Закат Российской Империи

Глава 14. Старатели

Удалось проспать двенадцать часов прежде, чем нас разбудили. Широкоплечий солдат штурмовой роты с тёмными кругами под голубыми глазами, растолкав меня, хрипло проговорил:

— Через час общий сбор. Кардинал говорить будет.

Он ушёл, не дожидаясь нашего ответа, и вскоре мы снова услышали его карканье дальше по вагону:

— …ерез час общий сбор, поднимайтесь! Кардинал говорить будет.

Пробуждение вышло не ахти. Синяки ещё не сошли, отбитое мясо болело будь здоров. Но ИскИн радовал графиками выздоровления и просил носителя (то бишь меня) побольше отдыхать и кушать.

Ага. Вот только отдыхать и кушать это участь тех пузатых тварей, что набили своё брюхо человечиной. А нам покой и отдых только снился.

Борз поделился со мной последними крохами воды и на этом наш скудный завтрак был закончен. Натянув на себя грязную одежду и вооружившись, мы вышли из вагона и немедленно почуяли запах снеди.

Воздух на транспортном узле был спёртым. Дышать без маски было неприятно. Но снайпер свою не надевал, и я его прекрасно понимал, если побегать в ней несколько суток такие свободные моменты будешь ловить и почитать за благо.

Люди толпились на перроне с нашей стороны транспортного узла. В большинстве своём гражданские. Вояки либо отдыхали, либо стояли на постах в общей толпе я не увидел не одного человека в форме.

— Кушать хотите мальчишки? — на самом краю перрона, свесив вниз ноги, сидела старенькая бабушка. — Забирайтесь сюда, там мой сын кашеварит, глядишь и вам найдётся чего перекусить.

Мы уже почувствовали запах еды и нас не нужно было просить дважды.

Импровизированная стойка, собранная из натащенной сюда офисной мебели и прочего мусора, была окружена людьми. Живая очередь насчитывала три десятка человек, постоянно пополнялась и быстро двигалась. Несколько женщин неустанно накладывали в одноразовые миски кашу и совали их в руки людям.

За ними, следя сразу за тремя бочонками снеди, готовил крупный мужик. Окружённый упаковками с водой, ящиками одноразовой посуды и мешками с пищевой смесью, он без конца загружал в стоящий здесь же синтезатор пищевой порошок и пока тот превращался в геркулесовую кашу, настоящая крупа варилась в обрезанных алюминиевых бочках, стоящих на разведённом огне.

Окружённый паром, дымом и попискиванием синтезатора, этот мужик вызывал мою искреннюю симпатию. Он сумел организовать вокруг себя десяток людей. Парни ломали мебель и складывали поленницу досок, женщины стояли на раздаче и иногда помогали ему поднося воду.

Пока мы сонные стояли в очереди, я впитывал в себя всю входящую информацию. Так по одинаковой одежде всех тех, кто суетился за прилавком, удалось понять, что они сотрудники местного кафе, отрезанные от мира в момент начала войны.

Их лидер, кстати, был ранен. Свежий ожог пятнал щеку кашевара от челюсти до самого уха, но это не останавливало его, и он продолжал выполнять свою работу смешивая синтезированную пищу с натуральным продуктом.

Когда мы получили в свои руки дымящиеся тарелки с символикой РЖД, стало понятно, что их натащили из застрявших здесь поездов.

Отойдя к груде пустых мешков из-под пищевого порошка, мы уселись на неё и принялись есть, подальше от толпы и издаваемого ей шума.

Неожиданным приятным сюрпризом стало появление того самого крупного мужика-кашевара, который вынырнув из пара окружающего алюминиевые бочки, присел в паре шагов от нас вытирая со лба бисерины пота и прикладываясь к бутылке с водой.

Я пересел ближе и протянув руку, представился:

— Дед.

Мужик кивнул и пожав руку устало улыбнулся:

— Дед это по системному? Тогда я Голливуд или Голли, как удобней, так и крести.

Я понимал, что он не языком сюда трещать присел, но информация в такие времена на вес золота:

— Что-нибудь слышно? Мы только вчера сюда добрались и то последние двенадцать часов спали без задних ног. Любой информации рады.

Голливуд нахмурился:

— Вчера? Это когда аварийную створку вояки открывали?

Я кивнул:

— Именно. Добрались сюда с другом по техническим ячейкам, упёрлись в блокировку и попробовали на зуб канализацию, но там тварей тьма, не срослось. Повезло, что шлюз открыли.

Голливуд хмыкнул:

— Поверь, я не могу рассказать ничего интересного. Как наверху зашаталось мы сидели здесь безвылазно. Те, кто ушёл, обратно уже не вернулись. Сто тридцать первый состав, вооон тот — кашевар указал на поезд, замерший на парамагнитных рельсах — прибыл сюда в первый день войны. Они заехали в низинный город под аккомпанемент спутниковых ударов и успели краем глаза увидеть весь этот ужас. Их рассказы удержали меня и других уходить искать родственников.

В этот момент мне пришло сообщение от Борза:

Если бы не удержали, быть бы им всем трупами.

Я был согласен со снайпером. Выжить в низинных городе, заполненном странными тварями, было очень не просто. Но вслух я произнёс другое:

— Это, кстати, Борз. Он из военных, снайпер. На моё счастье потерялся в суматохе боев. Если бы не он, я бы не выжил. Борз немой, так что всё общение с ним только через биотический блок.

Мужики кивнули друг-другу и пожали руки.

Голливуд наклонился к нам ближе и сказал:

— Чувствуете какой воздух спёртый? Отсекая туннели переборками, отсекли и нормальную циркуляцию воздуха. А та, что задумывалась как аварийная именно на случай блокады транспортного узла, ни черта не работает. Так что, если Борз что-то сможет узнать у вояк по этому поводу, буду благодарен. Панику поднимать не охота, но и подыхать от удушья не слаще. Так что если вы мужики что-то узна…

Борз поднял палец вверх как бы говоря, что услышал. А я кивнул и проговорил:

— Не беспокойся. Попробуем выгодать информацию и, если что-то узнаем, обязательно маякнём.

На этом наш разговор закончился. Мужик с ожогом на щеке, назвавшийся Голливудом, вернулся к работе. А мы, доев нашу пайку и сдав одноразовую посуду одной из женщин, двинулись к ближайшему посту.

Настала пора чеченцу использовать свои связи.

Пулемётный расчёт оборудовал позицию на одном из вагонов. Двойка бойцов сидела на крыше, используя в качестве защиты прихваченный между собой металлический мусор. Один из солдат, на наших глазах продолжал совершенствовать огневую точку прихватывая разожжённым клинком листы металла.

Сам вагон тоже не пустовал. От него просматривались сразу два тоннеля, и спецы не упустили это из виду. Стёкла в окнах уже отсутствовали. Им на смену наваривались решётки. Работа кипела, а рядом, явно экономя батарею своего экзоскелета, на раскладывающейся лестнице входа в вагон, дремал огнемётчик. Его плазменная пушка была прислонена к вагону и дезактивирована, но не выпущена из рук, а синтетические мышцы костюма обвисли, уйдя в режим полного бездействия.

Проскользнув между солдатами, тащившими какой-то хлам, мы предстали перед лейтенантом, контролировавшим работу бойцов.

О чём Борз с ним разговаривал я видеть не мог. Летёха отклонил запрос доступа, что в прочем меня не смутило.

Повернув к нам затонированное забрало своего шлема, он о чём-то молча переговорил с Борзом и отвернулся. Разговор вышел не долгим. Секунд тридцать не больше.

Я попал в списки мёртвых. Он не стал со мной общаться. Назвал сержанта, к которому я приписан и отправил докладывать, что никакой я не труп.

— Идём к сержанту?

Борз с толикой раздражения на лице покачал головой:

Нет, будем держатся вместе. Мне кажется, мир безвозвратно изменился и меня не тянет в подразделение. Я давал присягу — да, но один раз на службе я уже «умер» и все те, кто служил со мной в одном отделении отправились к богу. Не знаю, как объяснить, но чутьё подсказывает не торопиться с «воскрешением». Хотя, естественно, я не собираюсь скрываться или дезертировать.

Я улыбнулся:

— Что ж, я бы соврал если бы сказал, что расстроен этими словами.

В одиночку в новом мире было не выжить.

— Положение сложилось тяжёлое, но не критическое. Силы имперских подразделений защитят гражданское населе…

Толпа вокруг Кардинала волновалась. Послышались истеричные женские выкрики:

— Мои дети! Где мои дети! Кто их защитит? Куда вы смотрели, вы же должны защищать нас! Где вы были, когда эти твари бомбили город!

Пожилую женщину обняли и успокаивающе поглаживая попытались успокоить окружающие её люди. Я видел, как её плечи дрожат от рыданий.

Кардинал повысил голос:

— Прошу сохранять спокойствие! Нам всем сейчас тяжело. Много раненных, все мы устали и находимся на грани срыва. Но это не повод опускать руки. Все взрослые мужчины и женщины будут зачислены в рабочие отря…

Но офицеру не суждено было закончить фразу. Ухоженная дама, срывая голос завопила:

— В тоннеле нечем дышать! Как вы собираетесь решать эту проблему? Канализация не работает! В туалетах вонища, я туда не зайду! Негде принять душ в конце-то концов! Это нечеловеческие условия!

Кардинал повернулся к разряженной фифе и ответил ледяным тоном:

— Перед нами стоит три критически важных задачи. Обеспечить людей запасом провианта, чистого воздуха и медикаментов. Как вы можете судить проблема с утилизацией отходов не входит в тройку первостепенных. Многочисленные раненые как гражданские, так и военные, скоро превратятся в невосполнимые потери, смерть большинства из них в текущих условиях дело нескольких дней. Если не наладим поступления воздуха — умрём от удушья. Если не восстановим источник воды — умрём от жажды. Если не добудем еды — сами станем едой для тех монстров в которых превратились жители города.

В словах Кардинала слишком часто повторялось «умрём». Толпа притихла и, кажется, съёжилась.

Офицер сумел завладеть их вниманием.

— Нам всем придётся работать на износ чтобы выжить. Мне нужны люди, знающие не понаслышке внутреннее устройство четвёртой горбольницы, очистных сооружений завокзального района и вертикальных шахт аварийной вентиляции над нами.

Толпа зароптала, далеко не все собравшиеся здесь принадлежали к рабочему классу. Те, кто застрял тут на поездах, социально были очень далеки от рабочего люда. Не тянули на богатеев, но считали себя выше обычных работяг. Мысль о том, что им придётся работать пришлась этим мужчинам и женщинам не по душе.

— Инженеры. Рабочие… ну? Неужели никого?

Именно в этот миг чёрт меня дёрнул поднять руку и крикнуть:

— Мы только оттуда! Из очистных!

Народ вокруг мгновенно притих и повернулся на нас, а я, увлекая Борза за собой, пробился к трибуне, расталкивая народ локтями:

Вблизи Кардинал оказался гораздо моложе меня. Лет эдак на десять. Прямой будто ему в спину вставили лом, хмурый, уставший, но сохранивший в своих глазах блеск упрямства.

Скользнув по нам глазами, он задержал свой взгляд на Борзе и увидев всё что хотел, указал на нас кому-то в толпе вояк за своей спиной:

— Забирайтесь на перрон и ждите. — Сказал так, что услышали только ближайшие к импровизированной трибуне люди и повернувшись к толпе, закончил. — Остальные могут разойтись! Напоминаю, что все будут зачислены в трудовые отряды, а те, кто откажется оказывать содействие, попадут под действия мер, продиктованных военным временем!

Кардинала едва ли не слали прямым текстом. Народ ворчал и глядя на них я понимал, что многие из этих мужчин и женщин либо изменятся, либо будут обречены на гибель.

Привыкшее к сытой жизни наверху, проводящие досуг в вирте, они слишком оторвались от реальной жизни и воспринимали ситуацию заторможено. Считали, что военные им что-то должны, и пока не понимали, что, если они сами себя не спасут, этого не сделает никто.

Не нужно быть телепатом чтобы читать мысли таких людей. В их помыслах всякий им должен. Их должны спасти, обогреть, отмыть и накормить, потому что они, к примеру — граждане и у них есть права. Или потому, что платили налоги. Или ещё по десятку дурацких причин, на которых насрать врагу и беспощадным тварям за аварийными переборками.

В момент, когда народ обязан стать единым, сильная, но не жестокая рука — единственный путь к спасению.

— Ваше имя.

Стоило нам подойти к офицерам, как перед нами тут же нарисовался невзрачный мужичок-толстячок с уставшим лицом.

— Я не уверен что…

ИскИн взвыл тревожным сообщением и выдал:

Попытка обойти блокировку с помощью запроса Имперской Службы Безопасности — заблокировано защитной системой ПО «Оазис»

О как! Значит передо мной безопасник в гражданке! Учитывая военное положение, он мог запросто прочитать все данный обо мне, в обход моего разрешения.

Мог — да не смог.

Программное обеспечение чьи файлы я установил во время нашего пребывания на очистных сооружениях, неожиданно оказалось не по зубам человеку, который был далеко не так прост каким казался на первый взгляд.

— Блокировка запроса офицера при исполнении в обычное время карае…

Настала моя очередь перебивать:

— Сейчас необычное время.

Ни одной негативной эмоции я не смог разглядеть на потном лице. Наоборот, толстяк улыбнулся и кивнув мне словно глупый болванчик перетёк в сторону и в который раз изменив своё настроение, хрипло гаркнул:

— Доклад!

Борз в отличии от меня «Оазис» не устанавливал.

Через минуту у офицера ИСБ была вся информация о наших передвижениях. Мой побратим снайпер в какой-то мере был подневольной птицей, и пойти на прямую конфронтацию с безопасником не мог. Я это понимал и не считал чем-то плохим. Государственная служба всегда сопряжена с целым рядом весьма важных «условностей».

Оглядевшись, я понял, что из толпы вышли и другие гражданские. Откликнувшись на зов Кардинала, они общались с офицерами штаба пока не подошёл сам лидер военного подразделения:

— Прошу всех откликнувшихся пройти в штаб. Нам есть что обсудить.

Примечательно что по дороге в «штаб» один из штабных офицеров «отвалился». Согнулся в приступе рвоты и при поддержке пары солдат охранения отстал.

Проходя мимо, я услышал тихую фразу утирающего губы, побледневшего как полотно человека:

— Проклятая передозировка. Второй раз накатывает.

Мне в этом плане ещё повезло. Разбитое лицо, куча синяков, ожоги на ладонях и огромная шишка на голове, это ещё терпимо. Гораздо хуже вот эта дурнота, что лишит сил в самый неподходящий момент и превратит в слабое, неспособное к сопротивлению существо.

Только сейчас я вдруг понял, что видел очень мало солдат с момента своего пробуждения. Пара постов и пяток офицеров — не в счёт.

Неужели передозировка тоником и стимуляторами выбила их всех из строя? Какая часть подразделения сейчас отлёживается, пытаясь восстановить свои силы?

Ответ скрывался внутри транспортного узла.

Люди лежали в очищенных от мебели помещениях штабелями. Кислая вонь рвоты и немытых тел заставила меня прикрыться рукавом. И если я всё правильно понял, большинство гражданских не знали о бедственном положении личного состава подразделений Кардинала.

Вояки явно сделали свой последний рывок и сил у них осталось лишь наладить видимость обороны в условиях жестокой изоляции.

Штаб оказался большим офисным залом на третьем этаже транспортного узла. Остальных гражданских заставили ждать в коридоре, а нас с Борзом вызвали первыми. Дверь открылась, и тот самый толстяк безопасник нашёл нас глазами и поманил внутрь.

— Вот об них речь.

Офисные столы были сдвинуты в кучу, ненужная аппаратура снесена в угол. Мы стояли перед четырьмя офицерами, безопасником и Кардиналом. Причём кроме последних двух, остальные не обращали на нас внимания, поглощённые какой-то работой в интерфейсе.

— Я посмотрел слепок памяти предоставленный тобой солдат. — Кардинал обращался к Борзу. — Для удобства общения предлагаю подключится к групповому интерфейсу.

Через мгновение нам обоим пришёл запрос о синхронизации и создании отдельного канала связи.

— Буду говорить прямо. Я хочу, чтобы вы вернулись к очистным сооружениям и проникнув на их территорию вручную заблокировали аварийную переборку. Эта задача вам по зубам?

Борз пожал плечами:

Если ты спрашиваешь командир хватит ли у нас духу… я скажу, что подобный вопрос граничит с оскорблением. Если ты спрашиваешь пойдём ли мы туда подчиняясь твоему приказу, несмотря на то, что там видели… я пойду. Мужская работа сама себя не сделает.

Кардинал хрустнул шеей и морщась размял мышцы. Затем настала моя очередь отвечать на вопросы:

— А ты?

Я ответил сразу:

— С Борзом пойду без разговоров. Но нам бы оружия подкинуть, ну и маску с комплексом визуального наблюдения. Бегать вдвоём в темноте полагаясь только на одну пару глаз… то ещё удовольствие.

Кардинал растёр руками лицо и сказал:

— Все мы устали, но моих людей на ногах осталось очень мало, едва хватает чтобы ухаживать за остальными и поддерживать видимость нашего присутствия. А вы парни похоже сработались. Шило позаботиться о том, чтобы вас обеспечили всем необходимым. Приказывать я вам не смею, вернуться туда не каждому по силам, поэтому просто прошу. Сделайте дело. Людям нужна вода.

И кивнув дополнил:

— Свободны. Детали обсудите с офицером ИСБ.

Тучный мужичок, которому я надерзил на перроне, и оказался «Шилом». Странный позывной никак не вязался с его внешностью, а ещё больше я удивился, когда, выведя нас в коридор, толстяк улыбнулся и сказал:

— Давайте выйдем в путь через восемь часов. Предлагаю вам хорошенько отоспаться. Встретимся у той переборки, через которую вы к нам пожаловали.

И протиснувшись через ожидающих в коридоре людей был таков.

— Я не понял. Он что, пойдёт с нами?

Снайпер выглядел не менее озадаченным. Если я для чеченца почти что обуза, то Шило… дряблый и оплывший он создавал впечатление слабого человека, не способного пробежать сотню метров не задохнувшись.

И тем не менее, он являлся офицером имперской службы безопасности. А у них ведь своя репутация и свои нормативы…

Вполне может статься, что этот Шило вовсе не так уж и прост.