные условия, тебя определит на службу.

- Но ты с ним одна…

- Он знает от пленников, как умерли два наших стражника. И я знаю, что он знает.

Яхтенный капитан откланялся, а комендант прикрикнул:

- Вы! Двое! Хватит шептаться. Как сказано в письме, так и сделано будет.

Тем более, золота, чтобы перекупить деревенского модника-коменданта, у них всё равно нет, а заниматься насилием, едва ступив на землю Двенадцати островов, как минимум неблагоразумно.

- Ладно… Айна! Найдём, как связаться. А если начнётся война, и наш отец будет с лордами…

- У нас часто война с лордами, - оборвал комендант. - Поживёте – увидите! Даму прошу обождать, а молодой человек пусть идёт со мной.

Рикас покорно поплёлся. Ну, хоть в железную бочку не заперли и кандалы не надели, и за то спасибо.

Ноги не успели насладиться твёрдой основой под подошвами сапог. Молодой тей снова оказался на качающихся досках. Лодка, ничуть не больше памятного рыбацкого корыта, отличалась лишь несколько большей аккуратностью да применением исключительно гребной тяги. Что его особенно поразило, так это кожаные ошейники на гребцах. Быть может, это – преступники, отбывающие наказание за прегрешения? Далматис убеждал: в Республике все свободные, рабство процветает у лордов Архипелага. Лодочник, начальство над живыми моторами, не унизился до объяснений, буркнул что-то вроде «не твоего ума дело, пацан» и отвернулся.

Островок Нордест, явно не входящий в дюжину, давшую название Республике, можно было обойти по периметру за полдня. Упомянутый гражданин Бенезет, второй читатель письма Выскочки, принял Рикаса куда радостнее: новый рекрут в воинство Республики, да ещё с некоторым опытом человекоубийства, совсем не помешает.

Через сутки новобранца посетила неожиданная мысль. Лично ему здесь даже лучше, пожалуй, по сравнению с Арадейсом. Казарма – казармой, но масса преимуществ. Тропики, свежие морепродукты, фрукты и вино скрашивают жизнь основательно. Служба не обременительная – здешние вояки предпочитают удобства, а не муштру.

Вопрос один, и он не имеет удовлетворительного ответа: за что воевать?

Здесь даже не платят жалование, только кормёжка за счёт братства. Хочешь золота – участвуй в набегах. Никаких патриотических чувств по отношению к Двенадцати островам нет и не близко. Даже шантаж через Айну настолько вялый, что поневоле закрадывается мысль о ссылке на остров с целью последующей интриги с отцом. Фактически, островок с толпой весёлых головорезов – та же тюремная субмарина, только больше, удобнее и не штормит.

Тибор Безенет по кличке «Туз», большой любитель карт, в первый же день на острове увёл рекрута поодаль, к песчаному пляжу около пристани. Не старый ещё человек, лет под тридцать, он выделялся среди окружения очками, необходимым предметом любителей чтения и счетоводов, весьма не характерным для морских разбойников. Круглое лицо, окаймлённое кроткой серпообразной бородкой, казалось от этого добродушным, тем более Безенет часто улыбался, демонстрируя отсутствие верхнего клыка. Плотноватый, он двигался с чрезвычайной лёгкостью, но особую шустрость демонстрировали его пальцы, подвижные как у профессионального шулера. Розовый шрам по тыльной стороне кисти намекал, что однажды ловкость рук за карточным столом была замечена и вознаграждена по заслугам.

- Очень, очень хорошо… Чтоб мне лопнуть. Настоящий тей! Но ещё сущий мальчишка. Полез на орду парней с Архипелага и схлопотал по самую развилку неприятностей.

Рик приуныл. Выскочка демонстрировал показное дружелюбие. Но в письме коменданту и Безенету, увы, отразил правду о бое у Арадейса. Военный советник, проваливший сражение, вряд ли кому нужен.

- Не вешай голову, малыш. Вначале у многих срывается.

- У меня то сражение – не первое.

- А в предыдущих морской дьявол помог выйти сухим из воды, и ты поверил, что так будет всегда? Тоже – знакомо. В общем, слушай умного Туза внимательно. Ты молчишь как дохлая рыба, что сын самого Алайна. Это ясно? На островах полно ушей лордов, да и парни загоняют насмешками как княжьего сынка. Мол – не брезгуешь ли треской на наших столах, привыкши к красной рыбе.

- Мы жили скромно. А в Арадейсе…

- Мне можешь это рассказывать, а братья повесят ярлык брехуна. Так что, как тебя… Рикас? Будешь Тощий, пока иначе не перекрестили. Имени здесь не спрашивают.

Чего ещё он здесь потеряет, если уже лишился тейской фамилии? Скорее всего, гражданин пират предложит потерять честь, запятнав её позорным деянием. Предложение не заставило себя ждать.

- Мой друг Далматис мечтает создать отряды для победы над Архипелагом, хотя бы – чтоб отбиться от них. Но эта война золото не принесёт, а братья без золота рисковать шкурой не хотят. И, как сам понимаешь, учениями себя не утруждают. Ничего другого не остаётся, как ходить к чужим берегам за добычей. И кровь разгонит, и махать саблей не разучатся, и монеты зазвенят – найдётся что за картами спустить.

Туз радостно хохотнул, новый подопечный не поддержал веселье.

- Исключено. Я – благородный синьор, разбой мне претит.

Смех превратился в радостное ржанье.

- Какие мы чистоплюи, клянусь всеми демонами преисподней! Ну, поживи, оботрись. Не слишком задирай благородный нос, тей. Он у тебя короткий, братья обрежут ещё короче. Никакая Сила не выручит.

Собственно, с этого разговора и начался пиратский курорт. Пристанищем для ночлега служили многочисленные дощатые хижины с соломенными крышами. Без отопления, ибо тепло всегда. К летнему январю, как уверяют, будет особенно жарко. Никаких удобств цивилизации вроде отхожего места и умывальника. Вместо этого – кусты, кувшин с водой да тёплое море, смывающее грязь и усталость.

Про усталость – преувеличение. Остров служил прекрасной иллюстрацией к бородатой шутке, что ленью называется способность отдыхать впрок, у пиратской братвы она была развита до совершенства.

Соседи у Рикаса постоянно менялись. Ни один не представился по имени. Румпель, Дикий, Гном, Синий Клык… Зато и они не особо интересовались происхождением новичка. Ну, Тощий. Ну, тей – благородные на островах редкость, но не исключение.

Синий Клык, здоровенный детина без единого переднего зуба, на две головы выше и в полтора раза шире в плечах, оказался первым из товарищей по хижине.

- Тощий? Я бы сказал – задохлик подзаборный.

Рикас не стал спорить. Наверно, беззубый никогда не имел дела с благородными. Тем более напарник не думал язвить. При виде юного и мелкого кандидата в джентльмены удачи он испытал чуть ли не отеческие чувства.

- Знавал я таких, маменькиных сынков, рог им в дупло, - как и остальные островитяне, Синий Клык в каждую фразу вставлял проклятие или ругательство, впрочем, довольно беззлобно. Наверно, им в том видится особая удаль, уж эти парни точно не маменькины сынки. – Силёнок что у птенца, а лезут на абордаж. Жаль… Жаль, что падают за борт с саблей и револьвером, их не достать потом. Ладно… У тебя золотишко водится?

- Одна монета, - осторожно признался Рикас.

- В карты силён?

- Вообще не умею.

- Дела… твою ж в дупло… Это хуже, чем не уметь драться. Оружия никакого?

Про разряженный револьвер с субмарины молодой человек смолчал. В любой армии оружие выдаётся командирами, не всегда отличного качества, зато единого образца. Клык просветил, что у братвы так не принято. Каждый сам добывает, покупает, продаёт лишнее, ищет боеприпасы.

- Конечно, можешь лезть на купца с дубиной, потом тебе выделят долю, но малую. Сечёшь? Беда! Ни сабли, ни монет, ни мослов, ни карт… Тощий, что ты забыл у нас?

Если бы Рик сам выбирал, то никогда бы не выбрал этот курорт. Но рассказывать нельзя – выдаст ненужные подробности. Туз прав, болтовня навредит.

- Ещё увидим, - уклончиво ответил тей. – А где пираты питаются?

- Пираты? – Синий Клык укоризненно качнул перед носом новичка коричневым пальцем. – При братве так не скажи, да?

- Что я должен говорить? Корсары или граждане флибустьеры? Морские волки?

- Волки лучше, ага. Но мы – братья. Обращайся к любому по прозвищу либо как к брату. И ты – один из братьев, словно матушка твоя согрешила с тысячью!

За подобные шуточки с поминанием всуе материнского имени Рикас выпустил бы кишки любому, но столь решительно был настроен только до Арадейса. Армейская казарма не столь отличается от общества граждан-братьев. Грубость, сказанная беззлобно, наказанию не подлежит, в противном случае пришлось бы в одиночку воевать сначала со всем гарнизоном города, а потом с пиратской Республикой.

Местом сборищ, столования и попоек в Нордесте служил здоровенный навес под пальмами. Под навесом тянулся длинный стол из занозистых досок. Чуть поодаль примостились хижины торгашей, в каждой из них – лавка. Когда братва возвращалась из похода, удачливые налётчики щедро платили золотом либо выменивали награбленные ценные вещи на необходимые им припасы. Ко дню появления Рикаса пираты успели спустить прошлую добычу, торговля замерла.

Если половина из стражей на борту тюремной субмарины щеголяла в камзолах мышиного цвета, то в Республике никто не задумался о едином мундире. Шумное сборище братьев отличалось пестротой большей, чем восточный базар в Тибирии. Синий Клык носил кафтан кровавого цвета с эмблемой льва и весов, явно снятый со столь же дюжего малого из ограбленной торговой компании. Привыкшие к тропической жаре, граждане Республики кутались к кожаные куртки, кители, шинели, колеты и прочие произведения гардеробного искусства всех покроев и расцветок, какие только можно придумать. Штаны, наоборот, преобладали серые и широкие, не стесняющие движений. Сапогами, особенно – ботфортами, экипированы были немногие, крепкие матросские ботинки гораздо удобнее на палубах и на вантах. Дополняли облачение широкополые шляпы, порой комично сочетающиеся с остальным ансамблем одежды, и изобилие оружия, словно сотрапезники собирались вступать в битву, не поднимаясь из-за обеденного стола.

Шумное сборище несложно отыскать среди пышной островной растительности не только по звукам, но и по запаху. Полторы-две сотни граждан, не слишком озабоченных чистотой тел, породили облако незабываемого аромата. Рикас порадовался, что здешняя кают-компания не имеет стен. Продуваемая ветерком, она позволит выжить новому брату в присутствии коллег по ремеслу.

Под разговоры, беззлобную ругань, смешки и смачное чавканье Рикас споро разделался с блюдом трески, прихватил баранины с овощами. Вино показалось слабым и кисловатым, но в количествах, что высасывали мужчины, оно оказывало эффект. Из торговых лачуг прибежал невнятный человечек в пятнистом фартуке и с кувшином руке, он предлагал за десять серебрушек налить что покрепче. Увы, его предприимчивость успеха не принесла: граждане поиздержались. Поэтому известие о золотом запасе у новичка, радостно озвученноё Синим Клыком, вызвало энтузиазм. При местной дороговизне один золотой – не слишком заметная сумма, но на безрыбье…

Раздали карты. Монету Рикаса в качестве ставки выкатил Клык. Встречную ставку, как не сложно догадаться, сделал Туз Безенет, единственный платежеспособный. Заметно, что никто не пробовал ставить в долг. Веры братьям – ноль, разыгрывается лишь лежащее на столе.

- Жди, малыш, - подмигнул соседу беззубый. – Сейчас выиграю золотой, пропьём его вместе. А твой кругляшок вернётся к тебе. Чтоб мне лопнуть!

Не выиграл и не лопнул. Туз сгрёб ставку себе. Синий Клык развёл руками.

- Не фартит мне сегодня.

Рикас с самым невинным видом спросил:

- А когда ты вернёшь моё золото?

Ответом прозвучал гогот из десятка глоток. Неудачливый картёжник глянул с сожалением.

- Ты ставил со мной, стало быть – рисковал. Я же не виноват, что сегодня не фартовый.

- Согласен. Ну а чем ты рисковал, брат? Я не делал ставку на тебя, а ты взял золотой в дело. Это дело прогорело из-за тебя, выходит – ты тоже должен держать ответ.

Смех утих. Граждане разбойники с любопытством смотрели на строптивца. Клык начал закипать, но вмешался Туз.

- Тощий! Ты можешь отыграться. У тебя есть что поставить?

Пиратская банда – та же волчья стая. Рикас держал экзамен. Если показать слабину, всё оставшееся время предстоит провести в роли простака и слабака, вечного объекта издевательств. И он решил сыграть свою игру.

Из-под арадейского мундира появился револьвер.

- В качестве ставки годится? Патронов нет.

- Не части… - Туз подхватил оружие, открыл барабан. – Не дурно. Патронов такого калибра хватает. Ставлю десять золотых.

Он потянулся к колоде, но новичок протестующе поднял руку.

- В карты не играю. Не умею. А в чужой игре участвовать не хочу.

Поднялся ропот. К Рикасу протиснулся рябой субъект по кличке Каторжанин.

- Зарвался, молокосос? Не доверяешь братве?

- И что? – с вызовом парировал молодой человек. – Не вы ли меня собираетесь учить манерам, брат? К вашим услугам.

- Мать твою… - осклабился рябой. – Уж не благородного ли к нам занесло? Ну, и не таких укрощал. Рожица чистая, ща украшу её своим росчерком.

Каторжанин шагнул вплотную. В руке блеснул нож, лишь немногим уступающим размерами абордажной сабле.

- Ставлю на Тощего! – быстро поговорил Клык. В его кармане нашлась горстка медяков.

- За рябого! – раздались голоса.

- Я тоже сделаю ставку, - Рикас забрал револьвер из рук Туза и швырнул на стол. – Против двадцати патронов.

- Годится! – Каторжанин извлёк двадцать блестящих цилиндриков из патронташа. – Так легко я ещё не добывал ствол, клянусь всеми морскими чертями!

Вокруг спорщиков образовалось кольцо. Рябой выставил вперёд свой клинок, несколько раз перебросил из руки в руку. Затем бросился вперёд.

В какие-то доли секунды Рикас заметил, что атака построена грамотно: противник действительно имел дело с благородными. Пират в начале движения резко уклонился в сторону. Если бы тей ударил Силой по горлу или глазам, выплеск пришёлся бы в пустоту. Кончик сабли просвистел в сантиметре от носа, но он только отвлёк внимание. Одновременно сапог ударил в голень, в голову метнулся пудовый левый кулак.

Тей с изрядным трудом соскочил с линии атаки, поднырнул под левую руку. Локоть врезался в почку рябого.

Каторжанин хрипло охнул. Молодой человек отступил на пару шагов.

- Могу забрать патроны и не уродовать вас, гражданин брат.

- Убью… - угрозу тот сопроводил цветастой тирадой. На фоне его ругани зазвучали новые ставки. Часть зрителей пророчила победу новичку.

- Ставок больше нет, - внёс ясность Туз. – Продолжайте, братья. Тощий, у нас не принято бросать дело на полпути.

Рикас решил не дожидаться начала новой атаки, только сказал себе – лучше не убивать. Кто знает, как молодчики отреагируют на смерть ветерана от руки новобранца.

Лёгкий тычок Силой в глаза, будто растопыренными пальцами, заставил отшатнуться и моргнуть. Тесак, выбитый ударом ноги, со звоном вонзился в столб, едва не поранив кого-то из зрителей. Затем пошли в ход руки. В челюсть, под дых, снова в челюсть – короткая жёсткая серия вышибла дух. Каторжанин упал на колени.

Рикас сгрёб патроны, шесть сразу затолкал в барабан. Его остановил Туз.

- Не торопись, малыш. Бой не окончен.

Пират разогнулся. Лицо перекосила гримаса боли. Из разбитого рта брызнула кровь, когда он что-то попытался сказать. Дрожащие руки выдернули тесак из бревна, подпиравшего кровлю.

Рябой бросил потуги говорить. Теперь слово «убью» читалось в глазах – не менее красноречиво, чем сопровождаемое ругательствами. Лезвие свистнуло, описало круг, через секунду превратившись в сияющий диск. И этот диск помчался Рикаса, неумолимо, страшно! Казалось, ничто не способно его сдержать, помешать рассечь тея поперёк талии…

Резкий толчок ногами. Вся накопленная Сила хлынула вниз, отдачей поднимая выше. Клинок зацепил по каблуку, звякнув о набойку.

Взвившись в прыжке, Рикас врезал рябому сапогом в голову. Приземлившись, перехватил предплечье и резко вывернул. Тесак упал на песок, сухо треснули кости.

Он опустился на колени около поверженного пирата, подобрал нож. Остриё упёрлось в горло.

- Теперь вы не возражаете, синьор пират, что я заберу патроны? Сабельку тоже возьму, вы не против?

Кто-то зароптал: не по правилам забирать оружие, не заявленное ставкой.

- Правило? – Рикас деловито отстегнул ножны с пояса бывшего обладателя. – Правила вводят сильные. Сегодня я – сильный, и правило тоже моё. Как и ножик. Если кто-то против, вызываю любых двоих, ставлю на себя револьвер с патронами.

Желающих не нашлось. Синий Клык горделиво хмыкнул: глядите, какой у меня сосед.

После единственного приключения Рикаса оставили в покое, без попыток обобрать или проучить. Жизнь превратилась в курортный отдых. Но одна мысль портила всё: что с отцом и Айной?

Глава одиннадцатая

Минула неделя со дня прибытия брата и сестры Алайнов в Республику Двенадцати островов. Их покровитель Орвис Далматис счёл, что самое время раскрыть верховному лорду тайну местонахождения молодых людей.

- Как… Ка-ак они попали туда?! Чёртовы недоноски… – Терон разразился руганью, перещеголяв сквернословие своих подданных.

- Детали мне неизвестны, ваша светлость. Я отыскал рыбака, доставившего пару на Хелиос, дальше следы оборвались. Скорее всего, сели на торговца, их множество шляется.

- Узна-ать! – кулак правителя врезался в столешницу, разбрызгав пролитое вино. Когда он надирался и буйствовал до такой степени, подручные избегали заглядывать в его кабинет. Разве что вызывал, и за неповиновение могли привести в кандалах. Далматис проявил недюжинную смелость, заявившись по собственной воле.

- Позволю предположить, ваша светлость, это уже не столь важно, как факт их нахождения у врага. Вторично выкрасть, как в Арадейсе, вряд ли получится – они начеку.

- Тогда… Тогда ликвид-дируй обоих… обеих.

- Да, ваша светлость.

- Только так… тихо. Чтоб островные не знали. Пропали чужаки и пропали себе. Трупы скинь в океан. А я… Я прослежу, чтоб их мерзавец-папаша ни хрена не узнал, чёртов потрох…

- Будет исполнено, ваша светлость. Только вряд ли это получится быстро, их охраняют. Нужно время и, конечно, золото.

Терон вытащил объёмное тело из-за стола и прошаркал к окну, к обманчиво-безмятежной панораме залива.

- Золота всегда меньше, чем его надо… Но если и впрямь надо – бери. Бери! – внезапно на пьяного напала перемена настроения, да так стремительно, что пират не успел отбить выпад из глубины собственной души. Его поразило навылет, из глаза скатилась мутная слеза. Терон излился путаной тирадой, часто повторяя слова. – Орвис, друг мой! Незаменимый помощник во всех важных делах… Весь план под угрозой, всё пропадёт, если ты… Если не ты, кто ещё всё сможет… Ты один… Ты точно сможешь!

- Я оправдаю доверие вашей светлости. Позвольте идти?

- Ступай, друг! Создатель тебе в помощь.

Далматис коротко поклонился и вышел. Светлость вернулась к столу. Между бумаг, револьверов, бутылок, стаканов и прочих совершенно необходимых предметов валялся фотографический портрет беглой парочки, чуть подмокший в красном полусухом. Захотелось схватить нож и проткнуть их головы. Но нельзя. Коль нет возможности демонстрировать Алексу деток, так хоть фотографию показать. И нужно срочно, безотлагательно изолировать Синюю гряду от проникновения туда опасных новостей.

Днём позже верховный лорд оправился от тягостного состояния и в бодром виде прибыл удостовериться в успехах князя. Они имелись налицо, если, конечно, не требовать от пиратского сброда невозможного – их нельзя превратить в регулярную армию.

Тей Алексайон отобрал четыре сотни наиболее сносных бойцов, разбив их на два батальона. Все одеты по-военному одинаково, в серые мундиры. Терон обратил внимание, что один батальон носит серые повязки на голове, напоминающие лётный платок благородных, другой повязал белые.

Толпа флибустьеров выстроилась в две линии, отдалённо напоминающие шеренги. Тей Йоргос, напрягая не сильные от природы голосовые связки, держал речь.

- Напоминаю, только лучшие высадятся на Двенадцати островах. Им повезёт больше, чем ходившим на Арадейс! Наш верховный лорд эвиконунг обещает щедрый приз самым отважным!

Властитель поморщился. Республику нужно ощипать донага, сил и средств не жалеть на благое дело, но Йоргос слишком уж распоряжается не своими деньгами. Тот, не увидев приближающегося Терона, продолжил.

- Плохо стрелял батальон Аделауфа-зверя. Серые сегодня – лучшие!

Бойцы в серых платках радостно заголосили. Бывший легионер узнал обычный приём, излюбленный офицерами в Леонидии – устроить состязание между подразделениями. Словом, тей Йоргос и тей Алекс использовали все немногочисленные возможности, чтобы навести порядок среди анархической массы и готовиться к бою с коллегами по разбойному промыслу.

Младший лорд услышал тяжёлые шаги и обернулся.

- Батальоны! Приветствуем его светлость верховного лорда!

Пираты дружно гаркнули нечто неразборчиво-радостное.

- Командиры батальонов – продолжить занятия! Разойдись!

Подданные его светлости разбрелись. Конечно, отнюдь не строевым шагом. Но на Двенадцати островах и такой дисциплины нет. Дорого же самостоятельность отольётся гражданам…

- Прошу отобедать с нами, ваша светлость.

Терон милостиво кивнул – накрывайте, затем уединился с молчавшим князем.

- Вижу, мой бывший друг, ты времени не теряешь. Сумел приструнить их больше, чем я за несколько лет.

- Выполняю свою часть договора. А как с вашей частью? Дети прибыли во Фрону?

Князь не терял хладнокровия. В глазах уже не страх за наследников, а холодная решимость. Терону она не понравилась.

- Не пытайся поймать меня на слове или проговориться. Я обещал, что они будут во Фроне? Не-а, не обещал. На юге много островов.

- Темните. Ясно. Продолжайте.

- Что ты бурчишь как… Не в духе? Бабы тебе не достаёт? Пришлю, не переживай. Но не Хели.

Алекс проглотил обидный намёк.

- Баб оставьте себе. Где Рикас и Айна?

- В хо-ро-шем месте. Даже лучше, чем я планировал вначале. Э-э-э… вот!

Из-за пазухи вынырнуло основательно мятое фото. Князь выхватил его и впился глазами.

Лица напряжённые. Нет, не испуганные, чего-то натянуто ждут. Айна в тёмном костюме для верховой езды или шпажной тренировки. Похоже, в Арадейсе кинулась в схватку выручать младшего брата. Она всегда приходила ему на помощь, хоть и осыпала градом насмешек.

Сзади волнуется море. На втором плане маячит какой-то корабль под парусами, и совсем невозможно определить, где сделан снимок. Неопрятное пятно красного цвета… Конечно, это не кровь. В мире Икарии снимок получается не раньше чем через сутки после съёмки, он испачкан много позже. Но, помимо воли, красная клякса навевает мрачные мысли.

- Ответьте на единственный вопрос. Когда?

- Скоро! – Терон протянул руку за фотографией, но князь не терпящим возражений жестом спрятал её в карман камзола. – Правда – скоро. Мне нужен решительный штурм островов, и всё для тебя закончится.

Он придвинулся ближе, дыхнув вчерашним выхлопом.

- Мне плевать, сколько отродья поляжет с обеих сторон. Нужна победа!

- Понимаю. А на материк вы высадитесь уже без меня.

Его светлость хлопнула князя по плечу.

- Хочешь – будь с нами до конца. Но не неволю. А теперь расскажи, как вы надумали брать острова.

Генеральный план компании обсуждался после трапезы, и излагал его тей Йоргос. Сухая лапка водила кинжалом по карте, показывая диспозицию войск.

- Они постоянно держат два гарнизона на ближайших к нам землях. Чтобы не бунтовали, команды меняются раз в две-три недели.

Конечно, если не выпускать на промысел, граждане возмутятся. Отряды отправляются к Икарии или Ламбрии, снимают дань, потом по очереди несут пограничную вахту.

- Ждут, когда мы ударим напрямую. Что же хитрое придумали мои генералы?

Кинжал-указка сместилась восточнее.

- Тей Алайн предлагает захватить следующую цепочку островов – архипелаг Южных Ветров. Вожди Республики снарядят корабли, чтобы отбить острова. Но мы не ввяжемся в морское сражение, где шансы на победу примерно равные. Ночью проскочим к дальней гряде и возьмём её штурмом, так разгромим гарнизоны островов поодиночке, однажды доберёмся до столицы. Как только сенат Республики окажется у нас за решёткой, все остальные свободные охотники будут вынуждены присоединиться к Архипелагу.

- Слишком просто… Но возможно, очень даже возможно, синьоры. Удаются только простые планы.

- Нужна ваша помощь, - вставил слово Алекс. – Батальоны вооружены револьверами, обрезами, саблями. Винтовок мало, они редко используются во время абордажа. Необходимы винтовки.

- Четыреста винтовок? – Терон прикинул их стоимость, от чего настроение сразу упало.

- Больше! – безжалостно закончил князь. – Два батальона – это только ударный кулак. Для нападения на Двенадцать островов придётся мобилизовать ещё обыкновенных бойцов. Иначе положите всех без результата.

- К моему сожалению, тей Алексайон говорит правду, ваша светлость. Прошу заметить, винтовки пригодятся в дальнейшем.

- Если разорюсь на Двенадцати островах, никакого «дальнейшего» не будет!

Не прощаясь, вождь отправился к пристани, к своему паровому судну. За ним потопало стадо телохранителей.

Алекс проводил пиратов тоскливым взглядом. Каждый день бандитское войско усиливается. Когда-нибудь их орда высадится на материк, и не ради краткого грабежа, а чтобы надолго установить свои порядки. И он, благородный синьор, помогает в этом гнусном деле.

Князь достал и разгладил фотографию. Не ту, что залита красным, а давнюю. Дома никогда не смотрел на изображения детей, даже когда Рикас покинул Винзор. Обстоятельства меняют человека или просто приходит старость, делая сентиментальным?

Ладно Рик, молодой человек сам втянулся в мерзкую историю, сначала никчемным спором с родителями, потом безумной бравадой в бою с налётчиками. В конце концов, он – мужчина, сам должен отвечать за свои поступки. Возможно, даже жизнью. Но Айна! Бедная девочка…

Та, о которой жалел наш герой, также страдала от неопределённости, но, как и обещал Орвис, не испытывала нужды. По крайней мере, ей не приходилось терпеть пиратскую ругань. В особняке Далматиса служила вышколенная прислуга, тщательно угождавшая гостье. Только одна просьба была невыполнима: за порог её не пускали. Для обновления гардероба пожилая женщина опытной рукой сняла мерки и спустя пару дней принесла готовые платья. Даже с портным пообщаться не довелось.

Неопределённость исчезла, когда появился хозяин дома. С подкупающей искренностью он объявил: ему поручено убрать Айну и Рикаса, трупы спустить в океан.

- Но вы же не…

- Успокойтесь, моя дорогая! Скоро всё закончится, и закончится хорошо. Меня беспокоит только ваш отец. Он взялся за дело с присущим ему талантом. Если он поведёт свободных охотников Архипелага на штурм, нам будет очень скверно.

- Тогда… Надо сообщить ему, что мы здесь. Хотите, я напишу письмо?

- Всему своё время, - загадочно улыбнулся Орвис. – Не хочу толкнуть его на необдуманный поступок. Тем более, его окружает толпа головорезов, при малейшем подозрении в неверности… О, не надо хмуриться, я знаю, он одолеет многих. Но нужно ли рисковать? Я всё улажу, не волнуйтесь. Лучше скажите: вам здесь нравится?

- Конечно! Но… по правде говоря, мне очень не хватает неба. Не будет ли слишком нескромным просить достать мне крыло? Хотя бы на время.

- Увы! – лорд развёл руками. – Я – далеко не единственный на Двенадцати островах на службе у эвиконунга. Если кто-то прознает о вашем убежище, боюсь, что не успею отвести беду.

- А Рикас?

- За ним присматривают. Братва – люди определённого склада и отнюдь не ангелы, но своего в обиду не дают.

- Хочу надеяться…

Они стояли у балкона, выходящего в сад. Высокие кипарисы полностью скрыли дом, с улицы он не виден. Идеальное место для заговоров и свиданий.

Орвис мягко притронулся к тонким женским пальцам, затянутым в прозрачную белую перчатку.

- Не соблаговолите отужинать со мной?

- Как я могу отказать… Всем – от спасения до этого прекрасного платья я обязана вам!

- Не нужно об обязанностях и обязательствах. Просто поговорите со мной, синьора, не о войне и интригах, а о поэзии, живописи. Я никогда не бывал в Леонидии, не слушал оперу. В жизни слишком многое прошло мимо меня.

- Оперную арию не спою, - весело откликнулась Айна. – Но о поэзии поболтаю с удовольствием. Так что у нас на ужин?

Глава двенадцатая

- Есть отличный повод испытать тебя в бою, Тощий.

Рикас упорно начищал револьвер, сидя на койке всё в той же хижине. Синий Клык уплыл за очередной поживой и оставил соседа в одиночестве.

Туз усмехнулся, показав обширную прореху в ряду идеально белых зубов.

- Дело такое, что даже твоё чистоплюйство не пострадает. Скажи, тебя в Кадмус никогда не заносило?

Молодой человек отрицательно покрутил головой. Загадочный восточный материк мало кого привлекал.

- Место отвратное, сущая задница дьявола. Но рабы оттуда выносливые. Лорды постоянно ходят к тем берегам, набивают полные трюмы пленников. Отбить невольников – подходящее дело для благородного тея?

И заодно пощипать флибустьеров Архипелага. Что же…

- Согласен.

- Молодец! Вечером выходим.

Можно только удивляться, как у братьев поставлена разведка. Узнать маршрут жертвы, точно вывести своих на место встречи с ней – невероятно сложно, даже в эпоху беспроволочного телеграфа. Если бы пираты воевали столь же умело, как выслеживали добычу, они без труда захватили бы весь мир.

Конечно, они рубятся и стреляют не хуже ополчения в Арадейсе, в чём-то не уступят солдатам регулярной армии. Но до икарийской гвардии им далеко. За пару недель на острове Рикас видел несколько драк и одну поножовщину. Больше братва не утруждалась ничем, хоть как-то относящимся к боевым навыкам. Молодой человек ожидал, что после схватки с рябым Каторжанином кто-нибудь попросит показать те приёмы, что помогли уложить вооружённого и более крупного противника. Не дождался. Абордажники пребывали в уверенности, что их умений достаточно, раз уцелели в предыдущих набегах. А кто был слаб – уже давно кормит рыб.

Временное жилище оставляется без сожаления. У вольных охотников, точнее – у низкой касты, не бывает дома. Пожитки каждого сложены в сундук, обычно окованный железом. Перед выходом в море сундуки сдаются на хранение Старому Боцману – безногому ветерану, давно не способному прыгать с палубы на палубу или взбираться по вантам.

Перед самым отплытием на промысел появился Выскочка, о чём-то долго шептался с Тузом. Наконец, соизволил уединиться с Рикасом.

- Прогуляемся на берег, синьор свободный охотник. Там нас не подслушают, звуки заглушает прибой.

Начинающего пирата больше всего интересовало: что с Айной.

- Не волнуйтесь, она в полной безопасности. Пока.

- Меня настораживает это «пока».

Далматис усмехнулся.

- Главную опасность представляет князь. Наши люди между походами ведут обычный образ жизни. Сньор Алайн муштрует своего рода гвардию. Говорят, одного вызвал на поединок и заколол, другого велел повесить. Там чуть ли не строем ходят!

- Похоже на него.

- И совсем скоро они обрушатся на острова.

Рикас тревожно собрал морщинку среди гладкого лба.

- Вы хотите убрать меня подальше? Чтобы я грабил работорговцев, пока отец громит Двенадцать островов?

- Нет… Вы всё воспринимаете слишком буквально. Мы ожидаем их не раньше сентября. Даже такому полководцу, как князь Алайн, необходимо время. Но верховный лорд знает, что вы с сестрой нашли убежище в Республике, и очень старается вас убрать. Если не хотите сидеть взаперти в каком-нибудь подвале, лучше проветритесь с людьми моего компаньона Туза.

- Верховный знает? Но как? Мы же нигде не…

- Я ему сказал, - с обескураживающей откровенностью признался Выскочка, шокировав, как и Айну. – О, ваша сестра точно также возмутилась. Увы, эти сведенья не утаить, так лучше он услышал новости от меня.

Рикас окончательно уверился, что хитрый гражданин-лорд служит не Архипелагу и не Республике, а только собственным интересам. На какое-то время цели совпали, и он действительно помогает, но стоит чуть измениться раскладу карт на игровом поле Южных Островов, и от Далматиса можно ждать что угодно.

Он не скрывает, что просто убирает Рикаса подальше. Весьма некстати! И сестра по-прежнему полностью в его власти. Нужно начинать собственную игру. Только непонятно – какую.

- Есть и хорошая новость. В походе не нужно скрывать, что среди братьев – настоящий тей. Я привёз вам крыло. Пусть у отряда будет воздушная разведка.

- Даже не знаю, как благодарить… - часть скверного отношения к Выскочке тут же улетучилась. Подозрительность, конечно, осталась, но нужно отдать ему должное. Ловкий пират не забывал обеспокоиться желаниями людей, привлекаемых для построения своих комбинаций.

- Не нужно благодарить. Помните об условии: не поднимайтесь в воздух раньше, чем острова скроются за горизонтом. И на обратном пути сдайте крыло Тузу за день до прибытия. Вы меня хорошо поняли? Привлечёте внимание не только к себе, и к сестре тоже.

Разумеется, тей пообещал хранить благоразумие. Но сдержал обещание с немалым трудом.

Для полёта необходимо не только крыло, но ещё и особые сапоги с лёгкими крылышками для управления, тонкий плащ, облегающий как перчатка, плотный платок на голове и очки для защиты глаз от ветра. Без некоторых деталей, впрочем, можно обойтись, если есть два главных слагаемых – Сила и невесомая ажурная конструкция из тонких прочных реек, обтянутая шёлком.

Лет десять назад отец показал несложный трюк, с его помощью продемонстрировал самую основу управления Силой. Как раз даже в самых провинциальных домах Восточной Сканды появился водопровод. Князь открыл кран, его носик плотно прикрыл рукой. Через минуту ослабил хватку. Мощная струя вырвалась из-под ладони и ударила в сторону.

Так же и взлёт. Сначала нужно разбудить в себе чудесную энергию. Кровь словно наполняется газировкой, бурлит по жилам, будоражит. Внутри рождается настоящий водоворот.

Этим сильны и одновременно слабы истинные синьоры Икарии. Они обретают ни с чем не сравнимые возможности. Но если уповают только на Силу, которую невозможно призвать в один миг, нужны долгие мгновения, пока её давление накопится, словно в кране над отцовской ладонью. Если Силу призвал, её нужно выпустить. Гораздо сложнее, чем летать, поддерживать в себе некое её напряжение, достаточное, чтобы нанести или парировать удар.

И, конечно, уровень Силы разный у всех. Если тей не нуждается в её свойствах, не грезит небом либо занялся самыми важными делами, не оставляющими время на полёт, Сила растворяется. Не исчезает, не уходит. Но её невозможно собрать в кулак, выплеснуть в нужную сторону. Из покорного слуги она превратится в своевольную стихию, и лучше к ней не обращаться, не подвергать опасности себя и других.

В давние времена высшей доблестью считались лихие вылеты против вражеских кораблей. Благородные синьоры набирали бомбовый груз в половину своего веса словно вьючные лошади. С ним пикировали на вражеские мачты, в самую гущу ружейных пуль. Теперь от тейских бомбёжек отказались: потери не окупают результата. За крылатым дворянством осталась разведка. Реже – ночные рейды в тыл врага. Внутренняя Сила, помноженная на личное мужество, уже не решает исход битвы. Теперь успех большей частью зависит от орудийных и винтовочных стволов, а летящий издалека свинец вытеснил сталь клинка.

Но и разведка – удел храбрецов, особенно если после многочасового вылета требуется найти дымы и мачты корабля. Никому из синьоров не удалось пересечь океан на крыле либо дотянуть до берега, взлетев с палубы вдали от суши. Не вернулся на борт – погиб.

Но неужели риск остановит того, чья душа месяцами тосковала по небу? Рикас не пробовал забраться на полубак или шкафут, не говоря о марсовой площадке. Он прыгнул прямо с борта, скользнул у самых волн, к завистливому восхищению граждан-братьев, никогда в жизни не покидавших поверхность земли и воды.

К управлению без крылышек на сапогах пришлось приноровиться, как и к непривычному крылу с чужого плеча. Восторг обретения свободы в третьем измерении начисто перекрыл любые неудобства…

Рикас и обнаружил цель, когда с отплытия минуло три недели. После доклада о находке до глубины души изумился, как по мановению ока изменилась обстановка на бриге. Никто не роптал на запрет вина и рома. Сосредоточенно проверялось и чистилось оружие. Туз, признаваемый за командира отнюдь не за карточные подвиги, а за удачливость в бою, терпеливо втолковал каждому его задачу. Ничего общего с настоящей армией, где обязанности каждого в батальоне или корабельном экипаже выписаны, сверены и заучены бойцами наизусть.

- Тебе, Тощий, не обязательно подставлять башку. Долю в добыче уже заработал. Останешься на бриге. Верно, братья?

Коллеги по промыслу согласились с Тузом, но без особой охоты. Конечно, разведка – большое дело, но слишком уж много новичку, не очень-то рисковавшему головой, они не отсыплют. Рикас не стремился к добыче, в то же время не хотел показать себя слабаком: в стае это чревато неприятностями.

- Шесть недель гнить на этом корыте и ни разу толком не размяться? Оставь на борту Мазилу.

Поношенного вида абордажник угрюмо засопел. Его промашка много лет назад стоила обидного прозвища и намертво приклеила репутацию неудачника.

- Решено. Идёшь. Но… - предводитель многозначительно замолк, намекая на обстоятельства, известные лишь ему и Рикасу. – Вперёд не суйся. Опыта нет. Обрежут тебе…

Что именно и до какой степени могут укоротить работорговцы, молодой тей не взялся бы повторить при дамах. Зато понятно – Туз не забыл, что жизнь новобранца стократ важнее в будущих маневрах с его отцом, чем один или два убитых врага. Вот только с отъезда из Винзора Рикас отвык от нянек. Тем более на роль няньки не подходит морской разбойник.

После обсуждения мест в абордажных расчётах пираты пребывали в возбуждении, даже без крепких напитков. Спустился вечер, все свободные от вахты сгрудились на палубе. Как-то сама собой возникла песня, её подхватили десятки лужёных глоток. Не попадая в ноты, зато очень душевно, они заголосили:

Нас родила тьма,

Мы бродим, как чума,

Близится час,

Слушай приказ…

(В. Лебедев-Кумач)

На острове пользовались успехом совсем другие песни, большей частью тоскливые – о трудной доле свободного охотника, кончина обычно рифмовалась с пучиной. Перед боем орали радостно, взвинчивая себя до крайности.

Ночью мало кто спал. Туз обнаружил одного из абордажников, приложившегося к фляге для бодрости. Беднягу принайтовали к грот-мачте. Участие в вылазке и в дележе трофея ему не светит, а если поймает шальную пулю – на то воля Создателя.

На рассвете паруса двух торговых кораблей разглядел вахтенный, Рикасу не довелось подняться в воздух. Признаться, им владел соблазн: до Иллинии, небольшого государства на юго-западе материка, не более полутора суток лёту. Созвездия на ночном небе сменились на привычные фигуры северного полушария. С флягой воды и куском вяленого мяса он, скорее всего, сможет дотянуть, если не снесёт ветром. И, будь молодой человек единственным невольником пиратов, он рискнул бы без колебаний. Увы… Вероятно, этот расклад просчитал и Выскочка, соглашаясь на участие Рикаса в вояже.

- Держись подле меня, Тощий! – шепнул Туз. – Прикрывай спину. От своих тоже.

Оказывается, в пиратском братстве не брезгуют сводить счёты под шумок абордажной драки. Выполняя команду, тей провёл на квартердеке томительные часы сближения. Хорошо было видно, как оба торговца подняли все паруса, не глядя на свежий ветер. Тонкие дымовые трубы слабосильных машин, рассчитанных на манёвры в порту, но не на океанскую гонку, выплюнули густые облака дыма.

Бриги под флагом Двенадцати островов неумолимо сокращали расстояние. Когда невооружённым глазом стали различимы отдельные мачты и реи, прогремел первый пушечный залп. В ответ донеслась пара хлопков.

По мере сближения корабли братства продолжили стрельбу, но не слишком частую. Снаряды ложились в основном с перелётом или дырявили паруса. Будущие жертвы целились тщательнее. Рикас увидел, как с грохотом разлетелись доски фальшборта на полубаке брига, полдюжины изготовившихся абордажников буквально перемололо в фарш, остальные получили раны.

- В туда их и в туда, и мать их… - выругался Туз. Он приказал метить ниже, проредить палубу.

Рикас догадался, что пираты пытаются вписываться в некие рамки. Если не сильно продырявят противника, в качестве трофея достанется более целый корабль. Если сопротивление команды будет невелико, то и жестокость при захвате удержится в пределах разумного. С другой стороны, работорговцам нужно показать, что атака и абордаж принесут потери, превосходящие ожидаемую прибыль. Потому их канониры рискнули пальнуть в людей, в расчёте на недостаток решимости.

Расчёт не оправдался.

Пушки брига заговорили с утроенной частотой, присоединился следующий номер в строю. На головном торговце расцвели яркие цветы попаданий с лепестками из разлетающихся досок и частей рангоута. Фок-мачта торжественно грохнулась в воду, волоча шлейф вырванных вант. Палуба окуталась дымом, занялся пожар.

Второе судно работорговцев отвалило в сторону, чтобы не врезаться первому в корму. Туз выдал короткую команду сигнальщику, тот яростно заработал флажками.

Граждане пираты разделились. Третий бриг бросился за уцелевшим парусником. Когда с первым призом будет покончено, команде второго не останется ничего другого, как покорно спустить паруса.

- Тощий! Дуй на бак. Там наших мало осталось.

Рикас выразительно повёл глазами: кто прикроет спину? Туз досадливо отмахнулся – некогда.

На носу творился форменный кошмар. Палубный настил залит кровью, валяются оторванные конечности, внутренности… Снаряд среднего калибра разорвался прямо среди флибустьеров.

Мазила сполз к фок-мачте и прилёг, опираясь на неё спиной. Рука прижата к животу, между пальцев сочится красное. В глазах – туман и какая-то отрешённость. Винтовка валяется рядом, так и не пригодившаяся…

Быть может, потом сочтут, что обобрал умирающего братана, подумал Рикас, оттягивая затвор винтовки. Или обвинят, что не оказал помощь. Какая помощь, если осколки снаряда вспороли пузо?

Тей опустился на колено, тут же покрасневшее от чьей-то крови. Ствол удобно лёг на бочонок. Теперь – сосредоточиться! Вокруг свистят пули, выбивают щепки, слышны крики – только что ещё одного ранило. Но это не касается стрелка, направившего тонкую нить Силы из винтовочного ствола к вражескому кораблю.

Сила всё чувствует, словно отдельное живое и разумное существо. Она подсказывает, насколько приподнять ствол, чтобы пуля, преодолев расстояние между судами, не ударила слишком низко. Сила повинуется глазам и вместе с ними выискивает фигуры, мечущиеся в дыму.

Мягкое нажатие на спуск… Выстрел! Силуэт человека сложился и рухнул на палубу.

Айну трясло, когда она порешила двух пиратов? Мы это уже проходили. Покойтесь с миром, подданные верховного лорда.

Огонь! Толчок в плечо, и неведомый противник выпустил винтовку. Тело перевалилось за борт.

Приноровившись к стрельбе на качающейся палубе, Рикас расстрелял два магазина. Не менее полудюжины из команды торговца получили отверстия в теле, Создателем не предусмотренные. Молодому тею показалось, что ремесло пирата совсем не такое трудное, как любят об этом рассказывать морские бродяги.

С обеих сторон тоже хлопали винтовочные выстрелы. Ответный огонь умолк, да и цели исчезли. Уцелевшие работорговцы перебежали к противоположному борту. Теперь они были укрыты от пуль нагромождениями ящиков, бочек и канатных бухт, плотно загромоздивших палубу.

Бриг сменил курс. Теперь он двигался наперерез. В ближайшие минуты последует столкновение, судя по скорости – нешуточное.

Рикас, следуя пиратской науке, ухватился за линь с привязанным к нему крюком-кошкой. При ударе полагается закинуть абордажный крюк за что-нибудь на палубе атакуемого судно и плотно стянуть борта. Новичка оттеснил старый пират, на голову выше и раза в полтора шире в плечах.

- Отвали, шкет худосочный! Куда тебе, … - последовала непечатная тирада, из которого Рик уяснил, что лучше занять место повыше и спрыгнуть на борт работорговца.

Он вцепился руками в какую-то снасть стоячего такелажа и быстро забрался на высоту четырёх своих ростов. Сила подталкивала, кипела, распирала изнутри. Она жаждала битвы и крови!

Снизу грянула песня, продолжение той, что пели вечером.

Что нам унывать?

Нам нечего терять!

Пей до пьяна,

Будет волна

Кровью полна!

Куплеты перемежались отборной руганью. Крепкие мужчины взвинчивали себя до предела, до отказа, чтобы выплеснуться в едином порыве, снести без остатка безумцев, что рискнули стать на пути к законной добыче!

Многие натянули повязку на левый глаз. Если потом сорвать её в трюме или на нижней палубе, тот глаз быстрее привыкнет к темноте.

Удар бортами был настолько силён, что Рикаса буквально сорвало с каната и швырнуло в дымную мглу. Чудовищный треск сообщил: корпусам кораблей досталось основательно.

Привычный выброс Силы смягчил приземление. Посчастливилось угодить на чистое место… Почти чистое, если не считать трупа. Вероятно, подстреленного из винтовки Мазилы.

Нужно разобраться, определить, где неприятель, сколько его… Нет! Сила не позволила. Она влекла не только лёгкое тело, но и разум, опьянённый её бешеной мощью. С револьвером в правой и тесаком в левой руке Рикас метнулся к борту, противоположному от брига.

В этом есть что-то противоестественное. Ты видишь человека лишь какую-то долю секунды и убиваешь его, не успев разглядеть лица – глаза уже заняты поиском новой цели. Пока не опомнились, удар Силой широким фронтом, по головам, по лицам, чтоб отшатнулись, моргнули, не увидели, как второй валится с ног с перерезанным горлом. Шесть револьверных выстрелов звучат за шесть секунд, прибавляя на палубе шесть бездыханных тел.

Нужно перезарядить, но Рикасу некогда – он убивает. В сутолоке, на расстоянии вытянутой руки от врагов он машет коротким клинком, по плечо забрызганный чужой кровью…

- Стой!

Кто-то мощно обхватил сзади. Рука перебросила тесак лезвием к себе, коротко замахнулась…

- Тощий, не дури, твою ж направо…

Знакомый голос и знакомое богохульство вернули сознание на место. Красная пелена перед глазами посветлела. Туз чуть ослабил хватку, но не отпустил излишне воинственного подопечного.

- Наверху только наши.

- А остальные?

- Тебе мало? – расхохотался предводитель. – Завязывай с мокрухой. И так самим тушить пожар придётся… Остальные заперлись в трюме. Ничего, скоро вылезут, мать их…

Рикас вежливо отвёл начальственные длани в сторону. В этот момент в трюме бахнуло. Пуля, пробив палубный настил, распахала ногу Туза. Абордажники принялись остервенело палить в доски.

- Прекратить, жабьи дети! – гаркнул раненый вождь. – Плотника ко мне. Бить дыру в палубе, забросать трюм тлеющей пенькой. Живо!

Освобождённый от тяжкой работы по причине худосочности, тей перебрался на десяток шагов ближе к юту. Да и не хотелось ловить ногами шальную пулю.

А потом не повезло. Отчаянный прыжок на палубу и жаркий бой в дыму сошли с рук, но на дальнейшее запас удачи исчерпался. В некоторой прострации от спадающего напряжения битвы Рикас умудрился наступить на доски, изрядно порченные снарядом брига. Под весом его сухощавого тела они треснули, и тей провалился в трюм.

Он не стал завязывать глаз перед боем и в первый миг совершенно ослеп в темноте. С сокрушающей силой что-то ударило в лоб. Молодой человек уже не слышал и не видел, как прямо на его бездыханное тело упал горящий ком, исторгающий нестерпимо-удушливый дым. Используя удачно открывшееся отверстие, абордажники выкуривали остаток команды как вредоносных насекомых. О Рикасе никто не вспомнил. Туз, занятый извлечением винтовочной пули, на время упустил из виду самого ценного пленника.

Глава тринадцатая

В век телеграфа, особенно беспроволочного, личные встречи потеряли прежнее значение, как и письма на бумаге. Ныне герцоги, графы или заводчики предпочитают ехать на другой конец Икарии, если важно видеть глаза собеседника, слышать паузы между словами, следить за учащённым дыханием и нервными движениями рук. Иногда только так угадаешь – врёт или говорит правду твой визави.

Есть ещё один повод преодолеть расстояние – соображения необычайной секретности. Иэрос буквально сиял от восторга, рассказывая младшему единоутробному брату смелую идею. Для её воплощения в жизнь требовался выход к морю в уединённых местах, у центрального герцогства отсутствующий.

Перед посвящёнием Горга в план визитёр для пущего нагнетания обстановки попросил продемонстрировать состояние фиолетовой гвардии Майрона. При виде вышколенных, хорошо вооружённых но, увы, немногочисленных стрелков и канониров, отмаршировавших по брусчатке у замковых стен, старший Мейкдон доверительно сообщил последние новости с Юга.

- Князь заканчивает муштру пиратского сброда, Архипелаг подомнёт Двенадцать островов. Алексайону обещана свобода, но он совсем не уверен, что Терон выполнит обязательства. Не исключено, заставит участвовать в подготовке высадки на икарийское побережье.

Горг заметно вздрогнул. Перспектива, что на них свалится десант в десятки тысяч опытных головорезов, вдохновлённых обещанием грабежа, да ещё под предводительством самого известного военачальника, отнюдь не обрадовала.

Конечно, победа над Республикой пиратам не достанется бескровно. Им понадобится несколько месяцев, чтобы восстановиться, починить корабли, заготовить оружие. На следующий год…

- Да, на следующий год, - подтвердил его опасения Иэрос. – Время есть. И есть шанс доказать, что мы с тобой умеем защищать страну не хуже родственника.

Горг не возмутился по обыкновению при слове «родственник». Если у старшего брата есть мысль, как победить самого Алайна, то какого рожна он медлит и изображает загадку?

Герцог Кетрика осведомился, точно ли никто не может подслушать их разговор, если его продолжить в башне замка. Там извлёк из сундучка стопку бумаг и вручил брату.

Ознакомление с сокровищем Иэроса привело Горга в замешательство. Потом он начал откровенно хохотать. Но веселье было грустным: угроза пиратов реальна, в отличие от средства борьбы с ней.

Четверть века назад к промышленному буму добавилась изобретательская истерия. Тысячи самоучек, от детей лавочников до благородных теев, пытались осчастливить мир гениальными прожектами. Один из военных инженеров Леонидии вспомнил предложение двадцатилетней давности: смонтировать пушки на дирижабле.

Утопия обрела черты реальности, если для летающей артиллерийской платформы большой дирижабль перестроить особым образом. Около трети объёма баллона обычно занимают ёмкости с горючим газом. По мере его расхода он замещается воздухом.

Столичный инженер предложил взять малый запас топлива, вместо горючего газа закачать водород. Грузоподъёмность вырастет и позволит прицепить под гондолой палубу с тремя-четырьмя короткоствольными орудиями. По его замыслу, пушки позволят поразить корабли с безопасного расстояния.

- Брат! Ты же много раз летал на дирижабле. Гондолу и так раскачивает – боковым ветром, встречным ветром, от дрожи машины. Представь доску в двадцать шагов длиной на длинных тросах, не меньше трёх-четырёх человеческих ростов, болтающуюся как конский хвост. Выше – нельзя, там горючий водород.

- Представил. И что?

- Допущу, что канониры-самоубийцы взлетели и разок дали залп. Скорее всего – в никуда. Отдачей эту платформу кинет так, что морская болезнь во время океанского шторма покажется насморком.

Иэрос театрально извлёк новый лист.

- Эти возражения очевидны. Мой инженер предложил закрепить вертикальный щит, словно большой плавник. За счёт парусности он уменьшит раскачивание.

- И увеличит крен от бокового ветра. Брат, ты хочешь сей нелепой конструкцией остановить десятки тысяч пиратов с Алайном во главе?

- Нет, конечно. Расчёт на пиратскую психологию. Ты же знаешь, дражайший, морские бродяги способны рубиться только во имя спасения жизни и за золото. Как только они узнают, что атака не сулит наживы, оправдывающей потери и риск, сразу ищут пути к отступлению. Теперь представь сигару дирижабля, а на диких островах пираты не видят в небе ничего кроме облаков и птиц, она сама по себе смотрится внушительно. С недосягаемой высоты падают снаряды. Затопить деревянную лохань можно пятью-шестью попаданиями, подпалить – двумя-тремя зажигалками. Начнётся паника.

Горг пессимистически качнул головой.

- Сколько выстрелов нужно для одного попадания? Сто? Двести? Даже без топлива дирижабль много не поднимет. После пары часов полёта до цели вынужден будет поворачивать к берегу. Снизиться сможет лишь выпуском водорода. Авантюра, брат.

- Согласен. Но шанс многообещающий. Нужны расчеты. Проверить их можно только стрельбой с воздуха на твоих южных островах. И, конечно же, успех опыта не освободит нас от рутины – мобилизации и отправки к побережью обычных войск, способных доказать пиратам невыгодность их предприятия.

- Острова хоть на камни разноси, если тебе угодно, - Горг отложил бумагу с эскизом небесной артиллерии, упорствуя в скепсисе. - Я же подумаю о рутине.

Его единокровная сестра также занималась бумагами и думала о расчётах. Долгие недели заточения выматывали душу. В один из редких визитов Орвис Далматис, в очередной раз вывалив ворох обещаний «всё будет хорошо», предложил скоротать время за изучением экономики Республики и Архипелага лордов. В юности Айна усвоила множество знаний, превращавших её, по отцовскому выражению, в тея-счетовода. Она с трудом понимала, зачем ей лавина самых разнообразных сведений, вряд ли нужных в жизни девушки из благородной семьи. Часть из них помогла скоротать время.

Крайне сложно было составить общую картину. В Винзоре она видела толстенные книги с длинными колонками цифр, каждый месяц подсчитывались доходы и расходы, выводился остаток в казне. Здесь – ничего похожего. Орвис доставил в особняк целый сундук пиратского бумажного добра: расписки, описи, договоры, неряшливые обрывки деловой переписки. Флибустьеры оказались крайне неаккуратны в ведении учёта. Собственно говоря, каждый знал число монет в своём кармане. Вожди Двенадцати островов имели общее представление о количестве золота в казне пиратской республики, точнее – о плачевном его отсутствии. Более глубокие изыски никого не интересовали. Гражданин Далматис, в виде исключения, попытался сообразить, насколько Острова жизнеспособны, если люди на них попробуют жить без традиционного дохода – от грабежа. Каким образом отвратить местный сброд от привычки, впитанной с молоком матери, гражданин лорд не объяснил.

Обрывочные данные подтверждали его догадку. На островах и вокруг них масса ресурсов, при рачительном подходе они способны приносить доход. Возможно – не меньший, чем от морского разбоя. Хлопок, специи, тропические фрукты, дары моря, экзотическая древесина и многое другое без труда находит спрос в Империи.

Радуясь, что хоть в какой-то мере она может принести пользу, Айна готовилась к приезду Далматиса с необычным волнением. Долгожданный хозяин тюрьмы изволил навестить затворницу только во второй половине августа, был задумчив, даже несколько невнимателен. Коснувшись губами девичьей руки, лорд объявил, что с дороги голоден. Слуги бросились накрывать на стол в беседке, со всех сторон укрытой зеленью. Здесь, в тропиках, она не теряла листвы и зимой. Летом, очевидно, создавала некоторую прохладу.

- Дорогая Айна, - начал Орвис, выслушав отчёт о бумажных раскопках. – Признаюсь, что я в затруднительном положении. Многие в Республике понимают ситуацию. Если нам превратиться в обычное государство и жить по законам, похожим на имперские, народу станет легче, но… Пока рядом с нами Архипелаг, где в ближайшее время никаких изменений не произойдёт, всё впустую. Если тратиться на охрану купеческих караванов или закладывать в расчёты потерю каждого второго судна, наш хлопок нужно продавать в Атанассии дороже золота. Иначе не выгодно. Не говоря о том, что торгаши с материка неохотно покупают товар островного происхождения.

- Что же делать? – спросила девушка, тронутая обращением «дорогая».

- Парадокс, но шансов больше, если бы инициатива исходила от верховного лорда. Он, когда сравнительно трезв, тоже понимает – нельзя бесконечно существовать преступным промыслом. Но пока не торопится ничего менять.

- Архипелаг сильнее?

Далматис пригубил вино, с явным безразличием к его вкусу.

- Флот не лучше. Тем более часть кораблей обычно находится в море в ожидании добычи – и у них, и у нас. Бойцов много, но не настолько, чтобы без труда захватить Двенадцать островов. Вы, наверно, знаете – атакующая сторона всегда теряет больше, если высаживается на чужой берег под огнём… Простите, что утомляю благородную синьорину скучными военными подробностями.

- Что вы, Орвис. Я выросла в замке князя Алайна, военные разговоры меня окружали с колыбели.

- Я не забываю, чья вы дочь. Тем более, присутствие вашего отца в десанте может стать решающим козырем.

- И когда это произойдёт?

- Боюсь, уже весной. В конце сентября или начале октября. Благодарю вас, синьорина, за потраченное время. Двенадцать островов наверняка со временем станут цивильной страной, надеюсь – процветающей. К сожалению, до битвы с лордами это откладывается. Очень надеюсь, тогда разрешатся многие проблемы. Вам не придётся более тосковать в заточении. Вашему брату – тоже.

- У вас есть сведения о нём?

- Вернётся эскадра моего друга Бенезета, узнаем. Мне же придётся раскланяться. Одновременная служба двум непримиримым лагерям требует дьявольски много времени и усилий.

Прощаясь перед исчезновением, он добавил:

- Поверьте, синьорина, каждый раз, покидая вас в этом уютном гнёздышке, я искренне расстраиваюсь.

Айна несколько дней после встречи со спасителем и тюремщиком в одном лице пребывала в смятении. Неужели этот блестящий корсар в самом деле к ней неравнодушен?

Странная, загадочная личность. Никогда не говорит о прошлом. Зная о его пиратской профессии, расспрашивать опрометчиво. Важно не то, что случилось когда-то, а к чему Орвис стремится сейчас. Его помыслы благородны, а методы… Методы соответствуют грубой реальности.

Рик ему не доверяет. Айна решила для себя по-другому. Нужно помочь, не жалея сил. Орвис стоит того, его дело – тем более.

А ещё предстоит разобраться в себе. Почему при мысли о гражданине пирате на губы наползает глуповатая улыбка?

Пока синьорина предавалась размышлениям, её отцу было не до улыбок. В отличие от Далматиса, князь точно знал назначенную дату отплытия. Как и предполагал Терон, Алекс по натуре своей был не способен трудиться спустя рукава. Вместе с теем Йоргосом они, двое благородных синьоров, превращали разбойничий сброд в подобие регулярной армии.

Леность и своеволие отдельных особей раздражали невероятно. Ветеран нескольких походов к ламбрийским берегам по кличке Череп, уверенный в непревзойдённом превосходстве над окружающими, смел неповиноваться открыто.

Алекс рассвирепел. В армии любой страны и любого мира командир должен быть уверен, что отданная им команда не будет проигнорирована. Если хоть раз проявлено неподчинение, и оно не пресечено жёстко, в назидание другим анархиствующим молодчикам, с мечтами о дисциплине можно попрощаться.

- Считаете, вы знаете и умеете всё, необходимое в бою? – подчёркнутое обращение на «вы» и ледяной тон, обычно ввергавшие в трепет гвардейцев Винзора, у Черепа вызвали лишь ухмылку.

- Даже вам могу преподать урок. Не спасут проклятые тейские штучки.

Пират скинул с головы треуголку. Обнажилась идеально гладкая лысина, перечёркнутая черной повязкой с наглазником. Из ножён с шорохом выскочила абордажная сабля.

Алекс смерил глазом наготу черепа и клинка. Мятежник облегчил задачу, фактически сам вызвал на поединок. Но… Во-первых, крайне не желательно его убивать или калечить, тактически не верно. Эту честь лучше уступить пиратам Двенадцати островов. Во-вторых, сохраняя жизнь одноглазому красавцу, нужно и себя сберечь. Заколоть первым же выпадом гораздо проще.

Выставив для опоры ногу назад, князь без затей ударил Силой. Не ожидавший оплеухи, Череп грохнулся на спину, тут же вскочил, вскипев от бешенства.

- Могу ударить точно в горло.

- Тейское отродье… Я тебя… Во все места…

Алекс сделал вид, что его не трогает длинная оскорбительная тирада.

- Вы изволили намекнуть, что для продолжения поединка мне лучше воздержаться от применения способностей, доступных только благородному синьору? Извольте. Обойдусь одной шпагой.

Вокруг собралась толпа. Около сотни крепких мужчин замкнули круг, наполняя воздух дыханием не очень свежих ртов и ароматом вспотевших на учениях тел. Любопытство бурлило. Князь неоднократно показывал боевые приёмы всеми видами оружия и, очевидно, хорошо ими владел. Но никто из островитян не осмеливался бросить ему прямой вызов, хоть разговоров ходило предостаточно. Мол, Алайн уже не тот, что был двадцать лет назад, и на прежней славе далеко не уедешь. Лишь у Черепа хватило мужества либо безрассудства поставить вопрос ребром.

У одноглазого нашлись поклонники.

- Ставлю две монеты на Черепа! – выкрикнул долговязый ветеран в очень заношенном сером камзоле.

Его поддержал кто-то, другие кинулись ставить на Алекса, пока тот не выхватил шпагу и не гаркнул на спорщиков.

- Молчать! У нас не цирк, а серьёзное нарушение дисциплины, - слово «дисциплина» инородно прозвучало в этой компании. – Рядовой охотник ослушался командира, поднял на него саблю. Смотреть позволяю, но ставки аннулируются. Все слышали? Ангард!

Алекс поднял шпагу. Он остался в одной белой сорочке, с особым шиком поединщиков. На тонкой белой материи каждая капля крови ярко видна, громко кричит, что человек ранен. Кровь врага бодрит его соперника.

Череп напал неспешно, с уверенностью превосходства. Если исключить приёмы Силы, преимущество, по мнению пирата, принадлежало ему: как бы ни был опытен тей, никаких навыков не хватит, чтобы компенсировать узкие плечи, низкий рост, на две головы меньше соперника, да и разница в возрасте лет на пятнадцать играет против заносчивого синьора.

Со стороны это выглядело, как будто большой серый ястреб напирал на белого голубя. Череп непрерывно вращал саблей, выписывая восьмёрку одним движением кисти. Сталь образовала полупрозрачную блестящую фигуру. В ней было что-то завораживающее, напомнившее Алексу гипнотическое воздействие от опытов с качающимися сверкающими предметами.

Возможно, именно на такую реакцию Череп и рассчитывал. Не снижая темпа вращения, он ударил ногой по песку. Волна песчинок брызнула противнику в лицо.

Это произошло невероятно быстро. Настолько, что человеческая реакция не в состоянии угнаться за частичками кварца…

Спасла Сила. За долгие годы упражнений она до такой степени впиталась в нервы, жилы, мышцы, вошла в кровь, в ногти, в волосы, что стала неотъемлемой частью естества. Не успев даже моргнуть, Алекс ощутил толчок отдачи и увидел, как песок словно увяз в прозрачной стене и через миг беспомощно осыпался, а ему на смену прилетела абордажная сабля.

Князь не успел испугаться своеволия внутренней помощницы. Отточенным жестом он парировал удар, одновременно загоняя внутрь раздражение. Подобно зелёному новичку, умудрился пропустить банальный подлый приём. Контрвыпад заставил пирата отступить. В единственном глазу мелькнуло удивление, но отнюдь не уважение.

Череп переменил тактику. Теперь он включил всю руку, длинную как багор. Абордажная сабля со свистом пронзала воздух. Удары падали сверху вниз. Пират норовил рассечь лицо и грудь противнику, вспороть его как свинью… Тейская шпага была короче, чем одно только лезвие абордажной сабли, и мятежный подчинённый чувствовал себя в безопасности.

Он пытался обезоружить Алекса, рубанув шпагу у эфеса под прямым углом. Тей преследовал противоположную цель. За микроскопический миг до звона металла он доворачивал кисть, сабля била вскользь по шпажному четырёхграннику и врезалась в гарду.

Но бесконечно защищаться нельзя. Алекс отступал вдоль плотного пиратского строя и тихо радовался, что импровизированный ринг не имеет углов. В противном случае Череп загнал бы его в западню.

Плюнув на обещание не использовать Силу, уже нарушенное, тей выпустил её струю вдоль клинка. Сталь упрочилась, превратилась в продолжение руки, наполненная субстанцией, которую морскому бродяге не понять и не представить. Князь жёстким батманом принял очередной выпад в уверенности, что шпага не переломится, и провёл молниеносный рипост, поднырнув под руку с саблей. Остриё ужалило в предплечье и проткнуло его насквозь.

Пират взревел. Левая рука перехватила рукоять сабли. Князь воспользовался секундной заминкой и вышел на центр круга, помахивая шпагой в ожидании соперника.

Встряхивая в воздухе пробитой конечностью и не слишком ловкий слева, Череп уже не представлял прежней опасности. Он сам осознал, что неминуемо проиграет, если не придумает что-то радикальное. В этой ситуации самым правильным бывает самое простое решение.

Пират раскрутил саблю над головой. Сверкающий диск наклонился вперёд. С утробным, каким-то животным воем Череп бросился вперёд, вложив в бросок всю энергию и силы.