Записки звездочёта Сириуса

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. А вы кто?

Дождь лил две недели. А потом кончился так же внезапно, как и начался.

Небо было голубое-преголубое, как новенькая скатерть, по чьей-то небрежности прожжённая посредине, — там красовалось солнце.

Из хижин высыпали негры, мулаты, креолы, белые. У негров кожа была чёрная, как ночь; у мулатов — смуглая, как вечерние сумерки; у креолов светло-серая, как ранний рассвет; у белых — красная от загара, как длинный знойный день.

Только у Пень Колодуса, сидящего на веранде, кожа была белая. Белая, как туман над тропическими болотами. А почему б и не быть ей белой? Ему же не приходилось каждый день с утра до вечера работать на плантациях под жарким солнцем. Впрочем, нос у него был красный, как стоп-сигнал. Но не от загара.

Рубщики потянулись к дремучим зарослям сахарного тростника.

Участок у отца Ника, как и у других, был не очень большой. Можно было свободно перекрикиваться с соседями, не очень-то напрягая глотку.

Ник с трудом поспевал за отцом. Он собирал срубленный сахарный тростник, очищал его от жёстких листьев и складывал в кучу.

— Давай, давай! — торопил отец, ловко орудуя тесаком.

— Давай! Давай!..

Хруст, хруст…

— Давай! Давай!..

Хруст, хруст…

Отец опустился на влажную землю. Он сидел в тени, отбрасываемой тростником, и тяжело дышал.

— Устал, — виновато улыбнулся он и протянул мачете Нику. — На, попробуй.

Ник радостно схватил тесак. Жаль, что его не видит никто из мальчишек! Глядя на бесконечную стену тростника, он представлял себе, что перед ним несметная армия врагов.

Вот лысый сеньор — рраз!

Вот управляющий — рраз!

А это — надсмотрщик, а вон — другой, третий… Рраз, рраз, рраз!

Так работать было гораздо легче.

Тростник с хрустом ложился на красную, словно пропитанную вином, землю.

— Давай я, — остановил его отец, и Ник с сожалением отдал тесак.

Вдалеке над стеной тростника проплыла, словно по воздуху, фигура охранника с охотничьим ружьём за спиной. Солнце вспыхивало на блестящих ручках велосипеда.

— Сбегай в рощу, — сказал Нику отец, провожая взглядом охранника, — и нарви бананов, пока никого нет. Только потихонечку!

В банановой роще было тихо и сумрачно. Трубчатые стволы, как бы сплетённые из толстых шершавых листьев, устремились вверх. И под разлапистыми кронами висели тяжёлые гроздья бананов. Ник огляделся по сторонам и полез за плодами.

И вот уже протяни руку — и пальцы коснутся бананов.

Ник вытащил из кармана острый осколок бутылочного стекла. Солнечные лучи, пробившись между жёсткими, будто вырезанными из жести листьями, упали на стекло, и по стволам запрыгали бойкие зайчики.

Ник начал перепиливать толстую ножку, удерживающую гроздь бананов.

— Эй, малыш! — внезапно послышался чей-то голос.

Ник от испуга чуть не упал вниз.

Прямо над ним, у кроны, сидел маленький толстячок в красном длинном колпаке. В руках у него была желтая игрушечная жестяная лейка.

— Здравствуйте, — робко ответил Ник. — А вы… кто?

— Я? — удивился незнакомец и добродушно улыбнулся. — Я Дождь.

— Ой! — обрадовался Ник. — Не может быть!

— Как не может быть?! — обиделся человечек и начал ворчать себе под нос: — Всегда так… Работаешь не покладая рук — и ещё не верят. Тоже мне!.. Вот возьму и заболею, и тогда живите как хотите. Что мне, больше всех нужно? — И рассерженно крикнул: — А у меня насморк и ревматизм, если хочешь знать! Всё время с водой работаю, это тебе не шутка!

— Я вас не хотел обидеть, дедушка Дождь! — затараторил Ник. — Я…

— Не хотел, — проворчал Дождь. — Все вы не хотели. Тут тоже один не хотел. Кружил внизу на велосипеде и ружьём грозил. Слезай, говорит, а то как хлопну! Это кого — хлопну? Меня? Я его так хлопнул — за месяц не опомнится. Пришлось на него две бочки ледяной воды вылить! — И гордо закончил: — Еле удрал от меня, только спицы засверкали. Ну да ничего, ангина ему обеспечена. Плюс грипп.

Дождь захохотал. А из лейки у него заструилась на землю вода, и казалось, нет ей конца — внизу уже побежал ручеёк.

— А вы летать не умеете? — спросил Ник, с восхищением уставившись на необыкновенную лейку.

— То есть как не умею?! — обиделся Дождь и прыгнул вниз.

Ник вскрикнул, испугавшись, что тот может разбиться. Но Дождь вдруг резко взмыл вверх и снова скрылся в густой кроне.

— Ну как? — спросил он, высунув голову из листвы.

— Здорово! — Ник чуть было не захлопал в ладоши, но вовремя вспомнил, что может упасть. — А как вы научились летать?

— Я не учился, — важно сказал Дождь. — Я такой от рождения.

— Правда? — удивился Ник.

— Ага, — сказал Дождь. — В нашем роду все летали.

— А у вас мотор, да?

— Всё может быть, — ответил Дождь. — Сейчас проверим.

Он сделал круг над рощей, склонив голову набок и прислушиваясь.

— Нет, — сказал Дождь, опустившись рядом с Ником и ощупывая себя со всех сторон. — Как это ни странно, но мотора нет.

— Угощайтесь. — Ник протянул Дождю гроздь бананов.

— Спасибо, — ответил Дождь. — Один, так и быть, возьму. Из вежливости.

Он очистил банан и с наслаждением зачавкал.

— Вкусно. Очень. Давно не ел. Занят. Как всегда.

— А разве… вы не бананы рвали, когда я вас увидел? — спросил Ник.

— Вот ещё! — промычал Дождь. — За большими делами забываешь о малых. Понятно?

— Нет, — откровенно ответил Ник.

— Не работает у тебя голова. Нет, не работает, — с глубоким сожалением заметил Дождь, оторвал от грозди ещё один банан и снова сказал: — Из вежливости.

— Ну а всё-таки?

— Если хочешь знать, — объяснил Дождь, — я две недели поливал леса и поля. Это и есть большие дела, ясно?

— Ага.

— А вот сегодня поливаю всё, что забыл. Ну, цветок там какой. Банан вот этот, к примеру. — Дождь снова протянул руку к грозди. — Видишь сухой. Листья его заслонили.

Дождь побрызгал на банан из лейки, тут же оторвал его, очистил и отправил в рот.

— Это и есть малые дела. Вот. Теперь дошло?

— Дошло, — засмеялся Ник.

— То-то. — Дождь оторвал от грозди ещё два банана. — Из веж… Посмотрел на Ника и тоже засмеялся. — За знакомство! — И вдруг насторожённо спросил: — А ты не жадный?

— Ни капельки.

— Чудесно! — обрадовался Дождь. — Тогда я возьму ещё парочку. Нет, троечку!

— А как же вам удаётся из такой маленькой лейки весь остров поливать? — спросил Ник.

— А у тебя голова работает! — удивился Дождь.

Он зажужжал и опустился на землю.

— Смотри. — Он наклонил лейку, и сразу зажурчала вода, орошая крохотный цветок.

— А если выше… — И Дождь поднялся на метр над землёй.

Струя воды из лейки уже орошала небольшой пятачок земли.

— Ещё выше… — Дождь взлетел на несколько метров.

Струи из лейки захватывали уже гораздо больший участок.

— Понял! — обрадованно вскрикнул Ник. — Чем выше вы поднимаетесь…

— Тем большую площадь я поливаю, — подхватил Дождь.

— Но ведь для того, чтобы оросить весь остров, — недоверчиво сказал Ник, — надо подняться, вероятно, метров на сто…

— Скажешь тоже! — проворчал Дождь. — Бери выше…

— Сто двадцать?! — ахнул Ник.

— Не-а. — Дождь стремительно мотнул головой и хихикнул.

— Сто двадцать пять?

— Не-а…

— Сто тридцать?

— А говоришь, не жадный, — шмыгнул носом Дождь. — Нет чтоб метров по двести прибавлять, так он по пятку, по пятку.

— Так высоко? — Ник даже зажмурился.

— Да, не низко, — не без гордости сказал Дождь. — Ух и холодно же там!

Он съел ещё один банан, что-то недовольно ворча, и сказал:

— Ну, ладно. Пока. Спешу. Дел уйма!

— Уже… — разочарованно протянул Ник. — Так скоро? Заходите к нам сегодня вечером в гости. Кофе будем пить. — И таинственно понизил голос: А у отца и вино есть. Специально для самых важных гостей.

Дождь напыжился:

— Ну, если для важных, тогда жди. — Он подпрыгнул и полетел над рощей.

— Крайняя хижина к лесу, — крикнул вдогонку Ник.

— Чудесно, — отозвался Дождь. — Чудесно!