Замес

* * *

По всему Балтимору продолжалась борьба между законом и фартом, но большинство граждан не выступило ни за одну из сторон. Подпольную кофейню заполняли сначала те, кто искал способ подешевле скрасить базовый обед, потом либо не доросшая пока до собственных денег молодежь, либо любители закинуться амфетаминами перед тем, как спуститься на забаррикадированные улицы в стихийные раи-дискотеки. По дороге с реальной работы заходило несколько родителей, очень гордых тем, что могут потратить настоящие деньги на черствую булочку и отдать кредит в полулегальный детский сад, ютящийся в соседской гостиной. Лишь очень немногие или полностью поддерживали закон, или стояли абсолютно против, так что ужас замеса для всех них был просто мелким неудобством, которое приходилось либо обходить либо терпеть, да поводом почитать новости и почесать языки. От того, что перед кем-то ситуация поднимала вопросы жизни и смерти, становилось только интереснее.

Сидя над арендованной декой и листая новостную ленту, Эрих ощущал пропасть между ним и остальными в той же комнате гораздо острее, чем они. Его ужас, его четкое понимание, что прямо сейчас заканчивается очередная глава его жизни, остались незамеченными ни заваривающей кофе грузной женщиной, ни худым дядькой, который сидел на краю крыши и уже несколько часов кряду вел переписку о крайне запутанных романтических отношениях. Прочие обитатели кафе видели в Эрихе лишь засевшего над декой уродца, раздражающего и забавного, и исчезни он вдруг из этого мира, никто особенно не встревожился бы.

Тимми явился в начале первого ночи, широкая дружеская улыбка немного смягчала отстраненность взгляда. Тот, кто не присматривался, не видел в нем угрозы, а никто и не присматривался. Он подтащил железный стул к прикрученной к столу деке и уселся рядом с Эрихом. Лента была настроена на местное вещание. Бледная женщина с татуированным на шее разорванным кругом Ассоциации Внешних Планет, со слезинками Лока Гриега на щеках и окровавленными носом и глазом, отбивалась от двух силовиков «Звездной Спирали», экипированных так тяжело, что они едва напоминали людей. Эрих попытался за улыбкой скрыть окатившее его облегчение от возвращения Тимми.

— Лока. — Эрих кивнул на экран. — У них тоже выдалась трудная ночка.

— Вокруг много такой ерунды творится, — ответил Тимми.

— Да уж. Ты… от Бертона ничего не слышно?

— Нет. Хотя я его и не искал пока. — Тимми пожал плечами. — Хочешь еще тут потусоваться, или можем идти?

— Куда идти-то, кто б сказал. — Голос Эриха сорвался в визгливую скрипичную ноту.

— Я придумаю, — сказал Тимми.

— У тебя есть нора? Так вот ты где пропадал постоянно, значит. Искал место где заныкаться?

— Типа того. Но это… ты как, готов?

— Надо будет заглянуть кое-куда. Деку взять.

Тимми нахмурился и кивнул на стол перед ними. Мол, вот одна, прямо под носом. Эрих показал на болты, которыми машинка была прикручена к столешнице. Взгляд Тимми стал пустым, он поднялся.

— Слушай, — сказал Эрих. — Что ты… Тимми. Ты чего…

Толстушка с кофе подняла глаза на широкоплечего юношу. Она держала кофейню уже три года и повидала достаточно всякого, чтобы сразу распознать неприятности.

— Привет, — сказал здоровяк. Мальчишка по сути. Голос звучал наполовину виновато. — Вот что. Не хочу показаться мудаком каким-то, но мне типа нужна вот эта дека.

— Можешь пользоваться, только кофе купи. Или вон расценки там сбоку напечатаны. — Женщина скрестила руки.

Здоровяк кивнул, брови сдвинулись к переносице. Достал потертый, весь в пятнах, явно нелегальный кредитный чип и сунул женщине в ладонь.

— Охренеть, ты кофейный торчок, что ли? — Она заморгала, увидев баланс чипа на маленьком экране. — Это ж сколько кофе тебе надо?

Но парнишка уже вернулся к столу, где целый день торчал калека с детской ручонкой. И врезал кулаком по столешнице с такой силой, что на него обернулись все, кто был на крыше. С третьего удара столешница затрещала. С кулаков здоровяка летела кровь, калека беспокойно переминался с ноги на ногу, а стол превращался в груду щепок. Парень с треском выдернул деку. В ней так и остались вырванные вместе с деревом болты. Он повертел деку в окровавленных руках, сунул под мышку, кивнул калеке и спросил:

— Еще надо что-то?

Эрих едва сдержал улыбку.

— Не, теперь вроде всего хватает.

— Ну вот и ладно. Надо двигать. — Тимми повернулся к женщине и махнул ей опухшей рукой. — Спасибо.

Она молча сунула кредитный чип под передник и так же молча пошла за метлой. Когда вернулась, они уже спускались по лестнице на улицу.

— Вот это жесть, — говорил Эрих. — Как ты исполнил, а? Ну охренеть в смысле. Они там по ходу окаменели, а ты такой прям весь безумие и мощь. Ты видел вообще? Видел, как они все на тебя уставились?

— Ты сказал, тебе дека нужна, — ответил Тимми.

— Да ладно тебе! Это ж было круто! Есть чем похвастаться.

— Столы не дают сдачи, — сказал Тимми. — Давай, погнали. У меня тут лодка.

Облегчение развязало Эриху язык, но про свой страх после ухода Тимми он рассказывать не стал. Вместо этого всю дорогу пересказывал увиденное в новостях, причем так, будто травил страшилки. Силовики досматривают порты, поезда, транспорты на орбиту и до Луны. За сегодня восемнадцать убитых, и где-то втрое больше задержанных. Новости по всему миру разошлись, а то и дальше. Одна дамочка с самого Марса битый час болтала об истории земных полицейских государств. Разве не круто? Аж на Марсе говорят про то, что у нас тут в Балтиморе творится прямо сейчас. Мы везде.

Тимми слушал, время от времени вставлял слово-другое, но в целом молча шел, а когда дошли до воды, стал молча грести. Керамические весла падали в темную воду и поднимались. Эрих стучал пальцами по похищенной деке, ему не терпелось скорее подключиться к сети и посмотреть, что еще случилось после их ухода из кофейни. Что связь с сетью имела хоть какое-то отношение к безопасности, было не более чем иллюзией, и Эрих это наполовину понимал. Но только наполовину.

Тимми вытащил лодку на берег маленького острова и пошагал к развалинам, где горел свет. У химической плитки сидела пожилая женщина и что-то помешивала в маленькой жестяной банке. Аромат чая перебивал запах соленой воды и гниющих медуз. Женщина подняла взгляд. Лицо ее походило на маску, макияж был положен столь безупречно, что женщина, казалось, явилась прямиком из зловещей долины.

— Я у тебя чай нашла. Надеюсь, ты не против?

— Само собой, — ответил Тимми, не сбавляя шага. — Давай сюда, Эрих. Помогу устроиться.

Через дверной проем без дверей они прошли в маленькую комнату. Тут было еще неуютнее, чем в той, с женщиной. От ковра на полу остались лишь следы клея. По стене ползла черная плесень, очертаниями похожая на ветвистое дерево. Тимми положил деку на пол. Кулаки его почернели от запекшейся крови.

— Сигнал здесь получится поймать? — спросил он.

— Должно. Может, с утра попробуем как-нибудь мощность увеличить.

— Ага, ладно. Что-нибудь придумаем. Короче, вот твоя комната, так? Вон та, — Тимми ткнул пальцем в освещенный проем, — ее. Она просит зайти, можешь зайти. Но просит уйти — уходишь, хорошо?

— Да конечно. Само собой. Господи, Тимми. Твой дом — твои порядки, ты чего. — Эрих улыбнулся, надеясь, что выходит убедительно. — Мы ж с тобой всегда друг друга уважали, разве нет? Но вот если честно, она кто? Мама твоя?

Тимми словно не услышал.

— Пойду посплю, утром надо сгонять туда-сюда, нарыть еды и посмотреть, что там у него.

У Эриха похолодело внутри.

— С Бертоном хочешь поговорить?

— Естественно. Если найду. У него-то должен быть план, да?

— Да, — сказал Эрих. — Конечно.

Он включил деку, пробежался по настройкам и подключил сеть. Сигнал был не очень, но и не ужасный. Пару раз случалось работать в подвальных халупах, где и того не было. Эрих открыл ленту, все в том же пассивном режиме. Кроме экрана комнату ничего не освещало. Эрих замерз, но не жаловался. Тимми встал, потянулся, с какой-то отстраненной печалью оглядел ободранные кулаки и пошел к свету, к пожилой женщине.

— Слушай, мы же друзья? — спросил Эрих.

Тимми обернулся.

— Конечно.

— Всегда присмотрим друг за другом, ты да я.

— Не всегда. — Тимми пожал плечами. — Но когда можем, да.

— Не рассказывай ему, где я, ладно?

* * *

Расправы безопасников, как чума, подчинялись естественному течению. Подъем и спад. С каким бы остервенением силовики ни лютовали на пике, ужас не мог длиться вечно. Бертон и все его лейтенанты это понимали, и планы строили в соответствии. Бертон скакал с одной тайной квартиры на другую, играл с силовиками в прятки. В первую ночь, пока Эрих и Лидия лежали каждый в своей комнате на маленьком острове, а Тимми пытался найти хоть кого-то из организации и отчитаться, Бертон спал с женщиной по имени Эди на чердаке над складом. Поутру он переехал в кладовую на задах медицинской клиники, запер дверь и поднял неотслеживаемое соединение, чтобы пообщаться со своими людьми относительно безопасно. Мелкая Коул закрыла все свои дома, убрала подальше книги, спрятала месячный запас дури и на автобусе сорвалась в Вермонт, побыть с матерью, пока пыль не уляжется. Эстра остался в городе, бегал с места на место, как Бертон. Рэгмен и Сирано пропали, но тревожиться было пока рановато. Их, по крайней мере, в новостях не показали. В отличие от Льева и Симонсона.

По другим свидетельствам, косвенным, но убедительным, тоже было видно, где сейчас проходил фронт их маленькой войны. В первое же утро после начала катастрофы служба безопасности уже связывалась с починенными Льева и тащила их на допросы. Кого-то задерживали. Других отпускали. Как понять, кто выходил на волю потому, что договорился с силовиками, а кто просто проскользнул сквозь сеть, Бертон не знал. Да и ни к чему было. Это подразделение бизнеса спалилось, от него придется избавиться. Спрос на нелегальные наркотики, дешевое барахло, левые медицинские услуги и анонимный секс не остановишь и не удовлетворишь никогда, так что выше всего в маленькой империи Бертона всегда ценилась безопасность. Как утолять тайный городской голод, всегда было лишь вопросом тактики, а Бертон умел мыслить гибко.

Оставалось, конечно, искушение ответить ударом на удар, и в следующие несколько дней кое-кто ему поддался. Пятеро бойцов Лока Гриега заложили бомбу перед командным пунктом «Звездной Спирали». Взрывом ранило двух сотрудников и повредило здание, а пятерых террористов вычислили и взяли под стражу. Тамара Слуйдан, которая могла бы вести себя и поумнее, организовала уличное сопротивление и устроила двухдневный бунт, увенчавшийся госпитализацией или арестом половины ее людей, сожжением или разграблением восьмидесяти небольших местных предприятий и навечно подорванной среди клиентской базы репутацией. Бертон понимал. Сам был не лишен страстей. Если били его, он хотел бить в ответ. В голову лезли фразочки вроде «сравнять счет» или «кровь за кровь», но Бертон завел привычку каждый раз в таких случаях мысленно визуализировать их и тут же рвать на мелкие кусочки. Сравнять счет можно в игре, но тут никто не играл. Ну а насчет «кровь за кровь», так в этой фразе смысл такой, будто новой жестокостью можно уравновесить прошлые ошибки, чего быть никак не могло. Труднейший урок из всех, какие Бертону вообще пришлось усвоить — получай удар, оценивай ущерб и дай кому-нибудь другому ударить в ответ. Очень, очень скоро карательная операция из ошеломительной, сметающей все на пути силы превратится в россыпь точечных очагов сопротивления. В интересах Бертона проследить, чтобы эти очаги горели вокруг Лока Гриега, вокруг Тамары Слуйдан, и подальше от него. Как только коллективный разум «Звездной Спирали» определится с врагом, и Бертон со своей организацией уйдет на периферию в их планах, шторм пройдет стороной, а он опять сможет поднять опущенные ветви бизнеса.

Пока же Бертон переезжал с места на место. Говорил, что поедет в одно, сам ехал в другое. Разглядывал собственные привычки бескомпромиссно хищным взглядом и уничтожал те, в каких находил слабость. Все, в чем просматривалась связь с прошлыми моделями поведения, несло в себе уязвимость, а он предпочитал от уязвимостей избавляться. Не в первый раз он через это проходит. Раньше получалось неплохо.

Так что когда у Тимми на его поиски ушла почти неделя, недовольство Бертона скомпенсировала определенная эгоцентрическая гордость.

Пять экранов на голых кирпичных стенах офиса показывали новости. Сдвижная деревянная дверь стояла полуоткрытая, за ней виднелся матрас, на котором Бертон провел эту ночь. Эстра, хозяин убежища, сидел у окна и разглядывал улицу внизу. На коленях у него скромно лежал автоматический дробовик. Тимми еще на улице обыскали трое охранников, он был чист. Трекер, даже проглоченный, нашли бы обязательно, и сейчас большой шмат человеческого мяса истекал бы кровью в канаве, а не таращился на открытый воздуховод с милой дружеской улыбкой.

— Тимми, правильно? — Бертон изобразил неуверенность. Пусть будет доволен, что его вообще вспомнили.

— Точно, шеф. Это я.

Такая открытость и дружелюбие раздражали. Бертон бросил взгляд на Эстру, но тот щурился на солнце. Бертон лениво почесал ногу, ногти зашуршали по ткани штанов.

— С чем пришел?

Тимми немного посерьезнел.

— Только с новостями. В смысле, ничего не принес. Ни вещей, ни посылок.

— Ну хорошо, — сказал Бертон. — Что за новости, Тини?

Тимми ухмыльнулся, потом собрался и начал отчет. Бертон подался вперед, впитывая каждое слово, как только оно вылетало изо рта Тимми. Эстра осторожно оглянулся и увидел будто пичугу, что чирикает рядом с хищно застывшим перед прыжком котом. Подробности появлялись без видимого порядка: Эрих в безопасном месте, Тимми привез ему еды, вся делюга с поддельным профилем сорвалась, когда прискакала безопасность, дека Эриха ушла, но у него есть запасная, у полиции, похоже, теперь есть его ДНК. Эстра вздохнул про себя и опять повернулся к окну. По улице шагала компания из полдесятка юношей. Они вот вряд ли только что приговорили друга к смерти.

— Он точно знает? — спросил Бертон.

— Не, — ответил Тимми. — Мы не стали задерживаться и смотреть, вынесут они деку или нет. Я подумал, так будет лучше. Ну, свалить.

— Ясно.

— Эрих хотел забрать. Ну, железяку, в смысле.

— Нет, ну это было незачем, — сказал Бертон. — Если бы безопасность взяла и деку, и парня… ну, нехорошо бы вышло.

— Вот и я так подумал, — сказал Тимми.

Бертон сел глубже, скрипнула кожа кресла. Сильвия включила душ за дверью в спальне. Или она Сара? Что-то такое. Девка Эстры, шла вместе с кроватью.

— Где твое безопасное место?

— Думаю, лучше не говорить, — ответил Тимми.

— Что, даже мне?

У парня хватило мозгов изобразить неловкость.

— Ну да, вообще никому. Знаете ведь, как бывает.

— С ним еще кто-то есть?

— Да, друг мой.

— Охраняет?

— Да не, какое там. Просто друг.

Бертон кивнул, напряженно соображая.

— Но он в безопасности?

— На воде. Если кто начнет совать нос, есть лодка и с десяток вполне укромных мест. Но так-то где спрячешься, чтоб сто процентов не нашли?

— А ты у него на защите.

— Работа такая. — Тимми с улыбкой пожал плечами.

Бертон никак не мог взять в толк, чем же именно ему так интересен мальчишка. За долгие годы он перевидал их сотни, они приходили, работали, исчезали, их скармливали безопасности, они находили господа и сваливали из города. Правда, у Бертона на таланты был нюх, а в этом парне он видел что-то такое, из-за чего опять приходил к мысли о потенциале юноши. Может, ту простую логику, из-за которой умер Остин. Может, смерть в глазах.

Бертон встал, поднял палец. Тимми сидел на стуле прочно, словно ждущий команды дрессированный пес. Сильвия, или как там, пела в ванной. За плеском воды о фаянс было не слышно, как Бертон открывает оружейный сейф и достает оттуда пистолет и магазин к нему. Он вернулся в главную комнату и увидел, что Тимми даже не пошевелился. Бертон протянул пистолет.

— Знаешь, что это? — спросил он.

— Десятимиллиметровый полуавтомат, — ответил Тимми.

Он потянулся было, но на полпути остановился и вопросительно поднял на Бертона глаза. Бертон с улыбкой кивнул. Тимми взял ствол.

— Разбираешься в оружии?

— Оно кругом, — пожал плечами Тимми. — Он какой-то… липкий.

— Покрытие из пищеварительных ферментов. Кожу сильно не сожжет, зато отпечатков не остается, и вообще никаких улик. ДНК тоже.

— Вот это круто, — сказал Тимми и хотел уже вернуть пистолет. Бертон кинул ему на колени магазин.

— Они с пластиковым наконечником. Кишки в труху, но против брони, правда, не работают, — сказал он. — Но все равно покруче твоей самодельной пукалки?

— Это точно.

— Как все это собрать вместе, знаешь?

Тимми взял ствол в одну руку, магазин в другую. Задвинул магазин в пистолет, осмотрел патронник, снял с предохранителя, поставил обратно. Он работал с оружием не как профи, но одаренного любителя для целей Бертона вполне хватало. Тимми с пустой, ничего не выражающей улыбкой поднял глаза.

— Новая работа?

— Новая работа, — кивнул Бертон. — Я слышал, вы с Эрихом вместе выросли. Тебе это помешает?

— Нет. — Тимми опустил пистолет в карман. Даже глазом не моргнул.

— Уверен?

— Конечно, уверен. Все ж понятно. Теперь он у них в системе. Если его самого возьмут, сколько за ним всего потянется? А если его взять не смогут, то ничего никуда не уйдет, а я — единственный, кто может к нему подобраться, чтобы он ничего и не понял.

— Да.

— Тогда я его убью, раз надо, — сказал Тимми.

Точно тем же тоном он мог сказать что-то вроде: «Тогда захвачу ужин по дороге». Никакой бравады. Бертон сел, наклонил голову. Его взгляд уперся в дружескую улыбку и пустые глаза.

— Ладно, но мне вот любопытно, — сказал Бертон. — Ты так и задумал? План такой?

— Вот уж ни хера, шеф, — ответил Тимми. — Просто удачно совпало.

То ли правда, то ли самое непробиваемое спокойствие, какое Бертону приходилось видеть за долгие годы. Вода в душе затихла. На одном из экранов что-то говорила одетая в форму «Звездной Спирали» женщина с суровым лицом. Бертону захотелось сделать погромче, понять, есть ли в официальном заявлении что-нибудь для него полезное, погадать на этой кофейной гуще. Он сдержался.

— Мне понадобятся доказательства, — сказал Бертон. — Свидетельства, понимаешь?

— Так что, мне его сердце принести?

— Сердце. Мозг. Трахею. Что угодно, без чего он не сможет жить.

— Не вопрос, — ответил Тимми. — Чего-то еще, или можно идти?

— Ты за ним присматривал всю жизнь, — сказал Бертон. — Он за тебя впрягся. Ко мне привел. И ты правда возьмешь и вот так запросто всадишь ему пулю в башку?

— Конечно. Вы же тут рулите, вам и решать.

Парень вышел, а Бертон встал рядом с Эстрой и посмотрел, как тот уходит прочь по залитой солнцем улице. Из-за редеющих рыжеватых волос и широких плеч Тимми походил на чернорабочего вдвое старше себя самого. Руки он сунул глубоко в карманы. Он мог быть кем угодно.

— Думаешь, сделает? — спросил Бертон.

Эстра ответил далеко не сразу.

— Наверное.

— Сделает это — сделает что угодно. — Бертон хлопнул Эстру по плечу. — Для такого парня это возможность роста.

— А если не сделает?

— Есть много способов избавиться от кого-то одноразового, — ответил Бертон.

Он вернулся в кресло и отмотал новости к началу речи женщины из «Звездной Спирали». Она заговорила, он стал слушать.

Руины Тимми давно превратились для Лидии в источник страданий, а страдание перетекло в некое удовольствие. Дни подчинялись своему ритму. По утрам первым поднимался Эрих, его неровные шаги звучали робким контрапунктом с тяжелым рокотом волн. Лидия лежала в теплом коконе, обернутая скользкой тканью, лишь рот и нос торчали наружу. Наконец притворяться спящей становилось невозможно, она выбиралась и готовила чай на маленькой плитке, а когда заканчивала, Эрих подключал к солнечной зарядке деку, скрючивался над ней и принимался за новости столь яростно и целеустремленно, что Лидии в голову приходило сравнение с поэтом, когда тот ищет идеальную рифму. Когда приезжал Тимми, она выходила к лодке и смотрела, какие новые припасы он притащил на сей раз: новую одежду, переносной тандури, батареи для деки и лампы. Чаще Тимми на месте не было, и она бродила по берегу как моряцкая вдова. Город хмуро обращал на нее свой злой серый лик с того берега, словно изучал все ее грехи.

«Что, вот сейчас? — думала она. — Он ушел, чтобы уже не вернуться? Или мы увидимся еще раз? Еще раз я посмотрю ему в лицо, услышу голос, поговорю с ним на языке, понятном лишь нам двоим?»

Она знала — там, за волнами пролива, идет своим ходом замес. Силовики скорее всего уже пришли к ней домой по указке Льева и ничего и никого не нашли. Люди, с которыми она работала все эти годы, уже стали частью прошлого. Частью жизни, оставшейся позади, когда ничего нового так и не началось. Лишь этот ссыльный остров и вечное ожидание.

Вечером они с Эрихом ужинали. Говорили неловко. Лидия понимала, она кажется ему чем-то сверхъестественным. Он-то думал, Тимми его личный друг, персонаж его личного прошлого. А тут появляется Лидия, причем они с Тимми весьма сдержанно объясняют, кто она и зачем, так что для Эриха все происходящее выглядит не менее странно, чем если бы из моря полезли омары и принялись болтать по-испански. С другой стороны, все что тебе останется в таком случае — поддержать с омарами беседу, так что Эрих с Лидией пришли к некоему странному добрососедскому сосуществованию двоих, близких во всем и совершенно далеких друг от друга людей.

Той ночью Тимми перебрался через пролив незамеченный ни Лидией, ни Эрихом. Она смотрела на бескрайнее море с восточного берега острова руин. Эрих свернулся калачиком в комнате, которую все по привычке уже считали его, и тихонько посапывал, пока заряд в деке у него под боком таял понемногу в ноль. Тимми пришел молча, обозначив себя лишь звуком шагов и запахом свежего имбиря.

Он вынырнул из темноты, в руке у него болтались два полиэтиленовых мешка. Лидия сменила положение, не поднялась, но поджала ноги и встала на колени и лодыжки, в позу гейши, как она ее себе представляла, хотя никогда не встречала ни одной гейши. Тимми положил мешки на землю рядом с ней, пристально глядя в тень за дверным проемом. Где-то вдали над водой плакали чайки.

— Два? — спросила она.

— Ммм? — Тимми вслед за ней посмотрел на мешки. В ее глазах на миг мелькнуло вроде бы огорчение. — А. В смысле ужина два? Это… Эрих у себя?

— У себя. Спит, кажется.

— Ага. — Тимми выпрямился, сунул руку в карман. — Посиди минуту.

Он пошел к темному проему спокойно, будто собирался проведать друга, может, к ужину его разбудить.

— Погоди, — Лидия окликнула Тимми, когда тот уже подошел к двери.

Он оглянулся на нее через плечо, не поворачиваясь.

— Посиди-ка со мной.

— Да, я только…

— Сначала, — перебила она. — Сначала посиди со мной.

Тимми помялся, колеблясь как перышко, подхваченное сразу двумя воздушными потоками. Потом опустил плечи и развернулся к Лидии всем телом. Вынул из кармана руку. Лидия открыла мешки, распаковала еду, положила к тарелкам одноразовые вилки. Каждое движение напоминало ритуал, было выверено и красиво. Тимми сел по-турецки к ней лицом. Пистолет оттопыривал штанину, как спрятанный в карман кулак. Лидия склонила голову словно в молитве. Тимми взял вилку и ткнул в говядину с имбирем. Лидия последовала примеру.

— Значит, убьешь его? — спросила Лидия между делом.

— Ну да, — ответил Тимми. — Я так-то не особо рад, но это надо сделать.

— Надо. — Лидия сумела идеально сбалансировать интонацию между вопросительной и утвердительной.

Тимми отправил в рот следущий кусок.

— Видишь, это я беру у Бертона работу. Раньше была одна, теперь другая. Я ж не могу ему указывать, что и как делать, так?

— Ну да, он ведь Бертон.

— А я нет. Ты ж сама говорила, я стану ему важным, если переживу всю эту херню. Ну вот и переживаю.

— Я говорила, Бертон будет считать тебя важным, — сказала Лидия. — Но у тебя есть куда больше, чем способен увидеть Бертон. Больше, чем способен увидеть хоть кто-то вообще.

— Ну. Ты, например, все видишь.

«Даже я не постигаю всех твоих глубин», — встало комом у нее в горле. Озвучить эти слова у нее не хватило духу. Даже если они — чистая правда, что с того? Когда она дружила с правдой? Лидия взяла кусок говядины. Тимми тоже. Ей показалось, он дает время собраться с мыслями. Может, так и было. Черное небо прочертила идеально прямая молния рельсотронной транспортной капсулы, за ней волной прокатился гром. Имбирь с перцем жгли Лидии губы, она положила в рот очередной кусок, благословляя этот огонь. Внешняя боль всегда приносила с собой удовольствие.

— И потом, кем ты сам себя будешь считать? — спросила наконец Лидия. — Разве твои собственные мысли не важнее мыслей Бертона?

Тимми нахмурился.

— Нда. Что-то я не совсем понимаю, о чем ты сейчас.

— Кем ты сам для себя станешь, когда закончишь?

Она положила вилку и наклонилась к Тимми поближе. Подняла ему рубашку. Хоть она и делала так миллион раз, эротическая искра в этом движении оставалась все равно. Никогда не исчезала. Лидия положила ладонь на грудь Тимми, чуть надавила там, где под кожей билось сердце.

— Вот здесь, кем ты будешь?

Лицо Тимми совершенно застыло. Так с ним бывало, и это немного нервировало. Пустые акульи глаза, губы как гипсовая маска. Лишь говорил он так же, весело и дружески.

— Ты же знаешь, там никого нет, — сказал он.

Она провела рукой вбок, по жестким, таким знакомым волосам. Почувствовала твердость соска под большим пальцем.

— И кто же там поселится? Бертон?

— У него власть, сила, — сказал Тимми.

— У него нет силы убить Эриха. Нет власти заставить тебя убивать. Дело в тебе и только в тебе. Посмотри на людей вроде нас. Мы не праведники. Но можем притвориться ими, если хотим, а это почти то же самое.

— Такое чувство, что ты о чем-то просишь. Не понимаю, о чем.

— Я не хороший человек, — начала она.

— Да ну ладно…

— Но будь я хорошим человеком, хорошей женщиной. Чего бы я от тебя хотела?

Тимми опять набил рот говядиной, тщательно прожевал, сосредоточенно размышляя. Она наблюдала, как в его лице отражаются тени всех Тимми, каких она знала: от младенца до ползунка, от мальчика до подростка, от юноши до того, что сидел перед ней. Она сложила руки на колени.

— Ты как-то очень издалека ведешь к тому, что мне не стоит его убивать, — сказал он.

— Я разве так сказала?

Из-за проема послышался зевок Эриха. Лидия почувствовала, как от лица отлила кровь, как вспыхнул внутри страх, словно ее поймали на чем-то запретном. Эрих вышел на свет, приглаживая здоровой рукой взъерошенную со сна шевелюру.

— Привет, — сказал он. — Слышал, ты вернулся, здоровяк? О чем базар?

Тимми сидел тихо с пустым, как маска, лицом, и не отрываясь смотрел на Лидию.

— Люди. — Эрих похромал вперед. — Че за дела? Что-то случилось?

Тимми вздохнул так тихо, что даже Лидия едва услышала. Мальчик, которого она так долго и так по-разному любила, нацепил на лицо жизнерадостную улыбку и отвернулся. Ее глаза защипало от слез.

— Да, новости так себе, — сказал Тимми. — Бертону ситуация не особо нравится. Он тебя заказал.

Эрих, в лице ни кровинки, сел. Не понимая, что делает, ухватился здоровой рукой за больную, глянул на Тимми, на женщину, снова на Тимми. В ушах громко стучало. Тимми начисто вылизал вилку и положил. Женщина сидела с каменной неподвижностью. Эриху казалось, весь мир уходит из-под ног, и то, что он все это предвидел, утешало на удивление слабо. Если бы кто-нибудь посмотрел из тьмы в этот тесный круг света, увидел бы лишь три лица на черном фоне, этакий семейный портрет с беженцами. Эрих нарушил молчание.

— Точно?

— Ага, точнее не бывает, — ответил Тимми. — Я, получается, подписался.

Эрих перестал дышать. Тимми без всякого выражения смотрел на него несколько бесконечных секунд.

— Надо придумать, как тебя вытащить, — сказал Эриху его верный друг, и тот снова задышал.

— Да никак меня не вытащишь, — сказал он. — Бертон из-под земли достанет.

— А что с декой? — спросил Тимми. — Это, конечно, не та, старая, но тоже можно попробовать?

— В смысле?

— Ты сработал Бертону план, как исчезнуть. Чистый. Почему не записать в него свои данные? Так и свалить.

— Можно, конечно, только другая дека уже у них, не забыл? Я заведу в систему свою ДНК, у них тут же сработает совпадение, и я мигом отправлюсь на допрос.

— Это да, — сказал Тимми. — Ну может… Твою мать. Не знаю. Ты сам-то ничего не можешь придумать?

— Знал ведь, — сказал Эрих. — Ровно в ту секунду, как эти козлы пошли по улице, знал, что это за мной. Мне конец. Просто вопрос времени, и все.

— Как и всегда, — сказала Лидия, размышляя о чем-то совсем другом. — И для всех.

— Так что это можешь сделать и ты, — сказал Эрих Тимми. Дал разрешение. В груди бились насмерть ужас и любовь.

— Не, — сказал Тимми, чуть наклонив голову к плечу, будто вот только что подумал и решил.

— Эрих… — начала Лидия.

— Пока я жив, — Эрих и внимания не обратил, — Бертону не будет покоя. Он не даст мне ускользнуть.

Тимми нахмурился, потом аж хрюкнул от удивления. Или удовольствия.

— Чего? — спросил Эрих.

— Да просто оно и в обратку работает. — Тимми поднялся на ноги. — Короче, надо ехать назад.

— Назад?

Тимми отряхнул крепкие бедра.

— В город. Мне надо назад в город. Бертон ждет.

— Ты ж не скажешь ему, где я? — спросил Эрих.

Тимми засмеялся, Лидия подхватила. Эрих в замешательстве переводил взгляд с одного на другую.

— Не, я не скажу ему, где ты. Я ему кое-что вернуть должен. Ты-то вообще не парься.

— Легко сказать. — Эрих со стыдом понимал, что хныкает.

— Я вам оставляю хорошую лодку, — сказал Тимми и пошагал во тьму.

— Вернешься? — вырвалось у Лидии.

Она не собиралась спрашивать, она уже знала, чувствовала всем сердцем, всей душой, каким будет ответ. Тимми улыбнулся ей в последний раз. Я передумала, мелькнула мысль. Убей его. Убей пацана. Всех в мире убей. Стреляй детям в головы и пляши на их трупиках. Любое зверство, любое зло можно оправдать, если они не дадут тебе меня покинуть.

— Ну это, — сказал Тимми, — кто ж знает.

Тьма сомкнулась за его спиной. Руки Лидии налились свинцом вперемешку с вольфрамом. Живот заболел и опустел, как после выкидыша. Но под болью, страхом, потерей и пришедшим вместе с горем удовольствием, зашевелилось и подняло голову что-то иное. Лидия не сразу, но поняла — это гордость. Но даже поняв, не смогла сказать, кем или чем она гордится. Гордится и все.

Лодка плюхнулась в воду. Почти сын, иногда любовник Лидии в последний раз покинул этот берег. Вся ее жизнь была соткана из потерь, и теперь она ясно видела, что все они лишь готовили, закаляли, учили ее, как стерпеть именно эту боль. Так боксер сбивает в кровь кулаки, чтобы сделать их жестче и нечувствительнее. Вся жизнь готовила Лидию к тому, чтобы вынести этот невыносимый миг.

— Епт, — сказал Эрих. — Два ужина? А я что буду есть?

Лидия подобрала вилку Тимми и сжала в кулаке, будто снова держала его руку. Хотелось притронуться к тому, что трогал он, ведь его самого ей больше никогда не тронуть. Вот этой вещи он касался губами, своим мягким языком, а потом оставил здесь. Она хранит его след.

— Да что такое-то? — спросил Эрих. — С тобой все нормально?

Со мной все стало ненормально еще когда ты даже не родился, подумала она. Но вслух сказала:

— Я очень хочу тебя кое о чем попросить.