Загадки Понта Эвксинского. Античная география Северо-Западного Причерноморья

Отмель Стефы

Один из спорных вопросов античной географии Северо-Западного Причерноморья связан с отмелью Стефы.

Известный греческий историк II в. до н. э. Полибий в своем обширном труде «Всеобщая история», излагая теорию обмеления Понта Эвксинского, пишет следующее: «Так как Истр, протекая по Европе, впадает в Понт несколькими устьями, то перед ним на расстоянии дня пути от материка образовалась коса почти в тысячу стадий длиною из наносимого устьями ила; моряки, плывущие еще по открытому морю в Понте, иногда ночью незаметно набегают на нее и разбивают корабли; эти места называют Стефами» (IV, 41, 1–2; см. ВДИ, 1947, № 3, с. 301).

Эту отмель упоминает и Страбон: «С течением времени весь Понт может быть занесен илом, если сохранятся подобные течения: ведь и теперь уже имеет вид болота часть левой стороны Понта, именно Салмидесс, называемые у моряков Грудями местности у Истра и Скифская пустыня» (I, 3, 4; см. ВДИ, 1947, № 4, с. 182). Далее Страбон подчеркивает: «Заносы ила образуются у самых устьев рек, как, например, у устьев Истра так называемые Груди, Скифская пустыня и Салмидесс» (I, 3, 7).

Итак, древние авторы вполне определенно говорят о существовании у устьев Истра отмели Стефы, т. е. Груди. Однако вопрос о ее местоположении вызывает у современных исследователей споры. Учеными высказано несколько мнений. Так, Г. А. Стратановский, издавая «Географию» Страбона, в комментарии к этому месту отметил, что Стефы — это, «быть может, песчаные банки в устье Истра»[47]. Д. М. Пиппиди отождествил эту косу с современным островом Киту к, песчаным баром в районе южной части дельты Дуная, отделяющим небольшое озеро Синое от моря[48]. Но длина этого острова примерно в 10 раз меньше приведенной Полибием цифры, поэтому согласиться с таким утверждением трудно. Иную точку зрения высказал А. Н. Щеглов. По его мнению, отмелью Стефы Полибий назвал Тендровскую косу[49]. Исследователь исходил из того, что, по его мнению, в тексте Полибия указаны «сутки пути», а не «день пути». Дело в том, что в древнегреческом языке слово ημερα может означать в зависимости от контекста и сутки, и световой день. Вот А. Н. Щеглов и пришел к выводу, что «слово ημερα в данном контексте, по-видимому, означает сутки, а не световой день. Ведь дальше Полибий (IV, 41, 2) поясняет, что моряки именно ночью натыкались на эти отмели» (с. 128). А за сутки, по расчетам исследователя, судно при попутном ветре могло пройти 177–267 км. Тендра же отстоит от дельты Дуная примерно на 220 км. А. Н. Щеглов исходил также из того, что указанной Полибием длине отмели в 178 км ближе всего лишь длина Тендровской косы, вытянутой на 147 км. Другой такой длинной отмели в Черном море нет. Соображения Щеглова обстоятельно аргументированы: здесь и детальный анализ текста, и расчеты расстояний, и данные о формировании Тендровской косы, и характеристика условий, при которых происходят кораблекрушения. Так что выводы ученого выглядят вполне убедительно.

Но при этом все же возникают некоторые вопросы. Конечный вывод А. Н. Щеглова сводится к тому, что «Стефы Полибия — это второе название Ахиллова Бега (точнее, его западной части, собственно Тендровской косы), очевидно бытовавшее в среде моряков» (с. 133). Но отождествляемый со Стефами Ахиллов Бег находится, как известно, близ устьев Борисфена. Почему же тогда и Полибий, и Страбон указывают отмель Стефы перед устьями Истра?

Этот вопрос привел к мысли о необходимости подробнее рассмотреть вопрос об отмели Стефы. Начнем с заключения А. Н. Щеглова о том, что Тендровская коса «как будто подходит под описание Полибия по всем статьям». Разберем эти статьи.

1. Первый, самый общий ориентир для поисков отмели — река Истр. Стефы находились перед ее устьями. Тендровская же коса расположена вблизи дельты Борисфена.

2. Стефы находились, как несколько раз подчеркивает Полибий, далеко от земли, в открытом море. А Тендровская коса протянулась довольно близко к земле и в средней своей части вплотную примыкает к берегу.

3. Тендра отстоит от Истра на 220 км. По расчетам А. Н. Щеглова, «при благоприятных условиях (хороший попутный ветер плюс благоприятные течения) этот путь мог быть проделан античным торговым парусным кораблем за 20–30 часов при средней скорости судна 4–6 узлов (за сутки при средней скорости около 5 узлов)» (с. 130). Но для этого района расчеты Щеглова неприемлемы. Здесь для кораблей, плывущих от Дуная к Днепру и далее к Крыму, никогда не было благоприятных условий. Их плаванию препятствовало, как было показано в предыдущей главе, постоянное черноморское течение. Оно значительно замедляло ход судна. Поэтому прямой путь от Истра к Бараньему Лбу, равный 390 км, античные мореплаватели преодолевали, как сообщает Псевдо-Скилак, за трое суток, т. е. по 130 км в сутки. А плавание по этому маршруту вдоль берега занимало шесть суток. Расстояние равно примерно 985 км[50], следовательно, за сутки корабль проходил около 164 км. Эта цифра, разумеется, средняя и может колебаться в пределах плюс-минус 5–10 км. Этсюда следует, что древнегреческий корабль за сутки не мог достичь Тендровской косы даже от самого «северного устья Дуная, откуда отсчитаны указанные 220 км. Условия плавания от Дуная к Днепру и к Крыму в течение веков оставались в общем-то неизменными. Течение охватывало довольно широкую полосу в несколько десятков километров, и избежать его влияния было практически невозможно.

4. Слово ημερα, по мнению А. Н. Щеглова, в данном случае означает «сутки». Так как контекст не дает однозначного ответа, попытаемся решить этот вопрос с помощью терминологического анализа. Приведем несколько аналогичных примеров из Полибия[51]: а) Клузий отстоит от Рима «на три дня пути» (II, 25, 2); б) Ганнибал разбил лагерь «днях в четырех расстояния от моря» (III, 42, 1); в) римляне следовали за карфагенянами «на расстоянии одного-двух дней пути» (III, 90, 9); г) «стоянка Ганнибала находилась на расстоянии трех дней пути от Тарента» (VIII, 28, 2); д) «ни один из начальников не находился ближе к Новому городу, как на десять дней пути» (X, 7, 5); е) можно «при помощи огней получить своевременные сведения на расстоянии трех-четырех дней пути от места происшествия» (X, 43, 3); ж) Ганнибал «расположился близ Замы — города, лежащего на пять дней пути к западу от Карфагена» (XV, 5, 3). В этих примерах, количество которых легко умножить, везде подразумеваются только дневные переходы. Следовательно, для измерения расстояний слово ημερα здесь обозначает световой день.

А отдельные случаи, когда путь продолжался и днем и ночью, т. е. круглые сутки, историк оговаривает особо. Так, например, описывая продвижение армии Антиоха, он сообщает: «Так как река удалена была от них на три дня пути, то первые два дня он шел не торопясь, а на третий день после вечери отдал приказ войскам сниматься со стоянки на рассвете, сам же с конницей и легковооруженными, а также с десятью тысячами пелтастов двинулся дальше ночью (νυκτος) еще ускоренным шагом… Антиох за ночь прошел оставшийся ему путь» (X, 49, 2). В другом месте Полибий пишет: «Вообще жестоко терпели все войска, больше всего от бессонницы, потому что они шли по воде в течение четырех дней и трех ночей подряд» (III, 79, 8). А излагая события отступления Филиппа, Полибий говорит о суточном переходе: «…царь шел непрерывно день и ночь» (ημερας και νυκτος) (V, 110, 5).

Как мы видим, Полибий ясно разделяет дневной и ночной переходы. Говоря о суточном переходе, он совершенно четко подчеркивает, что это расстояние, пройденное за день и ночь, и напоминает о том, что «необходимо быть осведомленным о дневных и ночных переходах» (ημερησιους και νυκτερινας) (IX, 13, 6). Правда, приведенные примеры относятся к передвижениям по суше. К сожалению, у Полибия не удалось найти соответствующих примеров о морских переходах. Но это обстоятельство не меняет положения дел: ведь принцип измерения морских и сухопутных расстояний с помощью дней и ночей остается единым.

Такой же терминологии придерживались и другие античные авторы, указывающие, кстати, морские переходы. Псевдо-Скилак, например, сообщает, что плавание от Истра до Бараньего Лба занимает три дня и три ночи прямого пути (τριών ημερών και τριών νυκτών), а от Бараньего Лба до Пантикапея — день и ночь пути (ημέρας και νυκτός) (§ 68). Псевдо-Скимн сообщает, что Бараний Лоб отстоит от Карамбиса «на сутки пути» (νυκθήμερον) (§ 953). Аналогичные сведения с использованием этого же термина повторяет Анонимный автор (§ 18). Такие же примеры можно найти у Геродота: «…от устья Понта до Фасиса девять дней и восемь ночей плавания… До Фемискиры на реке Термодонте от Синдики три дня и две ночи плавания» (IV, 86).

Таким образом, выясняется, что древние авторы при измерении расстояний придерживались устойчивой терминологии: при дневном переходе использовали термин ημέρα, а при суточном — ημέρας και νυκτός или νυκθήμερον. Это дает основания считать, что в анализируемом отрывке Полибия слово ημέρα означает «день», а не сутки. А за дневной переход судно едва ли пройдет и половину расстояния от Дуная до Тендры.

5. По Полибию, Стефы простирались в длину почти на тысячу стадиев. Тендровская коса по своей протяженности близка к этой цифре. В этом отношении она соответствует указанию источника.

6. Стефы, как указывает Полибий, образованы иловыми наносами Дуная. А происхождение Тендры не имеет ничего общего ни с дунайскими устьями, ни с какой-либо другой рекой. Это аккумулятивное образование морского происхождения. А. Н. Щеглов пытается объяснить такое несоответствие тем, что Полибий придерживался теории обмеления Понта за счет выносимых реками наносов. Получается, что Полибий «превратил» песчаную Тендру в иловые наносы Дуная в угоду своей концепции. А между тем Полибий не просто утверждает, что Стефы образованы выносимым Истром илом, но ясно и географически грамотно описывает весь этот процесс: «Тот факт, что этот нанос образовался не у самой земли, а выдвинулся далеко в море, обусловливается, нужно думать, следующей причиной: пока приносимые реками воды вследствие силы своего стремления берут перевес над морскими и отталкивают их, до тех пор отодвигается и земля, и все приносимое течением не может прямо остановиться и осесть. Но как только течение уничтожится вследствие глубины и обилия морской воды, тогда приносимый ил, естественно, уже останавливается и оседает книзу. Вот почему наносы могучих рек оседают вдалеке, а места, ближайшие к материку, остаются глубокими, тогда как небольшие и тихо текущие реки образуют отмели у самых устьев» (IV, 41, 5–6). Страбон также указывает, что Стефы образованы выносимым устьями Истра илом (I, 4, 7). А о Тендровской косе он сообщает, что «почва на ней песчаная» (VII, 3, 19).

Таким образом, Полибий имел четкое представление о процессе образования иловых наносов и указал реальную отмель, образованную выносами Дуная и расположенную перед его дельтой.

Следовательно, нет оснований отождествлять Текдровскую косу с отмелью Стефы. Совпадает лишь их длина. Но этого явно недостаточно. Весь комплекс имеющихся данных показывает, что загадочная отмель находилась непосредственно перед дельтой Истра.

Где же искать Стефы? Ведь сейчас в районе дунайской дельты нет такой отмели. Однако это еще не означает, что ее не было в античное время. Как справедливо подчеркивает А. Н. Щеглов, «за последние 2–2,5 тыс. лет могла значительно измениться береговая линия, могли появиться новые или исчезнуть старые отмели» (с. 130). Поэтому обратимся к материалам геологических исследований дельты Дуная.

Вопрос о генезисе дунайской дельты в общем решен давно. Вот как описывает процесс ее формирования В. П. Зенкович: «Дельта Дуная образовалась на месте глубоко врезанного в сушу, но мелководного залива. Некогда море затопило нижнюю часть долины Дуная и поднялось вверх по ее притокам, образовав один громадный лиман, подобный лиману Днепра и Буга… В дальнейшем под влиянием комбинированного действия реки и волн моря этот залив испытал ряд превращений. Волны строили песчаные пересыпи в вершине залива и по его внешнему краю, стремясь отгородить его от моря, подобно тому как отгорожен в настоящее время Днестровский лиман. Пересыпи эти сохранились до настоящего времени в виде песчаных гряд — гринду, пересекающих дельту между Тульча и Измаилом и во внешней части дельты в направлении ССВ — ЮЮЗ. Эти пересыпи никогда не были сплошными, а имели прорвы, через которые стекала в море речная вода. В образовавшейся спокойной лагуне после этого начали аккумулироваться речная илистая муть и буйно развиваться водяная растительность…

Часть наносов, выносимых Дунаем, морские волны перемещали на юг, построив из них длинную пересыпь, далеко уходящую за пределы собственно дельты»[52].

Как же выглядела дельта реки в античное время? В результате многолетних геологических исследований советскими и румынскими учеными установлено, что «около двух тысяч лет назад основная часть территории современной дельты представляла собой залив, отгороженный узкой косой, простирающейся по линии западной границы гряд Жебриянской, Летя и Караорман»[53]. Иными словами, эта коса раскинулась по приморскому краю современной дельты более чем на 150 км. А береговая линия древней дельты проходила намного западнее. Но древние авторы дают нам некоторые отправные точки. Так, например, Псевдо-Скимн сообщает, что, по сведениям Деметрия Каллатийского, лежащий напротив дельты Истра остров Ахилла отстоит от берега на 400 стадиев (§ 796), т. е. примерно на 64–74 км. А сейчас наименьшее расстояние от этого острова до внешнего края дельты равно 34 км. Следовательно, за прошедший период Дунай выдвинулся в море как минимум на 30–40 км. Максимальная же цифра значительно больше. Здесь необходимо заметить, что Дунай — очень мутная река и выносит в море ежегодно около 1.200 млн. т твердых наносов и растворенных минеральных веществ[54]. За счет этих наносов и увеличивается «площадь дельты. В Килийском рукаве, например, она нарастает в настоящее время со скоростью 75–80 м в год[55]. Поэтому неудивительно, что за 2–2,5 тыс. лет внешняя граница дельты выдвинулась в море на несколько десятков километров. В результате древняя отмель стала частью дельты.

Теперь мы знаем, что в античное время перед устьями Истра существовала длинная узкая отмель. Ее местоположение, размеры, происхождение полностью соответствуют сведениям Полибия и Страбона о Стефах. Это дает все основания уверенно отождествлять указанную отмель со Стефами. К такому выводу давно уже пришли В. П. Зенкович и И. Г. Петреску[56]. И сомневаться в этом нет никаких оснований. Также нет никаких оснований считать, что Полибий, следуя своей теории обмеления, перепутал дунайскую отмель Стефы с Тендровской косой, т. е. с Ахилловым Бегом.

Отмель Стефы появилась на поверхности воды, видимо, в раннеантичное время в связи с понижением уровня Черного моря. Он был, как считают исследователи, на 5–7 м ниже современного[57]. На всем побережье моря, особенно на мелководье, обнажились прибрежные илы. Именно поэтому Страбон указывает, что Скифская пустыня, район Истра и Салмидесс «имеют вид болота». Дунайская отмель не простиралась сплошной лентой, а выступала из воды прерывистой цепочкой, напоминая женские груди. Поэтому она получила название Стефы, т. е. Груди. С повышением уровня моря эта коса была постепенно подтоплена и перекрыта новыми осадками. В настоящее время она лежит в основании прибрежной части современной дельты. Как много опасностей таила в себе эта выдвинутая в море неприметная отмель! Ведь не зря Полибий писал о том, что «моряки, плывущие еще по открытому морю в Понте, иногда ночью набегают на нее и разбивают свои корабли».