За свои слова ответишь

Глава 1

Ночь всегда приносит с собой тонкий аромат романтики, особенно если на небе всходит полная луна.

И в эту осеннюю ночь она выкатилась над Москвой – огромная, белая, похожая на таблетку растворимого байеровского аспирина. Во всяком случае, такой она могла показаться людям, связанным с медициной.

Облака над столицей шли ровно, с разрывами, и луна то ярко очерчивалась на темном небосклоне, то матово размывалась, намеком проступая сквозь негустые легкие облака. Внизу, на улицах, ветра почти не ощущалось, и густой смог, оставленный после тяжелого напряженного дня, висел между домов, отчего город казался немного ирреальным, словно нарисованным акварелью и потом сбрызнутым водой.

Лишь редкие окна горели в это позднее время. Светофоры мигали желтым, не задерживая стремительный бег редких ночных машин. Таксомоторы на стоянках сбились в стаи, и шоферы собирались в одной из машин поиграть в карты, оставляя дверцы своих автомобилей открытыми, чтобы услышать позывные по рации. Вдруг кто-нибудь из задержавшихся в гостях пожелает уехать домой, не дождавшись утра, или подвыпившей компании понадобится спиртное?

Жизнь в большом городе никогда не замирает окончательно, она тлеет, как уголья, подернутые толстым слоем пепла, и человек внимательный непременно заприметит скрытую ночную жизнь столицы. Нужно лишь уметь видеть, а не только смотреть.

Вот две девушки, в три часа ночи прогуливающиеся по пустынному тротуару, в коротких черных платьях и расстегнутых кожаных куртках, – это, конечно же, проститутки. И если на окраинном пустом проспекте поближе к тротуару медленно едет машина, то знайте, ее пассажиры высматривают девочек. Какого же черта еще можно плестись, если дорога свободна, если светофоры не мешают мчаться с ветерком?

Сверкнув стоп-сигналами, машина притормаживает, и вот она уже ползет вдоль тротуара. А девушки словно бы и не слышат скрипа тормозов, идут, взявшись за руки, уже напряженно ожидая, когда их окликнут. И если послышится голос с кавказским акцентом, то вполне возможно, они обложат его обладателя матом. Проститутки тоже разборчивы в выборе связей, и не каждая решится провести ночь с кавказцем, хоть тот и пообещает за ночное развлечение золотые горы. Обещания легко даются-"до", но трудно выполняются «после».

– Эй, красотки! – крикнул мужчина, опустив стекло и высунувшись из машины почти до пояса.

Одна из проституток шепотом спросила подругу:

– Отзываемся?

Та кивнула.

– Да.

– Говорить ты будешь…

Они одновременно обернулись, словно бы пловчихи из команды синхронного плавания, и посмотрели на желающего развлечься.

– Сколько удовольствие-то стоит? – без всяких экивоков и ложной скромности осведомился мужчина. Глаза его маслено поблескивали.

– Не пьяный, – отметила одна из проституток.

С сильно пьяными ей иметь дела не хотелось, а трезвый, чистый мужик славянской внешности – то, что надо.

Такие обычно аккуратно расплачиваются, за своим здоровьем следят. Да и пожелания у них обычно стандартные, без всяких извращений.

– А это смотря что, – сказала проститутка.

– Смотря куда? – рассмеялся мужчина.

– Берем повременно и в зависимости от сложности, – объяснила проститутка. Голос ее звучал ровно, без эмоций, словно она выясняла у начальника цеха условия работы при приеме на фабрику;

– По полтиннику на каждую до утра устроит? – мужчина приложил руку то ли к сердцу, то ли к бумажнику, лежавшему в левом кармане куртки.

– А вас сколько?

– Двое, – мужчина распахнул дверцу, чтобы девушки могли убедиться – в машине, кроме него и молодого парня за рулем, никого нет.

– Хорошо, по пятьдесят с каждого. И привезете нас на то же место, где подобрали.

– Сюда, что ли?

– Именно.

– Лучше я вам на такси накину, – мужчина похлопал рукой по сумке, стоявшей на заднем сиденье.

Раздался глухой стеклянный звук, так могли звенеть только полные бутылки.

– Или на работе вы не пьете? – засмеялся он.

– Если вино, то пьем.

– Шампанское.

– Еще лучше.

– И дороже.

– Но его цена в стоимость услуг не входит.

– Ясное дело.

Девушки, смеясь, забрались в машину, и автомобиль, выскочив на середину проезжей части, понесся по мокрому после недавнего дождя асфальту. В нем уже вовсю гремела музыка, заглушавшая манерный визг девчонок, которых купивший их до утра мужчина щупал за ляжки.

Из-за угла дома-девятиэтажки, облицованного белой смальтой, местами уже рассыпавшейся, выглянули двое молодых парней.

– Говорил я тебе, Коля, что они проститутки, а ты: «Подколемся, познакомимся»…

– Да уж. Макс, у тебя на них глаз наметан. А мне сперва показалось, нормальные бабы.

Парни, осторожно ступая по раскисшему грязному газону, выбрались на асфальт.

– Страна у нас такая, идиотская, – принялся рассуждать Коля, прижимая к груди большой полиэтиленовый пакет, – что даже честные женщины не боятся одеваться как проститутки.

– Это шик особый, – вздохнул Макс, вслушиваясь в раскаты удаляющейся музыки. – И какого черта только мы от них прятались?

– Не знаю, воспитание, наверное, сказывается.

Николай отодвинул край пакета и заглянул вовнутрь, проверяя, не разлился ли клей, стоявший на дне в двухсотграммовой стеклянной баночке, из которой торчала самая простая, какую можно было только купить, ученическая кисточка.

– Ходишь по ночным улицам, и кажется, нигде никого.

А только начнешь незаконным делом заниматься, сразу мерещатся и менты, и подозрительные личности.

– Ну а теперь-то чего ты боишься? Идешь себе спокойно по улице, за что к тебе можно прицепиться?

– А штраф получить не хотел?

– От всего не убережешься, – Макс тронул друга за плечо. – Давай и на этот столб наклеим.

– На хрена, он у самой дороги, через газон никто идти не станет, чтобы прочесть.

– А тебе разница есть, прочтет кто-нибудь или не прочтет? Мы обещали, что на всех остановках объявления расклеим.

– Думаешь, кто-нибудь проверять пойдет, расклеили мы или нет?

– Если люди за это деньги заплатили, то могут и проверить.

– Скажем, что ободрал объявления кто-нибудь. И так уже на десяти остановках расклеили.

– Я бы их вообще с превеликим удовольствием в мусорку выбросил, и сейчас было бы поменьше работы, поменьше страха, и потом…

– – Как это? – не понял Николай.

– Чем меньше объявлений расклеим, тем потом нам меньше звонить станут.

– Все равно у телефона сидеть придется, какая разница?

Парни, студенты второго курса, приехавшие в Москву на учебу и снимавшие квартиру на двоих неподалеку отсюда, подошли к автобусной остановке. Оба фонарных столба сплошь пестрели объявлениями, они уже были налеплены в несколько слоев, разбухли от дождей. Несколько объявлений белело и на стеклянной перегородке павильона-остановки.

– А может, и сюда наклеим? – предложил Маке, показывая на толстое витринное стекло.

– Жалко портить, остановка красивая, – вздохнул Николай, доставая из мешка объявление, напечатанное на ярко-красной бумаге строгим компьютерным шрифтом.

В первую очередь бросалось в глаза слово «работа», набранное трехсантиметровыми буквами. Осторожно макнув кисточку в клей «ПВА», Николай принялся намазывать листок с тыльной стороны. Работал он быстро и аккуратно.

Макс в это время стоял на краю тротуара и всматривался в городской пейзаж, не видно ли где милиционера, потому как за расклейку объявлений в неположенных местах парням могли выписать солидный штраф.

Глядя на студентов со стороны, можно было подумать, что они ждут на остановке автобус, который, естественно, в три часа ночи появиться не мог. Но это не преступление, даже административное, – ждать несуществующий в природе автобус на действующей остановке.

Николай взял объявление двумя руками и, стараясь не выпачкаться в клей, подбежал к фонарному столбу, прицелился и налепил его на уровне своего лица. Разгладил скомканной газетой и, отойдя на два шага, полюбовался работой.

Даже сейчас, ночью, в неверном свете фонарей, оно гляделось ярко и броско.

– Готово? – спросил Макс, завидев одинокую фигуру на другой стороне проспекта. Но тут же понял, опасаться позднего прохожего нечего, тот в стельку пьян и вряд ли что-либо видит перед собой и под ногами, движется на «автопилоте».

– Готово! – отозвался Николай и тут же засмеялся.

– Чего такого веселого вспомнил?

– Объявление на столбе смешное висит.

Макс подошел к другу и глянул на объявления, большую часть которых составляли призывы похудеть без голодания и физических нагрузок. Эти соблазнительные призывы сопровождались плохо отпечатанными фотографиями, на которых были изображены якобы одни и те же люди до приема чудодейственного аппарата и после.

– Эти?

– Не туда смотришь, над этими я уже давно не смеюсь, – сказал Николай и придержал наполовину отклеившееся объявление размером в половину машинописного листка, сплошь заполненного текстом.

– Предлагаю… – прочел Макс.

Далее шло перечисление труднопроизносимых лекарственных препаратов, большей частью антибиотиков, помогающих при гонорее и триппере. За ними шли сильнодействующие сердечные и транквилизаторы.

– А чего смешного? – пожал плечами Макс.

– Ты до конца дочитай.

Почти в самом конце объявления шла приписка:

«…а также – памятники гранитные».

– В списке не хватает еще гробов, – улыбнулся Макс, – и услуг землекопов.

– А что, нормальная комплексная программа: потрахался, заболел, лечился, умер, похоронен, тебе памятник поставили – все как надо. Думаешь, наше объявление лучше?

– Не наше, – тут же поправил Макс, – а этого… – и только сейчас он сообразил, что не знает даже имени человека, который дал им объявления и деньги за их расклейку. – Ты не помнишь, кстати, как его зовут?

Николай задумался.

– Точно.., он ведь даже не представился, но как-то так хитро это сделал, что я и не заметил.

– Нормальное объявление, получше других, – и тут же вслух прочел текст, под которым еще темнел свежий клей: «Предлагается высокооплачиваемая работа (до тысячи долларов в месяц) мужчинам и женщинам до сорока лет. Прописка и гражданство значения не имеют. Необходимы инициативность и хорошее здоровье».

Внизу был напечатан номер телефона той самой квартиры, которую снимали Макс с Николаем.

– Что-то мне не по себе, когда вижу наш номер телефона на каждом столбе.

И Макс тут же представил себе, как в квартире раздастся звонок и участковый милиционер поинтересуется, по какому праву они принимают заказы по устройству на работу и что это такая за работа, где можно без особого труда заработать тысячу долларов в месяц. А ответов на эти вопросы ни Макс, ни Николай не знали, они лишь согласились за пятьдесят долларов расклеить объявления и еще за сто в течение двух недель принимать телефонные звонки.

Заказчик, мужчина лет сорока-сорока пяти, вышел на них практически случайно. Подошел к ним в пивной, когда ребята обсуждали свои финансовые проблемы, и с ходу предложил заработать. Но не назвал ни своего имени, ни фирмы, которую представляет. А в сегодняшние дни о сути бизнеса как-то не принято спрашивать, неудобно. Мало ли почему человек скрывает подробности – уходит он налогов, боится наезда конкурентов. Многие сейчас работают через подставных диспетчеров.

– Пошли, нечего тут торчать, – Николай толкнул в плечо Макса, и ребята зашагали по проспекту к следующей остановке.

В пакете еще оставалась целая пачка объявлений, клея в банке – до половины. До рассвета красные броские листки следовало пристроить на фонарных столбах, чтобы с утра уже быть готовыми принимать телефонные столбы.

– На что деньги потратим? – спросил Макс.

– Их не так много, чтобы долго думать, – отозвался Николай, – да и сотку мы еще не получили.

– Но полтинник уже есть.

– За квартиру заплатить придется.

– За квартиру родители заплатят, незачем им говорить, что мы еще и подрабатываем.

– Ты помнишь, что еще этот мужик сказал?

– Конечно. Если хорошо пойдет, сотрудничество продолжим.

– Мне почему-то показалось, что больше он с нами работать не будет.

– Почему?

– Я по глазам вижу. Говорит и как-то на тебя не смотрит.

– Показалось тебе. Где он еще двух таких дураков найдет, которые за полторы сотни баксов две недели на него работать станут?

– Тоже мне, работа, – воскликнул Николай, – через день по очереди на телефоне сидеть, адреса записывать!

Вот если бы объявление в газете дали, тогда бы телефон у нас не смолкал. А так мы их только в нашем районе на столбах расклеим. Позвонит человек сорок, не больше, уж я-то знаю.

– Сам ты у него поработать за штуку баксов не хочешь?

– А ты отвечаешь требованиям насчет здоровья, что ли?

– Конечно! Чего им отвечать? Две руки есть, две ноги, два глаза, конец, когда не надо – болтается, когда надо – твердеет, не алкоголик и не наркоман. Но работать мне у этого мужика не хочется.

– Почему?

– По нему видно, что если штуку баксов заплатит, то сам себе в карман пять положит.

На проспекте показался милицейский «уазик». Машина сбавила скорость и, подъехав к самому бордюру, стала сопровождать молодых людей. Те занервничали.

– Не оглядывайся на них.

– Почему?

– У тебя по морде видно, что ментов боишься.

– Тише говори, а то услышат.

– А ты пакет не к груди прижимай, а в руку возьми, как все нормальные люди. А то такое чувство, будто ты там краденое несешь. Сейчас, как проверят, и штраф нам влепят, ровненько на те самые полторы сотни баксов.

«Уазик» пока не останавливался, но и обгонять парней не спешил. За стеклом виднелось довольное лицо милиционера сержанта, он внимательно всматривался в парней.

– Какого черта тащимся, – сказал напарник, – видишь же, не пьяные?

– Раз не пьяные, значит, наркоманы, – отозвался более опытный сержант. – Ребята молодые, значит, или пить должны, или наркотиками балуются.

– Баб они вышли снять, видел, как пакет к груди прижимали? Небось спиртное там, на последние деньги купленное. С родителями живут, вот и трахаться им негде, решили проституток снять, – перенес свои проблемы на студентов милиционер.

– Почему до сих пор не сняли?

– Ты же сам видел, от самого метро на проспекте ни души.

– Не нравятся они мне чем-то. Останови, документы проверю.

– Какой же дурак из дому с документами выходит, если он, конечно, на кавказца не похож? Эти два не похожи, наши ребята, русские, светлоголовые.

– Холодно из машины выходить, – вздохнул сержант, – да и не делают они ни хрена такого, за что прицепиться можно.

– Настоящий милиционер должен уметь и к столбу прицепиться.

– Ладно, поехали, а то ребята уже волноваться начинают.

Коротко просигналив, «уазик» выехал на середину дороги и помчался в сторону центра.

Николай глубоко вздохнул.

– Что за жизнь идиотская пошла? Вечно себя виноватым чувствуешь: и в институте, и перед ментами на улице, будто ночью уже и гулять нельзя.

– К тебе они приставали?

– Нет.

– Так чего ты ментами остался недоволен? Ехали, нас увидели, решили посмотреть, а вдруг пьяные. Видят – трезвые, и поехали себе дальше.

– Да, тяжело деньги даются, – вздохнул Николай, вновь заглядывая в пакет, не разлился ли клей.

– Если еще раз клеить придется, то я тебе наперед совет дам – кисточку до половины обрежь, чтобы банку можно было крышкой закрыть.

– Где ж ты раньше был со своими советами?

Еще полтора часа ушло у ребят на то, чтобы расклеить остальные объявления. И, лишь выбросив в урну мешок с вымазанной клеем баночкой, Николай вздохнул свободно и облегченно.

– Пошли отсыпаться.

– Думаешь, с самого утра тебе по телефону звонить начнут?

– Всегда найдется идиот, который посчитает, что позвонить в шесть утра не только можно, но и нужно.

– Сегодня моя очередь звонки принимать.

– Аппарат у нас дурацкий, без регулятора громкости.

Хоть тебе и принимать, а проснемся оба.