Заклятие даоса

ЧЖАН ПРОНЫРА ПОПАЛ ВПРОСАК

В стихах говорится:

Некоторые считают, что самые дурные люди на свете — мошенники, а другие думают, что разбойники. Этих-то больше всех и надобно опасаться. Да так ли это? Вот, к примеру, живет рядом какой-нибудь мошенник, ходит под одним небом с тобой, а ты будто его и не видишь, словно он дух бесплотный — ведь даже тень не падает от него. И не подумаешь, что затеял он пакость или какой-то обман, а он взял и устроил. Часто ни мудрец, ни прозорливец-святой не распознает пройдоху и верит ему всем сердцем, пока тот не сотворит свое мерзкое дело. Иногда все же удается разгадать, но уже поздно. Да, истинно, мошенник не похож на грабителя, который, словно нечистая сила, выползает на дорогу, не похож он и на разбойника, что затаился в каком-нибудь месте укромном.

Мы поведем наш рассказ об одном человеке, который проживал за северными воротами областного города Ханчжоу, что находится в провинции Чжэцзян. Звали его Ху, и было ему лет пятьдесят. Жена его давно умерла, и остался с двумя женатыми сыновьями. Их жены (надо заметить, совсем не дурнушки) весьма почитали свекра. Так вот, однажды — а было это в шестнадцатый год эры Нескончаемые Годы[8] — отец с сыновьями уехали в другие места, и дома остались лишь две женщины. Они заперли дверь, и каждая занялась своим делом. Лил проливной дождь, дорога была пуста — ни одного прохожего. Вдруг в полдень они услышали снаружи странный плач, жалобный и тоскливый. Плакала будто женщина. Странные звуки продолжались до самого вечера, пока хозяйки, которым уж стало невмоготу, не вышли наружу посмотреть. Верно говорится:

Эх, если бы рассказчик был одних лет с ними да плечами пошире, расставил бы он поперек руки и не пустил бы из дому. И не случилось бы с ними беды, ни большой, ни малой. Я так полагаю, что женщине нужно быть осмотрительной и осторожной и не совать нос во всякие пустые дела. Когда дома муж — дело другое, но когда его нет, лучше сидеть в дальних комнатах и ни гугу. Тогда не будет у нее ни бед, ни печалей. Если же по своему легкомыслию она ввяжется в какую историю, непременно случится неприятность. Так получилось и сейчас. Молодым женщинам, конечно, не следовало открывать дверь, а они возьми, да открой. Вышли наружу, а там у порога сидит женщина средних лет, с виду довольно приличная. Ну, коли женщина, значит, как будто бояться и нечего.

— Мамаша! Откуда вы и почему так убиваетесь? — спросили они незнакомку. — Поведайте нам!

— Ах, голубушки, послушайте мою историю, — ответила женщина, вытирая слезы. — Живу я за городом в деревне. Старик умер, и осталась я с сыном. Он женат, да только жена его очень хворая. Ну, а сам он — парень совсем никудышный, нет в нем ни почтительности, ни уважения к людям. То и дело ругает меня, старую, и клянет, а относится ко мне хуже некуда. Если сегодня поем — хорошо, а завтра — хоть ноги протягивай с голоду. Так вот, нынче я сильно осерчала на него, и решили мы с братом, что надо идти жаловаться на сына в уезд. Брат говорит, иди, мол, вперед, я тебя нагоню. Жду его жду, целый день прождала, а его все нет и нет. А тут, как на грех, дождь разошелся. Возвращаться домой как будто негоже, сын с невесткой совсем засмеют. Словом, плохо дело! Вспомнила я о своей горькой доле, стало мне тяжко, заплакала я… Не думала, что вас потревожу… Всю правду я вам рассказала, ничего не утаила.

В голосе незнакомки слышалась такая обида, а печаль ее была столь неподдельна, что женщины сразу ей поверили и предложили:

— Матушка, обождите у нас, пока ваш брат не пришел, — и повели женщину в дом.

— Устраивайтесь и посидите,— сказали они. — Переждите дождь, а потом вернетесь к себе. Как-никак, там ваши родные, люди вы близкие, что кости и мясо. Конечно, всякое может в семье случиться, но дело можно решить полюбовно. Стоит ли беспокоить власти и терять лицо?

— Спасибо вам за советы, — ответила женщина, — пожалуй, я и вправду вернусь, потерплю еще…

Поговорили они, потолковали, а на дворе тем временем стало смеркаться.

— Ай-я! Уже стемнело, а брата все нет, — запричитала женщина, — мне одной не дойти. Что делать?

— Не беда! — воскликнули хозяйки.— Оставайтесь у нас, переночуете. Чай у нас, правда, дешевый, да и угощения скромные, но все же перекусите немного и деньги свои сбережете.

— Как-то неудобно беспокоить, — проговорила гостья, но осталась.

Закатав рукава своей кофты, она принялась разводить печь и хлопотать по дому: вместе с хозяйками отмерила рис, приготовила ужин, вытерла стол и лавки, принесла и вскипятила воды.

— Матушка, не хлопочите, сидите спокойно, мы сами все сделаем, — говорили ей женщины.

— Я привычная, дома все время приходится работать одной. Когда что-то делаешь — и на душе радостней, а сидишь сложа руки — скука одолевает. Ах, голубушки мои, если есть у вас какое-то дело, я вам помогу, не стесняйтесь.

К ночи гостья отправила молодых женщин на покой и, умывшись, пошла спать сама. Утром она встала чуть свет, раньше хозяек. Вскипятив воду, она приготовила из остатков ужина завтрак и принялась накрывать на стол, вытирать скамьи. Она хлопотала и трудилась, пока не навела во всем доме порядок. А когда поднялись хозяйки, она была уже возле них и выполняла каждое их поручение, так что им не надо было ступить лишнего шагу. Женщины были от нее без ума.

— До чего же наша гостья работящая! А какая услужливая! — переговаривались они.— Жаль, конечно, что у нее дома неладно. А может, ей остаться здесь? Как раз нет у нас человека в помощь. К тому же свекор когда-то говорил, что собирается жениться. Вот и надо ему посоветовать: пусть возьмет ее в жены. Так, глядишь, можно сразу двух зайцев убить. Только ей об этом говорить неудобно. Пусть остается до приезда свекра, он сам и решит.

Наступил день, когда старик с сыновьями вернулись домой. Видят, в доме хлопочет посторонняя женщина. Спросили, кто такая, те объяснили и рассказали про домашние неурядицы гостьи.

— Ей некуда возвращаться, муж ее умер, а сын совсем непутевый. Бедная женщина, а ведь какая работящая и нравом добрая, — сказали они и, поделившись с мужьями своими планами, велели им переговорить с отцом о сватовстве. Однако старый Ху, услышав предложение, возразил.

— Такие дела нельзя решать с ходу, ведь мы даже не знаем, кто она и что за человек. Пусть поживет у нас, присмотримся, тогда решим.

Отклонив предложение сыновей, старик, однако, был совсем не прочь иметь при себе эту ладную и чистоплотную женщину. Прошло два дня, и ему стало невтерпеж, будто его охватил зуд. Вечером, когда стемнело, он попытался погладить да пощупать гостью. Невестки сразу это приметили.

— Надо их поженить,— сказали они мужьям.— Свекор и сам все время твердил, что возьмет себе жену. Нечего больше тянуть и забивать голову пустяками. К тому же деньги сэкономим.

Мужья согласились и стали уговаривать отца. Наконец, все пришли к общему согласию. Накрыли свадебный стол, сели за него и на радостях выпили вина. Так старый Ху и гостья стали мужем и женой.

Через несколько дней в дом постучали два незнакомца. Один назвался братом женщины, а второй — ее сыном.

— Сколько дней мы искали ее, и вот только сейчас случайно узнали, что она здесь, — сказали они.

Женщина, услышав голоса, вышла из дома. Увидев ее, сын упал на колени и принялся молить о прощении. Дядя, заступаясь за племянника, также просил сестру вернуться домой. Однако разгневанная женщина обрушилась на мужчин с бранью. Старый Ху попытался как-то их помирить, но не тут-то было.

— В этом доме мне и простая вода по душе, — сказала женщина сыну.— А вернусь я обратно, придется просить у тебя каждый кусок. Разве не так? Посмотри, как за мной ухаживают невестки, как они почтительны ко мне…

Только сейчас сын догадался, что мать вышла за хозяина дома. Тем временем Ху велел невесткам приготовить вина и закуски и стал потчевать гостей. Сын, поклонившись ему, сказал:

— Значит, теперь вы мой отчим. Какая радость, что моя матушка нашла себе опору в жизни!

Наконец, мужчины простились и ушли, но еще не раз приходили они в последующие два-три месяца.

Однажды сын появился нежданно-негаданно.

— Завтра будем сватать вашего внука, — сказал он матери, — приходите отведать праздничного вина.

— Мы, конечно, придем и сыновья тоже, а вот невесткам идти пока неудобно, — сказала мать.

На следующее утро они отправились на празднество и вернулись вечером довольные и навеселе.

Прошло более месяца. Однажды в доме появился внук. Едва вошел в дверь, сказал:

— Завтра я женюсь, приходите посмотреть, как горят свадебные свечи… Просим всех пожаловать: вас, дедушка и бабушка, и вас, тетушки…

Женщинам и раньше хотелось познакомиться с новой родней, и они очень жалели, что не пришлось пойти в гости в прошлый раз. Сейчас они с удовольствием приняли приглашение.

На следующий день, празднично одетые, все отправились в путь. Их встретила невестка, тощая, с желтым лицом — по виду и впрямь очень болезненная. После полудня сын попросил мать и жену идти встречать молодую, и обратился с такой же просьбой к гостьям-невесткам.

— У нас в деревне такой обычай: вся женская половина должна встречать невесту, иначе нас обвинят в непочтительности.

— К чему тревожить гостей? — возразила мать. — Пусть пойдет со мной старшая невестка. Она, хотя и недужная, но все-таки твоя жена. Ей полагается идти в первую очередь.

— Очень уж вид у нее неказистый, будто дурная болезнь у нее, — сказал сын. — К тому же, глядишь, что-нибудь не так сделает, новые родственники могут еще обидеться. А младшие невестки все равно уже здесь, что им стоит пойти, хотя бы ненадолго. И почет будет…

Мать согласилась, тем более что женщины были сами не прочь посмотреть на молодую и познакомиться с ее родней.

Итак, четыре женщины сели в лодку и двинулись в путь. Прошло свыше двух часов, а они все не возвращались.

— Странно, очень странно! — проговорил сын. — Поеду узнаю, куда они запропастились.

Через некоторое время из внутренних комнат вышел внук разодетый и довольный, как положено жениху.

— Дедушка! — сказал он. — Вы посидите, а я выйду за ворота, их встречу. — И он вразвалочку, небрежно вышел из дома, оставив старика и его сыновей в зале возле свадебных фонарей. Прошло довольно много времени, но никто не возвращался. Гости недоумевали. Голодные сыновья отправились на кухню в надежде найти съестное и закусить. Видят — очаг без огня, а в печи только холодная зола, совсем не так, как бывает в семьях, где ожидается свадьба. Вернувшись к отцу, сыновья поделились своими подозрениями. Взяв фонари, они втроем бросились в дом, а там пусто: ни ларей, ни корзин, ни одежды, ни утвари. Стоят лишь пустые столы да стулья.

— Непонятное дело! — всполошились мужчины. Они хотели разузнать у соседей, но час был поздний, окна и двери в соседних домах закрыты. Несчастные метались, как муравьи на сковородке: суетились вплоть до самого утра. А когда рассвело, спросили соседей, куда, мол, могли подеваться женщины.

— Не знаем, — ответили соседи в один голос, будто сговорились.

— Ну, а дом, чей он?

— Дом принадлежит Яну, который служит в городском ямыне. Пять или шесть лун назад эта семья сняла у него дом, вот только не знаем, зачем он им… Впрочем, что мы вам рассказываем? Вам лучше знать — вы их родня, не раз бывали в гостях…

Расспросили нескольких человек, но ответ получили примерно такой же. И тут кто-то из догадливых смекнул:

— Не иначе, это шайка мошенников, которые увели ваших женщин. Вы попались на удочку.

От этих слов отца и сыновей пробрала дрожь. Словно побитые псы, они побрели домой, а потом разошлись во все стороны на поиски. А куда идти? Написали жалобу властям, оттуда пришла бумага, что преступников будут ловить. Но темное это дело ничуть не прояснилось.

Старый Ху проклинал себя за то, что на старости лет решил жениться. «Дело выгодное, почти задаром беру, а что получилось? — думал он. — Из-за одной старухи двух молодых потерял. Не зря говорят: негоже заглядываться на то, что плохо лежит, позаришься на малое, потеряешь крупное».

По этому поводу есть такие слова:

Сейчас мы оставим в стороне нашу историю и поведем рассказ о другом мошеннике, который весь свой век обманывал людей, пока в конце концов сам не попал впросак. Произошло это в Тунсянском уезде Цзясинской области провинции Чжэцзян. Жил здесь в свое время один сюцай[9] по фамилии Шэнь, а по имени Цаньжо, и было ему двадцать лет от роду. Известный во всей округе своими разнообразными талантами, он имел к тому же привлекательную внешность и отличался благородством. В школу он пошел в двенадцать лет, а уже в пятнадцать удостоился стипендии, миновав при этом положенные ступени. Юноша, поражавший всех блеском и остротой ума, сам понимал свою незаурядность и стремился всегда и во всем быть впереди. Под стать ему была и его супруга из рода Ван, женщина не только очень красивая, но и деловая. Правда, она была хрупкой, слабенькой и часто болела. И все же именно благодаря ей в доме царил порядок и был достаток. Супруги очень подходили друг другу и часто говорили об этом сами. И действительно, разве плохая пара: красавица и талантливый юноша! Не удивительно, что их союз был на редкость крепкий и были они неразлучны, как рыба с водой.

Сюцай имел друзей, с ними он развлекался, проводя время за вином и чтением стихов, или любовался видом окрестных гор и вод. Надо сказать, молодые люди во время встреч вели себя весьма свободно и веселились без удержу. Среди приятелей было четверо сюцаев, с которыми Шэнь особенно дружил. Издревле говорится:

Вот эти друзья: Хуан Пинчжи из Цзяшаня, Хэ Чэн из Сюшуя, Лэ Эрцзя из Хайяня и Фан Чан из той же местности, что и наш герой. Молодые люди дружили по-настоящему. Каждый из них любил все что было по душе приятелю. Само собой разумеется, Шэнь Цаньжо общался с талантливыми людьми из чужих уездов и областей. Словом, знакомых у него было очень много, просто не счесть.

Начальник уезда Цзи по имени Цин, уроженец Цзянъиньского уезда Чанчжоу, почитал экзаменационную ученость и благоволил к талантливым людям. Не удивительно что он познакомился и с Шэнем и стал ходить к нему в гости. Они подружились, как нередко дружит учитель с учеником. Начальник уезда часто повторял, что Цаньжо — человек выдающийся, один из тех, что окутаны синими облаками[10].

В год, о котором пойдет речь, происходили экзамены в области. Шэнь Цаньжо решил ехать в Ханчжоу и стал готовиться в путь. Госпожа Ван в то время была нездорова, но помогала мужу собираться.

— Господин, твой путь далек. Пораньше выезжай, поскорей возвращайся, — сказала она, и на глазах у нее выступили слезы. — Не знаю, суждено ли нам вместе вкусить радость твоих почестей и славы.

— Что ты говоришь! — воскликнул муж, и глаза его увлажнились. — Береги себя, ты ведь сейчас нездорова.

Они простились. Госпожа Ван вышла за ворота и долго смотрела вслед, пока муж не исчез из виду. Смахнув слезу, она вернулась в дом.

Тем временем Цаньжо ехал в Ханчжоу, и грустно было у него на душе. Через несколько дней он добрался до города и остановился на постоялом дворе. Быстро прошли три круга экзаменов, результаты были очень хорошие. Как-то раз Цаньжо с друзьями веселился на озере и вернулся домой лишь в полночь сильно навеселе. Только лег, как послышался стук в дверь. Он встал, накинул халат. Видит, у двери стоит человек, по виду монах-даос: в высокой шапке и в халате с широкими рукавами.

— Учитель! Что привело вас ко мне в столь поздний час? — спросил сюцай.

— Простите, сударь, что вас потревожил. Я приехал с юго-востока и в это позднее время не мог найти ночлега. Пришлось постучать в вашу дверь. Бедный скиталец, я узнаю судьбу, определяя ее по состоянию жизненного духа. Я решаю дела, принадлежащие к сфере двух стихий, темной и светлой, и предрекаю, откуда исходит зло, а откуда явится счастье.

— Если вы, учитель, ищете место для ночлега, оставайтесь у меня. А коли вы к тому же мастер гадания, вы, может, предскажете мне судьбу по знакам моей жизни[11]. Ведь скоро объявят результаты экзаменов. Ждут ли меня почести и слава?

— Я не буду гадать вам по знакам жизни. Я выясню особенности вашего жизненного духа, ведь почести и слава имеют свою первопричину. Надо сказать, что ваши успехи придут лишь с пределом небесных годов вашей почтенной супруги. А посему вам следует хорошенько запомнить две строки из стихов, которые объяснят путь вашей дальнейшей жизни: «Когда птица пэн[12] в небе кружит, она поет о думах своих; клей птицы луань скрепил брачную нить[13], и две неразлучницы-утки в танце сошлись».

Цаньжо, не поняв смысла этих строк, хотел было спросить, что они означают, как вдруг снаружи послышался шум — будто кошка гонялась за мышью. Цаньжо вздрогнул от неожиданности… и проснулся. Оказывается все это приснилось, как в свое время приснился сон некоему герою, ставшему правителем области Нанькэ[14].

«Странный, удивительный сон, — подумал Цаньжо. — Даос ясно сказал, что мои успехи и слава придут с кончиной жены. Так пусть же я навеки останусь скромным книжником! Ради своей карьеры я не стану рушить нашу любовь!.. Надо побыстрей возвращаться!»

Тут снаружи раздались какие-то крики и звон медных тарелок. Скоро выяснилось, что Цаньжо получил третье место на экзаменах. Гонцы, приехавшие сообщив радостную весть, потребовали вознаграждения. Когда они получили свое и удалились, молодой человек, умывшись и причесавшись, поспешил сесть в паланкин и отправился с визитом к начальнику экзаменационной палаты, — оказалось, что это начальник уезда Цзи Цин. Потом пришлось встретиться с другом — Хэ Чэном, который в то время уже имел ученое звание цзеюаня[15], а также с приятелями Хуан Пинчжи, Лэ Эрцзя, Фан Чаном, которые прославились на ученой ниве. Так за делами и весельем прошел день, и лишь под вечер Цаньжо вернулся к себе.

— Господин Шэнь! — вдруг послышался голос хозяина, который, оказывается, давно бежал за паланкином. — Вас целый день ждут. Приехали из дома со срочным письмом!

Услышав о послании, Цаньжо тут же вспомнил слова даоса. Его охватило тревожное предчувствие. Сердце бешено застучало в груди — будто сразу загрохотали пятнадцать ведер. Правильно говорится:

Выйдя из паланкина возле постоялого двора, он увидел человека в белой одежде — это был слуга Шэнь Вэнь.

— Кто тебя послал? Здорова ли госпожа? — спросил он.

— Меня послал управляющий Ли, — ответил слуга. — Вот прочтите письмо и вы сразу все поймете. Мне трудно вам объяснить…

На конверте был начертан знак несчастья, и сердце Цаньжо пронзила острая боль — словно ножом резануло. Пробежав письмо, он узнал, что двадцать шестого числа госпожа Ван скончалась. Молодой человек окаменел, охваченный страшным горем. В подобных случаях говорят:

Цаньжо стоял как громом пораженный, не в состоянии издать ни звука, а потом как подкошенный рухнул на землю. Когда его подняли и привели в чувство, он зарыдал, да так горько, как не плачут на похоронах много-много плакальщиц вместе. У всех, кто находился на постоялом дворе, невольно выступили на глазах слезы.

— Если бы я знал, что случится, ни за что бы не поехал на экзамены! Кто мог подумать, что нам суждено на веки расстаться! — восклицал несчастный, задыхаясь от рыданий. — Почему жена не прислала мне весточку сразу, как только поняла, что тяжело заболела? — спросил он слугу.

— После вашего отъезда она чувствовала себя как обычно, ничуть не хуже, чем раньше. А вот двадцать шестого вдруг упала и скончалась. Той же ночью я поспешил к вам…

Цаньжо, горько заплакав, велел слуге побыстрей нанять лодку. О других делах он сейчас не думал. И тут вспомнился странный сон. Двадцать шестого числа скончалась жена, а двадцать седьмого объявили результаты экзаменов. Точь-в-точь, как в стихе: «Когда птица пэн в небе кружит, она поет о думах своих».

Едва он отъехал от постоялого двора, как встретил Хуан Пинчжи в паланкине.

— Брат мой, ты, кажется, чем-то расстроен? Что случилось? — спросил Хуан. Его вопрос был вполне естественным. Ведь они были приятелями и коллегами по учению.

Цаньжо, едва сдерживая слезы, рассказал о вещем сне и о несчастье, которое заставляет его возвращаться на родину.

— Возьми себя в руки, не убивайся! — сказал Хуан, вздохнув. — Поезжай домой, а я здесь все объясню — вот только нанесу визит экзаменатору и повидаю друзей.

Они простились, и Цаньжо продолжал свой путь. Приехав домой, он, обливаясь слезами, бросился к телу усопшей. От плача и стенаний у него помутилось сознание…

И вот наступил день, когда прах был положен в гроб, который поставили в особое помещение, куда Цаньжо теперь приходил по ночам и плакал над умершей супругой. Прошло три или четыре недели. К сюцаю иногда заходили друзья, чтобы выразить соболезнование. Некоторые напоминали ему о предстоящих экзаменах, но Цаньжо всякий раз отвечал:

— Моя ученая слава столь ничтожна, что может поместиться в рожке улитки. К тому же она пришла ко мне через смерть жены — из-за того, что были порваны нити любви и разъединены ветви согласия. Если бы сейчас мне бросили под ноги самую высокую ученую степень, я прошел бы мимо, даже не оглянувшись.

Так говорил сюцай в начале своего траура. Но быстро промчались семь седьмин[17], и вновь в его доме появились друзья, которые стали его уговаривать:

— Твоя супруга умерла, и никакие силы не вернут ее к жизни. Брат, ты напрасно презрел свои жизненные обязательства. Какой прок сидеть одному в тоскливом одиночестве и печально вздыхать? Поедем с нами в столицу, в новых местах ты немного развлечешься, и грусть твоя развеется в беседах с друзьями. Если же будешь бесцельно сидеть дома, ты можешь потерять самое важное дело жизни.

Цаньжо решил больше не противиться и дал согласие.

— Я принимаю ваше доброе предложение — еду с вами, — сказал он и повелел управляющему Ли каждый день ставить на поминальный столик подношения и возжигать благовонные свечи.

Отдав последний поклон перед гробом, он с четырьмя приятелями отправился в дорогу. А было это в середине одиннадцатой луны. Молодые люди с утра трогались в путь, а в сумерки останавливались на ночлег. Через несколько дней они прибыли в столицу, где сразу же окунулись в веселую и разгульную жизнь. Целыми днями они занимались сочинительством стихов или слагали песни, а то порой шли в квартал цветочных улиц и ивовых переулков[18], где проводили время в праздном веселье с певичками, но Цаньжо так никто и не приглянулся. Время летело быстро. Незаметно прошел Новый год, за ним Праздник Фонарей[19], а там наступила пора, когда вокруг разлился волнами аромат персиковых цветов. Однажды вывесили экзаменационный щит, который определил начало экзаменов. Все его друзья преодолели три круга, они, разумеется, были очень рады и хвастались друг перед другом своими успехами. Один Цаньжо оставался грустным, задумчивым и экзамены провел неважно. Они не принесли ему славы, чему он, впрочем, не придавал никакой значения. Между тем четыре друга после оглашения результатов получили высокие должности и звания. Хэ Чэн, удостоившийся степени цзиньши[20], стал одним из двух начальников военного ведомства. Получив этот пост, он сразу же привез в столицу семью. Хуан Пинчжи попал в Академию Ханьлинь[21]. Лэ Эрцзя был назначен доктором Высшего Постоянства при Училище Сынов Отечества[22], а Фэн Чан стал инспектором по особым поручениям. Этот год был удачным и для начальника уезда Цзи, которого выдвинули на должность главы уголовного управления. Разумеется, каждый отправился на новое место службы, о чем мы пока рассказывать не станем, а вернемся к Шэнь Цаньжо.

После долгого пребывания в чужих краях он вернулся в Тунсян. Едва войдя в дом, он поспешил к алтарю с поминальной таблицей и, всплакнув, сделал несколько глубоких поклонов. Через два месяца он пригласил геоманта[23], который определил место для захоронения. Наконец, все обряды закончились, и в доме Цаньжо появились свахи с предложениями о новой женитьбе. Только разве сыщешь ему жену под пару? Он считал себя первоклассным талантом, а покойную жену величал любимой супругой, которую, увы, безвременно потерял. Сюцай сказал свахам, что дело о женитьбе он станет решать лишь тогда, когда сам повстречает невесту, которая придется ему по душе. Словом, с новой женитьбой он не спешил.

Время стрелою летит, солнце с луною снуют, как челнок. Если рассказывать нашу историю, она покажется длинной, молчание сильно ее укоротит. Итак, прошло ровно три года. Наш герой снова решил ехать на экзамены в столицу. Его беспокоило лишь то, что некому смотреть за домом. Верно гласит поговорка: коли нет хозяина в доме, все в нем идет вверх дном. Действительно, со времени кончины жены в доме не было порядка. И питался Цаньжо кое-как, а это уж совсем никуда не годилось! Все чаще ему приходила в голову мысль о «продлении нити», то бишь о хозяйке в доме, да только не находил он женщины себе по вкусу, что теперь немало его удручало. Оставив домашние дела на управляющего, он собрал вещи и отправился в столицу. Стояла восьмая луна. Как иногда бывает в природе, золотой ветер[24] вдруг переменился и повеяло прохладой, что сделало путешествие Цаньжо более приятным. Однажды ночью молодой человек сидел в унылом одиночестве, взирая на окрестный пейзаж. В высотней пустоте сияла луна. Чистые волны лунного света заливали все вокруг на тысячи ли. Внезапно Цаньжо охватила тоска. Невольно в голове сложились стихи на мотив «Желтая иволга».

Прочитав стихи, он выпил вина и, захмелевший, уснул. Впрочем, все это лишь праздные разговоры.

Цаньжо проплыл двадцать с лишним дней и наконец добрался до столицы. Он снял комнату к востоку от экзаменационной палаты и расположился там со своими пожитками.

Как-то раз наш герой отправился с друзьями в харчевню, что у Ворот Вечных Изменений — Цихуамынь. Вдруг он заметил женщину в белом, ехавшую на колченогом ослике. Позади следовал слуга, который нес коробку с едой и бутыль вина. Как видно, они возвращались с кладбища. Облик женщины можно описать такими словами:

Прелестная красавица повергла молодого человека в трепет. Все девять душ его всколыхнулись[25] и покинули бренное тело. Он сбежал от друзей, нанял осла и устремился вслед за женщиной, пристально рассматривая ее на расстоянии. Заметив преследование, женщина несколько раз обернулась и бросила на юношу взгляд, схожий с осенней волною[26]. Они проехали немногим более ли и остановились в уединенном месте. Женщина вошла в дом. Юноша, охваченный волнением, спешился и подошел воротам. Он долго стоял, вперив взор в дверь, за которой исчезла красавица. Однако она так и не появилась. И вдруг из дома вышел какой-то мужчина.

— Почтенный господин! — обратился он к Цаньжо. — Что это вы уставились на наши ворота?

— В дом вошла молодая женщина в белом, за которой я ехал вслед. Скажите, кто эта красотка? Вы знаете ее? Она живет здесь?.. Мне не у кого больше спросить!

— Это моя двоюродная сестра Лу Хуэйнян. Недавно она овдовела, а сегодня только что вернулась с кладбища… Она собирается выйти замуж снова. Я как раз подыскиваю ей жениха.

— Как вас зовут, уважаемый?

— Моя фамилия Чжан. Поскольку во всех делах мне очень везет, меня зовут Пронырой.

— Скажите, а за кого хочет выйти ваша сестра? Согласна ли она иметь мужа из чужих мест?

— Главное, чтобы это был человек ученый и молодой. А откуда он, из далеких мест или близких, — ей все равно.

— Не скрою от вас, — сказал Цаньжо, — на прошлых экзаменах я позднорожденный[27], удостоился степени цзюйжэня[28], а сейчас приехал сдавать столичные экзамены Необыкновенная красота вашей сестры меня потрясла до глубины души. Если бы вы, уважаемый, согласились быть моим сватом, я щедро бы вас одарил.

— Проще простого! — воскликнул Чжан Проныра. — Мне кажется, вы ей тоже приглянулись. Постараюсь выполнить вашу просьбу — устрою вам свадьбу.

— Очень прошу вас, расскажите ей о моих горячих чувствах, — воскликнул обрадованный Цаньжо. С этими словами он вытащил из рукава слиток серебра[29].

— Это — скромный дар, но он идет от самого сердца, — проговорил он, протягивая серебро. — Если дело завершится удачей, я награжу вас более щедро!

По всей видимости, молодой человек не страдал скупостью и тратил деньги широко. Проныра стал было отказываться от серебра, но тут же смекнул, что сума у молодого цзюйжэня, наверное, полная.

— Завтра мы продолжим разговор, господин! — сказал он.

Шэнь Цаньжо, переполненный радостными чувствами, вернулся в гостиницу.

На следующий день Шэнь снова отправился к дому красавицы, чтобы узнать, как дела. В воротах показался Проныра.

— А вы, как я вижу, сегодня поднялись ни свет ни заря! Свадьба не дает покоя? — расплылся в улыбке Проныра. — Вчера, как вы просили, я разговаривал с двоюродной сестрой. Оказывается, она тоже вас приметила и вы ей весьма приглянулись. Мне не пришлось ее долго уговаривать, она сразу же согласилась. Вам придется только позаботиться о свадебных церемониях и некоторых подарках. Моя сестра — женщина самостоятельная и сама себе хозяйка, поэтому она тоже не постоит за расходами. И вы, сударь, уж как хотите, но непременно должны потратиться!

Шэнь отдал Проныре тридцать лянов серебра[30] и еще некоторую сумму для покупки нарядов и украшений. Со стороны невесты не было никаких проволочек, поэтому день свадьбы назначили быстро. Легкость, с какою все совершилось, вызывала подозрения. Невольно Шэню вспомнилась одна поговорка: «Если берешь жену на севере, получишь бесовку».

«Вот отчего так быстро и получается», — подумал он.

Подошел день, когда под грохот барабанов появился паланкин с Лу Хуэйнян, приехавшей в дом жениха для свершения брачной церемонии. А там наступил миг, когда при свете фонарей и светильников перед Шэнем предстала красавица-невеста, которую он встретил всего несколько дней назад. Все сомнения его разом отпали, и его охватило сладостное чувство восторга. Совершив поклоны Небу и Земле, молодые выпили чарку свадебного вина. Когда гости разошлись и наступила полная тишина, муж и жена отправились в свои покои. Но странное дело — вместо того чтобы ложиться в постель, молодая жена села на стул.

— Пора спать, дорогая, — сказал муж. После долгого поста молодой Цаньжо весь пылал от страстного желания.

— Нет, сначала ложитесь вы, господин. — Голос Хуэйнян походил на щебетание ласточки или иволги.

— Ты, может быть, стыдишься меня и поэтому не ложишься? — С этими словами Шэнь подошел к постели и лег, но, конечно, не уснул. Прошло не менее часа, а Хуэйнян продолжала сидеть.

— Ты за день устала, моя дорогая. Тебе надобно отдохнуть, — взмолился Шэнь. — Какой смысл сидеть там одной!

— Спите, спите! — проговорила жена и пристально на него поглядела.

Цаньжо понял, что перечить сейчас не стоит, и закрыл глаза. Но через какое-то время он не выдержал и подошел к ней.

— Почему ты все-таки не ложишься?

Бросив на мужа внимательный взгляд, молодая женщина спросила:

— Скажите, есть у вас в столице какой-нибудь знакомый из влиятельных и знатных людей?

— Круг моего знакомства очень широк. У меня в столице много друзей по учению, а есть даже приятели-одногодки. Что до обыкновенных знакомцев — тех просто не счесть!

— Значит, я вышла за вас замуж на самом деле?

— Глупости ты говоришь! Я приехал издалека — за тысячи ли, чтобы взять тебя в жены, нашел свата, приготовил свадебные дары. Словом, сделал все, как надо! А ты словно сомневаешься в том, что свадьба настоящая!

— Ах, господин! Вам совсем невдомек, что этот Чжан — страшный прохвост и мошенник. Я вовсе не сестра его, а жена. Поскольку я недурна собой, он решил с моей помощью приманивать разных мужчин. Он говорил им, что я, мол, вдова, хочу выйти замуж и что он-де может сосватать. Многие охотники до женского пола не прочь были взять меня в жены, а он ради выгоды охотно отдавал меня им и даже сговорных подарков не брал. Мне было нестерпимо стыдно, я никогда не ложилась в постель к чужому мужчине, чтобы не подвергать себя еще большему позору. Проходило несколько дней, и Проныра вместе со своими дружками, такими же мошенниками, как и он, являлся к тому человеку и начинал угрожать, говоря, что тот, мол, обманом захватил чужую жену. Затем он отбирал у него все, что было, а меня уводил с собой. Поскольку тот человек находился на чужбине, ему вовсе не хотелось влезать в судебные дрязги и оставалось лишь смириться с обидой и проглотить пилюлю. Такой обман удавался ему много раз.

Как-то на днях я собралась съездить на кладбище — к матушке на могилу (вовсе не к мужу, который будто бы умер). На обратном пути я встретила вас, господин. И тут у Проныры снова родился коварный план. Тогда я подумала, неужели всю свою жизнь придется мне жить обманом? Ведь рано или поздно правда всплывет наружу, и будет беда. А если ничего и не произойдет, все равно мне больше невмоготу терпеть эти тайные встречи, грубые ласки, хотя я и сохранила чистоту и не дала себя испоганить. Несколько раз я говорила Проныре, но он даже слушать не хотел. Тогда я решила действовать на свой страх и риск — клин надобно вышибать клином! Если встречу человека, который придется мне по душе, отдам себя ему и убегу с ним отсюда. И вот сейчас я встретила вас. Мне нравится ваша мягкость, ваша искренность и честность, ваши изысканные манеры. Я хотела бы уехать отсюда, но боюсь, что муж отыщет меня и станет вас запугивать. У вас, господин, большие связи в столице, поэтому я охотно вверяю себя в ваши руки. Но только здесь я не буду в безопасности. Прошу вас, этой же ночью увезите меня куда-нибудь к вашим друзьям, чтобы никто об этом не знал. Вы видите, я сватаю сама себя! Оцените же мои чувства!

Цаньжо находился в полной растерянности.

— Как я признателен тебе! — вскричал он, придя в себя от изумления. — Если бы не ты, я попал бы в ловушку.

Он подбежал к двери и, позвав слугу, велел ему немедленно складывать вещи. Хуэйнян села на ослика, слуга поднял короба с вещами, и они тронулись в путь. Перед уходом Цаньжо сказал хозяину, что срочные дела заставляют его вернуться домой.

Шэнь Цаньжо знал, что его друг Хэ Чэн живет в столице со своей семьей, и этой же ночью направился прямо к нему. На их стук ворота тотчас открылись. Шэнь в подробностях рассказал о том, что произошло, и попросил убежища для себя и для жены. Дом Хэ Чэна был просторный, и гостям отвели помещение с двумя двориками. Но об этом рассказывать не будем, а вернемся к Проныре.

Действительно, на следующий день Чжан Проныра вместе со своими дружками-бездельниками появился в гостинице, надеясь поживиться за счет Шэня. Видят, комнаты, где жил молодой ученый, пусты, все двери распахнуты настежь. Шэнь и его жена исчезли. Проныра бросился хозяину.

— Куда девался тот цзюйжэнь, что вчера поженился? — закричал он.

— Ночью уехал, — ответил хозяин.

В столичном городе было такое правило: если ты дал хозяину арендные деньги за дом, то живи себе на здоровье. Куда ты уходишь, куда направляешься — хозяина не касается. Вот и сейчас гость куда-то уехал, а куда — хозяина совсем не интересовало.

— В погоню! — заорали мошенники после минутного замешательства.

С шумом и гамом они побежали к пристани, что у затона Чжанцзявань. Однако же место это большое, где искать беглецов — неизвестно.

В доме Хэ Чэна Шэнь Цаньжо с молодой женой прожили два месяца. Все это время Шэнь читал книги, готовясь к испытаниям. Но вот вывесили щит весенних экзаменов и возвестили о результатах. Цаньжо успешно прошел все три тура. Воистину: весенний гром прогремел и все услышали его первые раскаты! Появился «золотой щит» с именами выдержавших кандидатов. Шэнь Цаньжо удостоился звания цзиньши третьей степени и должность начальника уезда Цзянъинь, где, как известно, в свое время служил Цзи Цин. Так Лу Хуэйнян нежданно-негаданно стала женой уездного начальника. Через несколько дней, когда была выдана грамота на должность, Шэнь вместе с молодой женой тронулся в путь к месту назначения. В это время его друг Фан Чан как раз должен был ехать в командировку в Сучжоу. Он предложил Шэню казенное судно. Вот так и сбылись слова, сказанные сюцаю во сне: «Клей птицы луань скрепил брачную нить, и две неразлучницы-утки в танце сошлись!»

Впоследствии Шэнь Цаньжо стал генерал-губернатором. Лу Хуэйнян родила ему сына, который в свое время получил ученую степень. До нынешнего дня весь их род процветает и живет в высоком почете. Есть такие стихи: