Замуж в другой мир (СИ)

Глава 13

Тот, кто придумал выражение «бабочки в животе», в трёх словах метко и ёмко описал ощущения, возникшие у меня, когда я оказалась у Рена на руках. Осознание того, что он мой муж, и вследствие этого имеет законную власть над моим телом, так же как и я над его, поневоле приводило в чувственный трепет. Если сейчас, отнеся меня в комнату, он не уйдёт, а останется, я не смогу и не захочу сказать «нет». Вино или усталость будут тому причиной, неважно. Я знала одно: стоит Рену ЭТОГО пожелать, и я сдамся, несмотря на все веские доводы против, что высказывала прежде.

Была надежда на Клоу, но и та не оправдалась. Увидев нас, селестина поспешила покинуть комнату. Эй, куда? А кто поможет мне раздеться? Кстати, Рен, опустив меня на кровать, тоже собрался уходить. И тут я ляпнула:

— Останься.

— Зачем? — замер муж на полдороги к двери.

— Затем, чтобы утереть нос кейсеру, — нашлась я, сама не зная, что скрывается за моим предложением остаться. — Из-за того, что ты последнее время сторонишься меня, он уже считает, что я его собственность.

— Исполняю твоё желание, — невозмутимо пожал плечами Рен.

— Слишком ретиво и охотно ты принялся его исполнять, — усмехнулась я. — Даже Эжени к этому делу подключил.

— Ревнуешь? — на губах селестина заиграла ироничная полуулыбка.

Может, кто-то другой на моём месте стал бы отрицать подобное предположение, ведь ревность считается чувством сугубо негативным, однако, это не мой случай.

— Да, — просто ответила я.

Рен быстро преодолел разделяющее нас расстояние. Я продолжала лежать на кровати, повернувшись на бок и подперев голову рукой. Селестин так низко наклонился, что я упала обратно на спину. Распущенные белые волосы скользнули мне на грудь.

— Ты сама не знаешь, чего хочешь, — раздражённо произнёс он. Алые глаза горели мрачным огнём.

— Знаю.

— И что же?

— Вернуться домой.

— Этот вопрос мы уже решаем. Что ты хочешь прямо сейчас?

Его жаркое дыхание опалило моё лицо.

— Хочу, чтобы Эжени перестала липнуть к тебе, а кейсер ко мне! — заявила я. Откатиться в сторону не получится. Его руки припечатали покрывало с обеих сторон. А находиться в такой непосредственной близости с красивым мужчиной, который в придачу является законным мужем, становилось всё невыносимее. Сейчас я предам все свои надуманные принципы, а потом буду жалеть…

— И что ты предлагаешь? — вкрадчиво поинтересовался Рен.

— Создать видимость полноценной супружеской жизни, — невинно хлопнула я глазами.

— Только лишь видимость? — склоняясь ещё ниже, уточнил селестин.

— Ну, учитывая твою трепетную любовь к бывшей невесте…, - не удержалась я от лёгкого сарказма в голосе. — Потом, когда поженитесь, сможешь с гордостью заявить, что остался ей верен.

— Кажется, раньше проблема была не во мне, а в тебе, — прорычал Рен, рывком приподнял меня с кровати, прижал к себе и впился в губы жёстким поцелуем. Прежде он так не целовался, действуя гораздо нежнее и медленнее. Тут, как с цепи сорвался. Должно быть, сказалось долгое воздержание.

Я упёрлась руками в мужскую грудь, но сил оттолкнуть не было. На вялые попытки сопротивляться, Рен лишь рассмеялся мне в губы, опускаясь рядом на кровать.

— Ты же сама этого жаждешь, — прошептал он, по-прежнему сжимая так, словно хотел сломать.

— Отпусти. Мне больно, — пискнула я.

Неожиданно Рен послушался и убрал руки.

— Успокойся. Сейчас ничего не будет. Я подожду, когда попросишь об ЭТОМ сама, — медленно произнес он, пристально глядя в глаза. — Спи.

Я не успела ничего возразить, а хотелось. Он, что не знает, что женское «нет» зачастую означает «да» и наоборот? Возмущённо вздохнув, я почувствовала, как веки сами собой закрываются, а приятная сонливость постепенно окутывает сознание до полной отключки.

Меня разбудил удар камнем в стекло. Охая, чуть ли не на корячках, я добралась до окна. Противная селестина была права, после вчерашней скачки тело, отвыкшее от тренировок, жутко болело и ныло.

Кто там вздумал с утра пораньше кидаться камнями? Я открыла оконную створку и выглянула наружу. Внизу стоял кейсер с таким видом, будто мы с ним о чём-то заранее договаривались, а я проспала.

— Идём купаться! Тут недалеко!

Я чуть не выпала из окна, ещё раз убеждаясь, что мои утверждения о том, что Эл уже считает меня своей собственностью, имеют под собой прочное и веское основание. Прохладный ветер дунул в лицо, и только тогда я осознала, что из одежды на мне лишь нижнее платье из тончайшего батиста. Рен всё-таки позаботился раздеть меня.

Я отрицательно мотнула головой на предложение кейсера.

— Постучите по другим окнам, Вашество. Авось, кто и согласится.

— Я рассчитывал на твою компанию, котёнок, — нахально осклабился селестин.

Если бы под рукой у меня был цветочный горшок, я бы непременно запустила им в эту наглую рожу. Раньше он хотя бы наедине называл меня котёнком, теперь же сделал это громко на всю округу. Однако рядом у меня оказалось кое-что получше, вернее кое-кто…

— Доброе утро, Ваша светлость, — раздался за спиной голос Рена, он обнял меня за талию, прижимая к своей обнажённой груди. — Спасибо за предложение. Мы искупаемся позже. Сейчас, как вы понимаете нам не до этого.

Моей макушки коснулись лёгким поцелуем. Ухмылка на лице кейсера неестественно застыла.

— Дорогая, ты совсем замёрзла, — предельно вежливый тон голоса, каким Рен разговаривал с Элом, сменился на ласковый и нежный. — Идём, я тебя согрею.

Я видела, как кейсер с досадой тряхнул гривой иссиня-чёрных волос и, больше ни слова не говоря, пошёл прочь. Рен тут же выпустил меня из своих тёплых объятий и закрыл окно.

— Ты была права на счёт Эла, — задумчиво произнёс он.

Я с удивлением глядела на селестина в одном лишь нижнем белье. Он провёл здесь ночь? А я так крепко спала, что узнала об этом только сейчас, хотя кровати на постоялом дворе не отличались достаточным простором, чтобы можно было свободно разместиться вдвоём.

— Хорошо, что я был здесь. Элу полезно немного остыть, — подытожил Рен. — Кстати, как ты себя чувствуешь?

— Плохо, — поморщилась я в ответ. — Болит всё тело. Признавайся, ты усыпил меня и использовал как подстилку.

— Эжени была права, — непонятно зачем напомнил Рен.

— Твоей Эжени тоже, как и кейсеру, полезно остыть, — фыркнула я. — Сегодня я поеду вместе с тобой. Пусть видит, что между нами близкие отношения и нечего в них лезть. В конце концов, вам с ней осталось подождать совсем недолго…

При моих последних словах по лицу селестина пробежала мрачная тень. С чего бы это? Но тут меня отвлёк неприличный звук, издаваемый моим желудком: громкое, я бы сказала, утробное урчание голодного тела. Давала себя знать вчерашняя диета. Рен улыбнулся и принялся одеваться.

— Пойду, закажу завтрак и позову Клоу. Спустишься или позавтракаешь в своей комнате?

— Спущусь, — я осторожно присела на кровать, стараясь меньше шевелиться, чтобы испытывать меньше боли.

— Тогда жду тебя внизу.

В обеденном зале собралось много народа. Я поискала глазами Рена и вновь обнаружила его в компании Эжени. Ну, что ты будешь делать с этой селестиной? Липнет как банный лист к известному месту. Значит, надо проучить. Кое-как спустившись по лестнице, ноги были решительно против любых передвижений, я подошла к Рену и, склонившись, обняла его со спины за плечи.

— Милый, спасибо за чудесную ночь, — громким шепотом произнесла я. Ошеломить получилось не только Эжени, но и собственного мужа. И дело было вовсе не в том, что у них тут не принято открытое выражение чувств на публике.

— Расценивать это как просьбу? — откидывая голову назад, гораздо тише, чем я, поинтересовался селестин.

Вот жук! Успевает обращать мои слова себе на пользу! А как же любовь к Эжени? И вообще, поведение у Рена испортилось, он всё больше напоминает мне кейсера. Недаром, когда-то они были друзьями. Где благородный, чопорный, сдержанный наместник южных земель? С каждым днём путешествия он всё менее и менее походит на себя прежнего.

— Садись, — видя моё замешательство, усмехнулся селестин. При этом он нежно коснулся пальцев моей руки, лежащей у него на плече, затем поднялся и пододвинул мне стул. Следившая за нами Эжени была сражена наповал. Впрочем, она старательно не подавала виду, лишь нервно накручивала на палец выбившийся из причёски локон.

После завтрака тронулись в путь. До полудня я пролежала на кероне Рена. Места, как я изначально предполагала, оказалось достаточно. Я рассказывала селестину о своём мире. Рен внимательно слушал, задавал вопросы. Я поймала себя на ощущении, что мне легко и спокойно в его обществе, и ещё от него веет надёжностью. Ну, почему, почему я не могу встретить подобного мужчину на Земле. Хотя, стоп! С каких это пор я захотела променять свою свободную холостяцкую жизнь на очередное замужество? Нет уж, дудки! Плавали — знаем…

После этого прозрения я решила покинуть приятное общество Рена ради очередного урока верховой езды. Мотивировала я это тем, что клин клином вышибают: чтобы быстрее прошла мышечная боль, необходимо дальше упражняться, а не киснуть в паланкине.

Кейсер, к моей несказанной радости, не спешил составлять мне компанию. Вместо него нарисовалась Эжени. Нет, селестина вовсе не собиралась учить меня ездить верхом, она просто хотела размяться, а заодно и поиздеваться надо мной. Девушка красовалась на лошади в плотно облегающем малиновом корсаже и такого же цвета юбке. Последняя была одета поверх брюк, полностью их скрывая. Сидела Эжени, как и я в мужском седле (возможно у них и нет сёдел иного типа), сидела гораздо увереннее и грациознее. Меня это не смущало, я целиком и полностью сосредоточилась на том, что говорил мне Кален, и, как оказалось, зря. Я упустила тот момент, когда коварная, ревнивая селестина решила отомстить мне за Рена.

Уткнувшись носом в траву и глядя вслед удирающей Ласке (так звали мою кобылу), я не спешила вставать. Вроде бы тело ныло по-прежнему, никаких новых болевых ощущений не добавилось. Хотя, может, мне это только кажется? Повышение адреналина, вызванное бешеной скачкой и падением с лошади, могло какое-то время притуплять боль из-за сломанной конечности или спины. Не знаю, что Эжени сделала, чтобы Ласка понесла, но в этом точно была её вина. Перед тем, как всё случилось, она с издевкой сказала:

— Пора вам освоить галоп.

Галоп-то я освоила, несмотря на то, что кобыле вздумалось ломиться через кусты, вместо того, чтобы скакать по хорошо утоптанной дороге. Однако конкуру меня никто не учил, и первая канавка, с лёгкостью взятая лошадью, стала причиной моего провала, точнее падения.

Я продолжала лежать. Зачем вставать? Поднимут.

Первым на выручку подоспел Кален.

— Госпожа, вы живы? — дрожащим голосом спросил селестин. Ещё бы ему не дрожать, бедняжка отвечал за меня перед самим наместником. Только я хотела его успокоить, как раздался шум от прибытия второго спасителя.

— Поймай лошадь. Я сам разберусь, — скомандовали голосом кейсера.

Пора шевелиться, а то меня точно примут за мёртвую. Хотя…

— Татьяна, — позвал Эл.

Он впервые назвал меня по имени. Я так удивилась, что опять замерла, после чего Эл окончательно решил: либо я в глубоком обмороке, либо покинула этот мир, только совсем не так, как мы оба хотели…

Селестин прорычал витиеватое ругательство, которое мой мозг отказался перевести, и перевернул меня на спину.

— Да, жива, жива, — заворчала я на кейсера. — Дух перевести не дадите.

И успела заметить, как Элларион с облегчением вздохнул. Что ж падение стоило того, чтобы увидеть перед собой стоящего на коленях кейсера, да ещё и с таким выражением лица…

— Вы не зря называете меня котёнком. Поговаривают у кошек девять жизней, — пошутила я, дабы разрядить обстановку.

Однако Эл не разделял моего несвоевременного веселья.

— Что болит?

— Всё, — честно призналась я. Тело-то болело по-прежнему.

— Я серьёзно, — полыхнул на меня гневным взглядом селестин.

— Я тоже, — садясь, фыркнула в ответ.

— Похоже, ты повредила голову, раз так себя ведёшь, — рявкнул Эл.

Интересно, а как я должна себя вести? Я уже давно разучилась плакать из-за боли. На подобные моменты в жизни у меня выработалась иная, противоположная реакция — смех и желание обратить случившуюся неприятность в шутку.

— Похоже, вы плохо удовлетворяете свою любовницу, раз ОНА ведёт себя ТАК!

Я тоже умею рявкать.

Ой! Кажется, сейчас кейсер сделает то, что не получилось у кобылы.

Не подавая виду, что немного струхнула, я принялась поправлять волосы. Коса растрепалась, и её необходимо было срочно переплести. Чем я и занялась под тяжёлым огненным взглядом Эллариона. Ну, где же Рен? Почему он не спешит ко мне на выручку? Неужели не интересно, стал он вдовцом или нет?

— Вставай! Больше никаких конных прогулок, — кейсер бесцеремонно подхватил меня под локоть и вздёрнул на ноги.

Волосы пришлось бросить, они так и остались распущенными.

— Вижу, с тобой всё в порядке, помимо головы, — удовлетворённо хмыкнул он.

И ведь не стал отрицать на счёт Эжени. Или считает ниже своего достоинства объясняться по этому поводу с человечкой?

Топот копыт и треск веток.

— Эл, отпусти её!

Кейсер действительно по-прежнему держал меня за руку, практически прижав к себе. Расстояние между нами было, но уж больно интимное. Рену подобное не понравилось: в голосе звучал металл.

— Всё нормально, — поспешила успокоить мужа. Я была верна обещанию, которое дала Арону — не стравливать между собой Эла и Рена. — Спасибо за помощь, Ваша светлость.

Отстранившись от кейсера, я поковыляла к спешивающемуся Рену. Всё-таки падение не обошлось без последствий — я хромала на левую ногу.

— Что с ногой? — забеспокоился муж.

— Болит немного, наверно, ушиб, — отмахнулась, давая понять, что ничего страшного.

Рен подсадил меня в седло, взял лошадь под уздцы и повёл обратно к дороге. Лес вокруг был редкий на деревья, однако густо зарос кустарником, сухо хрупавшим под лошадиными копытами. Да уж, далеко мы с Лаской ускакали, надо было сразу падать, не пришлось бы столько времени возвращаться обратно. Позади пофыркивал вороной кейсера. Или это сам Эл до сих пор злился на меня?