Заклятие твоей любви

Часть восьмая, в которой Гарри определяется

21 июня, 2003 г.

Германия, Трир

Когда Северус произнёс формулу отмены и с тихим хлопком воспользовался портключом, было около часа ночи. Гарри открыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Вроде бы ничего не изменилось: он по–прежнему влюблён, нет, любит Снейпа. В какой–то момент, поймав себя на этой мысли, осознав это, Гарри засомневался в своей способности преодолевать подчинительное непростительное.

Появилось дикое предположение, что всё–таки Снейп очень хорош не только в окклюменции, но и в легилименции, а заклинание Империус сильно зависит и от воли мага и его способностей. Недоучка может поджарить мозг жертвы, а Империус наложенный гением–легилиментом?.. Вдруг у Гарри была лишь иллюзия, что он сбросил заклятие и делает выбор самостоятельно, а на самом деле всё совсем не так?.. Мысль дикая, но в какой–то момент Гарри на самом деле запаниковал, испугавшись собственных внезапно вспыхнувших чувств. Горячих. Страстных. Неподконтрольных. Рушащих его броню. Тянущих жадные ручонки к Снейпу, которого хотелось обвить всеми конечностями и исступлённо шептать: «Это — моё! Он — мой! Никому не отдам! Люблю!»

Он понял это где–то между Ниццей и Монте — Карло. Что всё не просто так. Что он начинает задумываться о будущем. Что с умилением пялится на фотографии Северуса, а на их совместных фотографиях Квазик подлавливал его с такой счастливой улыбкой до ушей и поволокой в глазах, что становилось немного стыдно за такие явные проявления чувств. Всё же он уже не ребёнок. Он видел Снейпа совсем по–другому, чем было раньше. Всё те же, особо не изменившиеся со школьных времён черты лица теперь в его глазах дышали благородной, своеобразной красотой и привлекательностью. Завораживающий голос невероятно возбуждал. А глаза, которые когда–то казались ему чёрными злыми углями, затягивали и искрились множеством различных чувств. Внезапно Гарри увидел, что Северус молод — словно какая–то пелена с глаз упала — в детстве все, кто старше тебя хотя бы на пять лет, кажутся стариками. А по меркам магглов Северусу в его сорок три давали не больше тридцати лет, да и многие магглы в тридцать так не выглядели — с идеальной осанкой, крепким жилистым телом, широкими плечами, длинными стройными ногами. К тому же маггловские вещи всё это хорошо подчёркивали, а мантии, наоборот, половину красоты скрывали. Впрочем, Гарри скорее грешил на то, что Северус носит одежду более практичную, защищённую и удобную для работы в лаборатории, чем такую, в которой видны все его мужские достоинства. «И хорошо», — важно добавляли к этим выводам те самые «жадные ручонки».

Не в последнюю очередь, конечно, играло то, каким показал себя Северус. Вероятно, что таким открытым Снейп не был никогда и ни с кем. Беззащитным. Доверяющим. Откровенным. Расслабленным. Гарри думал, что, возможно, даже если бы они сошлись, то таким он бы всё равно не узнал Северуса. Разве что через пару лет, когда тот поверил Гарри и в то, что он не бросит и не предаст. Снейпа слишком часто била жизнь, чтобы верить кому–то до конца. Открываться и обнажать душу вот так — до самого дна. Благодаря заклятию Северус мог это себе позволить. Быть собой. Не бояться быть отвергнутым. Осмеянным.

Всё было таким сложным!

Всё из–за этого заклятия, которое было палкой о двух концах. И отказаться невозможно, иначе Северус просто захлопнет перед носом двери своей крепости, а продолжать… Гарри прислушивался к своим чувствам. Пытался всё понять. Найти выход. Испытывал такую тонну нежности, что его конкретно плющило, когда он смотрел на своего Северуса. Купался в его внимании. Стремился касаться. Баловать. Радовать. Оберегать. Защищать. Несмотря на то, что прекрасно знал о том, что Северус может защитить себя сам и его заодно. С ним Гарри чувствовал себя целым. Он плыл по течению, наслаждаясь этим отпуском, сексом, своими чувствами, любовью Северуса. Он знал, что время, когда всё это кончится, настанет. Не таков Северус, чтобы продолжать «пользоваться», как тот считает, Гарри. А он не мог заставить себя «всё испортить», развеять эту иллюзию. Да и паника иногда подступала к самому, и Гарри страшился этого момента — а вдруг его собственный замок мечты падёт с отменяющим заклятием. Кто знает?..

Но нет. Всё же это было настоящим, и Гарри испытал облегчение. Его любовь — не выдумки, не иллюзия, не наносное. Он теперь не представлял, как это — быть без Северуса. Не представлял и не хотел даже допускать мысли, что на этом всё кончится. Он полжизни боролся с главным пугалом Магической Британии, неужели сдастся в борьбе за собственное счастье? И пусть это счастье немного ядовитое и, может, так просто не дастся, но у каждого же есть недостатки! Любят же не за достоинства, любят как раз за недостатки, с которыми ты готов смириться, если хочешь быть с человеком.

Улыбнувшись своим мыслям и грандиозным планам, Гарри пошевелился. Он вспомнил, как ещё несколько часов назад Северус обладал им. Сколько страсти, сколько любви, напора, желания, чувств, было так замечательно! По телу пробежала дрожь и горячая волна, окончательно смывшая остатки нерешительности и все «а вдруг» и «а если».

— Никуда ты от меня не денешься, Северус, — убеждённо сказал Гарри, вскакивая с постели.

В одном месте было немного дискомфортно — Северус предупредил, что к утру всё пройдёт, но ждать до утра Гарри был не намерен. Стоило как можно скорее обозначить свою позицию.

21 июня, 2003 г.

Уэльс, особняк Принцев

Если знаешь координаты аппарации и был в каком–то месте, то портключ не проблема, особенно для того, кто увлекается артефакторикой. Гарри собрал свои вещи, выписался и оплатил остаток счёта за проживание, вышел на ночную улицу и воспользовался сделанным из спичечного коробка с эмблемой отеля портключом, который перенёс его в гостиную дома Северуса. План захвата сбежавшего зельевара был прост и невероятно нагл, поэтому мог и сработать. Гарри собрался тихонько забраться в постельку к наверняка уже уснувшему Снейпу и… устроить совместное пробуждение в Англии, точнее в Уэльсе. Мол «и куда это ты от меня ушёл?», как–то так. Возможно, что Северус возмутится и разозлится, потому что Гарри его вроде как обманул, но он надеялся, что если возмущения будут в постели, из которой он Северуса не выпустит, скажем, до обеда, то потихоньку всё само утрясётся и сгладится. Вроде «сам же попытался наслать на меня «империус», отпуск был замечательный, я тебя люблю, будешь моим парнем — и мы квиты». Гарри решил, что все проблемы будет решать по мере их поступления и зря себя накручивать не стоит. Как и продумывать многоходовки и возможные взбрыки Северуса — всё он не учтёт, зато загрузится изрядно. Да и самой лучшей реакцией, по мнению Гарри, была искренность.

В гостиной особняка Принцев было темно и пусто. Где находится спальня хозяина, Гарри не знал, но послал «фантомную ищейку» — достаточно затратное и сложное заклинание, которое использовалось аврорами, чтобы быстро найти кого–то живого и на большой и незнакомой территории или слепки аур в последние десять часов и остаточные всплески магии. Маленький светящийся пульсар покружил по гостиной, обозначая точку аппарации зеленоватым светом, затем целенаправленно полетел к лестнице, помялся возле одной из комнат на втором этаже, снова полетел вниз и пропал с красным всполохом, врезавшись в камин.

— Похоже, что Северуса нет дома, — разочарованно протянул Гарри. — Что же делать?

Прекрасный и простой план развалился на подступах к огневому рубежу.

Гарри вернулся к двери, возле которой задерживался пульсар, и замялся, задумчиво потирая пальцем бронзовую витую ручку. Если он зайдёт в личную комнату, пока Северуса нет дома, не воспримет ли тот это как наглое вторжение в свою личную жизнь? С него станется.

Гарри решил не рисковать и подождать возвращения хозяина особняка без вторжения в личные покои. Вернувшись в гостиную, он транфигурировал два кресла в кушетку и лёг, устроив многострадальную пятую точку поудобней. Установил вокруг сигнальные чары: на камин, двери, лестницу и вокруг себя, чтобы проснуться, если вдруг задремлет… И спокойно уснул.

Проснулся Гарри около одиннадцати дня и какое–то время рассматривал потолок, пытаясь понять, где это он. Потом вспомнил, что он в особняке Принцев. Сигнальные чары так и не сработали, а Северус так и не вернулся домой. Гарри почувствовал, как что–то тыкается ему в руку, и нащупал невидимого Квазика.

— Я бы тоже «подзарядился», приятель, — зевнул Гарри, прислушиваясь к бурчаниям в животе, который за полтора месяца привык к регулярным приёмам пищи. Магической подпитки для его сляпанного на скорую руку артефакта было мало — нужно было ещё и электричество, которого пока не предвиделось, так что он вытащил флешку с фотографиями и «усыпил» артефакт. Отпуск всё равно кончился. Квазика он сложил в рюкзак, а флешку — в карман.

— Может, он на работе? Сразу вызвали, как вернулся? — спросил Гарри у самого себя.

У Аврората были способы определить посещение Магической Британии другими волшебниками или волшебницами. При любой межконтинентальной аппарации или портключе с континента срабатывают регистрационные чары. Это значило, что и его могли «дёрнуть» из отпуска раньше, на что Гарри был категорически не согласен, поэтому предусмотрел и этот нюанс, когда зачаровывал свой спичечный коробок. Когда знаешь, чем могут поймать, и знаком с системой, вставить дополнительные чары отмены регистрации совсем не сложно. Он и в сделанные портключи в другие страны такие контуры вставил, чтобы всякие волшебники не помешали отпуску различными «как приятно познакомиться со знаменитым Гарри Поттером». Тем более что в маггловском мире тоже можно прекрасно отдохнуть.

— Если его вызвали на работу, это может быть надолго, — задумчиво пробормотал Гарри. — Мне стоит помыться и что–то купить для нас поесть…

Деятельная натура разработала новый план покорения Северуса, поэтому Гарри решил «перегруппироваться».

— Блэк–холл, — бросив дымолётного порошка в камин, сказал он, размышляя о своей новой стратегии.