Загадка старого дома. Приключения частных детективов

Каменный остров

– Скажите, – спросил меня однажды Краснощеков, – верите ли вы в Бога?

– Верю! – не задумываясь, ответил я. – Правда, моего Бога трудно привязать к какой-то религии. Его невозможно представить и тем более нарисовать. Он в моем сердце.

– Чем же вас не устраивает, например, христианство? Ведь насколько я знаю, вас крестили в православной церкви.

– Да, это так. Но меня приобщили к ней в младенчестве, и никто не спрашивал моего мнения. Я считаю это абсолютно неправильно.

– Согласен с вами. Я тоже за осознанный выбор. Я же до последнего времени был убежденным атеистом, пока не встретился с одной загадкой, которая не имеет естественно-научного объяснения. Это произошло прошлым летом незадолго до нашего с вами знакомства, когда я работал в прокуратуре, и явилось одним из поводов для моего досрочного увольнения. С тех пор я все чаще стал задумываться о Боге.

– Это очень интересно. Расскажите.

– Что ж, попробую восстановить в памяти те события, но для начала подготовимся к беседе! – Краснощеков задумчиво улыбнулся. Он отломил от прессованной плитки зеленого чая кусок, размельчил его и положил в кастрюльку с кипящим молоком. Я же достал свой блокнот и стал записывать основные события, произошедшие в то время с Краснощековым. Я излагаю его рассказ в художественной форме. Поэтому заранее извиняюсь перед читателем за некоторые возможные неточности и добавленные мной рассуждения.

Прокуратура завела уголовное дело по факту исчезновения гражданина Смолина. Расследование поручили опытному следователю по особо важным делам Алексею Краснощекову. Никита Смолин был фигурой выдающейся, всемирно известной. Так что задействовали самые лучшие силы области: службы МЧС, МВД, Министерства обороны. Подключились и добровольцы из местных жителей. Но он как в воду канул. Несколько дней поисков не привели ни к какому результату.

О том, что Смолин пропал, сообщил его друг Леонид Балданов, с которым они вместе поехали на рыбалку. Странным было то, что ночевали они порознь: Смолин – на острове, посередине Ангары, а Балданов – на лодочной станции. Краснощекову это показалось подозрительным. Поэтому он и решил расспросить свидетеля, видевшего Смолина последним.

– Скажите, как вы расстались со Смолиным, в каком он был настроении, о чем говорили? Вспомните ваше последнее общение с ним.

– В хорошем он был настроении. Мы тот остров, на котором он остался ночевать, целый день искали, ведь очень много времени утекло с тех пор, как он был на нем в последний раз. Он изначально пытался найти там, где его никогда не было. Я ему об этом сразу сказал, но он не слушал меня. Мы его обнаружили вечером.

– То есть вы хотите сказать, что он остался ночевать на том острове не случайно? Он его целенаправленно разыскивал?

– Да, именно так. Понимаете, для него этот остров был камнем преткновения. Когда ему было пять лет, его вместе с двумя братьями взял на рыбалку их дядя. Тогда старшему из них было всего семь лет. У их дяди была деревянная весельная лодка, он был заядлый рыбак. Но чтобы пацаны не мешали ему и одновременно чтобы их не обидеть, он парнишек высадил на небольшом острове посередине Ангары, снабдив закидушкой, а сам спустился вниз по течению. Ребята быстро поняли, что дядя их обманул, никакой рыбы они не поймают. Поэтому стали играть. Искали красивые камни. Пока не случилась трагедия.

– Что, кто-то погиб?

– Нет, но все могло окончиться печально. Как рассказывал Никита, он увидел очень красивый камень в реке, прямо возле берега. Он зашел в воду, но течение было быстрое, и оно сорвало с его ноги расстегнутую сандалию. Никита потянулся за ней, пытаясь поймать, сделал шаг от берега и провалился в глубину. Течение понесло его. Братья заметили, стали кричать дяде. Пока он договорился с рыбаком на моторной лодке, который рядом рыбачил, пока тот сложил снасти и приплыл к острову против течения, времени прошло немало. И вот когда рыбак у пацанов выяснял, куда понесло мальчика, Никита вдруг сам выходит на берег в том месте, где его сбило течение, и падает на камни. Как это произошло, никто не понял, да и не задумались тогда, наверное, главное – ребенок жив остался. Никита же, вспоминая ту рыбалку уже в школе, посчитал это чудом и решил, что его Бог спас не случайно, а с какой-то целью.

– Как он без помощи других вышел на берег? Там же течение очень быстрое.

– В том-то и дело, что никто не понимает. Но факт остается фактом. Представьте себе, посередине реки в холодную воду падает маленький мальчик и через минут пятнадцать-двадцать, а может, и больше, выходит на том же месте как ни в чем не бывало, живой и целехонький.

– Да, – задумался Краснощеков, – в этом что-то есть мистическое. Хотя, наверное, и этому найдется объяснение. Чудес на свете не бывает!

– Может быть, – неуверенно согласился Балданов. – А может, и бывают.

– Хорошо. Расскажите, когда и при каких обстоятельствах в последний раз перед рыбалкой вы встретились со Смолиным?

– Три дня назад он прилетел из Москвы. Собрал самых близких своих друзей и пригласил в китайский ресторан в гостинице «Ангара», где он остановился.

– Перечислите, кто там был.

– Ну, я, естественно, затем наша классная – учительница по литературе Галина Федоровна, она сейчас на пенсии, Юля, наша одноклассница, и Мишка Сидорчук. Все.

– А почему он пригласил именно вас?

– Я же сказал, близких друзей, тех, с кем он общался в школе. Мы с ним выросли в одном дворе, всегда вместе держались. Мишка, как и Смолин, увлекался поэзией, писал сам даже, хотя ничего путного не получилось. А Юля была его первая любовь. Все в классе думали, что они поженятся, но не сложилось. Юля потом так замуж и не вышла, хотя вскоре после окончания школы родила дочь. От кого, никто не знает. Она всегда странной была. Галина Федоровна помогла Никите поверить в себя. Именно она послала его стихотворение на конкурс в Москву, и он стал победителем.

– Хорошо. Расскажите, почему вы решили искать остров.

– Как мне сказал Никита, он в Иркутск прилетел специально для того, чтобы его найти. Он ведь последний раз в нашем городе был более десяти лет назад. Нет, даже больше. Время летит быстро. Когда он узнал, что у меня есть лодка и я рыбачу возле тех мест, попросил помочь найти остров, про который он написал свое стихотворение.

– Он про него и написал еще?

– Именно благодаря этому стихотворению он и стал лауреатом. Он написал его в десять лет.

– А вы помните стихотворение?

– Немного, только первое четверостишье:

– Красиво, да? – Балданов посмотрел на Краснощекова.

– Да, легко воспринимается. Жаль, что дальше вы не помните. Может, в нем разгадка произошедшего?

– Где, в стихотворении? – удивился Балданов. – Не думаю. Оно когда было написано, не сосчитать лет.

– Хорошо. Теперь вспомните, почему он предложил вам начать искать остров, с чем он это связывал? Ведь и раньше он приезжал в наш город, почему тогда не искал его?

– А черт его знает.

– Ну хорошо. Почему вы вдвоем его поехали искать, почему другие отказались?

– Они не отказывались. Просто я нахожусь в отпуске, а они все работают. Да и лодка моя «Казанка» маленькая. Мы ведь не просто поехали искать, а еще и порыбачить хотели, и палатку взяли с собой. Найти думали быстро, а искать пришлось весь день. Мы все острова в округе объехали. Они могли измениться да и новые появились. У нас ведь в реке постоянно гравий добывают. Могли тот остров просто вычерпать. Да и место пришлось уточнять. В стихах у него он расположен в устье Иркута, а рыбачить тогда они поехали ниже по течению, поэтому неувязка вышла. Никита ведь стих написал намного позже, чем произошел тот случай, по памяти. И фантазия у него хорошо развита. Но он говорил, что если остров увидит, то сразу узнает, хотя и маленький тогда был. В память врезалось.

– И где он оказался?

– Немного ниже устья реки Ушаковки. Он запомнил, что близко с островом река впадала в Ангару, но тогда он не знал, что рядом впадают две реки, только одна слева по течению, а другая справа.

– А когда нашли, что стали делать дальше?

– Разбили палатку на острове, заварили чай, выпили грамм по пятьдесят. А потом Никита вдруг предложил его одного оставить заночевать. Я удивился, но возражать не стал. Он ведь творческий человек. Договорились встретиться утром. И условились, чтобы я не волновался за него, он в двенадцать часов ночи запустит сигнальную ракету: красную, если есть проблемы, зеленую, если у него все хорошо.

– Была ракета?

– Была, зеленая. Ровно в двенадцать часов, как договаривались. Я снял с лодки мотор и пошел со спокойной совестью спать. Это может подтвердить сторож лодочной, который мне помог мотор донести до моей будки. А когда я утром приплыл на остров, его уже не было.

– Его вещи вы осмотрели? Может, пропало что-нибудь?

– Нет, все на месте осталось, ничего подозрительного я не заметил. Удочка была приготовлена к лову, котелок наполнен водой, палатка застегнута. Я вначале подумал, что он спит, но она оказалась пустой.

– Во что он был одет?

– В темно-синие джинсы и коричневый пуловер. Остальное ему дал я: черную телогрейку и сапоги-болотники. Да, чуть не забыл, еще у него были своя соломенная желтая шляпа на веревочке и темные очки. Но их на берегу не оказалось.

– А не мог он на чем-нибудь другом добраться до берега? У него не было резиновой лодки или надувного матраца?

– Матрац был, но он остался в палатке.

– А забрать его кто-нибудь мог с острова, например рыбаки?

– Вряд ли. Ночью опасно плавать по реке, можно напороться на мель и повредить лодку. Шансов добраться вплавь до берега почти никаких – холодная вода и быстрое течение.

– Да, все очень странно. Постарайтесь никуда из города не уезжать, вы, возможно, понадобитесь.

Краснощеков еще раз осмотрел остров. Он был небольшой, метров тридцать в длину и пятнадцать в ширину. Состоял из нагромождения разной величины камней, на полметра возвышающихся над водой. Находился посередине Ангары, с обеих сторон бурлила вода. Краснощеков кинул палку. Заводи не было, ее сразу унесло вниз по течению. Каким образом мальчик тогда мог выплыть самостоятельно и вернуться в то же место, было непонятно. Разве что только чудесным образом.

У Галины Федоровны была высокая прическа, на правой щеке крупная родинка. Она живо реагировала на вопросы Краснощекова, театрально закатывая глаза.

– Когда вы последний раз видели Смолина?

– Три дня назад. Он позвонил мне по телефону и пригласил в ресторан.

– Кто, кроме вас, там еще был?

– Леня Балданов, Юлечка Бердникова и Миша Сидорчук.

– А вас не удивило, почему Никита пригласил именно вас?

– Нет. Он и раньше, когда приезжал в Иркутск, всегда встречался только с нами. Это давняя история. Он был не очень общительным мальчиком. Сторонился других ребят, не играл с ними. Зато много читал. С Мишей они сидели за одной партой, и Никита приобщил его к поэзии. Они вместе ходили ко мне на факультатив по литературе и вообще были близки. Леня вырос в одном дворе с Никитой. А Юлечка тоже была не от мира сего и очень увлекалась литературой. Знаете, как говорят: «Рыбак рыбака видит издалека!» Так и они все сошлись. Всегда держались вместе. И после того, как Никита стал знаменитостью, круг друзей у него не расширился.

– А как он стал знаменитостью?

– Я уже говорила, что он увлекался поэзией. Тогда это было модно: Вознесенский, Евтушенко, Рождественский. Тогда и конкурсов поэтических было немало. Мы в школе их тоже проводили. И вот, когда Никитин класс перешел из начальной школы в пятый, меня назначили их классным руководителем. Как-то случайно ко мне попала тетрадь Никиты со стихами. Многие из них были наивными, но одно мне понравилось. Я отослала его на конкурс в Москву, и оно заняло первое место. Так начался взлет Никитиного творчества. После окончания школы его пригласили учиться в Литературный институт в Москву, и он остался в столице.

– Я слышал, что стихотворение было посвящено какому-то острову?

– Да, именно так. Послушайте:

– Неплохо. Хотя я не очень разбираюсь. А Никита говорил на встрече, что хочет посетить тот остров, который он описал?

– Нет, не слышала. Мы больше о его творчестве разговаривали, о планах.

– И какие у него планы были?

– Он говорил, что устал быть поэтическим шутом.

– Почему шутом?

– Он много выступал в разных аудиториях, читал лекции в вузах России и за рубежом – все это изматывает и забирает творческую энергию. А писать стал мало.

– Ничего подозрительного вы в его поведении не заметили? Может, вел себя как-то странно, о смерти говорил своей, что жить надоело?

– Да нет, что вы. Настроение у него было хорошее. И ничего особенного в его поведении я не заметила. Может, были немного грустными глаза, но я это расценила как усталость. Все же шесть часов лететь из Москвы.

– А почему он родственников не пригласил на встречу? Он с ними конфликтовал?

– У него нет родственников в нашем городе. Его родители приехали в Иркутск по комсомольской путевке строить Иркутскую ГЭС. А когда он поступил в институт, вернулись на свою родину в Воронежскую область и там умерли.

– Понятно. А почему он написал, что остров быстро покорился? Ведь на самом деле, как я понял, он с того острова упал в воду и вернулся на тот же остров? Ведь он написал неправду?

– Но ведь он и не имел целью описать то, что произошло. Он создал литературный образ. Да и как вы себе представляете, он смог бы это объяснить? Ему бы просто не поверили. В лучшем случае его признали бы нездоровым мальчиком, и о карьере поэта можно было бы забыть.

– Да, наверное. Вы никуда не собираетесь уехать в ближайшее время?

– Нет. Разве что на дачу. Но я там не ночую, так что меня всегда найдете.

В начале разговора Юлия была похожа на серую мышь с длинным носом и маленькими глазами. Но потом глаза ее засветились, и улыбка прибавила ей обаяния. Голос был тихим, даже, можно сказать, вкрадчивым, речь неторопливой.

– Когда вы в последний раз виделись с Никитой Смолиным? – спросил Краснощеков, рассматривая Юлию.

– Когда он прилетел, в ресторане.

– А после этого вы не встречались?

– Нет.

– Вы тоже поклонница его стихов?

– А как же иначе? Но вы ведь не об искусстве пришли поговорить со мной?

– Это точно. Я мало разбираюсь в поэзии. Скажите, вам не показался на встрече Никита странным? Вы знали, что они с Балдановым собирались поехать на рыбалку?

– Да, они договорились в ресторане.

– А то, что Смолин хотел отыскать остров, вы знали? Тот, про который писал?

– Нет. Хотя и не удивилась, если бы он захотел это сделать. Он оказался для него судьбоносным. И всю жизнь был в его сердце. У каждого человека бывают случаи, когда он попадает в сложную ситуацию. Потом проходит время, и эти жизненные эпизоды забываются. А Никита запомнил и написал стихотворение, которое изменило всю его жизнь, и не только его.

– Вы хотите сказать, и вашу тоже?

– Да, вы правильно предположили. И мою тоже.

– Скажите, а девочка, которая у вас родилась после окончания школы, не его ребенок?

– Нет, – неуверенно возразила Юлия. – Хотя… теперь уже нет смысла скрывать. Да, это его дочь.

– А он знал об этом?

– Нет, я не хотела, чтобы он узнал. Он очень талантливый человек, но одновременно очень порядочный. Если бы он узнал, то, возможно, не поехал бы в Москву. Ребенок без отца – это банальная, широко распространенная ситуация, а талант на земле рождается редко. Он должен жить ради всех людей. Я счастлива тем, что мой ребенок от него. Больше мне ничего не надо.

– Вы так любили его?

– Да, и любила, и люблю. Мы сохранили с ним добрые дружеские отношения, постоянно переписывались, так что я ощущала всегда, что он рядом.

– Скажите, почему он решил обязательно найти остров?

– Не знаю. В последнее время он испытывал определенные трудности в творчестве. Наверное, хотел вернуться к истокам своего вдохновения. Хотя я не утверждаю, это лишь мое предположение.

– Не мог кто-нибудь в ресторане ему рассказать о том, что ваша дочь – его ребенок? Может, это его расстроило или, наоборот, взбудоражило?

– Не думаю. Никто не знал об этом, даже моя мама, хотя я призналась не так давно Галине Федоровне.

– А она не могла ему рассказать?

– Нет, не могла. Она очень хороший человек и мне как вторая мама.

– Какие отношения у Смолина были с Балдановым? Не могли они поругаться на рыбалке? Не мог Балданов причинить вред Никите, например столкнуть его с лодки или что-нибудь другое сделать?

– Нет, что вы. Они были друзьями. Все, кто угодно, но только не Леня, это точно!

– А как вы считаете, куда мог деться Никита?

– Не знаю. Это такая же загадка, как та, как он спасся, будучи ребенком.

– Спасибо. Вы никуда не уезжаете из города? Возможно, вы нам еще понадобитесь.

Опрос друзей Смолина не принес ничего утешительного. Краснощеков решил, что необходимо опросить родственников и друзей Никиты в Москве. Руководство легко согласилось на его командировку.

Смолин жил в новостройке недалеко от метро «Кожуховская». Жена, миловидная женщина, на вид лет тридцати пяти, с заплаканными глазами и яркой помадой на губах, дружелюбно встретила Краснощекова. Проводила в просторную кухню, предложила чай.

– Когда мне сообщили, что Никита потерялся, я подумала, что это очередной его выкрутас. Он и раньше иногда терялся на несколько дней. Знаете, его известность порождала шлейф поклонниц, которые хотели не только обладать его творчеством, но и им самим. Вначале я постоянно бесилась, но потом пришла к выводу, что с этим ничего не поделать, и смирилась. Тем более что он всегда возвращался ко мне, горько сожалея о содеянном. Главное, вовремя остановиться. А он это всегда делал.

– А в последнее время вы не замечали, что он изменился, может, в мелочах? Например, стал рассеянным, неактивным, может, даже депрессивным. Он не высказывал желания покончить с собой?

– Да, настроение его было не самым лучшим в последнее время. Вообще, переменчивость настроения для творческих людей – это норма. Они должны страдать, чтобы творить. У него и раньше были периоды, когда он не мог писать. Но сейчас он затянулся. Понимаете, творцу очень важны признание, поклонники, которые восхищаются его творчеством. А в наше время поэзия как-то постепенно ушла из общественной жизни, материальные проблемы, перестройки и модернизации, бешеный ритм жизни окончательно добили душу современников, и они стали довольствоваться дешевыми телесериалами. Конечно, Никита переживал от этого, хотя круг поклонников у него оставался достаточно большим. Его часто приглашали читать лекции в заграничных университетах. А писать он стал очень мало. Никак не мог настроиться, как он говорил, на современную волну. Но о смерти он никогда не говорил.

– А если бы такие мысли появились, он признался бы вам? Вы были с ним близки?

– Да, он всегда мне рассказывал обо всем, что его беспокоило. Знаете, страсть в отношениях постепенно замещается дружбой. Я думаю, что мы с ним за пятнадцать лет стали самыми близкими людьми. Хотя, наверное, есть у мужчин и свои тайны. Я думаю, что вам было бы полезно пообщаться с его другом, композитором Маковниковым Сашей. Они очень часто проводили время вместе. Я запишу вам его адрес и телефон.

Маковников показался суетным мужчиной. Его редеющая кучерявая шевелюра плохо скрывала лысеющую голову. Было ощущение, что его глаза постоянно смеются, хотя выражение лица было серьезным и даже немного хмурым.

– Вы давно познакомились с Никитой Смолиным?

– Лет пятнадцать назад. Когда я оканчивал консерваторию, мне на глаза попалось стихотворение Никиты, опубликованное в «Литературной газете». Возникла мысль написать песню, которая сразу стала шлягером. А затем еще было несколько песен. Так завязалась дружба. Я приехал в Москву тоже из провинции, это нас объединяло. Он, как и я, любил рыбачить и париться в бане. Короче, сошлись быстро.

– Не замечали вы в последнее время что-нибудь странное в его поведении?

– Нет, ничего особенного. Так, иногда он сетовал на падение нравов в обществе, засилье западной культуры и пошлость эстрады. Но об этом говорят многие. Ничего удивительного, вы и сами смотрите телевизор, знаете, что показывают.

– Да, конечно. А про Каменный остров он что-нибудь говорил? Про тот, про который написал стихотворение. Что посетить его хочет.

– Да, про остров он в последнее время часто вспоминал. Действительно, удивительная история. Он был уверен, что Бог его специально спас, чтобы он выполнил свою миссию на Земле. Он очень много работал. У него вышло несколько сборников стихов, которые переведены почти на все языки мира, создал поэтическую энциклопедию, читал лекции, проповедуя русскую и советскую литературу. И песни, которые мы с ним написали, поют не только у нас, но и в других странах. Но в последнее время его запал угас. Он все чаще стал говорить, что, по-видимому, миссию выполнил. И ему обязательно необходимо вернуться к первоистоку, то есть на остров, который дал ему энергию творчества. Поэтому он и поехал в Сибирь.

– То есть он захотел вернуться на остров, чтобы получить новое вдохновение?

– Видимо, так. Хотя со стороны это и выглядит нелепо. Просто в детстве он пережил шок, то событие врезалось в его подсознание, поэтому и мысли про остров его не покидали. Он придавал ему мистическое значение.

– Но он собирался вернуться в Москву? Не говорил, что хочет остаться жить в Сибири?

– Нет, он полетел в хорошем настроении и про то, что не собирается вернуться, ничего не говорил.

– А какие у него отношения были с женой? Почему у них не было детей?

– Как он говорил, вначале они не хотели, все откладывали. А потом стало поздно. Жену он любил. Хотя отношения у них были не всегда ровными.

Три недели поисков Смолина не дали результата. Он загадочно исчез. Дело закрыли. Но Краснощекову захотелось разобраться в чудесном спасении маленького Никиты.

Через месяц, приплыв в очередной раз на остров, Краснощеков издалека увидел на нем желтый предмет округлой формы. Это оказалась соломенная шляпа, висевшая на зеленеющем горлышке бутылки, едва выглядывавшей из-за серого пятнистого камня в форме сердца возле кострища. Он осторожно достал бутылку, в которой обнаружил в трубочку сложенный листок. На нем мелким почерком карандашом было написано:

«Дорогие мои! Знаю, что, возможно, я причинил вам неприятности, связанные с моим отсутствием. Если вы читаете мою записку, значит, я не вернулся на остров. Меня всю жизнь мучил вопрос, каким образом я, маленький мальчик, оказавшийся в холодной быстрой реке, смог самостоятельно выбраться. Кроме Божественного участия, я не смог найти другого объяснения. Но раз тогда Бог принял решение спасти меня, значит, это было зачем-то нужно. После этого я написал стихотворение про остров, которое принесло мне известность и славу. И я догадался, что остался жить, чтобы творить. Я всегда помнил о своем предназначении и искренне старался сделать больше и лучше. Но вот настал момент, когда я почувствовал, что вдохновение мое растворилось и мне стало трудно, а может, и невозможно написать что-то стоящее. Поэтому я принял решение опять довериться судьбе, Богу и испытать себя. Если моя миссия пребывания на Земле подошла к концу, то финал будет неизбежен. Если я ошибаюсь, то Бог вновь спасет меня. Сегодня в день моего рождения 13 июня 2009 года в семь часов утра я зайду в Ангару в том месте, где тогда меня сбило течение. И отдамся в руки Бога.

Помните, последние строки «Каменного острова»:

Тогда, в десять лет, когда я написал стихотворение, явно Провидение вело мою руку.

Может, слова «когда-нибудь» означают именно сегодняшний момент.

Дорогие мои! Я знаю, что поступаю с вами не совсем честно, но советоваться по такому щепетильному вопросу было бы еще бесчестнее по отношению к себе. Целую и крепко обнимаю всех, ваш друг Никита.

P. S. Юлия, прости! Я знал, знал с самого начала, что твоя дочь – это и мой ребенок. Но я не мог поступить иначе. Я не принадлежал себе, а только Богу и людям. Я оставил завещание, где все мои дневники, в которых я часто беседовал с тобой и дочерью, перейдут во владение нашей девочке. Простите меня.

Краснощеков присел возле воды и внимательно рассмотрел шляпу – ничего необычного. Задумавшись, он не торопясь достал из кармана пиджака мундштук, вставил в него сигарету. Затем вдруг вскочил и, широко размахнувшись, высоко бросил шляпу в сторону реки, но дуновение ветра ее вернуло на остров. Тогда он осторожно положил ее в воду. Быстрое течение подхватило шляпу и безвозвратно унесло вдаль.

– Понимаете, – обратился ко мне Краснощеков, наливая в чашку чай с молоком, – я готов чем угодно поклясться, что на следующий день после исчезновения Смолина при осмотре острова шляпы и бутылки с запиской точно не было. Но откуда они там взялись, я объяснить не могу.

– А может, Смолин возвращался на остров? Из воды? – предположил я, понимая всю нелепость своего высказывания.

– Именно об этом я тогда и подумал. – Краснощеков с серьезным выражением лица посмотрел на меня и нахмурился. – Но рассказать о своих мыслях коллегам из правоохранительных органов я не решился.

– Точно, мистика! – согласился я. – Может, нам стоит поехать и еще раз осмотреть тот остров?

– А что, – согласился Краснощеков, – заодно и порыбачим!