Записки Русалочки

10

Тринадцатое июня…

Число тринадцать издавна считается числом, приносящим несчастье. Древние думали, что на небе тринадцать созвездий, и это самое тринадцатое созвездие — созвездие Арахны-паука — считалось самым несчастливым. А потом это число ассоциировалось у людей с Тайной Вечерей, на которой тринадцатым человеком был Иуда, предавший Христа… Так и повелось, что число тринадцать приносит людям одни горести…

И если раньше я не очень доверяла всяким приметам, то сегодня могу сказать только одно: в моей жизни это число уж точно знаменует роковые события… Тринадцатого августа я в первый и в последний раз уехала из Англии… Тринадцатого сентября от сердечного приступа скончался мой отец… А тринадцатого июня… Впрочем, об этом событии я хочу рассказать подробнее… Тем более что все это произошло сегодня, и я до сих пор не могу опомниться от этого…

День выдался погожим и светлым. Розовощекое утро щекотало шлейфом легкого ветерка ветви деревьев. Вчера вечером шел дождь, поэтому все в саду было влажно-росистым, и я с удовольствием вдыхала свежий воздух, пронизанный пряным благоуханием трав и цветов.

Погуляв с Корби, я отправилась на кухню. На сегодня Ампаро отпросилась по делам семейным, поэтому с утра я решила самостоятельно сделать завтрак. Приготовив сандвичи, салат с беконом и намазав булочки джемом, я села перед телевизором в гостиной. Мне хотелось дождаться Иво, потому что завтракать в одиночестве было скучно. Хотя, на самом деле, скука — лишь отговорка… Просто я настолько привыкла к Иво, что теперь не могу делать без него даже самые элементарные вещи. Такие, как, к примеру, завтрак или прогулка…

Конечно, я понимала, что мне необходимо перебороть себя. Ведь скоро Иво женится, а его жена едва ли позволит мне гулять и уж, тем более, завтракать с Иво… Поэтому я позвонила Мэту, с которым договорилась о встрече. Мне нужно было поговорить с другом, рассказать ему обо всем — ну… почти обо всем, что случилось, — и попросить у него совета. Конечно, я не была уверена в том, что Мэт даст мне дельный совет, однако желание выговориться было важнее…

Через полчаса спустился Иво. У него тоже была масса планов на сегодняшний день. Алисия тащила его выбирать карету, в которой они отправятся на венчание.

— Ты только представь себе, Дона, — сетовал Иво. — Мы поедем венчаться в карете только потому, что сейчас это модно… Вначале я подумал, что Алисия возомнила себя принцессой… Хотя даже это я смог бы понять. Но когда я узнал, что это попросту «модно» в высших кругах, мне окончательно стало дурно. И, знаешь, мне даже захотелось, чтобы в полночь эта карета превратилась в тыкву, а я — в крысу, как возница в сказке про Золушку…

Никогда не видела человека, который собирался бы жениться в столь пессимистичном настроении. Хотя я прекрасно понимала Иво: в его сердце не было места для Алисии. Одно оставалось для меня загадкой — занято ли сердце Иво кем-нибудь другим? Хотя об этом Иво ни разу не обмолвился, а со мной он был откровенен, как ни с кем… И потом, даже если у него и был предмет тайного обожания, то он очень редко с ним общался… Ибо единственными женщинами, с которыми проводил время Иво, были я и Алисия…

Смешно. Это я пытаюсь так себя утешить… Конечно же, мне хочется, чтобы женщиной его грез была я. И никто другой. Это так же естественно, как то, что земля круглая, что по небу бегут облака, что солнце согревает нас своими лучами. Естественно, но недостижимо… Слишком уж хорошо я понимаю, что интересую Иво только как друг, только как человек, которому он может открыть самые потаенные уголки души… Немой собеседник… Это все, на что я могу рассчитывать, но, увы, не все, чего бы мне хотелось.

Я часто задумываюсь над тем, почему я вынуждена скрывать свои чувства… И еще над тем, почему моя любовь, такое хрупкое чувство, до сих пор не разбилось, не разлетелось о скалы равнодушия моего избранника… Но все эти мысли не помогают мне разобраться в себе, а лишь доставляют боль. Раньше я думала только о своей немоте, а теперь, когда смирилась с ней, могу думать только об Иво…

Посочувствовав Иво, чья невеста придавала слишком большое значение моде, я сообщила ему, что собираюсь навестить Мэта.

— А когда ты вернешься? — немного озабоченно поинтересовался Иво.

Я объяснила, что буду в поместье после полудня.

— Как досадно, — расстроился Иво. — Мы с тобой сегодня едва ли увидимся. В полдень Алисия тащит меня смотреть на кареты. И когда я вернусь после осмотра свадебной экипировки, одному богу известно… Знаешь, — неожиданно помрачнел он, — мне сегодня снился ужасный сон. Вновь эта буря, тонущий «Дуврский голубь»… И ты… Ты тонешь, над водой видны только протянутые руки. Я не верю снам, но у меня… С того момента, как я проснулся, у меня дурное предчувствие: что-то случится… Или я окончательно сошел с ума со всей этой предсвадебной волокитой?

Я утешила Иво, сообщив, что в эту ночь по поверьям сны не сбываются. Так, во всяком случае, говорила моя мать. Или я что-то перепутала? И все-таки от рассказа Иво по моей спине пробежал легкий холодок. Число тринадцать, жуткий сон Иво, да и настроение у меня — хуже не придумаешь…

Впрочем, я подавила свое разыгравшееся воображение. Хватит и призрака Элизы Видхэм, померещившегося мне в укутанном паутиной зеркале… И все же на встречу с Мэтом я поехала, снедаемая неприятным томлением. То ли я стыдилась своих переживаний, которые хотела открыть ему, то ли сон Иво по-прежнему не давал мне покоя. Но, так или иначе, чувствовала я себя отвратительно, что Мэт не преминул заметить.

— У тебя что-то случилось? — спросил он сразу же, как только увидел меня. — Выглядишь, будто с похорон вернулась…

Мне тут же расхотелось посвящать его в свои тайны, но ведь именно за этим я и приехала… Если не с Мэтом, то с кем я могла поделиться своей тревогой, своей болью? Уж точно не с Иво, у которого и без этого достаточно проблем в жизни… Запал, который был у меня в Кентербери, давно пропал. И теперь я была полностью уверена в том, что Иво не должен знать ни о чем. Кроме того, разумеется, что я надежный друг, который поддержит его в любой ситуации.

«Я влипла, Мэт, — написала я на дощечке, — серьезно влипла. То, о чем ты говорил мне на сырных бегах, оказалось правдой. Только в одном ты ошибся. Иво не влюблен в меня, он считает меня своим другом. Правда, и Алисию он не любит. Женится на ней только потому, что она беременна». Дрожащими руками я протянула Мэту дощечку и, пока он читал мои письмена, стояла с опущенным взглядом. Смотреть на него не было сил.

Мэтью Свидс оказался в роли Кассандры, пророчествам которой никто не верил. А теперь мне пришлось прийти к этой Кассандре с повинной головой и признавать прошлые ошибки. Я стояла и вспоминала, как крутила пальцем у виска в ответ на его предположения. А еще… А еще хотела послать его к черту. Слава богу, что немота не позволила мне сделать этого…

— Может быть, ты посмотришь на меня? — прервал мои воспоминания голос Мэта. Я несмело, краснея и стесняясь, как набедокурившая девчонка, подняла глаза. И была приятно удивлена тем, что во взгляде Мэта не было ни тени упрека или осуждения. — Меня не удивляет твое признание, — спокойно произнес он. — Просто мне казалось, ты и раньше знала об этом. Но теперь вижу, что ошибался. Я часто задавался вопросом: почему ты до сих пор одна? Почему у такой красавицы, — я моментально зарделась, но Мэт настойчиво повторил, — да, именно красавицы… Так вот, почему у такой красивой девушки до сих пор нет не то что мужа, а даже молодого человека, которого она подпустила бы к себе ближе, чем на пушечный выстрел. Я думал об этом и нашел два объяснения. Либо ты никогда не знала, что такое любовь, не понимаешь и боишься ее. Либо… в твоей жизни было что-то, ты обожглась и теперь опять же боишься… Не стану вытягивать из тебя правду. Тем более, у меня нет клещей, — грустно усмехнулся Мэт, — которые могли бы сделать это… К тебе нужен особый подход, потому что сама ты — особенная. И, уверен, если ты не будешь трусить, не будешь закрываться в себе, как улитка, то человек, который полюбит тебя по-настоящему, найдет этот подход. И что-то подсказывает мне, что этим человеком будет Иво. — Я попыталась возразить, но Мэт жестом остановил меня. — Не спорь со мной — я старше и опытнее тебя. Лучше выслушай… Этот парень… Он прекрасно чувствует людей. Он с тобой обращается так, будто ты диковинный цветок, за которым нужен особый уход. В этом он, бесспорно, прав. И еще он пытался заглянуть к тебе в душу… Может быть, ты этого не поняла, но, будь уверена, он пытался… Очень ласково и очень аккуратно… Вначале я подумал, что этот парень хочет просто вскружить тебе голову… Но, пообщавшись с ним, я понял: нет, он не из таких. Ты думаешь, что он видит в тебе только друга. Но ты ошибаешься. Ты не знаешь любви, а потому не можешь разглядеть ее признаки в другом. Твоя любовь не слепа, о нет, твоя любовь слишком рассудительна и осторожна. Невзирая на то, что ты до сих пор не оставила поместье Видхэмов, — а я уверен, такие мысли бродили в твоей хорошенькой головке, — ты уверена, что можешь отступить. Тебе будет тяжело и больно, но ты готова расстаться с Иво. И почему? А потому что ты боишься любви. Чувства, которого ты не знаешь, чувства, которое может принести боль… Еще более сильную, чем та, что сжигает твою душу сейчас… И теперь — может быть, тебе будет не по нраву мой совет, но все же выслушай — у тебя есть один-единственный шанс найти то, чего на самом деле ты хочешь. Хочешь и боишься… Этот шанс — прийти к Иво и рассказать ему обо всем. О том, что ты любишь его, не можешь без него, с ума по нему сходишь и готова на все, лишь бы быть с ним… Сердце и опыт подсказывают мне, что Иво — один из немногих мужчин, которые поймут и оценят эту искренность. И, я думаю, свадьба не состоится. Свадьба с Алисией, разумеется… А если ты не используешь этот шанс, струсишь, растеряешься, то, боюсь, ты навсегда останешься в скорлупе одиночества. Маленький сад в Кентербери — отличное место, в котором можно встретить одинокую старость. Но это место не для тебя. Ты заслуживаешь большего, поверь мне…

Мне нечего было ни возразить, ни добавить. Мне оставалось только удивленно хлопать глазами и впитывать то, что сказал мне Мэт. Этот человек знал меня куда лучше, чем я могла предположить, и я была безумно благодарна ему за это. Да, я не была уверена, что воспользуюсь «единственным шансом», но все же слезы благодарности хлынули из моих глаз, и я бросилась в объятия друга. Мэт по-отечески погладил мою многострадальную голову.

— Все будет хорошо, — растроганно пробормотал он. — Все будет просто замечательно… Только не забывай о том, что я тебе сказал. Слышишь, не забывай…

В поместье я возвращалась, переполненная чувствами благодарности и сомнения. Благодарности к Мэту, к человеку, который думал обо мне, переживал за меня. А сомнения… Самым главным моим сомнением был Иво.

Несмотря на уверенность Мэта в том, что Иво любит меня, я по-прежнему сомневалась. Что, если вместо ответного признания я получу удивленный взгляд и рассеянную фразу: «Боже мой, Дона, не ожидал от тебя такого»? Что, если я потеряю близкого друга и еще больше усложню ему жизнь? И потом, что делать с Алисией, которая ждет от него ребенка? Она, конечно, гадкий человек, но ни одна женщина не заслуживает того, чтобы ее сын рос без отца… Конечно, зная Алисию, можно не сомневаться в том, что она не станет рожать ребенка без мужа. Но разве порядочно толкать ее на грех детоубийства?

Все эти мысли окончательно выбили меня из колеи. Я должна была подумать, подумать и еще раз подумать, прежде чем решиться на тот шаг, который предлагал мне Мэт. Когда он говорил об этом, все казалось таким простым и естественным… А сейчас… Я открывала ворота дрожащей рукой и понимала, что не смогу. Никогда не смогу перебороть свой страх… Да, страх. Помимо мыслей об Алисии, о любви — или нелюбви — ко мне Иво, меня пугало то, что я не смогу отдать ему всю себя, целиком и полностью. А зачем ему отказываться от брака, пусть и нежеланного, но необходимого, ради половинчатой любви, на которую только и способна маленькая русалочка…

Разбитая вдребезги своими сомнениями, я зашла в дом и плюхнулась на пуфик в холле. Не было сил даже двигаться, не то что предпринимать какие-то решительные действия…

Ко мне подошел Корби и деловито ткнулся в меня черным холодным носом. Я погладила пса и по его просящему взгляду поняла, что он чего-то от меня хочет. Пришлось перебороть свою слабость и отправиться за Корби. Пес проник в гостиную и юркнул под стол. Там обычно валялся его любимый желтый мяч, с которым мы каждый день играли в саду.

О нет, вздохнула я про себя, Корби, только не это… Беготня по саду доконает меня окончательно… Но вскоре Корби вынырнул из-под стола, и в его пасти не было резиновой игрушки. Карие глаза смотрели на меня выжидающе. Ну что ж, Корби, я полезу под стол, если ты так этого хочешь…

Я нырнула под стол, но в чащобе ножек стульев мяча не обнаружила. Корби продолжал смотреть на меня умоляющим взглядом, и тут я вспомнила, что утром мы забыли забрать мяч из сада. Что ж, обреченно вздохнула я… Раз уж мы все равно идем в сад, значит, мне придется поиграть с Корби. В конце концов, пес не виноват в том, что я по уши влюбилась в его хозяина и ни о ком другом не могу думать…

Мы направились в сад. Корби семенил рядом со мной, практически шаг в шаг. Это удивило меня, потому что обычно собака убегала далеко вперед и дожидалась меня на своей любимой полянке. Что-то не так, почувствовала я, но не придала ставшей обычной в последнее время паранойе особого значения. Что именно не так, я узнала через пару минут, когда из-за боярышника до меня донеслись голоса Алисии и Боркью…

— Если бы у меня был другой вариант, Боркью, я непременно бы им воспользовалась. Если бы Иллиан… — Я развернулась было, чтобы вернуться в дом, не обнаруживая своего присутствия… Но тут Алисия произнесла фразу, которая заставила меня застыть на месте. — Если бы мой братец не просадил все наше состояние на ипподроме, я никогда в жизни не вышла бы за Иво…

— А как же ребенок? — поинтересовался у нее Боркью.

— А что — ребенок? — холодно ответила Алисия. — Неужели ты думаешь, что мне пришло бы в голову иметь детей от Иво? Он, конечно, очень мил и нравится женщинам… Но сам подумай, Боркью, иметь ребенка от человека, который общается со всяким сбродом вроде Дженкинса и этой Доны… Только ненормальная пошла бы на такое… Но я, как ты понимаешь, не из них. У меня с головой все отлично…

— А чей он, в таком случае?

— Ты меня удивляешь, Боркью. Догадайся, напряги воображение…

— Ага! — непонятно чему обрадовался Боркью. — Того парня из Аспина…

— Наконец-то ты блеснул догадливостью, — ехидно заметила Алисия.

— Одного я не могу понять… Почему ты не выйдешь замуж за него. Насколько я понимаю, это человек нашего круга.

— О да. Алекс — человек нашего круга. Но, увы, он не слишком богат. Его деньги никогда не покроют тот ущерб, что нанес нам Иллиан…

— А ты не думаешь, что Иллиан проиграет и состояние Иво?

— Не думаю. На этот раз я возьму все в свои руки. И потом Иллиан обещал завязать с этим…

— От таких вещей не так-то просто отказаться…

Проблемы Иллиана были мне совершенно не интересны, поэтому я решила убраться подальше от этих двоих. Заставив успокоиться нервы, расшатанные услышанным, я буквально на цыпочках отошла от дерева, за которым вела беседу сладкая парочка. Но, увы, уйти бесшумно мне не удалось. Да и как можно уйти на ногах, к которым как будто приковали две чугунных гири… Я неловко наступила на сухую ветку, которая тут же оскорбленно захрустела.

— Ты слышишь? — раздалось из-за дерева.

— Ну да, шорох…

— Тебе не кажется? — многозначительно спросила Алисия.

— Возможно… Сейчас узнаем.

За деревом послышалось движение. Дерево излучало явную опасность. Я поняла, что, если по-прежнему буду стоять, как статуя… В общем, поздно было становиться осторожной, и я, подобно трусливому зайцу, со всех ног припустила к дому. Корби ринулся за мной.

Добежав до веранды, я обернулась. Мой преследователь еще не пробрался сквозь ежевичные кусты и ветви боярышника, на мое счастье не постриженного садовником… Я нырнула в дом и забилась на кухню, как будто это маленькое помещение было спасительной гаванью.

Мое сбившееся дыхание пугало меня. Я глупо боялась, что Боркью отыщет меня именно по нему. Сердце стучало как бешеное. И если оно не вырывалось из груди, то уж точно прыгало по всей грудной клетке. Успокойся, Дона, Дона, успокойся, умоляла я себя. Но сделать это было не так-то просто. То, о чем я только что услышала, подвергало меня сильному риску. Я не знала, какому именно, но была уверена, что найди меня Боркью и догадайся он, кто был за деревом, — мне конец… Впрочем, молчать я не собиралась. Хотя в моей ситуации ничего другого не оставалось. Ведь я же — немая… Но я собиралась сообщить об услышанном Иво при первой же возможности… Моего друга, моего любимого предали, обманули. И на этом не остановятся… Но я не позволю поломать ему жизнь! Ни за что! Даже если это будет мне стоить собственной жизни! Хотя с этим я, наверное, погорячилась… Как мне казалось тогда. Максимум, на что способен такой человек, как Боркью, — угрозы. А угроз я не боюсь…

В общем, сидя на кухне, я старалась прийти в себя и успокаивала себя, как могла… Но когда раздались шаги в гостиной, вся моя раздутая храбрость лопнула, и я готова была умереть от страха. А шаги все приближались и приближались… Но тут, к своему огромному облегчению, я услышала голос Иво:

— А, Боркью… Где ты потерял Алисию?

Теперь пришло время волноваться для Боркью. Срывающимся от беготни и страха разоблачения голосом он прошелестел:

— Она… э… Она, кажется, в саду…

— Кажется? — удивился Иво. — Ты не знаешь, куда подевалась твоя подруга?

— Я действительно прогуливалась по саду, — послышался на удивление спокойный голос Алисии. Она не изменяла своему амплуа «ледяной красавицы». — Боркью просто потерял меня…

Ну что за роль я отвела себе в этом дурацком спектакле? Вечно подслушивающая приживалка… Но разве я виновата в том, что постоянно оказываюсь не в том месте и не в то время… Впрочем, насчет «постоянно» я погорячилась… В этот раз я уж точно оказалась там, где нужно. Иначе Иво так никогда и не узнал бы, что его водят за нос.

Я заставила себя отлипнуть от стены, к которой с перепугу приклеилась. Мне надо выйти к Иво, убеждала я себя, выйти и рассказать ему правду… И мои ватные, обессилевшие от беготни и волнений ноги побрели в гостиную.

Все трое были удивлены моему неожиданному — и уж точно не эффектному — появлению. Я опустила на лицо вуаль спокойствия, местами очень и очень дырявую, и сообщила Иво, что должна с ним серьезно поговорить.

— Ты хочешь поговорить сейчас? — поинтересовался у меня Иво. Уж лучше бы он сделал это жестами… — Но я… э… мы… должны ехать…

О, если бы он знал, что ему никуда уже не нужно спешить! Я попробовала было возобновить попытки, но тут вмешалась Алисия, почуявшая неладное.

— Иво, дорогой, нас ждут. Не очень красиво опаздывать…

Иво виновато пожал плечами.

— Прости, Дона, мы действительно торопимся. Давай оставим разговор до вечера. — Я подняла было руки, чтобы объяснить, что дело не терпит отлагательств, но Иво отрицательно покачал головой. — Пожалуйста, давай подождем до вечера…

Очевидно, ему не хотелось раздражать Алисию. Или он просто не любил опаздывать… Мне вдруг показалось, что если я не скажу ему об этом сейчас, то он не узнает никогда… Это тревожное предчувствие окончательно сломило меня. Теперь я почувствовала, каково быть в роли Кассандры… Я так хочу рассказать правду, а меня никто не желает слушать. Но самое страшное будет, если Иво не поверит мне, когда я действительно расскажу ему об Алисии. Ведь эти двое — Алисия и Боркью — всегда смогут отвертеться…

Еще одной причиной моих опасений были недобрые взгляды, которые бросал на меня Боркью. Алисия со свойственным ей высокомерием вообще не смотрела в мою сторону. А вот Боркью… Тот просто съедал меня глазами. Неужели догадался? Вполне возможно… Ведь я топала, как слон, когда уносила ноги из сада. А в доме, кроме меня и Иво, никого не было. Хотя они могли не знать, что Ампаро взяла выходной.

Иво направился к двери, украдкой подмигнув мне: мол, не расстраивайся, вечером мы обязательно увидимся и поговорим… Но я не разделяла его оптимизма.

— Боркью тоже поедет с нами? — спросил Иво у Алисии.

— Да, дорогой, — как-то уж слишком медово ответила Алисия. — Боркью уверяет, что он специалист по каретам. И поможет нам выбрать самую лучшую…

И дорогую, добавила я про себя. Я помахала рукой Иво, он в ответ махнул мне. Через несколько минут троица скрылась за дверью. Я осталась абсолютно одна и раздумывала над тем, чем занять себя то время, которое Иво проведет в поисках кареты для своей ехидны. Тот факт, что Боркью отправился вместе с ними, меня немного утешил. Неизвестно, чего можно ожидать от этого типа. И все же инстинкт самосохранения побудил меня запереть массивную входную дверь на замок и цепочку.

Уезжая из Кентербери, я прихватила с собой книжку по бисероплетению. Ту самую, с которой он застал меня спящей на веранде… Вечерами, когда я не занималась написанием своего дневника, я посвящала себя изучению премудрой науки, позволяющей делать из бисера массу затейливых вещиц. И у меня даже кое-что получалось…

Вот и теперь я решила украсить бисером свое одиночество. Поднявшись наверх, я взяла книгу и шкатулку. А потом спустилась вниз и устроилась в своем излюбленном месте — в кухне, разложив на столе рукоделие. Но, несмотря на то что работа с бисером была увлекательной, время тянулось, как жевательная резинка. Я то и дело отвлекалась от своего занятия — сейчас я плела изящное ожерелье из золотистого, голубого и белого бисера — для того, чтобы посмотреть на часы. Минуты казались невыносимо долгими, а когда прошел час, я подумала, что пролетела целая вечность…

И вдруг я услышала шорох, доносящийся из гостиной. Наверное, это неугомонный Корби, успокоила я себя. Мне так и не удалось поиграть с ним в саду, поэтому он по-прежнему ищет себе компанию погонять мячик… Но утешение мое висело на волоске, потому что Корби никогда не крадется, как зверь на охоте, а бегает всегда открыто, шумно, не скрываясь от обитателей поместья… А тот, кто находился в гостиной, определенно старался, чтобы его не услышали. Шаги были тихими, крадущимися… Так ведет себя вор, пробравшийся в чужой дом…

Я застыла с рукоделием в руках. Шорохи тоже стихли. Может быть, мне почудилось? И тут я с облегчением вспомнила о том, что заперла входную дверь. Ну вот, обрадованно вздохнула я, какая же ты трусиха, Дона… Такие засовы никто не сломает бесшумно. Так что нечего бояться…

Улыбаясь, я продолжила рукодельничать. Но через несколько минут вкрадчивые шорохи возобновились. Господи, неужели у меня появились не только зрительные, но и слуховые галлюцинации? — испугалась я. Вот до чего доводит нервное перенапряжение. А ведь мистер Колчет неоднократно предупреждал меня: будьте спокойнее, Дона, не волнуйтесь по пустякам. Хотя, как можно не волноваться, когда под носом у тебя происходит такое…

Мне показалось, что шорохи приближаются к кухне. Веранда! — Воспоминание ударило меня электрическим разрядом. — Да, я закрыла дверь на засов, но я забыла о веранде… Перебраться через забор и проникнуть в дом мужчине было бы не так уж и сложно. А я почему-то не сомневалась, что в гостиной был мужчина. И даже подозревала, кем именно этот мужчина был… Боркью Лорксоном!

Ожерелье тихо звякнуло, упав на глянцевую поверхность стола. В дверях, улыбаясь самой гнуснейшей из своих гнусных улыбок, стоял Боркью. Его масленый взгляд был полон решимости. Но на что он решался, мне только предстояло узнать.

Если бы я могла говорить, то все выглядело бы именно так:

— Боркью, — прошелестела бы я сухим осенним листом. — Что вы здесь делаете?

— Хм, — сально хмыкнул бы в ответ Боркью, приближаясь к столу. — Я тоже хотел бы получить ответ на один вопрос. Что ты делала в саду во время нашего разговора с Алисией?

Собственно, все выглядело очень похоже на ту картинку, которую я нарисовала. С той только разницей, что спросить и ответить Боркью я не могла.

— Какого черта ты делала в саду, когда мы с Алисией… гм… гм… беседовали? — грубо спросил он у меня.

Я поняла, что настало время играть в кошки-мышки. Кошка из меня была плохая, ею, конечно же, был Боркью, а вот роль мышки мне всегда отлично удавалась. Изо всех сил пытаясь изобразить непонимание, я развела руками.

— Ну-ка не ври, детка, — недобро усмехнулся Боркью. — За вранье можно и схлопотать… — отнюдь не аристократично добавил он.

Сделай так, чтобы этот кошмарный сон поскорее кончился! — мысленно взмолилась я своему ангелу-хранителю, который, по мнению моей матушки и еще миллиарда человек, населяющих планету Земля, стоял у меня за правым плечом. Но он не сделал… В чем я, впрочем, и не сомневалась… Я бросила еще один недоумевающий взгляд на Боркью и показала ему, что мне нужны ручка и бумага.

Боркью сморщился. Ему была явно неприятна моя неполноценность. Но все же он хотел получить внятный ответ, а потому полез в карман пиджака и извлек на свет божий ручку и скомканный листок бумаги.

— На. — Он бросил мне ручку и бумагу так, как бросают кость собаке. — Пиши.

Действуя на свой страх и риск, я написала: «Не понимаю, о чем вы говорите. Я гуляла по саду сегодня утром, но никого, кроме Корби, со мной не было». С трудом сдерживая дрожь в руках, я отдала бумажку Боркью. Удастся ли мне протянуть время? В горле было так же сухо, как, наверное, в пустыне Гоби. По лицу Боркью я догадалась, что мой ответ его не удовлетворил. Впрочем, этого и следовало ожидать…

— Я же сказал: за вранье можно схлопотать… — Боркью угрожающе двинулся к столу. — Там больше некому было прятаться… Ты ведь сегодня за хозяйку в доме, а, милашка?

Его неожиданно игривый настрой, сменивший угрозы, и сальная улыбочка заставили меня сжаться в комок. Я сидела, как маленький котенок, которого можно запросто пнуть или нацепить на хвост консервную банку. О, если бы этим Боркью и ограничился… Но его взгляд… Этот знакомый до боли похотливо-сальный взгляд повергал меня в пучину безумия, в пучину прошлого, о котором я мечтала забыть…

А Боркью продолжал двигаться на меня, расставив свои огромные руки, с блуждающей улыбкой на лице. Меня тошнило, я готова была потерять сознание при одной мысли о том, что со мной хочет сделать этот человек…

— Ну что ты так съежилась, моя красавица? Неужели я тебе ни капельки не нравлюсь? А вот ты мне — совсем наоборот. Может, развлечемся? Я думаю, что после этого у тебя пропадет всякое желание рассказывать Иво гадости о его непорочной невесте. А? Потому что тогда заговорю я и непременно расскажу о том, что Дона Даггот, эта маленькая дрянь, развратничала под носом у Иво… Что она заигрывала со мной, а потом… Догадайся, что было потом?

Мне не нужно было догадываться. Похотливый взгляд Боркью рассказал мне обо всем лучше любых слов. Дурнота подкатывала к горлу, тело стало таким слабым, что я почти не чувствовала его. Что же мне делать? Эта мысль билась в затуманенной голове, как раненая птица. Но ответа на этот вопрос мой измученный разум не находил, как ни старался. А Боркью придвигался все ближе. Я уже чувствовала на своих щеках его тяжелое дыхание, от которого моя кожа застывала, как под дуновением ледяного ветра…

Страх, немыслимый страх и отвращение — вот что чувствовала я в ту минуту. Я понимала, что тянуть время бесполезно. Иво уехал надолго, и едва ли он догадывается о том, что здесь происходит. Я мучительно жалела о том, что не настояла на своем, что не рассказала ему все до того, как он ушел… Но прошлого не вернуть. Я понимала: все кончено. Если это случится со мной сейчас, я больше не смогу жить. Но сил к сопротивлению, увы, не было. Да и что я могла сделать — ведь Боркью гораздо сильнее меня…

От него исходил какой-то отвратительный запах, запах потной и душной постели, запах похоти, грязи и гнили. Внезапно до меня дошло, что этот человек был мертвецом. Настоящим покойником, который по какой-то удивительной случайности все еще бродит среди людей и причиняет живым боль.

Как ни странно, но мое разыгравшееся воображение помогло мне изменить отношение к ситуации. Я видела перед собой уже не насильника, а покойника, и почему-то последний пугал меня гораздо меньше. И когда Боркью протянул ко мне свои руки, я отпрянула и потянулась к подставке для ножей. Пара секунд — и нож оказался в моих дрожащих руках…

— Боркью, омерзительный подонок! — что было сил закричала я. — Убирайся, иначе я убью тебя, клянусь Богом, убью!

Боркью застыл, пораженный. Краска похоти тут же слезла с его лица, обнажив страх и недоумение.

— Да ты, оказывается, умеешь разговаривать! Ты что же, всех за нос водила?

— Я? — переспросила я Боркью, скорее для того, чтобы услышать свой голос. — Я?

Неужели свершилось? Неужели я снова могу говорить? Я не верила своему счастью. Значит, доктор Колчет был прав, когда сказал мне, что сильное потрясение может пробудить мой голос. Вот оно — сильное потрясение… В какой-то степени я должна быть благодарна Боркью, ведь если бы не он…

Разумеется, через пару секунд я уже думала по-другому. Потому что Боркью, воспользовавшись моей радостью, тут же возобновил свои домогательства. Пока я стояла, подняв глаза горе, и рассуждала о том, почему голос снова вернулся ко мне, Боркью вцепился в мою руку своей влажной и скользкой рукой и заставил меня выронить нож.

От моей радости не осталось и следа. Голос — голосом, но ведь дом пуст и мне никто не поможет…

— Помогите! — вопреки своей уверенности кричала я. — Помогите! Спасите меня!

Боркью, окончательно утративший сходство с покойником, закрыл ладонью мой рот и зашептал в ухо:

— Надеюсь, ты заткнешься, иначе твой нож будет использован против тебя.

Его рука скользнула в вырез моего платья. Мне не передать гадливости и отвращения, которое его движение вызвало у меня. Я наклонила голову и что есть сил вцепилась зубами в руку, посягнувшую на мое тело. Зубы у меня достаточно крепкие, поэтому Боркью тут же взвыл от боли и ослабил хватку. Чем я незамедлительно воспользовалась, вырвалась и выбежала из кухни.

Миновав гостиную, я выскочила в холл. По частым хрипам и топоту, звучавшим позади меня, я догадалась: мой преследователь не отстает. Однако у меня был только один шанс, и я собиралась его использовать. Открыть дверные замки и выскочить из дома, выкрикивая просьбы о помощи…

Я уже подлетела к двери и взялась за ручку, когда кожу на моей голове будто обожгло. Через несколько секунд я поняла, что Боркью догнал меня и вцепился в мои волосы. Волна паники окатила меня с ног до головы, и я вновь застыла в оцепенении.

— Попалась, сучка! — крикнул Боркью мне в ухо. — Попалась! Теперь от меня не уйдешь! У-у-у! — неожиданно взвыл он и ослабил хватку.

Я вырвала волосы из плена его ослабевших рук и обернулась. Моим спасителем оказался Корби, который впился своими острыми зубами в то, чем этот негодяй, по всей видимости, думал. Даже перепуганная и чудом спасенная, я не могла не улыбнуться. Корби, висящий на толстой мягкой части Боркью, смотрелся очень забавно. А уж о том, как выглядел Боркью, тряся задом и пытаясь сбросить с себя собаку, я вообще не говорю…

И все же надо было спешить. Мои непослушные пальцы механическим движением открыли замок и сняли цепочку. Я распахнула дверь и оглянулась на Боркью. Ему все же удалось справиться с Корби. Собака ослабила хватку, и Боркью сбросил ее с себя. Корби взвизгнул, но вновь повторил нападение. Видимо, Боркью понял, что справиться со мной будет проще, чем с собакой, и вновь ринулся на меня.

Я из последних сил бежала по асфальтированной дорожке к выходу, голося «помогите!». И вдруг со стороны сада я услышала крик:

— Дона! Дона!

— Иво! — обрадованно закричала я в ответ. — Иво!

Не было времени догадываться, каким ветром в это время занесло сюда Иво Видхэма. Я резко изменила направление, свернув с асфальтовой дорожки, и побежала к нему. Боркью все-таки нагнал меня, но мне было уже совсем не страшно… Иво был рядом, и я знала: еще пара секунд, и он разорвет Боркью на кусочки… От всей этой беготни я окончательно обессилела, а потому ограничилась увесистой пощечиной, которую залепила этому мерзкому типу. Все, что нужно, сделал за меня подбежавший Иво. Он так двинул Боркью по лицу, что тот закачался и, потеряв равновесие, упал на траву. А потом Иво бросился ко мне, сгреб меня в охапку и глазами, полными ужаса, заглянул в мои мокрые глаза.

— Дона, Дона, дорогая, что здесь произошло?

— Боркью… Боркью… — шептала я, силясь сдержать рыдания, подступившие к горлу.

— Он что-нибудь сделал тебе?

Я замотала головой, а потом неожиданно для себя и для Иво засмеялась.

— Нет… Корби вцепился ему в зад, — ответила я, мешая смех со слезами или слезы со смехом… — Корби вцепился ему в зад… — я хохотала как ненормальная. — И дал мне убежать…

— Успокойся, ради Бога, успокойся, девочка… — Иво прижимал меня к себе, пытаясь унять мои рыдания и успокоить истерический смех, в котором я зашлась. — Все будет хорошо… Сейчас я позвоню в полицию и еще Эрни Дженкинсу… Он знает, что делать. Мы этого так не оставим…

Последние слова Иво подействовали на меня успокаивающе. «Мы этого так не оставим»… Он прав, надо бороться. Бороться за свое право оставаться человеком, к которому не смеют прикоснуться такие, как Боркью Лорксон. Может быть, если бы я поняла это раньше, еще тогда, в Америке, мне не пришлось бы жить с тяжким грузом все эти годы… Но тогда рядом со мной не было человека, который сказал бы решительно: «мы этого так не оставим»… А теперь, хвала Создателю, хвала Ангелу-хранителю, стоящему за моим правым плечом, такой человек появился в моей жизни. И это делало меня смелой и счастливой. Вопреки всему…

Через полчаса прибыла полиция. А потом и Эрни Дженкинс. Он сказал, что у нас есть все шансы выиграть процесс и надолго засадить мерзавца Боркью в то самое место, где ему и положено быть. Никакие связи негодяю не помогут, у Иво Видхэма достаточно денег, чтобы противостоять уловкам Боркью… Боркью сядет, пообещал Эрни, сядет непременно. Или Эрни Дженкинс не адвокат…

Когда шумиха вокруг меня улеглась и все разъехались — то, что Боркью Лорксон отправился не к себе домой, а в участок с последующим заключением, приятно грело душу, — мы с Иво остались вдвоем. По его лицу я догадалась: он ждет рассказа. И я не заставила Иво вытаскивать этот рассказ клещами. Я поведала ему и о разговоре в саду, и о визите Боркью, о его угрозах, о его… действиях и о том, как неожиданно я обрела свой голос.

— Да, — задумчиво произнес Иво, — выходит, мистер Колчет все-таки был прав… Тебе нужна была вторая большая встряска, чтобы вновь обрести дар речи… А что касается Алисии… ты не поверишь, Русалочка. Я догадался. Меня как будто током пронзило, когда мы смотрели кареты… Я почувствовал неладное, почувствовал, что Боркью неспроста отказался ехать с нами. Я плюнул на ее удивление, на ее гнев и помчался к тебе. Просто почувствовал… Знаешь, таким наивным мог быть только я. Ведь я знал, что она изменяет мне, понимал, что не любит меня… Но я был уверен, что семья Отис богата и у Алисии нет корыстного интереса в нашем браке… Хотя, конечно, предположить такого я не мог… И, если бы не ты, вся моя жизнь могла бы разбиться вдребезги, как выброшенная бутылка… Спасибо тебе, Русалочка…

— Я просто оказалась в нужном месте и в нужное время, — смущенно ответила я. — Так что не стоит благодарности. Это вам с Корби спасибо. Если бы не вы, Боркью Лорксон… получил бы свое… — Я вздрогнула от страха и отвращения.

Но Иво не позволил страху обосноваться в моей душе. Он придвинулся ко мне и ласково обнял меня за плечи. Я доверчиво, как маленький ребенок, прижалась к нему, Рядом с этим мужчиной я чувствовала себя спокойно и уверенно. В его объятиях страх сжимался, разбивался, оставляя в душе лишь мелкие осколки. Пропадала дрожь, стихала боль воспоминаний. И даже мысли о будущем, неопределенном будущем, оставляли меня. Наверное, только с ним я жила. Жила по-настоящему, упиваясь так неожиданно распахнувшейся книгой радости. Жила, дышала, чувствовала счастливое биение своего сердца и понимала: вот она, любовь… Вот оно, то единственное чувство, без которого жизнь — это вечный разговор с Тишиной и танцы над бездной…

— Девочка моя, — ласково шептал мне Иво, — моя маленькая Русалочка… Какая же ты все-таки сильная…

Сейчас я вспоминаю только этот момент, снова и снова погружаясь в него, как в ласковые волны моря. Может быть, Иво не любит меня, но этого воспоминания мне хватит на долгие-долгие годы одиночества. И с ним мое одиночество не будет таким пугающе безысходным… Кто знает?