За кулисами ЦРУ. Дневник сотрудника американской разведки

Апрель 1956 года, Саут-Бенд, штат Индиана.

В нашем университете появлялись представители сотен различных компаний, чтобы побеседовать со студентами на предмет возможного найма на работу. Я не подписал ни одной заявки на такую беседу, однако у меня все же состоялась первая и, вероятно, единственная беседа относительно моей будущей работы. К моему удивлению, из Вашингтона приехал представитель ЦРУ, чтобы переговорить со мной относительно поступления на специальные курсы. Должно быть, меня рекомендовала им Вирджиния Пилгрим. Я уже забыл, что однажды она упоминала о таких курсах, когда посетила нас в Тампе в прошлом году. Она сказала тогда, что была бы очень рада увидеть сына ее старейших друзей поступившим на работу в ЦРУ. У меня почему-то сложилось впечатление, что она — одна из высокопоставленных сотрудниц ЦРУ, ибо работала в специальной группе Кларка, расследовавшей деятельность ЦРУ по поручению комиссии Гувера.

Я сказал вербовщику Гасу, что меня уже приняли на юридическое отделение. Он удивился. Вирджиния ничего не знала о моих планах. Гас сообщил мне, что начальный курс специальной подготовки сотрудников длится от шести до девяти месяцев (а в некоторых случаях даже до года) и что он рассчитан на лиц с высшим образованием. После окончания курса я начну работать в системе ЦРУ в области анализа, специальных исследований, составления информационных сообщений, административной работы или проведения тайных операций. В заключение он добавил, что не может больше ничего сказать ни о курсах, ни о работе, поскольку все это является секретом.

Затем он поинтересовался моим положением в связи с возможным призывом на военную службу, и, когда я сказал ему, что рано или поздно, но служить мне придется, он намекнул на возможную комбинацию. Для кандидатов на секретные начальные курсы подготовки сотрудников ЦРУ, не отслуживших свой срок в армии, ЦРУ обеспечивает направление на специальные курсы подготовки в армии или в военно-воздушных силах, фактически находящиеся под контролем ЦРУ. На получение офицерского звания потребуется около года, после чего еще один год придется проходить службу в воинских частях. Затем кандидата снова направляют в Вашингтон для прохождения упомянутого секретного начального курса, и уже после этого он получает назначение на работу в штаб-квартиру ЦРУ в Вашингтоне. Выходит, что только через пять или шесть лет я смогу получить назначение на работу за границу, если пожелаю работать в области проведения тайных операций. «Слишком долго ждать возможности получить хорошую работу», — подумал я.

Гас знал обо мне почти все: и о моем участии в студенческом самоуправлении, и о моих успехах в учебе, и обо всем остальном. Он порекомендовал мне не забывать о ЦРУ, если я изменю свои планы относительно будущего. Я рассмотрел бы вариант устройства в ЦРУ, если комбинация с военной службой была бы осуществима наверняка, однако Гас подчеркнул, что им нужны люди, которые хотят стать профессионалами в системе ЦРУ. А это не входит в мои планы.

Июнь 1956 года, Тампа, штат Флорида. Я испытываю удивительное чувство, вернувшись во Флориду на лето, поскольку нет никаких планов относительно возвращения на холодный север осенью. Отвратительная погода, оторванность от дома и все прочие негативные аспекты пребывания в Нотр-Даме постепенно исчезли.

Никаких ночных проверок, никаких выключений света в полночь. Никаких обязательных присутствий на мессах и вечернях. Ни малейшего чувства вины, если ты пропустил какое-нибудь богослужение. И никаких опасений, что тебя исключат за поездку на машине в Саут-Бенд. Пришел также конец, я надеюсь, чувству одиночества и огорчения из-за жизни исключительно в мужском окружении, изолированном от женского общества.

В Нотр-Даме нам внушали, что обязанности человека выходят за рамки его личности и распространяются на семью, общество и на страну и что уважение к властям является хорошим качеством респектабельного гражданина.

Этим летом я буду работать водителем грузовой автомашины, чтобы заработать деньги и начать осенью учебу на юридическом факультете.

Декабрь 1956 года, Тампа, штат Флорида. Поступление на юридический факультет университета штата Флорида оказалось ошибкой. Я не чувствовал себя принадлежащим к этой суматошной студенческой компании, не испытывал ни малейшего удовольствия от запанибратского обращения между ними. Но я и не аскет. Причина тому, по-моему, — отсутствие осознанной целеустремленности, а может быть, я просто не сумел приспособиться к мирским условиям учебы после четырех лет в школе иезуитов и четырех лет в Нотр-Даме. По крайней мере, я это понял и провел в университете только три месяца.

Я навел справки относительно себя на призывном пункте; мне сказали, что до призыва на военную службу в моем распоряжении еще шесть месяцев. Так или иначе, но несколько месяцев я буду жить вместе со своими родителями в Тампе и попытаюсь накопить немного денег.

Но главная проблема — это как поступить с коммерческим делом моих родителей? Отец и дед только что начали серьезно расширять свой бизнес и надеялись, что я займу в нем должное место. Я уверен, что смог бы сделать большие деньги, но это меня почему-то не воодушевляет. Откуда у меня эта антипатия и неохота включиться в семейный бизнес? Мне бы очень хотелось сказать об этом отцу или деду, но они могут воспринять мои слова неправильно, решив, что я считаю себя слишком образованным, чтобы заниматься тем делом, которому они посвятили свою жизнь. Итак, никаких поспешных решений. У меня впереди шесть месяцев совместной работы с ними и еще два года в армии.

Февраль 1957 года, Тампа, штат Флорида. Я написал письмо в ЦРУ, напомнил им о моей встрече с Гасом и попросил еще раз вернуться к этому вопросу. В ответ получил анкету-заявление, заполнил ее и отправил, затем посоветовался по телефону с Вирджинией и теперь ждал той или иной реакции. Вирджиния сказала, что ее друзья в отделе кадров рассмотрят мое заявление как можно быстрее, поскольку меня могут призвать на военную службу. Однако похоже, что я предпринял этот шаг слишком поздно. По ее словам, на проверку благонадежности потребуется около шести месяцев, а за это время меня, вероятно, заберут в армию.

Гас говорил, что начальные курсы специальной подготовки предназначены только для тех, кто желает посвятить себя работе в системе ЦРУ, и теперь я размышляю над этим. Выяснить, какая работа ожидает меня в ЦРУ, невозможно. Во всяком случае, я не буду знать об этом до тех пор, пока не поступлю на курсы, но я действительно интересуюсь политикой и международными отношениями. И чем больше я живу здесь, тем у меня меньше желания посвятить свою жизнь семейному бизнесу.

Посмотрим, какую альтернативу может предложить ЦРУ. Она будет означать три года вместо двух военной службы — если меня примут. Зато я буду офицером — больше платят, более интересная работа (особенно в ЦРУ) — и будет время для окончательного решения.

Апрель 1957 года, Вашингтон, округ Колумбия. Меня вызвали на беседу в Вашингтон в отдел, занимающийся набором слушателей начальных курсов, который находится в здании Куортерс-Ай, около реки Потомак. Мне пришлось подождать в приемной, пока за мной не пришла секретарша. Я заполнил бланк посетителя, указав в нем свою фамилию, адрес и цель визита, а секретарша проставила на нем час приема и штамп крупными буквами «ДОЛЖЕН СЛЕДОВАТЬ С СОПРОВОЖДАЮЩИМ». Затем она вручила мне прикалываемый на грудь пластиковый значок и предупредила, чтобы я не снимал его все время, пока буду находиться здесь. Она подписалась как отвечающая за меня, и я последовал за ней в канцелярию курсов.

Человека, беседовавшего со мной, звали Джимом Фергюсоном. Мы около получаса говорили о Нотр-Даме, нашем семейном бизнесе и моем интересе к работе в качестве профессионала по иностранным делам. Помня разговор с Гасом, я подчеркнул, что, хотя меня и интересует работа в ЦРУ, я так мало знаю об этом ведомстве, что вынужден ограничивать свои интересы сферой иностранных дел. Он сказал, что мне предстоит серия тестов и бесед с преподавателями, обучающими слушателей курсов, в том числе беседа с доктором Экклсом, руководителем этих курсов. Если тесты и беседы пройдут успешно, будет произведена полная проверка моего прошлого, для чего потребуется около шести месяцев. Однако в данном случае, учитывая возможность моего призыва на военную службу, они будут просить провести эту проверку вне очереди и надеются на положительное решение.

Секретарша дала мне лист гладкой белой бумаги с названиями зданий и организаций и с указанием времени, когда я должен являться в них для тестов. На все это потребуется три полных дня. Она объяснила, что в каждом здании я должен явиться в приемную к секретарю, который позвонит туда, где мне назначена встреча, и вызовет оттуда кого-нибудь, чтобы сопровождать меня. Она также напомнила мне, чтобы я все время, пока буду находиться в этих зданиях, носил полученный знак посетителя и возвращал его ей вместе с компостированным пропуском посетителя при уходе. Чтобы добираться до различных зданий этого ведомства, мне надлежит пользоваться автобусом, обслуживающим только сотрудников ЦРУ.

Во время первого визита в канцелярию курсов ЦРУ я сразу же почувствовал там атмосферу своеобразного мирка. Прежде всего я заметил, что сотрудники ЦРУ пользуются специфической, внутренней, терминологией. Ни один из них не говорил «ЦРУ», или «центральное разведывательное управление», или даже «управление». Во всех случаях, когда требовалось упомянуть это ведомство, они говорили «компания».

Сначала я должен был явиться в северное здание, в котором меня проверяли медики. После этого я побывал несколько раз попеременно то у медиков в этом здании, то в здании бытовых служб и отдыха на Огайо-Драйв, где меня проверяли сотрудники отдела аттестации и оценки. Как мне казалось, медики должны были заниматься обследованием физического и умственного состояния, а отдел аттестации — искать во мне особые качества, необходимые для разведчика. Однако существенного различия между ними я не заметил. Все это было очень утомительно: бесконечные часы за заполнением вопросников в ходе проверки профессиональных данных, склонностей и личных черт. Я как-то читал о тщательно разработанной системе тестов, подготовленной Управлением стратегических служб [1] во время второй мировой войны, и теперь я вижу, что она все еще применяется. Хуже всего было у психиатра, он просто изводил меня.

Наконец около полудня третьего дня со всем этим было покончено. У меня оставалось два часа свободного времени до того, как явиться в канцелярию курсов. Я решил осмотреть здешние достопримечательности. Схватив бутерброд в буфете со слепым продавцом, я сел в автобус и направился в сторону резиденции президента. (Эти буфеты со слепыми продавцами — бары с легкой закуской — практически имеются в каждом здании ЦРУ. По-моему, неплохо придумано: слепые люди имеют работу, а компания может без опасений впускать их в свои здания, так как они не способны читать секретные документы. Выгодно и той и другой стороне.)

Затем к монументу Вашингтона. Глядя с высоты монумента на здания, откуда управляют жизнью нашей страны, где защищается наша целостность перед лицом серьезной угрозы извне и где гармонично сочетается множество противоречивых внутренних интересов, я признался себе, что участие в таком управлении является моей конечной целью. Работа в Центральном разведывательном управлении, предпочтительно за границей, при глубоком знании действий и решений дружественных и враждебных правительств, обеспечит как постоянно стимулирующую и захватывающую атмосферу, так и высокоинтеллектуальное занятие. Я стану воином против покушений коммунистов на свободу и на личные свободы во всем мире — патриотом, посвятившим себя делу сохранения моей страны и нашего образа жизни.

Я покинул монумент, пройдя сквозь круг американских флагов, и шел обратно к Куортерс-Ай с чувством большей уверенности и самообладания, чем за все время пребывания здесь. После обычных процедур, связанных с оформлением пропуска, значка посетителя и эскортного сопровождения, я был вновь принят Фергюсоном, который сообщил мне, что первые результаты тестов выглядят вполне прилично. В ожидании встречи с Экклсом Фергюсон решил кратко ознакомить меня с программой военной подготовки на курсах, предупредив вначале, что программа секретная и вне пределов ЦРУ ее не следует обсуждать с кем бы то ни было. По его просьбе я подписал форменное обязательство, в котором говорилось, что сообщенные мне сведения касаются национальной безопасности и я обязуюсь не разглашать их никому.

Фергюсон обрисовал в общих чертах учебную программу военной подготовки. Когда закончится проверка и будет оформлен допуск, меня снова вызовут в Вашингтон и я буду зачислен в военно-воздушные силы. После трех месяцев начальной военной подготовки меня направят на первое вакантное место в офицерской школе. Все это будет происходить на базе ВВС Лэкленд, в Сан-Антонио, штат Техас. Затем меня направят на одну из баз ВВС на территории США, и если мне повезет, то моя работа там будет связана с воздушной разведкой. Фергюсон объяснил, что компания не контролирует назначения, производимые военно-воздушными силами после окончания офицерской школы, однако все чаще и чаще лица, приписанные к ЦРУ, при прохождении ими года обязательной военной службы назначаются на должности, связанные с разведкой. После года службы на базе ВВС меня переведут в авиационную часть в Вашингтон, которая на самом деле является крышей в системе ЦРУ, и здесь начнется моя учеба по программам компании.

Вошла секретарша и сообщила, что доктор Экклс готов принять меня. Я знал, что мне предстоит беседа с Экклсом, и поэтому тщательно подготовился к этой встрече. Вирджиния говорила мне, что для поступления в ЦРУ необходимо одобрение доктора Экклса. Это был мужчина в возрасте около шестидесяти лет, в очках, с густыми бровями и очень внушительным внешним видом. Экклс спросил, почему я хочу быть сотрудником разведки, и когда я ответил, что меня в основном интересуют международные дела, то он попытался поставить меня в неловкое положение. «Внешняя политика — дело дипломатов, — заметил он, — а сотрудники разведки только собирают информацию и передают ее другим для принятия по ней политических решений» и добавил, что, может быть, мне лучше попытать счастье в госдепартаменте. «Может быть, — ответил я, — но я не имею достаточного представления о ЦРУ, чтобы принять решение», и добавил, что хотел бы познакомиться с программой. Тогда он прочитал мне небольшую лекцию: им здесь не нужны люди, которые покидают ЦРУ, как только заканчивают военную службу. Им нужны только те, кто избрал карьеру сотрудника разведки на всю жизнь. После этого он превратился в старого доброго дедушку и сказал: «Посмотрим, какие будут результаты проверки лояльности». Затем он пожал мне руку, сказав, что они хотели бы принять меня в свою систему. Дело сделано! Я принят, и, как кажется, слишком легко.

Я вернулся в кабинет Фергюсона, и тот продолжил рассказ о моем будущем. Я никогда не буду открыто связан с компанией и никому не должен говорить, что рассматривается вопрос моего поступления в нее. При благоприятном исходе проверки на лояльность они устроят так, чтобы меня наняли на работу в воинскую часть, являющуюся крышей компании, как гражданское лицо; для этого меня снова вызовут в Вашингтон. Спустя несколько недель я поступлю на военную службу в ВВС и меня направят на базу ВВС Лэкленд для прохождения курса начальной военной подготовки. Там со мной будут обходиться так же, как и с другими поступившими на военную службу, и никто не должен знать о моих связях с компанией. Сохранение этого факта в тайне будет частью моей подготовки, школой жизни под крышей. Нарушение тайны крыши может привести к освобождению от дальнейшего обучения по программе ЦРУ. Последующие назначения меня по службе в известной мере будут предопределяться тем, насколько хорошо я скрывал свои связи с компанией. Вернувшись во Флориду, я должен держать этот план в тайне и поставить в известность Фергюсона, если получу какие-либо распоряжения с пункта призыва на военную службу.

Я начинаю испытывать какую-то удовлетворенность тем, что обладаю секретом и что стою на пороге особого привилегированного клуба с исключительно тщательным отбором членов. Среди сотрудников ЦРУ я буду самим собой и честным человеком. Для любого за пределами этого клуба у меня будет ложная версия о том, кто я и что я. Моя секретная жизнь началась.

Июль 1957 года, Вашингтон, округ Колумбия. Спасение! Проверка благонадежности закончилась раньше, чем повестка в армию успела постучаться мне в дверь, и я выехал в Вашингтон, нагруженный книгами, проигрывателем, пластинками и теннисным комплектом. Джорджтаун входит в пределы района, где слушатель курсов ЦРУ чувствует себя наиболее удобно; поэтому я направился туда вместе с несколькими однокашниками по учебе в Нотр-Даме, которые теперь занимаются в аспирантуре Джорджтаунского университета. Мы живем в одном реконструированном федералистском доме на Черри-Хилл-Лейн — узкой, уложенной клинкером улице между М-стрит, Чесапик и Огайо-Кэнэл. У меня такое ощущение, как будто я именно тот человек, каким должен быть, и именно на том месте, где мне следует быть. Мои приятели не знают, что я поступаю на службу в ЦРУ, так что это будет моим первым настоящим испытанием жизни под крышей.

В канцелярии начальных курсов Фергюсон объяснил мне, где я буду работать. Это — министерство ВВС, штабное командование, группа исследований и анализа, военно-воздушная база Боллинг. Он назвал мне фамилию и имя моего командира, полковника военно-воздушных сил, и непосредственного начальника, майора, которые являются вымышленными фигурами. Я должен все это запомнить, чтобы без запинки отвечать, если меня кто-нибудь спросит. Мой служебный телефон на авиабазе Боллинг связан с центральным отделом прикрытий [2] ЦРУ, где роль полковника и майора играют по заранее составленному графику специальные телефонисты-операторы.

Я подписал еще одно обязательство о сохранении секретности; сформулировано это обязательство как постоянное, вечное и касающееся всего, о чем я узнаю в ходе работы в компании. Затем Фергюсон направил меня с первым поручением на 16-ю стрит, 1016. Я поспешил туда, но выяснилось, что там никто меня не ждал. Наконец, меня вызвали на четвертый этаж в отдел личного состава, где уже собралось порядочно таких, как я. Все мы здесь только тем и занимаемся, что складываем карты и соревнуемся в решении кроссвордов.

Отдел личного состава — это место ожидания для кандидатов в сотрудники ЦРУ, на которых еще не поступили результаты проверки благонадежности; все мы ожидаем здесь одного и того же счастливого события: проверки с помощью детектора лжи. Нас около тридцати человек. Некоторые ждут уже более месяца и являются распространителями всяких слухов. Проверка с помощью детектора лжи, или «техническое интервью», как это официально называют, оказывает на некоторых травмирующее влияние. Нас предупредили, чтобы мы ничего не говорили о детекторе, но это предупреждение лишь стимулирует всякого рода слухи.

Июль 1957 года, Вашингтон, округ Колумбия. Через две недели подошла наконец и моя очередь. Как было глупо думать, что я перехитрю машину! Вчера меня проверяли на детекторе лжи, и теперь я снова в отделе личного состава, но на другом этаже и с теми, кто уже прошел проверку. Нас держат отдельно от тех, кто еще не прошел эту проверку, так, чтобы они поменьше знали о деталях этого испытания. Проверяющие не сообщают вам тут же результатов проверки — вас заставляют ждать. У всех мрачное настроение.

Служебный автобус не останавливается у здания № 13, поэтому мне пришлось попросить водителя остановить машину как можно ближе к зданию. Когда водитель громким голосом (уверен, преднамеренно) назвал это здание, холодные, понимающие взгляды пассажиров остановились на мне и я почувствовал себя прокаженным. Они знали, что мне предстоит тайная, интимная исповедь. Скверная штука.

Возле 23-й стрит и Конститьюшн-авеню водитель объявил: «Здание тринадцать» — и указал мне на группу временных построек барачного типа за стоянкой автомашин на дороге, ведущей к Уотергейту. Постройки окружены высоким забором с несколькими рядами ко-лючей проволоки, свисающей в наружную сторону. На всех окнах установлены ячейковые решетки, а в каждом третьем или четвертом — кондиционер. Все окна плотно закрыты, отчего постройки кажутся непроницаемыми.

Я прошел вдоль забора. У входа в первое строение, которое я увидел, подойдя к воротам, висела скромная пластинка с цифрой «13». После непродолжительного ожидания у секретаря, встречающего посетителей, ко мне вышел мужчина лет тридцати пяти, аккуратно одетый, чисто выбритый, со светлыми глазами. Он поздоровался и повел меня по коридору и вскоре остановился перед дверью, открыл ее и пригласил меня в небольшую комнату с потолком и стенами, отделанными звукоизоляционными плитками. В комнате стояло стандартное служебное кожаное кресло перед похожим на стол сооружением со встроенным в него прибором с циферблатом, бумажными лентами и узкими металлическими перьями. Стремясь не дать мне возможности разглядеть аппаратуру, он тут же усадил меня в кресло, а для себя взял из-за стола простой стул и уселся на нем напротив меня.

Опрашивающий начал с сообщения, что я подошел к заключительной фазе процесса проверки благонадежности, которая проводится для оформления допуска к совершенно секретным материалам и, разумеется, для принятия на работу в компанию. Он заверил меня, что все сотрудники компании, даже мистер Даллес, подвергаются проверке с помощью детектора лжи, и не один раз, когда их нанимают на работу, а периодически на протяжении всего времени службы в системе компании. Затем он попросил меня подписать подготовленное заявление, что я по своей воле соглашаюсь подвергнуться испытанию и не буду иметь никаких претензий ни к кому, в том числе и к компании, каков бы ни был его исход. Я с готовностью подписал и эту бумагу, и еще одну, которая обязывала меня не говорить никому ни о существе вопросов, ни о других деталях этого испытания-беседы.

После этого мне задали вопросы, на которые нужно было ответить просто «да» или «нет». Мое ли имя Филип Барнетт Франклин Эйджи? Родился ли я 19 января 1935 года? Использовал ли я когда-либо другое имя? Правдиво ли я заполнил бланк-заявление о приеме меня на работу? Был ли я когда-нибудь членом какой-нибудь подрывной организации, указанной в списках министерства юстиции? Был ли я когда-либо коммунистом и принадлежал ли к какой-либо коммунистической органи-2 Ф. Эйджи зации? Был ли я за границей? Был ли я в коммунистической стране? Знаю ли я каких-либо служащих иностранного правительства? Служащих коммунистического правительства? Знал ли я когда-нибудь офицера разведки иностранного государства? Работал ли я когда-либо на иностранное правительство? Работал ли я когда-либо на иностранную разведку, на коммунистическую разведывательную службу? Не просил ли меня кто-нибудь поступить на работу в систему ЦРУ? Говорил ли я кому-нибудь вне пределов ЦРУ о своей попытке поступить на работу в ЦРУ? Не занимался ли когда-либо гомосексуализмом? Употреблял ли я когда-нибудь наркотики? Не принимал ли я сегодня успокаивающих средств?

Предтестовая беседа длилась более часа, поскольку опрашивающий детализировал каждый вопрос, записывал все имена, даты, места, затем перефразировал каждый вопрос, вставляя в него выражения «не иначе как» или «за исключением», и снова я должен был отвечать на них «да» или «нет». Во время этой беседы опрашивающий пояснил мне, что детектор лжи используется исключительно в компании службой безопасности, которая несет ответственность за прием на работу в компанию благонадежных лиц, а также проводит меры против проникновения в нее агентов враждебных разведывательных служб. Он также заверил меня, что все сказанное мною во время беседы останется строго конфиденциальным и зафиксируется только в моем досье в службе безопасности, доступ к которому будут иметь только сотрудники службы безопасности того ведомства, в котором я буду работать. У меня не хватило храбрости спросить, сколько именно сотрудников службы безопасности будет допущено к досье, но, размышляя об этом, я почувствовал, как по телу побежали мурашки от мысли, что за одной из тысяч этих пустотелых звукоизоляционных плиток вмонтирован микрофон, который записывает весь наш разговор. Я начал также думать, не появились ли у меня начальные симптомы паранойи, являющейся, по утверждению некоторых, характерной чертой — sine qua non [3] — результативного сотрудника разведки.

Теперь мы были готовы для теста. Детектор лжи состоит из трех устройств, которые прикрепляются к телу человека, подвергаемого допросу; устройства соединены с помощью трубок и проводов с сооружением, напоминающим стол. Каждое устройство производит измерение физиологических данных, которые записываются осциллографами на движущихся бумажных лентах. Первое устройство — манжета для измерения кровяного давления — прикрепляется к руке или ноге; второе — гофрированный резиновый шланг диаметром около двух дюймов, который плотно охватывает грудь и закрепляется на спине; третье — прикрепляемое к руке приспособление с электродами, которые прижимаются к ладони соответствующими пружинами. Манжета на руке или ноге измеряет изменения пульса и кровяного давления, гофрированный шланг вокруг груди фиксирует изменения в ритме дыхания, а приспособление на ладони руки фиксирует изменения потоотделения. Меня присоединили к устройствам, сказали, чтобы я смотрел прямо на стену, был спокоен и на каждый вопрос отвечал только «да» или «нет». Задающий вопросы расположился за моей спиной у пульта управления напротив моего затылка. Он задавал мне вопросы в спину, а я отвечал в стену напротив.

В ходе предтестовой беседы в некоторых случаях я отвечал на вопросы полуправдой, отчасти потому, что я просто сопротивлялся вторжению постороннего в мою личную жизнь, отчасти из-за любопытства и сомнений относительно эффективности детектора лжи. Глупый ребенок! Когда манжета вздулась, я почувствовал усиление пульса, а ладони начали обильно потеть. Предвидя вопросы, на которые я должен реагировать, я начал считать отверстия в звукоизоляционных плитах, чтобы отвлечь себя от теста. Допрашивающий очень медленно переходил от вопроса к вопросу, разделяя их длинными паузами. Я отвечал «да» или «нет»; в конце он вставил неожиданный вопрос: правдиво ли я отвечал на все? Ловкий трюк! Я сказал «да», и через несколько секунд манжета ослабла.

Я услышал шелест бумаги — он рассматривал записи осциллографов, а я напряженно ждал. Затем он сказал, что я могу слегка подвигаться, но если я не очень утомился, то лучше остаться в прежнем положении с подключенными датчиками. Отлично. Он все еще сидел у пульта за моей спиной и начал расспрашивать о том, что я думал, когда отвечал на вопрос: «Не просил ли меня кто-нибудь поступить на работу в ЦРУ?» Я ответил, что ни о чем особенном не думал. Он поставил этот вопрос еще несколько раз, но я ничего не сказал ему, кроме того, что меня действительно никто не просил. Мы обменялись еще несколькими фразами. Потом он спросил, о чем я думал, когда отвечал на вопрос: «Не говорил ли я кому-нибудь за пределами ЦРУ о своей попытке поступить на работу в разведку?» Я опять сказал, что ни о чем особенном не думал. Снова обмен несколькими фразами. Затем вопрос относительно гомосексуализма. Затем о наркотиках. По мере того как мы переходили от вопроса к вопросу, он все упорнее настаивал, чтобы я вспомнил, о чем я думал, когда отвечал на вопросы, подчеркивая, что моя искренность в этом отношении имеет большое значение для успешного теста. Успешного? Интересно, успешное для него, означает ли то же самое для меня? Очевидно, нет. Я буду придерживаться своей полуправды. Ведь, в конце концов, это не ложь в чистом виде, да к тому же, как я слышал, можно и перехитрить эту машину, если быть последовательным и стойким.

Все повторилось еще раз. Вздулась манжета измерения кровяного давления, последовали вопросы и ответы на них «да», «нет»; то поднимаются, то опускаются слегка поскрипывающие перья осциллографов. Я ожесточенно считаю отверстия в плитках на стене и начинаю чувствовать уверенность. Манжета ослабла, последовали вопросы и объяснения без участия машины. На этот раз у меня появились «затруднения» в ответах по двум вопросам. Я повторно настаивал, что отвечал правдиво и что, отвечая на каждый вопрос, думал только о вопросе и о единственно возможном правдивом ответе на него.

Допрашивающий сказал, что придется повторить все еще раз и что в первые два тура я что-то не очень хорошо отвечал, добавив при этом, что без успешного теста у меня нет никаких шансов поступить на работу в компанию. Есть ли у меня что-нибудь, о чем бы я хотел сообщить или внести ясность? Нет. Я говорил только правду, и, возможно, что-то неисправно в машине. Это задело допрашивающего. Он перешел на более холодный и официальный тон, манжета вздулась, и мы снова начали тест. В конце он сказал, что я, очевидно, чем-то встревожен. Выражая своим видом, что все кончено, он отключил меня от аппарата.

В этот момент меня охватил страх; я с горечью подумал, что теперь меня в компанию не примут. Когда я был уже готов признаться, что говорил полуправду, допрашивающий сказал, что уходит и оставляет меня одного на пять — десять минут, чтобы я еще раз все обдумал. Он закрыл приборную панель крышкой и вышел, забрав с собой ленты с записями. Я встал и посмотрел на часы, которые перед тестом меня попросили снять с руки и положить на стол. Я находился в здании № 13 уже свыше двух часов. Допрашивающий отсутствовал по меньшей мере двадцать минут. За это время я пришел к решению рассказать ему всю правду. Зачем рисковать потерей работы из-за глупой гордости или из-за иллюзии, что я смогу перехитрить машину? Однако когда открылась дверь и вошел допрашивающий, я вдруг испугался признаться в обмане и решил не изменять ни одного ответа. К тому же еще во время пребывания в отделе личного состава я слышал, что некоторых при обнаружении трудностей вызывают по второму и третьему разу для проверки на детекторе. Будет и у меня еще такая возможность, если сегодня действительно получилось неудачно.

Мы все повторили от начала до конца еще два раза, и после каждого тура допрашивающий утверждал, что в ответах на некоторые одни и те же вопросы у меня что-то не совпадает, а я упорствовал, что отвечал правдиво, что бы там ни показывал аппарат. Наконец, он сказал, что тест закончен. Я спросил: выдержал ли испытание? Он скептически ответил, что не знает, что мне сообщат об этом после того, как мое дело и записи этого теста рассмотрит служба безопасности. Он был очень пессимистичен, и, уходя от него, я опасался, что меня даже не вызовут во второй раз для новой проверки на детекторе. Я чувствовал себя очень утомленным и поэтому отправился домой, принял пару рюмок спиртного и беспробудно проспал двенадцать часов.

Когда я позвонил утром Вирджинии и сказал, что, очевидно, не выдержал испытания, она заверила меня, что беспокоиться нет никаких оснований, что они всегда заставляют людей считать себя провалившимися. Это делается, по ее мнению, для того, чтобы избежать разочарования и не тратить попусту время на тех, кого действительно не собираются принимать на работу. Объяснение Вирджинии принесло мне временное облегчение, однако ожидание все равно мучительно. В отделе личного состава больше не слышно никаких самоуверенных шуток насчет детектора, никто уж не обсуждает так беспечно учиненный ему допрос с кем-либо другим. Каждый просто сидит и ждет.

Июль 1957 года, Вашингтон, округ Колумбия. Терпение мое истощилось. После трехдневного ожидания я позвонил Фергюсону с намерением признаться в ложных показаниях во время проверки на детекторе и попросить проверить меня с помощью этого аппарата еще раз. Но не успел я вымолвить и слова, как он сообщил, что располагает хорошими новостями и просит меня прийти к нему. Тон, которым он говорил, принес мне огромное облегчение — я понял, что прошел испытание успешно.

В канцелярии начальных курсов Фергюсон сообщил мне, что принимает необходимые меры для определения меня в военно-воздушные силы, но для этого потребуется три-четыре недели. А пока он хочет, чтобы я прошел учебный курс по международному коммунизму и, если будет время, курс по организационной структуре компании. Это не те учебные курсы, которые я буду проходить, когда вернусь сюда после службы в ВВС, тем не менее, по его мнению, они принесут мне известную пользу, несмотря на их элементарность. Он также поручил секретарю выдать мне постоянный пропуск-значок, который позволит приходить и уходить без оформления специального пропуска, и назначил мне встречу с начальником учебного курса полковником Бейрдом.

Я пропустил назначенную встречу с Бейрдом и получил за это нагоняй в канцелярии курсов. Позднее я явился к полковнику в его кабинет Т-3 (еще одна из временных построек в районе Потомак-Парка). Я и не представлял, сколь важной фигурой был полковник Бейрд. Оказывается, это он в 1950 году составил программу начальной подготовки сотрудников ЦРУ, причем сделал это под непосредственным руководством генерала Уолтера Беделла Смита, являвшегося тогда директором ЦРУ. У полковника за плечами Принстон, Оксфорд и директорство в школе для мальчиков; внешность Бейрда куда более внушительна, чем его военное звание. Он как бы излучает твердость руководства и непоколебимую уверенность, и вокруг него всегда стоит запах особой смеси табака фирмы «Данхилл» для специальных трубок. Высокого роста, с сединой, загорелый и очень красивый — неотразим для дам, я уверен. Он много не говорил — просто упорно работал в школе, которая готовит сотрудников ЦРУ.

Август 1957 года, Балтимор, штат Мэриленд. После двух недель изучения коммунизма и двух недель просмотра схем организационной структуры центрального аппарата ЦРУ я с удовольствием уезжаю из Вашингтона.

Вчера утром я получил у Фергюсона последний инструктаж относительно моего поступления в военно-воздушные силы. Приняты все необходимые меры, сказал он, на главном призывном пункте в Вашингтоне относительно того, чтобы меня взяли в ВВС на обычных условиях, то есть на пять лет в соответствии со стандартной процедурой для всех поступающих в военно-воздушные силы. Однако после завершения курса начальной военной подготовки я получу специальное назначение приказом министра военно-воздушных сил на первый курс офицерской школы. Я должен быть готов каким-то образом объяснить это назначение окружающим, так как подобное исключение в военно-воздушных силах делается только для тех, кто зачислен на секретные курсы ЦРУ, ибо по существующим правилам рядовой ВВС имеет право поступить в офицерскую школу только после пяти лет службы. Как сказал Фергюсон, если кто-нибудь будет слишком настойчив в расспросах, я могу сослаться на малоизвестное (настолько малоизвестное, что его на самом деле вообще не существует) положение относительно лиц, являвшихся до военной службы аспирантами колледжей; однако я, вероятно, сумею уклониться от объяснений. Тем не менее он предупредил, чтобы я никому не говорил о своем намерении поступить в офицерскую школу, пока меня об этом официально не поставит в известность командование авиабазы Лэкленд.

Я подписал еще одно секретное обязательство, и Фергюсон сказал, что по возвращении сюда через два года меня вновь подвергнут проверке на детекторе лжи. Затем я сел в автобус и поехал на вербовочный пункт, взяв с собой лишь небольшую сумку с туалетными принадлежностями, смену белья и носки.

На вербовочном пункте я сказал видавшему виды полноватому сержанту свое имя с максимальной любезностью. Он ответил неопределенным «а-а», и когда я понял, что это вопрос с его стороны, то задумался, что ему сказать: то ли «Вот и я», то ли «Я хочу поступить на службу»? Я решил произнести обе фразы, и так, чтобы это прозвучало для него неожиданно, и добавил: «Я думал, что меня здесь ждут». Сержант понимающе посмотрел на меня, как бы прикидывая, думаю ли я, что теперь военно-воздушные силы будут спасены.

Он выдал мне несколько бланков для заполнения и спросил, через сколько дней я хочу поступить: через тридцать, шестьдесят или девяносто. Я весело ответил, что готов хоть сейчас, отчего глаза сержанта сузились, а рот его скривился так, будто он собирался произнести: «Еще один больной». Он жестом пригласил меня к столу через всю комнату, где я заполнил бланки, все время думая, не является ли этот сержант подставным лицом от курсов ЦРУ и не проверяет ли он мои способности придерживаться прикрывающей легенды. Я вернул заполненные бланки, он просмотрел их и исчез за дверью в другую комнату.

Спустя несколько минут он вернулся еще с одним сержантом, и оба выразили большой скептицизм относительно моего намерения. Последующие полчаса мы потратили на обсуждение вопроса, почему аспирант философии хочет поступить на пять лет в военно-воздушные силы, чтобы стать оператором радиолокационной станции. В конце концов я понял, что это действительно несколько странно, и согласился с их предложением поразмыслить над своим намерением еще в течение нескольких дней. Когда я вышел из вербовочного пункта со своей небольшой сумкой, у меня было желание поскорее где-нибудь спрятаться.

Я позвонил Фергюсону из телефона-автомата и сказал: «ВВС, видимо, не хотят меня принимать, во всяком случае не сегодня». Было слышно, как он поперхнулся от такого известия и, заикаясь, сказал, чтобы я позвонил ему через два часа. Я удивлялся про себя, какой недотепа не понял намека Фергюсона, и в то же время мне никак не хотелось вновь предстать перед этими сержантами-вербовщиками. Когда я позвонил Фергюсону еще раз, он сказал мне, что теперь на вербовочном пункте все в порядке и я должен пойти туда снова. Я попытался добиться у него объяснения, но его голос стал холодным, и он упрекнул меня за обсуждение секретных вопросов по телефону. Вернувшись на вербовочный пункт, я застал там уже нового сержанта, который просто вручил мне проездной билет на автобус до Балтимора, где меня подвергнут медицинскому обследованию и приведут к присяге.

В Форт-Холабёрде меня приняли в ВВС. Сегодня вечером я полечу в Сан-Антонио, чтобы начать двухлетний срок службы вдали от штаб-квартиры ЦРУ. Фергюсон сказал, что это время следует рассматривать как часть программы обучения на курсах ЦРУ, как время для «приобретения зрелости» — так, по-моему, он сказал.

Рождество 1957 года, Сан-Антонио, штат Техас. Только трое из нас едут в офицерскую школу: Тони — из Принстонского университета, Боб — из колледжа Уильямса и я. Два дня назад в одном из отелей на окраине города мы встретились с шестью слушателями секретных курсов ЦРУ, которые перешли в старшую группу (курс состоит из трех месяцев занятий в младшей группе и трех месяцев — в старшей). Это значит, что они будут выезжать на нас. Но это так и должно быть и даже необходимо для прикрытия.

Направляясь на эту встречу, мы приняли меры предосторожности, как нас инструктировал Фергюсон, когда он приезжал сюда в октябре, чтобы повидать нас. Никто из нас никоим образом не должен показывать, что мы были знакомы между собой еще до офицерской школы, или проявлять дух товарищества по отношению к тем, кто в документах отмечен тремя «х». Эти три «х», проставляемые в скобках после наших фамилий, введены руководством ВВС, чтобы отличать курсантов ЦРУ от обычных слушателей.

Ребята из старшей группы сказали, чтобы мы не удивлялись, если они иногда дадут нам жару. Это необходимо, так как в противном случае остальные в их группе, прослужившие многие годы, прежде чем попасть в офицерскую школу, возмутятся. Кажется, и школьные сержанты не в восторге от нашей немногочисленной группы (в офицерской школе всего около трехсот курсантов), ибо входящие в нее слушатели, пользуясь особой привилегией, поступили в офицерскую школу сразу после прохождения начальной подготовки. Я думаю, что нам придется испытать все эти прелести.

Июнь 1958 года, Сан-Антонио, штат Техас. Через несколько дней я стану вторым лейтенантом, если начальник школы не решит, что оскорбительный поступок с моей стороны был слишком серьезным, чтобы забыть его. Две недели назад он вызвал меня к себе, чтобы сообщить о моем праве на получение звания офицера регулярной армии вместо офицера резерва. Только шесть лучших выпускников школы пользуются этой привилегией, а для человека, избравшего себе военную профессию, это предел успеха. Начальник школы добавил, что, вероятно, я мог бы закончить учебу по первому разряду в своей группе. Я срочно позвонил Фергюсону и получил от него указание отказаться от такой привилегии, что я и сделал. Однако, как сказал начальник школы, это может повредить нашему прикрытию (он единственный офицер в школе, знающий о наших связях с ЦРУ), если лучший выпускник отказывается от звания офицера регулярной армии. Я понял намек и намеренно затягивал сдачу письменной экзаменационной работы, что должно понизить мой разряд на одну-две ступени. Но начальник школы воспринял мой отказ как пощечину. Такого случая в его практике, по-видимому, еще не бывало.

С присвоением офицерского звания последовал приказ о назначении меня в тактическое авиационное командование. Все идет так хорошо, что даже не верится: я назначен на должность офицера разведки в истребительную эскадрилью на авиабазу у самого Лос-Анжелеса.

Июнь 1959 года, Викторвилл, штат Калифорния. Наконец поступил приказ о моем переводе в Вашингтон — в фиктивную часть нашего ведомства, как я догадываюсь. Прошедший год был чудесным; время летело в поездках по автострадам в Мексику, Сан-Франциско, Йосемитский парк, Монтерей. В конце концов и меня заняли делом: обучаю пилотов определять вероятность воздействия средств поражения на данную цель, так как поступили новые истребители-бомбардировщики «F-104» и выявлены цели для ядерных ударов в Китае. Я провел также несколько занятий по тактике выхода с вражеской территории и способам побега из плена, поскольку после нанесения ударов по некоторым из целей может оказаться необходимой вынужденная посадка и экипажам самолетов придется возвращаться к себе по вражеской территории. Я совершил единственную крупную ошибку, изъявив желание пройти курс в школе выживания в городе Рино, штат Невада. Меня послали туда в январе, и недельный поход по горам в снегоступах оказался истинным мучением.

Начиная с прошлого лета почти все уик-энды я проводил со своей школьной подругой Жанет. Я рассказал ей о своей работе в компании и о надежде получить назначение за границу. Мы много говорили о женитьбе, но еще не пришли к окончательному решению. Она хотела бы остаться в Калифорнии, и я не знал, следует ли мне ждать до окончания курсов ЦРУ, что произойдет только через год. Через пару недель я уезжаю в Вашингтон, и тогда мы увидим, как будем чувствовать себя в разлуке.

Сентябрь 1959 года, Вашингтон, округ Колумбия. Разлука очень быстро привела нас к решению. Менее чем через месяц после моего отъезда из Калифорнии мы решили больше не ждать и начать совместную жизнь. Нас обвенчали в Нотр-Даме; это своего рода компромиссное решение, так как Жанет из конгрегационалистской семьи и бракосочетание в католической церкви в ее родном городе, как она считала, могло бы привести к некоторым затруднениям. Мы поселились в небольшой квартире в комплексе зданий, где некоторое время жили вице-президент Никсон с супругой, когда они прибыли в Вашингтон после избрания Никсона в палату представителей. Нам нужно было купить мебель, но родные и друзья оказались исключительно щедрыми, и к нам каждый день поступают подарки. Мы можем сэкономить немного денег, покупая необходимое в военных магазинах, так как я все еще нахожусь на действительной военной службе.

Моей войсковой частью-крышей является разведывательная авиационная эскадрилья на базе ВВС Боллинг в Вашингтоне. Мой крышевой телефонный номер изменился, но все те же два телефониста каждое утро смотрят график, чтобы выяснить, кто на сегодня будет «полковником» и кто «майором». Фергюсон сказал, что меня, возможно, не уволят из ВВС до июня или июля следующего года. Это как раз совпадает с окончанием учебы на секретных курсах ЦРУ.

Все слушатели секретных курсов ЦРУ — и окончившие офицерскую школу перед нами, и наш класс, и один человек из класса, следовавшего за нашим, — сведены в одну группу. Даже при таком составе нас в группе всего около пятнадцати человек из шестидесяти с лишним, в том числе шесть женщин. Занятия только что начались и проводятся в корпусе бытовых служб и отдыха, в том самом корпусе, где меня проверяли сотрудники отдела аттестации и оценки два года назад. Теперь эта процедура еще более длительная, и я вновь подвергаюсь этим монотонным тестам. Единственное, чего нам недостает, — это огромного футбольного стадиона Потомак-Парк для субботних послеполуденных безумных развлечений. Все остальное — это старый, заведенный порядок.

На первых занятиях с приветственными речами выступали Аллен Даллес, полковник Бейрд и другие с излияниями любви к нам и восхвалениями за то, что мы последовали за ними в эту жизнь преднамеренного самоотречения, неведомого самопожертвования и молчаливого мужества тайных воинов в битвах нашего времени. Очень романтично. Каждый из нас в этой группе является одним из сотен, а может быть, и тысяч, подававших заявления о своем желании поступить на эти курсы. Руководители компании сказали нам, что мы вступаем во вторую по своей древности сферу деятельности человека (может быть, даже первую, но это невозможно доказать) и, если у кого-нибудь в группе неспокойно на душе, он может облегчить свое положение цитатами из библии, из которых следует, что шпионаж ввел никто иной, как сам бог. Такова моральная сторона вопроса.

Однако наша страна забыла урок Иерихона[4].

В 1929 году государственный секретарь Генри Л. Стим-сон упразднил так называемую черную палату, занимавшуюся расшифровкой шифров и кодов, дав нагоняй и заявив, что «джентльмены не читают чужую почту». До нападения на Пирл-Харбор разведка Соединенных Штатов за границей находилась в полном забвении. Затем, во время войны, были предприняты героические усилия Управлением стратегических служб, за которыми последовало решение президента и конгресса не подвергаться риску нового внезапного нападения в результате пренебрежения военной разведкой в мирное время. Так, в 1947 году было создано гражданское ЦРУ — централизованное ведомство для обработки всех данных разведки за границей и подготовки разведывательных докладов на основе сведений, получаемых из всех возможных источников.

После двух лет службы в ВВС эти первые занятия оказались стимулирующими и даже возбуждающими — почти как утоление мучительной жажды. Руководство курсов устроило для желающих вечерние занятия по изучению иностранных языков, и мы с Жанет стали изучать испанский язык по три раза в неделю. Хорошо, что компания подключает, насколько это возможно, в общее дело и наших жен. Иначе они оказались бы отчужденными от нас, поскольку почти все, что мы изучаем и читаем, является секретным. Мы выбрали испанский язык только потому, что я изучал его в школе; в ЦРУ существует система денежного вознаграждения за знание иностранных языков и совершенствование этих знаний. Несомненно, это может оказаться небольшим источником дополнительного заработка. Дела, таким образом, складываются просто как нельзя лучше.

Октябрь 1959 года, Вашингтон, округ Колумбия.

Мы только что закончили длившиеся целый месяц занятия по изучению коммунизма и советской внешней политики и скоро приступим к изучению правительственной структуры органов национальной безопасности, каковым является и наше ведомство, а также бюрократической структуры штаб-квартиры ЦРУ. Каждый из нас периодически совещается с одним из консультантов курсов по вопросам возможного назначения в будущем и продолжения занятий после рождества. Кажется, все хотят работать в области тайных операций, что означает шесть месяцев специального обучения где-то за пределами Вашингтона в заведении, которое называют фермой. Я сказал Фергюсону, что хочу попасть на ферму, но он уклонился от прямого ответа.

Лекции и самостоятельное изучение материалов по коммунизму были особенно интересными. Учебный отдел оставляет в стороне философию, о диалектическом материализме даже не упоминается. Все наше внимание было сосредоточено на Советах. Важное место, разумеется, отводилось советским органам безопасности, начиная от ЧК и до наших дней. Наиболее интересными материалами оказались печатные труды перебежчиков из коммунистического лагеря.

Ноябрь 1959 года, Вашингтон, округ Колумбия. Тезис, который все время повторяется в ходе занятий, сводится к тому, что политику делает не ЦРУ. Задача ведомства состоит в обеспечении разведывательными данными или иной информацией, которая используется президентом и другими деятелями, определяющими политику. ЦРУ только реализует своими средствами эту политику и собирает информацию, используемую при принятии политических решений людьми вне пределов этого ведомства. ЦРУ не делает политику.

В течение нескольких недель мы слушали лекции и знакомились с документами о правительственном механизме национальной безопасности. Основополагающим документом является Закон о национальной безопасности от 1947 года, в соответствии с которым был создан Совет национальной безопасности (СНБ) как высший орган, занимающийся национальной безопасностью. В СНБ под председательством президента входят следующие постоянные члены: государственный секретарь, министр обороны, директор управления гражданской и военной мобилизации и вице-президент. В отдельных случаях, если президент сочтет необходимым, состав совета может быть расширен введением в него, например, министра юстиции или министра финансов. Председатель Объединенного комитета начальников штабов и директор Центрального разведывательного управления входят в состав СНБ в качестве наблюдателей.

Совет национальной безопасности имеет свой штаб и служебные помещения в административном здании президента рядом с Белым домом; кроме того, здесь находится еще три важных органа, непосредственно подчиненных СНБ: Совет по планированию СНБ, Совет по координации операций и Совет по разведке. Совет по планированию занимается главным образом подготовкой материалов к совещаниям Совета национальной безопасности на основе предыдущих решений. Совет по координации операций очень тесно связан с ЦРУ, так как его задачей является обзор и одобрение оперативных действий ЦРУ (в противоположность операциям по сбору информации), таких, как пропаганда, полувоенные операции и политическая война. Совет по координации операций состоит из директора Центрального разведывательного управления, заместителя государственного секретаря, заместителя министра обороны и временно назначаемых членов в ранге заместителей министров.

Совет по разведке напоминает совет директоров разведывательного сообщества под председательством директора Центрального разведывательного управления. В этот совет в качестве его членов входят: заместитель директора ЦРУ, начальники разведывательных служб армии, военно-морских сил, ВВС и объединенного комитета начальников штабов, директор бюро разведки и исследований государственного департамента и директор Агентства национальной безопасности. Представители федерального бюро расследований и комиссии по атомной энергии участвуют в заседаниях совета по необходимости. Целью этого совета является распределение разведывательных задач среди различных разведслужб в соответствии, по крайней мере теоретически, с их возможностями наилучшим образом выполнить их. Деятельность этого совета направлена также на то, чтобы не допустить накладок или разрывов в общегосударственных разведывательных усилиях, и у него имеется несколько подчиненных ему функциональных органов, как, например, совет национальных оценок, национальный разведывательный исследовательский комитет и наблюдательный комитет, каждый из которых возглавляется сотрудником ЦРУ.

В качестве составных частей механизма СНБ Законом о национальной безопасности от 1947 года были созданы должность директора Центральной разведки — главная фигура в СНБ по вопросам разведки и Центральное разведывательное управление — организация, которая должна осуществлять централизацию национальных усилий в области разведки.

Для ЦРУ установлены пять функций:

1. Консультировать СНБ по вопросам, касающимся такой разведывательной деятельности министерств и правительственных ведомств, которая имеет отношение к национальной безопасности.

2. Давать рекомендации СНБ для координации такой разведывательной деятельности.

3. Выявлять взаимосвязь и оценивать разведывательную информацию, имеющую отношение к национальной безопасности, и обеспечивать соответствующее доведение этой информации до правительства.

4. Проводить в интересах существующих разведывательных служб такие дополнительные меры, которые полезны всем службам и которые по решению СНБ могут быть более эффективно проведены централизованно.

5. Выполнять другие, связанные с разведывательной деятельностью и влияющие на национальную безопасность функции и обязанности, которые время от времени может возлагать на него СНБ.

Директор Центральной разведки — это человек с двумя шляпами. Во-первых, он является главным советником президента и СНБ по вопросам разведки, а во-вторых — директором Центрального разведывательного управления. Официальные распоряжения СНБ в адрес директора Центральной разведки передаются в форме совершенно секретных документов, известных как директивы совета национальной безопасности по разведке. Эти директивы вводятся в действие документами, подписываемыми директором Центральной разведки и направляемыми в адрес тех разведывательных служб, каких они касаются, в том числе и в адрес Центрального разведывательного управления; эти документы называются директивами директора Центральной разведки. В пределах ЦРУ эти директивы детализируются и превращаются в толстые и постоянно пополняющиеся тома наставлений и инструкций. Таким образом мы изучали директивы СНБ, сформулированные в очень общих чертах; затем те же директивы, но изложенные более подробно, — в директивах директора Центральной разведки и в специфических наставлениях ЦРУ. Этими документами руководствуются во всем: и в разведывательных операциях по сбору информации за границей, и в политических, психологических и полувоенных операциях, и в осуществлении связи, и в электронной разведке. Документация и бюрократическая структура ясно указывают на то, что вся деятельность ЦРУ, все проводимые им операции осуществляются по приказам президента и СНБ. Это ведомство не принимает решений по политике и не действует по своему усмотрению. Оно является инструментом президента.

Мы познакомились также с положениями о подконтрольности конгрессу разведывательной деятельности, и в частности деятельности ЦРУ. Положение здесь определяется Законом о национальной безопасности от 1947 года и поправкой к нему — Законом о Центральном разведывательном управлении от 1949 года. Эти законы уполномочивают директора ЦРУ охранять «источники и методы» разведывательной деятельности США, а также освобождают директора ЦРУ и бюджетное бюро от отчетности перед конгрессом по вопросам организационной структуры, функций, личного состава и расходов ЦРУ, бюджет которого скрыт в бюджетах других ведомств и служб исполнительной власти. Фактически директор ЦРУ может тайно расходовать любую часть бюджета ЦРУ, так как для этого не нужно ничего, кроме его подписи. Подобные расходы, не подлежащие контролю со стороны конгресса или центрального финансово-контрольного управления или теоретически любым лицом, не облеченным исполнительной властью, называются расходами без документального подтверждения. Принятием этих законов конгресс лишил себя возможности проверять деятельность ЦРУ, хотя по важным вопросам директор Центральной разведки периодически информирует четыре подкомиссии конгресса, а именно подкомиссии сенатских и палаты представителей комиссий по делам вооруженных сил и по ассигнованиям. Речи главного докладчика этих комиссий, сенатора Ричарда Рассела, входят в список документов для обязательного чтения слушателями курсов ЦРУ.

Было уже несколько случаев, когда автономии ЦРУ грозила опасность. В 1955 году специальная группа комиссии Гувера по разведывательной деятельности, возглавляемая генералом Марком Кларком, выступила с рекомендацией о создании наблюдательной комиссии конгресса, чтобы контролировать деятельность ЦРУ примерно так же, как это делает объединенная комиссия конгресса по атомной энергии в отношении комиссии по атомной энергии. Группа Кларка, по существу, считала, что подкомиссии по делам вооруженных сил и ассигнований не в состоянии эффективно осуществлять контрольные функции конгресса. Однако положение было изменено, когда в начале 1956 года президент Эйзенхауэр создал назначаемую им самим комиссию для наблюдения за деятельностью ЦРУ, названную позднее президентским консультативным советом по вопросам разведывательной деятельности за границей; во главе этого совета Эйзенхауэр поставил Джеймса Киллиана, президента Массачусетского технологического института.

Президентский консультативный совет по разведывательной деятельности за границей может обеспечивать нечто вроде «частного гражданского» контроля деятельности ЦРУ, чего конгресс не хотел. Более того, наши лекторы указывали, что, чем больше конгресс будет вмешиваться в детали деятельности ЦРУ, тем больше опасность случайного раскрытия секретов неосторожными политиками. Могут быть осложнены установившиеся взаимоотношения с разведывательными службами других стран, например Великобритании. Конгресс был совершенно прав, когда отказался от контроля; в конце концов, дело конгресса — выделять деньги.

Декабрь 1959 года, Вашингтон, округ Колумбия. Изучение бюрократической структуры нашего ведомства было захватывающим, но в то же время и утомительным — бесконечное множество структурных схем и выступлений представителей каждого отдела, подотдела, каждой службы и подслужбы. Каждый лектор рассказывал свою историю о том, как его подразделение раскрыло важное дело, располагая неполной, но важной информацией или правильно руководя деятельностью толкового сотрудника.

Вся учебная программа с первого дня занятий в сентябре пронизана постоянными напоминаниями о необходимости соблюдать строжайшие меры безопасности. Возможности и намерения противника должны быть выявлены, будь это в Кремле — на советском предприятии по изготовлению ядерного оружия, на строительстве стартовой площадки — или в зале совещаний маловлиятельной коммунистической партии в Африке. Однако поскольку знание нами противника наверняка и неизбежно ограничено, безопасность нашей разведки приобретает важнейшее значение. Мы не можем допустить, чтобы противник знал, что нам известно о нем, ибо тогда он может принять меры, чтобы свести к нулю наше преимущество. Поэтому мы должны охранять нашу разведку путем создания завесы секретности, называемой безопасностью. С этой целью введены секретари в приемных, охрана, опознавательные знаки, зарешеченные окна, засекреченные сигнализационные устройства охраны сейфов и служебных кабинетов, детекторы лжи, проверка деятельности в прошлом, наказания за нарушение мер безопасности, конспиративность в каждом звене и принцип «знать только то, что необходимо для выполнения своих служебных обязанностей».

Конспиративность означает, что лицо или группа лиц, выполняющих конкретную задачу, не знают, чем занимаются другие. Степень разрыва между лицами или группами, выполняющими различные задания, определяется необходимостью что-то знать. Если сотруднику разведки определенно необходимо знать, что делают другие сотрудники в какой-то специфической области, он получает доступ к соответствующей информации. Если такой необходимости нет, ожидается, что обычное, свойственное человеку любопытство будет сотрудником подавлено. В организационной структуре ЦРУ предусмотрена такая изолированность отдельных ее звеньев друг от друга, при которой обеспечивается максимальная тайна секретной информации, собираемой для политиков.

Аппарат ЦРУ довольно сложен. На верху пирамиды находятся высшие административные органы ведомства: аппарат директора ЦРУ, аппарат первого заместителя директора, аппарат генерального инспектора, аппарат главного юридического советника, аппарат ревизора и секретариат шифрсвязи.

Затем идут четыре управления, возглавляемые заместителями директора ЦРУ; название каждого управления определяется его функциональными обязанностями. Информационное управление возглавляется заместителем директора по информации, оперативное — заместителем директора по оперативной работе, административное — заместителем директора по административной работе; управление координации — заместителем директора по координации. Как нам сказали, управление координации — небольшое подразделение и занимается оно управленческо-административными вопросами, поэтому его функции мы практически не изучали. Три других управления являются основой ЦРУ.

Информационное управление определяет задачи, частично участвует в сборе информации, оценивает и тщательно сопоставляет полученные сведения и готовит итоговые информационные доклады. Это управление состоит из нескольких отделов, каждый из которых выполняет координационную функцию в рамках всего разведывательного сообщества. Такими отделами являются: отдел текущей информации, отдел национальных оценок, отдел общей информации, отдел научной информации, информационно-исследовательский отдел, учетно-справочный отдел, оперативный отдел, служба перехвата иностранных радиопередач, национальный центр анализа аэрофотосъемки. Мы получили учебные задания по написанию различных типов специализированных докладов, составляемых этими отделами и службами, и посетили некоторые из них. Любопытно отметить тот факт, что свыше восьмидесяти процентов сведений, которые вносятся в итоговые информационные доклады, берутся из таких открытых источников, как научные и технические журналы, политические выступления отдельных деятелей, и из прочих публикуемых документов. Остальные двадцать процентов сведений получают от тайных агентов или с помощью технических средств; последние, разумеется, отличаются более высокими качеством и важностью.

Тайный сбор информации осуществляет оперативное управление, которое известно так же, как управление тайных служб. Оно состоит из центрального аппарата и зарубежных резидентур почти во всех странах мира.

Управление тайных служб состоит из оперативных отделов и главных служб. Оперативные отделы занимаются географическими районами и некоторыми специализированными функциями. Главные службы осуществляют координацию и критический анализ оперативной деятельности в рамках своей функциональной направленности, что является отражением основных принципов деятельности ЦРУ, В управлении имеются три главные службы: внешней разведки, психологической войны и полувоенных операций, внешней контрразведки. Служба внешней разведки занимается разведывательными операциями по сбору сведений; служба психологической войны и полувоенных операций — вопросами активных действий, а служба внешней контрразведки обеспечивает безопасность операций первых двух служб. Различие между операциями по сбору сведений и активными мероприятиями заключается в том, что в результате первых не должно оставаться никаких следов, в то время как вторые должны всегда иметь зримый эффект.

Операцией по сбору сведений может быть руководство агентом, который находится в советском министерстве обороны и поставляет информацию о советском военном планировании. Примером активных мероприятий может быть издание антикоммунистического интеллектуального журнала, который получает финансовую поддержку от ЦРУ через русскую эмигрантскую организацию в Париже. Операции по сбору сведений проводятся в целях удовлетворения запросов информационного управления, которое готовит и представляет итоговые информационные доклады; содержание последних, в свою очередь, зависит от запросов Совета национальной безопасности и других инстанций, таких, как, например, вооруженные силы или государственный департамент. Активные мероприятия — это контроль, руководство и поддержка отдельных лиц или организаций, которые ведут борьбу с коммунизмом во всем мире. Сюда входят профсоюзные, молодежные и студенческие организации, средства массовой информации, профессиональные общества, например журналистов или юристов, организации деловых людей, политических деятелей, политические партии и правительства. Активные акции включают также обучение и поддержку нерегулярных вооруженных сил, например партизан в Тибете, или монтаньяров во Вьетнаме, или диверсантов в Китае. Операции по обеспечению безопасности в основном сводятся к усилиям ЦРУ оградить свою организацию от вражеской агентуры и проникнуть в разведывательные службы других государств в целях выяснения, какие операции эти службы осуществляют против нас.

Отделы оперативного управления, ведающие географическими районами, отвечают за всю тайную деятельность в своем районе. Это следующие отделы: отдел Западной Европы (сюда включена и Канада), отдел Восточной Европы, отдел Советской России, отдел Ближнего Востока, отдел Африки, отдел Дальнего Востока и отдел Западного полушария. Каждым отделом руководят начальник и его заместитель; сотрудники отдела отвечают за организацию в отведенном им районе работы по трем направлениям: внешней разведки, психологической войны и полувоенных операций, внешней контрразведки.

Каждый отдел и отведенный ему географический район подразделяются соответственно на отделения и отведенные им географические подрайоны, в которые может войти одна или несколько стран, а также те или иные присущие отделу функции. Отделения, если им отведена более чем одна страна, подразделяются, в свою очередь, на направления. Так, польское отделение восточноевропейского отдела занимается исключительно Польшей, в то время как центральноамериканское отделение отдела Западного полушария подразделяется на шесть направлений по различным странам.

Отделы и отделения центрального аппарата оперативного управления руководят зарубежными резидентурами в пределах своего географического района, а также ориентируют главные службы и руководство управления по всем информационным и оперативным вопросам относительно стран района. Отдел направляет в резидентуры и оперативные группы на территории иностранных государств сотрудников, обеспечивает их подготовку и, самое важное, разрабатывает все документы, необходимые для проведения разведывательных операций. Каждая операция, каждый агент и каждое донесение, высланное с периферии в адрес штаб-квартиры, требует рассмотрения и рутинного оформления. Географические отделы отвечают за то, чтобы огромный поток документов направлялся соответствующим адресатам в оперативном управлении для рассмотрения и принятия по ним решений. Информационные сообщения в отличие от оперативных, в которых идет речь о том, как получена та или иная информация, также требуют просмотра с точки зрения грамотности их составления и переадресовки соответствующим адресатам в оперативном и информационном управлениях и в пределах всего разведывательного сообщества. Просмотр оперативных донесений и информационных сообщений с мест осуществляется сотрудниками-направленцами в отделах географических районов.

Помимо географических отделов в составе оператив_: ного управления имеются еще четыре отдела, выполняющих узкоспециальные функции. Так, отдел международных организаций ведает связями ЦРУ с профсоюзными, молодежными, студенческими, профессиональными организациями и организациями, владеющими средствами массовой информации во всех странах мира. Разведывательную деятельность через эти организации отдел координирует с сотрудниками главной службы психологической войны и полувоенных операций, а также с заинтересованными географическими отделами и отделениями. Контакты между ЦРУ и представителями вышеперечисленных организаций могут осуществляться через сотрудника отдела международных организаций или через сотрудника резидентуры на месте, где проводится та или иная операция.

Отдел оперативной техники обеспечивает разведывательную деятельность географических отделов, направляя в них по соответствующим заявкам своих специалистов по подслушиванию, фотографированию, вскрытию замков, пользованию невидимыми чернилами, тайному вскрытию и опечатыванию почты, маскировке, пользованию контейнерами с тайными отсеками, анализу почерков, опознаванию личности посредством анализа слюны с окурков и по многим другим техническим методам и приемам. Отдел располагает специалистами как для обучения агентов, так и для непосредственного выполнения отдельных задач. В некоторых случаях отдел оперативной техники содержит на иностранных территориях свои группы специалистов, которые действуют в пределах отведенных им районов. Отдел оперативной техники ведет также непрерывные исследовательские и конструкторские работы в целях усовершенствования и расширения возможностей своих технических средств и противодействия техническим средствам иностранных разведок.

Отдел «Д», действующий в тесном контакте с Агентством национальной безопасности, занимается раскрытием кодов и шифров иностранных правительств. Когда возникает необходимость провести операции за рубежом против системы связи других государств, Агентство национальной безопасности обращается к родственным разведывательным службам, например к разведслужбам вооруженных сил, которые ведут широкие операции по перехвату военных коммуникаций коммунистических стран. Агентство национальной безопасности может также обратиться за помощью к отделу «Д», который занимается координацией усилий в области дешифрования в рамках ЦРУ. Таким образом, отдел «Д» обеспечивает, например, квалифицированную помощь по планированию операций, направленных на вербовку шифровальщиков или негласную установку технических приспособлений, позволяющих расшифровывать закодированные донесения. Отдел «Д», кажется, является наиболее засекреченным из всех отделов оперативного управления, однако, как и отдел международных организаций, он всегда координирует свою работу с географическими отделами и с резидентами за границей.

Архивно-учетный отдел является для оперативного управления примерно тем, чем учетно-справочный отдел для информационного управления. Однако есть некоторое различие в силу иных потребностей оперативного управления. ЦРУ явно не поскупилось в расходах на создание лучшей системы хранения и пользования архивными материалами, на какую только была способна фирма «Интернэйшнл бизнес машинз». Для хранения и пользования информационными документами разработана специальная номерная система по темам и подтемам для каждой страны. Аналогичная система существует для документов, относящихся к любому агенту и к различным фазам всех разведывательных операций. В именной индекс внесены миллионы имен, а электронное оборудование позволяет в кратчайший срок получить необходимые сведения о любом внесенном в картотеку человеке; микрофильмирование настолько автоматизировано, что копии документов можно получить простым нажатием кнопок в соответствии с закодированной классификацией, — практически обеспечивается возможность немедленно извлечь копию нужного документа из миллионов. Как основной хранитель всех информационных и оперативных документов в оперативном управлении, архивно-учетный отдел обслуживает все отделы и зарубежные резидентуры этого управления.

Административное управление — это, по существу, обслуживающий орган ЦРУ, который работает главным образом на оперативное управление. Этому управлению принадлежим и мы — слушатели секретных начальных курсов ЦРУ. Основными отделами административного управления являются: личного состава, безопасности, подготовки, финансов, связи и снабжения.

Несколько дней назад нам зачитали список тех, кого приняли для дальнейшей подготовки на ферме. В этом списке был и я (практически в нем был каждый, кто просился), и мы получили специальный инструктаж относительно того, что нас ожидает впереди. Ферма официально известна под криптонимом [5] ISOLATION (крип-тонимы всегда пишутся заглавными буквами) и является секретным учебным центром, которым ведает отдел специальной подготовки; для внешнего мира центр — это воинская часть. Центр расположен всего в нескольких часах езды от Вашингтона, и ближайшие шесть месяцев мы в основном проведем там.

Нам дали вашингтонский номер телефона и сказали, что это прямая линия связи с фермой для членов семьи, но предупредили, что пользоваться ею следует только в крайне необходимых случаях. И наконец, сотрудник назвал место нахождения фермы, указал наиболее удобные маршруты следования на автомашине и дал инструкции относительно нашего прибытия туда. Он подчеркнул исключительную важность сохранения в тайне характера этого заведения, существующего под крышей военной организации, и особую секретность этого прикрытия. Он сказал, что там обучаются агенты со всего света и они не должны знать, где находятся. Мы, возможно, их даже и не увидим. Название центра подготовки настолько засекречено, что нас попросили не говорить об этом не только тем нашим коллегам по курсам, которые не будут обучаться на ферме, но и каким бы то ни было сотрудникам ЦРУ, даже нашим женам. Никто не пользуется названием ISOLATION, а в наших разговорах и в ходе официальных инструктивных занятий говорят просто «ферма».

Мы должны прибыть на ферму в первый понедельник после Нового года. Теперь я чувствую облегчение, привычное сверхусердие исчезло. Меня приняли туда, куда я хотел, и только неожиданная катастрофа сможет выплеснуть меня. Еще шесть месяцев тренировок, учебы и специальной профессиональной подготовки. Затем назначение в одно из направлений в оперативном управлении, а еще через год или два я буду секретным оперативником за границей.

Январь 1960 года, Кэмп-Пири, штат Вирджиния. У ворот, через которые въезжают в Кэмп-Пири, обычный сторожевой пост, обслуживаемый военной полицией; это всего в пятнадцати минутах езды от Уильямс-бурга по дороге в сторону Ричмонда. Мы предъявили полицейскому значки, свидетельствующие о нашей принадлежности к компании, и он объяснил водителю — нашему коллеге, — куда повернуть, чтобы попасть к зданию, в котором размещаются курсанты ЦРУ.

Наше первое занятие состоялось в амфитеатре, называемом преисподней, где нас приветствовал начальник учебного центра ISOLATION, в прошлом резидент в Мехико. Затем нас инструктировал офицер безопасности центра, который рассказал нам, что «можно» и что «нельзя» в этом заведении. Здесь в любое время происходит ряд различных учебно-тренировочных занятий, в том числе с иностранцами, которые не должны даже знать, что находятся в Соединенных Штатах. Иностранцев называют черными курсантами, и их пребывание здесь ограничено особым районом, изолированным от места размещения курсантов ЦРУ и других нормальных объектов. Нам сказали, что иногда мы услышим стрельбу, взрывы и гул самолетов.

Обычно мы должны находиться в районе, отведенном для курсантов ЦРУ, за исключением случаев следования к воротам, или от ворот, или на занятия в других местах на территории центра, куда нас будут доставлять на автобусе. На любом участке территории центра мы должны соблюдать строгие меры предосторожности, то есть не разбрасывать упаковки из-под сигарет, банки из-под пива и другие предметы, которые могут раскрыть секрет местонахождения центра черным курсантам. В любое время пребывания на территории центра нам надлежит быть в армейской форме.

Мы обескуражены, хотя нам и не запрещается уезжать из центра на ночь; начальник центра сказал, что у нас будут ночные занятия и тренировки, поэтому времени для поездок в Уильямсбург останется очень мало. Поскольку все мы принадлежим к фиктивной воинской части министерства обороны в Вашингтоне, наша легенда относительно пребывания в учебном центре сводится к тому, что мы являемся служащими министерства обороны, временно приписанными к Кэмп-Пири. Офицер безопасности сообщил нам имя армейского полковника и добавочный номер его телефона в Пентагоне на тот маловероятный случай, если возникнет необходимость подтверждения статуса кого-либо из нас в Кэмп-Пири. По этому добавочному номеру зазвонит телефон не в Пентагоне, а в административном здании учебного центра, и на звонок ответит сотрудник ЦРУ, исполняющий роль полковника.

Учебный центр располагается в густом лесу и окружен высоким забором с венчающей его колючей проволокой и бросающимися в глаза предупредительными надписями: «Правительственная резервация. Вход посторонним воспрещен». Северной границей территории центра является река Йорк, а сама территория разделена на строго контролируемые участки, в том числе административный напротив въездных ворот, участок для курсантов ЦРУ, жилой участок для персонала центра, посадочная площадка для самолетов и вертолетов и отчетливо выделяющиеся участки для практических занятий по переходу государственной границы, по осуществлению диверсий, воздушного и морского десантирования небольших групп, по использованию оружия, по устройству засад, по тактике выхода с вражеской территории и способам побега из плена и организации тайных встреч. На территории много оленей, поскольку когда-то этот район был своеобразным островком спасения для диких животных; имеется несколько угодий для охоты, а также два озера для рыбной ловли.

Нам выдали военное рабочее обмундирование и разместили в старых деревянных каркасных казармах со спаренными комнатами. Все здания в центре, в сущности, каркасные сооружения времени второй мировой войны, за исключением кирпичного гимнастического зала. Имеются здания с классными помещениями, служебные помещения для инструкторов, столовая, офицерский клуб, кинотеатр, футбольные поля и площадки для игры в бейсбол. Для отдыха у нас есть клуб, спортивные сооружения и даже лингафонный кабинет, где мы можем совершенствовать свои знания иностранных языков с помощью магнитофонов. Не так уж плохо будет нам здесь, а вечером по пятницам мы можем уезжать в Вашингтон на субботние и воскресные дни.

Каждому из нас назначили консультанта из преподавательского персонала, с которым мы будем время от времени встречаться и обсуждать наши сильные и слабые стороны. Моим будет Джон Аллен — опытный ближ-невосточник, длительное время проработавший в Каире. Учебно-тренировочный курс будет подразделен на три дисциплины: внешняя разведка (сбор информации), внешняя контрразведка (обеспечение безопасности) и полувоенные и психологические операции (активные действия). Нам сказали, что значительное время будет уделено также изучению технических приемов оперативного сотрудника, умение пользоваться которыми называют еще оперативным мастерством. И наконец, предусматривается много практических занятий на территории центра и вокруг нее, частично в порядке военных игр, для которых будут создаваться условия, приближенные к реальным.

Поскольку все тайные операции проводятся в рамках того или иного политического контекста, в первую очередь необходимо принимать во внимание ряд объективных факторов, которые создают агентурную обстановку, иногда называемую еще оперативной атмосферой. К таким факторам относятся: дружественность или враждебность правительства данной страны; уровень искушенности служб внутренней безопасности данного правительства и других разведывательных служб, действующих в этом же районе; известные и предполагаемые цели этих служб; эффективность и искушенность местных коммунистических и других революционных организаций; местный язык, одежда и другие обычаи и общая политическая атмосфера репрессий или либерализма. Это те объективные условия, в рамках которых предпринимаются тайные операции, и они определяют способы их осуществления. Внедрение агента или руководство им в министерстве обороны в Багдаде, очевидно, отличается от аналогичных действий в Париже, в Праге или в Боготе. Поскольку степень нелегальности может варьироваться в зависимости от применяемых средств и приемов, агентурная обстановка определяет и реалистичность целей, и методы их достижения. В это понятие включается и непрерывная оценка всех видов противодействия и способностей противника.

Таким образом, принимая во внимание агентурную обстановку, для каждой резидентуры разрабатывается нечто вроде наставления или оперативного руководства, называемого официально «Директивы по частным задачам». Этот документ устанавливает приоритеты и цели разведки и является, по существу, инструкцией директора ЦРУ для резидента.

В любой стране, где имеется официальное советское представительство, такое, как посольство или торговая миссия, первой задачей, согласно этим директивам, почти всегда является проникновение в советскую миссию путем вербовки ее сотрудников или посредством технических средств. Проникновению в представительства Китая и других коммунистических правительств и операциям по сбору информации о местных революционных движениях и местных правительствах, будь то дружественные или враждебные, отводится второе место после операций по проникновению в советские представительства. В директивы включаются и контрразведывательные, и психологические, и полувоенные операции; и, когда от резидента в штаб-квартиру поступает просьба разрешить проведение новых операций или продолжать уже начатые, резидент ссылается на соответствующие параграфы этих директив.

Думаю, что эта проблема со временем исчезнет, однако то, что мы здесь изучаем, излишне усложнено, так как вместо имен и названий ЦРУ пользуется псевдонимами и криптонимами. Существует много стандартных криптонимов, и, читая документ, приходится постоянно отрываться от текста с криптонимами, чтобы найти номер этого криптонима в справочнике, а затем по этому номеру в другом справочнике обнаружить подлинное имя или название. Криптонимы и справочники с подлинными именами никогда не хранятся в одном сейфе. Криптонимы состоят из двух букв, которые определяют общую категорию или место; затем следуют буквы, образующие собой или Совместно с Двумя первыми буквами то или иное слово.

Так, например, криптоним для правительства Соединенных Штатов будет ODYOKE[6], для государственного департамента — ODACID, для министерства обороны — ODEARL, для военно-морских сил — ODOATH, Федерального бюро расследований — ODENVY. Для всех правительственных органов криптоним начинается буквами OD. Криптоним Центрального разведывательного управления является KUBARK, и криптонимы всех компонентов этого ведомства начинаются буквами KU. Оперативное управление имеет криптоним KUDOVE, служба внешней разведки (и вообще все разведывательные операции за границей) обозначается криптонимом KUTUBE, служба контрразведки (и контрразведывательные операции) — KUDESK, служба психологической войны и полувоенных операций — KUCAGE. Каждое иностранное государство, и каждый агент, и каждая операция в этой стране имеют криптоним, начинающийся с одних и тех же букв: АЕ — для Советского Союза, BE — для Польши, DI — для Чехословакии, DM — для Югославии, SM — для Соединенного Королевства, DN — для Южной Кореи. AELADLE, AEJAMMER и AEBROOM — это криптонимы для обозначения операций против Советского Союза и т. д.

Криптонимы используются для замены подлинных имен и названий с целью скрыть истинные имена лиц и названия мест в корреспонденциях. Они используются только в документах оперативного управления. При подготовке новой операции или с появлением нового агента архивно-учетный отдел устанавливает для них новые криптонимы, используя те первые две буквы, которые уже установлены для данной страны. В некоторых случаях агентам и операциям присваиваются криптонимы, в которых первые две буквы обозначают операции, охватывающие несколько стран, в частности это касается международных профсоюзных и студенческих организаций. В тех случаях, когда криптоним для того или иного лица еще не установлен, его имя в оперативной корреспонденции заменяется словом IDENTITY (личность), а подлинное имя сообщается в отдельном донесении в качестве дополнения к ранее направленному.

Февраль 1960 года, Кэмп-Пири, штат Вирджиния. У нас все еще масса снега, и, когда по воскресным вечерам мы возвращаемся из Вашингтона, оленей на дорогах фермы так много, что мы едва не наталкиваемся на них. Со времени прибытия сюда мы ближе познакомились друг с другом. В нашей группе можно найти почти любой тип человека. Физическая подготовка проводится три-четыре раза в неделю в гимнастическом зале — баскетбол, игра в мяч, волейбол, штанги. Здесь же мы тренируемся в приемах самообороны, обезоруживания, нанесения увечий и даже убийства голыми руками — учимся, как и куда наносить удар, как это делается в каратэ и дзю-до. Наш инструктор по этим приемам в прошлом находился на Сайпане, в южной части Тихого океана, где имеется еще один секретный учебный центр отдела специальной подготовки.

На классных занятиях мы изучаем различные виды тайных разведывательных операций, проводимых ЦРУ за границей. Хотя эти операции направлены на выявление возможностей и намерений иностранных держав, особенно враждебных или недружественных по отношению к Соединенным Штатам правительств, они должны иметь своей целью скорее секретные сведения, чем нескрываемую или публикуемую информацию. Кроме выявления государственных секретов оперативное управление отвечает за получение наиболее полных и точных сведений о партиях и связанных с ними политических группах. Исключение составляют Англия, Австралия, Канада и Новая Зеландия, с которыми у Соединенных Штатов есть официальная договоренность о том, что каждая из договаривающихся сторон воздерживается от какой бы то ни было секретной деятельности на территории других стран-участниц, разве только с предварительного согласия правительства той страны, на территории которой возникает необходимость провести ту или иную операцию. Правительства всех других стран, их внутриполитические группировки, их научные, военные и экономические секреты являются дичью, на которую разрешено охотиться.

Проведение заграничных разведывательных операций вызывается запросами инстанций, где формулируется политика Соединенных Штатов; эти запросы точно изложены в объемистых перечнях, подготовленных различными отделами и службами информационного управления, которое готовит в окончательной редакции разведывательные доклады для правительственных органов. Эти запросы отражены также в «Директивах по частным задачам» для резидентур. Резидентура, кстати, — это подразделение ЦРУ в столице иностранной державы. ЦРУ может иметь свои подразделения и в других крупных городах той же иностранной державы; такие подразделения называются оперативными группами, и они подчинены столичной резидентуре. Резидентуры и оперативные группы работают в большинстве стран под крышей политических отделов посольств или консульств, однако некоторые сотрудники в целях прикрытия назначаются и в другие отделы, например в экономический или консульский. В некоторых странах, например в Панаме и Германии, резидентуры ЦРУ работают под крышей американских воинских частей.

Задача резидентуры состоит в том, чтобы выявить пути и каналы, по которым можно получить желаемую информацию, и представить в штаб-квартиру свои предложения относительно наиболее подходящих методов. Эта задача называется нацеливанием, и каждая операция нацеливания получает свое письменное отображение в виде документа под названием «Проект плана операции», который разрабатывается в резидентуре и включает в себя все оперативные детали: цель операции или желаемый результат, специфические цели, участвующие агенты, необходимые технические средства, поддержка, которую должна обеспечить штаб-квартира или другие резидентуры, меры по обеспечению безопасности и прикрытия с оценкой потенциальной возможности провала и вероятности скандала, если операция будет раскрыта, и общие расходы. Большинство операций, которые проводятся ЦРУ за границей, описываются в таких планах, представляемых в штаб-квартиру для рассмотрения и одобрения (или отклонения) всеми заинтересованными отделами и службами оперативного управления.

В зависимости от величины расходов или важности предлагаемой операции проект плана утверждается на том или ином уровне штаб-квартиры, от начальника отдела до помощника начальника оперативного управления, заместителя директора ЦРУ по оперативной работе или даже на уровне директора ЦРУ. Некоторые операции требуют утверждения за рамками ЦРУ, и это, как правило, активные мероприятия психологической войны или полувоенные акции; в этих случаях проект плана передается на рассмотрение координационного совета (на уровне заместителей министров) Совета национальной безопасности.

Планы разведывательных операций по сбору информации обычно утверждаются на целый год и могут быть продлены. Запрос на продление такого плана почти идентичен с первоначальным проектом плана; в нем излагаются подробности хода операций за прошедший год, в том числе результативность, расходы, вопросы обеспечения безопасности, привлечение новых агентов и обоснование для продления. Операции, которые не дали ожидаемых результатов, или оказались раскрытыми в результате усилий противоборствующей стороны, или просто исчерпали себя, прекращаются посредством представления в штаб-квартиру просьбы о прекращении операции. В этом документе излагаются соответствующие детали или причины, побуждающие прекратить операцию, предложения по дальнейшему использованию агентов и средств, альтернативные источники, соображения по вопросам безопасности и прикрытия и потребности в поддержке со стороны других резидентур или штаб-квартиры.

Корреспонденция между резидентурами, оперативными группами и штаб-квартирой является жизненной артерией ЦРУ. Практикуются два основных вида корреспонденций: оперативные донесения и информационные сообщения. В оперативных донесениях излагаются проблемы безопасности, прикрытия, финансов, доступа агента к объекту, степень результативности (но не сами факты), предложения о вербовке новых агентов или о прекращении связей со старыми, потребности в технических средствах, побудительные мотивы агента и любые другие вопросы, которые могут иметь то или иное отношение к операции. По каждой операции не реже одного раза в три месяца в штаб-квартиру представляется оперативный отчет о ходе операции, однако, как правило, возникает необходимость в более частых донесениях и ответах на них.

Разведывательная информация из-за границы представляется резидентурами в форме информационного сообщения, в котором содержатся факты, обычно относящиеся к одному объекту, но полученные из разных источников. Факты излагаются в информационном сообщении в таком виде, в каком они получены от источника или источников, однако к ним могут быть добавлены комментарии источника или резидентуры. Информационные сообщения выполняются в резидентурах на специальных матрицах для последующего размножения и рассылки в штаб-квартире. Обязательными элементами заголовка сообщения являются: название страны или стран, основной вопрос, описание источника (не раскрывающее его подлинную личность), оценка надежности источника и оценка достоверности содержания сообщения. Основной текст сообщения завершается разъяснениями или мнениями источника, резидентуры или штаб-квартиры. В штаб-квартире этим сообщениям присваиваются соответствующие номера для последующей сдачи их в архивно-учетный отдел оперативного управления, а копии направляются, например, в отделы информационного управления, в государственный департамент, министерство обороны, ФБР или в Белый дом.

Как оперативные донесения, так и информационные сообщения могут быть направлены в штаб-квартиру или в другие резидентуры и оперативные группы или дипломатической почтой, или телеграфом, или радиотелеграфом. Практически все резидентуры и оперативные группы имеют радиопередатчики и приемники, но довольно часто пользуются и коммерческим телеграфом.

Откуда мы получаем информацию, которая идет затем в составляемые резидентурой информационные сообщения? В основном от платных агентов. На самом высоком уровне имеется политик, ученый, экономист или военный руководитель, который фактически порождает те события, какие ЦРУ хотело бы предвидеть и предсказать. Однако такого рода лицо, в силу его высокого положения в руководстве, меньше всего, видимо, склонно сообщить ЦРУ или правительству США о секретах своей страны. Но есть и такие лица, которых можно убедить, что интересы США и интересы его страны настолько близки, даже идентичны, что он ничего не потеряет, дав ЦРУ желаемую информацию. В других случаях заявления и намерения высокопоставленного лица могут быть изложены на бумаге, доступ к которой получают многие официальные лица второстепенного уровня, чиновники или их коллеги. Люди этого второстепенного уровня могут не оправдать доверия своего руководителя по различным побудительным мотивам. Затем есть еще третий уровень потенциальных агентов, которые имеют доступ в те места, где находятся документы, но не к самим документам. Таких людей можно обучить устанавливать тайные подслушивающие устройства там, где происходят секретные обсуждения, или вскрывать хранилища секретных документов, или фотографировать их. Наконец, есть люди, которые могут помочь проведению операций, но сами прямого доступа к источникам не имеют. Это вспомогательные агенты, которые могут арендовать дом, квартиру, покупать автомашины, выполнять роль курьеров и бесчисленное множество других дополнительных, но существенных поручений.

В дополнение к операциям, нацеленным против главного источника на высоком уровне, имеется категория исключительно важных второстепенных операций, называемых вспомогательными. Часто нацеливание на главные источники осуществляется посредством проведения вспомогательных операций. В таких операциях используются группы наружного наблюдения, чтобы следовать за людьми на улице; посты наблюдения, чтобы следить за входом и выходом из зданий; многочисленные приемы фотографирования, перехват корреспонденции в почтовом отделении; доступ к важным статистическим данным, к картотекам полиции и других служб безопасности, к воздушным, железнодорожным и судовым пассажирским и грузовым декларациям; устройства для подслушивания, записи телефонных разговоров, перехват телеграфных сообщений. Эти операции могут дать важную и высококачественную разведывательную информацию, однако чаще всего их используют для выявления данных о лицах, которые могут быть завербованы в агенты по сбору разведывательной информации. Вспомогательные операции необходимы также для сбора данных о намеченных для вербовки лицах, чтобы выявить побудительные мотивы, которые могли бы склонить их к сотрудничеству или отклонить предложение о сотрудничестве; их сильные стороны, слабости, затруднения, честолюбивые замыслы, неудачи, враждебность, уязвимость.

Другой вид разведывательной операции (очень распространенный во всех странах мира) является результатом деловых взаимоотношений между ЦРУ и разведслужбами и службами безопасности иностранных держав. Контакты с иностранными службами известны как операции взаимодействия, и их целью является обмен информацией, осуществление совместных операций и проникновение в иностранные службы. Главное правило обмена информацией — это ничего не давать, если в этом нет необходимости. Но поскольку иностранные службы обычно настаивают на обмене и поскольку в бедных странах сами они собирают, как правило, очень мало полезных сведений, второе правило сводится к тому, чтобы в ходе обмена дать как можно меньше, то есть чтобы для ЦРУ складывался благоприятный баланс. Вид информации, которой можно обмениваться, устанавливается специальными циркулярами.

Важным действующим принципом в операциях взаимодействия является третье правило. Информация, переданная одной службой другой, не может быть передана другой службой третьей без предварительного одобрения первой. Цель такого правила — сохранить безопасность операций, секретность информации и существования взаимодействия между первой и второй службой. Если, например, английский эквивалент ЦРУ МИ-6 передаст резидентуре ЦРУ в Лондоне какую-нибудь информацию, ЦРУ в свою очередь не может передать эту информацию голландской разведке, даже если эта информация представляет большой интерес для голландцев. В таком случае резидентура ЦРУ в Лондоне или предложит МИ-6 передать информацию голландцам (что, возможно, уже сделано), или попросит у МИ-6 разрешение передать эту информацию голландцам через свои каналы. Если МИ-6 даст согласие ЦРУ на передачу информации голландцам и при этом не пожелает, чтобы голландцы знали, что источником информации является МИ-6, должно быть принято совместное решение о сокрытии подлинного источника. Иногда это дело существенно осложняется.

Наиболее эффективное Взаимодействие ЦРУ осуществляет с МИ-6, криптоним которого SMOTH. В последние десять лет SMOTH, очевидно, ввело более строгие правила своего участия в международном клубе разведывательных служб. В этот клуб входят также разведывательные службы Канады, Австралии и Новой Зеландии, хотя ЦРУ получает от них сравнительно немного. Весьма полезным признается также взаимодействие с голландцами, так как они содействуют проведению вспомогательных операций против объектов, представляющих взаимный интерес; то же самое можно сказать об итальянцах, которые осуществляют подслушивание телефонных переговоров и перехватывают корреспонденцию для резидентуры ЦРУ в Риме. Считается, что в западногерманские органы разведки глубоко проникли иностранные агенты, а взаимодействие с французами стало трудным и рискованным после прихода к власти де Голля.

Теоретически резидентуры ЦРУ не должны проводить никаких операций в сотрудничестве с местными службами, если их можно осуществить без их ведома (за исключением Англии, Канады, Австралии и Новой Зеландии). Операции, проводимые без ведома и поддержки местных служб, называются односторонними, а двусторонними называются те операции, которые ЦРУ предпринимает с ведома местных служб и при их поддержке. При рассмотрении различных форм и видов сотрудничества становится очевидным, что наибольшая результативность разведывательной деятельности ЦРУ в Западной Европе достигается тогда, когда в ней участвуют местные разведывательные службы, особенно при проведении таких вспомогательных операций, как контроль за передвижениями, подслушивание телефонных переговоров, наружное наблюдение, перехват почтовых отправлений, проникновение в коммунистические партии. Таким образом, у резидентуры во многих случаях есть выбор: предпринимать ли совместные двусторонние операции или проводить их без ведома местных служб. Решение в таких случаях часто зависит от степени надежности внутренней безопасности местных служб, а также от численности персонала ЦРУ в данной стране; когда персонал ЦРУ ограничен, чаша весов чаще всего склоняется в пользу двусторонних операций.

И наконец, несколько слов о проникновении ЦРУ в местные разведывательные службы. По многим соображениям, не последним из которых является самозащита ЦРУ, действующая доктрина требует прилагать непрерывные усилия с целью завербовать агентов из среды сотрудников взаимодействующих служб. Таких агентов, или потенциальных агентов, обычно выявляют те сотрудники ЦРУ, которые взаимодействуют со службами других стран, осуществляют обмен информацией, обучают сотрудников взаимодействующих служб, участвующих во вспомогательных операциях в интересах ЦРУ. Таким образом, резидентура ЦРУ может осуществлять обмен информацией с местной службой, проводить с ней совместную операцию по подслушиванию телефонных переговоров и иметь в этой службе одного-двух сотрудников в качестве своих платных агентов. Однако проникновение в местную взаимодействующую службу является, скорее, контрразведывательной функцией.

По мере изучения различных видов операций по сбору информации за рубежом мы участвуем в практических занятиях как здесь, на ферме, так и в соседних городах, таких, как Хэмптон, Норфолк, Ньюпорт-Ньюс и Ричмонд. В ходе моего основного практического занятия состоялась серия встреч с лидером оппозиции националистической политической партии. Я играл роль сотрудника резидентуры, работающего под дипломатической крышей, а один из наших инструкторов — роль иностранного политического лидера. Этот субъект поддается разработке очень медленно. Я должен действовать осторожно и убедить его, что главные интересы его страны и интересы Соединенных Штатов настолько близки, что, помогая мне, он будет помогать своей стране и своей политической партии. Еще одна встреча, и я, наверное, предложу ему деньги.

Март 1960 года, Кэмп-Пири, штат Вирджиния.

Контрразведывательные операции отличаются от операций по сбору разведывательной информации за рубежом потому, что они уже по самому определению носят оборонительный характер и имеют своей целью ограждение операций ЦРУ от обнаружения их противоположной стороной. Под противоположной стороной в данном случае имеется в виду любая существующая в мире разведывательная служба или служба безопасности от КГБ до муниципальной полиции в Найроби. Поскольку у многих стран служба внешней разведки отделена от службы внутренней безопасности таким же образом, как ФБР отделено от ЦРУ, контрразведывательные операции нацелены как против службы внешней разведки, так и против службы внутренней безопасности.

Контрразведывательные функции ЦРУ начинаются с деятельности отдела безопасности, имеющегося в составе административного управления, который отвечает за безопасность ЦРУ и его персонала. Ограждая здания от недозволенного проникновения в них, а документы — от постороннего глаза, отдел безопасности охраняет всю деятельность ЦРУ. Длительная и дорогостоящая проверка деятельности в прошлом вместе с проверкой на детекторе лжи помогают предотвратить проникновение в систему ЦРУ агентов иностранных разведывательных служб. Постоянное изучение сотрудниками отдела безопасности материалов в досье на персонал ЦРУ и периодические проверки всех сотрудников на детекторе лжи имеют своей целью уменьшить риск длительной работы в ЦРУ сотрудников, которые могли быть завербованы службами иностранных государств.

Система прикрытия и соблюдение требований конспирации сотрудниками ЦРУ также направлены на обеспечение безопасности тайных операций путем сохранения в секрете разведывательной деятельности и, следовательно, предотвращения возможности провала сотрудников. То же самое относится к зданиям, организациям, квартирам, машинам, самолетам, морским транспортным средствам и методам финансирования. Крыша прикрывает операции, создавая видимость их законности, хотя на самом деле они не являются таковыми. Конспирация уменьшает вероятность того, что раскрытие одной операции, по каким бы причинам оно ни произошло, приведет к раскрытию других. Тот или иной сотрудник или агент ЦРУ может быть информирован о деятельности других сотрудников или агентов только в том случае, если такая информация необходима для выполнения поставленных задач.

Вопрос о том, использовать или не использовать потенциального агента, решается контрразведкой в процессе оперативной оценки. Это неотъемлемая часть любых взаимоотношений между ЦРУ и иностранными агентами, независимо от того, какие задания мог бы выполнять тот или иной из них. Процесс оперативной оценки начинается с момента выявления и первоначальной характеристики потенциального агента и продолжается посредством проверки имеющихся на него материалов в резидентуре и в штаб-квартире, в том числе и материалов о деятельности этого агента в прошлом.

Никто не может быть использован резидентом на оперативной работе без предварительного одобрения со стороны отделения оперативной оценки службы внешней контрразведки оперативного управления. Запросы на такую оценку представляются резидентурами и оперативными группами в виде документа, известного под названием «персональная анкета», состоящего из двух частей. В первую часть анкеты, примерно на семи страницах, вписываются основные биографические данные: имя, отчество и фамилия, дата и место рождения, фамилии и имена родителей и членов семьи, названия школ, в которых учился, хронологический перечень мест работы, сведения о супружеской жизни, военная служба, гражданство — настоящее и прошлое, членство в политических организациях, хобби, особые личные качества, употребление наркотиков или другие пороки. Первая часть анкеты не раскрывает никакого оперативного интереса или планов в отношении потенциального агента. Вторая часть, в которой никогда не упоминаются подлинное имя агента или другие данные о нем, раскрывающие его личность, является документом примерно такого же объема, как и первая часть, и содержит подробное изложение оперативных планов использования агента. Первая часть документа увязывается со второй посредством номерной системы; во второй части агент обычно фигурирует под установленным для него криптонимом. Во второй части излагается предназначаемое для агента задание, перечисляются средства и каналы, с помощью которых были добыты и проверены сведения об агенте, изложенные в первой части, описывается прикрытие, которым пользовался сотрудник, обнаруживший и определивший возможности потенциального агента, излагаются все варианты возможного риска и выгоды в случае привлечения.

Сотрудники в отделении оперативной оценки проводят соответствующую проверку по картотекам и после изучения представленных материалов санкционируют использование потенциального агента или отклоняют просьбу резидента. Если в ходе рассмотрения материалов не обнаружится серьезных препятствий, то отделение оперативной оценки дает временное разрешение на ис-, пользование агента, имеющее силу на протяжении шести месяцев, по истечении которых оформляется оперативное разрешение, основанное на данных дополнительных проверок, произведенных резидентурой на месте и персоналом службы внешней контрразведки.

Досье ведутся на всех агентов, и их нумерация всегда начинается с числа «201», за которым следует число от пяти до восьми знаков. Досье под номером «201» содержит все документы, относящиеся к данному агенту, и обычно начинается с персональной анкеты и временного разрешения на использование агента. Однако досье «201» разделено на две части, каждая из которых в целях обеспечения безопасности хранится отдельно. В одной части досье — подлинные имена и названия, в другой, где все имена и наименования заменены криптонимами, содержится оперативная информация. Раскрытие той или другой части досье не приведет к одновременной расшифровке подлинного имени агента и характера его оперативного использования.

В дополнение к непрерывной проверке агентов сотрудниками резидентуры в целях предотвращения проникновения в систему ЦРУ вражеской агентуры и систематическому пересмотру службой контрразведки накапливающихся о них сведений почти все агенты время от времени подвергаются проверке на детекторе лжи. Такая проверка производится теми же сотрудниками, которые проводят проверку служащих ЦРУ в здании № 13. Они периодически разъезжают группами в два человека по нескольким странам в пределах одного и того же географического района, хотя в случае серьезных обстоятельств может быть предпринята и срочная поездка.

ОПЕРАЦИИ ПО ПРОНИКНОВЕНИЮ В КОММУНИСТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ

К операциям по проникновению в коммунистические партии относятся такие действия, которые предпринимаются с целью внедрить своих агентов в коммунистические и крайне левые революционные движения во всем мире. Целью этих операций является сбор сведений о возможностях, планах, партийных руководителях и членах партии, о слабых и сильных сторонах и интернациональных связях каждой революционной организации за пределами стран коммунистического блока. Главным центром всей деятельности против коммунистических партий и крайне левых революционных организаций является отдел международного коммунизма контрразведывательной службы.

Первый и важнейший шаг любой резидентуры в направлении решения задачи проникновения в коммунистическую партию — это правильное толкование всех элементов агентурной обстановки. Следующим шагом является тщательное изучение всех открытых материалов о данной коммунистической партии. Таких материалов может быть очень много, если это крупная и легально действующая партия, как, например, в Италии и Франции, или очень мало, если партия объявлена вне закона и действует в подполье, как, например, в Парагвае. Такое изучение основывается на материалах партийной печати, выступлениях ее руководителей, на пропагандистских сообщениях, материалах о деятельности левых организаций.

Внедрение агентов в коммунистические партии и в другие местные революционные организации — привычные операции практически каждой резидентуры ЦРУ за границей. Агенты, как правило, являются членами революционных организаций, о которых они и информируют резидентуру по тайным каналам связи. Такие агенты вербуются на основе различных побуждений, одним из которых является добровольное желание сотрудничать с ЦРУ. Обычно это член партии, который в силу денежных затруднений, идеологического разочарования или других побудительных мотивов решает предложить свои услуги правительству Соединенных Штатов. Первоначальный контакт такие люди устанавливают или в результате посещения американского посольства или консульства, или в результате более скрытных действий, оберегающих их от разоблачения и наказания.

Долг каждого резидента принять необходимые меры, чтобы офицер безопасности в посольстве (сотрудник государственного департамента) инструктировал секретарей (обычно служащие из числа местных жителей) и морских пехотинцев, охраняющих здание посольства или консульства, о возможности появления время от времени нервничающих типов, которые не пожелают назвать свое имя, но будут просить встречи с кем-либо из посольства для беседы по «политическому» вопросу или что-нибудь в этом духе. В таких случаях об этом обычно ставят в известность официального сотрудника государственного департамента, входящего, как правило, в состав политического отдела, который проводит с посетителем частную, ни к чему не обязывающую беседу, предоставляя ему возможность полностью выговориться. Таким образом, сотрудники резидентуры не подвергаются никакому риску. Беседовавший с посетителем сотрудник посольства информирует соответствующего представителя резидентуры, после чего принимается решение относительно искренности намерений посетителя и целесообразности установления с ним прямого контакта сотрудником резидентуры, занимающимся внедрением агентов в коммунистическую партию. Прежде чем идти на риск такого контакта, проводится тщательная проверка личности посетителя по имеющимся материалам о его деятельности в прошлом, поскольку должны быть приняты все меры предосторожности во избежание провокаций.

Если посетитель производит благоприятное впечатление и с ним установлен контакт, последует ряд продолжительных бесед, в ходе которых он подробно рассказывает о своей политической деятельности и мотивах установления контакта с правительством США. Его возможности и готовность к будущему сотрудничеству в качестве шпиона в своей партии будут установлены, и рано или поздно его подвергнут проверке на детекторе лжи. Далее начинается процесс проверки благонадежности агента, и, если все пойдет хорошо, с ним устанавливается тайная связь и начинается очередная операция по проникновению в коммунистическую партию.

Другим приемом проникновения в коммунистическую партию является вступление в нее ранее завербованного беспартийного, которому поручается начать свою деятельность в ней с положения рядового члена. Это очень долгий путь, и обычно к нему прибегают только в тех случаях, когда другие возможности проникновения ограничены.

Пожалуй, самым трудным является вербовка членов, занимающих высокое положение в революционной организации. Операции по вербовке такого рода лиц зависят от информации, получаемой от других агентов в этой партии, так как в этих случаях необходимы подробные сведения о потенциальном агенте, знание его уязвимых мест и возможностей успешной вербовки. Резидентуры на местах постоянно занимаются выявлением возможностей вербовки таких деятелей; досье на них пухнут, пока не созреет решение начать или не начинать операцию по вербовке.

Вербовка может быть осуществлена двумя методами: горячим или холодным. В первом случае агент резидентуры, обычно не занимавшийся вербовкой членов партии, знающий потенциального агента или имеющий возможность получить необходимые сведения о нем, делает ему прямое предложение о сотрудничестве — иногда после длительного периода обработки объекта вербовки, а иногда довольно быстро. Холодный метод заключается в том, что сотрудник ЦРУ или агент, иногда замаскированный, иногда вызванный из соседней страны или из штаб-квартиры в Вашингтоне, обращается к объекту вербовки прямо на улице или заходит к нему домой без предварительного личного знакомства с ним. Такой прием может неожиданно привести к обратным результатам, если сведения об уязвимости объекта вербовки были недостаточными; для такого случая рекомендуется иметь план немедленного отхода вербовщика из района действия.

Как при горячем, так и при холодном методе должны быть заранее предусмотрены условия для немедленного опроса вербуемого в безопасном месте или для поддержания связи с ним позднее, если он вначале отклонит предложение о сотрудничестве, но потом передумает. Холодный метод может быть осуществлен в малых и крупных масштабах, путем рассылки писем или извещений объектам вербовки с сообщением, что некто интересуется их политической работой и предлагает поделиться их опытом с другими. При этом должен быть указан надежный, но не компрометирующий обратный адрес, скажем почтовый ящик в США, а также опознавательный номер для каждого потенциального агента. Если разрабатываемый объект ответит под отведенным ему номером, сотрудник резидентуры связывается с ним в безопасном месте.

Наконец, практикуется тайная установка аппаратуры для подслушивания на квартирах партийных деятелей или в помещениях, где проводятся совещания. Такие операции могут быть успешными, если резидентура располагает достаточной информацией о партийных руководителях и о местах проведения важных совещаний, а такую информацию не всегда легко добыть из-за строгой конспиративности революционной деятельности. Однако подслушивание с помощью технических средств может давать прекрасную разведывательную информацию, поскольку здесь обходится без посредничества человека, который склонен приукрашивать, преувеличивать и так или иначе искажать факты.

Проводимые резидентурой вспомогательные операции могут способствовать вербовке агентов в рядах коммунистической партии. Так, группы наружного наблюдения могут узнать тайные места совещаний для последующей установки там подслушивающих устройств. Перехват почтовой корреспонденции, как национальной, так и международной, может дать интересные сведения о партии. Посты наблюдения могут помочь выявить участников подпольных совещаний, а также послужить местом управления подслушивающими устройствами. Подслушивание телефонных переговоров может дать обширную информацию о партийных функционерах, а также о повседневной жизни партийных лидеров. Тайное посещение штаб-квартиры партии может дать богатый материал в виде партийных протоколов и списков членов партии.

Помимо операций по внедрению агентуры в революционные организации зарубежные резидентуры ЦРУ руководят также психологическими и полувоенными операциями против них. Сюда входит: ведение антикоммунистической пропаганды средствами массовой информации, подтасовка фактов против партийных работников, чтобы дать полиции повод для их ареста, публикация ложных пропагандистских материалов с одновременной припиской их революционным группам таким образом, что последним бывает трудно их опровергнуть, организация хулиганствующих групп для избиения и запугивания партийных функционеров, использование зловонных бомб и других средств для срыва собраний и митингов, обращение в местные органы безопасности с просьбой предпринять желаемые репрессивные акции. Однако более детально с этими видами операций мы познакомимся несколько позднее. В следующем разделе мы рассмотрим контрразведывательные аспекты совместных операций.

СОВМЕСТНЫЕ ОПЕРАЦИИ

Теоретически все совместные операции считаются рискованными, поскольку одно только существование связей и взаимодействия уже подразумевает, что ЦРУ должно что-то дать местным службам безопасности — по меньшей мере, сообщать им личность своего сотрудника. Всегда питается надежда, что преимущества совместных с иностранными разведывательными службами операций превалируют над их недостатками, хотя определить это иногда очень трудно. С точки зрения контрразведки, в отношении совместных операций существует два основных принципа: во-первых, нет такого понятия, как дружественная разведывательная служба, и во-вторых, предполагается, что во все взаимодействующие службы проникли советские агенты или агенты местных революционных групп. Таким образом, любые операции, предпринимаемые Центральным разведывательным управлением совместно со взаимодействующими службами, согласно вышеприведенному определению, рискованны с самого начала. Именно по этой причине на некоторых информационных сообщениях ЦРУ делается пометка «Не для распространения за границей», в силу которой сообщениями могут пользоваться только американские государственные служащие. Такие пометки делаются для того, чтобы в процессе обычного обмена информацией никакая иностранная взаимодействующая разведывательная служба не могла получить информацию, исходящую от ценного секретного источника.

Почему же тогда вступают в связь с иностранными разведывательными службами? Главным образом потому, что совместные с ними операции полезны. Они расширяют возможности ограниченного персонала резидентуры, каким бы незначительным это расширение ни было. Они создают исходные позиции для последующего внедрения в эти взаимодействующие службы агентов ЦРУ. Результатом сотрудничества может быть и осуществление местной службой таких акций, как арест или налет, предпринимаемых по просьбе резидентуры.

В некоммунистических странах политика ЦРУ заключается в оказании помощи местным службам безопасности по повышению их эффективности, если, разумеется, эти службы хотят получать такую помощь, а их правительства не проявляют открытой враждебности по отношению к США. Финансируя местную службу — такую, например, как полиция, — оказывая ей техническую помощь и обучая ее сотрудников, ЦРУ приобретает возможность получать информацию, которую в силу нехватки персонала в резидентурах получить было бы невозможно. Сотрудничество с органами, осуществляющими контроль за путешественниками, например, означает доступ к пассажирским и грузовым декларациям судовых и авиационных компаний или местных иммиграционных властей. Часто намного легче получить такие декларации через взаимодействующую службу, чем от пяти или десяти различных компаний. Подслушивание телефонных переговоров часто возможно осуществить только через местную службу, особенно если нужно контролировать многие линии связи. Перлюстрацию почтовой корреспонденции намного проще осуществит местная служба, чем агенты почтового отделения, завербованные в результате длительного процесса разработки. И главное — в случае провала ответственность ложится на местную службу, а ЦРУ остается в стороне.

Обычно контакты с начальником местной службы осуществляет резидент. В некоторых резидентурах существуют довольно многочисленные группы сотрудников, осуществляющих связь и взаимодействие на рабочем уровне как по вопросам оперативного планирования, так и по обмену информацией. Главное правило при этом, разумеется, сводится к тому, чтобы раскрывать минимальное число сотрудников, и, если возможно, только тех, которые занимаются совместными операциями. Сотрудники, занимающиеся операциями, осуществляемыми в одностороннем порядке, то есть без ведома местных властей, должны быть ограждены от возможного их раскрытия местной службой.

Некоторые местные службы настолько убогие, что нуждаются в открытой помощи со стороны США. Так, например, во многих странах в составе миссий технической помощи Администрации международного сотрудничества имеются группы по вопросам общественной безопасности, состоящие из американских технических специалистов, которые работают в местных полицейских органах. Они стремятся улучшить и расширить возможности местных служб в организации связи, в проведении расследований, в административном управлении и ведении архивов, в поддержании общественного порядка и в предотвращении преступлений. Такие группы представляют определенную ценность для ЦРУ, поскольку они обеспечивают прикрытие сотрудников ЦРУ, направляемых для работы в разведывательных службах полиции и в других гражданских ведомствах. Сотрудники резидентуры под прикрытием гражданских ведомств могут работать в военной разведке. Иногда они работают в местных разведывательных службах под видом бизнесменов, туристов или отставников.

Помощь ЦРУ местным службам под прикрытием групп общественной безопасности или под другими крышами имеет своей целью не только повышение профессионального мастерства этих служб. Оперативное нацеливание местной службы осуществляется сотрудниками ЦРУ таким образом, чтобы служба выполняла те задачи, которых недостает в общих оперативных планах резидентуры. Иными словами, местные службы должнц быть использованы в интересах ЦРУ, в том числе и при проведении односторонних операций.

Личные взаимоотношения между сотрудниками ЦРУ и их коллегами в местных службах имеют очень важное значение, поскольку сотрудники ЦРУ должны выявлять и оценивать сотрудников местных служб для вербовки в качестве агентов в этих службах. Сотрудники ЦРУ дают деньги сотрудникам местной службы, полагая, что часть этих денег коллеги из местной службы возьмут себе, хотя они предназначены строго для оплаты расходов, связанных с проведением операций. Идея сводится к тому, чтобы приучить местного сотрудника полиции йЛй разведки к Небольшим дополнительным Деньгам й тем самым поставить его в зависимость от резидентуры не только в смысле технического оснащения и профессионального мастерства, но и в личном плане.

Сотрудники служб безопасности, такие, например, как полицейские, часто оказываются в числе наиболее низкооплачиваемых и, как известно, редко отказываются от подарков. Постепенно, от случая к случаю сотрудника местной службы начинают просить выполнять поручения так, чтобы об этом не знали его коллеги по службе, и особенно его начальники. В результате он привыкает информировать сотрудника ЦРУ о своей службе и о политических событиях внутри своего правительства. В конечном счете он становится в первую очередь вербным ЦРУ — служит тому, от кого получает деньги. Операциям по вербовке агентов в местных разведывательных службах часто придается очень большое значение ввиду важной роли служб безопасности в сохранении политической стабильности. В условиях, когда в данной стране? назревает государственный переворот, информация таких агентов становится особенно ценной.

И наконец, резидентуры ЦРУ могут использовать агентов во взаимодействующих службах для проведения односторонних операций. Это — конечная цель всех усилий ЦРУ. Кроме того, такие агенты могут информировать резидентуру об усилиях, предпринимаемых их службой и направленных на раскрытие односторонних операций, проводимых резидентурой ЦРУ. Это тоже благоприятная возможность.

ОПЕРАЦИИ ПРОТИВ СССР И ДРУГИХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАН

В отличие от контрразведывательных разведывательные операции против СССР и других социалистических стран направлены на получение в конечном счете достоверной информации, однако оба вида операций настолько переплетаются между собой, что в большинстве случаев они практически не отделимы друг от друга. Дело в том, что проведение разведывательных операций в этих странах весьма затрудняется эффективностью коммунистических служб внутренней безопасности. То, что иногда происходит в Советском Союзе или на территории социалистических стран, так это неожиданное предложение своих услуг тем или иным гражданином этих стран, что, разумеется, исключает процесс нацеливания, изучения, оценки и вербовки агента.

С другой стороны, доступ к советским и восточноевропейским служащим, находящимся за пределами коммунистического блока, относительно легок, и с годами в ЦРУ была выработана тщательно продуманная методика их разработки. Операции, проводимые по этой методике, в целом являются скорее контрразведывательными, чем разведывательными, то есть они отражают скорее защитную функцию, чем сбор разведывательной информации, хотя и носят агрессивный характер.

Первое правило в таких операциях — это рассмотреть возможность покупки вспомогательными агентами резидентуры окружающего советское посольство недвижимого имущества. Наиболее подходящие и наиболее перспективные объекты этого недвижимого имущества необходимо купить заранее и держать в готовности для использования в любое время. Поскольку советские посольства часто занимают довольно обширные земельные участки с большими особняками, окруженными высокими заборами-стенами, можно найти семь-восемь домов, расположенных рядом с участком, на котором находится советское посольство. Эти дома могут быть использованы для расположения в них постов визуального наблюдения и размещения технических средств сбора сведений. Если, например, известно или имеются предположения, что посольство пользуется электронными шифровальными машинами, то исходящие от них излучения можно улавливать, и это позволит дешифровать секретную переписку посольства. Такая операция предпринимается по заданию Агентства национальной без опасности. Пункты визуального наблюдения чаще всего используются для определения принадлежности сотрудников посольства к той или иной разведывательной службе и для изучения существующей в советской колонии общей обстановки.

В любом случае при наличии возможности за всеми входами и выходами с территории советского посольства и за самой территорией устанавливается визуальное наблюдение. Для этого может потребоваться от трех до четырех постов. Каждый такой пост укомплектовывается агентами, часто пожилыми парами, которые ведут специальный журнал учета входов и выходов каждого советского служащего, а также участников частых бесед в укромных уголках территории с указанием их особых внешних примет. С постов наблюдения часто производится фотографирование, чтобы получить наиболее свежие фотографии советского персонала, а также киносъемка беседующих, для того чтобы по движениям их губ соответствующие специалисты могли воспроизвести содержание разговора, но этот прием менее успешен.

Записи, производимые в журналах на постах визуального наблюдения, тщательно изучаются вместе с записями телефонных разговоров, полученных в результате подслушивания, которое является обычной оперативной практикой в отношении представительств Советского Союза и социалистических стран, а также с данными, полученными в результате использования других технических средств, если их удалось установить. В итоге всех этих мероприятий выявляются функциональные обязанности и характер повседневной деятельности всех сотрудников советской колонии.

Подготовка к изучению командируемых за рубеж советских служащих и служащих социалистических стран начинается задолго до их прибытия в страну. Почти всегда первые данные о предстоящем прибытии нового сотрудника берутся из запроса на визу, направляемого советским министерством иностранных дел посольству той страны в Москве, в которую командируется сотрудник. Визу может дать или само посольство после консультации со своим министерством иностранных дел или министерство иностранных дел. Переговоры по этим вопросам часто осуществляются посредством закодированных дипломатических депеш. Резидент ЦРУ в столице страны, в которую должен приехать советский служащий, получает расшифрованное сообщение из Агентства национальной безопасности через штаб-квартиру ЦРУ, где сразу же начинается проверка советского сотрудника по картотекам и досье. Так, если советское министерство иностранных дел запрашивает дипломатическую визу для Ивана Ивановича у индийского посольства в Москве, то резидент ЦРУ в Нью-Дели может получить первые данные о предстоящем прибытии советского сотрудника посредством перехвата или подслушивания правительственных линий связи Индии.

Еще до прибытия советского сотрудника резидентура! ЦРУ будет располагать всей доступной информацией о> нем и его семье, а возможно, и фотографиями. Эта информация была собрана и сведена в досье во время его предыдущих служебных поездок за границу, из опроса лиц, перешедших на Запад, из перехвата служебной корреспонденции и переговоров и из других источников. Если сотрудник новый и о нем нет никаких сведений, на него заводится новое досье и начинается новая история разработки объекта.

Конечной целью этих операций является вербовка сотрудников официальных представительств Советского Союза или социалистических стран, а это можно сделать только при хорошем знании их. Агент-наводчик является, пожалуй, наиболее эффективным для получения сведений о личности того или иного служащего и о его уязвимых местах. Агенты-наводчики — это такие люди, которые на основе самых разнообразных причин и побудительных мотивов могут установить личные отношения с советским служащим или служащими социалистических стран; такие агенты предоставляют возможность ЦРУ осуществлять глубокое и всестороннее изучение разрабатываемых объектов вербовки. Агент-наводчик может осторожно направлять беседы с разрабатываемым на нужные темы, с тем чтобы выявить его уязвимые места, слабости характера, личные проблемы, симпатии и антипатии. Иногда агент-наводчик может стать агентом-двойником, если советская сторона попытается завербовать его, однако работа с агентами-двойниками, за исключением особых случаев, не поощряется, так как с ними возникает слишком много проблем из-за постоянной необходимости проверять, не перевербован ли агент противной стороной и не работает ли он против ЦРУ. Агентом-наводчиком может быть любой человек, лишь бы разрабатываемый объект проявлял к нему интерес: чиновник министерства иностранных дел страны пребывания, дипломат «третьей страны», человек, увлеченный тем же хобби, мужчина с привлекательной женой.

В большинстве стран иностранные дипломаты посещают свой клуб, где каждый месяц устраиваются встречи, обеды, экскурсии. Сотрудники госдепартамента и сотрудники ЦРУ, работающие под прикрытием дипломатических представительств, являются членами таких клубов и имеют возможность устанавливать личные контакты с советскими сотрудниками. Резидент ЦРУ обязан получить разрешение посла, если он желает направлять деятельность сотрудника госдепартамента и использовать его личные отношения с коммунистическим дипломатом в целях разработки последнего на предмет вербовки; иногда личные отношения с коммунистическими чиновниками устанавливают и сами сотрудники ЦРУ. Однако такие связи, как правило, не так продуктивны, как личные отношения агентов-наводчиков, с которыми разрабатываемый объект бывает менее осторожным и более откровенным.

Советские посольства и посольства других социалистических стран, как правило, очень редко нанимают людей из местных жителей в качестве садовников, уборщиков и шоферов. Таких людей посольство всегда проверяет на предмет лояльности к коммунизму, но иногда и из их числа ЦРУ удается завербовать агентов. У них весьма небольшие возможности доступа в служебные помещения посольства, поэтому обычно они не в состоянии устанавливать подслушивающие устройства, но могут сообщать интересные сведения об отношениях между начальниками и подчиненными, о сплетнях и злословии, о женах и детях сотрудников, о посетителях посольств.

Установка подслушивающих устройств в служебных помещениях советских представительств и представительств социалистических стран за границей — один из наиболее эффективных методов разведки, но возможность практического осуществления такого метода представляется очень редко. Однако в связи с тем, что Советский Союз, другие социалистические страны и Китай расширяют дипломатические и торговые связи со всеми странами, им постоянно требуются новые здания. С момента получения сведений о планируемом коммунистической страной учреждении той или иной миссии резидент ЦРУ в этой стране направляет все свои усилия на выявление предназначенных для этой миссии зданий и использует все возможности для тайной установки в цих подслушивающих устройств. Служащие из стран коммунистического блока обычно живут в посольствах, консульствах или в других служебных зданиях со своими семьями или без них, но некоторые проживают в жилых домах в городе. В их квартирах также устанавливаются подслушивающие устройства, если есть основание предполагать, что таким путем можно получить ценную разведывательную информацию.

Почти во всех резидентурах ЦРУ за границей есть группы наружного наблюдения, оснащенные фото- и кинокамерами, автомашинами и радиосвязью. Основными объектами наблюдения этих групп являются выявленные сотрудники советской разведки и разведслужб стран коммунистического блока. Группы стремятся выявить посредством наружного наблюдения практикуемые коммунистическими разведчиками тактические приемы, а при удаче — и их конспиративные контакты.

Операции против советских представительств за границей тщательно контролируются отделом Советской России оперативного управления ЦРУ, укомплектованным соответствующими специалистами. Большой поток оперативной корреспонденции по этим операциям идет под криптонимом REDWOOD, который указывает на их принадлежность к отделу Советской России. В некоторых случаях такие операции обозначают криптонимом REDCOAT, указывающим на то, что действия и контроль осуществляются соответствующим географическим отделом оперативного управления. Отдел Советской России координирует также много других операций, имеющих глобальное значение.

Программу REDSOX — нелегальную инфильтрацию агентов в Советский Союз и другие коммунистические страны начали осуществлять с 50-х годов, но результаты были жалкими. Однако в случаях острой нужды усилия по этой программе все еще предпринимаются, особенно когда можно найти какого-нибудь русского эмигранта с тенденциями к самоубийству. В то же время программа REDSKIN — использование легальных поездок иностранцев в Советский Союз — оказалась весьма успешной, хотя при этом и было потеряно несколько агентов. В осуществлении этой программы используются туристы, бизнесмены, ученые, журналисты — практически любой, кто может получить въездную визу в Советский Союз или в другую социалистическую страну и kfo изъявляет Готовность выполнить разведывательное задание.

Существует также программа REDCAP — автоматическая система учета всех выезжающих за границу советских граждан: ученых, технических специалистов, военных советников, торговых работников, а также дипломатов. По программе ZOMBIE ведется автоматиче* ский учет всех граждан некоммунистического блока, совершающих поездки в страны этого блока, а по программе ZODIAC ведется такой же учет всех граждан социалистических стран, совершающих поездки в западные страны. Деятельность отдела Советской России особенно активизируется во время международных научных и технических конгрессов. Еще до открытия таких конгрессов резиденты ЦРУ во всех странах получают из штаб-квартиры извещения о предстоящих международных встречах и просьбу назвать возможные кандидатуры, которые могли бы присутствовать на этих конгрессах и установить контакты с коллегами из Советского Союза и других социалистических стран.

Наши инструкторы здесь, на ферме, а также лекторы, приезжающие из отделов Советской России и Восточной Европы, открыто признают, что коммунистические разведывательные службы раскрыли довольно много операций всех видов, которые проводились против них. Поэтому наши методы им в основном известны. Тем не менее руководители отдела Советской России продолжают убеждать нас, что Советы являются единственной страной на земле, способной и открыто намеревающейся уничтожить Соединенные Штаты Америки. Одно это требует приложения всех возможных усилий для осуществления наступления на такого противника. -

Наши практические занятия продолжаются. Примерно полдня каждую неделю мы тренируемся в соседних городах в ведении наружного наблюдения и в осуществлении встреч с «агентами», роли которых исполняют наши инструкторы. Мое задание по теме совместных операций сводилось к тому, чтобы убедить сотрудника дружественной разведывательной службы принять у меня деньги на личные расходы и начать выполнять мои задания без ведома его начальников. Практические занятия по теме проникновения в коммунистическую партию включали моральную подготовку «агента» и разъяснение ему необходимости играть более активную роль в деятельности партии, которую он презирал. В ходе практических занятий по операциям против Советского Союза и социалистических стран я провел серию последовательных встреч с «дипломатом» третьей страны» (в моем случае это был индийский дипломат), которые закончились вербовкой его в качестве агента-наводчика. У меня было также практическое занятие по вербовке одного неохотно согласившегося на сотрудничество американского ученого, который должен был участвовать в работе одной научной конференции. Затем я провел с ним несколько встреч, на которых инструктировал его перед поездкой и выслушивал по возвращении. Его основная задача сводилась к установлению дружеских контактов с советским коллегой, который, как мы знаем, имеет доступ к важной информации военного значения. Надеюсь, что они таки встретятся на последующих конференциях и мой агент завербует этого советского ученого.

Апрель 1960 года, Кэмп-Пири, штат Вирджиния. Психологические и полувоенные операции, обозначаемые крип-тонимом KUCAGE, отличаются от разведывательных и контрразведывательных тем, что они всегда предусматривают те или иные действия, а не сбор информации. Операции по сбору информации не должны оставлять никаких видимых следов, так чтобы факт ведения разведки оставался в тайне. Психологические же и полувоенные операции всегда оставляют видимый след. Однако видимый след никогда не должен быть таким, чтобы его можно было приписать Центральному разведывательному управлению или правительству США, он должен быть отнесен на счет какого-нибудь другого лица или организации. Эти операции, получившие юридическое обоснование в результате принятого конгрессом Закона о национальной безопасности 1947 года, в некоторых отношениях более секретны, чем операции по сбору разведывательной информации. Они проводятся с санкции начальника службы психологической войны и полувоенных операций оперативного управления, однако в тех случаях, когда на их проведение требуются крупные денежные суммы или когда используются сверхсекретные методы, может потребоваться санкция Совета по координации операций (на уровне заместителей министров), Совета национальной безопасности или самого президента США.

Поскольку психологические и полувоенные операции практически всегда означают вмешательство во внутренние дела иностранных держав, с которыми Соединенные Штаты поддерживают нормальные дипломатические отношения, они, разумеется, связаны со значительным риском. Если истинные вдохновители и руководители таких операций становятся известными, то серьезное дипломатическое осложнение неизбежно. По-иному иностранные политические деятели реагируют на раскрытие тайны операций по сбору информации — как правило, они смотрят на них сквозь пальцы, ибо такие операции считаются традиционными для любой разведывательной службы.

Таким образом, кардинальным принципом в отношении всех психологических и полувоенных операций является благовидное отрицание и возможность такого отрицания, то есть возможность свалить вину на других, предусматривается в самом начале планирования любой такой операции.

Почти каждая резидентура ЦРУ за границей осуществляет непрерывную программу психологических и полувоенных операций с большим или меньшим акцентом на тот или иной их вид, исходя из конкретных местных условий. Психологическая война включает в себя пропагандистские акции, работу в молодежных и студенческих организациях, в трудовых, профессиональных и культурных организациях и в политических партиях. Полувоенные операции включают инфильтрацию в закрытые районы, диверсии, экономическую войну, запугивание населения, оказание поддержки воздушными и морскими путями, поставки оружия, обучение и снабжение небольших армий.

ПРОПАГАНДИСТСКИЕ ОПЕРАЦИИ

Роль ЦРУ в общей правительственной пропаганде США определяется официальным разделением ее на три категории: белую, серую и черную. Белая пропаганда не скрывает своего подлинного источника — правительства США, и ею официально занимается Информационное агентство США. Серая пропаганда ведется отдельными людьми и организациями, которые не ссылаются на правительство США как на источник их материалов, а выдают их за свои собственные. Черная пропаганда — это или вообще анонимный материал, или материал, приписываемый несуществующему источнику, а иногда сфабрикованный материал, приписываемый реальному источнику. ЦРУ — единственный правительственный орган США, которому разрешено заниматься черной пропагандой, но оно ответственно и за серую пропаганду наряду с другими организациями типа Информационного агентства США. Однако в соответствии с «серым законом», изложенным в одной из директив по разведке Совета национальной безопасности, другие американские учреждения должны получить предварительное одобрение ЦРУ на осуществление мероприятий, связанных с серой пропагандой.

Агентура, действующая в сфере серой и черной пропаганды, может и не быть осведомлена о том, что ей покровительствует ЦРУ или правительство США. Отчасти это приносит больший эффект, отчасти позволяет сократить число лиц, знающих о сущности операций, и тем самым уменьшить опасность разоблачения подлинных инициаторов. Таким образом, издатели, политические деятели, бизнесмены и другие могут участвовать в пропаганде даже за деньги, не имея представления, кто является их подлинным хозяином. Но некоторым из них хозяин бывает известен; по терминологии ЦРУ они подразделяются на осведомленных и неосведомленных агентов.

Согласно существующим в ЦРУ правилам обеспечения безопасности, 'в пропагандистских акциях, так же как и во всех других психологических и полувоенных операциях, прямая передача денег местным агентам сотрудниками ЦРУ, пользующимися такими, например, официальными прикрытиями, как государственный департамент, строго запрещается. Это правило обеспечивает возможность благовидного отрицания и рассчитано на то, чтобы не поставить в затруднительное положение американское посольство в данной стране, если что-то станет известно местному правительству. Оплата в таких случаях производится сотрудниками ЦРУ под неофициальной крышей: бизнесменами, студентами, пенсионерами и другими.

Сотрудники под неофициальной крышей осуществляют почти все контакты с агентурой, чтобы обеспечить максимальную непричастность к этому сотрудников с официальным прикрытием. С этой же целью встречи между сотрудником с неофициальным прикрытием и сотрудником с официальной крышей должны происходить с соблюдением полной секретности. Все это делается для того, чтобы отвести подозрения от американского посольства, а у агента создать впечатление, что деньги поступают от частного лица.

Специалисты штаб-квартиры по пропаганде посетили нас на ферме и показали объемистые труды, рассылаемые в резидентуры ЦРУ по всему миру в качестве руководящих материалов для пропагандистской деятельности. Некоторые из них актуальны только для отдельных стран, другие применимы в глобальном масштабе. Эти беседы убедили большинство из нас в том, что пропаганда — это не наше дело: слишком уж много в ней бумажной работы. Несмотря на это, наиболее интересным аспектом пропагандистских операций является процесс создания в нескольких странах желательного нам отношения к тем или иным важным событиям. Проблемам коммунистического влияния в одной стране можно придать, таким образом, международное звучание, пользуясь утверждением, что «угроза одному является угрозой всем». Так, резидентура ЦРУ в Каракасе может направить сообщение о тайном коммунистическом заговоре в Венесуэле резидентуре ЦРУ в Боготе, где при помощи местного агента по пропаганде оно «всплывет» приписанным некоему венесуэльскому правительственному чиновнику. Эта информация, после того как она появится в прессе Колумбии, передается резидентом ЦРУ в Боготе резидентам в Кито, Лиме, Ла-Пасе, Сантьяго и, возможно, в Бразилии. Спустя несколько дней в газетах этих городов появятся тревожные редакционные статьи и начнется усиленное давление на правительство Венесуэлы с требованием предпринять репрессивные меры против венесуэльских коммунистов.

Разумеется, существует и множество других целей, которым служит как черная, так и серая пропаганда, использующая книги, журналы, радио, телевидение, настенные надписи, листовки, церковные проповеди и политические речи, не говоря уже о ежедневной прессе. В странах, где листовки и надписи на стенах широко используются как пропагандистские приемы, резидентурам ставится задача иметь тайные типографии, а также агентов для распространения листовок и написания настенных лозунгов. Радиостанции «Свободная Европа» и «Свобода» — наиболее известные распространители серой пропаганды ЦРУ, направленной против стран советского блока.

ОПЕРАЦИИ В МОЛОДЕЖНЫХ И СТУДЕНЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЯХ

Вскоре после окончания второй мировой войны были созданы Международный союз студентов (МСС) и Всемирная федерация демократической молодежи (ВФДМ), которые объединили соответствующие национальные организации большинства стран. В конце 40-х годов правительство Соединенных Штатов начало проводить через Центральное разведывательное управление мероприятия, имевшие своей целью заклеймить МСС и ВФДМ как организации, поддерживаемые Коммунистической партией Советского Союза, и тем самым вызвать у некоммунистических членов этих международных организаций желание выйти из них. В дополнение к этому ЦРУ проводило во многих районах операции с целью воспрепятствовать присоединению местных групп к упомянутым международным организациям. Вербуя руководителей местных групп и внедряя в них своих агентов, ЦРУ пыталось подчинить своему контролю как можно больше таких групп с тем, чтобы, если даже какая-нибудь из них уже присоединилась к МСС или ВФДМ, склонить ее к тому, чтобы она вышла из этих организаций.

ЦРУ приступило также к созданию альтернативных молодежных и студенческих организаций на национальном и международном уровнях. В противовес поддерживаемым Советским Союзом МСС и ВФДМ ЦРУ создало Координационный секретариат национальных студенческих союзов с руководящим центром в Лейдене и Всемирную ассамблею молодежи в Брюсселе. Оперативное планирование и руководство проведением операций в молодежных и студенческих организациях осуществляет отдел международных организации оперативного управления ЦРУ.

Как Координационный секретариат в Лейдене, так и Всемирная ассамблея в Брюсселе, подобно ВФДМ и МСС, содействуют развитию туризма, деятельности в сфере культуры и благосостояния, но одновременно ведут в интересах ЦРУ пропаганду, особенно в слабораз^ витых странах. Координационный секретариат и Всемирная ассамблея пользуются совещательным статутом в таких организациях ООН, как ЮНЕСКО, выступая в них в качестве неправительственных институтов, и обе участвуют в программах специализированных организаций ООН.

Одной из весьма важных целей операций ЦРУ в молодежных и студенческих организациях является выявление, оценка и вербовка руководителей этих организаций в качестве агентов для последующего использования в проведении как психологических и полувоенных операций, так и операций по сбору разведывательной информации. Поддерживаемые или находящиеся под влиянием ЦРУ организации служат прекрасной базой для вербовки агентов почти всех категорий. Особенно это относится к слаборазвитым странам, где в ходе осуществления программ Координационного секретариата и Всемирной ассамблеи приобретаются молодые агенты, на которых можно рассчитывать и в будущем, когда они начнут продвигаться вверх по политической и профессиональной лестнице на своей родине.

В дополнение к операциям через Всемирную ассамблею и Координационный секретариат ЦРУ может проводить специфические операции через католические национальные и международные студенческие и молодежные организации (Пакс-Романа [7] и Международная федерация католической молодежи), а также с помощью христианско-демократических и некоммунистических социалистических организаций. В некоторых странах, особенно в тех, где коммунисты или радикалы держат под своим контролем молодежные и студенческие движения, католические или христианско-демократические молодежные и студенческие организации являются основной опорой ЦРУ.

В 1951 году главным образом в результате действий агентов ЦРУ штаб-квартира Всемирной федерации демократической молодежи была изгнана из Франции и обосновалась в Будапеште. Что же касается штаб-квартиры Международного союза студентов, то с момента ее основания в Праге в 1946 году она никогда не бывала в странах западного мира. Более того, и ВФДМ, и МСС считали и считают коммунистическими организациями, и поэтому все их попытки проводить свои конференции и семинары вне стран коммунистического блока встречали противодействие Всемирной ассамблеи молодежи и Координационного секретариата национальных студенческих союзов. ВФДМ, например, смогла провести только один Всемирный фестиваль молодежи вне стран коммунистического блока — в Вене в 1959 году. Но и в этом случае его проведению эффективно помешали контролируемые ЦРУ молодежные и студенческие организации. МСС никогда не проводил своих съездов в странах западного мира.

ОПЕРАЦИИ В ПРОФСОЮЗНЫХ ОРГАНИЗАЦИЯХ

В 1945 году при поддержке и участии Конгресса британских тред-юнионов, Конгресса производственных профсоюзов США и советского ВЦСПС была создана Всемирная федерация профсоюзов в Париже. Расхождения внутри вновь созданной федерации между лидерами коммунистических профсоюзов, которые стремились использовать Всемирную федерацию в целях антикапиталистической пропаганды, и руководителями профсоюзов западного мира, которые настаивали на сосредоточении усилий федерации на экономических проблемах, достигли решающей фазы в 1949 году, когда встал вопрос: поддерживать или не поддерживать план Маршалла? Когда коммунисты-лидеры французских, итальянских, латиноамериканских, а также советских профсоюзов выступили против поддержки федерацией плана Маршалла, Конгресс производственных профсоюзов США и Конгресс британских тред-юнионов вышли из Всемирной федерации. Несколько позднее, в том же году, была создана Международная конфедерация свободных профсоюзов (МКСП) в качестве некоммунистической альтернативы Всемирной федерации профсоюзов. В новую организацию вошли Конгресс производственных профсоюзов США, Конгресс британских тред-юнионов, Американская федерация труда (АФТ) и другие национальные организации. Частично (в результате усилий ЦРУ) в 1951 году Всемирная федерация была вынуждена перевести свою штаб-квартиру из Парижа в советский сектор Вены, а затем в 1956 году — в Прагу.

Международная конфедерация свободных профсоюзов создала региональные организации для Европы, Дальнего Востока, Африки и Западного полушария, которые объединили некоммунистические национальные профсоюзные центры. Поддержка со стороны ЦРУ и его влияние осуществлялись (и все еще осуществляются) на трех уровнях: МКСП, региональном и национальных центров. На высшем уровне ЦРУ оказывает свое влияние через Джорджа Мини — президента АФТ, Джея Лавстоуна — начальника иностранного отдела АФТ и Ирвинга Брауна — представителя АФТ в Европе; все они весьма влиятельные и осведомленные доверенные лица ЦРУ. Непосредственный контроль ЦРУ осуществляется и на региональном уровне. Например, латиноамериканский представитель в АФТ Серафино Ромуальди направляет деятельность Межамериканской региональной организации труда в Мехико. На национальном уровне, в частности в слаборазвитых странах, операции по контролю и поддержке профсоюзных организаций и центров проводят местные резидентуры. В штаб-квартире ЦРУ всей секретной деятельностью в профсоюзных организациях руководит отделение по работе с профсоюзами отдела международных организаций оперативного управления.

Тактика ЦРУ в работе с профсоюзами аналогична тактике в работе с молодежными и студенческими организациями. Во-первых, ЦРУ стремится всячески очернить Всемирную федерацию профсоюзов и ее региональные и национальные организации. Во-вторых, резидентуры ЦРУ во всех странах предпринимают все возможное, чтобы ослабить и подорвать профсоюзы, в которых доминируют коммунисты или крайне левые, и создать и поддерживать некоммунистические профсоюзы. В-третьих, ЦРУ содействует укреплению Международной конфедерации свободных профсоюзов и ее региональных организаций сверху донизу, создавая и поддерживая новые национальные союзы и центры под своим контролем и воздействием.

Четвертым каналом воздействия ЦРУ на профсоюзы являются Международные профессиональные секретариаты (МПС), представляющие интересы рабочих какой-либо отдельной отрасли промышленности, в отличие от национальных центров, которые объединяют рабочих различных отраслей. Поскольку международные профессиональные секретариаты более специализированы и нередко более эффективны, ЦРУ иногда выгоднее оказывать свое влияние через них, а не через Международную конфедерацию свободных профсоюзов и ее региональные и национальные филиалы. Контроль и воздействие осуществляются через сотрудников МПС, которых просят оказать помощь в принятии тех или иных мер в; отношении рабочих конкретной отрасли промышленности. Очень часто агентами ЦРУ в МПС являются лидеры американских профсоюзов, которые представляют американские филиалы МПС, поскольку МПС обычно получают основную поддержку со стороны американских профсоюзов соответствующих отраслей промышленности.

Операции, проводимые в профсоюзах, являются источником значительных трений между географическими отделами оперативного управления и резидентами ЦРУ на местах, с одной стороны, и отделом международных организаций — с другой.

Определение эффективности операций в профсоюзах на фоне многомиллионных расходов — дело трудное и спорное; здесь следует учитывать фактор противодействия коммунистов, а также положительные последствия пропаганды прозападных идеалов в ходе семинаров, конференций и общеобразовательных программ.

ОПЕРАЦИИ ПРОТИВ ВСЕМИРНОГО СОВЕТА МИРА

Операции ЦРУ против основанного в Париже в 1949 году Всемирного Совета Мира (ВСМ) предпринимаются в целях нейтрализации пропагандистских кампаний против США и их qojo3hhkqp, в частности в отношении военных пактов. В противовес ВСМ не было создано никакой другой организации, но операции против него ведутся путем использования средств массовой информации. Некоторый успех этих операций состоит в том, что ВСМ был вынужден в 1951 году перевести свою штаб-квартиру из Парижа в Прагу, хотя в 1954 году она была переведена в Вену. Усилия ЦРУ направлены также на то, чтобы не допускать проведения конгрессов и других совещаний этой организации за пределами стран коммунистического блока, для чего используются средства массовой информации, студенчество, молодежь, профсоюзы и особенно агенты — политические деятели, имеющие возможность не допустить выдачи разрешения на их проведение и причинять другие помехи.

ЖУРНАЛИСТЫ

Основанная в Копенгагене в 1946 году Международная организация журналистов (МОЖ) свела вместе журналистов как коммунистических, так и некоммунистических стран. Хотя первоначально штаб-квартира МОЖ находилась в Лондоне, второй конгресс этой организации состоялся в 1947 году в Праге, туда же было решено перевести и штаб-квартиру. Следуя за руководством национальных журналистских организаций Соединенных Штатов, Великобритании и Бельгии, к 1950 году большинство журналистских организаций некоммунистических стран вышло из этой организации.

В дополнение к пропагандистским усилиям против МОЖ и операциям, направленным на то, чтобы не допустить проведения ее конференций в столицах западных стран, ЦРУ содействовало созданию в противовес МОЖ Международного общества журналистов западного мира. В 1952 году Всемирный конгресс журналистов восстановил Международную федерацию журналистов (МФЖ), которая была создана еще в 1926 году, но распущена в 1946 году после сформирования МОЖ.

Наряду с другими ЦРУ решает через МФЖ задачи выявления и оперативной подготовки потенциальных агентов в сфере пропаганды. Кроме того, поддержка резидентурами ЦРУ филиалов МФЖ может быть использована как для борьбы с местной коммунистической и прокоммунистической прессой, так и для нейтрализации усилий МОЖ проникнуть в другие страны, особенно в слаборазвитые.

ЮРИСТЫ

В 1946 году в Париже была создана Международная ассоциация юристов-демократов (МАЮД), в которую вошли юристы почти двадцати пяти стран мира. В силу того, что в ассоциации с самого начала стали верховодить прокоммунистические силы, особенно французские, МАЮД вскоре потеряла большинство своих некоммунистических членов, а в 1950 году ассоциация была вынуждена перевести свою штаб-квартиру из Парижа в Брюссель. Основной функцией МАЮД стала коммунистическая послевоенная пропаганда мира и антиколониализма.

В противовес прокоммунистической ассоциации юристов-демократов в 1952 году в Западном Берлине был проведен Международный конгресс юристов западного мира, на котором был образован постоянный комитет юристов. В 1955 году постоянный комитет был преобразован в Международную комиссию юристов со штаб-квартирой в Гааге, откуда в 1959 году она была переведена в Женеву. Комиссия состоит из двадцати пяти известных юристов стран всего мира, и ее основной задачей являются правовые исследования с последующей публикацией их итогов.

ЦРУ было заинтересовано в создании этой комиссии не только в качестве противовеса МАЮД, но и в качестве рупора пропаганды по таким вопросам, как «нарушение прав человека в странах коммунистического блока». Юридические исследования, публикуемые комиссией по другим проблемам, таким, например, как положение в Южной Африке, служат целям видимого расширения интересов комиссии за пределы коммунистических стран, что способствует прикрытию деятельности ЦРУ. В некоторых странах благодаря этой комиссии резидентуры ЦРУ имеют доступ к ведущим местным юристам (через национальные организации юристов, входящие в Международную комиссию в качестве ее филиалов), которым зачастую открываются пути к национальному политическому руководству.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОПЕРАЦИИ

Операции, способствующие принятию иностранным правительством антикоммунистической политики, называются политическими. Контекстом этих операций предусматривается оценка опасности коммунизма или влияния левых в данной стране, но операции, предпринимаемые в целях ликвидации такой опасности, привязываются к специфичным обстоятельствам. Политические операции часто имеют своей целью продвижение посредством финансирования тех или иных иностранных политических деятелей, при помощи которых можно добиться желаемого политического курса и действий правительства данной страны. И наоборот, политические операции иногда предусматривают акции, направленные на нейтрализацию политических деятелей, которые способствуют проведению местным правительством нежелательной в отношении коммунизма политики.

Хотя политические операции после второй мировой войны-начались в конце 40-х годов с финансирования антикоммунистических политических партий во Франции и Италии, теперь они превалируют в слаборазвитых странах, где экономические и социальные условия благоприятствуют продвижению коммунизма. Очевидными человеческими элементами в политических операциях являются политические партии, политические деятели и военные руководители, хотя для проведения специфических политических акций иногда привлекаются и другие агенты, использующие психологические и полувоенные методы и действующие через профсоюзы, студенческие и молодежные организации и средства массовой информации.

В целях получения политической разведывательной информации и установления соответствующих отношений с потенциальными политическими агентами большая часть резидентур ЦРУ проводит непрерывную разработку местных политических деятелей как из оппозиционных, так и из правящих партий. Первичное знакомство с местными политиками обычно не представляет трудностей, поскольку сотрудники ЦРУ под дипломатическим прикрытием в посольствах имеют вполне естественный доступ к интересующим их объектам на вечерах с коктейлем, на официальных приемах, в клубах и в процессе других видов общения, принятых в дипломатическом мире. Кадровые сотрудники загранслужбы государственного департамента и послы могут содействовать резидентуре ЦРУ в установлении политических контактов посредством официальных представлений под тем или иным предлогом сотрудников ЦРУ интересующим их объектам. Когда установленный политический контакт получает благоприятную оценку с точки зрения целей резидентуры, запрашивается санкция из штаб-квартиры и сотрудник резидентуры, поддерживающий контакт, начинает оказывать разрабатываемому политическому деятелю финансовую поддержку, то ли для проведения политических кампаний, то ли для обеспечения деятельности группы, а может быть, и всей партии. В таких случаях политический деятель почти всегда использует часть получаемых денег на личные расходы, попадая таким образом в финансовую зависимость от резидентуры ЦРУ как от источника доходов. В конечном счете, если все идет хорошо, местный политический деятель начинает передавать конфиденциальную информацию о своей партии и своем правительстве, если он занимает правительственный пост, и будет разумно реагировать на обоснованные указания со стороны резидентуры ЦРУ в отношении деятельности коммунистов.

Операции резидентуры ЦРУ, проводимые в сотрудничестве с местными службами безопасности, также могут иметь целью вербовку агентов для последующего их использования в сфере политических акций. В силу политической неустойчивости в слаборазвитых странах политические деятели, возглавляющие гражданские и военные силы безопасности, находятся на ключевых позициях, и их часто вовлекают в оперативные взаимоотношения с резидентурой, когда, заняв такие ключевые позиции, они просто не мешают проведению совместных операций. ЦРУ пристально наблюдает за такими деятелями в целях выявления возможностей их использования в политических акциях, и, когда обстоятельства окажутся подходящими, их могут попросить выполнить то или иное поручение. Для обеспечения дальнейшей политической карьеры таких деятелей и поддержания с ними связей после их ухода из возглавляемых ими министерств резидентура часто оказывает им финансовую поддержку.

Являясь решающими арбитрами в политических конфликтах во многих странах, военные лидеры представляют собой основные объекты вербовки. Сотрудники резидентуры ЦРУ получают доступ к военным лидерам различными путями, в том числе и посредством знакомства с ними при помощи американских военных атташе или сотрудников миссий военной помощи. Иногда контакты с военными лидерами устанавливаются просто в результате взаимодействия и сотрудничества с местными разведывательными службами. Сотрудники ЦРУ имеют также возможность знакомиться с офицерами иностранных армий в период их военной учебы в США. Как и в случае с политическими деятелями, большая часть зарубежных резидентур осуществляет непрерывную программу постепенной разработки местных военных лидеров с перспективой их использования как для сбора разведывательных сведений, так и для возможных политических акций.

Предпринимаемые ЦРУ специфичные политические акции весьма разнообразны, как и сама политика. Одно из первых мест занимают операции по компрометации сотрудников советских дипломатических или торговых миссий в целях провоцирования их высылки из страны. Активная роль в создании предпосылок для высылки из страны нежелательных персон принадлежит политическим агентам ЦРУ. Точно так же там, где Советский Союз пытается расширить свои дипломатические или торговые отношения, действия политической агентуры ЦРУ направляются на воспрепятствование таким намерениям. Политических агентов склоняют также к приня-тию жестких мер против своих соотечественников, примыкающих к левым или коммунистическим движениям или группировкам. В числе жестких мер могут быть: объявление партий вне закона, арест или высылка их руководителей, закрытие служебных помещений, печатных изданий и книжных магазинов, запрещение демонстраций и тому подобное. Осуществление таких широких программ требует действий как со стороны антикоммунистических движений, так и со стороны правительств. Там, где возможно, ЦРУ стремится использовать одних и тех же политических агентов для достижения тех и других целей.

Политические операции вовсе не сводятся к простому финансированию и даче рекомендаций местным политическим деятелям. В обстановке, которая признается опасной для США, ЦРУ проводит предвыборные операции, которыми охватываются целые политические партии и в ходе которых финансируются как осведомленные, так и неосведомленные кандидаты. Эти операции, на которые расходуются многие миллионы долларов, могут быть начаты за год до выборов и даже раньше и включают в себя широкие пропагандистские кампании, создание многообразных организаций фронта и механизмов финансирования (часто под крышей американского бизнесмена), проведение регулярных опросов мнения избирателей, сколачивание наемных хулиганствующих групп для запугивания оппозиции, а также устройство всякого рода провокаций и распространение слухов, дискредитирующих нежелательных кандидатов. Имеются фонды и для прямого подкупа голосующих и членов счетных комиссий.

Если желательную для США обстановку можно создать легче всего неконституционным или насильственным государственным переворотом, то политические акции могут быть направлены на достижение именно этой цели. Хотя антикоммунизм — это обычный козырь в руках ЦРУ для создания обстановки, ведущей к перевороту, слитки золота и мешки с ассигнациями часто оказываются столь же действенными. В некоторых случаях и в удачный момент весьма эффективными могут оказаться такие акции, как взрыв бомбы агентом резидентуры, затем массовые демонстрации и, наконец, вмешательство военных лидеров во имя восстановления порядка и национального единства. Государственные перевороты в Иране в 1953 году и в Судане в 1958 году были в значительной мере результатом именно таких политических операций ЦРУ.

ПОЛУВОЕННЫЕ ОПЕРАЦИИ

Иногда политическая обстановка в данной стране такова, что она не поддается достаточно быстрому или эффективному изменению никакими видами политических операций. В таких случаях ЦРУ прибегает к операциям на более высоком, граничащем с конфликтом уровне, в том числе и к военным, которые, однако, не должны выдавать участие в них США. Такие необычные военные операции называются полувоенными. Совет национальной безопасности предоставляет Центральному разведывательному управлению право на проведение необычных военных операций, хотя вооруженные силы США тоже держат у себя необходимые воинские подразделения и средства для ведения аналогичных операций в случае общей войны. Такие операции, кажется, все еще окружены некоторым ореолом, напоминающим о героизме, движении Сопротивления, партизанской войне, секретных парашютных десантах за линию фронта. Кэмп-Пири — это основной учебно-тренировочный центр по подготовке кадров ЦРУ для полувоенных операций.

Необходимость доставки и внедрения агентов в закрытые районы, например в определенные районы Советского Союза, Китая и других коммунистических стран, частично удовлетворяется путем нелегальной переброски по суше, морю или воздуху. Агенты — обычно проживавшие в прошлом в этих районах — получают соответствующую одежду, документы и прикрывающую легенду; при переброске по суше им иногда приходится тайно переходить бдительно охраняемые границы. Тренировка по переходу границы проводится в специально оборудованной запретной зоне на территории учебного центра Кэмп-Пири, где имеется «действующая» граница социалистической страны длиной около мили с различными заграждениями, наблюдательными вышками, сторожевыми собаками, сигнальными устройствами для поднятия тревоги и дозорными патрулями. Переброска агентов морем требует использования плавучей базы — обычно в виде грузового судна, находящегося в ведении какой-нибудь судоходной компании, выполняющей в действительности роль прикрытия для ЦРУ; такое судно подходит к побережью и в нескольких милях от него, напротив участка высадки, спускает на воду катер — обычно быстроходный, с мощным двигателем, — который доставляет агентов в район в одной миле от берега, где они пересаживаются в резиновую надувную лодку с подвесным бесшумным двигателем и направляются к берегу. Резиновая надувная лодка и вспомогательное имущество закапываются на берегу, чтобы ими можно было воспользоваться для обратной переброски агентов, а быстроходный катер возвращается к судну-базе. Переброска воздухом требует нелегального вторжения в воздушное пространство страны, и ЦРУ использует для этого самолеты как с небольшим, так и с большим радиусом действия, без опознавательных знаков, в том числе многоцелевые самолеты типа «Гелио курьер», которые можно использовать как для выброски, так и для обратной переброски агентов. В Кэмп-Пири отведены специальные участки вдоль реки Йорк для тренировок по высадке агентов с моря, а другие — для высадки с воздуха, с посадкой самолетов или выброски с парашютами.

Благополучно проникнув в закрытый район, агент или группа агентов могут выполнить множество разнообразных задач. Часто задачей проникшей в закрытую зону группы является создание тайных хранилищ оружия, средств связи и материалов для осуществления диверсий другими группами, которые будут действовать позднее. Или такой группе поручается произвести диверсии посредством установки зажигательных устройств или взрывчатки с механизмами, срабатывающими через несколько дней, недель и даже месяцев. В числе диверсионных средств имеются загрязняющие примеси, подсыпаемые в масло и бензин для выведения из строя автомашин, примеси для остановки печатных типографских машин, диверсионные мины для потопления кораблей, взрывчатые и зажигательные смеси, из которых можно изготавливать обычные по внешности предметы: хлеб, светильники, куклы, камни. Инструкторы, обучающие осуществлению диверсий, провели впечатляющую демонстрацию своих возможностей; некоторые из них проводятся так, что не остается почти никаких следов. Помимо диверсий такой группе может быть поручено фотографирование отдельных объектов, доставка в тайники или изъятие из них агентурных материалов (фотопленки, документы или маленькие контейнеры). Возвращение агентов может быть осуществлено тем же путем, что и переброска, или совершенно иным методом.

Персонал, занимающийся ведением экономической войны, входит в виде подразделения в службу полувоенных операций, поскольку его задачей является организация диверсий против ключевых экономических отраслей той или иной страны или лишение ее важнейших предметов импорта, например нефти. Если обычные усилия помешать нежелательной торговле не дадут ожидаемых результатов, могут быть осуществлены такие акции, как заражение экспортной сельскохозяйственной продукции или соприкасающихся с ней материалов (например, мешков, предназначенных для кубинского сахара) или порча шарикоподшипников для тракторов, автомашин или автобусов, предназначенных для экспорта в данную страну. Поскольку экономическая война ведется в целях ухудшения экономического положения данной страны, в операциях против нее помимо диверсий могут быть использованы средства массовой информации, профсоюзы, молодежные, студенческие и прочие общественные организации, находящиеся под влиянием ЦРУ, с целью ограничить торговлю дружественной страны со страной, против которой ведется экономическая война; ЦРУ может также предложить торговым фирмам США ограничить продажу необходимых этой стране товаров, однако местная политическая агентура ЦРУ обычно добивается этих целей более эффективно.

Тем же подразделением ЦРУ в службе полувоенных операций координируются и поставки оружия для поддержки нерегулярных полувоенных формирований. Хотя поставками оружия повстанческим формированиям занимается отделение воздушной и морской поддержки службы полувоенных операций (через авиакомпании «Эйр Америка» и «Сивл эйр транспорт» на Дальнем Востоке, например), дополнительные ресурсы, такие, в частности, как самолеты, могут быть получены из министерства обороны. К подобным операциям относятся: вторжение в Гватемалу в 1954 году; поддержка тибетцев, действовавших против китайцев в 1958–1959 годах; поддержка повстанцев против правительства Сукарно в Индонезии в 1957–1958 годах; усиление диверсионных и полувоенных операций против правительства Кастро на Кубе. Разбрасывание листовок как один из методов пропаганды в ходе полувоенных операций осуществляется также отделением воздушной и морской поддержки.

Тесно связаны с полувоенными операциями и так называемые воинственные действия, направленные на срыв тех или иных мероприятий коммунистов и крайне левых. Организуя и поддерживая наемные хулиганствующие группы, Состоящие, например, из свободных от службы полицейских или воинствующих элементов дружественных политических партий, резидентуры ЦРУ пытаются запугать коммунистов и крайне левых, срывая их митинги и демонстрации. Отдел оперативной техники оперативного управления ЦРУ изготовляет разнообразные средства и приспособления для использования их в этих целях. В залы заседаний можно подбрасывать жидкость в маленьких флаконах с ужасным, отвратительным запахом. На месте митинга можно рассыпать мелкий прозрачный порошок, который уляжется на почве и станет невидимым, однако позднее, поднимаясь в воздух из-под ног вместе с пылью, он произведет эффект слезоточивого газа. Специально изготовленные таблетки можно обвалять в самовозгорающемся порошке, и эта комбинация при возгорании выделит большое количество дыма, который действует на глаза и дыхательные пути значительно сильнее, чем обычный слезоточивый газ. В пищу можно подмешать вещество без вкуса и запаха, которое вызовет сильное покраснение человеческого тела. Несколько капель прозрачной жидкости могут вызвать у человека непреодолимое желание говорить, забыв об осторожности. Невидимый порошок на рулевом колесе или на туалетных сиденьях вызовет неимоверный зуд, а слегка липкая и бесцветная мазь — серьезные ожоги кожи при соприкосновении. Химически обработанный табак, добавленный в сигареты и сигары, вызовет заболевание дыхательных путей.

В ходе наших тренировочных занятий по психологическим и полувоенным операциям постоянно подчеркивается желательность получения ценной разведывательной информации от агентов-исполнителей таких операций, несмотря на то, что основная цель этих операций — действия (в отличие от операций по сбору информации). Хорошо организованная психологическая или полувоенная операция может дать исключительно ценную разведывательную информацию, независимо от того, являются ли агенты студенческими, профсоюзными или политическими лидерами. При аргументации в пользу продолжения тех или иных психологических или полувоенных операций делается ссылка не только на их эффективность в достижении намеченных целей, но и на ценность получаемой при этом строго разведывательной информации. Поэтому ни один агент, вовлеченный в операции-действия, не должен пренебрегать побочными результатами этих операций — разведывательными сведениями, хотя есть и такие агенты, которых приходится привлекать к сбору информации постепенно и осторожно в силу самого характера сотрудничества на более ранней стадии их взаимоотношений с ЦРУ. Тем не менее при известном опыте в работу по сбору информации можно вовлечь даже лидеров с достаточно высоким положением, косвенно дав понять, что оказываемая им финансовая поддержка частично основывается на удовлетворении информационных запросов разведки.

Финансирование психологических и полувоенных операций — сложное дело. Проект плана операции составляется или в резидентуре, или в штаб-квартире в зависимости от того, кто предлагает или осуществляет операцию. Помимо элементов, уже упоминавшихся при описании планов операций по сбору информации, в него включается пункт о необходимости координации с другими правительственными учреждениями, такими, как госдепартамент или министерство обороны. К плану прилагается документ с более детальным изложением вопросов финансирования, специальной подготовки, материального обеспечения и механизма прикрытия, а также список привлекаемых сотрудников и агентов.

Оперативные отчеты о ходе обычных полувоенных операций представляются в штаб-квартиру каждый квартал, однако в особых случаях отчеты направляют туда гораздо чаще. Разведывательная информация, полученная в ходе таких операций, обрабатывается и рассылается так же, как и полученная в ходе операций по сбору информации.

Финансирование операций-действий, особенно таких, в которые вовлечены профсоюзные, студенческие, молодежные и другие организации, всегда представляет известные трудности. В определенных условиях финансирование может производиться через те или иные фиктивные, созданные для прикрытия фонды-организации, однако прежде всего необходимо решить, на каком уровне должна быть осуществлена передача средств. Если финансовые средства решено передать через такую, например, международную организацию, как Всемирная ассамблея молодежи, то это можно сделать через американский филиал этой организации, с тем чтобы создать в будущем видимость, что средства являются даром Всемирной ассамблеи молодежи. В других случаях деньги могут быть переданы каким-нибудь подставным лицом, обычно частным американцем, который может заявить, что это его частное пожертвование или дар его компании. Если используется этот путь, то деньги иногда передаются таким частным лицом американскому филиалу международной организации, которому они, собственно, и предназначены.

Если деньги передаются наличными, то обычно в руки генерального секретаря или председателя финансовой комиссии организации, которые являются агентами ЦРУ. При решении вопроса о методе передачи средств учитываются многие факторы. Во-первых, принимаются во внимание соображения прикрытия и безопасности; затем решается вопрос о том, какой метод заставит получателя или получателей средств наилучшим образом выполнить те практические действия, за которые им платят. Таким образом, финансовые средства становятся весьма эффективным инструментом руководства действиями агента. Когда для финансирования операций используются прикрывающие фонды и деловые фирмы, их основывают в Соединенных Штатах или в таких странах, как Лихтенштейн, Багамские острова и Панама, в которых коммерческие секреты охраняются, а правительственный контроль минимален.

Май 1960 года, Кэмп-Пири, штат Вирджиния. С наступлением весны практические занятия стали более приятными, за исключением разве того, что во время занятий по полувоенным операциям на нас набрасываются орды клещей. У нас были практические занятия по тактике выхода с вражеской территории и способам побега из плена, а также по переходу государственной границы; были и ночные занятия по высадке с плавучих средств и по прыжкам с парашютом. На стрельбищах мы тренировались в стрельбе из различных пистолетов, винтовок и автоматов. В июле, когда закончится основной начальный курс, последует трехмесячный курс специальной подготовки по проведению полувоенных операций. Человек десять — пятнадцать из нашей группы изъявили желание пройти этот курс, пор-ле чего их направят для непосредственного участия в таких операциях, ведущихся против Вьетнама, Лаоса и Кубы.

Инструктор, который играл роль моего подопечного националистического политического деятеля в занятиях по внешней разведке, вышел из рамок повиновения в ходе подготовки политической акции. Без моего ведома он стал предпринимать усилия по вербовке своих коллег для участия в свержении правительства, сообщив им, что действует по моему указанию из американского посольства. Об этом узнал американский посол (другой инструктор), и мне пришлось убеждать его не отправлять меня за это в США. Затем я щедро расплатился с этим агентом, прекратил работу с ним и подобрал себе нового из числа подчиненных ему по партии.

У нас произошло серьезное недоразумение на занятиях. Никто из нас не может с уверенностью сказать: явилось ли это учебным трюком, серьезным предостережением или и тем и другим одновременно? Обучающий персонал бушевал и шумно отчитывал нас как на индивидуальных занятиях с нашими консультантами, так и на классных и практических занятиях за то, что мы недостаточно серьезно относимся к делу. Два раза нам отменяли увольнение на субботние и воскресные дни, и мы должны были оставаться здесь и практиковаться в составлении донесений. Настроение у слушателей упало, а чувство обиды на обучающий персонал с каждым днем усиливалось. Четверо из наиболее успевавших слушателей ушли, двое из них — в государственный департамент, чтобы получить назначение на зарубежные должности.

Все началось из-за нашего несерьезного отношения к практическим занятиям с агентами для политических акций; нас буквально разнесли в пух и прах во время критических разборов за то, что мы не сумели установить действенного контроля над агентом прежде, чем поручать ему секретные задания. Инструкторы обвинили нас в эксцентричном подходе, или, как они насмешливо называют, в «ковбойском подходе». Помимо отсутствия действенного контроля над агентами нас отругали еще и за то, что мы не приложили достаточных усилий, чтобы освоить приемы пользования техническими средствами, что обнаружилось во время практических занятий. Две недели назад несколько групп было арестовано во время фотографирования крупного химического завода — примерно в двадцати милях отсюда, — их застали на месте преступления патрули службы безопасности и передали полиции; затем их пришлось выручать оттуда администрации нашего центра. Фотографирование в закрытом районе должно было производиться тайно, а наши ребята перемахнули через забор и начали щелкать аппаратами, точно они находились на пляже.

Дополнительные вечерние занятия по оперативному мастерству рассчитаны на то, чтобы подчеркнуть опасность упрощений методов проведения тайных операций, какими бы по своему характеру они ни являлись (будь то операции по сбору информации, контрразведывательные, психологические или полувоенные). Оперативное мастерство — это такое использование всех приемов и технических средств, при котором тайная операция остается тайной. Оперативное мастерство — это правильный анализ агентурной обстановки, ряд условий, которые определяют степень необходимой маскировки, в том числе учет возможностей местных разведывательных служб и сильных сторон местных организаций, против которых направлены наши операции. Чем спокойнее агентурная обстановка, тем меньшее требуется оперативное мастерство, тем больший результат ожидается от каждого сотрудника ЦРУ.

Оперативное мастерство необходимо для обеспечения безопасности операции, для предотвращения ее раскрытия, потому что помимо всего прочего на карту поставлена жизнь людей. Инструкторы все время внушают мысль о важности принятия мер обеспечения безопасности агента и приводят один за другим примеры роковых или почти роковых последствий из-за низкого оперативного мастерства. Сюда включаются правила выбора места встречи, контрнаблюдение до и после конспиративных встреч, использование средств маскировки, сигналов безопасности и опасности перед встречами, меры предосторожности при пользовании телефонами, контрмеры на случай размещения на местах встреч подслушивающих устройств, использование третьих лиц или связников, чтобы избежать частых прямых контактов между агентами и сотрудниками ЦРУ, способы поддержания связи и многое другое.

Прикрытие имеет прямое отношение к обеспечению оперативной безопасности, поскольку оно является вымыслом, предназначенным для того, чтобы придать тайной операции видимость законной. Какая-нибудь организация может служить крышей для механизма финансирования; судоходная компания — крышей для морских операций; авиалиния — прикрытием для оказания поддержки полувоенным операциям; законная деловая деятельность может служить официальным прикрытием для сотрудника ЦРУ в иностранном государстве; госу-. дарственный департамент, министерство обороны и Администрация международного сотрудничества — крышей для сотрудников ЦРУ.

Поддержание связи с агентами, пожалуй, самый критический элемент оперативного мастерства и обеспечения оперативной безопасности. Личные встречи между сотрудниками ЦРУ и их агентами — часто наиболее эффективный вид связи, однако они вместе с тем наиболее опасны и требуют принятия тщательных мер предосторожности и прикрытия. Встречи могут происходить в отелях или в квартирах, арендуемых для подобных целей (явочные квартиры), в автомашинах, в метро, в парках, в отдельных лесных массивах, в посещаемых туристами достопримечательных местах. Связь может также осуществляться через связников и посредством тайников (например, дупла в старых деревьях, где можно оставить разведматериалы). Могут быть и моментальные контакты, например для передачи донесения; обычно они происходят в общественных уборных или в пешеходных тоннелях, где идет непрерывное движение и затруднено наблюдение со стороны противника.

Связь с агентами в закрытых районах, где контрразведка действует наиболее эффективно, часто осуществляется посредством закодированных радиопередач, которые они могут принимать, пользуясь обычным домашним радиоприемником; свои донесения агенты пишут невидимыми чернилами и пересылают их через международную почту на почтовый ящик в некоммунистической стране. В таких случаях личные встречи проводятся только при чрезвычайных обстоятельствах или когда агент имеет возможноесть выезжать в некоммунистические страны. Может быть введена тщательно разработанная система сигналов, указывающих на безопасность, опасность, обнаружение противником, на закладку и изъятие материалов из тайника, на просьбу встретиться или отложить встречу.

Каждой секретной операции обычно предшествует та или иная подготовка от простого напоминания о мерах предосторожности до обучения обращению со сложной специальной аппаратурой и техническими приспособлениями. В операциях по сбору информации за рубежом требуется длительное обучение агента по таким вопросам, как отделение факта от слухов или мнений, уточнение источников, точность даты, названий мест и имен, правильность составления письменного донесения. Учебный отдел имеет сотрудников, знающих многие иностранные языки; эти специалисты разъезжают по всему миру и проводят по просьбе резидентур специализированное обучение агентов на месте. Персонал отдела оперативной техники также занимается обучением агентов на местах, равно как и отдел связи, отвечающий за обучение агентов пользованию радиотехническими средствами и криптографическими материалами.

Руководство агентом имеет первостепенное значение, потому что только при хорошем руководстве можно добиться от него тех действий, на которые мы рассчитываем. У каждого агента свои индивидуальные особенности, и не каждый из них проявляет готовность действовать так, как нам хотелось бы; иногда приходится задабривать агента, иногда отчитывать, а иногда и просто запугивать.

Агент — это термин, применяемый для обозначения людей, действующих на конце длинной цепочки. Обычно это иностранцы, являющиеся исполнителями проводимых ЦРУ операций. Термин «агент» никогда не применяется в отношении кадровых сотрудников ЦРУ, работающих в зарубежных резидентурах, они больше известны как оперативные сотрудники. Нас всех обучают тому, чтобы стать оперативными сотрудниками, а не агентами.

По терминологии ЦРУ существует несколько типов агентов. Многие операции осуществляются под руководством одного агента, которому другие агенты подчиняются либо как работающая совместно группа, либо каждый из них действует изолированно от других. Агент, осуществляющий руководство операцией под контролем резидентуры известен как главный агент, а остальные, действующие под его руководством, называются второстепенными, или вспомогательными. Руководитель в группе наружного наблюдения из пяти человек является главным агентом, а подчиненные ему пешие агенты и водители машин — это вспомогательные. Агент-источник — это лицо, которое обычно поставляет секретную информацию, например шпион в какой-нибудь коммунистической партии, в то время как вспомогательный агент выполняет задания, связанные с проводимой операцией, но не является источником разведывательной информации, например лицо, арендующее квартиру, на которой происходят встречи между агентом-источником и оперативным сотрудником резидентуры.

Оперативные сотрудники резидентуры должны постоянно искать новых агентов, чтобы активизировать уже проводимые операции и предпринимать новые, более эффективные. Поэтому выявление кандидатов в агенты — это деятельность, направленная на поиски потенциальных агентов и выявление их потенциальных возможностей. Разработка кандидата — это постепенное изучение потенциального агента и проверка его личных способностей и возможностей, а оценка кандидата — это определение возможностей наиболее эффективного использования потенциального агента. Если после тщательного анализа всех имеющихся данных о потенциальном агенте будет принято позитивное решение относительно его вербовки, то проводится официальная процедура проверки благонадежности кандидата через штаб-квартиру. Вербовка агента может осуществляться различными приемами, часто предопределяемыми видом операции, для которой предназначается данный агент, и самим ходом разработки кандидата.

В некоторых случаях вербовка проводится от имени ЦРУ, особенно если кандидатами являются американские граждане или высокопоставленные персоны, вербуемые для психологических и полувоенных операций. Однако нередко вербовка предпринимается без четкого указания на дого, кто в ней заинтересован; кандидату просто предоставляется возможность предположить, что он вербуется для ЦРУ. В других случаях более целесообразно действовать под чужим флагом, так чтобы объект вербовки пришел к заключению, что речь идет о какой-то другой службе или ведомстве. Принудительная вербовка, скажем, члена коммунистической партии в какой-нибудь слаборазвитой стране (под угрозой, якобы исходящей от местной службы безопасности) может оказаться для начала более эффективным приемом, чем раскрытие ЦРУ как истинного организатора вербовки. Позднее, когда приобретут силу финансовые и другие средства контроля над агентом, завербованному можно постепенно раскрыть его подлинного хозяина.

Почти во всех случаях, когда агенты знают о своей причастности к ЦРУ, между агентом и оперативным сотрудником резидентуры устанавливаются прямые личные взаимоотношения. Поскольку более эффективного контроля над агентами можно добиться путем убеждения, а не угроз, наши инструкторы все время подчеркивают важность развития дружеских отношений между оперативным сотрудником и агентом. Вместе с тем оперативный сотрудник должен всегда обеспечивать себе руководящую роль в этих отношениях, чтобы избежать опасности появления у агента удобной возможности использовать что-то против оперативного сотрудника или опасности «влюбиться» в своего агента.

Однако поскольку почти все операции зависят от денег, продуманное решение денежных вопросов может быть постоянно действующим фактором в установлении контроля над агентом без оскорбления его обращением с ним как с наемником. Твердое руководство действиями агентов, особенно при проведении психологических и полувоенных операций, в которых возможно широкое разнообразие альтернативных решений, в значительной мере зависит от личных качеств агента и оперативного сотрудника, поэтому двойное требование — контроль над агентом и поддержание с ним дружеских отношений — представляет собой вечную проблему. Способность устанавливать и поддерживать с людьми непредубежденные отношения является кардинальным достоинством оперативного сотрудника ЦРУ, и никто в этом не сомневается.

Предел использования и исключение агента, то есть прекращение сотрудничества с ним, происходит тогда, когда в его услугах больше нет необходимости или когда он стал нежелателен. Это сложное дело и может вызвать обиду у агента. Многое зависит от того, производится ли прекращение сотрудничества на дружественной или на враждебной основе, а также от причин, вызвавших эту акцию. Когда достигнута принципиальная договоренность с агентом о прекращении с ним оперативных взаимоотношений, то проблема обычно сводится к финансовому урегулированию и удовлетворению претензий агента, которые могут у него появиться в связи с прекращением тайной деятельности. Внешне финансовое урегулирование может зависеть от услуг агента в прошлом, однако подспудно каждая сторона на переговорах о прекращении сотрудничества исходит из размеров урона, который может нанести неудовлетворенный агент, если прекращение сотрудничества ему не по душе. И здесь важную роль играет контроль, который осуществлял над агентом оперативный сотрудник в течение всего периода его использования. Попытки исключенных агентов продолжать получать от ЦРУ денежное содержание после израсходования выходного пособия — не столь уж редкое явление. Когда инструктору задали вопрос, насколько решительными могут быть меры по прекращению связи с агентом и избавлению от него при трудных обстоятельствах, он уклонился от разъяснений, но и не отверг крайних решений.

Июнь 1960 года, Кэмп-Пири, штат Вирджиния.

В этот месяц основной упор делали на технические операции, и нам поставили задачу освоить технику в ходе практических занятий, включая обучение нами наших агентов. Нажим со стороны обучающих инструкторов на оперативное мастерство и руководство агентами все еще продолжается, но мы уже привыкаем к этому. Похоже, что в последнюю неделю они хотят довести напряжение до максимального уровня — пять или шесть дней усиленных практических занятий по одному и тому же сценарию в Балтиморе или в Нью-Йорке. Однако в основном последние недели были посвящены длительным лабораторным занятиям по четырем главным техническим дисциплинам: техника и приемы подслушивания, фотографирование, тайное вскрытие корреспонденции и тайнопись.

Операции по подслушиванию включают запись телефонных переговоров и установку различных устройств для тайного наблюдения. Наиболее распространенными надежным способом записи телефонных переговоров является подключение соответствующей аппаратуры на телефонной станции — иногда агентом в одностороннем порядке, но чаще всего местной взаимодействующей службой безопасности. Однако при определенных условиях более целесообразно подключаться к линии связи где-то между интересующим нас абонентом и телефонной станцией. Имеются также совсем миниатюрные радиопередатчики, которые можно легко и быстро устанавливать внутри телефонного аппарата, а отдел оперативной техники разработал передатчик величиной с карандаш, который можно прикрепить к проводам вне комнаты, где находится интересующий нас телефон; такой передатчик передаст телефонные переговоры, а соответствующий радиоприемник примет их на посту подслушивания, находящемся недалеко от объекта.

Телефонные аппараты и телефонная проводка могут быть весьма ценными каналами проникновения в помещения, где находятся эти телефоны. Для этого необходимо активизировать микрофон в телефонной трубке, и он будет воспринимать все происходящие в комнате разговоры, даже если трубка находится на аппарате, и передавать их по телефонным проводам. Этот прием называется «горячий микрофон».

Простейшей и наиболее надежной операцией является одновременное использование микрофона и провода; она заключается в том, что скрытно размещенный в интересующей нас комнате микрофон соединяется проводом с пунктом подслушивания, где подслушиваемые разговоры записываются через усилитель на магнитную пленку. Однако этот прием не безопасен, поскольку по проводу могут обнаружить пункт подслушивания со всеми вытекающими отсюда неприятными последствиями. Поэтому систему микрофон — провод можно подсоединить к скрытому миниатюрному радиопередатчику, который передаст все происходящие в комнате разговоры на пост подслушивания. В таком случае пост подслушивания обнаружен быть не может. Передатчики можно питать либо от электросети, либо от батарей.

Часто на радиопередатчиках желательно иметь выключатели, особенно в операциях против Советского Союза, Китая и других социалистических стран, так как в них проводятся систематические проверки помещений с помощью широкодиапазонных приемников в целях обнаружения скрытых радиопередатчиков. Иногда занимающиеся проверкой специалисты разъезжают под видом дипкурьеров, и поэтому радиопередатчики в случае их появления следует выключать. Это вызывает необходимость постоянной передачи информации одной резидентуры другой о перемещениях дипломатических курьеров и других иностранцев, подозреваемых в причастности к такого рода контроперациям.

Иногда радиопередатчики подключаются к токонесущим проводам, и радиопередача в таких случаях ведется не в эфир, а по электропроводам, которыми связаны жилые комплексы. Этот способ очень удобен для включения и выключения передатчика, который имеет неограниченные источники энергопитания, но в данном случае осложняется вопрос размещения постов подслушивания, так как передаваемые по электропроводам радиосигналы не проходят через силовые трансформаторы.

Установка подслушивающих устройств часто требует сверления отверстий в стене, полу или потолке, для чего создано большое разнообразие сверл, в том числе с алмазными наконечниками; нам их показывали специалисты отдела оперативной техники. Однако не имеющим опыта сверление не рекомендуется. Даже опытные специалисты из отдела оперативной техники допускали непоправимые ошибки и высверливали слишком заметные отверстия. Сверление отверстий нужных размеров для подобных целей требует точного расчета и огромного терпения. Часто тайно установленные подслушивающие средства требуется замаскировать, и отдел оперативной техники располагает для этого специальными сумками с набором алебастра и красок. Сюда входит быстросохнущий алебастр, около пятидесяти цветных пластинок с формулами для их смешивания, чтобы получать нужный колер, плюс быстросохнущие краски без запаха.

В оборудование поста подслушивания телефонных переговоров обычно входит специальный магнитофон и включающее устройство, которое пускает магнитофон на запись, как только зазвонит телефон или будет снята трубка с аппарата. Номера, набираемые с подслушиваемого телефонного аппарата, регистрируются на бумажной ленте. Некоторые посты подслушивания могут быть оборудованы радиоприемниками частотной модуляции военного образца SRR-4 с диапазоном от 50 до 200 мегагерц, головными телефонами и различными магнитофонами. Для приведения в действие переключателя подслушивающего устройства на посту подслушивания имеется полевой переносный радиопередатчик, который работает для включения на одной частоте, а для выключения — на другой. Однако система переключателей еще не совершенна — в случае помех в ее применении возникают серьезные трудности.

Планы исследований и разработок радиотехнического отделения отдела оперативной техники направлены на усовершенствование имеющихся средств, таких, например, как система переключателей, и на разработку сверхминиатюрных микрофонов и передатчиков для вмонтирования их в такие безобидные предметы, как электрические выключатели и розетки, а также на создание новых технических устройств. Одним из новшеств является активация микрофона телефонной трубки («горячий микрофон») путем направления электрических импульсов по проводам к телефонному аппарату, что избавляет от необходимости устанавливать приспособление в самом телефонном аппарате. Другим заманчивым техническим приемом, разрабатываемым в настоящее время, является использование инфракрасных лучей: направленные лучи отражаются от оконных стекол и несут на себе обратно в специальные приемники все звуки, издаваемые в комнате за стеклами окон, в том числе и разговоры. Этот принцип основан на улавливании вибрации стекол от голосов.

Еще одной технической новинкой является использование резонаторных микрофонов. Резонаторный микрофон представляет собой простой, по форме напоминающий блесну пластиковый предмет, который может быть активирован радиоволной определенной частоты. Блесна реагирует, испуская радиосигналы, которые несут на себе голосовые вибрации из помещения, улавливаемые соответствующим приемником.

На практических занятиях по фотографии мы научились пользоваться различными камерами как для общего фотографирования, так и для фотографирования документов. Камеры с 35-мм пленкой типа «Экзакта», «Лейка» и «Пентакс» являются любимыми аппаратами инструкторов, в то время как крохотный «Минокс» более надежен для агентов. Мы также практиковались в скрытном фотографировании, используя камеры, которые могут быть незаметно вмонтированы в портфели, или в безобидный сверток, или даже под рубашкой с выводом объектива на галстук в виде булавки. В затемненных лабораториях мы тренировались в подборе пленок, бумаги и в приготовлении проявляющих и закрепляющих растворов. В ходе практических занятий каждый из нас произвел фотографирование документов и различных объектов вне помещений, проявление пленок и изготовление фотоснимков.

Вскрывать и запечатывать корреспонденцию, не оставляя следов, — скучнейшее занятие. В течение недели мы практиковались во вскрытии писем и других почтовых отправлений, а также дипломатических вализ. Для этого мы пользовались горячими пластинками, металлическими чайниками и различной формы инструментами из кости. Однако наиболее эффективный прием получается при использовании специального приспособления, напоминающего миниатюрный столик размерами с обычный портфель с плоской поверхностью, подогреваемой горячим паром, который обеспечивается обогревательным элементом, заключенным в пенистую резину. Пар образуется от сырой промокательной бумаги, которую кладут на подогретую поверхность столика, а конверты, положенные на эту промокательную бумагу, раскрываются буквально через несколько секунд. Процесс завершается тщательным запечатыванием конвертов с помощью ватных тампонов и чистого прозрачного клея.

Тайнопись является средством связи, используемым для скрытия донесения, вписанного между строчек безобидного письма или какого-либо иного открытого документа. Средства тайнописи разделяются на мокрые, углеродистые и микроточечные. В мокрых системах тайнописи обычно используются химикаты, замаскированные под таблетки, которые растворяются в воде, образуя невидимые чернила. Тайное донесение записывается на листе бумаги предпочтительно высокого качества тонким и длинным, заостренным бритвой деревянным острием, пропитанным приготовленным составом — невидимыми чернилами. До и после написания донесения лист бумаги с обеих сторон и во всех четырех направлениях необходимо осторожно разгладить мягкой материей, чтобы скрыть тайнопись в текстуре бумаги. Затем лист бумаги с написанным на нем секретным Донесением подвергают действию пара, зажимают между листами толстой книги и, после того как он высохнет и если не будет заметно никаких следов тайнописи под ультрафиолетовыми лучами или обычным светом, на нем пишут открытое письмо или какое-нибудь безобидное сообщение.

Углеродистая система заключается в использовании обычной высокого качества бумаги, пропитанной специальными химикатами. На чистый лист бумаги кладут пропитанный химикатами лист, затем еще один чистый лист, на котором и пишут секретное донесение. При должном нажиме карандаша часть химического состава из пропитанного листа переходит на нижний лист. Затем на обратной стороне нижнего листа пишется открытый текст или какое-нибудь сообщение. По получении такого письма адресат-агент обрабатывает соответствующую сторону листа специальным химикатом и таким образом проявляет запись, сделанную тайнописью.

Микроточечная система тайнописи осуществляется с помощью небольшого по размерам комплекта фотооборудования, которое позволяет сфотографировать обычную страницу документа на часть кадра площадью не более точки над буквой «i». Эта микроточка наклеивается на точку над буквой «i» в открытом письме. Хотя наличие такого фотооборудования является достоверной уликой, микроточечная система является очень надежным приемом тайнописи, которую практически невозможно обнаружить. С другой стороны, это очень утомительный процесс, а чтение донесений возможно только с помощью микроскопа.

Секретные донесения составляются либо открытым текстом, либо кодируются для большей надежности. Отделение тайнописи в отделе оперативной техники ведет непрерывную работу по выявлению деталей почтовой цензуры, практикуемой в большинстве иностранных государств, чтобы обеспечивать надежность тайнописи своих агентов. Агентурная обстановка, в которой работает тот или иной агент, определяет прочие детали обеспечения связи средствами тайнописи: будет ли открытое письмо с тайным донесением отправлено через национальную или международную почтовую службу, в адрес ли почтового ящика или в адрес вспомогательного агента, с фальшивым или реальным обратным адресом или вообще без него, каково будет содержание открытого письма, нужно ли поставить на нем сигналы, указывающие на безопасность, или не ставить таковых, что будет указывать на то, что письмо писалось под контролем враждебной службы безопасности.

Отделением тайнописи разработаны также приемы проявления тайнописи в заподозренных почтовых отправлениях. Один из приемов заключается в том, что подозрительное письмо кладут между двумя обработанными горячим паром листами бумаги и все это закладывают в специальный пресс. При соответствующем нажиме часть химического состава тайнописи перейдет на обработанные паром листы бумаги, которые подвергают затем обработке химикатами в целях их проявления, а подозрительное письмо возвращают на место без каких-либо следов, указывающих на то, что кто-то пытался что-то сделать с ним.

Инструкторы из отдела оперативной техники показали нам некоторые из применяемых ими приемов вскрытия сейфов, тайного захода в закрытые помещения и открытия замков. Однако эти операции требуют настолько высокой квалификации, что специалисты отдела почти всегда сами выезжают в те страны, где появляется потребность в их мастерстве. А нам, как рядовым оперативникам, нужны только основные навыки, необходимые в повседневной работе, и общее представление об этих сложных специальных приемах, чтобы учитывать такие возможности при планировании и при надобности сделать соответствующий запрос на специалистов отдела оперативной техники.

Несколько недель назад меня уволили из военно-воздушных сил. Теперь я гражданский служащий министерства военно-воздушных сил, каким был, когда приехал в Вашингтон три года назад. Моей крышей является другое фиктивное учреждение Пентагона с майором, полковником и тому подобными хитростями. Но офицерское звание у меня осталось (теперь я первый лейтенант), так как я поступил в авиационную резервную часть ЦРУ. Эта часть — тоже прикрытие.

На прошлой неделе из штаб-квартиры приезжал Фергюсон. Разговор со мной он начал с сообщения о том, что в отделе Западного полушария все больше усиливается спрос на новых оперативных сотрудников. Очевидно, Кастро и кубинская революция причиняют все больше и больше хлопот нам во всей Латинской Америке. Это сообщение вызвало у меня разочарование, так как рушились все мои мечты действовать в качестве какого-нибудь рыцаря плаща и кинжала в Вене или Гонконге.