Заложник

Глава одиннадцатая. КАЛЫМ ЗА СЛЕДОПЫТА

Знахарь сидел в кресле перед большим плазменным телевизором и, держа в руках высокий поллитровый стакан с пивом, внимательно следил за тем, как Нео, невероятным образом отклонившись назад, наблюдал за пролетавшими над ним пулями, которые оставляли в густом воздухе волнистые расходящиеся круги. Нет, ты посмотри только, - обратился Знахарь к валявшемуся на диване Тимуру, - ведь если попробовать так отогнуться, то наверняка кишка выпадет. Ну, кишка не кишка, а обосрешься точно. Фу, какие выражения… - Знахарь отхлебнул пива. - Мы же вроде договорились пить пиво из стаканов и разговаривать правильным литературным языком. Простите, сэр, - усмехнулся Тимур и тоже глотнул пива, - это у меня случайно вырвалось. Вырвалось у него… Ты знаешь, я эту «Матрицу» уже который раз смотрю и никак не могу понять - если эта матрица, то есть главный электронный мозг, виртуально формирует весь мир, в котором обитают Нео, Морфиус и прочие ребята, то зачем ему создавать этих агентов Смитов? Взял да задавил наших ребят, например, между стен. Сдвинул стеночки - и мокрое место осталось. Дикий ты все-таки, Майкл Боткин, - усмехнулсяТимур, - ведь если все делать разумно и логично, то и фильма не будет. В каждом фильме весь сюжет вырастает либо из того, что герои совершают совершенно идиотские ошибки, либо из вопиющего пренебрежения элементарным здравым смыслом. Ишь ты! Вопиющего пренебрежения… Век бы слушал ваши умные речи, сэр! Вот и слушай, - Тимур повернулся набок и подпер голову рукой. - Вот, например, бабы. Что - бабы? Ну эти, в фильмах. Наш главный парень говорит ей: сиди здесь и не высовывайся, пока я не вернусь. Так ведь нет! Она обязательно вылезет и начнет звонить подружке по телефону. А тут ее хватают враги и увозят. А наш парень возвращается и видит записку типа -если хочешь увидеть свою птичку живой…» И так далее. И вот на этом они строят весь сюжет. Да, - кивнул Знахарь, - так и есть. Зато у нас все происходит в полном соответствии со здравым смыслом. Ага! - Тимур заглянул в пустой стакан. - Пиво кончилось… То есть как это кончилось? - забеспокоился Знахарь. - Там же еще одиннадцать коробок было! - У меня в стакане кончилось. И не одиннадцать, а уже восемь с половиной. Тимур лениво поднялся с дивана и, шаркая босыми ногами по полу, потащился в маленькую комнату без окон, которую они со Знахарем называли амбаром. Температура в этой комнате всегда была на уровне плюс пяти градусов, и там хранились разнообразные припасы, в том числе и вышеупомянутые восемь с половиной коробок немецкого пива «Грольш». Навострив уши, Знахарь услышал приятное позвякивание, и через полминуты Тимур вернулся в гостиную, держа в руках четыре бутылки пива. Оказавшись в теплой комнате, бутылки моментально запотели, и Тимур, любовно посмотрев на них, сказал: Холодненькое… Тебе налить или ты сам? Ну, налей, - благодушно согласился Знахарь. - Люблю, знаешь ли, когда за мной ухаживают. Ага… - Тимур открыл две бутылки и стал медленно переливать пиво в стаканы. - Это значит, что когда ты станешь совсем старым и дряхлым и начнешь ходить под себя - заметь, я не употребляю грубых слов типа «срать›, -то будешь получать нездешнее удовольствие от того, что здоровенная деревенская тетка с руками боксера-средневеса будет подсовывать под тебя судно. Тьфу на тебя, дурак! - возмутился Знахарь. - Во-первых, при таком образе жизни ни один из нас до богадельни просто не доживет, а во-вторых, типун тебе на язык. Что такое типун - знаешь? Нет, - Тимур протянул Знахарю полный стакан пива с высокой шапкой пены, - но, судя по всему, что-то весьма неприятное, Я тоже не знаю. Наверное, какой-нибудь особенно ужасный прыщ или волдырь… Еще бывает колтун. Это в волосах, причем не от болезни или старости, а просто от нечистоплотности. А эти, которые на Ямайке план курят и рэгги играют, - Знахарь погрузил нос в пену, - у них, между прочим, религия специальная. Они волосы не стригут и не расчесывают, потому что когда настанет конец света, их главное божество вытащит их в рай за патлы. И поэтому они следят за тем, чтобы колтун был большим и крепким. Но ведь они все-таки моют голову, - неуверенно предположил Тимур и осторожно, чтобы не расплескать пиво, опустился на диван. Наверное, - кивнул Знахарь, - как же без этого… Ладно, хрен с ними, с растаманами этими, - Тимур откинулся на пухлые бархатные подушки, - ты лучше расскажи, как у тебя все прошло. С блеском! - ответил Знахарь и, поставив полупустой стакан на маленький столик, закурил. - В самом лучшем виде. Выпустив в потолок струйку дыма, он мечтательно прикрыл глаза и сказал: Ночь, улица, фонарь, аптека… Знаешь Блока, знаешь, - усмехнулся Тимур. Ага, знаю… Ну, аптеки там не было, фонаря, между прочим, тоже. А вот ночь и улица - обязательно были. И еще три пьяных быка, которые вылезли из этого бандитского шалмана и навострились ехать к куртизанкам. Я, естественно, в приборе ночного видения, они, естественно, в «Мерседесе»… Один меткий выстрел - и шина спустила. Они с матюгами, заметь - я не цитирую их грубых речей, вылезают, чтобы заменить колесо, а я - бац! бац! И в дамки. Двое лежат на земле с простреленными ногами. Третий оказался порезвее и быстренько погасил в машине свет. Я и в него стрельнул. Для начала в плечо. А вы, сударь, садист, однако, - хмыкнул Тимур. Однако… - Знахарь глубоко вздохнул, - где-то сейчас наш Афанасий… Ладно, продолжу свой душераздирающий рассказ. Значит, эти двое хромых лежат и матерятся, а мы же с тобой решили, что это нехорошо, ну я их и прикончил. Добрый… Ага, добрый. А третий, которому я плечо попортил, говорит: что, мол, тебе надо, давай, мол, договоримся! Еще про какого-то Бергамота вспомнил… Что за Бергамот такой? Есть тут один… - сказал Тимур. - Обычный бандюган. Хрен с ним, с Бергамотом. Ладно, В общем, тут я не удержался… Показал ему погон ментовский, который мы придумали подбросить, да и рассказал весь наш замысел. Чтобы ему перед смертью и вовсе кисло стало. Вот я и говорю - садист. Или просто американских фильмов насмотрелся? Они там любят разглагольствовать с пушкой в руке… И, между прочим, как раз на этом и погорают. Может быть, я и садист, а вот ты - точно резонер. Да. Значит, я ему все рассказал, а он говорит: урку не испугаешь, мы гордые, обзывать меня стал. Ну, я его и это,… А потом положил рядышком погон и ушел. А между прочим, - заметил Тимур, - это именно я придумал вытравить на нижней стороне погона фамилию этого мента. А ничего и не говорю, - Знахарь пожал плечами, - идея гениальная. Тем более что с такой фамилией двух ментов в одном городе быть не может. Это же надо - Раздиралов! Вот бандюки этого Раздиралова первого на ленточки и раздерут. Если уже не разодрали. Я-то его хорошо знаю. Подонок еще тот. За упокой ментовской души! - Знахарь поднял стакан с пивом. Ага, за упокой, чтоб его на том свете черти… насиловали каждый день разными способами, И ты мне еще говоришь, что я садист? - засмеялся Знахарь. Конечно, - уверенно кивнул Тимур. - Я, например, перед тем, как в пост ГАИ из базуки пальнуть, красивых речей не говорил. Бац - и все дела. Конечно, не говорил, - подхватил Знахарь. - Если бы ты им стал с базукой на плече речи двигать, они бы из тебя быстро дуршлаг сделали. Хоть и не боевые эти менты были, а просто профессиональные вымогатели, а стволы-то у них всяко имелись. Да и автоматы наверняка были. Обычно на постах ГАИ имеется небольшой арсенал. И гранаты нашлись бы… Ну, неважно, - Тимур небрежно отмахнулся, - в общем, я был краток и лаконичен. Стрельнул раз - и поста как не было. Аж крыша на метр подскочила. А потом положил на грудь самому противному конвертик и уехал. Кстати, там мимо меня какой-то браток на «БМВ» пролетел, так чуть не сбил, нехороший человек.,. Видел бы ты его морду, когда он мимо разгромленного поста пронесся! Представляю… - Знахарь повертел пустым стаканом. - Ты вроде четыре бутылки принес? Ага, четыре. Только давай-ка теперь ты за мной поухаживай. Ах ты, скотина ленивая! Знахарь с протяжным кряхтением поднялся из кресла и стал открывать бутылки, - Ладно, исключительно ради справедливости, Зато какое письмо в конвертике было! Ну дык! - согласился Знахарь, протягивая Тимуру полный стакан пива. - Не ШКОЛЬНИКИ СОЧИНЯЛИ1 А обороты какие! И если менты теперь не попрут на бандкжов по полной -ну, не знаю тогда. Мы же там русским языком прописали, что это по распоряжению Гриши Белого. А может, и не попрут, - предположил Знахарь, - они ведь знаешь, как расссуждают - меня не тронули, и хорошо. Та же самая психология, что и у бандкжов, - сдохни ты сегодня, а я завтра. Ты вспомни, как это в Штатах происходит - если убили полицейского, то вся криминальная братва под кроватями прячется, Потому что для американских копов это - дело чести. А здесь ментов гасят как хотят, а остальные думают: слава богу, что не меня. И продолжают свое гнусное существование. - Вот именно, - согласился Тимур, - гнусное, А все почему? А потому, что менты все до единого с бандюками повязаны. Если не напрямую, то через других ментов. Коррупция! - Да уж… Коррупция. А на древнем заграничном языке «коррупция» означает «порча». Разрушение. Ишь ты! восхитился Тимур. - Умный! А то! Между прочим, видел бы ты тех двух коррупционеров, с которыми я в бане разобрался. Молодые ведь мужики, лет по тридцать пять, не больше, а жирненькие такие, вялые… Сразу видно, что вся сила у них в деньгах, которые они наворовали. Один так и вовсе импотент. Когда я зашел в этот «зал ВИП», так меня не сразу и заметили. Я стоял у двери минут пять и слушал их разговоры, в том числе и про импотенцию, которой страдал один из них. И только потом одна из девок, которые их там обслуживали, случайно посмотрела в мою сторону и говорит: ой, кто это? А ты, конечно, ответил: я ужас, летящий на крыльях ночи! - усмехнулся Тимур. - Сам ты кошмар, летящий на крыльях пива! Знахарь глотнул пива, утер губы и продолжил рассказ:

- Ну, я там особо разглагольствовать не стал, зачем глупых девчонок пугать больше, чем нужно… Но то, что говорил, - произносил хриплым разбойничьим голосом. Аж в горле запершило. Этих двоих прикончил без разговоров, а уж речи всякие - для девок. Знахарь нахмурился и взял со столика пачку сигарет. - Знаешь… - сказал он, - эти девки… Классные девки, между прочим. Красивые, гладкие, приятные, в общем - женщины первый сорт. И каждой из них сберечь бы свои прелести для одного, главного, любимого… Тогда вся их красота и прочие специальные женские качества будут богатством, сокровищем… А так - все равно что бутылку пива на пятьдесят человек выпить, Покосившись на стакан с пивом, Знахарь вздохнул и сказал: Эх, жизнь моя - жистянка! А ну ее в болото! - подхватил Тимур. В этот момент на письменном столе тихо зазвонил телефон. Тимур, подскочив на диване, едва не выронил стакан с пивом, а Знахарь, презрительно усмехнувшись, сказал:

- Нервы, молодой человек, нервы! Телефон прозвонил еще раз. Знахарь неторопливо поднялся с кресла и, подойдя к столу, нажал кнопку на клавиатуре компьютера. Ну что же, - сказал он, - будем коллекционировать записи. И, сняв трубку, сказал любезным голосом: Я слушаю вас. - Вот именно, слушай, - ответил уже знакомый голос, - деньги приготовил? Приготовил. Хорошо…, В городе какая-то неразбериха началась, это случайно не твоих рук дело? Какая неразбериха? - весьма натурально удивился Знахарь, - Вроде все спокойно. Спокойно, говоришь? Ну-ну… Ладно. Значит, деньги привезешь сам, И без фокусов. - А куда? Сядешь в машину и будешь ехать по моим телефонным указаниям, А твой ловкач Тимур пусть дома сидит. А то ведь я и рассердиться могу, для меня деньги не самое главное, вот грохну твоего бурята косорылого - и что ты будешь делать? Тебя буду искать. Найду - тоже грохну, - честно ответил Знахарь. Верю. И такой расклад, при котором на ровном месте появятся два трупа, тем более что один из них может оказаться моим, нам ни к чему. Верно? Верно, - спокойно сказал Знахарь. Вот и хорошо. Жди звонка. И будь готов выехать в любую минуту. Понял? Понял. В трубке раздались гудки, и Знахарь положил ее на рычаг. Ну вот, - он повернулся к Тимуру, - позвонил наш вымогатель. Уже хорошо, а то мне, честно говоря, порядком надоело ждать. Не люблю две вещи - ждать и опаздывать. Послушаем запись? А ну ее в болото, - голосом водяного пропел Тимур, - а мне летать, а мне летать… //-*" - // Штерн прекратил разговор и посмотрел на Афанасия. Бурят сидел на полу, прикованный наручниками к батарее, и спокойно смотрел в пространство перед собой. Ну вот, удовлетворенно сказал Штерн, убирая трубку в карман, - если твой хозяин не выкинет какую-нибудь очередную штуку, то я получу то, что мне нужно, а ты - свободу. И даже не свободу, а жизнь. Моя жизнь всегда при мне, -ответил Афанасий, не сводя взгляда с противоположной стены комнаты. Но я могу ее забрать, -усмехнулся Штерн. Прекратить можешь, - сказал Афанасий, - а забрать не получится. Да ты философ! удивился Штерн. - Надо же! А я - то, дурак, думал, что ты обычная чурка неотесанная, А ты, оказывается, не так прост, парниша… Ну да и не таких обламывать приходилось. Хотя обламывать тебя нельзя, потому что ты - товар. А товар должен быть в хорошей кондиции. Савелий Андреевич Штерн [1 -См. роман Б. К. Седова -Отшельник».], бывший царь и бог в спецзоне, которую прошлым летом разгромили под чутким руководством Знахаря, вздохнул и поднялся со стула, стоявшего у окна. - Спешить я не буду, - сказал он, - торопливость нужна при ловле блох. Деньги от меня никуда не денутся, а пока я выпью чаю. И даже налью стаканчик тебе - я же не изверг! Подойдя к колченогой табуретке, стоявшей у стены, он включил электрическую плитку и поставил на нее мятый алюминиевый чайник. Затем достал сигареты и, закурив, снова уселся на стул и стал смотреть на улицу. Комната, в которой находились Штерн и Афанасий, располагалась в одном из заброшенных домов старого частного сектора. После оползня, случившегося несколько лет назад, жить в этом районе Томска стало невозможно, и теперь только бомжи да многочисленные одичавшие собаки обитали в полуразвалившихся деревянных домах. В некоторых из них до сих пор было электричество, а в том, где Штерн содержал своего пленника, даже шла вода из крана, Штерн курил и смотрел на пустую улицу, но перед его глазами проплывали совсем другие картины…

… Совершенно голый Савелий Штерн был туго растянут за руки и за ноги между четырьмя колышками, вбитыми в землю. Он смотрел на стоявших над ним людей, и в его глазах плескалась смесь страха и ненависти. А потом Знахарь и его товарищи ушли в темноту, и Штерн остался один. В тайге, нагретой за жаркий летний день, не было холодно, но Штерна начал бить озноб. Он понимал, что теперь ему остается только ждать смерти. И смерть эта будет не такой легкой, как от пули или от ножа, она придет в другом обличье. На беспомощного человека могли набрести медведь или волк, да и лисица, несмотря на свои небольшие размеры, вполне могла бы загрызть надежно привязанного к земле Штерна. Это было страшно, но Штерн знал, что бывают вещи пострашнее клыков дикого зверя. Хищник просто перегрызет ему горло… Несколько минут ужаса и боли - и все кончено. Муравьи. Если его найдут муравьи… Штерн даже не мог представить себе, что будет, если его найдут муравьи, Мозг отказывался рисовать такую кошмарную картину. А ведь это один из старинных способов казни, подумал Штерн, любили раньше изощряться… Не просто отрубить голову, а, например, налить в горло раскаленный свинец. И то ведь, наверное, лучше, чем муравьи,… Сразу потеряешь сознание от боли, а там уже все равно. Штерн, содрогаясь, рисовал себе картины муравьиного нашествия, и в это время в кромешной тьме мелькнул луч света. Потом послышался треск попавшего под ногу сучка, и через минуту на поляну вышел Семен. Осветив Штерна фонариком, Семен присел рядом с ним на корточки и, достав сигареты, закурил. Штерн, не отрываясь, смотрел на едва видное в темноте лицо Семена и пытался угадать, зачем тот вернулся. Но Семен молчал, а Штерн, несмотря на свое отчаянное положение, даже и не думал о том, чтобы самому заговорить с ним. Для этого он был слишком гордым. Или просто считал себя гордым. Наконец Семен докурил сигарету и тщательно затоптал окурок. Поднявшись на ноги, он достал из ножен внушительный охотничий кинжал и, посмотрев на него, сказал:

- Если бы я был таким, как ты, я бы для начала отпилил тебе этим ножом яйца. Медленно. А потом придумал бы что-нибудь еще. Но я - другой. И даже такой твари, как ты, я не желаю того, что ждет тебя в тайге, если я сейчас просто уйду и оставлю тебя здесь, Он крепко сжал рукоятку кинжала, и Штерн зажмурился, ожидая удара холодной стали в сердце. Но вместо этого он вдруг почувствовал, что его левая рука стала свободной. - Теперь ты сможешь развязаться, - сказал Семен и убрал кинжал в ножны, но только не очень спеши. И берегись делать глупости. Он достал из кобуры пистолет и выстрелил в воздух. - Мои друзья теперь думают, что я убил тебя из милосердия. Не разочаровывай их. Если кто-нибудь из нас когда-нибудь встретит тебя еще раз, ты умрешь по-настоящему. Убрав пистолет, Семен повернулся к Штерну спиной и сделал шаг в темноту. А Штерн вдруг почувствовал, что его захлестнула волна дикой ненависти к этому человеку, и он хрипло сказал ему вслед: Только ты не думай, что я теперь твой должник. И я найду вас. Вас всех. Делай как знаешь… - донеслось из темноты, и Штерн снова остался один. Почти час ушел на то, чтобы голыми пальцами распутать хитроумные бурятские узлы, но в конце концов Штерн справился с путами и, шатаясь, поднялся на ноги. Подняв голову, он посмотрел на звездное небо и, прикинув направление, сделал осторожный шаг. И тут же наткнулся лицом на сук. Выругавшись, Штерн понял, что нужно ждать рассвета. Он опустился на землю и, надергав пушистого кудрявого мха, зарылся в него. Теперь можно было даже уснуть. А медведь-Черт с ним, с медведем, подумал Штерн и закрыл глаза. Усталость и опустошенность навалились на него, и Штерн быстро уснул. Через некоторое время к нему осторожно подкралась лисица и, обнюхав, снова исчезла в темноте. Запах человека пугал ее… Чайник, стоявший на плитке, зашумел, и Штерн, вздрогнув, вернулся из страшного прошлого в многообещающее настоящее. Посмотрев на часы, он увидел, что просидел у окна около получаса. Надо же, подумал он, полчаса пролетели, как одна минута… - Чай отменяется, - объявил он сидевшему у батареи Афанасию и выключил плитку. - Сейчас я поеду за деньгами, а потом решу, что делать с тобой. Я ведь не забыл, что это именно ты так ловко привязал меня к колышкам. Помнишь? Штерн нагнулся к самому лицу Афанасия, внимательно посмотрел ему в глаза, а затем неожиданно ударил в лицо, - А я помню, - сказал он, выпрямляясь. Афанасий покачнулся, но выражение безмятежного спокойствия не исчезло с его лица. - Будда, бля… - Штерн усмехнулся. - Вообще-то я обещал отпустить тебя после того, как получу деньги, но… Но посмотрим. Я ведь, кроме того, обещал покойному Семену найти всех вас. Ладно, Сиди смирно, может, и будешь жить. Штерн достал из кармана трубку и набрал номер Знахаря. - Слушай внимательно мои инструкции, - сказал он, дождавшись соединения. - Садись в машину и выезжай на улицу Розенкранца, Доедешь до Смоленской, поверни направо и остановись у аптеки. Там жди дальнейших указаний. Выключив трубку, Штерн подмигнул Афанасию, у которого из губы сочилась кровь, и сказал:

- Никогда не думал, что смогу так легко получить миллион долларов. Потом он нахмурился и добавил:

- А ты… Что-то мне не нравится выражение твоего лица. Поэтому необходимо принять дополнительные меры безопасности. Ну-ка ложись на пол! Афанасий невозмутимо опустился на пол, и Штерн, сорвав висевшую поперек комнаты веревку, привязал ее к левой ноге Афанасия и сильно потянул. Афанасий отъехал от батареи, и его рука оказалась вытянутой вверх. - Так, - удовлетворенно сказал Штерн, - а теперь вот такое дело… Подняв угловую половицу, он достал из тайника гранату и, разрезав веревку, привязал один ее конец к гранате, а другой - к чеке, предварительно разогнув усики. - Теперь осторожненько… - пробормотал он, - а то мы тут с тобой оба по стенкам разлетимся… Он привязал веревку к ножке стоявшего в противоположном углу комнаты шкафа, и в результате этих действий Афанасий оказался растянутым между батареей и гранатой. Любая попытка освободиться, да и вообще любое неосторожное движение обязательно приведут к тому, что чека будет выдернута, и последствия этого были очевидны для обоих. - Вот так, - удовлетворенно сказал Штерн, полюбовавшись на дело рук своих, - лежи тихонечко. Захочешь в туалет - тут ничего не поделаешь. Валяй под себя. Лучше на полу в говне, чем в ящике по частям. Посмеявшись собственной шутке, Штерн внимательно оглядел комнату и сказал:

- Жди меня, и я вернусь. Только очень жди. Он вышел из комнаты, плотно затворив за собой дверь, и Афанасий остался один. Закрыв глаза, он ровно и глубоко дышал, и глядя со стороны, можно было подумать, что таежный следопыт и охотник Афанасий Аянов просто спит. Но он, конечно, не спал, и его мысли были далеко от того места, где лежало его тело, привязанное к гранате. Через несколько минут в коридоре послышались осторожные шаги, и Афанасий открыл глаза. Он не отрываясь смотрел на дверь, и когда она медленно открылась, широко улыбнулся. На пороге, держа в руке пистолет, стоял Тимур, взгляд которого, быстро обежав комнату, остановился на гранате. - О как! - воскликнул Тимур, - Опять граната! ¦ Однако мне тут скучно одному, - сказал, улыбаясь, Афанасий. - Однако потерпи еще немножко, - передразнил его Тимур. Сев на корточки, он осторожно загнул усики чеки, а потом, облегченно вздохнув, стал шарить по карманам в поисках ножа. Однако просто развяжи, - посоветовал Афанасий, следя за торопливыми телодвижениями Тимура. Однако поучи жену щи варить, - парировал Тимур, но все же принялся распутывать узлы. Через несколько минут он отвязал Афанасия от гранаты и, озадаченно посмотрев на наручники, сказал: Однако ключа у меня нет… Однако на шкафу лежит, - спокойно заметил Афанасий. Ах ты, бурятская твоя морда! - воскликнул Тимур. Пошарив на шкафу, он достал опутанный паутиной ключ от наручников и отстегнул Афанасия от батареи, - Ну вот, - удовлетворенно сказал Тимур и бережливо убрал ключ в карман, может, еще когда пригодится… Афанасий поднялся на ноги и с хрустом потянулся, Затекло у меня все… - сказал он и несколько раз энергично нагнулся, доставая ладонями пол. Да ты физкультурник! - одобрительно воскликнул Тимур, глядя на него. -Однако надо Майклу звонить. Зачем этому уроду миллион отдавать? Если миллионеру Майклу Боткину деньги девать некуда, пусть он их лучше нам отдаст. По пятьсот тысяч каждому. За личную доблесть и в качестве возмещения морального ущерба. Говоря это, Тимур тем временем набирал на трубке номер. Поднеся ее к уху, он чертыхнулся и пробормотал: Занято, блин… Набрав номер еще раз, он выругался покрепче и, с досадой выключив трубку, сказал:

- Наверное, с похитителем твоим разговаривает… Он ведь ему сейчас наши денежки отдаст! Ладно, пошли отсюда. Он решительно направился к двери, и тут Афанасий сказал: - А ты, кстати, знаешь, кто этот похититель?

Остановив машину у аптеки, я закурил и, красиво выставив локоть в окно, стал ждать следующего звонка. Это пассивное занятие слегка раздражало меня, но я понимал, что поделать ничего не могу и в данный момент развитие событий зависит совсем не от меня. Все нити пока что держал в руках таинственный похититель человеков, оценивший жизнь Афанасия ни много ни мало в миллион долларов. Кто может сказать - много это или мало? Если по цене телятины, то фантастически много. А если по цене человеческой души, которая неизвестно что из себя представляет, но является почти для каждого самым главным и ценным, то тут и десяти миллионов мало будет. Да и сотни наверняка… Один неглупый человек сказал, что деньги - изобретение Сатаны. Я далек от того, чтобы представлять себе этакого рогатого и воняющего серой типа, который только и думает, что бы этакое подбросить людям, чтобы жить им стало еще веселее, чем раньше, но если бы я задался целью изобрести какую-нибудь гадость, то лучше денег ничего не придумаешь. А с другой стороны - появление денег было совершенно естественным шагом в развитии товарно… товарных отношений. И в самом деле, стоит только представить себе, как человек пригоняет в автомобильный салон шестьсот баранов, чтобы заплатить за машину, то абсурдность этого начинает зашкаливать. Хотя кто его знает, как торгуют машинами где-нибудь на диком арабском Востоке или в экваториальной Африке. Или там, где Шурик невесту воровал, -двадцать пять баранов и холодильник «Розенлев»… И бесплатная путевка в Сибирь. От размышлений на финансово-коммерческие темы меня оторвал телефонный звонок. Я снял с приборного щитка висевшую на магнитном креплении трубку и, поднеся ее к уху, ровным голосом сказал: Я слушаю. Деньги при тебе? - поинтересовался ставший уже совершенно знакомым голос. - Да. - Медленно поезжай прямо и приготовься сделать то, что я тебе скажу. Слушай мой голос. - Да. Я скорчил недовольную рожу и медленно поехал вдоль длинного бетонного забора, за которым наверняка было какое-то предприятие. Метров через пятьдесят голос в трубке сказал:

- Остановись. Я остановимся, и голос похвалил меня:

- Молодец. Черт побери, он же меня видит! Но откуда? Где он прячется? А теперь возьми дипломат и перекинь его через забор. Через какой? - я притворился идиотом. Через бетонный забор, который справа от тебя. Нет, подожди… Ну, что еще? - недовольно спросил я. Слушай внимательно. Если в дипломате бомба, то твой Афанасий сдохнет вместе со мной. Я буду открывать кейс в обнимку с твоим косорылым приятелем. Понимаешь меня? Понимаю, - ответил я, - не беспокойся. Но обещаю, что найду тебя, когда все закончится. Попробуй, - усмехнулся похититель, - с миллионом скрыться нетрудно. А с двадцатью миллионами можно найти кого угодно. Понял меня? Эх, маловато я запросил за твоего дружка. Ну да ладно. Жадность, говорят, губит фраеров. Давай бросай дипломат, Я вышел из машины и, не отнимая трубки от уха, размахнулся и перебросил кейс через трехметровую грязную стену. - - Поймал? - спросил я. Поймал, - после небольшой паузы ответил похититель. И тут же за заборам взревел автомобильный мотор. Судя по звуку, знакомому до тошноты, это были -Жигули - И не делай глупостей, - раздалось в трубке. А потом я услышал короткие гудки. Мне стоило некоторого труда не прыгнуть в мой мощный джип и не броситься в погоню. Но… Я призвал на помощь всю свою железную волю и ледяное, как сердце Снежной Королевы, самообладание и ограничился тем, что от всей души обматерил неизвестного вымогателя, пожелав ему такого, что и в кошмарном сне не приснится. Усевшись в машину, я с силой ударил ладонями по рулевому колесу и вскричал: Будь проклят тот день, когда я сел в этот долбаный самолет и прилетел в эту долбаную Сибирь! А чем тебе Сибирь не угодила? - послышался где-то сзади надтреснутый голос. Я подскочил на сиденье и оглянулся. К водительской двери неверными шагами приближался синий, как баклажан, алкаш. Ну, а тебе-то чего нужно? - спросил я и сам удивился страданию, которое прозвучало в моем голосе. Хреново тебе, парень, - сокрушенно сказал алкаш и оперся грязной заскорузлой лапой на мой прекрасный автомобиль. - Вижу, что хреново. А если и хреново, то тебе-то что? - слегка растерявшись от его проницательности, спросил я, Да мне-то ничего, - алкаш тяжело дышал, и было видно, что ему, пожалуй, еще хреновее, чем мне. Слушай, - проникновенно сказал я, - сколько денег тебе нужно для полного счастья? Не знаю, - честно ответил алкаш, - я тебе не Шура балаганов, откуда мне знать, - - Ну, а для временного счастья, чтобы забыть на некоторое время о том, во что ты превратился? Рублей двести… - с надеждой ответил алкаш. Двести… Ну что ему двести рублей! Нажрется, упадет, его обшмонают такие же синяки, как он сам, и завтра ему будет еще хуже. Хотя хуже вряд ли бывает. А хочешь, я тебя застрелю? - спросил я. - Раз - и ты уже на небесах! И весь этот кошмар закончится. Нет, не хочу, - синяк покачал головой, - жизнь прекрасна и удивительна. Прекрасна? - я был поражен. - Может быть - удивительна, но прекрасна… Всяко не для тебя. Ты бы на себя посмотрел. Что ты понимаешь в жизни? - лицо алкаша собралось в морщины, отдаленно напоминавшие улыбку, - Ты еще пацан. Ну, в общем… я пожал плечами, - наверное. Я достал бумажник и вытащил из него десять тысяч, потом подумал и добавил еще пять. Протянув деньги алкашу, я сказал:

- На, и попробуй не сдохнуть от водки. И вообще, спрячь эти деньги куданибудь подальше, а то твои кореша сегодня же обчистят тебя. Алкаш взял деньги и, увидев, сколько я ему дал, сказал: Наконец-то… Что -наконец-то»? Вот уже полгода я мечтаю о том, чтобы найти крупную сумму денег. Мне нужно помыться, одеться и протрезвиться, А потом подшиться на пять лет. Ты не смотри, что я такой., Просто без денег этого не сделать. Он посмотрел на деньги и сказал: А может быть, это просто белка? Может быть, я лежу под забором и мне все это кажется? Он хрипло вздохнул и поднял на меня глаза. Нет, не кажется, - ответил я, - все по-настоящему. Дай Бог, дай Бог… - алкаш снова вздохнул. - Ну, спасибо тебе, добрый человек. Я, конечно, первым делом опохмелюсь, а потом… А потом попытаюсь выбраться. Деньги - это сила. Универсальный энергоноситель… Он повернулся ко мне спиной и зашаркал восвояси. Универсальный энергоноситель… Ишь завернул, отец русской абстиненции! На торпеде запиликала трубка. Я злобно прищурился и, поднеся ее к уху, спросил: Ну что, тебе еще одного миллиона захотелось? Какого миллиона? - удивился Тимур. - А ты что, уже отдал деньги? Конечно, отдал! Ну и зря, - вздохнул Тимур, - мы с Афанасием уже полчаса сидим дома, Я тебе звоню, звоню, а у тебя все занято. С Афанасием? - я выпучил глаза. - Как это? А вот так. Ты уехал деньги отвозить, а я следом за тобой шмырк - и на ту хату, где этот козел Афанасия держал. Мне, понимаешь, денег жалко стало.

Я тебе жопу разорву! - заорал я. - Вот сейчас приеду и разорву! Выключив трубку, я посмотрел на нее и швырнул на сиденье. Скотина! - я врубил передачу. Животное! - я дал газу. Самодеятельность мне устраивать! - я рванул вдоль забора. - Ну я тебе! - и я вдарил по тормозам, потому что справа из переулка резко высунулась заляпанная грязью здоровенная морда самосвала, нагруженного строительным мусором. Его водитель, сжимая в зубах беломорину, подмигнул мне и свернул в другой переулок. И он был прав. Помеха справа…