Заклятие твоей любви

Часть первая, в которой Гарри заинтригован

2 мая 2003 г.

Англия, Лондон, Министерство магии

— Империо! — желтый дымок окутал Гарри, и в голове на миг стало пусто и легко.

Пропало глухое раздражение на Рона и остальных Уизли, которые, по–видимому, устали ждать, пока он сделает предложение Джиневре, и не нашли ничего лучшего, чем объявить об этом на балу в честь пятилетия победы над Волдемортом в присутствии сотен человек. Гарри не ожидал такой подставы и попросту сбежал, сославшись, что ему надо в туалет, иначе бы он сорвался и наговорил, всё, что уже давно накипело.

С Роном после победы вообще творилось что–то странное, и вот, похоже, теперь уже бывший друг дошёл до того, чтобы использовать непростительное на нём. Неужели рыжий идиот забыл, что он ещё на четвёртом курсе мог сбросить это дурацкое заклинание?

Впрочем, почему сразу Рон? С Джинни Гарри поддерживал приятельские отношения, всё же та «прикрывала» его от фанаток титулом невесты, да и вообще виделись они редко: после окончания школы ей предложили место охотника в «Холихедских Гарпиях». Вся эта заварушка со свадьбой, скорее всего, из–за травмы, которую Джинни получила в марте на отборочных. Её тут же поставили запасной, и, как сказал Рон, не долог тот миг, когда Джинни спишут из команды, всё же квиддич — «спорт юных», а в свои двадцать два она для квиддича старовата. Гарри слышал, как Рон сказал это при сестре как раз накануне этого дурацкого бала победы, Джинни очень расстроилась и была в истерике, заявив, что она неудачница во всём. Может быть, она в отчаянии хочет заручиться его согласием? Иначе эту историю со «сбежавшим женихом» уже завтра выполоскают все газеты. К тому же Джинни могла и не знать о том, что он достаточно легко сбрасывает империо. Так вышло, что на том уроке вообще мало кто понял, что не лже-Моуди прекратил заклятие, а Гарри сам его сбросил. И потом не особо распространялся об этом.

Мысли носились со скоростью снитчей. Гарри снял с себя заклинание подчинения и дожидался, кто к нему подойдёт с распоряжениями и что попросит. Внутренний слизеринец, который просыпался в подобные моменты, мстительно ухмылялся: теперь Гарри сможет узнать подноготную того, кто это сделал. А потом…

Додумать, что именно потом, Гарри не успел и еле справился со своим лицом, когда к нему подошёл Северус Снейп.

Гарри даже не знал, что Снейп будет на празднике, все предыдущие разы бывший Ужас Подземелий не чтил их своим присутствием на балах и, кажется, всячески избегал широкой публики.

Снейпа спасли и вылечили — тогда думали, что для суда и справедливой кары, но Гарри сам давал показания в Визенгамоте и присутствовал в тот момент, когда живые цепи освободили худые жилистые запястья. На слушаниях, как ни странно, Снейпа также поддержал Невилл, который рассказал о том, что профессор, будучи директором Хогвартса, всячески защищал преподавателей и студентов от «коллег» Пожирателей. И действительно, серьёзно ни один ребёнок не пострадал.

После суда Гарри хотелось поговорить со Снейпом «по душам», но ему это так и не удалось. Ему сразу указали дистанцию и попросили избавить от щенячьих нежностей.

Северус Снейп остался преподавать высшие зелья в Хогвартсе, Гарри был кем–то вроде вольного слушателя и сдавал ему экзамен Ж. А.Б. А. Потом оказалось, что Снейп преподаёт и боевые проклятия в школе авроров, в которую Гарри и Рон поступили после успешной сдачи выпускных экзаменов. Два года специализации, два года работы в Аврорате, и из констебля Гарри успел дослужиться до инспектора. Тогда как Рон ещё только ждал сержанта за выслугу лет и постоянно нудел, что Гарри просто используют в громких делах из–за громкого имени.

Лаборатория Снейпа, которую тот открыл почти сразу после оправдания в девяносто восьмом, также поставляла зелья Аврорату и Визенгамоту, так что иногда они пересекались по работе. Несмотря ни на что, Снейп оставался прежним — колючим, саркастичным и въедливым человеком, с которым, несмотря на его профессионализм, мало кто хотел иметь дело.

И теперь Снейп попытался взять его под «Империус». Гарри определённо ничего не понимал, но было дико любопытно, чего же от него хотят.

Чёрные глаза внимательно разглядывали его лицо, кажется, он не прокололся, потому что Снейп судорожно выдохнул и, кашлянув, словно прочищая горло, тихо сказал:

— Сейчас ты подойдешь к начальнику Аврората и потребуешь отпуск по личным обстоятельствам. За два года. Потом извинишься перед своей невестой и скажешь, что тебе надо во всём разобраться и подумать, попросишь не искать тебя. Как со всеми разберёшься, пойдёшь на границу аппарационного барьера. Я буду ждать тебя там. Иди.

Инструкции звучали вполне себе ничего, и Гарри, кивнув, пошёл их выполнять. Отпуск и маленькое приключение со Снейпом, которому он зачем–то понадобился на месяц или около того, должны были немного разнообразить его жизнь. Гарри не чувствовал никакой опасности. К тому же, если положить руку на сердце, Снейп был тем человеком, которому Гарри по–настоящему доверял. После войны у него вообще были проблемы с доверием. А вот злому и вредному профессору он верил. Его «жизненные уроки» очень пригодились в дальнейшем.

Как оказалось, проблемы после выпуска из школы и победы над Волдемортом только начинались. А когда–то Гарри наивно думал, что что–то изменится. Словно раз — и всё встанет на свои места. Небо станет голубее, трава — зеленее, а люди — счастливее. К его удаче, благодаря скепсису и ядовитым замечаниям Снейпа, он оказался немного готовым к «правде жизни». А правда эта заключалась в том, что тех, кто как–то выделяется из серой массы, не любят, будь они хоть трижды героями. «Нет Пророка в своём отечестве», — очень точная фраза из Библии. Если для незнакомых людей он был воплощением Победы, и поклонницы от пяти до ста шестидесяти забрасывали его письмами, то всё близкое окружение не упускало возможности лишний раз подчеркнуть, что он такой же, как все остальные, ему помогали, его вели, он никакой не особенный, а просто везунчик, который вовремя подсуетился. Гарри и не настаивал, что он чем–то отличается от других, но всё же не ожидал подобного и не знал, как вообще на такое реагировать.

В школе аврората тоже не жаловали «золотого мальчика» по разным причинам, большинством из которых была банальная зависть, реже — ненависть, что он кого–то не успел спасти, позволил чему–то свершиться. И студенты, и многие преподаватели изводили Гарри, заставляя чувствовать вину и «на самом деле никчёмность», пока однажды Снейп не осадил его так, что Гарри сам разозлился и перестал чувствовать себя в чём–то виноватым. Кто виноват, что его избрали «мальчиком пророчества»? Почему взрослые волшебники предпочитали отсиживаться в норах или за границей, пока горстка людей сражалась с убийцами и террористами? Гарри снова пересмотрел некоторые аспекты своей жизни. И наращивал броню.

На работе его невзлюбили коллеги. Как и подзуживающий Рон, они зачастую предпочитали не видеть, как Гарри трудится от зари и до зари, зато громко обсуждали его успехи и что он «любимчик министра, которому суют выгодные и лёгкие дела». Два года без отпусков и почти без выходных, чтобы доказать, что ты не верблюд. Работа ему нравилась, но Гарри не раз задумывался, а хотел ли он служить в Аврорате на самом деле, или его просто снова использовали, манипулировали и давили, чтобы он стал «карманным золотым аврором министра».

А теперь ещё это предательство и подстава людей, которых он искренне считал своей семьёй. Но если задуматься, то они все от него отдалились. Рон — завистью, Джинни — своей карьерой, Молли и Джордж — молчаливо обвиняя его в смерти Фреда. Гермиона выступала полностью на стороне рыжей семьи и взращивала в нём какие–то комплексы. «Ты же понимаешь…», «Ты не можешь…», «Не будь таким эгоистом, Гарри…», «Ты должен…», «От тебя ждут…» и так далее. Сплошные нотации вместо понимания, что ему тоже нелегко.

В свои неполных двадцать три Гарри был на грани срыва и признавал, что Снейп с его странной игрой появился как никогда вовремя. Оставалось разобраться, какого Мордреда он тому сдался.

Общение с начальником прошло на удивление легко, отпуск ему тут же подписали и оформили до двадцать третьего июня, оказалось, что только пять рабочих дней неиспользованного отпуска можно переносить на другой год, остальные двадцать пять дней выплачиваются компенсацией. Гарри был рад и этому: больше чем полтора месяца отдыха ото всех! Он был счастлив, что Снейп подтолкнул его к такому решению. Можно удовлетворить своё любопытство по поводу странного поведения бывшего профессора и спокойно отправиться в путешествие, как он когда–то мечтал. Посмотреть Европу.

За спиной Гарри словно росли крылья «приказа», хотя он прекрасно осознавал, что действует совершенно самостоятельно. С Джинни, на которую он холодно взглянул, тоже не оказалось проблем. Гарри, пожалуй, мог написать монографию про чувство вины и манипуляции с ним. Они договорились, что ему дают время во всём разобраться и не беспокоят патронусами и письмами. К тому же он вскользь упомянул, что собирается уехать, и в доме на Гриммо его не будет.

Какой смысл торчать там во время отпуска?

Снейп уверен, что он под империусом, и Гарри всегда сможет прекратить игру, если что–то пойдёт не так. Зато это позволит многое узнать о его «хозяине».

С такими мыслями почти счастливый Гарри вышел из Министерства и прошагал к площадке аппарации. Завидев силуэт нервно вышагивающего Снейпа, он притормозил и понаблюдал за бывшим профессором, который был бледнее обычного. Переживает из–за того, что наложил непростительное на национального героя?

Гарри сосредоточенно вспоминал всё про Империус. Под воздействием этих чар человек или любое существо, кроме разве что драконов и тварей с иммунитетом к магии, бездумно выполняет приказы «хозяина». Но при этом сохраняет свои привычки, манеру речи, походку, почерк, даже характер — если его изменение не требует «хозяин». Определить, действует ли человек по своей воле или находится под Империусом, трудно. Вычислить того, кто управляет заклинанием, тоже нелегко, так как приказ может быть очень обтекаемым, как, например, «поддержите Волдеморта всеми силами». И тот, кто наслал Империо, может больше никогда не приближаться, а человек будет думать, что действует самостоятельно и сам так решил.

Значит, он вполне может быть собой. Пока Снейп не попросит заглянуть под его ментальные блоки или не отдаст приказ, который ему не понравится, можно поиграть. Гарри успокоил заколотившееся от предвкушения сердце, несколько раз вдохнул–выдохнул и спокойно подошёл к Снейпу.

— Всё готово, — Гарри широко улыбнулся, не пытаясь скрыть свою радость, — я получил отпуск до двадцать третьего июня.

— Молодец, — похвалил его Снейп, мимолётно погладив по волосам, это было настолько неожиданно, что у Гарри пробежали мурашки, и он только усилием воли заставил себя не вздрогнуть.

С прикосновениями у него тоже были некоторые проблемы. Как говорила Гермиона, к этому привела его «детская недолюбленность», а потом попытки избежать насилия, плен и толпы обезумевших фанатов, готовых разорвать кумира на части.

Возможно, что всё было и так, или Гарри просто не любил, когда к нему прикасаются.

— Аппарируй по моему следу, — сказал Снейп и исчез.

Гарри, поколебавшись секунду, последовал за ним.