Забытый: ЛУКА

Глава девятая

Реми

Освободившись, этот человек не предпринял ничего простого.

И дело было не только в роскошном номере отеля.

Как только я закончил свой очень долгий разговор с Ронаном, я вышел из спальни и обнаружил, что Лука нервно ждет меня. Это было бы почти мило, если бы все не было так хреново. Но как только я сказал ему, что мы с Вайолет готовы ехать, он приступил к действиям.

Сначала он вручил мне большой пластиковый пакет с более чем дюжиной новых нарядов, предназначенных для Вайолет. Они были разных размеров и включали в себя брюки, юбки, платья, комбинезоны, пижамы, носки, обувь, колготки и нижнее белье. Также было несколько подгузников разных размеров. Поскольку у Луки не было времени пройтись по магазинам, пока я был в комнате с Ронаном, я мог только предположить, что он послал одного из своих людей за какими-нибудь вещами.

Если я и думал, что одежда, с точки зрения одного только объема, была немного чрезмерной, то, как только я вышел из дома Ронана с Вайолет на руках, я понял, что этот мужчина только начал.

Там, где раньше была одна машина и двое телохранителей, теперь было три машины и шесть человек. Большие, страшные, явно вооруженные люди.

Лука проводил нас с Вайолет до большого внедорожника, в котором было установлено совершенно новое детское сиденье. На заднем сиденье внедорожника было, по меньшей мере, полдюжины пластиковых пакетов с одеждой и игрушками для Вайолет. Лука позволил Вайолет выбрать игрушку из одного из пакетов, когда пристегивал ее ремнями к автокреслу, поскольку я понятия не имел, как это делается. Вайолет выбрала куклу, но когда я попытался забрать у нее брелок, чтобы вернуть его Луке, она закатила настоящую истерику. Только Лука смог успокоить ее, сказав, что она может оставить брелок себе.

Отель, в который мы приехали, был одним из тех модных высотных зданий, и там нас ждала еще пара телохранителей.

Вместе с некоторыми моими вещами из квартиры.

У меня не было времени злиться на Луку за вторжение в мою личную жизнь, потому что он настоял, чтобы мы с Вайолет расслабились, пока он будет готовить нам ужин.

Да, этот мужчина готовил.

В общем, он был великолепен, богат и готовил.

Пока он готовил ужин, мы с Вайолет играли в просторной гостиной, откуда открывался потрясающий вид на центр Сиэтла, воды залива Эллиот и горный хребет Олимпик. Мы с Вайолет немного понаблюдали за паромами, курсирующими по воде, прежде чем успокоиться и начать разбирать ее новые игрушки. Я никогда не видел ее такой взволнованной. Ужин прошел в неформальной обстановке. Для нас с Лукой был жареный картофель и немного макарон с сыром для Вайолет. Через несколько минут после еды Вайолет начала клевать носом, и я отнес ее в спальню, которую делил с ней, и уложил спать. Я пытался заснуть сам, но последние несколько часов ворочался с боку на бок.

Поэтому я бродил по шикарному гостиничному номеру, который больше походил на роскошные апартаменты.

Я подошел к окнам во всю стену и уставился на мерцающие огни города внизу. Я все еще не мог поверить, что я здесь… что я поехал с Лукой вместо того, чтобы остаться с Ронаном.

Ронан, безусловно, был более безопасным и разумным выбором. Это стало еще более очевидным после того, как мы с ним поговорили в спальне его дочери, пока Вайолет играла на его планшете. Я не поверил его заявлению, что теперь я член семьи, но я не спорил с ним по этому поводу. Я уже знал, что Ронан поможет мне просто потому, что Алекс был моим другом. По той же причине один из его людей, Мемфис, помог мне двумя годами ранее, после того как я уехал из Чикаго. В то время моей единственной целью было уехать из города. Брат Алекса, Данте, устроил это после того, как я рассказал ему, где найти Алекса.

Когда я вышел из автобуса в Сиэтле, меня уже ждал Мемфис. Он отвез меня прямиком в рехаб, а затем на собрание АН. Когда час спустя я ушел со встречи, меня ждала квартира, а также вакансия работы начального уровня в охранной фирме. Я принял эти возможности и воспользовался ими.

Я все делал правильно, но судьба привела меня сюда.

Я покачал головой, потому что, как бы я ни старался в течение последних нескольких часов, я все еще не мог осознать ничего из этого... или того, что должно было произойти.

Мысль о том, что я могу положиться на Луку, пугала меня до чертиков, и я испытывал крайние угрызения совести из-за того, что решил пойти с ним. Но то, что заставило меня сказать ему «да» раньше, когда он умолял позволить ему помочь мне, было тем же самым, что удерживало меня от того, чтобы собрать Вайолет и вернуться к Ронану или обратиться за помощью к Алексу.

Он потерял своего сына... и нашел его снова.

Мне было отчаянно любопытно узнать, что все это значит, но то, что удерживало меня в этом месте, где мне не было никакого права быть, было холодной, суровой правдой, которая заставляла меня изменить свои взгляды на тот день, когда я впервые встретил Луку.

В тот день он искал своего ребенка.

А вместо этого нашел меня.

У меня был миллион вопросов, на которые я не был уверен, что хочу получить ответы. Я хотел, чтобы тот день вернулся. Я хотел, чтобы в ту грязную комнату вошел какой-нибудь другой мужчина. Кто-то, кто сделал бы со мной то же, что и со всеми остальными. Еще один безымянный, безликий извращенец, который отнял бы у меня ту малую надежду, что еще оставалась во мне.

Не этот мужчина, который заставлял меня цепляться за этот маленький кусочек возможности изо всех сил.

Звук открывающейся двери отвлек меня от моих мыслей. Я обернулся и увидел фигуру на балконе. Мы были слишком высоко, чтобы это мог быть незваный гость, и вид человека, бросившего окурок через перила, был доказательством того, что это не был кто-то с дурными намерениями. Я заметил слабый запах сигарет, исходивший от Луки, когда мы были в кабинете Ронана, но я не видел, чтобы он курил. Но высокий рост и манера двигаться не оставляли сомнений в том, кто это был.

Удивительно, но Лука сначала не заметил меня, когда вернулся в номер. Я молчал, пока он шел к небольшому бару в противоположном конце комнаты. Когда он открыл дверцу шкафчика, чтобы взять стакан, над баром зажегся огонек. Он налил себе чего-то и выпил залпом, затем наполнил толстый хрустальный бокал той же жидкостью, только на этот раз больше. Он добавил несколько кубиков льда, но вместо того, чтобы сделать еще глоток, прислонился к барной стойке. Его плечи опустились, когда он склонил голову. Его руки вцепились в стойку бара. Невозможно было не заметить, как его длинные пальцы обхватили полированное дерево.

Я почувствовал себя незваным гостем, вторгшимся в его личную жизнь. Но я не мог заставить себя бесшумно ступать по ковру, чтобы вернуться в свою комнату. Мне следовало бы откашляться или что-то в этом роде, но, честно говоря, я был слишком поглощен своими чувствами, чтобы даже подумать о том, чтобы предупредить о моем присутствии.

Он ничего не значил для меня.

Нет, это вычеркнуть.

Я не хотел, чтобы он что-то значил для меня. Хотел я это признавать или нет, но Лука играл роль в моей жизни гораздо большую, чем я предполагал. Какая-то часть меня все еще пыталась удержать ненависть, которую я испытывал так долго, но каждый раз, когда я пытался дать ей подняться, чтобы принять более разумные решения, например, остаться с Ронаном, а не с Лукой, я вспоминал надтреснутость в его голосе, когда он говорил, дрожь его рук, когда он прикасался ко мне, восхитительное ощущение его губ, быстро скользнувших по тому месту, где моя шея переходила в плечо, когда он прислонился ко мне головой.

А потом были моменты, подобные этому, когда его тело говорило о его богатстве, власти и могуществе.

Он пугал меня.

Но по неправильным причинам... или, может быть, по правильным. Я не знал.

Лука на мгновение застыл в той же позе, затем схватил свой напиток со стойки. Он повернулся в мою сторону и мгновенно остановился. Единственный свет в комнате исходил от бара.

Несколько мгновений мы оба просто стояли. Это должно было вызвать у меня неловкость, но я остался на месте.

— Хочешь, чтобы я пошел куда-нибудь еще? — Тихо спросил Лука.

Это было последнее, что я ожидал от него услышать. В конце концов, это его номер.

Я покачал головой, но понял, что он, возможно, меня не видит.

— Нет, — сумел выдавить я. — Мне пора… Мне пора возвращаться в постель.

Он не ответил. Не последовало ни подтверждения, что я должен уйти, ни возражений, что я должен остаться. Он просто подошел к одному из кожаных кресел в просторной гостиной и сел. Он взял бокал в руку и сделал большой глоток, прежде чем положить руку на подлокотник и слегка покрутить бокал, так что лед звякнул о хрусталь.

На нем была все та же одежда, в которую он переоделся, когда мы добрались до гостиничного номера. Его наряд был точной копией того, что было на нем ранее днем. Он даже держал пистолет при себе, хотя и расстегнул рубашку, чтобы она прикрывала оружие, когда он был рядом с Вайолет. Но, похоже, с тех пор, как мы легли спать, он снова заправил рубашку на место. Это заставило меня задуматься, где же его пистолет.

Это также заставило меня задуматься о том, что за жизнь он вел, раз ему требовалось так много людей, чтобы прикрывать спину, и он всегда был вооружен.

Я вспомнил, как тем утром он приставил пистолет к голове Таза и потребовал информации о том, где Карла. Это было для него второй натурой. Я был полностью уверен, что он пристрелит сутенера, чтобы получить от него то, что хочет.

Лука сделал еще глоток из своего бокала. Он ни разу не взглянул в мою сторону и не замечал моего присутствия. Я подошел к дивану и осторожно сел на него, ожидая, что он прикажет мне выйти из комнаты.

Но он молчал.

— Что будет завтра? — Тихо спросил я, поскольку это было одной из главных причин, по которой у меня были проблемы со сном. Я не привык отвечать не за себя. Я проигнорировал голос в своей голове, который настаивал на том, что, возможно, на этот раз все не так уж и плохо.

— Ронан назвал мне имя специалиста, к которому он хочет отправить Вайолет. Он бы отправил тебе сообщение с информацией, но, похоже, ты больше не носишь с собой телефон.

— Я боялся, что Алекс мог попросить Вона отследить меня, если бы он был у меня с собой, — пробормотал я. — Поэтому я оставил его дома. Я все равно не привык к телефону… Алекс — единственный, кто мне звонит, — рассеянно добавил я. Мое сердце забилось где-то в горле, когда я сказал: — Но Ронан уже осмотрел Вайолет. Он сказал, что с ней все в порядке.

Я заметил, что Лука взглянул на меня, хотя и не мог видеть выражения его лица. Но его голос стал заметно мягче, когда он пробормотал:

— Возможно, так и есть, Реми. Терапевт сможет задать ей вопросы, которые недоступны нам. Если она страдает от какой-либо эмоциональной травмы, нам нужно знать об этом, чтобы мы могли с этим справиться.

— Хорошо, — тихо сказал я, сцепив руки и уставившись в пол. Мне бы и в голову не пришло отдать Вайолет кому-то подобному. Это стало еще одним доказательством того, что я не способен позаботиться о ребенке. Чувство вины снова охватило меня. То же чувство вины, от которого я искал спасения сегодня днем, когда признался Луке, что не хочу пытаться растить Вайолет. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким неудачником.

Я почувствовал, как подушка рядом со мной прогнулась, но я не поднял глаз.

— Поговори со мной, Реми. Скажи, что тебе нужно.

Мне нужно было, чтобы он перестал быть таким чертовски наблюдательным... или мне нужно было снова научиться притворяться.

Что мне действительно было нужно, так это исправиться.

Тогда все это дерьмо не имело бы значения.

Я ждал, когда проснется инстинкт дать отпор потребностям моего собственного тела, но этого не произошло. Я потянулся к своему левому предплечью, чтобы провести пальцами по многочисленным следам от шрамов, в надежде напомнить себе, почему мне нужно быть уверенным, что я никогда больше не воткну иглу в свои вены. Но возбуждение все росло и росло, и вскоре я уже теребил свою кожу, а затем потянулся к волосам.

Моя рука так и не добралась туда.

Я вздрогнул, когда пальцы Луки сомкнулись вокруг моих.

— Скажи мне, что тебе нужно, — прошептал он. Он держал мою руку обеими руками. Один из его больших пальцев поглаживал мой. Мурашки побежали по всему моему телу. Его прикосновение, безусловно, отвлекало, но, казалось, только разжигало голод, от которого кровь бурлила у меня под кожей.

— Отвлеки меня, — выдавил я. — Расскажи мне... расскажи мне об океане и дельфинах.

Это была абсолютно худшая тема, которую я мог бы выбрать, но, учитывая, как быстро я проваливался в кроличью нору, я понял, что мне нужно что-то серьезное, за что можно было бы уцепиться. Я столько раз пытался не вспоминать то, что Лука рассказывал мне о себе в ту ночь, когда он притворился, что нападает на меня, чтобы люди, наблюдавшие за нами через скрытые видеокамеры, могли это видеть, но когда дела пошли совсем плохо и мне понадобилось что-то, за что стоило бороться, мои мысли неизбежно вернулись к звуку от его голоса и обещанию когда-нибудь показать его пляж, этих дельфинов... к осознанию того, что я, наконец-то, в безопасности… и свободен... и желанен.

— Я помню, как впервые увидел их. Это было вскоре после того, как мы переехали в этот дом. Мы с Воном были в бешенстве, потому что нам пришлось сменить школу, расстаться с друзьями. Мы с Воном дулись на заднем дворе... и строили планы. Наша мама не купилась на всю эту чушь, поэтому просто оставила нас там. Мы пропустили ужин и все остальное. Но мы были полны решимости настоять на своем, поэтому не вернулись в дом. Стояло лето, поэтому было светло. Мы с Воном оба умирали с голоду, но договорились, что не можем отступить. Мы были уверены, что если продержимся достаточно долго, наша мать уступит нашему молчаливому протесту и заберет нас обратно в город.

— Сколько вам было лет? — спросил я.

— Мне было семь, Вону — девять.

— И ваша голодовка сработала? — спросил я.

Я мог поклясться, что услышал, как Лука усмехнулся. Он все еще держал меня за руку. Мое бешено колотящееся сердце, наконец-то, перестало выпрыгивать из груди, но я все еще был на взводе. Я сосредоточился на голосе и прикосновениях Луки и попытался подстроить свое дыхание под ритм его поглаживаний.

— Ни капельки. Вон решил, что нам стоит прогуляться по пляжу, чтобы отвлечься от мыслей о еде. Я хныкал, как ребенок, и перечислял все продукты, которые хотел съесть в этот самый момент. Я выводил Вона из себя. Мы начали спорить, но потом я увидел, как что-то блеснуло в океане. Сначала мы подумали, что это акула, но Вон сказал, что плавник у нее не такой. И их было слишком много.

— Дельфины, — тихо сказал я. Несмотря на то, что я прожил в Сиэтле последние два года, я слышал только звуки, а не океан в целом. И мне еще предстояло увидеть что-то похожее на касаток или других млекопитающих, которые называют эти прекрасные голубые воды своим домом.

— Нам с Воном даже не пришлось ничего говорить. Мы просто посмотрели друг на друга, а затем сорвали с себя рубашки и ботинки. Вода была холодной и бурной, но мы оба умели плавать и преследовали только одну цель. Но к тому времени, как мы подплыли к тому месту, где были дельфины, они уже исчезли. Мы были чертовски разочарованы.

Я обнаружил, что склоняюсь к Луке, потому что адреналин, который пытался восполнить потребность моего организма в кайфе, начал падать, и мне стало холодно.

— Мы плыли по воде, пытаясь понять, в каком направлении они уплыли, но волны были слишком большими. Но как только мы собрались плыть обратно, плавник вынырнул из воды прямо между нами. Я испугался, — пробормотал Лука. — Не знаю, как мне удалось не обделаться.

Я услышал свой смех. Тело Луки излучало тепло, и я попытался незаметно придвинуться поближе, чтобы хоть немного впитать его.

— Вон был так чертовски взволнован, потому что вокруг нас начали появляться плавники один за другим. Вся эта чертова компания вернулась. Я думал, они собираются нас съесть или что-то в этом роде.

— Тогда зачем ты полез в воду? — спросил я.

Лука пожал плечами. Мне потребовалась секунда, чтобы осознать, что я скорее почувствовал пожатие, чем просто стал свидетелем этого. Как, черт возьми, я оказался практически прижатым к этому мужчине? И действительно ли его рука обнимала меня за плечи?

— Я бы последовал за Воном, куда бы он ни пошел... только не на деревья. Я не любитель высоты.

— Лука, мы в пентхаусе. Ты только что был на балконе, — напомнил я ему.

Еще один смешок. Лука слегка подвинулся, а затем внезапно откинулся на диванную подушку, увлекая меня за собой. Движение было таким плавным и непринужденным, что я задался вопросом, осознал ли он вообще, что сделал.

— Ты меня там не видел. Я почти вцепился в дверную ручку и выкурил сигарету так быстро, что она того почти не стоила.

Лука все еще держал меня за руку, но свободной рукой он обнимал меня за плечи, он не просто сидел сложа руки. Нет, он нежно сжимал мое плечо и отпускал его, почти так же, как он делал с моим коленом в тот день, когда у меня был похожий эпизод.

— Так что насчет дельфинов? — Я напомнил ему.

— Точно. Вон, в общем-то, посоветовал мне перестать вести себя как ребенок, а потом начал поглаживать плавник одного дельфина, который все время приближался к нему. Никто из остальных дельфинов не задерживался надолго, но этот задержался. Это была самая крутая вещь, которую я когда-либо видел.

— Этого было достаточно, чтобы заставить вас прекратить голодовку? — спросил я.

— Можно и так сказать. На следующее утро наша мама нашла нас с Воном спящими на пляже в окружении пакетов с чипсами и коробок с печеньем. Наш план состоял в том, чтобы дождаться возвращения дельфинов. В итоге нас посадили под домашний арест на неделю. В тот день, когда наказание закончилось, мы снова были в воде с дельфинами.

— Тебе удалось потрогать одного из них?

— Нет, я струсил, — пробормотал Лука.

— А ты… ты все еще ходишь к воде?

Лука ответил не сразу, и я невольно напрягся, потому что подумал, что, возможно, перешел все границы дозволенного. Я попытался сесть, но его пальцы мягко сжали мое плечо, не давая мне пошевелиться. Я мог бы легко отстраниться от него, но по причинам, в которые я не хотел вдаваться, этого не сделал.

— У нас с Воном все еще есть дом, в котором мы выросли. Я больше не хожу туда, не после Джио...

Его голос затих на несколько долгих секунд. Я подумал, что он не собирается продолжать, но он перевел дыхание и сказал:

— Те несколько раз, когда я был там, я все еще видел их. Я знаю, что они не те же самые, но иногда я задаюсь вопросом...

На этот раз, когда он замолчал, он так и остался сидеть. Я не был уверен, что он скажет дальше, но решил, что, вероятно, это как-то связано с тем, что он снова хочет поплавать с прекрасными животными. Я видел их только в кино и по телевизору, но было достаточно легко представить, каково это — наблюдать за ними в дикой природе и завидовать их свободе.

Некоторое время мы оба молчали. Я был удивлен, что Лука все еще обнимал меня, но не меньше меня удивило и то, что я позволил ему это. Я понятия не имел, какой сексуальной ориентации Лука, но в этот момент мне было все равно. Если бы он хотел причинить мне боль, он бы сделал это в кабинете Ронана или во время любой из многочисленных сегодняшних встреч, когда были только мы вдвоем. Было несколько случаев, когда он прикасался ко мне, и я был уверен, что ему нравятся мужчины, но у него был сын, так что, насколько я знал, ему могло быть просто любопытно, и он предпочитал в основном женщин.

Что бы это ни было, я был просто рад возможности воспользоваться его силой и теплом в данный момент. Соблазнительный привкус героина на языке, наконец-то, начал исчезать, и я почувствовал, что снова могу дышать. Я не гордился тем фактом, что мне пришлось положиться на Луку, вытащившего меня из этого эпизода, но что было, то было. Завтра у меня будет достаточно времени, чтобы покарать себя за это. Признаться, я всю неделю держался на волоске, поскольку мне пришлось вернуться в свой старый мир, чтобы найти Карлу и Вайолет. При обычных обстоятельствах, возможно, во мне бы хватило решимости справиться со всем этим, но появление в моей жизни Луки в начале недели, всколыхнуло мою голову гораздо сильнее, чем я хотел бы признать. Поиски Вайолет дали мне что-то, что заставляло меня двигаться дальше, но теперь, когда все снова успокоилось, старые демоны пытались воспользоваться ситуацией.

— Лучше? — тихо спросил Лука. В его голосе не было ни торжества, ни злорадства. На самом деле, его голос звучал спокойнее. Он оставил свой стакан рядом с креслом, на котором сидел. В какой-то момент он положил ноги на пуфик перед диваном. Одной рукой он все еще держал меня, но его большой палец больше не поглаживал мой. Я подумал, не потому ли, что он знал: мне больше не нужен этот ритм, чтобы сосредоточиться… или ему это было не нужно.

Для постороннего человека мы, вероятно, выглядели бы как пара, у которой приятный семейный момент.

Я кивнул в ответ, потому что почувствовал, как мои веки тяжелеют. Когда я поворачивал голову, моя щека натолкнулась на небольшое сопротивление. Боже милостивый, когда это я стал класть голову ему на плечо? Я резко поднял голову и пробормотал:

— Прости.

Рука, которую он держал на моем плече, поднялась, чтобы погладить меня по голове, а затем, к моему полному изумлению, он заставил меня опустить голову.

— Все в порядке, — сказал он.

Не казалось ли ему самому, что он немного устал? Может, он просто слишком много выпил? Я видел, как он выпил только один бокал, но он, конечно, мог выпить и больше, прежде чем закурить.

Но от него не сильно пахло алкоголем.

— У тебя есть история о дельфинах? — спросил Лука. Он все еще играл с моими волосами, и от чистого удовольствия я еще сильнее прижался к нему. В моей голове зазвенели тревожные звоночки, но я не мог заставить свои ноги и руки подчиниться безмолвному приказу встать и вернуться в постель.

— Я никогда их не видел, — сказал я.

Я почувствовал, как Лука слегка пошевелился, и когда он заговорил в следующий раз, я готов была поклясться, что почувствовал прикосновение его губ к своему виску.

— Есть ли что-то из твоего детства, что ты запомнил навсегда... до того, как тебя...

Забрали.

Ему не нужно было произносить это слово. Я был рад, что он этого не сделал.

— Когда мне было около восьми, бабушка взяла меня с собой на съемочную площадку. — Как только я позволил воспоминаниям укорениться в моей голове, мои глаза начало жечь.

— Твоя бабушка была актрисой? — Удивленно спросил Лука.

Я покачал головой.

— Она была поставщиком провизии. Съемки в городе были всего неделю или около того — они снимали пару сцен на старой ферме. Это был фильм ужасов… вроде как с вампирами и зомби. — Я подавил эмоции, которые грозили вот-вот запереть мне горло. — Она сказала мне остаться с ней у палатки общественного питания, но я был очарован всеми этими людьми в костюмах. Эти зомби подходили в полном гриме и начинали болтать с ней, как с обычным человеком, и я был просто в восторге. Я был уверен, что никогда не видел ничего круче. Я начал бродить по съемочной площадке и задавать всем вопросы об их работе. Режиссер обратил на это внимание и взял меня на работу. Я выполнял поручения для него и для всех остальных… относил сценарии людям или приносил актеру перекусить или что-нибудь выпить. Когда съемки фильма закончились и они уехали из города, я был очень разочарован.

— После этого ты захотел заняться подобным?

Я пожал плечами.

— Потому что твои голоса... - начал Лука, но затем резко замолчал. — Прости, — пробормотал он.

И я знал почему.

Он вспомнил причину, по которой я вообще начал имитировать голоса… чтобы развлечь детей, которые были похищены так же, как и я.

— Я стараюсь больше не думать об этом слишком много, — признался я. Я закрыл глаза, позволяя сильным пальцам Луки снять напряжение, которое начало нарастать в моей голове, когда я вспомнил те дни. Подобные воспоминания поддерживали меня долгое время после того, как меня похитили. Иногда слишком долго. — Мне нужно лечь спать, — сонно сказал я, скрестив руки на груди и придвигаясь ближе к Луке, чтобы забрать себе побольше его тепла.

— Просто останься еще ненадолго, — мне показалось, что я услышала слова Луки, но не был уверен.

Все, что я знал, это то, что в одну минуту я слушал, как бьется его сердце у меня под ухом, и думал, что это значит, что я, вероятно, слишком близко прижался к нему, а в следующую минуту я уже соскальзывал в темноту, где меня не ждало ничего, кроме блаженной тишины.