Записки «важняка»

Сувенир

Как многие другие следователи, посвятившие себя расследованию тяжких преступлений, таких, как бандитизм, убийства, грабежи, взяточничество, хищения в крупных размерах государственного и общественного имущества, я не смог избежать весьма распространенного среди нас заболевания — язвы. И, по совету знающих людей, отправился в санаторий западночешского курорта Карловы Вары.

Там меня однажды и навестил один мой знакомый — Франтишек Зих, прокурор города Пльзень. Он попросил, чтобы я в Пльзене прочел небольшую лекцию о структуре и деятельности нашей прокуратуры. Я согласился.

В назначенный день за мной прибыла «шкода», и я отправился.

На встречу со мной Франтишек Зих собрал всех своих подчиненных в Пльзене и прилегающих районах, а также пригласил оперативно-следственных работников из местной милиции.

Слушали меня с подчеркнутым вниманием. Задавали вопросы, потом пригласили посидеть с ними за дружеским столом с обязательными шпикачками и свежим пивом, только что доставленным прямо с Пльзеньского завода.

Когда я засобирался в обратный путь, Зих вдруг стал рассказывать, что пару лет тому назад в Пльзене побывал прокурор СССР Роман Андреевич Руденко.

Все они, конечно, слышали, что на Нюрнбергском процессе Руденко был от нашей страны государственным обвинителем.

Затем Зих протянул мне какой-то сверток, в котором оказалась плоская коробка с сувенирной фарфоровой тарелочкой, с изображением центральной площади города Пльзень.

Этот сувенир Зих попросил меня вручить Руденко в знак доброй памяти о нем. В этой просьбе я ничего предосудительного не усмотрел и заверил, что поручение выполню.

В Москве я позвонил в приемную Руденко и через порученца попросил, чтобы Роман Андреевич принял меня на несколько минут по личному вопросу.

Во второй половине дня порученец известил, что Роман Андреевич меня ждет.

Как только я оказался в кабинете Генерального прокурора, сразу же выложил перед ним сувенир из Чехословакии и поспешил изложить все обстоятельства его появления у меня. К своему удивлению, неожиданно уловил во взгляде Руденко определенное недовольство. Однако Руденко терпеливо все выслушал и, не притрагиваясь к свертку, промолвил:

— Говорите, что это сувенир? А сколько он стоит?

— Честно сказать, я не знаю, — ответил я. — Думаю, что недорого.

Мои слова, по-видимому, удовлетворили Руденко. Он больше ни о чем не спросил. И я с молчаливого его согласия вышел из кабинета в полной уверенности, то моя миссия закончена.

Но только я вошел в свой кабинет, как раздался протяжный телефонный звонок и радостный голос порученца известил:

— Сергей Михайлович, Руденко опять просит вас к нему зайти.

На этот раз Роман Андреевич меня встретил с каким-то настороженным интересом.

— Что этот прокурор хотел, чтобы я сделал за его подарок? Вы об этом не обмолвились ни словом.

Подобная постановка вопроса меня крайне озадачила. Было похоже, что Руденко заподозрил меня в желании утаить от него истинную подоплеку сделанного подарка.

— Роман Андреевич! Ни о какой встречной просьбе не было и речи.

— Вы в этом уверены?

— Конечно.

Затем Руденко задумчиво произнес:

— Я ведь тогда у них в прокуратуре действительно побывал. Да вот только какая незадача — не могу никак припомнить их прокурора.

Я вдруг набрался смелости и уверенно заявил:

— По-моему, Роман Андреевич, нет никакой нужды и вспоминать его. Ваш визит в Пльзень официального характера не имел, а случайное посещение местной прокуратуры и знакомство с ее прокурором могло и не запомниться.

Роман Андреевич согласно кивнул, с облегчением вздохнул и… отпустил меня. Но не успел я перешагнуть порог своего кабинета, как вновь позвонил порученец: Роман Андреевич опять вас требует…

Нечего и говорить, что я был весьма озадачен. Однако Роман Андреевич, как бы размышляя вслух, произнес:

— Я вот о чем подумал: не следует ли мне в какой-либо форме выразить свою благодарность и сообщить этому прокурору Зиху, что тарелка мне понравилась.

— Мне кажется, что в этом нет никакой необходимости. Ведь Зих на ваш ответ наверняка не рассчитывал. Просто он воспользовался удобным случаем и захотел от себя и своего коллектива выразить вам общее их уважение.

Выслушав это, Руденко сказал:

— Возможно, что это и так. Надо еще подумать…

Очевидно, Руденко окончательного решения еще не принял. Во всяком случае, я опять получил возможность удалиться.

Я не успел открыть дверь, как вновь зазвонил телефон и порученец, с тревожными нотками в голосе, опять попросил к Руденко.

Я в первую минуту даже не смог сдвинуться с места, но превозмог себя и потащился по знакомому маршруту.

Зайдя в кабинет Руденко, я сразу ощутил, что Роман Андреевич изучающе на меня смотрит. Испытав некоторую неловкость и стараясь сдержать волнение, я молча ждал, что последует дальше. И Роман Андреевич, как бы подтверждая непредсказуемый характер своих вопросов, довольно мирно поинтересовался:

— Вы сами от чехов какие-нибудь подарки принимали?

— Получал, в прошлом году, когда отдыхал в Карлововарском санатории «Империал». Тогда меня вместе с одним нашим военным прокурором из Группы советских войск в Чехословакии пригласили в прокуратуру Оломоуца. Там нас встретили очень радушно, угостили на славу и на прощание преподнесли по три фарфоровые кофейные чашечки, с памятной надписью: «Прокуратура города Оломоуц», этот подарок я храню дома.

Лицо Руденко приняло заинтересованное выражение, и он произнес:

— Дело стоящее. Думается, что и в наших ведущих прокуратурах не мешало бы завести подобную практику.

На этом сувенирная тема была исчерпана, и Роман Андреевич взглянул на меня ободряюще.

В коридоре меня нагнал его порученец, явно заинтригованный, и спросил напрямик:

— Сергей Михайлович, чем это вы взбудоражили нашего Романа Андреевича?

Я поспешил его успокоить:

— Все просто. Привез из Чехословакии небольшой сувенир. Из-за этого и возникли некоторые неясности.

— Неужели лично от себя? — воскликнул порученец.

— До такой глупости я не мог и додуматься. От чешских товарищей.

— Ах вон оно что! — промолвил порученец. — Вам не мешало бы в это дело посвятить и меня. Думается, что для облегчения вашей миссии мы что-нибудь придумали бы, ведь Роман Андреевич в такого рода делах особенно щепетилен. Не терпит никаких словесных восхвалений своей личности и отвергает любые подарки, от кого бы они ни последовали.

Мы с порученцем понимающе взглянули друг на друга и разошлись. Больше Руденко меня не вызывал.