Загадка старого дома. Приключения частных детективов

Глава 1

Вернувшись из Таиланда, мы с Краснощековым решили встретиться в нашем офисе, чтобы символически распить бутылку шампанского в честь наступившего Нового, две тысячи одиннадцатого года. К нам присоединился известный в Иркутске уфолог Никита Красовский, с которым мы познакомились в поездке. Это был скромный и очень начитанный молодой человек, обладающий незаурядными способностями находить во всем загадки и предлагать свои оригинальные версии ответов. В тот день погода не баловала, температура воздуха опустилась ниже тридцати градусов.

– Вы задумывались над тем, что творится с нашей планетой в последнее время? – спросил нас Никита, когда Краснощеков традиционно заварил зеленый чай и мы удобно расположились. – Не кажется ли вам, что планета Земля ступила на путь невиданных природных катаклизмов и глобальных изменений?

– Вы имеете в виду очередные предсказания о конце света? – уточнил Краснощеков.

– Именно. В декабре две тысячи двенадцатого года заканчивается Календарь индейцев майя, который был рассчитан на три тысячи шестьсот лет. Предсказатели Нострадамус и Эдгар Кейси тоже описывали период, в котором человечество будет поставлено на грань выживания из-за катастроф, которые захлестнут Землю. Оба сходились на этой же дате. Вы ведь знаете, что после землетрясения в прошлом году в Чили ось Земли сместилась на семь с половиной сантиметров. К этому если добавить сдвиг оси еще на семь сантиметров после землетрясения на Суматре в две тысячи четвертом, то можно предположить, что это не останется без последствий[3]. И мы их видим: многочисленные ураганы, цунами, землетрясения, оживление вулканов. Вспомните небывалую жару, которая стояла в Москве прошлым летом, когда всю Европу заливало дождями, а сейчас завалило снегом. Небывалые морозы в Сибири. Не слишком ли много совпадений?

– Но вообще-то дата конца света неоднократно менялась, – возразил Краснощеков. – Вспомните, нас пугали двухтысячным годом, ссылаясь на предсказания того же Нострадамуса. Надо просто всегда помнить, что сенсация для кого-то важна не как событие, а как средство заработать деньги и славу. На нашей планете катаклизмы регулярно повторяются. Ледники и полярные шапки периодически тают, цунами и землетрясения происходят из года в год.

– Да, но не всегда это заканчивается хорошо, – поддержал я Никиту. – Вспомните, например, Всемирный потоп, который описан в Библии, или загадочное исчезновение древних высокоразвитых цивилизаций. Например, шумеры, оставившие в наследство нам календарь, достигли небывалых высот в изучении математики и астрономии, владели сложнейшими механизмами. А Атлантида? Даже атланты не смогли противостоять силам природы.

– Вы знаете, я думаю, что их исчезновение могло иметь другие причины, – обрадовался моей реплике Никита, – например, в результате ядерной войны. Ведь таяние ледников не может произойти мгновенно. И даже падение крупного метеорита вряд ли смогло бы привести к таким глобальным изменениям на Земле.

– Я думаю, – предположил Краснощеков, – остались бы следы его применения, например в виде воронок от взрывов. Кроме того, повысился бы уровень радиации. Но при чем здесь потоп?

– На нашей планете обнаружено более ста воронок, средний размер которых имеет диаметр три километра. Правда, есть две огромные воронки: одна диаметром сорок в Южной Америке и вторая сто двадцать в Южной Африке. Если бы они образовались в палеозойскую эру, то есть триста пятьдесят миллионов лет назад, как считают некоторые ученые, то от них давно бы ничего не осталось вследствие ветра, вулканической пыли, остатков животных и растений, которые увеличивают толщину поверхностного слоя земли в среднем на метр за сто лет. А воронки все еще целы. Это позволяет нам предположить, что они образовались намного позже. Потоп мог явиться следствием и прямым подтверждением другого развития событий. Еще когда я учился в институте, на занятиях по гражданской обороне я обратил внимание на то, что при описании последствий ядерных взрывов всегда указывается, что вслед за ними начинаются ливневые дожди. Отсюда следовал вывод: при многочисленных ядерных взрывах ливневые дожди неизбежно должны перерасти во Всемирный потоп.

– То есть ты хочешь сказать, что много тысяч лет назад существовало ядерное оружие? – засомневался я.

– Конечно! О наличии страшного и разрушительного оружия в древности, напоминающего ядерное, имеются упоминания у разных народов: в Пуранах, в Кодексе Рио майя, в Библии, у индейцев племени чироки. Вот как в древнеиндийском тексте Махабхарата описывается оружие «голова (палка) Брахмы» или «пламя Индры»: «Предназначенное для умерщвления всего народа», «несущееся с бешеной скоростью, окутанное молниями», «громадное и извергающее потоки пламени», «взрыв от него был ярок, как 10 тысяч солнц в зените», «пламя, лишенное дыма, расходилось во все стороны», «Удар молнии, как гигантский посланец смерти, сжег людей. Те, которые бросились в реку, смогли выжить, но потеряли волосы и ногти…»; «… несколько лет после этого Солнце, звезды и небо скрыты облаками и непогодой».

Следы термического воздействия были обнаружены в пустыне Гоби, на Ближнем Востоке, в библейских городах Содоме и Гоморре, в Африке, Азии, Северной и Южной Америках. Во всех тех местах, где сейчас пустыни и полупустыни, возможно, тридцать тысяч лет назад полыхал пожар. Нужно не забывать, что биосфера Земли в то время была многократно больше современной, поэтому она смогла перенести такое огромное количество ядерных взрывов. Пыль и копоть заслонили Солнце, наступила ядерная зима. Вода, выпадая в качестве снега в зоне полюсов, где наступили вечные холода, была выключена из биосферного оборота. Кстати, у народов майя было найдено два так называемых венерианских календаря: один состоял из двухсот сорока, а другой из двухсот девяноста дней. Оба эти календаря связаны с катастрофами на Земле, которые не изменили радиуса вращения по орбите, но ускорили суточное вращение планеты.

– Но тогда как смогли выжить люди? – спросил я.

В этот момент в дверь постучали и вошел, прихрамывая, немного сгорбившийся пожилой мужчина в шапке-ушанке, в овчинном полушубке и в унтах. В руках у него была деревянная трость.

– Скажите, здесь находится детективное агентство? – спросил он хрипловатым голосом, после чего прокашлялся и присел на стул возле нас.

– Да, вы не ошиблись, – ответил я.

– Я пришел к вам по необычному вопросу. Можно я закурю? – он посмотрел на нас, немного нахмурясь, и достал сигарету. Мы не стали возражать. – Меня зовут Егор Степанович. Дело в том, что я работаю во Дворце детского и юношеского творчества на улице Желябова, возле гостиницы «Ангара». Раньше он Домом пионеров назывался. Может, знаете?

– Конечно! Кто ж его не знает. Дом купца Второва, – решил я блеснуть своими познаниями.

– Так вот, – продолжил Егор Степанович, – там я недавно устроился на работу сторожем. И у меня что-то с нервами стало происходить. По ночам стал слышать, что по второму этажу кто-то ходит, вздыхает и ворчит. Я, конечно, проверил. Обошел все здание, но никого не обнаружил. Потом вроде перестало. Но на следующее дежурство опять повторилось. Знаете, старики могут шум в ушах слышать и от атеросклероза. Я успокоился, хотя несколько раз все повторялось. Но сегодня я разговорился со своим сменщиком, и он сказал, что тоже не раз это слышал. Говорит, что это якобы хозяин дома, купец, приходит по ночам и проверяет свое имущество. Здание-то старинное. Замурованные ходы до сих пор находят. Я, конечно, в привидения не верю, но все равно жутковато. А рассказать начальству не решаюсь, засмеют.

– А как мы тогда вам поможем? – спросил Краснощеков. – Ведь чтобы здание обследовать, мы должны согласовать это с руководством Дворца.

– Я понимаю. Но тогда меня уволят как сумасшедшего. Вы придите ко мне на дежурство и побудьте со мной. Может, мне все это кажется? А если подтвердится, тогда и решим, что делать дальше.

– Удивительно, – сказал Никита, когда сторож ушел, – что он решился обратиться к вам с таким вопросом. В Иркутске не так часто заявляют о наличии в доме привидений. Возможно, это признак сибирского менталитета.

– Что ты имеешь в виду? – уточнил я.

– То, что сибиряки предпочитают со своими проблемами разбираться сами. А вы не могли бы меня привлечь к расследованию данного загадочного явления? Я имею определенный опыт в таком деле. Совсем недавно ко мне обратились писатели из Дома литераторов. Они сообщили, что в бывшем здании купцов Бревновых, где они сейчас находятся, происходят странные явления. Раньше там располагалось английское консульство, затем гостиница и общежитие, а с семьдесят восьмого года прошлого века – иркутское отделение Союза писателей России. Короче, история дома богатая. Мы проводили там исследование.

– И что, – заинтересовался я, – обнаружили что-нибудь?

– Да, вечером, когда, кроме сторожа, никого не было, из кабинета директора мы услышали странный звук, хотя дверь была закрыта на ключ. Затем в нижнем зале, где размещается кинотеатр, мы увидели темную мужскую фигуру, которая стояла у окна. А через секунду видение пропало, и в этом месте заколыхались шторки. Через некоторое время во всем здании неожиданно отключился свет, мы проверили вместе со сторожем электрический щиток, все было в порядке. А вскоре лампочки опять загорелись. Это все заснято на пленку.

– А не могли сами литераторы все это подстроить, может, они пошутили? – спросил я.

– Нет, что вы, мы ведь параллельно фиксировали изменения напряжения переменного электрического поля, температуры воздуха и проверяли генерацию ряда случайных чисел в беспокойных зонах. И представляете, эти показатели совпали с нашими наблюдениями. Кроме того, дом достаточно старый, ему более ста лет. Так что все совпадает. Но вообще-то я больше специализируюсь на изучении аномальных природных явлений.

Мы с Краснощековым переглянулись.

– Хорошо, мы согласны. Ваша помощь нам пригодится, – сказал Краснощеков.

– Кстати, – продолжил я, – вы не ответили на вопрос, как люди смогли выжить в результате ядерной войны, если они вынуждены были бороться не только с потопом, но и с повышенной радиацией?

– Да, вы правы! – оживился Никита. – Если согласиться с тем, что ядерная война была, то энергии выделилось намного больше, чем при самих взрывах. Ведь они спровоцировали многочисленные пожары. Распространяющаяся сплошная стена огня уничтожала все живое. Кто не сгорал, тот задыхался от угарного газа. Огонь бушевал и в конце концов вызвал повсеместный ядерный дождь – там, куда не упали бомбы, упала радиация. Вот как описываются в Кодексе Рио народа майя последствия радиации: «Пришедшая собака была без шерсти, и у нее отпали когти» – характерный симптом для лучевой болезни. Но кроме радиации ядерный взрыв вызывал еще световые ожоги тела. Ударная волна распространялась не только вдоль земли, но и вверх, увлекая за собой пыль и влагу в стратосферу и разрушая озоновый экран, защищающий планету от жесткого ультрафиолетового излучения. Люди пытались под землей спастись от ядовитого воздуха, радиации и низкого атмосферного давления. Имеется мнение, что в то время у них уже был лазер, с помощью которого они еще до войны строили огромные, соединяющиеся между собой подземные галереи, тем самым создавая условия для жизни. Около двадцати пяти тысяч лет назад благодаря начавшемуся оледенению планеты уровень Мирового океана опустился на сто метров. Люди стали выходить на поверхность и осваивать освободившиеся от воды территории. Но постепенно в результате таяния ледников вода опять стала прибывать. Иногда, как семь тысяч лет назад, это происходило быстро, о чем сохранились письменные упоминания как о Всемирном потопе.

– Но как я понял, не все люди вышли из своих подземных укрытий?

– Совершенно верно! Некоторые ученые склоняются к тому, что Атлантида, погрузившаяся под воду, не исчезла и ее обитатели просто изменили условия существования. Возможность жизни под землей не такая уж фантастика. По оценке геологов, там воды больше, чем во всем Мировом океане, и лишь часть ее входит в состав минералов. К настоящему времени обнаружены подземные моря, озера и реки. Высказано предположение, что воды Мирового океана связаны с подземной водной системой, и соответственно происходит не только круговорот и обмен водой между ними, но и обмен биологическими видами. К сожалению, эта область до настоящего времени остается совершенно неисследованной. Чтобы подземная биосфера была самодостаточна, там должны быть растения, выделяющие кислород и разлагающие углекислый газ. А растения, оказывается, могут жить, расти и давать плоды без освещения. Достаточно по земле пропускать слабый электрический ток определенной частоты, и фотосинтез происходит в полной темноте. Подземные формы жизни не обязательно должны быть похожи на существующие на Земле и вполне могут достигать очень высокого уровня развития. Вспомните, например, нашу байкальскую рыбу голомянку, которая живет практически в полной темноте в холодной воде на глубине пятьсот метров и более, достигает размеров до двадцати пяти сантиметров и обладает уникальными питательными свойствами.

– Но как это возможно? Почему же тогда подземные обитатели не выходят на контакт с нами? – удивился я.

– Этому есть несколько объяснений. Неблагоприятные условия для проживания на поверхности Земли в отдельных частях планеты сохранялись длительное время. Люди, оставшиеся проживать в подземельях и, возможно, под водой, вынуждены были приспосабливаться к новой среде. Изменились продукты питания, не поступали ультрафиолетовые лучи, изменилась физическая нагрузка. Произошла мутация. Причем не одного человека, а всего вида. Возможно, солнечные лучи могут вызвать у них ожоги, или у них другое атмосферное давление, или концентрация кислорода. Кроме того, я не исключаю, что в подземельях могли оказаться представители наиболее развитой цивилизации, которые давно обогнали нас в своем развитии и теперь ожидают подходящего момента для знакомства с нами. Вы, наверное, слышали легенду о подземной стране Шамбала? Упоминание о ней имеется у разных народов. Ее пытались отыскать Гитлер, НКВД, правительства многих стран, ученые. И сейчас поиски продолжаются.

– Очень интересно. Но об этом мы поговорим в следующий раз, – не выдержал Краснощеков. – А сейчас давайте подумаем, чем мы сможем помочь Егору Степановичу?

– А вы верите в привидения? – спросил я его.

– Я вам уже говорил, что после расследования загадочного исчезновения поэта Смолина[4] я стал менее категоричен в суждениях о мистике. Я допускаю, что не все можно объяснить с научной точки зрения. Однако наш с вами совместный опыт раскрытия тайны старинного дома по улице Желябова[5] указывает на то, что необъяснимые с первого взгляда загадочные явления могут иметь физическую природу.

– Согласен с вами, – поддержал я Краснощекова, – во Дворце пионеров перебывало такое большое количество детей, и он так много раз ремонтировался, что вряд ли там могут остаться какие-нибудь загадки.

– А разве вы не обратили внимания на слова Егора Степановича о том, что до сих пор находят неизвестные ранее ходы? – возразил Никита. – Дом был построен очень давно, и его архитектура необычна для Иркутска.

– Что ж, вы правы, – согласился Краснощеков. – Думаю, нам необходимо побольше про него узнать. Предлагаю вам, Владимир Федорович, поработать в библиотеке, а я займусь архивом.

Глава 2

Мы вновь встретились втроем через два дня, вечером, перед тем как пойти на дежурство во Дворец.

– Ну что, подведем итоги, – обратился ко мне Краснощеков, – что вам удалось выяснить?

– То, что купец Александр Второв переехал в Иркутск из Ивановской губернии в тысяча восемьсот шестьдесят втором году. Купив одноэтажный дом, в котором раньше располагался магазин с подвалом, решил его реконструировать. Поручил он это какому-то московскому архитектору, который, добавив второй этаж, выполнил строение в псевдорусском стиле, характерном для архитектуры каменных зданий Иркутска конца девятнадцатого века. Работы были закончены в восемьдесят седьмом году. В данном доме он проживал с семьей. На втором этаже размещались спальни и детские, что может объяснить необычную архитектору внутренних помещений: небольшие полуарочные окна и своды, как в палатах Московского Кремля, которые помогали сохранять тепло в больших комнатах. На первом этаже находился большой зал, где проводились семейные балы. Дом производил ошеломляющее впечатление на современников обилием огромных зеркал и освещением, что для темного в те времена Иркутска было очень необычным. Современники рассказывали, расположение зеркал было таким, что каждое отражало стократно. В нишах большого зала висели венецианские люстры. Второв владел крупной сетью магазинов по всей Сибири и в Москве. Он много путешествовал, бывал в Индии и даже странах Ближнего Востока. То есть можно сделать вывод, что он был очень богат. Кстати, ему присвоили тогда звание «Почетный гражданин города Иркутска», хотя многие отзывались о нем как о скупом человеке.

– Что ж, очень неплохо, – похвалил меня Краснощеков. – К сожалению, в архиве не удалось найти первоначальных чертежей здания. Но в годы советской власти при передаче дома пионерам была проведена инвентаризация его помещений. На втором этаже под самым потолком имеется круглый кабинет и рядом с ним тайная комната жены купца, которая через решетку могла наблюдать за гостями. Сама она, говорят, перенесла оспу и ходила с закрытым лицом. Слева от входа в ее комнату имеется маленькая дверца, за которой и находится то самое помещение с решеткой, где может разместиться только один человек. Если повернуть налево перед входом в круглый кабинет, то в стене будет еще одна дверь, там расположена узкая винтовая лестница, ведущая на самую верхнюю точку Дворца. Лестница начинается с первого этажа и ведет исключительно наверх. Но раньше она шла и вниз, переходя в глубокую шахту. Вот именно эти помещения мы с вами и должны тщательно обследовать в первую очередь.

Егор Степанович подготовился к нашей встрече основательно. Когда мы пришли, был заварен крепкий черный чай, на столе стоял пакет с молоком и приготовлены бутерброды. Он обрадовался нашему приходу.

– А я, если честно сказать, сомневался, что вы придете. Думал, не поверили мне, посчитали, что старик с ума сошел. Для моего возраста старческое слабоумие не редкость. – Он улыбнулся. – Мне ведь уже семьдесят пять исполнилось. Давайте сперва чай попьем, а потом уж все посмотрим.

Никита для регистрации привидений расположил свои приборы в фойе и возле винтовой лестницы.

– Пока-то не было шумов? – поинтересовался он у Егора Степановича.

– Нет, не было.

– Скажите, – спросил Краснощеков, – а откуда обычно слышатся эти звуки?

– Сверху, где центральный купол. Но здесь акустика хорошая, может и с другой стороны звук распространяться, эхо повсюду. Я ведь чего боюсь-то. Раньше с первого этажа были открыты входы в подвал. Я когда маленьким был, мы с друзьями там лазили. Тогда неожиданно одна стена обвалилась, и открылся проход в подземелье.

– Как это, – удивился я, – здесь были подземные ходы?

– Вот именно. Мы по ним довольно далеко прошли – темно, страшно. Обо что-то запнулись, но не растерялись. Оказались стулья, красивые, с богатой обивкой, их потом взрослые забрали. Нас, конечно, все равно родители наругали и запретили туда ходить. Но разве нас удержишь?

– И что, далеко ходили?

– Метров двадцать прошли и обнаружили ответвление. Дальше не пошли, боялись заблудиться. Тогда фонарей не было.

– Ничего себе! – восхитился я. – Я когда-то ходил в кружок моделирования во Дворец пионеров, но никто не рассказывал про тайные ходы.

– И я не успел пока рассказать, – сказал, улыбаясь, Краснощеков. – В архиве я нашел упоминание о подвале. Оказывается, он был двухъярусный: цокольный этаж и ниже еще один. Там и находились проходы. Но их не обследовали. Так что куда они ведут, никто не знает.

– Говорили старики, – продолжил Егор Степанович, – что один вел к сараю, где хранились вещи купца. А по второму можно было до Ангары добраться. Даже слухи ходили, что и на телеге можно было проехать по нему.

– Ну это уж враки! – не выдержал я. – До реки метров триста, а то и более. Такое трудно утаить.

– А я думаю, правда! – возмутился Егор Степанович. – Не так давно по пути к реке между училищем культуры и гостиницей «Ангара», как раз недалеко отсюда, нашли большую комнату с кирпичными стенами и деревянным перекрытием, которая уходила под дорогу. А вы говорите. – Он многозначительно посмотрел на меня и подлил себе в стакан горячего чаю. – Таких случаев много по Иркутску.

– Да, я что-то слышал про это, – сказал Краснощеков. – Тогда вызвали спелеологов, они обследовали, чертежи сделали и отдали в ЦСАН[6]. А те сказали, что ничего интересного. Вскоре яму засыпали.

– Так же поступили совсем недавно, когда обнаружили подземную комнату в переулке Богданова во время реконструкции одиннадцатой школы… – продолжил Егор Степанович.

– Подождите, – перебил его я, – она же совсем рядом отсюда находится, правда, в противоположном направлении от реки. Это что же получается, по всему центру Иркутска идут подземные ходы?

– Не перебивайте, пожалуйста, Владимир Федорович! – возмутился Краснощеков. – Пусть Егор Степанович закончит. Так что там нашли?

– Говорят, что большую комнату, в которой лежали человеческие кости. Из ямы в сторону деревянного дома вели в подземный проход три дубовые ступеньки. Они мешали строительству. И что интересно, несмотря на то что дом относился к памятникам архитектуры, этот Центр сохранения разрешил продолжить работы без обследования. Теперь над ними построили новый школьный туалет.

– Но это полное безобразие! – негодовал я. – Может, ступеньки вели к открытию каких-нибудь тайн, которые давно ждут своего часа. Может, там спрятаны документы или ценные вещи. Они должны защищать историю, а не закапывать ее.

– Это точно! – поддержал меня Краснощеков. – Но в нашей стране это происходит нередко. Я думаю, что пора нам обследовать помещения Дворца, не зря же мы пришли.

Я тогда хотел продолжить беседу, но не стал возражать. То, что я услышал, поразило меня. О подземных ходах в Иркутске, тем более что их периодически находят, я раньше ничего не слышал. Поэтому я решил обязательно вернуться к этому вопросу после обхода. Конечно, трудно было представить, как выглядел купеческий дом в свои лучшие годы. Теперь он все же больше напоминал общественное здание, хотя было заметно, что сотрудники дворца стараются его привести в первоначальный вид. Стены помещений были кирпичные и очень толстые, со сводчатыми потолками. Проходы узкие. Когда-то большие комнаты были переделаны в маленькие кабинеты. Двери в комнаты были все закрыты на замок. Мы нашли железную лестницу, ведущую наверх в комнату жены купца, и поднялись по ней. Звук от наших шагов по металлу гулко отражался по дворцу. Дверь в нее также была заперта. Через решетку тайной комнаты мы увидели какую-то старую инженерную технику, но людей не обнаружили. Вернувшись по винтовой лестнице вниз, подошли к тому месту, где раньше был проход в цокольный этаж, он был замурован. Обойдя все коридоры, проверив целостность стен и дверей, мы вернулись к месту, с которого начали обход, и решили выпить чаю. До утра оставалось еще несколько часов.

– А в какое время возникали шумы, которые вы слышали? – спросил Краснощеков.

– По-разному. Чаще около двенадцати, когда нормальные сторожа спать укладываются.

– Как это, – удивился я, – вы спите во время дежурства?

– А что в этом удивительного? Все сторожа спят, я же не на посту стою, как в армии. Стены здесь толстые, двери крепкие, окна зарешеченные. Попасть сюда воришке очень сложно. Я, конечно, несколько раз за ночь обхожу здание, но вы сами видели, что все целехонько и закрыто. Если бы не шум…

– Не совпадал тот шум с изменением погоды? – не дал договорить Краснощеков. – Например, в то же время дул ветер или шел дождь?

– Вообще-то могло такое быть. – Егор Степанович задумался. – Вы хотите сказать, что шум мог возникать из-за сквозняков?

– В том числе и из-за этого. Акустика в здании очень хорошая, и звук может распространяться хоть откуда, концентрируясь возле вашего рабочего места. Например, кто-нибудь из сотрудников мог оставить открытой форточку, которая под порывами ветра могла скрипеть, напоминая вздохи старика или…

Неожиданно наверху мы услышали шум, напоминающий покашливание взрослого мужчины. Даже понимая, что я не один, я все равно почувствовал страх. Мы молча переглянулись. Краснощеков устремился в сторону звука, включив фонарь, мы за ним. Вбежав по лестнице, мы, к своему удивлению, увидели слегка приоткрытую дверь круглой комнаты, где обнаружили старый кассетный магнитофон, который издавал эти звуки. Рядом с ним стоял подросток. Он не успел ничего сообразить, как Краснощеков схватил его за руки и надел наручники. В это время из магнитофона послышались шаги, и вдруг мы увидели, что перед нами не ребенок, а женщина лет тридцати, маленького роста, с короткой стрижкой.

– Кто вы и что здесь делаете? – сурово спросил ее Краснощеков.

Она посмотрела на него, на меня, на Никиту и неожиданно громко рассмеялась. Женщина была пьяна.

– А кто вы такие? – Она разглядывала нас, ничуть не смущаясь. – Из полиции?

– Нет, – ответил Краснощеков, – мы частные детективы и хотели бы узнать, зачем вы пугаете сторожей? Кто вам помогает в этом?

Она опять рассмеялась.

– Хорошо, раз я попалась, расскажу вам правду. Но вы обещаете после этого меня отпустить? – Она посмотрела на Краснощекова, тот кивнул. – Тогда снимите наручники, и давайте спустимся вниз, это помещение не располагает к откровенному разговору. – Мы присели возле стола Егора Степановича. – Моя фамилия Скрежет, но это по мужу. Когда произошла революция, мои прабабушка и прадедушка проживали в этом доме. Прадедушка работал у купца приказчиком. После январской революции в семнадцатом году купец с семьей уехал в Москву, а моих предков попросил присмотреть за домом. В октябре того же года в доме собрались делегаты первого Общесибирского съезда Советов. Говорят, что тот съезд принял решение совершить социалистическую революцию в Сибири. На стене Дворца, наверное, видели мемориальную доску? Потом вернулся хозяин.

– Так это он разрешил собраться делегатам у него в доме? – удивился я.

– Нет конечно! Он ничего не знал. Брат моего прадеда, тогда студент, увлекся революцией, он и уговорил предка позволить в доме собраться с друзьями. Прадед даже и не догадывался о том, что там на самом деле будет происходить. Так вот, когда вернулся купец, он стал помогать Колчаку, а когда того арестовали, быстро собрался и увез с собой все ценное за границу.

– А вы уверены, что он все увез? – опять перебил я. – Ведь тогда время было непростое. Шла Гражданская война.

– Я была уверена, пока случайно не узнала про тайные подземные ходы. Прадедушка умер давно, я его даже не помню. А дед стал партийным работником, его жизнь побросала по свету. Он переехал к нам жить недавно, когда умерла бабушка. Я и не знала, что наша семья имела какое-то отношение ко Дворцу пионеров и купцу Второву. Старое же поколение было напугано репрессиями, все молчали. Только сейчас многое вскрывается. Мне дедушка и рассказал про Второва. И про тайные хранилища. Тогда я подумала – чем черт не шутит. А вдруг что-то осталось? Тут еще старые ямы стали находить поблизости. И я решилась! Но чтобы найти вход в хранилище, надо было нейтрализовать сторожей. Я придумала привидения, чтобы вахтеры сидели на месте, пока я обследую здание. – Она засмеялась. – Они, как маленькие, дрожали. Закроются в своей каптерке и сидят до утра. Правда, этот сторож оказался упертым, все пытался меня найти, но про комнату наверху не знал.

– А как вы узнали про комнату?

– От дедушки. Он про больную жену купца мне рассказывал и как она смотрела на гостей сверху. Но найти вход в подземелье сложно. Дом сильно переделали: пол и стены обложили мрамором, появился зимний сад, которого раньше не было, стало больше комнат. Я специально устроилась уборщицей и днем почти во всех кабинетах побывала. Сегодня я решила попасть в подвал. Но не там, где замуровали вход по винтовой лестнице, а в другом месте, где металлическая решетка стоит. Через эту дверь сантехники ходят, в подвале трубы расположены. Вот там, по моим расчетам, и имеется проход в подземелье.

– А что, может быть! – вмешался в разговор Егор Степанович. – Где-то там мы с друзьями и лазали.

– А сейчас-то вы как оказались в здании? Двери закрыты, не через крышу же? – спросил Краснощеков.

Женщина засмеялась.

– Зачем через крышу, я ведь уборщица. В той комнате, где меня нашли, я храню свой инвентарь. Про нее сторожа не знают, зато я видела, что они делают и где находятся. Я просто задерживалась на работе до утра, и все.

– Вы смелая женщина! – восхитился Краснощеков. – А что, вам помочь некому? В таком деле лучше с помощником.

– Нет уж. Мой муж, если бы узнал, чем я занимаюсь, давно бы всем рассказал. Он часто выпивает и любит поговорить, а в этом деле язык за зубами надо держать. Сподвиг меня на действия приезд внука купца Второва. Слышали, наверное, он недавно из Англии приезжал в Иркутск и осматривал здание. В газетах еще писали, что он такой молодец, что не предъявил претензий на свой дом и восхищался, что его передали детям. Но я в эту байку не поверила. Я думаю, он приезжал убедиться, что дом стоит и, значит, сохранились запрятанные его дедом сокровища.

– А что, – поддержал я, – в этом есть логика. Ведь дома и магазины у купца были во многих городах, а его потомок приехал именно в Иркутск. – И вдруг меня осенило! – А не идет ли здесь речь о пропавшем золоте Колчака?

Мы все переглянулись. Мое предположение никого не оставило равнодушным.

– А я-то думала, что он ищет? – возбужденно сказала незнакомка. – Значит, не зря приезжал!

– Может, чайку попьем? – предложил Егор Степанович.

Некоторое время мы молча пили чай, каждый думая о своем. Получалось так, что, когда состав с золотом революционеры отобрали у Колчака, они были вынуждены его разделить на части, чтобы спрятать. Про городские пещеры, наверное, мало кто тогда знал, иначе бы о них узнали и мы, но информация или была утеряна, или кем-то сознательно скрывалась. Учитывая, что купец был знаком с Колчаком, он мог взять на хранение часть золотого запаса еще тогда, когда армия базировалась в Иркутске. Не было ведь смысла все имущество освободительной армии возить с собой. Тем более что на завоеванных территориях Колчак оставлял администрацию, которая организовывала функционирование тылов армии. Дом купца был расположен недалеко от городской управы. А что, если был проход между городской управой и домом купца? Между ними как раз располагалась теперешняя одиннадцатая школа, где недавно нашли большую комнату со ступенями и спешно зарыли. Но почему они поторопились ее засыпать? Странная позиция ЦСАН – организации, которая сама когда-то описала все старые дома в центре Иркутска и добилась их включения в реестр охраняемых памятников архитектуры. Дома разрушались, на их ремонт денег не выделяли, но и переделывать или заводить в дом канализацию и водопровод не давали. А может, ЦСАН был создан для других целей, чтобы сокрыть тайну подземных ходов? Нет, это уже попахивает бредом.

– Что теперь мы будем делать? – спросила женщина. – Вы правы, – она посмотрела на Краснощекова, – мне трудно одной найти подземные хранилища, а с сегодняшнего дня стало совсем невозможным, потому что про меня узнали вы. Мне кажется, раз нас ситуация свела вместе, мы можем продолжить поиски сообща. Или вообще отказаться от сокровищ. Но ведь это глупо?!

– А что, – заговорил Егор Степанович, – мы ведь не у государства воруем! – Глаза его загорелись. – Мы еще мальчишками хотели клад здесь найти. Я бы с удовольствием. Правда, возраст не тот.

– Да тот, тот! – обрадовалась поддержке сторожа незнакомка. – Вам-то не обязательно лазить с нами, если вход найдем. Достаточно и того, что с вашей помощью мы сможем безбоязненно обследовать здание.

– Это, конечно, так, – задумчиво заговорил сторож, – но это будет не просто, ведь и я подконтрольный.

– Не набивайте себе цену! – возмутилась женщина. – Ничего сложного. И не переживайте, никто вас обманывать не собирается, если найдем что-то, то и вас позовем, все поровну разделим. – Она внимательно посмотрела на нас, видимо, прикидывая нашу возможную реакцию в случае находки.

– Я уверен, что здесь собрались честные люди, – сказал Краснощеков. – Иначе многое бы мы вообще сейчас не узнали. Скажу сразу, меня очень заинтересовала информация о подземных ходах в Иркутске, поэтому мне не так важно, найдем мы клад или нет. Интереснее установить, кто мог построить такое количество потайных тоннелей и зачем. Но если мы найдем клад, то я буду претендовать на долю не бо́льшую, чем у всех остальных.

– Вот это правильно! – обрадовалась женщина. – Меня зовут Антониной Михайловной. Лучше зовите Тоней, так проще.

– А меня зовут Владимир Федорович, – представился я.

– Никита! Красовский Никита.

– Краснощеков, Алексей. – Он протянул руку незнакомке, она заулыбалась и крепко пожала ее.

– Егор Степанович! – серьезно сказал сторож.

– Вот и познакомились, – весело сказал Краснощеков. – Я думаю, мы должны отдохнуть. Предлагаю встретиться послезавтра у нас в офисе на улице Горького. Нам с Владимиром Федоровичем надо поискать информацию. Кстати, – он посмотрел на Антонину, – у вашего деда не сохранилось каких-нибудь записей или чертежей о доме Второва? Можно с ним встретиться?

– К сожалению, он недавно умер. Но я пороюсь в его вещах. Странно, сама я об этом как-то не подумала.

Глава 3

Мы с Краснощековым договорились поискать в архивах и библиотеках сведения о подземных ходах. Естественно, распределились мы традиционно, он, как всегда, пошел в архив. В офис мы вместе с Никитой пришли пораньше, чтобы обменяться информацией.

– Как ни странно, – начал Краснощеков, – но в областном архиве информации об иркутских подземельях практически нет или она засекречена. Есть упоминание о том, что многие дома, которые были построены в восемнадцатом веке, имели подвалы. Магазины тоже строились с большими подвалами, чтобы использовать их под склады. Имеется упоминание о том, что данные подземные помещения могли находиться на некотором расстоянии от основного жилого здания и сообщались не только с ним, но и с лавками, которые располагались недалеко на улице. Известно упоминание исследователя Нита Романова в его Летописи города Иркутска о какой-то архивной карте тысяча девятьсот пятого года, которую он якобы видел, где были обозначены две системы подземелий и зданий, через которые они проходят. Одна соединяла все церкви центральной части города, их было около сорока, и даже проходила под рекой Ушаковкой. Другая подземная дорога пролегала под купеческими домами и выходила к Нижней набережной Ангары, где раньше находились пристани. Странно, но та карта из архива загадочно исчезла, и никто не знает, где она может находиться. По легенде, проходы были настолько большими, что по ним могла проехать тройка лошадей. Скорее всего, купцы прятали там свое добро от лихих людей.

В Летописи Романова написано: «Подземный ход имеется в одном из дворов на Мотоховской[7] улице. Он идет к берегу Ангары, где начало, неизвестно. В чьей усадьбе он находится, надо выяснить из расспросов». Он также пишет: «И узнал, что в ремесленной школе у Преображенской церкви в доме, бывшем декабриста Волконского имеется подземный ход, по которому служащие школы ходили, и будто таковой выходит за ворота, идет наискосок улицы и задевает собою перила, огораживающие площадь. Будто подземный ход идет к дому декабриста Трубецкого, т. е. на расстоянии целого квартала. Во дворе школы вход в подземелье завален сором, найти его возможно, живущие в том доме хорошо его знают».

Работники архива рассказывают, что как-то им иркутские старожилы говорили, что большой вход в подземелье был на месте лестницы, ведущей в сегодняшний центральный парк культуры и отдыха. Кстати, здание у входа в парк раньше было церковью.

Есть такие ходы и в мужском Князе-Владимирском монастыре, Казанской церкви, в здании нынешнего казино «Старый век», в бывшем Русско-Азиатском банке на углу улиц Ленина и Карла Маркса.

– Ничего себе, – восхитился я. – Но почему, если масштабы подземных ходов такие большие, про них никто не знает? Ведь сколько необходимо грунта вынуть из недр? Незаметно это сделать практически невозможно. Да и для чего их было делать? Если чтобы сохранить заработанные богатства и товары для магазинов, то стоимость строительства обошлась бы им в копеечку, по цене дороже, чем их богатства.

– Не скажите! – возразил Краснощеков. – Иркутск был не простой город, а столица Сибири. По переписи населения тысяча восемьсот шестьдесят третьего года в нем проживало уже почти тридцать тысяч человек. Через него шло золото с Севера, пушнина с Дальнего Востока и Аляски, дорогие специи и украшения из Китая. Вся Европа торговала с Востоком через Иркутск. Купцам было что хранить. Другое дело, когда они сумели все это построить и каким образом, чтобы про это никто не узнал? Им необходимо было привлечь большое количество людей, информация бы распространялась.

– Да, вы правы, – продолжил я. – Но не менее удивляет то, что когда в наше время случайно находятся какие-нибудь подземные ходы или помещения, их без обследования быстро засыпают. Создается впечатление, что такие объекты специально засекречивают. Кому это нужно? Зачем? Или подземелья скрывают какую-то большую тайну? Давайте теперь я расскажу, что мне удалось раскопать по газетам в библиотеках. Оказывается, в разное время в городе неоднократно натыкались на подземные сооружения. Так, возле лингвистического университета нашли фрагмент подвала дома. А на улице Степана Разина – подкоп, так его назвали, к зданию почтовой конторы. На той же улице в купеческой усадьбе обнаружили подземное обширное и глубокое помещение. По тому, что в нем моментально тухла свеча, исследователи пришли к выводу, что вентиляции там не было, поэтому обследовать его не стали. Заложили поленьями и засыпали. В двадцатом году прошлого века у глазной клиники, раньше в ее здании располагался Воспитательный дом для подкидышей, обнаружили большое помещение, от которого в сторону теперешнего авиатехникума имелся проем с дверными колодами, засыпанный землей. Нашли и подполье, где находилось несколько сундуков с ценностями. Предположительно руины дома относились к постройке тысяча семьсот сорокового года. На улице Карла Маркса, где расположен магазин «Спорттовары», сантехник обнаружил рельсы, уходящие в землю, но сотрудники ЦСАН не подтвердили находку, якобы мужчине все это почудилось, ибо он был сильно пьян. Но на той же улице в Училище искусств в подвале наткнулись на провод, который куда-то глубоко уходил, исследователи предположили, что рядом находился бункер, якобы партшколы, где хранились документы. Не так давно во дворе дома Кузнеца на улице Дзержинского в результате провала грунта обнаружили подземный ход, который уходил под дом. Но специалисты Центра, его посмотрев, написали, что это «рукотворное углубление с плохо сохранившейся деревянной конструкцией», и обследовать не стали. Такие же находки были и возле здания филармонии на той же улице, и во дворе дома на улице Декабрьских Событий после очередного провала грунта, и даже во дворе первой городской больницы во время ее реконструкции. Там была найдена большая каменная комната. Что касается церквей, то случаи обнаружения подземных ходов и помещений были зафиксированы в разное время. Когда в тридцать втором году прошлого века взорвали Кафедральный собор, находившийся на Тихвинской площади[8], сейчас там стоит здание областной администрации, обнаружили ход, находившийся под церковью. Так что найдено подземных сооружений было много. Удивляет то, что в подавляющем большинстве их просто замуровывали или засыпали без обследования. А ЦСАН или занимал позицию наблюдателя, или сам отдавал команду на уничтожение вопреки своим прямым обязанностям.

– Да, – согласился Краснощеков. – Меня это тоже удивило. Думаю, что нам необходимо обязательно проанализировать работу этого ЦСАН и понять цели его создания. Но этим мы займемся попозже. Пока давайте все же попробуем понять, когда были вырыты подземные сообщения и зачем. Что вы думаете по этому поводу?

– Если столь масштабные подземные работы проводились открыто, – предположил я, – то информация об этом стала бы достоянием гласности. Поэтому рылись проходы тогда тайно. Это раз. Во-вторых, грунт надо было куда-то девать. Для его перевоза понадобилось бы много телег, образовались бы искусственные горы, и тайное стало бы явным. Да и для проведения таких работ потребовалось бы много людей, ведь тогда копали вручную, и, следовательно, утаить от горожан, чем занимаются наемные работники, было бы невозможно.

– Остается предположить, – сказал Никита, – что подземные ходы были еще до начала строительства города. Место, где сейчас находится центр Иркутска, раньше регулярно затапливалось, и, возможно, под землей со временем образовались пустоты, по которым вода с поверхности земли стекала в русло Ангары. Может, купечество и церкви просто воспользовались уже имеющимися искусственными конструкциями, построенными нашими давними предками.

– Неплохо! – похвалил Краснощеков. – Ваша версия заслуживает внимания. Я согласен с вами, что тем числом людей, которые проживали в Иркутске в то время, трудно было произвести такой объем подземных работ. Если пещеры существовали ранее, то это многое может объяснить. Давайте рассмотрим данную версию как рабочую. Но когда все же подземные ходы были оборудованы и зачем?

– После пожара в конце девятнадцатого века, – уверенно сказал я. – До этого, на мой взгляд, не было никакого смысла создавать подземные сооружения. Вначале на левом берегу Ангары, где в нее впадает Иркут, казаками было построено зимовье. Потом решили заложить острог на равнине правого берега реки, где сейчас расположена центральная часть города. Рядом стали разрастаться постройки жителей. Историки отмечают, что город многократно затапливало при разливе Ангары. Почва была заболоченной, в месте, где сейчас площадь Кирова, находилось озеро. Многие известные люди, посещавшие Иркутск, рассказывали, что улицы были непроходимы, на площадях образовывались огромные лужи. Проехать по ним было очень сложно. По ним гуляли коровы и даже плавали утки. Улицы были кривы и косы. Ситуация стала меняться только с тысяча восемьсот шестого года, когда в Иркутск назначили гражданского губернатора Николая Трескина. При нем были подняты, осушены и выровнены улицы. Дома, которые выступали за линии, обрезались, и прочие постройки уничтожались. Я думаю, если и создавались какие-то подземные сооружения в тот период, то это были колодцы для забора воды жителями. Они стояли почти в каждом дворе. И, возможно, строились подполья для хранения продуктов. Может, тогда началось и строительство дренажной системы города. Что-то большее трудно предположить. Земля была сильно увлажнена, а жителей было мало.

– Да, – согласился Краснощеков, – маловероятно, чтобы до конца девятнадцатого века что-то строили грандиозное под землей. Другое дело – после великого пожара в тысяча восемьсот семьдесят девятом году, когда половина города сгорела, и особенно его центральная часть, где находились магазины, склады, казенные здания, церкви. Большинство жителей не сумели сохранить свои вещи, купцы – товары, чиновники – государственное имущество, священнослужители – церковное. Тогда было всеобщее бедствие, которое могло объединить людей всех сословий в принятии общего решения по созданию системы защиты жителей города и их имущества. Но никаких документов, указывающих на это важное событие, обнаружить не удалось.

– Да, действительно странно. А может, купцы и церкви тайно договорились? – предположил Никита.

– Возможно.

В назначенное время пришли Егор Степанович и Антонина, которая была уже больше похожа на женщину: волосы были завиты, губы накрашены, и она была в платье. Женщина заметила, как я ее разглядываю.

– Что, не узнаете? – Она заулыбалась. – Я так всегда хожу. Просто тогда я планировала спуститься в подвал. Ну что, будем планы строить?

– Да, – Краснощеков разлил по кружкам зеленый чай с молоком. – Мы с Владимиром Федоровичем и Никитой обсуждали, когда могли быть построены подземные сооружения, и пришли к выводу, что их сделали после большого пожара в Иркутске в конце девятнадцатого века. Остается загадкой, каким образом и для чего.

– Ну для чего – это не загадка, – возразила Антонина. – Для хранения своего имущества и товаров.

– Может быть, – согласился Краснощеков. – Что удалось выяснить по золоту Колчака? – Он посмотрел на меня.

– Действительно, в распоряжении Колчака находилась основная часть золотого запаса Российской империи, всего пятьсот пять тонн. В октябре девятнадцатого года в сорока вагонах золото по Транссибирской магистрали было отправлено в Иркутск. В Нижнеудинске в конце декабря того же года представители Антанты вынудили Колчака передать золото под контроль Чехословацкого корпуса, затем его отдали большевикам, у которых часть золота на сумму тридцать пять миллионов рублей пропала. Я прикинул, это примерно соответствует двадцати семи тоннам.

– Ничего себе! – вскрикнула Антонина.

– Очень много! – возбужденно проговорил Егор Степанович. – Такое количество в одном месте трудно разместить.

– Трудно! – поддержал его Краснощеков. – Но до сих пор его никто не может найти.

– Уже свыше восьмидесяти лет его ищут, – продолжил я. – Золото Колчака искали в Омске, Красноярске, на станциях Тыреть и Половина. Делалось много предположений. Последнее из них то, что оно лежит на дне Байкала на глубине четыреста метров. Станция «Мир» два года назад обнаружила в озере четыре бруска с характерным золотым блеском, зажатые в расщелине на осыпи. Она максимально приблизилась к ним, но манипулятор не смог дотянуться.

– Как это, почему? – удивилась Антонина. – Врут, ей-богу, врут!

– Так многие думают, даже журналисты. Иначе зачем им второй раз было спускаться в прошлом году. И глубина не очень большая. Но они сказали, что и во второй раз, когда они приблизились к брускам, не смогли достать якобы из-за движения гравия. Но они зафиксировали точные координаты находки.

– Да, в Байкале можно и больше припрятать, туда много что войдет, – разочарованно сказал Егор Степанович. – Значит, нам нечего искать?

– Ну, почему же, – не согласился Краснощеков. – Что нашла экспедиция «Мир», пока не ясно. Даже если подтвердится, что золото, оно может иметь другое происхождение. Продолжайте, Владимир Федорович.

– Как выяснилось, купец Второв Александр Федорович, который построил дом, разделив свой капитал между двумя сыновьями Николаем и Александром, еще до революции уехал в Москву и там помер. В Иркутске остался жить и продолжил его дело Александр – младший сын, родившийся в нашем городе, Он уехал отсюда вместе с семьей в декабре семнадцатого года, после того как начались бои между красными и белыми. Тогда в его самый красивый в городе магазин «Пассаж» на углу улиц Свердлова[9] и Пролетарской[10] попал снаряд, и все сгорело. Поэтому Александр в Иркутске не мог встречаться с Колчаком, но не исключается, что их встреча могла состояться в другом месте.

– И все же я уверена, что потомок Второва приезжал в Иркутск не случайно! – настаивала Антонина.

– Оказывается, приезжал внук Александра Федоровича, который также родился в Иркутске. Возможно, он просто хотел увидеть свою родину, ведь его увезли отсюда очень маленьким. Но, может, вы, Антонина, правы. Второвы были очень богаты. Их состояние оценивалось в несколько десятков миллионов царских рублей. Так что, когда его отец спешно уехал из нашего города, он смог увезти только небольшую часть имущества. Тогда никто не мог предположить, чем революция закончится и уж тем более что так долго нельзя будет вернуться в свой дом. Что-то они припрятали, и не случайно мальчишки нашли в подвале дорогие стулья. Поэтому я считаю, что обследовать дом необходимо.

– Вот и договорились, – заключил Краснощеков. – Завтра, когда будет дежурить Егор Степанович, мы попробуем найти вход в подземелье и проверить в нем наличие драгоценностей.

Глава 4

Вечером мы собрались во Дворце детского и юношеского творчества. Прихватив с собой фонари, лом, лопату, шнур, чтобы не заблудиться, мы открыли металлическую решетку на цокольном этаже и спустились по ступенькам в подвал. По нему проходили горячие трубы, по-видимому, системы отопления здания. Идя вдоль коммуникаций, мы слева обнаружили узкий проход, куда заворачивала и часть труб меньшего диаметра. Его стены и свод были выложены крупным старинным красным кирпичом. Пол был вымощен камнем. Мы прошли по нему метров двадцать пять и обнаружили ступеньки, которые вели вверх к металлической решетке. Она была закрыта на большой висячий замок. Краснощеков каким-то образом смог открыть его. Мы поднялись по каменной лестнице и оказались в небольшом коридоре, где было несколько дверей. Пол был покрыт линолеумом. На стене висели какие-то плакаты.

– Да это же наша бухгалтерия! – воскликнула Антонина. – Я здесь зарплату получала. Это небольшое одноэтажное здание с выходом во двор, напротив Дворца. Там есть задний вход, через который мы сюда ходим. Хотя можно и с улицы попасть, через ворота.

– Нам надо вернуться! – предложил Краснощеков. – Маловероятно, что здесь мы найдем еще один вход в подвал. И сигнализация может стоять в бухгалтерии, нас могут неправильно понять правоохранительные органы, если обнаружат.

Мы вернулись в проход, закрыв за собой решетку. Возвращаясь обратно, обнаружили кусок стены, выложенный кирпичом, отличавшимся от других участков по цвету и размеру.

– По-видимому, здесь раньше был ход, возможно, тот, который мы с вами ищем, – предположил Краснощеков. – Как поступим?

– Вскроем! – возбужденно сказала Антонина. – Иначе что мы здесь с вами делаем?

– Но его завтра могут обнаружить, – предположил я. – Если ломать, то аккуратно. А мы с собой не взяли цемент.

– Да, совсем упустили этот момент, – посетовал Краснощеков. – А ведь у нас с вами, Владимир Федорович, богатый опыт в таком деле.

– Так я знаю, где взять! – Антонина радостно заулыбалась. – У нас в здании идет ремонт на втором этаже. Строители цемент и песок в мешках хранят под лестницей. Мы его там и возьмем.

Перегородка была тонкой, видимо, наспех заделанной, поэтому мы ее сломали быстро. В узком кирпичном проходе шириной метра полтора было сыро, на нас пахнуло затхлостью. Мы привязали капроновый жгут за трубу в коридоре и медленно пошли по проходу по часовой стрелке. В некоторых местах под ногами валялся мусор и обломки кирпича. Проход оказался длинным, он вначале был прямой, потом повернул направо, затем метров через тридцать опять повернул в том же направлении. Так повторилось дважды. В четырех местах, примерно через равные расстояния, с внутренней стороны стены мы обнаружили следы свежей кладки. Просматривались контуры проемов, которые, по-видимому, существовали ранее. Из кладки выходили несколько металлических ступеней, которые, скорее всего, были частью винтовых лестниц, ведущих к верхним этажам. Вниз лестницы не продолжались. Мы прошли больше ста метров и неожиданно оказались в том же месте, откуда начали свое путешествие. Перед нами красовалась дыра, которую мы сделали, и от трубы шел шпагат.

– Мы заблудились?! – испугалась Антонина.

– Если мы вернулись назад и знаем, как выйти, то это называется по-другому, – ответил я, – мы просто прогулялись по кругу.

– Получается, так. – Краснощеков отвязал шнур, сделал на нем узелок от места входа в проход и смотал его. – Потом определим, какое расстояние мы прошли.

– Скорее всего, этот проход построен по периметру двора, – предположил Никита. – Зачем – не ясно.

– А я думаю, что все понятно, – сказал Краснощеков, – Егор Степанович же говорил, что в здании находили несколько проходов. Скорее всего, все они вели в этот, чтобы можно было при необходимости попасть в подвал вне зависимости от того, в каком месте дома ты находился. Хитро!

– Может быть. Но для чего? – спросил я. – Чтобы попасть в маленький домик, который мы с вами сегодня посетили?

– Да, действительно, – согласился Краснощеков. – Для одного маленького дома роскошно. Хотя… Как я вспоминаю, раньше во дворе стояла конюшня, были хозяйственные постройки, где, возможно, готовилась еда. Тогда получается очень удобно: и еду подавать господам отдельно, и в случае пожара или нападения на дом разбойников всегда можно было скрытно покинуть его и быстро уехать.

– Мы клад искать будем? – вмешалась в нашу беседу Антонина. – Разве не для этого мы пришли? Время уже четыре утра.

– Именно поэтому мы остановимся сегодня, – сказал Краснощеков. – Нам нужно успеть до прихода сотрудников восстановить кладку, чтоб не узнали про наши поиски. Где, вы сказали, можно взять цемент?

Егор Степанович не спал, с нетерпением ждал от нас информации. Он сразу же заварил чай, и мы немного перекусили. Вид у нас был нерадостный, и это настроение передалось ему.

– Что, ничего не нашли? Я так и знал! Столько лет прошло, да и людей в подвалах немало побывало. Если мы с мальчишками лазали еще лет шестьдесят назад, – он задумался, – нет, больше, да после нас еще два поколения, что ж тут останется.

– И вы так думаете? – Антонина посмотрела на Краснощекова. Было видно, что она очень расстроилась.

– Думаю, что еще не все потеряно, – ответил он. – Молва утверждает, что был широкий проход от дома до Ангары. О существовании таких ходов писал и летописец Романов. Дыма без огня не бывает. Последние находки подземных комнат возле школы и гостиницы подтверждают, что здесь должна быть подземная дорога. Нам надо в следующий раз пройти снова по круглому проходу. Мы не обнаружили следов новой кладки на его наружных стенах. Это и хорошо, и плохо. Плохо, потому что это может означать, что стены были построены давно, и, следовательно, из коридора нет больше выходов за периметр территории Дворца. Но это и хорошо. Потому что если купец что-то запрятал, то он мог использовать только старинный кирпич, и более поздняя кладка слилась воедино со всей стеной. А значит, пустоту мы сможем обнаружить только акустическим способом. И мы это обязательно сделаем в следующий раз. Хорошо и потому, что до нас туда еще никто не попадал. Мы будем первыми!

Глава 5

На следующий день в офисе мы втроем продолжили обсуждение данных, которые нашли. Я начал первым.

– Удивительно, оказывается, в различных источниках накопилось много информации о подземных ходах в Иркутске, и чем глубже я занимаюсь изучением данного вопроса, тем больше находится подтверждений и тем достоверней складывается понимание того, что наш город испещрен сетью подземных ходов. Причем об этом имеются упоминания в разных средствах массовой информации, но ни ученые, ни официальные органы власти упорно не замечают данной проблемы. Одна из старейших жительниц города, отец которой трудился в облисполкоме в тридцатые годы прошлого века, утверждает, что председатель исполкома из своего дома на улице Чкалова[11] добирался до работы на улице Карла Маркса[12], где сейчас находится третье почтовое отделение, по огромному каретному подземному пути длиной более километра. И хотя другие бывшие работники и родственники высокопоставленных служащих это не подтверждают, я склоняюсь к тому, что такой путь был. Кроме того, есть данные, что была широкая подземная дорога, соединяющая причал на Ангаре и Арсенал, располагавшийся на территории нынешнего Центрального рынка, по которой перевозились боеприпасы и военное снаряжение. Там купцы даже устраивали подземные гонки на тройках. Легенды, как известно, в основном рождаются из страха перед необъяснимыми явлениями и важными персонами. Старожилы утверждали, что священники появлялись в том или ином храме так внезапно, будто спускались с неба, а на самом деле выходили из-под земли. Правда, в Иркутском епархиальном управлении о ходах якобы ничего не знают: подвалы в церквах есть, они и в настоящее время используются для хозяйственных нужд, а вот каких-либо потайных дверей и переходов никто не обнаруживал. Хотя точно известно, что подземное помещение между Спасской церковью и Богоявленским собором до сих пор существует. В конце пятидесятых годов там было построено бомбоубежище для иркутских энергетиков, и поговаривают, что это бомбоубежище разместилось как раз в подземном переходе между храмами. Сейчас его арендует организация «Сейф-сервис», но по договору она обязана сохранять тайну о его размерах и расположении. Отсюда следует, что между центральной частью города и рекой существовала одна или несколько широких подземных дорог, по которым могла проезжать повозка, запряженная лошадьми. Значит, высота и ширина не должны быть менее двух метров. Если проходы от дома купца соединялись с такими дорогами, то мы их обязательно должны выявить.

– Получается, – сказал Краснощеков, – что нам надо определиться, имел ли отдельную дорогу каждый купец до реки или были магистрали, с которыми соединялись более мелкие дорожки от купеческих домов и церквей. Я думаю, что нецелесообразно было каждому делать свои дороги. Затраты очень большие, и места мало, так как на ограниченном участке земли сконцентрировались купеческие дома и здания церквей.

– Согласен с вами. Могу добавить, что существует легенда о том, что была подземная дорога между правым и левым берегом Ангары. Имеется предположение, что можно было добраться под землей от Вознесенского монастыря в поселке Жилкино до Богоявленского собора и Спасской церкви. Проход был широкий и высоты такой, что могла проехать лошадь с телегой. Монастырь был заложен в семнадцатом веке. В нем бывали и жили все четыре сибирских святителя: Иннокентий Кульчицкий, Иннокентий Нерунович, Иннокентий Вениаминов, Софроний Кристалевский. В монастыре неоднократно останавливалась царская семья, члены которой жертвовали монахам что-нибудь ценное. Александр Второй, например, подарил обители шестипудовый серебряный подсвечник. Представьте себе, там находились две иконы, вес которых был сорок пять фунтов[13] червонного золота, а оклад каждой был усыпан тысячью семистами пятьюдесятью бриллиантами.

– Ничего себе! – удивился Краснощеков. – А вы говорили, что не было смысла строить такую развитую подземную сеть. Сибирь до сих пор славится своими природными богатствами, а Иркутск называли ее столицей. Можно предположить, что в городе кроме публичных процессов, происходили и тайные. Не исключаю, что часть богатств перемещалась контрабандными путями с использованием подземных дорог. Но тем не менее не могу поверить, что такие протяженные и широкие трассы могли быть построены нашими предками, заложившими город. У них не было ни техники, ни достаточного числа людей, ни возможности все удержать в тайне.

– Это подтверждает мое предположение, что они воспользовались уже готовыми ходами, существовавшими ранее, – улыбнулся Никита.

– Но как вы себе это представляете? – удивился я. – Инопланетяне их, что ли, построили?

– Почему инопланетяне? – возмутился Никита. – Вспомните, мы говорили с вами о Шамбале и развитых цивилизациях, которые могли проживать длительное время в подземельях после серьезных катаклизмов, произошедших когда-то на планете. Возможно, позже, когда случился потоп, или тогда, когда наступило похолодание, а может, после мощных землетрясений, которыми славится район Байкала, они покинули свои укрытия и ушли в другие, более благоприятные для проживания земли. Это подтверждается и древними источниками. – Никита раскрыл свой блокнот. – В «Книге Велеса» говорится о том, что «две тьмы лет назад – это значит двадцать тысяч – предки славян ушли с Севера, ведомые богом Яром, из-за наступления великой стужи, ибо наступили холода, которые вызвал черный идол. Пришла великая стужа. Праотцы были Яром уведены в Край Русский, ибо оставаясь, они претерпели бы многое от ранних холодов. Сыновья Яруны – Кий, Щек и Хорив – разделились на роды и пошли на юг и на запад. После другой тьмы был великий холод, и мы отправились на полдень, потому что там места злачные». В той книге указывается, что еще в третьем тысячелетии до нашей эры земли от Финского залива до устья Оби были родиной ариев. Это подтверждают и китайские летописи, написанные в тот же период. В них сообщается о древних народах, живших с незапамятных времен в Центральной Азии с европейскими чертами: продолговатое лицо, белый цвет кожи, светлые глаза, белокурые волосы. Родиной загадочных племен летописцы называют песчаную страну Шасай, так в древности называли современную пустыню Гоби, куда могли переселиться потомки ариев из Сибири. В научной литературе, посвященной тайнам исчезнувших цивилизаций, также встречаются разнообразные гипотезы о переселении части людей в Египет, на территорию современной Мексики и Перу, в центр Азии, на территорию современной пустыни Гоби. При этом везде существует общий сюжет о размещении в центре Азиатского материка тайной обители лучших представителей господствующей расы для сохранения накопленных знаний и управления развитием человечества.

Таким образом, если проанализировать древние и современные источники, то получается, что очень давно на территории Сибири проживал народ с развитой цивилизацией, который при наступлении холодов разошелся по свету в теплые края. Разве это не перекликается с нашими представлениями о местонахождении развитых древних цивилизаций?

– Вы имеете в виду Вавилон и Египет, Мексику и Перу, Китай и Индию? – уточнил я.

– Этот ряд можно продолжить, но среди них особое место занимает Атлантида, следы которой не могут обнаружить, хотя имеется много упоминаний о ней. Существует масса версий, куда она делась. Преобладает мнение, что она ушла под воду. Но, может, часть людей успели переселиться в подземные города, тем более у них уже были для этого необходимые технологии. Произошло это не за один год и даже не за век. Возможно, они проживали и на территории нашего города. По мере того как холодало, они опускались под землю, создавая развитые коммуникации. Но однажды им пришлось покинуть свои жилища, и они переместились на юг, в сторону Монголии, где сейчас находится пустыня Гоби. Легенды гласят, что раньше там цвели сады и плескалась вода Внутреннего моря. Но и там со временем на поверхности земли создались неблагоприятные условия для проживания, и сыны атлантов были вынуждены построить новый подземный город, целую страну. Они создали искусственную систему пещер и высокоразвитую Гобийскую цивилизацию, которая основала для избранных хранилище знаний – капсулу времени. Впоследствии они стали прародителями всех людей, живущих на земле в нынешнюю эпоху. После глобальной катастрофы, полностью изменившей мир, они длительное время оставались в полной изоляции и в одиночестве боролись за выживание и сохранение человечества на планете. С течением времени, согласно древним тибетским легендам, они разделились на две общины, которые избрали различные пути дальнейшего развития. Путь правой руки – подземная страна Агарти – созерцание, духовное развитие и невмешательство в дела человечества. Путь левой руки – наземное царство Шамбала – материальное развитие, управление стихиями и человечеством. Они служат как бы образцом устройства жизни, которого остальному миру еще предстоит достичь. В современном пересказе древних легенд Азии говорится, что в Шамбале живут такие же люди, как и мы, но на более высокой ступени развития, мудрецы, община избранных, хранящие Знание, которое дает человеку полную власть над миром. Считается, кто заключит договор с Шамбалой, тот будет управлять миром.

– Теперь понятно, что хотел найти Гитлер, посылая секретные научные экспедиции для поиска подземной цивилизации, – не удержался я.

– Да, он верил, что Шамбала могла бы помочь его плану завоевать весь мир. Многочисленные поиски ее ни к чему не привели. Гитлер был уверен в том, что отдельные участки земли состоят из пустот, внутри которых можно жить и которые уже давно стали домом для сверхразвитых народов древности. И такое мнение сформировалось не на пустом месте. Например, польский исследователь Ян Паенк утверждал, что под землей проложена целая сеть тоннелей, которые ведут в любую страну. Они буквально выжжены в земной тверди, и их стенки представляют собой застывший расплав горных пород – своеобразное стекло. Такие тоннели обнаружены в Эквадоре, Южной Австралии, США, Новой Зеландии.

– Но откуда вы все знаете? – восхитился я.

– В этом нет ничего удивительного, – смутился Никита. – Я всегда увлекался историей, и особенно меня интересовало, куда делась Атлантида. На земле были великие изменения, которые нельзя было объяснить только Всемирным потопом. Я стал собирать данные, и получилась определенная логическая цепочка, которая может многое объяснить.

– В том числе и наличие большой подземной сети дорог под Иркутском!

Краснощеков улыбнулся.

– Для этого мы должны ее сперва обнаружить! Как вы считаете, – спросил он, – почему про наличие подземных ходов так мало известно и из-за чего представители власти и ЦСАН могут способствовать сокрытию информации?

– Думаю, – предположил я, – для этого есть несколько причин. Во-первых, когда пришла в город советская власть, многие ходы были замурованы купцами и церквями, чтобы про них не узнали. Во-вторых, те, про которые узнали коммунисты, были тоже заложены кирпичом для безопасности: ими могли воспользоваться контрреволюционеры, ведь по ним можно было тайно проникнуть в большинство зданий, в которых размещались органы власти всех уровней. В-третьих, в этом были заинтересованы и те, кто знал про спрятанные сокровища и хотел поживиться ими. Про них могли знать потомки тех, кто по ним перевозил товары или оборудовал их для купцов. И чиновники, которые по служебным обязанностям могли узнать про таинственные ходы и клады, также были заинтересованы скрыть информацию ото всех. Сотрудники правоохранительных органов и ЦСАН как раз относятся к таким чиновникам. При советской власти распорядиться ценностями было крайне затруднительно, поэтому тайна просто передавалась потомкам. Сейчас времена изменились.

– Ну, это уж слишком! – запротестовал Краснощеков. – Хотя… Если вспомнить, что недавно они в очередной раз проигнорировали информацию об обнаруженных подземных комнатах, разрешив их засыпать, то, может, ваше предположение и имеет основания.

– Послушайте! – вдруг меня осенила мысль. – А не кажется вам очень странным то, что сейчас началось строительство сто тридцатого квартала?

– А что в этом странного? – удивился Краснощеков. – Решили снести старые дома, которые давно ждали своего часа. Они тормозили развитие города. На них было больно смотреть, они разрушались, и государство не вкладывало денег в их восстановление. И коммуникаций там не было, потому что они относились к памятникам архитектуры.

– Вот именно, – поддержал я, – почему же тогда сейчас разрешили снести одновременно так много памятников? А вы заметили, как глубоко копает техника? Вас это не наталкивает на определенные мысли?

– А вы правы! – загорелся Никита. – Это явно не случайно! Раскопки ведутся за высоким забором, нередко в ночное время. Строители в основном иногородние, так проще уберечь тайну. И там стоит церковь, к которой наверняка подходил подземный проход и соединялся с купеческими домами. Мои знакомые, у которых проживала в том квартале бабушка, говорили, что ее заставили выселиться из дома, хотя он великолепно сохранился. У него был высокий каменный цокольный этаж и стены из лиственницы. И даже в доме была вода. Но его все равно решили снести, хотя он памятник истории.

– Решение о сносе целого квартала в центре города было явно непростым, – продолжил я. – Его невозможно было принять без участия государства и согласования с ЦСАН, который находится в подчинении областной администрации. Значит, губернатора убедили принять такое решение или сотрудники ЦСАН, или кто-то непосредственно из областной администрации. Новый губернатор не иркутянин и не мог знать про подземные ходы. А какое время удобное выбрали! Тогда, когда власть в городе менялась. Один мэр ушел, другой еще только заступил на свою должность. То есть со стороны города никто возразить не мог. ЦСАН легко согласовал уничтожить то, что сам же поставил на кадастровый учет как памятники истории для их сохранения. Значит кто-то был сильно в этом заинтересован и за короткое время смог быстро пролоббировать данное решение.

– Таким человеком не мог быть рядовой служащий, – подхватил Никита. – Не меньше чем заведующий отделом или заместитель губернатора. Причем он должен был знать тайну подземелий, и у него имеется ресурс все контролировать.

– Получается, мы должны составить список всех сотрудников, которые могут влиять на принятие решений первыми лицами и имеют доступ к засекреченной информации. При этом они являются жителями или уроженцами Иркутска. Я думаю, такими лицами могут быть два заместителя губернатора, которые раньше работали в городской администрации на больших должностях и занимались вопросами строительства и жилищно-коммунального хозяйства, руководители ЦСАН и Министерства имущественных отношений области. Немаловажное значение имеет и ФСБ. Хотя они все могли объединить свои усилия…

– Владимир Федорович, – перебил меня Краснощеков, – мне кажется, вы все же увлеклись. Ваша фантазия безгранична, вы давно уже доказали это. Справедливости ради надо сказать, что она нередко нас приводила к неожиданным открытиям, но, по-моему, предполагать целый заговор – это уж слишком. Хотя я не исключаю заинтересованность определенных государственных лиц в принятии решения о сносе целого исторического квартала. Но чего они хотели добиться: воспользоваться сносом, чтобы самим построить что-то в центре города или найти спрятанные сокровища и уничтожить следы подземелий – в этом надо разобраться. А для этого необходимо обнаружить хотя бы одну магистраль, по которой можно было перевозить грузы и где можно было спрятать большое количество ценностей. Нам необходимо продолжить обследование дома купца Второва. Давайте изучим карту и посмотрим, по каким улицам могли проходить подземные дороги. Нам также необходимо сравнить с дореволюционным планом города современную карту и попытаться определить, были ли серьезные изменения направления улиц. Так мы быстрее сможем разобраться во всем. Давайте заварим зеленый плиточный чай с молоком, он поможет нам немного отвлечься и не торопясь подумать.

Мы еще раз решили поработать с архивными документами, чтобы лучше представить, как развивался Иркутск. Никита не принимал активного участия в поиске информации, связанной с подземными ходами в нашем городе. Он на несколько дней уезжал в командировку в Братск, житель которого обратился к нему по поводу полтергейста в квартире.

Глава 6

– Прежде всего, – сказал я Краснощекову при встрече, – необходимо согласиться с вами в том, что купцам действительно было что прятать и от кого. Оказывается, Иркутск, его ближние и дальние окрестности не знали покоя от разбоя и грабежей вплоть до тысяча восемьсот шестого года, пока не вступил в должность гражданского губернатора Николай Трескин. Он создал истребительные отряды из каторжников, каждому из них пообещал уменьшить срок наказания, если они справятся с задачей уничтожения разбойников и грабителей. И уже через три года с разгулом преступности было покончено, хотя угроза разбоя всегда оставалась, что могло стимулировать купцов и церкви к сокрытию своего имущества и строительству подземных ходов.

В восемнадцатом веке в Иркутске обороты торговли очень быстро росли, и в городе были построены Гостиный двор и таможня. Однако в семьдесят восьмом году того же века он сгорел в результате попадания в него молнии. Тогда купечество принимает решение построить новый Гостиный двор. В связи с этим все дома от улицы Чкалова[14] до здания «Востсибуголь», ранее там стояла Тихвинская церковь, были снесены. Целый квартал между Спасской и Тихвинской церквами был занят Гостиным двором – двухэтажным зданием в виде замкнутого квадрата с обширным внутренним двором. Между Гостиным двором и улицей Желябова[15] появились еще мещанские торговые ряды.

– Да, в Иркутске торговля процветала, – согласился Краснощеков. – Город расположился на пересечении важных путей. Как мне помнится, он имел четыре выезда: Московский вел в Европу; Заморский – в Забайкальские степи; Кругоморский – через Южное Прибайкалье в Монголию и Китай; Якутский – на север в Русскую Америку, к Лене и Амуру. Иркутск нельзя было миновать. А сердцевиной торговой жизни города, получается, стал Гостиный двор. К нему от Ангары шли улицы, под которыми, возможно, находились подземные дороги, что подтверждается зафиксированными адресами случайных находок комнат и ходов при обвалах: возле лингвистического университета на Чкалова, у глазной клиники на Ленина, во дворе гостиницы «Ангара» на Сухэ-Батора, под домом купца Второва на Желябова, у школы в переулке Богданова.

– К этому можно добавить еще новые адреса, – продолжил я, – которые удалось выявить. Наиболее известным является большой подземный ход, начинающийся примерно от нынешнего магазина Аdidas[16] и идущий вдоль улицы Урицкого[17] вплоть до Торгового комплекса. По некоторым данным, до революции он продолжался и в другую сторону, до особняка купца Второва, однако в ходе перестроек здания, в котором сейчас находится магазин «Эльдорадо», был завален. Большая часть его сохранилась до настоящего времени и используется для хранения товаров, правда, он перекрыт многочисленными поперечными стенками. Внутри подземелья могли свободно разъехаться две телеги. От хода было три ответвления – в сторону нынешнего магазина «Детский мир», к магазину «1000 мелочей» и по направлению к Первой аптеке на углу улиц Чехова и Дзержинского. Есть мнение, что ход этот распространялся и до улицы Литвинова[18], где сейчас находится комплекс зданий МВД-ФСБ, но в тридцатые годы он был перекрыт бетонной заглушкой. Имеются сообщения, что большой комплекс купеческих подземных ходов был построен во второй половине девятнадцатого века, одновременно со строительством зданий и магазинов на улицах Карла Маркса, Урицкого и Литвинова. Несмотря на солидный возраст, подземелья находятся в отличном состоянии, даже дренажная система, отводящая подземные воды, осталась в целости и сохранности. Но официальную информацию об этом найти не удалось.

– Можно сделать вывод о том, что современные улицы, такие как Желябова, Канадзавы[19], Декабрьских Событий[20], Сухэ-Батора, Ленина[21], Карла Маркса, Степана Разина[22], существовали с начала восемнадцатого века, только под другими названиями. Значит, и подземные дороги могли быть расположены именно под ними.

– Очень хорошо, теперь мы можем на карте обозначить все выявленные адреса. Там, где обнаружены отдельные фрагменты, мы поставим точки, а где эти точки можно будет соединить по улицам, мы проведем линии. – Краснощеков взял фломастер и, склонившись над картой, стал рисовать. – Очень интересная картина получается! Взгляните, Владимир Федорович.

Действительно, центр Иркутска был испещрен подземными ходами. Основное количество сосредоточилось в центральной части города. От Ангары линии проходили по улицам Ленина, Сухэ-Батора, Степана Разина, Декабрьских Событий, Пролетарской[23], которая продолжалась через Урицкого до центрального рынка. Их пересекали улицы Сурикова[24], Польских Повстанцев[25], Чкалова, Желябова, переулок Богданова[26], Канадзавы, Свердлова, Карла Маркса.

– Хоть в крестики-нолики играй, – пошутил я. – Прямо целый подземный город обозначился с проезжими и пешеходными улицами.

– Именно поэтому мы с вами должны найти его.

Глава 7

В следующее дежурство Егора Степановича мы уже имели представление, в каком направлении необходимо произвести обследование подвалов купца. Мы и вооружились более основательно, чем в первый раз, захватив с собой рулетку, шагомер и компас. Учитывая, что мы не обнаружили аномальные явления во Дворце, Никита отказался изучать состояние подвалов и выразил желание участвовать только в обсуждении результатов наших поисков. Но то, что мы обнаружили, застало нас врасплох. Осторожно проделав дыру на старом месте, мы проникли в круглый узкий проход под домом купца. Определив по компасу сторону, где находится улица Желябова, мы стали тщательно простукивать наружную стену. Нам повезло, вскоре мы услышали глухой звук в старинной кладке. Нам потребовалось немало усилий, чтобы одолеть стену, раньше все делали на совесть. Когда появилась небольшая дыра, на нас пахнуло спертым, крайне неприятным воздухом. Свеча горела, значит, кислород был. Мы были вынуждены надеть противогазы, которые захватили с собой, однако вскоре заменили их масками. Осветив фонарем проем, мы увидели широкий проход, который уходил вдаль. Отверстие было небольшим, поэтому идти первой вызвалась Антонина. Она шустро пролезла в дыру, оставив нас ждать снаружи. Вскоре из подземелья послышался душераздирающий крик. Не знаем, где мы взяли силы, но нам удалось быстро увеличить размер дыры и попасть в проход. С одной стороны был тупик. Побежав в противоположном направлении, мы увидели трясущуюся Антонину, присевшую на корточки возле стены. Фонарь у нее был выключен. Недалеко от него лежала винтовка. Увидев нас, Антонина смогла самостоятельно подняться, придерживаясь за стену. Она молча показала на останки человеческого тела.

Взяв ее под руки и пройдя немного, мы обнаружили глухую большую комнату, там лежало еще несколько скелетов. На полу были разбросаны пустые гильзы.

– Прямо кладбище какое-то, – прокомментировал я. Антонина закачалась, готовая упасть. – Осторожно! – Я крепче схватил ее и вывел из помещения. – Вам надо посидеть, а мы продолжим обследование.

– Нет, не оставляйте меня одну! – категорически заявила она. – Я боюсь.

– Тогда соберитесь! Ведь неизвестно, что нам придется еще обнаружить.

– Трехлинейная винтовка, – Краснощеков рассматривал находку, – была принята на вооружение царской армией в тысяча восемьсот девяносто первом году. Очень хорошо сохранилась.

– Это значит, – спросил я, – что она сюда попала до революции?

– Нет, – возразил Краснощеков, – она долгое время была на вооружении и после революции, и даже использовалась во время Великой Отечественной войны. Так что установить время, когда она оказалась здесь, пока не представляется возможным. Необходимы другие факты.

Осмотрев тщательно стены, Краснощеков обратился ко мне.

– Вы заметили, как хорошо сохранился проход? По-видимому, здесь до сих пор функционирует система дренирования.

Вскоре мы обнаружили еще одно ответвление. Но мы решили вначале дойти до конца главного прохода. Он заканчивался каменными ступенями, которые на шестой оборвались старой кирпичной кладкой. Мы постучали по ней, она отозвалась высокими тонами.

– Хорошо заделали, – предположил я. – Не один слой кирпича положили.

– Около двухсот метров! – неожиданно заявил Краснощеков.

– Что это значит? – не понял я.

– Коридор длиной примерно двести метров. Я измерял шагомером. Сейчас посмотрим компас и примерно определим, где мы находимся. – Он достал карту, ее я дополнительно осветил своим фонарем. – Думаю, что мы дошли до подвала дома на улице Халтурина. Мне сейчас трудно утверждать, но, скорее всего, это дом областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского.

– Какой-какой библиотеки? – загорелся я. – Ага, на Халтурина… Так я как раз там сегодня был в отделах краеведения и литературы по искусству и историко-культурного наследия. Это высокий дом с башенками и звездами Давида, помните? Памятник архитектуры.

– Я что-то слышал про него. – Краснощеков задумался. – Это доходный дом Файнберга. Интересно! Мы к нему вернемся позже, а теперь пришло время осмотреть ответвление от основного хода.

Мы прошли по нему метров пятьдесят и также уперлись в глухую стену. По компасу и карте удалось примерно определить, что там расположены рядом два небольших здания: музей имени Виталия Рогаля и художественная мастерская Ивана Вычугжанина. Решили уточнить их местоположение, когда выйдем на поверхность и повторим маршрут по компасу.

– Я вспомнил! – произнес неожиданно Краснощеков. – В доме Файнберга до революции размещался штаб иркутского военного гарнизона. Учитывая, что входы в проход были с обеих сторон хорошо заделаны и следов новой кладки мы не обнаружили, можно предположить, что такое количество останков здесь появилось в годы Гражданской войны или сразу после нее. Возможно, в подвале развернулся бой, а может, сюда складывали убитых и раненых, когда штурмовали здание. Но не исключаю, что здесь белые или красные могли расстреливать неугодных, а затем тщательно спрятать следы казни. И им это удалось.

– Нам надо проверить всю наружную стену под улицей Желябова, – предложил я. – Я уже говорил, имеются данные, что раньше от дома Второва был широкий проход к улице Пролетарской и далее он уходил на Урицкого, по которой предположительно перемещались товары в магазины купца.

Мы медленно простукивали стену. Она была добротно сложена. Все ряды кирпичей шли ровными линиями.

– Идеальная работа! – восхищался я.

Но когда мы уже подходили к дому купца, заметили сбой в кладке. Стали попадаться обломанные кирпичи, линия между рядами немного заиграла. И хотя, постучав, мы не услышали глухой звук, доказывавший нашу догадку о наличии пустого пространства за перегородкой, решили в этом месте все же вскрыть часть стены.

– Будет непросто, – предположил Краснощеков. – Хоть мастера и использовали ломаный кирпич, сделали они свою работу на славу!

Он не ошибся. Стена представляла собой монолит. И как бы мы ни старались ее пробить, нам удалось только сделать маленькую дырку. Но этого хватило, чтобы понять, что обнаружен еще один проход. Мы пытались рассмотреть пространство за стеной, но фонарь высвечивал только узкую полоску, которая тут же обрывалась.

– Может, возле стены что-то близко стоит? – предположил я.

Антонина схватила меня за руку.

– Человек? – Она съежилась, было видно, что моя реплика ее напугала.

– Навряд ли, – ответил я. – Если человек, то мертвый. – Я быстро обнял женщину за плечи, поздно сообразив, что мое предположение могло еще больше ее напугать. – Я пошутил. Никакого человека там нет. Просто проход, наверное, уходит в сторону, и поэтому мы не можем его осветить.

– Давайте на этом закончим, – предложил Краснощеков. – Мы таким инструментом будем целый месяц здесь безрезультатно долбить. На прежней работе, когда однажды мы захотели сделать небольшое дополнительное окно в стене старинной кладки, нам потребовалось три дня, причем у нас возможностей было больше.

– И мы так оставим? – возмутилась Антонина. – Вы хотите сказать, что больше не вернемся сюда?

– Ошибаетесь, – улыбнулся Краснощеков. – Теперь мы уже не сможем не вернуться. Только мы это сделаем в следующее дежурство Егора Степановича и лучше подготовимся. Не исключаю, что за один раз у нас может ничего не получиться.

Глава 8

Обследование подвалов не прекращало нашу работу и по изучению архивов и публикаций. В очередной раз, когда встретились с Краснощековым, мы имели еще лучшие представления о подземном городе. Никита отсутствовал.

– До нашего последнего разговора мы с вами были уверены, что подземные ходы сделаны после Великого пожара, и причин так думать нашлось немало. Но они могли быть сделаны и до него. На картах города видно, что ходы идут по улицам, существовавшим еще в середине девятнадцатого века. Магистральные пути проходят от реки до Гостиного двора и затем расходятся по основным торговым улицам. В то время существовала бурная торговая деятельность, и большая часть товаров перемещалась под землей к центру торговли. Я нашел в прессе комментарий одного работника государственного архива Иркутской области, который утверждает, что почти весь комплекс купеческих подземных ходов на улицах Карла Маркса, Урицкого и Литвинова был построен до пожара одновременно со строительством зданий и магазинов во второй половине девятнадцатого века.

– Возможно, – согласился Краснощеков, – но, как известно, жилой дом купца Второва и доходный дом Файнберга были возведены позже. Кроме того, я захватил фрагмент кирпича стены, которую мы с вами не смогли разломать. Он оказался лисихинским – его производили на окраине Иркутска недалеко от Ангары. Говорят в том месте водилось много лисиц, поэтому один из купцов окрестил ту местность Лисихой. Его производство началось только в тысяча восемьсот восьмидесятом. Можно сделать вывод, что исследуемый нами проход был построен после Великого иркутского пожара.

– Здорово. А я и не заметил, что вы кирпич прихватили, я бы даже не догадался это сделать.

– Я прошел хорошую школу. – Краснощеков улыбнулся.

– Я не могу понять, почему купцы после пожара вновь не возвели уже в каменном исполнении Гостиный двор, раз он имел такое большое значение для города и приносил громадную прибыль?

– А я думаю, этому есть объяснение, – сказал Краснощеков. – К концу девятнадцатого века добыча золота в Бодайбо резко сократилась. Пушнина с Востока и Севера стала перевозиться морским путем. В тысяча восемьсот шестьдесят девятом году был построен Суэцкий канал, и товарообмен Европы с Китаем упростился. Так что прибыль иркутских купцов сильно поубавилась. А в девятьсот втором году построили еще и Транссибирскую железнодорожную магистраль, которая обеспечила прямую сухопутную торговлю Европы с Китаем и Монголией, минуя Иркутск. Поэтому после Великого пожара в конце девятнадцатого века, когда Гостиный двор и торговые ряды сгорели, Тихвинская площадь перестала быть торговым центром города, и на этом месте появились муниципальные здания. Подземные галереи стали приходить в негодность, и их стали забывать. А окончательно с ними расправились с приходом в Иркутск советской власти, и информацию о них засекретили.

– Да, чем больше мы с вами изучаем данный вопрос, тем меньше я понимаю, почему подземные ходы со своей системой вентиляции и дренирования, которые стали результатом громадного человеческого труда, были забыты. Ведь как бы было прекрасно для жителей нашего большого города восстановить их. По улицам становится все труднее ходить из-за большого количества транспорта, растет загазованность. Что мешает власти не скрывать информацию, а привлечь всех, кто может помочь выявить подземные пути, сделать это и обозначить их на карте? Какое грандиозное событие было бы для города и горожан. А сколько туристов могут привлечь наши подземелья! Потомки с благодарностью вспоминали бы тех, кто примет такое решение и осуществит его.

– Возможно. Вам удалось найти новую информацию?

– Да. Очень интересная находка обнаружена иркутскими диггерами в период реконструкции школы на улице Степана Разина. В ее подвале имеется достаточно хорошо сохранившийся ход, который, как показало исследование, вел сначала к доходному дому – ныне реставрируемая музыкальная школа, а затем в здание мэрии, которая и до революции выполняла те же функции. Он типичен для иркутских подземных ходов второй половины девятнадцатого века – высотой около двух метров, из красного кирпича, со сводчатым потолком. Несмотря на то что ход был частично поврежден строительством современных зданий и подземными водами, его удалось отследить практически до конца, то есть до здания мэрии, куда сейчас доступ прегражден стенкой, возведенной, судя по кирпичам, уже в советское время. Однако нет сомнений, что когда-то этот ход активно использовался. Есть данные, что он продолжается и в сторону Ангары, однако его проследить не удалось из-за обвала.

Имеется упоминание и еще об одном подземном ходе, который проходил от здания бывшей аптеки – сейчас там находится детский сад. Это на углу улиц Горького и Сухэ-Батора. Там был обнаружен переход между домом и конюшней длиной около тридцати метров, а также был еще один в другую сторону, но сейчас все засыпали, а входы заложили кирпичом. Интересно, что дом купил после пожара Василий Жарников – бывший глава нашего города.

– Это еще раз подтверждает, – заключил Краснощеков, – что в Иркутске существовало подземное сообщение между купеческими домами, церквами и властью. Но чего они опасались? Только пожара или была и другая мотивация? Ведь со строительством подземелий они параллельно вынуждены были создавать дренажную систему, отводящую подземные воды, а также вентиляцию.

Глава 9

Для проникновения в обнаруженное подземелье под домом Второва мы взяли с собой перфоратор и сверло с победитовым наконечником, универсальную дисковую пилу, а также электропровод – удлинитель на сто метров, пятнадцать полуторных пустотелых кирпичей, по полмешка цемента и песка. Захватили с собой термос с чаем и бутерброды. Пришли специально пораньше, рассчитывая на долгие испытания. Наши ожидания частично оправдались. Дыру, по которой можно было попасть в проход, мы сумели проделать только к трем часам утра. В этот раз в проем первым пошел Краснощеков, затем Антонина. Замыкал шествие я. Перед нами было нагромождение разнообразных пустых ящиков, которые перегородили почти весь проход, хотя он был шириной не меньше четырех метров. Пробираясь через этот хлам, мы прошли метров пятьдесят и уперлись в глухую стену. Проход традиционно был со сводчатым потолком из цельного крупного красного кирпича. Стены были сухими. В проходе мы обнаружили несколько ответвлений – большие комнаты, отгороженные металлическими решетками, на которых висели проржавевшие замки, которые мы вскрыли. В одной из них на поддонах лежали горы разноцветных тканей: натуральный китайский шелк кремового цвета, белая хлопчатобумажная ткань в мелкий рубчик, бязь, кашемир, тюль, атлас, батист, фланель, парча. В соседнем помещении в картонных коробках была фурнитура: пуговицы, тесьма, ленты, гипюр, тканевые и стеклярусные кружева. В комнате напротив находилась сложенная рядами мужская и женская одежда, тут же – кожаные изделия. В соседней с ней стояли ящики с покрывшимися белым налетом темными и светлыми бутылками. Я достал одну – водка «Смирновская». Рядом оказались ящики с коньяком и вином. Антонина завороженно ходила из одной комнаты в другую и все тщательно рассматривала.

– Такие богатства загубили. – Она остановилась возле тканей, перекладывая рулоны и рассматривая их рисунок. Затем подошла к женской одежде и стала прикидывать на себя. – Ой, там кто-то есть! – вскрикнула Тоня и устремилась к нам с Краснощековым.

– Где?! – удивился я.

– Там, в углу. Там кто-то ходит!

Мы с Краснощековым направили лучи фонарей в сторону, куда показывала наша спутница, и ослепли от яркого света. Прищурившись, я увидел, что в углу комнаты стояло несколько больших зеркал, и с облегчением выдохнул. И хотя я уже понял, что Антонина паникерша, ее вскрикивания не оставили меня равнодушным. Все же мы находились в незнакомом помещении, и можно было ожидать всего. И я не ошибся. Передвигаясь вдоль прохода, я неожиданно натолкнулся на незнакомого человека, который упал с грохотом на каменный пол от столкновения со мной. В том месте, где он стоял, было еще несколько человек, и тут уже запаниковал я. Хорошо, что рядом оказался Краснощеков. Он отреагировал мгновенно, направив луч фонаря на толпу. Это спасло меня от обморока: оказалось, что там стояли манекены. Краснощеков, как всегда, сохранял спокойствие.

– Не волнуйтесь. Мы находимся одни. С обеих сторон проход был надежно замурован, и сюда никто не мог попасть. Разве что крысы.

– Крысы?! – вскричала Антонина. – Где крысы? – Она вскочила на поддон с тканями, тот пошатнулся, и женщина вперед головой полетела вниз и распласталась на грязном полу.

– Да успокойтесь же! – Краснощеков поднял Антонину, оторвал кусок ткани и помог ей почистить одежду. – Я от вас не ожидал такой реакции, извините. Я образно сказал про крыс. Их здесь не было и нет. Держитесь ближе ко мне, и с вами ничего не случится.

В следующем помещении мы обнаружили в картонных ящиках коробочки с французскими духами, а в таре поменьше – различные украшения с камнями, коралловые и жемчужные бусы. О стоимости их было трудно судить, освещение фонарей не позволяло хорошо рассмотреть находку. Скорее всего, это была бижутерия. И вдруг за всем этим в углу комнаты мы увидели небольшой металлический короб, напоминающий сейф. Он был заперт. Поднять его не представлялось возможным, казалось, он сделан из чистого свинца.

– Крепкий орешек! – разочарованно сказал я.

– А мы попробуем его вскрыть алмазным диском с помощью универсальной пилы. – Краснощеков подключил ее к удлинителю и… Всего пять метров не хватило длины провода. Мы попытались подтащить металлический ящик поближе, но он не поддавался. Время шло, а решение не приходило.

– Нам надо признать, что сегодня мы его не откроем, – устало сказал Краснощеков. – Мы испробовали все, что могли. Предлагаю оставить короб в покое до следующего дежурства Егора Степановича.

– Но как?! – изумилась Антонина, – Вы хотите спокойно уйти, не посмотрев, что внутри? Я не переживу столько дней. А вдруг в нем находятся драгоценности? Представьте себе, мы вернемся, а он окажется вскрытым. Вы простите себе это?

– А что вы предлагаете? – поинтересовался я.

– Как что? Сломать! – Она взяла валявшуюся на полу доску от поддона и отчаянно ударила ею о сейф. Доска с треском разломалась. – Ой! – Антонина схватилась за руку, по ней заструилась темная кровь.

– Вы что, – удивился я, – всерьез рассчитывали сломать металлический ящик палкой? Дайте перевяжу. – Я достал носовой платок и плотно прижал его к ране. Затем взял тесьму и туго затянул ее на руке ниже места повреждения. Кровь приостановилась.

Антонина заплакала.

– Мы не можем просто так уйти. Я всю жизнь ждала этого момента, и когда он настал, сдаться? Ни за что!

– Но что мы можем сделать? – поинтересовался Краснощеков. – Обстоятельства выше нас.

– А что, если мы возьмем провод у Егора Степановича? – осенило меня. – Я видел, что у него телевизор подключен через удлинитель.

– Точно! – обрадовалась Антонина.

Я довольно быстро добрался до вахты, сторож спал. Увидев меня, он встрепенулся и посмотрел с надеждой в глазах.

– Пока порадовать особо не могу, – быстро проговорил я, запыхавшись, – надо еще один удлинитель. Не хватило немного длины. Дайте ваш от телевизора.

– Так, а… Его нет!

– Как нет? – удивился я. – Я же видел у вас.

– Ну да, был. Но он перебоил, видно, провод прохудился. Мой сменщик отдал его починить электрику.

– И где он?

– У электрика.

– А может, где-то еще есть? Подумайте.

Егор Степанович, по-видимому, никак не мог проснуться. Он плохо соображал.

– Удлинитель. Где же, где же он есть? – Его взгляд пробежался по комнате и затем замер в одной точке. Он сосредоточенно думал.

– Егор Степанович! У нас осталось очень мало времени. Скоро сюда придут люди. Есть удлинитель или нет?

– Есть! – обрадовался он. – Я видел, как перед уходом домой ремонтник положил какой-то провод в комнату со стройматериалами. Ключ оставил на вахте. Завтра, то есть уже сегодня, его напарник должен прийти пораньше. Пойдемте! – Он решительно встал и направился в конец коридора.

В комнате лежали бумажные мешки с сухой штукатуркой, обои, мастерки, линейка-уровень, рулетка, строительные молотки, ведра с эмульсионной краской, банки с масляной краской, но провода нигде не было.

– Ну я точно видел, как он заносил провод в комнату.

– А может, в его руках был шнур?

– Нет, точно он в руках держал провод и еще что-то.

– Не это? – Я показал на миксер с длинной ручкой, к которому шел электропровод. Он стоял в углу комнаты.

– Это! – обрадовался Егор Степанович. – Подойдет?

Я прикинул, он был длиной не более полутора метров.

– А может, еще какой-нибудь инструмент с проводом имеется?

– Имеется! – Егор Степанович победно посмотрел на меня. – Пылесос. Он стоит у Антонины.

Я чуть не взвыл от отчаяния. Надежда рухнула. Оставалось только смириться с действительностью. Меня с нетерпением ждали товарищи. Они по моему виду все поняли без слов.

– Могу я взять для мужа бутылку водки, а себе духи? – спросила Антонина.

– Лучше не делать этого, – возразил Краснощеков. – Вы сами говорили, что ваш муж любит поговорить. Бутылка необычная, начнутся вопросы. Давайте все оставим как есть до следующего раза.

Все согласились. Уставшие и разочарованные, из последних сил мы заделали проход как смогли в надежде на то, что до нашего следующего посещения никто его не найдет.

Глава 10

– А знаете, – сказал я назавтра Краснощекову с Никитой, когда мы вечером встретились в офисе, – оказывается, неизвестные ранее подземные ходы и помещения находят практически во всех российских городах: в Калининграде, Белгороде, Казани, Самаре, Орле, Тамбове, Екатеринбурге, Таганроге и даже в Усть-Куте. Я уж не говорю о Москве и Санкт-Петербурге. Из сибирских городов могу отметить Томск, в котором обнаружена целая сеть подземных проходов, причем там, в отличие от нашего города, все находки зафиксированы, имеются многочисленные свидетельства и заключения ученых. Кстати, в Томске есть мнение, что был такой переход через реку Томь, а местный археолог Кузнецов в конце прошлого века недалеко от Алексеевского монастыря обнаружил вход в подземелье, откуда якобы время от времени слышался гул, и чуть ли не содрогалась земля, как будто тяжелый конный экипаж проезжал по брусчатке. Поражает, что в некоторых городах, например в Белгороде, есть подземные ходы глубиной от шести до двенадцати метров. Удивляет и их большая протяженность, например, арочный с кирпичной обкладкой проход между Свято-Троицким собором и женским монастырем был пятьсот метров. А в Подмосковье и Ленинградской области обнаружены рукотворные проходы в несколько километров.

Прослеживается и общая для всех российских городов закономерность: как правило, ходы находили случайно при строительстве или обвале грунта. В этих случаях приезжало высокое начальство и без обследования приказывало их засыпать, а об увиденном никому не говорить. Говорят, информацию об открытиях заставляли скрывать спецслужбы. Например, в Белгороде местный краевед высказал предположение, что в двадцатых-пятидесятых годах ЧК, ОГПУ, НКВД и КГБ в подземельях проводили массовые расстрелы с последующим захоронением убитых. Кстати, когда он опубликовал схему подземных ходов города, его предали анафеме. Томские исследователи также утверждают, что бетонирование таинственных проходов шло под руководством комитета госбезопасности.

– Что ж, значит, наше с вами открытие подземной паутины в Иркутске не является уникальным – сказал Краснощеков. – Получается, что наши предки издавна повсюду строили подземные коммуникации. Если проанализировать все, что нам удалось узнать, то эти подземные объекты в зависимости от их назначения мы можем поделить на несколько групп:

– инженерные сооружения – для сбора и отведения поверхностных вод;

– колодцы – для забора воды;

– культовые – ходы церквей и монастырей;

– хозяйственные – проходы между основным домом и дворовыми строениями;

– «убегаловки» – для экстренного покидания хозяевами своих домов и дворов;

– торговые – для перемещения и хранения товаров;

– оборонительные – для защиты территории, населенного пункта.

– Я могу только в очередной раз восхититься вашими аналитическими способностями, – восторженно произнес я. – Думаю, что те случайные находки в Иркутске, которые зафиксированы в прессе, действительно можно отнести к той или иной группе вашей классификации. И нам важно не потерять объективность в оценке. То, что мы с вами обнаружили, доказывает существование в нашем городе широкой сети подземных сооружений, построенных в разные годы.

– А вам знакома легенда о четырех крестах? – вдруг спросил нас Никита.

– Нет. Расскажите!

– В ней говорится, что Русь опечатана четырьмя крестами. В девятом-пятнадцатом веках на Руси были созданы системы подземных сообщений с городами оборонного значения. Их протяженность – сотни километров. В узлах систем на поверхности стоят храмы. Входов в подземелье было немного, и о некоторых из них знали только посвященные. Системы эти создали монахи.

– Система Киева: Киевский крест.

– Система Северо-Запада: Псков, Изборск, Печоры, Остров, Гдов, Порхов, Новгород, Ладога, Орехов, Тихвин, Копорье, Ям, Ивангород.

– Система Востока: на Урале.

– Система Юга: Крым, Краснодарский край, Средняя Азия.

Крест представляет собой место, где подземные коридоры пересекаются или имеют развилки, то есть узловые точки всей подземной системы. Места развилок отмечены на земной поверхности ее строителями тем или иным способом. Так называемая разметка: деревья-индикаторы, валуны с метками и прочие хитрости, рассчитанные на специалистов. Четыре креста означают четыре укрепрайона, то есть существуют четыре подземные системы, не связанные между собой в глобальную единую сеть. В свою очередь, они делятся на множество мелких укрепрайонов, их насчитывается многие десятки. Всего на Руси существуют сорок девять подземных районов среднего размера и восемьдесят восемь мелких. Подземным районом называется определенная местность с более или менее четкими границами, где имеются подземные ходы.

– Откуда вы все это знаете? – удивился я.

– Эта информация периодически обсуждается в соцсетях. Так вот. К шестнадцатому веку на Руси был создан каменный пояс, представляющий систему обороны из каменных крепостей, связанных между собой наземными стратегическими дорогами для передвижения на лошадях. Кроме наземных дорог в крупных крепостях существовали подземные ходы за их территорию длиной до тридцати километров, предназначенные для подвоза продовольствия и боеприпасов во время осады. По ним ездили конные. Некоторые проходы переплетались между собой и образовывали обширную сеть, чем-то похожую на паутину. Когда отдельные звенья соединялись в более крупную систему ходов, то места соединения делались потайными, незаметными для посторонних глаз. Подземные тоннели кое-где специально перекрыты: строители делали замуровки в виде ложных тупиков, потайные двери в боковых стенах и люки, за которыми прячутся глубокие колодцы и винтовые лестницы. Это система внутренней защиты, она скрывает реальные размеры подземелий. В пределах одного укрепрайона длина подземных ходов может быть несколько десятков километров. В Ленинградской области, например, протяженность отдельного подземного одиночного коридора достигает двадцати километров. Создать такие проходы могли только мастера, строители самой высшей пробы. Эти люди относились к определенной касте и владели многими секретами. И, наконец, это были не совсем обычные люди. Система четырех крестов есть очень большая тайна и несет в себе огромную силу и мощь! Именно поэтому про нее нельзя узнать в официальных источниках.

– Вы хотите сказать, что в Иркутске, Томске и других сибирских городах начиная с семнадцатого века монахи начали создавать такую же подземную паутину? – удивился я.

– А разве ваша информация не способствует такому заключению? – Краснощеков улыбнулся. – Конечно, к легендам можно относиться по-разному, но дыма без огня не бывает. Именно с того периода Россия начинает активно расширять свои границы на Восток. Многим кажется неправдоподобным, что горстка казаков смогла завоевать полконтинента. И никто не может объяснить, как это получилось. Только ли за счет храбрости и силы оружия, которым тогда Россия не особо блистала? Или, может, ей кто-то в этом помог?

– Вы имеете в виду Шамбалу? – спросил я.

– Или четыре креста. По крайней мере, идеи, которые нам периодически подбрасывает Никита, заслуживают, чтобы мы их учитывали.

– Все обнаруженные подземные ходы, – воодушевился Никита, – можно поделить на четыре уровня. Те, которые относят к четырем крестам, самые глубокие и являются наиболее секретными подземными сооружениями, они вырыты были до семнадцатого века. Ко второму и третьему уровням относятся ходы в дворцово-парковых резиденциях. Они построены в более поздний период и находятся ближе к поверхности земли. Ходы различной глубины, как правило, не соединены между собой, чтобы исключить возможность затопления нижних уровней через верхние. Ходы первого уровня практически не секретны и служат для хозяйственных целей, таких как соединение кухни со столовой, или же потешные – для развлечения вельможных особ.

– Мне кажется, такое деление очень дополняет вашу классификацию, – обратился я к Краснощекову. – Получается, что ход между домом Второва и одноэтажным зданием, которым до сих пор пользуются сантехники, был построен для хозяйственных целей и относится к несекретным. Зато другие, например между домами купца Файнберга и музеем Рогаля, уже можно отнести ко второму или третьему уровню. Они и сделаны добротно, и их непросто найти.

Глава 11

Чтобы вскрыть металлический ящик, мы с Краснощековым приняли решение дополнительно купить габаритный магнитный сверлильный станок с корончатым сверлом, которое позволяет просверлить поверхность толщиной до тридцати пяти миллиметров, и еще один удлинитель. Захватив с собой также несколько больших складных пластиковых сумок, мы отправились во Дворец. Но нас там ждал сюрприз. Точнее, перед входом в дом купца нас ожидала Антонина, которая сообщила, что Егор Степанович на работу не вышел.

– У него сердце прихватило, – сообщила она. – Что будем делать?

– А его что, в больницу увезли? – поинтересовался я.

– Слава богу, нет! Но ночью «Скорая» приезжала, он дома. Говорят, что гипертонический криз.

– Что ж, – сказал Краснощеков, – будем ждать. Дай бог ему здоровья!

Несколько дней ожидания не прошли даром. Мы продолжили поиск полезной информации. На самом деле в библиотеках и архивах ее было мало. Мы много общались с учеными, историками, краеведами, теми людьми, которые были свидетелями подземных находок. К сожалению, складывалось понимание, что кто-то целенаправленно засекречивает информацию и уничтожает имеющиеся свидетельства. Я даже стал думать о том, что в нашем городе существует какая-то тайная организация, специально созданная для сокрытия подземных ходов. Учитывая мнение Краснощекова о том, что моя фантазия не имеет границ, чтобы не оторваться от реальности, я на нашей очередной встрече ему высказал свое предположение. Но он, к удивлению, серьезно отнесся к моему мнению.

– Во все времена люди создавали различные тайные общества для решения определенных социальных или политических задач. Например, масонство, о котором сейчас нередко вспоминают, когда хотят обвинить кого-то на стороне за ошибки в руководстве страной. Якобы кто-то тайно управляет человечеством: вызывает финансовые кризисы, делит мировые ресурсы, создает социальные катаклизмы, дозированно распределяет информацию.

– Можно в это верить или нет, но тайные организации до сих пор существуют! – убежденно сказал Никита.

– Давайте разберемся. Как вы сами отмечали, во многих городах России находят следы подземных сооружений, которые мы с вами классифицировали. И везде, вне зависимости от предназначения объекта, власть принимает решение уничтожить их след и скрыть информацию. Предположим, что во многих местах городами руководят самодуры или ленивые люди, которые боятся, как бы чего не вышло. Как во времена Советского Союза. Но теперь, когда мэров городов выбирают, нельзя всех стричь под одну гребенку, к власти нередко приходят разумные адекватные люди, любящие свою Родину и желающие сохранить знания для потомков.

– Тогда почему из года в год повторяется одно и то же? – спросил Никита. – Значит, кто-то в этом заинтересован, и я не исключаю наличие в нашей стране тайной организации, которая ставит целью ослабить силу четырех крестов. Но заметно и то, что есть другая тайная сила, которая пытается сохранить и приумножить подземную паутину. Помните, согласно легенде, в узлах систем на поверхности стоят храмы. Именно под церквами и монастырями в Иркутске обнаружены самые большие и протяженные подземные сооружения, которые расходятся в разные стороны, что подтверждает легенду о четырех крестах. Сейчас по всей России идет массовое восстановление разрушенных храмов, возможно, как и в старину, монахи возьмут на себя основную работу по восстановлению подземелий. Ведь их труд легче сохранить в тайне.

– Но зачем в наше время нужны подземелья? – возразил я. – Я понимаю – в прошлые века, когда воины были разбросаны на большой территории и для помощи защитникам крепости, например, они могли по тайным ходам проникнуть к ним. Но сейчас, когда ядерное оружие, смысл подземных ходов?

– А если допустить, что существовавшие ходы каким-то образом были связаны с Шамбалой, – спросил Никита, – и через них тайно шел обмен информацией? Современными исследователями принято считать, что Шамбала в настоящее время стала невидимой и переместилась в иной мир, но ее мудрецы по-прежнему поддерживают связь с избранными ими представителями человечества. Существует древнее тибетское пророчество, согласно которому воины Шамбалы в будущем придут на помощь человечеству и станут победителями в последней битве между силами Света и Тьмы на Земле.

Многие провидцы и экстрасенсы утверждают, что у России большое будущее и именно ей отводится ведущая роль в сохранении нашей планеты. Считается, что должно наступить время «Х», когда Шамбала откроется человечеству и наступит всеобщее благоденствие. Но до этого времени может наступить еще одна глобальная катастрофа, из-за которой, по легендам, в живых останется только один человек из десяти тысяч. Возможно, эти ходы пригодятся для предотвращения последнего катаклизма.

– Но почему выбрана Россия? – спросил я.

– Этому есть много причин. Как я уже говорил, на ее территории раньше проживал народ с развитой культурой, и, возможно, из-за катаклизмов он вынужден был уйти в более теплые края, сохранив систему подземных коммуникаций. Затем часть его вернулась на свои земли, и в суровых условиях началось возрождение. К тому времени уже сформировались две разные культуры: восточная и западная, которые развивались в противоположных направлениях. Европа стремилась преобразовать природу и поощряла индивидуализм, а восточная цивилизация демонстрировала желание жить в гармонии с природой и больше внимания уделяла общественному. Поэтому нужна была культура, которая смогла бы объединить противоположное. В этой роли выступила Россия. Но произошло это самостоятельно или с помощью кого-то – вот в чем главный вопрос.

– А как вы думаете?

– Я уверен, что с помощью Шамбалы, которая задала поступательное развитие России. Именно поэтому она географически быстро продвинулась в сторону Востока и Севера на континенте Евразия и вошла в Америку. Но вмешались какие-то силы, которые стали противодействовать и добились ее ухода с Аляски и Калифорнии.

– Историки объясняют это тем, что Россия не смогла бы их все равно удержать, – блеснул я своими знаниями.

– Это неправда! Тогда у США не было ни сил, ни желания расширять свои границы. Практически руководство России само навязало покупку этих территорий правительству США с помощью американской трансконтинентальной телеграфной компании, которая якобы хотела установить связь между Европой и Америкой через Берингов пролив и для этого ей понадобилась Аляска. Но после отчуждения российских земель на Американском континенте строительные работы сразу прекратились. Кстати, существует мнение, что денег Россия так и не получила ни копейки, так как пароход, который перевозил плату за территорию, странным образом затонул.

– А может, там денег вообще не было? – предположил я.

– Именно так думают многие исследователи. Но, что странно, мало кто об этом знает. Таким образом, определенные силы ослабили Россию, забрав очень богатый природными ресурсами регион, а затем втянули в различные мировые войны. Все это способствовало уменьшению ее влияния на Американском континенте и созданию там новой Культуры Высокого Потребления, которая быстро уничтожает природные ресурсы всего человечества и ведет к социальному катаклизму.

– Да, в очередной раз вы поразили нас своими знаниями, – восхитился я. – То есть получается, что противостояние Америки со всем миром, которое набирает обороты, не случайно?

– Я уверен, что это есть результат тех сил, которые выдавили Россию с Американского континента. И задача всех россиян остановить это. В том числе через возрождение системы четырех крестов.

– Я уверен, что в нашем городе найдется немало людей, которые бескорыстно возьмутся за поиск и восстановление подземных ходов. Им надо просто объяснить, что это важно для всех нас, для наших потомков. Ведь большинство из нас хотят остаться жить в России и искренне готовы сделать все для ее процветания.

– Именно поэтому я неделю назад попытался записаться на прием к нашему мэру, но мне сказали, что он сильно занят и не может встречаться с каждым, кто пожелает с ним переговорить, – разочарованно ответил Никита.

– А ты объяснил, что от вашей встречи зависит, как мы все будем жить?

– Конечно, кратко. Я ведь не мог все рассказать секретарю. Во-первых, у нее просто времени бы не хватило меня выслушать. А во-вторых, в приемной много посторонних лиц, и я бы не хотел, чтобы информация попала в ненужные руки.

– А что, если пойти к председателю Думы и все ему объяснить? – предложил я.

– Что ж, наверное, это единственное, что можно сделать, чтобы информация не потерялась и дошла до главы города, – поддержал меня Краснощеков. – Давайте, Владимир Федорович, мы займемся этим делом.

Глава 12

Но, к сожалению, с председателем Думы нам не удалось встретиться, он находился в командировке, и секретарь предложила переговорить с его заместителем. К нашему удивлению, он не стал нам назначать время встречи, а принял сразу. Его кабинет, который находился на первом этаже, поразил размерами, в нем едва поместился письменный стол, кресло, на котором сидел депутат, и два стула, как будто специально предназначенных для нас. Он оказался приветливым человеком и сразу расположил к откровенному разговору. Когда мы рассказали о своих изысканиях, умолчав об обнаруженном подземелье, он сильно удивился.

– Вы хотите сказать, что в городе имеются неизвестные сохранившиеся подземные ходы? – Мы кивнули. – Я в Думе возглавляю комиссию по жилищно-коммунальному хозяйству, и, наверное, мне бы стало известно о таких находках. Вы не ошибаетесь, вы уверены в том, что сказали?

– Конечно! – Краснощеков достал карту города с нашими обозначениями и показал заместителю председателя. Он внимательно ее просмотрел.

– Но это получается целая сеть подземных ходов. Ее нельзя просто так утаить.

– Тем не менее это так, – вмешался я в разговор. – А вы знаете, что ближайший от вас подземный переход находится в вашем здании и, может, проходит даже под вашим кабинетом? Причем с одной стороны он ведет к школе на Степана Разина и уходит к Ангаре, а с другой выходит на улицу Желябова.

– Но это уж слишком! Конечно, я бы знал о его существовании.

– Тогда задумайтесь, кому выгодно скрывать от вас эту важную информацию? Поэтому мы и посчитали необходимым все рассказать вам и объединить усилия по поиску подземных ходов и их реконструкции. Ведь если нам удастся их найти и восстановить, представляете, какой поток российских и иностранных туристов хлынет в наш город?! Ведь нигде в России такого предложения нет, хотя почти во всех городах имеются старинные подземные рукотворные сооружения.

– Да, – восхитился депутат, – это было бы зрелищно! Надо об этом подумать.

– И еще, – продолжил я, – было бы важно, чтобы вы задумались над деятельностью Центра по сохранению архитектурного наследия. Эта организация способствует сокрытию подземных находок. Да и ее решение по сто тридцатому кварталу вызывает очень много вопросов. Ведь именно они согласовали массовый снос памятников, хотя сами же их внесли в реестр для охраны государством.

– Да, задали вы мне задачку. Я обязательно переговорю с председателем, как он приедет. Мы постараемся поставить в известность мэра. Хотя он все время занят, и к нему не просто будет попасть.

– Как, – удивились мы с Краснощековым, – даже вам?!

Мы, рядовые жители, наверное, вспоминаем о том, что наша муниципальная власть делится на исполнительную и представительную, только тогда, когда не можем найти понимания у чиновников. Да и на выборы часто не ходим. Но мы с Краснощековым, удовлетворенные встречей с депутатом, решили чаще общаться с народными избранниками.

Глава 13

– Вы знаете, – сказал я Краснощекову на следующий день, – мы, видимо, слишком глубоко погрузились в тему подземных ходов и всего, что с этим связано. Когда я засыпаю, мое подсознание продолжает продуцировать различные мысли, которые проявляются в красочных снах. Но вчера, когда я перед сном прочитал о странных явлениях, встречающихся в пещерах, со мной произошло нечто, что вызвало страх.

– Интересно, – улыбнулся Краснощеков. – Расскажите, может, и со мной такое случится, тогда я буду более подготовленным для встречи с неизведанным.

– Представляете, вечером, когда я выключил свет, лег и закрыл глаза, в моей голове, как рой пчел, стали проноситься всякие мысли. Я даже не могу сказать, что это были цельные представления, скорее всего, отдельные звенья информации, которую я приобрел в течение дня. Это естественный физиологический процесс, ведь во время сна наш мозг перерабатывает полученные знания, систематизирует их и компактно укладывает в глубины подсознания для сохранения. И вот, когда я уловил, как фрагменты мыслей проносятся в голове, я вдруг услышал какие-то посторонние звуки. Вначале они были похожи на естественные, напоминали тарахтение холодильника, поскрипывание створки окна, шум улицы. Но потом их количество и громкость стали нарастать, что заставило меня приоткрыть глаза и посмотреть в сторону звуков. Все было как всегда: распахнутые комнатные двери, слабо освещенные уличным светом, и стена между ними. Почему-то мой взгляд остановился именно на стене, и мне показалось, что на ней что-то есть. Примерно в рост человека определялась густая тень, не могу утверждать, что она шевелилась, но я почувствовал каждой клеточкой, что в комнате кто-то был. У меня вначале появилось чувство тревоги, которое стало нарастать. Следовало, конечно, просто встать и включить свет. Но я мысленно осмотрел периметр квартиры и убедился в том, что двери и окна надежно закрыты и никто не мог незаметно попасть естественным путем внутрь помещения. Я себя убедил, что просто устал, и демонстративно повернулся спиной к дверям. Буквально через секунду где-то сзади раздался звонкий металлический шум от падения чего-то. Я вздрогнул, но, прикинув, что же это могло быть, решил, что упала решетка, которая едва держалась на двух дротиках, воткнутых в мишень для дартса, висевшей на стене в коридоре. «Что ж, – подумал я, – наверное, это должно было рано или поздно случиться, под тяжестью решетки дротики прогнулись и упали». Короче говоря, я принял решение не вставать и не смотреть, что там произошло. Тем не менее мои глаза приоткрылись, и я увидел перед собой часть большого одеяла, которым был укрыт. Оно немного возвышалось и доходило до соседней подушки. Я присмотрелся и увидел перед собой лицо знакомого человека. Я удивился, как он мог попасть ко мне в квартиру ночью, но подумал: «А почему бы и нет?» Но уже через мгновение сообразил, что этого просто никак не могло произойти. Я тогда приподнялся, чтобы еще раз убедиться, есть ли там человек…

– И что? – не выдержал Краснощеков. – Почему вы замолчали?

– Вы знаете, как будто я вновь все пережил. У меня сейчас кожа мурашками покрылась и бросило в холод. Короче, я едва себя заставил после этого закрыть глаза и заснуть. Наутро я с некоторым юмором отнесся к своим переживаниям и вдруг обнаружил, что в туалете валяется металлический держатель для туалетной бумаги. То есть то, что происходило ночью, оказалось не все вымыслом. Или мои ощущения сигналили о том, что должно произойти, тем самым доказывая мою развитую интуицию, или на самом деле я почувствовал присутствие энергетического пучка, который продемонстрировал мне свои возможности.

– Да, – согласился Краснощеков, – очень интересно! Скажу вам честно, я даже немного завидую тому, что вы встретились с неизвестным. Хотя представляю, как это может быть неприятно и даже болезненно. Но вообще-то я теперь уже ничему не удивляюсь и допускаю, что вас могли посетить энергии, которые не подвластны человеческому уму для анализа. Помните, когда мы говорили про Шамбалу, Никита рассказывал о том, что есть мнение о возможности существования ее жителей в параллельном мире, в том числе в виде концентрированных энергий. Меня это заинтересовало, и я решил почитать китайские летописи. Они рассказывают о Бессмертных как о существах, полных мудрости и мощи. Они имеют совершенные тела, которые не стареют и не умирают. Их описывают, как имеющих плотное тело, которое не имеет ни кожи, ни крови. Они обладают способностью путешествовать по своему желанию по всей Вселенной, из одного мира в другой и даже жить на звездах.

– В определенной степени это перекликается с тем, что я вчера прочитал. В начале тридцатых годов прошлого века в Самарской области в одном из проходов каменоломни заблудился геолог. Товарищи не смогли его найти. А через пять дней он сам объявился. Что с ним произошло, он рассказал только перед своей смертью. Он видел в пещере огромные ледяные колонны, внутри которых находились какие-то существа с большими головами, глазами навыкате и маленькими трехпалыми руками. Он помнил, что вышел из лабиринта, ведомый неизвестной силой. В одном из коридоров на полу он увидел светящееся пятно и, наступив на него, потерял сознание. Очнулся уже на вершине горы, рядом с ним была большая собака. Но как только он пришел в себя, она исчезла.

– А это перекликается с вашим сном, – улыбнулся Краснощеков. – Я думаю, пора продолжить исследование обнаруженного нами прохода. Мне звонила Антонина и сказала, что Егор Степанович поправился и сегодня будет дежурить. В этот раз Никита тоже изъявил желание с нами прогуляться под землей. Сборы назначили на восемь вечера.

Глава 14

Воспользовавшись пришедшим в город потеплением, Краснощеков завел свой «УАЗ». Вещи в него загрузили заранее. Прождав безрезультатно целый час Никиту, мы закрыли свой офис и сели в машину. Но не успели отъехать, как заметили, что за нами едет серая «Волга». Точнее, на нее обратил внимание мой партнер, когда случайно проехал на красный свет светофора. И хотя перекресток был оживленный, «Волга» проехала вслед за нами. Вспомнив, что не взяли с собой воды, Краснощеков резко затормозил возле торгового павильона, и мы услышали скрип тормозов преследующей нас машины. Тут уже слепой догадается, что это слежка.

– Что будем делать? – спросил я.

– Наблюдать, – отшутился Краснощеков.

И действительно, мы не торопясь обошли прилавок, постояли дважды в очереди, держа в поле зрения через тонированное стекло павильона серую «Волгу». Она упорно стояла, где остановилась.

– Или за нами следят не профессионалы, или специально показывают свое присутствие, угрожая нам, – предположил Краснощеков. – Трудно будет оторваться от них, машина моя старенькая. Но, думаю, все равно их обманем. Мы остановимся возле входа в гостиницу «Ангара», возьмем с собой вещи, слава богу, их немного, и присядем в кафешке возле центральных дверей. Если они пойдут за нами, мы их увидим, и тогда у меня есть запасной план. Но если они останутся наблюдать за нашей машиной, мы легко оторвемся от них через другой вход – со стороны ресторана London Pub, он как раз выходит во двор к дому купца Второва.

План наш удался. Мы не торопясь вышли из машины, игнорируя наблюдение, как будто их совсем не существовало. Они купились на это, увидев через окно, как мы заказали кофе и присели за столик. Вскоре в гостиницу привезли группу туристов, которая в ожидании заселения посетила кафе. В этот момент мы, затерявшись в толпе, исчезли. Егор Степанович с Антониной нас уже потеряли.

– Как вы думаете, – забеспокоилась Антонина, – кто мог за вами следить?

– В последнее время мы повстречались с большим числом людей и вызвали информационную волну, которая могла привлечь кого угодно. Нам необходимо сделать из этого выводы и проявить большую осторожность в поиске, – сказал Краснощеков. – А сейчас нам нельзя терять время, надо срочно приступить к продолжению работ. Вставайте, граф, – обратился шутливо ко мне Краснощеков, – нас ждут великие дела!

Металлический короб показался влажным на ощупь. Чтобы не произошло замыкания, мы тщательно протерли его тряпкой и начали эксперимент. Вначале решили вскрыть замок с помощью магнитного сверлильного станка. Но установить его не удалось: металл, использованный для изготовления ящика, слабо магнитился. Тогда мы включили циркулярную пилу. Предполагая, что нам может потребоваться не один алмазный диск, захватили с собой несколько штук. Мы не ошиблись, на проделывание небольшой дыры у нас ушло не менее двух часов. И вот свершилось! Осветив фонарем внутреннюю поверхность ящика, мы увидели, что он состоит из двух частей. Посередине горизонтально проходила металлическая перегородка. Мы могли проникнуть только в его верхнюю часть. На полке двумя стопками лежали какие-то бумаги. Мы с нетерпением достали их и развернули. Оказалось, что это была опись всех товаров, складированных в обнаруженных нами помещениях. Они датированы двадцать четвертым декабря тысяча девятьсот семнадцатого года. По-видимому, когда загорелся «Пассаж» купца Второва, часть вещей удалось спасти, после чего была проведена их инвентаризация и складирование в данном помещении. Затем купец, скорее всего, временно, решил свернуть торговлю и замуровал проход, а сам покинул Россию. Но история распорядилась иначе, и товар остался почти на век в подземелье.

– И это все? – расстроилась Антонина. – Мы столько ждали, чтобы найти эти бумаги?

– По крайней мере, – ответил Краснощеков, – нам удалось приоткрыть еще одну страничку утерянной истории. Теперь мы твердо знаем, что проход был, а значит, наши предположения о подземной сети имеют право на существование.

– Нет, так не пойдет! – возмутилась Антонина. – Давайте вскрывать нижнюю часть. Может, там что-нибудь найдем?

Но на дне оказались только документы на товар. Разочарованию Антонины не было предела. Она открыла «Смирновскую» и налила в пластиковый стакан.

– Будете за компанию? – спросила она нас.

– А почему бы и нет, – согласился я. – Раньше никогда не пробовал настоящую смирновскую водку. Ее ведь, говорят, делали по другой технологии.

– А я пока воздержусь, – сказал Краснощеков. – Я ведь за рулем. Еще неизвестно, чем закончатся наши игры с «Волгой».

– Да уж, подфартило. За удачу! – Антонина выпила и шумно выдохнула. – А ничего, зараза.

Краснощеков в это время изучал обнаруженный список товаров.

– А ведь не все потеряно! – воскликнул он. – Оказывается, в маленьких коробочках не только дешевые украшения, как мы посчитали с вами, но и изделия из серебра и золота с янтарем, жемчугом, гранатом, топазом, аметистом, цирконом. Да и бижутерия девятнадцатого века представлена лучшими марками, известными до сих пор: Тиффани, Картье, Булгари. Так что и на вашей улице, Антонина, будет праздник!

Посоветовавшись с Егором Степановичем, мы решили ничего не забирать, а через некоторое время, после окончания изучения проходов под домом Второва, заявить государству о находке и получить причитающееся нам вознаграждение. Продать такое количество украшений самим было нереально, о нашей находке узнали бы и обвинили в сокрытии клада. А так мы имели право получить законные двадцать пять процентов и поделить деньги на четверых. Стоимость изделий определить мог только специалист, да и сохранившийся товар, например кожаные изделия, духи, коньяк, тоже могли представлять определенную ценность. Наличие описи давало нам шанс проконтролировать содержимое клада во время передачи властям и отстоять свои права.

Глава 15

Машину решили не забирать и оставили возле гостиницы. Пусть наши преследователи проведут ночь на улице. Мы вызвали такси и благополучно разъехались по домам, не забыв тщательно заделать отверстия в проходы. В ту ночь в нашем офисе сработала сигнализация, кто-то пытался пробраться к нам. Обстановка осложнялась, и мы решили обратиться в правоохранительные органы, к знакомым Краснощекова. Как выяснилось, серая «Волга» принадлежала пенсионеру, прописанному в поселке Вихоревка Братского района, что еще больше усложнило задачу поиска лиц, заинтересованных в слежке за нами.

Несмотря ни на что, мы решили продолжить исследование подземных путей и уже в следующее дежурство сосредоточили свое внимание на противоположной стороне кольцевого хода. Никита опять уехал в командировку, поэтому поиски продолжили втроем. Странно, но мы довольно быстро отыскали замурованный проем. Он начинался узким проходом под углом сорок пять градусов в сторону гостиницы «Ангара». По нему мог пройти один человек. Он также был выложен красным кирпичом. Метров через двадцать мы уперлись в тупик. Простукав перегородку, поняли, что она заложена основательно. Случайно ручкой молотка я задел стену сбоку, со стороны Пролетарской улицы, и мы услышали глухой звук. За ней оказался хорошо сохранившийся высокий кирпичный проход шириной четыре метра. Он был почти в том месте, где мы предполагали магистраль, но, видимо, для обмана случайных посетителей и безопасности хозяев был построен ложный тупик. Нашему ликованию не было предела. Однако радовались мы недолго. Уже метров через тридцать нам перегородил дорогу наваленный в проходе грунт. Кирпичная стена была также частично разрушена и завалена.

– По-видимому, – предположил я, – мы дошли до того места во дворе гостиницы, про которое говорил Егор Степанович.

Краснощеков достал карту и, ориентируясь на компас и шагомер, нанес координаты.

– До того места нам необходимо было еще пройти метров сорок. Это препятствие появилось по другой причине.

– Конечно же, – догадался я. – Ведь когда строили гостиницу, вырыли большой котлован и, видимо, тогда повредили проход. Могли его и не заметить.

– Вполне возможно, – согласился Краснощеков, – Но главное, мы доказали, что он существовал!

На обратном пути, когда мы проходили мимо места, где обнаружили проход к магазину «Пассаж», Краснощеков неожиданно остановился. Он потрогал часть стены, где мы недавно заложили проем, осмотрел пол и поднял окурок сигареты.

– Здесь недавно курили. И проем выглядел иначе. Возможно, его вскрывали.

– Не говорите глупости! – возмутилась Антонина. – Если бы его обнаружили, то не стали бы заделывать вновь. – Она неожиданно громко рассмеялась. – Мы с вами столько провели времени под землей, что многое стало мерещиться. Скоро чертики перед глазами запрыгают.

Я посветил фонарем на проем, осветил пол.

– Я думаю, Антонина права. Проем такой, каким мы его оставили в последний раз. Просто все устали. Давайте поскорее сегодня закончим и хорошо выспимся.

Краснощеков нахмурился. По-видимому, он остался при своем мнении, но неожиданно согласился:

– Да, верно. Необходимо нам хорошо отдохнуть. Давайте, Владимир Федорович, съездим на рыбалку на несколько дней. Тем более потеплело на улице ненадолго. – Он еще раз осветил место проема и погладил его. – Обычная стена, как мы и сделали.

Егор Степанович тоже удивился.

– Нет, никто не мог туда попасть, я бы об этом услышал. Такое трудно утаить, тут бы уже всяких комиссий нагнали.

– А тайно, например, сантехники? Они ведь могли случайно заметить следы новой кладки в круглый проход, заинтересоваться и тихонько вскрыть его, – спросил я.

– Нет, – убежденно возразил Егор Степанович, прикуривая. – У нас всего один сантехник, и то он приходящий, работает только по вызову.

– Тогда я зря беспокоюсь, – улыбнулся Краснощеков. – Я думаю, мы на недельку с Владимиром Федоровичем съездим на Байкал, а затем все вместе сделаем заявление о находке. Вы не против?

– Нет, – согласилась Антонина, переглянувшись с Егором Степановичем. – Неделя – не срок.

Глава 16

Встретились мы с Краснощековым уже ближе к вечеру, видимо, накопившаяся усталость дала о себе знать.

– Что вам снилось сегодня? – поинтересовался Краснощеков.

– Да так, всякая белиберда. Даже точно и не могу сказать.

– А я еще не ложился.

– Готовились к рыбалке? – изумился я.

– А я на рыбалку и не собирался.

– Как это? Но…

– Мне показалось, – перебил меня Краснощеков, – что Антонина с Егором Степановичем что-то недоговаривают. Я решил проверить свои подозрения. Когда наши с вами такси разъехались, я попросил водителя меня отвезти обратно. Машина остановилась недалеко от Дворца, и я стал наблюдать. Вскоре к крыльцу подъехала серая «Волга», и в этот момент вышла Антонина. Я уже хотел выскочить из такси, чтобы подстраховать ее, но невольно замешкался. Антонина уверенно села в машину, и та сразу тронулась с места.

– Та самая «Волга»? – моему удивлению не было предела.

– Та самая! Мы поехали за ней. Она довезла Антонину до ее дома, и вместе с ней вышел крепкий высокий мужчина в меховой куртке – водитель «Волги». Они дружелюбно беседовали, входя в подъезд. Вскоре в квартире погас свет. В девять утра они вышли вместе, мужчина был с большой кожаной сумкой, и поехали в кожгалантерею на Урицкого. Из магазина вышли без сумки, но с хорошим настроением.

– Магазин же открывается в десять, – не поверил я.

– Да, но им дверь открыла рыжая девушка, и они спокойно вошли.

– Вы думаете, они тайно без нас попали на склад Второва? – Я был поражен. – Но как бы они смогли? Я не думаю, что они с мужчиной скрывались в комнате жены купца, как Антонина делала это раньше после работы и затем пугала сторожей. Их могли бы обнаружить, тем более с товаром. Это слишком большой риск.

– Я тоже так подумал и поэтому решил проверить, а не состоит ли Антонина в какой-нибудь родственной связи с Егором Степановичем?

– Что?! – Мои глаза стали круглыми.

– Он оказался ее дедом.

– Кто?! – изумился я. – Ну вы даете. Он же умер.

– Это нам сказала Антонина, а на самом деле, как вы видели, жив и здоров. Выяснилось, ее дед действительно приехал в Иркутск недавно, когда вышел на пенсию… Из мест не столь отдаленных.

– Что?! – Краснощеков меня добивал своей информацией. – Он сидел?

– Нет, он долгое время был начальником колонии под Братском. И, видимо, ему там кто-то рассказал про склад купца. Вот они и разыграли такую многоходовую комбинацию.

– Ну, это уж слишком! – Я все еще не верил услышанному. – Зачем же было нас втягивать в поиски ценностей, если они могли все сами сделать? Он сторож, она уборщица. Их бы никто никогда не заподозрил.

– Возможно, они пытались, но не хватило опыта. Может, они читали ваши публикации о находке золотого треугольника и раскрытии загадки старого дома. Вы там подробно описывали нашу работу, и они решили привлечь нас к поиску клада. Но я думаю, что мы не все обнаружили, что они искали. Иначе бы они настояли быстрее распорядиться найденными вещами. И, видимо, они решили продолжить поиски на складе без нас. Они что-то знают… Но что?

Эмоции переполняли меня.

– Да, загадали вы загадку…

Приход Никиты прервал наш разговор.

– Вы смотрели вчера вечером на небо? – возбужденно заговорил он. – Представляете, около пяти часов на небе вместо одного солнца появилось два. Все, кто наблюдал, вскоре увидели третье солнце, а затем их количество увеличилось до пяти. Причем это длилось довольно долго. Мой телефон не умолкал. Но сам я был на Байкале в Листвянке. Конечно, я все бросил и поехал, но увидеть не успел.

– Может, это была первоапрельская шутка? – съязвил я.

– Двадцать шестого февраля? – сморщился Никита. – Не похоже. Многие даже успели сделать фотографии, я их видел и скопировал. Вот, посмотрите. – Он достал телефон и показал снимки.

– И что это было, НЛО? – заинтересовался я.

– Так многие и подумали. Другие посчитали, что пролетали кометы. Я связался с Институтом солнечно-земной физики Академии наук. Представляете, они тоже наблюдали за этим явлением и, оказывается, не впервые. Оно называется «гало», сродни обычной радуге и возникает из-за отражения светила во взвешенных кристалликах льда высоко в небе.

– Жаль, – пошутил Краснощеков. – Ученые в очередной раз отобрали у людей надежду на существование инопланетян.

– Инопланетные цивилизации существуют! – убежденно возразил Никита. – И ядерная война, которая разыгралась очень давно на нашей планете, есть яркое доказательство их существования. Тогда люди воевали не между собой, а с нашествием инопланетян. В Махабхарате их называют демонами, нелюдями, которые прилетели на землю. А как ваши успехи, обнаружили вы подземные ходы?

– Да, – сказал Краснощеков, – теперь можно уверенно сказать, что в Иркутске существовала целая сеть подземных сооружений, которая использовалась как для прохода людей, так и провоза и хранения товаров. Их можно отнести к первому-третьему уровням по классификации четырех крестов. Но интересно было бы узнать о существовании секретных ходов четвертого уровня. Если они были, то до них добраться будет очень непросто. Ведь вы говорите, что они находятся на большой глубине?

– Это так, но я думаю, их можно будет обнаружить на Байкале.

– На Байкале? – удивился я. – А что, это идея. Ведь там действительно очень много пещер, которые плохо исследованы. Берег скалистый, глубина озера в некоторых местах достигает свыше полутора километров. И там могут существовать подземелья, которые до сих пор не обнаружены. Кроме того, через реку Селенгу Байкал сообщается с монгольским озером Хубсугул, которое очень похоже на наше даже по форме, в него впадает множество рек, а вытекает только одна – Эгийн-Гол, как наша Ангара. Некоторые ученые даже считают, что раньше озера соединялись между собой и представляли одно целое. Вы улавливаете мысль? А что, если Шамбала находится не в пустыни Гоби, а в пещерах между двумя озерами? – возбужденно спросил я.

– Интересная версия, – согласился Никита. – Вполне возможно, что наши предки из Сибири переселились на юг не по суше, а по воде или по подземным ходам, построенным в Саянах. Тогда можно предположить, что тоннели эти сохранились и Шамбала может находиться где-то рядом с нами. Я такой версии раньше нигде не слышал. Давайте объединим усилия в поиске Святой земли!

– Помните, – обратился я к Краснощекову, – дело «Проклятие шамана», которое мы с вами расследовали. Там мы предположили, что существовала пещера под Шаман-камнем у истока Ангары. Так вот, недавно я встретил знакомого, который утверждает, что есть исторические данные о том, что там действительно существовала пещера, и уже несколько лет группа энтузиастов пытается найти ее. Я сейчас подумал, что именно в этом месте может существовать вход в Сибирский крест – точка пересечения различных ходов четвертого уровня. Шаман-камень стоит посередине реки и является великолепным скрытым природным указателем места входа. Так как он является вершиной высокой скалы, через него вполне реально попасть в пещеру, которая может быть громадной по длине и ширине, ведь она соединяется с Саянским горным массивом, что распростерся на запад до Красноярского края и на юг до Монголии. Это огромная территория!

Некоторое время мы молчали. Никита и я внимательно разглядывали большую географическую карту мира, закрепленную на стене возле моего стола, пытаясь определить место, которое могла выбрать Шамбала. Саяны были величественны по своим масштабам, и мы все больше проникались идеей возможного скрытого проживания людей в горах и строили планы по их поиску. Но наконец рационализм Краснощекова взял верх.

– Я предлагаю такое масштабное исследование Байкала и Саян, которое вы затеваете, отложить до лучших времен, – сказал он. – Это очень интересно, конечно, но сейчас назрели более неотложные дела. Скажите Никита, вы давно познакомились с Антониной и ее мужем?

Это было так неожиданно, что я чуть не упал со стула.

– С Антониной я познакомился вместе с вами, когда мы ее обнаружили в тайной комнате жены купца. А ее мужа я не знаю. Но почему вы спрашиваете об этом? – удивился Никита.

– Потому что я видел вас сегодня, когда вы на серой «Волге» ездили в Академию наук.

– Да, – смутился Никита, – меня действительно подвозила «Волга». Но ее хозяин, Валерий, мой хороший знакомый. При чем здесь Антонина и ее муж?

– А когда и как вы с ним познакомились? – вопросом ответил Краснощеков.

– В октябре прошлого года он обратился ко мне по поводу полтергейста в Братске у его знакомого. Там периодически возникают необычные случаи самовозгорания вещей в квартире, и мы их изучаем. Недавно, как вы знаете, я в очередной раз ездил в Братск, и опять вместе с ним на его машине. Но какое отношение он имеет к Антонине?

– Самое непосредственное, – победно заявил Краснощеков. – Он ее муж!

– Как это?! – удивился Никита. – Не может быть! Хотя почему не может… Просто это как-то неожиданно…

– А вы рассказывали ему про нас? – перебил его Краснощеков.

Никита задумался.

– Да. Когда я прилетел с Таиланда, мы с ним пересекались, и я говорил, что познакомился с интересными людьми из детективного агентства. И даже дал ему почитать публикации ваших расследований, которые появились благодаря Владимиру Федоровичу. Он ими заинтересовался.

– Теперь понятно, откуда узнала про нас Антонина и ее дед.

– А что, нельзя было рассказывать про вас? – смутился Никита. – Но вы не предупреждали, а книгу Владимира Федоровича он мог найти и в другом месте, ведь она продается во всех магазинах.

– Успокойтесь, – сказал Краснощеков, – вы не совершили ничего предосудительного. Видимо, это судьба. Почти в одно и то же время вы познакомились с Валерием, к ним переехал жить дедушка его жены и привез какую-то информацию, мы познакомились с вами, и получилась хорошая бригада по раскрытию загадок нашего города.

– Но зачем он за нами следил? – не выдержал я.

– Кто?! – удивился Никита.

– Валерий. В тот день, когда вы сообщили, что пойдете вместе с нами исследовать ходы в доме Второва, но сами не пришли. Мы вас прождали больше часа и затем поехали на машине «УАЗ». А его «Волга» увязалась за нами и сопровождала до гостиницы «Ангара». Правда, мы их потом все равно обманули. Кстати, а почему вы тогда не пришли и не позвонили нам, что не сможете?

– Постойте, все просто! – обрадовался Никита. – Я вспомнил. Я Валерию назначил встречу возле вашего офиса на восемь часов, когда планировал пойти вместе с вами. Обещал отдать ему последние результаты обследования квартиры его знакомого в Братске. Но незадолго до назначенного времени за мной неожиданно приехали мои товарищи и попросили срочно проверить подвал одного многоэтажного дома на наличие привидений. Я взял свою аппаратуру и поехал, планируя вернуться вовремя. Но там стала происходить такая чертовщина, что я про все забыл и поэтому не перезвонил ни ему, ни вам. Он, видимо, подумал, что я все равно с вами встречусь, поехал за вами, но так меня и не нашел.

– Да, веселое объяснение, – улыбнулся Краснощеков, – если не считать потерянных нами нервных клеток и неудобств из-за оставленной возле гостиницы машины.

– Вы уж извините меня, – смутился Никита, – так случайно вышло.

– Но тогда кто пытался той ночью вскрыть наш офис? – поинтересовался я.

– Офис?! – удивился Никита. – Про это я точно ничего не знаю.

– По-моему, самое время заварить наш любимый зеленый чай с молоком по-монгольски, – неожиданно сменил тему разговора Краснощеков.

– А что, – поддержал я, – с удовольствием! Тем более после нашего эмоционального разговора что-то сильно захотелось есть.

– Тогда, может, пойдем во вьетнамскую кухню на Байкальской? – предложил Никита. – Давно остренького не ел, про Таиланд вспомнил, и захотелось.

– Хорошая идея! – обрадовался я. – Там и зеленый чай попьем.

Глава 17

Вечером мне позвонили из аппарата городской Думы и пригласили вместе с Краснощековым к ее руководству. Встреча состоялась в председательском кабинете, посередине которого стоял круглый дубовый стол внушительного размера, окруженный большими деревянными стульями с высокой спинкой. Нас встретил сам председатель, высокий степенный мужчина в очках, через которые, казалось, он пронизывал нас взглядом. Но, когда он заговорил, психологическая дистанция уменьшилась. Этому способствовало и присутствие его зама, уже знакомого нам.

– Вы подняли интересную тему, – начал председатель. – О подземных ходах в нашем городе вспоминают, когда строители находят неизвестные деревянные и кирпичные сооружения под землей. Как мы выяснили, о случаях их обнаружения неоднократно писала пресса, но, по мнению экспертов из ЦСАН, это были колодцы или обычные подвалы. Вы утверждаете, что ходы существовали и даже имеется карта, на которой они обозначены. Вы ее показывали заместителю?

– Нет, то была карта, которую мы сами составили по сообщениям в прессе, свидетельству людей и иркутским летописям, – ответил Краснощеков. – Кроме того, мы сами недавно обнаружили под домом купца Второва хорошо сохранившиеся коридоры кирпичной кладки, которые соединяют несколько домов. Причем их ширина достаточна для перевозки грузов на телеге, запряженной лошадью.

– Это где, – удивился председатель, – под Дворцом пионеров? Я слышал, что там находили какой-то проход в сторону двора. Вы знаете еще и другие?

– Конечно! Мы можем показать их вам или тем, кому вы поручите. Но на самом деле таких ходов много в городе, и даже существовала карта, о которой упоминается в летописи Иркутска Нитом Романовым. На ней были обозначены подземные пути между сорока церквами и купеческими домами.

– А где та карта, вы видели ее?

– В том-то и дело, что она странным образом исчезла, – выпалил я.

– Или ее засекретили, – добавил Краснощеков.

– Как выяснилось, – продолжил я, – это же происходит и в других российских городах.

– Что происходит? – уточнил председатель.

– Они имеют в виду, – пояснил заместитель, – что подземные ходы засекречивают во всех городах России.

– А смысл? Они могли бы разгрузить город. Сейчас количество машин растет геометрически, а дороги расширить невозможно из-за исторической застройки в центре города. Пешеходы не могут перейти улицу, постоянные пробки. Но даже если нельзя все ходы восстановить, то их важно сохранить как памятники. Народ должен знать свою историю. Тем более это важно в связи с приближением юбилея нашего города, ему скоро исполнится триста пятьдесят лет. Вы слышали о моей инициативе: к юбилею триста пятьдесят добрых дел?

– Нет, – признался я. – Но мы так же, как и вы, считаем важным найти и восстановить до праздника хотя бы некоторые подземные тоннели и рассказать о них. Это бы дополнительно привлекло туристов в наш город.

– В этом и состоит смысл моей инициативы, что каждый житель может внести свой вклад в улучшение привлекательности Иркутска, повышение качества жизни горожан, сохранение традиций и истории нашего города. Специально для поощрения активных граждан создан премиальный фонд, который к юбилею города отметит заслуги участников. Ваше предложение также может быть включено в список добрых дел. – Председатель оценивающе просканировал нас взглядом.

– Это здорово, что городская Дума решила поощрять жителей за добрые дела – восхитился я. – Конечно, мы готовы, причем бескорыстно, принять участие в сохранении архитектурной истории нашего города. Как раз об этом мы с вами тоже хотели переговорить.

– Про сто тридцатый квартал? – усмехнулся председатель и посмотрел на заместителя – тот кивнул. – Да, я в курсе, что вы задавали этот вопрос. И что вас не устраивает?

– Дело даже не в квартале, – сказал Краснощеков, – а в непоследовательном отношении к городским памятникам руководства и сотрудников ЦСАН. Они когда-то практически все старые дома, построенные вплоть до пятидесятых годов двадцатого века, например, такие как кинотеатр «Марат», отнесли к архитектурным памятникам и запретили их снос. А для проведения их капитального ремонта обязали все с ними согласовывать. Причем перед этим еще надо было заказать у них за отдельную плату историческое обследование, сделать проект, и только потом они рассматривали возможность вынесения решения. Короче, все это привело к тому, что собственники и пользователи ремонт вообще перестали делать, что обусловило разрушение домов. Но вдруг их политика изменилась, и они дали «добро» на уничтожение целых кварталов архитектурных памятников, домов, построенных в позапрошлом и начале прошлого века. Я имею в виду здания Красных казарм и сто тридцатый квартал. Все это очень странно.

– Да, – согласился председатель, – такая проблема на самом деле существует, но у нее две стороны медали. Вы правы, что памятники не ремонтировали. А знаете почему? Не только из-за необходимости их обследовать, но и из-за их огромного количества. В Иркутске находятся тысяча сто девятнадцать домов-памятников. В реставрации нуждаются двести тринадцать объектов, и для этого требуется более пяти миллиардов рублей. Разве возможно такое количество поддерживать в хорошем состоянии, никакого бюджета не хватит. Согласен с вами, что это и следствие политики бывшего руководства ЦСАН, который кто-то из областной администрации догадался перевести на хозрасчет, вот они и создали себе хороший объем работ. Теперь списки памятников пересматриваются, и это правильно. Необходимо сохранить все, что важно для истории, но и сделать так, чтобы это не тормозило развитие города. Сто тридцатый квартал вызвал очень много нареканий у депутатов, и мы неоднократно обсуждали этот вопрос, но теперь уже что-то изменить невозможно. Решения приняты на уровне федерального и областного правительства, и мы вынуждены участвовать в этом, чтобы к юбилею города завершить стройку, иначе после больших планов иркутянам могут достаться только котлованы, как это нередко бывает в нашей стране.

Было понятно, что мы коснулись темы, которая не безразлична депутатам, но уровень их полномочий в решении некоторых вопросов ограничен.

– Но вы не думайте, что мы ничего не делаем, – как будто прочитал мои мысли председатель, – для изменения ситуации. Мы активно встречаемся с губернатором, министрами и с новым мэром, чтобы они лучше поняли накопившиеся городские проблемы и совместно с нами могли эффективно их решать. А по поводу подземных ходов подготовьте свои предложения о том, что нужно сделать и чем мы сможем вам помочь. Я дам поручение аппарату Думы, чтобы они активно подключились к решению проблем. – Он встал. – Извините, скоро начнется совещание у губернатора по подготовке к празднованию юбилея города, мне необходимо покинуть вас. Но, если у вас еще остались вопросы, вы можете задать их заместителю.

– Ну что, довольны встречей? – спросил нас зам. – Я как обещал, сделал все что смог.

– А с мэром удалось вам встретиться? – спросил я.

– Удалось. Но он не заинтересовался вашим вопросом. Сказал, что не видит смысла в поиске старых ходов, тем более он в них не верит. Его больше беспокоит состояние современных подземных коммуникаций.

Глава 18

Общением с руководством Думы мы остались довольны. И решили не затягивать со своими предложениями, договорившись обсудить их на очередной встрече в офисе. Но перед этим надо было увидеться с Антониной, предварительно с ней созвонившись. Она проживала в районе площади Декабристов, и мы назначили встречу возле ДОСААФ в недавно открывшемся кафе «У Солохи». К сожалению, там была представлена только украинская кухня, богатая изделиями из теста, и полностью отсутствовала острая еда, которую мы предпочитали в последнее время. Хотя, когда мы попробовали рыбный пирог, который взяли к чаю, наше настроение улучшилось.

Антонина пришла одна. Настроение ее было бодрым, она загадочно улыбалась.

– Ну что, заговорщики, не уехали на рыбалку? Что вас остановило – как всех мужчин, женщины?

– И это тоже, – слукавил Краснощеков. – Мы с Владимиром Федоровичем сами плохо готовим, предпочитаем, когда рядом с нами находится специалист.

– Чувствуется! – Она взяла рыбный пирог из тарелки. – И что, вы хотите пригласить с собой меня? – Она томно посмотрела на нас.

– А вы бы поехали с нами? – спросил Краснощеков.

– А почему бы и нет?! – Она игриво улыбнулась. – Я ведь женщина, и все человеческое мне не чуждо.

– А как ваш муж, – спросил я, – он вас не потеряет?

– О чем вы? – нахмурилась Антонина. – Ему лишь бы бутылка рядом стояла.

Я слушал ее и не понимал, когда она говорит правду и когда играет, как хорошая актриса. Трудно было усомниться в ее искренности. Можно только удивляться Краснощекову, каким образом он заметил фальшь ее и Егора Степановича в последнюю нашу встречу.

– Антонина! – Серьезным тоном сказал Краснощеков. – Мы все знаем, и нет смысла вам отпираться.

– Что вы знаете? – удивилась Антонина, глаза ее чаще заморгали. – Я про мужа вам говорю правду. Ему водка дороже, чем я.

– Не лгите, Антонина, – настаивал Краснощеков. – Я видел, как после последнего посещения подвалов Дворца утром, когда мы уехали с Владимиром Федоровичем на такси, за вами приехала та самая серая «Волга», которая следила за нами. Вы прошли вместе с водителем к себе домой. Я выяснил, что у него такая же фамилия, как у вас.

Антонина покраснела. Она сделала несколько глотков чая из кружки.

– Да, у Валеры такая же фамилия, как у меня. Это мой брат, но при чем здесь та «Волга», которая за вами ехала?

– Ваш брат?! – изумились мы с Краснощековым. – Но вы же нам сказали, что носите фамилию мужа.

– Да, это так. Мой брат сменил свою фамилию на мою по мужу. Вы бы хотели носить фамилию Гнида? Нас с ним в школе задразнили, как только не называли. Я и замуж выскочила, можно сказать, за первого встречного, чтобы фамилию сменить.

– Что ж, логичное объяснение, – согласился Краснощеков. – А зачем вы без нас ходили на склад?

Антонина криво улыбнулась.

– Отпираться нету смысла? Я так и подумала, что вы тогда не поверили нам с Егором Степановичем.

– Кстати и о нем тоже расскажите, – не унимался Краснощеков. – Он ведь ваш дед?

– И до этого докопались? – Она задумчиво улыбнулась. – А чайку не нальете еще, что-то пить хочется? Да, это мой дед. Мы с ним жили в Братске, точнее, недалеко от него в поселке Вихоревка. Под конец его партийной работы на пенсии ему предложили возглавить лечебно-трудовой профилакторий, знаете, там раньше по решению суда насильственно алкоголиков лечили. Затем профилакторий закрыли, а вскоре и бабушка умерла. Вот мы и решили переехать к брату в Иркутск.

– А как вы узнали про склад и почему сами не стали его искать? – спросил я.

– Прадедушка мой на самом деле работал у купца. Когда мы в Иркутск перебрались, дед, узнав, что в город приехал наследник Второва, вспомнил, что давно его отец перед смертью рассказал про товары, которые купец припрятал в подвале своего дома. Примерно в это же время в Братске у наших знакомых в квартире стали возникать пожары без всяких причин, и они обратились к нам за помощью. Валера как раз прочитал в газете о Никите и попросил его съездить с ним в Братск, так они познакомились. А потом мы узнали про вас. Тут и план появился. Мы бы сами ничего не нашли.

– И когда мы обнаружили склад, вы решили тайно вынести ценные вещи, чтоб не делиться с нами? – спросил я.

– Да что там вещи. Прадед сказал, что в том сейфе хранится карта подземелий купца и там должно быть указано, где спрятан клад – золотые царские червонцы. Когда Второв уезжал из города, он его вместе с прадедом где-то замуровал, понимаете? Раньше люди были другие. Прадед бы жизнь свою отдал, но не признался бы, где клад, и только когда понял, что умирает и нет возможности передать червонцы наследнику, он все рассказал сыну – моему деду, а тот не поверил. Да и он был человеком другой формации, идейный коммунист. Из-за него мама и убежала из дома, выскочив замуж за рабочего с идиотской фамилией Гнида.

– А вам известно, в каком помещении припрятан клад? – загорелся я.

– Если бы! – разочарованно сказала Антонина. – Вот мы и пытались с братом втихаря найти эту карту. И что вы теперь будете делать? – напряженно спросила она.

– Искать карту! – уверенно ответил Краснощеков. – Если, конечно, вы не против.

– Мы только за! Вы – последняя надежда! – обрадовалась Антонина. – Спасибо вам, Владимир Федорович, за опубликованные рассказы, вы написали правду о порядочности главных героев. В этом я сегодня в очередной раз убедилась. И спасибо брату, который нас свел…

– Но остается еще один вопрос, на который вы не ответили, – неожиданно прервал Краснощеков Антонину.

– На какой? – удивилась она.

– Что вы сегодня вместе с братом отнесли в сумке в магазин?

– Да вы экстрасенс, сударь! – хмуро пошутила она. – Даже это известно. Вы что, следили за нами? Хотя чего же я спрашиваю, вы же профессионал. – Она замолчала.

– Так что вы несли в сумке? – не выдержал я.

– Да когда мы с братом безрезультатно побывали на складе, я решила взять образцы кожаных изделий и проконсультироваться об их качестве и цене. В том магазине работает дочь Валеры, она регулярно принимает товар на реализацию от поставщиков. Естественно, мы ничего ей не сказали, где взяли вещи. – Она посмотрела на нас исподлобья, опустив плечи. – Я признаю, что поступила неправильно, нечестно по отношению к вам, но украшения мы не брали. Просто я тогда сильно расстроилась, понимаете? Быть рядом у цели и ничего не найти – это было выше моих сил. В конце концов, я – женщина, – срывающимся голосом произнесла Антонина и заплакала. – Я имею право на слабости! – всхлипывая, произнесла она.

– Не надо плакать. – Краснощеков достал носовой платок из кармана и, смущаясь, протянул его Антонине. Было видно, что он огорчен, хотя его трудно вывести из себя. – Мы обязательно найдем карту и отыщем спрятанные сокровища.

– Правда?! – улыбнулась она. – Я вам верю! – По ее лицу побежали крупные слезы. Она поцеловала Краснощекова и прижалась к нему. Он смущенно посмотрел на меня и замер.

– Как вы думаете, – спросил меня Краснощеков, когда мы остались одни, – где может быть спрятана карта? Антонина утверждает, что она должна быть в сейфе, но мы его вскрыли и там ничего не нашли.

– А что, если там есть еще один сейф, но мы его пока не обнаружили? Ведь мы провели только поверхностный осмотр вещей. Может, этот сейф маленький и умещается в коробке с украшениями? Или его припрятали в тканях, чтобы труднее было найти.

– Это идея! – воодушевился Краснощеков. – Надо еще раз тщательно все просмотреть. Когда дежурит Егор Степанович?

– Завтра.

– Вот и проверим!

Глава 19

Не знаю, как у других, но для меня ночные работы представляют большую проблему. Так уж получилось, что я отношусь к жаворонкам и не могу долго спать по утрам. Зато с приближением ночи мои глаза слипаются сами собой. Когда я познакомился с Краснощековым, мне пришлось перестраиваться из-за ненормированного рабочего дня в детективном агентстве. Но это произошло не сразу. Я уже описывал в деле «Проклятие шамана», как подвел партнера во время ночного дежурства на берегу Ангары возле сгоревшей бани, когда мы ловили тайных копателей. И в этот раз, когда наше расследование приближалось к концу, по крайней мере мне так казалось, я почувствовал дикую усталость и непреодолимое желание спать. Но как бы я ни пытался днем заснуть, мне это не удавалось. И я решил прибегнуть к проверенному сильному релаксирующему средству – к бане. Парильщики поймут меня, хорошо попариться в Иркутске непросто. В последние годы городская администрация закрыла все бани в центре города, и на их месте построили торговые ряды. Я поехал в баню на Мухиной, где находилась лучшая в Иркутске общественная парилка и самый дружелюбный коллектив. Как говорится, нет худа без добра! Когда я в очередной раз вышел из парной и прикрыл глаза, наслаждаясь сладостью момента, случайно услышал разговор двух мужчин, которые обсуждали лучшие места для заначек от жены.

– Я тоже вначале заморачивался, как и ты, по поводу места, – рассказывал мужчина лет сорока пяти более молодому собеседнику. – Чего я только не перепробовал, и что самое интересное, чем хитрее я деньги прятал, тем легче она находила. Прятал в свои бумаги, в белье, даже засовывал в пищевые склянки – все бесполезно!

– И что ты придумал?

– Ты не обращал внимания, как убираются женщины? Для них это привычное дело, и у них выработались свои стереотипы. Они регулярно вытирают одни и те же места, а до некоторых очередь никогда не доходит.

– Как это? – удивился собеседник.

– Я тоже об этом узнал случайно, когда жена с дочкой уехала на месяц к родителям в Украину. Я убираться не люблю, но перед их приездом решил навести марафет и обнаружил, что в некоторых местах тряпка жены никогда не бывала.

– И где же?

– В каждом доме по-разному, но есть и общие места, например под столешницей кухонного стола или под нижней стенкой прикроватной тумбочки. Все ищут сверху, а я снизу прикрепил кармашек, и теперь мои деньги целехоньки. И жена довольна, и я не в обиде.

– Хитро! – восхитился собеседник.

– Хитро! – поддержал я мысленно. – А ведь карту могли тоже снизу к сейфу прикрепить. Никто не догадается!

Глава 20

Поздно вечером мы опять оказались на купеческом складе, дополнительно захватив с собой металлоискатель. Проверили все коробки и перетрясли одежду и ткани, но сейфа и карты нигде не было. И тогда я предложил проверить под металлическим коробом – сейфом. Конечно, я мог бы и раньше это сделать, но молчал до поры до времени по нескольким причинам. Когда перед началом поиска я вновь осмотрел короб, понял, что обнаружить что-то под ним руками или тонким предметом невозможно из-за отсутствия у него ножек. Перевернуть сейф не хватало сил, мы в прошлый раз не смогли вдвоем даже сдвинуть его с места. Я стал сомневаться, что вообще возможно было под него что-то положить. Но, когда больше вариантов не осталось, я рассказал Краснощекову о разговоре двух парильщиков.

– Хитро! – повторил он вслед за мной и теми мужиками. – А это мысль! – Краснощеков подошел к сейфу и стал его внимательно разглядывать. Когда он обошел его несколько раз, потолкал со всех сторон и остановился, я не выдержал и подошел к металлическому коробу. После наружного осмотра мне захотелось его прощупать изнутри, так как что-то увидеть через две небольшие дыры, которые мы в нем проделали, было крайне сложно. Мои пальцы сантиметр за сантиметром прощупывали поверхность, пока я не почувствовал едва заметную разницу слева в нижней части. Мне показалось, что я обнаружил небольшой квадрат, который излучал другую температуру. Я попросил Краснощекова проверить мои ощущения, но он ничего не заметил.

– Давайте я попробую, – предложила Антонина. – Что я должна найти? – Она посмотрела на меня.

– Я не знаю. Просто мне показалось, что в этом месте, – я показал на сейф, – имеется какая-то разница в ощущениях. Собственно, это вы и должны подтвердить или опровергнуть.

Пальцы Антонины легко пробежались по противоположной стенке, затем медленно приблизились к обозначенному мной месту и остановились.

– Здесь что-то есть! – уверенно заявила она. – Подождите… – Антонина замерла, по-видимому, прислушиваясь к своим ощущениям. Затем взяла молоток и резко ударила внутрь сейфа.

Послышался скрежет и звук «уф», как будто раскрылся парашют. Сейф дернулся и приподнялся на несколько сантиметров. Возможно, там был спрятан какой-то стопорный механизм, который удерживал тугую пружину и фиксировал положение короба. Под ящиком оказался завязанный жгутом черный кожаный мешок, в котором был конверт из плотной бумаги, и в нем карта-схема. Мы ее разложили на верхней стенке короба. На ней чернилами был обозначен проход от дома Второва до Первой аптеки на улице Дзержинского. От него разбегались дорожки к магазинам на Урицкого – «Тысяча мелочей», «Детский мир», Adidas. А на Пролетарской – к магазинам «Эльдорадо» и к дому, где стоял раньше сгоревший «Пассаж». Конечно же, кроме «Пассажа», я привожу современные названия улиц и магазинов. В месте, где находились мы, были обозначены складские помещения. Но клад там не значился.

– Не может этого быть, – возмущалась Антонина. – Прадед не мог обмануть сына перед смертью, это грех. Клад должен быть указан на карте. Посветите получше.

Но как мы ни смотрели, никакого обозначения не нашли. Нашему огорчению не было предела. Уставшие, мы присели возле сейфа и разлили из термоса чай.

– В итоге мы нашли карту подземных ходов, и это уже большое достижение, – утешал как мог Краснощеков. – Теперь есть серьезное доказательство, что в девятнадцатом веке существовало сообщение между домом и магазинами купца. Антонина, не расстраивайтесь, я решил отдать вам свою долю из причитающегося нам вознаграждения за найденные ценности.

– И я сделаю то же, – поддержал я Краснощекова. – В конце концов, мы подрядились только разобраться с привидениями, а нашли подземелья, которые станут украшением нашего города.

У Антонины стали мокрыми глаза.

– Спасибо, друзья мои. Но мне не нужны ваши пожертвования. Мы вместе нашли ценности, и я хочу честно ими распорядиться. Тем более что в нашу семью попадет половина выплаты. Я расстроилась не из-за денег, а из-за утраты своей мечты. Я всегда была золушкой, которая ждала своего принца, а он не приходил. Потом неудачное замужество. И вот появился свет надежды, подарок судьбы. Я как будто попала в сказку. Тайные ночные визиты во дворец, поиски клада, путешествие под землей. И была бы прекрасным финалом находка клада, завещанного прадедом. Такое даже в кино не увидишь. И вот… – она замолчала. – Давайте будем собираться.

Слушая ее, я невольно взял карту и, не вставая, стал еще раз разглядывать ее в надежде найти какой-нибудь знак, указывающий на клад, но тщетно. Мощный луч фонаря просвечивал плотный лист насквозь, и я обратил внимание, что карта с обратной стороны запачкалась. По-видимому, когда мы вскрывали короб, с дисковой пилы на нее упала капля масла. Я перевернул карту и хотел промокнуть своим носовым платком, но это оказалось старое чернильное пятно. Тогда я направил луч на него и увидел, что оно проецируется на склад, в помещение с тканями.

– Вы тихо сходите с ума? – сквозь слезы засмеялась Антонина, наблюдая за мной.

– Мне кажется, я что-то обнаружил.

– Что именно? – спросила она скептически.

– Чернильное пятно на задней стороне карты, которое при освещении проецируется на складское помещение. Посмотрите сами.

Краснощеков и Антонина направили свои фонари на карту, которую я держал, и пятно исчезло.

– И где? – раздраженно спросила Антонина. – Где ваше пятно, оно вам уже мерещится, молодой человек.

– Уберите свои фонари, – попросил я. – Смотрите! – Направив луч своего фонаря слегка под углом к карте, я высветил пятно, которое располагалось в помещении с тканями в правом углу возле наружной стены, немного пересекая ее. – Видите?

– Карта плоская, – сказал Краснощеков, – и если таким образом обозначен замурованный клад, трудно понять, на каком уровне стены он может быть спрятан.

– Точно, – восхитилась Антонина, – это клад!!! – Она вскочила с места. – Так чего же мы ждем? Не будем гадать, пойдемте и проверим!

Мы внимательно осмотрели кладку, но признаков, указывающих на какие-нибудь более поздние работы после строительства стены, мы не обнаружили: кирпич без изменений структуры, формы и целостности был уложен строго по линиям, без разрывов швов. Металлоискатель также ничего не показал. Уставшие и расстроенные, мы с Краснощековым присели на поддон.

– Ну, миленькие! Еще немного давайте поищем, – уговаривала нас Антонина. – Проверьте другие стены.

Мы проверили все стены этого помещения, перешли в другие, но нигде металлоискатель не издал ни одного звука. Антонина нервно наблюдала за нами, затем не выдержала и заплакала.

– Вы же обещали найти. – Она, всхлипывая, подошла к Краснощекову, глядя с надеждой в его глаза. – Вы обещали, слышите? Вы обещали! – Она присела на ткани и заплакала причитая…

– А если на карте клад обозначен не в стене, а в полу? – спросил я.

– А что, – воодушевился Краснощеков. – Может быть!

Нам пришлось перекладывать ткани с поддона, который стоял как раз на том месте, куда проецировалось пятно на карте. С первого взгляда можно было понять, что на данном участке пола дополнительно производились какие-то работы. Металлоискатель подтвердил наши подозрения, на его жидкокристаллическом дисплее загорелась надпись ЗОЛОТО, которая сопровождалась протяжным высоким звуком в наушниках в квадрате метр на метр. Клад лежал в кирпичном коробе, прикрытом несколькими широкими, слегка потрескавшимися каменными плитами, которыми был вымощен пол. В одиннадцати завязанных тесьмой кожаных мешочках находились царские золотые червонцы по сто штук в каждом. Двенадцатый был неполный. Антонина присела на пол рядом с мешками, раскрыла один и высыпала его содержимое, завороженно разглядывая монеты. На ее лице была счастливая улыбка, по щекам текли крупные слезы.

Глава 21

Мы решили перед тем, как заявим государству о находке, еще раз встретиться в офисе нашего агентства. Кроме нас и Антонины присутствовали ее брат, дед, а также Никита.

– Итак, – начал совещание Краснощеков, – у нас есть несколько вариантов, как поступить с найденными ценностями. Мы можем заявить о находке государству и претендовать на причитающуюся нам долю вознаграждения. Второй вариант – поделить между собой все имущество и поступить с ним по своему усмотрению. Третий вариант – найденные золотые червонцы поделить, а все остальное сдать государству. И четвертый – забыть о том, что мы видели, сообщить о находке наследнику и ждать его решения. Какие будут предложения?

– А при чем здесь наследник? – раздраженно спросила Антонина. – Он и так хорошо устроился. Живет за границей, богат, что ему еще надо? Мой прадед до самой смерти честно сохранял клад и тайну о складе. Кто виноват в том, что они не приехали раньше и не связались с ним, боялись? А дед своей головой рисковал, они ведь его за границу с собой не взяли и все это время за его жизнь и его семью не беспокоились. Поэтому четвертый вариант не надо рассматривать.

– Вообще-то можно было бы с ним поделиться, – предложил Валерий, – если он возьмется обналичить найденные драгоценности. В конце концов, он может вместо государства нам выплатить компенсацию за находку, только больший процент, иначе ему вообще ничего не достанется. Надо с ним связаться и посоветоваться. Я готов даже слетать к нему.

– А как вы представляете себе возможность вывезти ценности за границу? – спросил Краснощеков. – Контрабандным путем? Тогда есть вероятность не только нам все потерять, но и заработать большой срок в исправительных учреждениях России за данный вид преступления.

– Нет, это не пойдет! – возразил Егор Степанович. – Никому не пожелаю там оказаться. Я был начальником и то вспоминаю те годы с содроганием.

– Мне кажется, – сказал Никита, – что самым оптимальным вариантом является третий. Он позволяет государству доверять и самим не плошать. Сколько нам достанется после оценки стоимости найденного, один бог только знает. Сейчас некоторые чиновники такие бессовестные стали, что за деньги свою мать продадут. Что уж говорить про нас с вами, обманут и не покаются. Я забочусь не о своем личном обогащении, мне хотелось бы снарядить экспедицию на поиск Шамбалы. Тем более что у нас с Владимиром Федоровичем появилась оригинальная версия, где она может находиться. А в принципе, я готов на любой вариант: к драгоценностям имею самое маленькое отношение. Я не принимал участия в поиске клада.

– Не скромничай, Никита, – возразил я. – Если бы не ты, мы бы все никогда не познакомились и вообще ничего бы не нашли. В беседах с тобой я очень много узнал нового, и это сыграет важную роль в подготовке наших предложений городской Думе. Я думаю, это многого стоит.

– Я согласен с Владимиром Федоровичем, – поддержал меня Краснощеков, – твоя важная роль в находке неоспорима, и та информация, которой ты с нами поделился, заслуживает вознаграждения. Итак, к чему мы пришли?

– Лично я поддерживаю третий вариант, – высказался я. – Он устроит всех. Все же червонцы можно и хранить, и продать коллекционерам, и переплавить. Тем более что у нас появились определенные связи после предыдущих находок.

– Мы все наслышаны о ваших успехах, – улыбнулась Антонина, – и надеемся на вашу консультацию и помощь. А как ты думаешь, деда?

– Ох, – тяжело выдохнул Егор Степанович, – спроси меня еще лет пятнадцать назад в такой ситуации, я бы, не задумываясь, предложил все отдать государству. А теперь и не знаю. Все воруют сверху донизу. Я даже сомневаюсь, что ценности, отдай мы их власти, дойдут до народа. Детей беспризорных очень много стало, а государство и не замечает этого. Пенсионеры голодают. Да что там пожилые, молодые работу найти не могут. Государственные люди получают маленькую зарплату, а живут в больших домах и ездят на дорогих машинах в открытую, и никто их не накажет. Поэтому я лучше те деньги, которые смогу получить, от чистого сердца сам отдам нуждающимся. В этом святом деле посредники не нужны.

– Вот что значит партийный работник с многолетним стажем, – усмехнулась Антонина. – Так ты все же за интернационал или за коммунистов?

– Не издевайся надо мной, – осуждающе посмотрел на внучку Егор Степанович. – Не я такой страну сделал, я честно служил своей родине и партии. И если меня, как и весь советский народ, обманули, то не вина в этом рядовых коммунистов.

– Ну ладно, ладно, – успокоительно заговорила Антонина, – не заводись. Я так просто сказала, наболело у меня. Ведь если бы не революция, неизвестно, как бы мы все жили. Может, сейчас не думали бы о хлебе насущном.

– Подведем итог, – сказал Краснощеков. – Как я понял, большинство за третий вариант. Я также склоняюсь к нему, присоединяясь ко всем высказанным в его пользу аргументам. Нами найдено тысяча сто двадцать червонцев. Если поделить на шесть человек, то это получится каждому по сто восемьдесят шесть штук, и остается еще четыре. Я предлагаю взять каждому по сто семьдесят, а оставшиеся сто перевести в рубли и сделать благотворительный взнос на развитие кружков во Дворце детского и юношеского творчества. Я проконсультировался с нумизматами, стоимость одного червонца чеканки тысяча восемьсот девяносто восьмого года с изображением Николая Второго составляет примерно двенадцать тысяч рублей. Значит, сто червонцев стоят один миллион двести тысяч рублей.

– Это правильно, – поддержал Егор Степанович. – Дети – наше будущее!

С ним все согласились.

Глава 1

– Вы знаете, – сказал я Никите и Краснощекову, когда мы в очередной раз встретились в нашем офисе, – оказывается, масонство присутствует и в наши дни. Но больше удивляет, что некоторые организации существуют уже несколько тысячелетий. Никита, ты говорил, что систему четырех крестов строили особые люди, своеобразная каста умельцев, которая пользовалась покровительством власть имущих. Так вот, я нашел упоминание о тайной организации «Вольные каменщики», сведения о которой имеются в папирусных свитках, найденных при раскопках ливийской пустыни. Они описывают секретные встречи таких корпораций еще за две тысячи лет до нашей эры. Целью своего движения каменщики провозглашали странствование через этапы духовного совершенствования, преклоняясь перед божеством Великим Зодчим Мироздания.

– Другие указания на вышеприведенный факт, – подхватил Никита, – содержатся в египетской «Книге мертвых», где Бог называется термином, известным и сейчас, – гроссмейстер, титул верховного лидера. Духовные знания вольных каменщиков выражались через символику, аллегории и ритуалы, которые одновременно служили и средствами общения: секретный язык символов, например масонское рукопожатие, пирамида, пентаграмма, применение в гербах чисел 3, 7, 13 и 33, эмблемы, имена.

– То есть вы хотите сказать, – уточнил Краснощеков, – что подземные ходы четвертого уровня в России могли построить те самые «Вольные каменщики»?

– Вот именно! – поддержал я. – Никита же говорил, что никто не знает, как строились длинные ходы на большой глубине, но поражает то, что они сделаны надежно и грамотно, с использованием современных знаний о вентиляции и дренировании.

– Получается так, что те древние строители могли тайно передать свои знания нашим предкам? Или сами прийти и построить! – Я разлил по кружкам чай.

– А почему бы и нет? – продолжил Никита. – Они возводили храмы по всему миру, в том числе и в России. Нельзя исключить, что их могли привлечь для прокладки подземных ходов. Эта тайная организация не только обладала строительными знаниями, ее члены еще несли определенную идеологию. Они ратовали за права человека, создание справедливого общества через совершенствование каждого из его членов и отношений между ними. В современной истории они присутствовали при подписании Хартии вольностей в Англии, участвовали в завоевании независимости и написании Конституции Соединенных Штатов Америки. Джордж Вашингтон и большинство его генералов были вольными каменщиками.

– Ничего себе! – удивился я. – Получается, что без вольных каменщиков не было бы США?

– Вот именно! И это подтверждается символикой каменщиков на долларовой купюре: феникс, пирамида со всевидящим оком, первоначальный звездный флаг с тринадцатью полосами и тринадцатью звездами. Вольные каменщики издавна соперничали с тайным обществом «Братство Змеи», которое стало родоначальником современных групп иллюминатов. Для них сатанизм является неотъемлемой частью идеологии. Они посвящают свою деятельность сохранению тайн поколений и признанию Люцифера как единственного Бога, который был изгнан с неба и принес на землю мудрость. Люцифер – это отец мудрости, именуемый также как Несущий Свет.

– С латинского illuminare, – вставил Краснощеков, – переводится, как просвещать, узнавать, знать.

– Главные догмы этого культа были отмена частной собственности, устранение религии, отмена государств, вера в то, что просвещение идет от Высшего существа, которое избирает класс совершенных людей для организации и управления миром, вера в план преобразования социальной системы мира посредством контролирования государств одного за другим. В конце концов, вера в то, что человек при достижении определенной степени посвящения сможет контактировать с неизвестными наблюдателями, наделенными знаниями веков.

– Это что-то напоминает Шамбалу, – не выдержал я. – Они скопировали знания у других!

– Или наоборот, – возразил Краснощеков, – знания о Шамбале появились позже. Хотя все могло происходить параллельно в одно и то же время.

– А я думаю, что большее значение для нас с вами имеет понимание того, что их борьба продолжается до настоящего времени. К масонам относились известные идеологи революции и ее исполнители, такие как Карл Маркс, Бакунин, все одиннадцать министров Временного правительства, Керенский, Троцкий. Кстати, именно последний предложил новую символику России – пятиконечную звезду – самый великий и могущественный из всех знаков масонства. В мистической интерпретации она известна под именем Пламенеющая звезда и обозначает самого Люцифера. И деньги на революцию Ленин получал от масонов через революционеров – членов масонских лож.

– Отсюда можно предположить, – сказал Краснощеков, – что революция в России была совершена с их участием и, возможно, под их руководством. А значит, массовое уничтожение подземных ходов и сокрытие тайны о них, может, также происходило и, возможно, продолжает происходить в настоящее время с их непосредственным участием. Хотя в это трудно поверить.

– И также напрашивается вывод, – вставил я, – что именно они могут разрушать возможные тайные связи России с Шамбалой, а вольные каменщики им противодействуют, восстанавливая храмы.

– Не все так просто, – продолжил Никита. – Как я понял, иллюминаты не смогли эффективно открыто противостоять каменщикам и стали планомерно внедряться в их ряды. И им это удалось с помощью обмана и больших денег. Но, для того чтобы самим не путаться, через зависимых от них разных влиятельных людей они в конце восемнадцатого века убедили гроссмейстера французских вольных каменщиков преобразовать Синюю ложу в ложу Великий Восток, которая вступила в союз с баварскими иллюминатами. Данный пакт в абсолютной секретности связал воедино примерно три миллиона членов тайных организаций. В дальнейшем они стали распространять свое влияние в разных странах, не избежала этого и Россия, где в начале двадцатого века была создана масонская организация «Великий Восток Народов России», куда входило сорок лож, представленных известными юристами, купцами, профессорами, депутатами.

– Так что же получается, – предположил Краснощеков, – что теперь существуют только иллюминаты?

– Более девяноста процентов вольных каменщиков, являющихся рядовыми членами, не знают о договоренностях своего руководства и продолжают отстаивать идеологию своей организации, а те, кто мог бы рассказать, обременены обетом молчания. Поэтому многими вольными каменщиками просто манипулируют.

– Тогда откуда это стало известно вам? – удивился я.

– Оттуда же, откуда и про ядерную войну на Земле с инопланетянами, и про Шамбалу, – улыбнулся Никита. – Из разных источников и построения логической цепочки. Имеется несколько опубликованных монографий серьезных исследователей масонства, которые по вполне понятным причинам не получили должной известности.

– Таким образом, – заключил Краснощеков, – если ваша информация имеет основания быть, то при исследовании подземной паутины мы встретились как раз с проявлением закулисной деятельности масонов за владение российскими ценностями и душами. И, возможно, именно они заинтересованы в сокрытии тайны подземных ходов?

В этот момент дверь в офис неожиданно открылась, и вошла сияющая Антонина.

Глава 2

– Как поживаете, мальчики? Планируете экспедицию в Шамбалу? – спросила Антонина.

– Почти, – ответил я. – А как у вас дела, уволились с работы?

– Отрабатываю последнюю неделю. – Она присела и достала из сумочки помятый листок. – Не знаю, как и начать…

– Что-то случилось? – насторожился Краснощеков.

– Случилось. – Она выдержала паузу. – Мы с дедой решили от брата переехать в новую квартиру, и я стала укладывать вещи. В кармане старой сатиновой рубахи, которую дед долго сохранял как память об отце, я обнаружила странный листок.

– И что там написано? – заинтересовался я.

– То, что он участвовал в перевозке большого количества ценностей на Байкал. Я не исключаю, что это могло быть золото Колчака. Да вы сами почитайте.

– Но как он мог, – не поверил я, – если золото отобрали большевики?

– Все очень просто! – усмехнулась Антонина. – Я же говорила, что его брат увлекался революцией и даже организовал в доме Второва Первый общесибирский съезд. После этого он был на передовой, входил в партийное руководство. Ему доверили спрятать в надежном месте драгоценности, и он взял с собой прадеда.

На пожелтевшем листке чернилами крупным танцующим почерком было написано:

«В конце января тысяча девятьсот двадцатого года мы с братом Артемом в сопровождении десяти красноармейцев на восьми телегах повезли груз по льду озера Байкал через Большие Коты и бухту Песчаную в длинную пещеру за рекой Анга недалеко от острова Ольхон. Эту пещеру особо почитают буряты, которые и указали место. Там мы ночью выгрузили тяжелые ящики и сложили в большом гроте пещеры, метрах в ста пятидесяти от входа в каком-то ответвлении от главного прохода. Потом случилось несчастье, и вход в грот обвалился, погребя всех солдат. Бурят, которому удалось спастись вместе с братом, сказал, что это дух – хозяин горы разозлился и наказал тех, кто неуважительно отнесся к природе. Правда, по пути в Иркутск, куда он помогал сопроводить пустой обоз, он сам случайно попал в полынью и утонул. Что было в ящиках, я не знал, но по весу и по приставленной охране догадался, что это было что-то очень ценное, может, золото. А потом, когда отступала Красная армия, брат перед уходом признался, что там было имущество Колчака. Брат с войны не вернулся, что с теми ящиками потом стало, не знаю.

Пещера находится в бухте с коротким названием, точно не помню, может ЯЯ, то ли МАЙЯ, или АЙЯ…»

– Я думаю, – сказал Краснощеков, – что трагические события, последовавшие после перевозки и складирования груза в пещере, не случайны. Очень похоже на то, что свидетелей целенаправленно ликвидировали. По-видимому, про вашего прадеда, Антонина, просто никто не знал, его брат привлек без согласования со своим руководством.

– Теперь я понимаю, почему он никому ничего не рассказывал.

– Время было такое. Владимир Федорович, – улыбнулся Краснощеков, – байкальские пещеры – это по вашей части. Что вы думаете по этому поводу?

– Думаю, что груз может иметь отношение к золоту Колчака. Святых мест, почитаемых местным населением, на Байкале немало. Надо поработать в библиотеке и выяснить про бухту с коротким названием между устьем Анги и островом Ольхон и наличие в ней пещеры.

– Что ж, – заключил Краснощеков, – тогда не будем терять время!

Глава 3

Следующим вечером мы вновь встретились в офисе.

– Шаманисты обычно не имели специально построенных храмов, – начал я. – По их традициям люди стремились поддерживать баланс в природе и своими действиями не навредить ей. Природа была единым Божественным Храмом. Места, где боги и духи проявили себя или где они действуют, например в виде вершин перевалов, пещер или вулканов, выделяли особо как святое пространство. Место объявляли священным, и сюда приезжали специально для проведения обрядов. В таких местах – контактной зоне между мирами – сооружали обо[27], устанавливали сэргэ[28] и привязывали залаа[29]. На сравнительно небольшом промежутке от устья реки до острова находится всего одна бухта, ее название Ая, что соответствует описанию прадеда Антонины. Она находится на западном берегу озера примерно в трех километрах к северу от устья. Кстати, Ая по-эвенкийски означает хороший, красивый, удобный благодаря защищенности ее от ветров. Дело остается за малым – найти пещеру.

– Вообще буряты сохраняют свои традиции, – сказал Никита, – и мы можем спросить у местного населения, если сами не найдем.

– Не всегда так, – возразил Краснощеков, – буряты оберегают свои священные места и не заинтересованы, чтобы их массово посещали. Кроме того, ценности могли захоронить далеко от места проживания.

– Вы правы, – поддержал я Краснощекова, – практически до шестидесятых годов двадцатого века жители, а особенно ученые и спелеологи, про некоторые пещеры ничего не знали. В настоящее время на мраморном плато мыса Ая самая известная пещера, которую активно посещают туристы, – Ая-Рядовая, ее длина больше тысячи метров. Кроме нее недавно обнаружены: Октябрьская, протяженностью около двухсот метров, Случайная и Вологодская – около пятидесяти. Но не все они легкодоступны. Например, вход в Октябрьскую находится над обрывом к Байкалу. Там даже установлен памятник девочке, разбившейся при попытке спуститься к пещере.

– Поэтому ее можно сразу исключить, – предложил Краснощеков. – Не думаю, что тяжелые ящики сгружали туда, тем более зимой.

– И не только поэтому. Эта пещера была неизвестна даже местным жителям, ее открыли спелеологи намного позже, чем был спрятан груз. Две других пещеры – Случайная и Вологодская – также не подходят из-за их малой длины, ведь в письме указано, что груз по пещере они пронесли не менее ста пятидесяти метров.

– Значит, Ая-Рядовая? – спросил Никита.

– Да. Именно ее буряты рассматривали как Обо и издавна поклонялись. Недалеко от пещеры обнаружены наскальные рисунки, сделанные около двух с половиной тысяч лет назад. И современные буряты совершают там обряды жертвоприношения, общественные шаманские моления.

– Это упрощает нашу задачу, – порадовался Краснощеков.

– Я бы так не сказал, – возразил я. – Эта пещера не только самая протяженная, но и сильно разветвленная. И глубина в некоторых местах доходит до шестидесяти четырех метров.

– И что вы предлагаете? – спросил Краснощеков.

– Серьезно подготовиться, потому что работа ожидается непростая.

Глава 4

Погода нас не баловала. Ночью подул сильный ветер. К утру небо все заволокло темными тучами и резко похолодало.

– Что ж, для начала заварим зеленый плиточный чай на молоке по-монгольски. Муку я заранее поджарил, захватил и сливочное масло. Это нас взбодрит и согреет! – улыбнулся Краснощеков. Он насыпал измельченный чай в кастрюлю, налил в нее литр молока, разбавив наполовину водой, и, перемешивая, довел до кипения. Затем добавил муки и масла. – Я после нашего последнего разговора, – продолжил Краснощеков, разливая ароматный чай по кружкам, – прочитал про масонство и нашел много интересного. Прежде всего я как бывший убежденный атеист не могу поверить, что когда большая часть человечества поклоняется единому Богу – Иегову, Христу, Всевышнему, а другая – Будде или духам, и, казалось бы, вопрос исчерпан, выясняется, что очень серьезные, влиятельные и известные люди этого не признают и верят в Сатану – Люцифера. Для этого они на протяжении многих сотен лет, даже тысячелетий задолго до Христа создают тайные общества и сохраняют их. Спрашивается, для чего? Не проще им было отстоять свою позицию и публично не признать Бога?

– Существуют два плана исторической реальности, – возразил Никита. – Один из них является общим, что называется, открытым мнением, которое внедряется в сознание среднего гражданина средствами массовой информации, а впоследствии людьми, которые переписывают эти сведения уже как историю. С другой стороны, этому противостоят события, которые не доводятся до общественности. Это мир, в котором действуют тайные ложи и секретные сообщества, сплетающие воедино капиталы, политику, экономику и религию. На этом уровне производится формирование наций, начинаются войны, усаживаются на свои места президенты, которых впоследствии устраняют, если они не функционируют должным образом. И это неудивительно, поскольку секретная природа и тайная деятельность различных лож могут достичь своей цели только в том случае, если о них никто не узнает. Уже сам по себе состав тайной ложи показывает, что существует какая-то причина того, что ее братство считает необходимым держаться в тени от всех прочих людей.

– Вообще-то Никита прав, – согласился я. – Сейчас во всем мире на ответственных постах, таких, о которых можно только мечтать, находится очень много масонов, и они стремятся скрыть ото всех, каким образом они добились такого положения.

– Идеология иллюминатов, – подхватил Никита, – раскрылась в документе «НОВЫЙ ЗАВЕТ САТАНЫ», хранившемся как совершенно секретный. Для широкой общественности он стал доступен только лишь в тысяча восемьсот семьдесят пятом году, когда курьер баварских иллюминатов на пути из Франкфурта в Париж был убит молнией и часть этой информации о заговоре всемирного масштаба была обнародована.

– Новый Завет, – удивился Краснощеков, – из Библии?

– Если бы! Он, в отличие от Священного Писания, представленного посланиями апостолов, состоит из нескольких тайн. Я записал их. Главное, что прежде всего вытекает из них, – нужно бороться с силой отдельной личности, поскольку нет ничего опаснее ее. Если она обладает творческой духовной энергией, она в состоянии достичь большего, нежели миллионы людей. Через образование, основанное на фальшивых данных и лживых учениях, молодежь должна быть оболванена, уведена в сторону и развращена.

Первая тайна в деле управления людьми – овладение общественным мнением. Причем нужно настолько долго сеять раздоры, сомнения и насаждать противоречащие друг другу воззрения, пока люди не потеряются окончательно и не утратят ориентировку в замешательстве и не решат, что лучше в политических вопросах вообще не иметь собственного мнения. Необходимо возбуждать народное недовольство, распространять бездуховную, нечистую литературу.

Массы должны оставаться слепыми, неразумными и лишенными собственного мнения, чтобы они не могли дискутировать на темы государственного устройства; управлять ими обязана справедливая, но неумолимая сила и принцип безусловного подчинения.

Вторая тайна состоит в том, чтобы во главу угла ставить слабости людей, все дурные привычки и все ошибки – до тех пор, пока люди не перестанут понимать друг друга. Посредством развращения общества люди будут лишены всякой веры в Бога.

– Интересно! – произнес в задумчивости Краснощеков. – Вы говорите, что эти записи обнаружили в конце девятнадцатого века, но для нас это картина сегодняшнего дня. Больно видеть, как быстро разрушаются устои нашего общества, традиции, семейные ценности.

– Да! – согласился Никита. – Там также написано, что способность самостоятельно мыслить должна быть ликвидирована у людей посредством внедрения преподавания готовых взглядов; духовные силы должны быть подорваны применением пустой демагогии. Свободные мысли, выдвигаемые партиями, должны ораторами иллюминатов растягиваться настолько, чтобы у людей, утомленных от слушания, выработалось отвращение к ораторам любых ориентаций. В противоположность тому государственное учение иллюминатов должно преподноситься гражданам в неутомительной форме, чтобы они могли спокойно его воспринять.

– Печально, но и это уже осуществилось! – Краснощеков достал свой мундштук. Видно, информация Никиты сильно задела его.

– Также там сказано, – продолжил Никита, – нужно людей приучить к тому, чтобы они брали квитанции как подлинные монеты, довольствовались внешней стороной, гнались за удовольствиями, находясь в непрерывном поиске чего-то нового, запутываясь в нем.

Посредством зависти, ненависти, раздоров и войны, через лишения, голод и распространение заразы все народы должны быть доведены до того, что они не будут более видеть никакого выхода, кроме того, как полностью отдаться в подчинение иллюминатам. Через целенаправленное расшатывание государственного устройства действующие правительства нужно мучить до тех пор, пока они не будут готовы передать масонам всю свою власть ради сохранения мира.

Путем продажности высших государственных должностей все правительства должны быть поставлены в кредиторскую задолженность перед иллюминатами после предоставления им серии займов, что существенно увеличит их государственный долг.

Посредством специально срежиссированных экономических кризисов, в ходе которых все доступные денежные средства будут изыматься из оборота, произойдет подрыв денежного хозяйства. Сила денег должна стать единственной силой, движущей торговлю и производство, чтобы посредством них промышленники могли получить и политическую власть. Наряду с иллюминатами в эту категорию обязаны попасть и зависящие от них миллионеры. Полиция и солдаты должны оставаться неимущими.

Посредством всех этих мероприятий народы должны подталкиваться к мысли о том, чтобы пригласить иллюминатов на роль мировых правителей. Новое мировое правительство должно представляться благодетельным руководством-ширмой, к которому прибегают совершенно добровольно. Если какое-либо государство будет против него возражать, его соседи объявят ему войну.

– Мрачновато выглядит, – грустно сказал Краснощеков. – Тем более что многое похоже на правду: и хаос, и эпидемии, и сила денег, и развращение молодежи, и коррупция, и оболванивание населения средствами массовой информации, и международные валютные фонды, и даже мировое правительство в лице ООН с тенденцией создания под его руководством международной армии для наведения мирового порядка.

– Было бы не так горько, если бы это не касалось нас, – поддержал я его. – Я нашел в прессе информацию, что и наши многие политики являются масонами или как-то связаны с ними. Среди них упоминаются и первый президент СССР, и главный приватизатор, и премьер-министр с темным лицом, и многие современные политики. Последствия их деятельности налицо.

– И этому еще больше начинаешь верить, – сказал Никита, – когда задумываешься над тем, как еще недавно малоизвестные и ничем не выделявшиеся люди становятся общепризнанными лидерами и руководителями за очень короткое время, как будто в какой-то момент они обрели крылья.

– Или поддержку своих братьев-единоверцев, – вставил Краснощеков. – Мы сильно отвлеклись. Давайте подумаем, как мы найдем пещеру и проведем ее обследование.

– Я уверен, – сказал Никита, – что мы должны совершить путешествие, так же как и в двадцатом году, по льду Байкала. Это даст нам возможность психологически лучше представить, куда могли спрятать груз красноармейцы.

– А что, – поддержал я, – это идея! Будет полезно и для общего кругозора. Скажу честно, я по льду никогда не путешествовал раньше.

– Поддерживаю! – сказал Краснощеков. – Предлагаю собраться через три дня, а пока давайте вместе составим список вещей, чтобы ничего не забыть.

– А меня возьмете с собой? – спросила неожиданно появившаяся на пороге офиса Антонина. – Тем более кто-то давно обещал меня взять на рыбалку. – Она улыбнулась и одарила неотразимой улыбкой Краснощекова.

– Я не против, – быстро согласился он, опустив глаза.

Глава 5

Мы решили поехать на «УАЗе» Краснощекова: это вездеход, и в нем легко уместились все вещи. Единственная проблема – он довольно много потребляет бензина, и мы вынуждены были взять с собой несколько канистр топлива, учитывая еще и то, что его немало уйдет на обогрев салона автомобиля.

На лед мы выехали в поселке Листвянка и, обогнув Лиственничный мыс, стали двигаться вдоль гористого, поросшего хвойным лесом берега. Первый поселок Большие Коты мы увидели через восемнадцать километров.

– А вы знаете, – спросил нас Краснощеков, – что в середине девятнадцатого века здесь по долинам рек Малые и Большие Коты были открыты и разрабатывались золотые россыпи? Причем золото находили не только в речных песках и галечниках, но и на дне озера. Летом делали плоты, а зимой добывали через прорубь.

– Ничего себе, – удивился я. – Это же совсем рядом с Иркутском. И никто не знает. Хотя чему удивляться? Байкал весь состоит из загадок, которые отличаются друг от друга только временем происхождения. И сколько бы тайн новые поколения ни открывали, их становится только больше.

– Это точно! – согласился Краснощеков.

Вскоре появился мыс Соболев. Он отчетливо выделялся на берегу Байкала своими отвесными зубчатыми скалами со множеством темных отверстий по всей поверхности. За ним проехали Большую, а потом и Малую Кадильную падь, представленную скалистым гребнем с башенками. В бухте Песчаная мы решили остановиться. Несмотря на то что она находилась по воде всего в восьмидесяти километрах от Листвянки, мы из-за опасения нарваться на торос или провалиться в щель добирались до нее больше трех часов. Нам повезло: лед был прозрачен, и можно было через него на глубине нескольких метров разглядеть дно и одиноких рыб, проплывавших под нами.

– Неплохо бы перекусить! – Никита вылез из машины, потягиваясь.

– Сейчас организуем. – Антонина быстро достала из пакета бутерброды, большой термос и разлила чай. – Специально для вас, – она, улыбаясь, посмотрела на Краснощекова, – заварила зеленый и молоко прихватила.

– У меня такое впечатление, – сказал я, – что вы, Антонина, неровно дышите к одному из нас.

– А я и не скрываю! – Она вызывающе посмотрела на Краснощекова. – Вы ведь не возражаете, Алексей?

– Да нет, собственно, – пробубнил Краснощеков.

– Давайте я еще вам горяченького подолью.

– Нет, большое спасибо. Пора собираться, еще неизвестно, какая дальше дорога. Надо засветло добраться.

– Доберемся, – успокоил я. – Больше половины проехали.

Бухта Ая вдавалась в материк метров на восемьсот, заканчиваясь пологим, постепенно повышающимся берегом, окруженном с двух сторон высокими скалами. Метрах в трехстах от Байкала стояло несколько старых деревянных построек, мы подъехали к ним. Из трубы одного явно жилого дома, окруженного невысоким деревянным забором, приветливо поднимался дымок. Услышав нас издалека, лаем встретили собаки. Скрипнула открывающаяся дверь, и на крыльцо дома вышел молодой бурят.

– Чё хотели? – спросил он нас. – Порыбачить приехали или как?

– И порыбачить, и отдохнуть, – ответил Краснощеков. – У вас можно будет остановиться? Заплатим.

– Почему нельзя, можно! Заходите в дом. Машину у ворот оставьте, ничего с ней не будет, зимой мало кто сюда приезжает.

– А почему – спросил я, – рыбы нет?

– Есть маленько сорога, окунь. Омуль здесь не водится, мелко. Надо в море идти. А вы чё, на омуля приехали, что ли?

– Нет, – вмешалась Антонина, – нам всякая рыба подойдет. – Она заулыбалась. – Ну что, веди нас, хозяин, в дом.

– Не, я не хозяин. – улыбнулся парень, – я сын хозяев.

Бревенчатая изба состояла из двух помещений: прихожей с кухней и спальни. Большую часть дома занимала русская печь, в которой потрескивали поленья. Вокруг деревянного самодельного стола стояло несколько табуретов. У окна разместился большой сундук, который, видимо, использовался и как кровать, на нем лежал матрац с подушкой. У печи стояла пожилая невысокая бурятка, варила тарасун[30], запах которого растекался по комнате.

– За рыбой приехали? – с интересом спросила она. – Сейчас не ловится. У нас купите. Сколько надо?

– Купим, когда домой поедем, – ответил Краснощеков. – И на ужин несколько омулей возьмем.

– Можно. А как расплачиваться будешь, водка есть? Видишь, тарасун варю. – Она заулыбалась. – Водка лучше, а магазин далеко.

После ужина, когда хозяева стали расстилать постель, Краснощеков спросил:

– Мы еще хотели пещеру посмотреть вашу, много слышали про нее. Не покажете нам завтра?

– Кто зимой по пещерам лазит? – удивилась хозяйка. – Ладно, Антошка покажет, заодно сам сходит. Давно мы не благодарили Хозяина горы. – Она многозначительно посмотрела на нас. – Разозлиться может. Его нельзя обижать. Вы тоже ему дары захватите.

– Это обязательно! – заверил Краснощеков.

Назавтра часов в двенадцать мы, взяв с собой альпинистское снаряжение, поднялись на гору и прошли около двух километров. На высоте двухсот метров недалеко от берегового обрыва мы увидели большую воронку, которая заканчивалась входом в пещеру. Она представляла собой наклонную лабиринтовую систему гротов и ходов, где со стен свисали многочисленные снежные кристаллы, а на полу среди красной глины торчали прозрачные ледяные сталагмиты. Пещера постепенно спускалась в сторону Байкала, поражая разветвленностью ходов, украшенных натечными известняковыми образованиями. Высота ходов варьировалась от полуметра до шести, а ширина доходила до восьми метров. Часть их была загромождена обвалившимися глыбами. Мы прошли несколько сотен метров и решили вернуться.

– Что вы думаете, – спросил меня Краснощеков, – похожа она на ту, что мы ищем?

– Уверен, что эта та самая! Я предлагаю привязать конец веревки возле входа, заранее измерив на ней двести метров, и, держась за другой конец, пройти по всем коридорам на данное расстояние.

– Зачем? – удивился Никита.

– Прадед Антонины писал, что груз они пронесли около ста пятидесяти метров от входа. Пятьдесят метров я добавил на случай, если он не точно определил расстояние или веревка может запутаться и зацепиться за камень.

– Теперь понятно, – восхитился Никита. – Надо попробовать.

Под описание подошли три прохода, каждый из которых упирался в завал. Один находился немного дальше двухсот метров, второй – около ста и третий – почти у самого входа, не больше чем на расстоянии пятнадцати метров.

– Я думаю, – предположил Краснощеков, – что последний мы можем исключить. Скорее всего, чтобы похоронить заживо красноармейцев, была использована мощная взрывчатка. При взрыве ударная волна повредила бы входное отверстие, чего не видно. Считаю, всех больше подходит для нас второй ход – и по расстоянию, и по масштабу разрушения. Именно его надо лучше обследовать.

Мы достали металлоискатель и просканировали завал, но ничего не обнаружили. Расчистить проход нашими силами также не удалось. Мраморные булыжники были неподъемны.

– А что, если нам попробовать использовать «УАЗ»? – предложил я. – Капроновых прочных веревок у нас достаточно. Мы булыжники можем обвязать и вытянуть с помощью машины.

Краснощеков осмотрел гору, она была в большей части плоской. Оставался небольшой отрезок – метров тридцать, который довольно круто спускался к входу пещеры и заканчивался маленькой площадкой.

– Рискнуть можно, – без особого энтузиазма согласился Краснощеков. – Снега мало, и, в принципе, дорога проходима, но хватит ли ему силенок протянуть камни, вот в чем вопрос.

– Попытка не пытка! – сказала Антонина. – Глаза боятся, а руки делают! Давайте попробуем, вдруг получится?

Перед началом работ мы решили пообедать.

– А машины до пещеры проезжают? – спросил Краснощеков хозяйку, которая выставила на стол большую тарелку дымящегося вареного мяса и разлила бульон по пиалам.

– Бывает, когда спелеологи лагерь разбивают возле пещеры, – ответил Антон. – А вы что, тоже хотите там остановиться? – удивился он. – На улице холодно, замерзнете. Лучше у нас живите.

– Нет, – ответил я, – мы хотим спуститься в Октябрьскую пещеру и обследовать, а вход в нее на обрыве скалы. Привяжемся к машине и попробуем попасть.

– Зачем – удивилась хозяйка, – разве одной пещеры мало? Она самая большая и красивая. Разве ее можно сравнить с другой? Там живет Хозяин горы, он может обидеться. Много людей там погибло.

– Вы имеете в виду девочку, которой поставили памятник? – спросил я.

– Почему? Мне мама рассказывала, что давно, очень давно, когда советская власть пришла к нам, много людей осталось в пещере, их Хозяин наказал. Им тогда ее папка пещеру показал, а сам в полынье утонул.

– А вы что, давно здесь живете? – Мы все удивленно уставились на хозяйку.

– Давно. Мой отец в колхозе чабаном был, и его отец здесь пас овец. У нас ветра сильные, зимой снега мало, подножий корм всегда есть. Трава низкая, но овцам хватает. Видели, пасутся?

Мы кивнули.

– А что тогда с вашим отцом случилось? – спросила Антонина. – Расскажите.

– Не с отцом, дедушкой. Меня еще не было. Пришли к нам солдаты, много их было, и тоже, как вы, попросили пещеру показать. Дедушка не хотел, отказывался. Но как-то они уговорили.

– Водку, наверное, дали, – пошутил сын хозяйки. – Тогда водку ценили.

– Ты ее не любишь?! – проворчала хозяйка. – Сколько рыбы без денег отдал? – Закурила. – Так вот, провел он их к пещере, а наутро только с одним парнем вернулся. Остальных Хозяин забрал. Дедушка помог русскому обоз до города провести, а сам под лед ушел вместе с конем.

– А в какую пещеру он водил, не знаете?

– Нее, не знаю. Давно это было. Наверное, в ту, куда с Антошкой ходили. Про другие раньше не знали. Зачем нам духов беспокоить? Это сейчас туристы на них приезжают. Все изменилось.

Оттащив с помощью троса несколько относительно небольших камней, мы поняли, что проход завален основательно и своими силами нам не справиться. Посоветовавшись, приняли решение дальнейшие работы перенести на теплое время года и лучше подготовиться. Фронт работ мы увидели, и надо было подумать, как можно расчистить завал.

Воспользовавшись непредвиденным отдыхом, мы решили порыбачить на мормышку. Пробурили лунки недалеко от скалистого берега. Лед был толщиной более метра. Просидев безрезультатно несколько часов, решили вернуться в Иркутск.