Закрывая двери

Пятая дверь Антона. Раздевалка. Часть 3

Заталкиваю Милу за спину. Чувствую ее ладошки у себя на спине. Кивком головы подзываю охранника.

Все это делаю под пристальным вниманием толпы. Если, когда объявили Лешего, она с ума сходила, то сейчас воцаряется оглушающее молчание. Сотни шокированных взглядов следят за каждым моим движением. Всеобщий шок, вязкий, холодный наполняет комнату. Даже официанты замирают.

Только один человек вскакивает со своего места за столиком у октагона, кричит и хлопает в ладоши.

Стас!

Закатываю глаза. Но сразу напрягаюсь. Тепло рук Милы покидает мое тело. Краем глаза вижу, как охранник отходит от меня, а за ним мелькает копна рыжих волос.

Выдыхаю и иду к октагону.

Толпа начинает оживать. Кто-то подзывает официантов и протягивает им деньги. Кое-кто качает головой и наливает себе очередной бокал виски. Кое-кто фыркает. Кое-кто широко улыбается, предвкушая зрелище.

Я подхожу к октагону и смотрю на Стаса. Он развалился на кожаными кресле, рядом с короткостриженным брюнетом в черном костюме и шрамом, который тянется по диагонали через все его лицо. Одно кресло пустует. Интересно, где Анна? Но сейчас не время, чтобы интересоваться этим. Киваю мужчинам и захожу в октагон.

Леший усмехается. В ответ не получает ничего.

Я спокоен. Сердце бьется ровно. На лице ни единой эмоции. Даже руки не сжаты в кулаки.

Становлюсь рядом с ведущим.

Он подносит микрофон ко рту. Что-то хочет сказать, но толпа взрывается криком. Оглушающим. Таким громким, что он оглушает. Отложенная реакция?

Из-за софитов, которые освящают октагон, я ничего не вижу. Хотя взгляд стремиться туда, где должна быть Мила. В порядке она? Ничего с ней не случится? Никто ее не обидит?

Вопросы крутятся у меня в голове, когда я понимаю, что оставил ее совсем одну в незнакомом месте. Да, под охраной. Нужно было посадить ее за стол со Стасом. Мало ли что может пойти не так.

Нужно, как можно скорее разобраться с Лешем и вернуться к ней.

— Вы готовы? — кричит ведущий в микрофон, а у меня в ушах начинает звенеть.

Толпа еще больше заводится. В октагон заходит рефери. Он показывает на разные углы, и мы с Лешим расходимся. Как только наши взгляды встречаются, никто не собирается разрывать зрительного контакта.

Слышу за спиной голос Сергея. Он дает наставления. Но я их не слушаю, суть и так ясна: не дать повалить себя, бить и уходить, избегать захвата. Борцы — те еще твари. Вечно хотят покачаться на полу, пока их противник не вырубится. Но я не дам Лешему устроить тут «постельную сцену». Не со мной в бою. И уж точно не позволю напасть исподтишка, как в прошлый раз.

Рефери приносит UFC-перчатки, капу и бинты. Я надеваю капу, бросаю перчатки на пол и, не отрывая взгляда от Лешего, начинаю наматывать бинты. Он делает тоже самое. Между нами сквозит такое напряжение, что даже ведущий это чувствует: постоянно оглядывается по сторонам, хотя при этом умудряется что-то говорить. Я его не слушаю.

Перед глазами стоит подворотня. Я, будто наяву, чувствую удары тяжелых ботинок по телу. Десятка ботинок. Кулаки в кастетах прилетают в лицо. Голова раз за разом ударяется об асфальт.

Мне никогда не забыть ухмылки Лешего, который подпирал стену в подворотне и наблюдал за действом, которое сам же и организовал. А все почему? Чтобы я не вступил в UFC? Так мне это оказалось и не особо нужно. Но ради этого отправить меня в больницу, где я в коме провел три дня?

Место в лиге он все же потерял. Стас постарался и его служба безопасности, которая каким-то чудом нарыла видео случившегося.

С тех пор, Леший пытался организовать бой со мной, хотел отомстить, но я не шел на контакт. До сегодняшнего дня.

Пора взять реванш, и не в подворотне с пятью его дружками. А один на один перед сотней людей из «высшего» общества, в которое Леший все время намеревался попасть.

Рефери проверяет сначала перчатки Лешего, потом мои. Ведущий покидает октагон, а зал заполняет музыка. Голос Сергея прорывается сквозь нее, и я машинально киваю, но смотрю только на Лешего. Он пружинет в своем углу. Ждет схватки. Нервничает. Его глаза бегают с рефери, который становится посреди ринга, на меня и обратно. Мои уголки губ ползут вверх.

Да настанет расплата!

Рефери сначала кивает мне, потом Лешему, после чего хлопает в ладоши.

Я неспешно иду на встречу к пуле, которая летит на меня. Леший так быстро надвигается и со стороны может показаться, что у меня не остается места для маневра. Но, в последний момент, я уворачиваюсь от его кулака и бью в ответ ногой в живот.

Леший ловит ртом воздух, а я отпрыгиваю от него и ухмыляюсь.

Но одного удара недостаточно, чтобы сломить эту тварь. Он стискивает зубы и снова надвигается на меня. Я не двигаюсь, жду. Только закрываю лицо руками и встречаю перчатками его удары. Нескончаемые удары. Один за другим. Несколько пропускаю. И все для чего, чтобы подловить момент, когда его кулак снова полетит мне в лицо, и ударить в ответ.

Мой хук попадает Лешему прямо в скулу. Его голова отлетает в бок, а слюна брызжет по сторонам. Отпрыгиваю. Леший машет головой из стороны в сторону. Пытается сконцентрироваться на мне, когда я подлетаю к нему и бью прямой удар ногой в живот. Леший отступает на пару шагов назад, и теперь я надвигаюсь на него. Он закрывается от серии моих ударов. Но пару боковых по корпусу пропускает.

Я дышу быстро, но четко. Леший же рвано. Его глаза пытаются найти слабое место на мне, но удары не дают ему сделать ход. Все что он может — защищаться и отступать. Пока не упирается в сетку. И именно в этот момент, я вижу его улыбку. Хитрую. Зловещую. Наполненную кровью.

Не успеваю сообразить, что происходит, как Леший делает проходку мне в ноги, и я вместе с ним оказываюсь на полу. Из груди выбивается воздух, а Леший обхватывает мою голень и пытается надавить на ахилл. Я стискиваю зубы, чувствуя, как боль отдается в ноге. Но не поддаюсь ей. Отрываюсь от пола, разворачиваюсь и бью коленом Лешему прямо в лицо. Его голова отлетает назад, и хватка расслабляется.

Я вырываю ногу и вскакиваю, но только для того, чтобы снова оказаться на полу. Ведь Леший снова хватает меня за ногу. Он ползком пытается забраться на меня, обхватить любую конечность или лучше шею. Пятками упираюсь в пол и поворачиваю нас обоих. Сажусь на него и бью. Бью в разнобой. Сильно. Жестко. Не испытывая жалости. Леший закрывает лицо руками. Я попадаю между них.

Вспоминаю ботинки и кастеты, которые когда-то отхаживали меня. Вспоминаю его ухмылку. Вспоминаю его торжество. И бью. Бью со всей силы. Перед глазами нет ничего. Только воспоминания. Я ничего не слышу. Ничего не вижу. Ничего не чувствую. Только бью.

Тело Лешего обмякает подо мной. Но я не останавливаюсь.

Удар.

Удар.

Удар.

Руки Лешего падают на пол. А я бью.

Удар.

Удар.

Удар.

Из-за него мне пришлось бросить профессиональные бои!

Удар.

Удар.

Удар.

Чувствую руки на своих бицепсах. Но отмахиваюсь.

Удар…

— Антон! — женский крик прорывается через дымку воспоминаний.

Я останавливаюсь и поднимаю глаза. Сразу нахожу Милу. Она стоит за сеткой и прикрывает рот рукой. И смотрит на меня так, будто видит чудовище.

Она не понимает. Не понимает…

Ко мне снова кто-то прикасается, но я снова отмахиваюсь и встаю сам. Не отвожу взгляда от Милы, когда иду к выходу из октагона. Меня зовут, но я не обращаю внимания. Выхожу из клетки. Крики, свист, визг наполняют зал. Сергей пытается преградить мне путь. Я кидаю «потом» и обхожу его. Слышу голос ведущего в колонках, он пытается успокоить или подзадорить толпу. Не понимаю. Я вижу свою цель. И только это волнует меня. Она все приближается и приближается.

Мила тоже следит за мной. Не двигается. Ждет. Меня ждет!

Я хватаю ее за руку и тяну ее по проходу, не обращая внимания на людей за столиками, которые заходят в овациях и восхищении. Перехватываю Милу за талию и ныряю в коридор.

Мы в кратчайшие сроки преодолеваем его.

Заталкиваю Милу в раздевалку и закрываю за нами дверь на ключ. Прижимаю девушку к стене и жадно целую ее. К моему удивлению Мила не сопротивляется. Наоборот, приоткрывает свой сладкий ротик и напористо проникает языком мне в рот. Я думал, она будет в ужасе. Но нет, Мила берет инициативу на себя. Целует так страстно, так самозабвенно, что мозг отключается. Трусь об нее членом. Сжимаю попку. Кусаю губы. Подбородок. Шею.

Мила стонет. Царапается. Толкает меня в грудь.

Это происходит так неожиданно, что я отступаю. Хочу снова наброситься на нее, но замечаю хитрую ухмылку. Останавливаюсь. Мила сама делает шаг ко мне. И снова толкает. Шаг. Толчок. Еще шаг. Я ногами натыкаюсь на что-то твердое. И только после этого Мила останавливается.

Не дожидаясь меня, она стягивает топ через голову. Рыжие волосы рассыпаются по голым плечам. Я скольжу взглядом по обнаженной коже. Задерживаюсь на грудь. Рот наполняется слюной.

Мила не останавливается, касается пуговицы на своих джинсах…

— Я сам, — хриплю я и тянусь к ней.

Мила качает головой.

Хмурюсь.

Но, когда замечаю, что Мила улыбается, немного расслабляюсь.

— Дай мне, — тихо произносит она и расстегивает молнию на своих джинсах.

Она стягивает их вместе с трусиками и остается передо мной полностью обнаженной.

Что-то это мне напоминает…

Я выгибаю бровь и снимаю спортивные шорты. Член стоит колом, по венам бежит чистый адреналин. А Мила добавляет огня, облизывая губы. И смотрит при этом совсем не в мои глаза. Мне стоит огромных усилий, чтобы удержать себя и сесть на скамейку. Мила улыбается и, как кошка, идет ко мне. Шаг за шагом. Неторопливо. Сексуально.

Ее бедра раскачиваются, и я жалею, что мне недоступен вид сзади. Хотя у меня есть кое-что получше: налитые груди и розовые соски, которые манят, просят взять в рот. От воспоминаний, как я вчера сжимал их, сосал, облизывал, член дергается.

А эти бедра… м-м-м, как они сжимались вокруг меня, когда Мила подпрыгивала на моем члене, когда я пригвоздил ее к стене.

Я впиваюсь пальцами в скамейку и жду. Хорошо, что недолго. Мила подходит ко мне. Я надеюсь, что она оседлает меня, прижмется своей влажностью к члену и опустится, но вместо это она становится передо мной колени. Как скамейка еще не начала крошиться под моими пальцами, когда Мила без промедлений взяла член в рот, не понимаю. Я сжимаю ее так крепко, что боль отдается в руках. Но она теряется в удовольствии, когда Мила облизывает головку. А потом еще раз. И еще. Я шумно выдыхаю. Но глаз не закрываю. Точно не тогда, когда исполняется желание последних моих дней.

Мила проводит рукой по стволу и начинает сосать головку. Как долбанный чупа-чупс. Сильно. Жестко. Забирая все. Каждая мышца моего тела напрягается. Дыхание прерывается. А эта девочка не собирается останавливаться. Она заглатывает мой член глубже, при этом поднимая взгляд на меня. Ее зеленые глаза заполняет поволока. Горячий язык скользит по члену, а губы сжимаются вокруг него.

Ох, блядь.

Я отрываю Милу от себя.

— Еще секунду, и я кончу, — мое дыхание частое, тяжелое, будто я только что провел еще один бой. — Сейчас я хочу тебя сильнее, чем твой рот.

Тяну Милу на себя, заставляя оседлать. Она не сопротивляется. Дрожит в моих руках. И дышит примерно также, как я. Я касаюсь ее складочек, чтобы проверить. Да, блядь, мокрая. Если бы я сейчас посмотрел на ее бедра, то точно увидел, что они блестят. Но это не то, что занимает мои мысли. Их заполняет Мила, которая резко опускается на мой член, и не ждет ни секунды, прежде чем начать двигаться.

С ее губ срываются тихие, эротичные стоны. Они отдаются в ушах и смешиваются с шумом в моей голове. Не могу думать. Только чувствовать. Кожа наэлектризована. Горит. Все, чего хочется — касаться Милы.

Я обхватываю губами ее сосок, который давно манил меня. Второй — зажимаю пальцами. Покусываю и зализываю один, второй прокручиваю. Мила дергается. Я придерживаю ее за поясницу, а моя девочка продолжает скакать. Она вбирает меня полностью. Сжимает крепко. Двигается быстро. Я едва успею сообразить, что происходит, когда чувствую, что накатывает оргазм.

Нет, блядь. Точно не сейчас.

Подхватываю Милу за бедра и встаю вместе с ней. Все для того, чтобы уложить ее спиной на скамью. Мила цепляется за мои плечи, притягивает к себе, будто боится, что я могу ее оставить. Нет, уж точно нет. Не тогда, когда она вся такая горячая, раскрасневшаяся, взлохмаченная лежит передо мне. Не тогда, когда мой член в ней. Не тогда, когда единственное, что я хочу — двигаться.

И я следую своему желанию.

Вдалбливаюсь в Милу. Жестко. Сильно. Глубоко. Так, что она начинает всхлипывать. Мила закатывает глаза, впивается ногтями мне в плечи. Она стонет подо мной, а я наблюдаю, как подпрыгивает ее грудь. Эти соски. Они сведут меня с ума. Снова втягиваю один в рот, и касаюсь клитора.

Одно движение, и мышцы сжимаются вокруг члена. Спина Милы выгибается, а ногти сильнее впиваются в мои плечи. Я шиплю то ли от боли, то ли от удовольствия. Теплая волна проноситься по телу. Глаза застилает пелена. Дыхание прерывается. Целую Милу. Делаю еще один толчок и вытаскиваю член. Кончаю Миле на живот, прежде чем навалиться на нее. Она обнимает меня и поглаживает по спине.

Я пропадаю.