Забота и пропитание для одиноких вампиров

Глава 13

Я не стала рассказывать Кэлу о визите Пола, когда вернулась домой и положила на стол чизбургеры.

Он сидел, обложенный исследованиями и хмуро пялился в ноутбук. Я разогрела бутылку крови, чтобы предложить ему в то время пока мы с Гиги будем, есть чизбургеры, иначе это было бы грубо.

— Гиги! — прокричала я. — Ночь чизбургеров! Спускайся и налетай!

— Ее здесь нет, — сказал Кэл. — Сказала, что снова пошла, заниматься с этим мальчиком Беном. Она сказала, что звонила тебе и оставила сообщение.

Я возмущенно вздохнула.

Пухлые губы Кэла дернулись и он добавил:

— Если бы мы избавились от парнишки, когда я предлагал, проблемы бы не было.

— Да, убийство подростка гораздо рациональный шаг, чем введение строгого комендантского часа, — тихо проворчала я, пока проверяла голосовую почту. Гиги действительно оставила сообщение, пока я находилась в магазине Джейн. Я нахмурилась. Гиги знает правила.

После школы никаких ночных прогулок пока я не разрешу. С глазу на глаз, а не по голосовой почте. Она нарушила правила, потому что думает, что я слишком отвлеклась на Кэла и не присматриваю за ней? Или она настолько без ума от Бена, что рискнула домашним арестом и сестринским гневом?

Гиги ждет доооолгий разговор, когда она вернется. Или мне придется прибегнуть к одному из принципов Макиавелли, который заставит ее задуматься о моем следующем шаге и поставит под сомнения мои мотивы. Последние, что я сделала, это создала фиктивный аккаунт в Твиттере и арендовала пикап.

Вздох. У меня действительно не было времени блистать знаниями принципов Макиавелли. Лучшее, что я могла придумать в этот момент — это засунуть ее лифчик в морозилку. Но не думаю, что так она поймет мою точку зрения.

— Ну, теперь я осталась с лишним экстра-чизбургером и немертвым гостем, который не ест.

— Если бы я мог, — размышлял Кэл, принюхиваясь к тонкому аромату, исходящему от вощеного бумажного пакета на столе. Он ткнул пальцем в пакет и отошел, словно ждал, что тот шевельнется в ответ. Я усмехнулась, убирая свой ужин от него подальше.

Мы сидели за столом с его кровью и моим мясистым калорийным совершенством. Это было странно по-домашнему и определенно неловко без Гиги, которая играла роль общительного буфера.

Кэл не сводил глаз с моего рта, когда я жевала или губами обхватывала соломинку в коктейле. Но он ничего не говорил.

Самый неловкий ужин-свидание.

Стараясь не подавиться, я закончила как можно быстрее, затем вышла во двор, чтобы расставить разбрызгиватели с водой на газонах, а потом направилась вверх по лестнице в укромный уголок для чтения.

Я спрятала руководство по Заботе и пропитанию, просто потому что Кэл поднимался позади меня. Почему-то я подумала, что он посчитает инструкции по уходу за его видом весьма унизительным.

Я забежала в спальню, чтобы переодеться в свободные штаны для йоги и нефрито-зеленую «Община полукровок — лачуга Деметры» футболку. Джейн подсадила Гиги на Перси Джексона и Олимпийцев, и Гиги отыскала эту футболку на фан-сайтах «Etsy» в прошлое Рождество.

К сожалению, футболку слишком часто стирали и она села немного. Но все еще была мягкой и удобной, я не буду в свободное время слоняться по дому в шелковой ночнушке.

К тому времени, когда я вышла, Кэл сидел на подоконнике, изучая мои новые книги. Кэл посмотрел на буквы в греческом стиле, которые растянулись у меня на груди.

— Деметра? Богиня урожая и изобилия? В тему. Ты выглядишь особенно… плодовитой в этой футболке.

— Это подарок, — колко ответила я ему, залезая на подоконник. Кэл сидел, прислонившись спиной к стене и вытянув ноги ко мне. Я осторожно скопировала его позу, так чтобы наши ноги не соприкасались.　

— Гиги купила себе с Гермесом. Мы одеваем их, когда готовим зефирки.

— Гермес. — Он нахмурился. — Бог воров?

— Древнегреческий Бог, — поправила я его.

— Он никогда не был моим любимчиком, — сказал Кэл, пожав плечами. — Несмотря на то, что в моем доме был алтарь для Богов, моя жена больше уделяла внимание Аресу и Афине, чтобы те принесли мне силы и мудрость в бою. Чтобы я благополучно вернулся домой. Я иногда отдавал дань Гестии, чтобы та помогла моей жене научиться готовить. Но она заметила, и тот разнос, который мне устроила, сказал мне, что не стоит больше рисковать.

— Твоя жена плохо готовила?

— Ужасно, — рассмеялся Кэл, когда его лицо осветила задумчивая улыбка. — Она пекла хлеб, который ты могла бы использовать в качестве метательного диска. У нее просто никогда не получалось. Но ее родители слишком любили ее, чтобы сказать ей о том насколько были неприятными ее усилия, поэтому она оставила их дом, полагая, что вполне сможет стать домохозяйкой. Не знаю, как ей это удалось, но однажды она сожгла горшок с кипящей водой. Подол ее платья загорелся, и она выбежала из кухни, скидывая с себя тлеющую ткань. Вода из горшка выкипела, и он треснул. Она стояла в нашем дворе обнаженной, как ощипанный гусь! Я изо всех сил старался не смеяться. Но она так негодовала, скрестив руки, губы сжала в твердую тонкую линию, пока сердито смотрела на меня. И когда я накинул на ее плечи мантию, она просто сказала «Слава Богу, мы не рабы!» А потом она вернулась на кухню, чтобы закончить приготовление еды.

— И как это было?

— Едва съедобным, — сказал он, вздрагивая. — Но, в конце концов, мы смеялись над этим. У нас мало было таких моментов. Я не вспоминал об этом дне… очень долго. Почти забыл.

Его взгляд стал отсутствующим, словно Кэл сканировал внутренние ячейки памяти, предназначенные для хранения воспоминаний о жене, семье. Маленькие прямые морщинки появились на его лбу.

Кэл расстроился, что ему необходимо прикладывать усилия, чтобы вспомнить? Может он не мог вспомнить, как она выглядела? Через еще тысячу лет он с трудом вспомнит мое имя? Буду ли я претендовать на место в его воспоминаниях?

Казалось маловероятным, что он может забыть того, кто споткнулся через его полумертвое тело и перевез его в другое место, словно вор в ночи. Но Пол вспомнил меня, когда у него не осталось вариантов. Это не сулило ничего хорошего.

Удрученная этой мыслью, я спросила.

— Как ее звали?

— Юфемия, — сказал он, улыбаясь.

— Юфемия и Клетус?

— Даже не начинай, женщина.

Я пихнула его ногой.

— Эта замечательная история, Кэл.

Поймав меня за лодыжку, он улыбнулся и нежно сжал ее.　

— Спасибо, что напомнила.

Я кивнула, наслаждаясь тем, что в данный момент он казался счастлив. Жуя лакрицу, я ушла с головой в новые книги и искала любую информацию о растениях, которые оказывали парализующий эффект на вампиров или стимулировали их кровожадность.

Но для меня это было новой областью в исследовании растений, и работа продвигалась медленно. Я взяла на заметку, сделать небольшую таблицу с перекрестными ссылками, в конечно итоге выбросила ее, когда она стала похоже на крошечное закрашенное черной краской лоскутное одеяло.

Расстроенная, я скомкала бумагу и выбросила в мусорное ведро. Повернувшись к полке, я скользила взглядом по позолоченным заголовкам книг. Мне необходимо вдохновение.

Мне нужно что-то, чтобы соединить все маленькие кусочки информации, циркулирующие в моей голове. Что-то скребло на задворках моего разума, мне чего-то не хватает, того, что я не знаю….

— Ой! — воскликнула я, прыгая на подоконник. Я поставила одну ногу на край — прямо между бедер Кэла — когда потянулась, чтобы достать книгу на самой верхней полке.

— Могу ли я помочь тебе? — спросил он, глядя с опаской на положение моей ноги. Я проигнорировала его и спрыгнула на пол, с «Путеводителем по европейским полевым цветам» в моих руках. Я открыла ее и широко улыбнулась, показывая Кэлу картинку с ярко-синими цветами.

— Тебя, мой друг, отравили комбинацией волчьего аконита и горькой белладонны! — воскликнула я.

— Поэтичная комбинация. С чего ты решила?

— Догадалась, — с невозмутимом видом сказала я. Когда он закатил глаза, я пояснила:

— Итак, мы говорили о том, что аконитин присутствовал в яде Голубой Луны, да? — Он кивнул. — Аконитом — это другое название волчьего аконита.

— Я думал, что мы учли тот факт, что я не оборотень.

— Согласно этому аконит является своего рода всеобъемлющим сверхъестественным растением. Забавно, что люди отчасти оказались правы. Ботаники считают, что первые европейцы приписывали сверхъестественные свойства растению из-за его неземного синего цвета. В любом случае, согласно «Естественной природе в сравнении со Сверхъестественной» растение содержит фермент, который в принципе высвобождают нейромедиаторы вампиров и приводит их к постоянному возбуждению. Твои мышцы, нервная и сердечно-сосудистая системы широко раскрываются. Если кто-то объединит эффекты растения с другим….

— Я так понимаю, что эта горькая белладонна подходит?

Я открываю книгу «Естественная природа в сравнении со Сверхъестественной», указывая на соответствующий отрывок. На рисунке изображено вьющееся растение с фиолетовыми цветками.

С арки свисали цветки, похожие на раздувшуюся, вокруг желтой тычинки, чалму.

— Горькая белладонна содержит ядовитый гликоалкалоид под названием соланин.

— Ты знаешь, что такое гликоалкалоид? — внезапно спросил он.

— Так уж случилось, что я хорошо разбираюсь в химии, спасибо, так что да.

— Это гораздо сексуальнее, чем я ожидал, — задумчиво сказал он, прикусив нижнюю губу. — Я уже говорил тебе, как обожаю твои миленькие блузки и юбки-карандаш? Я никогда не работал в офисе весь день, но думаю, что с удовольствием побегал за тобой вокруг стола, если бы ты была одета так, как сегодня отправилась на работу.

— Почему я в этой ситуации секретарь? — спросила я. — Я могла бы быть твоим боссом.

— Хорошо, ты можешь гоняться за мной вокруг стола, — вздохнул он. — В любом случае я буду наслаждаться этим.

— Прекрати отвлекать меня предумышленным сексуальным домогательством, — отчеканила я. — А теперь, у людей растение вызывает головокружение, жар, расстройство кишечника — от описаний, которых я тебя избавлю, — а иногда и паралич. Но у вампиров не бывает головокружений, жара, или кишечных расстройств. Вместо этого, вас просто парализует. Это может быть не так уж и плохо, за исключением того, что благодаря акониту все небольшие нейромедиаторы в твоем мозгу открыты, что значит полное отключение твоего организма.

Его лицо стало мрачным, и мой триумф о том, что я нашла ответ сошел на нет. Кто-то хотел разнести его в пух и прах, сделать беззащитным, чтобы потом пробраться в его дом и прикончить.

Я не могла найти слов, чтобы утешить и помочь ему увидеть, что, в конечном счете, это не имело значения, так как он все равно их перехитрил. Так что я просто продолжила говорить.

— Единственное лечение от яда — кормление, вымыть его свежей кровью, — сказала я, тыкая пальцем в страницу. — К сожалению, у тебя соланин вызвал рвотную реакцию, и тебя стошнило. Много раз. На меня.

— Я понял. И перестал блевать на тебя, — заворчал он. Я нахально усмехнулась и пихнула его локтем.

Я пролистала указатели идеальных условий роста каждого растения. Эта была краткая небольшая таблица с цветными фотографиями и небольшими иллюстрациями мест обитания под каждой записью.

— Думаю, мы можем смело предположить, что тот, кто мухлюет с поставкой крови — тот же человек, который отравил тебя. Если бы мы только могли выяснить, где этот человек выращивает эту штуку, это помогло бы доказать, что он использует её для массовых отравлений. — Я пальцем проследила по указателю, остановившись рядом со скоплением мелких белых цветов с желтыми сердцевинами.

— Странно, — пробормотала я, листая страницы к полному описанию растения. Я вскочила и схватила книгу «Естественная природа в сравнении со Сверхъестественной», отыскала растение, написанное жирным шрифтом» в указателе «особо опасны».

Я изучала иллюстрации в книге Джейн. И пробормотала:

— Зеленые глянцевые листья, белые цветы, пятна на… сколько растений может подходить под это описание?

— Это личный разговор или можно присоединиться? — сухо спросил Кэл.

— Мило.　

Я сгримасничала и показала ему иллюстрацию.　

— Когда я просматривала отчет из лаборатории, не могла понять, почему химические вещества, обнаруженные в медунице, появились в крови отравленных вампиров. Это растение в книге Джейн, горечавка, очень похоже по структуре и химическому составу. В книге говорится, что оно пробуждает в вампирах кровожадность до болезненного состояния; они не различают кто друг, а кто враг. Оно должно расти в жарких, влажных местах Пиренейского полуострова, знаешь, современная Испания, Португалия, немного…

— Айрис, я знаю, где находится Пиренейский полуостров.

— Я знаю, знаю, ты, вероятно, построил там первую дорогу или сеял первую пшеницу, которая там росла когда-либо.

— Паршивка.

— Растлитель малолетних.

— Расхитительница гробниц.

Когда я не смогла придумать достаточно колкое оскорбление, я пошла дальше.

— Горечавка должна расти в теплых, влажных местах Пиренейского полуострова. Но я клянусь тебе, что видела её раньше. Помню, заметила нечто подобное в одном из пеших походов с моей мамой. Она часто брала меня на такие походы в лес, чтобы найти интересные растения для своего сада. Мы отрезали образец с одного растения, чтобы засушить и выкапывали другое. Она любила выращивать дикие, неокультуренные цветы на клумбах. Она говорила, что содержала сад подлинным. И вообще они были душевнее, чем те цветы, которые покупаешь в рассадниках. И я помню, что-то вроде этого странно-выглядящего растения я видела в последнем походе, в который отправились незадолго до ее смерти. Маме оно понравилось, но мы уже насобирали много растений, и она не хотела казаться жадной. Но…

Я вскочила и помчалась к книжной полке. Я провела пальцами по корешкам книг, пока не нашла записную книжку, которую искала.

— Что ты делаешь?

— Ищу мамин дневник с вырезками?

— Что прости? — спросил он. — Твоя мама была жестокой женщиной?

Я спихнула неуклюже его руки с моих плеч, пока обыскивала полку. Мамин дневник был искусством произведения. Гладкая обложка, обтянутая тканью, расшитой мелкими зеленными весенними листьями, ручная работа Гиги как на День девочек скаутов и как проект на День Матери.

Внутри, мама разнесла все интересные растения, которые мы только встречали в своих походах, по дате, а так же включая долготу и ширину, размеру клумб, описание окружающей среды и эскиз образца.

Аккуратный мамин эстамп пробудил во мне странное ощущение тоски, которую я не ожидала. Я так сильно скучала по ней. Я скучала по тому, как она смешила нас, когда мы были расстроены.

Я скучала по тому, как она обманывала нас в Монополии и пыталась заставить думать, что мы просто забыли, что у нее отели на Боардуолк и Парк-Плейс. Я скучала по чувству безопасности и что мама и папа все держат в руках.

Я пролистала до конца дневника: Июнь, 2005 года: Нашли сегодня довольно внушительный участок (6х4 кв. м) этого странного корнеплодного растения в районе Каунти-лайн-Роуд. Определенно растение из «красных», обратите внимание на широкие плоские листья и маленькие белые цветки с зеленовато-желтыми тычинками. Похож на фотографию щавеля кроваво-красного, но листья кажутся слишком разные. Я не стала отрезать, потому что ощущала, ну, как бы неправильно это. Что-то в растении отталкивало, как например ядовитый плющ, и, зная, что вы собираетесь сделать что-то, то сразу же появлялся мучительный зуд. Айрис растение не понравилось, и поэтому мы оставили его в покое.　

Я открыла дневник, чтобы показать Кэлу эскиз моей матери, который изображал поразительное сходство с иллюстрацией в книге.

— У моей мамы не было доступа к таким книгам, как у Джейн, в противном случае она могла догадываться, на что смотрела. Так как же все эти непонятные иностранные растения растут здесь в сельской местности Кентукки? Я имею в виду, кроме теплого, влажного климата в двух местах не имея ничего общего. И почему тот участок находится в глухом поле? В том районе рядом с Каунти-лайн-Роуд нет домов. Я не знаю, был ли там кто-то раньше, потому что совсем не похоже на какой-то остаток сада времён Гражданской Войны.

— Где это? — спросил он, вытаскивая карту округа Макклюр.

Я сравнила записи мой мамы, которые включали точное описание долготы и ширины месторасположения, с картой округа и указала.

— Прямо здесь.

— Как ты думаешь, тот участок все еще там?

— Все возможно, — ответила я, пожимая плечами.

— Ты очень помогла, — сказал он, целуя меня в лоб. Он вскочил с софы и спустился по лестнице в мгновение ока. Когда я спустилась на первый этаж, он уже направлялся к входной двери.

Я крикнула:

— И куда ты собираешься?

— В то место, которое твоя мама упомянула в дневнике с вырезками?

— Сейчас середина ночи. Это может занять несколько часов, чтобы найти подходящее место и еще больше времени, чтобы получить нужную информацию, которая могла бы нас задержать в лесу до самого рассвета. Для твоей кожи это будет совсем нехорошо.

— Я мог бы провести там гораздо меньше времени, если отправлюсь один, — сказал он, бросая на меня извиняющийся взгляд. — Без тебя я бы двигался быстрее.

— Но ты не знаешь, что искать, — ответила я.

— Я мог бы воспользоваться картой и твоим справочником.

— Но маленький указатель, который говорит: «Мое имя (пробел) и эта моя ядовитая ферма растений», которая возможно и не существует, и ты не будешь в состоянии интерпретировать то, что найдешь. Я тебе нужна.

— Сколько ты найдешь еще причин, чтобы я отложил поездку до завтра.

— Столько, сколько потребуется. У меня довольно длинный список, — сказала я, невинно похлопав ресницами. Кэл зарычал от отчаяния.

Я ущипнула его за нос и улыбнулась.　

— Признайся, милый, я тебе нужна. Вывожу тебя из кухни. Краду важные документы. Организовываю личные прогулки по лесу. Я обеспечиваю всесторонними, бесценными услугами.

— Ты нужна мне, — тихо произнес он. Закончив с этой идеей, смирившись, он вздохнул и поднялся навверх в читальный уголок. Тихо хихикая про себя, я услышала, как он бормотал. — Нужно было брать с Афиной.