Загадочный материк

Полеты австралийцев и норвежцев

Американские исследователи ещё не покинули Китовую бухту, когда из Австралии отправилась вторая экспедиция Дугласа Моусона. Более сорока моряков и ученых шло к берегам шестого континента на знаменитом «Дисковери». Испытанное судно Роберта Скотта хорошее послужило австралийским ученым, а там, где встречалась неодолимая преграда, они использовали небольшой самолет, снабженный поплавками и лыжами.

В 1929–1930 годах «Дисковери» дважды совершило поход в высокие широты Индийского океана. Экспедиция обследовала многие районы побережья Антарктиды между Землей Эндерби и Землей Георга V, открытой Моусоном, Ниннисом и Мерцем.

Судно прошло на запад почти до 50° в. д. В этой области Моусон обнаружил неизвестную часть материка — Землю Мак-Робертсона; она оказалась погребенной под мощным ледниковым щитом.

Подходы к побережью были свободны от льдов; видимо, штормовые ветры с материка отогнали лед далеко на север. Совершив непродолжительную высадку на острове Прокламейшен, близ Земли Эндерби, ученые отправились к востоку. Они выяснили очертания Берега Кемпа и обследовали побережье между 60-м и 66-м восточными меридианами.

Обрывистые скалистые берега казались совершенно недоступными. В течение нескольких дней путешественники безуспешно искали подходящее место для высадки. Наконец, с немалыми трудностями им удалось в двух пунктах вступить на берег. «Ориентирами» для высадки послужили лежбища тюленей Уэдделла и колоссальные колонии пингвинов.

Используя благоприятную ледовую обстановку, экспедиция подошла к Берегу Банзарэ, описала побережье между 122 и 127° в. д.

Моусон не упустил возможности проникнуть в области, отмеченные на картах походов Дюмон-Дюрвилля и Уилкса. «Дисковери» подошло к мысу Роберта — крайнему западному пункту побережья, прослеженному французскими путешественниками. Дюрвилль нашел здесь незначительные глубины, а Уилкс обозначил на карте ледяной барьер, простирающийся на 180 миль к северо-востоку. Теперь, спустя девяносто лет, тут возвышались многочисленные айсберги, застрявшие на мели, но никаких признаков барьера австралийская экспедиция не нашла.

Айсберги, остановившие «Дисковери», не были помехой для самолета. Пилот и наблюдатель вылетели на юг и вскоре увидели неизвестный берег с глубокой излучиной. Воздушная разведка подтвердила отсутствие барьера или ледяных языков в этом районе.

Австралийцы вновь доказали, что некоторые участки побережья, показанные на картах Уилкса и Дюмон-Дюрвилля, в действительности не существуют. Затем «Дисковери» приблизилось к району, где в 1912 году капитан «Авроры» Дейвис искал «Землю Сабрина», усмотренную некогда капитаном Баллени. Не обнаружив её, Дейвис высказал предположение, что Баллени ошибся в определении своего места и, возможно, южнее действительно есть земля. Дуглас Моусон решил обследовать область к югу от пути «Авроры». Достигнув Полярного круга у 118° в. д., экспедиция обнаружила побережье материка, и на карте появилось обозначение: Берег Сабрина. Экспедиция Моусона и на этот раз оказалась очень плодотворной. Исследователи собрали ценнейшие научные материалы о природе и особенностях материка, провели обширные океанографические работы.

Одновременно с «Дисковери» берега шестого континента обследовала норвежская экспедиция, также располагавшая авиацией. На борту китобойного судна «Норвегия» находились его владелец, промышленник Ларс Кристенсен, и небольшая группа исследователей во главе с арктическим путешественником и летчиком Ялмаром Рийсер-Ларсеном.

В 1925 году Ларсен вместе с Амундсеном пытался достигнуть Северного полюса по воздуху. В этой экспедиции, организованной на средства американца Линкольна Элсуэрта, участвовало шесть человек. Они были вынуждены совершить посадку у 88-й параллели. Более трех недель путешественники провели на дрейфующем льду, расчищая взлетную дорожку; сжатие льдов неоднократно губило плоды мучительного труда. Лишь на двадцать пятый день они поднялись в воздух и достигли Шпицбергена, а оттуда перелетели в Норвегию, где экспедицию считали погибшей.

Теперь, спустя пять лет, Рийсер-Ларсен намеревался изведать противоположную область земного шара. Судно «Норвегия» шло по пути экспедиции Беллинсгаузена и Лазарева, держа курс от Южной Георгии к Земле Эндерби, куда дважды подходила экспедиция Моусона на «Дисковери».

За 65-й параллелью, у 50° в. д. «Норвегию» остановили льды. Рийсер-Ларсен и пилот Лютцов-Хольм полетели на юг. Земля Эндерби оказалась покрытой ледниками, над которыми чернели верхушки многочисленных нунатаков. Опустившись в нескольких километрах от материка, Ларсен пошел к берегу на лыжах, чтобы собрать геологическую коллекцию, но непогода заставила его поспешно вернуться и лететь к «Норвегии».

Судно двинулось к западу. Спустя три недели пилоты вторично стартовали на юг. Самолет достиг территории, названной Землей королевы Мод. В следующих полетах норвежцы положили на карту часть её побережья — Берег принцессы Ранхильды, а к востоку от моря Уэдделла описали Берег принцессы Марты. Экспедиция Рийсер-Ларсена нанесла на карту около 570 миль береговой линии.

Первыми этих берегов достигли русские корабли «Восток» и «Мирный» в январе — феврале 1820 года. Участники исторической экспедиции не сомневались, что перед ними Южный материк. Беллинсгаузен писал, что они видели отвесные стены материкового льда, возвышающиеся подобно берегу. Только исключительная честность и требовательность к достоверности наблюдений не позволила русским морякам категорически заявить о своём открытии.

Великий подвиг русской экспедиции признают и современные зарубежные ученые. «Беллинсгаузен, несомненно, дважды видел антарктический материк — в январе и феврале 1820 года, причем оба раза близ побережья Земли королевы Мод», — пишет сэр Лоуренс Кэруен, секретарь Британского королевского географического общества. Почему же руководитель прославленной русской экспедиции не возвестил миру о своем открытии? Кэруен отвечает: «Он был слишком точным и добросовестным наблюдателем, чтобы пойти на это».

Норвежская экспедиция Кристенсена и Рийсер-Ларсена совершила по примеру русских исследователей плавание вокруг Антарктиды. В море Беллинсгаузена «Норвегия» вплотную подошла к острову Петра I. Впервые после открытия его экспедицией «Востока» и «Мирного» людям удалось высадиться на этой заполярной территории.

В 1934 году Ларс Кристенсен снова побывал в Антарктиде; к западу от Земли Вильгельма II он усмотрел неизвестную часть побережья, которую назвал Берегом Леопольда и Астрид.

Годом позже норвежский танкер «Торсхавн» у 79° в. д. достиг неведомого ранее Берега Ингрид Кристенсен, где высадился маленький отряд. Пройдя на судне вдоль материка более 400 километров, мореплаватели убедились, что четвертая часть этой береговой линии свободна от льда и снега.

Почти три года (1934–1937) продолжалось плавание английской шхуны «Пенола» с экспедицией Джона Р. Раймилла, изучавшей Землю Грейама. Раймилл использовал авиацию не только для исследовательских полетов, но и для поисков доступных путей во льдах. Метод воздушной ледовой разведки, разработанный советскими полярными пилотами и успешно применяющийся на трассе Северного морского пути, оказался полезным и в Антарктиде. Экспедиция Раймилла произвела съемку около 1600 квадратных километров побережья и большого внутреннего района Земли Грейама. Раймилл исправил ошибку Губерта Уилкинса, принявшего этот полуостров за архипелаг.

В эти же 30-е годы почти каждое лето в водах Антарктики вела океанографические работы специальная экспедиция на английском судне «Дисковери II».

Постепенно люди накапливали знания об Антарктиде, но она всё ещё оставалась страной загадок. Не говоря о глубинных областях материка, даже береговая линия, за исключением нескольких участков, изображалась на карте пунктиром — условно, предположительно.

«Попрошайки»

Вскоре после возвращения «Боллинга» и «Сити оф Нью-Йорк» из Антарктики американцы начали готовиться к новому путешествию. Обстановка была весьма неблагоприятная: США находились в тисках жестокого экономического кризиса, парализовавшего жизнь страны. Чувство обреченности овладело миллионами людей. Бесчисленные банкротства, разорения, нищета. Голодные толпы безработных. Панический страх перед грядущими несчастьями. Массовые самоубийства… «Черные» дни, недели, месяцы, ужасающая экономическая агония…

«И собственная бедность, и чужое равнодушие, и даже враждебность» были в числе препятствий, которые встретились Ричарду Бёрду, произведенному в контр-адмиралы, и его компаньонам. Как и в прошлый раз, правительственные органы страны с 40-миллиардным годовым доходом не оказали никакой материальной поддержки исследователям. Позднее адмирал вспоминал, что в это время он и его помощники представляли собой «самых энергичных попрошаек, лучше которых трудно было сыскать».

Около 30 000 писем отправила штаб-квартира экспедиции со стандартным вступлением: «Милостивый государь, не соблаговолите ли Вы помочь…» И те же руки вскрывали тысячи конвертов, содержащих стереотипный ответ: «Очень сожалеем, но обстоятельства таковы…» Один только управляющий делами Виктор Чегка написал 127 посланий хозяевам разных фирм, убеждая подарить экспедиции производимые ими комбинезоны, но кончилось тем, что пришлось купить их за наличные… «Самые глубокие ледниковые трещины и свирепые ураганы — ничто в сравнении с рытвинами и ухабами финансового характера», — жаловался Бёрд.

Кое-как «наскребли» полтораста тысяч долларов — седьмую часть необходимых средств. Все замыслы американских путешественников потерпели бы крах, не будь у них своеобразного «основного капитала». Неизбежные приключения в полярных странах привлекали широкое внимание публики, а всевозможные фабриканты непрочь были использовать общественный интерес для рекламирования своих товаров: «Адмирал Бёрд берет в Антарктику шесть ящиков наилучшей в мире жевательной резины нашей фирмы. Покупайте приятную, ароматичную, придающую бодрость резину только фирмы Гопкинс и Вуд!»; «Знаете ли вы, что даже пингвины и тюлени в восторге от наших патефонов?! Спешите купить патефон «Антарктик», и вы позабудете о всех горестях жизни!»; «Внимание! Внимание! Карандаши и блокноты, незамерзающие чернила и туалетная бумага «Китовая бухта» — всё это вы найдете в нашем магазине…» Предоставляя право на подобную рекламу в газетах, журналах, по радио и в кино, экспедиция безвозмездно получила горючее для судов и самолетов, специальную полярную обувь, питательные брикеты — пеммикан, табак, фотографические принадлежности, уголь, электрооборудование и т. д.

Солидные вклады в «основной капитал» делала широковещательная компания за специальные радиопередачи непосредственно из Антарктиды. Эти денежные перечисления на текущий счет экспедиции в её самые критические периоды исследователи сравнивали с кислородом, поддерживающим угасающую жизнь больного…

Около трех лет длилась подготовка ко второй американской экспедиции. На судах «Джекоб Рупперт» и «Медведь» к берегам Антарктиды вместе с новичками шла группа бывалых исследователей, участников полярных путешествий: метеоролог Хейнес, зарекавшийся, что никогда не вернется на шестой континент, и капитан Иннес-Тейлор, пилоты Джун и Новилл, норвежцы Петерсон, Квин, Блэкберн, Иоханнесен, Финн Ронне…

Годом раньше к начальнику экспедиции обратился престарелый Мартин Ронне, дважды побывавший на Ледяном барьере — с Амундсеном и с американцами: «Рекомендую инженера Финна Ронне. Сам я, к сожалению, не смогу уже пойти, но мой сын, надеюсь, будет полезен…»

Инженера Ронне зачислили в состав зимовщиков. Его отец, заслуженный полярник, скончался незадолго до выхода экспедиции в плавание.

Опытных путешественников немало беспокоил пестрый состав зимовщиков. Среди них оказались честолюбцы, искатели приключений, люди с неудавшейся карьерой, рассчитывающие участием в экспедиции поправить свои денежные дела, сыновья миллионеров, человек, сбежавший от суда, и — для полноты ансамбля — автор модных романсов…

— Мы живем в век батисфер, лунных ракет, полетов в стратосферу и пятиметровых телескопных линз, — говорили новичкам ветераны. — Антарктида осталась почти нетронутой потому, что сплошные льды и штормы, охраняющие её берега, стужа, пурга и невыразимая безжизненность её внутренних областей нелегко поддаются покорению… Не ждите чего-либо необыкновенного, сверхъестественного, — в лучшем случае мы оторвем очередной лоскуток завесы…

К 1934 году в Антарктиде оставалась неоткрытой и неисследованной территория, на которой могла бы уместиться вся Европа.

Гробница дьявола

«Бедность приучает к изобретательности», — шутили исследователи, комплектуя авиационный отряд. Когда попытка получить в подарок большой самолет сорвалась, они вспомнили, что целое равно сумме частей, и атаковали фирмы, изготовляющие всевозможные авиационные детали. Однако полной машины из полученных даров не вышло, многое пришлось докупать. В авиационный отряд входили двухмоторный самолет «Кондор» с радиусом действия около 2000 километров, снабженный лыжами и поплавками, монопланы «Фоккер» и «Пилгрим», ранее перевозившие пассажиров и почту, и, наконец, вертолет, предоставленный во временное пользование филадельфийским аэроклубом.

Хотя опыт применения в Антарктиде наземного механизированного транспорта не удался и вездеход первой экспедиции покоился где-то в глубине Ледяного барьера, американцы взяли два легких «снеговых автомобиля» «Форд», наземный дредноут «Клетрак» грузоподъемностью 10 тонн и три французских вездехода «Ситроен».

Полезность собачьих упряжек не вызывала сомнений: они пройдут там, куда не проникнет вездеход и где не сядет самолет. Сто пятьдесят три лайки, доставленные с северного побережья Канады и Аляски, находились на борту флагманского судна «Рупперт». Крупных ездовых собак, весивших до 50 килограммов и напоминавших маленьких пони, держали на длинных цепях. «Тоби» и «Пьеретт» были куплены в Канаде у француза-фермера, который пользовался ими взамен лошадей для вспашки своего поля. Вынужденное соседство с ними на судне приводило в ужас цыплят, поднимавших неимоверный шум в своих клетках. Судно оглашалось воем, писком и… мычанием; в стойле, оборудованном на носу, обитали три коровы, подаренные скотоводческим клубом; одна из них — «Клондайк» — вот-вот должна была принести потомство. Будущие зимовщики Кокс и Кларк, которым поручили надзор за коровами, ежечасно бегали узнавать координаты «Рупперта», считая, что теленку, родившемуся за Полярным кругом, обеспечено бессмертие.

Поздней декабрьской ночью Кокс в который раз подскочил к вахтенному штурману:

— Сколько ещё осталось?

— Двести пятьдесят миль! — заревел штурман. — И если вы хотите, чтобы теленок родился за Кругом, выпросите у адмирала «Кондор», посадите в него свою «Клондайк» и летите!..

Сенсационное событие свершилось, увы, за 63-й параллелью. Новорожденного назвали «Айсберг».

К начальнику экспедиции явились три незнакомца.

— Нельзя ли поручить «Айсберга» нам, поскольку мы, так сказать, лишние люди, — довольно туманно мотивировал просьбу один из пришедших.

Это были новозеландские безработные, тайно проникшие на «Рупперт» в надежде обрести приют, пищу и немного долларов за выгрузку имущества в Китовой бухте.

— Необыкновенная вещь — антарктические зайцы! — воскликнул капитан, когда ему доложили, что в шлюпке под брезентом обитают три «безбилетных пассажира».

Спустя несколько дней лейтенант Инглиш радировал с борта «Медведя», покинувшего остров Таити: «Обнаружил на борту двух зайцев, сообщите инструкции». Начальник экспедиции ответил: «Рекомендую вернуться и добыть ещё одного, тогда у нас будет поровну».

21 декабря 1933 года «Рупперт» прошел сквозь льды за 67-ю параллель и остановился у большой полыньи. На нее спустили двухмоторный «Кондор». Около полудня гидроплан взял курс на юг по 150-му западному меридиану, машину вел Джун. Достигнув почти 70-й параллели и не обнаружив признаков земли, пилот повернул. Экспедиция направилась на восток — к 120-му меридиану, чтобы оттуда предпринять новую воздушную разведку ближайшей суши; по расчетам самолет должен был выйти к побережью Земли Мэри Бёрд.

Судно вступило в область, производившую бесконечно мрачное и гнетущее впечатление. «Чортово кладбище! Гробница самого дьявола!» — говорили путешественники. Бёрд писал в дневнике: «Эта часть океана, лежащая между 147-м и 135-м меридианами вдоль антарктического круга, представляет собой один из тех чудовищных ликов природы, которые преследуют мореплавателей на краю вселенной. Много дней подряд влажный, липкий, давящий туман, такой густой, что порой с мостика не виден был нос корабля, лежал на море. И сквозь эту свинцовую завесу, точно привидения, неожиданно надвигались бесчисленные ледяные громады, достигавшие 50 метров высоты. Словно загнанный зверь, корабль метался между ними, пытаясь спастись от грозных врагов». Мысль о внезапном столкновении с айсбергом преследовала людей, измученных дежурствами на постах наблюдения.

За сто с лишним лет до американских путешественников область «Чортова кладбища» пересекли русские шлюпы «Восток» и «Мирный». В конце 1820 года маленькие деревянные корабли под парусами лавировали между айсбергами в тумане, пробиваясь всё дальше на юг, и 31 декабря оказались за Полярным кругом — уже в пятый раз. Мичман Павел Новосильский писал тогда: «Мы беспрестанно слышали гул разбивающихся о ледяные острова волн, иногда сквозь мрачность мелькали белые пирамидальные острова, иногда мы проходили под ветром мимо невидимых ледяных громад, от которых паруса, лишаясь ветра, заполаскивали… С полуночи до 4 часов утра прошли до 300 островов… Положение наше было крайне опасно».

Американская экспедиция шла на бывшем тихоокеанском лесовозе — не первой молодости, но достаточно прочном, с нефтяными топками и паровыми машинами. Это «стальное суденышко», как называл его Бёрд, находилось в постоянном окружении пловучих ледяных гор, «по сравнению с которыми айсберг, отправивший на дно Атлантического океана «Титаник», показался бы детской игрушкой. Малейшее упущение — и катастрофа была бы неминуема…»

Первого января 1934 года «Рупперт» пересек 116-й западный меридиан, а спустя два дня остановился. Снова спустили за борт «Кондор». Четыре человека стартовали на юг. Пролетев километров двести, они заметили в центре огромного ледяного поля двух королевских пингвинов; напуганная ревом моторов, супружеская пара упала на брюшко… Единственные живые существа среди океана льдов, у окраины вселенной…

Достигнуть побережья опять не удалось. У 73-й параллели горизонт впереди потемнел. Джун развернул машину на обратный курс. «Кондор» возвращался в густом тумане. Спидометр обледенел и не показывал скорость. На плоскостях появилась наледь. Пилот снизился до 30 метров и вслепую пробивался сквозь метель. Мелькали вершины айсбергов. Внезапно вынырнула чудовищная тень, и в то же мгновение, повинуясь пилоту, «Кондор» взвился к небу. Какие-то секунды поплавки находились в непосредственном соседстве с макушкой айсберга. Запоздай Джун хотя бы на миг, и ледяная гора получила бы легкий щелчок, а гидроплан…

Посветлело. «Кондор» вышел к месту стоянки экспедиционного судна. Гидроплан подняли на борт, и путешественники двинулись к морю Росса.

На старом месте

На «Рупперте» приняли радиограмму от полярного путешественника Линкольна Элсуэрта. Его экспедиционное судно «Уайт Ирп» пришвартовалось в Китовой бухте к кромке льда; с Элсуэртом прибыли пилоты Балчен и Бротен, участники первой американской экспедиции. Ледяное поле, на которое они выгрузили самолет, неожиданно взломалось, машина получила серьезные повреждения; ремонтировать её придется в Новой Зеландии.

Элсуэрт сообщил приятную весть: в Маленькой Америке всё находится на месте, радиомачта в целости, самолеты покрыты густым слоем снега. Никто и не надеялся, что стихии пощадят «Фэрчайльд» и «Беннет».

«Рупперт» остановился у кромки льда, достигнув почти 70-й параллели близ 152° з. д. Отсюда до Маленькой Америки по прямой было около тысячи километров. Тяжело нагруженный «Кондор» в третий раз пошел на юг. Бёрд рассчитывал долететь до своей старой зимовки, но уже в 200 километрах от судна непогода вынудила пилотов вернуться. Три воздушные разведки показали, что в обследованной части «тихоокеанского квадранта» никаких признаков суши нет, а побережье Земли Мэри Бёрд простирается севернее 75-й параллели.

Утром 17 января из штурманской рубки «Рупперта» увидели впереди огромное вытянутое облако, нависшее над морем. Великий ледяной барьер! Экспедиция вошла в Китовую бухту.

— Куда же, чорт возьми, девался лед? — воскликнул Виктор Чегка, четыре года назад сложивший на припайном льду полсотни тонн механического оборудования, для которого не нашлось места на судне; увы, ценные грузы покоились на дне моря Росса…

Бёрд с тремя спутниками пошел в Маленькую Америку, увязая по колено в снегу. Показались радиомачты, обледенелый шест анемометра. Труба главного здания едва виднелась из-под толстого снегового покрова. У самого поселка пешеходов нагнали несколько упряжек. Каюры дружно взялись за лопаты.

На полутораметровой глубине обнажилась брезентовая крыша шаропилотной станции. Метеоролог Хейнес продырявил её и спрыгнул вниз. Один за другим люди пробрались по коридору в жилой дом. На ящике стоял самодельный светильник — консервная банка с керосином и фитилем. Радист Петерсон поднес спичку, фитилек разгорелся. Засверкали обледенелые стены и свисавшие с потолка сосульки. Под тяжестью льда крыша осела, балки кое-где треснули, куски дерева валялись на верхних койках. Повсюду разбросаны старая одежда и хозяйственная утварь. Подле кофейника на столе — тарелка с куском жареного мяса, проткнутого вилкой, и горбушка хлеба. Можно подумать, что сейчас войдет человек, которого оторвали от ужина. Календари 1929 года висят над койками, и Финн Ронне, подняв фонарик, пристально вглядывается в надпись на стене: Мартин Ронне…

— Отец, должно быть, чувствовал, что я приеду сюда, — взволнованно произнес норвежец.

Другая группа путешественников проникла в помещение столовой; оно хорошо сохранилось, хотя на крышу давил трехметровый слой льда и снега. На полках выстроились ряды консервных банок: мясо, бобы, кофе… Вдруг раздался звонок, Хейнес снял трубку: «Хэлло?» Телефон работает! Кто-то завел патефон. Петерсон повернул выключатель, и все с изумлением уставились на тусклый свет электрических ламп. Разожгли уголь в плите, на которой стояли кастрюли и сковородки с обледенелым обедом четырехлетней давности…

К Маленькой Америке тянулись упряжки с оборудованием, снаряжением, продовольствием.

Как и пять лет назад, собаки избавили экспедицию от крупных неприятностей. Сторонники механизированного транспорта ещё недавно доказывали, что времена упряжек кончились и просто стыдно возить собак в Антарктиду, когда существуют мощные вездеходы. Но вот 19 января из-за неисправной подачи горючего один за другим воспламенились два «Ситроена»; пожар ликвидировали, но деревянные части машин успели сгореть. Отказали оба «снеговых автомобиля» — от холода полопались чугунные детали. А шестнадцать упряжек резво бежали по накатанной дороге, и каждая за один прием перевозила до 600 килограммов; упряжка вожака-гиганта «Шамбула» как-то доставила целую тонну.

Отремонтированные после пожара вездеходы непрестанно выбывали из строя.

— Цепляйте свою колымагу сзади, живо довезем! — насмешливо кричали каюры обескураженным и усталым мотористам, обгоняя застрявший на пути «Ситроен».

Пришлось использовать для перевозок моноплан «Пилгрим»; он совершил двадцать четыре рейса — «пятиминутки», доставляя каждый раз «шамбулскую порцию» — одну тонну.

Вскоре подошло второе экспедиционное судно — «Медведь».

— Я не сомневался, что держу курс на Китовую бухту — милях в десяти нам попалась льдина с грудой сена, — сказал лейтенант Инглиш. — Мы догадались, что это ваше имущество, если только на Барьере не открылась ещё одна молочная ферма.

— Вы прибыли во-время, будете участвовать в радиовещании.

Радисты священнодействовали у сложных аппаратов. Все собрались в старом здании столовой, погребенном под слоем снега и льда.

— Включаю! — объявил старший радист.

Начальник экспедиции подошел к микрофону. Он заговорил о борьбе и страданиях, перенесенных прежними исследователями. Вспомнил героический отряд Скотта, не имевший возможности сообщить друзьям о своем безвыходном положении… Лишь двадцать два года прошло с тех пор. Современная техника позволяет осуществить первое радиовещание из Антарктиды в США, за десять тысяч миль…

Спустя два дня «Медведь» двинулся в рейс на восток. За мысом Колбек путь преградила цепь неподвижных ледяных великанов. Глубина океана здесь не превышала 80 метров. Айсберги прочно сидели на подводном хребте, являющемся, повидимому, продолжением гор Александры на полуострове Эдуарда VII. Проскочив между белыми громадами, судно пересекло устье залива Зульцбергер, открытого во время первой экспедиции, и достигло 148-го западного меридиана. Смутно виднелся окутанный дымкой ледяной берег Земли Мэри Бёрд. Непроходимые льды вынудили «Медведя» отступить. Эхолот показал глубину около 4000 метров.

Как только судно вернулось в Китовую бухту, Иннес-Тейлор доложил начальнику экспедиции:

— Вокруг Маленькой Америки появилось много широких трещин, мы заполняем их снегом. Вчера семь собак молниеносно исчезли, их вытащили с двадцатиметровой глубины. «Мост вздохов» приходится ежедневно исправлять и перемещать.

Этот «мост» был построен из телеграфных столбов на самом опасном месте.

— А как работают вездеходы? — спросил Бёрд.

— Водители ездят, держа одну руку на руле, а другую на дверной ручке, чтобы в случае беды выскочить. Хорошо, что вездеходы достаточно длинны… А я-то думал, что наша автострада не менее надежна, чем асфальт Бродвея…

Тщательный осмотр встревожил исследователей. Море приближалось к Маленькой Америке. 70-метровая толща льда, на которой обосновались зимовщики, оказалась отделенной от главной массы ледника и представляла собой не что иное, как айсберг — к счастью, неподвижный.

— Нет никакой уверенности, что эту часть льда не унесет в море, — сказал Бёрду метеоролог Хейнес.

— Придется, не вызывая паники, быстро оборудовать аварийную базу.

В полутора километрах от Маленькой Америки на высокой гряде Барьера возник «Лагерь отступления».

Пятьдесят шесть зимовщиков простились с друзьями, ушедшими на экспедиционных судах.

В черную полярную ночь

Март считают самым неподходящим осенним месяцем для санных походов в Антарктиде: всё короче становятся дни, усиливаются морозы, метели застилают путь сухим кристаллическим снегом.

Бёрд с молодым пилотом Мак-Кормиком поднялся на вертолете для разведки пути санной партии Иннес-Тейлора. В тот же день она двинулась на юг, чтобы оборудовать вспомогательные склады для весеннего похода. Спустя четверо суток вслед отправился на вездеходе Джун. Он нагнал упряжки у «Долины пропастей», передал Тейлору дополнительное продовольствие и вернулся в Маленькую Америку, покрыв за шестнадцать часов около 200 километров. Это был первый удачный опыт применения механизированного транспорта в Антарктиде.

— На ровной поверхности шельфового ледника «Ситроен» работал превосходно, но мы не раз обрушивали снежные мосты, по которым перед нами проходили упряжки, — рассказал Джун. — Довольно неприятно чувствовать, как задний конец машины проваливается в бездну; нечто подобное испытываешь при воздушных ямах.

Поход Джуна на «Ситроене» был отнесен к мартовскому «активу», где, между прочим, значилась успешная операция, сделанная доктором Потака и послужившая поводом для трехъярусных «шапок» в американских газетах: «Первый случай хирургического вмешательства в Маленькой Америке! Двадцатиминутная операция под завывание пурги! Жизнь больного вне опасности…»

В «пассив» попали две аварии. Радист Дэер, устанавливая антенну, свалился с 15-метровой высоты, но угодил в сугроб и не получил никаких увечий. Бескровно закончилась и катастрофа, постигшая самолет «Фоккер», на борту которого находилось четыре человека. Стартуя с неровной поверхности в пробный полет, он ударился о ледяной выступ и повредил управление. Машина оказалась в воздухе, но не могла набрать высоту. Пилот полого планировал. В полукилометре от базы «Фоккер» врезался в сугроб, вздымая снежные облака, подскочил, стукнулся носом, немного пробежал с оторванным правым крылом и остановился, задрав левое к небу. Люди выбрались из остатков машины — растерянные, но невредимые. «Фоккерам» в Маленькой Америке определенно не везло…

Этим случаем не исчерпывалась мартовская «хроника происшествий». Однажды около полуночи все были подняты возгласом: «Пожар!» От неосторожного обращения с бензином загорелся главный оффис. При помощи огнетушителей пламя удалось сбить. В ту же ночь доктор Потака произвел вторую хирургическую операцию под наркозом.

Утром радист пешей партии Иннес-Тейлора, переговариваясь со своим коллегой в Маленькой Америке, спросил о новостях.

— Ничего выдающегося: Джон Дэер свалился с пятнадцати метров, в оффисе был пожар, «Фоккер» угробился вчистую, Пелтеру доктор разрезал живот и вынул семидюймовый кусок слепой кишки… А как у вас?

Ошеломленный радист едва смог отстучать, что пешая партия возвращается, устроив склады вплоть до 81-й параллели.

16 марта зимовщики провожали караван из четырех вездеходов.

— Посмотрим, может ли механический транспорт заменить собачьи упряжки, — сказал Хейнес.

— Уверен на сто процентов! — отозвался Джун, командир каравана; он шел в глубь материка, чтобы оборудовать базу для длительных метеорологических наблюдений.

Какое влияние оказывает высокогорное антарктическое плато на циркуляцию атмосферы в Южном полушарии? Каким процессам обязаны своим возникновением «волны холода» и «полярные фронты»? Наука располагает сведениями, добытыми лишь на прибрежных станциях и экспедиционных судах, а огромные внутренние области Антарктиды — «белое пятно» для метеорологов. Бёрд задался целью провести длительные наблюдения на шельфовом леднике Росса за 80-й параллелью.

Когда вездеходы достигли «Долины пропастей», вылетел на разведку «Пилгрим». Пилот Боулин сбросил Джуну записку с указанием лучшего пути и повернул. Радист самолета передал: «Летим очень низко, садимся на Барьер. Как погода? Приземл…» — и умолк. Через час вновь послышались сигналы передатчика. Потеряв в густом тумане след упряжек и израсходовав почти всё горючее, пилоты благополучно опустились среди ледяных глыб и трещин, но не знали своего местоположения. Лететь к ним было невозможно — серая мгла сгустилась над главной базой; в такую погоду даже чайки не решались летать и бродили по земле. Наутро вышел на поиски отряд из шести человек с двумя упряжками и горючим, а Бёрд поднялся на вертолете Мак-Кормика, который и заметил черную точку среди снегов. Вертолет опустился подле «Пилгрима». Авиаторы крепко спали в палатке и ничего не слышали.

— Вы прилетели?.. — спросил Боулин, протирая глаза. — Но, надеюсь, не на… не на вертолете?!

Старый морской пилот с нескрываемым презрением относился к «этой измахавшейся вертушке» и часто изводил юного Мак-Кормика ироническими вопросами: «Как вы думаете, старается ли вертолет почесать свою спину, или хочет удушить себя в воздухе?» Теперь Боулин увидел Мак-Кормика в проеме палатки и понял всё…

Оставив экипаж «Пилгрима» дожидаться горючего, Бёрд и Мак-Кормик отправились обратно и, завидев пешую партию, опустились возле неё. У вертолета оказался поврежденным мотор, и Бёрд, взяв одну упряжку, отправился на базу, чтобы выслать Мак-Кормику запасные части. Из четырех самолетов экспедиции один был разбит, а два застряли в разных местах.

Караван вездеходов продолжал путь на юг. Машины часто останавливались — замерзали бензопроводы и карбюраторы. Пройдя 100 километров, «снеговой дредноут» отказал окончательно; попытка двух «Ситроенов» взять его на буксир не удалась.

На поверхности шельфового ледника Росса, в 170 километрах к югу от Маленькой Америки, установили разборный домик метеостанции. «Пилгрим» доставил сюда Бёрда. Он остался за 80-й параллелью, чтобы вести регулярные наблюдения в полярную ночь. Одинокое существование было по душе начальнику экспедиции.

Глубинная метеостанция находилась близ юго-западной оконечности острова Рузвельта, открытого в массиве ледника Росса. Длиной более 150 и шириной около 90 километров, он поднимается на 300 метров над уровнем моря; остров покрыт 120-метровым ледяным щитом.

Домик располагался в глубоком котловане. Возле койки стоял прибор-самописец, регистрирующий скорость и направление ветра, а под ним батарея сухих элементов. В другом углу помещался письменный столик с радиопередатчиком. Вдоль стен протянулись книжные полки. Дважды в сутки Ричард Бёрд поднимался на поверхность и шагал к метеобудке, чтобы отметить показания приборов. Четыре-пять раз в день он наблюдал за полярным сиянием.

В конце марта, оборудовав последний склад почти в 300 километрах к югу от Китовой бухты, в Маленькую Америку вернулась пешая партия Иннес-Тейлора. За месяц путешествия выдались лишь тринадцать дней без пурги. На тяжелых переходах в снежный буран и 50-градусный мороз люди мечтали о комфорте, которым наслаждались зимовщики Главной базы. Обширная библиотека, где рядом с томами Британской энциклопедии уживались детективные «романы», телефоны во всех комнатах, радиоприемники, полтораста кинофильмов; ковры и гравюры; обильная и разнообразная пища, вплоть до жареных цыплят и парного молока — три коровы давали ежедневно около сорока литров… Ничего подобного не могло и присниться прежним исследователям.

И всё же жизнь порой казалась зимовщикам невыносимо мучительной, холодной, мрачной. «Иногда мы говорили и делали то, чего не сказали бы и не сделали бы при других условиях, при менее скученном и монотонном существовании», — признался позднее радиоинженер К.Мэрфи. «Мы были немного сумасшедшие», — говорил его помощник Джон Дэер. Сказалась «пестрота» персонала…

Гнёт черной полярной ночи испытывали не все. Иные проникались красотой и покоем спящей природы, их волновал блеск звезд на черном бархате небес и причудливое великолепие полярного сияния. Мэрфи в такие минуты казалось, будто «душа раскрывается и сливается с природой»… Перед взором его, почитателя Льва Толстого, вставали бессмертные образы «Войны и мира», и ему, «подобно Пьеру, хотелось воскликнуть: «И все это моё, и всё это во мне, и всё это я!»

Зимние месяцы проходили в подготовке к весенним походам. Тринадцать зимовщиков с двумя вездеходами, восемьюдесятью собаками, 13 тоннами груза намеревались вести геологические работы в горах королевы Мод и на Земле Мэри Бёрд, сейсмические и магнитные наблюдения на Полярном плато. Предполагали, что толщина ледяных масс там достигает огромного размера — 3000 метров. Геофизики хотели определить, насколько эта цифра близка к истине.

Три раза в неделю Маленькая Америка переговаривалась с глубинной метеостанцией. Бёрд коротко рассказывал о проведенных наблюдениях и под конец отстукивал: «Всё в порядке». Никто не знал, что он тяжело болеет, отравленный ядовитыми газами неисправной печи и бензинового двигателя. Он едва держался на ногах, питался полузамерзшими продуктами, разогревать которые у него нехватало сил. Июль был для больного сплошным кошмаром, но он не пожелал, чтобы к нему пришли на помощь, — поход в полярную ночь был безнадежным делом. Температура упала до минус 62°, ветер заваливал снегом домик глубинной метеостанции.

Профессор Поултер уже несколько недель готовился к путешествию на «Ситроене» в этот район для наблюдений за метеоритами и ждал разрешения начальника экспедиции. 6 июля Бёрд не ответил на вызовы. Его радиостанция молчала девять суток. 15 июля в Маленькой Америке услышали лишь обрывок радиограммы…

Основной передатчик испортился, и Бёрд работал на аварийном, приводимом вручную. Спустя несколько дней отказал и приемник. «Радиопередачи становятся для меня непосильными, — писал исследователь в дневнике. — Боюсь, что если я не буду держать зажженным маячный огонь на крыше, Поултер никогда не найдет станцию».

Вездеход дважды возвращался с пути: первый раз после самой сильной пурги, какую довелось наблюдать зимовщикам, вторично — из-за неисправности мотора. В этот вечер, 7 августа, удалось связаться с глубинной станцией. Давая указания отряду Поултера, начальник экспедиции нечетко отстукивал сигналы. По просьбе профессора он стал повторять передачу, но внезапно умолк. «Что с вами? Вы больны?» — отстучал Дэер. Ответ пришел нескоро: «Не просите меня больше вращать… Я здоров». Тогда только поняли: ему плохо. Но что же стряслось?..

После полуночи «Ситроен» двинулся на юг. Стоял туман. Обогнув «Долину пропастей», путешественники проехали мимо обледенелого «снегового дредноута». Мотор «Ситроена» давал перебои.

К исходу третьих суток Поултер заметил вдалеке слабую вспышку. Спустя два часа в том же направлении замигал огонек. К полуночи вездеход поднялся на возвышенность. Луч прожектора осветил человека в мехах. Прикрыв ладонью глаза, он неторопливо шел навстречу.

— Слезайте, вас ждет ужин, — сказал Бёрд.

На радиостанции Маленькой Америки долго ожидали вестей с юга. Наконец, Дэер, сидевший у приемника, поднял кверху большой палец: «Есть!» Радист «Ситроена» передал: «Нашли сильно ослабевшим, вследствие отравления газами от печки… Прошу не оглашать, чтобы не взволновать семью. Поултер». Позднее профессор сообщил, что Бёрд поправляется и добавил: «Метеорологические наблюдения проведены полностью».

Геологи на плато

Весной летный сезон открыл молодой Билл Мак-Кормик, над Главной базой послышалось знакомое жужжание вертолета. В течение сентября он девять раз поднимался на 2500–3000 метров для исследования атмосферы при помощи прибора, автоматически записывающего изменения температуры, давления и влажности по мере подъема машины. В десятый полет Мак-Кормик отправился после сильной пурги, но никто не догадался осмотреть хвостовую часть машины, куда набилось много снега. На небольшой высоте вертолет вышел из повиновения, закачался и, кружась, рухнул. Пилота в бессознательном состоянии вытащили из обломков, у него была сломана рука.

«Пилгрим» доставил в Маленькую Америку начальника экспедиции, отсутствовавшего более полугода.

Группа биолога Сейпла отправилась на Землю Мэри Бёрд, геологическая и сейсмомагнитная партии ушли к горам королевы Мод и Полярному плато; у всех трех отрядов было испытанное транспортное средство — собачьи упряжки, они ещё ни разу не подвели.

Джун вернулся из трехнедельного путешествия на «Ситроене» ярым поборником вездеходов: «Мой француз отмахал шестьсот миль!» Организуя на пути склады для группы Сейпла, отряд Джула проник в неведомую западную область горной цепи Эдзела Форда и открыл обширное плоскогорье. На высоте 925 метров исследователей застиг ураган. Ветер рвал в клочья палатку, скорость его достигала, повидимому, 200 километров в час. К концу шестисуточного вынужденного бездействия путешественников порадовала передача из Нью-Йорка, которую транслировала радиостанция Маленькой Америки: Джо Рэкер, участник первой экспедиции, приветствовал старого приятеля Джуна, не подозревая, что тот слушает его в заваленной снегом палатке, за 300 километров от базы, в горах… В этом походе каждый из четырех путешественников потерял в весе от трех до пяти килограммов.

На юг ушли два «Ситроена» с семью тоннами научного оборудования, снаряжения, продуктов и топлива; один только сейсмический прибор весил почти полтонны. Без этого имущества не могли развернуть исследования вышедшие ранее геологическая и сейсмомагнитная партии. Одолеет ли вездеходный отряд Демаса опасную «Долину пропастей» на 81-й параллели? Уверенности в успехе не было.

22 октября начался полярный день. Солнце светило круглые сутки, не уходя за горизонт. Горячая пора настала для биологов: в Китовой бухте быстро увеличивались тюленьи стада, на льду то и дело встречались новорожденные младенцы, оберегаемые бдительными мамашами; «малютки» весили от 25 до 40 килограммов. Спустя две-три недели они знакомились с водой, а некоторые ныряли даже на восьмой день.

По пути к тюленьему лежбищу биологи Линдсей и Янг увидели самку королевского пингвина, разгуливающую на ледяном поле. Янг заарканил красавицу веревкой, однако она успела влепить ему здоровую оплеуху. Зоологическая коллекция обогатилась ещё одним экспонатом, весившим около 29 килограммов, — в серебристо-синем одеянии, с кремово-белой грудью, черными головкой и шеей, оранжевыми пятнами по бокам шеи.

Благополучно миновав пятикилометровую зону трещин, южная партия приближалась к 82-й параллели. Ученые радировали, что догоняющим их вездеходам предстоит лавировать между пропастями шириной до десяти метров. Вечером последовал первый удар. «Извлекаем одну машину из расщелины», — передал радист отряда Демаса. Часом позже он добавил: «Дорога для «Ситроенов» непроходима».

Санная партия присоединилась к отряду Демаса и отступила вместе с ним на 80 километров, чтобы обойти «Долину пропастей» с северо-востока. Опасные широкие трещины вновь преградили путь. Пришлось разделиться: захватив все пять упряжек, геологи направились к горам королевы Мод, а сейсмомагнитная партия осталась с вездеходами, которые везли её научную аппаратуру. Демас предпринял попытку более глубокого обхода трещин с востока — по неведомому пути. Вездеходы продвигались со скоростью меньше четырех километров в час, и мотористы радовались отсутствию «этих собачников», чьи упряжки бежали куда быстрее. Внезапно задняя часть головного вездехода Демаса стала оседать, проваливаясь в трещину, фары поднялись выше уровня крыши кабины… Лишь через четыре часа при помощи второго «Ситроена» машину удалось спасти.

Пилоты пользовались часами сносной погоды для дальних исследовательских рейсов. 15 ноября Джун и Боулин вместе с Бёрдом вылетели на юго-восток. Под широтой 81° у 147-го западного меридиана пилоты обнаружили огромный пояс широких пропастей, названный «подковой». Невидимому, эта «подкова» где-то смыкалась с трещинами, преградившими дорогу вездеходам. Во время воздушного рейса было обследовано около 50 тысяч квадратных миль.

Джун и Боулин совершили ещё несколько глубинных полетов. Они проникли в область, где миллиарды тонн льда, сползающего с горного плато, напирают на почти неподвижную окраину ледника Росса. Среди хаоса вздыбленных белых скал и разверзшихся пропастей виднелись «коридоры», по которым вездеходы могли пробиться на юг. Получив от пилотов эту весть, отряд Демаса двинулся по новому маршруту.

В следующем полете «Кондор» на высоте 3000 метров пересек Землю Скотта и пошел по 78-й параллели над неизвестной областью. На северо-востоке появился огромный горный массив, а вскоре километров за полтораста возник пик-гигант, по сравнению с которым соседние вершины казались карликовыми. Впереди на белом плоскогорье тоже высился массив, напоминающий потухший вулкан. Исследователи обозначали на карте: гора Мэбел Сидли. У 135-го западного меридиана «Кондор» повернул на базу.

22 ноября пилоты пробыли в воздухе около одиннадцати часов. Это был самый длительный рейс. «Кондор» летел к юго-востоку над никем не виданным обширным плоскогорьем и в 900 километрах от Маленькой Америки достиг крайней точки — за 85-й параллелью у 118° з. д. Буквально в последнюю минуту, уже собираясь положить машину на обратный курс, экипаж заметил далеко к югу высокие, покрытые снегом горы. «Они расположены почти в 170 милях к востоку от обследованной ранее части гор королевы Мод и, быть может, являются их продолжением», — передал по радио Джун.

В полете не было обнаружено никаких признаков существования пролива, который, по мнению некоторых ученых, разделяет материк Антарктиды на две части.

При помощи приборов летчики неоднократно производили измерения толщины ледяного покрова и пришли к выводу, что она достигает 600 метров. Но достаточно ли точен метод определения толщины ледяного щита с воздуха?..

23 ноября «Кондор» пролетел над стоянкой вездеходов, вниз спустили на парашюте запасные части машин. Геологи со своими упряжками, намного опередив «Ситроены», ещё накануне пересекли 85-ю параллель и развернули исследования в горах королевы Мод, постепенно проникая всё дальше к югу. Восточная партия успешно завершила работу в горах Эдзела Форда и собрала обильную геологическую коллекцию. И только вездеходный отряд Демаса ещё не испил до конца горькой чаши своих злоключений…

После того как «Кондор» доставил «Ситроенам» горючее, отряд проскочил через зону зловещих пропастей, радуясь, что впереди уже нет никаких преград. Но тут «Ситроен» № 2 безнадежно выбыл из строя. Бросив его, исследователи продолжали путь на уцелевшей машине. Не прошло и недели, как отказал последний «Ситроен», находясь в 250 километрах от Маленькой Америки. Собачьи упряжки потащили к нему запасные части… Над неудачливыми мотористами уже перестали потешаться: тема механизированного наземного транспорта изжила сама себя. Ни хваленый «дредноут», ни «Ситроены», испытанные в песках африканских колоний, не устояли перед стихийными силами Антарктиды. А «несовременные» собачки отказывались работать только в лютую пургу.

Группа исследователей вернулась из гор полуострова Эдуарда VII с «трофеем» — приволокли мотор старого «Фоккера», разбитого ураганом в 1929 году. Памятуя, что финансовые дела экспедиции не блестящи, Бёрд заметил:

— Постараемся продать эту находку в Нью-Йорке. Быть может, странно заканчивать исследования сборами утиля, но в наше время нельзя быть разборчивым…

Бродя по вершинам горной цепи Эдзела Форда между 77-й и 78-й параллелями, биологи нашли до 25 разновидностей мхов и лишайников. На некоторых пиках гнездились глупыши и чайки. В кусочках льда, доставленных с гор, были обнаружены под микроскопом мириады инфузорий и мельчайших водорослей.

— Какая бедность растительной жизни! — говорил Сейпл. — В Арктике насчитывается более четырехсот видов цветковых растений, а здесь почти повсеместно, за исключением береговой линии, мертвая пустыня…

— Откуда же появились мхи и лишайники, найденные вами за десятки миль от побережья? — поинтересовался Тейлор.

— Существуют разные гипотезы, но точного ответа наука пока не дает.

11 января 1935 года вернулся маленький отряд геологов, совершивший при помощи упряжек выдающийся поход. Геологи одолели путь в 2250 километров — значительно больше, чем пролетел «Кондор» в самом длительном рейсе. Взобравшись по ледникам на Полярное плато, исследователи оказались лишь в 320 километрах от сердца Антарктиды. С высоты 2700 метров им открылась великая белая равнина, которую видели Скотт, Амундсен и Шекл-тон, а много позднее — четверо участников полета на «Беннете». В трещинах скал ученые обнаружили растительную жизнь — зеленые, белые и темносерые лишайники, а на горных склонах — пятнадцать угольных пластов. Отряд нашел множество остатков растений — отпечатки листьев, целые стебли и даже куски окаменелых древесных стволов толщиной до 42 сантиметров. Исследователи доставили в Маленькую Америку около 230 килограммов геологических образцов.

Возвращаясь по леднику Торна, всего в 390 километрах от полюса, геологи были удивлены неожиданной встречей: над ними пролетели две пары чаек. Покружившись, они опустились вблизи собак, и те пришли в неистовство при виде соблазнительной дичи. Чайки, очевидно, были голодны; ведь нигде, кроме побережья, они не могли добыть пищу…

Ученым предстояло обработать обильные материалы. В полетах и санных походах экспедиция нанесла на карту около 450 тысяч квадратных километров новых земель.

Жизнь в Маленькой Америке шла к концу. Прибыло экспедиционное судно «Рупперт». На борт его подняли уцелевшие самолеты, среди них были машины первой экспедиции — «Беннет» и восстановленный «Фэрчайльд». Затем на палубу торжественно вступили три коровы и «Айсберг»…

Материк пересечен

Вторая американская экспедиция завершилась в начале 1935 года. Прошло немного времени, и опустевшую Маленькую Америку посетили неожиданные гости — Линкольн Элсуэрт и арктический пилот Холлик Кеньон. Этому предшествовали интересные события.

Ещё в 1933 году Элсуэрт готовился осуществить давно задуманное Брюсом и неудавшееся ни Фильхнеру, ни Шеклтону: пересечь антарктический материк. Но не по льдам и снегам, а по воздуху. И не от моря Уэдделла к морю Росса, а в обратном направлении. После аварии самолета на припайном льду Китовой бухты Элсуэрт изменил свой план: самолет «Полярная Звезда» проложит путь от северо-восточной оконечности Земли Грейама непосредственно к Китовой бухте, куда подойдет экспедиционное судно «Уайт Ирп». Протяжение маршрута — более 3500 километров. Не так уж много, если вспомнить, что мировой рекорд дальности беспосадочного полета по прямой превышает 9000 километров. Однако не следует забывать, что лететь придется над неведомыми пространствами Антарктиды, где одна миля стоит многих…

23 ноября 1935 года «Полярная Звезда» стартовала с острова Данди, расположенного в северо-западной части моря Уэдделла. Пилот Кеньон вел самолет на юг, придерживаясь 60-го западного меридиана. Элсуэрт занялся вычислениями, неохотно оторвавшись от великолепной панорамы Земли Грейама.

Пролетев около 500 километров вдоль ее восточного побережья, «Полярная Звезда» оказалась над неисследованной областью. Четко обрисовались контуры горной цепи, тянущейся широкой 150-километровой полосой. Над изрезанными горными хребтами поднимались до 4000 метров белые куполы вершин. «Назовем их Этернити», — написал Элсуэрт пилоту.

Этернити — вечность… Горы Вечности! Не являются ли они звеньями огромной цепи, соединяющей Земли Виктории и Грейама? Не единая ли это горная система, часть которой описали Скотт, Амундсен и Шеклтон в походах к полюсу?.. Ужасно жаль, что нельзя передать об этом открытии по радио: передатчик отказал, своими силами его, конечно, не исправить. Надо примириться с мыслью, что связь утрачена по крайней мере до встречи с «Уайт Ирп»…

Западный склон Этернити остался позади. Внизу простиралось бескрайное белое плато на высоте до 2000–2500 метров. Лишь темносерые горбы нунатаков напоминали о земной коре, скованной могучими льдами. Справа появилась изолированная горная цепь, протяжением 130–140 километров, с вершинами до 4000 метров. «Горы Сентинел. Вершина Мэри-Луизы Улмер» — пометил на карте Элсуэрт.

«Полярная Звезда» прошла около половины пути и приближалась к 80-й параллели. Впереди потемнело, густая мгла застилала горизонт. Видимость ухудшалась с каждой минутой.

— Лететь нельзя, буду садиться, — прокричал Кеньон.

В одно мгновение мысль перенесла Элсуэрта во льды 88-й параллели Северного полушария. Руал Амундсен!.. Рийсер-Ларсен и Дитриксон… Брошенная летающая лодка… Борьба за спасение второй… Сизифов труд на расчистке взлетной дорожки… Кажется, давным-давно всё это было, а ведь прошло только десять лет!..

Кеньон посадил моноплан на ледяном плато. В 2150 метрах над уровнем моря два человека наспех оборудовали лагерь… Тянулись дни — туманные, бесконечно тоскливые. Дважды «Полярная Звезда» поднималась в воздух, чтобы продолжать полет к морю Росса, но отвратительная видимость вынуждала пилота через 10–15 минут снова садиться на то же плато. Невозмутимо спокойный Кеньон вышел из себя и чертыхался, проклиная туман, льды, «страну самого дьявола».

— Неважного же вы мнения о плато Холлик-Кеньона, — сказал Элсуэрт.

— Плато… Кеньона?.. — озадаченно переспросил летчик.

— Взгляните на маршрутную карту. Это плато с нынешнего дня носит ваше имя!

Вновь открытую территорию инициатор перелета назвал именем своего отца — Джемса Элсуэрта. Она расположена к востоку от Земли Мэрн Бёрд и омывается морем Беллинсгаузена.

На пятые сутки поднялась пурга. Всю неделю бушевали снежные вихри, ветер грозил сорвать машину с креплений и разнести её в щепки, а это вело к неминуемой гибели людей: не было ни малейшей надежды добраться пешком до Китовой бухты, сообщить о себе они тоже не могли, а не зная точно их координаты, невозможно было отыскать крохотный лагерь — микроскопический оазис в грандиозном замерзшем мире.

На плато Холлик-Кеньон они пробыли одиннадцать дней. 4 декабря «Полярная Звезда» продолжала полет. Плато постепенно снижалось. Только полтораста миль оставалось до Китовой бухты, когда непогода вновь заставила Кеньона совершить посадку.

Пилот ещё раз измерил остаток горючего в баке.

— Определенно не дотянем, — с беспокойством сказал он.

— Выжмем всё, что возможно!..

Моноплан стартовал. Последний этап. Прошло больше часа. Они не спускали глаз с бензиномера: хватит — нехватит?.. Элсуэрт прикидывал расстояние до Маленькой Америки. Сорок миль… Тридцать… Пятнадцать… Мотор усиленно зачихал. Всё!..

Старательно закрепив машину, пилот и наблюдатель направились кружным путем к недавней базе американской экспедиции, куда добрели только на десятые сутки. Было 15 декабря, больше трех недель миновало после старта с острова Данди.

Элсуэрт и Кеньон обосновались в домике радиостанции, раскопали в огромном сугробе мешки с продуктами и стали ждать появления «Уайт Ирп».

— Представляю себе, какой шум подняли газеты и радио, — сказал Элсуэрт. — Потеря связи, три недели ни слуха, ни духа… Вероятно, нас уже оплакали.

— В лучшем случае изображают умирающими от голода и стужи, — заметил Кеньон, отрезая толстый ломоть копченой грудинки.

Английское судно «Дисковери II», занятое гидрографическими работами в высоких широтах, получило радиограмму: итти к Ледяному барьеру Росса на поиски исследователей. 15 января 1936 года, почти через восемь недель после их исчезновения, судно вступило в Китовую бухту. Группа моряков направилась к зимовке, сознавая полную безнадежность своих попыток.

— Милости просим! — встретил ошеломленных англичан Холлик Кеньон. — Здесь можно прожить не один год…

Спустя четыре дня в Китовую бухту вошло «Уайт Ирп».

Полет Элсуэрта и Кеньона подтвердил справедливость мнения польского ученого Генриха Арцтовского, участника экспедиции на «Бельжике», о том, что горы Земли Грейама являются продолжением южноамериканских Анд. Арцтовский предложил назвать эти горы Антаркандами. Связанные с цепями Земли Виктории, они представляют мощную горную систему.

В 1937 году Элсуэрт снова отправился в высокие широты Южного полушария. Долгие недели «Уайт Ирп» пробивалось в тяжелых дрейфующих льдах к «белому пятну» восточнее Земли Эндерби. Достигнув 69-й параллели у 79° в. д., судно приблизилось к побережью материка и встало на якорь возле группы каменистых островков. Там были обнаружены признаки железа, меди и никеля. Пилот Лимбернон несколько раз вылетал с Элсуэртом на двухместном гидроплане к югу. В одном из рейсов они достигли 72-й параллели. С высоты 4000 метров исследователи не обнаружили никаких горных хребтов и вершин. Внизу лежали ледники, пересеченные многочисленными пропастями.

Годом позже к берегам Земли королевы Мод подошло немецкое транспортное судно с экспедицией А. Ритчера, располагавшей двумя летающими лодками «Дорнье-Валь». Судно остановилось невдалеке от окраины шельфового ледника, поднимающегося до 30 метров. С воздуха удалось осмотреть область от 69 до 76,5° широты между 11,5° з. д. и 20° в. д. Около 350 тысяч квадратных километров территории было сфотографировано. Примерно в 120 километрах от стоянки судна исследователи обнаружили небольшие горы. В 80 километрах южнее они переходят в крупные горные массивы с вершинами до 4000 метров. Ещё дальше на необозримое расстояние простирается высокогорное ледяное плато.

Находясь за Полярным кругом, метеорологи экспедиции Ритчера выпустили 36 радиозондов, достигших высоты в среднем 18 километров: один из них показал температуру минус 74,4°.

С двух баз

Третья американская антарктическая экспедиция развернула работу в то время, когда над городами и селениями Западной Европы уже полыхало кровавое зарево второй мировой войны. Впервые правительственные органы взяли на себя значительную часть расходов экспедиции — Антарктика привлекла внимание военно-морских кругов США. Суда «Северная Звезда» и «Медведь» под командованием адмирала Бёрда в начале 1940 года подошли к Ледяному барьеру Росса.

На этот раз американцы решили действовать одновременно с двух баз — Западной и Восточной. Первая возникла в нескольких километрах от Маленькой Америки. Выгрузив имущество зимовки, «Северная Звезда» отправилась в чилийский порт Вальпараисо за самолетом «Кондор», а «Медведь» пошел на восток от полуострова Эдуарда VII — к Берегу Рупперта. Далее к востоку, на Береге Хобса, экспедиция открыла горный хребет высотой более 4000 метров.

Тысячи километров береговой линии между морями Росса и Беллинсгаузена представляли сплошное «белое пятно»: тяжелые паковые льды преграждали путь экспедициям, пытавшимся приблизиться к побережью. Не удалось это и «Медведю», пробившемуся почти к 71-й параллели у 108° з. д., но авиация открыла возможность проникнуть в недосягаемые области.

Трижды уходил самолет на разведку загадочной страны. Исследователи обнаружили большой материковый выступ — полуостров Тёрстона — и два острова в обширной, забитой льдами бухте. В глубь Антарктиды тянулись горные снеговые цепи, высотой более 1200 метров. Лишь через 128 лет после экспедиции «Востока» и «Мирного» удалось открыть часть южного побережья моря Беллинсгаузена — между полуостровом Тёрстона и меридианом острова Петра I.

«Медведь» и «Северная Звезда» в марте 1940 года соединились за 68-й параллелью у западного побережья Земли Грейама, где американцы основали Восточную базу. На зиму суда ушли в Южную Америку.

До наступления полярной ночи ученые Западной базы в нескольких полетах исследовали Землю Рупперта и центральную часть Ледяного барьера Росса, достигли гор королевы Мод. К юго-востоку от острова Рузвельта, открытого ранее в Ледяном барьере, нашелся ещё один участок суши, также окруженный со всех сторон вечным льдом; удалось лишь приблизительно нанести на карту контуры вновь открытого острова. Наблюдения показали, что в нескольких местах нижняя часть Ледяного барьера находится не в пловучем состоянии, а достигает морского дна.

В середине июля температура упала до минус 57°. Перебросив научное оборудование на боевом танке за 25 километров от базы, ученые провели серию наблюдений полярного сияния.

Первый весенний полет они совершили в конце августа при 46-градусном морозе. Через несколько дней двинулись санные партии. Группа геологов ушла к центральной части хребта Эдзела Форда.

Обследуя с воздуха Берег Хобса, летчики нанесли на карту рельеф горной страны с величественными хребтами и вершинами. У побережья Земли Мэри Бёрд, примерно на 130-м западном меридиане, оказался ещё один ледяной массив — шельфовый ледник Гетца. Полет 2 января 1941 года едва не закончился катастрофой: в 130 километрах от базы отказал мотор, машину пришлось бросить на месте вынужденной посадки.

Исследователи Восточной базы в сентябре 1940 года начали воздушную фотосъемку южных районов Земли Грейама, над которыми летали в свое время Губерт Уилкинс и Бен Эйелсон. В конце октября на ледяном плато Земли Грейама, за 68-й параллелью, в 1700 метрах над уровнем моря, стала действовать метеорологическая станция; на протяжении десяти недель отсюда два раза в сутки передавали сводки погоды.

Санные партии выступили в начале ноября. Группа ученых прошла к 71-й параллели и достигла гор Этернити, открытых Элсуэртом и Кеньоном.

Отряд инженера Финна Ронне, продвигаясь в западной части Земли Грейама на юг, миновал горы и 10 декабря оказался за 73-й параллелью. В течение недели исследователи шли на запад, приблизились к побережью и, продолжая путь вдоль него, увидели море Беллинсгаузена. Огромные столообразные айсберги с плоской вершиной и дрейфующие ледяные поля простирались на север и запад. Такие же мощные преграды в 1820 году не позволили русским морякам подойти вплотную к острову Петра I и Земле Александра I. Белые громады не пропустили англичанина Джона Биско на «Тулэ», пленили «Бельжику» Жерлаша. В «ледовый заповедник» моря Беллинсгаузена стремились выдающийся французский исследователь Жан-Батист Шарко, Губерт Уилкинс и Бен Эйелсон, многие прославленные путешественники. И вот, наконец, люди проникли в недоступную область — не на судне или самолете, а пешком — по льдам.

Свой последний лагерь отряд Восточной базы установил у 77-го западного меридиана. Юго-западнее Земли Александра I американцы открыли залив, получивший имя Финна Ронне. 22 декабря отряд повернул. В тот же день над Землей Александра I прошел самолет, а 28 декабря пилоты снова пересекли район, посещенный Ронне, чтобы дополнить результаты его похода наблюдениями с воздуха. На юго-запад простиралась необозримая горная страна.

Ещё одна санная партия Восточной базы выступила к морю Уэдделла, обследовала его гористые западные берега и мыс Эйелсон — в 60 милях южнее окраины шельфового ледника Ларсена, протянувшегося на сотни километров вдоль побережья Земли Грейама. В этом же направлении вылетела авиационная группа; пилоты засняли горы Этернити и проследили береговую линию моря Уэдделла почти до 78-й параллели.

Так шло постепенное «отрывание кусочков завесы». Человеческий взор проник лишь в отдельные районы Западной Антарктиды — огромного полуострова между морями Росса и Уэдделла, равного по размерам Индостану. Тайны Великого белого материка волновали ученых и путешественников не меньше, чем во времена Скотта и Амундсена. Исследователи в разных странах составляли новые планы изучения недосягаемых областей. Осуществить эти замыслы не позволила вторая мировая война.

Операция «Высокий прыжок»

Известно, что Антарктида — самый изолированный материк. 4000 километров отделяют его от берегов Африки, несколько меньшее расстояние — от Австралии, а Южная Америка находится примерно в 1200 километрах. Южноамериканские государства Аргентина и Чили — «ближайшие соседи» шестого континента. В годы второй мировой войны эти страны проявили к нему повышенный интерес.

В конце 1941 года в водах Антарктики появился аргентинский корабль «Примере де Майо». Спустя год он снова вступил в высокие широты; на борту корабля находился представитель чилийского военно-морского флота. Экспедиция побывала у Южно-Шетландских островов, близ западного побережья Земли Грейама, у островов Биско и Аделаиды; самолеты совершили несколько рейсов.

В 1946–1947 гг. в районе Южно-Оркнейских островов, где действовала аргентинская метеорологическая станция, и в море Беллинсгаузена находились четыре аргентинских судна. Появился и чилийский военный корабль. Аргентинцы основали станцию на одном из небольших островов близ северо-западного побережья Земли Грейама, а чилийцы — на Южно-Шетландском архипелаге.

В период войны военно-морское ведомство Великобритании подготовило и осуществило план создания своих опорных пунктов в Антарктике. Английские станции возникли на вулканическом острове Десепшен и у западного побережья Земли Грейама. В 1944 году появилась база и у её северной оконечности — в Хоп-бэй. Позднее англичане оборудовали ещё две антарктические станции: на одном из Южно-Оркнейских островов и во фьорде Нени на западном побережье Земли Грейама, близ былой зимовки третьей американской экспедиции.

Вскоре после войны состоялась четвертая антарктическая экспедиция США, носившая название «Высокий прыжок». Её задачи, характер и масштабы резко отличались от прежних походов, целью которых было познание неведомого, научные исследования и открытия. Четвертая экспедиция была предпринята в интересах американских вооруженных сил. Командование военно-морского флота США официально заявило, что Антарктика явится своего рода полигоном для испытания различных видов оружия и снаряжения в условиях сурового климата и для тренировки личного состава в обстановке, сходной с арктической.

Во главе экспедиции вновь встал адмирал Ричард Бёрд. Теперь материальные затруднения не тревожили его: операция «Высокий прыжок» полностью финансировалась за счет военного бюджета США.

Прежде в Антарктику уходили десятки или сотни людей, а в 1946 году из американских портов на далекий юг двинулось около 4000 человек. Среди этой массы терялась горстка гражданских лиц — ученых, прикомандированных к экспедиции.

Тринадцать военных кораблей были разделены на три группы: Центральная состояла из флагманского корабля, двух ледоколов, двух транспортов и подводной лодки. В состав Западной и Восточной подвижных групп входило по три судна — миноносец, танкер и авианосец, на котором имелось три больших гидроплана с аппаратами для аэрофотосъемки, самолет-разведчик и два вертолета. Ещё один военный транспорт был предназначен специально для доставки самолетов Центральной группы.

На подступах к морю Росса эскадра встретила тяжелую обстановку — ширина пояса паковых льдов достигала 600 миль. Там, где Амундсен на «Фраме» совершил «приятную четырехдневную прогулку», два мощных ледокола пробивались в течение пятнадцати суток.

Корабли вошли в Китовую бухту. Размеры её чрезвычайно сократились не только по сравнению с временами «Фрамхейма», но даже за шесть лет, прошедших после третьей американской экспедиции. На месте отколовшегося и унесенного в море огромного ледяного острова сошлись Великий барьер Росса, продвигающийся к северу примерно на полкилометра в год, и ледник Преструда, с такой же скоростью сползающий к западу.

Триста человек обосновались в палаточном городке на Барьере. Появились аэродромные постройки. В конце января прибыли шесть самолетов; снабженные вспомогательными и реактивными установками, ускоряющими взлет, они стартовали со 130-метровой площадки транспорта, который подошел к рубежу пакового льда.

Эскадра ушла на север. 9 февраля 1947 года состоялся первый из 29 полетов с Центральной базы. Автоматическое оборудование позволяло вести воздушную фотосъемку полосы шириной до 70 миль. 15 февраля два самолета пересекли полюс и, достигнув широты 88°30 , взяли курс на восток; пролетев до 45° в. д. и не обнаружив ничего примечательного, пилоты повернули к Китовой бухте.

В полетах над Землей Виктории были обнаружены неизвестные горы и свободные от льда и снега пространства, напоминающие «сухую долину», ^открытую экспедицией Скотта. Свободная от ледников огромная долина оказалась и в центральной части хребта королевы Мод. Наблюдателей поразили её склоны — розового, красного и пурпурного оттенков; виднелись крупные угольные пласты, выходившие на поверхность. Возможно, что это одно из величайших в мире месторождений каменного угля. В горах Земли Виктории летчики обнаружили мощный ледник длиной около полутораста километров, сползающий с высоты 2700 метров.

На Земле Мэри Бёрд были открыты горы с вершинами более 6000 метров.

К западу от моря Беллинсгаузена участники экспедиции обнаружили залив, вдающийся в глубь материка почти на 350 километров. Площадь его равна Голландии и Бельгии, вместе взятым. И такая «географическая деталь» оставалась неведомой до 1947 года! На современных картах это место обозначено: море Амундсена. Высокая ледяная стена преграждает доступ к его южной части, с востока и запада поднимаются горные хребты.

Западнее Земли Грейама пилоты заметили на шельфовом леднике своеобразные «ледяные вулканы» — круглые, диаметром более полутора километров, высотой до 30 метров. Происхождение их — одна из загадок Антарктики; предполагают, что они возникли в результате взрыва какого-то подземного газа, проникшего в толщу ледника и подвергшегося сильному сжатию.

Но что представляет собой огромная область к востоку от Земли Грейама — южные берега моря Уэдделла? Во время третьей экспедиции американцы достигли 78-й параллели. Дальше не проникал ещё взор человека. Участникам операции «Высокий прыжок» также не удалось пробиться в эту неведомую страну: моряков остановили тяжелые льды, летчикам помешала непогода.

Поднимаясь с авианосцев, экипажи самолетов вели фотосъемку узкой прибрежной полосы. На Береге Отса они обнаружили залив Ренник, окруженный горами высотой более 2000 метров.

Невдалеке от побережья Земли королевы Мэри, где в 1912–1913 годах зимовала группа австралийских исследователей, экипаж гидроплана сделал интересное открытие. Немного южнее Полярного круга, у 99°45 в. д., пилоты заметили свободный ото льда участок суши — около 1000 квадратных километров. Среди красновато-коричневых скалистых гряд, в 60 метрах над уровнем моря, оказалось три больших незамерзших озера, каждое длиной более пяти километров, и до двух десятков мелких озер. Пилоты опустились в этом удивительном оазисе и даже рискнули выкупаться в одном из озер. Вода оказалась значительно теплее, чем в море, и содержала на одну треть меньше солей. В каждом озере она имела свой оттенок — синезеленый, зеленый, иногда с красноватыми пятнами; по мнению ученых, цвет воды зависит от преобладающих форм водорослей, а их здесь много.

Чем же объясняют появление этого «оазиса» в ледяной пустыне? Быть может, как и «сухие долины», он возник благодаря сильным ветрам, не дающим снегу накапливаться, и под действием солнечной радиации на скалы? Или его появление связано с вулканической деятельностью? Не исключено, что это результат подземных угольных пожаров…

Применение авиации дало возможность осмотреть с воздуха значительные пространства материка. Около миллиона квадратных километров — примерно четырнадцатую часть всей площади Антарктиды — удалось наблюдать впервые. Операция «Высокий прыжок» не обошлась без жертв: самолет Восточной группы разбился на материке, погибло три человека.

Значение воздушной съемки неоспоримо, авиация не имеет соперников в скорости, но заменить наземные наблюдения самолет не может. В четвертой американской экспедиции программа наземных исследований была крайне ограничена. Многие ученые оказались не у дел. Был совершен лишь один большой поход — для испытания тракторов, во время которого отряд прошел около 500 километров.

Хотя в операции «Высокий прыжок» участвовали тысячи людей, тринадцать кораблей и небывалое для Антарктиды количество самолетов, её научные достижения были значительно меньше, чем у третьей американской экспедиции, организованной не как военное предприятие, а для познания природы шестого континенту.

Следующая американская экспедиция была организована Финном Ронне с помощью Антарктической ассоциации и Географического общества США при поддержке военно-морского флота. В ней участвовало только двадцать человек, авиационный отряд состоял из трех самолетов. Исследователи обосновались во фьорде Нени, где ранее была Восточная база третьей американской экспедиции, по соседству со станцией, оборудованной англичанами в 1946 году. На противоположном, восточном побережье Земли Грейама расположилась вспомогательная группа экспедиции Ронне.

В сентябре — октябре 1947 года на юг вышли две санные партии: к Земле Александра I и к 75-й параллели. Первая партия вела геологические исследования у мыса Николая, в западной части пролива Шокальского и в других районах, вторая занималась составлением точной карты восточного побережья Земли Грейама.

Авиацию использовали только в безоблачные дни; поэтому за весь год три машины налетали в общем лишь 400 часов. Воздушная разведка показала, что вдоль восточного берега Земли Грейама тянется ледниковый барьер, сливающийся у 70-й параллели с шельфом Ларсена. Пилот Ласситер открыл новый ледниковый барьер, простирающийся в море Уэдделла на юго-восток почти до самой Земли Котса.

Исследователи произвели измерения толщины материковых льдов; на протяжении двенадцати миль она возрастает с 30 до 200 метров. Было обнаружено несколько горных возвышенностей, в частности на Земле Александра I и на острове Шарко, куда впервые со времени его открытия ступила нога человека.

Пробыв в Антарктиде около года, экспедиция обследовала почти 250 тысяч квадратных миль не известной ранее территории. С воздуха было заснято около 450 тысяч квадратных миль. На карте появилось ещё 56 географических наименований. Два ледокола военно-морского флота США, оперировавшие у побережья Земли Грейама, в феврале 1948 года вывели экспедиционное судно Финна Ронне с места зимней стоянки.

По настоянию Дугласа Моусона австралийское правительство основало на островах Макуори и Хёрд постоянные научно-исследовательские станции; позднее была устроена метеорологическая станция на Земле Адели, где некогда зимовала экспедиция Моусона.

Исследования Антарктиды продолжались. У берегов белого материка появлялись отряды ученых, над вечными льдами проносились самолеты. Каждая экспедиция вносила свой вклад в познание шестой части Света.

Около трех лет в Антарктиде работала объединенная норвежско-британско-шведская экспедиция, закончившаяся в 1952 году. Используя сейсмоакустический метод, ученые определили толщину ледникового покрова от побережья до глубинного района, расположенного за 600 километров. Оказалось, что толщина льда достигает огромного размера — 2200 метров! Чем ближе к берегу, тем меньше мощность белого панцыря, заканчивающегося шельфовыми ледниками.

В течение последнего десятилетия изучение Антарктики систематически ведут советские ученые. Они ежегодно отправляются в высокие широты с китобойной флотилией «Слава». Численность этого научного коллектива растет. Советские исследователи продолжают благородное дело, начало которому положила русская экспедиция на «Востоке» и «Мирном».