Загадки Понта Эвксинского. Античная география Северо-Западного Причерноморья

Никоний: поиски и раскопки

Судьба этого древнегреческого города сложилась необычно. Такой же необычной была и история его поисков. Ни один другой город Причерноморья, пожалуй, не вызывал столь острых и продолжительных дискуссий, связанных с его локализацией. Основная причина споров заключается в том, что античные авторы по-разному определяют его местоположение.

Впервые этот город упомянут в перипле Псевдо-Скилака: «За Фракией живет народ скифы, а в их земле следующие эллинские города: река Тирис, город Никоний, город Офиусса» (§ 68). Из этого краткого указания ясно, что Никоний находился где-то у реки Тиры. Более конкретные сведения приводит Страбон. По его данным, город находился, как мы уже знаем, на левом берегу реки, в 140 стадиях выше ее устья. Анонимный автор кратко сообщает, что «от местечка Никония до судоходной реки Тиры 30 стадиев» (§ 87). А Птолемей помещает этот пункт примерно в 250 стадиях выше устья. Расхождение источников, как мы видим, огромное. Три конкретных указания — и три разных цифры: 140, 30, 250 стадиев. Какая же из них правильная? И в чем причина таких больших расхождений?

Ответ на эти вопросы пришел не сразу. Основываясь на таких противоречивых сведениях, исследователи долго искали Никоний в самых различных местах. Поиски осложнялись еще и тем, что в первое время было неясно, какой район считать устьем Тиры. Поэтому одни ученые отсчитывали расстояние от устья реки, а другие — от устья лимана. В результате получилось так, что город искали практически на всем побережье лимана от устья реки до самого моря.

Ранний период поисков характеризуется накоплением различных точек зрения. И. Стукий поместил Никоний несколько южнее Овидиополя, М. Броневский — в устье Днестра, Г. Меркатор — также к югу от Овидиополя, Ж. Ковенс и К. Мортье — на левом берегу устья лимана.

Затем этот вопрос стал рассматриваться подробнее. К. Маннерт, основываясь на неправильном переводе отрывка из Страбона, пришел к выводу, что Никоний находился на правом берегу Тиры, а не на левом. Сопоставляя сведения Страбона и Анонимного автора, он заключил, что данные перипла уточняют расстояние, указанное географом, и поместил город на правом берегу Днестровского лимана, в 30 стадиях выше устья (с. 240).

Так же неверно перевел слова Страбона и Ж. Гэль. Он отсчитал от современного устья Днестра указанные географом 140 стадиев и локализовал Никоний на правом берегу реки, севернее села Олонешты (т. 1, карта). А позже на карте, составленной по данным перипла, он поместил город на берегу моря в районе устья реки Барабой (т. 3, карта).

Г. Келер отсчитал 140 стадиев Страбона от устья лимана и локализовал Никоний на своей карте на левом берегу лимана, у села Надлиманское. В том же 1826 г. И. А. Стемпковский пришел к выводу, что город находился на месте Овидиополя (с. 23–25). Здесь, в районе турецкой крепости, были найдены следы античного поселения, которое исследователь связывал именно с Няконием. Эти находки послужили важным аргументом для указанной локализации. Позже к ней присоединились многие исследователи: Н. Н. Мурзакевич, Э. Г. Муральт, Г. Киперт, 3. А. Аркас, К. Мюллер, К. Шпрунер, Т. Менке и др.

В 1841 г. Ф. Линднер возродил почти через три столетия мнение М. Броневского и поместил локализуемый пункт в устье Днестра (с. 197).

В середине XIX в. П. В. Беккер выдвинул новую точку зрения. В отличие от своих предшественников он как и при поисках башни Неоптолема, не стал отдавать предпочтение одному из источников, а попытался согласовать их противоречивые данные. По его мнению, причина расхождения между сведениями Страбона и Анонимного автора заключается в том, что они принимали за точку отсчета два разных района: первый — район Будакского лимана, а второй — левый берег устья Днестровского лимана. Оба расстояния (140 и 30 стадиев) привели исследователя к северной окраине современного села Роксоланы. Здесь он действительно нашел следы античного города, который и отождествил с Никонием (с. 174–182). При этом П. В. Беккер подробно проанализировал и убедительно отверг локализацию этого города в Овидиополе. Обстоятельно аргументированные, убедительные выводы ученого привлекли к себе внимание, и к его отождествлению присоединились А. А. Сибирский (с. 38), А. С. Уваров (с. 150), Ф. К. Брун (Черноморье, ч. I, с. 163) и другие ученые. К. Нойман полагал, что указанные в перипле 30 стадиев до Никония следует измерять не от реки, а от города Тиры. И соответствующие расчеты привели к выводу, что Никоний находился несколько южнее Овидиополя (с. 359). Позднее к такому же мнению пришел и Э. Минз (с. 14).

В 1860 г. Г. Шоталь выступил с новой, принципиально иной точкой зрения. Он обратил внимание на небольшое различие в написании названия этого пункта и пришел к выводу, что здесь существовало два разных города. Один из них, Никония (Νικωνια) Страбона, находился, по его мнению, на правом берегу устья Днестра, а другой, Никоний (Νικωνιον), — на левом берегу устья лимана (карта). Но эта гипотеза, основанная на богатой фантазии автора, не получила признания. Расхождения в названии настолько незначительны, не дают ни малейшего основания видеть здесь два разных города.

Несколько позже Л. Вивьен де Сен-Мартин вслед за Ж. Гэлем указал Никоний на берегу моря, в районе реки Барабой[103].

Так к концу XIX в. выкристаллизовались две основные локализации Никония: 1) у села Роксоланы, 2) на месте Овидиополя. Между ними и распределялись мнения исследователей в ходе оживленной дискуссии, которая продолжалась вплоть до середины нашего столетия. Одни ученые отождествляли Никоний с Роксоланским городищем (Ф. А. Браун, В. И. Гошкевич, И. В. Фабрициус), другие указывали его в Овидиополе, (Ф. Билабель, А. Геррманн, Л. А. Елышцкий).

Еще одну точку зрения высказал М. С. Синицын. Используя неправильный перевод отрывка из Страбона, вслед за К. Маннертом и Ж. Гэлем «перенес» Никоний на правый берег Днестровского лимана и отождествил его с городищем у села Пивденное (с. 23). А Роксоланское городище исследователь считал Офиуссой.

На этом длительная и оживленная дискуссия в общем-то закончилась. Как мы видим, большая группа ученых еще с середины XIX в. отождествляла Никоний с городищем у села Роксоланы. Но другие ученые были против этого отождествления, так как местоположение этого городища не соответствует данным Страбона и Анонимного автора. Так вопрос о локализации Никония еще некоторое время оставался открытым.

В 60-е годы к этой проблеме обратился П. О. Карышковский. Как уже отмечалось, он попытался объяснить расхождения в источниках тем, что они измеряли расстояния от разных точек широкого устья Днестровского лимана. По его мнению, источник Страбона считал устьем Тиры юго-западную оконечность лимана, откуда и следует отсчитывать указанные 140 стадиев (с. 159). Анализируя сведения Анонимного автора, П. О. Карышковский вслед за своими предшественниками считает, что здесь, как и в сообщении о башне Неоптолема, вместо города Тиры ошибочно указана река, и, следовательно, упомянутые 30 стадиев «представляют расстояние от Никония не до берега реки, а до того же города, т. е. ширину лимана» (с. 158). Измерения в обоих случаях приводят к Роксоланскому городищу. Следовательно, считает ученый, именно здесь был Никоний (с. 162).

Однако и после статьи П. О. Карышковского некоторое время исследователи проявляли чрезмерную осторожность и продолжали называть этот пункт просто городищем у села Роксоланы. Лишь в последние годы его стали прямо называть Никонием. Но и сейчас еще не рассеялись сомнения относительно правильности такого отождествления. И надо заметить, что сомнения эти в общем-то вполне законны. Ведь, строго говоря, местоположение Роксоланского городища не соответствует указаниям древних авторов. Расстояние до него от Цареградского гирла, устья современного лимана, почти втрое больше указанного Страбоном. Объяснения же П. В. Беккера и П. О. Карышковского о том, что 140 стадиев Страбона измерены не от современного устья, а от юго-западной оконечности лимана, основанные на логических умозаключениях, а не на фактах, не могли до конца убедить исследователей. Ведь таким образом можно «подогнать» любое необходимое расстояние в пределах длины извилистого берега от Затоки до Приморского. Кроме того, никому из ученых не удалось достаточно убедительно объяснить сообщение Анонимного автора о том, что «от местечка Никония до судоходной реки Тиры 30 стадиев».

Одни исследователи считали, что здесь имеется в виду расстояние от Никония до устья Тиры (К. Маннерт, И. А. Стемпковский, Ф. К. Брун, П. В. Беккер, 3. А. Аркас, К. Мюллер, А. С. Уваров, А. Геррманн). Причем одна часть из них подразумевала устье реки, а другая — устье лимана. Другие ученые пришли к выводу, что текст перипла в этом месте испорчен: вместо «река Тира» должно стоять «город Тира», а отсюда следует, что в источнике отмечено расстояние между двумя городами, т. е. ширина лимана (К. Нойман, Ф. А. Браун, Э. Диль, П. О. Карышковский и др.). Оба вывода выглядят вполне правдоподобно. Но согласиться с ними нельзя, так как и то и другое расстояние почти вдвое превышает приведенную в перипле цифру. Как же тут быть?

И здесь на выручку вновь пришла палеогеографическая реконструкция. Сопоставление письменных источников с реконструкцией показало, что у Страбона в сообщении о Никонии под устьем Тиры указано раннее устье реки, находившееся у села Приморского. Следовательно, оттуда и измерены известные 140 стадиев. Это расстояние равно — в зависимости от того, какой здесь использован стадий (157 м или 185 м), — 22–26 км. Оно приводит нас именно к Роксоланам, у северной окраины которых и расположено городище. Расстояние до него составляет 26 км. Таким образом, местоположение городища полностью соответствует сведениям Страбона. А сообщение Анонимного автора о 30 стадиях от Никония до судоходной реки Тиры, как мы увидим дальше, не имеет никакого отношения к расстоянию до устья реки. Эта цифра измеряет совсем другой отрезок пути.

Теперь попытаемся объяснить, почему Птолемей «увеличил» расстояние от устья реки до Никония на 110 стадиев. Обычно это объясняют неточностью птолемеевой градусной сетки, неизбежными искажениями при переводе линейных мер в координаты и обратном пересчете. Такое объяснение вполне убедительно. Но при этом возможно еще одно объяснение. Дело в том, что указанные 110 стадиев примерно соответствуют расстоянию между старым и новым местоположением основного устья Тиры. А Птолемей, как выясняется, имел в своем распоряжении разновременные сведения. Расстояния до одних пунктов были измерены от устья у села Приморского, а до других — от устья у села Затока. А в его описании указано только одно устье Тиры. Под его координатами географ отметил, как выяснилось, устье у Приморского[104]. Это исходная точка, к которой привязаны все пункты этого района. Птолемей, скорее всего, знал о существовании двух разных устьев реки, так как указывает не устье, а «устья реки Тиры» (III, 10, 7). Однако все объекты он привязал к устью у села Приморского. Так, указывая город Тиру и Гермонактову деревню, географ без всякой поправки перевел линейные измерения в координаты, в результате чего эти пункты «сместились» к западу примерно на 20 км, т. е. на расстояние между устьями. А относительно Никония и Офиуссы он, взяв данные о расстоянии до них от устья у Приморского, ошибочно приплюсовал сюда еще и разницу между устьями и получил примерно 250 и 200 стадиев. Поэтому Днестро-Дунайское междуречье оказалось «сжатым», а Нижнее Поднестровье, наоборот, «растянутым».

Как мы видим, из-за неясностей в сведениях античных географов поиски Никония продолжались почти четыре столетия. Однако в конце концов общепринятым стало отождествление Никония с Роксоланским городищем. И сомневаться в этом нет никаких оснований.

Городище это известно еще с начала прошлого века. В те времена на его территории были крестьянские наделы. При обработке земли здесь постоянно разрушали остатки стен, домов и других сооружений. Старожилы помнили, как сообщает П. В. Беккер, и развалины оборонительной башни. Вместе с камнями из земли извлекали обломки амфор, чернолаковых и лепных сосудов, монеты, различные предметы быта, украшения. Под впечатлением этих находок в селе родилась легенда о существовании здесь турецкой крепости Суклея и зарытых в ней несметных сокровищах. В поисках этих драгоценностей местные жители стали раскапывать развалины и самым хищническим образом разрушать городище. Однако, кроме камней, черепков и пустых сосудов, здесь ничего не находили.

В середине XIX в. городище обследовали П. В. Беккер и А. С. Уваров, которые отождествили его с Никонием. Уваров составил план городища и некрополя. Некрополь находился к востоку от города на высоком степном плато и состоял из курганного и грунтового могильника. В конце столетия кладоискатели стали хищнически раскапывать и захоронения. Остановить это варварское разрушение памятника и разбазаривание находок, которые охотно покупали одесские любители древностей, было невозможно, так как его территория находилась в частных земельных владениях. Ученым не оставалось ничего другого, как по возможности приобретать те или иные ценные находки. Так, В. И. Гошкевичем было куплено несколько монет и некоторые другие предметы. В дореволюционное время он дважды обследовал Никоний, снял его план и отметил, что прибрежная часть его интенсивно разрушается лиманом. С тех пор город был надолго забыт. В 1957 г. одесские археологи начали систематические раскопки городища. Результаты многолетних кропотливых исследований дают возможность восстановить общую картину исторического развития города, выделить его основные этапы, охарактеризовать материальную и духовную культуру никонийцев[105].

Никоний возник, видимо, в последней трети VI в. до н. э. К этому времени на острове в дельте реки уже существовала Офиусса. Отношения с местными племенами были дружественными, обстановка в округе спокойной, и вновь прибывшие переселенцы решили обосноваться не на острове, подобно офиуссцам, а уже на коренном берегу. Напротив Офиуссы было выбрано удобное, возвышенное место, отделенное с юга и севера глубокими балками, а с востока, со стороны степи, — ложбиной. Рукав реки в этом месте делал небольшой изгиб и образовывал удобную для гавани бухту. А вокруг раскинулись плодородные земли. Новый город был назван Никонием в честь богини победы Ники.

На новом месте греки занялись привычным трудом: земледелием, скотоводством, рыболовством, охотой, различными ремеслами. Город быстро наладил торговые связи с различными средиземноморскими центрами и местными племенами. В ранний период Никоний занимал небольшую прибрежную часть плато. Возможно, он состоял из верхнего и нижнего города. Внизу, вокруг гавани располагались портовые сооружения, складские помещения и т. п. А Выше раскинулась основная территория города. Здесь же были общественные, административные здания, а также культовые сооружения. Первоначально это был небольшой поселок, застроенный землянками и полуземлянками. Значительных каменных строений тогда еще не было. Вокруг него на левом коренном берегу возникла целая цепь таких же небольших сельских поселений, жители которых стали выращивать хлеб на продажу.

А теперь остановимся на одном интересном обстоятельстве. Все известные в Нижнем Поднестровье поселения VI в. до н. э. — а их насчитывается более десятка — расположены на левом коренном берегу[106]. А на правобережье неизвестно ни одного населенного пункта этого времени. Естественно, возникает вопрос, почему греки предпочитали левый берег и не селились на правом, где были такие же плодородные земли и такие же возвышенные участки коренного берега, на которых они обычно обосновывались. Военная и политическая обстановка на обоих берегах была одинаковой: эта территория вплоть до Дуная принадлежала Скифии, оседлого населения здесь не было. Так что скифы едва ли могли повлиять на процесс расселения греков в Нижнем Поднестровье. В чем же причина?

Ответить на этот вопрос помогла опять-таки палеогеография. Как мы уже знаем, Тира в своем нижнем течении разделялась на два рукава. Правый рукав, как видно из геологического разреза, был основным рукавом реки. И течение здесь было довольно сильным. Об этом говорит и само название реки, которое этимологизируется как «быстрая», и слова Овидия, который упоминает «не уступающий быстротой ни одной реке Тирас». Надо думать, сильное течение в правом рукаве реки затрудняло плавание кораблей, и поэтому греки предпочитали селиться в первую очередь на берегу куда более спокойного левого рукава; Условия судоходства здесь были лучше, и суда могли сравнительно легко подниматься вверх против течения. Таким образом, после дельтового острова греками в первую очередь был освоен коренной берег левого рукава реки, где условия судоходства были лучше. И только после этого в V в. до н. э. греческие переселенцы стали осваивать правобережье.

Вернемся, однако, к Никонию. Выгодное географическое положение послужило его быстрому экономическому развитию. В V в. до н. э. город разросся, установил тесные торговые связи с крупными центрами древнегреческого мира: Хиосом, Фасосом, Самосом. Лесбосом, Гераклеей и с соседними городами — Истрией и Ольвией[107]. Крепли также связи с местным населением. Никоний стал значительным городским центром Нижнего Поднестровья и прочно занял ведущее положение в округе.

Со второй половины V в. до н. э. начинается расцвет Никония. Землянки и полуземлянки сменяются каменными домами, застройка идет по разработанной планировке. Однако к этому времени отношения с местным населением, видимо, ухудшились, и никонийцы позаботились о крепостных сооружениях: в восточной части города, в ложбине со стороны степи, был вырыт глубокий ров и возведена оборонительная стена. Но эти меры не спасли Никоний. Примерно в середине IV в. до н. э. он был взят штурмом. Это нападение связывают с движением скифских войск под руководством Атея. Видимо, греки и скифы быстро пришли к мирному соглашению, и это спасло город от полного разрушения. Нанесенный урон был незначительным, и Никоний быстро оправился от нападения, жизнь в нем нормализовалась. Вскоре наступил период наивысшего расцвета. Процветали торговля, ремесла, строились большие общественные здания. Город начал выпуск своей монеты.

Но процветал Никоний недолго. Уже во второй половине IV столетия его экономическое развитие приостановилось и постепенно сменилось кризисом. Упадок проявился прежде всего в торговле.

Синопа еще в период расцвета сократила ввоз своих товаров в Никоний и одновременно увеличила объем импорта в соседнюю Тиру. А в середине IV в. до н. э. произошла аналогичная переориентация Фасоса. Ввоз его продукции в Никоний уменьшился, а в Тиру — соответственно увеличился. Через несколько десятилетий сократился импорт в Никоний гераклейских товаров. Экономика города была подорвана, наступил глубокий кризис. А соседняя Тира между тем значительно расширила свои торговые связи, укрепила экономику и вступила в период расцвета. К середине IV в. до н. э. она начала выпуск своей монеты и заняла ведущее положение в округе. Так приоритет от Никония перешел к Тире.

А кризис Никония углублялся. В III в. до н. э. прекратились его торговые связи со всеми крупными центрами: Фасосом, Синопой, Херсонесом. Сюда вообще перестали заходить заморские корабли. С потерей торговых связей город лишился, надо полагать, экономической и политической поддержки античных центров и очутился в полной изоляции. Он перестал быть центром транзитной торговли и потерял связи с местными племенами. Так Никоний из цветущего города превратился в небольшой поселок. Показательно, что в перипле Анонимного автора он назван уже не городом (πολις), а местечком (χωριον).

В конце столетия Никоний был разрушен, как считают исследователи, галатами. Были сожжены многие дома, снесены укрепления. Разрушения были настолько тяжелыми, что город уже не мог оправиться от них. Жизнь в нем постепенно замирала и вскоре прекратилась совсем. Возродилась она уже в римское время. А соседняя Тира просуществовала еще два столетия. И кризис ее связан с общим кризисом древнегреческого мира.

Что же случилось с Никонием? Дело здесь, конечно, не в конкуренции между Никонием и Тирой. Оба города могли получать любое необходимое им количество товаров. Однако торговая деятельность Никония постепенно уменьшалась, тогда как торговля Тиры расширялась.

Долгое время размышления над этим вопросом не давали мало-мальски вразумительного ответа. В этой связи привлекли к себе внимание слова Анонимного автора о том, что «от местечка Никония до судоходной реки Тиры 30 стадиев», т. е. около 5 км. Это сообщение, как уже говорилось, много десятков лет не давало покоя ученым. Одни исследователи видели здесь расстояние до устья реки Тиры, другие — до города Тиры. Но оба объяснения оказались неприемлемыми. Как же тут быть? Ведь при ином толковании получается, что Никоний должен находиться не на реке Тире, а в 30 стадиях восточнее.

Пытаясь найти выход из тупика, при анализе текста задумываешься над тем, почему автор перипла говорит о судоходной реке Тире. Что он этим хотел сказать? Теперь, когда мы знаем, что в античное время на месте современного лимана была дельта реки из двух рукавов, к каждому слову источника следует относиться особенно внимательно. При всей своей лаконичности текст перипла очень емкий.

Что же в данном случае дает нам палеогеографическая реконструкция? Итак, Тира в своем нижнем течении разделялась на два рукава, из которых основным был правый. Геологические разрезы дна лимана, т. е. бывшей дельты, показывают, что левый рукав реки, на котором находился Никоний, был примерно на 2–3 м мелководнее правого. А при изменении режима стока он мог быть еще мелководнее. В дельтах рек перераспределение стока в рукавах — довольно обычное явление. Так, для Дуная, сравнивая описания дельты древними авторами, можно проследить ее эволюцию: исчезновение одних рукавов и появление других, заиливание старых и переуглубление новых. Ранние источники отмечают пять рукавов реки, а более поздние — шесть-семь[108]. Подмечена общая тенденция — перемещение основного русла с юга на север. Происходит это в результате отмирания южных рукавов и появления новых, северных. В античное время, например, основным рукавом был ныне не существующий Священный рукав, в средние века — Георгиевский, до конца XIX в. — Сулинский, а сейчас — Килийский, через который проходит 70 % дунайского стока. На этом примере легче представить, как в результате изменения режима стока в дельте Тиры ее левый рукав постепенно обмелел и к III в. до н. э. стал несудоходным. Теперь становится понятным, что 30 стадиев перипла — это расстояние от Никония не до устья реки, как считали одни исследователи, и не до города Тиры, как полагали другие, а до судоходной реки Тиры, т. е. до ее правого рукава[109].

Таким образом, примерно в III в. до н. э. левый рукав дельты Тиры обмелел и сделался несудоходным. Это стало одной из главных причин упадка Никония[110]. Дальнейшие исследования откроют нам новые страницы истории этого города.