За гранью приличий

Глава 13

Первые лучи утреннего солнца пробились через тяжелые шторы в комнату. Чуть подрагивая, одинокий лучик замер на прикроватном столике, словно ожидая чего-то, а после скользнул на лицо девушки, что до этого так мирно сопела, обняв подушку. Приоткрыв глаза, зевая, Саша стала потирать нос, на котором так бесцеремонно пригрелся солнечный зайчик.

Время на часах было ровно семь, а это значило, что до рабочей смены Громовой было чуть меньше двух.

Лениво потянувшись на кровати, Саша провела пятерней по волосам. Когда рука наткнулась на запутанный клок волос, что образовался на затылке, девушка поморщилась, едва не плача. Она так устала вчера, что после душа уснула, как говорится без задних ног, забыв позаботиться о волосах. К сожалению, они, отличались весьма отвратительным свойством, унаследованным от бабушки. Без должного ухода, на утро, волосы превращали хозяйку в настоящее подобие пуделя: вились и пушились.

Громова спрыгнула с кровати и стала бегать от шкафчика к шкафчику, пытаясь найти припрятанную на «черный день» плойку. Однако ни плойки, ни хотя бы на худой конец мусса для волос, она так и не смогла найти. И запрыгнув обратно в еще теплую постель, девушка стала отогревать окоченелые пятки. Они успели продрогнуть, пока она отплясывала лезгинку на холодном полу.

В дверь постучались.

— Сашенька, ты проснулась доченька?

Светлана Николаевна вошла в комнату, оглядев ее — ужаснулась. Ее дочь всегда старалась все держать в идеальной чистоте и порядке. Однако, когда на нее находили неконтролируемые приступы паники, она становилась неуправляемой и могла часовые труды уборки, за минуту пустить коту под хвост.

Вот и сейчас, оглядев пространство, Светлана вместо расспросов спокойно стала поднимать с пола брошенные вещи.

— По комнате, что ураган промчался? Твоих рук дело?

Из-под одеяла показалась курчавая голова.

— Маму-у-ля, — захныкала Александра. — Ты только глянь на этот ужас, — указала она на свои волосы. — И как я с такой головой на работу пойду?

Светлана улыбнулась. Она за секунду свела дважды два и поняла, из-за чего весь этот беспорядок.

— Не драматизируй. Все могло быть куда хуже, ты же знаешь, — улыбнулась она ей.

— Знаю, — утвердительно закачала головой девушка, — но от этого мне совсем не легче, — и хныкая снова зарылась в одеяло.

Светлана тяжело вздохнула, закатив глаза.

— Я как понимаю, ты вставать не собираешься?

— Нет.

— И завтракать не будешь?

— Нет!

— Да-а, а жаль. Я ведь приготовила твои любимые оладушки.

Александра высунула нос из-под пледа.

— С вареньем? — в надежде спросила она.

— Ага, с яблочным. Ну-у, раз ты не хочешь…

— Нет, нет, — одеяло вмиг упало на пол. — Кто сказал, что я не хочу. Просто с этого и надо было начинать разговор.

И прильнув к матери со спины, обняв, девушка поцеловала ее теплую щеку. От матери исходил приятный запах ванили и молока.

— Знаешь, я наверное все же позавтракаю, а то оладушки твои нынче в дефиците. Кто знает, когда ты в следующий раз еще сможешь их приготовить.

Светлана Николаевна улыбнулась, явна довольная тем, что смогла таким нехитрым способом вывести дочь из утренней депрессии.

— Вот и славно. А теперь марш чистить зубы и умываться. Ну, а я пойду, поищу гребень, чтобы распутать это твое воронье гнездо. Там гляди и снова человеком станешь.

— Ну-у ма-а-ам, — попыталась запротестовать Саша, на это довольно комичное сравнение.

Однако, что греха таить, оно было верным.

Через десять минут Саша уже сидела на кухне и уплетала оладушки с ароматным яблочным вареньем.

— Как у тебя дела на работе? — как бы невзначай спросила Светлана, переворачивая на сковороде очередную порцию дрожжевых лепешек.

— Все нормально. Тамара бесовствует. Варя заболела, а так, все по-старому.

— Ясно. А как там Илья? Почему до сих пор в гости к нам не пришел?

Саша поперхнулась, и Светлана не сразу уловила перемену в настроении дочери. Подбежав к ней, стала заботливо хлопать ее по спине.

— Ну ты как маленькая, ей-богу. Неужели так трудно сначала переживать, а после отвечать. Возьми, выпей воды.

Светлана протянула дочери стакан, а после снова подошла к плите.

— Вот же на тебе, оладушки сгорели, — стала причитать она, отправляя на лопатке порцию сгоревших блинов в мусорное ведро. — Ну так что там Илья? — после минутной паузы снова спросила она, но уже поглядывая на дочь.

— С ним все хорошо, — совершено спокойно попыталась ответить Саша. — Снова привыкает к питерской погоде. И кстати, обещал на днях заскочить.

Девушка тут прикусила язык. Она не хотела врать материи. Однако огорчать ее тем, что будущий «зять», за то время, что находится в Питере, так и не соизволил явиться к ним в гости, ранила даже саму Александру.

До поездки в Москву, Власов был частым гостем в их доме и мог спокойно приходить и уходить, как будто это был его дом. И если так подумать, то так действительно было. Но все изменилась после его возвращения. Возможно, дурное влияние? ….

— Это же замечательная новость, — улыбаясь, ответила ей Светлана, прерывая ход мрачных мыслей дочери. — Ну тогда как надумает, ты скажи мне, а я приготовлю чего-нибудь вкусненькое.

— Не стоит мама. Я ведь и сама могу.

— Конечно стоит, глупенькая ты моя, — погладив по голове, мать поцеловала дочь. — Я просто обязана постараться для будущего зятя. Любимая доченька у меня ведь одна.

— Да, наверное, ты права, — Саша уставилась на пустой стакан, пытаясь отогнать дурное предчувствие. Но к сожалению, оно с каждым новым днем, нарастала все сильнее и сильнее. Она была готова на все, только бы не думать о том, как ведет себя с ней Илья.

— Шурка, ты только глянь на часы.

Светлана в спешке стала вытирать руки о фартук, суетясь как пчелка.

— Вот это мы с тобой заболтались. Тебе же на работу пора. Давай бегом в спальню, а я за гребнем. Будем приводить тебя в человеческий вид.

Александра встала и подойдя к матери обняла ту со спины, зарываясь носом в ее шелковистые русые волосы.

— Мамуля, я тебя так люблю.

Светлана повернулась в объятиях дочери и прикоснулась губами к ее лбу.

— Шур, ты чего малыш? Все хорошо?

— Да, — соврала девушка.

Ей меньше всего хотелось, чтобы о ее душевных терзаниях узнала мама. Она ведь не виновата, что у нее уродилась такая некрасивая дочь.

— МАКС —

Накинув на голое тело белый халат, Макс вышел на балкон. Прохладный утренний воздух остужал разгоряченное после сна тело, приводил мысли в порядок. Ночь в отеле наводила его на дурные воспоминания, о которых он не хотел думать. Однако, лучше уж так, чем в доме Власовых. Они хорошие люди, и Илья идиот, если не понимает, как ему повезло с родителями. Все же лучше, чем чета Арских, погрязшая во лжи и пороке.

Мужчина оперся руками о перила, наблюдая за городом с высоты. Питер проснулся, о чем свидетельствовал гул машин и запах копоти. Так не привычно было снова слышать все эти звуки, после недели проведенной в тихом дачном коттедже.

«Если так подумать, то в семейном гнезде Власовых был свой колорит и прелесть. И возможно, когда я доживу до их возраста, тоже захочу убежать от городской суеты в такое место. Было бы неплохо до того момента найти человека, который бы смог разделить со мной простые радости жизни».

Арский улыбнулся, его мысли о будущем удивили его самого, ведь он явно не был приверженцем подобного уклада. Тихая спокойная жизнь не для него. Пока он молод, думать о подобном просто грешно. Нужно наслаждаться сегодняшним днем. Этим моментом. Прямо тут и сейчас, а не строить заоблачные планы, которые с легкостью могут разрушаться как карточный домик от дуновения ветра.

Да в его жизни не было стабильности, она лишь состояла из временных отрезков, когда ему было комфортно в его импровизированном театре. Где он был царем и богом, а люди… по его указке делали то, что он хотел. Когда актеры надоедали, он менял их, выбрасывая на помойку как сломанную от игры куклу. Он уходил, не думая о том,… что будет с теми людьми, в жизнь которых он вмешался. Все было одноразово и легко. Все участники спектакля заранее знали свои роли и не спорили со сценарием, что он им предлагал.

Макс не желал надолго задерживаться рядом с кем-то. Узнав свои «игрушки» лучше, в нем просыпалось отвращение к ним. Сексуальное впечатление постепенно меркло и теряло свой приятный вкус новизны. Вскоре ему становилось скучно, и он … уходил. Навсегда. Не оглядываясь на прошлое.

Что насчет Ильи, то они с ним банально заигрались, деля женщин на двоих. Ранее это не было проблемой, девушки сами прекрасно понимали под что подписывались, и им это даже нравилось. … Разовый секс на одну ночь с возможным продолжением, но в очень редких случаях. В основном девушек выбирал именно Власов, Максу же было наплевать, с кем проводить время. Он не воспринимал ни одну из них как что-то серьезное. Ни одна не цепляла его настолько, чтобы думать о ней после.

Да и вообще Макс не желал знать о том, чем живет та или иная особа, с которой они проводили время. Ему всегда казалось, что если он начнет узнавать кого-то лучше, то его отношения к ней перестанут носить просто сексуальный характер. А он этого не хотел. Не хотел кем-то увлекаться серьезно. Бросить человека, о котором ты практически ничего не знаешь куда проще. Тебя не мучают угрызения совести и сожаления. Ты не думаешь о том, что испортил кому-то жизнь. Ты просто даешь им себя, свое тело, а они не отказываясь берут. Тело, но не душу.

Макс хмыкнул. Ему самому порой казалось, что он бездушная оболочка. Тело без содержимого. Пустой сосуд, на дне которого хранятся отвратительного вкуса воспоминания: грязные, порочные, пошлые.

Перед глазами проскользнул один из них и Арский, неосознанно, сжал руками перила балкона. Прикрыв веки, он попытался прогнать дурное наваждение прочь. Он боялся, что оно снова вызовет в нем неконтролируемую вспышку паники, и он попросту утонет в ней. В очередной раз, испытав жгучую боль от этих грязных воспоминаний.

В такие минуты он не мог себя контролировать. Его тело и разум сковывали невидимые цепи, и вместе с ними он падал в бездонную пропасть ужаса. Он так быстро погрузился в беззвучную пустоту, что весь окружающий мир перестал для него существовать. Он сузился ровно до одной темной комнаты и напуганного маленького мальчика, что прятался в ней за дверью.

Макс уже практически не отдавал себе отчет, где он находится: там или тут. Больные воспоминания, давили на сознание и уносили его прочь.

Ему стало страшно. Как тогда … в детстве.