Заложник

Глава девятая. НАТЮРМОРТ С УТОПЛЕННИКОМ

Сказать, что город был взбудоражен, - значит не сказать ничего. Томск, конечно, не Москва, но и не какой-нибудь там зачуханный Колопердичев, в котором пьяная драка сантехника Кирилла с участковым Мефодьичем считается апофеозом разгула бандитизма, о котором судачат потом целый месяц. За веселые годы, наступившие после развала Великого и Могучего, народ навидался всякого. Всё было как у людей - и заказные убийства, и стрельба на улицах, и бандитские разборки. Но такого ещё не было. Шутка ли - восемь трупов за одну ночь! И каких! Три братка, два высокопоставленных чиновника из самых верхов местного общества и трое гибэдздэшников в придачу. А каков антураж - тут тебе и залитая кровью сауна, и трупы, живописно валяющиеся вокруг черного «Мерседеса», и наконец, взорванный пост ГИБДД. Куда там Голливуду с его высосанными из пальца сюжетами! Газеты тотчас запестрели устрашающими заголовками - необычайно сенсационными, по мнению местных журналистов, Не отставали от коллег городские и областные телевизионщики. Смутные комментарии явно растерянных ментов только подливали масла в огонь. По городу поползли самые невероятные слухи, Неизвестно, какого накала достигли бы общественные страсти, если бы те, кому положено, не догадались утаить от пронырливых журналистов некоторые подробности ночной бойни. Причем подробности гораздо более интересные, чем вся эта кровавая голливудская бутафория. Как только полковнику Сидоренко доложили о найденном на трупе одного из бандюганов ментовском погоне, о записке с пепелища поста ГИБДД, наконец, о том, что успели понарассказать проститутки, обслуживавшие в сауне безвременно усопших городских начальников, - он тут же приказал, чтобы информацию эту навеки похоронили в недрах вверенного ему управления. Иначе он лично кастрирует всех болтливых блядей и вырвет их поганые языки. И только после этого Сидоренко позвонил Борису Тимофеевичу Вертякову, не побоявшись вытащить его из теплой постели, и в подробностях доложил обстановку. Выслушав начальника УВД, Борис Тимофеевич ни слова не говоря дал отбой и тяжело задумался. Сон как рукой сняло. Какой тут на хрен сон! Такая, казалось бы, отлаженная система вдруг дала трещину. «Система сдержек и противовесов» - вспомнил он любимую ельцинскую прибаутку и криво усмехнулся. Все эти записки и погоны на трупах наводили на крайне неприятные мысли. Неужели криминальные соратники передумали и затеяли собственную игру? Но какую? Неужели они задумали избавиться от него, как от лишнего колеса в телеге? Как, в общем-то, умный человек, Борис Тимофеевич понимал, что все его благополучие, по большому счету, дутое. Основанное на старом добром правиле - что охраняем, то и имеем. Построил забор на пустом месте, встал возле калитки да и дери десять шкур с любого, кто захочет через эту калитку пройти - то есть воспользоваться тем, что ему и так положено. А как иначе, если пипл - то есть население - покорно хавает все, что ему ни скорми? Эти гребаные так называемые избиратели прут, как бараны, голосовать за любого, кого им укажут, Их куриным мозгам ни за что не догадаться воспользоваться самыми элементарными собственными правами. Никогда не допереть, что они не монгольских ханов сами себе на голову выбирают, а обыкновенных управляющих, обязанных действовать в их же интересах! Им лень даже жопу подтереть - не то чтобы задуматься об улучшении собственной жизни! Так зачем с ними цацкаться - быдло, оно и есть быдло, пусть служит тому, кто умнее, кого бог наградил… - Гражданское общество, мать его! Не доросли, штаны сначала научитесь одевать, в носовой платок сморкаться! - буркнул Вертяков вслух и понял, что увлекся, Нервы, нервы… А ведь и правда - без него, Вертякова, вполне можно обойтись. Стоит только криминалитету заподозрить, что не такой уж он и авторитет среди городской элиты, - тут ему и конец. Никакие соглашения с Кругом не помогут, не на гербовой бумаге писаны, в арбитраж не пойдешь. Именно вся эта уголовная свора и способна его подвинуть, именно она и заинтересована в том, чтобы перестать делить с халявщиком потенциальные доходы и власть. Так неужели же они почувствовали в нем слабину? Неужели расстрел в сауне - это черная метка именно ему,

Вертякову. И это после виртуозных, по мнению Бориса Тимофеевича, переговоров с Белым, после договоренностей с Кругом, после смерш! триумфального выстраивания по струнке всего городского начальства на памятном собрании? Он еще тогда по-мальчишески возомнил себя эдаким Юлием Цезарем. Вот тебе и грех гордыни, и щелчок по носу высших сил, неожиданно для себя подумал Вертяков и в сердцах плюнул на собственный ковер. А ведь на этом самом собрании, победоносно озирал признавших его первенство чиновников, он кроме Юлия Цезаря вспомнил и о Бруте, Кто же, мол, из них - таких преданных и раболепных - станет моим Брутом? Так, мелочь, невинное и простительное в тех обстоятельствах позерство - а ну как и вправду накликал, завелась уже какая-нибудь гнида? Вертяков вдруг подумал о полковнике Сидоренко. Менты хоть и состоят формально при городской власти - но у них свои дела, свои доходы, свои сложные и давние отношения с бандюками, с барыгами. Что означает оторванный погон, подброшенный неизвестным убийцей? Можно ли положиться на Сидоренко в случае серьезных осложнений, не предпочтет ли он свои собственные корпоративные интересы? Борис Тимофеевич осознал, что в Сидоренко он уже не уверен. - Да это же просто паранойя, - воскликнул он и устремился к домашнему бару. Полстакана «Джонни Уокера» вернули уверенность в себе. «Ну нет, если это и вызов - то не мне лично, а всей городской властной вертикали, - привычно подсказал вселяющую бодрость формулировку изворотливый чиновничий ум. - Я вам не мальчик с грязной попкой! Мы еще поборемся. Будем разбираться». А полковник Сидоренко и впрямь призадумался. Чем больше он размышлял над ситуацией, тем меньше она ему нравилась. Если криминалитет вздумал наезжать на власть - грош цена Вертякову и всем его договоренностям. А записка с поста ГИБДД? Значит, война по всем фронтам? Синий переворот? Конец ментовским крышам и прочим сладким пряникам, так приятно сдабривающим тяготы государевой службы? Тогда тем более этот Вертяков на хрен сдался, впору о себе подумать. Начальник УВД даже пожалел на какой-то миг Вертякова - хорошо, что в органах все-таки дисциплина, есть на кого положиться. Не разбегутся, чуть что, как наверняка побежит от Бориса свет Тимофеевича вся его чиновничья шобла при первых же признаках серьезной опасности. Дисциплина есть дисциплина, особенно если ее поддерживает крепкая рука! Полковник был уверен, что имено такой вот крепкой рукой он и является, Между тем Сидоренко явно переоценивал степень своего влияния на подчиненных. Зеленый Бенджамин Франклин, вовремя сунутый в оттопыренный от частого использования нагрудный карман прикормленного обладателя ментовского кителя, сделал свое дело. Савелий Павлович Кругляков, он же смотрящий Круг, получил исчерпывающую информацию об обстоятельствах, сопутствовавших ночным убийствам, ненамного позже, чем Борис Тимофеевич Вертяков. В отличие от Вертякова, Круг комплексами не страдал и поэтому долго не раздумывал. Он пригласил к себе престарелого Скрипача и всё ему выложил. Скрипач сощурил хитрые глазки и с уверенностью опытного юриста выдал резюме:

- По форме выходит, что менты на нас катят, В таком случае получается, что Вертяков твой у своих не в авторитете и мы с пустышкой связались. Зря во все эти добазарки вписывались. В таком случае непонятно, кто нас самих пытается подставить - то ли сами менты, то ли еще кто. Кому-то очень надо. Кому - без стрелки не разберешься. Короче, лучше всего за пушки сразу не хвататься, а забить стрелку. И с ментами, и с городскими. Там все и перетереть и до чистой воды добраться. На том и порешили, И вовремя. Потому что уже на следующий день после убийств во взбудораженном состоянии оказались отнюдь не только мирные обыватели города Томска. Низовые звенья пострадавших структур - криминальной и ментовской - по-своему отреагировали на события, Инспекторы ГИБДД и милиционеры демонстративно передергивали затворы -Калашниковых» и "Макаровых-при виде любой мало-мальски коротко стриженной головы или татуированных пальцев. Татуированные и стриженые в ответ огрызались и похлопывали себя по оттопыренным под мышками пиджакам и курткам, под которыми явно угадывались наплечные кобуры, Чиновники всех рангов в ужасе шарахались от хорошо знакомых благодетелей, явившихся, как обычно, решать вопросы к обоюдному удовольствию. Взаимное озлобление быстро достигло критической точки. Кое-где уже были отмечены драки между участковыми, патрульными и приблатненными пацанами, В результате заметно пополнилось число коечников в местных больницах. Только какимто чудом пока еще не доходило до стрельбы. Замерла деловая жизнь - налаженные схемы взаимодействия криминального и официального миров дали сбой, парализовавший принятие необходимых решений. Предчувствие надвигающейся катастрофы буквально витало в воздухе. Неладное почуяли и обыватели ко второй половине дня улицы города заметно опустели. В такой ситуации телефонный звонок, раздавшийся в кабинете главы городской администрации, оказался как нельзя более кстати. Звонил Круг. Борис Тимофеевич, - холодно сказал он, как только Вертяков снял трубку, -вы а курсе происходящего. Поэтому считаю возможным первую часть разговора опустить и перейти сразу ко второй, Слушаю вас, Савелий Павлович, - осторожно ответил Вертяков, немного помедлив. Известные вам события ставят под вопрос существование наших с вами договоренностей, Борис Тимофеевич. Вы знаете, к каким последствиям это приведет. И это говорите вы, Савелий Павлович?! - невольно повысил голос Вертяков, однако быстро взял себя в руки. - После того, как вы сами нарушили эти договоренности? Неужели вы хотите сказать, что без вашего ведома могло произойти то, что произошло? Мы не в пионерской комнате, и я не намерен с вами препираться, - голос Круга приобрел оттенок брезгливости, - в нашем деле принято отвечать за свои слова и поступки, Послушайте, здесь какое-то недоразумение. Нам нужно встретиться и объясниться. На другом конце провода Круг удовлетворенно хмыкнул. Он добился, чего хотел, - поставил Вертякова в положение просителя. - Нам с вами встречаться ни к чему. После того, что произошло, это пока невозможно, Круг сделал едва заметное ударение на слове «пока», и Вертяков сразу же это оценил. Да, я понимаю. Однако мы можем выделить своих компетентных представителей, тех, кому мы абсолютно доверяем. Уверен, что таким образом мы сможем прояснить и урегулировать ситуацию. Хорошо, - после паузы, как будто нехотя, согласился Круг, - чтобы не допустить хаоса в городе, я готов использовать этот шанс. Конечно, конечно, - подхватил Вертяков, стараясь не показать собеседнику, как он доволен, - однако где же мы назначим встречу? Ресторан? Нет. Встреча должна быть на нейтральной, абсолютно безопасной территории, - подчеркнул Круг, - я пошлю своих ребят подобрать что-нибудь подходящее. Можете поручить вашему Сидоренко, чтобы и он предложил варианты. Я доверяю вашему выбору, Савелий Павлович, - с достоинством ответил Вертяков. Кстати, о Сидоренко. Думаю, не нужно объяснять, что его представители тоже должны быть на переговорах. Слишком много вопросов к нему, слишком много, - многозначительно повторил Круг, - а по поводу предполагаемого места встречи с вами свяжутся сегодня же вечером. Разговор был закончен. Вертяков понимал, что Круг переиграл его - построил беседу так, что Степан Тимофеевич в результате оказался отнюдь не равноправным партнером, которым себя считал, и уж совсем не Юлием Цезарем. Однако радость перевешивала - замаячил-таки свет в конце тоннеля! В конце концов, главное -дело, И Вертяков приказал секретарше вызвать полковника Сидоренко, На поиски подходящего места для стрелки Круг отрядил достойных специалистов. Пронырливый и хитрый Колян Тихий славился повышенным чутьем на опасность и непомерной осторожностью - если не сказать пугливостью. Эти полезные качества помогали ему с легкостью обходить все ментовские ловушки, так часто встречавшиеся на богатом приключениями жизненном пути тридцатилетнего домушника, Как ни старались менты, а спровадить Коляна Тихого на зону им удалось всего лишь один раз, хотя по совокупности подвигов он заслуживал гораздо большего. Да и то - можно сказать, что он сам туда пошел. Вроде как для приличия, чтобы обогатить биографию необходимой галочкой в анкете. Все знали - если где что не так, Тихий враз нюхом просечет. Вторым был Витя Спец - главный боевик Круга, начальник его команды быстрого реагирования. Уж кому, как не ему, лучше всех знать, где расположить засаду, как ловчее перестрелять в случае необходимости ничего не подозревающих недругов. Значит, и как уберечься от аналогичных ответных действий конкурентов. Специалисты подошли к делу ответственно. Долго перебирали возможные варианты. Дело было непростое. Круг доходчиво объяснил: от высоких договаривающихся сторон можно ожидать любой подлянки. Потому как слишком разные они, по правильному закону не ходят. Ладно городские - так еще и менты в собеседниках, дожили, блин. К тому же от стрелки этой слишком многое зависит. Поэтому если что не так - отвечать Коляну со Спецом первыми. Круг умел внушить исполнителям понимание важности возложенной на них миссии. О ресторане и речи не было. Не время давать пищу для фельетонов в местной криминальной хронике. Какой-нибудь пустующий склад или заброшенный завод, количество которых множилось в геометрической прогрессии с каждым годом молодецких экономических реформ, тоже не годились. Слишком много темных закоулков, в которых так удобно зашухариться с какой-нибудь стреляющей железкой в руках. Да и подходы к таким местам трудно контролировать - кто знает, кого надумают прихватить с собой остервенившиеся переговорщики? Парк, лес? Глупо. В этих елках-палках вообще не разберешь, кто под каким кустом засядет. Как раз тот самый случай, когда вполне вероятный неприятный финал имеет очень большие шансы подкрасться незаметно. Круг поисков постепенно расширялся. Однако успеха это не приносило. Выработанный песчаный карьер идеально подходил для того, чтобы на краях его обрыва с максимальным комфортом расположились снайперы. Участники стрелки на дне карьера таким образом будут преподнесены им в готовом к употреблению виде, словно на блюдечке с голубой каемочкой. Какой-нибудь пустырь на окраине города по первому впечатлению вроде бы и мог показаться подходящим. Там постороннему не спрятаться. А кто может поручиться за самих делегатов? Что там они с собой притаранят, схоронив под объемистыми пиджаками? Рентгеном не просветишь, обыскивать не станешь -случай не тот, и так все на карте, только обид еще и не хватало… Дела! - огорченно протянул Колян. - И это не канает. Пахан что сказал? Что будет их по трое с каждой стороны плюс основной да еще по паре, чтоб штаны поддержать. Так? Так, - очнулся от глубокой задумчивости Спец. - Ну и что с того? А то, что уже тринадцать человек. Не один на один. Скучкуются - все друг за другом не уследят. Если кто с подлянкой - беда тут как тут. Как тут проверишь? Хоть голяком их запускай… Ага, - заржал Спец, - голяком! И на необитаемый остров, типа как Робинзон Крузо! И тут Коляна осенило. - Блин! Вот именно голяком, в натуре, и именно на необитаемый остров! Голяком-то сразу видно, что человек чистый, волыну в жопу не засунешь! А на острове вода кругом, хрен кто их там достанет. Ну ты, Спец, голова! Хитрый Колян и тут не упустил возможности подстраховаться - в очередной раз оправдал свою репутацию. Пускай Спец думает, что это он сам придумал. Отметит Круг Коляна, похвалит за удачную выдумку - Спец может в обидку впасть. Понятно, что такой опасный завистник Коляну и даром не нужен. Ну, а не прокатит телега - всегда можно на того же Спеца стрелки перевести. Это все он, мол, а я тут ни при чем. Береженого бог бережет. Спец между тем искренне радовался удачной выдумке товарища. Гора свалилась с плеч - задание Круга можно было считать выполненным. Осталось проработать детали. С этим справились быстро. Сгоняли в ближайшую военную часть и за полсотни баксов тут же купили у какого-то штабного майора последнюю полукилометровку области. Карта порадовала - выяснилось, что глухих островков и на Томи, и на Оби предостаточно. Выбрали Обь - все-таки от Томска подальше, хоть и не слишком далеко, километров пятьдесят - шестьдесят. Опять же дорога хорошая - тракт на Мельниково, полчаса - и наши в дамках. Не откладывая дела в долгий ящик, погрузились в черный "Рейнджровер» и отправились производить рекогносцировку на местности. Помня об озлоблении ментов, особенно не гнали, так что уложились минут в сорок. Когда в долине, открывшейся с вершины очередной сопки, обнаружилась серебристая лента Оби - свернули с тракта на первый же попавшийся проселок. И проселок не подвел - через каких-нибудь пятнадцать минут осатанелой тряски вывел прямо на пустынный песчаный берег и оборвался. В том месте, где дорога терялась в песке, валялись несколько пустых бутылок и обрывки сетей. Судя по всему, если кто и пользовался проселком, так только рыбаки, да и то раз в год, во время осенней путины. Лес начинался километрах в двух от реки, от берега до леса простиралось поросшее редкой осокой болото. Противоположный берег еле виднелся в прибрежном тумане - Обь река широкая. А в полутора километрах вниз по течению разлегся остров. Утыканный редкими кочками, плоский, как блин, размером примерно с хоккейное поле. Место было идеальным. Круг внимательно выслушал гонцов и остался доволен. - Итак, дело сделано, - он посмотрел на свой платиновый «Ролекс», - сейчас десять минут шестого. Стрелку забиваем на завтра, на десять утра, Коляну быть на месте в восемь, возьмешь с собой Тарантелло. Поедете на грузовом «Фольксвагене», по пути в Тимирязевском заберете три лодки, за них отвечает Сиплый, он все приготовит, его предупредят. Лодки выгрузите на берег, сами вернетесь на тракт и будете там на связи, ждать окончания… хм… мероприятия. Обо всем докладывать мне лично. Спец вопросительно посмотрел на Круга. - Не беспокойся, Спец, тебе тоже дело найдется. Отдохни пока, а ко мне зайди часиков в восемь. Потолкуем. Колян со Спецом удалились, а Круг улыбнулся, представив себе, как он будет излагать условия стрелки Борису Тимофеевичу Вертякову и какой у того будет при этом вид. И он не ошибся в своих предположениях. После разговора с Кругом вид у Бориса Тимофеевича был настолько ошарашенный, что даже Элла Арнольдовна сочла за лучшее поскорее удалиться, сославшись на внезапное женское недомогание. Что за бред! Высокопоставленные чиновники мэрии, уважаемые люди, в одних трусах машут веслами в какой-то поганой лодке? Втроем? Некстати вспомнился Джером К. Джером - только собаки еще и не хватает для полного комплекта. Да что он о себе думает, этот Круг, это же издевательство, дискредитация государственной власти! Степан Тимофеевич достал из ящика письменного стола бутылку «Скотча», плеснул в хрустальный стакан на два пальца и одним духом выпил. Подумал, что в последнее время он что-то зачастил с этим делом. Пришел к выводу, что при такой жизни в этом нет ничего удивительного. И в завершение признался самому себе, что готов согласиться с Кругом, несмотря на то что предложенная им схема и отдает каким-то обидным балаганным фарсом, - В конце концов, не мне туда ехать, - подумал Вертяков. Налил себе еще «Скотча». Выпил и потянулся к телефону, Пора обрадовать Сидоренко. В отличие от Степана Тимофеевича, полковник Сидоренко воспринял условия Круга совершенно спокойно. Как профессионал, он сразу понял все выгоды диспозиции - остров голый, как голова Никиты Сергеевича Хрущева, на нем засаду не спрячешь. С дальнего берега даже е снайперский прицел ничего не увидишь, а на ближнем берегу болото. Из леса за болотом стрелять далеко, к тому же плоский и низкий остров практически не виден оттуда. Затея с раздеванием делегатов даже показалась ему остроумной. И впрямь -лучший вид обыска! В заголении своих подчиненных он никакого унижения для государственной власти не видел - полковник давно уже привык отделять собственные интересы от государственных. Эка невидаль - менты в трусах! Тут Сидоренко вспомнил недавний пикник, и его передернуло. Не мог начальник УВД забыть, как воры тогда побрезговали выпить с ментами, - он считал, что таким образом задета его офицерская честь. Однако долой лирику, Дел по горло. Во-первых, подобрать участников бригады «ух». Трое, говоришь? Ну что ж, будет вам и трое. Атос, Портос и Арамис, блин. Кто там у нас? Сидоренко принялся перебирать в уме своих подчиненных и невольно скривился. Эх, бздиловат народ, даром что морды поперек себя шире и глаза навыкате! Полковника давно мучила мысль, что не повезло ему с личным составом. Карманы у всех оттопырены, а вот насчет того, чтобы послужить без страха и упрека, с инициативой и смекалкой, - кишка тонка. Только и горазды ксивами махать да на безобидной мелкоте власть показывать. Не на кого положиться - чтобы по-настоящему, без оглядки! Один Жабко, как свет в окошке… Кстати, а вот и первая кандидатура! Пятидесятилетний Тарас Жабко был, как это ни странно, старшиной и в то же время давним другом и проверенным соратником полковника Сидоренко, Познакомились они еще в Барнауле, где молоденький лейтенант Сидоренко начинал свою карьеру после окончания новосибирского Высшего училища МВД. Салагу Сидоренко сразу же назначили старшим патрульного наряда - чтобы оттоптал как следует сапоги, прежде чем заслужить право по кабинетам телеса наращивать. В подчинении у него и оказался сержант Жабко. По сравнению с Сидоренко Жабко выглядел ветераном. Он к тому времени уже оттарабанил в органах целых два года и прекрасно разобрался, где на ментовской службе пряники лежат. Хохляцкая смекалка не подвела. Новоявленный начальник и его первый в жизни подчиненный быстро сошлись. Да и могло ли быть иначе - они прекрасно дополняли друг друга. Опытный Жабко на карьеру не претендовал - давно уже понял, что по его характеру старшина - самое то. Ответственности минимум, зато возможностей хоть отбавляй. Особенно в смысле общения с населением с целью раскулачивания всевозможных торгашей - от мелких бабуль до жирных кооператоров и ларечников. Сидоренко, напротив, лелеял самые честолюбивые замыслы и в мечтах уже примеривал к своим кургузым лейтенантским штанам генеральские лампасы. Поэтому он с удовольствием дал Жабко полную волю решать материальные вопросы, как тому заблагорассудится. Сам же с головой погрузился в кадровые интриги. И небезуспешно - его постоянно куда-нибудь переводили, каждый раз с повышением. И каждый раз он умел устроить так, что вместе с ним переводили и верного Жабко. В результате нынешний полковник и вечный старшина к настоящему моменту представляли собой чрезвычайно эффективный симбиоз. Начальник УВД был уверен в Жабко, как в самом себе, - такой не подсидит. Ему это просто не нужно. А в смысле повышения благосостояния человек незаменимый -благодарный за покровительство Жабко исправно отстегивал начальнику ровно половину от своих доходов. И ни разу не обманул - молодец, честный парень! К тому же Жабко всегда был в курсе всех ментовских слухов и сплетен и исправно доводил их до сведения своего друга-начальника. В управлении многие уже начинали его побаиваться. Да, без такого не обойтись в деликатных и небезопасных делах. Тем более в таком деле, которое намечено на завтрашнее утро. «Вот вам и кардинал Ришелье», - весело подумал Сидоренко, вспомнив закулисного воротилу из телесериала с Боярским в главной роли. Книг он не читал, поэтому о романе Дюма имел смутное представление. Остальных делегатов подобрать было проще пареной репы. Кто там у нас главный по организованной преступности? Ага, господин подполковник Семчук. Вот и пусть протрясет пузо, побеседует с подопечными. Подтвердит профессионализм, так сказать. А кто в мэрии постоянно околачивается? Дорогушазаместитель, полковник Кушаков. И его туда же. Чтобы заодно лишний раз почувствовал, кто в управе хозяин. А то что-то больно боек стал в последнее время - уж не сам ли в генералы метит? Сидоренко внезапно громко засмеялся, вспомнив, как на первое апреля они с Жабко разыграли Кушакова. Сварганили поддельный министерский приказ -мол, отныне всем чинам от генерала и выше велено носить лампасы не только на штанах, но и на трусах. И ведь поверил, хорек! Да, здорово повеселились тогда. Ну ладно, с укомплектованием бригады «ух» покончено. Теперь главное. Как опытный и ответственный профессионал, полковник Сидоренко пришел к выводу, что он лично должен осмотреть место завтрашней сходки. Как говорится, во избежание чего, Есть такое слово - надо! Верный Жабко получил необходимые инструкции и отправился готовить машину. Уже начало темнеть, когда управленческий УАЗик выполз на берег Оби. Так и есть - остров, обозначенный на предоставленной людьми Круга подробной карте, как миленький чернел на фоне полыхающей оранжевыми закатными бликами воды. - Ну что, Тарас, готовь плавсредство. Тарас вытащил из машины двухместную надувную лодку с ямаховским мотором, Пускай эти, блин, дипломаты завтра веслами машут - а у нас под рукой магазин… Веселый рыбак» бизнесмена-патриота Мирзоева. Который всегда готов помочь органам - безвозмездно, ха-ха, Подкачав плавсредство компрессором, Жабко спустил его на воду. Минут через десять экспедиция высадилась на остров. Пока Сидоренко прогуливался вдоль кромки воды, Жабко обшарил каждую кочку, даже пару раз по-собачьи разметал песок в показавшихся ему подозрительными местах. Под конец из-за сгустившейся темноты пришлось воспользоваться фонариком. Все было чисто. - Ну что, будем собираться в обратный путь, - решил полковник, выслушав доклад Жабко. С трудом подавил он в себе желание засунуть под какую-нибудь кочку «Макарова» - нельзя, мы же солидные, блин, люди! Слово держим. И они уже было направились к лодке. Вдруг в луче фонарика, которым Жабко напоследок провел по воде, высветилась какая-то темная куча. Покачиваясь на речных волнах, куча медленно приближалась, пока не застряла на отмели метрах в пяти от берега. - Это еще что? - пробормотал Сидоренко. Уж не круговская ли подлянка? Или Вертяковские собрались с духом свинью подложить? - Тарас, а ну-ка глянь! Жабко, чертыхаясь, снял ботинки, носки, закатал форменные брюки и полез в воду. Когда до непонятной кучи оставалось не более пары шагов, он замер, как столб, и громко икнул. Ну? - свистящим шепотом позвал Сидоренко. Ему стало не по себе. Жабко неуверенно подошел к куче, протянул к ней руку - и тут же отдернул. Да тут трупак! - наконец откликнулся он. - Что еще и трупак, мать твою? - не сдержался Сидоренко. - Толком говори, не стой бараном! - Да ты не переживай, Саныч, успокоил Жабко разволновавшегося начальника. Наедине он общался с Сидоренко по-дружески, при сослуживцах же, понятное дело, таких вольностей себе не позволял. Трупак как трупак, - пояснил он, - раздутый весь. Давно, видать, плавает, может, от самого Новосибирска, Ого, да у него гайка на пальце! Что за гайка? - враз опомнился Сидоренко. - А ну, погоди! Он моментально разулся и прошлепал к утопленнику. Тот выглядел жутко. Распухшее тело забродившим тестом выпирало из-под разлохмаченного костюма, на месте лица колыхалась какая-то творожная подушка. Но менты не барышни, Жабко перевел луч фонарика на правую руку покойника. Ослепительно заблестел массивный золотой перстень. Да он, похоже, еще и с - О-о-о! - оценил находку начальник УВД. брюликами! А ну, Тарас, давай! флегматичный Тарас пожал плечами и ухватился за перстень. Он не отличался брезгливостью. Сидоренко придерживал покойника за пиджак, стараясь не вляпаться в полуразложившуюся плоть. - Тяни! - рявкнул он. И Жабко потянул. Однако разбухший палец утопленника не отпускал драгоценную находку. - Давай, давай! Жабко рванул изо всех сил. Подгнивший палец не выдержал и оторвался вместе с перстнем. Оба мента разом рухнули в воду, поднимая тучи брызг. Туловище утопленника по инерции наползло на Сидоренко, и он зашипел от омерзения, в панике отталкивая его руками. В довершение всего склизкий палец выскочил из сжатой пятерни Жабко, как пробка из бутылки шампанского, отлетел далеко в сторону и вместе с перстнем навеки исчез в речной пучине. Пока менты возились с трупом, пустив его вниз по течению от греха подальше, пока перлись на лодке и запихивали ее в машину, они окончательно продрогли. Только далеко за полночь добрались до города Сидоренко и Жабко, насквозь промокшие, грязные и злые как черти. Вылезая из машины у своего дома, полковник даже не посмотрел на товарища. Жабко помалкивал в тряпочку - знал, что виноват. Покорно порулил отсыпаться перед ответственным мероприятием. А Сидоренко не спалось. Не помогли и заветные сто пятьдесят граммов -Гжелки» местного разлива. До утра ворочался он под теплым одеялом. Переживал. Не спалось и Борису Тимофеевичу Вертякову, да только по другой причине. Лежа в кровати и разглядывая лепнину на потолке своей спальни, он думал. Думал о том, правильно ли подобрал своих представителей для завтрашних переговоров. И терзался при этом смутными сомнениями. Вспоминал, не упустил ли чего. Какой-нибудь мелочи, которая может привести к необратимым последствиям. Ведь от поведения делегатов напрямую зависит его, Вертякова, личная судьба! Приходилось раз за разом вспоминать все подробности совещания, которое он провел вчера вечером в самом узком кругу наиболее надежных, по его мнению, соратников Отзвонившись полковнику Сидоренко после разговора с Кругом, Степан Тимофеевич сразу же углубился в изучение брошюры под названием «Руководящие работники мэрии города Томска». Брошюру эту он сам распорядился издать, как только занял руководящее кресло. Уступил просьбам коллег, жаждавших публично отметиться в роли больших начальников. Более того - распорядился принудительно распространить издание по всем городским, районным и школьным библиотекам. Стремление выделиться из серой массы надо поощрять - это в интересах государства! И вот на тебе - пригодилась книженция. Все перед глазами, с биографиями и характеристиками, выбирай не хочу, Ну и кого же выбрать? Вертяков долго перелистывал брошюру, выписывал в сафьяновый блокнот с монограммой подходящие фамилии. Потом вычеркивал, в задумчивости грыз серебряный «Паркер», опять выписывал, чертил понятные одному ему стрелки и знаки, Наконец оторвался от исчерканного блокнота. Вот они, наши герои. Бродский Михаил Борисович, начальник юридического отдела. Изворотлив, хитер. Крючкотвор, каких мало, кого хочешь заболтает - как-никак бывший адвокат. По роду бывшей профессии активно общался с уголовниками из числа клиентов, многие ему благодарны за скошенные сроки и уход из-под суда подчистую. Да и в УВД у него масса знакомых по той же части, есть и прикормленные. Кому, как не ему, со всей этой публикой общаться? К тому же хорошо повязан - сидит на городских нотариальных конторах, на откатах по арбитражным делам. Скрупулезно делится доходами -по крайней мере за руку на крысятничестэе его еще никто не поймал. Ценный кадр. Будет за старшего, Парамонов Виктор Игоревич, Витек. Заведует городским хозяйством. Знает его назубок, как свинья знает каждый сучок собственного корыта. Медлителен, но цепкий, как клещ. И, как клещ, готов насасываться с этого самого хозяйства, пока не лопнет. Впрочем, до этого пока далеко. Не один такой город, как Томск, способен высосать до донышка Витек. Не зря понимающие люди пророчат ему большое будущее! Вполне годится на роль ходячего справочника для Бродского, если дойдет вдруг до нового дележа доходных мест. К тому же а молодости баловался президентским видом спорта - кандидат в мастера по дзюдо. А ну как пригодится, не ровен час? Хорошо. Дойдя до третьей фамилии, Борис Тимофеевич поморщился. В компанию обязательно следовало бы включить кого-нибудь из силовиков. Однако после того как начальник городского УВД превратился в самостоятельного фигуранта переговорного процесса, у Вертякова остался всего лишь один кандидат, которого с некоторой натяжкой можно было причислить к представителям силовых ведомств. Да и тот - Хачик Гамлетович Погасян, начальник налоговой службы города и области, Ну да делать нечего, ему хоть пистолет по службе положен. Хотя как раз пистолет завтра и ни к чему - они же на остров в одних трусах поплывут, Легко спрогнозировав реакцию своих избранников на такую перспективу, Вертяков нахмурился. И разозлился одновременно. Ну откуда взять людей? Деньги загребать, сидя в казенных креслах, все рады - а отдуваться ему одному! - Ну, страна! - процедил он сквозь зубы, и перевел телефон в режим конференции, и тоном, не допускающим возражений, вызвал всех троих к себе. Немедленно, Все прошло на удивление гладко. Хоть Борис Тимофеевич и не чувствовал себя больше Юлием Цезарем, однако сумел собраться и принять довольно грозный вид. Вполне достаточный для вразумления подчиненных, какими бы шишками на ровном месте они себя ни считали. Он хорошо подготовился. В кратких, но образных выражениях объяснил Бродскому и Парамонову с Погасяном, куда и зачем они должны завтра утром отправиться и как им нужно там себя вести. И отчеканил, заметив демонстративное отсутствие энтузиазма:

- Лучше в трусах на необитаемом острове, чем в костюме от Версаче в гробу! Всем понятно? Вопросы есть? Вопросов не было. Вертяков удовлетворенно кивнул и царственным жестом дал понять подчиненным, что они свободны. Пока. Нет, все-таки по плечу ему римская тога! Борис Тимофеевич пожалел, что отпустил Эллу Арнольдовну - настоящее искусство требует понимающего зрителя. Да и хороший минет никогда не бывает лишним, Вспоминая обо всем этом, Вертяков вдруг почувствовал, что возбудился. Тьфу, этого только не хватало! Жена на курорте, Элла Арнольдовна неизвестно где, бандюки с ментами готовы на куски разорвать - а ты лежи тут без сна с торчащим хером! Однако сон в итоге взял свое. Борис Тимофеевич повернулся на бок, натянул на голову атласное одеяло. - Нет, все-таки есть во мне что-то выдающееся, - пробормотал он сквозь навалившуюся дремоту. - Цезарь… Брут… И сладко засопел, За окном забрезжил рассвет.