Задобрить грубияна [ЛП]

Глава 5

Синди

Этажом ниже расположены складские помещения, кухня и раздевалки. Мой пульс учащается, когда я иду к комнате с надписью «Прачечная» и толкаю дверь, обнаруживая большое пространство со стиральными и сушильными машинами и низким столом, расположенным в центре. Вероятно, он используется для сортировки одежды…

Но, видимо, я собираюсь использовать его совсем для другой цели.

Ты разденешься. Подаришь мне стриптиз. А потом кончишь для меня. Ляжешь передо мной голая и трахнешь пальцами эту мокрую киску ради Папочки. Я буду дрочить на тебя, пока ты это делаешь.

Если бы этим утром кто-то сказал мне, что мужчина скажет мне такое, я бы ответила, что это его последний день на земле.

Эти слова, исходящие из любого другого рта, прозвучали бы мерзко, но со стороны от Бутча…они как будто меняют свое значение. Может быть, дело в его отчаянном положении или в том, как он смотрит на меня, будто я ангел, спустившийся с небес.

Но, когда он так со мной разговаривает или называет себя Папочкой, мои колени подкашиваются от чистой, никогда прежде не испытываемой похоти. Потому что он говорит это не для того, чтобы утвердить свой альфа-статус. Он говорит мне, потому что я нужна ему. Он сильно возбуждает меня своими глазами, прикосновениями и рокотом в голосе.

Я не могу отказать ему.

Однако я пытаюсь выманить его на поверхность. Буровая установка. Я не могу забыть.

Это цель.

Мое будущее зависит от того, покинет ли Бутч это место. Есть и худшие способы убедить мужчину в чем-то, не так ли? Я не причиняю ему вреда.

Я отдаю ему свое тело — столько, сколько могу.

Мне просто нужно не влюбиться в него в процессе.

С трудом сглотнув, оглядываюсь через плечо и обнаруживаю, что позади меня идет Бутч. Его руки стиснуты по бокам, толстый бугор выступает от его колен и выпирает из-под джинсов.

Он прав. Не думаю, что он мог бы поместиться… ну, вообще где угодно.

Господи, его член похож на три банки из-под колы, поставленные друг на друга.

Но я не могу притвориться, что мне не нравится наблюдать за ним.

Я не могу притвориться, что его объятья — не лучшее место для сна, а ровное сердцебиение успокаивает меня.

Он хороший мужчина. Это мужчина, который вмещает в себя много боли, груб, но даже за все деньги мира не причинит мне вреда. Как я уже сказала, он мог бы сделать это раньше.

Он мог раздвинуть мои ноги, вогнать всю толщину глубоко-глубоко внутрь меня и сильно порвать меня. Тогда он стал бы настоящим Папочкой.

Почему я дышу, будто пробежала двадцать кварталов?

Мои трусики насквозь промокли.

На самом деле, влага прилипает к верхней части моих бедер, увлажняя складочки. А соски ноют.

Когда я закрываю глаза, то представляю, как Бутч покрывает мое тело белыми ниточками спермы, как это делают мужчины в порно, которое я смотрела во время приступа грусти и одиночества.

Я думала, что видео поможет мне достичь кульминации, но нет. Это только усугубило боль и больше расстроило меня.

Теперь я знаю, что такое настоящее удовольствие.

Бутч показал мне — и я хочу большего.

Более того, я хочу подарить ему немного удовольствия. Хочу подарить физическое и эмоциональное облегчение.

Каждый раз, когда я спрашиваю о морской пехоте, он замолкает, но у меня внутри что-то ноет, не позволяя мне сдаться. Ему нужна помощь.

Он нуждается во мне.

От этой мысли у меня ком в горле. Я сглатываю и разворачиваюсь, как только достигаю низкого складного столика для белья.

Бутч мгновенно оказывается передо мной, берет на руки и толкает на край стола, прижимая губы к моему горлу.

Я не осознаю, как тяжело ему находиться так близко к верхней палубе, пока не замечаю, как вздымаются его огромные плечи, а рубашка прилипает к спине от пота.

Внешний мир.

— Эй, — шепчу я, прижимая его голову к своей шее. — Все хорошо.

Его руки обвивают меня, словно стальные пруты, прижимая к своему огромному телу.

— Просто дай мне минутку, — хрипло говорит он. — Я… слышу волны. Вода. Так близко.

Так и есть. Если прислушаться, то можно услышать, как волны разбиваются о борт буровой установки. Для человека, который не был наверху много лет, эти грохоты волн звучат, как взрывы.

— Бутч, — шепчу я, проводя руками вверх по толстым мышцам его спины. Мое сердце сжимается от шрамов, которые я ощущаю под ладонями.

— Просто сосредоточьтесь на том, где мы находимся сейчас. Мы. И мы не спешим двигаться.

Кончики моих пальцев задевают особенно глубокий шрам, и Бутч низко и опасно рычит, блокируя мои движения.

— Мне жаль, — выговариваю я. — Этот больнее остальных?

— Нет. — Он прижимает меня крепче, так крепко, что я почти не могу дышать. — Я подумал, что ты заслуживаешь мужчину с гладкой спиной. А потом подумал, что разделаю его, как гребаную индейку. Так что спина не имеет большого значения.

— Боже, как романтично.

Он отстраняется, нахмурившись.

— Я говорю, что убью любого мужчину, который прикоснется к тебе, а ты шутишь?

— Я уже говорила, я из Нового Орлеана. Нас не так просто напугать, — пытаюсь улыбнуться, чтобы приободрить и успокоить его. — В любом случае, ты на самом деле не имел это в виду.

— Ты так не думаешь? — Он наклоняется настолько близко, что нас разделяет один вздох. — Мне пришлось убить голыми руками дюжину мужчин, чтобы сбежать из плена, где меня пытали. Два года. Каждый день. Я без колебаний перережу горло любому, кто дыхнет в твою сторону.

Стук сердца гремит в ушах, адреналин зашкаливает, но я не разрываю зрительного контакта.

Два года. Пытки. Но он не хочет сочувствия. Я вижу это в ощетинившейся позе и сжатой челюсти. Он заставляет меня произнести слова утешения.

— Чтобы зарезать мужчину, подышавшего в мою сторону, придется сначала покинуть нефтяную вышку, — бормочу я, бросая вызов. — Что потом? Ты станешь тем мужчиной?

Слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить.

Что я имею в виду? Я… хочу, чтобы Бутч был моим?

Представляю его в моей крохотной квартирке, как он чинит текущие трубы, не используя стремянку.

Ширина плеч заставляет его повернуться боком, чтобы поместиться в душевой кабине. Я представляю его в своей постели, думаю о руках, обнимающих меня каждую ночь, и эйфория распространяется от макушки до пальцев ног.

Если мне удастся вытащить его с этой буровой установки, мог бы он… может быть, у этой фантазии есть шанс сбыться?

Возможно, я сошла с ума, раз забегаю так далеко. Я только что его встретила. Но я бы солгала, если бы сказала, что не чувствую связи, воспламенившейся в тот момент, когда я вошла в машинное отделение.

Глаза Бутча расширяются при моем вопросе, грудные мышцы прерывисто поднимаются и опускаются.

— Человеком, который даже не может трахнуть тебя? Что это за жизнь?

— Ты не знаешь наверняка, что будет больно, — шепчу я, наклоняясь, чтобы расстегнуть ширинку его джинсов. — Мы не узнаем, если не попробуем.

— Нет. Блядь. Что ты делаешь со мной? — Бутч рычит, хватая меня за волосы и запрокинув мою голову назад, облизывает вены на горле. Он издает придушенный звук, когда я просовываю руку в его джинсы и ласкаю массивный член, поглаживая пульсирующую толщину, задыхаясь, когда он набухает в моей ладони.

— Хочу своего Папочку, — задыхаясь произношу я, и нервные окончания вспыхивают и разрываются от возбуждения, вызванного такой правдой. Так откровенно и без стеснения.

— Довольно! Если я заставлю тебя плакать, то вырву остатки своего сердца.

С усилием он разрывает объятия и отступает от меня, а его грудь тяжело вздымается.

И вот он, его огромный стержень, проскальзывает сквозь отверстие джинсов.

Это возбуждающе, но из-за веса его член низко провисает, цепляясь за переднюю часть джинсов. Кончик блестит. Огромный и красный. Его яйца упругие, как камни, явно измученные давлением. Бутч смахивает капли пота с верхней губы, затем сжимает свой возбужденный член и начинает его поглаживать.

— Делай, как мы договорились, малышка. Не больше, не меньше.

Он не понимает.

Мои стенки сжимаются в поисках его. Мне жарко. Я хочу его.

Не могу обещать, что не буду плакать, когда он впервые войдет в меня, и наша связь окрепнет. Может быть, мы доберемся до этого, в конце концов?

Что-то внутри расслабляется при такой возможности. И тогда я понимаю, что причины уговорить этого грубияна покинуть вышку изменились. Я все еще хочу продать эту кучу металла, оставленную моим отцом, потому что это значительно облегчит жизнь, но…

Я хочу уговорить Бутча вернуться вместе со мной в Новый Орлеан.

Боже, помоги.

Пока что нам нужно сосредоточиться на том, чтобы поднять Бутча на палубу. Заставить его подняться и показать, что мир не рухнет, если он покинет машинное отделение.

Помня об этой цели, я меняюсь местами с Бутчем.

Я сползаю со стола и маневрирую, чтобы он прислонился к нему.

Бутч хватается за края стола, на его щеке дергается мускул. Он наблюдает за мной, не моргая, ожидая.

Мысль о том, что я — объект его желания, делает меня смелой. Заставляет меня чувствовать себя желанной и желаемой.

Внезапно тот факт, что я никогда раньше не делала ничего подобного не имеет значения.

Главное — это удовольствие Бутча. Такое же, какое он доставил мне ранее. Такое же, какое он сделает снова, если я попрошу.

Я начинаю с ботинок, медленно наклоняюсь, чтобы расшнуровать их. Понимаю, что Бутч может видеть вырез моей майки. Я опустилась настолько низко, что моя грудь почти выпала наружу, хотя бюстгальтер ее удерживает.

Судя по реакции Бутча, я могла бы быть уже голой. Слышится протяжное, низкое ворчание и шорох одежды. А когда я заканчиваю снимать ботинки и снова выпрямляюсь, он берет член в руку, потирает его и крутит огромным кулаком вверх-вниз.

Бутч… горячий.

Пугающий. Огромный настолько, что немного страшно.

Но в течение последних часов его размер и свирепость стали тем, что меня привлекает.

Его челюсть сжата, и он сосредоточен на моих бедрах, рука скользит вверх-вниз, вверх и вниз, пока мы работаем над тем, чтобы доставить ему удовольствие.

Отвернувшись, я снимаю майку, позволяя ей на мгновение задержаться на кончике пальца, прежде чем позволить упасть на землю. Оглядываясь через плечо и встречаясь с его горячим взглядом, я расстегиваю переднюю застежку бюстгальтера и бросаю его, радуясь, когда Бутч сползает со стола.

— Дай мне их увидеть, — хрипит он, облизывая губы. — Хочу увидеть сиськи.

Заурчав, я поворачиваюсь, но в последнюю секунду прикрываю грудь руками.

Видимо, я больше танцовщица бурлеска, чем стриптизерша, потому что меня заводит поддразнивание. Это делает процесс интересным. В моем животе бабочки, когда он издает разочарованный стон, стуча рукой по столу.

— Покажи их Папочке.

Требовательность в его тоне заставляет меня дрожать, но я не опускаю руки, пока не оказываюсь в футе от Бутча.

Затем я отпускаю грудь и выгибаю спину, чтобы он мог внимательно ее рассмотреть.

Но он делает гораздо больше. Он прерывисто стонет, и я с трепетом наблюдаю, как его эрекция дергается, выплескивая струйку спермы на пол между моими ногами.

И мне нравится это.

Мне нравится, что он не может контролировать себя. Только мое тело может заставить его непроизвольно реагировать.

Я хочу больше и больше, и больше.

— Мой член внутри тебя заставил бы их подпрыгнуть, — выдавливает он, его бицепсы яростно напрягаются при каждом грубом рывке. — Я бы сосал их часами.

Боже, он так сильно хочет трахаться. Острая потребность этого мужчины.

И тогда я принимаю решение, что мы доберемся до этого этапа.

Он будет внутри меня — я сделаю это. Может быть, не прямо сейчас, но скоро.

Я отдам себя человеку, который живет с огромной болью и отказывается причинять ее мне.

Положив руки на его вспотевшие плечи, я медленно касаюсь его обнаженной груди своими твердыми соскам, потираясь ими, растирая жир и пот. Затем я прижимаюсь ртом между его грудными мышцами, прокладывая дорожку поцелуев вниз.

Опускаясь до тех пор, пока моя грудь не оказывается на одном уровне с длинным и толстым членом. Закусив губу, я смотрю на Бутча, который, кажется, задержал дыхание, и начинаю тереть свои чувствительные соски о его возбужденный член.

Я сжимаю груди вместе и создаю трение для его члена, хотя его размер не позволяет слишком многого.

Достаточно просто иметь эту близость. Ощущать его толщину, двигающуюся между моих сисек с большей и большей силой и отчаянием.

Я обхватываю его грудью так сильно, как только могу, слушая, как он хрюкает. Двигая — двигая — двигая бедрами, его член настолько велик, что через несколько толчков он упирается мне в горло.

— Я должен остановиться, — выдавливает он сквозь зубы. — Мне хочется трахаться. Ты не представляешь, насколько я близок к тому, чтобы сорвать твою юбочку и найти путь до твоей дырочки.

Похоть накатывает на меня волной. Сделай это!

Хочу почувствовать этого мужчину внутри себя. Быть той, кто ему нужен.

Я не могу представить ничего более приятного, чем наблюдать, как он получает удовольствие, в котором ему отказывали.

И, возможно, это не произойдет прямо сейчас, если он не готов рискнуть и причинить мне боль, но мне нужно облегчить его нужду. Мои нервные окончания накалены, и я задыхаюсь от возбуждения.

Не сомневаясь, я обхватываю ртом головку его члена и сосу. Это непросто. Он огромный и мои губы едва обхватывают его. Моя слюна позволяет мне вводить его глубже и глубже.

— О, Боже мой, — ревет он, сжимая в кулак мои волосы. — Ты так хорошо сосешь. Я в твоем красивом ротике, детка. Черт возьми. Почувствуй, как ты сосешь его. Я, блять, не могу поверить. Соси, соси, соси, оближи его. Полностью.

Я стону и у меня болит челюсть от попыток всосать его как можно глубже. Хочу большего. Умираю от ощущения его соленого вкуса на языке. Теперь это мой любимый вкус. Я хочу, чтобы он покрыл меня полностью. Оставил след на моей коже. Глубоко в горле.

Его член сокращается и это сигнализирует об удовольствии, и что-то внутри меня просыпается от его удовлетворения.

Я настолько поглощена происходящим, его дикими стонами, пальцами в моих волосах, что не ожидаю резких толчков Бутча, будто он не в силах совладать с собой. Он толкается глубже в мое горло, игнорируя рвотный рефлекс.

— Ох, — дрожа выдыхает Бутч. — ЕБАТЬ.

Я задыхаюсь. Слезы затуманивают зрение, и я отстраняюсь, сильно кашляя. Моя рука рефлекторно тянется к горлу, потирая больное место. Я так долго нормально не дышала, что мне требуется чуть больше времени, чтобы отдышаться. Но когда я снова опускаюсь на колени, чтобы попробовать еще раз, то понимаю, что Бутч смотрит на меня сверху вниз, все еще возбужденный, но явно опустошенный.

— Синди, — хрипит он, подхватывая меня на руки и укачивая. — Я не хотел этого делать. Ты в порядке?

Его большая грудь начинает быстро вздыматься, будто он находится на грани истерики.

— Ты задыхалась…

— Я в порядке, — наклоняюсь, чтобы поцеловать его в губы, провожу кончиками пальцев по его лицу. — Поставь меня обратно на колени.

— Нет. — Он качает головой.

— Пожалуйста.

— Больше нет, — рычит он, его глаза немного дикие.

Он не дает возможности запротестовать снова, потому что Бутч повернулся, положил меня спиной на стол и прижал к себе мускулистыми руками.

— Ты отдашь мне себя, как мы и договорились. — Он все еще расстроен, но не настолько, чтобы упустить возможность положить руку мне на бедро и задрать юбку до самых бедер.

— Больше никакого члена для моей маленькой девочки.

— Ты не сможешь лишать меня вечно, — хнычу я и даже не узнаю женщину, произносящую эти слова.

Я как будто преобразилась. Проснулась часть меня, о которой я даже не подозревала, пока не встретила Бутча.

Я надулась, как ребенок, который не добился своего. Такое поведение совсем на меня не похоже, но производит эффект, когда я демонстрирую его Бутчу.

Это естественное поведение, без осуждения, но не без конфликтов.

Бутч приподнимает и запрокидывает мой подбородок.

— Я сказал нет, — рычит он прямо в губы. — Прикоснись к моему члену, и я отшлепаю тебя. Слышишь меня?

Прижимаясь к его губам, я провожу кончиками пальцев по его рельефному прессу, слегка впиваясь ногтями.

— Это должно звучать как наказание? — шепчу я.

Он издает разочарованный звук, а потом срывает мои трусики. Тяжелое дыхание застряло между нашими опухшими губами. Гигантское тело Бутча зажато между моими бедрами.

Его толщина покоится на моем животе, и мои руки умирают от желания обхватить его и погладить. Он, должно быть, считывает мои намерения, потому что сжимает мои запястья.

— Я не причиню тебе вреда, Синди. Не смогу. — Он так тяжело дышит, откидывая назад волосы, падающие мне на плечи. — Я разрешаю тебе трогать киску. Ты будешь играть с ней для меня, пока я буду дрочить.

Его слова разжигают во мне огонь.

Мои трусики мокрые, а киска опухла. Бутон между моих ног пульсирует от потребности. Я настолько сосредоточена на его удовольствии, что до сих пор игнорировала необходимость в оргазме.

Но ох… о господи, мысль о том, что я буду ласкать себя перед ним, вызывает у меня жаркую дрожь.

Бутч смотрит на место соединения моих бедер и вена пульсирует на его виске.

— Посмотри на свои мокрые трусики. Ты наслаждалась большим членом во рту, пока не начала задыхаться, верно, детка?

— Мне даже понравилось задыхаться, — выпаливаю я, удивляясь своей честности.

Он бросается вперед с рычанием, срывает юбку с моих бедер и оставляет меня полностью обнаженной. Голой и желающей этого великана. В его власти, если бы он позволил мне.

— Когда я отпущу твои руки, ты кладешь их себе между ног. На эту блестящую маленькую девственную пизденку. Папочка будет смотреть, как ты играешь с собой, пока он не будет готов опустошить яйца на твои губки. Поняла меня?

— Да, — шепчу я, он звучит властно. Возбуждая меня.

— Хорошая девочка.

Он отпускает мои руки, настороженно наблюдая. С нетерпением. Поддерживая зрительный контакт, я откидываюсь на левую ладонь. Опуская правую руку между ног.

Дотрагиваясь до холмика несколько раз, прежде чем раздвинуть влажную плоть среднем пальцем. Меня охватывает дрожь, и я раздвигаю бедра, желая, чтобы он смотрел. Наслаждаюсь тем, что выставлена напоказ только для этого мужчины. То, как он стонет и его эрекция подпрыгивает, делает мои действия еще более раскрепощенными.

— Скажи мне, что делать, Папочка, — шепчу я, раздвигая бедра еще на дюйм. Мои бедра болезненно дергаются, а внутри меня накаляются нервы.

Его дыхание прерывистое.

— Сделай пальцами букву V, немного раздвинь эти губы и покажи мне жемчужину. Ту самую, которую я ласкал языком раньше.

Мои соски так сильно ноют, что я задыхаюсь. А пальцы ног сжимаются.

Он такой мужественный передо мной — потный, с обнаженной грудью и толстым членом в сильной хватке. Он сжимает его и двигает кулаком быстрее и быстрее, и быстрее.

Когда я смотрю на него, меня охватывает боль, заставляя меня гореть. Поэтому я делаю, как мне говорят, раздвигая нежную плоть и позволяя ему наслаждаться, пока его кулак движется все быстрее. Неистовее.

— Черт, эта нетронутая киска. Я бы продал душу, чтобы трахнуть ее. Я бы просто разорвал эту вишенку, детка. Лопнул ее, как пузырь, пока бы объезжал твою пизденку в первый раз. — Его голова падает на плечи, звук стона наполняет прачечную.

— Ебать. Я чувствую твой запах. Пахнет сладким медом.

Мое тело покрывается испариной от его слов. И потому что я провожу кончиком пальца вверх-вниз по клитору.

Я делала это раньше, но так и не достигла пика, потому что у меня не было Бутча в качестве стимула. Теперь все по-другому.

Теперь ничто не мешает воротам удовольствия открыться и шквалу ощущений вырваться наружу.

Я ласкаю себя быстрее, моя плоть издает влажные чавкающие звуки.

— Оххх, — стону я. — Бутч.

Его глаза сверкают от моей женственности, челюсти стиснуты.

— Малышка.

— Я хочу, чтобы ты присоединился ко мне, — хнычу я, открыто разглядывая его эрекцию.

— Боже, я тоже, — вздыхает он, ударяя кулаком по столу. — Хочу быть единственным мужчиной, который когда-либо проникал в тебя. Как мне это сделать? Как? Блядь!

— Я такая мокрая, — шепчу я, откидываясь назад и раздвигая бедра полностью. — Ты можешь это сделать. Пожалуйста!

Вымученный звук покидает его горло, и он шлепает эрекцией по моей киске.

Шлепает снова и снова, мышцы в его груди сокращаются, словно тектонические плиты. Нельзя отрицать, что его член стал еще больше. Огромным. Он налился и отяжелел. Набухший и изогнутый вверх. Шедевр. Чтобы доставить ему удовольствие, потребуется немало усилий. Я хочу это сделать. Мне это нужно.

И из-за голода у меня рождается идея.

— Бутч, — говорю я, тянусь к его губам за поцелуем, чтобы заставить его подойти ближе.

Он жадно наклоняется, его рука скользит между нами вверх и вниз, его тяжелые яйца снова и снова упираются в мои бедра.

— Ляг под меня. Позволь мне посидеть сверху.

Его дыхание замирает, а затем вырывается со свистом. Он приподнимает меня на несколько дюймов, а когда я снова сажусь, его твердый член раздвигает меня, ощущаясь повсюду.

Он настолько длинный, что раздвигает мою задницу пополам, как и мои губы. Ощущения настолько потрясающие, что по моим щекам текут слезы.

Мы оба стонем, глядя друг другу прямо в глаза.

Я держусь за плечи Бутча и скольжу вверх-вниз на его члене, сильное трение ощущается повсюду. На моем клиторе, на чувствительных складочках, и даже на моей задней дырочке. Повсюду. Везде.

Мои бедра трясутся после пяти секунд на нем, а нервные окончания накалились от восторга.

— О Боже, это так чертовски хорошо, — хрипит он, наблюдая, как мои бедра покачиваются на его эрекции. Его рука поднимается и шлепает меня по ягодице.

Он шлепает несколько раз, и я готова умолять сделать это снова.

— Быстрее, малышка. Заставь Папочку кончить. Такая возбужденная маленькая девочка, ерзает этой киской по всему моему члену. Христос.

Мои ноги трясутся, а зубы стиснуты с огромной силой. И мои движения становятся все более беспорядочным и бешеным. Голодными.

— Тебе нравится? — стону и, наклоняясь, чтобы поцеловать его подбородок и шею. — Я заставлю тебя кончить?

— Ах, детка, ты единственная причина, по которой я буду кончать до конца своих дней. — Он зарывается лицом в мою шею и начинает быстро лизать, прижимая сильнее, чтобы увеличить трение в несколько раз, пока я не кричу, дергая бедрами и царапая его, готовая умереть за один большой член между ног.

— Ты моя, Синди. Только моя. Я оставлю тьму ради тебя, детка. Сделаю что угодно.

Должно быть, я действительно влюблена в этого человека, потому что именно его клятва доводит меня до кульминации. Мои ногти впиваются в его плечи, и я дрожу, как лист на ветру. Мои бедра пульсируют в такт оргазму. Эти крошечные мышцы сжимаются и сжимаются, увлажняя член Бутча, заставляя скользить сильнее. И реагирует на мой оргазм, как животное. Прижимая меня к своему члену, запрокинув голову и достигнув оргазма.

— Подарила мне лучший петтинг, да, детка? Идеальный. — Его зубы впиваются в мою шею, а бедра подрагивают с каждой струйкой спермы, покидающей его. — Ездила на мне, как на гребаном велосипеде. Заставила Папочку кончить так сильно, малышка. Девушка с идеальной задницей — Чертов ад.

Когда он прижимается ко мне, я чувствую на себе его желание, и не хочу быть в другом месте.

Зачем мне быть где-то еще, когда этот гигантский мужчина держит меня так, будто я его единственное убежище… и я держу его точно так же.

Каким-то чудом мы нашли друг друга в укромном месте посреди океана. И мы никогда не отпустим друг друга — я это чувствую.

Я оставлю тьму для тебя, детка. Я сделаю что угодно.

Его слова эхом звучат в моей голове, заставляя улыбнуться.

Но что, если он сказал это сгоряча и потом пожалеет? Моя улыбка тускнеет, когда я думаю о том, как тяжело будет Бутчу покинуть буровую установку. Подняться сюда стоило огромных усилий.

Что, если это причинит ему боль? Что, если выход сломает его? Из-за меня?

Бутч несет мое обмякшее тело в ближайший офис.

Усаживает нас на диван, кладет мою голову себе под подбородок и засыпает. Некоторое время я дремлю, но потом меня будит шум наверху.

На палубе?

Мне не хочется будить Бутча, когда он выглядел таким умиротворенным. Я чувствую, что обычно его сон неспокойный. Поэтому я выскальзываю из объятий и возвращаюсь в прачечную за одеждой. А затем поднимаюсь на палубу, чтобы исследовать скрип, который продолжает эхом разноситься вокруг нас.

Я никак не ожидала, что меня подхватить и швырнёт через всю палубу, как только я открою дверь.