Закон стаи

Письмо без подписи.

"Интересно, Витька один придет, или Саша нарисуется?" - подумала Света, наводя порядок на рабочем месте. Пять часов, по идее, можно сбежать домой. Все равно заняться нечем. Правда, если Верка без минуты шесть заглянет и заметит, что Светы нет на месте, завтра устроит скандал. Странная баба. Клуб - настоящий гадючник, а она рабочую дисциплину блюдет. Придумала систему штрафов за нарушения - опоздания, прогулы, попытки смыться пораньше. Рабочий день начинается в девять, заканчивается в шесть, перерыв с часу до двух. Сотрудник имеет право также на десятиминутную передышку через каждый час - покурить, в туалет сходить, чайку хлебнуть. Единственное, на что она закрывала глаза - когда молодые девчонки с утра бегали в булочную купить чего-нибудь к чаю - ресторанное меню клуба в этом отношении поражало своей скудостью. Правда, Верка отпускала с условием: ей тоже брали. Была у нее слабость - пирожные с шоколадным кремом. Наверное, из-за них она так и растолстела. Деньги за них отдавала всегда, но специально за сладостями не посылала. Света с Ольгой о потребностях главбуха не забывали никогда.

На месте не сиделось. Погода - блеск, сейчас бы куда-нибудь на природу махнуть... Подальше от клуба. Маленков с самого утра явился поддатый, в обед поспал, а к вечеру окончательно распоясался. Смотреть на него было противно, но если бы зрелищем опустившегося человека дело ограничивалось, Света бы стерпела. По опыту знала - как пить дать, приставать начнет.

Странно. Говорили, что директор в школе был отличником и образцовым комсомольцем. Окончил МАИ с красным дипломом. Его хотели продвигать по партийно-комсомольской линии, он и сам видел себя каким-нибудь первым секретарем обкома. Зарубили. Родители неподобающие. С тех пор начал поддавать. Гончар учился вместе с ним, пригрел в какой-то своей фирме. Потом, когда открыли клуб, Маленкова перевели сюда. Гончар доверял ему больше остальных, да и остальные вкладчики считали его перспективным партнером. А он спился. Нет, надо все-таки удрать пораньше. Плевать на штраф, лучше потерять полтинник, чем выдираться из цепких лап пьяного Маленкова.

Витька знал, что она иногда уходит раньше, поэтому всегда ждал ее в условленном месте начиная с пяти часов. Это вошло в правило с того самого дня, как она подтвердила свое согласие сотрудничать с UMF в лице Саши и Витьки - с работы никогда не возвращаться в одиночестве. Витька ежедневно встречал ее, выслушивал отчет, выдавал задание - и все это с таким безобидным видом, будто рассказывал о видеоновинках. Иногда подсказывал всякие хитрые приемы добывания информации... Пару раз вместе с ним приезжал Саша, трижды Света ездила к нему. Но никогда не знала заранее, как сложится вечер. Интересно, что ждет ее сегодня?

Подумав, Света достала косметичку. Выложила на стол губную помаду, тушь, пудру. Склонившись над маленьким зеркальцем, старательно подправила макияж. Скрипнула дверь, и на пороге возник Маленков. С идиотской ухмылкой, блуждающим взором и откупоренной бутылкой ликера в руке. Ну вот, нарвалась. Пошатываясь, директор приблизился. Покачнулся, чуть не упал, оперся рукой на стол, потом уселся. Света торопливо отодвинула косметику подальше.

- Выпить хочешь? - хриплым голосом спросил он.

- Нет, Валентин Николаевич, я не пью.

- Да ладно - не пьешь... Все вы так говорите. Чо, Верку боишься? Ни хрена она возникать не станет, если ты со мной... - он громко икнул, потом отхлебнул из горлышка. - Хорош ломаться, пей, пока предлагают.

Света вскочила со стула, Маленков схватил ее за руку.

- Куда?

- Мне надо выйти.

- Никуда тебе не надо, - он пьяно расхохотался. - Если ссать хочешь, отливай здесь. Вон, в кружку.

Она попыталась вырвать руку - бесполезно. Маленков толкнул ее на стул, потом расстегнул ширинку, вцепился в косу и прижал Свету лицом к брюкам. От отвращения ее чуть не вывернуло наизнанку. Она, зажмурившись, стараясь не дышать, отшатнулась. Маленков чуть не свалился от ее резкого движения, но волосы не выпустил.

- Соси давай, нечего рыло воротить.

Пальцами полез в штаны, высвобождая из плавок "окаянный отросток". И этого Света уже не выдержала. Упершись обеими руками в его бедра, оттолкнула изо всех сил, вскочила. На глаза от унижения навернулись слезы; не задумываясь о последствиях, размахнулась и влепила ему пощечину.

Последствия проявились мгновенно в виде такой оплеухи, что Света полетела на пол. Маленков попытался пнуть ногой, но не достал. Тогда схватил стул. Сообразив, что сейчас ей как минимум поломают ребра, Света забилась под стол. Маленков заржал, наклонился, схватил за рукав. Разумеется, порвал. Однако, убедившись, что вытащил кусок тряпки вместо девушки, рассвирепел. Швырнул под стол тяжелый пресс для бумаг, попал по плечу. Света даже вскрикнула от боли.

Одному Богу известно, чем бы это кончилось, если бы в этот момент в кабинет не заглянула Верка.

- Валентин, тебя к телефону. В твоем кабинете.

Голос ее звучал абсолютно бесстрастно - за годы работы она и не такого насмотрелась.

- Пошли все в задницу... - буркнул Маленков, пытаясь выволочь Свету из-под стола.

- Это срочно, - повторила Верка таким тоном, что до Маленкова дошло.

Покачиваясь и забыв застегнуть штаны, он вывалился в коридор. Верка задержалась, пропустив его.

- Света, собирайся и иди домой, - приказала она все тем же бесцветным голосом.

Едва дверь закрылась, Света пулей выскочила из ненадежного убежища. Сгребла в сумочку свое барахло, но уйти не успела - в комнату вихрем ворвалась Ольга. С одного взгляда оценила обстановку.

- Все нормально?

Света кивнула, и, не в силах больше сдерживаться, опустилась на стул и разрыдалась. Ольга кинулась утешать, но, чем больше она старалась утешить подругу, тем сильнее та плакала.

- Что случилось? - послышался мужской голос.

Света подняла голову, сквозь мутную пелену слез разглядела Эйфеля. Только его и не хватало для полного счастья...

- Опять Маленков, что ли?

- Ну да, - со злостью ответила Ольга.

- Вот козел. Чего это он, совсем озверел, в натуре?

- А ты удивляешься? - в каждом слове Ольги таилось столько яда, что его хватило бы на роту солдат. - Хочешь сказать, не знал, что он на это способен? Знал. И нечего строить сочувственную рожу - плевать тебе на это. Как и всем в этом долбаном клубе... Мужиков здесь нет, б..ь. Есть только сексуальные террористы. Вам всем чисто потрахаться надо, лезете на все, что движется. Что, Леша, ждешь своей очереди? Думаешь, Маленков попользуется, а потом и тебе достанется?

Эйфелю совсем не понравилось такое обвинение. Драться с Ольгой не стал - в отличие от остальных, он женщин не трогал.

- Придержи свой поганый язык, - посоветовал он Ольге и ушел.

Ольга, затаив дыхание, на цыпочках прокралась за ним, выглянула в коридор. Потом исчезла. Через минуту вбежала обратно.

- Пошли отсюда. Быстро! - скомандовала она.

Сунула Свете сумочку, схватила за руку и в буквальном смысле слова выволокла на улицу. Там перевела дух.

- Крутой разбор пошел. Эйфеля проняло. Я не все слышала, но этого достаточно. Там такие угрозы изощренные были... Маленков его на три буквы послал, а Лешка ему по хлебалу заехал. Тут Верка из своего закутка вылезла и сказала нам обеим ноги уносить от греха подальше. Мол, пусть мужики сами разбираются. Ох, чует моя жопа, огребет сегодня Маленков так, что мало не покажется, - со мстительной интонацией предрекла она.

Света еле доплелась до скамейки, где ее обычно поджидал Витька. Тот увидел ее, вскочил, переменился в лице - и, почувствовав его испуг за нее, Света опять разревелась. Да похлеще, чем в клубе...

Они сидели с двух сторон, как могли, утешали и успокаивали. Витька расспросил Ольгу, помрачнел, отошел позвонить. Вообще-то у него был мобильный телефон, но в этот раз он воспользовался таксофоном. К его возвращению Света немного успокоилась.

Никаких заданий и отчетов в этот вечер не было. Витька понимал, что ей не до этого. Работа подождет до завтра, все равно в таком состоянии от Светы как от наводчицы проку никакого. Ольга собиралась к Валерке и явно рвалась на части - и подругу бросать нельзя, и уже договорилась куда-то ехать. Света сказала, что прекрасно доедет с Витькой, в конце концов, он тоже друг.

Витька потащил ее в Центр.

- Поехали, прошвырнемся по улицам. Походим, ты очухаешься, слезы высохнут. А то мать своим видом до инфаркта доведешь. Незачем еще и ей нервы трепать.

Света подчинилась, тем более, что домой ее саму не тянуло. Наоборот, хотелось поговорить, излить душу. Витька слушал внимательно, поддакивал, переживал за нее - и Света не замолкала. Ей все осточертело. Эти постоянные угрозы, домогательства, побои... Ни дня спокойно не проходит. И жить так дальше невозможно.

Взбучка, полученная от Эйфеля, подействовала отрезвляюще. Маленков стоял в мужском туалете, холодной водой смывая кровь из рассеченной брови, залившую все лицо и даже воротник рубашки. Руки тряслись, злоба бурлила, требуя выхода. Ну ничего, завтра он этой овце устроит... Эйфель ночью уезжает в Киев - скатертью дорога. Надо будет с ребятами договориться, и пора показать этой суке, кто хозяин в клубе. Пощечину отвесила, прошмандовка... Ничего, завтра ей все это вспомнится. Еще будет в ногах ползать, ботинки лизать, прощение вымаливать. Связать ее, поиметь во все дыры, пустить по кругу - вмиг научится слушаться.

Уходя из клуба, заметил, что Вера еще на месте. Корпела над балансом. Взял ключи от своего "фольксвагена". Главбух, не глядя на него, посоветовала:

- Валя, попроси ребят из охраны довезти. Тебя с разбитой мордой все гаишники тормозить начнут, а от тебя спиртом за километр бьет. Права отберут.

- Да ладно! Я всех постовых по дороге отсюда до дома знаю. Они все у меня на прикорме, - хвастливо заявил Маленков и спустился вниз.

В голове почти прояснилось, этого вполне достаточно, чтобы доехать без приключений. Завел машину, выехал на Щербаковскую. Час пик прошел, движение утратило дневную интенсивность, поэтому он прибавил скорость.

Обычно дорога от клуба до дома занимала минут десять, от силы пятнадцать. Сегодня он добрался за девять. Подъезжая, издалека обратил внимание на приткнувшуюся к обочине по встречной полосе "Волгу". Сам не мог сказать, что в ней особенного. Если только предчувствие...

На его улице всегда было малолюдно. На красный свет светофора встал один - больше машин не наблюдалось. Мог бы и не останавливаться, проскочить. "Волга" тронулась с места, набирая скорость. Где-то на краю сознания мелькнула мысль: куда это мужик так газанул? Вот-вот на взлет пойдет... В этот момент светофор переключился, Маленков двинулся дальше. Когда до встречной "Волги" оставалось десятка два метров, внезапно он понял.

За рулем сидел кто-то в черном маске с прорезями для глаз. Маленков резко вывернул руль, уходя от столкновения, но подточенная алкоголем реакция подвела... Грохота от удара он не слышал. Только пронзительная боль скрутила позвоночник, взорвалась в груди. Но сознания он не потерял. Видел сквозь красную дымку боли, как из "Волги", мало пострадавшей в аварии, вышел мужчина среднего роста, весь в черном. Как ниндзя. В руке ствол.

Подошел к Маленкову, наклонился, заглянул в глаза. Черное дуло пистолета закачалось перед носом. Он не мог отвести глаз от этого провала, из которого должна вылететь смерть. Его смерть. В последний момент киллер, вместо того, чтобы размозжить череп, вдруг опустил руку, неудобно изогнувшись, чтобы достать жертву. Пуля ударила под правое плечо. Коротко вскрикнув, Маленков провалился в темноту.

Подходя к клубу, Света почти решилась повернуть обратно. Идти туда не хотелось настолько, что ей было безразлично, оштрафуют за прогул или нет.

Она топталась у служебного входа - главный по случаю раннего времени еще был закрыт - курила и решала: идти или не идти. По утрам Маленков появлялся более-менее трезвым, но и на свежую голову он мог учудить что-нибудь. О Боже, когда ж она от него избавится?

- Привет. Ты чего там стоишь? - послышался откуда-то сверху Ольгин голос.

Света вздрогнула. Подняла голову - окно ее кабинета распахнуто, Ольга свесилась наружу. И выражение ее лица было по меньшей мере странным.

- Поднимайся и сразу топай в курилку. Жду тебя там.

В ранний час они оказались единственными посетителями курилки довольно-таки удобной комнаты отдыха, где стояли два диванчика и четыре урны для окурков. Ольга глубоко затянулась, равнодушно заметила:

- Присядь. Выслушай и запомни все, что я скажу. Забудь, что Маленков вчера подрался с Эйфелем. Они лучшие друзья, друг на друга молятся, а ты Маленкова считаешь немного сумасшедшим и на этом основании жалеешь. Никакой неприязни у тебя к нему нет.

- Что случилось? - севшим голосом спросила Света.

- На Маленкова вчера покушение было. Поехал домой на своей машине, пьяный вдребезги. Около самого дома столкнулся с "Волгой". Машина - вдрызг, самого Маленкова еле вытащили. Переломы, рваные раны и все такое. Месяца два больницы обеспечено.

- А причем тут Лешка? - удивилась Света. - Обычная авария.

- Хрен там. Тачка, которая в него вписалась, угнанная, и угнана в Загорске вчера вечером. Ее бросили на месте аварии. И это все фигня, потому что в Маленкова стреляли. Попали куда-то в грудь, не очень опасно, но огнестрельное ранение - это не случайная авария. Пушка брошена там же. Добить, видимо, не успели - прохожие спугнули киллера. Они же и "Скорую" вызвали, а то он точно кровью изошел бы.

- Откуда ты знаешь? - спросила Света.

- Я рано пришла, с Веркой успела перемолвиться. Она вчера и в больницу ездила, и с операми разговаривала. И она же вчера своими ушами слышала, как Лешка обещал замочить Маленкова. Лешку сдавать нельзя, поэтому она и сказала мне, чтобы мы молчали. Если Лешку не загребут, премии получим, она потушила окурок, вытащила из пачки вторую сигарету. - Ментов полон клуб, так что следи за каждым словом.

- У меня нет уверенности, что это Лешкина работа. Витька же вчера кому-то звонил. Может, это Саша?

- Ничего подобного, - категорично отрезала Ольга. - Сашка вчера в это время дома был. Он вообще весь вечер на улицу не высовывался. Точно знаю, потому что сама там присутствовала. В карты играли. Я, Валерка, Сашка, Миша, Сашкина сестра и ее парень. С семи вечера до часу ночи никто из квартиры не выходил. Это не он. Лешка, больше некому. А потом, там же не тривиальный мордобой, там же попытка убийства была. Сашка на это не пойдет. Ох, блин, и как неаккуратно все оформлено... Не дай Бог, Лешка сядет из-за этого дерьма.

- Да, жалко будет. В крайнем случае, сделаю ему алиби, - решила Света. - Услуга за услугу. Скажу, что мы по улице гуляли, или что-нибудь в этом роде.

- С Веркой посоветуйся. Она баба ушлая, у самой срок за плечами. Подскажет.

Разговор с главбухом получился тяжелым и неприятным. Вера внимательно выслушала Свету, потом сказала:

- Закрой дверь. Такие разговоры посторонним слышать незачем.

Она была очень сдержанной, очень вежливой.

- Во-первых, твои услуги в данной ситуации никому не нужны. Самого Эйфеля там не было. На момент покушения он уже ехал в поезде "Москва-Киев". Сделал это кто-то из его людей. Мы не волнуемся, потому что, во-первых, "заказы" практически не раскрываются, а во-вторых, следствие ведет очень хороший знакомый Гончара. Если ты хочешь отблагодарить Эйфеля за услугу, выбери какой-нибудь другой способ.

Света покраснела до корней волос.

- Это первое. А второе - что ж ты, мерзавка, делаешь?

Света опешила, а главбух размеренным тоном продолжала:

- Эйфель оказался под подозрением, а выехал на очень серьезное задание. Сейчас ему придется отказываться от всех планов. Мало того - он некоторое время не сможет показываться в Москве, пока эта история подзабудется. Ты понимаешь, какие деньги он теряет? А ты не подумала, как теперь будут складываться его отношения с Валентином? Ведь у них много общих предприятий. Нет, ты ни о чем не думала. Подумай теперь. И если ты еще раз позволишь себе что-то подобное - отвечать будешь не мне и не Валентину. Тобой займутся люди Гончара.

Она говорила тихо, равнодушно, а глаза у нее были мертвые... С содроганием Света вспомнила, что про Веру рассказывали. Она сидела за недостачу, и на зоне убила свою соседку по бараку, приговоренную воровками. И сейчас Света верила, что так могло быть на самом деле.

- Иди, работай, - сказала Вера и склонилась над ведомостями.

Михаил Алексеевич Гончаров, большинству криминальных авторитетов более известный как Гончар, лидер измайловского блока группировок, пребывал в недоумении. Покушение на директора "Розитты", клуба, использовавшегося в качестве ставки блока, выбило его из колеи.

Сначала все казалось правильно и просто. Работала в клубе некая Света Антонова, со своими непосредственными обязанностями справлялась нормально, если Верка не заикалась о том, чтобы уволить ее. Сам Гончар Антонову сильно недолюбливал - стервой она оказалась той еще. Прирожденная кидала. Поманит мужика, а потом стравит его с соперником. Сколько ссор и свар из-за нее случилось - не счесть. Но Гончар не обращал на нее особого внимания, пока эти мелкие стычки не сказывались на бизнесе. В конце концов, это личное дело братвы. Спохватился, как водится, поздно.

Эйфель, самый молодой из его союзников, двадцатисемилетний весьма неглупый лидер загорской группировки, имел зуб на Маленкова и раньше. Несколько лет назад Лешка капитально сцепился с Алексом, бригадиром Гончара. Дело дошло чуть ли не до разрыва союзнических отношений. Спор выиграл Эйфель, Алекс через некоторое время подложил ему мелкую свинью - и таким образом обозначилась длительная вражда. С течением времени она не только не затихла, но даже усилилась. Эти двое с трудом выносили общество друг друга, хватались за малейшую возможность подстроить гадость. Пока избегали подставы только в криминале, а во всем остальном вредили как могли. Свои антипатии переносили на друзей и партнеров друг друга, причем зачастую последние даже не подозревали о наличии у них врагов. Так, Алекс начал цепляться к Чуме, заметив, что тот сблизился с Эйфелем, а тот всячески портил кровь Маленкову, у которого было множество общих проектов с бригадиром Гончара.

Гончару казалось, что и Антоновой Эйфель оказывает покровительство лишь в пику Маленкову. Однако на самом деле сучонка стала последней каплей, печатью на свитке с клятвой родовой вражды. Как ни странно, Эйфель действительно имел на нее виды, если перевел вражду в разряд открытого конфликта. Прямо в клубе, в присутствии Верки образцово-показательно разбил Маленкову физиономию. Продемонстрировал, так сказать, способность к рыцарским поступкам. Однако остановиться на этом не посчитал нужным. А может, Маленков сам виноват, не сумев удержать язык за зубами. Результат попытка убийства. Маленкову просто повезло, что парень Эйфеля промазал.

Вся картина происшествия убеждала в том, что на Маленкова наехали по приказу Эйфеля. Машину угнал в Загорске его человек - в салоне обнаружили отпечатки пальцев. На подготовку времени не было, Эйфель, видимо, отдал приказ убрать соперника срочно. Все оформлено наспех, кое-как, на убийство вышел не киллер, а специалист по угону. Добить не сумел...

Однако уже через три дня Гончар поменял свое мнение на прямо противоположное. Эйфеля и его людей там не было. Во-первых, машину эту прихватили не для убийства. Давно присматривали хорошую "Волгу" под заказ. Во-вторых, сроки исполнения заказа поджимали, поэтому машину перегоняли к заказчику без предварительной обработки, прямо с места предыдущей стоянки. И угонщика остановили у поста ГАИ на Ярославском шоссе. Машину оставили у "аквариума", водителя препроводили в ближайшее отделение милиции, и в момент покушения он пребывал на допросе. А "Волга" загадочным образом исчезла от поста ГАИ прямо из-под носа гаишников. В-третьих, киллер вовсе не промазал. Он специально нанес не смертельное ранение. Такое утверждение высказал следователь, ведущий дело и давно состоявший на прикорме у Гончара.

Получилась любопытная версия. Подготовка к покушению велась в два этапа. Для отвода глаз Эйфель приказал гнать машину под заказ без страховки, пожертвовал одним из лучших своих спецов - а парню точно светил приличный срок - затем рискнул судьбой еще одного человека, поручив ему взять машину у поста. Наглость последней выходки не поддается описанию. И при такой сложности почему-то ограничился ранением соперника.

Насколько Гончару было известно, страсть Эйфеля к деньгам значительно превышала его стремление к Антоновой и ненависть к Маленкову, вместе взятые. Не мог он так сделать. Терять деньги на заказе, сажать людей - да зачем ему такие извращения?! Эйфель поступил бы куда проще. Подослал бы пару дуболомов по домашнему адресу Маленкова, чтобы те мокрого места от директора не оставили. Не говоря уже о том, что в результате скрупулезного исследования деталей оставалось впечатление о долгой и тщательной подготовке.

Скорее всего, некто приличное время следил за Эйфелем, находился в курсе перемещений и его самого, и его людей. И воспользовался моментом. Вот только смысл этой акции до сознания не доходил никак. Похоже, хотели подставить Эйфеля, причем не столько под статью подвести, сколько под разбор. Если бы его пытались свалить с помощью ментов, дождались бы минуты, когда запачкает собственные белы рученьки - доказать, что в Маленкова стреляли по его приказу, на практике невозможно. Нет, это провокация внутрисоюзной распри. А под тяжелую руку Гончара Эйфеля подводить может только Алекс. В этом-то и заключалось явное противоречие. Во-первых, Алекс никак не мог рисковать здоровьем Маленкова, поскольку в значительной степени зависел от его деловой оборотистости. Тот хоть и пил как свинья, но мозги имел качественные. Во-вторых, такой сценарий покушения требовал как минимум высококлассной разведки. Не говоря уже о киллерах-универсалах, способных не только стрелять, но и водить машину как каскадер. У Алекса ни собственной мощной разведки, ни опытных специалистов по укорачиванию человеческих жизней не имелось. У Чумы - да, было у него двое ребят, которых он берег как зеницу ока. На все руки мастера. Но Чума не стал бы подставлять Эйфеля. А Алекс не имел для этого технической базы.

Выходит, кто-то третий. И не исключено, что Эйфель здесь замешан совсем не в той роли или не замешан вовсе. "Розитта" - точка схождения лучей огромной паутины измайловского блока, его ставка. Причем здесь располагалась центральная диспетчерская как легальных, так и криминальных "предприятий" Гончара. О способностях Маленкова можно спорить до посинения, но одно ясно: поставить на место директора "Розитты" Гончар должен был только того человека, которого знал как облупленного. Что он и сделал. Последнее время легальными предприятиями руководили Вера и Алекс, но и Маленков играл заметную роль. И если смотреть на Маленкова не как на соперника Эйфеля, а именно как на директора клуба, то выводы напрашиваются сами собой: покушение является своеобразным вызовом на дуэль.

Чрезмерно сложная операция потребовалась строго для демонстрации возможностей соперника. Гончару показали качество подготовки людей, способности разведки, а также высокий с технической точки зрения уровень намечающейся войны. Откуда взялось предположение о технике - за Эйфелем вряд ли следили с близкого расстояния. Скорее всего, при помощи аппаратуры удаленного наблюдения.

Перспектива войны Гончара не привлекала совсем. Тем более - с хорошо подготовленным противником. А что самое поганое - с врагом неизвестным. Потому что тот направил весьма оригинальное послание, а подписаться забыл. Или полагает, что Гончар сам догадается. Интересно, по какому-такому признаку можно безошибочно определить авторство? По технике? По высокому профессионализму? По наглости, в конце концов? По этому самому отсутствию "подписи"? Пардон, господа, эти параметры характерны для любой группировки "черной дюжины". Не говоря уж о том, что сейчас море молодых команд, организованных бывшими сотрудниками спецслужб.

Ладно, зайдем с другого конца. Кому Гончар мог настолько опротиветь, что человек решился на войну? Да всем. Кого ни возьми. А у кого может хватить сил? Опять же, "черная дюжина". Ученый? Без базара. Хотя почерк явно не его. Не станет он посылать "анонимки". Он же законник, объявит войну официально. Если найдет весомый повод. Кроме того, ему сейчас не до выяснения отношений с внешними врагами. После того, как Цезарь три года назад свалил из России (ох, сколько народу вздохнуло с облегчением!), Ученому всерьез пришлось бороться за собственный авторитет. Он состарился, его потихоньку вытеснял Хромой... В такой ситуации на войну идут лишь в самом крайнем случае, когда других средств погасить бунт не остается. Пока до открытого конфликта внутри Организации дело не доходило.

Нет, это не Ученый. А кто тогда? Черные? Чечня последнее время лютует... Впрочем, они находятся в состоянии вечной войны со всем миром, это не новость. Но опять же по почерку не похоже на деяния доблестных уроженцев Ичкерии. Те взорвали бы что-нибудь для острастки - вот тут и без подписи ясно, чья работа. Наверное, все-таки новая команда. Решили самоутвердиться, заработать стартовый авторитет. Странные они, деревенские... Место на кладбище таким образом они заслужат, это без проблем. Думать надо, на кого наезжаешь. И головой думать, а не головкой...

...Посмотрев на часы, Гончар убедился, что на обед домой не успевает. Через четверть часа в клуб подъедет Чума с какими-то новостями. Ладно, поедим в "Розитте". Хотя до сих пор шурующие там менты хорошему аппетиту и здоровому пищеварению не способствовали никак. Выкинуть бы их как-нибудь из клуба, ведь всю работу блока своим присутствием в ставке парализовали...

Зашел на кухню, попросил принести обед наверх, в кабинет Маленкова. Заглянул в ресторан и казино - вроде жизнь идет своим чередом, денежки посетителей бесперебойно перетекают в кассу клуба. Два мента в штатском кушали в уголке. Блин, еще корми этих проглотов за свой счет. А оставить голодными - себе дороже, они с пустым желудком куда вреднее, чем сытые. Ладно, пусть едят.

Поднялся наверх. Перед ним из кабинета Веры выскочила Антонова с пачкой бумаг в руках, пошла к себе. Походка летящая, вдоль позвоночника вьется коса в руку толщиной. Обернулась, улыбнулась, поздоровалась. Гончар в который раз удивился: в жизни не подумаешь, что девка - редкая стерва. Взгляд светлый, как у ангела, улыбка такая, будто она никогда не сталкивалась с прозой жизни. Святая, честное слово. Прямо-таки веет от нее чистотой. Имя ей подходит. А вот мысли она вызывает почему-то самые что ни на есть грешные. Так и хочется развратить ее, содрать маску невинности, превратить из безгрешной монашки в самку, нуждающуюся только в неутомимом самце... Поймав себя на таких размышлениях, Гончар несколько недовольно крякнул. Еще не хватало ему самому пристроиться в длиннейшую очередь охочих до ее стройного тельца мужиков. Правда, если придет в голову блажь, он поступит куда проще. Наймет пару-тройку молодых ребят на стороне - чтобы слухи по команде не поползли, до жены не дошли - они ее доставят на тайную квартиру, посадят на иглу. Через пару недель девочка сама в ноги кинется, если лишить ее очередной дозы. Кстати, надо Эйфелю посоветовать, а то будет ходить вокруг да около...

Дойдя до кабинета секретарши, вспомнил, что не взял у охраны ключи на первом этаже. От этих замков было два комплекта, один Валька носил при себе и увез в больницу, второй постоянно висел на щите внизу. Спускаться не хотелось. Мимо топал кто-то из братвы, Гончар запряг его сбегать за ключами. Сам бесшумно подошел, встал в дверях комнаты младшего бухгалтера, привалившись плечом к косяку и сунув руки в карманы. Антонова не замечала наблюдателя, методично заносила в компьютер данные с бумаг, выданных Верой.

А может, действительно заняться ею вплотную? По крайней мере, после него она станет куда сговорчивее и ласковее с остальными. Ссор поменьше будет. Эйфель, правда, недоволен останется, если и вправду положил на нее глаз. Впрочем, это проблемы Эйфеля. Раньше надо было клинья к ней подбивать. Кто не успел, тот опоздал.

Она будто услышала его мысли, вздрогнула, посмотрела не то вопросительно, не то испуганно.

- Что-то случилось, Михаил Алексеевич?

Он покачал головой. Ему принесли ключи, пошел в кабинет Маленкова, подбрасывая их в руке. Надо же, какая глупость иногда в голову лезет... Собственная супруга всего на четыре года старше Антоновой, и сто очков вперед по части привлекательности ей даст. Чего, спрашивается, в голову взбрело развлекаться с кем-то еще?

В кабинете секретарши, через который надо было пройти, чтобы попасть в директорский, уже переминался с ноги на ногу официант с подносом. Отлично, сейчас пообедаем. Гончар с удобством устроился за Валькиным столом.

Чума появился, когда Гончар не успел даже суп съесть.

- Внизу менты, что ли? - он глазами показал на тарелки.

- Ну да. Как гляну, так не только аппетит теряю.

Чума уселся на диване напротив стола, решив дождаться, пока шеф утолит голод.

- Ты рассказывай, - кивнул Гончар. - Чего время-то терять?

- Цезарь вернулся.

Гончар подавился, закашлялся. О Господи, только этого выродка в Москве для полного счастья не хватает. Как говорится, лиха беда не приходит одна.

- Уверен?

- В натуре, сам вчера видел. В "Метле". У меня там с нужным чуваком стрелка забита была, я с ним перетер и - в казино. Дай, думаю, пару штук проиграю. Зашел, выбрал рулетку, поставил, и слышу такой базар. Кто-то заявляет, что наши казино в подметки Лас-Вегасу не годятся. А потом добавляет, что как-то продул там штук сто. Ну, я Цезаря видел всего раза четыре, но голос-то его запомнил. Оборачиваюсь - в натуре Цезарь. Почти не изменился, только поздоровее стал. Хаер чуть не до пояса, он его в хвост завязывает. Блин, на кой мужику такие волосы?

- Надеюсь, ты у него это не спросил?

- Не, не стал. Да ну, мне-то до фени. Только неудобно, по-моему, они ж мешают. С бабой или голубым я его сравнивать не стану, еще не совсем спятил, но ведь в натуре с ними возни сколько! Вот, оборачиваюсь я, пачку разинул, а он смотрит на меня - чую, не узнает. Можно было, конечно, свалить, но мне по приколу с ним потрещать случилось. Я, короче, представился, так это вежливо для затравки подпустил, что давно не видать его. Слово за слово, поползли в бар. Я даже зарок ради такого случая нарушил, сто пятьдесят грамм на грудь принял. Ну, чисто для базара.

- Не оправдывайся. Твое дело, пить - не пить.

- Не, сказал - все, значит все. Вчера только, чтоб базар ровнее шел. Не, Гончар, когда еще так сойдется? Так слушай, он мамой клянется, что "завязал"!

- Быть того не может. Беспредельщики не "завязывают", они физически не способны загнать себя в рамки закона. Если уж они даже в криминале никаких правил не признают, так что говорить об остальном?

- В натуре! Он же в Москве уже полгода, если б не "завязал", мы б о нем давно услышали.

- Не верю. Хотя вру. Может такое быть. Если ему Ученый хвост прижал. Он как-то при мне обмолвился, что не желает для детей бандитского будущего.

- Цезарь втирает, что ему на хрен больше криминал не нужен, у него другой бизнес. Прикинь, мужик кинокомпанию в Голливуде прикупить собрался! Хочу, говорит, кино снимать, с детства мечтал. Для того, мол, и воровал шесть лет. Деньжат подкопил, вложил их грамотно, и сейчас у него капитал такой, что ему в натуре без мазы лишний риск. Задумал крутейший боевик о нашей мафии снять, только об этом и твердит.

- Что-то слушаю и никак не пойму: ты вообще-то о ком рассказываешь? Что, на самом деле Цезарь пил с тобой и своими планами снимать кино делился? Вот так мирно?!

- А вот этого я не говорил. Шутки у него те еще. Иногда руки так и чесались по хлебалу заехать. Терпел из политических соображений. Мне ж надо разнюхать, чем он там дышит. Но факт, он "завязал". Не такой раньше был. Базар у него другой.

- Он процесс не вспоминал?

- А як же! Чуть ли не первым делом.

- И что?

- Ну, я, конечно, наплел, что то была самодеятельность Маленкова и Гошки Топора, мы вроде как все задним числом узнали, а по деньгам и вовсе не при делах остались. Не поверил. Ага, базарит, Топора любовница грохнула, Маленков в реанимации валяется. Нашли, мол, на кого стрелки перевести. Во-во, я тоже фишки вылупил: откуда он знает? И про Гошку, и про Вальку. Сказал, что стукачи в прокуратуре не только у тебя водятся. Так все это цветочки! Он знает, кто в Вальку стрелял!

- Кто? - с живейшим интересом спросил Гончар.

- Так он и сказал... Но намекнул, что братва сверхсерьезная и дерьма мы с ней нахлебаемся вдоволь. И, мол, когда узнаем, кто это, будем очень неприятно удивлены. Еще такую фразочку подпустил, что мы одни ни фига не справимся. С Ученым - еще куда ни шло. А без него - безнадега. Но Ученый нам помогать не станет, поскольку мы ему в карман во время процесса залезли. Мало того, Цезарь не намерен ждать, пока нас раздавят. Обещался свинью подложить. Причем так, что сам с точки зрения закона останется чист, аки агнец. Он же "завязал", руки на разборе марать не хочет. Говорит, есть способ задавить нас, не стуча в ментовку и не вызывая на разбор. А тут, как на заказ, у нас головные боли. Цезарь сказал, что мы сильно той братве мешаем, к войне надо готовиться. Мол, пока мы с теми выяснять отношения будем, Цезарь нас с другой стороны добьет. Чтоб неповадно было в карман лазить.

- Нехорошо. Очень нехорошо.

- Гад, визитку своего посредника оставил. На тот случай, если ты надумаешь неустойку заплатить. Без нее никаких просьб о помощи слушать не станет.

- Пошел он... Сколько хочет, не сказал?

- Не-а. Говорит, что не вымогатель, сам сообразишь, сколько надо, чтоб тебя Ученый простил.

- Не вымогатель, - Гончар фыркнул. - Помет бешеной крысы. Ублюдок паскудный. Хрен он получит, а не бабки. Процесс они просрали? До свиданья. Где это видано, чтобы контрибуцию возвращали? Обойдется. Мы сами справимся.

- Вот и я так сказал.

- Он, кстати, не себя под серьезной братвой подразумевает?

- Исключено. Он не все знает. В частности, что тут еще Эйфель замешан. Про него вообще - ни сном, ни духом. Если б его люди, знали бы, чью тачку берут. Не, не он. Интуиция говорит, что не он.

Гончар аккуратно сложил пустые тарелки на поднос, вытер салфеткой губы. Итак, худшие подозрения оправдываются. Мало того, что на серьезный разбор нарвались, так еще и Цезарь подсуетиться решил. Интересно все же, кому Гончар дорогу перешел? Если в одиночку не справится... Или черные, или "урановая" мафия. А может, и спецслужбы. Хрен их разберет, у них последнее время методы ничем от бандитских не отличаются. Ладно, будем посмотреть.

Чтобы предсказать неприятности в результате покушения на Маленкова, Цезарю вовсе не требовалось быть ясновидцем. Достаточно самых поверхностных психологических портретов главных действующих лиц и общей картины жизнедеятельности измайловского союза, чтобы прогнозировать будущее. Гончар и сам понимал, что ситуация существенно усложняется независимо от того, кто именно был автором покушения на Маленкова.

Валька, мерзавец, мразь вонючая, очухавшись после ранения, принялся весьма активно чесать языком. Такое ощущение, что киллер накатил ему по голове, а не прострелил грудную клетку. Для начала он доверительно сообщил следователю о своей ссоре с Эйфелем, случившейся накануне покушения. И об угрозах в свой адрес. Алекс съездил в больницу, посоветовал Маленкову придержать свое помело, но уговоры эффекта не возымели. И убрать мерзавца нельзя, по крайней мере сейчас - тогда Эйфель до смерти не отмоется.

А Эйфель, между прочим, играл весьма важную роль в организации регулярных поставок наркотиков. Фактически, он обеспечивал транспорт в России. Брал партию на границе, довозил до Москвы, где передавал Алексу либо Чуме. Из-за следствия Эйфель не мог появиться в Москве, но это еще не самое плохое. Поскольку придурок Маленков намекнул, что Эйфель орудовал не сам, над загорской группировкой нависла вполне реальная угроза разгрома. Многие операции пришлось сворачивать, и прежде всего те, которые проводились в паре с измайловской командой, чтобы не возбуждать излишний интерес ментов еще и к ней. То есть, отработанную технологию провоза наркотиков пришлось прямо на ходу менять. Что, естественно, на ритме жизни не могло сказаться положительно.

Гончар оказался в затруднительном положении. С одной стороны, Эйфель временно выбыл из игры, из клуба не уходили менты - они почему-то были уверены, что именно в "Розитте" сумеют найти доказательства того, что Маленкова пытался убить союзник Гончара. Интуиция вела их верным путем - в клубе действительно можно было при известной настойчивости отыскать все, что угодно. Ставка блока, как-никак. С другой - за неделю до этой гнусной склоки он договорился о поставке крупной, на триста тысяч баксов, партии героина. Поначалу планировал выкупить ее на границе, доставить в Москву и поместить в тайник в "Розитте" - поскольку партия большая, рискованно оставлять ее на складе в другой фирме. А здесь можно разделить на части и распределить между распространителями.

И вышло так, что все этапы плана оказались практически неосуществимы. Вопрос с доставкой партии в Москву оставался открытым, о хранении наркотиков в клубе нечего было и думать. С первым Гончар худо-бедно справился, предложив продавцу самому позаботиться о доставке. Между прочим, даже в деньгах выгадал - Эйфелю за провоз приходилось платить больше. А с хранением пришлось рискнуть. Впрочем, если уж на то пошло, склад в "Элегии" охранялся ничуть не хуже клуба, а на время раздела партии можно поставить дополнительный караул.

...Алекс со своими людьми прибыл на вокзал за четыре часа до назначенного срока. Группа сопровождения - десять человек на трех машинах ожидала на стоянке. Сам вместе с помощником и охраной прошел по зданию, осмотрелся. Вроде ментов как обычно, задержания с поличным можно не опасаться.

Без четверти час прибыл поезд. Старший группы от поставщика подошел к Алексу, одними глазами показал: "Порядок". Алекс отзвонился Гончару, чтобы тот выслал человека с деньгами. В ожидании курьера отправился наблюдать за разгрузкой. Везли партию под видом консервированных фруктов в жестяных банках.

В половине второго произошел расчет. Группа охраны груза разделилась большая часть тут же расселась в две машины-такси, направляясь в гостиницу либо на чью-то квартиру, увозя с собой деньги. Старший группы со своим телохранителем должны были ехать на фирму вместе с грузом и оставаться в роли заложников, пока проверка качества партии не даст положительных результатов. Ящики с "консервами" погрузили в микроавтобус, охрана разместилась по двум легковым машинам. Алекс лично проследил, чтобы курьеры поставщика не оказались в опасной близости от наркотиков - черт его знает, чего от них можно ждать. Убедившись в том, что машины в установленном порядке выехали со стоянки, опять набрал номер мобильного телефона Гончара - сообщить, что груз через полчаса прибудет на склад. И вернулся в клуб.

По идее, причин для волнения не было. Маршрут движения просчитан, все гаишники на пути из его рук едят, тормозить не станут. Но даже если и случится непредвиденное, досмотр исключен. Сопровождение достаточно многочисленное, подготовленное ко всякого рода экстремальным ситуациям и хорошо вооруженное. И когда ровно через полчаса звонок о прибытии не поступил, Алекс не обеспокоился. Мало ли, хоть маршрут и проложен по наименее загруженным улицам, случайную пробку предугадать сложно. Хотя, конечно, бригадир должен был сообщить о задержке.

Три часа дня. Ни слуху, ни духу. Алекс не выдержал, позвонил знакомому, выяснил, что в промежутке между половиной второго и тремя часами дня никаких пробок и заторов на указанном маршруте не возникало. Аварий также не зафиксировано.

Четыре часа. Готовый ко всему, в том числе и к смерти - под горячую руку Гончар и убить мог без задержки - Алекс доложил об исчезновении груза вместе с группой сопровождения и двумя курьерами поставщика. Чума подхватился, разослал людей на поиски и отбыл сам.

В половине двенадцатого ночи Чума обнаружил три машины, загнанные вглубь массива Измайловского парка. Точнее, то, что от них осталось. И от транспортных средств, и от людей.

С машин налетчики сняли номера, порезали покрышки, разбили стекла, окатили какой-то грязью, а затем - чем-то вроде концентрированной кислоты. Дрянь, которая разъела краску и металл, за несколько часов новехонькие тачки превратив в рухлядь. И вид у них был такой, будто они стояли так несколько лет, предоставленные всем природным стихиям - грязные, ржавые, облезлые. Даже подростки пройдут мимо, решив, что все интересное с этих машин давно снято, и не посчитают нужным заглянуть в выбитые проемы окон.

А там на полу аккуратно уложены двенадцать обезображенных трупов. Кисти рук и лица сожжены все той же кислотой, и опознать их теперь даже ментам трудновато - отпечатки пальцев снять невозможно. Одежда, личные документы, оружие, техпаспорта - не осталось ни единой детали, которая недвусмысленно указывала бы на имя владельца. Только тела внутри остовов машин. Груза, само собой разумеется, след простыл.

Чума видывал многое. Однако от этой картины ему стало сильно не по себе. Хотя бы потому, что он не мог себе представить - каким же образом налетчики провели перехват? Ведь для этого надо задержать машины, которым без крайней нужды даже останавливаться запрещено. Аварий, по данным Алекса, не было, а как еще можно тормознуть три машины, избежав при этом лобового столкновения, Чума не понимал. Кроме того, в аварии остановится одна машина, а две другие продолжат путь. Между тем, на бамперах были царапины, но ни единой вмятины. Выходит, по тормозам дали сами и все одновременно. А дальше? Некто либо угробил двенадцать прекрасно обученных бойцов прямо посреди улицы в два часа дня, либо уговорил их прогуляться в парк. Всем вместе, прихватив с собой груз. На трупах, что интересно, Чума обнаружил только следы удавки. Видимо, сначала глушили ударом по голове, чтобы жертвы не орали и не сопротивлялись, затем бесшумно убивали.

А глубокой ночью стало известно о еще одном ударе. Заключительном, так сказать. Гончару позвонил разъяренный поставщик и потребовал объяснить, что произошло с его людьми. И с деньгами за партию товара. Поскольку Гончар даже не знал, где остановились курьеры, ничего конкретного сообщить не смог. Разбудил Чуму и приказал без промедления прояснить ситуацию.

Лучше бы он этого не делал. Курьеры поджидали своих товарищей, уехавших на "дегустацию" товара, в квартире, использовавшейся как перевалочная база. То ли родственница кого-то из них там проживала, то ли знакомая. На время пребывания гостей хозяйка перемещалась к сожителю, чтобы в случае осложнений с чистым сердцем сказать: "Я не при делах, господа". Она-то и подняла тревогу.

По договоренности, она отбыла рано утром того дня, когда прибыл груз, и должна была вернуться ровно через сутки. Ключ гости с собой не возили, бросали в почтовый ящик. Заявившись домой, хозяйка не смогла попасть в квартиру. Зато на лестничной клетке обнаружила кровавые следы. Заметалась в ужасе, не зная, что предпринять. Тут, как на грех, одновременно явились Чума и менты - одного послал Гончар, других вызвала соседка, которой тоже не понравилась кровь на полу. Чума быстренько удалился и наблюдал за развитием событий с самого большого расстояния, которое только позволяло рассмотреть детали.

Менты взломали дверь, вошли внутрь... Суета поднялась страшная. Восемь трупов - и, как заметил Чума, все с такими же признаками, что и группа сопровождения. Этих, правда, резали, а не душили. Но руки и лица точно так же облили кислотой. Документы, ценности, а самое главное, деньги за товар все исчезло.

На следующее утро менты обнаружили трупы в Измайловском парке. И без колебаний приписали их неизвестным преступникам, вырезавшим гостей столицы в квартире. Для Гончара связь между этими убийствами тоже была яснее белого дня. Но, в отличие от ментов, он знал, что их связывает - кто-то узнал о предстоящем прибытии партии, а затем завладел и товаром, и деньгами.

Гончар жалел, что успел сказать поставщику о состоявшейся встрече надо было сделать вид, что курьеры исчезли до передачи товара. До разборки не дошло, но о дальнейшем сотрудничестве и речи быть не могло. Хуже всего то, что одним махом Гончар потерял и людей, и деньги, и доступ к дешевому порошку - у остальных поставщиков цены оказались не в пример выше.

Вот тут он и вспомнил о "серьезной братве", вскользь упомянутой Цезарем в разговоре с Чумой. Выругался, разумеется - как только в Москве появляется Цезарь, сразу у всех начинаются неприятности. Вроде бы он и не замешан прямо, но бесит сам факт, что он осведомлен о подоплеке событий куда лучше участников. Поколебавшись, Гончар решил поговорить с ним сам.

...Прямых телефонов кого-либо из Организации Гончар не знал. Вероятно, поставь он такую цель, разведка добыла бы ему список дня через два или три - лидеры конкурирующей структуры не особенно скрывались. Но до сих пор в домашних адресах авторитетов Организации нужды не было.

Посредник поднял трубку после второго гудка. Судя по голосу, это все тот же человек, что и пять лет назад.

- Добрый день. Гончар вас беспокоит.

- Здравствуйте, Михаил Алексеевич, - вежливо откликнулся посредник.

- Мне бы с Цезарем поговорить.

Секундная заминка.

- Михаил Алексеевич, он выбыл из игры.

Неужели Господь услышал слезные мольбы и чудо свершилось? Вообще-то, если посредник предупреждает, Цезарь и в самом деле "завязал".

- Я слышал. У меня вопрос, скажем так, иного характера.

- Позвоните ему на работу, - посоветовал тот. - Он сейчас должен быть в офисе. Вам продиктовать номер?

- Да, пожалуйста.

Посредник назвал семь цифр. Подумав, дал еще один номер - мобильного телефона. На тот случай, если абонента не окажется на месте.

- Вы разглашаете номера только потому, что Цезарь "завязал"?

Посредник засмеялся.

- Михаил Алексеевич, рабочие и мобильные телефоны не засекречены. Кстати, от прослушивания они тоже практически не защищены, так что имейте в виду.

- А если бы мне потребовалось связаться с Ученым?

- Нет, его телефон я сообщать не стал бы. Не из-за секретности. Поймите правильно, он слишком занятой человек. Неизвестно, кто может оказаться рядом с ним в момент вашего звонка. Он предпочитает звонить сам, в удобный для него момент.

- Спасибо.

Гончар положил трубку, покачал головой. Организация обнаглела. Хотя, с другой стороны, какой смысл утаивать такую информацию? Офисные телефоны легко разыскать, а мобильные, во-первых, не привязаны к конкретному адресу, а во-вторых, легко меняются. Ну ладно, побеспокоим Цезаря на работе. Поколебавшись, набрал сначала номер мобильного.

- Да? - послышалось в трубке.

- Здорово живешь, Цезарь. Это Гончар.

- Перезвони мне по обычному телефону, в сотовом батарейки сели, сейчас отключится.

- Не хотелось бы говорить с твоей секретаршей.

- Она не поднимает трубку, когда я на месте.

Пожалуйста. Гончар перезвонил. Слышимость сразу улучшилась.

- Как поживаешь? - начал он издалека.

- Твоими молитвами, - отозвался Цезарь.

- Я молился вовсе не о твоем благоденствии.

- Не хами. О том, чтобы я удалился с игрового поля, ты и мечтал. Могу тебя огорчить - от этого я вовсе не стал жить хуже. Даже наоборот. Спокойно так, без лишней головной боли.

- Завидую, - искренне признался Гончар. - Слух прошел, ты киностудию покупаешь?

- Уже купил. Здесь, в Москве. Как раз вчера сделку оформил. А попозже кинокомпанию в Штатах приобрету. Нравится мне кинобизнес.

- Ну да. Чума рассказывал. Говорят, про мафию фильмы делать собираешься?

- Только один. Но хороший. Дальше в плане четыре комедии и две интерпретации русских сказок. Все для взрослых, но достаточно интересно. Ты, никак, в долю войти хочешь?

- А что? - Гончар несколько растерялся. - Хочешь сказать, возьмешь?

- Нет. Я даже из Организации не всех взял. Не хочется делить прибыль с оружием в руках. Так что если тебя интересовало именно это...

- Не только. Я, собственно говоря, хотел бы поговорить не по телефону.

- А что я с этого буду иметь?

Н-да. Вопрос, конечно, интересный.

- Договоримся.

- Понятно. Значит, ничего. Раз ничего, то я встречусь с тобой, но в свободное время. А оно у меня появится... - в трубке послышался шелест бумаги: Цезарь листал свой календарь. - Эту неделю я занят, на киностудии разобраться надо, она запущена... Оборудование купить и установить - сам понимаешь, мы не в Америке, здесь самому следить надо, как бы чего не уперли. Следующая неделя тоже забита под завязку. А вот через неделю...

- Я не могу ждать две недели.

- Тогда говори по телефону. Потому что в число друзей, ради которых я брошу все и поеду, ты не входишь. Выгоды в разговорах с тобой я тоже не вижу.

Чертов Цезарь. Все бы ему на деньги мерить.

- Хрен с тобой. Ты перед Чумой, насколько мне помнится, не только о своих планах распространялся. Обмолвился и кое о чем, касающемся меня.

- Не помню, - искренне удивился Цезарь. - В твои дела я не лезу.

Гончар тяжело вздохнул.

- Ты намекнул, будто знаешь, кто пытался убить Маленкова. А также об ожидающих меня неприятностях.

- А-а, ты об этом... - разочарованно протянул Цезарь. - Я-то думал... Не, ради этого даже в свободное время встречаться не стал бы. Мне это почти не интересно. Так, для общего развития, для расширения кругозора... Ни концерна, ни Организации это напрямую не касается, поэтому...

- Я у тебя не спрашиваю, какое отношение к этому имеете вы. Ты заявил, что знаешь, кто таким вот образом предъявляет претензии ко мне.

- Во-первых, я не говорил, что знаю. Это твой Чума отсебятину порет. У меня есть подозрение, переходящее в уверенность. Во-вторых, обосновать свои слова не могу никак. Возможно, если бы я этим занялся, накопал бы что-нибудь, но мне это не надо, поэтому наш разговор с Чумой можно запросто отнести к обмену сплетнями.

- Хорошо. Пусть будет слух. Сам обосную. Кто?

- Тебе папа в детстве не говорил, что информация денег стоит? Зря. Слухи уловила наша служба безопасности, которой плачу я. И не вижу причины, которая позволила бы тебе бесплатно воспользоваться результатами ее деятельности.

- Сколько?

- Полтора миллиона баксов.

- Ты что, сдурел?!...

- Отнюдь. Во-первых, за тобой должок. Пока он не погашен, ни фига ты от нас не получишь. Во-вторых, за эти деньги ты получишь полную информацию о противнике. Не слухи и сплетни, а конкретные данные. Высшей степени надежности, прекрасно обоснованные, проанализированные и с рекомендациями по использованию. То, что называется конечным продуктом. Сразу могу предупредить: сам ты никаких данных не добудешь. Даже близко подойти не сможешь.

- А тебя там как родного принимают, что ли?

Цезарь помолчал.

- Я еще не спятил до такой степени, чтобы водить с ними дружбу. Просто моя служба безопасности отличается более высоким уровнем подготовки, чем твоя разведка.

- Ты службой безопасности не свою бывшую бригаду обозвал?

- Представь себе, нет. У меня лицензированные специалисты, прошедшие обучение в соответствующих учебных заведениях. В основном, бывшие военные. Что еще тебя интересует? - едко осведомился Цезарь.

- Многое, но не сейчас, - в тон ему отозвался Гончар. - Цезарь, давай договоримся. Твоя цена несусветная. За эти деньги президента грохнуть можно. С долгом разберемся, мне тоже в этой истории не все понятно. Я в свое время проглядел, что Топор и Маленков самодеятельностью занялись...

- Теперь мне не только неинтересно, но и скучно, - равнодушно сообщил Цезарь. - Мое время стоит дорого, и я не намерен тратить его на пустой треп.

- Погоди. Семьсот пятьдесят тысяч.

- Гончар, тебе грозит самое натуральное вытеснение. Выстоять ты не сможешь. В лучшем случае выплатишь в десять раз больше названной мной цены.

- Миллион.

- Надоел ты мне, - нагло заявил Цезарь. - Кстати, у меня посетитель ждет, пока я освобожусь. И есть у меня такое подозрение, что человек намерен предложить мне выгодную сделку. Так что вынужден распрощаться с тобой.

- Не спеши. Я тоже могу предложить кое-что крайне интересное.

- Мои услуги стоят столько, сколько я сказал. Ни копейкой меньше, жестко произнес Цезарь и раздельно добавил: - Я не желаю ни торговаться с тобой, ни даже просто разговаривать до того момента, пока не погашен долг. Адью.

И положил трубку, мерзавец. Гончар недовольно скривился. Подозрения Цезаря всегда основаны на реальной информации, это он прибедняется, что обосновать их не может. Итак, это война. И война, выиграть которую измайловская группировка вкупе со всеми своими союзниками не сможет. Если уж Цезарь не рискует связываться с таким противником, то это действительно крайне серьезная братва. К тому же настроенная весьма решительно. Выход один: платить. Но не Цезарю, обойдется. Ученому. Вот на ближайшем сборе, ориентировочно назначенном на первые дни сентября, и надо будет поставить этот вопрос. А до тех пор бороться своими силами.