Заговор Гильгамеша

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Джерри Тейт очнулась из глубины бессознательного и попыталась разрешить смятение в ее уме. Она упала на твердый пол, и соленая морская вода плескалась вокруг нее и била ее по лицу. Со стоном она схватилась одной рукой за пульсирующую голову, а затем подтянула колени, чтобы попытаться облегчить тошнотворный спазм, сжимающий ее живот. Она услышала крик мужчины по-арабски, отчаянный крик веры в Аллаха. Она перевернулась; огляделась вокруг и вспомнила, что она оказалась в ловушке внутри самолета. Кабина была тускло освещена белым светом аварийного напольного освещения и красными огнями выхода на крыше. Она лежала в пространстве между передними дверями сразу за кабиной пилота. С каждым ударом ее сердца боль пронизывала ее голову, она крепко закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Самолет был… что, черт возьми, случилось? Она огляделась и увидела Райана Карсона с залитым кровью лицом. Теперь она вспомнила об аварии.

Она стояла в дверном проеме кабины экипажа между двумя пилотами с пистолетом наготове, чтобы выстрелить в них. Карсон ударил ее по руке ломом; она нажала на курок, и пуля попала в Карла Риса, сидевшего за штурвалом на сиденье второго пилота. Она потеряла хватку и выскочила из кабины экипажа, прежде чем Карсон смог ударить ее снова, и она смутно помнила, как боролась с ним в узких пределах кабины. Затем умирающий второй пилот упал вперед, толкнув штурвал управления и заставив самолет упасть в море. Карсон бил ее, пока она каким-то образом не достала пистолет и не застрелила его. Она упала в изнеможении на пол, выплевывая кровь и чувствуя языком сломанный передний зуб, пока ее растерянный разум не осознал, что непрерывная электронная трель была сигнальным гудком автопилота.

Затем она заползла обратно в кабину и попыталась вытащить тело Риса из-под управления. Высотомер показал, что самолет находился всего в трех тысячах футов над уровнем моря и быстро снижался. Неуклюже стоя в задней части кабины экипажа, она дотянулась до другой стойки управления и попыталась отвести ее назад, но вес тела остановил ее. Зарычав от досады, она повернула мертвеца за шею и сумела вытащить его. Носовая часть самолета поднялась вверх, и скорость снижения снизилась, так что он летел низко над волнами, но было уже слишком поздно, чтобы остановить его от удара о воду. Она еще раз взглянула на море, бросилась обратно в каюту и бросилась на пол. Она свернулась как можно плотнее, закинув руки над головой и прижав колени к груди, и ждала удара.

Когда дело дошло до нее, она почувствовала, что ее перебрасывает с одной стороны кабины на другую, а затем удар по голове, должно быть, вырубило ее, но теперь, хотя она была в синяках, избиениях и от боли, она приветствовала знание, которое у нее есть, выжил. Жил ли Карсон? Она снова посмотрела на него и увидела глубокую рану на его черепе, сломанную кость, видимую сквозь спутанные кровью волосы. В животе у нее перехватило дыхание от смеси морской болезни, боли и отвращения; прошло много лет с тех пор, как она убила насильственной смертью.

Теперь она почувствовала, как самолет снова поднялся на волнах океана, а затем затонул, и она увидела, как море набегает через неровную щель в хвостовой части фюзеляжа.

«Помоги мне, Джерри!»

Она оглянулась и увидела неистовые глаза Али Хамсина, уставившиеся на нее, а затем она услышала, как его крик оборвался, когда волна затопила его. Она всхлипнула от страха, а затем, пошатываясь, пошла по проходу, удерживаясь, ухватившись за спинки сидений. «Моя нога в ловушке!»

Он сидел на полу, засунув ноги под ряд сидений. Вода омывала ее колени, и она увидела, как он отчаянно вздохнул, когда море снова накрыло его. Она глубоко вздохнула и опустила голову. Соленая вода ужалила ей глаза, но она обнаружила, что его ступня застряла под сиденьем. Она попыталась оттолкнуть его и смутно осознавала, что он задыхается от боли, пока вода снова не закружилась над его головой. Самолет опустился носом вниз, и внезапно они оба оказались вне воды, которая хлынула от них к носу. Джерри вцепилась в сиденье, чтобы не упасть. Она сделала несколько быстрых вдохов и убрала волосы с лица. «Это ваш ботинок застрял в ловушке, — быстро сказала она, — я попробую вытащить его».

Он энергично кивнул. «Да, да!» — сказал он, когда она наклонилась, когда вода снова сомкнулась над ними. Она почти освободила его ногу, но тонущий самолет внезапно взлетел, и она потеряла хватку. Вода хлынула вперед, неся ее по проходу, ударяя ее руками и ногами о сиденья, пока она не достигла передней части кабины и не столкнулась с телом Карсон, а затем она упала на переборку у передних дверей. Она почувствовала шок, когда кто-то схватил ее за руку, но поняла, что это Али выскочил из сиденья и бросился за ней. Нос самолета взлетел вверх, когда он налетел на волну, и он отпустил ее, и его отбросило назад к задней части кабины. На мгновение она увидела дверной рычаг. Она схватилась за него, когда вода попыталась утащить ее обратно по фюзеляжу.

Она попыталась заставить себя думать ясно, но затем она заметила изогнутую стрелу, окрашенную в красный цвет, на боковой стороне двери, и с остатками своей энергии и решимости она распахнула ее. Рычаг был вырван из ее рук, когда дверь отодвинулась от нее. Когда плавучий плот вылетел из контейнера в двери, раздался пронзительный вой и сильный поток воздуха. Джерри снова бросили на пол, но когда она начала с трудом подняться на ноги, нос самолета опустился, и море с ревом хлынуло через открытый дверной проем, отбросив ее назад. У нее было время сделать один отчаянный вдох, прежде чем она снова погрузилась в воду.

Через несколько секунд вода перестала кружиться, и она смогла пошевелить руками. Когда самолет начал тонуть, в ее ушах болезненно росло давление. Она схватилась за нос и тяжело сглотнула. Она открыла глаза, морщась от укуса соленой воды, и огляделась. Она увидела открытый дверной проем и попыталась оттолкнуться ногой к нему, но ее правая нога за что-то зацепилась. Желание перевести дыхание нахлынуло на нее. Аварийное освещение отключилось, но она все еще могла разглядеть прямоугольник открытого дверного проема. В панике ей удалось вырвать ногу и подплыть к двери, а вытянутыми руками она схватилась за край дверного проема и вылезла из фюзеляжа. Она ударилась лицом об открытую дверь, и новый спазм боли пронзил ее челюсть. Отчаянно сопротивляясь настоятельному порыву вдохнуть, она сумела дождаться, пока она всплывет на поверхность, прежде чем сделать глубокий вдох. Она снова подпрыгнула и поймала глоток морской воды, но ей удалось проглотить ее, а не в легкие. Она огляделась и увидела изогнутую крышу самолета под ней, который медленно скользил под поверхность, и она испугалась, что водоворот утащит ее вниз. Она безумно пинала ногами, а потом вспомнила, что могла привлечь акул. Море внезапно накрыло ее, и она закричала от ужаса, когда к ней ринулась большая фигура, но она поняла, что это был плавучий плот, вырвавшийся из дверного проема.

Она бросилась к нему, и из последних запасов энергии ей удалось ухватиться за несколько ремней, свисавших с борта, и вытащить ее усталое тело на борт. Она спрыгнула с борта плота и уставилась на хвост самолета, все еще указывающий на залитое лунным светом небо. Она увидела, как он медленно отклонился от нее, и внезапно кончик крыла оторвался от волн в нескольких футах от плота, прежде чем он тоже исчез из поля зрения. Она перекатилась на спину и лежала в воде, которая плескалась по дну плота. Она смотрела на звезды и плакала от облегчения, пытаясь не думать о том, насколько безвыходным может быть ее положение. Снова спазм боли в верхней челюсти, и она толкалась языком, ощущала вкус крови из распухшей разбитой губы и нащупала колышек своего правого переднего зуба, от которого откололась коронка.

Через минуту, проведенную в относительной безопасности плота, ее паника улеглась, а сердцебиение замедлилось. Она оценила свое положение. В первую очередь травмы: помимо повреждения зубов у нее болела голова сбоку. Она была полностью в сознании, и, если на следующий день у нее не разовьется ослепляющая головная боль, она может предположить, что ее череп был поврежден не слишком серьезно. Ее правая рука пульсировала в том месте, где ее ударил Карсон, но, несмотря на боль, она могла свободно двигать рукой и пальцами; ничего не было сломано. Она посмотрела вниз и пошевелила правой ногой, вздрогнув от боли в бедре, но решила, что, по крайней мере, ее лодыжка слегка растянута. Она сняла туфлю, потерла сустав, а затем легла на спину и уставилась в небо, пока ее дыхание стабилизировалось, время от времени выплевывая соленый привкус крови и морской воды изо рта и фыркая через нос.

«Помогите мне, милостью Божией, помоги мне», — раздался слабый крик.

Али Хамсин? В живых! Как такое могло быть? Она пыталась освободить его ногу, когда вода унесла ее. Теперь она вспомнила, как он цеплялся за нее до того, как вода смыла его фюзеляж. Конечно, он утонул. Она перекатилась на нос, прижалась к борту плота и посмотрела на море.

«Я здесь!»

В тусклом лунном свете она увидела, как он цепляется за подушку сиденья. Он поднял руку и коротко помахал рукой, а затем отчаянно схватился за подушку, которая едва выдерживала его вес. Как она собирается с ним связаться? Она не хотела покидать безопасный плот.

«Джерри, помоги мне!»

«Вот дерьмо», — пробормотала она. Она схватилась за один из ремней и соскользнула через борт обратно в море.

«Плыви ко мне», — позвала она. «Я не хочу отпускать плот».

«Я не умею плавать! Вода тянет меня вниз.

«Давай, ты должен плавать!» она перезвонила. Она посмотрела на плот, а затем снова на него. Затем она увидела, что рядом с ней в воде тянется леска. Она схватила его и обнаружила, что он прикреплен к плоту. «Подожди, Али. Думаю, я смогу к тебе добраться». Она обернула шнур вокруг своего запястья и подплыла к нему, пытаясь не обращать внимания на боль в ноге. Она была еще в двух метрах, когда леска резко дернула за запястье. Она неуклюже поплыла, пока ее ноги не потянулись к нему. «Тебе придется плавать и схватить меня за ноги».

«Я не могу!»

«Ты должен! Продолжай, верь в Бога».

Он отпустил подушку сиденья и предпринял несколько неистовых ударов по направлению к ней, когда море сомкнулось над ним. Она внезапно почувствовала, как он схватил ее за ступню, и она подняла ноги вверх и опустила руку, почувствовала, как он схватил ее, а затем вытащила его на поверхность. Он вцепился в нее, пока их лица почти не соприкоснулись.

«Мне жаль, что я держу тебя вот так», — пробормотал он.

— Теперь неважно, Али!

Она взялась за веревку и начала тащить их обратно к плоту, их общий вес напрягал ее руки, но, наконец, они оба смогли дотянуться до ремней, свисавших с борта плота.

«У меня нет сил… — выдохнул он, — чтобы залезть внутрь».

«Слушать; ты только легкий. Я держусь за эти ремни и спускаюсь вниз. Тогда ты встанешь на колени мне на плечи и сможешь забраться внутрь».

Некоторое время он смотрел на нее, гадая, что она имеет в виду, а затем кивнул. «Как пожелает Бог», — сказал он по-арабски.

«Будем надеяться.»

Она обернула ремни вокруг запястий, глубоко вздохнула и погрузилась на поверхность. Она почувствовала, как он пытается встать на колени у нее на плечах. Она стиснула зубы, когда его колени упали на ее плечи, когда он залез на плот, а затем одна из его ног ударила ее ногой по голове. Ей потребовалась минута, чтобы собраться с силами, а затем она поднялась на борт рядом с ним. «Как ты выбрался?» спросила она.

«Я не знаю. Я боролся под водой, когда моя нога вырвалась, и я врезался в тебя. Я помню, как меня вертелось вокруг и вокруг, пока я не обнаружил, что плаваю на поверхности, и схватил подушку. Это была воля Бога».

«Самолет, должно быть, раскололся, когда затонул».

«Возможно. Как бы то ни было, мы оба живы.

Они были одни на спасательном плоту в Атлантическом океане. Только вчера утром она проснулась в комфортабельном гостиничном номере, смотрела в окно и наслаждалась видом волн, мягко плещущихся о берег, и думала о возвращении домой. Теперь она была окружена морем, и, если не произойдет чуда, она умрет здесь. Она смотрела на облачное небо и изредка видела звезды сквозь прорехи в облачности. Она думала о своей дочери, растущей под опекой другой женщины, но через несколько секунд она приказала себе взять себя в руки, перестать погрязнуть в жалости к себе. Она подумала о Райане Карсоне, с которым несколько дней назад она весело болтала за ужином.

«Чертов ублюдок!» — крикнула она, и ее голос казался слабым из-за волны, набегающей на борт плота.

«Что вы сказали?» — крикнул Али.

«Ты проснулся?»

«Конечно.»

«Как ты себя чувствуешь?» спросила она.

«Я чувствую себя дерьмом!»

Несмотря на их ситуацию, она почувствовала вспышку веселья; это был первый раз, когда она слышала, как он приближался к какой-либо клятве.

«Ага, я тоже».

В подтверждение своих слов она почувствовала внезапный прилив кислоты и ее вырвало немного морской воды и остатки последней еды.

— Джерри, ты в порядке?

Она фыркнула через нос, закашлялась и сплюнула. «Просто рвота», — пробормотала она.

«Мы здесь в плохом состоянии».

«Да», — согласилась она.

— Этот пилот, вы его убили?

«Да. Он достал какой-то лом. Он должен был быть где-то в кабине экипажа, может быть, часть оборудования самолета. Как бы то ни было, мне удалось от него избавиться».

«Он был тем человеком, который привел меня в залив Гуантанамо много лет назад», — сказал Али.

«Что… Райан Карсон? Пилот?»

«Да. Он был тем, кто появился в тюрьме в Абудже с некоторыми другими американскими солдатами и проводил меня в аэропорт. Меня посадили в самолет и доставили в лагерь. Я не видел его снова, пока вчера меня не забрали из лагеря и не посадили в тот самолет».

«Так это был Карсон! Был ли с ним вообще какой-то англичанин?

«Был, но с тех пор я его не видел».

«Тогда опиши его».

«Давай, Джерри, прошли годы. Я помню только Райана Карсона, потому что он такой красивый тип.

«Разве ты не можешь попробовать?»

«Ну, он был очень умный, с короткими волосами. Я полагаю, он действительно был похож на другого военного.

«Старый или молодой?»

«О, наверное, того же возраста, что и Карсон, — сказал бы я».

«Винс Паркер», — пробормотала Джерри про себя. «Бьюсь об заклад, это был проклятый Винс Паркер, который всегда появлялся. Эти ублюдки убили Филиппа, это были те два куска дерьма».

На данный момент больше не о чем было говорить. Они оба лежали в воде, которая кружилась на дне плота. К счастью, ночь была мягкой, и, если не считать случайной дрожи, она в основном чувствовала себя влажной и влажной. И хочется пить. Она впала в оцепенение, пока длинные атлантические катки медленно поднимали и опускали плот, и, несмотря на ее беспокойство, ее истощение приводило к периодам прерывистого сна, пока рассвет не начал осветлять небо на востоке.

Она посмотрела на Али Хамсина, упавшего на бок в паре футов от нее. — Ты проснулся, Али?

Ответа не последовало. Она подползла и пощупала его шею. Был сильный пульс. Она вздохнула с облегчением и похлопала его по щеке. Его голова откинулась от нее, и она поняла, что его голова была залита кровью. Это была старая кровь, но ее пальцы нащупали опухшую плоть вокруг пореза, и он слегка застонал, когда она надавила на рану.

— Вот дерьмо, — пробормотала она. «Давай, Али, нам есть о чем поговорить. Не умирай сейчас.

Его глаза ненадолго открылись, а затем закрылись. «Я устал, Джерри; у меня сильно болит голова». Он тяжело дышал, заикаясь, а затем глубоко вздохнул.

Али! Проснись!» — скомандовала она. Она пощупала его шею и с облегчением снова почувствовала его пульс, и внезапно он возобновил дыхание, но оставался в полукоматозном состоянии.

Она осторожно встала, гадая, может ли она увидеть какие-нибудь обломки, но самолет, казалось, затонул без следа, за исключением нескольких небольших обломков и еще одной подушки сиденья, или, возможно, это был тот же самый, который спас жизнь Али, но ничего больше. Ей показалось, что на поверхности есть легкий маслянистый блеск, и она погрузила в нее руку и почувствовала запах горючего. Она осмотрела горизонт, желая увидеть корабль, но это была безнадежная надежда, и ближайшей сушей были Бермуды, вероятно, на расстоянии сотен миль.

Она собиралась устало опуститься на дно плота, когда что-то привлекло ее внимание. Восходящее солнце отражалось в пластиковой бутылке с водой, плывущей метрах в двадцати. Она поняла, что отчаянно хочет пить и собиралась нырнуть после нее, но затем остановилась и подумала над этим, не сводя глаз с бутылки. К счастью, ветерок дул в сторону бутылки с водой, поэтому, если она поплывет к нему, по крайней мере, ветер не унесет плот от нее. Она неплохо плавала и должна была быстро добраться туда и обратно. А что насчет акул? Не было никаких явных ласт, и ей пришлось бы воспользоваться этим шансом.

— Итак, поехали, — объявила она бесплодному морскому пейзажу и приготовилась соскользнуть через борт. Она остановилась. По крайней мере, с ее одежды слили часть морской воды, и было бы глупо снова намочить ее, к тому же она могла бы лучше плавать без них. Она быстро разделась, не сводя глаз с бутылки, но затем она скромно огляделась на Али, чтобы убедиться, что он не наблюдает за ней, прежде чем снять с нее нижнее белье. Она накинула одежду на широкую цилиндрическую сторону плота и соскользнула по нему в море.

Она достала бутылку, но, к ее сильному разочарованию, в ней оставалось всего около литра. Затем с некоторым волнением она увидела, что рядом плывет еще один. Она посмотрела на плот и испытала момент паники, когда не увидела его. Она поняла, что это было по другую сторону гребня волны, и через несколько мгновений он снова появился в ее поле зрения. Чуть позже она почувствовала, что та же волна подняла ее вверх, и решительно взяла вторую бутылку, схватила ее и обнаружила, что эта была заполнена на две трети. Она поплыла за первой. Плавать, держась за пару двухлитровых бутылок, было труднее, чем она представляла, и ей потребовалось гораздо больше времени, чтобы снова подняться на плот.

«Али, будь осторожен, сюда идут бутылки с водой!» она позвала. Она бросила их на борт и приготовилась подняться наверх, но затем поняла, что ей нужно пописать, и, плывя рядом с плотом, увидела два пакета прямо под поверхностью, привязанные к концу плота. Она остановилась на ближайшем. Это оказалась водонепроницаемая сумка, застегивающаяся на черную пластиковую молнию. Она попыталась бросить его в плот, но тот снова упал в воду. Она выругалась и снова потянулась за ним, но потом поняла, что ведет себя глупо. Было бы намного проще поднимать вещи на плоту. Она вскочила на борт, потянула за трос и вытащила сумку за борт. Она разорвала молнию в надежде найти еще воды и немного продовольственных пайков, но вместо этого нашла несколько любопытных неопознанных предметов и водонепроницаемый буклет. Наконец она вытащила сложенный лист пластифицированной ткани. Она начала его раскладывать, а потом увидела, что бутылки с водой скатились к краю плота. Она взяла их, поспешно сняла крышку и приложила к губам, затем коротко вскрикнула и болезненно вонзила пластиковую шейку в разрез на губе. Она подождала, пока успокоятся ее нервные окончания, затем осторожнее позволила себе выпить и подползла к Али.

«Проснись! Вот вода».

Он стонал и что-то бормотал, но больше не отвечал. Она погладила его по щеке, а затем потянула за ухо.

— Открой рот, идиот. У меня есть вода!

Она раздвинула ему губы бутылкой и крикнула: «Давай, выпей!»

Его разум, казалось, вышел из ступора, потому что он открыл рот и жадно пососал пол-литра воды. Когда она была закончена, он открыл глаза и посмотрел на Джерри, а затем округлил глаза от шока.

«Ты… ты голый!» он поднял руку и заслонил ее от глаз.

— А ты жив. Слушай, Али, тебе нужно рассказать мне все, что ты знаешь о Гильгамеше, так что будь жив, хорошо?

«Пожалуйста, сначала оденься, — сказал он, закрыв глаза. Она перебралась на другую сторону плота и с некоторым усилием натянула липкую одежду. Она взглянула на Хамсина. «Хорошо, я одет, ты можешь снова открыть глаза. Он осторожно взглянул на нее и слегка кивнул. «Думаю, все началось в конце декабря 1983 года, когда моя страна была втянутой в войну с Ираном. Я был младшим переводчиком, но, к счастью или к несчастью, привлек внимание Хакима Мансура…»

Саддам Хусейн, одетый в тускло-зеленую военизированную форму партии Баас, вошел в комнату в сопровождении своей свиты. Он протянул руку Дональду Рамсфелду, который был одет в гражданскую форму: серый деловой костюм, белую рубашку и галстук. Он пожал диктатору руку и улыбнулся с самоуверенностью специального посланника президента США. Были представлены и другие американцы в серых костюмах, которые обменялись рукопожатием с иракцами в зеленой форме, в то время как иракские телекамеры записали сцену веселого дружелюбия. Как и положено его роли простого переводчика, Али Хамсин оставался незаметным на заднем плане, ожидая, пока его услуги будут вызваны.

Перед этим организованным мероприятием он присутствовал на частной встрече, на которой Рамсфелд передал обнадеживающее послание лидера самой могущественной нации в мире стране, находящейся в разгаре отчаянной войны. Он заверил Саддама Хусейна, что в ближайшем будущем иракский лидер может ожидать восстановления дипломатических отношений между двумя странами и поставки вертолетов и систем вооружения иракской армии либо напрямую из США, либо от их региональных союзников.

Американец, который отвечал за подробную презентацию, с улыбкой обрисовал в общих чертах меры, которые помогут иракскому народу в его борьбе против иранского режима, который вызвал столько проблем для обеих стран. Саддам Хусейн тоже улыбнулся, но выражение его лица было бессмысленным. Он улыбался или хмурился независимо от того, приказывал ли он отправить человека в тюрьму Аль-Грайб или поздравлял его с рождением сына.

Переводчик взглянул на заместителя премьер-министра Тарика Азиза, который коротко кивнул. Он смотрел на грудь Саддама Хусейна, когда говорил с ним. — Могу я произнести благодарственную речь, сэр? — спросил Хамсин.

«Да, конечно», — ответил президент Ирака. «Выражаем нашу благодарность г-ну Рамсфельду и его делегации за их визит и делаем все необходимые замечания». Улыбка Саддама Хусейна из-под густых усов стала шире. Али Хамсин кивнул и слегка повернулся к американцу.

«Его Превосходительство президент Республики Ирак хотел бы поблагодарить президента Соединенных Штатов за его поддержку в борьбе против их общего врага и хотел бы пригласить его с официальным визитом в более счастливые и мирные времена. А теперь мы хотели бы выразить личную благодарность вам, его личному посланнику, за этот полезнейший обмен мнениями и идеями, и всех наилучших пожеланий благополучного пути домой».

Переводчик еще раз взглянул на Тарика Азиза и с облегчением увидел его легкую одобрительную улыбку. Саддам Хусейн сделал небольшой шаг вперед и протянул руку, и специальный делегат пожал ее еще раз, и на этот раз официальный фотограф сделал шаг вперед, чтобы зафиксировать момент, а переводчик попятился назад, чтобы он не вмешивался в кадр. При этом он почувствовал, как рука сжимает его локоть, и тихое бормотание Хакима Мансура, личного помощника заместителя премьер-министра, слышится в его ухе. «Али Хамсин, будь молодцом, скажи американскому полковнику, что я хотел бы зайти к нему в его гостиничный номер через час».

«Да, сэр», — ответил он.

«Возможно, будет лучше, если вы будете сопровождать меня», — продолжил Мансур.

«Очень хорошо, сэр».

Али Хамсин тихо подошел к светловолосому американцу, короткая стрижка и военная выправка которого были очевидны, несмотря на хорошо скроенный гражданский костюм.

— Полковник Брукнер, сэр. Хаким Мансур, личный помощник Его Превосходительства министра иностранных дел и заместитель премьер-министра, сочтёт за услугу, если он сможет зайти к вам в ваш гостиничный номер через час». Брукнер посмотрел на переводчика, а затем на Хакима Мансура.

«Но я живу не в отеле. Я остаюсь в посольстве».

«Да, я понимаю, сэр», — сказал Али Хамсин. «Моя работа — всегда точно переводить, а не предлагать устный перевод или совет».

— Хорошо, скажите мистеру Мансуру, что через час я прогуляюсь у посольства пару минут, и если он захочет со мной поговорить, я присоединюсь к нему в его машине. Как это звучит?»

Сорок минут спустя у здания Али Хамсин ждал возле лимузина «Мерседес» Хакима Мансура, разговаривая с шофером. Они обсудили погоду и вероятные условия движения и поинтересовались семьями друг друга. Они не обсуждали, куда они собирались и почему, или кем будут их пассажиры и чем они могут заниматься вместе.

Они замолчали, когда увидели, что Мансур вышел из маленькой боковой двери и перешел через подъездную дорожку. К своему удивлению, они увидели, что его не сопровождал личный телохранитель. Шофер чуть было не прокомментировал, но вместо этого откашлялся, открыл дверцу машины и встал по стойке смирно. «Спасибо, Джамиль, — сказал Мансур, — ты можешь идти домой. Али отвезет меня». Шофер вопросительно взглянул на Али, но, конечно, не выразил удивления.

«Да, сэр, спасибо, сэр».

Сначала Али Хамсин нервничал из-за того, что ехал на официальном автомобиле Мансура в водовороте багдадского движения, но быстро понял, что другие водители узнавали автомобиль по его правительственному регистрационному знаку, и ловко отошли в сторону, чтобы пропустить его, и они всегда уступали ему дорогу. на перекрестках. Когда они подошли к посольству США, Хаким Мансур сказал ему притормозить. «Мы на две минуты раньше. Объезжай территорию, и тогда он должен быть там».

Когда они проезжали мимо входа, Али увидел, что морской гвардеец уставился на машину, а затем начал быстро говорить, предположительно в микрофон, прикрепленный к его шлему. Он медленно проехал на машине по кварталу, и когда они приблизились к задней части здания, из тени восьмифутовой стены внезапно вышел мужчина. Али Хамсин остановил машину, и полковник Брукнер подошел к задней двери, оглядел улицу и забрался внутрь.

«Добрый вечер, полковник Брукнер. Я рад вас видеть, — сказал Хаким Мансур на ломаном английском. «У меня есть несколько важных и деликатных вопросов, которые нужно обсудить с вами, и, поскольку я хочу убедиться, что не будет неправильных заявлений, я привел с собой нашего переводчика».

«Да, я знаком с Али Хамсином. Мой арабский не очень хорош, так что это была хорошая идея».

«Конечно; он очень хорош в своей работе. А еще у него есть жена, маленький сын и родственники, которые очень его уважают». Хаким Мансур улыбнулся в зеркало заднего вида и на этот раз заговорил по-арабски. «Мы знаем, что можем рассчитывать на тебя, Али Хамсин». Он увидел страх в глазах молодого переводчика. «Хорошо. Теперь вы начинаете переводить для нас». Он улыбнулся и повернулся к американцу.

«Хотя с Божьей помощью мы уверены, что выиграем войну против иранских полчищ, мы хотим разработать определенные планы действий на случай непредвиденных обстоятельств, если произойдет какая-то катастрофа».

Али Хамсин перевел, гадая, какие перипетии может принять этот разговор.

«Вы угрожаете использовать свои запасы химического оружия?» — спросил американский полковник. «Мы знаем, что вы производите горчичный газ и нервно-паралитические вещества, и должны предупредить вас, что их использование поставит под угрозу нашу поддержку для вас».

Али Хамсин был ошеломлен этим поразительным открытием, но ему удалось достаточно гладко передать арабскую версию.

«О, я уверен, что нам никогда не придется их использовать; Я ожидаю, что простая угроза их использования будет иметь благотворный эффект, это мощный инструмент торга». Он ненадолго замолчал, но прежде, чем Али Хамсин смог начать перевод, Мансур заговорил снова.

«Мы имеем в виду другие непредвиденные обстоятельства, вопросы, которые могут возникнуть, если война пойдет не так хорошо. Это необходимо для защиты долгосрочных позиций».

«Продолжайте, — сказал полковник.

Хаким Мансур описал предложения, а Али Хамсин перевел. По мере развития разговора между американским полковником и членом ЦК партии ему становилось все труднее и труднее сдерживать эмоции в своем голосе. Он схватился за руль, чтобы его руки не дрожали, и почувствовал, как на лбу выступили капли пота. Чем больше он узнавал, тем более боязливым становился.

Наконец двое мужчин пожали друг другу руки, и Мансур приказал Али Хамсину ехать обратно в посольство США. «Удачного Рождества, полковник», — крикнул Мансур, когда американец вылез из машины. После того, как они увидели, как он показал свое удостоверение личности и исчез через ворота безопасности, Мансур сел на переднее сиденье рядом с Али и предложил ему сигарету. Они вдвоем сидели в молчании и курили, а затем заговорил Мансур. «Если известие о моей встрече с полковником когда-нибудь просочится, ты пожалеешь, что никогда не родился».

Али нервно сглотнул. «Я понимаю, сэр», — сумел сказать он.

«Хорошо! Но, конечно, эти обязательства проходят в обоих направлениях, и вы можете ожидать дальнейших вознаграждений в той или иной форме, пока вы работаете в министерстве. Теперь ты можешь отвезти меня домой, а потом тебе придется идти пешком или найти такси, чтобы вернуться домой».

«Спасибо, сэр!» — ответил Али, пытаясь придать своему ответу некоторый энтузиазм. Он вылез из машины и наблюдал, как Мансур, шаркая, подошел к водительскому сиденью, а затем пустился в путь. Али некоторое время смотрел ему вслед, прежде чем медленно пошел домой.

«Я проработал в министерстве следующие двадцать лет, — сказал Али, — и я должен признать, что был обеспечен по сравнению с большинством людей. Мне платили вовремя и предоставляли дополнительные привилегии, но я также могу с уверенностью заявить, что хорошо справлялся со своей работой. Конечной наградой было то, что мой сын Рашид смог изучать английский язык в Саутгемптонском университете. Конечно, была и обратная сторона; мы провели нашу трудовую жизнь под пристальным вниманием и боялись совершить реальную или воображаемую грубую ошибку, в результате которой нас бросили бы в тюрьму. Вы не можете себе представить, в какой стресс вы испытываете, проводя свою трудовую жизнь в таких условиях».

«О, мне не нужно это представлять», — ответил Джерри. Она откинулась на борт плота и уставилась в небо, вспоминая свою первую встречу с Али Хамсином и Хакимом Мансуром и свое падение в личную катастрофу, начавшуюся много лет назад в Новый год в 2003 году.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Джерри Тейт было скучно. Вечер в баре посольства Соединенного Королевства в Кувейте начался с жарких дебатов о развивающейся ситуации в Ираке, которая, казалось, приближалась к кризисной точке, но по мере того, как час приближался к полуночи, алкоголь, потребляемый ее товарищами по алкоголю, был медленно довел разговор до веселого, но легкомысленного уровня, подходящего для празднования Нового года. Она посмотрела на часы, висящие на стене над рядами бутылок за барной стойкой, и когда они достигли трех часов ночи, она и несколько оставшихся пьющих, в основном молодые и исключительно мужчины, подняли бокалы и крикнули: «С Новым годом!»

Вместе с гораздо большей группой она произнесла такое же приветствие три часа назад, но это было в полночь по местному времени. Несколько сотрудников, не имевших отношения к семье или мало заботившиеся о своих измученных супругах, решили, что Новый год не может наступать до тех пор, пока в Лондоне не наступит полночь, на три часа позже, чем в Кувейте. Нет, уверяли они друг друга, потому что они тосковали по своей родной стране, а просто потому, что это было местоположение нулевого меридиана через Гринвич, и любой здравомыслящий человек знал бы, что сейчас самое подходящее время для празднования Нового года, даже если они жили в Новой Зеландии или Лос-Анджелесе или в другом месте между ними.

Джерри считала, что это полная чушь, но она работала в оперативном отделе британской разведки и привыкла охранять свои мысли. Она осталась в баре посольства, потому что ее задачей было определить лояльность дипломата средних лет по имени Лоуренс Бакстер, который теперь стоял в четырех футах слева от нее и допивал свое седьмое за вечер пиво. Нейтральный наблюдатель мог подумать, что Джерри был так же пьян, как и Бакстер, поскольку его угощали бесплатными напитками мужчины, которые стремились хотя бы познакомиться с высокой привлекательной молодой женщиной, появившейся среди них несколько дней назад. Фактически, тихое слово с барменом гарантировало, что всякий раз, когда кто-то покупал ей еще джин и лимонад, он наливал ей только лимонад в ее стакан. Он был очень удивлен, когда она обратилась с просьбой, но когда она предложила ему присваивать разницу в цене, он был достаточно счастлив, чтобы согласиться.

Джерри смотрел, как Бакстер, пошатываясь, направился к туалетам джентльменов, и пришел к выводу, что если он собирался передать какую-либо информацию своей русской девушке сегодня вечером, то вряд ли она будет последовательной. Ей действительно было жаль женщину, которой пришлось терпеть его внимание, и она воображала, что испытает облегчение, когда узнает, что его отозвали в Лондон. Оставшаяся задача Джерри заключалась в том, чтобы установить, действительно ли Бакстер считал свою девушку гражданкой Канады или знал, что она русская.

«Простите меня, джентльмены», — сказала она и пошла к выходу.

«О, ты не бросишь нас, Эмили?» — сказал пьяный коммерческий секретарь, красивый двадцатипятилетний выпускник Оксфорда, который решил, что сейчас настал момент сделать серьезный шаг, и схватил ее за руку.

Мгновение спустя, не понимая, как, он потерял равновесие, и теперь он растянулся на полу с пролившимися на него остатками пива, и его товарищи по алкоголю приветствовали его хриплым смехом. Джерри небрежно прошел и исчез в женском гардеробе. Выглянув через приоткрытый дверной проем, она увидела, как Бакстер, шатаясь, вышел из мужских к посту охраны у главного входа. Она последовала в нескольких шагах позади, когда они подошли к единственному оставшемуся охраннику, стоявшему у входа. Вместо того, чтобы махать ими через ворота безопасности, он внимательно проверил их удостоверения личности и настоял на том, чтобы они прошли через сканер арочного прохода, который до недавнего времени использовался только для обыска людей, входящих в посольство. С продолжающимся наращиванием американских и союзных войск вдоль иракской границы по мере того, как кризис перерос в вероятное вторжение, охранники не рисковали, хотя Джерри не мог представить, что она могла бы вынести из посольства, что могло бы вызвать какие-либо проблемы с безопасностью. Она увидела, как Бакстер столкнулся с краем арки, пока он, шатаясь, пробирался сквозь нее, и увидела, как охранник с отвращением покачал головой. Она прошла через себя, быстро пожелала спокойной ночи и последовала за ним на улицу.

На автостоянке она наблюдала, как Бакстер неуверенно идет к своей машине и шарит в кармане, а затем она услышала металлический лязг, когда его ключи упали на землю, и услышала, как он крякнул, наклоняясь, чтобы найти их. «Привет, Лоуренс, ты в порядке?» она позвала.

Он огляделся и мутно усмехнулся. «О, привет Эмили. Просто уронил m» keys; они где-то здесь. Он рассеянно огляделся, затем прислонился к машине и застонал.

«Вы не в состоянии водить машину», — заявил Джерри. «Слушай, я отвезу тебя домой». Она наклонилась и нашла его ключи под соседней машиной.

«Thass отлично; дай мне; ок, правда.

— Я верну их вам, когда мы доберемся до вашего дома. А теперь садись в мою машину». Через пару минут она усадила пьяного мужчину на пассажирское сиденье взятой напрокат машины. «Так где же вы живете?» — спросил Джерри.

«Двигайтесь по Первой кольцевой дороге», — пробормотал он.

«Хорошо», — ответил Джерри и направился к своей квартире. Она была полностью осведомлена о его местонахождении, уже потратив несколько часов на его поиск, когда Бакстер был на работе. Несколько лет назад ее служба была обеспокоена тем, что такой человек, как Бакстер, раскроет военные секреты коммунистическому блоку, но теперь Джерри просто следила за тем, чтобы экспорт военной техники ее страны в страны Персидского залива не подвергался опасности.

«Может, тебе лучше позвонить Сэнди и сказать, что скоро вернешься домой?» — предложила она.

«Я все еще буду на вечеринке в канадском… канадском посольстве, я полагаю».

Через свой контакт в посольстве Канады Джерри узнала, что Людмила Якутина, также известная как Сэнди Демпстер, уехала два часа назад.

«Она милая девушка, Сэнди. Вы давно ее знаете? спросила она.

«Около шести месяцев». Это было точно. По подбору женской одежды в квартире Бакстера Джерри также знал, что Якутина часто ночует там.

«Интересно, сколько поколений ее семьи проживало в Канаде. Я думаю, она выглядит как украинка. Длинные светлые волосы. Она похожа на одну из тех теннисисток. Вы знаете русских. Может, ее семья из России… изначально».

— Э… я знаю. — Она из Торонто, — пробормотал Бакстер. Он огляделся и узнал, где они. «S» следующий правый.»

Джерри подъехал к маленькому жилому дому. Бакстер вылез из машины и нащупал ключи.

— У меня они есть, помнишь? — сказал Джерри, тряся их перед лицом. Он усмехнулся ей и взял их.

«Спасибо за лифт, — сказал он, — теперь я буду в порядке».

«Мне нужно воспользоваться твоей ванной, если ты не возражаешь», — сказал Джерри.

«Ой! Ну, тогда заходи».

Она последовала за ним вверх по лестнице в большую квартиру с тремя спальнями на первом этаже, предоставленную за счет налогоплательщиков Великобритании.

«Ты опоздал!» — сорвал женский голос с канадским акцентом, и, когда она последовала за ним через дверь, Джерри узнал привлекательную светловолосую женщину лет тридцати, вскочившую со своего места. «Ой!» — добавила она, когда увидела Джерри сразу за Бакстером.

«Привет с новым годом! Рад встрече с вами, — крикнул Джерри и заметил, что рот женщины собирался составить несколько слов, но затем выражение ее лица изменилось с любопытного хмурого взгляда на вынужденную улыбку, и она сказала: «С Новым годом!» взамен.

«Я Эмили Стивенс, коллега Лоуренса, — продолжил Джерри. «Он немного зол, поэтому я привела его домой. Вы, должно быть, Сэнди.

«Ага, я Сэнди», — ответила она. «Спасибо, что вернул его». Она восстановила самообладание, но Джерри все еще видел подозрение на ее лице. Лоуренс двинулся к ней, и Джерри заметил, что она отшатнулась от его неуклюжих объятий.

«Мне нужна твоя ванная, пожалуйста, — сказал Джерри.

«Туда», — сказала Якутина, махая рукой в ​​сторону арки.

«Спасибо», — сказал Джерри.

Она прошла через это, приняла столь необходимую мочу, вымыла руки, а затем вынула из сумочки автоматический «Глок», быстро осмотрела его, а затем сделала то же самое со своим электрошокером. Затем она тихо вошла обратно, сжимая в сумке руку с «Глоком». Она расслабилась, когда увидела, что Лоуренс рухнул в кресло, а Якутина внесла поднос с тремя чашками, кувшином и сахарницей.

«Я делаю нам всем кофе», — сказала она, широко улыбаясь Джерри. — Лоуренс в любом случае мог бы воспользоваться одним.

— Я тоже, — с энтузиазмом согласился Джерри. «Итак, Сэнди, что привело тебя в Кувейт?»

«Я работаю в канадской аэрокосмической компании Bombardier. Мы надеемся поставить здесь новые учебно-тренировочные самолеты для ВВС. А ты?»

«Я получаю иностранную помощь», — ответил Джерри.

«Хм? Вы же не говорите мне, что британцы оказывают финансовую помощь кувейтцам?

«Нет, я пытаюсь убедить их отдать его африканским странам, — ответил Джерри, — тогда нам не придется».

«А, я поняла, — кивнула она.

— Значит, вы в одном ряду с Лоуренсом. Он коммерсант, помогающий здесь British Aerospace».

«Да, правильно», — ответила Якутина. «Я думаю, кофе готов». Она вернулась на кухню.

Джерри повернулся к Лоуренсу. «Как ты себя чувствуешь?» спросила она.

Он смотрел мимо нее с изумленным видом. «Бля, черт возьми!» он сказал.

Этот non sequitur вызвал внезапное подозрение. Джерри обернулся и был потрясен, увидев, что Якутина вернулась с нацеленным на нее российским пистолетом Р96. Русский явно ожидал, что Джерри съежится при виде этого, но вместо этого она бросилась за диван. Она услышала резкий треск, когда Якутина выстрелила из пистолета. Черт, неужели женщина действительно пыталась ее убить? Она была просто агентом промышленного шпионажа, не так ли? Джерри вытащил свой «глок» из сумочки, покатился на бок и дважды выстрелил русскому в ноги. По крайней мере, один ударил ее, потому что была брызга крови, и она закричала, затем она уронила пистолет и рухнула на пол, хватаясь за ногу.

Джерри встал и снял скатерть со столика. «Приложи этим давление». Она заказала. Женщина села, схватила ткань и прижала ее к щиколотке, стоня от боли. Она с ненавистью посмотрела на Джерри и пробормотала что-то по-русски.

«Вы должны быть благодарны», — заявил Джерри. «Похоже, у вас была рана кожи, а не перелом голеностопного сустава».

«Что, черт возьми, здесь происходит?» — потребовал ответа Бакстер, вскочивший на ноги и протрезвевавший благодаря выбросу адреналина.

«Ваша девушка — Людмила Якутина из ФСБ России. Вы передавали ее секреты последние шесть месяцев.

«Что? Она работает в канадской компании Bombardier, — изумленно настаивал Бакстер.

«Так почему она только что пыталась меня застрелить, тупоголовый придурок?» — сказал Джерри. «Якутина — промышленный шпион. Сначала мы подумали, что, возможно, вы двое замышляете что-то более серьезное, но мое расследование просто показало, что вы какой-то бедный дурак, который хотел перебить ногу, и эта женщина была готова мириться с вами, чтобы продолжить свою карьеру».

Бакстер посмотрел на Якутину, затем снова на Джерри и сглотнул. «Так что же теперь происходит?»

«Я собираюсь позвонить в посольство, вытащу вас под дипломатической неприкосновенностью. Тогда я ожидаю, что вас доставят домой и бесцеремонно выгнают из FCO без справок. Сомневаюсь, что вас привлекут к уголовной ответственности».

«Что насчет нее?» Он обратил на русскую женщину полный ненависти взгляд.

«Я позвоню в кувейтскую полицию». Она говорила с Якутиной по-русски. — У вас нет дипломатической неприкосновенности, Людмила?

— Чертова сука, — крикнул Бакстер Якутине. «Вы разрушили мою карьеру!» Его голос дрожал от пьяного гнева.

«Заткнись, идиот!» — сказал Джерри. «Я видела в ванной аптечку. Пойти и получить его.» Джерри опустился на колени рядом с русскими женщинами. «Убери тряпку; дай мне посмотреть, насколько это плохо».

Русский внезапно посмотрел мимо нее и закричал, когда выстрел попал ей в грудь и отбросил назад. Джерри неловко обернулся и увидел, как дрожащая рука Бакстера теперь пытается навести на нее «Р96» Якутиной. Она попыталась выстрелить ему в плечо, но в спешке не прицелилась. Он упал, широко раскинув руки, передняя часть его груди стала красной, и она догадалась, что попала в его сердце. Она медленно опустила свой глок и уставилась на кровавую бойню вокруг нее.

«Черт возьми, я облажалась», — пробормотала она себе под нос. Она безуспешно прощупывала пульс на шее у русских женщин, уловила сильный запах спиртного; возможно, женщина была пьяна, что могло бы объяснить ее агрессию. Джерри сел на стул, уставился на два трупа и обдумывал возможные варианты. Она вытерла отпечатки пальцев с глока и вложила его в руку мертвого русского. Затем она огляделась по квартире, думая, где она могла бы оставить любые другие признаки своего присутствия. Три чашки на подносе; она положила один обратно на кухню. Она вернулась в ванную и осторожно вытерла все, к чему могла прикоснуться, небольшим полотенцем для рук, которое затем сунула в сумку. Она нашла в шкафу еще одно полотенце и положила его на поручень, осмотрелась еще раз, покачала головой и ушла.

Восемь часов спустя, вернувшись в посольство, она подала неточный отчет, в котором описывалось, как Лоуренс Бакстер и Людмила Якутина застрелили друг друга в пьяной стычке после того, как Джерри рассказал Бакстеру, что его девушка была российским агентом и что его отправят обратно домой в позор. Она не упомянула тот факт, что присутствовала при инциденте, но сказала, что прибыла на место происшествия по запросу кувейтской полиции, поскольку Бакстер был аккредитованным дипломатом. Она подчеркнула, что ее знание арабского языка помогло сохранить ситуацию в секрете, и что российский чиновник, который также был приглашен на место происшествия, был доволен объяснением событий, и она надеялась, что это останется в тайне.

Через полчаса она получила приказ вернуться в Лондон, чтобы лично составить отчет. Она забронировала место на следующий вечер рейсом British Airways и решила вернуться в свой отель. Войдя в вестибюль, она увидела, как мужчина встал из кресла и быстро подошел к ней. Она решила, что он вряд ли будет угрозой, потому что никто, угрожающий ей, не выйдет вперед на виду, и она сомневалась, что столкнется с сильным русским настроением мести в городском отеле Кувейта с видеонаблюдением за общественными местами.

Когда он подошел ближе, она поняла, что он араб. На нем были серые брюки, белая рубашка и черная кожаная куртка. Он был среднего возраста, по крайней мере, пятидесяти лет, с нормальным весом, но не слишком толстым; явно физически не подготовлен. У него были короткие волнистые волосы и большие не подстриженные усы. «Добрый вечер, мисс Джеральдин Тейт», — тихо сказал мужчина по-арабски. «Интересно, могу ли я поговорить с вами. Меня зовут Хаким Мансур. Джерри был поражен тем, что мужчина знал ее имя, и она остановилась и уставилась на него; она формулировала ответ на арабском языке, когда мужчина обратился с новой просьбой.

«Интересно, не могли бы вы организовать для меня самую срочную встречу с сэром Хью Филдингом».

Взгляд Джерри превратился в недоумение. Филдинг был директором по оперативным вопросам в британской разведке и ее главным начальником, а теперь этот неизвестный иракец просил о встрече, как будто он был старым знакомым.

Сорок восемь часов спустя Джерри Тейт и Хаким Мансур сидели в самолете представительского класса BAe 125, эксплуатируемом Королевскими военно-воздушными силами для правительства Великобритании, когда он приближался к взлетно-посадочной полосе в аэропорту Франкфурта. К ним присоединился третий человек, которого Мансур представил как Али Хамсина. «Он мой переводчик и старый друг, — объяснил Мансур. «Мой английский не так хорош, поэтому я беру его с собой, чтобы убедиться, что мы все понимаем друг друга».

Самолет свернул с взлетно-посадочной полосы на юг и зарулил на базу ВВС США, где припарковался рядом с более крупным самолетом представительского класса Gulfstream. Один из пилотов вышел из кабины экипажа 125 и поманил Джерри вперед. — Видишь это здание рядом с ангаром, Эмили? Вы должны пойти туда».

«Хорошо, спасибо за поездку, Джек. Я не знаю, сколько времени это займет; наверное, пару часов.

«Мы будем ждать».

Несмотря на то, что Джерри находилась практически на территории Америки, Джерри почувствовала любопытное ощущение незащищенности, когда она шла впереди Мансура и Хамсина по пустынному фартуку под яркими прожекторами и дрожала на морозном ветру. Незадолго до того, как они подошли к двери, ее открыл бородатый мужчина в толстой куртке с капюшоном. Тусклый свет в салоне освещал коридор. «Вторая дверь справа, сэр, мэм», — сказал он.

Джерри снова посмотрел на Мансура, который, казалось, чувствовал себя совершенно непринужденно. Она прошла между голыми стенами и открыла дверь, которая вела в комнату, обставленную четырьмя креслами, столом для переговоров, на котором лежали компьютер и два телефона. Одно из мест занимал сэр Хью Филдинг, заместитель директора МИ-6. На другом месте сидел высокий мужчина с седеющими светлыми волосами, явно американец. Оба они поднялись на ноги, когда дверь открылась. «Хаким Мансур, доброе утро, как ты?» спросил американец.

«Рад видеть вас снова, джентльмены», — сказал Мансур на своем английском с сильным акцентом, улыбаясь из-под густых усов. — Вы помните Али Хамсина, генерал?

«Да, в самом деле.» Они пожали друг другу руки.

«На данный момент это все, спасибо, Джеральдина», — сказал Филдинг, взглянув на нее.

Она вышла из комнаты, гадая, что делать с сэром Хью Филдингом, который использует ее имя, хотя и не подозревает, что никто в ее жизни не называл ее иначе, как Джерри, кроме, конечно, ее родителей. Она вышла обратно на улицу.

«Могу я дать вам сигарету?» — спросил американец, открывший им дверь. Он откинул капюшон, обнажив копну темных волос, сливающихся с его бородой. Единственные черты лица, которые Джерри мог различить, были прямой нос и глаза, казавшиеся черными в резком освещении. Джерри не курил, но был счастлив принять сигарету в общественных целях. Рука, протянувшая ей открытый пакет, а затем вынувшая из кармана зажигалку, имела толстые пальцы, которые каким-то образом предполагали, что под курткой лежит мощный каркас.

«Спасибо.» Джерри затянулся сигаретой, но старался не вдыхать ее в легкие. «Кто этот парень с моим боссом? Полагаю, он твой босс?

«Это генерал».

— А… Генерал, — мудро кивнув, ответил Джерри. «Что ж, я неплохо разбираюсь в лицах, так что позже я смогу выбрать его из возможных двухсот тридцати действующих армейских генералов или шестидесяти генералов морской пехоты; он не похож на ВВС. Думаю, я бы, наверное, начал с морских пехотинцев, но, возможно, мне пришлось бы перейти к списку отставных».

Американец усмехнулся сквозь густую бороду. «Думаю, я мог бы избавить тебя от неприятностей. Генерал Роберт Брукнер, морские пехотинцы США в отставке. А я Дин Фернесс. Он протянул руку, и Джерри пожал ее. «Эмили Стивенс».

— Ваш босс назвал вас Джеральдин.

«Так он и сделал; он всегда путает имена».

«В порядке. Рад познакомиться, Эмили. Кого вы привезли с собой?

«Старший — Хаким Мансур; он где-то в иракской иерархии, но я не знаю, насколько он высок. Другой парень, Али Хамсин, был представлен как переводчик, но он действительно мог быть их начальником военной разведки, насколько я знаю. Я получил строгие инструкции не расспрашивать их во время путешествия».

Фактически Джерри узнал, что Хаким Мансур был высокопоставленным членом иракской правящей элиты, а Али Хамсин был выпускником Университета Эксетера. Он свободно говорил на английском и французском, а также на своем родном языке; он был женат на Табите, и у него была дочь по имени Фарра и сын по имени Рашид, который учился в университете в Англии, но она не видела причин разглашать такую ​​информацию этому парню, Дину Фернессу, независимо от того, сколько сигарет они выкурили вместе. Они обменялись светской беседой в течение нескольких минут, а затем начали обсуждать перспективы вторжения, и оба пришли к выводу, что лидеры их стран были полны решимости лишить Саддама Хусейна власти, несмотря на любые компромиссы, которые он мог пойти на этом позднем этапе. Достигнув согласия, они замолчали.

«Еще одна сигарета?» — предложила Фернесс.

«Нет, спасибо. Хотя я мог бы обойтись и с кофе. Я почти не спал последние тридцать шесть часов, и мне стало немного холодно.

«Я бы хотел, чтобы мы остались на борту самолета». Он кивнул в сторону реактивного самолета «Гольфстрим», который испустил высокочастотный дрон из своей вспомогательной силовой установки, который обеспечивал его электричеством и кондиционированием воздуха, пока он находился на перроне. «У них там, наверное, полный камбуз».

— Но держу пари, что в этом здании что-то есть, — сказал Джерри.

Они вошли внутрь и нашли комнату со стульями, расставленными для брифинга вокруг стола, оборудованного диапроектором. «Здесь ничего; давай попробуем следующую дверь».

Следующая дверь была заперта, но без всяких комментариев Джерри вытащил связку ключей и выбрал металлический зонд с зубцами. Она вставила его в замок, и через несколько секунд дверь со щелчком открылась. «Будем надеяться, что в этом холодильнике есть немного молока», — сказала она, переходя через комнату.

Сорок минут спустя они оба боролись с усталостью, потягивая вторую чашку кофе и читая конфиденциальные записки ВВС США и журналы Playboy, которые Дин достал из шкафа. Обнаружив их, Джерри на мгновение увидел, как его рука парит над ними, а затем проигнорировал их. Она предположила, что это произошло из-за некоего смутного представления о вежливости, поэтому, ничего не сказав, она сама взяла один и протянула ему другой. Он бросил на нее пару искоса взглядов, пока она листала страницы, и она лениво гадала, не думал ли он, что она может быть геем.

— Дин Фернесс, впереди и в центре! раздался приглушенный крик. Они сунули записки и журналы обратно в стол и поспешили в импровизированный конференц-зал.

«Ах, Джеральдина; Г-н Мансур и г-н Хамсин возвращаются в Кувейт, а затем вы увидите их благополучно через границу обратно в Ирак. Вы не будете им задавать никаких вопросов. Это понятно?

«Конечно, сэр Хью», — послушно ответила она.

Мансур зевнул, откинувшись на спинку роскошного кресла в кабине BAe 125, когда они летели обратно к заливу. Джерри было интересно, о чем была встреча, и, несмотря на свое обещание Филдингу, она была полна решимости извлечь как можно больше информации от Али Хамсина. На своем беглом арабском она начала обсуждать литературные произведения, начиная от Священного Корана и заканчивая пьесами Шекспира. Завоевав его доверие, она начала обсуждать политическую ситуацию. Президент Джордж Буш четко обозначил свое намерение свергнуть Саддама Хусейна, но до сих пор американский президент находил лишь надуманные предлоги для оправдания своих действий. Однако рьяный премьер-министр Великобритании Тони Блэр охотно согласился, и, несмотря на отсутствие реальных убеждений со стороны любого другого мирового лидера, планирование вторжения находилось на продвинутой стадии. «Я не вижу выхода из ситуации», — сказала она Али. «Саддам никогда не согласится ни на одно из их требований».

«Боюсь, ты прав», — ответил Хамсин и слегка улыбнулся.

«Я видел планы наращивания войск вдоль границы, — продолжил Джерри. «К середине марта там будут силы вторжения, и их импульс будет почти непреодолимым. Буш и Блэр полны решимости избавиться от Саддама Хусейна, и, когда Рамсфелд, Чейни, Джордж-старший и все другие болваны из Белого дома подстрекают его, я не вижу, чтобы Буш повернул назад».

— Нет, но… — Хамсин замолчал. «Нет, я уверен, что ты прав. Теперь мне нужно немного поспать, извини, Джерри.

«Ох, хорошо.»

Она разочарованно вздохнула. Она собиралась перевести разговор на встречу в аэропорту Франкфурта, когда он фактически урезал ее вопросительные вопросы. Она посмотрела на портфель, который лежал на коленях у Хакима Мансура, защищенный его пухлыми руками. Ей очень хотелось попробовать взять его и осмотреть содержимое, но это было бы рискованно. Вместо этого она пошла в кабину экипажа.

— Могу я вам что-нибудь принести? — спросила она пилотов.

«Спасибо, Эмили, не могли бы вы приготовить нам пару кофе, пожалуйста?»

Джерри научилась пользоваться камбузом во время полета во Франкфурт, и за несколько минут она приготовила три порции кофе. Она повернулась обратно в каюту и увидела, что ящик с документами упал с колен Мансура. Она украдкой подкралась к нему, но прежде чем она смогла поднять его с пола, его глаза открылись, и он сонно уставился на нее.

«Я только что приготовил кофе; хочешь? — спросила она его с лучшей улыбкой.

«О да, спасибо, но сначала мне нужно навестить мужчин», — сказал он и встал. Она подождала, пока закроется дверь, и схватила его ящик с документами. Она расстегнула молнию и вытащила пачку скрепленных бумаг. «Предварительная договоренность: основные моменты», — прочитала она.

«Джерри, что ты делаешь?» она обернулась и увидела, что Али Хамсин смотрит на нее.

«Я просто хочу взглянуть…» — начала она, но внезапно замок на двери туалета открылся. Джерри поспешно сунул бумаги обратно, застегнул футляр и бросил его на сиденье Мансура. Мансур поспешно вышел, его молния все еще расстегнута, и поднял чемоданчик. Джерри уставился на Хамсина, осмеливаясь сказать что-нибудь, но он просто наблюдал, как Мансур отступает в унитаз, сжимая чемодан под мышкой, а затем закрыл глаза и вздохнул.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Рашид Хамсин лежал в постели в квартире с двумя спальнями, которую он делил со своим однокурсником Омаром Хаддадом, маленьким аккуратным египтянином из Луксора. Омар был единственным из его однокурсников, который знал, что его сосед по квартире приехал из Ирака. Заявление Рашида о приеме в университет было заполнено через его дядю, брата его матери, который жил в Аммане и объявил себя гражданином Иордании. Хотя среди его в основном аполитичных однокурсников не было явных предубеждений против Ирака, если его когда-либо спрашивали о его семье, он отвечал, что его мать была из Аммана, а его дядя владел автосалоном в городе, что было полной правдой. Он не упомянул тот факт, что его отец был переводчиком, который работал в министерстве иностранных дел иракского правительства. Рашид никогда не говорил о своем отце однокурсникам, и он знал, что они предполагали, что он, должно быть, умер или что Рашид родился вне брака, что причинило ему некоторое беспокойство.

Восемнадцать месяцев назад, когда башни-близнецы рухнули, он и Омар удалились в свою квартиру, опасаясь любой негативной реакции на свою расу или религию. Но вскоре было установлено, что виновными в злодеянии были граждане Саудовской Аравии, и через пару дней они возобновили свою студенческую жизнь. Помимо некоторых пробормотанных комментариев, они с облегчением обнаружили, что не было вражды, направленной против них лично, и они пытались избежать втягивания в дискуссии об ужасающем террористическом акте и сценах молчаливого или открытого одобрения, транслируемых с какого-то Ближнего Востока. страны.

Теперь, когда Ирак находился под угрозой вторжения со стороны американских и британских войск, сосредоточенных на его границах, он и Омар обнаружили, что маятник общественного мнения качнулся обратно в пользу его страны или, по крайней мере, против премьер-министра Тони Блэра, который нетерпеливо помогал американцам в их планах неминуемого вторжения. Сегодня в Лондоне должны были пройти марш протеста и митинг, который, как ожидается, станет одним из самых масштабных, свидетелями которых была столица. В течение последних нескольких дней он и Омар пользовались большой поддержкой, поскольку они поощряли своих однокурсников поехать с ними на автобусе в Лондон. Рашид даже начал сожалеть о том, что скрывал свое иракское гражданство, но сейчас было уже поздно исправить это. Он услышал, как Омар вышел из своей комнаты и включил телевизор, он тоже вскочил с кровати и присоединился к нему.

«Привет, Омар. Какой тогда прогноз погоды?

«Ждать; он только приближается».

Они наблюдали, как синоптик описал серый, но сухой день в перспективе; ни дождя, ни шторма, ни сильного холода, чтобы помешать хорошей явке. Затем два ведущих рассказали о запланированной акции протеста, а затем взяли интервью у апологета правительства Блэра, выглядевшего неловко. Двое молодых людей усмехнулись и с энтузиазмом похлопали друг друга по плечу. «Будет хороший день», — заявил Рашид. «Ну давай же; тренер должен уехать через пятьдесят минут».

Сорок пять минут спустя они стояли в неопрятной очереди толкающихся студентов, которые взволнованно болтали о предстоящем дне. К ним подошла группа пожилых людей. Рашид узнал в них преподавателей университета и аспирантов, включая своего наставника по английской литературе. «Привет, доктор Шоу! Ты пойдешь с нами?» — спросил Рашид.

«Привет, Рашид. Да, мы; старший тренер в общей гостиной полон, поэтому мы подумали, что можем привезти с собой лифт, если мы будем у вас.

«Добро пожаловать», — сказал Рашид по-арабски. За время общения с ним он научил своего учителя нескольким фразам.

«Большое спасибо», — ответил доктор Шоу на том же языке.

«Эта женщина в красном пальто еще более приветствуется», — сказал Омар по-арабски, толкнув Рашида. Он посмотрел на переднюю часть группы, где высокая яркая женщина с длинными темными волосами, большими темно-карими глазами и сильными, но привлекательными чертами лица разговаривала с другим мужчиной, в котором он узнал одного из преподавателей языка.

«Абсолютно прекрасно», — сказал Рашид. Женщина прервала разговор, поймала его взгляд и некоторое время смотрела на него.

— Так тебе нравится меня или мое красное пальто? — спросила она его на беглом арабском. Рашид изумленно уставился на нее, чувствуя, как по его лицу расползается сияние, которое, как он надеялся, не отразится на его темной коже. Шансы на случайную встречу с англичанкой, говорящей на его языке, были настолько малы, что он растерялся.

— Значит, вы говорите по-арабски! — сказал он несколько идиотски.

«Да, верю», — она ​​приподняла брови и вызывающе улыбнулась ему. «И в любом случае я приму это как комплимент».

Рашиду было интересно, что он мог бы сказать в качестве извинения, но в этот момент раздался голос, призывающий всех сесть в автобус. Он оглянулся на женщину в красном пальто и увидел, что она болтает с мужчиной, стоящим рядом с ней. Он сел рядом с Омаром, и мгновение спустя она прошла мимо него по проходу. Они обсудили женщину и ее неожиданную способность говорить по-арабски.

«Возможно, она изучает иностранные языки в аспирантуре, которая уже изучила арабский язык», — сказал Омар. — Почему бы тебе не пойти и не спросить ее? — предложил он с усмешкой.

«Ни за что», — ответил Рашид. «Я уже достаточно смутился на один день». Он быстро оглядел проход и увидел через несколько рядов позади одетое в красное плечо. Однако она действительно казалась очень беглой. Больше, чем вы ожидаете от академической учебы. Во всяком случае, она на несколько лет старше меня. Думаю, ей было лет двадцать пять, а может и больше.

— А сколько лет было Лоррейн? — спросил Омар.

«Хорошо, она сказала мне, что ей двадцать. Она думала, что я какой-то богатый парень из Персидского залива. С англичанками сложно сказать; вы знаете… сколько им лет.

Они оба вспомнили прошлый год, проведенный в Англии, и свою борьбу за преодоление культурной пропасти. Это было менее сложно для Омара, привыкшего к более космополитическому обществу Каира, тогда как в течение многих лет Багдад был более или менее отрезан от остального мира.

На набережной Темзы они присоединились к толпе, которая устремилась к площади Пикадилли, а оттуда в Гайд-парк. Явка была огромной, а прогресс был медленным. Они присоединились к группе товарищей-арабов, которые пели на арабском, и было приятно позволить разобраться с ярким языком улицы и базара против Блэра и Буша. Пока они скакали, Рашид заметил женщину в красном пальто и почувствовал странное смущение от своей вспышки юношеского энтузиазма. Она поймала его взгляд и слегка помахала, как бы говоря, что она поддерживает послание в их пении. Через некоторое время они с Омаром решили, что эта группа продвигается слишком медленно; они поспешили в сторону Гайд-парка, чтобы послушать речи.

Настроение в парке было приподнятым, но добродушным. Рашид узнал в спикере депутата Джорджа Гэллоуэя, посетившего Ирак. Возможно, его отец был его переводчиком во время визита, и Рашид подумал, что ему понравился бы вызов, связанный с английским языком с сильным акцентом. Омар толкнул его.

«Я собираюсь встретиться со своим кузеном. Ты уверен, что тоже не собираешься переночевать в Лондоне?

«Нет, спасибо, — ответил Рашид, — я пойду домой, чтобы закончить это эссе». Ему не очень нравилась двоюродная сестра Омара, жизнерадостная молодая женщина, которая могла бы украсить древнеегипетскую настенную живопись. Она была на год старше его и немного снисходительно относилась к его недостатку европейской социальной утонченности. «Увидимся, когда ты вернешься завтра вечером. Но передайте ей привет.

Они обменялись рукопожатием, и Рашид смотрел, как Омар пробирается сквозь толпу. Сбоку он снова увидел женщину в красном пальто; казалось, она внимательно слушала речь, но потом он понял, что она говорила в свой мобильный телефон. Он снова повернулся к сцене. Через полминуты он с удивлением обнаружил, что она стоит рядом с ним.

«Привет, снова я», — сказала она с улыбкой. Он был несколько косноязычен, и, прежде чем он смог придумать подходящее приветствие, она продолжила. «Вы можете вспомнить, во сколько уезжает наш тренер? Я немного боюсь, что пропущу это».

Рашид взглянул на свои часы, как это делают люди, когда возникает вопрос времени. «Я думаю, сейчас четыре тридцать», — сказал он.

«Ой, я подумал, может быть, сейчас четыре часа. Я не мог вспомнить, что сказал Саймон».

«Это тот парень, с которым вы разговаривали?» — спросил Рашид, ища пропавшего лектора.

«Да. Он уехал навестить свою маму в Саттон. Он не вернется до завтра. Где твой друг?

— О, сегодня Омар уехал к своему кузену. Он тоже не вернется с тренером».

Женщина кивнула и посмотрела на часы. — Думаю, сейчас я пойду в путь; может потребоваться некоторое время, чтобы вернуться к тому месту, где он припаркован. Здесь должен быть как минимум миллион человек. Ну пока.» Она тепло улыбнулась ему и отвернулась. Рашид колебался две секунды, а затем сделал пару быстрых шагов, чтобы догнать ее.

«Смотреть; ты не возражаешь, если я пойду с тобой? Я думаю, что вы правы насчет времени, и я не уверен, в каком направлении.

«Да, рада, что ты рядом. Кстати, меня зовут Сандра. Я учусь в аспирантуре по изучению Ближнего Востока».

«Меня зовут Рашид; Я учусь на втором курсе английского языка».

«Я рада познакомиться с тобой, Рашид», — сказала она ему по-арабски, и он счастливо улыбнулся ей, но ему хотелось, чтобы она не была на пять или шесть сантиметров выше его, так как он чувствовал себя в некотором невыгодном положении.

На обратном пути к тренеру они обменялись комментариями о том, как хорошо прошел день и как чудесно было видеть такую ​​огромную толпу. «Бьюсь об заклад, самый большой из когда-либо существовавших», — заметила Сандра, и Рашид сказал, что она, должно быть, права, но необходимость проталкиваться и проталкиваться обратно через добродушную толпу лишала его возможности продолжить настоящий разговор.

Они почти последними сели в тренер, и Рашид был разочарован, увидев, что не было пары незанятых мест. Он собирался смириться с тем, что сядет рядом с другим студентом, которого он смутно помнил, видя вокруг кампуса, но Сандра наклонилась мимо него и авторитетно заговорила с молодым человеком.

«Простите, не могли бы вы сесть рядом с девушкой впереди, поскольку я хотел бы поговорить с моим другом по дороге домой?» Студент взглянул на улыбающуюся женщину и с застенчивой ухмылкой встал со своего места.

«Большое вам спасибо», — сказала Сандра и села на место у окна. Она вытащила одну руку из рукава пальто и затем повернулась к Рашиду: «Не могли бы вы дать мне руку, чтобы снять это? Мне немного жарко. Она наклонилась вперед, и он наслаждался легкой интимностью, когда он провел рукой под ее длинными волосами, чтобы стянуть пальто с ее плеч, а затем стянул его из-под нее и, наконец, с ее протянутой руки.

«Не могли бы вы просто бросить его на стойку, пожалуйста», — сказала она.

Когда карета ехала, они погрузились в обсуждение возможностей предотвращения войны через волну общественного мнения, захлестнувшую Европу, и Сандра высказала свое мнение, что, хотя режим в Ираке во многих отношениях является позором, примечателен своим плохое финансовое управление, коррупция, повсеместное отрицание прав человека, с обычным явлением убийства в суде и произвольные аресты, вторжение приведет к гораздо большим проблемам.

Рашид был благодарен за то, что сказал ей, что он из Аммана, поэтому он не был вовлечен в защиту режима, на который работал его отец и (он сам себе признался) платил за свое университетское образование. Он хотел спросить Сандру, как она научилась так хорошо говорить по-арабски и вообще перевести разговор с политического на личный, но она внезапно зевнула и объявила: «Извините!» затем: «Как вы думаете, сколько времени до нашего возвращения?»

Рашид взглянул на часы. — Думаю, минут через сорок пять отсюда, — сказал он.

«Хорошо, я собираюсь немного поспать; разбуди меня, когда мы приедем, — заявила она.

«Спокойной ночи. Да хранит тебя Бог, — пробормотал он по-арабски.

«И за тебя тоже, Рашид», — ответила она. Затем она скрестила руки, закрыла глаза и снова устроилась в углу; ее дыхание вскоре стало ровным.

Рашид провел путешествие, размышляя о ситуации в Багдаде и задаваясь вопросом, будут ли его родители в безопасности. Он предложил вернуться домой к своей семье еще в январе, но его отец настоял на том, чтобы он остался в Англии. Если бы только сила чувств, демонстрируемая обычными людьми в Европе, могла повлиять на их политических лидеров, не было бы вторжения и его родители были бы в безопасности.

Через некоторое время он сам заснул. Тренер остановился, и его разбудила внезапная активность пассажиров, которые вылезали из своих мест, вытаскивали свои вещи из верхних стеллажей и кричали своим друзьям. Он обернулся и смотрел, как Сандра зевает и потягивается в своем кресле. Он встал, снял с вешалки ее красное пальто и передал ей, и они дождались своей очереди, чтобы покинуть карету.

«Было приятно познакомиться с тобой, Рашид», — сказала Сандра. «Надеюсь, я увижу тебя когда-нибудь. Где вы живете? Я живу в квартире на Шеридан-стрит.

— Ты совсем рядом со мной. Я живу в квартире с Омаром на Динсмор-роуд».

«Что ж, там наш автобус».

Они поехали на автобусе к небольшому скоплению магазинов напротив квартиры Рашида. Во время путешествия он почувствовал голод и подумал, может ли он предложить им вместе съесть что-нибудь. Он обдумывал, как сформулировать свой вопрос, когда она сказала: «Я действительно голоден. Хочешь поесть в том карри-хаусе?

Во время еды Рашид решил, что постарается сделать разговор более личным. «Почему ты так хорошо говоришь по-арабски?» он спросил.

«О, я изучал это на уровне A и в университете, но мой папа раньше работал в посольстве в Дамаске и в Абу-Даби, и я многое усвоил, пока был там. Где ты выучил такой хороший английский?»

«На самом деле мой отец — переводчик; он совершенно бегло говорит и всегда поощряет нас говорить на нем; я и моя младшая сестра».

«О, да? Где он сейчас работает?»

«Ну, мы родом из Иордании, но мой отец сейчас работает на государственной службе в Багдаде», — признал он.

«В Ираке! Неудивительно, что вы хотели сегодня присутствовать на акции протеста. Как вы думаете, ваша семья в безопасности?»

«Не знаю», — пожал плечами Рашид. «Он работает на правительство, но не является его частью», — поспешно добавил он. «Я не знаю, разрешат ли ему покинуть Багдад. Я собирался вернуться несколько недель назад, но он сказал мне остаться здесь». Он замолчал, и Сандра сменила тему.

— Так вам удалось много путешествовать за то время, что вы были в Великобритании? спросила она. Рашид улыбнулся, и они рассказали о местах, где они были, и о людях, которых они встретили до конца трапезы.

Они вышли из ресторана и перешли дорогу. Подойдя к другой стороне, Сандра споткнулась о бордюр и упала на тротуар. Она начала вставать, и когда Рашид наклонился, чтобы помочь ей, она вскрикнула от боли и схватилась за лодыжку. «Вот дерьмо! Я растянул что-то или что-то в этом роде. С помощью Рашида она с трудом поднялась на ноги, но тяжело встала на одну ногу и сказала: «Ой, ой, ой!» когда она пыталась перенести вес на правую ногу. Рашид огляделся. Его собственная квартира находилась всего в двадцати метрах.

«Слушай, вернись ко мне. Вы можете немного отдохнуть. Может быть, мы сможем его перевязать. Возможно, нам стоит вызвать такси и отвезти вас в травмпункт больницы.

Она задумалась на мгновение. — Ваше место на первом этаже?

«Нет, второй этаж», — сказал он.

«Ну что ж. Если вы поможете мне подняться по лестнице, я посмотрю, усилится ли боль или пройдет ли она через некоторое время». Она подняла руку. — Не могли бы вы мне помочь? Он встал рядом с ней и обнял ее за талию, стараясь не выглядеть слишком нетерпеливым для интимного контакта. Она положила руку ему на плечи, и он провел ее через дверь и поднялся по лестнице в квартиру, которую он жил с Омаром, чувствуя облегчение от того, что они убрали и привели в порядок это место накануне днем.

Он подвел ее к дивану, и она с благодарностью рухнула на него. Затем она наклонилась, расстегнула молнию на ботинке, сняла его вместе с носком и начала массировать лодыжку.

«Как ты себя чувствуешь сейчас?» он спросил.

«Чертовски больно, но еще не распухло. Я не думаю, что у вас есть бинты, не так ли?

«Ну да. У Омара где-то есть аптечка. Подожди.» Он пошел в ванную, обнаружил в обертке свернутую повязку и принес ей. Он наблюдал, как она разворачивает его, а затем перекатывает вокруг своей ступни и лодыжки с приспособлением, которое предполагало, что она прошла курс обучения оказанию первой помощи.

«Могу я предложить вам что-нибудь еще? Может, выпить?

Она остановилась и посмотрела на него. «Что у тебя?»

«В холодильнике есть пиво, или, если хотите, у нас есть односолодовый виски», — предложил он.

«Что ты имеешь?» спросила она.

«Я возьму скотч».

— Тогда и я, пожалуйста. Прямой; без льда».

Он вернулся на кухню, налил пару щедрых мер и отнес их обратно в гостиную. Он передал ей стакан, она улыбнулась и сделала глоток.

«Это хороший материал. У тебя есть ножницы, пожалуйста? Эта повязка слишком длинная. Я никогда не надену ботинок, если использую все это».

Он вернулся на кухню и нашел ножницы. Он сел в мягкое кресло напротив нее и смотрел, как она закрепляет повязку, а затем срезает излишки. «Так намного лучше, спасибо», — сказала она, пошевеливая ногой. Думаю, я смогу отправиться домой, как только выпью это». Она откинулась на диван, улыбнулась ему и подняла свой стакан. «Ура», — сказала она и отпила еще.

«Ура», — ответил он, удобно откинувшись на спинку кресла и тоже выпив. Должно быть, он слишком много напился, потому что голова у него немного кружилась. Он действительно не был пьяницей. Это был виски Омара из дьюти-фри; Обычно он пил только пиво, а не спиртные напитки. Он посмотрел на нее. Она смотрела на него, слегка нахмурившись. Ему было интересно, что сказать, чтобы восстановить улыбку, и, пока он размышлял, он потерял сознание.

Сандра поднялась и наклонилась над ним. «Рашид… Рашид». Она схватила его за плечо и встряхнула. Затем она приложила палец к его веку и немного приподняла его. Она вздохнула, вытащила телефон из кармана и набрала быстрый набор. — Это Джерри Тейт. Он готов. Да, пошлите клоунов.

Она снова села и огляделась, разматывая повязку с лодыжки, которую затем запихнула в карман. В углу комнаты стоял компьютер с двойной арабской и английской клавиатурой. Она села перед ним и включила его. Она одобрительно кивнула, когда обнаружила, что может зарегистрироваться как Гость. Она открыла Word на арабском языке и напечатала заметку.

«Доброе утро, Омар. Я только что услышал, что моя семья в Аммане, и я лечу туда, чтобы их увидеть. Я вернусь через две недели, если Бог даст».

Она распечатала его, затем протерла клавиатуру и поместила сообщение поверх нее. Единственное, чего она коснулась, были стекло и ножницы. Она взяла два стакана и вылила остаток виски в раковину; почистил и протер стаканы и поставил их на сушилку. Она услышала, как снаружи подъехала машина, и спустилась вниз. В дверь постучали, и она открыла ее. Там стояли трое мужчин. Очевидно, главный был впереди стоящий мужчина. Он был поджарым, немного выше Джерри, с длинными рыжими волосами, собранными в конский хвост.

«Операция «Часовая башня»?» — заявил он вопросительно и с американским акцентом. Быстрая ухмылка обнажила выдающиеся передние зубы и золотой резец. — Джеральдин Тейт?

«Это я. Вы, должно быть, Нил Сэммс. Он наверху.

Она повела нас туда, где Рашид упал на сиденье. Саммс посмотрел на молодого иракца. — Значит, это он? он спросил.

«Нет, это просто случайный прохожий», — ответил Джерри.

«Хорошо, значит, ты настоящий комик», — сказал Сэммс.

«Ну, конечно, это он; Рашид Хамсин. Отец — Али Хамсин, наполовину иорданец, наполовину иракец. Он работает переводчиком в отделе иностранных дел правительства Ирака в Багдаде. Мать — Табита Хамсин; она из Аммана в Иордании, и ее брат оформил иорданский паспорт Рашида и визу в Великобританию. Он здесь как студент, изучающий английский язык. 2 мая этого года исполнился двадцать один год. Очень хорошо говорит по-английски; хороший парень.»

Спасибо, мисс Тейт. Мы возьмем это отсюда. Если вытерлись, можете идти. Это должно было звучать как приказ, а не предложение, и она чуть не ответила едко, но вместо этого просто сказала: «Хорошо». У нее уже было достаточно неприятностей с Ричардом Корнуоллом, ее боссом, из-за разногласий с Лоуренсом Бакстером и Людмилой Якутиной. Она вспомнила свою встречу с ним по возвращении из Кувейта.

«Странно, как русская женщина могла выстрелить в Бакстера после того, как была смертельно ранена пулей в грудь». Ричард Корнуолл прокомментировал получение ее отчета: «А еще есть жалоба посольства на то, что вы так и не вернули их Глок». Он смотрел на Джерри еще несколько секунд, а затем добавил: «Но, по крайней мере, у русских есть мертвый британец, чтобы выступить против их собственной жертвы, так что, возможно, это не такой уж плохой исход. Мы больше не будем об этом говорить, потому что вам предстоит выполнить еще одну задачу. Это связано со встречей во Франкфурте, но именно то, как это происходит, сэр Хью пока не удосужился сообщить мне.

«Хорошо, сэр», — с большим облегчением согласился Джерри. Она взяла файл и прочитала его, зная, что Корнуолл оценивает ее. Она подавила стон раздражения, закончив его. «Но разве МИ5 не должна это делать?» она предположила, «в конце концов, это на их территории».

«Но вы уже участвовали в операции, и нам нужен кто-то, кто свободно говорит по-арабски, — ответил Корнуолл, — а также вы можете выдать себя за привлекательную женщину, если приложите усилия».

«Это снисходительная чушь, если вы не против, что я так говорю… сэр».

«Это может показаться покровительственным, даже сексистским, если хотите, но сэр Хью подумал, что вам следует выполнять эту работу, а не привлекать кого-либо из новых сотрудников МИ5. После этого фиаско в Кувейте мы посмотрим, сможете ли вы выполнить эту задачу, никого не расстроив, — сказал он, когда она открыла дверь своего офиса, а затем на прощание добавил: «Или кого-нибудь убить!» когда она закрыла за собой дверь.

Теперь она в последний раз осмотрела квартиру, затем сбежала по лестнице и начала долгий путь к тому месту, где была припаркована ее машина. Проходя мимо урны для мусора, она выбросила небольшой стеклянный пузырек с лекарством, от которого Рашид Хамсин уснул. Она прошла еще немного и услышала звук захлопнувшейся двери фургона. Она остановилась и огляделась на дорогу, и в течение нескольких виноватых мгновений она задавалась вопросом, что станет с молодым иракцем, прежде чем она выбросит это из головы.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Во время полета из Англии Рашид Хамсин большую часть времени смотрел в окно кабины Gulfstream, но теперь было темно, и они летели через Нефуд, пустыню, которая покрывала северо-запад Саудовской Аравии. Не на что было смотреть, кроме звезд и изолированных огней, которые могли быть маленькими городками, базами нефтяной промышленности или военными объектами. Вместо этого молодой человек проводил время, глядя на спинку сиденья перед собой, время от времени поглядывая на карту и просматривая список инструкций, которые ему дали.

Один из пилотов вышел из кабины экипажа и пошел по проходу. «Полковник Уайт, сэр! Начинаем спуск. Мы приземлимся примерно через двадцать пять минут. Высокий американец кивнул, встал, потянулся и прошел к задней части кабины и сел рядом с Рашидом. Полковник Джаспер Уайт был первым, кого Рашид увидел, когда очнулся от наркотиков, и с тех пор он был с ним. Рашид узнал, что раньше он служил в морской пехоте США, но сохранил свое звание и военную выправку. Хотя сейчас ему было больше пятидесяти, он выглядел на десять лет моложе, подтянутым и крепким; опытный ветеран с белыми волосами и усами, которые контрастировали с его загаром и соответствовали его имени.

«Что ж, молодой человек, мы скоро будем на земле», — сказал Уайт. У нас будет перерыв примерно на час, прежде чем мы отправимся на следующий этап. Дин поедет с тобой».

Рашид взглянул на молчаливого американца с бородой и длинными волосами. Помимо того, что он представился как Дин Фернесс и объяснил, что будет его опекуном, пока миссия не будет завершена, он едва ли обменялся с ним словом. Он водил его с места на место и с абсолютной вежливостью спрашивал, есть ли что-нибудь, в чем он нуждался; что-нибудь, что он мог ему достать? Рашид однажды спросил его, может ли он освободить его, но Фернесс просто приподнял брови и слегка покачал головой. Рашид не стал спрашивать его снова.

Пальцем Рашид провел на карте линию от военного городка короля Халеда, или KKMC, как его обычно называли, вдоль дороги через город Хафар-аль-Батин к границе с Кувейтом. Перед границей линия отходила от дороги по дороге, которая проходила через вади, а затем через границу в Ирак. В нескольких милях с другой стороны находился географический ориентир, где Рашида Хамсина должен был встретить высокопоставленный чиновник иракского правительства.

Джаспер Уайт задавался вопросом, почему Брукнер настоял на том, чтобы этому молодому человеку было поручено выполнение этой миссии. Предположительно он был связан с кликой Хусейна, которая эффективно контролировала страну с помощью жестоких сил тайной полиции. Вероятно, у этого парня из Хамсина были родственники; родители, бабушки и дедушки, братья и сестры, которые будут заложниками его неизменного хорошего поведения. Он задавался вопросом, разрешат ли молодому человеку присоединиться к его семье, как только он доставит пакет, или он будет заключен в тюрьму до тех пор, пока все дело не закончится. Он также питал ужасное подозрение, что его могут убить, но он надеялся, что, пока он не будет знать содержимое пакета, он, вероятно, будет в безопасности.

Двадцать минут спустя Gulfstream приземлился на удаленной военной базе в пустыне, которая сыграла решающую роль в операции «Буря в пустыне» в связи с изгнанием иракской армии из Кувейта в 1991 году. Уайт нетерпеливо ждал, пока пилот открыл дверь и протянул складную лестницу. Он поспешил вниз и был встречен саудовским дежурным офицером, которому было поручено наблюдать за авиабазой в ночное время, и майором морской пехоты США по имени Хансен, который пришел ему навстречу. Некоторое время они лениво болтали о подготовке базы к вторжению в Ирак, пока груз был выгружен. Когда саудовский офицер уехал, Уайт снова поднялся в кабину самолета и спустил Рашида Хамсина и Дина Фернесса вниз по лестнице. «Это лейтенант Харрис», — объявил он. — Это молодой британский офицер, который сегодня вечером вместе с вами пересечет границу с Ираком. Лейтенант Харрис — майор Хансен. Хансен протянул руку Рашиду.

«Рад видеть вас на борту лейтенанта». Он никак не прокомментировал отсутствие у молодого человека знаков различия, личного оружия или военной выправки.

— А это Дин Фернесс, майор. Он будет ходить с вами туда и обратно, и он будет под рукой, если будут какие-то э… неожиданные результаты. Он один из моих лучших парней; вы можете доверить ему свою жизнь».

Майор Хансен с некоторым неодобрением посмотрел на неряшливого человека, прежде чем пожал ему руку.

«Теперь вспомни. Вы идете к месту встречи и ждете не более часа. Если рядом нет никого, кто мог бы вас встретить, вы снова приходите домой. Вы готовы к работе, майор?

«Да, полковник. Мы должны уехать через тридцать минут. У нас есть тридцать минут, и, если понадобится, мы потеряем их в вади, прежде чем пересечем границу».

«Очень хороший. Ну, а где нам ждать до тех пор?

— Возможно, вам стоит просто подождать на борту самолета, сэр. Я вернусь через тридцать минут.

В 23:00 по местному времени два бронированных «Хаммера» подъехали к «Гольфстриму», и по указанию Фернесса Рашид устроился в кабине позади первого автомобиля, крыша которого была украшена антеннами. Второй нес на спине крупнокалиберную пушку. Джаспер Уайт вручил Рашиду тяжелый кожаный футляр для документов. — Теперь вы уверены, что узнаете Хакима Мансура?

Рашид вспомнил дружелюбного человека, довольно толстого, с горящим взглядом и готовым смехом, к которому его отец относился сдержанно вежливо, когда приходил к ним в дом. «Конечно; мой отец работал на него с тех пор, как я себя помню».

«Хорошо. Эти печати должны быть неповрежденными, когда вы передадите портфель; иначе Мансур мог бы вас застрелить. Он сделал паузу. — Вы знаете, что я серьезно к этому отношусь?

Рашид сглотнул, вспомнив вспышки гнева, свидетелем которых он был, Мансур прямо на его личном секретарше и шофере и их испуганные выражения на лицах. «Я понимаю.»

— Теперь майор Хансен и его люди не будут разговаривать с вами о том, куда вы идете и что делаете, за исключением абсолютного минимума. Дело не в том, что они недружелюбны или что-то в этом роде; это просто их приказы».

Рашид мрачно кивнул. Американец улыбнулся ему из-под седых усов. «Не унывать. Если все пойдет по плану, вы окажете своей стране большую услугу. Я не могу вам объяснить, как именно, но вы можете рассчитывать на это. А Фернесс — хороший человек; он увидит, что вы доберетесь туда благополучно».

Они ехали около двух часов по асфальтированной дороге, прежде чем «Хаммеры» остановились. Он слышал, как майор Хансен что-то бормотал водителю о проверке GPS, прежде чем машина покатилась с дороги и покатилась по пустынной дороге. Хансен обернулся, чтобы взглянуть на него, и Рашид в некоторой тревоге отпрянул, ошеломленный аппаратурой ночного видения, которую он теперь носил. Тогда он понял, что в машине не горит свет.

Рашид неловко подпрыгивал на заднем сиденье. Дин Фернесс, сидевший рядом с ним, казалось, заснул, несмотря на суровую поездку. Он думал о своих родителях и семье, задаваясь вопросом, в безопасности ли они. Ему хотелось, чтобы он снова оказался в своей квартире в Саутгемптоне или в относительной безопасности дома своих родителей в Багдаде, вместо того, чтобы бродить в американской военной машине в какой-то тайной миссии, о которой ему очень мало рассказывали седые волосы. Американский полковник.

Он проверил печати на портфеле. Они выглядели сильными. Короткие отрезки многожильного скрученного провода с свободными концами, заключенными в твердый смолистый материал с тиснением пальмы. К своему большому облегчению, он сомневался, что они сломаются случайно. Он думал об Омаре и других своих друзьях в университете. Он подумал о Сандре, которая всего два дня назад наколола его виски, когда он приносил ей аптечку. Несомненно, она была каким-то британским агентом. Он искренне думал, что он ей понравился, но, вероятно, это были ее актерские способности и его мужское эго. «Сука», — пробормотал он себе под нос.

Хаммер остановился. Майор Хансен снял очки ночного видения, выпрыгнул из пассажирской двери, и Рашид услышал, как его ботинки скрипят по каменистой поверхности пустыни, когда он обходил машину. С металлическим лязгом ручка повернулась, и пассажирская дверь открылась. — Если хотите, можете выпрыгнуть и потянуться, — сказал майор. — Погуляй немного. В другом Хаммере бутерброды и напитки, кофе тоже. Мы пробудем здесь минут двадцать, прежде чем перейдем границу.

Рашид вылез из машины и уставился в ночное небо, заполненное звездами, несмотря на яркую полную луну. Они находились в типичном вади с невысокими холмами по обе стороны от центральной песчаной полосы, где пустынные кусты влачили выжженное существование в ожидании следующего шторма, который может пролить на холмы и поток воды в долину, может быть, этой зимой, может быть. не на десять лет. Он заметил, что один из водителей немного отходит от машин. Он понял, что ему нужно сделать то же самое, и пошел в противоположном направлении. На мгновение перед ним вспыхнул свет, а затем снова погас.

«Не уходи сейчас слишком далеко», — услышал он, как кто-то крикнул по-арабски. Он понял, что это Фернесс.

Закончив, он вернулся к «Хаммам». Серьезно отнестись к его приказам, водитель просто указал на еду и напитки, разложенные теперь на пассажирском сиденье. Рашид взял диетическую колу и осмотрел булочку, начиненную холодным мясом и салатом, чтобы убедиться, что в ней нет ветчины, а затем с жадностью откусил ее. Остальные четверо мужчин, два водителя и майор сели на камни и болтали друг с другом, время от времени поглядывая на него. Рашид откинулся назад в «Хамви», чтобы не мешать их разговору своим присутствием, но он все же напрягся, чтобы услышать, что они обсуждают. Оказалось, что это был сезон американского футбола, и их семьи вернулись в Штаты. Они не обсуждали текущее размещение войск или возможности войны.

Падающая звезда, вспыхнувшая в небе, привлекла внимание всех пятерых мужчин, и, как будто это был своего рода сигнал, майор Хансен посмотрел на часы и приказал небольшому патрулю снова приступить к действиям.

Они медленно проехали по высохшему водотоку, а затем оказались в открытой пустыне. Рашид услышал, как американцы обсуждают положение по GPS, и Хансен указал водителю, куда ехать. Еще через час они остановились. «Что ж, мы здесь. — На семь минут раньше срока, — объявил майор. Больше он ничего не сказал. Другой хаммер, припаркованный примерно в двадцати метрах от него, послышался воющий и металлический лязг, и Рашид взглянул на него. Он видел, как крупнокалиберный пулемет, установленный на крыше, двигался вперед и назад, наклонялся к ночному небу, а затем снова опускался, пока оператор оружия проверял свою систему управления ночным видением. Атмосфера в машине была напряженной.

Через десять минут они увидели небольшой гребень, освещенный мигающими огнями, а затем они увидели, как фары двух грузовиков показались поверх него. Через несколько минут они услышали скрежет и грохот транспортных средств по пустыне в их сторону. — Хорошо, свет, — пробормотал майор. Водитель быстро мигнул фарами Хамви три раза, и два приближающихся автомобиля остановились и выключили фары на десять секунд. Затем они снова включили их и возобновили медленное продвижение.

— Тогда габаритные огни, — сказал майор Хансен. Они терпеливо ждали, пока два внедорожника General Motors остановятся, оставаясь ярдах в пятидесяти.

«Хорошо, Рашид, пора начинать», — сказал Фернесс. Он взял портфель и вылез из машины. Преодолевая свое сопротивление в последнюю минуту, Рашид открыл дверь, вышел и встретил Фернесса у передней части «Хаммера». Американец протянул руку.

«Да пойдет с тобой Бог, молодой человек», — сказал он по-арабски.

«Спасибо», — ответил Рашид, пожимая ему руку. «Почему ты не сказал мне, что говоришь по-арабски?» — спросил он, когда Фернесс протянула ему портфель.

«Ваш английский намного лучше, чем мой арабский, так что я думаю, он никогда не приходил в голову», — ответил американец с улыбкой. Рашид забрал у него чемодан, но потом, казалось, прирос к каменистому полу пустыни. Фернесс похлопала его по плечу и указала на внедорожники, и Рашид пошел медленно, осторожно неся портфель; все еще волновался, что он может уронить его и сломать печать.

«Добро пожаловать домой, Рашид Хамсин», — раздался знакомый голос. «Прийти и присоединиться к нам.» У грузовика стоял Хаким Мансур, и в ночном воздухе витал знакомый запах его лосьона после бритья.

«Рад видеть тебя, мой мальчик», — сказал он, его тяжелые усы в стиле Саддама дернулись, и он улыбнулся, сияя зубами в лунном свете. — У вас есть кое-что для меня?

«Да, сэр», — ответил Рашид, передавая портфель.

Мансур взглянул на него, проверил уплотнения и похлопал по нему, а затем бросил через открытую дверь на пассажирское сиденье. Затем он обнял Рашида. «Ваши родители с нетерпением ждут встречи с вами», — сказал он. «До Багдада ехать долго, но мы должны вернуться к обеду, а? Вы можете рассказать мне все о своей жизни в Англии. Я сам был там какое-то время, назад… о, до того, как ты родился.

«Как хорошо снова оказаться дома», — сказал Рашид, стараясь изобразить энтузиазм. Он смотрел на два «Хаммера» в камуфляже для пустыни, луна отражалась в их лобовых стеклах. Он забрался на заднее сиденье внедорожника позади Хакима Мансура. Когда он повернул и поехал обратно к гребню, Рашиду требовалось много самообладания, чтобы не обернуться и не взглянуть на американские машины, которые казались убежищем безопасности в опасном мире его родной страны.

Когда машина катилась по пустынной дороге, Хаким Мансур кратко расспросил его о его путешествии в Ирак, но по мере того, как ответы Рашида стали медленнее и запутаннее, он позволил молодому человеку погрузиться в беспокойный сон.

Рашид проснулся, когда рассветный солнечный свет осветил его глаза. Они ехали по шоссе Басра-Багдад с военным эскортом впереди и сзади; два открытых джипа с бдительными солдатами с автоматическим оружием. На джипе впереди был изображен флаг высокопоставленного представителя партии Баас, и при приближении небольшого конвоя все медленно движущиеся машины не мешали.

Направляясь в противоположном направлении к границе, Рашид увидел военные грузовики с едущими сзади солдатами, которые весело болтали и курили сигареты, их оружие было поставлено на пол между ног. В рамках своего образования Рашид узнал о героической защите своей страны иракской армией от иранского захватчика в 1982 году и ее различных подвигах в последующие годы, пока война, наконец, не закончилась. Только когда он отправился в Европу, он узнал, что война началась, когда Саддам Хусейн приказал вторгнуться в Иран, но он был доволен тем, что в мужественной защите своей родины иракской армией не было ничего ложного. Однако он также узнал, что иракские военные использовали химическое оружие не только против своего иранского врага, но и против диссидентских слоев своего собственного населения. Он обвинил в этом Саддама Хусейна и его приспешников и неохотно признал, что веселый Хаким Мансур был одним из этих приспешников.

Теперь он задавался вопросом, как солдаты в грузовиках смогут защитить свою землю от армии, которая может видеть в темноте и легко перемещаться по открытой пустыне. Находясь в Англии, он узнал, что в дополнение к отравляющему газу режим угрожал приобрести биологическое и ядерное оружие, и он был напуган перспективой участия своих соотечественников в такой войне.

«Привет!» Рашид обернулся и увидел, что Хаким Мансур наблюдает за ним. «Мы собираемся остановиться на минутку в следующем городе. Ноги вытянем, ладно. Мансур улыбнулся ему, а Рашид кивнул и выдавил улыбку в ответ.

После того, как они купили немного напитков в кафе, Мансур закурил сигарету и поманил Рашида подальше от остальных. «Ваши родители с нетерпением ждут встречи с вами. Али сказал мне, что ты был дома восемь месяцев назад. Нехорошо оставаться в стороне так долго».

Рашид почти сказал, что его отец сказал ему оставаться в Англии до тех пор, пока кризис не пройдет, но вместо этого он заявил: «Ты прав. Будет хорошо снова быть дома».

Мансур кивнул. — Бьюсь об заклад, вы были удивлены, когда полковник янки рассказал вам, что было в этом пакете, не так ли? — спросил Мансур.

«Он мне ничего об этом не сказал. Он просто сказал мне, что меня выбрали посыльным, кого-то, кого вы узнаете, — сказал Рашид.

«О да, конечно, но когда вы открыли его и узнали, что в нем, вы, вероятно, были шокированы», — сказал Мансур с ухмылкой.

«Нет, нет», — воскликнул Рашид, чувствуя себя довольно напуганным. — Полковник Уайт сказал мне, что я должен передать его вам с целыми печатями. Что я и сделал! Я действительно понятия не имею, в чем дело». Он сделал паузу. «Уайт сказал, что меня застрелят, если я открою его», — добавил он.

Хаким Мансур какое-то время смотрел на него, затем улыбнулся, а затем рассмеялся. «Выстрелил! Ха-ха-ха. Как смешно! О, Боже! Эти американцы! Он хлопнул Рашида по плечу и повел обратно к грузовикам.

Родители Рашида и родители его отца ждали его в семейном доме. После того, как они обнялись и обменялись традиционными приветствиями, Али Хамсин усадил своего сына. «Я так рад вас видеть, но в Багдаде небезопасно. Я очень надеюсь, что ты сможешь вернуться в Англию до начала вторжения. Я надеюсь, что этот перерыв в учебе не станет проблемой».

Рашид уставился на своего отца. Он ожидал, что тот спросит, что он здесь делает, почему он покинул Англию без предупреждения и как он внезапно прибыл в Багдад в составе военного конвоя. Затем он заметил озабоченное хмурое выражение на лице отца; как оба его родителя, казалось, постарели с тех пор, как он последний раз был дома. «Я уверен, что все будет хорошо. Я думаю, что вернусь через пару недель или около того».

«Хорошо хорошо. Мне жаль, что я ухожу так скоро, но у меня есть кое-какие дела, которыми нужно заняться». Он взглянул на часы. «Это в министерстве, значит, через десять минут за мной приедет машина». Он улыбнулся и держал Рашида за плечи. «Рада снова тебя видеть. Когда я вернусь, ты расскажешь мне о своем курсе, своей жизни в Англии. Как Омар?

«Он в порядке. Он будет удивлен, когда я скажу ему, что был дома.

Его отец нахмурился. «Мансур сказал мне ждать тебя, но я понятия не имею, зачем ты совершил это странное путешествие. Может, сегодня вечером ты мне все расскажешь.

На следующий день семья вместе позавтракала. Вчера Рашид не ложился спать допоздна со своими родителями, объясняя необычную серию событий, которые привели его домой. Али посоветовал никогда никому не рассказывать ни слова о своем путешествии, на что Рашид с готовностью согласился. Потом они поговорили о жизни в Англии, друзьях и его учебе в университете. Его мать Табита рассказала ему о его сестре Фарре, которая сейчас живет со своими родственниками в Аммане, и ее перспективах замужества с сыном друга семьи.

Этим утром его отец не хотел рассказывать Рашиду о своей работе, но он был рад обсудить свою университетскую жизнь в Англии, Шекспира и контрасты между арабской и английской поэзией. «Я пригласил профессора Хорди посетить нас сегодня вечером», — объявил Али. «Он хочет услышать о своем старом друге профессоре Гилберте и выучить ваши последние идиомы. Он всегда гордился своим владением разговорным английским языком. Я уверен, что вы запутаете его своим студенческим сленгом и современными идиомами, — сказал он с улыбкой. Он встал из-за стола, поискал ящик с бумагами, которые нужно было отнести в министерство, и поспешил к двери.

После завтрака Рашид некоторое время просматривал книги на полках своего отца. Помимо коллекции словарей, тезаурусов и энциклопедий, его отец приобрел изрядную коллекцию английских романов, как классических, так и современных, и, как он надеялся, нашел роман Джозефа Конрада «Сердце тьмы». В следующем месяце от него потребовали передать своему наставнику эссе с критикой книги. Он снял его с полки и начал пролистывать его, чтобы найти то место, куда он добрался, когда из внешних ворот раздался звонок и громкий стук. Рашид положил книгу на место и поспешил к входной двери, через палисадник и заглянул в глазок. Снаружи подъехала полицейская машина, и двое вооруженных полицейских стояли снаружи. Рашид отодвинул ворота и открыл их. «Да?»

— Вы Рашид Хамсин? — спросил полицейский, глядя на какие-то бумаги, а затем на растерянного молодого человека.

«Да. Конечно.» Он услышал быстрые шаги, и Табита подошла к нему.

«Что происходит, Рашид? Зачем они пришли сюда? — спросила она дрожащим голосом. — Что-то случилось с твоим отцом?

«Нам только что сказали доставить Рашида Хамсина в МИД. — Там кто-то думает, что может помочь с каким-то докладом, — сказал полицейский. «Я не могу вам больше ничего сказать».

«Тогда мне лучше уйти», — сказал Рашид, пытаясь ради матери скрыть свое беспокойство. «Не думаю, что задержусь очень долго. Скажи отцу, где я, если он вернулся домой раньше меня.

Его мать кивнула и наблюдала, как ее сына проводят на заднее сиденье полицейской машины. Она слегка улыбнулась ему и помахала рукой, когда машина тронулась, а затем закрылась и заперла дверь на засов. Затем она поплелась обратно к дому, тревожно плача, надеясь, что ее сын не присоединится к списку загадочно исчезнувших молодых людей, о котором шептались на базарах Багдада.

Рашид предполагал, что его отвезут в офис Хакима Мансура в министерстве иностранных дел, где его попросят более подробно описать его путешествие из Англии в Ирак. Он встревожился, когда машина остановилась у анонимного пятиэтажного офисного здания. Если бы он знал, что в здании находится подразделение тайной полиции, он бы испугался; на самом деле он просто испугался, когда старший из двух полицейских проводил его по ступеням из мраморного мрамора в здание.

Пожилой мужчина перестал мыть пол и уставился на вновь прибывших. Он слегка безумно ухмыльнулся, а затем продолжил чистить испачканную каменную кладку, тихо бормоча себе под нос. Рашид огляделся; в одном углу за столом с телефоном и бухгалтерской книгой сидел полицейский с густыми усами и широкими щеками. Рашид задавался вопросом, старается ли каждый мелкий чиновник в Багдаде в рамках ограничений своей физиономии выглядеть как можно более похожим на Саддама Хусейна. Полицейский вытащил из нагрудного кармана шариковую ручку и открыл бухгалтерскую книгу. «Так кто это? Из какого выхода он выйдет?

«Это зависит от обстоятельств», — ответил один из его сопровождающих. «Если он будет вести себя прилично, мы вытащим его вперед и заберем домой. Если он этого не сделает… Полицейский остановился и крепко хлопнул Рашида по спине. «Ну, может, для него это будет задний выход».

«Кого он собирается увидеть?»

«Рукан Халифа».

Полицейский, сидевший за столом, широко улыбнулся. — А… Значит, тогда можно было бы из окна. Я поставлю ему большой вопросительный знак. Как его зовут?»

«Рашид Хамсин».

«Проведи его».

Рашид предположил, что полицейские забавлялись каким-то тяжеловесным юмором, говоря о черных выходах и окнах, но ему было трудно скрыть свое сопротивление, когда его проводили через пару распашных дверей в лифт. Машина доставила их на верхний этаж, и его привели к двери, в которую постучал один из его сопровождающих.

«Заходи.»

Полицейский открыл дверь и затолкал его внутрь, а затем закрыл за собой дверь. Внутри комнаты стоял стол, за которым сидели двое мужчин в военной форме. Один из них был маленьким и щеголеватым, и он улыбался Рашиду. Другой был большим и мрачным. Он просто указал на сиденье с другой стороны стола. Рашид нехотя сел. — Вы Рашид Хамсин? спросил маленький человек.

«Э… да».

«Меня зовут Рукан Халифа». Он указал на своего большого коллегу. «Это Тарик Каял». Здоровяк коротко кивнул. «Я назову тебя Рашид, если можно?

«Э… конечно».

«Хорошо!» он сказал. «Однажды мы начали допрашивать человека, и он все отрицал, что что-то знает. Мы все начинали довольно сердиться, но потом мы поняли, что допросили не того человека. Всюду были извинения». Рукан ухмыльнулся ему. Рашид оглядел комнату. Стены были голыми, за исключением фотографии Саддама Хусейна. На столе лежал планшет с шариковой ручкой и телефон. На полу между двумя мужчинами стоял большой портфель. Рукан полез внутрь, вытащил небольшой магнитофон и положил его на стол.

«Итак, несколько вопросов». Рукан снова улыбнулся.

«Я рад ответить на любые вопросы», — сказал Рашид.

«Отлично. Итак, расскажите нам обо всем, что произошло со дня протеста в Лондоне. Начни с того, что просыпаешься».

Рашид начал рассказывать свою историю, сначала запинаясь, когда увидел, что двое других мужчин смотрят на него. Он выглянул в окно, где несколько тонких облаков проходили через синий прямоугольник неба. Он более отчетливо вспомнил день, который провел с англичанкой, и описал, как был счастлив пригласить ее обратно в свою квартиру.

— Так ты надеялся трахнуть неверную суку?

Рашид был шокирован внезапным грубым прерыванием и с тревогой посмотрел на Рукана. Он улыбался ему, но в этой улыбке была неприятная насмешка.

«Нет. Я просто хотел быть дружелюбным».

«Дерьмо! Вы пробыли в Англии достаточно долго, чтобы стать предателем Республики».

«Нет это не правда!» — сказал Рашид и наконец понял, что его допрашивает тайная полиция. Рукан полез в портфель, медленно вытащил кусок электрического кабеля и положил его на стол. На каждом конце было несколько больших зажимов типа «крокодил». Рашид понял, что это набор проводов для запуска автомобиля от внешнего источника. Рашид неловко поерзал на стуле. Он почувствовал внезапное желание опорожнить мочевой пузырь.

«Вы знаете, что если вы солгаете нам, мы поджарим вам яйца, чтобы у вас никогда не возникло желание трахнуть другую женщину». Он сделал паузу. «А теперь скажи нам правду. Вы хотели трахнуть англичанку». Он поднял раздвоенный конец кабеля и помахал им.

«Да. да. Я сделал!» — крикнул Рашид. Рукан улыбнулся ему.

«Конечно. Почему нет? Она была привлекательной женщиной, а? Конечно, да. А теперь расскажи нам, что случилось потом». Рашид почувствовал, как его сердце колотится в груди, и он попытался контролировать свое дыхание и говорить нормальным голосом. Он рассказал, как проснулся пленным, был доставлен в неизвестный аэропорт, на военном транспорте и доставлен в Кувейт. Он рассказал им о своем брифинге полковника Уайта и своем путешествии по пустыне под бдительным присмотром майора Хансена и Дина Фернесса. Затем он рассказал, как встретил Хакима Мансура и передал пакет, который ему доверил полковник, а затем об их последующей поездке в Багдад. Наконец, он рассказал им о ночи, которую он провел в доме своих родителей, вплоть до того момента, когда он прибыл в здание, в котором его сейчас допрашивали.

Рукан Халифа молча слушал. Иногда он делал записи в блокноте, иногда хмурился или коротко кивал, но никогда не перебивал. Когда Рашид закончил, он снова улыбнулся ему.

«Большое спасибо, Рашид. Очень хороший, сжатый отчет и очень хорошо подготовленный. У меня к вам несколько вопросов. Что было в пакете? Что вы читали? Он взглянул на Рашида и уставился.

«Я не открывал пакет. Я ничего не читал». Рашид обнаружил, что нервно потирает пальцы, и заставил себя остановиться. «Понятия не имею, что в нем было».

— Да, но американский полковник описал, что там было, не так ли?

«Нет нет нет! Он сказал мне передать его с неповрежденной печатью. Вот что я сделал. Спросите Хакима Мансура!

В течение кошмарного периода Халифа продолжал задавать вопросы о своей истории, иногда задавая один и тот же вопрос дважды, иногда задавая другой, прежде чем он закончил свой предыдущий ответ, иногда обвиняя его в том, что он изменил свою историю. Наконец он закончил с вопросом, с которого начал. «Вы нашли способ открыть пакет, затем прочитали его содержимое и смогли снова запечатать его, не так ли!»

«Нет!» — крикнул Рашид. Здоровяк Тарик внезапно встал со своего места. Он медленно обошел Рашида, который посмотрел на него, а затем снова на Халифу.

«Это правда, говорю вам, во имя Бога!» Рашид был в ярости.

Рашид наблюдал, как Рукан Халифа подбирает поводки для прыжка. Позади него раздался скользящий шум. Он обернулся и увидел, что Тарик тащил по полу большой автомобильный аккумулятор, пока тот не оказался рядом с его сиденьем. Рашид попытался вскочить, но Тарик поймал его так, что он едва мог дышать.

«Итак, теперь вы расскажете нам, что было в пакете», — сказал Халифа. Рашид увидел, как он подключил два вывода к терминалу, а затем ненадолго прикоснулся к живым зажимам. Раздалась яркая вспышка и щелчок.

«Во имя Бога, нет!» Рашид успел выпалить. «Я не знаю, что было в пакете». Он попытался снять руку с шеи. Вдруг дверь открылась. В дверях стоял Хаким Мансур. «Что, черт возьми, происходит!» он взревел. «Отпусти его. В настоящее время!»

Рука ослабила хватку, и Рашид со стоном рухнул на сиденье. Тарик и Рукан попятились, и Хаким Мансур помог Рашиду подняться.

«Давай, парень. Вернемся домой. Произошло огромное недоразумение. Очень серьезная ошибка. Эти двое пострадают за это».

«Они спрашивали меня, что было в пакете, который я вам дал. Я сказал им, что понятия не имею. Я не открывал. Рашид объяснил.

«Знаю, знаю. Это было ошибкой. Я отвезу тебя домой.

Рашид позволил вывести себя из комнаты, спуститься на лифте и выйти из здания на свежий воздух. Снаружи на дороге водитель Хакима Мансура распахнул дверь своей машины, и они вдвоем забрались на задние сиденья. Мансур посмотрел на него и похлопал по предплечью.

«Ты выглядишь немного обезумевшим, Рашид. Я не могу отвезти тебя домой, пока ты не выздоровеешь; это напугало бы твою мать. Пойдем выпьем. Он назвал адрес своему водителю, и машина тронулась. Рашид смотрел в окно на проходящую мимо уличную сцену, пытаясь смириться со своей отсрочкой. Опыт уже казался какой-то нереальной мечтой. Автомобиль остановился у известной дорогой кофейни, которую часто посещают люди со связями Багдада. Мансур ввел его внутрь и небрежно помахал хозяину, который уважительно отсалютовал ему, а затем провел их в небольшую отдельную комнату в задней части дома.

В комнате было четыре кресла и столики с пепельницами. Мансур достал пачку Marlboro Lights и протянул одну Рашиду, который покачал головой. Дверь открылась, и вошел хозяин с четырьмя банками пива Heineken и двумя стаканами. «Я подумал, что вы могли бы сделать настоящий напиток после этого опыта», — сказал Мансур, наливая им двоим пиво. «Как ты себя чувствуешь сейчас?»

Рашид сильно выпил, смакуя знакомый напиток. «Теперь лучше, спасибо». Он вздохнул. «Я не знаю, почему они думали, что я что-то знаю».

«Ну, ты уже сказал мне, что не делал этого». Хаким Мансур сделал паузу. — Вы абсолютно уверены в этом, не так ли? Совсем ничего не разбудило твою память? Что-нибудь, что мог бы сказать американский полковник Уайт?

«Нет. Вообще ничего, — настаивал Рашид.

«В порядке.» Мансур хлопнул по карманам и вытащил телефон. «Простите меня на минутку. Быстрый звонок.

Он вышел из комнаты и набрал номер. «Привет, Рукан. Я все это время слушал, но скажите, что вы думаете о его ответах?

«Он рассказал свою историю без каких-либо колебаний, он отвечал на повторяющиеся вопросы так же, но с небольшими отличиями, так что не было никакого намека на какие-либо тренировки. Думаю, тому, что он говорит, можно верить».

«Очень хорошо, он явно ничего не знает, но спасибо за попытку».

«Возможно, ты однажды объяснишь мне, в чем дело, — предположил Халифа.

«Да, я сделаю это», — ответил Мансур. — А пока не задавай больше вопросов, а. Спасибо. До свидания.»

Мансур прервал связь и нахмурился. Рукан Халифа был чертовски любознателен. Возможно, вовлечь его было ошибкой. Может, его как-нибудь можно заставить замолчать. Он вернулся в комнату и улыбнулся Рашиду. «В порядке. Давай допьем это пиво, а потом я отвезу тебя домой.

ГЛАВА ПЯТАЯ

«Али Хамсин, не доставишь ли ты мне удовольствие зайти ко мне в гости после того, как закончишь работу сегодня вечером?»

Али поднял глаза и увидел в дверях своего кабинета Хакима Мансура. Он кивнул. «Конечно, сэр.»

«Хорошо! Увидимся позже, в шесть часов. Мансур улыбнулся и закрыл дверь.

Хамсин задавался вопросом, почему Хаким Мансур хотел его видеть, но, возможно, посещение его дома, по крайней мере, показало, что он был за. Ему было жаль, что никого из его коллег не было, чтобы присутствовать при приглашении, особенно лично, потому что в неопределенном мире офисной политики всем было хорошо знать, что к вам хорошо относятся. Черт! Он пригласил на вечер профессора Хорди; ему придется отложить визит на завтра. После извиняющегося телефонного звонка своему другу он быстро прошел по темным улицам и ровно в 18:00 позвонил в звонок на внешних воротах Мансура. Он был поражен, когда его хозяин сам открыл дверь.

«Сегодня выходной для слуг», — объяснил Мансур. «У всех на этой неделе один и тот же день; чья-то помолвка или что-то в этом роде. Заходи и выпей пива».

Он провел Али в свой кабинет и усадил в одно из кресел. Некоторое время они говорили о погоде, и Мансур спросил Али о его семье и всех его родственниках в Багдаде.

«Теперь этот документ ваш сын перевез через границу. Как вы уже догадались, это кульминация моих бесед с Брукнером и Филдингом во Франкфурте».

«Да, конечно, но я бы хотел, чтобы Рашид не участвовал», — ответил Али.

«Я уверен, но мне нужен был кто-то, кому я мог бы доверять, кто-то, не связанный с правительством, и он казался очевидным выбором. Вы помните, когда все это началось? Когда в 1983 году пришел этот одиозный человек, Рамсфельд, когда мы впервые встретились с Брукнером. Я был молодым человеком лет тридцати пяти, только что дослужился до заместителя в МВД. Вам тогда было лет двадцать пять, а Рашид только что родился?

«Правильно, сэр». Али почувствовал, как по его спине пробежала легкая тревога, когда он вспомнил, как ехал на лимузине Мансура на тихую улицу и затем переводил их разговор.

«За эти годы вы доказали мне, что вы тот, кому я могу доверять, чтобы не выдать секреты; Я ценю это качество в мужчине».

«Спасибо», — ответил Али, стараясь не думать о репрессиях, которые последуют за предательством.

Мансур открыл свой сейф и вытащил футляр для документов, сделанный из плотного материала, похожего на кожу. Застежка-молния прикрывалась клапаном с рядом отверстий. Через отверстия были пропущены два отрезка многожильного провода, соединенные на каждом конце, и каждое соединение было обжато вместе и покрыто комком красного воска с отпечатанным на нем символом пальмы.

«Хотя я отвечал за составление соглашения, я хочу проверить содержимое пакета и прочитать его, прежде чем завтра передать его боссу, просто чтобы убедиться, что нет ошибок или неожиданностей. Также мне может пригодиться в будущем, если у меня будет личная копия». Он посмотрел на Али. «К сожалению, я получил строгие инструкции не слишком читать его перед тем, как передать его».

Али уставился на ящик, опасаясь того, что собирается сделать Мансур. «Конечно, намного безопаснее, если вы будете выполнять приказы. Ты ведь не собираешься его открывать? Я не хочу участвовать!»

«Али, ты был вовлечен с той встречи в 1983 году. А теперь пойдем со мной».

Он отнес чемодан в свой гараж и проверил, заперта ли входная дверь. Али смотрел, как он подбирает резаки, и как можно ближе к уплотнениям перерезал провода и снял с них резьбу. Он расстегнул молнию на кожаном футляре и вытащил изнутри документы. Верхняя страница состояла из большого печатного символа, который ничего не значил для Али, и под словом GILGAMESH. Он отложил его в сторону и посмотрел на другие страницы.

«Как я и ожидал, все они написаны на английском. Как вы знаете, я довольно хорошо на нем говорю, но с трудом читаю. Я знаю, что мне следовало приложить больше усилий, но когда есть такие прекрасные люди, как ты… ну, я никогда не видел в этом необходимости. Спуститесь в подвал».

Мансур повел его вниз по лестнице, открыл большой деревянный сундук и откинул крышку. Он усмехнулся Али. «Еще один секрет, который я счастлив сказать».

Он достал охапки ткани, старые простыни и полотенца, пока не обнажил крышку старого копировального аппарата. Он подключил его и попробовал один из листов. Аппарат стонал и хрипел, но через несколько секунд выдал достойную репродукцию. Али передавал ему страницы по одной и сопоставлял копии.

«А теперь обратно на кухню».

Он положил документы обратно в кожаный футляр и застегнул молнию. Он нагрел проволоку до тех пор, пока воск не начал таять, и он смог снять уплотнения. Затем он снова соединил проволоку с теми же зажимами и заменил уплотнения, разгладив воск горячим ножом, но оставив символы пальм нетронутыми. Али с изумлением смотрел.

«Откуда ты знаешь, как это делать?» он спросил.

«Навыки, которым я научился тридцать лет назад, в… министерстве внутренних дел, так сказать. Там; он может выглядеть не так, как раньше, но это знаем только мы с вами».

Мансур взял пачку фотокопий и внимательно посмотрел на них. — Значит, это бумаги, которые ваш сын перевез через границу. Я хотел бы, чтобы вы перевели их для меня на арабский язык. Прочтите это мне сейчас, а затем отнесите домой и запишите. Тогда принеси мне обе версии сегодня вечером». Он передал их. Али достал из кармана пиджака очки и начал читать по-арабски. Его руки начали дрожать, и ему пришлось положить страницы на маленький столик. Подойдя к концу, он вытер лоб платком и посмотрел на Мансура.

«Отлично! Спасибо Али. А теперь иди домой и напиши этот перевод. Как долго тебе нужно? Я должен доставить оригинал боссу через двадцать минут, я, вероятно, буду через пару часов, так что ты можешь вернуться сюда в одиннадцать?»

Али нервно кивнул. Сначала он не собирался ничего говорить, но потом выпалил: «Если это попадет в чужие руки, это будет… смертью для многих! Для меня, для моей семьи… даже для вас, может быть, даже…»

«Я знаю, что знаю… Тихо, Али; достаточно.»

Хаким Мансур смотрел, как Хамсин идет по улице, завернул за угол и скрылся из виду. Он приказал ему не ловить такси до тех пор, пока он не окажется на расстоянии не менее километра от своего дома, и соблюдать аналогичные меры предосторожности по возвращении. Затем он проглотил транквилизатор с последним из своего пива, взял портфель с документами и поехал на своем Мерседесе на встречу с Кусаем Хусейном.

У сына президента было хорошее настроение. Он провел Мансура в его личную гостиную и, чтобы показать, насколько он ему доверяет, приказал всем своим телохранителям, кроме двух, уйти. Мансур знал, что эти двое были глухими, находясь слишком близко к взрывам в зонах боевых действий, и мог свободно говорить в их присутствии. Кусай налил два стакана виски и протянул один Мансуру. Они немного поболтали, пока Кусай осушил свой стакан и поставил его на стол, и Мансур понял, что пора переходить к важным делам.

«Вчера утром, как вы и сказали, я встретил американцев у границы», — объявил Мансур. «Курьер передал документ в этой кожаной папке, которую я сейчас представляю вам. Я верю, что он будет соответствовать вашим требованиям».

Он передал ящик для документов, и Кусай Хусейн осмотрел печати. «Кто привез папку из Саудии?» он спросил.

«Я послал Рукана Халифа за ним; Мне сказали, что ему следует доверять, но, встретив его, я не могу поручиться за его осторожность, — ответил он. «Его водителем был Тарик Каял».

Кусай задумчиво кивнул. Он вытащил из кармана небольшую кожаную записную книжку, взял со стола золотую шариковую ручку Cross и записал имена. «Значит, никто, кроме тебя и него, тогда не мог вести дело».

«Нет, сэр», — ответил Мансур.

«Очень хороший. Мне очень жаль, что мне пришлось отложить нашу встречу до сегодняшнего вечера. Президент настоял на том, чтобы остаться в Тикрите и повидаться со старыми друзьями». Некоторое время они обсуждали общих друзей и знакомых, но Мансур видел, как взгляд Кусая Хусейна снова и снова возвращался к ящику с документами, и, конечно же, через несколько минут его босс сказал: «Теперь я больше не буду задерживать тебя, Хаким. Еще раз спасибо за ваши добрые услуги. Мы встретимся снова завтра, когда я посмотрю на это».

После ухода своего доверенного лейтенанта Кусай Хусейн взял пустой стакан Хакима Мансура и отнес его вместе с кожаным футляром для документов в свой личный кабинет. Он осмотрел пломбы и перерезал проволоку. Затем он позвал своего начальника личной безопасности Камала Ахвади навестить его. Он протянул ему стакан для виски и верхний лист документа.

«Камаль, возьми этот лист бумаги и посмотри, есть ли отпечатки пальцев, похожие на те, что на этом стекле».

«Да сэр.»

Оставшись один, он внимательно просматривал документы, время от времени одобрительно кивая. Документ во многих отношениях удовлетворительный. Мансур и американцы хорошо поработали. Через двадцать минут в дверь постучали, и он впустил своего начальника службы безопасности. «Да, Камаль».

«Есть одинаковые отпечатки пальцев, сэр. Человек, который держал стакан, также держал бумагу».

Кусай Хусейн раздраженно вздохнул. Он намеревался, чтобы Мансур увидел этот документ завтра, но он не подчинился инструкциям. Несмотря на его безоговорочную преданность, он заслужил хорошую одевание. Хаким Мансур едет домой. Я хочу, чтобы он немедленно вернулся сюда, — приказал он.

«Да сэр.»

«О, Камаль, другое дело. В вашем отделе работают два человека по имени Рукан Халифа и Тарик Каял. Вы знаете, кто они?

«Да сэр.»

«Они предатели».

«Очень хорошо, сэр, тогда я позабочусь о них».

Хаким Мансур смотрел фильм «Дорога к погибели», вышедший на экраны в прошлом году. Это была незаконная копия, но качество было довольно хорошим, а арабские субтитры были хорошо написаны. Он услышал, как сработала сигнализация входной двери, и нажал кнопку паузы. Это должен быть Али Хамсин с завершенным переводом.

Он испуганно отпрянул, когда через шпионскую дыру в двери увидел знакомое лицо приспешника Кусая Хусейна. Было слишком поздно притворяться, что его нет дома, потому что, когда он вошел в сад, загорелись сигнальные огни, а его машина была припаркована на улице. Он открыл дверь. «Добрый вечер, Ахвади. Я могу вам помочь?»

«Босс требует тебя обратно».

«Что? В настоящее время?»

«Немедленно!»

«Очень хороший. Интересно, чего он хочет. Я уже видел его сегодня вечером. Вы хоть представляете, о чем это? Он попытался скрыть тревогу в голосе, но не удивился, когда Камаль Ахвади не ответил. — Тогда я возьму куртку.

Хаким Мансур проработал на Кусая Хусейна достаточно долго, чтобы принять определенные меры предосторожности. Он поспешил обратно внутрь, снял свои дорогие швейцарские часы и надел на них спрятанную капсулу с ядом. Затем он надел пальто и вышел на улицу, где Камаль вежливо открыл дверцу своей машины. «Вы идете?» — спросил Мансур.

«Нет, у меня другое дело, сэр», — ответил охранник. Он увидел, как обеспокоенный Хаким Мансур уезжает, а затем вошел внутрь, чтобы обыскать свой дом. Единственным подозрительным предметом, который он обнаружил, был старый фотокопировальный аппарат, спрятанный в старинном деревянном сундуке. У Хакима Мансура не должно быть ксерокопирования дома, но Камаль знал, что, если он сообщит о находке Кусаю Хусейну, ему придется объяснить, почему он не обнаружил ее в предыдущем случае, когда шпионил за домом Мансура. За несколько минут работы с пилой, которую он нашел в ящике для инструментов, он уменьшил копировальный аппарат на более мелкие куски. Он открыл крышку выгребной ямы в переулке позади дома и бросил обломки внутрь, затем обошел перед домом и запер входную дверь. Он оглядел улицу, прежде чем снова забраться в свой «мерседес» и уехать. Если бы он присмотрелся повнимательнее, то увидел бы испуганную фигуру Али Хамсина, выглядывающую между двумя домами дальше по дороге.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Али Хамсин откинулся на спинку стула, снял очки для чтения и потер глаза. Он плохо спал за четыре недели с тех пор, как Хаким Мансур дал ему ксерокопию для перевода. На следующий день было объявлено, что Мансур умер от сердечного приступа. С того вечера Али не чувствовал себя в безопасности. Каждый день следующей недели он в страхе сидел за своим столом, ожидая, что его вызовут в какой-нибудь безликий следственный комитет, а каждый вечер дома он ложился спать в состоянии нервного истощения. Табита со слезами на глазах спросила его, что случилось. Он сказал ей, что узнал кое-что, чего ему не следовало бы знать, и не задавал никаких дополнительных вопросов.

Кто-то крикнул в коридоре перед его офисом и вывел его из задумчивости. Он вернул диктофон к началу, а затем снова включил ленту. Он открыл портативный компьютер и включил его. Он был доволен, даже горд, что получил доступ к сложному устройству, но, конечно, ему не разрешили взять компьютер с собой домой. Всю свою работу в министерстве ему приходилось выполнять под пристальным взглядом камер видеонаблюдения. Символы клавиатуры были написаны на английском и арабском языках, но раскладка была не совсем той, к которой он привык, и его набор текста был медленным, поэтому ему приходилось все время останавливать и начинать запись. Он прочитал свой перевод, слушая, как журналист BBC спрашивает министра иностранных дел Великобритании о продолжающемся наращивании войск вдоль иракской границы. В дверь постучали.

«Да, входите!» — крикнул он, одновременно выключив видеомагнитофон и закрыв крышку компьютера.

В комнату вошел крепко сложенный мужчина.

— Мистер Юсуф Али Хамсин? — вежливо осведомился он.

«Да, это я», — ответил Али, недоумевая, почему этот человек выглядел смутно знакомым.

«Меня зовут Камаль Ахвади. Я пришел из офиса господина Кусая Хусейна.

При упоминании сына президента Али крепко схватился за подлокотники своего кресла, чтобы не задрожать. «Да?» он сумел сказать.

«Канцелярии господина Хусейна нужен еще один переводчик. Тебя выбрали». Ахвади улыбнулся. «Это большая честь». — лихорадочно подумал Али. Манера Ахвади казалась приветливой, но как действовала тайная полиция? Всегда ли за дружеским вызовом следовала поездка в комнату для допросов? Он оглядел свой офис. «Возможно, мне стоит взять с собой этот компьютер… он может быть полезен».

Камаль смотрел на компьютер с невыразительным лицом. Затем он улыбнулся. — Да, обязательно принесите его, и если, по вашему мнению, вам может понадобиться еще что-нибудь, я попрошу кого-нибудь отнести его в машину. Вы можете отсутствовать на несколько дней, — продолжил Камаль. «Мы пройдем мимо вашего дома, чтобы вы могли собрать запасную одежду, личные вещи и, конечно же, все объяснить своей семье». Это не походило на угрозу сурового допроса; Али удалось избежать вздоха облегчения и просто кивнул в знак согласия.

Дома он поспешно набил чемодан одеждой. Он не сказал Табите и Рашиду, что собирается работать на Кусая Хусейна; вместо этого он сказал им, что его переводят в офис в Рамади на несколько дней, но он будет дома в пятницу. Тем не менее он видел беспокойство в их глазах, и они оба обняли его и сказали, чтобы он позаботился. Али сказал им не волноваться, но когда он закрыл за собой внешние ворота, он увидел Камала, стоящего возле своей машины. Его память сработала, и он понял, что Камаль Ахвади был тем человеком, которого он видел возле дома Хакима Мансура. Лишь с огромным усилием воли ему удалось нормально подойти к нему.

Они ехали час и двадцать минут из Багдада, свернули на небольшую дорогу без указателей и подошли к высокому забору из колючей проволоки с возвышенным постом наблюдения, на котором стояла камера видеонаблюдения. Под крышей поста он увидел охранника, вооруженного крупнокалиберным автоматом, который в бинокль осматривал приближающуюся машину. Еще двое охранников вышли из маленькой хижины, подошли к машине и заглянули в окна. Один из них узнал Камала, почтительно отсалютовал и поспешил открыть ворота безопасности. Они продолжили путь к огромному дому, окруженному пышным садом с высокими полутропическими деревьями, которые могли быть созданы только годами дорогостоящего орошения. За входной дверью другая пара вооруженных охранников была готова открыть двери машины и впустить Камала и Али в здание.

Али произвел впечатление дома: роскошный мрамор, полы из твердых пород дерева и дорогие ковры, висящие на стенах, но его осмотр был прерван Камалом. «Пойдемте, пожалуйста, я покажу вам, где вы будете работать».

«Это где живет мистер Хусейн?» — спросил Али. В течение многих лет ходили слухи о множестве дворцов в пустыне, построенных за огромные деньги для личного пользования Хусейнов.

«Он держит это место в основном для гостей и развлечений на выходных», — ответил Камаль. «Пока он использует его как личный кабинет. Это просто маленькое место». Он махнул рукой, как бы извиняясь за ограниченность здания.

Пройдя по коридору, он открыл дверь из тикового дерева и провел Али в гостиную, превращенную в импровизированный офис. К старомодному, но качественному катушечному магнитофону были прикреплены три больших радиоприемника и микрофон. На одном столе стоял телевизор с видеомагнитофоном на полке внизу. На другом столе лежала стопка англоязычных газет. «Здесь ты будешь работать. А теперь иди по соседству. Камаль показал ему роскошную спальню. «Здесь ты будешь спать. Блюда будут доставлены вам здесь или в офис».

Али огляделся и увидел дверь в боковой стене; он открыл ее и огляделся на ванную комнату, обставленную дорогой европейской сантехникой. «Как долго я буду здесь?» он спросил.

«Я не знаю. Я полагаю, пока текущая ситуация не будет разрешена.

— А вы можете мне сказать, в чем будут заключаться мои обязанности? он спросил.

— Мистер Хусейн, несомненно, сам расскажет. Иди со мной.»

Они вернулись в холл, где стоял мужчина, глядя в окно, заложив руки за спину.

«Добрый день, сэр.» Камаль сказал. «Со мной Юсуф Али Хамсин».

Мужчина обернулся с улыбкой на круглом усатом лице. На этом лице были морщины и пятна, а также обвисший подбородок, которых не было видно на официальных фотографиях, но Али сразу же узнал сына президента Кусая Хусейна. Он нервно откашлялся.

«Добрый день, Юсуф Хамсин», — сказал Кусай Хусейн, протягивая руку. «Я рад, что вы в моем штате. Саман Абдул Маджид высоко отзывался о вас».

Али пожал протянутую руку и слегка поклонился. «Утверждение официального переводчика президента — благословение, сэр. Я надеюсь служить вам так же, как он служил президенту».

«Я уверен ты будешь. Теперь я хочу, чтобы вы здесь послушали новостные службы американцев и британцев и перевели их для меня. Еще мне принесут газеты, и вы сможете переводить в них новости, но радио важнее. Вы можете записывать свои переводы. Я не буду требовать письменных стенограмм. Али задавался вопросом, почему он должен выполнять ту работу, которую обычно выполняет министерство иностранных дел в Багдаде; но он решил не подвергать сомнению этого человека с его репутацией любителя вспышек гнева.

«Очень хорошо, сэр. Могу я начать немедленно?»

«Да. Почему нет? Камаль покажет вам, как работать с оборудованием. Есть вопросы?

У Али было много; как долго я буду здесь? Кто будет следить, когда я сплю? Куда мне можно войти в дом? Но он решил, что Кусай Хусейн не был человеком, привыкшим к расспросам со стороны подчиненных. «Нет, сэр.» Кусай Хусейн кивнул. Али понял, что от него ждут чего-то большего. «Это большая честь, сэр, привилегия», — добавил он. Кусай Хусейн улыбнулся.

«Я уверен, что ты меня не подведешь, Юсуф», — сказал он и пошел к двери.

«Простите меня, сэр», — очень дерзко сказал Али.

«Что это?»

— Просто меня везде знают как Али, а не как Юсуф, сэр. Я подумал, что мне следует сказать что-нибудь… чтобы избежать путаницы». Он нервно сглотнул. Кусай Хусейн какое-то время смотрел на него, но затем улыбнулся.

— Тогда хорошо. Я тоже буду называть тебя Али».

После того, как Камаль описал ему оборудование, Али наконец почувствовал себя способным задать несколько вопросов. «Почему я здесь нужен? В министерстве есть команда людей, которые уже делают эту работу».

«У босса есть несколько подобных мест. Если вторжение произойдет, он не хочет, чтобы американцы знали, где он находится, и это одно из нескольких секретных мест, которые он может использовать. Они знают местонахождение министерства в Багдаде; они не знают об этом здании».

«Возможно, вторжения не будет. Бликс сообщил в ООН, что у нас нет оружия массового уничтожения, а американцы и британцы, похоже, оставили надежду на то, что они получат вторую резолюцию ООН».

«Вам лучше взглянуть на эту запись, сделанную несколько дней назад». Камаль улыбнулся ему, беря с полки видеокассету. «Это только что доставили. Это может изменить ваше мнение».

Али Хамсин сел перед экраном телевизора и включил видеомагнитофон. Машина была старая, картинка немного дрожала, но звуковое сопровождение было достаточно четким.

«Мы действительно близки к завершению тех дипломатических шагов, которые мы можем предпринять», — сказал американский вице-президент Чейни своему телеинтервью. «Президент снова встречается с европейскими лидерами. Мы пытаемся организовать вторую резолюцию в Совете Безопасности ООН, но очевидно, что президенту предстоит принять трудное и важное решение в ближайшие несколько дней».

«Мистер Чейни, есть ли что-нибудь, что Саддам Хусейн мог сделать, чтобы остановить войну?» спросил интервьюер.

«Что ж, двенадцать лет мы пытались заставить его отказаться от своего оружия, и он каждый раз отвергал все наши усилия. Сейчас принято семнадцать резолюций ООН. У него всегда была возможность согласиться на инспекции, отказаться от всего своего оружия массового уничтожения, уничтожить сибирскую язву, нервно-паралитический агент VX и зарин, а также все другие возможности, которые он развил, и он каждый раз отказывался».

— Итак, сэр, британцы предположили, что даже сейчас, если он предоставит нам всю информацию, сдать весь VX, горчичный газ, сибирскую язву. Если бы он появился на телевидении и осудил бы оружие массового уничтожения, он мог бы остаться у власти. Должен ли он иметь такой шанс?

«Что ж, я думаю, что в это трудно поверить. Если бы он остался у власти, мы должны предположить, что, как только мы все посмотрим в другую сторону и займемся другими заботами, он вернется к тайному наращиванию своего арсенала биологического и химического оружия, и он будет попробуйте снова запустить его ядерную программу. Он пытается заполучить ядерное оружие более двадцати лет. Как только он раскроет свои текущие способности, даже если они были завершены, мы можем с уверенностью предположить, что, как только мы повернемся спиной, он начнет работу в новом месте, и мы скоро вернемся к тому, с чего начали».

«Значит, его единственный вариант — покинуть страну, и его режим должен будет согласиться с полным разоружением?» — спросил интервьюер.

«Я думаю, что это было бы единственное решение, которое мы могли бы принять, единственный возможный результат», — сказал вице-президент. «Но мы продолжим попытки работать через Организацию Объединенных Наций и постараемся прийти к дипломатическому решению. Однако до сих пор у нас ничего не получалось».

«Так что, по вашему мнению, является наиболее важным оправданием вторжения в Ирак?» — спросил интервьюер.

«Это угроза региону и даже миру за пределами его продолжающейся разработки и использования химического оружия и биологического оружия, а также его попыток приобрести ядерное оружие», — сказал г-н Чейни.

«Хотя Международное агентство по атомной энергии заявляет, что у него нет жизнеспособной ядерной программы», — предположил интервьюер.

«Что ж, мы не согласны с таким выводом. ЦРУ и другие ведомства разведывательного сообщества не согласны с этим выводом. Рассмотрим его ядерную программу. В 70-х Саддам Хусейн приобрел ядерные реакторы у французов. В 1981 году израильтяне разрушили реактор в Осираке и остановили его разработку ядерного оружия. В течение следующих десяти лет он реализовал новую программу, и после войны в Персидском заливе стало очевидно, что у него через год-два появится ядерное оружие. Теперь он угрожает…

Сосредоточенность Али была нарушена из-за того, что два человека сердито кричали друг на друга. Он открыл дверь и выглянул. Коридор был темным в сгущающихся сумерках, но в ярко освещенном главном зале он увидел Кусая Хусейна и еще одного человека, который дико жестикулировал и, явно хромая, шел к входной двери, а затем кружил вокруг. С тихим внутренним стоном тревоги он узнал Удая Хусейна, старшего сына президента, чья репутация непредсказуемого насилия избежала жестко контролируемого внутреннего круга правящего класса Багдада.

«Так куда, черт возьми, делось все это так называемое оружие массового уничтожения?» — крикнул Удай, глядя на брата. «Чертовы американцы сейчас собираются вторгнуться!»

«Ну, у нас их нет, но если вы не придумаете способ вернуть их на границу, они скоро начнут вторжение». Кусай ответил.

— Но этот ублюдок Чейни идет по телевидению, описывая целый арсенал оружия. У нас ничего не осталось? Хоть кое-что из того, что мы использовали для газирования курдов? Мы можем использовать его и на проклятых янки, когда они вторгнутся. Несколько тысяч их солдат, откашливающихся кровью и кишками на границе, скоро получат сигнал от телеканалов CNN и NBC!»

Ответ Кусая был слишком тихим, чтобы Али мог его услышать, когда он увел своего брата из виду. Али закрыл дверь, молясь, чтобы Удай Хусейн не планировал поселиться в этой дыре.

Али Хамсину приснилось, что он лежал дома в постели со своей женой. Было явно позднее утро, и в этот день им нечего было делать, кроме как проводить время в компании друг друга. Внезапно он мгновенно проснулся от Камала Авади, потрясшего его плечом.

«Просыпайся, Хамсин, давай, просыпайся!» он потребовал.

«Что происходит?» Али взглянул на часы. Было показано, что было 7.10 утра, и он проспал всего около пяти часов, но вот этот хулиган разбудил его.

«Давай, началось!»

Он мог иметь в виду только одно. Вчера был нанесен ракетный или бомбовый налет на президентский дворец в Багдаде. Ахвади высмеивал возможность того, что Саддам Хусейн или кто-либо из его сотрудников мог находиться в резиденции. Они бросились в офис и включили радио и телевизор.

В зарубежных новостях сообщалось, что американцы и их союзники пересекали границу и уже миновали Басру. Город был окружен, и сопротивление вторгшейся армии было незначительным. Колонна бронетехники двигалась на север в сторону Багдада, и повсюду поступали сообщения о ударах с воздуха и ракетных обстрелах.

Напротив, по багдадскому радио министр информации Мохаммед Саид ас-Саххаф торжествующим тоном передал, что силы вторжения отбиваются на границе иракской армией под личным командованием президента. Американские солдаты горели внутри своих танков, и только около Багдада было сбито 23 штурмовика. Али посмотрел на Камала. «Что вы думаете?» — спросил он охранника.

— Вы знаете, его зовут Комический Али. Он, наверное, где-то скрывался, и они выпускают заранее записанные объявления».

«Мы в безопасности здесь?»

«В этом здании? Если бы американцы знали об этом месте, они бы его уже сровняли». Он улыбнулся, и Али подумал, что он впервые увидел его улыбку. «Как ты думаешь, почему я здесь, а? В любом случае, я ухожу. Удачи, Али Хамсин. На вашем месте я бы попытался добраться до Багдада и защитить вашу семью».

«Что ты имеешь в виду, ты ушел? Куда ты тогда идешь?

«Я собираюсь в Дамаск, если Бог даст. У меня там есть родственники».

«Что на счет твоей семьи? Разве они не в Багдаде?

Камаль Ахвади покачал головой и снова улыбнулся. «Боже, нет! Две недели назад я перевез всю свою семью из Ирака. К сожалению, я меньше верю в наши вооруженные силы, чем Комик Али Саххаф». Он сделал паузу и уставился на Али. «Что случилось с планом Гильгамеша? Почему не сработало? Али схватился за подлокотники своего стула и тяжело сглотнул.

«План Гильгамеша? О чем ты говоришь?

Камаль улыбнулся ему. «Я разговаривал с Хакимом Мансуром… перед его смертью. Он рассказал мне об этом плане под названием Гильгамеш… он заключил сделку с американцами. Камаль покачал головой. «Это было странно, я не думаю, что Кусай хотел причинить вред Мансуру, он просто хотел, чтобы его держали взаперти, пока вторжение не будет завершено. Но Мансур был напуган тем, что хотел убить его. В его наручных часах даже была спрятана отравленная таблетка».

Али снова сглотнул, убежденный, что если Кусай Хусейн хотел, чтобы кого-то убили, то Камаль Ахвади был бы его избранником. Ему удалось каркнуть. — И Мансур проглотил его, когда его допрашивали?

«Вовсе нет, — сказал Камаль, — на самом деле он умер от сердечного приступа, но перед смертью он также рассказал мне все детали этого плана Гильгамеша… и то, как вы узнали об этом тоже. Вот почему я привел вас сюда, на случай, если ваши знания будут полезны… или опасны.

Али покачал головой, почему-то больше не напуганный новой угрозой своей жизни. «Я понятия не имею, что случилось с Гильгамешем. Каждый день жду объявления и прекращения огня, но вроде ничего не произошло. Американцы теперь, кажется, полны решимости продолжать, пока они полностью не захватят страну».

«И что тогда они будут делать?» - Камаль спросил.

«Я понятия не имею. Полагаю, у них есть план.

Али Хамсин застонал и потер больную спину, когда он встал со стула и посмотрел в окно на узкую полосу голубого неба, которая была видна. Он подтянул брюки к поясу, который становился привычным. Он похудел за четыре недели, прошедшие с момента вторжения в его страну. В роскошном доме недостатка в еде не было, но есть он мало интересовался. Он неоднократно обращался к офицеру, руководившему военным контингентом, охранявшим территорию, с просьбой разрешить ему вернуться в свой дом в Багдаде. Несмотря на неоднократные обещания, что ему скоро разрешат уйти, он оставался фактически заключенным.

В то утро, когда он проснулся и обнаружил, что Камаль Ахвади исчез с территории, Али также надеялся, что ему удастся сбежать. Он сообщил ответственному офицеру, что у него тоже есть приказ вернуться в Багдад, но, поскольку у него не было ничего в письменной форме, в разрешении на выезд было отказано.

Ему разрешили позвонить жене на следующий день после вторжения. Они пытались заверить друг друга в своей личной безопасности и благополучии, но каждый чувствовал напряжение в голосе другого, и почти уверенное знание того, что их разговор отслеживается, сдерживало его. Он попросил разрешения позвонить на следующий день, но был проинформирован, что линии должны оставаться свободными на случай, если Удай Хусейн получит приказ пройти дальше. На следующий день старший офицер сообщил ему, что телефонная система больше не работает.

Али продолжал следить за передачами иностранных СМИ и узнал, как сметают иракские вооруженные силы, как сносят флаги и статуи президента в городах все ближе и ближе к Багдаду, пока, наконец, пять дней назад столица была оккупирована американской армией. Иракская армия не применила никакого оружия массового уничтожения против сил вторжения, и американцы не обнаружили его. Репортеры из тех стран, чьи народы были введены в заблуждение историями об угрозе, которую представляли для них Саддам Хусейн и его режим, по-настоящему озадачили.

Теперь стало известно, что американцы продвигаются к Тикриту и рассчитывают взять город на следующий день. Али неохотно решил сказать старшему офицеру, что его родной город находится под угрозой. Он снял наушники и пошел в офис этого человека, но там никого не было. Затем он услышал крик и шум снаружи. Он поспешил обратно в главный вестибюль и обнаружил, что входная дверь не охраняется впервые с его прибытия. Он поколебался на мгновение, затем повернул тяжелую защелку и открыл ее.

Снаружи царила неразбериха и неразбериха. Солдаты забирались в кузов трех армейских грузовиков, а офицеры втиснулись в кабины. На земле лежало выброшенное автоматическое оружие вместе с куртками со значками звания. Али заметил старшего офицера, который шел к своей машине в штатском. «Что происходит?» крикнул он, куда все идут?

«Вот и ты, Али!» — перезвонил офицер. «Посмотри туда!» Он бросил руку к южному небу. Али увидел шесть черных фигур, летящих низко над пустыней, а через несколько секунд он услышал ритм лопастей вертолета, бьющий в воздухе, смешанный с ревом их двигателей.

«Пойдем с нами, если хочешь!» — крикнул офицер. Али оглядел территорию и увидел группу из дюжины прислуги, сбившейся в кучу. Они подбежали к ближайшему грузовику, и им сказали, что места нет; попасть в один из других. Они неуверенно огляделись, и три грузовика двинулись к главным воротам.

«Я остаюсь здесь», — крикнул один из них и побежал мимо Али обратно в дом. Старший офицер пожал плечами и крикнул: «Скорее Али, садись в мою машину!» Али посмотрел на быстро приближающиеся вертолеты и решил последовать за остальным персоналом внутри. Кто-то захлопнул тяжелую дверь и запер ее.

«Давайте посмотрим с верхнего этажа!» кто-то крикнул. Все они поспешили вверх по мраморной лестнице в спальни. Три боевых вертолета Apache подлетели к армейским грузовикам, угрожающе опустив носы, когда они подошли к зависанию. Даже сквозь рев двигателей они могли услышать громкий крик, приказывающий всему персоналу выйти и лечь на землю, положив руки над головой. Грузовики остановились, подняв облака пыли. Войска начали выливаться из-за спины, но затем из задней части одного из грузовиков кто-то начал стрелять из крупнокалиберного пулемета по вертолетам. Ответ пришел через секунду; клуб дыма от упора оружия; полоса огня и мгновение спустя грузовик исчез в шаре пламени и дыма, который светился красными вспышками, которые мерцали и гасли. Когда дым рассеялся, Али увидел, как солдаты двух других грузовиков вылетели и упали на землю.

Затем приземлились три более крупных вертолета, и американские войска с дисциплинированной точностью высадились и окружили выживших иракцев. Затем к зданию медленно подошли двое вооруженных до зубов апачей. И снова громкоговоритель приказал всем выйти.

«Что нам следует сделать? Они не знают, что мы здесь, — крикнул кто-то.

«Если мы не выйдем, то, возможно, придут американцы и они подумают, что мы пытаемся устроить им засаду», — сказал Али. Все посмотрели на него.

«Так что нам, наверное, лучше выйти на улицу», — крикнул кто-то. Все смотрели в окна. Некоторые американцы медленно приближались к дому с оружием наготове.

«Давай убираемся сейчас, пока у нас есть шанс!» другой настаивал.

«Они, вероятно, пристрелят тебя, когда ты выйдешь», — ответил другой. — Вы видели, как они взорвали грузовик. Посмотрите на разбросанные вокруг тела. Я остаюсь внутри!»

«Я тоже.»

«Если мы не сдадимся до того, как они подойдут намного ближе, у нас может не быть шанса! Я ухожу.

«Я тоже!

Пятеро из них бросились к двери и безумно побежали вниз по лестнице, и Али решил последовать за ними.

«Быстрый! Открой дверь.»

«Не забывай держать руки вверх!»

«Продолжайте, по одному».

Они вышли из двери и легли лицом вниз на землю, вытянув руки над головами, как они видели солдат. Али почувствовал, как небольшой камень болезненно впился ему в колено, но не осмелился изменить свое положение.

«Это все?» — спросил невидимый голос на английском с американским акцентом. «Кто-нибудь из вас говорит по-английски?» Али промолчал.

«Я не знаю, майор», — сказал другой американский голос. «Никто не выходит ни на минуту. Я нигде не вижу нашей главной цели. Может, нам стоит взорвать это сейчас? не рискуй».

«Черт. У меня есть приказ обыскать, но он может быть заминирован. О черт, думаю, я позову вертолеты, чтобы они его сняли.

Али понял, что американский командующий собирался призвать к сносу здания, а некоторые из его соотечественников все еще находились внутри. Он боролся с дилеммой: возможно, помочь врагу или защитить своих соотечественников, но тогда он не был солдатом, и они тоже.

«Внутри только мирные жители; пять или шесть человек, — крикнул он по-английски.

— Кто из вас это сказал? — потребовал ответа американский офицер.

Али медленно замахал рукой из стороны в сторону.

«Хорошо, вставай!»

Он услышал металлический треск взведенного автоматического ружья, но Али медленно поднялся на ноги. Через открытые ворота он мог видеть иракских солдат, которые теперь сидели на земле, положив руки на голову; Американские солдаты стояли, направив на них оружие. Вертолеты приземлились еще дальше, их винты медленно вращались. С тыла подошел солдат и похлопал его. «Он чистый майор, — сообщил он.

«Какое у тебя имя?» — спросил офицер.

«Али Хамсин».

«Я майор Броган. Теперь, Али Хамсин, ты говоришь мне, что внутри осталось всего несколько человек. Вы можете сказать им, чтобы они вышли?

«Они напуганы; какие гарантии вы можете дать в их безопасности? — спросил Али. Майор Броган какое-то время смотрел на него.

«Скажем так. Если они выйдут сейчас, то будут в безопасности. Через минуту мы войдем, и все, кто останется внутри, будут убиты». Али поспешно крикнул в открытую дверь, и через несколько секунд оставшиеся сотрудники выбежали наружу. Али смотрел, как американцы окружают дом, а затем по сигналу они разбили окна, бросили светошумовые гранаты в комнаты и ворвались внутрь. Он услышал крик; стук дверей и грохот опрокинутой мебели, но без выстрела. Майор Броган подозвал его.

«У нас была информация, что это было одно из укрытий Кусая Хусейна, но я думаю, мы снова его упустили. Когда он был здесь последний раз?

«Он не был… Я его здесь вообще никогда не видел», — заявил Али.

«Да правильно!» — сказал майор Броган. «Это то, что все они говорят. Мне кажется, он и его брат Удай были полными психами, но вы все равно пытаетесь их защитить». Он посмотрел на Али, склонив голову набок. «Вы не один из тех, кто работал на него, не так ли?» Али задумался, как на это ответить, но майор Броган избавил его от неприятностей. «В любом случае, мы найдем вас в базе данных и посмотрим, что там написано».

Американцы окружили их и отвели на несколько сотен метров от дома. Они наблюдали, как один из вертолетов Apache взлетел и полетел к зданию. Он выпустил залп ракет; дым и пламя вылетели из окон, и затем дом рухнул в груду обломков под завесой дыма. Американцы приказали им сесть, но им больше не приходилось держать руки на макушке. Через некоторое время они начали бормотать друг другу о том, что с ними может стать. Али ожидал, что американцы прикажут им заткнуться, но они, похоже, не возражали, чтобы они разговаривали друг с другом.

Через час подъехали два больших грузовика, и из них вышли еще несколько солдат. К удивлению Али, первое, что они сделали, это выдали каждому мужчине бутылку воды и вакуумную упаковку хлеба питта. Затем они приказали им забраться в кузов грузовиков, и небольшая колонна двинулась по дороге в Багдад и в конце концов остановилась возле старой тюрьмы.

Али уставился на неравномерное лоскутное одеяло краски на стенах камеры. Он предположил, что он скрыл граффити, которые предыдущие обитатели нацарапали, чтобы записать дни своего заключения, или оскорбления, написанные против жестокого режима, который их запер. Он задавался вопросом, были ли эти заключенные казнены, или умерли в тюрьме, или даже в конечном итоге освобождены. Он подумал, что, возможно, ему следует начать запись своего собственного заключения. До сих пор он испытывал периодические приступы страха, что его работа в правительстве и его недавняя связь с Кусаем Хусейном будет раскрыта, и это сопровождалось постоянным беспокойством за свою семью и их возможную судьбу. Перед падением Багдада его утешали сообщения зарубежных новостей, в которых говорилось, что правительственные здания и другие стратегические цели подверглись точечной атаке американских ракет со спутниковым наведением, но жилые районы были сохранены, но с тех пор, как он видел его жену и сына. С момента прибытия ему давали регулярную еду, питье и упражнения; он привык к запаху несвежей мочи и дезинфицирующего средства. Помимо беспокойства, его другой большой проблемой была скука.

Человек, с которым Али жил в камере последнюю неделю, Джамал Гариб, спал и сильно храпел; Али стало жалко жену. Гариб утверждал, что был одним из высокопоставленных членов партии Баас в Тикрите, и ему надоели рассказы о том, как он неоднократно встречался с Саддамом Хусейном и каким великолепным лидером он был. Али был вынужден выслушать его бесконечные рассуждения о том, где пропал президент и как скоро он, вероятно, выйдет из укрытия, чтобы возглавить сопротивление армии вторжения.

Ход его мыслей был прерван шагами по коридору; по крайней мере, три человека, решил он. Он мог сказать, что один из них был тюремщиком, который привык к ритмичному звяканью ключей, прикрепленных к его поясу, когда он шел по коридору за пределами камер.

Со смесью опасений и интереса он понял, что они остановились возле его камеры. Звон ключей сменился дребезжащим лязгом, когда дверные замки открылись, и вошел большой сержант, который держал ключи, в сопровождении двух пехотинцев и неряшливого штатского с бородой.

«Вы Али Хамсин», — заявил мужчина.

«Да, — ответил Али. — Вы Дин Фернесс.

«Итак, вы помните меня из Франкфурта», — сказал он по-арабски. «У нас есть к вам несколько вопросов. Хорошо, ведите его, — приказал он двум пехотинцам. Али схватили крепко, но не жестко. Джамал Гариб, вздрогнув, проснулся, заплакал и закрыл лицо руками.

— Надеть на него наручники, мистер Фернесс? — спросил один из них. Не дожидаясь ответа, Али быстро скрестил запястья на талии, готовый надеть наручники. Благодаря наблюдению, а не личному опыту он уже узнал, что если вы споткнетесь и упадете, или если вас оттолкнет с руками, скованными за спиной, вы сначала упадете на землю лицом.

«В этом нет необходимости, — сказал Фернесс, — я и мистер Хэмсин старые знакомые». Али вышел вслед за Фернессом из камеры, бросив прощальный взгляд на своего сокамерника.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Капитан Дэн Холл из морской пехоты США проработал восемь месяцев в году в Маскате. Основная цель его задания заключалась в том, чтобы отточить его знания о методах ведения войны в пустыне с последующей целью передать то, что он узнал по возвращении в Квантико в качестве инструктора. Когда планировалось вторжение в Ирак, он просил разрешения вновь присоединиться к своему подразделению в Кувейте и принять участие, но, к его сильному разочарованию, одобрения, которого он добивался, не последовало, и с известиями о том, что вчера пал Тикрит, оно появилось. что кампания скоро закончится. Теперь он столкнулся с перспективой прохождения обучения по предмету ведения войны в пустыне, в котором он обладал теоретическими знаниями, для морских пехотинцев, которые приобрели практический опыт. Он думал, что этому не будет доверять, и больше не ожидал этого. Он также знал, что как начинающий офицер, если он упустит возможность поступить на действительную службу, это будет плохо выглядеть в его послужном списке, несмотря на то, что это было совершенно несправедливо, и его оценка времени, проведенного в Омане, значительно снизилась.

В этот понедельник он наслаждался игрой в сквош против Ричарда Дэвиса, главы канцелярии посольства Великобритании. Дэвис был маленьким худощавым мужчиной на пятнадцать лет старше Дэна, который демонстрировал высокий уровень физической подготовки и скорости на площадке. Англичанин играл в сквош с тринадцати лет, но Дэн начал играть только шесть месяцев назад, поэтому он не возражал против проигрыша. В конце их сорокапятиминутной сессии Дэн проиграл три игры, хотя и с меньшим отрывом. Они были вынуждены прекратить четвертую игру при счете семь-все из-за прибытия следующих игроков, которые забронировали площадку.

Болтая в баре за напитками перед обедом, Дэвис потерял внимание Холла, когда молодой человек заметил высокую женщину в черных брюках и зеленом топе без рукавов. Ее длинные темные волосы были собраны в хвост, а красивое лицо — решительным. Он также заметил, что она не была загорелой, что свидетельствовало о том, что она недавно приехала из Великобритании, и он также заметил, что ее руки и плечи были мускулистыми. Ее возраст было трудно угадать, но он решил, что ей около тридцати, того же возраста, что и он. Она подошла к бару позади Дэвиса и попросила стакан белого вина с содовой прозрачным, решительным тоном человека, который давал инструкции. При звуке ее голоса Дэвис оглянулся, а затем снова повернулся к Холлу, которому тот заговорщически улыбнулся.

«Я просто спрашивал, думали ли вы, что братья Хусейны сбежали из страны, или они где-то отсиживались», — сказал Дэвис.

«Э… прости, Ричард. Да, я думаю, они все еще там. Я не думаю, что они доверяли кому-либо за пределами Ирака достаточно, чтобы предоставить им убежище. Я предполагаю, что они ушли под землю где-то в Тикрите, родном городе Саддама. Я все еще надеюсь, что скоро смогу туда попасть».

— Простите, вы тоже журналист? Женщина повернулась и посмотрела на него через плечо Дэвиса. «Я надеюсь получить разрешение на поездку в Багдад, но пока я не подошел ближе, чем Маскат. Чертовски сложно найти рейс или номер в отеле поближе к Ираку в настоящий момент».

Несмотря на ее несомненную физическую привлекательность, ее прямолинейность и то, как она вмешивалась в их разговор, раздражали Холла. «Нет, я не журналист», — парировал он и собирался проигнорировать женщину, но Дэвис встал со своего барного стула и повернулся, чтобы включить ее.

«Здравствуйте, я Ричард Дэвис; Я в посольстве, а это Дэн Холл, морской пехотинец США, — сказал он, протягивая руку. Она встряхнула его и протянула Дэну. Она была одного роста с ним в туфлях на высоких каблуках.

«Эмили Стивенс, журналист-фрилансер», — сказала она с улыбкой, которая осветила ее лицо. «Рад встрече с вами. Итак, Дэн, вы думаете, что Саддам все еще в Ираке. Как ты думаешь, они скоро его найдут? спросила она.

Они проговорили полчаса, и Дэна нехотя впечатлила ее глубокое знание войны и политической ситуации на Ближнем Востоке, а также ее общая вежливость. Он признался себе, что был предвзято относился к журналистам, и его презрение было вызвано ее комментарием о нехватке комфортабельных гостиничных номеров. Ричард предложил всем вместе пообедать, но пока они просматривали меню, он обнаружил сообщение на своем мобильном телефоне. «Черт! Что-то произошло. «Мне нужно пойти в офис», — заявил он.

«О, не может ли он подождать, пока вы пообедаете!» — спросила Эмили.

«Извините, дежурный зовет». Приятно познакомиться, Эмили. Дэн, увидимся на следующей неделе, если ты не получишь приказ о марше.

Дэн смотрел, как он уходит, а затем улыбнулся Эмили. «Вы уже решили, что получите?»

«Извините, я еще толком не заглянул в меню. Значит, вы собираетесь поехать в Ирак?

«Что ж, я на это надеюсь, но сейчас дядя Сэм думает, что я здесь нужен». Он впервые заметил, что шрам спустился по ее шее и исчез под воротником. Он уставился на нее, гадая, что могло вызвать такую ​​рану. Он неосознанно нащупал собственный шрам, тянувшийся вдоль челюсти до правого уха, мочка которого отсутствовала. Когда она оторвалась от меню, он вместо этого посмотрел ей в глаза, которые были темно-карими и довольно красивыми, как он решил.

«Я съем салат Капрезе с креветками. Что вы собираетесь есть? спросила она. Он понятия не имел, проводя время, восхищаясь ею, вместо того, чтобы читать меню.

«Думаю, у меня будет то же самое», — заявил он.

Во время обеда Эмили оказалась очень хорошо осведомленной о странах Персидского залива и их политической истории, и, похоже, она знала о Маскате больше, чем он, несмотря на то, что прожила там восемь месяцев.

После обеда он предложил отвезти ее обратно в отель. Когда они проехали милю, она попросила его на мгновение съехать с дороги. До сих пор в его жизни подобные просьбы приводили к множеству социальных встреч, но он подозревал, что эта остановка на набережной Маската не приведет ни к чему интимному. Он включил передачу и повернулся к ней лицом.

«Дэн, я агент правительства Великобритании и нуждаюсь в некоторой помощи. Ричард Дэвис порекомендовал вас.

«Что, черт возьми, ты несешь?» Он попросил после некоторой задержки реорганизовать свои мыслительные процессы.

«Хорошо, я не журналист; Я нахожусь в британском эквиваленте вашего ЦРУ, и я надеюсь, что вы мне чем-нибудь поможете.

Некоторое время он смотрел на нее. «Черт, ты серьезно!» После некоторой паузы для размышлений он спросил: «Значит, у вас есть какое-нибудь удостоверение личности?»

«Конечно, есть», — ответила она. «Это показывает, что я гражданин Великобритании по имени Эмили Стивенс, и у меня есть аккредитация журналиста, а также рекомендательные письма от Time, Newsweek и The Economist. И журнал «Привет».

«Но на самом деле ты член SIS или что-то в этом роде».

«Да. Позже, если вы захотите, вы можете позвонить Ричарду Дэвису, и он предоставит вам какое-нибудь доказательство или заверение.

— Значит, Ричард не глава канцелярии?

«Конечно, но он делает и другие вещи».

Дэн Холл переварил эту информацию и нахмурился. — Итак, что вы знаете обо мне? он спросил.

«Я знаю, что вы капитан морской пехоты США, у вас обычные навыки, которые подходят для этой выдающейся роли, и у вас есть образцовый послужной список». Она остановилась. «Теперь я хотел бы, чтобы вы представили, что у вас есть долги, связанные с азартными играми, и что вы решили торговать оружием с дилером, работающим за пределами Фуджейры, чтобы погасить эти долги».

Это его несколько раздражало, но при этом ему было очень любопытно.

«Какая миссия?» он спросил.

«Отслеживание торговца оружием, который поставляет не тех людей».

— Не могли бы вы рассказать мне немного больше?

«Я лучше подожду, пока мы отправимся завтра утром, — ответила Эмили, — если вы готовы подняться на борт. Я проинформирую вас по дороге к границе, и если вы решите, что не хотите этого делать, мы повернем, и я верну вас». Он думал о том, чтобы пригласить ее на ужин, но теперь это казалось неуместным. «Возможно, после того, как операция будет завершена, — подумал он про себя.

Одна вещь, в которой он был уверен, заключалась в том, что если он двинется завтра, они не повернутся, чтобы он мог поспешно вернуться домой. «Хорошо, я принимаю».

Все еще опасаясь, что он может стать объектом какой-то журналистской уловки, Дэн позвонил Ричарду Дэвису после того, как высадил ее в отеле. Он описал свой разговор и сказал, что решил согласиться на ту роль, которую планировала для него Эмили Стивенс.

«Извини, что я вчера потворствовал в этой настройке», — извинился Дэвис, когда они сели с пивом каждый. — Она объяснила вам операцию?

«Нет, она сказала, что проинструктирует меня по дороге».

«Да, наверное, так лучше», — согласился он. Он сделал глоток и спросил: «А что вы тогда думаете об Эмили?»

«Я подумал, что она, должно быть, немного отстранена. Я бы никогда не принял ее за персонаж Жасмин Бонда, когда мы впервые встретили ее в баре».

Сотрудник посольства на мгновение замолчал, и Дэн подумал, что его шутка могла произойти как оскорбление в адрес британской разведки, и был весьма удивлен ответом Ричарда.

— Да, я проверил ее, и, несмотря на любое впечатление, которое она могла произвести на вас, вы должны понимать, что она безжалостный оперативный агент. В любом случае, я надеюсь, я надеюсь, что она полностью осведомит вас о рисках. Тебе придется позаботиться о себе, потому что я не уверен, что она это сделает».

«Спасибо. Я буду осторожен, — ответил Дэн, несколько сбитый с толку из-за того, что офицер морской пехоты США должен позаботиться о том, чтобы не попасть выше головы с женщиной, независимо от ее квалификации.

Они отправились на следующий день незадолго до рассвета. Эмили ехала на полноприводной Тойоте со своим личным багажом; ящик для инструментов, который, по ее словам, содержит «полезные вещи»; набор сверхмощных кусачков; личное оружие и пятифутовый металлический ящик с британской ракетой «земля-воздух» Starstreak. Эти последние предметы были причиной того, что они уехали из города Маскат в сторону гор вглубь страны вместо того, чтобы использовать пункт пересечения границы на прибрежной дороге.

«Есть доу по имени Таррада, которое под пакистанским флагом входит в Фуджейру», — сказала Эмили, которая, как вы, возможно, знаете, является одной из Объединенных Арабских Эмиратов, но расположена к северу от Омана на восточном побережье Аравийского полуострова.»

«Да, я знаю об этом в общих чертах, но я там не был», — ответил Дэн. «Нефти нет, так что денег не купишь».

«Верно, но действительно хорошие люди. В любом случае заходящие туда корабли подвергаются меньшему вниманию, чем те, что заходят в Персидский залив через Ормузский пролив. Tarrada прибыла из порта Гвадар в Пакистане, недалеко от границы с Ираном, и подобрала груз, состоящий из двадцати пяти ручных ракет класса «земля-воздух» Stinger».

«Откуда, черт возьми, они взялись?» он спросил.

«Одно из менее удачных внешнеполитических решений вашей страны. Они были поставлены афганским моджахедам примерно в 1986 году. Последние семнадцать лет они оставались в тайнике с оружием на склоне горы у бывшего лидера моджахедов, поэтому я полагаю, что они пришли в печальное состояние ремонта. Пакистанский торговец оружием обменял их на несколько исправных AK47 и отправил их через границу в Гвадар. Там бывший армейский эксперт по оружию основал подпольную мастерскую по ремонту оружия, используя детали, украденные с ваших складов на острове Мазира.

«Черт возьми, эти «Стингеры»- все еще смертоносное оборудование! Кто ворует эти детали?

«Я надеюсь, что мы узнаем об этом. Мы хотим закрыть этот источник, а также связаться с торговцем оружием, который заключил сделку, и выяснить, куда он намеревается отправить ракеты, поэтому мы хотим, чтобы он был жив».

— Тогда мы знаем, кто он?

«Это Барри Малхолланд, бывший сотрудник ИРА, но теперь он занимается частным бизнесом. Он едет под именем Франсуа Дюрок, конечно, по бельгийскому паспорту.

«Почему конечно?»

«О, несколько тысяч пустых бельгийских паспортов были украдены несколько лет назад, и это заноза в нашей коллективной заднице. Малхолланд использовал его для деловых поездок, но несколько недель назад его заметил наблюдательный офицер Специального отделения, не дежуривший при исполнении служебных обязанностей, вылетавший из аэропорта Хитроу в Дубай. Его имени не было в пассажирской декларации, и, короче говоря, выясняется, что он совершил много подпольных поездок в Персидский залив. К тому же у него, кажется, удивительно высокий уровень жизни для продавца подержанных автомобилей.

«Итак, я хочу узнать, кто его связывает, и вывести его. Он работает в отеле в Фуджейре. Команда из э… полиции султана следила за его действиями, но они не будут участвовать в его похищении, так как им строго запрещены действия за пределами своей территории. Это то, что я планирую сделать…»

Эмили объяснила операцию, в то время как Дэн изучал различные фотографии и документы, которые были собраны в папку с файлами. Когда он усвоил все детали, Эмили попросила его вести машину, хмурясь над дорожной картой, которую она сравнила со спутниковой фотографией местности. «Это оно; поверните направо, — приказала она ему.

Через милю асфальт подошел к концу, и Toyota покатилась по неровной пустынной дороге. Холмы поднимались по обе стороны, пока не оказались в вади, где отслаивающаяся поверхность засохшей грязи указала на то, что прошлой зимой когда-то шел дождь. Через три километра они подошли к ограждению из тяжелых металлических звеньев, оплетенному колючей проволокой, в котором были установлены ворота, защищенные цепью с тяжелым замком. Дэн подъехал к нему и заглушил двигатель. Эмили вылезла из машины и осмотрела замок. «Я посмотрю, смогу ли я его забрать. Это будет намного проще, чем проделать дыру в заборе размером с машину».

Она подошла к задней части машины, открыла заднюю дверь и вытащила небольшой ящик с инструментами. Она выбрала тонкое металлическое приспособление, вставила его в замочную скважину и начала ощупывать.

Звук мощного дизеля эхом разнесся по вади. Дэн повернулся и примерно на полкилометра назад увидел столб из грязи и пыли, взбитый военным полугусеничным ходом. «Сейчас самое подходящее время…» — начал он, но именно тогда он услышал металлический лязг и глухой удар, когда цепь упала с ворот. Он подбежал и помог Эмили открыть ворота, а затем прыгнул обратно в машину, и они въехали в Фуджейру. Дэн взглянул в зеркало заднего вида и увидел, как грузовик пограничника остановился у открытых ворот. — Они ведь не собираются следовать за нами? — спросил он, — «по горячим следам или что-то в этом роде».

Эмили посмотрела в заднее окно. Она увидела, что один из солдат смотрел на них в бинокль. На задней части грузовика был установлен крупнокалиберный пулемет, но никто не повернул его, чтобы прицелиться в их сторону. Через несколько секунд вади повернул вправо, и пограничный пост скрылся из виду. «Нет, я полагаю, они просто снова закроют ворота. Они, вероятно, сообщат этот номер машины людям на этой стороне».

«Тогда нам, вероятно, следует сменить транспорт», — предложил Дэн.

«Нет, мы просто поменяем тарелки», — ответила Эмили. «В большом ящике для инструментов есть два набора тарелок Фуджейры и еще один набор оманских тарелок. Просто проехав немного дальше, мы перейдем на номера Фуджейры. Еще два километра, и мы должны отправиться в путь».

Они ехали в сторону города в тишине, которую Дэн считал гнетущей. — Так как долго ты тогда занимаешься этой работой? он спросил.

Она на мгновение посмотрела на него, заглядывая в зеркальные солнцезащитные очки. «Я принимала его около трех недель», — ответила она.

«Нет, я имел в виду, как долго вы работаете на SIS, или на МИ-6, или на кого бы то ни было, как вы себя сейчас называете?»

«Я называю себя журналистом-фрилансером или говорю, что работаю в Министерстве заморского развития, или я переводчик арабского языка, меня зовут Екатерина…»

«В порядке! Так что хватит личных вопросов… Я понял!

Они ехали еще несколько минут. «Завтра у меня день рождения», — объявил Дэн.

«Я знаю.»

— О… Значит, ты знаешь обо мне все?

«Ваше полное имя — Дэниел Эдвард Холл, дата рождения 11 мая 1973 года, в Лоуэлле, недалеко от Бостона. Твой отец агент по недвижимости или, я бы сказал, риелтор, а твоя мать — дантист. Вы пошли в школу в Лоуэлле, а затем в университет Карнеги-Меллона, где вы изучали электротехнику и закончили с отличием. После университета вы жили со своим товарищем-выпускником Хейли Денисон, которая бросила вас, когда вы бросили работу в Cavendish Engineering и отправились в Куантико для обучения офицеров в…

«В порядке! Кровавый ад! Значит, вы провели все эти исследования надо мной, но я ничего о вас не знаю!

«Зачем тебе это нужно? Когда все закончится, ты больше меня не увидишь». Она возобновила изучение карты. Дэн посмотрел вперед поверх руля, недоумевая, почему он был слегка огорчен убежденностью в ее заявлении.

«Извини, мне нечего было упоминать о Хейли, — сказала она через некоторое время, — в этом нет никакой необходимости».

«Нет, возможно, не стоит», — согласился он. «Давай поговорим о чем-нибудь другом.»

«Вы можете спросить меня, какая музыка мне нравится, кто мой любимый автор», — предложила она.

«Что это? Открывать гамбиты на балу первокурсников? он спросил. В ответ она пожала плечами и слегка надула губы, создавая у него несочетаемое, мимолетное впечатление угрюмого подростка.

«Хорошо, мне нравятся Сибелиус и Моцарт, Pink Floyd и REM», — сказал он.

«Я люблю Сибелиуса, — с энтузиазмом согласилась она, — но не Моцарта. Я предпочитаю Бетховена. Какая-то опера…»

«Ненавижу оперу! Все это чрезмерное пение.

— Тогда я полагаю, вы предпочитаете кантри и вестерн, Долли Партон или Шанайю Твейн.

«Ну, как вы их упомянули…»

Проехав еще полчаса, они заехали на парковку отеля Hilton. «Доброе утро. Я Эмили Стивенс, а это Дэниел Холл, — объявила Эмили секретарше. «У нас забронированы номера на три ночи».

Секретарь поприветствовал их в ответ, а затем посоветовался со своим компьютером. «Да, я могу подтвердить бронирование, но у нас время заселения — 15:00. Минуточку, пожалуйста.» Он постучал по клавиатуре. — Я могу сдать вам комнаты около двенадцати тридцати. А пока вы можете пользоваться нашим бассейном и пляжным клубом. А когда вы пообедаете, ваши комнаты будут свободны».

«Ничего страшного, — ответила Эмили после минутного размышления, — а как добраться до пляжного клуба?»

Дэн смотрел, как Эмили плавает вверх и вниз по бассейну. Оказалось, что это излюбленная форма упражнений, потому что она проплыла длину за длиной в быстром вольном стиле без каких-либо видимых усилий. Примерно через час она вышла, капая водой, и стала выжимать волосы, мышцы диафрагмы то напрягались, то выдыхались, но к тому времени, когда она подошла к нему, ее дыхание, казалось, стало нормальным. Сквозь зеркальные солнцезащитные очки он украдкой смотрел на ее тело, одетое в ярко-синее бикини.

«Мне нужна тень, — объявила она, натягивая зонтик. — Я не дубовая, как ты. А теперь закажем обед?

Они потратили несколько минут на изучение меню, а затем сделали заказ.

«Я просто собираюсь быстро принять душ и одеться», — объявила Эмили. Она вернулась через пятнадцать минут, как раз в тот момент, когда появился официант с едой, и вместо военизированной одежды на ней было легкое летнее платье.

«Вау, ты выглядишь как настоящая девушка!» — заявил Дэн, взяв на себя то, что, по его мнению, было немного рискованным. К его облегчению, она улыбнулась ему и протянула ему пластиковую карточку-ключ. «Я зарегистрировал нас; ты в 723, а я в 708, - сказала она, — вот твой ключ.

Во время обеда они продолжили разговор, и Эмили рассказала некоторые подробности своей жизни до университета. Несмотря на ее сдержанность, ему нравилось разговаривать с ней, и он обнаружил, что у нее очаровательный смех, который контрастировал с ее более обычным торжественным выражением лица. Когда они закончили есть, она посмотрела на часы. «Мне нужно позвонить домой. Увидимся здесь через несколько минут; не уходи».

Она вернулась в свою комнату, достала зашифрованный спутниковый телефон и позвонила своему оперативнику в Лондон. «Это Тейт. У тебя есть место для меня? спросила она.

— Вы опоздали на двадцать минут! — рявкнул он. «Ваш сигнал GPS показывает, что вы в отеле, так что, полагаю, вы бездельничали у бассейна. Золотая рыбка должна быть в миске примерно в 19:00 по местному времени».

«Хорошо, это имеет смысл, поскольку закат в 18:30. Я полагаю, что красный сеттер планирует подняться на борт сегодня вечером. Вы нашли номер его комнаты?

— Он забронировал номер на одиннадцатом этаже вашего отеля на свое бельгийское имя. Больше нечего добавить. Заботиться.»

«Хорошо, спасибо, извини за опоздание».

Джерри закончил разговор и занял свое место у бассейна. «У Малхолланда номер на одиннадцатом этаже», — объявила она, взяв свое пиво. «Дау должно прибыть в порт в 19:00. Я думаю, он подождет, пока он отправит сообщение, а затем поднимется на борт.

«Откуда ты это знаешь?» — спросил Дэн.

«У вашего флота есть два авианосца в этом районе, и они следят за ними для нас. Мы будем придерживаться плана А и навестим его сегодня вечером, прежде чем он получит телефонный звонок. Что ты будешь делать до тех пор?

Дэн мог придумать, что они могли бы сделать вместе, но знал, что никогда не осмелится предложить это. Вместо этого он сказал: «Тебе нравится плавать? Мы могли бы взять там одного из этих котов-хоби».

«Я не останусь на этом солнышке, я бы обгорел». Она посмотрела на свои руки. «Я немного покраснел, просто купаясь. Я собираюсь отнести свои вещи к себе в комнату, а потом, думаю, проверю свою электронную почту, пригляжу за вещами. Можете ли вы быть в своей комнате, скажем, с шести часов? Я свяжусь с вами не позднее шести тридцати.

«Хорошо, я буду там», — сказал Дэн. «Дует хороший ветер, так что, может быть, я займусь виндсерфингом на время».

В 18:15 Дэн услышал стук в дверь. Он заглянул в глазок и увидел женщину, с головы до ног одетую в черную абайю и никаб. Она смотрела назад по коридору, так что он не мог видеть ее лица. Он открыл дверь, и она повернулась к нему лицом, но единственной видимой частью ее лица была темная кожа и карие глаза от переносицы до чуть выше бровей.

«Э… добрый вечер», — сказал он на своем лучшем арабском.

Женщина ответила потоком на арабском, что он не может уследить, но, по его мнению, она звучит сердито. Он использовал еще два из своей коллекции арабских фраз. «Извините, я не понимаю, — извинился он, — вы говорите по-английски?» Женщина, очевидно, слегка присела под прикрытием своей абайи, а теперь внезапно выпрямилась во весь рост.

«Я сказал, ты впустишь меня, или мне придется весь вечер стоять в коридоре, ты, безмозглый осел, соблазняемый верблюдом».

«О, черт возьми, это ты! Очень смешно!» — сказал он и отошел в сторону, пропуская Эмили к себе в комнату. Она села и сняла абайю с головы, а затем расстегнула никаб. Лицо ее было обычного цвета, за исключением широкой полосы вокруг глаз, которую она затемнила с помощью макияжа.

«Я был в кофейне в вестибюле последние несколько часов, откуда вы могли наблюдать за главным входом. Я видел, как Малхолланд вошел в отель около двадцати пяти минут назад с двумя людьми, которые явно являются опекунами, и еще одним человеком, в котором я не уверен. Вы готовы их атаковать?

«Я готов. Я хожу по комнате последний час».

«Хорошо. Могу я просто одолжить твой туалет? Я сижу в том кафе, пью кофе и диетический кока-колу, и мне хочется пописать».

«Будь моим гостем», — ответил Дэн, чувствуя себя немного виноватым за то, что Эмили бодрствовала, пока он отдыхал на пляже.

«Хорошо, — сказала она, выходя через минуту, натягивая свою абайю на место поверх джинсов, — я думаю, один или два крупных джентльмена будут размещены за пределами комнаты. Мой план таков: сначала я пройду мимо них, а затем, когда вы будете идти к ним, их внимание будет обращено на вас. Тогда мы разберемся с ними, как и планировали». Она переместила вуаль и головной убор. «Вы готовы?»

Лифт остановился на одиннадцатом этаже, Дэн держал его ключом пожарного, который достала Эмили. За пределами комнаты был один охранник, и он смотрел, как она идет к нему, скромно склонив голову и глядя в пол. Затем он целенаправленно двинулся к швейцару, который, как он заметил, подозрительно на него смотрел. Мужчина полез внутрь пиджака. Он не заметил, как Эмили остановилась, оттащила свою абайю в сторону и вытащила из-за пояса электрошокер. Раздался щелкающий звук и быстрое щелканье оружия, а затем Дэн наблюдал, как мужчина на мгновение сильно задрожал, а затем упал на землю. Он залез внутрь куртки охранника и стал шарить вокруг, пока не нашел свой пистолет; он спрятал его в сумку и вытащил свой собственный автомат с глушителем, который прижал мужчине к животу. Эмили вытащила дротики из его шеи и быстро отдала ему приказы.

«Теперь вы стоите очень близко к двери, чтобы перекрыть обзор через смотровое отверстие, а затем, когда мой друг стучит в дверь, вы говорите, что вам нужно войти, чтобы воспользоваться ванной. Руки держите за спину. Не делай ошибок, иначе мой друг взорвет тебе яйца». Она ткнула его в пах своим автоматом, чтобы подчеркнуть угрозу. Под воздействием стресса он превратился из опасного на вид тяжелого человека в несколько ошеломленного, полноватого мужчину средних лет. Он сделал, как было сказано.

Эмили сняла арабскую одежду и встала по одну сторону от двери с электрошокером наготове, а Дэн встал по другую сторону. Он постучал в дверь. Они подождали секунд десять, а затем дверь открылась.

«Что это?» — спросил голос изнутри. Дэн распахнул дверь настежь, и Эмили Тасерид мужчину внутри, и он рухнул.

«Хорошо, входите», — приказала она первому охраннику и подтолкнула его. Эмили прикрылась за его спиной, когда он неохотно двинулся вперед, и в дальнем конце комнаты она увидела третьего человека, направившего в них пистолет.

«Брось это! — приказала Эмили.

Мужчина произвел выстрел, который просвистел мимо уха охранника и едва не попал в нее. Она обошла заложницу и выстрелила мужчине в бедро, из-за чего на ковер брызнула кровь. Ее жертва уронила оружие и с криком упала на землю.

«Молчи!» — позвала она, наставляя на него пистолет. Он перестал кричать, вздрагивал и тихо стонал. Дэн побежал вперед, взял пистолет и проверил спальню и ванную комнату.

«Здесь больше никого нет; где Малхолланд?

Охранник, открывший дверь, начал подниматься на ноги, и Эмили приложила электрошокер к его шее. Он начал ругать ее потоком арабских оскорблений.

«Молчи, а то я тебе голову оторву», — приказала она, наставляя пистолет ему в лицо. Мужчина все еще лежал, тяжело дыша. «Хорошо, Смит, давай свяжем их. Тебе лучше обернуть ему ногу полотенцем».

Дэн вытащил связку кабельных стяжек и закрепил пленников на запястьях, коленях и лодыжках. Мужчина с пулевым ранением содрогнулся от боли, когда он сложил колени вместе. Эмили впилась в них взглядом, держа пистолет наготове.

«Ну, кажется, Малхолланда здесь нет, так где он?» Поначалу казалось, что никто из них не хотел отвечать, но она прижала дуло глушителя к виску наиболее нервного человека и повторила вопрос по-арабски.

«Мистер Малхолланд ушел. Его встреча отменяется! Мы трое просто работаем в отеле».

«Дурь несусветная! Что он сказал тебе делать?

«Он сказал нам, что вражеские агенты идут за ним. Мы должны были ждать в его комнате и… и задерживать их».

«Да правильно! Ну что ж, ублюдок у нас есть! она сказала. Дэн был несколько озадачен заявлением Эмили.

— Как достал его? — спросил Дэн. «Где он?»

«Извини, не Малхолланд, — ответила она, — ублюдок из Маската, который помогал ему!»

«Что ты имеешь в виду?» — потребовал ответа Дэн.

«Мы знали, что это был один из двух возможных людей, которые могли работать с Малхолландом. Тридцать минут назад Ричард Дэвис сообщил кому-то по имени Дьюхерст, что агенты находятся в Фуджейре и что Дьюхерст единственный, кто мог предупредить Малхолланда, что мы идем за ним сегодня. Она вытащила телефон и набрала номер быстрого набора. «Привет, Ричард… это Эмили. Скрыть Дьюхерст… Ага. Она взглянула на Дэна. «Да, он здесь, со мной».

— Вы имеете в виду Стивена Дьюхерста, парня из британской армии? — спросил Дэн.

«Да. Он грабил султана и продавал запасные части для военных Малхолланду, и теперь его собираются арестовать. Я ожидаю местного суда. Ему может быть немного неудобно в тюрьме в Омане, но, может быть, ему повезет и он отбыт наказание в Великобритании».

Дэн уставился на нее, пытаясь разобраться во всей этой информации. — А что насчет Малхолланда? он спросил.

«У нас есть все порты и аэропорты в ОАЭ и Омане, и я сомневаюсь, что он сбежит. Кроме того, Дьюхерст должен предоставить нам достаточно доказательств, чтобы захватить все его активы и уничтожить его операцию».

— Тогда результат, — сказал Дэн.

«Ага. Эта партия также даст нам некоторые зацепки и к пакистанской стороне, если они захотят променять время в тюрьме на информацию».

«Так что нам теперь делать с этими тремя?»

«Я позвоню в местную полицию; они могут арестовать их за торговлю наркотиками или что-то в этом роде». Она вытащила из сумочки упаковку с белым порошком, обернутую пластиком, и бросила ее на пол.

«Что это?» — спросил он, хотя уже догадался.

«Кокаин. Достаточно для обоснования.

Он вспомнил, как Ричард Дэвис описал ее как совершенно безжалостную. «Грубое правосудие», — рискнул он.

«Хм! Я использовал только электрошокер, пока этот ублюдок не попытался меня застрелить. Ему повезло, что он жив». Она крикнула резко по-арабски, и Дэн увидел, как они напряглись. «Как вы понимаете, они не ждут, что их возьмут на допрос».

— Значит, мы здесь закончили? — спросил Дэн.

«На самом деле меня пригласили на таможенный рейд в Фуджейре», — ответила она. — Если хочешь, ты тоже можешь пойти с ним. Мы собираемся посетить Тарраду и посмотреть, сможем ли мы найти какие-нибудь ракеты».

Четыре часа спустя Дэн и Эмили сидели в баре. «Ну, мы подняли с лодки две дюжины «Стингеров», — сказал он, — так что, похоже, операция прошла успешно.

«Да… да, это так, хотя мы еще не подобрали Малхолланда». Она взяла свой стакан и сделала еще один глоток, а затем угрюмо уставилась на пустой стакан, как будто в нем был какой-то секрет. Дэн искал возможность пригласить ее куда-нибудь пообедать, но этот вечер казался не лучшим временем; он решил, что подождет, пока они вернутся в Маскат. Вместо этого он сказал: «О, я хотел спросить… кого еще подозревали в помощи Малхолланду? Кого я могу знать? Эмили посмотрела на него поверх своего стакана, затем медленно поставила его и посмотрела ему в глаза.

«На самом деле это был ты, Дэн».

«Что?» — прорычал он.

«Ну, это как я сказал, когда мы впервые встретились. У вас финансовые проблемы, только, конечно, это не игровые долги. Вашу сестру обманул ее никчемный бывший муж, поэтому вы помогли ей и ее детям; деньги твоих родителей идут на медицинские расходы, а потом эта инвестиционная компания облажалась, и у тебя остались долги в двадцать семь тысяч долларов, не считая ипотечного кредита на твою квартиру».

Дэн смотрел на нее несколько секунд. «Сука!» — пробормотал он, — значит, вы провели последние два дня в ожидании, чтобы арестовать меня, или того хуже!

«Перед тем, как встретить вас, я поговорил с Дьюхерстом, и он показался мне очень осторожным и уклончивым. Вы же, напротив, казались совершенно естественными и открытыми. Я сразу убедился, что это не вы, и когда я рассказал вам об операции, когда мы подъезжали к границе, мое впечатление подтвердилось».

«Это должно помочь мне почувствовать себя лучше?» он потребовал.

«Что ж, я надеялся, что так и будет», — ответила Эмили с полуулыбкой. Дэн какое-то время смотрел на нее, пытаясь сдержать свой гнев.

«Думаю, я сам доберусь до Маската, спасибо».

«Прости, Дэн, я не имел в виду…»

«Почему бы тебе просто не отвалить и не подать отчет?» — пробормотал он, глядя на стол. Эмили колебалась всего мгновение, прежде чем молча подняться на ноги. Дэн смотрел, как покачиваются ее бедра, когда она уходила из поля зрения, и ругал себя за то, что все еще чувствовал к ней влечение. Он заказал еще пива и неохотно обдумал свое финансовое положение, которое она довольно точно описала. Он размышлял над этим несколько минут, когда администратор отеля поспешила в бар и подошла к его столику.

— Мистер Дэн Холл? Твоя подруга Эмили позвала нас найти тебя. Она просит вас зайти в ее комнату. Она сказала… это прозвучало, как мужик подавлен, и она сказала, что мне нужна помощь; чрезвычайное происшествие!»

Дэн смотрел на него пару секунд, а затем вскочил на ноги. — У вас есть ключ доступа? он потребовал.

«Да, сэр, я могу получить один».

— Ну, черт возьми, тогда поторопись.

Он заставил человека бежать к стойке регистрации, выхватил у него ключ и побежал к лифтам. «Давай давай!» Дэн злился, когда двери открывались, закрывались и лифт медленно поднимался. Он побежал по коридору в ее комнату, стащил ключ-карту и толкнул дверь. Мужчина упал на пол, он узнал по фотографиям с брифинга Барри Малхолланда. Его голова была перекошена под углом, что могло означать только то, что его шея была сломана, а рядом с его ногами на ковре лежал окровавленный нож. Он услышал затрудненное дыхание Эмили и прошел в спальню. Она лежала на кровати и смотрела в потолок, прижимая к животу окровавленное полотенце. Она повернулась к нему и с облегчением закрыла глаза, а затем снова их открыла.

«Пожалуйста… мне нужна… помощь», — выдохнула она. Эти несколько слов, кажется, вызывают у нее новый приступ, потому что она застонала, и Дэн увидел, как пот выступил на ее бледном лице.

Дэн полтора часа расхаживал по залу ожидания больницы, пока не вошел невысокий, компетентный человек в зеленом театральном комбинезоне и не протянул ему руку.

«Я Сулейман Фавзан, хирург-травматолог», — заявил он с улыбкой, которая, как надеялся Дэн, обнадеживала. «Мисс Стивенс больше не в опасности, хотя она и потеряла немного крови. Нам пришлось зашить ей кишечник и мышцы живота. Ввиду ее беременности и риска перитонита или другой инфекции, вызванной раной, мы хотим оставить ее в больнице на несколько дней. Лезвие ножа не было близко к ее матке, и, несмотря на падение артериального давления, маловероятно, что ее ребенок вообще пострадал от каких-либо побочных эффектов, не на ранней стадии беременности». Дэн с открытым ртом уставился на хирурга, облегчение от осознания того, что с ней все будет в порядке, смешалось с внезапным необоснованным сожалением о том, что она явно привязана к какому-то мужчине, хотя она не дала ни малейшего намека на то, что кто-то был в ее жизни.

«Большое вам спасибо», — сумел сказать он. Он протянул руку, и хирург с улыбкой пожал ее.

«Это явно для вас сюрприз», — сказал он. «Конечно, на очень ранних стадиях, но мы заметили это на сканировании; Обычно мы проверяем беременность в случае травм живота. Ее отправляют в палату интенсивной терапии номер два. Просто дайте им десять минут, и тогда вы можете войти и увидеть ее, — сказал он. «О, я должен предупредить вас, что полиция тоже здесь, но я сказал им, что она не в состоянии сейчас допросить, но, конечно, они захотят поговорить с вами».

Дэн проследовал по указателям к отделению IC Ward 2, где медсестра отвела его к Эмили, которая лежала на кровати. Она выглядела бледной, и ей вставили капельницу, но ей удалось улыбнуться, когда он вошел.

«Ты хорошо выглядишь, Эмили», — сказал он. «Вы меня ужасно напугали».

«Мне жаль. Я должен был быть более осторожным, заходя в свою комнату».

«Это могло быть моей ошибкой, — признал он, — я только что сказал тебе… ну, я полагаю, ты только выполнял свою работу».

«Я знаю, но тебе было не очень приятно узнать, что я копалась в твоих личных делах», — призналась она.

«Ну ладно… неважно. В любом случае хирург сказал мне, что с тобой все будет в порядке и никакой опасности для твоего ребенка нет». Ее улыбка испарилась, и она нахмурилась.

«Мое что?»

«Ваш ребенок… хирург объяснил, что вы беременны, но нож не попал…» Он замолчал, когда понял, что она смотрит на него в ужасе.

«Я что? Как, черт возьми? Я не могу быть!» она смотрела в потолок с отвисшей челюстью.

«Извините, я думал, что вы знаете; Я не думал, что это вызовет такой шок», — сказал он. Она посмотрела на него на мгновение, а затем посмотрела в потолок, тяжело дыша.

На следующий день Ричард Дэвис посетил его в своем отеле и сказал, что согласовал с местными властями возможность возвращения Дэна в Оман. Он пошел в больницу, чтобы попрощаться. Она была тихой и неулыбчивой, но еще раз поблагодарила его за помощь, и они пожелали друг другу всего наилучшего. «Как долго ты будешь здесь оставаться?» он спросил.

«Вероятно, три дня в ICW, затем, возможно, еще две недели в больнице, прежде чем наложат швы. Некоторое время после этого я не смогу путешествовать».

«Я приеду к вам через неделю, если можно, — предложил он.

Ей удалось слегка улыбнуться. «Хорошо, это было бы хорошо. Думаю, сюда приедет Ричард Дэвис и потребую отчет.

«Он уже здесь. Я только что от него пришел».

«Ох, хорошо.» Она заколебалась, ей было неудобно. «Послушайте, я не знаю, как это красиво поднять, но я поставил трекер звонков на телефон в вашем гостиничном номере, когда регистрировал нас. Не могли бы вы убрать его снизу; вам понадобится небольшая отвертка с крестообразным шлицем, а также тот мобильный телефон, который я вам дал; Лучше передать это и Ричарду, — она ​​выглядела извиняющейся, но Дэн впился в нее взглядом.

«Я полагаю, эти устройства сообщали обо всех моих звонках».

Она слегка кивнула.

Шесть дней спустя Дэн поехал из Маската обратно в Фуджейру и вошел в приемную больницы. На вопрос о местонахождении Эмили Стивенс ему сказали, что ее перевели в частный дом престарелых и что больнице не разрешено раскрывать его местонахождение. В мрачном настроении он поехал обратно в Маскат и зашел к Ричарду Дэвису.

«Извини, Дэн. Могу сказать, что с ней все в порядке, но я не могу дать вам контактную информацию. Дэвис уныло смотрел, как он идет обратно к своей машине. Он покачал головой и позвонил другу в посольство США. Двумя днями позже Дэн Холл получил авиабилет до Кувейта вместе с приказом проследовать дальше в Багдад, где дислоцировались подразделения морской пехоты США.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Джерри зевнул и тупо посмотрел на сообщение от Ричарда Корнуолла, появившееся в красном прямоугольнике на экране компьютера перед ней, с просьбой, может ли она прийти и сразу увидеть его. Вместо того чтобы вскочить на ноги, она сняла наушники, откинулась на спинку стула и положила руку туда, где ее тело только начинало раздуваться. Она вытащила свою фотографию Филиппа, посмотрела на нее на мгновение, а затем сунула обратно в ящик стола, вспоминая случай двухнедельной давности, когда она в последний раз получала такое сообщение от своего босса…

Это было через неделю после того, как она вернулась на работу после выздоровления. Она задавалась вопросом, следует ли ей отправить Филу электронное письмо, чтобы сообщить, что она беременна, или подождать, пока он не вернется домой. В общем, потенциально отвлекающие новости определенно не следует посылать агентам на местах, но тогда Фил не был бы на самом деле разоблачен на передовой. Ее задумчивость внезапно оборвалась, когда ее компьютер запищал, и она увидела, что получила вызов из Корнуолла. Она проверила время: 11:37 утра. Она была уверена, что встретится с ним не раньше полудня. Черт! Она быстро проверила записи на прием, а затем сняла трубку и позвонила ему. «Здравствуйте, сэр, — весело сказала она, — я приду к вам сегодня в 14:00».

«Хорошо, я только что проверял, что ты в порядке, Джерри. Вы должны сообщить о бизнесе в Фуджейре. Может быть, если ты ничего не делаешь, ты не можешь уйти, может, ты мог бы прийти и увидеть меня сейчас, если ты не против?»

«Да, конечно. В пути.»

«Хорошо, спасибо, Джерри, увидимся через минуту. Большое Вам спасибо.»

Она на мгновение посмотрела на трубку, прежде чем положить ее. Какой необычный звонок. Хотя основные цели операции в Фуджейре были достигнуты, Барри Малхолланд должен был раскрыть много полезной информации, и его смерть была весьма прискорбной. Теперь, когда она наконец вернулась в лондонский офис, она полностью ожидала упрека за беспорядки. Она не ожидала, что по телефону будут спрашивать ее о своем здоровье и удобно ли ей его принять.

Она нажала кнопку входа в кабинет Ричарда Корнуолла, и, к ее удивлению, он подошел к двери, открыл ее и провел к стулу. «Пожалуйста, присядь, Джерри», — сказал он. «Как дела?»

«Я в порядке, спасибо. Все швы сняты; Три дня назад мне сделали МРТ, и внутри все зажило».

Он внимательно посмотрел на нее. «А твоя беременность? Это нормально?

«Да спасибо. Сегодня утром мне сделали УЗИ». На его столе она увидела два отчета. Предположительно, одно было ее медицинским заключением, а второе — отчетом об операции. Возможно, он собирался быть менее критичным, потому что в медицинском заключении говорилось, что она беременна; она не могла решить, испытывать облегчение или раздражение.

«Я прочитал ваш отчет о Фуджейре. Похоже, у тебя не было выбора, кроме как убить Малхолланда. Однако вы никогда не должны были попадать в такую ​​ситуацию. Это была основная ошибка, если предположить, что ваш гостиничный номер в безопасности.

Она вспомнила, как открывала дверь в свою комнату и обнаружила, что Малхолланд противостоит ей, вооруженный пистолетом. Она выбила пистолет из его руки и воткнула ему под ребра, а затем развернула его и обняла его за шею, не осознавая, что ему удалось вытащить нож. Поскольку он отвернулся от нее, он не смог использовать всю свою силу, чтобы нанести ей удар. Она почувствовала острую боль и увидела нож в его руке, когда он поднял его, чтобы снова нанести ей удар. Прежде чем он успел это сделать, она споткнулась о нем, внезапное движение заставило ее вскрикнуть от боли, а затем она встала на колени на его спину и схватила его за челюсть и макушку…

«Вам будет приятно узнать, что бывший майор Дьюхерст поет, как пресловутая канарейка, — заявил Корнуолл, прерывая ход ее мыслей.

«Что ж, это хорошие новости, сэр», — ответила она. Может быть, не имеет значения, что певческие дни Малхолланда закончились.

Корнуолл промолчал. Он поерзал на стуле и выглядел смущенным. Джерри нахмурился. Раньше он делал ей выговор за то, что не вел себя подобным образом.

«Мне есть о чем поговорить с тобой». Он вытащил из-под ее отчета бланк срочного оперативного сообщения с красной рамкой, но затем снова спрятал его, не глядя на него. «Боюсь, что мы получили отчет из нашего североафриканского центра. С сожалением должен сказать, что Филип, Филип Барретт был убит при исполнении служебных обязанностей. Это было дорожно-транспортное происшествие. Мне очень жаль рассказывать вам об этом Джерри…

После ужасных новостей о смерти Филиппа она подумала о том, чтобы сделать аборт, но по причинам, которые она не могла решить, возможно, из-за какой-то преданности Филиппу, она отвергла эту идею. Она думала поговорить об этом с другом, но затем поняла, что нет никого, с кем она чувствовала бы себя достаточно близкой. И когда Филиппа не было, она подозревала, что настоящая причина, по которой она решила оставить ребенка, заключалась в том, что она чувствовала себя совершенно одинокой. Вчера ей сделали еще одно сканирование, врач осмотрел шрам и органы под ним и сказал ей, что все в порядке. Это до некоторой степени утешило ее, но другой радости в ее жизни не было.

Теперь, две недели спустя, она провела еще несколько мгновений в своих заботах, прежде чем встать со стула и медленно направиться к лифту. Выйдя из офиса Корнуолла, она нажала кнопку его вызова и была довольно удивлена, что он снова прошел через свой офис и открыл для нее дверь, а не просто послал сигнал входа.

— Джерри. Входи. Ты хорошо выглядишь. Пожалуйста сядьте.» Он проводил ее к мини-конференц-залу, а не к более строгому стулу напротив его стола. «Кофе? Или безалкогольный напиток? он предложил.

Она на мгновение посмотрела на него. «Я не употребляю кофеин. У вас есть сок манго или мороженое?

Ричард Корнуолл на мгновение уставился на нее, гадая, не шутит ли она, но было что-то в ее лице, что отговорило его от легкого отношения к ее просьбе. «Я так не думаю… э-э… я думаю, что есть апельсиновый сок».

«Тогда, пожалуйста, немного воды», — сказала она.

«Правильно!» Он позвонил своему личному помощнику. — Хелен, не могли бы вы принести немного воды?

— Сверкающий, если он у вас есть, — вмешался Джерри.

«Газированная вода, Хелен; Перье или что-то в этом роде. Спасибо.» Он вручил Джерри версию полученного электронного письма, теперь отредактированную до самого необходимого. «Вот, прочти это», — сказал он. «Филдинг только что прислал его».

В меморандуме рассказывалось о том, как гражданин Ирака Рашид Хамсин вернулся в Саутгемптон после периода, проведенного в Ираке во время вторжения. Это напомнило Корнуоллу, что это был тот самый человек, с опасениями которого его отдел помогал ЦРУ еще в феврале этого года. Хамсин оказал некоторую помощь ЦРУ в небольшом проекте, и теперь они нуждались в его услугах. Предвидя нежелание Рашида Хамсина оказывать какую-либо дальнейшую помощь, возможно, он сможет организовать собеседование.

Корнуолл внимательно изучал Джерри, пока она ее читала. Несмотря на его уверенность в том, что она хорошо выглядит, он подумал, что она выглядела еще более изможденной, усталой и худой. «Определенно нехорошо, если беременная женщина должна худеть», — подумал он. Трудно поверить, что это был тот же человек, который убрал кипрских торговцев оружием в 1999 году, разбомбил ячейку Аль-Каиды в Рас-эль-Хайме в 2000 году, застрелил двух похитителей в Ливане еще в 2001 году и перерезал горло этому торговцу наркотиками. в мрачном пригороде Берлина в прошлом году. Затем был недавний инцидент с Малхолландом, торговцем оружием, несколько недель назад. Самооборона тогда, конечно. Теперь она была беременна и потеряла близких, и он обнаружил, что считает ее уязвимой женщиной, а не большой, непокорной и смертоносной. «Должно быть, он идиот», — решил он.

Джерри закончил читать и положил записку на стол. «Да, я это помню. Это была обычная операция. Все прошло по плану. Кого вы собираетесь послать на этот раз? спросила она.

После получения сообщения от Филдинга Корнуолл вызвал рапорт с описанием задержания Рашида Хамсина еще в феврале. Он с некоторым недоверием вспомнил, что офицером по расследованию была Джеральдин Тейт, и с некоторой неохотой он решил снова привлечь ее. «Я надеялся, что ты сможешь сделать это за нас».

Корнуолл заметил немедленное оживление интереса; она сидела прямее и выглядела более оживленной, даже когда сказала: «Но я не работаю. Ты сказал мне, что я должен заниматься только офисной работой, пока не вернусь из декретного отпуска. В любом случае это должна сделать МИ5, если она вернется сюда».

«Да, я понимаю это, конечно. Но вы знаете этого парня; вы говорите на его языке, и я уверен, что это не будет опасным. Это спасло бы меня от инструктажа для кого-то еще… но если вам это не нравится, я, конечно, найду кого-нибудь.

«Нет… Я сделаю это. «Мне будет полезно иметь что-нибудь более активное», — заявила она. «Мне немного надоело просто делать переводы и анализировать дела».

«Хорошо. Что ж, давайте прямо сейчас перейдем к стадии планирования. Я попрошу нашего американского друга Нила Сэмса приехать сюда; видимо, нельзя терять время».

После встречи она поехала прямо в квартиру Рашида Хамсина в Саутгемптоне. Он должен был пройти инструктаж, поэтому у нее был час, чтобы проверить его дом на предмет любых опасностей, которые могут помешать нормальному ходу операции. Не считая замков Чабба и Йельского замка на входной двери и нескольких решеток на задних окнах рядом с несколько шаткой пожарной лестницей, не было никаких средств безопасности. Ей удалось открыть замки своими специальными ключами и войти внутрь.

Квартира мало изменилась с момента ее визита три месяца назад. Диван, на котором она сидела раньше, был покрыт газетами на арабском языке со статьями, резко критикующими вторжение в Ирак, на первых полосах, но также была пара классических романов с обильными пометками на блокноте формата А4, предполагающими, что Рашид держится. с его исследованиями. Комната Омара была опрятной и явно пустой, и иммиграционный компьютер Министерства внутренних дел сообщил, что десять дней назад он покинул Соединенное Королевство, пункт назначения — Каир. Еще одним изменением стал запах сигаретного дыма, распространившийся по квартире. Пустая пачка сигарет лежала рядом с пепельницей, в которой было несколько окурков, и она автоматически запомнила марку, которую начал курить Рашид. Затем она попыталась включить его компьютер, но не смогла угадать пароль. Вместо этого она отстегнула крышку, вынула жесткий диск, продублировала его, а затем вернула диск на место. Она установила миниатюрную камеру видеонаблюдения в удобном настенном светильнике, чтобы из нее открывался вид на гостиную, а затем покинула здание и вернулась в свою машину. План, который она согласовала с Сэмсом, заключался в том, что они вернутся вечером и похитят его под покровом темноты. Она собиралась запустить двигатель, когда увидела, что он идет к ней по дороге.

Она смотрела, как Рашид шарит в кармане в поисках ключей, отпирает дверь и исчезает внутри. Она запустила двигатель и собиралась тронуться с места, но затем по какой-то непонятной причине передумала.

Она вышла из машины, открыла входную дверь, поднялась по лестнице на площадку второго этажа и постучала в дверь квартиры Рашида. Через несколько секунд он открыл дверь. Сначала он не узнал ее, но потом она заметила, как выражение его лица изменилось с любопытства на признание, а затем на гнев.

«Какого хрена ты хочешь?» он спросил.

«Могу я зайти и поговорить с вами?»

«Какого черта я впущу тебя? Ты собираешься снова попытаться меня похитить?

«Нет. Мне просто нужно с тобой поговорить.

«Что у тебя на этот раз, Сандра? Подкожный? Нож? Ружье?»

«Конечно, нет, — ответил Джерри, — я не какой-то головорез». На самом деле у нее в сумке были спрятаны пистолет и электрошокер, но она сомневалась, что они ей понадобятся. «Могу ли я войти?» — снова спросила она.

Он не ответил, но отступил и позволил ей пройти мимо, прежде чем закрыть входную дверь. Она села на один из стульев рядом со столом, выгнула спину и быстро помассировала себя.

«Вы знаете, что случилось со мной в прошлый раз, когда я встретил вас?» он спросил.

«Извините, я понятия не имею. Я не должен задавать лишних вопросов. Я знаю, что вы какое-то время были в Багдаде».

«Да, был этот жуткий старый американец, который сказал, что я лучше сделаю то, что мне сказали, иначе моя семья пострадает. Довольно иронично, поскольку теперь мой отец пропал, а моя мать одна в Багдаде и вне себя от беспокойства. Вы знаете, что с ним случилось?

Джерри покачала головой. «Мне жаль; Я не могу тебе помочь. Возможно, люди, которые хотят с вами познакомиться, будут иметь некоторую информацию».

«Вы знаете, почему они хотели, чтобы я поехал в Ирак еще в феврале?»

«Понятия не имею, — ответил Джерри. «Это не входило в мою задачу».

— Тогда вы знаете, почему они вторглись в мою страну? он спросил.

«Чтобы избавиться от Саддама Хусейна, — ответила она, — чтобы остановить его угрозу миру на Ближнем Востоке или даже миру во всем мире». Слова глухо звенели в ее ушах.

«И, конечно же, потому что у него был арсенал оружия массового поражения. Вы, очевидно, работаете в английской тайной полиции. Вы когда-нибудь верили в это? — спросил Рашид.

«Возможно нет. Это был в лучшем случае надуманный предлог, придуманный нашими политиками или для наших политиков».

«Настоящая причина в том, что американцы хотят нашу нефть», — заявил Рашид.

«Это правильно? Какая у вас теория? — спросил Джерри.

«О, это очевидно. Источники снабжения иссякают. Спрос растет со стороны Китая, Индии и других развивающихся стран, и моя страна сможет восполнить дефицит, если только удастся установить инфраструктуру».

— Значит, вы специалист по геополитике нефти? Я думал, вы изучаете иностранный язык, — ответил Джерри.

«Что ж, когда вы узнали то, что я узнал, вы обнаружите новые интересы».

«О, да? Так расскажи мне, что ты узнал, — сказал Джерри.

«Я никак не могу тебе доверять. Мой отец, вся моя семья могла быть убита, если бы кто-нибудь подумал, что мы знаем».

— Что знал? — спросил Джерри, ее интерес внезапно пробудился.

«В прошлый раз я вернулся в Ирак. Этот американский парень, полковник Джаспер Уайт, заставил меня нести документ для Хакима Мансура из старого режима. Что-то по имени Гильгамеш. Мой отец перевел его на арабский язык, и я прочитал и арабский, и английский варианты в нашем доме в Багдаде». Рашид какое-то время смотрел на нее. «Ты беременна?» он спросил. Она увидела, как он взглянул на ее левую руку без обручального кольца.

«Да. Это видно?

«Немного, но я помню, как моя кузина растягивала и растирала спину всякий раз, когда садилась». Он устроил небольшую демонстрацию.

— Ах да, — сказал Джерри. «Слушай, могу я одолжить твой туалет… это беременность. Тебе нужно идти все время».

Он ничего не сказал, только помахал рукой в ​​сторону ванной. Она с некоторым усилием встала и вошла. После туалета она посмотрела на себя в зеркало и задалась вопросом, действительно ли она собирается осуществить идею, которая приходила ей в голову с тех пор, как она увидела Рашида. Это было нелепо. Она была верным агентом. То, что Филиппа убили, не означало, что она должна отказаться от своих основных убеждений. Но… Она вернулась в гостиную.

«Как ты выбрался из Ирака?» спросила она.

«Мой отец каким-то образом раздобыл для нас ливанские паспорта, а у моих родителей была небольшая сумма денег на случай чрезвычайной ситуации. Мне удалось перебраться через границу, но мама настояла на том, чтобы остаться в Багдаде. Она бы не уехала, не зная, где мой отец». Он бросил на Джерри обвиняющий взгляд. «Вы знаете, что с ним случилось?»

«Мне очень жаль, я понятия не имею, но послушай, Рашид, меня послали сюда, чтобы снова тебя похитить».

«Ты долбаная сука!»

«Ой, заткнись и послушай меня. Во-первых, у тебя есть деньги?

«У меня немного с собой, но в основном в банке».

«В порядке. Вам нужно подойти к банкомату и достать все, что можно. Затем вам нужно сесть на поезд до Холихеда, а затем на пароме до Дублина. Официально вам не нужен паспорт, если вы являетесь гражданином Великобритании, но вам, возможно, придется предъявить какое-то удостоверение личности, чтобы попасть внутрь».

«Я не британец и у меня нет британского паспорта».

«Да, я знаю это, но у тебя есть водительские права? Я имею в виду британский.

«Да, правда».

«Это приведет вас в Ирландскую Республику. Тогда вы должны будете по собственному паспорту вернуться домой».

Некоторое время он смотрел на нее, а затем осознал последствия. «Сколько у меня осталось?»

«Если тебе повезет, они не накроют тебе порты и аэропорты до завтрашнего вечера; однако они, возможно, уже сделали это, но это ваш лучший, ваш единственный шанс».

«Почему ты делаешь это для меня?»

Она грустно улыбнулась ему. «Я действительно не уверен. Думаю, я просто бунтую, потому что кто-то, с кем я был близок, только что умер при исполнении служебных обязанностей, и я думаю, что ублюдки лгут мне об этом. Может быть, потому что в этом замешан мерзавец по имени Нил Сэммс. А теперь убирайся отсюда к черту».

Позже в тот же вечер, за месяц до летнего солнцестояния, едва стемнело, когда Джерри ждал в фургоне возле квартиры Рашида Хамсина. Нил Сэммс поерзал на стуле и начал беззвучно напевать. Со времени предыдущего раза он добавил к своему конскому хвосту висячие усы, что, по мнению Джерри, мало улучшило его внешний вид. Она сразу же невзлюбила его, когда они в последний раз встречались, и теперь он ей не больше нравился.

— Значит, беременная баба, а? — сказал он со своей зубастой улыбкой, когда они встретились, чтобы обсудить операцию. — Не возражаете, если я попрошу Майка тоже присоединиться к вам? Джерри знал, что в ее свободном пальто ее состояние будет скрыто от случайного наблюдателя, и она задавалась вопросом, кто, черт возьми, сказал Сэммсу, а она изо всех сил пыталась скрыть свое раздражение.

Майк оказался гигантом в двадцать каменных размеров, который теперь занял водительское место фургона, читая последний выпуск журнала Playboy, время от времени переворачивая страницы боком, чтобы лучше оценить зрелище. Все трое молча ждали, пока Рашид Хамсин вернется домой. Сэммс скоротал время, слушая музыку на своем I Pod, в то время как Джерри оплакивал Филиппа и размышлял о ее будущем, глядя на мониторы, питаемые отдельными камерами, установленными на крыше.

«Где он, черт возьми?» — пожаловался Саммс.

«Может, он на вечеринке, — сказал Джерри, — он может не быть дома допоздна». Она задавалась вопросом, как далеко бы Рашид ушел к этому моменту. «Нам просто нужно подождать. Постарайся проявить терпение, Нейл».

Вскоре после полуночи Сэммс застонал. «Я не думаю, что он вернется сюда. Может быть, он где-то заброшен. Может, он слишком зол, чтобы вернуться домой».

«Он не пьет, — сказал Джерри, — давай дадим ему еще немного».

«Ладно.»

Через полтора часа Джерри позвонил в Корнуолл и признался, что они не нашли Хамсина.

— А где он, черт возьми, тогда? он потребовал.

«Понятия не имею; мы только что осмотрели его квартиру; на его кровати разбросана одежда, и все выглядит пустым. Нигде чемоданов нет. Я думаю, мы должны держать это место под наблюдением на случай, если он появится, но я подозреваю, что он уехал из страны».

«Не оставляя следов? Я скорее в этом сомневаюсь, но, может быть, он где-то отсиживался, возможно, у друзей. В любом случае, какого черта он должен внезапно исчезнуть?

«Возможно, это как-то связано с тем фактом, что его уже однажды похитили, и мы вторглись в его страну», — хотел было предположить Джерри. Вместо этого она сказала: «Может, он ушел некоторое время назад. Я скопировал сюда жесткий диск с настольного компьютера. Я могу принести это завтра утром, и, может быть, мы чему-нибудь научимся».

Проспав всего пять часов, Джерри зевнула, когда она проверила охрану и поднялась на лифте на свой этаж. Когда она подошла к своему столу, к ней подошел знакомый ей коллега по имени Винсент Паркер.

— Мисс Тейт? Джарвис хотел бы немедленно видеть вас в своем офисе.

Джерри пристально посмотрел на него. «Что… Джарвис? Только не Ричард Корнуолл!

Она была несколько сбита с толку. Она задавалась вопросом, почему Дон Джарвис, директор по операциям, непосредственный начальник Ричарда Корнуолла, хотел ее видеть и почему он не просто оставил записку в ее электронном лотке для входа, чтобы она могла забрать ее, когда она вошла в систему. Она была более удивлена, когда Паркер последовал за ней по коридору. «На самом деле я знаю дорогу», — сказала она с некоторой резкостью.

«Да, я понял, но Джарвис сказал мне пойти с тобой», — настаивал он. Вместо того, чтобы выразить свое любопытство, Джерри коротко кивнула, как будто нашла это удовлетворительное объяснение.

Еще один сюрприз ожидал ее, когда она вошла в кабинет и обнаружила, что сам сэр Хью Филдинг сидит в кресле сбоку от стола. Он продолжил читать краткое изложение и не удосужился признать ее появление, но Джарвис встал и поздоровался с ней.

«Добрый день, мисс Тейт. Пожалуйста сядьте.» На этот раз был указан стул перед столом. Джерри сел на нее, зная, что Паркер сел позади нее за столом для переговоров.

«Пожалуйста, не могли бы вы дать устный отчет о том, что произошло вчера?» — спросил Джарвис. Сэр Хью посмотрел на нее поверх очков для чтения, затем закрыл отчет и шлепнул его на стол; Джерри понял, что это ее оперативный инструктаж. Джерри на мгновение остановился, пока она собиралась с мыслями.

«Операция прошла по плану, за исключением того, что Рашида Хамсина там не было». Она пересказала сильно подвергнутую цензуре версию событий дня до того момента, когда она позвонила в Корнуолл. «Я оставил американцев на страже, а потом пошел домой. Я проспал около пяти часов и вот я здесь. А вот и копия жесткого диска Хамсина. Она протянула руку, демонстративно бросила его на стол и откинулась на спинку стула.

В последовавшей тишине она увидела, что Дональд Джарвис посмотрел на сэра Хью Филдинга, который слегка повернулся и, казалось, хотел что-то сказать. Прежде чем кто-либо из мужчин успел что-то сказать, она продолжила: «Могу ли я теперь приступить к составлению отчета?»

Джарвис и сэр Хью обменялись взглядами.

«Мы с Доном обсудили вопрос о вашем декретном отпуске и решили, что он вступает в силу немедленно».

Джерри какое-то время смотрел на них обоих. «Но мне не суждено быть в декретном отпуске на несколько недель».

«Тем не менее, учитывая вашу недавнюю физическую травму, мы решили, что будет справедливо предоставить вам дополнительный отпуск».

Джерри переводил взгляд с одного на другого, и она поняла, что дальнейшие протесты бесполезны. «Очень хорошо, сэр. Могу я пойти и подать рапорт?

«Мы только что записали ваш устный отчет; письменный не требуется». Он посмотрел на свои часы. «Это собрание завершится в 1433 21 мая 2003 года». Джарвис потянулся к скрытому выключателю, чтобы выключить диктофон, и улыбнулся Джерри искусственной улыбкой, которая не передавала тепла. «Нам всем остается только пожелать вам комфорта и счастья в связи с вашим предстоящим приездом».

«Спасибо, сэр», — ответила Джерри настолько искренне, насколько могла, но, тем не менее, ей казалось, что ее увольняют, а не уезжают в отпуск. Раздался стук, и личный помощник Филдинга огляделся.

«Сэр, вам звонит генерал Брукнер из Вашингтона; приоритетное и личное».

«Спасибо, я возьму это в свою берлогу». Филдинг ушел, даже не взглянув на Джерри, и направился в свой кабинет.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

После ее явного отстранения, замаскированного под декретный отпуск, по наущению Дональда Джарвиса и сэра Хью Филдинга, Джерри покинула здание и подошла к стене с видом на реку. Она смотрела на баржу «Темза», которая пересекала проход между опорами моста Воксхолл. Быстрый прилив посылал волны по носу. Она получила некоторое удовлетворение, сделав вывод, что Рашид Хамсин сбежал от преследователей. Она могла с уверенностью предположить, что, если бы его схватили, он неизбежно, хотя и неохотно, раскрыл бы ее роль в своем бегстве.

Утренние облака в основном рассеялись, и сейчас был приятный ранний летний полдень, но погода не соответствовала ее тревожному настроению. Она оглянулась на здание и попыталась подавить странное чувство, что ей не разрешат войти в него снова. Затем ее мобильный телефон зазвонил, и она прочитала текстовое сообщение, напоминающее ей, что через два часа у нее назначена встреча на сканирование. «Я думала, это была среда», — пробормотала она, но потом поняла, что, конечно, среда. Она сунула телефон обратно в сумку и пошла к машине, но тут снова зазвонил. «Черт побери, что теперь!» — рявкнула она и решила позволить записывающей системе это принять, но затем почувствовала себя виноватой, когда через несколько минут села в машину и проиграла сообщение.

«Джерри, это твоя мать. Вы сказали, что приедете ко мне в эти выходные, и я не слышал от вас ни слова в течение недели, поэтому, если вы любезно дадите мне знать… спасибо.

Акушер объяснил, что она будущая мать совершенно здоровой дочери, и подарил ей зернистую черно-белую фотографию. Она была несколько сбита с толку, когда Джерри осмотрел фотографию не более чем на несколько секунд и сказал: «Девушка? Что ж, большое спасибо, доктор», — прежде чем засунуть фотографию в сумочку.

Возвращаясь к своему черному Volkswagen Golf GTI, Джерри вытащила мобильный телефон; пролистал до «Энн Тейт» и набрал номер дома ее матери.

«Привет, мама, это я».

— Джерри, дорогой. Как дела?»

«Все хорошо. Слушайте, мне жаль, что я не позвонил, но я послал вам электронное письмо».

«Ой! А ты? У меня снова проблемы с компьютером, поэтому я этого не понял. Не бери в голову. Как прошло сканирование?»

«Все в порядке. Я тебе все расскажу, когда увижу тебя… ладно?

— Тебе дали одну из тех фотографий?

«Да, они дали мне одну. Теперь мне действительно нужно продолжать. Я покажу вам картинку, когда приду к вам.

«Ну, не забывай приносить это… иногда свою память».

«Я знаю маму… извини. Слушай, я позвоню тебе сегодня вечером… до свидания.

У Джерри была потрясающая память, но в течение многих лет она под предлогом плохой памяти объясняла различные несоответствия, возникшие в результате ее работы, и скрывала от матери тот факт, что она была сотрудником службы безопасности. Она подошла к своей машине, села в нее, затем открыла сумку, вынула зернистую фотографию, смотрела на нее несколько секунд, убрала ее и запустила двигатель, смахивая зарождающиеся слезы. Она достала мобильный и позвонила матери.

«Привет, мама, это снова я».

«Дай угадаю; на работе что-то случилось, и ты не сможешь прийти».

«Нет, мама, совсем нет», — ответила она, стараясь не поддаваться усталому цинизму матери. «Мне дали несколько выходных, и если ты не возражаешь, я приеду сегодня вечером. Я должен быть там к… восьми часам.

«Это милый Джерри. Ужин будет ждать, когда вы приедете.

«Спасибо, мама, увидимся позже».

Ей удалось преодолеть дневное движение в час пик на выезде из Лондона и начать круиз со скоростью 80 миль в час по M40. Она провела путешествие в спокойном созерцании своего ближайшего будущего. К тому времени, когда она добралась до дома своей матери в деревне недалеко от Стратфорда, она восстановила большую часть своего хладнокровия и, как обычно, начала напевать мелодию «Лучников», проезжая через сельхозугодья, мимо паба, а затем свернув на переулок, ведущий к ней. в свой коттедж. В более беззаботном настроении она вытащила свой чемодан из багажника и букет цветов с задней полки и подошла к входной двери с довольно веселой улыбкой.

Джерри уставился на брюки, которые она принесла с собой. Она забыла, что ее расширяющаяся талия не позволяет ей носить их. Она вытащила английскую булавку из швейного набора, который она забрала несколько месяцев назад из отеля «Шератон» в Брюсселе, и попыталась закрепить ими талию, но этого оказалось недостаточно. Она снова надела юбку и спустилась вниз, чтобы присоединиться к своей матери на кухне.

«Привет, я думал, ты переодеваешься?» — заметила Энн.

«Да, но одежда, которую я принес, мне больше не идет».

«Вы уже купили одежду для беременных?» — спросила Энн.

«Нет, не видел; У меня не было времени, — ответил Джерри, стараясь не походить на угрюмую дочь-подростка, которой она была раньше.

— Знаешь, нельзя отрицать свою изменяющуюся форму. Энн посмотрела на высокую фигуру дочери, унаследованную от покойного мужа. Зная вас, вы вернетесь к своей исходной форме примерно через две недели после рождения ребенка. Вы знаете, когда собираетесь прекратить работу?

«Ну, вообще-то я перестала работать… и», — она ​​запнулась. «Если возможно, я хотел бы остаться еще на ночь… тогда мы сможем сделать покупки, и у меня будет время починить и ваш компьютер». Она увидела, как лицо Анны загорелось.

«Что ж, это был бы прекрасный Джерри; Я не работаю в магазине в эти выходные. Будет приятно провести вместе немного больше времени».

Джерри сразу почувствовала себя виноватой за то, что она не проводила больше времени с матерью за два года после смерти отца. Ее брат и его семья жили в Сиэтле, поэтому мать видела их не очень часто. Она внезапно почувствовала себя еще более виноватой, поскольку ей пришло в голову, что ей может понадобиться помощь матери по уходу за ребенком, и, возможно, ей следует попытаться убедить ее переехать к ней на некоторое время, когда ребенок родится. Энн управляла благотворительным магазином, и, возможно, ей было бы неудобно находиться вдали от него слишком долго. Джерри впервые за много лет поразило осознание того, что она, вероятно, будет зависеть от других людей, и со странным чувством замешательства она объявила: «Ты мне понадобишься, мама!»

Мать и дочь провели пятницу за покупками в Стратфорде, и, несмотря на то, что ей приходилось соревноваться с толпами летних туристов, Джерри чувствовала себя немного лучше, несмотря на тупую боль в ее голове. Вечером Энн начала готовить, но когда Джерри предложил ей помочь, ее выгнали из кухни и попросили расслабиться. После просмотра новостей и прогноза погоды Джерри зашел в кабинет и посмотрел на семейные фотографии в серебряных рамках. Она взяла фотографию ее и Филиппа, сидящих в саду. На нем было видно, что они оба сидят бок о бок на скамейке. Они оба читали разделы воскресной газеты, одетые в шорты и футболки, под лучами полуденного летнего солнца; она села, скрестив правую ногу над его левым коленом, они отложили страницы и улыбнулись в камеру. Он умеет улыбаться в камеру, решила она в сотый раз; у нее была идиотская ухмылка.

Она вернула картинку и села перед неисправным компьютером. Это был старый, который она передала своей матери после того, как обновила свою, когда была выпущена Windows XP. Энн достаточно умело научилась пользоваться Интернетом и электронной почтой, но в тех случаях, когда что-то пошло не так, чего она не понимала, она выключала компьютер и ждала, пока дочь исправит это за нее.

Джерри включил его и подождал, пока операционная система Windows 98 выполнит процедуру запуска. Она ввела пароль своей матери, и появился рабочий стол компьютера. Когда она попыталась открыть Outlook Express, появилось маленькое окно с запросом пароля. Она нахмурилась; это было неожиданно. Она снова ввела пароль своей матери, но компьютер сразу выключился. Она пробормотала проклятие, прошла на кухню и спросила мать, сменила ли она свой пароль.

«Нет, понятия не имею, как это сделать».

«А что вы делали, когда система вылетела из строя? Кажется, он подхватил вирус».

Ее мать выглядела очень смущенной; она отложила разделочный нож и села на табурет. «Я только что открыл электронное письмо». Она помолчала, а затем поспешно сказала: «Это от Филиппа. Он просто сказал, что он надеется, что со мной все в порядке, и что он вернется домой через пару дней, и что вы двое скоро приедете ко мне. Затем он упомянул, что это ваш день рождения, и у него был большой сюрприз на день рождения, что он собирался хранить в секрете от вас, и подробности были в приложении. Я щелкнул по нему, но потребовался пароль, а затем он отключился. С тех пор я не могу его запустить».

«Ой!» — сказал Джерри. Она тоже села и посмотрела на узор на рабочей поверхности. — Когда он это прислал? — спросила она в конце концов.

«Наверное, прислали в начале мая. Как бы то ни было, компьютер как раз тогда сломался. Потом ты получил новости о Филиппе, и я, конечно, не хотел тебя об этом беспокоить, не когда… ну, ты знаешь. Джерри кивнул. Она была немного обеспокоена тем, что последний человек, которому Филипп написал по электронной почте, был ее матери, а не ей, но была еще одна аномалия.

«Но мама, почему он должен упомянуть сюрприз на день рождения? Мой день рождения не раньше августа.

«Хорошо, я знаю это, дорогая, но у меня май, и ты знаешь, на что похожи мужчины; всегда путают дни рождения и юбилеи. По крайней мере, твой отец, — добавила она.

Джерри на мгновение задумался, а Энн наблюдала за ней. Затем она подняла глаза и сказала: «Я возьму это с собой». Наверное, есть кто-нибудь с работы, кто сможет разобраться. И я принесу вам другой компьютер, который у меня есть дома, в качестве замены. Этот в любом случае был немного староват и медлителен».

«О, это было бы хорошо, если бы вы могли сэкономить. Я никогда не думал, что буду скучать по нему. Теперь вымойте руки; ужин готов.»

Джерри потребовались все ее профессиональные ресурсы, чтобы сохранять невозмутимость во время ужина, а затем, когда они вместе смотрели серию «Убийств на мидсомере». Когда ее мать легла спать, она попыталась снова включить компьютер, но операционная программа не могла получить доступ к жесткому диску. Она пробормотала поток оскорблений в адрес логотипа Dell и затем поднялась наверх, чтобы спать.

Она лежала без сна, думая о возможном содержании электронного письма, и представила, как Филип сидит перед своим компьютером в Нигерии и сочиняет его, ни на мгновение не представляя, что это будет последнее сообщение, которое он когда-либо отправит. Она перевернулась, придавила подушкам форму, устало зевнула и наконец заснула.

На следующее утро Джерри попрощалась с матерью и поехала на своем черном «Фольксвагене» к трассе М40. Она преодолевала крутой поворот, немного превышая установленную скорость, когда услышала хлопок и увидела клубы дыма, выходящие из передней части моторного отсека и кружащиеся вокруг лобового стекла. Она нажала на тормоза, когда дорога выпрямилась и превратилась в удобную лужайку. Затем она выскочила из машины и побежала, пока не оказалась примерно в пятидесяти метрах, и присела на краю. Через полминуты она убедилась, что опасности больше нет, и пошла обратно к своей машине. Две другие машины проезжали мимо места ее происшествия, но пассажиры смотрели на нее лишь с любопытством, а третья машина выехала с небольшого переулка и остановилась в двадцати метрах позади ее машины.

Она пошла к машине, гадая, не мог ли водитель быть добрым самаритянином, но внезапно у нее возникли подозрения; ей хотелось, чтобы ее сумочка с пистолетом была перекинута через плечо, а не сидела на пассажирском сиденье. Она остановилась и посмотрела на него, когда он вылез из машины. Он был выше ее, утонченного вида, позднего среднего возраста, с коротко подстриженными белыми волосами и густыми белыми усами, блестящими на загорелом лице. Он сделал пару шагов к ней и протянул руку. — Джаспер Уайт, — позвал он.

«Я Джерри Тейт», — ответила она, коротко пожав ему руку. Она прокрутила в памяти имя Уайт и внезапно почувствовала напряжение, когда вспомнила, как Рашид Хамсин рассказывал ей о полковнике Уайте. «Я подозреваю, что вы уже знали мое имя. Может, тебе стоит рассказать мне, что ты здесь делаешь?

Очевидно, она уже загрохотала его, но он продолжал действовать. «Я здесь, чтобы помочь женщине, терпящей бедствие», — ответил он. Он остановился у ее машины, наклонился через дверной косяк водительской двери и потянул за защелку капота. Он открыл капот и заглянул внутрь. Джерри достал ее сумку из машины и затем наблюдал, как он быстро залез внутрь с платком, обернутым вокруг руки. Он вытащил небольшое пиротехническое устройство.

«Это всего лишь небольшой фейерверк с дистанционным детонатором. Не причиняет машине никакого вреда, кроме небольшого ожога под капотом». Он завернул его и положил в карман. «Излишне говорить, что водитель всегда думает, что у его машины настоящая проблема, и останавливается, чтобы взглянуть на нее».

Джерри уставился на него, а затем потребовал: «Так объясни, почему ты здесь».

«Что вы действительно хотите знать, так это то, почему я остановил вас на тихой дороге в английской сельской местности в воскресенье днем», — заявил он.

«Да, это было бы хорошее начало».

«Хорошо, возможно, мы могли бы посидеть в моей машине на минутку, и я объясню», — предложил он.

«Ага, верно», — усмехнулась она. «Я думаю, мы сядем в мою машину, и я просканирую вас на предмет электронных устройств, прежде чем мы поговорим».

«Хорошо, как хочешь. У вас есть сканер? — спросил Уайт.

«Да.»

«Вы подозрительный персонаж. Думаю, и пистолет?

«Да; пистолет, нож, сумочка и проблема отношения; я вооружен до зубов».

Он посмотрел вниз и увидел, что она держала одну руку в сумке, перекинутой через плечо.

«Хорошо, я приду спокойно». Он сел на переднее пассажирское сиденье и смотрел, как она обходит другую сторону. Вместо того чтобы сесть на место водителя, она открыла заднюю дверь и села за ним. Ей показалось, что в зеркало заднего вида он выглядел слегка нервным.

«Так объясни, почему ты остановил меня тогда, Джаспер Уайт», — потребовал Джерри. Она скорее предположила, что Уайт был псевдонимом, когда Рашид назвал его, потому что это казалось такой банальной фамилией.

«Моя компания была весьма разочарована исчезновением Рашида Хамсина из этой страны. Мы чувствуем, что ему, должно быть, была какая-то помощь».

«Откуда ты знаешь, что его еще нет в этой стране?»

«Потому что он проехал через аэропорт в Аммане, Иордания».

«Что ж, если тебе удалось его найти, почему бы тебе не спросить его?»

«В то время мы не связались с ним, и он скрылся из виду».

Джерри не знал наверняка, что Рашид успешно ускользнул от преследователей, но она нахмурилась, чтобы избежать радостной улыбки. «На самом деле мне плевать на местонахождение Рашида Хамсина. Я в декрете. Спросите свой народ: они засекли его место».

«Мы видели отчеты, и мы не уверены, что кто-то его не предупредил».

— Итак, вы последовали за мной сюда, чтобы сказать мне это. Ваши люди присылают группу наблюдения, потому что у вас есть какие-то подозрения? Она смотрела на него в зеркало заднего вида. «Если бы это было так, у меня были бы дополнительные собеседования в офисе, а не сразу же отправляли бы в декретный отпуск и разрешали путешествовать по своему желанию».

«Нет никакой группы наблюдения; просто я.»

— Итак, вы наблюдали за мной. Что ты узнал?»

«Я знаю, что вы ждете девочку, если только та розовая детская одежда, на которую вы смотрели, не была для кого-то другого».

Она сердито посмотрела на него в зеркало заднего вида. Этот ублюдок наблюдал за ней последние несколько дней, и еще больше ее разозлило то, что она не заметила этого. «Ты мерзкая жаба, Уайт, — в конце концов ответила она.

«Я просто делаю свою работу. Да брось! Вы вели наблюдение, так что неразумно проявлять благородство, когда это происходит с вами!

«Так ты собираешься подать отчет с описанием моих выходных? Вы до сих пор не сказали, почему остановили меня здесь.

— Вы были в контакте с Дином Фернессом?

Она нахмурилась. Дин Фернесс был тем парнем, с которым она познакомилась той морозной январской ночью во Франкфурте, когда она привела Хакима Мансура и Али Хамсина на встречу с Хью Филдингом, генералом Брукингом или кем-то еще. Не Брукинг… Брукнер. — Дин Фернесс? Кто он?» спросила она.

«Дайте мне передохнуть. Вы что-нибудь слышали от него в последнее время?

«Нет, я не слышал ни от кого из деканов Фернесса. Почему ты спрашиваешь?»

«Я хочу знать, что случилось с Рашидом Хамсином, а также с Дином Фернессом… он мой хороший друг». Он поместил карточку на приборную панель над вентиляционными отверстиями. «Я выйду сейчас, если можно. Вы можете найти меня в компьютере, но если вы хотите выйти на связь, я оставлю здесь свой номер телефона».

Джерри кивнул и смотрел, как он возвращается к своему серебристому «форду-мондео». Он повернулся, чтобы взглянуть на нее на мгновение и крикнул: «Я увижу тебя, Джерри», прежде чем забраться в свою машину.

По дороге домой Джерри задавался вопросом, что делать с тем фактом, что Джаспер Уайт, агент ЦРУ, очевидно, наблюдал за каждым ее движением в течение последних нескольких дней, но затем откровенно признался ей, что он это сделал. Если она находилась под каким-то неизвестным американским подозрением, то почему он подстерегал ее на тихой проселочной дороге и представился? Очевидно, между ней, Дином Фернессом, Джаспером Уайтом, переводчиком Али Хамсином и его сыном Рашидом Хамсином была связь, но к чему это привело?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Достигнув своей квартиры в Ричмонде, Джерри открыла входную дверь, поставила чемодан с ночлегом и забрала ее почту. Она нашла письмо от поверенного, которое подтвердило, что она была единственным бенефициаром воли покойного мистера Филипа Барретта и могла ли она явиться в его офис в удобное для обеих сторон время? Она предполагала, что получит титул на его дом в Твикенхеме, но ей было интересно, что еще откроют условия его завещания. Возможно, подумала она с некоторым нетерпением, что-то прольет свет на его смерть и электронное письмо, которое он послал, но тогда она поняла, что это было нелепо. Секреты не будут оставлены для его адвоката. Тем не менее она решила сразу же поехать к нему домой на случай, если для нее будет какое-то письмо.

Она не была в доме Филиппа с тех пор, как проверила его две недели назад, так как комнаты оставили для нее много воспоминаний. Некоторое время она рассматривала его одежду, книги и личные вещи, пытаясь смириться с тем фактом, что он никогда не вернется, чтобы носить их, читать или использовать снова.

Как только она открыла дверь, она поняла, что с момента ее предыдущего посещения дом Филиппа был тщательно обыскан. Его не обыскивали, и не было никаких признаков того, что что-то было украдено, но ее осмотр показал, что все ящики были открыты, содержимое извлечено и возвращено немного другим способом, что сразу стало очевидно для того, кто потратил так много времени там. Картины на стенах больше не висели ровно, а туалетные принадлежности в ванной, некоторые ее, некоторые его, были разложены аккуратными группами на полках и в углу ванны.

Она задалась вопросом, проводила ли обыск ее собственная организация или это была работа американцев. Ей было интересно, что они искали, и действительно ли они это нашли. Затем она заметила, что корпус его компьютера унесли.

Джерри вернулась в свою квартиру в некотором беспокойстве. Она и Филип были слишком озабочены безопасностью, чтобы оставлять большую часть своей личной жизни на домашнем компьютере, и, конечно же, там не хранилось ничего из их профессиональной жизни, но, тем не менее, она беспокоилась о том, что вор может обнаружить, кроме некоторых немного смущающих фотографий.

Лишь когда она открыла дверцы гардероба, чтобы распаковать чемоданы, она стала подозрительнее. Когда она неуклюже вытащила одежду, чтобы упаковать ее, она вспомнила, как ругалась, когда ее синее шелковое вечернее платье соскользнуло с вешалки на дно платяного шкафа. Теперь он снова завис. К тому же вешалки были расположены в довольно упорядоченном ряду, а не сдвинуты в сторону. Она огляделась и поняла, что некоторые другие предметы были не совсем на своих знакомых местах.

Ее собственная квартира была обыскана кем-то, кого явно не беспокоило раскрытие результатов обыска. Она вздрогнула и села на кровать. Зазвонил ее стационарный телефон. «Привет.»

«Меня зовут Дин Фернесс», — сказал ей американский голос.

«Кто ты и как получил мой номер?» Джерри сказал, что решил вести себя невежественно на случай, если ее реплика была прослушана.

«Вы знаете кафе «Холлитри», Ричмонд? Он находится в саду на террасе на берегу реки.

«Да. Да. Это примерно в пятнадцати минутах ходьбы отсюда.

«Хорошо, я буду через двадцать минут».

Джерри запер ее входную дверь и пошел в кафе. Она заказала латте, села на улице и посмотрела на реку, наблюдая, как гребцы возвращаются в местный клуб. Филип был там членом; она задавалась вопросом, знает ли об этом Фернесс. Джерри вздрогнул и скрестил руки на груди. Затем она проверила время. Он опоздал. «Послушай, Фернесс, я действительно не знаю, кто ты и почему ты попросил меня встретиться с тобой, но я здесь», — сказала она себе. «Что ты хочешь?»

Словно по команде она увидела мужчину лет сорока, сильно загорелого, с настороженным выражением лица, идущего к ней. Он огляделся вокруг, прежде чем сесть рядом с ней.

«Еще раз здравствуй, Джерри, или мне все еще следует называть тебя Эмили?»

— Вы сбрили бороду и прилично постриглись, но я вас узнаю. Должен ли я по-прежнему называть вас Дином?

«Дин — мое настоящее имя», — ответил он. Он смотрел на нее, вынимая из переднего кармана рубашки пачку сигарет.

«Извините, это место не курить».

«Не впереди, здесь нет, — возразил он. Джерри протянул руку и ловко вынул сигарету изо рта, прежде чем он успел поднести к ней зажигалку. — Тогда я не курить. Почему ты мне позвонил?»

«Я работал с Филипом Барреттом в Абудже».

«О, да?» Джерри взял ее кофе и сделал глоток. Блюдце задрожало, когда она поставила чашку на место. «Продолжать.»

«Да, мы неплохо поладили, я не знаю, упоминал ли он меня когда-нибудь. Филип сказал вам, над чем мы работали? Присылать вам какие-нибудь сообщения о наших вещах?»

Она смотрела на него несколько секунд. «Нет, его работа была засекречена. Хотя мы партнеры… мы были партнерами, он не присылал мне официальных материалов. Так что ты там делал?

«Мы допрашивали людей, привезенных из Ирака. Ну я допрашивал; Фил в основном переводил для нас на арабский язык и слишком много пил. Как бы то ни было, нам приказали вместе лететь обратно в Лондон. В тот день его убили. Я должен был поехать с ним в аэропорт на той же машине, но мне нужно было доставить мотоцикл». Он огляделся вокруг, а затем снова потянулся за сигаретой. На этот раз Джерри просто наблюдал, как он загорается и глубоко вдыхает.

«Я допрашивал этого парня, Камала Ахвади. Я не знаю, занимались ли вы водой. Рамсфелд и Чейни могут подумать, что суровый допрос — это нормально, но они этого не сделали. Парень мечется, и у него начинается кровотечение из тех мест, где его держат. Вы можете видеть, как ткань на его лице надувается и выдыхается, когда он пытается дышать. Возможно, это не пытка в смысле причинения физической боли, но это все остальное.

Как бы то ни было, этот парень Ахвади с готовностью сказал нам, что работал с персоналом Кусая Хусейна, а затем признал, что был его личным телохранителем и топориком. Он дал нам имена людей, которые работали в его офисе, но я был уверен, что он что-то скрывает. Мы хотели знать, где скрывается его босс, возможно, и Саддам. Он говорит нам, что понятия не имеет, но когда я приказываю сержанту Майерсу полить его водой, он кричит: «Нет, подождите, я говорю вам, я расскажу вам о Гильгамеше!»

— Гильгамеш? Что, черт возьми, ты несешь?» Я спросил его. Как бы то ни было, парень начинает говорить по-арабски об этом документе, который в середине февраля перевезли через границу из Саудовской Аравии. Я был вовлечен в этот проект, как и вы в некоторой степени, потому что все это стало результатом той встречи, на которой мы оба были во Франкфурте. Ты помнишь?»

«Да, конечно, я это помню», — сказал Джерри. «Продолжать.»

«Ну, я записал то, что Ахвади сказал по-арабски, но я не следил за всем этим, потому что мой арабский не так хорош, поэтому, конечно, я звоню Филу, который знает язык со всех сторон». Он остановился и закурил еще одну сигарету, пока Джерри пристально наблюдал за ним.

«Мне жаль говорить, что он переусердствовал с выпивкой. Я чуть не сказал что-то — к тому времени мы были довольно хорошими приятелями — но наше время почти подошло к концу, и я подумал, что, когда он вернется домой, он снова протрезвеет нормально. Вы знаете, что Фил ненавидел свое задание и хотел, чтобы он не позволил себе его выполнить, но, боюсь, вы немного виноваты.

— Что, черт возьми, вы имеете в виду? она потребовала.

Он сказал мне, что у него была девушка, которая работала в поле, и хотя она ни разу не предлагала ему вмешаться, он всегда чувствовал себя виноватым из-за того, что она делала опасные вещи, пока он был в Лондоне. Он чувствовал, что его назначение в Абудже немного компенсировало это. В то время я понятия не имел, что он имел в виду вас.

Как бы то ни было, мы встретились в этом ресторане, в который нам нравилось ходить. Помню, в баре был телевизор. Это показали CNN, и они показали ту кинохронику, когда президент Буш прибывает на борт авианосца USS Abraham Lincoln. Чертов идиот, такая публика! Любой мог подумать, что он только что выполнил боевую задачу в Ираке, а не сел на заднее сиденье, когда кто-то отправил его на корабль в тридцати милях от побережья США. И затем он произносит речь с этим знаменем над собой. Миссия выполнена! На самом деле это было просто знамя корабля, ознаменовавшее окончание длинного поручения, но это не то, на что это выглядело для всех остальных, и, черт возьми, это звучало так, будто он произносил победную речь. Я говорю тебе, Джерри, мы не собираемся уезжать из этой страны много лет! Это чертовски хороший бардак.

«Конечно, ты прав, Дин, — согласился Джерри, — но придерживайся своего рассказа».

«Да ладно, извини… в любом случае я говорю Филу, что мы должны поговорить с Али Хамсином…»

— Переводчик Али Хамсин? Джерри вмешался.

— Ага, разве я не сказал? Мы вывезли его из Багдада тем же рейсом, что и Ахвади, и мы также держали его там, и Ахвади упомянул, что он тоже все знает об этом, о Гильгамеше. В любом случае Фил занимается моим делом, потому что Хамсин всегда сотрудничал с нами, и Фил не хотел, чтобы я подвергал его грубому обращению, которое, я должен сказать, я нашел немного богатым, потому что ваши люди в Лондоне могли не просить, но они были уверены, что задавали некоторые вопросы».

Он нахмурился, затянулся сигаретой и затушил ее.

«Извините, я снова отвлекся. В любом случае мы держим его и других заключенных в помещении барака в этом полуразрушенном старом военном лагере. Как я уже сказал, он полностью сотрудничал с ним, поэтому к нему также оказали хорошее обращение и разумную еду. Однако он понятия не имеет, где его семья, и хотя Фил пытался выяснить это за него, ему было очень плохо, беспокоиться и все такое. Он признается, что знает Камала Ахвади, слушает пленку, и когда он слышит ее, он соглашается рассказать нам то, что он знает.

«Записав историю Хамсина на пленку, я связываюсь с Джаспером Уайтом, поскольку он старший человек, которому я больше всего доверяю. Я надеялся, что он выйдет, но вместо этого появляется сам Брукнер вместе с двумя носильщиками сумок, одним из наших парней, которых я не узнаю, и каким-то англичанином из вашей группы. Брукнер говорит мне и Филу, что у нас все хорошо, но он предупреждает нас, чтобы мы ни с кем не говорили об этом, об этом деле Гильгамеша. Затем он сообщает нам, что договорился о том, чтобы мы отвезли Хамсина и Ахвади в Гуантанамо для дальнейшего обсуждения, а на обратном пути высадим Фила в Лондоне.

«Я пообещал местному контактному лицу по имени Ачебела, который обеспечивает безопасность в аэропорту, что я передам ему свой мотоцикл, когда я отправлюсь в путь, своего рода вознаграждение за оказанные услуги, поэтому на следующее утро я даю сержанту Майерсу свои сумки, чтобы они забрали его. мы с машиной договариваемся о встрече с ним и Филом в аэропорту. Я еду туда и жду их, но они не появляются. Затем я замечаю, что крышки двигателя все еще на самолете, и эти красные ленты, которые показывают, что пальцы шасси и прочее на месте. Время идет, а ни Брукнера, ни Хэмсина, ни пилотов, ни Фила все еще нет. Я возвращаюсь к своему другу Сэму Ачебеле, парню, у которого будет мой BMW, и прошу его позвонить в диспетчерскую. Он сказал мне, что плана полета для «Гольфстрима» нет. Так что я действительно нервничаю. Я снова сажусь на свой байк и отправляюсь обратно в город».

Он вытащил еще одну сигарету. «Извините, вы хотели один?» Она медленно покачала головой и смотрела, как он загорается. Затем он посмотрел на нее. «Готовы ли вы к этому?»

«Да. Я не знаю, как и почему, но я знаю, что он мертв. Продолжать.»

«Я останавливаюсь примерно в пяти милях по дороге. На другой стороне автострады я вижу синюю Toyota Camry, лежащую на боку в канаве на краю дороги, с сорванной крышей и разбитыми окнами. Его окружают полицейские машины, скорая помощь и эвакуатор. Вокруг него была занята полиция, отгоняя зевак. Я просто ждал, когда в пробке появится пробка, когда я вижу, как подъезжает другая машина. Этот западный парень выходит вместе со старшим местным полицейским с большим количеством медалей на груди, чем у русского генерала. Эти двое идут и внимательно осматривают машину. Теперь я бегу через дорогу, все еще в защитном шлеме. В одной из них не слишком хорошо слышно, но я слышал, как парень с запада прокомментировал, что в машине всего два человека. Потом я понимаю, что он тот англичанин, который был с Брукнером.

«Теперь, конечно, я знаю, что я пропавший третий человек, который должен быть в этой машине, и я откровенно боюсь, что мои люди объявили об убийстве меня и Фила. Затем мне интересно, в порядке ли Али Хамсин, поэтому я звоню сержанту Симски в караульную службу и сообщаю ему, что приеду и поеду обратно в тюрьму.

«Симски, как обычно, приветствует меня как своего старого приятеля, поэтому я решаю, что можно безопасно зайти туда и сказать ему, что мне нужно увидеть Хамсина. Симски рассказал мне, что какой-то парень явился по приказу генерала Брукнера и вывел оттуда Хамсина.

«О, ладно, я говорю, я пойду поговорить с Камалом Ахвади вместо этого», — сказал Дин Фернесс. «Я иду к нему в камеру и обнаруживаю, что Ахвади лежит на своей кровати. Похоже, он спит, но я не могу его разбудить. Пульса нет, зрачки фиксированы и расширены. Я возвращаюсь в сторожку и нахожу Симски разговаривающим по телефону. Ну, чтобы немного урезать, Симски приказал меня арестовать. К настоящему времени, как вы понимаете, я был готов к чему-то подобному и прыгаю на Симски так же, как он пытается навести на меня пистолет.

Он говорит мне, что готовится арестовать меня, и я говорю ему, что поеду в Лагос, спущусь в доки и найду лодку, чтобы отвезти меня в Южную Африку, так как у меня есть друзья там внизу. Вместо этого я еду на велосипеде к одной из северных пограничных дорог, пересекающих Нигер, двигаюсь на восток по пустынным тропам, а затем подхожу к Нджамене в Чаде с севера, избегая загруженной дороги из Нигерии через Камерун. Затем я сажусь грузовым рейсом в Алжир, пересекаю Средиземное море по морю и затем попадаю в Англию. Тогда я приду к вам». Он замолчал и еще раз огляделся.

«Так как же ты узнал, что я его девушка?» — спросил Джерри.

«Ну, он рассказал о своей девушке, тоже сказал несколько хороших слов о тебе, и у него на столе была твоя фотография. Я не узнал тебя по этому, потому что ты был в солнечных очках с распущенными волосами, в гибкой синей шляпе от солнца и… ну, просто в плавках от бикини. К тому же ты сидел, поэтому я не видел твоего роста. Если вы не возражаете, если вы не возражаете, я скажу, что ваш рост является признаком того, что кто-то из наших сотрудников.

«Да, я знаю об этом, спасибо. Продолжать.»

«Потом, когда я был в Алжире, мне удалось выяснить, кто вы. В нашем местном офисе есть довольно слабая охрана. Я увидел вашу фотографию в досье, а потом узнал Эмили Стивенс из аэропорта Франкфурта». Он сделал паузу, а затем спросил: «Послушайте, Филипп упоминал об этом или вы слышали о Гильгамеше?»

Джерри на мгновение уставился на него, думая о документах, которые Мансур нес на обратном пути в Кувейт, и о ее разговоре с Рашидом Хамсином, прежде чем она отправила его в Ирландию. «Ну, конечно, — ответила она. «Я много изучал историю Ближнего Востока. Гильгамеш был месопотамским царем, правившим на территории нынешнего Ирака, э… я думаю, около четырех тысяч лет назад. Какого черта он имеет отношение к чему-нибудь?

«Послушайте, мне нужно поговорить с вами еще раз, — сказал он, — но теперь мне нужно убедиться, что мои следы прикрыты, и я буду благодарен, если вы не назовете мое имя».

— Тогда зачем вы пришли ко мне? — спросил Джерри.

«Я подумал, что вы, возможно, захотите узнать, кто виноват в смерти Фила». Он покачал головой: «Думаю, я думал, что тебя это волнует немного больше, чем кажется».

«Слушай, меня это очень волнует, но ты человек, который появляется из ниоткуда, как этот парень Джаспер Уайт, и ты начинаешь рассказывать о каком-то полумифологическом короле по имени Гильгамеш. Что вы ждете от меня?

«Гильгамеш — это кодовое название операции, которая, казалось, началась с той встречи во Франкфурте. В тот день там было шесть человек: генерал Роберт Брукнер, ваш парень Филдинг, Хаким Мансур, Али Хамсин, вы и я».

«Это дерьмовое кодовое имя, я не могу поверить, что оно когда-либо будет одобрено», — сказал Джерри.

«Я знаю, но Мансур настоял на этом. Может, в душе он был романтиком».

«Был?»

«Да, теперь он мертв». Фернесс на мгновение посмотрела на нее. — Эй, разве ты не сказал, что Джаспер Уайт приходил к тебе?

«Уайт сказал мне, что хочет узнать, что с тобой случилось».

«Хорошо, он один из хороших парней; вы можете ему доверять».

«Да неужели? Я никому не доверяю».

«Послушай, Джерри, Фил был другом. Мне очень плохо из-за того, что с ним случилось». Он внезапно встал и зажал сигарету пальцем ноги. «Я свяжусь с Джаспером, потом приду к тебе снова. Я также сохранил копии пленок Ахвади и переводов, сделанных Филом, и информации, которую дал нам Хамсин. Я принесу их с собой, и вы сами сможете послушать. Завтра вечером после заката, хорошо? Я устрою встречу, наверное, Джаспер тоже.

Джерри смотрел, как он уходит. На мгновение она подумала о том, чтобы проследить за ним, но почувствовала непреодолимую усталость, поэтому медленно пошла обратно к своей квартире, обдумывая их короткую встречу. Она села за свой компьютер и попыталась войти в интранет Службы, но обнаружила, что ее доступ был приостановлен, пока она была в отпуске. Она рухнула на кровать и заснула.

Вдруг она проснулась. Высокие трели сказали ей, что кто-то находится возле ее квартиры. Она включила телевизор и выбрала вход удаленной камеры. Мужчина стоял у ее входной двери и смотрел по сторонам. Очевидно, у него не было проблем с безопасностью главной входной двери в здание. Он взглянул в камеру, и Джерри узнал Нила Сэммса.

«Ну, это чертовски случайное совпадение, или тебя послали спросить меня о Дине Фернессе или Джаспере Уайте», — пробормотала Джерри про себя. Она увидела, как он подошел к кнопке звонка, а затем услышала, как в вестибюле раздался звонок. Джерри взглянул в зеркало, когда она выходила из спальни. Как она и ожидала, выглядела она в беспорядке.

Она вздохнула и заговорила в домофон. «Привет, кто ты и чего хочешь?»

— Это Нил Сэммс. Я хотел бы поговорить с вами о вашей встрече с Дином Фернессом сегодня днем.

«Мне очень жаль, Сэмс, — ответил Джерри, — я понятия не имею, кто он и о чем вы говорите, и мне не хочется сейчас болтать».

Джерри увидел, как Сэммс полез в задний карман, вытащил листок бумаги и развернул его. «Я не сомневаюсь, что вы меня узнали. Это ваша камера видеонаблюдения, мисс Тейт? Сосредоточьтесь на этом».

Он показал фотографию, на которой она разговаривает с Дином Фернессом в кафе.

«О, я понятия не имею, кто это был», — сказал Джерри. «Я думал, это просто какой-то турист… ты сделал это фото? Это не очень хорошо».

«Нет, это не так, и нет, я этого не принимал. Вы меня впустите?

«Я так не думаю, — сказал Джерри. «Я собираюсь позвонить в полицию и сказать им, что в здании есть вооруженный злоумышленник».

Дин Фернесс работал с Филипом Барреттом в Нигерии, мисс Тейт. А потом он убил его. Его автомобиль сбил с дороги грузовик».

Джерри вздрогнул, затем откинулся спиной к стене и соскользнул в сидячее положение. Она подумала минуту, а затем посмотрела на мужчину на экране. С некоторым усилием она поднялась на ноги и сказала: «Постой, я тебя впущу».

Сэммс услышал лязг, когда открылся дверной замок и дверь распахнулась. Прежде чем он смог собраться с мыслями, сука схватила его за руку, скрутила и, прежде чем он успел подумать о реакции, его ноги вылетели из-под него, а затем он оказался лицом вниз на полу, ее пятка врезалась ему в спину, а его рука была болезненно вырвана вверх. в воздух.

«Господи… черт», — выдохнул он. Она немного ослабила хватку.

«Положи руки за задницу, а потом перекатывайся на них сверху», — приказала она.

Когда он выполнял этот приказ, в поле зрения показалось ее лицо, а затем в ее руке появился автоматический «Беретта». Он собирался попытаться выбить пистолет из ее рук, но еще один взгляд на ее свирепый взгляд убедил его ничего не предпринимать. Он покорно лежал, пока она погладила его по груди и вытащила из кобуры его собственный пистолет. Затем она отступила.

«Могу я принести вам кофе или выпить?» — спросила она, когда он поднялся на ноги.

«Диетическая кока-кола, пожалуйста… и в закрытом виде, если вы не возражаете».

«Хорошо, сядь здесь». Она указала на кресло со своей береттой, и он сел в него и остался неподвижным.

Она скупо улыбнулась ему и исчезла на кухне. Она вернулась с бутылкой и наблюдала, как он демонстративно осматривает пластиковую крышку, прежде чем открутить крышку.

«А теперь лучше расскажи мне свою версию случившегося», — сказал Джерри.

«Как вы, наверное, знаете, это была автокатастрофа; Филип Барретт и его водитель Майерс, который был там сержантом американской морской пехоты, были сбиты с дороги и протаранены грузовиком. Это устроил Дин Фернесс. Это не было случайностью. Это был хит». Джерри молчал, рассказывая историю, отчасти для того, чтобы сдержать ее эмоции, а отчасти для того, чтобы убедиться, что запись голоса, которую она установила, когда она была на кухне, была четкой.

«Но почему?» спросила она. «Зачем кому-то нужно убивать Филиппа?»

«Послушай, Джерри. Вы поможете нам найти Фернесса, и мы получим от него несколько ответов. Это точно!

Она на мгновение посмотрела на него. «Ну, я не знаю, зачем он пришел ко мне. Он сказал мне, что знает Филиппа в Абудже, и сказал, что ему повезло, что его тоже не вывели. Затем он стал рассказывать об этом древнем царе Месопотамии, Гильгамеше».

— А вы хоть понимаете, о чем он говорил? — спросил Сэмс.

«Ни к черту. Ты?» — ответил Джерри.

— Он сказал, что снова свяжется с вами?

Джерри покачала головой. «На самом деле он казался немного рассерженным на меня; сказал, что я бесполезная трата места и что он возвращается в Штаты. Между вами и мной он казался немного чокнутым. Я бы определенно ему не доверял».

«Хорошо, хорошо, если он когда-нибудь свяжется с тобой, ты обязательно позвонишь мне, хорошо?» — настаивал Саммс.

Джерри пожал плечами. «Хорошо, если хочешь».

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

На следующее утро Джерри проснулся рано. Она все еще была измотана, пролежав без сна до двух часов ночи и с тех пор спала лишь прерывисто. Может быть, ей удастся сесть за компьютеры на работе и найти что-нибудь о Джаспере Уайте, Дине Фернессе и всей этой истории с Гильгамешем. Она приняла душ, оделась, позавтракала и поехала на метро в офис. Когда она проходила через канал безопасности, ее задержали, и один из смотрителей поманил ее.

«Доброе утро, мисс Тейт. Система говорит, что вы в отпуске, поэтому я должен спросить вас, зачем вы пришли, и провести повторный чек».

«Я только что пришел забрать кое-какие личные вещи», — объяснил Джерри.

«В порядке. А теперь посмотрите в сканер, пожалуйста.

Джерри нетерпеливо подождала, пока компьютер подтвердит результаты сканирования ее радужной оболочки, и поспешила в лифтовый холл. Она подошла к своему личному шкафчику в подвальном центре физической подготовки и достала ракетку для игры в сквош на случай, если тот же смотритель увидит ее уход. Затем она нашла пустой конференц-зал и включила компьютер. Вместо того, чтобы использовать свой собственный пароль, она вошла в систему, используя код безопасности коллеги по имени Сильвия Брукс, пароль которой она тайно записала, когда они вместе занимались делом несколько месяцев назад.

В документах ЦРУ перечислены Дин Фернесс и коды распознавания, которые будут использоваться в случае совместной операции, но, поскольку он не базировался в Европе, другой информации не было. Джерри заполнила запрос о дальнейших подробностях, указав причину, по которой рассматривается операция, но она сомневалась, что получит какой-либо ответ, кроме, возможно, вызова из Корнуолла с просьбой объяснить запрос.

Джаспер Уайт оказался высокопоставленным лицом в ЦРУ, бывшим полковником морской пехоты США с образцовым послужным списком и экспертом по Ближнему Востоку, но уровень допуска Сильвии Брукс не мог ничего раскрыть. Затем она ввела Гильгамеша в компьютер, но ничего не сделала. Она откинулась на спинку сиденья и посмотрела на экран, затем распечатала скудную информацию о Уайте и Фернессе. Она вышла из здания мимо службы безопасности с ракеткой для игры в сквош и направилась домой.

Джерри вышла из станции метро Richmond под ярким солнцем и бродила по Квадранту и Джордж-стрит, гадая, что делать со своими недавними контактами, и иногда заглядывала в витрины магазинов. Затем она вышла на лужайку, села на скамейку и подумала о Филе и их совместной жизни. Она наблюдала за маленькими детьми, играющими вместе со своими матерями, или, возможно, они были нянями, решила она, когда поняла, что женщины выглядят очень молодыми. Ее разбудил от задумчивости звук далекого грома, и она увидела, что небо почернело от дождя. Она пошла домой, желая, чтобы у нее был зонтик, а не ракетка для игры в сквош. Когда пошел дождь, она пожалела о своем ранее бездельничании и была изрядно промокла, когда добралась до дороги, а затем, свернув на последнем повороте, она резко остановилась. Возле ее дома стояли три полицейские машины и фургон на месте преступления.

Джерри рассмотрел ее варианты. Она могла войти и узнать, что случилось. Она могла вернуться в офис и сообщить, что преступление, по всей видимости, произошло в ее доме, и попросить дежурного установить факты, или она могла уйти как можно быстрее, а затем выяснить, что произошло, с безопасного расстояния. Она посмотрела на свою машину, припаркованную напротив, в ста метрах вверх по дороге; ей придется пройти мимо двух констеблей, стоящих у входа в ее квартиру. У нее не было с собой ничего, кроме одежды, которая была на ней, и содержимого ее сумочки и ракетки для игры в сквош, но третий вариант казался на данный момент самым безопасным, и она повернулась и пошла обратно по дороге к городу.

Серебристый «форд мондео» подъехал к тротуару рядом с ней, и водительское стекло соскользнуло вниз. — Садись, Джерри! водитель приказал. Это был Джаспер Уайт. Она открыла пассажирскую дверь и забралась внутрь.

«Что, черт возьми, происходит? Почему они там? она потребовала.

«Тело мужчины около сорока лет было обнаружено застреленным в вашей квартире. Тебя разыскивает полиция.

«Вот дерьмо!» — сказал Джерри. «Кто это? Это не Дин Фернесс?

«Пойдем куда-нибудь, чтобы поговорить», — предложил он.

Он подъехал к берегу реки, припарковал машину, и они пошли к большому пабу с террасой с видом на реку. Во вторник днем ​​перед окончанием рабочего дня было довольно тихо. Внутри Уайт нашел угловое сиденье, достаточно удаленное от громкоговорителей, чтобы они могли спокойно поговорить.

«Выпить?» он спросил.

Джерри обдумал свое решение не употреблять алкоголь во время беременности и решил отменить его на весь день. «Белое сухое вино, пожалуйста».

Уайт вернулся через несколько минут со своим вином и прозрачным газированным напитком со льдом и лимоном, который мог быть чем угодно, от газированной воды до водки с тоником. Ее раздражало то, что она не знала, что это было. Он сел, огляделся, отпил глоток.

— У вас есть чугунное алиби в отношении того места, где вы были сегодня?

«Не все», — ответила она. — Думаешь, мне он понадобится?

— Не могли бы вы сказать мне, где вы были?

— Зачем мне рассказывать тебе, Джаспер?

«Слушай меня крепко! Дин Фернесс был моим хорошим другом; мы вернемся в долгий путь. Я думаю, он приехал в Лондон, потому что знал, что я помогу ему. Он попросил меня узнать о вас; кем вы были, где жили; какой ты был Он был в каком-то глубоком дерьме, но я не знаю подробностей. Он говорил со мной вчера вечером. Он сказал мне, что видел вас, и мы договорились встретиться с вами сегодня днем. Я подъехал к тебе и обнаружил, что все это дерьмо происходит».

— Да, вчера он ненадолго навещал меня. Он сказал мне, что Филиппа убили в Абудже».

— Он говорил с вами о Гильгамеше?

«Да, он упомянул его. Это какое-то кодовое слово? Я понятия не имел, о чем он говорил». Джерри с грохотом поставил бокал с вином. — Откуда я знаю, что это не ты стрелял в этого парня Фернесса?

«Ой, черт возьми!» — отрезал Уайт. — Тебе все равно, что случилось с твоим парнем Филиппом в Африке?

— Конечно, ублюдок, и Нил Сэммс сказал мне, что его убил Дин Фернесс!

Уайт помедлил мгновение. Он отметил ее учащенное дыхание и сжатый кулак, маленькие белые шрамы ясно виднелись на костяшках пальцев. «Вы слышали, что Филипп погиб в дорожно-транспортном происшествии по дороге в аэропорт… верно?» Джерри слегка кивнул. — Дин тоже должен был ехать в этой машине. Он понял, что его голова была на блоке, и с тех пор он бежит от страха. Саммс ошибается, и мне интересно, почему он вам это сказал.

Боевое настроение Джерри испарилось; она смотрела в потолок, борясь с волной тошноты, вызванной повторением истории о смерти Филиппа.

«Послушайте, если вы не собираетесь сбежать, рано или поздно вам придется поговорить с полицией», — сказал Уайт. «Может быть, нам стоит наладить отношения друг с другом и взять это оттуда».

Джерри заметил, что его гневное выражение сменилось озабоченным. Она вздохнула и кивнула. «Хорошо, но сначала скажи, почему ты мне помогаешь».

Уайт на мгновение посмотрел на нее. «Потому что я хочу знать правду, и если бы я подумал на мгновение, что ты убил Дина, ты бы лежал там на тротуаре».

«Ну, это довольно прямо». Она посмотрела на стол, вертела стакан, а затем посмотрела на него. — Как Дин с вами связался?

«Он позвонил мне из Алжира. Дин был умным парнем. Он сказал мне, что пробрался в тамошний офис ЦРУ, выдавая себя за одного из местных сотрудников. Затем, когда он приехал в Лондон, мы воспользовались старым ящиком для хранения денег. Как я уже сказал, мы с Дином прошли долгий путь назад. А теперь послушайте, вас могут отправить в офис на большую часть утра, но это еще не избавит вас от ответственности; оно не распространяется на все время, пока вы отсутствовали».

«Почему мне нужно покрывать все время? Я никого не стрелял!» Джерри настаивал: «И вообще, каков мой мотив убить Фернесс?»

«Может быть, потому что Нил Сэммс сказал вам, что убил Филиппа».

«Он чертов мерзавец».

«Не стоит недооценивать его; он может показаться идиотом с этой глупой ухмылкой и этим хвостиком, но он опасен. Он обучен, как и вы».

Джерри осушил ее стакан и уставился на дно. Фернесс собирался рассказать мне, что он знает об операции Гильгамеша. Вы же не думаете, что в моей квартире что-то осталось по этому поводу?

«Нет, тот, кто выстрелил в него, все бы выяснил. Единственное, что я могу сказать вам наверняка, это то, что мы с Дином перевезли вашего друга Рашида Хамсина через границу из Саудовской Аравии в Кувейт еще в феврале. Он должен был встретиться с парнем по имени Хаким Мансур, который был близким соратником Кусая Хусейна».

«Мансур — это парень, которого я сопровождал из Кувейта во Франкфурт и обратно. Он встречался с Хью Филдингом и вашим парнем Робертом Брукнером, — сказал Джерри. «Там я впервые встретил Дина».

— Итак, допустим, у вас проблемы с этой… ситуацией с Дином. Я дам тебе алиби. Допустим, я позвонил вам на мобильный, договорился о встрече у метро, ​​и мы все время были вместе. Как это звучит?»

— Полагаю, это звучит нормально, — кивнул Джерри.

«Послушайте, нам лучше вернуться к вам домой, иначе это покажется подозрительным. Без сомнения, у них будут к нам вопросы».

Было почти восемь часов, когда полицейская машина отвезла Джерри и Джаспера Уайтов обратно в ее квартиру. Они потратили долгий день на написание заявлений и несколько раз давали интервью. Ни Джерри, ни Уайт не приняли предложение адвоката, что сделало инспектора еще более подозрительным. Через пару часов в комнату для допросов вошел сержант и вручил лист бумаги инспектору, который в четвертый раз просил Джерри рассказать о ее передвижениях. Он прочитал газету и уставился на нее, сравнивая ее внешний вид с изображением на листе. «В порядке. Моя юрисдикция была заменена Специальным отделением. Очевидно, они имеют дело с вами, люди, и мне велено вас освободить».

Он резко встал и вышел из комнаты, и вскоре после этого ее и Джаспера Уайта отвезли обратно в ее квартиру. Она собрала сумку для ночевки, забрала свой компьютер и приняла листовку от дежурного полицейского. Это объясняет процесс, в соответствии с которым ее квартира будет закрыта до тех пор, пока она не будет уведомлена о прекращении ее статуса места преступления с целью сохранения или сбора доказательств. Затем было рекомендовано на выбор клининговые компании, имеющие опыт удаления свидетельств насильственной кровавой смерти. Она приняла его, коротко кивнув, и последовала за Джаспером к его машине.

Он отвез ее в местную гостиницу; небольшой по размеру, но по-прежнему дорогой в этом дорогом районе Лондона. Джаспер отнес ее чемодан в ее комнату. «А теперь ты поспи, а я позвоню тебе около десяти… хорошо?»

Хорошо, спасибо, Джаспер. Он улыбнулся ей и вышел из комнаты.

Следующий час она провела на своем компьютере, заполняя отчет о происшествии с ночным дежурным, который первым делом утром передал Ричарду Корнуоллу, а затем, наконец, уснула в изнеможении в 22:00.

Джерри плохо спала, часто просыпалась и вспоминала события прошлых дней. Ее снова разбудил утренний хор, довольно громкий в этом полусельском пригороде. Она нашла беруши, которые сняла с последнего рейса British Airways, засунула их себе в уши, а затем следующее, что она услышала, — это ее телефон, который разбудил ее от глубокого сна в 9:05.

«Привет», — пробормотала она, вытащив беруши.

«Тейт, это Корнуолл. Мы хотим, чтобы вы сейчас были в офисе. Где ты, черт возьми?»

«Я в отеле Роли в Ричмонде».

«Ну, тогда входи, как только сможешь». Он закончил звонок. Через мгновение снова зазвонил телефон.

«Да?»

«Оставайтесь на месте. Винс Паркер приедет и заберет вас, и даже не думайте делать бегуна!

«Почему я должен думать…?» она начала отвечать, но он уже прервал звонок. Озадаченный и встревоженный, Джерри продолжил готовиться. Она, конечно, ожидала, что ее вызовут, чтобы рассказать о том, что произошло в ее квартире, но этот внезапный вызов приводил в замешательство. Почему они могли подумать, что она может сбежать? Куда?

Тридцать минут спустя она смотрела через вращающуюся стеклянную дверь отеля, как Винсент Паркер подъезжал на «порше». Она спустилась по ступенькам, открыла пассажирскую дверь и забралась внутрь.

«Хорошая машина. «Не знала, что у нас в автопарке есть Порше», — заметила она.

«Эээ, на самом деле это моя собственная», — ответил он.

«Ну, вы бы в это поверили? Мужчины, находящиеся на службе тайно, получают гораздо более высокую зарплату, чем женщины?» — спросил Джерри.

«Прости; родители умерли; оставил мне изрядную сумму; ты удобно сидишь? Не дожидаясь ответа, он вытащил машину и направился в сторону офиса.

«Мне было приказано не говорить с вами об этом инциденте, — сказал он, — но я думаю, вам следует привести свои мысли в порядок».

«Что ж, спасибо за беспричинный совет!» она сказала. Пару минут они ехали молча, а затем Джерри сказал: «Извините, это вышло из строя».

«Это нормально. Дерьмо, что может случиться с кем угодно».

Джерри обнаружил, что впервые с тех пор, как она присоединилась к службе, она забыла принести свое удостоверение личности. Винс подождал, пока она явится в службу безопасности и заберет временное удостоверение личности, а затем сказал ей, что они должны явиться в синий конференц-зал.

«Мы возьмем лифт; Это на четвертом этаже, — заявил он, направляясь к главному лифту.

«Я знаю. Я действительно здесь работаю, — язвительно ответил Джерри. Она подошла к лифту и уступила ему дорогу, потому что ее временное удостоверение не позволяло ей нажимать кнопку вызова.

«Готовы ли вы войти в логово львов?» — спросил он, постучав в синюю дверь. Раздался лязг, когда замок открылся.

Внутри она нашла Ричарда Корнуолла и его босса, директора по операциям Дональда Джарвиса, сидящих на небольшой конференции. В углу комнаты она увидела смотрящего на нее сэра Хью Филдинга. «Собрана следственная комиссия», — подумала она про себя.

«Сядь, пожалуйста, Тейт». - приказал Джарвис.

Дверь закрылась, и она осталась среди них одна.

«А теперь просто расскажите нам, что произошло, начиная с того момента, когда вы ушли из офиса на прошлой неделе».

Они слушали ее без перерыва, пока Джерри описывала ее путь к дому ее матери. Она описала встречу с Джаспером Уайтом по дороге в Лондон. Она сообщила о своей встрече с Дином Фернессом в кафе. Она сказала им, что вчера вышла из офиса, а затем была с Уайтом до тех пор, пока не вернулась в свою квартиру и не обнаружила, что ее захватила полиция. Она закончила свой рассказ на том месте, где ей позвонили из Корнуолла в 9 утра. Трое мужчин обменялись взглядами, и затем заговорил Ричард Корнуолл.

«Впоследствии мы получили известие от американцев. Они говорят, что один из их людей Нил Сэммс предупреждал вас, что мистер Фернесс, американский агент-отступник, виноват в смерти Филипа Барретта. Саммс предлагает вам выстрелить в Фернесса, но он ставит под сомнение любое заявление о том, что это было сделано в целях самообороны.

«Какая мольба?» — сердито вмешался Джерри. «Почему я должен что-то умолять? Особенно перед этим кровавым кенгуровым двором!

— Фернесс был безоружен, и в вашей квартире было обнаружено удивительное, тревожное слово, которое использовала полиция, — множество оружия, помимо пистолета, из которого он был убит. Баллистика подтвердила, что из вашего пистолета был произведен смертельный выстрел, и только ваши отпечатки пальцев были найдены на вашем пистолете. Тестирование ДНК пока не выявило других злоумышленников, но у нас есть свидетель, который помещает вас на место происшествия в момент смерти».

Он сделал паузу. Ошеломленный Джерри уставился на него.

«Это смешно. Я бы не стал стрелять в Фернесса на произвол судьбы одного человека, особенно такого придурка, как Нил Сэммс. Этот свидетель, должно быть, ошибся.

«Сначала американцы считают, что вы убили Фернесса по нашему прямому поручению. Мы заверили их, что это не так».

«Но я не стрелял в Фернесса», — возразил Джерри. «Я был с Джаспером Уайтом после того, как вернулся из офиса! Это абсурд!

— Да, мисс Тейт, это так! — заявил дон Джарвис. «Потому что у нас есть система видеонаблюдения, которая показывает, как вы выходите из станции метро Ричмонд в одиночку, а затем другие ваши фотографии на Ричмонд-Хай-стрит в то время, когда вы говорите, что были с Джаспером Уайтом. И в любом случае он отказался от своей истории. Похоже, что когда ему были представлены доказательства, он выглядел довольно рассерженным, на самом деле такие слова, как «сука» и «увидеть ее в аду», сорвались с его губ. Ни мы, ни американцы не доверяем вашей истории. Хотя вы выполнили увольнения от имени британского правительства, это было по операциям. На протяжении всего вашего пребывания на службе подчеркивалось, что, скажем так, увольнения во внеурочное время недопустимы». Он посмотрел на отчет перед ним.

«Пока мы не получим от вас удовлетворительного объяснения или иным образом не установим правду о том, что на самом деле произошло с Фернессом, вы на неопределенный срок отстранены от оперативной работы. На данный момент вы останетесь на свободе, но сдадите свой паспорт и подадите отчеты о своем местонахождении в соответствии с указаниями. Если вы не соблюдаете это или любое другое ограничение, которое мы можем наложить на вас, вы будете арестованы за убийство Дина Фернесса». Он сделал паузу. — Вы ясно поняли, мисс Тейт? Джерри попытался подавить ее гнев, но ее кроткий ответ покинул ее, когда она увидела выражение самодовольного удовлетворения на лице Джарвиса.

— Гребаный ублюдок, — тихо сказала она сэру Хью Филдингу. «Вы выставили меня перед этим военным трибуналом, вывалили на меня всю эту чушь и ожидали, что я буду запуган. Вы кучка абсолютное дерьмо!

«Возможно, — сказал Филдинг с невозмутимостью человека, который за долгую карьеру подвергся множеству словесных нападок, — но я все же посоветовал бы вам не противопоставлять себя Службе, которая, как вы прекрасно знаете, победит. Возможно, вы не знаете, что сокамерникам не разрешается держать своих новорожденных младенцев в тюрьме дольше восемнадцати месяцев. После этого о них позаботятся.

Джерри ошеломленно уставился на них. Она неохотно представила себе мысленную картину того, как кто-то уносит ее маленького ребенка, пока она держится за решетку тюремной камеры, вопя в знак протеста. Ее яростная решимость улетучилась, и в состоянии внезапной эмоциональной слабости она кротко ответила: «Понятно».

Джарвис нажал кнопку на своем домофоне. «Винс, не могли бы вы войти, пожалуйста; вы можете проводить мисс Тейт из здания. Он взглянул на Джерри. «Дай мне свое удостоверение личности».

«Я… я оставил это позади. Я пришел по временной карте».

«Хм. Хорошо. Мы пришлем кого-нибудь забрать его. Ваша лицензия на огнестрельное оружие будет отозвана. Вместо уведомления вам будет выплачена зарплата за три месяца».

Трое мужчин уставились на нее. Она услышала, как открылась дверь, и затем она услышала, как она положила руку ей на плечо. На стойке службы безопасности она передала временный пропуск и последовала за Винсом на улицу на ярком солнце.

«Хорошо, я должен отвезти вас обратно в отель, и вы должны передать свое удостоверение личности», — сказал он.

«После этого не могли бы вы отвезти меня домой, пожалуйста», — сказала она, довольно гордая тем, что ее голос звучал ровно.

«Мне очень жаль, мне нужно идти прямо в офис; — Вам нужно будет взять такси, — ответил он.

Джерри медленно подошел к ее квартире, где на страже стоял полицейский. Она автоматически потянулась за удостоверением личности, но затем уронила руку, вспомнив. — Ничего, если я сейчас вернусь в свою квартиру? спросила она.

— Вы владелец, Джеральдин Тейт? Полицейский с подозрением посмотрел на нее. «У тебя есть удостоверение личности? К нам пытались проникнуть парочка писак. Джерри искал ее водительские права. Полицейский взял его, кивнул и вернул. «Я могу провести вас, чтобы забрать личные вещи, но я понимаю, что вам придется подождать, по крайней мере, до завтра, прежде чем люди с места преступления выдадут их».

Джерри последовал за полицейским внутрь. Она увидела контур, нарисованный на ковре, и судебно-медицинский эксперт изучал брызги крови на соседней стене, но когда она попыталась войти, чтобы получше рассмотреть, он схватил ее за локоть. «Не туда, пожалуйста».

Он смотрел, как она ходит по спальне, вынимая одежду из ящиков и шкафов и набивая два своих самых больших чемодана. Она стащила их с кровати и подняла. «Хорошо, я готова», — сказала она.

«Слушай, любовь моя, тебе не следует носить их, не в твоем состоянии». Джерри позволил ему взять один у нее, и они вынесли их на улицу.

«Хорошо спасибо; если ты можешь просто присмотреть за ними, пока я получу свои ключи… черт возьми, где моя машина?»

«Я считаю, что это было снято судебно-медицинской экспертизой», — сказал он.

«Вот дерьмо!» Джерри села на пороге и вытащила телефон, чтобы вызвать такси.

Через сорок минут она проверила отель, и другое такси отвезло ее обратно в квартиру Филиппа. Она поблагодарила водителя, который также решил, что кто-то в ее состоянии не должен таскать большие чемоданы, и закрыла входную дверь. Она смотрела в окно минуту или две, а затем, используя оставшиеся средства, она стянула с себя одежду и упала на кровать. Она прижала к себе подушку, уловила смутный запах Филиппа и лежала в тихом горе, пока не заснула.

Ее разбудил стук в дверь и настойчивый звонок. Сколько было времени? 21:53 по ночным часам. Она устало скатилась с кровати, отцепила халат от двери и медленно спустилась вниз. Она посмотрела через линзу системы безопасности и увидела четырех полицейских, трех мужчин и одну женщину. Двое офицеров были в бронежилетах и ​​держали огнестрельное оружие. Она подумывала броситься наверх, быстро одеться, взять оружие и вырваться через заднюю дверь, но взгляд через кухонное окно показал, что снаружи махали фонариком. Она все еще представляла свои шансы против отряда у входной двери, но, возможно, кто-то окажется мертвым, и это может быть она. Она открыла входную дверь.

— Джеральдин Тейт?

«Да.»

— Вы арестованы за убийство Дина Фернесса. Вам не нужно ничего говорить. Однако это может навредить вашей защите, если вы не упомянете во время допроса то, на что вы позже будете полагаться в суде. Все, что вы скажете, может быть представлено в качестве доказательства.

Она была признана виновной в убийстве и приговорена к пожизненному заключению. Ей сказали, что она должна отбыть пятнадцатилетний срок, прежде чем она сможет иметь право на условно-досрочное освобождение.

Через два месяца после осуждения ее мать внезапно скончалась. Через несколько недель она родила здоровую девочку, а затем, после нескольких дней сильных мучений, отдала ее на усыновление.

Прошло долгие-долгие годы, прежде чем события приняли неожиданный и неожиданный поворот.