Записки сумасшедшего анимешника, который переехал в Японию, стал мастером боевых искусств и решил превратить реальную жизнь в аниме

Глава 59. Раздевайся!

— Они это… он? — тихо спросила Кей.

Мария кивнула.

И шатнулась.

Кей направила на мальчишку пистолет.

Волк не дёрнулся, не испугался, но с надменным презрением и как бы с высока посмотрел на оружие.

— Что это? Очередная бесполезная игрушка, которую вы, люди, придумали, чтобы истреблять себе подобный скот?..

Кей молчала.

Мария уже приподнимала крестик, как вдруг что-то щёлкнуло у неё в голове, и она осторожно спрятала его в карман рубашки.

Тогда же мальчишка щёлкнул пальцами. Дверь у них за спиной грохнула и отворилась. Мария вздрогнула, и ту же секунду Кей схватил её за руку и пробежал вперёд. После этого на крышу стали стремительно подниматься мертвецы. Не прошло и минуты, как последние окружили их с одной и с другой стороны. Леденящий ветер приобрёл «гнилые» нотки, от которых желудок выворачивало наизнанку.

— И так… — проговорил Волк. — Кто первый? Ты? — он посмотрел на Марию. — Или ты?.. А может немного поиграем? В салки мы уже играли… Может прятки? Нет… Ах, знаю! — на лице мальчика появилось наигранное озарение, на смену которому пришла яростная улыбка, при виде которой по спине Марии пробежал мороз…

— Мы поиграем в…

Бах!

Раздался грохот, и Мария мимолётно подумала о том, что уже слишком устала, чтобы кричать. Она пристально посмотрела на мальчишку. Последний стоял неподвижно. Сперва он дёрнулся, словно кукла на ниточках, в которую попали камнем, а потом завис. На его лице, белевшем на фоне чёрного неба, образовалось тёмное отверстие.

Сейчас пойдёт кровь, подумала Мария.

Крови не было.

Мальчик стоял неподвижно.

Вдруг Мария вспомнила слова Сенсея. Лоб… Пуля попала в лоб. А лоб — это голова. Кажется. Сейчас ей всё скорее кажется, чем нет. А голова у этих монстров — слабое место. Может, они победили.

Надежда мелькнула в сердце Марии с быстротой серебристого месяца, который вспыхивает посреди неба лишь для того, чтобы секунду спустя снова исчезнуть за пеленою туч.

Раздался смех.

Сперва тихий, с каждой секундой он становился всё более звонким и пронзительным, и вскоре Марии, у которой, казалось, дрожали самые кости, показалось, что весь мир неумолимо погружается в бездну кошмара… Всё становилось странным. Вычурным. Безумным…

Мальчик смеялся. Приоткрыв свои белые обветренные губы, он разливал приглушённый смех из чёрной бездны своего горла.

Наконец голова его качнулась, дёрнулась, и на протянутую руку выпала придавленная пуля. Он покрутил её своими тонкими пальцами, а затем произнёс совершенно спокойным голосом:

— Я заставлю тебя её сожрать, тварь.

Кей молчала.

Стиснув зубы, она до белизны в костяшках сжимала пистолет.

— Но сперва, — голос мальчика сделался невинным, — мы поиграем. Ты…

Он посмотрел на Марии.

Она сглотнула.

— Раздевайся, — сказал мальчик.

—………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………А?

…

…

…

На крыше повисла тишина.

Глубокая, три метра, не меньше.

— Что? — с вытаращенными глазами спросила Мария.

— Раздевайся.

— Эм… М-может сперва… Это… Сходим в ресто…

Она проглотила шутку в тот же момент, когда первые мрачные нотки показались на лице мальчишки.

Мария сморгнула, почувствовала сильный ветер, который, казалось, пробирался ей под кожу, и неуверенно постаралась зацепить дрожащими пальцами верхние пуговицы своей рубашки.

Первая… Вторая… Третья… Приближая к четвёртой, она застыла и посмотрела на Кей. Последняя… Или последний… Тоже выглядел несколько растерянно.

На секунду Мария задумалась.

А её… или его… вообще стоит смущаться? В смысле, она как бы парень… но и девушка… То есть, даже если она девушка, то лесбиянка, но парень не может быть лесбиянкой, а значит она — обыкновенный натурал… ка?

Кей заметил внимание Марии, поморгал и показательно отвернулся.

Она вздохнула и снова стала расстёгивать пуговицы.

Постепенно, смущение ушло на второй план. Мария наконец вспомнила, что вообще была довольно-таки пьяной, что было холодно, и что пальцы её казались деревянными, а потому каждая маленькая пуговица представляла для неё серьёзную преграду.

Мария так увлеклась своим противостоянием с рубашкой, цепляясь ногтями и подушечками пальцев, что вообще могла забыть о происходящем, если бы мальчишка в один момент не крикнул:

— Быстрее!

— Эм… Стараюсь… — пролепетала Мария.

Наконец она закончила, и рубашка повисла у неё на плечах. Мария её неторопливо сняла и положила на пол… Или на крышу? Вообще они были на крыше, но сейчас это был как бы пол… Этот вопрос действительно волновал её намного сильнее, чем ему следовало при таких обстоятельствах.

Теперь на Марии была только юбка и облегающий чёрный костюм.

Ах вот почему, вдруг догадалась Мария.

— Броня Стража… — с отвращением проговорил мальчишка. — Моим миньонам неприятно будет пожирать эту дрянь…

Так значит в приказе «раздеваться» не было ничего такого, подумала Мария. Её просто хотели съесть… Странным образом для её капельки пьяного сознания понимания этого пришлось как бальзам на душу; она даже не смутилась, когда мальчишка снова «Снимай!» — приказал ей избавиться от брони.

Напротив, с определённым воодушевлением она расстегнула юбку, после чего та упала в её ноги и превратилась в подобие цветка, для которого сама Мария была тычинкой, а затем стала нащупывать застёжку чёрного костюма, местонахождение которой совершенно выветрилось у неё из головы… Наконец Мария зацепилась кончиками пальцев за холодный пластиковый язычок и потянула вниз. Холодный ветер защипал её тонкие плечики и уже подбирался к подмышкам, как вдруг позади раздался грохот. Мария немедленно повернулась и…

Фух…

Пришёл-таки.

Она повернулась и помахала парню в рубашке и мешковатых брюках, растрёпанные светлые волосы которого дрожали на ветру.

Светлые глаза парня сверкали отчаянной решимостью… Потом они обратились на Марию… И смутились.

Ах да, вспомнила Мария, методичной прикрыла одной рукой грудь, пах — другой, и прокричала уставшим голосом:

— Кья! Ик! Кья…

…

…

…