Замужество Китти

5

Мисс Чаринг не досталось поздравлений и приветствий, на которые могла рассчитывать девушка, обрученная с человеком знатным и богатым. Только лорд Долфинтон искренне порадовался, и то потому, что понимал: его мать теперь не сможет настаивать на женитьбе, если леди уже обручена с другим.

Лорд Бедденден пробормотал несколько отрывистых фраз, и как ни зол он был на Фредди, чья женитьба отнюдь не была оправдана стесненными обстоятельствами, он еще больше негодовал на Хью, который не приложил достаточно стараний склонить Китти к согласию.

Какие чувства бушевали в душе Хью, никто не знал, только он веско и рассудительно заметил Китти:

– Я не ожидал от вас этого шага и прошу хорошо взвесить все перед тем, как отступать будет поздно. Я очень боюсь за вас. Больше мне сказать сейчас вам нечего. Джордж, я пошел спать. Я нахожу, Фостер, что и вам тоже пора.

Но лорд Долфинтон, почуяв союзника в кузене Фредди, проявил самостоятельность. Он заявил, что сам знает, когда ему ложиться спать, и даже добавил, расхрабрившись, что желает выпить за счастливую пару. Так как Хью раньше отсоветовал ему пить второй бокал бренди с водой, то это заявление прозвучало как декларация независимости и напугало самого Долфинтона, а также изумило тех, кто знал, как он обычно слушается своего клерикального кузена. Успех окрылил Долфинтона, побудив его к многословию, и он все продолжал утверждать свою независимость, – так что и лорд Бедденден не задержался в комнате.

– Не нравится ему, что я осадил Хью, – удовлетворенно заметил Долфинтон. – Глупый малый! И чего он сюда явился, никак не пойму?

Так как его милость явно склонялся гулять до поздней ночи, Фредди, которому не хотелось сейчас играть роль обрученного, постарался соблазнить его пойти лечь спать. Но не успел он добиться своего, как в салон вошла мисс Фишгард, ведомая сентиментальностью, любопытством и решимостью поддержать обязанности дуэньи.

Мисс Фишгард входила в комнаты, где, по ее мнению, происходил тет-а-тет, следующим образом: с хитрой улыбкой заглядывала, приоткрыв дверь, спрашивала: «Я не помешала?» – и не дожидаясь ответа, входила на цыпочках, словно боясь побеспокоить больного. Это поведение, вызванное неуверенностью в своих возможностях, всегда раздражало тех, с кем она имела дело. Но Китти, хорошо зная свою воспитательницу и все ее штучки, скрыла раздражение и, приветливо улыбнувшись, объявила о помолвке.

Так как по дому быстро распространилась весть, что его милость Фредди прибыл в столь поздний час и потребовал мисс Чаринг, а мисс встала с постели, оделась и немедленно вышла в салон, – это заявление было не совсем неожиданным. Мисс Фишгард встретила новость, всплеснув руками, восторженными восклицаниями. Поздний визит мистера Стандена и его удачное сватовство показались ей настолько романтическими, что заставили ее процитировать одного из ее любимых поэтов. Она сделал реверанс Фредди и возбужденно произнесла:

– О, мистер Фредерик, это мне так напомнило: «Ни камень, ни лес не замедлили хода. Он плыл через Эске, где не было брода!»

– Э? – издал Фредди замысловатое междометие – среднее между вопросительным «А?» и восхищенным «О!».

– Вы, конечно, помните дальше, мистер Фредерик? «Последний в любви и последний в бою, прекрасной Елене он руку свою, взамен храбреца Лохинвара…»

– В самом деле? – спросил Фредди, ничего не помня и не понимая, но не подавая виду.

Мисс Чаринг, более знакомая с этими стихами, чисто практически поинтересовалась, имеет ли ее наставница в виду преподобного Хью Реттрея или лорда Долфинтона, а та, в порыве чувств, продолжала: «Как Солуэй, любовь подъем и отлив свой знает…»

Мистер Станден, не получивший ответа от мисс Чаринг на свой вопросительный взгляд, вежливо заметил:

– Вы правы, мэм.

– О! – воскликнула мисс Фишгард, прижимая руки к груди и заливаясь краской вдохновения. – Все точно, только происходит в жизни! Только подумайте, мистер Фредерик!.. «Коснулся руки он, ей что-то шепнул. И – к двери, где конь наготове их ждет. Прекрасную даму свою посадив, вскочил он в седло – и вперед!» А потом, помните, он ускакал с прекрасной Еленой и… «с тех пор не видали того, чей жребий был страшно низок. Она была счастлива с ним. В бою и в любви Лохинвар несравним!»

– По-моему, какие-то бредни, – наконец решил, заскучав, Фредди.

Мисс Фишгард, по-видимому, была шокирована, но вмешалась Китти, чтобы все сгладить:

– Это «Мармион», Фредди!

– Ах, «Мармион», – сказал мистер Станден с облегчением, но испортил впечатление, простодушно добавив: – А кто он такой?

– Моя дражайшая Китти, позволь той, которая всегда искренне желала тебе добра, поздравить тебя и пожелать счастья! – сказала мисс Фишгард, любовно обнимая ученицу. Ей пришлось достать из сумочки платок, чтобы вытереть слезы, вызванные чувствительностью. Сделав это и прикоснувшись платком к кончику тонкого носа, она с новой силой продолжала:

– Я не хочу сейчас делиться чувствами, которые тревожили мое сердце, когда я узнала о намерениях твоего достойного покровителя. Деликатность связывает мои уста, но один вопрос неотвязно был у меня в голове. Его можно высказать словами нашего любимого поэта, моя дорогая: «Кто станет деве суженым, кто из них будет мужем ей?». И я так счастлива, что это мистер Фредерик, «сильный духом и с твердой рукой»! Я уверена в нем больше, чем в ком-либо другом. Мистер Фредерик, примите искреннейшие поздравления! Вы предложили свою руку той, которая была воспитана «в тиши уединенья и в мирном процветании», и заверяю вас, вы никогда не пожалеете о своем выборе! Вы поймете слова поэта «очаг домашний, ты благословен!». Милая Китти, у меня нет больше слов!

Мисс Чаринг одобрительно положила ей руку на плечо:

– Да, да, дорогая мисс Фиш! Только прошу вас, осушите свои слезы! Уверяю вас, что нет никакого повода плакать.

Мисс Фишгард вытерла увядшие щеки, последний раз промокнула нос платком, слабо улыбнулась и сжала руку своей подопечной:

– «За слезами, что легко осушить, приходит улыбка порой».

Тут мистер Станден, которому все меньше удовольствия доставляла мелодекламация гувернантки, попросил его извинить. В такое время он обычно еще не ложился, но быстро понял, что дальнейшая беседа с мисс Чаринг будет прерываться цитатами из «разных писак», как он выражался, и решил, что лечь раньше обычного все-таки предпочтительнее. Он поцеловал Китти руку, а потом, под выжидающим взглядом мисс Фишгард, приложился к щеке. Китти приняла это вполне равнодушно, лишь воспользовавшись случаем, чтобы шепнуть ему: «После завтрака! Нет смысла идти к дядя Мэтью, прежде чем мы переговорим».

Можно было сомневаться в способности мистера Стандена потрясти мир, но едва ли кто-то мог отказать ему в светскости. Его поклон означал для Китти, что он ее прекрасно понял, а для мисс Фишгард – почтительность. Этот адресованный ей поклон был так изящен, что вызвал у нее, по его уходе, восторженное замечание насчет его джентльменских манер:

– Какая обходительность, моя милая, – сказала она. – Какое уважение к чувствам той, которая, быть может, верит, что «не будет презренна в небесах», хотя «здесь не была оценена»!

Мисс Чаринг согласилась с этим, и, заметив, что огонь уже догорал, заявила, что и сама собирается лечь спать. Мисс Фишгард провожала ее наверх до спальни, полная решимости продолжить разговор, так что Китти напомнила ей, что необходимо взять с собой плед. Скупость мистера Пениквика развила в нем острую неприязнь к огню в очаге любой спальни, кроме его собственной.

Итак, мисс Фишгард пошла сначала к себе, а Китти, столкнувшись в своей комнате с арктическим холодом, поскорее разделась и залезла на широкую старинную кровать. Она была уже нагрета для нее горничной с помощью нагревательной сковороды; тут пришла и мисс Фишгард, закутанная в плед неопределенного цвета и довольно поношенного вида. Она застала Китти в постели, в незастегнутой ночной рубашке, с чепчиком в руке и пробормотала что-то протестующее, на что Китти, одевавшая чепчик на голову и завязывавшая ленточки под подбородком, не обратила особого внимания. Натянув на себя одеяло, она села, опираясь на подушки, и сказала:

– Вы в самом деле хотите остаться, мисс Фиш? Вы же замерзнете! Если бы у меня был собственный дом, я бы во всех комнатах разводила большой огонь!

– Если бы, моя дорогая…

– А, да, конечно, – опомнилась Китти, – но… знаете, сначала это кажется так странно!..

Это было понятно мисс Фишгард. Она сжала руку Китти:

– Грядет перемена в твоей жизни, милая, но естественная перемена!

Китти невольно хмыкнула:

– Ну, я должна признаться, что мне не кажется таким уж естественным быть невестой Фредди, – сказала она откровенно.

Мисс Фишгард решила поправить ее:

– Это как раз очень естественно. У него множество положительных качеств, прекрасные манеры. Настоящий джентльмен! Но, моя дорогая, когда Стобхил мне намекнул о вашей возможной помолвке – трудно его осудить, я полагаю, он посвятил меня в это из лучших побуждений! – я, уверяю тебя, чуть не упала! Прости меня, дорогая Китти, но я и не помышляла, никогда не догадывалась о таком повороте и была буквально сражена! Я не претендую на какую-то особую проницательность, но я совершенно не замечала, чтобы уважаемый мистер Фредерик проявлял какой-то повышенный интерес к тебе.

– Это так, – согласилась Китти, понимавшая, что если из всех родственников мистера Пениквика мистер Станден был самым нечастым гостем в Арнсайде, у мисс Фишгард могли быть основания для удивления.

– У любого другого, – призналась гувернантка, – я могла бы заподозрить в таком деле меркантильные соображения. Но уверяю тебя, милая, по отношению к мистеру Фредерику такие подозрения следует сразу отбросить! Для этого у него слишком тонкая натура и отзывчивое сердце! К тому же, как мне известно, он из очень состоятельной семьи.

– Я надеюсь, что не только вы, но и другие подумают также, – задумчиво сказала Китти. – Я вижу, что бедный Фредди очень боится, что его заподозрят, будто он сделал мне предложение ради денег дяди Мэтью.

– Такую низкую мысль, – заявила мисс Фишгард, – невозможно допустить ни на минуту!

– Я и сама не могу себе это представить, – сказала Китти, обняв колени. Выбившийся из-под чепчика локон и бантик под подбородком делали ее немыслимо юной. – Но он боится, что такое возможно. Ну, ладно. Может быть, он мало что понимает, поскольку Фредди очень глуп! – Она сообразила, что шокировала гувернантку, и поспешно поправилась. – Я хотела сказать, что… ему приходят в голову такие странные мысли, которые не назовешь…

– Китти! – воскликнула мисс Фишгард упавшим голосом, изменившись в лице. – Не ошиблась ли ты в своем сердце?

Китти поспешно заверила, что не ошиблась. Мисс Фишгард, нервно шевеля пальцами и воздев глаза к потолку, сказала задрожавшим голосом:

– Позволь той, чьи вешние надежды были подавлены отцовским честолюбием, заверить тебя, что «любовь – всего превыше»! Милая Китти, прошу тебя, не позволяй увлечь себя блеску света!

– Нет, нет, обещаю! – ответила Китти. – Но что у вас были за «вешние надежды», дорогая мисс Фиш?

– Увы, – ответила мисс Фишгард. – Его положение не было соответствующим, и мне ничего не оставалось, как смириться с волей моего дорогого отца. – Увидев вопросительный взгляд мисс Чаринг, она опустила голову и проговорила приглушенным голосом: – Он был помощником аптекаря. Это был красивый молодой человек, дорогая, и выглядел, как джентльмен. Я так и вижу, как он готовит пилюли, которые мой бедный папа был вынужден принимать от несварения желудка. Но брак между нами он счел невозможным…

– Я понимаю, – сказал Китти, мысленно представив себе душевные муки мисс Фишгард, влюбившейся в помощника аптекаря.

– Так как мой преподобный папа, о чем не надо тебе напоминать, – продолжала гувернантка, – как и мистер Реттрей, носил сан священника.

Это имя вывело Китти из задумчивости, и она сказала с чувством:

– Не говорите мне о Хью, прошу вас! Подумать только мисс, Фиш, он пытался уверить меня, что делает мне предложение из жалости!

Мисс Фишгард, которая одновременно боялась пастора и была недовольна его попытками повлиять на мистера Пениквика, чтобы он заменил ее на гувернантку, способную учить Китти итальянскому языку, цокнула языком и покачала головой, сказав, что она подозревает за мистером Реттреем грех притворства.

– Не знаю почему, моя дорогая, – сказала она значительно. – Хотя у него удивительно располагающая внешность, я никогда не могла заставить себя доверять ему. Манеры его приличны, и я надеюсь, он честный человек, но разве не было случаев, когда внешнее благополучие служило прикрытием для… Ну вспомни Шадони, моя милая девочка!

Но мысль о возможности сравнения Хью Реттрея с негодяем-монахом из популярного романа Анны Радклифф так рассмешила Китти, что мисс Фишгард обиделась. Ее с трудом удалось успокоить, и осталась она только из желания узнать, как же случилась эта история с неожиданным решением мистера Стандена сделать предложение Китти. Чувствуя, что ничего не придумаешь лучше того, что она говорил в гостиной во время сватовства, Китти повторила это. Мисс Фишгард прониклась состраданием к Фредди, так долго скрывавшему нежную страсть к мисс Чаринг. Она тут же так увлеклась размышлениями о своих любимых героях, что выпустила из виду еще одного возможного претендента – мистера Веструтера. Но неожиданно вспомнила о нем и спросила, не было ли вестей от этого джентльмена.

– Нет, какое там, – живо ответила Китти. – Уверяю вас, я и не ожидаю его появления здесь по этому поводу!

Мисс Фишгард вздохнула:

– Как часто мы можем обмануться! Когда мистер Пениквик любезно сообщил мне о своих намерениях, я подумала, первым, кто появится в Арнсайде, будет мистер Джек.

– Я так не думала! – заявила Китти. – И сейчас не имею ни малейшего желания видеть его.

Мисс Фишгард посмотрела на нее с легким упреком, так как прозвучало это жестоко. Увидев опасную искру в ее больших глазах, она сказала с сомнением:

– Я иногда думала, моя дорогая…

– Что вы думали, милая мисс Фиш? – спросила Китти, притворно ласково.

– Я только… – нерешительно начала мисс Фишгард, – хотела сказать, что он такой… такой привлекательный мужчина, само изящество, с такими манерами! И он ведь чаще всех бывал в Арнсайде!

– Конечно, он ведь фаворит дяди Мэтью, – быстро ответила Китти. – В остальном же, я думаю, это парень не промах, как сказал бы Фредди. Милая Фиш, разве и ваше сердце он покорил в числе прочих? Я уверена, что он – самый ужасный волокита в городе! Он умеет себя преподнести, но женщина, которая примет его всерьез, обречена, я боюсь, на жестокое разочарование! Но довольно о всяком вздоре! Видите ли, Фиш, Фредди желает представить меня своим родителям и хочет поскорее увезти меня в Лондон.

– Но, Китти, – возразила гувернантка, – ты уже знакома с уважаемой леди Леджервуд! И с лордом Леджервудом тоже, я еще помню, что он приезжал в Арнсайд вместе с ее милостью по случаю…

– Да, но это было более года назад! – заметила Китти. – И есть еще родные лорда Леджервуда. Их, должно быть, много, и вы знаете, я с ними незнакома! Кроме того, мне надо заказать свадебный наряд, ну и… вы же понимаете, Фиш, что мне следует нанести визит Леджервудам!

Мисс Фишгард согласилась с этим, но все-таки спросила, кто будет заменять Китти в Арнсайде во время ее визита.

– Вы, конечно, – сказала Китти с сияющей улыбкой.

Мисс Фишгард с упавшим сердцем представляла себе грядущую перемену в своем положении. Она искренне любила Китти, и ей доставляло удовлетворение мысль, что она мужественно встретит изменение своих обязанностей в этом доме, подавив эгоистическое желание, чтобы ее ученица не выходила замуж, а она могла бы оставаться при ней дуэньей. Эти размышления вызвали у нее одновременно расстройство и возбуждение.

– Я буду за домоправительницу мистера Пениквика? – воскликнула она. – Это невозможно, Китти! Ты же знаешь, как он меня не любит!

– Ерунда, – ответила Китти. – Он, конечно, может задирать вас или угрожающе смотреть на вас, Фиш! Но он будет еще больше сердиться, если вы покинете Арнсайд! Нужно быть твердой! И вспомните, что он не терпит посторонних возле себя. Если он станет в вас чем-то швырять или сходить с ума от злости, вы только скажите, что немедленно уедете из Арнсайда, и он сразу же образумится! – Видя, что лицо мисс Фишгард все еще выражает сомнение, Китти сказала просительно: – Пожалуйста, Фиш, не подводите меня! Он ведь нипочем не отпустит меня в Лондон, если вы тоже уедете! Это же только на месяц, Фиш!

Мисс Фишгард, очень тронутая, со слезами на глазах заявила, что ничто на свете не заставит ее подвести милую Китти. Но, вытирая покрасневшие глаза, она сочла нужным добавить, что, по ее мнению, эту помолвку вряд ли одобрит мистер Пениквик.

– Дорогая моя, мой долг – предупредить тебя, – сказала она, подавляя рыдания. – Я думаю, что он прочил тебя за мистера Джека! Ты ведь не могла не заметить, как он был раздражен, что мистер Джек не приехал в Арнсайд, как он на день отложил выполнение своего намерения. Спидл говорил мне вечером, – ты не подумай, что я сплетничаю со слугами, но ты же знаешь эту их разговорчивость, – говорил, что мистер Пениквик страшно беспокоится и не может взять в толк, почему мистер Джек не принял его приглашения. Я очень опасаюсь, что вы с дорогим мистером Фредериком встретите сильное сопротивление мистера Пениквика и он вряд ли согласится отпустить тебя в Лондон.

Но когда пара помолвленных пришла на зов мистера Пениквика в его гардеробную утром следующего дня, он сильно удивил их и почти испугал своей терпимостью. В каком настроении он вчера встретил эту новость, любезно сообщенную слугой, Спидл, конечно, не сообщил счастливой паре. За ночь он успокоился, и его решимость проводить политику Макиавелли была подкреплена ранним визитом преподобного Хью Реттрея, разговор с которым страшно разозлил мистера Пениквика. Теперь он, по крайней мере, был благодарен судьбе за то, что его подопечная не оказалась настолько глупа, чтобы обручиться с этим несносным ханжой. Кроме того, у него было жгучее желание поскорее избавиться от внучатых племянников, и он сообщил пастору, чтобы тот передал брату и Долфинтону, что они могут ехать, не дожидаясь его формального разрешения.

Ко времени, когда Китти и мистер Станден пришли представиться (Фредди встал не так рано), мистер Пениквик уже основательно подкрепился и сидел в кресле у камина с одним пледом на коленях, с другим – на плечах. Его измученный вид и парализованная рука должны были дать понять пришедшим, что этим утром им овладела дряхлость старца, но пронзительный взгляд, которым он встретил воспитанницу, принадлежал отнюдь не расслабленному старику.

– Ну, дорогая, – задребезжал он, – мне сказали, что я должен вам пожелать счастья, а?

– Если угодно, сэр, – ответила Китти, целуя его в щеку.

– Я желаю вам счастья, – несколько окрепшим голосом сказал мистер Пениквик. Он со скептическим вниманием взглянул на Фредди, но вдруг застонал, и лицо его исказилось, вероятно, от приступа подагры.

– Поздравляю вас, Фредерик, – затянул он, приходя в себя. Он вновь воззрился на удачливого жениха, но опять скривился. Это было некстати: Фредерик сегодня завязал изумительный галстук в стиле «трон д'амур», столь же трудный по исполнению, сколь потрясающий по виду. Все, кто хоть сколько-нибудь разбирается в моде, были бы рады изучить этот способ, а заодно узнать имя гения, кроившего жилет. Но не таков был дядюшка Мэтью. Он протянул дрожащую руку к табакерке, достал порцию «Нат Браун» для подкрепления сил, громко чихнул, защелкнул коробку и во исполнение неприятного долга торопливо промолвил:

– Очень хорошо! Благословляю вас!

Китти выжидающе посмотрела на партнера, но Фредди, сбитый с толку взглядом василиска, забыл следующую реплику отрепетированной роли и просто сказал, что он очень признателен. Китти, видя, что от него сейчас толку не будет, сама взялась за дело:

– Да, сэр, и Фредерик желает, чтобы я отправилась на Маунт-стрит, чтобы формально представить меня своим родителям, если вы не возражаете.

Фредди понял свою оплошность и решил ее исправить:

– Они, наверняка, забыли ее, – объяснил он. – Как раз можно будет им напомнить!

– Глупец! – сказал мистер Пениквик. Он снова задумчиво посмотрел на Китти. Возникла напряженная пауза. – Значит, в Лондон, – наконец сказал он. – Что вы собираетесь там делать, мисс?

Китти почувствовала, что сердце екнуло.

– Если… если леди Леджервуд будет так любезна и пригласит меня, сэр, я… я сделаю, конечно, как она пожелает.

– Нечего болтать. Шляться по городу – вот что ты будешь там делать. – Он повернулся к Фредди. – Кажется, Эмма, твоя мать, посещает все эти шикарные места? Ложа в опере, вечера в Карлтон-Хауз? Последний раз, когда я ее видел, она была одета как на выставку. Я думаю, то, что она на себя надела, стоило не меньше пятидесяти фунтов! Ну, это не моя забота, если твой отец позволяет ей тратить сумасшедшие деньги на безделушки.

– Нет, – сказал Фредди.

– Что значит «нет»? – уставился на него мистер Пениквик.

– Не ваша забота – ответил Фредди с прежним добродушием. – Больше того, ее платье стоит гораздо дороже пятидесяти фунтов, не говоря о шляпе, перчатках и обо всем остальном. Черт возьми, сэр, моя мать не покупает второсортных платьев в «Аллее Кранбурн»! Никогда не слыхал о таком.

Мистер Пениквик схватился за свою эбонитовую трость, лицо его приняло такое угрожающее выражение, что Китти обеспокоилась, как бы ее нареченный не сбежал. Но мистер Станден в этот момент увидел какой-то пух на поле своего сюртука и стал его осторожно убирать, так что не обратил внимания на опасность. Но когда он освободился и снова посмотрел на двоюродного дядю, тот уже снова справился со своими чувствами и сказал только:

– У твоего отца тугая мошна!

– О да! – согласился Фредди.

Мистер Пениквик посмотрел на него, прищурившись.

– Допустим, я разрешу Китти поехать в Лондон. Ты думаешь, твоя мать будет возить ее на модные балы?

– Должно быть, – задумчиво сказал Фредди, – только на те, куда сама ездит.

– Гм! – проворчал мистер Пениквик, вновь хватаясь за табакерку. Неожиданно он хихикнул:

– А ты – хитрая киска! – сказал он мисс Чаринг. – Ничего не поделаешь, я тебя отпускаю. – Он перестал смеяться, выражение лица стало страдальческим:

– Но ведь вы будете тратить мои деньги на тряпки?

– Нет, нет, – заверила Китти, сжимая руки, – разве только самую малость, я обещаю!

– Я не могу этого позволить, – сказал мистер Пениквик, мгновенно становясь дряхлым старцем. – Ты разоришь меня!

– Но вы же говорили, что мне положено сто фунтов на свадебные наряды, – напомнила Китти в отчаянии.

Он печально покачал головой:

– Ты захочешь больше! Будешь щеголять в городе, я знаю!

– Нет, нет, не буду, – стала она убеждать его. – Я совсем этого не хочу.

– Ты забыла, – вмешался Фредди, – мы же говорили об этом.

– О, Фредди, пожалуйста, придержи язык!

– Ну да! – воскликнул Фредди, седлая любимого конька. – Ты в городе разве что какое-нибудь старье купишь на эту сотню. Думаю, что их не хватит на одно платье.

– Что! – заорал мистер Пениквик.

– Ну, может быть, хватит на одно-два, не слишком роскошных, – уступил Фредди.

– Дядя Мэтью, умоляю, не слушайте его, – просила Китти.

Поняв, что он нанес престарелому родственнику тяжелый удар, Фредди сказал добродушно:

– Вам нечего беспокоиться о тратах, сэр. Моя мать купит Кит кое-что из одежды. Не стоит так расстраиваться из-за денег, сэр.

Эта импровизация оказалась удачной, потому что, как ни неприятно было мистеру Пениквику тратить деньги, еще неприятнее ему было бы прослыть обедневшим. Он вдруг поднял голову и сурово отчитал Фредди за его неуместное предложение. Потом снова застонал и попросил Китти подать ему шкатулку со столика у кровати. Он достал ключ, отпер ее и порылся в ней, стараясь, чтобы ни Китти, ни Фредди не заглянули туда. Наконец он достал пачку денег, перевязанных лентой, посмотрел на нее грустно, бросил в руки Китти и простонал:

– Возьми, девочка, и обращайся с этим аккуратно! О, Боже! Не давайте мне больше смотреть на них! Только подумать, что все это будет растрачено!

Китти засунула пачку денег в карман, боясь, как бы дядюшка не передумал. Она пыталась благодарить его, но он оборвал ее, сказав, что теперь никто не обвинит его в том, что старый скряга обидел сироту. Но вдруг новый кошмар на несколько страшных минут обступил их со всех сторон: казалось, весь план провалился. Каким образом, спрашивается, Китти доберется до Лондона? Предложение о ее поездке в почтовой карете было резко отклонено дядюшкой, так как не было служанки, которая могла бы сопровождать ее. И пусть Китти не рассчитывает, что для нее наймут карету. Китти удалось разубедить его в этом и успокоить его гнев. Потом она предположила, что с нею может отправиться одна из горничных. Однако мысль о связанных с этим расходах повергла мистера Пениквика в новую ярость. Еще одно, самое неразумное предложение – заплатить за карету из денег, которые он ей выделил, так шокировало его, что он, кажется, готов был забрать деньги назад. После болезненных колебаний, когда он подсчитывал, во что обойдутся кучера, что будут стоить изменения, связанные с поездкой, и какие там еще могут возникнуть расходы, Фредди, которому все это надоело, предположил:

– Пусть поедет в город со мной.

Это предложение, освобождающее его от всех расходов на путешествие воспитанницы, подействовало на мистера Пениквика благоприятно, и он даже бросил на Фредди одобрительный взгляд. Но Китти была смущена. Ей казалось, что леди Леджервуд едва ли понравится внезапный визит, хотя бы и связанный с помолвкой старшего сына. Фредди и мистер Пениквик отмахнулись от этого. Мистера Пениквика разозлила мысль о том, что его племянница может плохо принять его подопечную, а Фредди считал, что лучше все получится, если его родители будут застигнуты врасплох, чем если бы у них было время подумать.

Эти слова заставили мистера Пениквика вновь испытующе посмотреть на Фредди, но он промолчал, только в очередной раз понюхал табак и скривился. Китти по-прежнему не нравился этот план, но так как опекун объявил, что если она не сядет в карету к Фредди, то не поедет вообще, девушка согласилась.

Мистер Пениквик снова впал в глубокую задумчивость, но когда пара, обменявшись красноречивыми взглядами, готова была покинуть его, он снова поднял глаза:

– И пока ни к чему расписывать это в газетах. Фредди, который и не собирался объявлять о помолвке, воспринял это с облегчением и без задней мысли. Китти, более проницательная, чем он, посмотрела на хозяина с подозрением и прямо спросила:

– Почему это, дядя Мэтью?

– Неважно почему, – ответил он раздраженно. – Неужели, девчонка, ты меня за круглого дурака считаешь? Думаешь, я не вижу твоей тонкой игры? – Он с удовлетворением заметил, что она покраснела и хмыкнул. – Молодчина. А если тебя принарядить как следует, ты будешь выглядеть превосходно. Но помни, я не останусь с этой Фиш больше чем на месяц!

Устало откинувшись на спинку кресла он отпустил визитеров, с тем чтобы они побыстрее собирались в путь, так как у него было за эту неделю уже и так много расходов, чтобы еще тратиться на праздничный обед.

Когда их уже никто не мог слышать, Китти схватила Фредди за руку в порыве признательности:

– О, Фредди, как мне благодарить тебя? Я надеюсь, все это было для тебя не слишком неприятно?

– Нет, нет! – ответил Фредди с обычной своей любезностью. – Ну, слава Богу, распрощались со старым скрягой! В жизни своей не видел такого скупердяя!