Загадка ледяного пламени

Глава IX Вторая жертва

Перемены в «Башнях Мерритонов» были определенно к лучшему — по крайней мере, с точки зрения строителей. Белая краска отчасти рассеяла мрачный облик здания, хотя некоторые постройки до сих пор выглядели полуразрушенными. Однако теперь все окна стали хорошо открываться и металлические части фурнитуры блестели.

Боркинс внимательно следил за всеми усовершенствованиями. Он был одним из тех, кто верил, что все вещи должны оставаться такими, как есть, и любое новшество — само по себе преступление, а в современности нет ничего, кроме безумия. По его мнению, с этими изменениями пропала часть очарования дома. А когда согласно распоряжению Найджела в доме появились другие слуги, дворецкий чуть ли не взвыл от отчаяния. При нем здесь никогда не было женщин-служанок — он относился к ним с невероятным высокомерием.

Но если появление девиц всего лишь раздражало Боркинса, то его терпение, казалось, достигло предела, когда Мерритон, которому для этого пришлось съездить в город, вернулся с невысоким полным человеком, который говорил с акцентом кокни'. И Найджел представил этого человека как «денщика».

— Что это может означать? — удивлялся Боркинс.

Джеймс Коллинз — так звали «денщика» Найджела — вскоре стал важной деталью жизни дома, небольшим винтиком, который лишь подтолкнул колесо неотвратимо надвигающейся большой трагедии.

'Кокни — пренебрежительно-насмешливое прозвище уроженца Лондона из средних и низших слоев населения; истинный кокни — это житель Лондона, родившийся в пределах слышимости звона колоколов церкви Сент-Мэри-ле-Боу.

Целую неделю Мерритон безвылазно находился в доме, переделывая то одно, то другое. Коллинз фактически был совершенным «слугой джентльмена». За это время он и Боркинс сказали своему хозяину много хорошего и плохого, но Коллинз неизменно одерживал верх. Другие слуги сэра Найджела полюбили кокни и доверяли ему. Одного вида его честного, вечно раскрасневшегося лица и рыжих бровей было достаточно, чтобы Боркинс сразу начинал хмуриться, напоминая грозовую тучу.

Кульминационный момент наступил как-то вечером, когда вечерние газеты не доставили вовремя. Коллинз поинтересовался, где почта и почему никто до сих пор не сбегал за ней на станцию, а потом с пренебрежением отнесся к тому, что дворецкий сослался на свои болячки.

— Офел бы я знафь, почему факая задегха с вечегхними газефами? — поинтересовался он, даже не пытаясь скрыть отвратительный акцент кокни. — Сфагхая пегхечница, ты чфо, фыкинул их в помойное федгхо? Совсем из ума фыжил!

— Не спешите с выводами, господин Коллинз, — парировал Боркинс. — Когда вы станете говорить с сэром Найджелом, не забудьте напомнить ему об отсутствии газет. Тогда я непременно скажу, что обо всем этом думаю. Если газеты запаздывают, то это вам нужно отправиться на станцию и сказать два-три «добрых» слова тем, кто отвечает за доставку корреспонденции.

— Огхошо, сфагхый пегхдун, — парировал Коллинз с добродушной усмешкой. — Можешь об этом не волновафься. Сходил бы сам, пгхофягся. Офя, судя по фсему, это выше досфоинсфа вашего высочесфва. Фак что фы згхя фегхяешь вгхемя. Уже полвосьмого. — И он покачал своей головой, по форме напоминавшей пулю. — Я, конечно, сделаю, как фы просишь. Офя я в этих кгхаях человек новенький. Так какой догхогой ближе всего добгхафся до сфанции?

Боркинс уныло посмотрел на «денщика». Лицо его стало кирпичного цвета. А потом, совершенно неожиданно, дворецкий саркастически усмехнулся.

— Думаю, вы не настолько храбры, чтобы отправиться короткой дорогой. Она идет прямиком через болота, — объяснил дворецкий. — Только теперь там эти огни, Джеймс Коллинз. Нет, не стоит туда идти. Но та дорога длиной всего в милю, а не в три. Это самый короткий путь, только я не рекомендую вам туда идти. Лучше я расскажу сэру Найджелу Мерритону, куда вы ушли и почему так получилось.

— Фочно! Догхога чегхез болофа самая когхофкая! Вегхно вы говогхифе! Огхошо, я пойду сбегаю до сфанции, узнаю, в чем фам дело… А чфо до огней, то я их не боюсь. Без сомнения, эфи косфы жгуф какие-нибудь бездельники-двогхняги. А Джеймс Коллинз не боифся бгходяг. Быстгхенько сбегаю…

Боркинс долго стоял у окна в столовой и смотрел вслед Коллинзу, пока его фигура не исчезла во тьме. Губы дворецкого шевелились, словно он читал молитву.

— Нет, я буду проклят, если так ничего и не сделаю, — неожиданно сказал он. — Если он не знает ничего, то… Хотя я его предупреждал. А теперь «ледяное пламя» сделает остальное, — и он засмеялся.

Джеймс Коллинз не вернулся вовремя, а газеты прибыли. Их принес сын начальника станции Джекобса. И, по его словам, никакой «денщик» Мерритона на станции не появлялся. Прошло несколько часов, а Коллинз так и не вернулся.

В одиннадцать часов Боркинс удалился в спальню, так и не сказав хозяину об исчезновении «денщика». Наверное, поэтому сэр Найджел в ту ночь спал хорошо. Впервые он узнал об отсутствии Коллинза, когда дворецкий утром появился в его спальне.

— А где мой «денщик»? — раздраженно спросил Мерритон. Он не любил Боркинса, и тот знал об этом.

— Нигде не могу найти его, сэр, — смело ответил Боркинс. — Не видел со вчерашнего вечера.

— Со вчерашнего вечера? — Мерритон так и застыл, сидя на кровати и вытянувшись в струнку, словно кол проглотил. — Что, черт побери, вы имеете в виду?

— Коллинз вышел вчера вечером, чтобы принести ваши газеты со станции. По крайней мере, так он сказал мне, — терпеливо объяснил Боркинс. — И, насколько мне известно, так и не вернулся. Я уж не знаю, может, он отправился на станцию короткой дорогой через болото? По крайней мере, мне он об этом не сообщил. Но он до сих пор не вернулся, сэр!

Мерритон беспокойно огляделся. Коллинз очень нравился ему. И, естественно, он не хотел, чтобы что-то случилось с его «денщиком».

— Вы хотите сказать, что вчера вечером Коллинс вышел, чтобы принести мои газеты, — резко проговорил он. — И что этот дурак, скорее всего, отправился напрямую, через болота…

— Я предупредил его, — искренне признался Боркинс. — Но он сказал, что скорее всего пойдет коротким путем. Он сказал, что «не боится никакого ледяного пламени». Но у меня нет никаких сомнений, что он пошел через болото.

— Тогда почему, черт побери, вы не сказали мне об этом вчера вечером? — сердито воскликнул Мерритон, вскочив с кровати. — Вы же отлично знали о том, при каких обстоятельствах исчез Дакр Уинн, и тем не менее позволили моему «денщику» отправиться той же дорогой, — и тем самым обрекли его на смерть! Если с Джеймсом Коллинзом и в самом деле что-то случилось, я сверну вашу проклятую шею, Боркинс! Понимаете вы это?

Дворецкий побледнел, как лист бумаги, и отступил на пару шагов.

— Сэр Мерритон, сэр… я…

— Когда ушел Коллинз?

— Тогда уже пробило восемь, сэр… — голос Боркинса дрожал. — И поверьте мне, сэр, я всеми силами старался убедить его, пытался объяснить, что это опасно. Я просил его не делать ничего такого, о чем потом придется жалеть; но Коллинз, этот твердолобый кретин — извините за выражение, — так спешил доставить вам почту… Клянусь, сэр, я ничего не мог с этим поделать. Когда я лег спать, он еще не вернулся. Я решил, что он вернется позже. Но утром я заглянул в его спальню — постель так и осталась нетронутой.

Мерритон неожиданно крутанулся на пятках и внимательно посмотрел на дворецкого.

— Мне нравился Коллинз, — резко объявил он. — Мы долгое время знали друг друга. Я бы не хотел, чтобы что-нибудь случилось с парнем, который находится у меня на службе. А теперь ступайте и поинтересуйтесь, не появлялся ли он на станции. Потом отправляйтесь в деревню, проверьте все трактиры. Если вы не найдете никакого следа этого человека… — тут Найджел замолчал и какое-то время стоял, крепко сжав губы. — Я сам отправлюсь в полицию. Я найду самого лучшего детектива — например, знаменитого Клика, — и пусть он распутывает этот клубок. У меня больше нет сил все это терпеть!

Он властно махнул Боркинсу и стал одеваться. Сердце его напряженно ныло. Что, если и Коллинза постигла судьба Дакра? Было что-то неправильное во всем этом. Люди вот так без следов не исчезают! Конечно, должен найтись кто-то, кто смог бы разрешить эту тайну…

— Если Коллинз не появится до полудня, я отправлюсь в Лондон на двенадцатичасовом поезде, — продолжал сэр Найджел, обращаясь к самому себе. — Прямо в Скотланд-Ярд. Но я найду его, черт побери, я найду Джеймса Коллинза.

Однако никаких следов «денщика» так и не нашли. Он бесследно исчез. Никто ничего не видел; никто, кроме Боркинса, не слышал, что Коллинз собирался пойти запоздно через болота. А дворецкий никому не сказал, что Джеймс выбрал смертельно опасную дорогу.

Теперь же он просто исчез, точно так же, как Дакр Уинн, Вилл Маерс и многие другие. «Денщик» Мерритона пополнил список исчезнувших. Его унесло «ледяное пламя»… И это в Англии, в начале двадцатого века! Но факт остается фактом: Уинн исчез, а теперь по его стопам пошел Коллинз.

Мерритон упаковал саквояж, попрощался и уехал. Антуанетте он сообщил, что собирается провести день в столице, но не сказал, зачем едет. Он сел на двенадцатичасовой поезд до Лондона, а с вокзала на такси отправился прямиком в Скотланд-Ярд.