Голоса принадлежали Бери и Рее, вдалеке можно было слышать и Уми:
«Нет, Финни! Нельзя никому вредить, если тебя об этом не попросила Мама!»
Финистер испуганно вскрикнула. Но страх возрос стократ, когда огромная ужасная великанша вломилась в ее разум. Девочка хорошо разглядела страшилище: красный клетчатый килт, огромные мускулы, вздувающиеся под грязной блузой, темные щеки и поросячьи глазки под нечесаной копной волос. Она размахивала дубиной и гудела: «А вот и я — Вредительница! Где здесь глупая девчонка, которая любит вредить людям?»
Финни заползла под одеяло, от страха она не могла вымолвить ни слова.
Затем мерзкая великанша ушла, оставив после себя только розоватое свечение в мозгу бедной девочки. Следующее, что она увидела, была Дори, сидящая рядом и гладящая ее по голове.
— Это был сон, Финни, просто дурной сон, — приговаривала старшая сестра. — Но вот как ты выглядишь изнутри, когда намереваешься нанести вред кому-то из нас. Запомни, крошка, и никогда даже не пытайся так поступать!
И Дори стала тихо баюкать малышку, напевая колыбельную.
После этого случая Финистер, конечно же, не освободилась от своей злости или желания расправиться с малышами, коих она почитала соперниками. Но девочка никогда больше не рисковала предпринимать конкретные шаги, тем более, что она усвоила: старшие сестры сами не изобретают правил, они лишь передают приказания Мамы. Притом Дори и другие девочки были довольно милы, они любили малышей и занимались ими, когда позволяло время: играли и пели песенки, обнимали и целовали их. Постепенно Финистер привязалась к Дори, Рее и другим, у нее даже появилось чувство вины из-за своей ненависти к младенцам.
— Пусть тебя это не волнует, Финни, — успокоила ее как-то Агнесса, в то время как они мотыжили гороховую грядку. Агнессе было в ту пору восемь, и для Финистер она была любимым товарищем по играм. — Когда мне было пять лет, я тоже тебя ненавидела — ведь Мама вечно суетилась вокруг тебя.
От такого признания Финни выронила мотыгу и уставилась на старшую подругу.
— Ты меня ненавидела? Но… но я думала… — промямлила она.
— Да нет, сейчас я, конечно же, тебя люблю! — Агнесса тоже бросила мотыгу и повернулась, чтоб обнять младшую сестру. — Но не тогда, когда мне было всего пять. Тогда я злилась из-за того, что Мама постоянно занималась тобою, а мне уделяла все меньше времени.
Но ты подрастала и становилась такой милой, такой живой малышкой, что я просто не могла злиться на тебя. Ты превратилась в мою любимую игрушку.
— Игрушку? — притихшая было в ее объятьях Финистер возмущенно вскинула глаза.
— Конечно, игрушку: я ведь играла с тобой все время! Затем ты подросла достаточно, чтоб быть на равных, и теперь мы — друзья. Не волнуйся, Финни, со временем тебе тоже понравится новая малышка.
Она оказалась права: Финистер полюбила сестренку, но это случилось лишь через несколько лет. А пока ей не хотелось позориться в глазах Агнессы или получать выговоры от сестер, поэтому Финни научилась скрывать от всех свою злость и ненависть. Однако время от времени ее гнев на младенца прорывался наружу. Очевидно, кто-то из старших девочек заметил это, потому что Вредитель снова наведался в ее сознание. Его визит отозвался жуткой болью — голова девочки просто раскалывалась. Финистер извлекла урок: надо еще глубже прятать свои чувства.
Ну что ж, этот случай, по крайней мере, доказал, что не так уж она одинока: кто-нибудь из семьи постоянно наблюдет за ней. В этом большом доме всегда можно было найти кого-то для игры, беседы или просто чтобы поплакаться в жилетку. К сожалению, нечасто этим «кто-то» бывала Мама. Порой девочка гадала, а не забыла ли та о ее существовании? Чтобы проверить свое предположение, она даже совершала мелкие проступки и всегда бывала вознаграждена: наказание следовало немедленно. Значит, на самом деле Мама держала ее в поле внимания. Это успокаивало.
Но все же куда приятнее было, когда Мама давала ей какое-нибудь поручение. Девочка старалась, как могла, и тогда Мама обнимала ее и ненадолго прижимала к себе или ласково гладила по кудрям. Однако большую часть времени Финистер оставляли на старших девочек, и те следили за дисциплиной еще строже, чем сама Мама.
Как-то раз, когда Финни сбивала сливки, она ошиблась и выронила маслобойку. Та стала падать. В ужасе, не рассуждая, девочка рванулась своим сознанием и подхватила ее.
— Ну, Финни, как ловко!
Сердце у девочки екнуло, она подняла взгляд. Рядом стояла Мама и улыбалась ей.
— Ты поймала маслобойку при помощи сознания.
Какая ты у меня умелая девочка! — она наклонилась поцеловать Финни в лоб. — Умница ты моя!
Девочка расцвела.
— Я могу и било в маслобойке заставить двигаться, мамочка!
— Конечно, можешь, милая, — с улыбкой ответила Мама. — Но если не будешь работать руками, они станут у тебя совсем слабенькими. Кроме того, повседневными делами вроде сбивания масла никого не удивишь. Вот если ты научишься быстро соображать и импровизировать по ходу дела — это будет действительно здорово!
Она, по своему обыкновению, быстро обняла малышку.
— Сегодня вам обеспечен дополнительный десерт, юная леди!
Впервые Мама назвала ее «юной леди»!
Однако с тех пор Финистер нечасто удавалось заслужить мамино одобрение — оно приберегалось для особых успехов на пси-поприще. Обычно же то, что она делала, воспринималась как должное — награда не предполагалась, чего нельзя было сказать о наказании за невыполненную работу.
Тут уж пощады не жди! Старшие девочки не знали сомнений, когда речь шла о том, чтобы поставить на место кого-то из младших. Волосы дергались сами собой, юбки вздымались именно в тот момент, когда рядом были мальчики, носы сами по себе защемлялись, а палки прыгали в руках и били тебя. Однако самым ужасным были кошмары, когда одна из старших девочек превращалась в монстра и охотилась за тобой. О, эти охоты, когда враг совсем рядом, а у тебя никак не получается проснуться… Финни довольно быстро выучилась повиновению. Ведь, хотя Папа и Мама не могли слышать ее мысли, рядом всегда были старшие девочки, которые сами заботились о наказании и не давали спуску.
Мама и Папа, конечно же, ничего об этом не знали.
Как-то Финистер попыталась пожаловаться, но Мама только печально посмотрела на нее.
— А что ты делала, Финни, перед тем, как тебя больно дернули за волосы? — спросила она.
Финни спрятала руки за спину и, упорно глядя в землю, принялась вычерчивать круги носком ботинка.
— Старшие не обидели бы тебя, если б ты не рассердила их, — назидательно произнес Папа. — Так что же ты сделала?
— Агнесса велела мне еще раз пройтись вдоль грядок и выдернуть сорняки, которые я пропустила, — нехотя ответила Финистер.
— И ты сделала это?
— Нет, — призналась она.
— А что же ты сделала? — спросил Папа.
— Сказала ей, что она не Мама, — огрызнулась Финистер.
— Ты была не права, Финни, — упрекнула ее Мама. — Когда старшие девочки что-то приказывают тебе, то делают это, от моего имени. Особенно, если это «что-то» входит в твои обязанности.
— Ты в нашей команде, Финни, — добавил Папа. — И чем старше ты становишься, тем большим числом людей можешь командовать.
Девочка подумала, что ей очень не нравится такая команда.
— Таков порядок, — принялась объяснять ей Мама. — Дори командует Реей, Рея — Ормой и так далее, по цепочке. Любая из них может приказывать тебе, и я жду от тебя послушания. Ты понимаешь меня, детка?
— Да, понимаю, — пробурчала Финни, все еще выписывая фигуры носком ботинка. «Это нечестно!» — громко кричал внутри нее бунтовщик.
— Не переживай, малышка, — Папа похлопал ее по плечу. — Подрастешь немного и тоже сможешь командовать. Целый год ты будешь старшей девочкой в доме и сможешь приказывать всем остальным!
Славная мысль! Финни бросила на Папу восхищенный взгляд и подумала, как будет приятно отдавать приказы всем и каждому.
Как правило, в раннем детстве мы принимаем без рассуждений существующий порядок мироздания, однако с возрастом начинают появляться сомнения. Как-то летним днем, когда жара и сушь буквально сводили с ума, Финни оставила корзинку, куда собирала ягоды, и принялась стаскивать с себя платье. И тут раздался голос Ормы, работавшей на соседней грядке:
— Ну-ка, надень обратно, Финни!
— Но мне так гораздо прохладнее! — захныкала девочка.
— Без платья ты обгоришь на солнце, — возразила Орма, — а мне будет очень больно слышать, как ты плачешь. Одевайся скорее, Финни.
Девочка нехотя подчинилась.
— Почему мы должны работать в такую жару! — ворчала она.
— Да потому что нам нечего будет есть, если сейчас мы не будем работать, — рассудительно сказала Агнесса. В ее голосе слышалась снисходительность взрослого, объясняющего что-то несмышленому малышу.
Уловив этот оттенок, Финни ощутила чистую ненависть младшего к старшему. Затем она вспомнила, как Агнесса признавалась в любви к ней, и глубоко устыдилась. Эта смена чувств не укрылась от окружающих.
— Стыдись, — одернула ее Орма. — ведь ты, в свою очередь, знаешь больше наших малышей. И потом, Агнесса права: мы, дети, должны помогать Папе. Если не пахать и не засеивать землю, у нас не будет ни ячменя, ни пшеницы. Если заблаговременно не проращивать клубни, то не видать нам картошки.
— Но ведь куры-то будут нестись! — торжествующе возразила Финни.
— Да, но только в том случае, если мы о них позаботимся. То же самое с овцами и свиньями: не будем работать — останемся без мяса. А ведь мясо надо еще засолить или закоптить, а также законсервировать овощи и фрукты — иначе зимой придется голодать.
— Я поняла! — обрадовалась Финистер, она и впрямь впервые осознала эти простые истины. — Чтобы осенью получить пшеницу, надо сначала посадить зернышки в землю!
— Точно, малыш! А потом надо вырастить пшеницу, собрать ее в снопы и обмолотить, а то она просто сгниет в поле, — закивала Орма. Наконец-то младшая сестрица поняла! — А если ты не пойдешь в школу, то не выучишься и не сможешь помогать прогнать короля с королевой!
…Финни уже ходила в школу и многое знала про те ужасные вещи, что делали король и королева: они воевали, отнимали у людей деньги, изобретали законы, чтоб мешать другим поступать по совести. Вот только не очень ясно, как сложение и вычитание помогут избавиться от королевской семьи? С чтением понятно: надо уметь читать, чтоб узнать, как люди с давних пор боролись с монархами и какие шаги предпринимали враги. Выучиться писать тоже необходимо, чтобы рассказать грядущим поколениям о своем вкладе в общее дело.
Финистер всеми силами стремилась заслужить почет и уважение. Поэтому ей гораздо больше импонировало рассказывать людям о своих успехах, чем сообщать о неудачах. Девочке нравилось, когда ее хвалят.
Увы, это случалось не так уж часто, поэтому она из кожи вон лезла, чтоб заслужить похвалу.
Учителя осознанно подогревали это стремление в детях. Мама внушала им, что очень важно не утратить стремление к победе, ведь впереди нелегкая борьба с королем и королевой, у которых было все: богатство, множество солдат и даже такие люди, которые, подобно Финни и ее семье, могли читать чужие мысли. Этих девочка ненавидела всей душой, еще бы — ведь они должны были сражаться на их стороне! Мама окрестила этих королевских приспешников метким словечком — «предатели». Она также строго-настрого запретила рассказывать кому-нибудь из соседей об их планах свержения королевской семьи. Никто и никогда не нарушал этого правила. Односельчане продолжали считать Папу и Маму милыми и самоотверженными людьми.
Они поражались щедрости и заботливости, с которой те выхаживали брошенных сирот, воспитывали в них трудолюбие, более того, обучали чтению и письму, чтобы в будущем дети могли заработать себе на жизнь, не отбивая куска хлеба у других.
Однако, похоже, крестьянская детвора не разделяла восхищения своих родителей. Финни хорошо помнила первую поездку в город. Малышка была так возбуждена, что едва могла устоять на месте, пока Дори повязывала ей чепчик.
— Запомни, Финни, не ввязывайся в ссоры, не позволяй чужим детям разозлить тебя, — наставляла ее старшая сестра. — Пообещай, что как бы они ни выводили тебя, ты не покажешь им свои мысли. И не сделаешь попытки навредить им, как бы тебе этого ни хотелось!
Эти слова слегка остудили радостный пыл Финистер.
— Обещаю, Дори, — девочка глядела на сестру широко раскрытыми глазами, сердце ее сжалось от недоброго предчувствия.
— И ты должна пообещать мне, что никто и никогда не узнает о твоей способности читать чужие мысли и двигать предметы.
— Но почему? — удивилась Финни.
— Видишь ли, милая, большинство людей не умеют делать это. Если они выяснят, что мы обладаем такой способностью, то станут завидовать нам, бояться и даже могут попытаться как-то навредить нам. Пообещай мне, родная!
— Обещаю, — упавшим голосом проговорила девочка: день, казалось, померк вокруг. Она чувствовала себя так, как будто уже сделала что-то дурное.
Впрочем, когда они вышли из дома и уселись в повозку, хорошее настроение вернулось. Финни было не усидеть на месте, и она неожиданно начала пританцовывать. Дори не удержалась от смеха при виде такой детской непосредственности и стала отбивать такт каблуками.
Финистер никогда не доводилось раньше видеть столько высоких домов вместе. Она прильнула к руке Ормы, глядя во все глаза и вдыхая смесь необычных запахов.
Девочка рассматривала яркие, заманчивые вещи на прилавках под навесами. Нет, она знала, что те шероховатые зеленые и желтые штуки были, скорее всего, овощами, а красные и зеленые — фруктами, но как назвать вон те пухлые цветные стопки на третьей полке?
— Орма, что это? — спросила она.
— Это? — Орма проследила, куда показывала девочка. — Это же одежда, глупышка! Просто много разной одежды.
— Все это — одежда? — она в удивлении уставилась на прилавки. Качество и цвета радовали глаз, это было куда красивее той мрачной, серой и черной, материи, которую ткали дома старшие девочки.
— О, посмотри! Вон там — столяр-краснодеревщик! — ткнула пальцем Орма.
Финистер поглядела и не нашла ничего увлекательного в лицезрении старика, выскабливающего стружку из каких-то деревяшек с помощью странного двуручного ножа. Хотя, надо признать: стоявшие вокруг столы и стулья выглядели гораздо красивее тех, что мастерил Папа.
— Ня-ня-ня! Маленькие подкидыши!
Девочка удивленно посмотрела на четверку богато одетых мальчиков, корчивших им рожи. Орма выпрямилась так, что стала выше ростом, и решительно отвернула голову Финистер.
— Не смотри, Финни. Не обращай никакого внимания!
— Брошены мамой, не знакомы с папой! — насмешливо распевали двое мальчишек.
— Если б я была знакома с их родителями, эти гаденыши узнали бы почем фунт лиха! — бросила Орма.
Краешком глаза Финни видела Рею и Агнессу: уставились прямо перед собой, подбородки вздернуты.
— Убирайтесь прочь отсюда! — еще двое из четверки присоединились к дразнилке. — Убирайтесь поскорей, поищите матерей!
Как ни странно, Финистер чувствовала угрозу, исходящую от мальчишек. Их мысли совсем не были милыми и добрыми, они причиняли девочке нестерпимую боль. Они порождали в ее голове такие уродливые картины, что Финни вздрогнула от отвращения.
— Закрой свой мозг! — пробормотала заметившая это Орма.
Финистер стала привычно думать о яблоках. Это было нелегко с той грязью, которую излучали мальчишки, но она справилась: перед ее мысленным взором были только яблоки, ну, может, еще парочка груш.
— Точно, отвернитесь от нас, — выкрикнул один мальчишка, — как ваша мамуля сделала с вами!
Финни внезапно почувствовала, как горячо стало ее лицу. Не понимая, в чем дело, она взглянула вверх и увидела, что Орма и Агнесса тоже покраснели.
— Эй, дитя любви, как насчет поцелуя! — продолжал паясничать маленький паршивец.
— Ну, ладно! — разозлилась Орма. Она обернулась и скомандовала:
— Пойдем, Агнесса!
Финни в удивлении глядела, как сестры, протянув Руки и скривив губы, бросились к мальчишкам. Оттуда послышались вопли отвращения, но мысли… Теперь мозги обидчиков источали страх, мальчишки бежали.
Маленькая Финистер радостно закричала и захлопала в ладоши.
Сестры вернулись с красными лицами, но довольно улыбаясь.
— Хорошо, что они еще маленькие, — сказала Орма, вновь беря малышку за руку. — Никогда даже не пытайся проделать такое с взрослыми парнями!
— А почему? — спросила девочка.
— А потому, что они могут и сами поцеловать тебя! — отрезала сестра.
— Фу! — идея целоваться с кем-то, чей мозг устроен так отвратительно, ужаснула Финистер.
Она решила никогда не пробовать.
— А, вот вы где!
Финни оглянулась и увидела, что к ним направляется улыбающийся Папа с мальчиками.
— А мы продали поросят по очень хорошей цене, а зерно — еще лучше! — похвастался Папа. — Вперед, детвора! Всем — по леденцу!
Леденцы были замечательно сладкие, все смеялись и шутили. Затем, пока взрослые пили из кружек что-то пенящееся, дети глазели на акробатов, дававших представление на городской площади. А потом был еще спектакль с марионетками и менестрель со смешными песенками. Все так веселились, что Финни почти забыла о мерзких мальчишках.
Почти, но не совсем. Уже в повозке, на обратном пути, девочка прикорнула на коленях у Дори и перебирала впечатления. Она не знала, что и думать. Город понравился Финни, леденец был для нее редким угощением, и вообще — все было так здорово, но были и ужасные имена, которыми их дразнили маленькие злобные горожане.
— Дори, почему они нас ненавидят? — тихо спросила она.
— Потому что мы не похожи на них, дорогая, — ответила сестра. — Мы выделяемся, и они чувствуют это.
— Может, они полюбили бы нас, если б мы жили с ними в городе?
— Нет, милая, — вздохнула Дори. — Ведь наши настоящие матери действительно бросили нас на Мамином пороге. Они были слишком бедны и не могли сами вырастить нас. Затем они вышли замуж за богатых людей, и уж остальным-то их детям повезло больше.
Вот почему они смеются над нами — это позволяет им считать себя лучше нас.
— Как хотелось бы сделать так, чтоб у них разболелись животы или головы! Мне так трудно было сдержаться!
— Понимаю. Но ты справилась с этим, и я горжусь тобою! Финни, детка, если б ты так поступила, люди из деревни пришли бы к нам на хутор и тоже попытались нас обидеть.
Подобная мысль ужаснула и заставила устыдиться Финистер.
— Дори, а это не правильно, что мы читаем мысли?
Дори вздохнула и покрепче обняла маленькую сестренку, как бы желая защитить ее.
— Конечно же, нет, милая. Просто мы — особенные. Остальные зовут нас ведьмами, но это не правда.
Мы ведь не колдуем на самом деле — мы владеем особым даром. И, само собой, у нас нет ничего общего с дьяволом!
— Само собой, — повторила Финистер. — Папа говорит, что дьявол — это еще один князь, а князья всегда вредят людям.
— Именно — Князь Лжи, и у нас никаких дел с ним нет. Боюсь только, поселяне не поверили бы этому. Они завидуют нам, Финни. А если узнают о нашем умении читать их мысли, то возненавидят так сильно, что окрестят ведьмами и поджарят у столба, как кусок говядины.
— Поджарят! — Финни выпрямилась, губы ее дрожали.
— Не пугайся, малыш. Они этого не сделают, потому что ничего не узнают про нас, — успокоила ее Дори. — Ну, так как? Позволим им узнать?
Малышка с круглыми от ужаса глазами затрясла головой.
— В любом случае нам лучше, чтобы они называли нас подкидышами и тешили свое самолюбие, считая себя лучше нас, не правда ли? — закончила объяснения Дори.
Девочка сидела с открытым ртом, но в глазах у нее забрезжило понимание.
Старшая сестра улыбнулась.
— Я тебе верю, дорогая. Теперь ты понимаешь, почему лучше не обращать внимания на оскорбления и не пытаться вредить им. Ведь у них припасены гораздо худшие прозвища для нас. Поверь, быть незаконнорожденным — не самое страшное в жизни.
— Например, быть поселянином, — вмешался Джейсон, и все мальчики расхохотались.
Финни же не смеялась. Она снова прижалась к сестре и подумала, что их хутор гораздо лучше города. А может, и остального мира.
С этого дня Финистер рассматривала поселян и всех остальных неэсперов как нечто чуждое и угрожающее.
Она считала себя лучше их всех, хотя где-то, на самом дне ее души, таилась уверенность, что это не правда.
Она была не лучше, а может быть, и хуже их. Ведь она — всего-навсего подкидыш.
Впоследствии было еще много поездок в город. Они выезжали туда четыре раза в год, и старшие девочки по очереди оставались дома с младенцами и малышами, только научившимися ходить.
Но те, кто оказывался в городе, убеждались, что ничего не меняется: тамошние дети по-прежнему ненавидят их. Юные горожанки, разряженные в пух и прах, подходили поближе к Финни с сестрами и заводили разговор о том, как это, наверное, ужасно — быть бедными. Мальчишки просто дразнились и обзывались.
Впрочем, все переменилось, когда Финистер исполнилось двенадцать, и ее тело начало принимать новые формы.