Заблудший ангел

Глава 37

– Ты сошла с ума! – воскликнула Джози, когда Дора в серой шелковой юбке, расшитых нижних и кринолине уселась в карете. Вслед за ней поспешно последовала Джози, едва справляясь с пышностью своих одежд. – Чего ты можешь добиться? – Не знаю.

Дора откинулась на спинку сиденья и кивнула Джексону, когда тот вопрошающе посмотрел на нее. Ей не надо было ничего объяснять. Он тронулся в путь, как только она приказала, и так правил, словно родился с поводьями в руках. Дора чувствовала, что у него был долгий спор с Пэйсом и что Джексон на ее стороне. Оставалось надеяться, что она сама знает, чего хочет.

Ты собираешься ехать в суд и устроить там сцену, а сама даже не знаешь, с чего начать? – воскликнула Джози. – Дора Николлз, да ты в своем уме?

Думаю, что да. Это лучше, чем не жить. Я больше не буду привидением, на которое никто не обращает внимания. Я не позволю Пэйсу все бросить, не позволю.

– Но он и не бросает! – возразила Джози. – Папа опять ему все продаст.

Дора с раздражением посмотрела на нее и отвернулась к окну. Лошади неслись во всю прыть, и седоки могли бы пробить головами верх экипажа, не добравшись до суда.

Она пыталась обдумать, как поступить, но мозг отказывался работать. Челюсть и голова нестерпимо болели, но эта боль была ничто по сравнению с болью в сердце. Пэйс собирался ее бросить. В суде он намерен объяснить всем, кто готов слушать, что они не были женаты, когда она поставила свою подпись под документом, а это позволяет поверенному Гарета опротестовать законность их брака, так как она подписалась не своей настоящей фамилией. Дора уже давно это понимала. Пэйс откажется от нее из-за своего искаженного понимания чувства долга, ведь он считает себя неподходящей парой для богатой леди Александры. Дора не проклинала Пэйса только потому, что понимала – таким его сделал отец, разрушивший чувство собственного достоинства у сына. Пэйс более не уважал себя. Ее отец пытался сделать с ней то же самое. Однако она оказалась счастливее мужа. Семья Смайт спасла ее, а теперь ей предстоит спасти Пэйса.

Она должна доказать ему, что он лучший мужчина в этом округе, может быть, в целом штате, а возможно, и во всем мире. Пэйс дороже никчемных прав на богатство.

Даже если он не может любить ее, она предпочтет остаться с ним, чем быть одинокой. И всю свою жизнь станет доказывать ему, что для него она лучше всех женщин на свете.

Лошади не могли мчаться быстрее, но, несмотря на то, что ее безжалостно трясло в экипаже, Дора беззвучно молила Джексона поторопиться. Возможно, слушание дела уже закончилось. Она не имела ни малейшего понятия, как долго продолжаются эти заседания, но не могла поверить, что опоздает. Господь Бог не допустит этого после всего, что ей пришлось пережить. Она должна приехать вовремя.

Джози перестала возражать и, уцепившись за подлокотник, пыталась удержаться на сиденье. Казалось, она сейчас взорвется, но Дора была благодарна ей за поддержку. Дора весело припомнила, как Джози размахивала саблей перед Гаретом. Если бы не ее квакерские убеждения, она бы, пожалуй пожалела, что Джози не отрезала мерзавцу нос. Да, влияние графа-отца оказалось сильнее наставлений папы Джона.

Джексон даже не стал искать место для стоянки, когда они подъехали к зданию суда. Улица была запружена колясками, телегами и повозками, кругом толпился народ. Джексон направил лошадь через огромную толпу и остановился перед подъездом. Джози и Дора вышли из экипажа.

Дора повернулась, чтобы поблагодарить Джексона, но тот только поспешно махнул рукой.

– Идите скорее туда, мисс Дора, пока Пэйс не свалял дурака.

Эти слова только подтвердили ее опасения. Дора кивнула и, подхватив юбки, бросилась к подъезду. Мужчины при виде ее широкого кринолина расступались. За Дорой следовала Джози, бормоча о том, что позволяется леди и чего она делать не должна.

Стуча каблуками по деревянному паркету, Дора промчалась через холл. Она зажала нос, чтобы не задохнуться от сигарного дыма, пропитавшего стены, и старалась не обращать внимания на вонь из плевательниц и запах мочи. Суд был чисто мужским учреждением, что подтверждалось ароматами, не говоря уже о персонале.

Из дальней комнаты справа раздавались раздраженные голоса. «Пэйс там, где самый громкий скандал», – подумала Дора. Она была рада, что у мужа появилась возможность удовлетворить свою склонность к спорту и полемике, но мечтала свернуть ему шею за то, что он втянул ее в это дело. Пусть разорвет Джо Митчелла на мелкие кусочки, но она не позволит ему попутно принести и ее в жертву.

Не считая нужным сдерживаться, Дора распахнула огромные деревянные двери зала заседаний. Ей хотелось произвести впечатление. Всю жизнь она скрывалась от посторонних глаз, но больше быть невидимкой не желала. Настало время, чтобы о ней узнали. Дверь с треском ударилась о стену, и все находившиеся в зале повернули головы в ее сторону.

Пэйс замолк на полуслове, когда в зал стремительно ворвалась его скромная, незаметная жена-квакерша. Ее серая шелковая юбка взметнулась полукругом, позволяя видеть изящное розовое шитье. На голове красовалась шляпа с бледно-розовыми бутонами, украшенная серыми перьями, развевающимися над льняными локонами. А корсет был такой узкий, что, казалось, талия в любой момент переломится. Лиф на груди скромно застегнут, но чертовски соблазнительно подчеркивал формы. И Пэйс готов был задушить ее за появление в обществе в таком виде. Однако так он думал, пока не увидел страшный, черно-синий, кровоподтек на ее нежном белом подбородке.

Пэйса охватила ярость. Он крепко сжал кулаки и окинул взглядом зал в поисках модника-поверенного. Как и предполагалось, тот что-то сердито шептал на ухо толстому брату Доры. Последний прибыл позже, и Пэйс до этой минуты делал вид, что не замечает его. Однако теперь обратил на него взгляд. Пэйс сразу вспомнил, как Дора иногда отшатывалась в страхе, вспоминая о кошмарах, мучивших ее в детстве. Каким же он был слепцом!

Бросив на стол «Уложение законов», которое держал в руке, Пэйс гневно уставился на Дору.

– Гарет? – спросил он, не считая нужным пояснять вопрос.

– А что тебе за дело до меня? – ответила она. – Ты ведь стремишься всем доказать, что мы не женаты. Ты думаешь, что это не так заставляет страдать, как боль от ушиба?

Пэйс застыл на месте, словно его тоже ударили. Он неотрывно смотрел на ее ангельское лицо, распухшее и изменившееся до неузнаваемости. Удар такой силы мог бы прикончить хрупкую женщину, горделиво стоявшую перед незнакомыми людьми. И она говорит, что он причинил ей большую боль!

Пэйс смотрел на нее не мигая, чувствуя, как гнев постепенно покидает его. Он не верил своим ушам. Он предложил ей свободу и состояние, и она вовсе не обязана никуда ехать со своим подлым братом. Она свободна отправиться куда захочет. Если пожелает, то может вернуться к квакерам. Дора не обязана связывать себя с жалким неудачником вроде него. Ей просто необходимо все как следует обдумать.

Но, глядя в эти невероятно голубые бесстрашные глаза, Пэйс понял, что это он должен хорошенько обо всем подумать. У него появилась возможность исправить старые ошибки. Пэйс думал, что сможет вернуть своему ангелу крылья, а на самом деле оторвал их. Как он мог не видеть всего этого раньше?

Но все равно. Зловеще усмехнувшись, Пэйс направился к Гарету и его поверенному, прежде чем те успели исчезнуть. Роб Маккой с друзьями загородили им проход. Не обращая внимания на то, что судья изо всех сил стучит молотком и призывает к порядку, Пэйс схватил Гарета за плащ, припер к стене и ударил в живот.

Гарет даже не сопротивлялся. Он опустился по стене на пол, громко охнув и чуть не задохнувшись. Пэйс повернулся и отошел, а несколько человек подняли английского лорда и выволокли из зала. Его поверенный остался, с интересом наблюдая за Пэйсом, который вернулся на место.

Кто-то предложил Доре сесть в первом ряду, и теперь она сидела рядом с Джози, крепко сжимая ее руку, что удивило Пэйса. Он никогда не предполагал, что Джози и Дора могут быть так дружны, но не это было в данный момент его главной заботой. Обратившись к разгневанному судье, Пэйс спокойно произнес:

– Ваша честь, я приношу чистосердечные извинения за случившееся, но у мужчин есть свои обязательства. И одним из них является необходимость указать могущественным английским лордам, что они не смеют поднимать руку на наших жен.

Раздался одобрительный рев зала. Пэйс огляделся по сторонам в поисках Джо Митчелла, его усмешка стала злобной.

– И еще: необходимо показать всевозможным тиранам, что это страна свободных людей, которые не встанут на колени перед чинами и богатством, которые не позволят погубить свои семьи из-за жадности и амбиций. Господин судья, я желаю заявить, что наш уважаемый мэр, Джозеф Митчелл, давно поставил богатство и алчность над интересами свободных людей, и готов это доказать.

Под одобрительные возгласы собравшихся Пэйс вернулся к обсуждению дела. Он расположил слушателей в свою пользу, рассказав, что Джо на протяжении многих лет обманывал всех землевладельцев округа, и теперь они жаждали крови Митчелла и ловили каждое слово Пэйса. Он не нуждался в их поддержке, чтобы выиграть дело, но хотел доказать Джо, Итэну Энндрьюсу и другим, что нельзя обкрадывать и обманывать слабых и беспомощных. И еще он хотел доказать Доре, что ей незачем жалеть о своем решении уехать, иначе после суда и до конца жизни она будет связана с бедняком фермером.

Произнося речь и следя за выступлениями свидетелей, Пэйс чувствовал на себе неотрывный взгляд жены и каждое свое слово и действие как бы представлял на ее одобрение. Он знал, что по отношению к Гарету был чересчур груб. Что же касается Доры, то он всегда сначала действовал, а потом думал, и все же хотел бы доказать ей, что умеет решать возникающие споры, не прибегая к насилию. Если ему нечего предложить ей, то, по крайней мере, у нее будет муж, которого можно не бояться.

Когда поверенный Джо представил бумаги по сделке на усадьбу Николлзов за фиктивной подписью «Дора Николлз», Пэйс был во всеоружии. Он не собирался оспаривать их. Он был готов признать это, так же как и следующий пункт, который был подготовлен Гаретом и его поверенным и который представил защитник Митчелла. Пэйс все еще думал при этом, что тем самым поможет Доре. Он надеялся устроить ей лучшую жизнь, чем та, которую мог обеспечить сам. Но теперь Пэйс решил бороться, и надеялся, что она готова к последствиям.

Подняв брови, он взглянул на поверенного, который утверждал, что Пэйс и Дора не были женаты, когда при совершении сделки она подписалась его именем. Пэйс беззаботно взял со своего стола документ и предупредительно подал его судье.

– Ваша честь, моя жена подписала это в январе текущего года. В апреле у нас родился ребенок. Я вправе вызвать на поединок любого, кто будет утверждать, что мы не были женаты, когда она была беременна. Но я человек разумный, ваша честь, и, как доказательство наших законных отношений, представляю вам брачное свидетельство. Спросите здесь любого, и вам подтвердят, что мы с Дорой влюблены друг в друга с детства. Я просто ждал ее совершеннолетия, чтобы сделать предложение.

И Пэйс, нисколько не смущаясь, показал брачное свидетельство, помеченное задним числом. Если бы Митчелл знал об этом, он вызвал бы священника в качестве свидетеля. Но Джо думал, что Пэйс дрогнет раньше, а теперь было поздно протестовать. Он сам зарегистрировал в суде свидетельство, датированное прошлым годом. Таким образом, все сошло как нельзя лучше, но Пэйс не осмелился повернуться и взглянуть Доре в глаза. Ей, конечно, не могла нравиться эта мелкая ложь, хотя она и была во спасение, тем более что все остальное правда. И что же делать, если ему потребовалось столько времени, чтобы понять, как она ему нужна.

Джо забеспокоился, но его адвокат, не мешкая, пришел на помощь, представив копию завещания Карлсона Николлза, по которому усадьба со всеми угодьями должна была перейти к Чарли. Адвокат победоносно взглянул на Пэйса и заявил, что Дора не имела юридических прав подписывать документ, поскольку в то время Пэйс не был владельцем усадьбы.

В зале воцарилась тишина. Пэйс видел, как Дора нервно ломает пальцы, но он заранее предвидел аргументы противной стороны и явился в суд, хорошо подготовившись. Взяв еще один листок, лежавший перед ним, Пэйс приобщил его к все увеличивавшейся перед судьей пачке.

– Ваша честь, я позволил себе обратиться к военным властям, ведающим тюремным лагерем, в котором умер мой брат. Ответчик, соблюдая приличия, мог бы подождать, когда брат умрет, и уже потом попытаться незаконно получить дом его вдовы. Но факты свидетельствуют о том, что Джо Митчелл пытался продать мой дом с аукциона еще за неделю до смерти Чарли.

Помощник адвоката немедленно опротестовал это заявление, но судья, раздраженный предыдущими уловками, приказал ему замолчать. Противник Пэйса тем не менее, торжествуя, вернулся на место и демонстративно вынул из папки какие-то бумаги.

– У меня имеется копия свидетельства о рождении некой леди Александры Теодоры Бомонт и заявление, подписанное ее братом и поверенным отца, подтверждающее, что Дора Николлз и вышеупомянутая леди – одно и то же лицо. Если вы обратите внимание на подписи на сделке и в брачном свидетельстве, то они подписаны псевдонимом Дора Смайт, а не подлинным именем. Таким образом, оба эти документа являются недействительными.

Пэйс услышал, как зал дружно охнул. Он надеялся защитить Дору от неприятного для нее разглашения тайны, но все равно подготовился и к такому обороту. Взяв «Уложение», он направился к скамье присяжных и начал зачитывать все пункты официальных актов Законодательного собрания штата Кентукки, в которых объявлялось о прекращении действия всех общих законодательных актов Англии и принятии новых законов, касающихся прав и свобод.

Зал нетерпеливо покашливал, ожидая, когда же Пэйс сделает вывод. Наконец он захлопнул том и твердо взглянул на судью.

– Ваша честь, эти господа пытаются доказать незаконность моего брака на основании общего английского законодательного права и законодательных актов английского парламента. Законодательство штата Кентукки не запрещает жене использовать фамилию ее приемных родителей вместо фамилии убийцы ее матери.

В зале раздались радостные и испуганные возгласы. Поверенный графа закрыл глаза рукой, но не возразил. Пэйсу было неясно, что таким образом хотел выразить этот пожилой человек – отвращение к тому, что он считал деревенским фарсом вместо суда, или согласие с аргументом. В конце концов, это не важно. Судья ударил молотком и отклонил заявление Митчелла. И брак, и сделка были утверждены как имеющие законную силу.

Пэйс повернулся как раз вовремя, чтобы принять в объятия Дору. Здесь, конечно, было не место для выражения чувств, но он не мог отказать себе в поцелуе. Он гладил бледное распухшее лицо и тесно, насколько позволял кринолин, прижимал жену к себе.

Судья кашлянул и объявил перерыв на пятнадцать минут.