Глава 2 Обычная миссия

Миссия: «Отбить нападение бандитов, которые называют себя «Красные волки». Вооружены гранатами, пулемётами и ЗРК. Передвигаются на аэросанях и аэроботах.»

Сквозь завихрения густой снежной пыли едва пробивались тусклые лучи солнца. Маячили серые тени, то, приближаясь, то удаляясь. Очертания стали отчётливее, показались обтекаемые тела аэросаней, почти сливавшихся со смертельной белизной равнины. С полдюжины теперь кружили вокруг внешнего периметра — высокой бетонной стены толщиной в полметра.

Башни, расставленные по углам периметра, время от времени взрывались сухим треском пулемётных очередей, отгоняя бандитов, но помогало это ненадолго. Юркие как полярные песцы аэросани рыскали вокруг, выходя из-под атаки невредимыми.

Громкий нарастающий свист разорвал воздух. Аккурат в промежутке между внешней и внутренней стеной взметнулся высокий снежный фонтан.

— Ничего себе, — протянул Ник. — У них теперь и ракеты есть?

— Да, похоже на то, — пробормотал я.

Я прильнул к окулярам бинокля, силясь рассмотреть зенитные установки на крышах аэросаней.

Ник глянул в прицел ракетной установки, пошуровал на мониторе. Ракеты одна за другой синхронно вырвались из всех шести стволов. Только громкое эхо разнеслось вокруг.

— Эй, командир, — из рации на моем поясе раздался весёлый голос. — Ничего у вас не выйдет! Отдайте груз! И мы не тронем вас!

— Щас, только шнурки погладим, и всё отдадим, — пробормотал Ник.

— Какой ещё груз? О чем он болтает? — поинтересовался я.

— Гуманитарку с Экватора.

— А, понятно.

«Замерзающие части Земли снабжаются продуктами и одеждой, которую привозят на транспортных самолётах раз в неделю», — это я уже знал.

— Так её неделю назад привезли вроде? — сказал Ник. — От неё ничего и не осталось на складах. Мы почти всю развезли.

Он вытащил из кармана фляжку, сделал хороший глоток и спрятал назад. И молча начал загружать в стволы новые ракеты.

Рация на моем поясе зашипела, и я услышал голос командующего гарнизоном:

— Макнайт, своих ребят поднять сможешь?

— Нет, господин полковник, метель, ветер штормовой, — я схватил динамик. — Только если…

Я помолчал, задумался на миг. Ник оторвался от прицела и мрачно прислушался.

— Да, свой джет поднять смогу. Аэросаней с бандитами всего штук пять по нашим подсчётам. Разнесу к чёртовой матери.

— Хорошо, давай!

Я отключил динамик, снял с плеча ракетную установку и аккуратно положил на бетон.

— Алан, ты чего? — вскинулся Ник.

— Иду подымать своего летуна.

— Ты спятил?! — Ник вскочил и преградил мне путь к люку. — Там месиво! Вьюга, мороз. Ты даже взлететь не сможешь! А взлетишь… — он сделал жест, словно перерезает себе горло.

— Забеспокоился, словно моя мамочка, — я усмехнулся.

— Тогда я с тобой полечу, — сказал твердо Ник. — И не пялься на меня.

Я смерил взглядом его фигуру, чью тщедушность не могла скрыть даже толстая куртка, и недоверчиво покачал головой.

— Ладно, пошли, — сказал я. — Стрелком будешь.

Глаза Ника радостно блеснули, и он первым бросился открывать люк. Я торопиться не стал, вызвал техников, чтобы они подготовили мой штурмовик. И только потом спустился вниз по крутой винтовой лестнице. Пробежав коридорами, мы оказались в ангаре. Из грязных окон просачивался мертвенно-бледный свет, в котором тонули стоящие аккуратными рядами, выкрашенные в защитный серо-голубой цвет, стратегические джеты «Скорпион». С моим штурмовиком уже возились двое техников в куртках, надетых на выцветшие комбинезоны.

Я запрыгнул на крыло, удобно устроился в кабине, прицепил привязные ремни. Подождал, когда сзади сядет Ник и включил зажигание. Кабина наполнилась мягким радующим душу рокотом. Медленно поднялась дверь ангара, и я начал рулить на взлётную полосу.

Нас встретила почти непроницаемая белая стена. По крайней мере, так показалось. Самолёт набрал скорость, и когда я ощутил, что он просится в небо, взял штурвал на себя.

Смертельная белизна на земле скрадывала тени, сливалась с таким же по цвету небом — в Заполярье это называется: «плоский свет». Но моя интуиция, что схожа с чутьём дикого зверя, давала ощущение опоры в пространстве по тому, как воздух шелестел, обтекая фюзеляж, тонко вибрировали крылья, и в какой тональности гудел мотор.

Где-то далеко на фоне белёсой хмари неба угадывались очертания замка Снежной королевы — башен делового центра Сан-Франциско, закованных в белоснежные латы. Красивая иллюзия.

К счастью метель начала стихать, а слой облаков стал прозрачней и теперь я видел приземистые грязно-белые коробки административных зданий, окружённые двумя рядами высоких стен. Ровную квадратную площадку с хорошо укатанным снегом — аэродром. И башенку диспетчерского пункта с обвалившимся в паре мест балкончиком и обшарпанной спутниковой антенной, в которой пропал всякий смысл после того, как спутники ушли с околоземной орбиты.

Бах. Бах. Вижу, как раскрываются белые «цветки» взрывов. Но они беспорядочны и не достигают нас. Отдаю штурвал от себя, бросая самолёт в крутое пике. Вывожу в горизонталь и проношусь на бреющем полете. По пути разнося вдребезги ракетную установку на крыше аэросаней, а Ник точной очередью прошивает плексиглас кабины водителя. С переворотом взмываю вверх свечой и выхожу из-под обстрела.

— Давай шарахнем по ним ракетами? — предложил Ник. — Чего с каждым возиться?

— Шума наделаем. Надо отогнать их от Центра.

Облака расползлись, и неприятный холодок пробежал вдоль позвоночника — я разглядел не пять, а три десятка аэросаней. Стреляли бандиты так: в крыше аэросаней раскрывался люк, оттуда высовывался мордоворот с ручным ЗРК, выпускал ракету по гарнизону. Поэтому удары были так не точны.

Внезапно самолёт содрогнулся. Отвратительно вонючий дым начал заползать в кабину. Я закашлялся. Задели всё-таки сволочи! Энергично взял штурвал на себя, от перегрузки потемнело в глазах, заломило острой болью виски. С переворотом ушёл вверх и в верхней точке сбросил скорость, самолёт закружился в штопоре. И лишь у самой земли я нажал педаль против штопора, и вывел самолёт в горизонтальный полет. И с облегчением выдохнул. Пламя удалось сбить.

— Ник, круто а? — бросил я весело.

Молчание. Гробовое. Попытался переключить изображение на кабину напарника, но перед глазами плясали только эфирные помехи. Заблокировав штурвал, я обернулся и мельком увидел, что Ник сидит, навалившись головой на приборную доску.

Я разозлился, чертовски разозлился. И решил больше не церемониться с мерзавцами. В бортовой компьютер вбил параметры противника — длина, высота, скорость объектов.

— Цели обнаружены и зафиксированы, — приятный женский голос прозвучал диссонансом с моим отвратительным настроением.

Нажал кнопку гашетки — с пилонов на крыльях сорвались ракеты. На месте трёх из пяти саней вырвался вверх снежный фонтан. Но двое успели ускользнуть из-под смертоносных стрел, остановились и вдарили ракетами.

Но взмыв круто вверх с переворотом, я ушёл из-под обстрела и вновь бросил джет в крутое пике. Пронёсся на бреющем полете, едва не задевая крыши аэросаней, лихо прошил бандитов из пушки — рой ярких светлячков пропорол морозную дымку. Аэросани бандитов беспорядочно заметались, кинулись наутёк, синхронно разошлись в нескольких направлениях, исчезнув в снежном мареве.

Я посадил джет и бросил взгляд назад — на месте Ника расплывалось тёмное пятно. Но через мгновение оно исчезло, как будто так никого и не было.

Возник экран:

«Миссия выполнена на 80 %», — возвестила безжалостная система. «Количество приобретённых баллов: 90 из 113 возможных».

И одна потерянная жизнь, — подумал я с безнадёжной тоской.

Я провёл в этом странном месте уже несколько месяцев и привык ко многому — к лютой стуже, штормовым ветрам, новому имени и выполнению тяжелых и опасных миссий. Но так и не смог привыкнуть к гибели людей.

Поначалу ходил ошарашенный, глядываясь в обстановку, пытаясь разглядеть «квадратные пиксели», смазанность. И ничего не находил. Все казалось на удивление реалистичным, не отличимым от моего, того мира.

Особенно поразили люди, самые обычные, с неидеальными и порой некрасивыми лицами, приятные в общении, или обладавшие жутко скверным характером. Людей здесь было немного — пилотов едва набралось бы на эскадрилью, плюс техники. Обслуживающий персонал — медики, повара, и те, кто в оранжереях выращивали овощи, фрукты.

Когда я только прибыл сюда, то ходил, оглядывая людей так пристально, что вызывало у них лёгкие, но понимающие улыбки — думали, вот, новоприбывший балбес. Потом привык и стал относиться к ним, как к обычным людям. И даже привязался к некоторым. Вот как к Нику.

Черт возьми, Ник! Ну как ты мог подставить себя под удар?! Или это задумка разработчиков — испытать меня на эмоциональную прочность? Впрочем, я ловил себя на мысли, что не должен переживать за них — они могут возродиться, если погибнут. Но…

Но так получилось, что мне пришлось наблюдать гибель людей, и я видел алую кровь, мучительные страдания, искажавшие лица, посиневшие губы, из которых вырывались самые настоящие стоны. Но ни разу не видел, чтобы кто-то из погибших вернулся назад. Как это называется в играх? Респаун? Или это касалось только бандитов?

Я исследовал всю локацию вдоль и поперёк и выяснил точно, какого она размера. Долетел почти до Сан-Франциско, увидев прямо перед собой застывшие в объятьях льда башни делового центра, проткнувшие серое небо. И… не смог пролететь над ними.

Нет, я не упёрся в прозрачную стену, просто каким-то непостижимым образом оказался совершенно в другой стороне, где-то над заснеженными холмами, окружавшими Долину. Почему-то вспомнилось, как один мой приятель-программист рассказывал, что когда игры были двухмерными, то в авиасимуляторах самолётик, долетевший до правого края экрана, появлялся с левого края. Точь-в-точь, как я. Это вводило в уныние — я чувствовал себя диким зверем, которого держат на привязи, кормят, дрессируют, и выпускают погулять. Но не позволяют убежать далеко.

Кроме Долины, я мог ещё летать к побережью Тихого океана, где наблюдал, как ходят ходуном высокие волны, крошат лёд в мелкие кусочки. Однажды заметил, как медведица с двумя детёнышами пыталась спастись от разъярённого голодного самца, и, не удержавшись, шуганул его очередью из пушки. И потом кружил над этим местом, рассматривая в бинокль мирно спящую на льдине посреди чистой голубой воды медведицу, в густой белый бок которой уткнулись медвежата. Зачем я спас их — не знаю сам. Мне не принесло это балов, бонусов — просто стало жаль.

Я выполнял миссии: отбивался от бандитов, развозил продукты и одежду в засыпанные снегом маленькие посёлки, зарабатывал баллы, которые тратил на повышение уровня здоровья и главное — устойчивости к суровым морозам.

Огорчало, что в моем распоряжении мало самолётов — «Сессны» на лыжных шасси, несколько поршневых истребителей, транспортников и времён Второй мировой и стратегические джеты «Скорпион», выглядевшие после моего МиГа игрушечными. Они даже лететь выше скорости звука не умели. Ни о каких F-22, да и F-15 речи не шло. Все остальные самолёты так и оставались недоступными, хотя я старался заработанные баллы использовать именно на них.

Загрузка...