За землю Русскую

Слово о погибели Русской земли

СВЕТЛО светлая и прекрасно украшенная земля Русская! Многими красотами прославлена ты: озерами многими славишься, реками и источниками местночтимыми, горами, крутыми холмами, высокими дубравами, чистыми полями, дивными зверями, разнообразными птицами, бесчисленными городами великими, селениями славными, садами монастырскими, храмами божьими и князьями грозными, боярами честными, вельможами многими. Всем ты преисполнена, земля Русская, о правоверная вера христианская!

Отселе до угров и до ляхов, до чехов, от чехов до ятвягов, от ятвягов до литовцев, до немцев, от немцев до карелов, от карелов до Устюга, где обитают поганые тоймичи, и за Дышащее море; от моря до болгар, от болгар до буртасов, от буртасов до черемисов, от черемисов до мордвы - то все с помощью божьею покорено было христианским народом, поганые эти страны повиновались великому князю Всеволоду, отцу его Юрию, князю киевскому, деду его Владимиру Мономаху, которым половцы пугали своих малых деток. А литовцы из болот своих на свет не показывались, а угры укрепляли каменные стены своих городов железными воротами, чтобы их великий Владимир не покорил, а немцы радовались, что они далеко - за Синим морем. Буртасы, черемисы, вяда и мордва бортничали на великого князя Владимира. А император царьградский Мануил от страха великие дары посылал к нему, чтобы великий князь Владимир Царьград у него не взял.

И в те дни - от великого Ярослава и до Владимира и до нынешнего Ярослава и до брата его Юрия, князя владимирского, - обрушилась беда на христиан…

В ГОД 6745(1237). Через двенадцать лет после того, как была принесена из Корсуни чудотворная икона Николы, пришел на Русскую землю безбожный царь Батый со множеством воинов татарских и стал станом на реке на Воронеже, близ Рязанской земли. И прислал Батый в Рязань, к великому князю Юрию Ингваревичу Рязанскому, послов бессовестных, требуя десятую часть от всего: от князей, от всех людей, - и так во всем.

Услыхал великий князь Юрий Ингваревич Рязанский о приходе безбожного царя Батыя и тотчас послал гонца в город Владимир к благоверному великому князю Георгию Всеволодовичу Владимирскому, прося у Георгия Всеволодовича помощи на безбожного царя Батыя или чтобы он сам пошел на него. Но князь великий Георгий Всеволодович Владимирский сам не пошел да и помощи не послал, так как сам по себе хотел сразиться с Батыем.

Великий князь Юрий Ингваревич Рязанский, услыхав, что нет ему помощи от великого князя Георгия Всеволодовича Владимирского, поскорее послал за братьями своими: и за князем Давыдом Ингвареви-чем Муромским, и за князем Глебом Ингваревичем Коломенским, и за князем Олегом Красным, и за Всеволодом Пронским, и за другими князьями послал. И решили они, что нечестивого нужно умилостивить дарами. И отправил Юрий Ингваревич сына своего, князя Федора Юрьевича Рязанского, к безбожному царю Батыю с дарами и молением великим, чтобы Батый не воевал Рязанскую землю.

Князь Федор Юрьевич пришел на реку на Воронеж к царю Батыю и принес ему дары, и молил царя, чтобы тот не воевал Рязанской земли. Безбожный царь Батый, льстивый и немилосердный, принял дары и лживо обещал, что Рязанскую землю воевать не будет. А сам ярился-хвалился всю Русскую землю повоевать.

И начал Батый просить у рязанских князей, чтобы они прислали ему в наложниц своих дочерей или сестер. Тогда один из вельмож рязанских по зависти донес безбожному царю Батыю на князя Федора Юрьевича Рязанского. Он сказал ему, что у князя княгиня из царского рода и прекрасна собой.

Царь Батый, лукавый и немилостивый в неверии своем, охваченный похотью своею, сказал князю Федору Юрьевичу:

- Дай мне, княже, увидеть жены твоей красоту. Благоверный же князь Федор Юрьевич Рязанский, усмехнувшись, ответил царю:

- Не пристало нам, христианам, тебе, нечестивому царю, водить жен своих на блуд. Вот если нас одолеешь, тогда и женами нашими владеть начнешь.

Безбожный царь Батый разъярился, и ожесточился, и повелел без промедления убить благоверного КНЯЗЯ Федора Юрьевича, а тело его велел бросить зверям и птицам на растерзание. И других князей и лучших воинов поубивал.

А один из пестунов князя Федора Юрьевича, по имени Апоница, утаился и горько плакал, глядя на благородное тело честного господина своего. И, увидев, что никто не охраняет его, взял он возлюбленного своего государя и тайно его схоронил. И поспешил он к благоверной княгине Евпраксии, и рассказал ей, как нечестивый царь Батый убил благоверного КНЯЗЯ Федора Юрьевича.

Благоверная княгиня Евпраксия стояла в то время в превысоком тереме своем, держа на руках любимого сыночка своего, князя Ивана Федоровича. И как услышала она такую скорбную весть, горести преисполненную, то сразу же ринулась с высоты терема своего с сыном своим князем Иваном на землю и разбилась насмерть.

И когда услыхал великий князь Юрий Ингваревич о том, что убит возлюбленный сын его, князь Федор, и другие князья и многие лучшие люди перебиты безбожным царем, то начал он с великой княгиней и с другими княгинями и с братией своей оплакивать их. И весь город на долгое время предался плачу. И едва великий князь отдохнул от великого того плача и рыдания, как стал собирать воинство свое и готовить его к бою. И, увидев братию свою, и бояр своих, и воевод, храбро и мужественно собирающихся на битву, князь великий Юрий Ингваревич простер руки к небу, прослезился и сказал:

- Избавь нас от врагов наших, боже, и от поднимающихся на нас избавь нас, и спаси нас от сонма лукавых и от множества творящих беззаконие. Пусть будет путь их темен и скользок.

И сказал он братии своей:

- О государи и братия моя, если мы из рук господних благое получали, то неужели злого не вытерпим? Лучше нам смертью вечную жизнь приобрести, нежели быть в неволе у поганых! Я, брат ваш, первым из вас выпью чашу смертную за святые божий церкви, и за веру христианскую, и за отчину отца нашего, великого князя Ингваря Святославича.

И пошел он в церковь пресвятой владычицы богородицы, честного ее Успения. И пролил обильные слезы пред образом пречистой богородицы и молился великому чудотворцу Николе и сродникам своим Борису и Глебу. И дал последнее целование великой княгине Агриппине Ростиславне, и принял благословение от епископа и от всех священнослужителей.

И выступили рязанцы против нечестивого царя Батыя, и встретили его около границ Рязанского княжества. И напали на него, и стали биться крепко и мужественно, и была сеча зла и ужасна. Много пало сильных полков Батыя, и царь Батый, увидев, как крепко и мужественно бьются рязанские воины, испугался. Но разве против гнева божьего можно устоять?! Ведь силы Батыя были велики и неодолимы: один рязанец бился с тысячью, а двое с десятью тысячами.

Увидел князь великий гибель брата своего князя Давыда Ингваревича и воскликнул:

- О братия моя милая! Князь Давыд, брат наш, прежде нас чашу испил, так неужели и мы этой чаши не изопьем!

И пересели с утомленных коней на свежих и начали биться еще крепче. Проезжая из конца в конец бесчисленные и сильные полки Батыя, рязанцы храбро и мужественно бились, так что все полки татарские удивлялись крепости и мужеству рязанских воинов. И едва одолели их сильные полки татарские.

Тут убиты были: благоверный князь великий Георгий Ингваревич, брат его князь Давыд Ингваревич Муромский, брат его князь Глеб Ингваревич Коломенский, брат их Всеволод Пронский, и многие князья местные, и воеводы крепкие, и воинство храброе - удальцы и резвецы рязанские. Все, как один, умерли и единую чашу смертную испили! Ни один из них не оставил поля битвы - все вместе мертвыми лежат.

Эту беду навел на нас бог грехов ради наших. А князя Олега Ингваревича взяли в плен еле живым.

Царь же, увидев, что много силы воинской у него пало, стал сильно скорбеть и ужасаться тому, сколько побито татар. И начал он воевать Рязанскую землю, веля бить, сечь и жечь без милости. И город Пронск, и город Бел, и Ижеславец разорил до основания и всех людей перебил немилосердно. И текла кровь христианская, как река многоводная, ради грехов наших.

Царь Батый увидел прекрасного и храброго Олега Ингваревича изнемогающим от тяжелых ран, и захотел он его вылечить от тех ран великих и обратить в свою веру. Князь же Олег Ингваревич посмеялся над царем Батыем и назвал его безбожником и врагом христианства. Окаянный Батый, воспылав гневом в мерзком сердце своем, тотчас повелел Олега ножами на куски разрубить. Это - второй страстотерпец Стефан, и принял он венец своего страдания от всемилостивого бога, и испил чашу смертную равно со всей своею братиею.

Окаянный царь Батый начал завоевывать Рязанскую землю и пошел к городу Рязани. И осадили враги город, и бились неотступно пять дней. Батыево войско все время переменялось, а горожане сражались без перемены. И многих горожан убили, многие были ранены, а многие от великих трудов совсем обессилели. И вот на шестой день, рано утром, подступили поганые к городским стенам, одни с зажигательными орудиями, другие с пороками, а иные с тысячами осадных лестниц, и взяли город Рязань в 21-й день месяца декабря.

Ворвались они в соборную церковь пресвятой Богородицы и великую княгиню Агриппину, мать великого князя, вместе со снохами ее и с прочими княгинями порубили мечами, а епископа и всех священников огню предали, сжегши их в святой церкви, а множество других погибли от оружия. А в самом городе бесчисленное множество мужчин, и женщин, и детей мечами были посечены, а других в реке потопили, а людей церковного чина и иноков до последнего перебили, и весь город сожгли, и все узорочье прославленное - богатство рязанское и сродников рязанских князей, киевское и черниговское, - захватили, и храмы божий разорили, и во святых алтарях много крови пролили.

И не осталось в городе ни одного живого: все, как один, погибли и все единую чашу смертную испили. И не было в городе ни стона, ни плача: ни отец и ни мать детей не оплакивали, ни дети отца или мать, ни брат брата, ни ближние родственников своих - все вместе мертвыми лежали. Это все свершилось за грехи наши.

Безбожный царь Батый, видев столь великое пролитие крови христианской, еще пуще разъярился и ожесточился и пошел на города Суздаль и Владимир, собираясь Русскую землю пленить, и веру христианскую искоренить, и церкви божий до основания разорить.

А в это время некий из вельмож рязанских, по имени Евпатий Коло-врат, был в Чернигове вместе с князем Ингварем Ингваревичем, и услышал он о приходе зловерного царя Батыя, и поспешил он из Чернигова с небольшой дружиной, и гнал во всю мочь. И приехал он в землю Рязанскую, и увидел ее опустевшей: города разорены, церкви сожжены, люди побиты. И пригнал он в город Рязань, и видит: город разорен, князья побиты и множество народа повсюду лежит - одни побиты и посечены, другие сожжены, а иные в реке потоплены. И вскричал Евпатий в горести души своей, и воспылал гневом в сердце своем.

Собрал он небольшую дружину в тысячу семьсот человек, которых бог сохранил, - были они вне города. И погнались они вслед за безбожным царем, и едва настигли его в земле Суздальской, и внезапно напали на станы Батыевы. И начали сечь без милости, и привели в смятение все полки татарские, так что татары стали будто пьяные или безумные. Евпатий так беспощадно бил их, что даже мечи притупились, тогда взяли татарские мечи и ими стали разить врага. Татары решили, что это мертвые восстали. Евпатий же, великие татарские полки из конца в конец проезжая, избивал их беспощадно. И скакал он по татарским полкам столь храбро и мужественно, что даже сам царь испугался.

И едва смогли схватить из полка Евпатьева пятерых воинов, обессилевших от жестоких ран. И привели их к царю Батыю. Царь Батый начал их спрашивать:

- Какой вы веры и из какой земли и почему так много зла мне творите?

Они же отвечали:

- Веры мы христианской, рабы великого князя Юрия Ингваревича Рязанского, а из полка Евпатия Коловрата. Посланы мы от князя Инг-варя Ингваревича Рязанского, чтобы тебя, сильного царя, почтить и с честью проводить и честь тебе воздать. Только не обижайся, царь: не успеваем мы наливать чаш на такую великую силу - рать татарскую.

Подивился царь ответу их мудрому. И послал он шурича своего Хостоврула с сильными полками татарскими на Евпатия. Хостоврул же похвалился царю, что приведет ему Евпатия живым. И обступили сильные полки татарские Евпатия, чтобы его живым захватить, и Хостоврул съехался с Евпатием. Евпатий же, богатырь силой, разрубил Хостоврула надвое до седла и начал беспощадно сечь силу татарскую, и многих тут он прославленных богатырей Батыевых побил, одних пополам рассекая, а других до седла надвое разрубая.

Перепугались татары, видя, сколь могуч исполин Евпатий. И нацелили они на него множество пороков, и стали бить в него из многочисленных пороков, и едва убили его. И принесли тело его пред царя Батыя. Царь Батый послал за мурзами, и за князьями, и за санчакбеями, и стали все дивиться храбрости, и крепости, и мужеству рязанского воинства. И сказали мурзы, князья и санчакбеи царю:

- Мы со многими царями во многих землях и во многих сражениях бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, и отцы наши о таких не рассказывали нам. Ведь они словно люди крылатые и бессмертные: так крепко и мужественно на конях бьются один с тысячью, а два - с десятью тысячами. И ни один из них живым не покинул поля брани.

А царь Батый сказал, глядя на тело Евпатия:

- О Коловрат Евпатий! Щедро ты меня попотчевал со своею малою дружиной, и многих богатырей могучей орды побил ты, и много полков моих от тебя пало. Если бы у меня такой служил, держал бы я его около сердца своего.

И отдал он тело Евпатия уцелевшим воинам из его дружины, которые были схвачены в битве. И велел их царь отпустить, не делая им никакого вреда.

Князь Ингварь Ингваревич в это время был в Чернигове у брата своего, князя Михаила Всеволодовича Черниговского; и был он богом сохранен от злого того преступника и врага христианского. И пришел он из Чернигова в землю Рязанскую, в отчину свою, и увидел ее пусту, и услыхал, что братья его все убиты нечестивым законопреступником царем Батыем. И пришел он в город Рязань и увидал, что город разрушен, а мать его, и снохи его, и сродники его, и многое множество других людей лежат мертвыми, и Рязань разграблена, церкви сожжены и все узорочье из казны черниговской и рязанской взято.

И, увидев великую конечную погибель, свершившуюся за грехи наши, жалостно вскричал князь Ингварь Ингваревич, как ратная труба, зовущая в бой, как орган, сладостно звучащий. И от великого крика и вопля страшного пал на землю как мертвый. И едва отлили его и привели в чувство на ветру, и едва отошла душа его в нем.

Да и кто не восплачется от такой погибели, кто не возрыдает о гибели столь большого числа народа православного, кто не сжалится о стольких побитых великих государях, кто не восстенает о таком количестве плененных?!

Князь Ингварь Ингваревич разобрал трупы мертвых и нашел тело матери своей, великой княгини Агриппины Ростиславны, и снох своих. И призвал он попов из сел, которых бог уберег, и похоронил мать свою и снох своих с плачем великим вместо псалмов и церковных песнопений. И горестно кричал он и рыдал. И всех остальных мертвых похоронил, и очистил город, и освятил его. И собралось немного уцелевших людей, и, как смог, утешил он их. И, беспрестанно плача, поминал он мать свою, и братию свою, и родичей своих, и все достоянье рязанское, безвременно погибшее. Обрушилась напасть эта на нас ради грехов наших.

И вот города Рязани и земли Рязанской кончилось благополучие, и минула слава их, и ничего не сохранилось в них - только дым и пепел, а церкви все сгорели, а великая церковь внутри выгорела и почернела. И не только один этот город был захвачен, но и много других. И не было в городе ни пения церковного, ни звона, и вместо радости плач непрестанный.

Князь Ингварь Ингваревич пошел туда, где были побиты братья его нечестивым царем Батыем: великий князь Юрий Ингваревич Рязанский, брат его князь Давыд Ингваревич, брат его Всеволод Ингваревич, и множество князей местных, и бояр, и воевод, и все воинство, удальцы и рез-вецы - краса рязанская. Лежали все они на голой земле, на ковыль-траве, на снегу и льду померзшие, никем не оберегаемые: звери тела их погрызли и бесчисленные птицы растерзали. Все лежали они, вместе погибшие, испив общую чашу смертную.

И когда увидал князь Ингварь Ингваревич великое множество мертвых трупов лежащих, то горько закричал он громким голосом, словно труба вострубившая, и ударял себя руками в грудь, и бился о землю, слезы же из очей его ручьями текли. И вскричал он жалостно:

- О милая моя братия и повелители мои! Как же это умерли вы, мои дорогие, а меня одного оставили в таковой погибели? Почему я раньше вас не умер? Куда скрылись вы от очей моих, куда ушли сокровища жизни моей? Почему не отвечаете вы мне, брату вашему, цветы прекрасные, сады мои еще не созревшие? Больше уже не подадите сладости душе моей! Почему, повелители мои, не поглядите на меня, брата вашего, не поговорите со мною? Неужели забыли вы меня, брата своего, от одного с вами отца родившегося и матерью нашей, великой княгиней Агриппиной Ростиславной, выношенного под сердцем своим и, как все вы - сад многоплодный, вскормленного грудью ее? На кого же оставили вы меня, брата своего? Солнце мое дорогое, рано заходящее, месяцы прекрасные, недолго светившие, звезды восточные, почему вы так рано закатились?! Лежите на земле голой, никем не оберегаемые, чести-славы ни от кого не получив! Пременилась слава ваша. Где власть ваша? Многим землям были вы повелителями, а ныне лежите на земле голой, и облик ваш изменился от тления. О милая моя братия и дружина ласковая, уже не повеселюсь я с вами! Светильники мои дорогие, зачем потухли вы? Не долго радовался я с вами! Если услышит бог молитву вашу, то помолитесь о мне, о брате вашем, да умру и я вместе с вами. Уже ведь вместо веселия плач и слезы пришли ко мне, а вместо утехи и радости сетование и скорбь явились мне! Почему я раньше вас не умер, чтобы не видеть мне смерти вашей, а своей погибели. Неужели не слышите вы скорбных моих слов, с жалостью изливаемых? О земля, о земля, о дубравы, поплачьте со мною! Как мне назвать день тот или как записать его, в который погибло столько господарей и так много красы рязанской - храбрых удальцов? Ни один из них не вернулся, но все, как один, умерли и единую чашу смертную испили! Ведь в горести души моей язык мой немеет, уста закрываются, взор мутнеет, сила уходит.

И было тогда много горя, и скорби, и слез, и вздохов, и страха, и трепета от всех злодеев, напавших на нас. Великий князь Ингварь Ингваревич, простерев руки к небу, со слезами воскликнул:

- Господи боже мой, на тебя уповаю, спаси меня и от всех преследующих избавь меня. Пречистая владычица, родившая Христа, бога нашего, не оставь меня во время печали моей. Великие страстотерпцы, сродники наши Борис и Глеб, будьте мне, грешному, помощниками в битвах. О братия моя и повелители, помогайте мне святыми своими молитвами в борьбе с супостатами нашими - с агарянами и потомками измаильтян.

Князь Ингварь Ингваревич начал разбирать трупы мертвых, и взял тела братьев своих - и великого князя Георгия Ингваревича, и князя Давыда Ингваревича Муромского, и князя Глеба Ингваревича Коломенского, и иных князей местных - своих сродников, и многих бояр, и воевод, и ближних людей, и принес их в город Рязань, и похоронил их с честью. А остальных тут, на пустом месте, собрал и надгробное пение над ними свершил.

И, похоронив всех, князь Ингварь Ингваревич пошел к городу Прон-ску, и, собрав разрубленные части тела брата своего благоверного и христолюбивого Олега Ингваревича, понес его в город Рязань, а честную голову его сам князь великий Ингварь Ингваревич до города нес, и, целовав ее с любовью, положил Олега Ингваревича в одну гробницу с великим князем Юрием Ингваревичем. А братьев своих, князя Давыда Ингваревича да князя Глеба Ингваревича, положил рядом с их могилой тоже в одной гробнице.

После этого пошел князь Ингварь Ингваревич на реку на Воронеж, где был убит князь Федор Юрьевич Рязанский, и взял он честное тело его, и плакал над ним долго. И принес он его во владенья его, к иконе великого чудотворца Николы Корсунского. И похоронил его, и его благоверную княгиню Евпраксию, и сына их, князя Ивана Федоровича Постника, в едином месте. И поставил над ними каменные кресты.

И потому называется икона великого чудотворца Николы Заразской, что благоверная княгиня Евпраксия с сыном своим, князем Иваном, сама себя «заразила» - разбилась о землю.

Рязанские князья ведут свой род от Владимира Святославича, отца Бориса и Глеба, внучата они великого князя Святослава Ольговича Черниговского. Были они христолюбивые, братолюбивые, обликом красивы, с ясными очами, величественным взором, сверх меры храбры, сердцем отходчивы, к боярам ласковы, к приезжим приветливы, к церкви прилежны, на пированье щедры, охотничьи забавы любили, в ратном деле отменно искусны, с братией своей и с послами их величавы. Мужественный ум имели, в правде-истине пребывали, чистоту душевную и телесную соблюдали. Они святого корня побеги, и богом насаженного сада цветы прекрасные. Воспитаны были в благочестии со всяким наказанием духовным. От самых пеленок бога возлюбили. О церквах божиих сильно заботились, пустыми разговорами не занимались, от злонравных людей отстранялись, а с благими всегда были рады беседовать, божественному писанию всегда с умилением внимали. Противникам своим в сражениях грозны были, многих врагов, выступавших против них, побеждали, и во всех странах было славно имя их. С греческими царями в великой любви жили и много даров от них получали. И в браке целомудрие соблюдали, не забывая о своем спасении. С чистой совестью и твердым разумом держали земное царствование и к небесному приближались. Плотским соблазнам не поддавались, храня чистоту, и после брака греху не предавались. Государский сан блюли, но о посте и молитве не забывали и кресты на себе носили. Честь и славу от всего мира имели, а в святые дни святой пост строго соблюдали и во все посты причащались святых пречистых бессмертных тайн. И много трудов приложили, и побед одержали много за правую веру. А с погаными половцами часто бились за святые церкви и за православную веру. А отчину свою от супостатов крепко и неустанно хранили. А милостину неоскудно подавали и лаской своей многих из неверных царей, детей их и братьев к себе принимали и в веру истинную обращали.

Благоверный князь Ингварь Ингваревич, нареченный во святом крещении Козьмой, сел на столе отца своего, великого князя Ингваря Святославича. И обновил он землю Рязанскую, и церкви поставил, и монастыри построил, и пришельцев утешил, и людей собрал. И рады были те христиане, которых бог избавил рукою своею крепкою от безбожного зловерного царя Батыя. А господина Михаила Всеволодовича Пронского посадил на отчине его отца.