Запомни мои губы

11

Август пролетел незаметно. Иногда Леа охватывало такое чувство, как будто она попала на аттракционы в «Диснейленд»: весело, немного страшно, любопытно… А после, как волной, накрывает ощущение какой-то легкой и приятной усталости.

Леа и Питер почти не расставались друг с другом — то тут, то там на стройке мелькали ее желтая кофточка и его синяя футболка… По вечерам они устраивались на веранде ее недавно купленного дома и Питер долго-долго гладил ее по волосам и рассказывал ей забавные истории из своей жизни. Она слушала его с закрытыми от усталости глазами и по-прежнему задавала себе вопрос: неужели все происходящее — реальность?

Впервые за много лет она чувствовала себя по-настоящему счастливой… И это счастье было не придуманным, не фальшивым, а самым что ни на есть настоящим… Теперь у нее было все, что только можно пожелать: любимый мужчина, каждый вечер согревавший ее в объятиях, любимая работа, на которую она не жалела ни сил, ни времени, дом, обустроенный по ее вкусу… Наконец она снова стала собой. И все это — благодаря Питеру, окружившему ее пониманием, заботой и лаской.

— Ты знаешь, что мне больше всего в тебе нравится? — спрашивал он ее.

— Что?

— Обычно в любовной паре один человек — ведущий, а другой — ведомый… Ты — не то и не другое… Золотая середина. В тебе очень много детского, ребяческого, но при этом в нужной ситуации ты быстро берешь себя в руки и становишься взрослой… Ты сильная, но можешь быть и слабой. И самое замечательное, что и мне ты позволяешь быть таким же, не навешивая на меня ярлык «сильного мужчины». Ты миришься с приступами моей слабости, понимаешь мои страхи… И я, в свою очередь, стараюсь быть к тебе внимательным, не упускать малейших перемен в твоем настроении… Ты чудо, Леа… Настоящее чудо…

Он приникал к ее нежным губам своими — ненасытными и пылкими, и она с радостью отдавалась этому жадному поцелую. Весь мир заключался для нее в Питере, и в то же время именно Питер открывал для нее новый мир, полный самых разнообразных и удивительных вещей.

Открытие «Центра диеты» должно было состояться через неделю. Стройка была практически закончена — оставались лишь кое-какие косметические работы. На открытие «Центра» — не без помощи хитреца Пинки — удалось пригласить Джеки Слим. Тот факт, что известная модель приняла это приглашение, наделало вокруг «Центра» много шума. Теперь это событие было освещено на передовицах крупных газет города. Самое смешное, что к самому «Центру» красавица Джеки не имела ни малейшего отношения, но Пинки — ее личному массажисту — не составило труда объяснить ей, что в таком месте непременно стоит побывать… Пэтти, правда, этот факт не очень обрадовал, но Пинки, в отличие от Брасса, не был ловеласом, поэтому она быстро успокоилась.

А у Леа все-таки оставался повод для беспокойства — необыкновенный фонтан, который предложил поставить Брэйн, по-прежнему не был закончен. Питер обещал подготовить для Леа сюрприз, поэтому недостроенное сооружение она не видела даже краем глаза. Оставалось только надеяться, что ребята ее не подведут. Впрочем, Леа почти не сомневалась в том, что все будет сделано в лучшем виде… Рассудительность Брэйна в сочетании с хорошим вкусом Питера должна была принести хорошие плоды.

Одним из запоминающихся событий августа был развод. Но Леа запомнила его не потому, что все еще переживала из-за разрыва с Ричи. Просто в этот день, который мало чем отличался от остальных, Питер впервые заикнулся о браке. Для него — человека, вкусившего однажды «радости» брачных уз, — это заявление было настоящим подвигом. Для Леа — женщины, собравшейся пройти процедуру развода, — выслушать это заявление было двойным подвигом. Вначале она удивилась, потом испугалась, а потом… ей припомнилось все это безумное и счастливое лето, которое было таким только благодаря Питеру. Если когда-то Леа и могла назвать себя счастливой, то только сейчас. Конечно, несколько месяцев, проведенных вместе, — это еще не повод для женитьбы… Но каких месяцев… По крайней мере, над этим стоило серьезно подумать, о чем Леа тут же сообщила Питеру.

Он ни капельки не обиделся на нее, но в его синих глазах мелькнуло что-то, похожее на страх. Этот странный блеск в глазах, это подрагивание темных густых ресниц Леа видела уже не первый раз. Пожалуй, даже не видела, а чувствовала… Иногда ей казалось, что Питер мучается какой-то мыслью — эта мысль будто подтачивала его изнутри. Леа хотела спросить его об этом, но не могла — не то боялась показаться слишком подозрительной, не то страшилась разрушить ту гармонию, которая царила у нее в душе весь август. Так или иначе, она отметала свои подозрения, списывая их на излишнюю впечатлительность… А потом Питер смотрел на нее своими синими глазами, полными нежности и страсти, и Леа забывала о том, о чем думала всего минуту назад…

Развод прошел очень спокойно по той простой причине, что Леа не появилась на суде, отправив вместо себя своего адвоката. У нее не было ни малейшего желания видеться с Ричи, и еще меньше она хотела объяснений, которых он вполне мог потребовать. Семь лет в браке, как-никак…

Как-то раз Леа в шутку спросила у Питера, не ревнует ли он все еще замужнюю женщину к ее прошлому. Питер ответил совершенно спокойно и без показных эмоций:

— Если бы я хотя бы на секунду допускал, что ты все еще любишь мужа, мы не были бы вместе…

Этот спокойный и честный ответ еще больше влюбил ее в Питера и навсегда отбил желание задавать подобные вопросы.

Сегодня в ее планы входила поездка в «Портвиль». Ей нужно было отвезти Джеку Пойнту, директору «Портвиля», кое-какие документы, касающиеся строительных работ, а заодно поговорить насчет церемонии открытия. Теперь поездки в «Портвиль» не пугали ее так, как раньше, — «людей в костюмах» на встречах было гораздо меньше, да и за большой овальный стол садиться ей не приходилось. Правда, к инвесторам в основном ездил Питер, но сегодня Леа пришлось его заменить — ему и Брэйну требовалось проконтролировать работу над загадочным фонтаном…

— Когда ты вернешься? — с каким-то беспокойством в голосе поинтересовался Питер.

— Постараюсь как можно раньше. Ты же знаешь, что «Портвиль» не то место, где я люблю застревать надолго, — пошутила Леа.

Питер кивнул. Леа озадаченно заглянула в странно блестящие синие глаза и прочитала в них какую-то тревогу.

— Что-то не так? — озабоченно спросила она.

— Я давно хочу поговорить с тобой, Леа… И откладываю этот разговор уже несколько месяцев… Может…

— Леа! — неожиданно ворвалась в его объяснения Пэтти, которая неслась к ним на всех парах. — Звонил Пойнт, — отдышавшись, сказала она. — Просил тебя приехать пораньше, если это, конечно, возможно…

— Спасибо, Пэтти. Если он будет звонить еще раз — скажи, что я уже выехала. Извини… — Она виновато посмотрела на Питера. — Как видишь, сейчас поговорить не удастся. Твой разговор дотерпит до вечера? — Питер кивнул головой. — Тогда встретимся у меня… Пока, Пэтти, — чмокнула она подругу. — Не скучайте!

Питер поглядел вслед ее удаляющейся фигурке, и его сердце сжалось от боли… За это время она так изменилась: блестящие глаза, уверенные движения, каждый взгляд, каждый вздох проникнут счастьем… Может ли он разбить это счастье вдребезги, как хрустальную вазу? Может ли смять эту хрупкую лилию, только что раскрывшуюся навстречу солнцу и свету? Чем закончится их разговор, который давно уже должен был состояться?

Его взгляд встретился со взглядом Пэтти — настороженным, внимательным… Он хотел опустить глаза, но было поздно — Пэтти увидела в его взгляде то, чего он не хотел открывать никому: боль и страх. Страх потерять самого любимого на свете человека…

— Что-то подсказывает мне, что у тебя, Питер, серьезные проблемы, — покачала головой Пэтти. — И эти проблемы связаны с Леа… Говорят, что лучшие психоаналитики — это друзья… Хочешь, — она взяла его под руку, — дам тебе бесплатную консультацию?

Визит к Джеку Пойнту занял совсем немного времени. Леа отдала увесистую папку с бумагами и получила несколько ценных советов по поводу церемонии открытия.

— Главное, избегайте пафоса, — многозначительно произнес Джек. — Его любят журналисты, но вашим будущим клиенткам он совсем ни к чему. Как раз их-то он и отпугнет, помяните мое слово. Пусть все выглядит элегантно, но ни в коем случае не чопорно. Никаких костюмов, смокингов и банкетных столов… Свободная одежда, легкая закуска, шампанское на маленьких столиках… И никакой помпы, пышных речей и прочей ерунды… Прислушайтесь к моим словам — я на этом собаку съел… Тем более ваш случай особенный — не каждый день у нас открывают «Центр диеты». И еще одно — не волнуйтесь, расслабьтесь. Сделайте вид, что для вас — это дело важное, но не жизненно важное. Понимаете меня?

Конечно, Леа понимала и собиралась прислушаться к его советам. Но мысли ее вертелись не вокруг открытия «Центра», а вокруг странного поведения Питера и его слов насчет «разговора», который давно должен был состояться.

Что он имел в виду? Насчет женитьбы они уже поговорили, и у Леа еще было время на раздумья. Может, он, наоборот, передумал и хочет ей сказать, что его предложение уже потеряло свою силу? Но он любит ее, любит так, как только можно любить человека, — в этом Леа не могла усомниться ни на минуту. Тогда что же еще? У Питера был такой вид, будто из-под ног у него уходила почва… Может, ей показалось, что Питер придает этому разговору такое большое значение? Она вечно раздувает пожар из-за мелочей…

Леа засунула палец в рот, но тут же опомнилась — ей таких усилий стоило расстаться с этой глупой привычкой… И ногти отросли совсем недавно… Как сказала Пэтти, стали похожи на человеческие… Так что не стоит вспоминать дурные привычки…

— Леа!

Она вздрогнула, услышав знакомый, но уже почти забытый голос. Ей стоило усилий поднять голову для того, чтобы увидеть перед собой лицо Ричи. Мысленно она уговаривала себя оставаться спокойной, но сделать это было не так-то просто. Во-первых, увидеть его возле «Портвиля» было для нее полной неожиданностью. А во-вторых, что-то подсказывало ей, что Ричи оказался здесь неспроста…

— Привет, Ричи, — изобразила она непринужденность. Вышло не очень естественно — от волнения ее голос стал хриплым.

— Привет. — Он разглядывал ее с изумлением, хотя Леа уже почти не сомневалась, что, в отличие от нее, он планировал эту встречу. Больше всего Ричи удивляло то, как она смогла преобразиться за это короткое время. Где все то, во что он так старательно ее одевал? Куда подевалась та домохозяйка, которая уходила из его дома? Неуверенная, податливая, скромная… Разве то, что он видит перед собой, хотя бы немного напоминает ему его Нору? Скорее, это та самая Леа, с которой он познакомился семь лет назад… Значит, ничего у него не вышло… И не выйдет — эта женщина едва ли вернется к нему. Что ж, пусть будет так. Пусть их дороги отныне бегут в разные стороны. Жаль, конечно. Она так хороша… Стройная фигурка, сияющие глаза, нежные губы… Но и этому наглецу никогда не получить ее… Ричи позаботится об этом. Если Нора с такой легкостью порвала с ним после семи лет брака из-за какой-то измены, то можно не сомневаться, что она бросит этого удальца сразу, как только узнает, кто он такой. Точнее, кем он был до того, как встретился с ней… — Я здесь не случайно, — холодно сказал он. — Пришел поговорить с тобой!..

— Надеюсь, не о том, что уже зачеркнуто и жизнью, и законом?

— Ты имеешь в виду наш брак? Прости, — усмехнулся он, — наш бывший брак… Нет. Меня интересует другая вещь… Может, посидим где-нибудь? Не очень-то удобно выкладывать все в центре города у такого неуютного здания… Как ты?

Леа покачала головой. У нее не было ни малейшего желания разговаривать с Ричи, но он не собирался сдаваться.

— Это в твоих интересах…

— Что именно?

— Разговор… Речь идет о том человеке, с которым ты проводишь сейчас большую часть своего драгоценного времени. С тех самых пор, как ты занялась строительством «Центра диеты»… Питер Кэнди… Поправь меня, если я ошибаюсь…

— Откуда ты это знаешь? — Серо-зеленые глаза расширились от удивления. — Ты что, шпионил за мной?

— Именно, — спокойно произнес Ричи, — шпионил… И хочешь, скажу, в чье агентство я обратился?

— Надеюсь, мне никогда не понадобятся услуги такого рода…

— Агентство Питера Кэнди… Твой дружок, за которого ты, возможно, уже собралась замуж, занимается именно этими вещами. Следит за неверными женами, предоставляя информацию ревнивым мужьям и наоборот… Удивлена? — поинтересовался он у ошарашенной Леа. — Разве твой любимый не сказал тебе, чем занимается на самом деле? Разве не сообщил, что получил от меня энную сумму за то, что его люди следили за тобой?

— Как это цинично, Ричи… — Леа с трудом удавалось подбирать слова. — Я ничего тебе не сделала… Зачем ты причиняешь мне боль? Это бред… Питер никогда не стал бы следить за мной, даже если бы работал в этом чертовом агентстве…

— Поверь, я не хочу делать тебе больно. — Едва ли она смогла бы поверить елейному голосу Ричи… — Я хочу предостеречь тебя — солгав тебе раз, он солжет и другой… Вот, — Ричи вытащил из кармана сложенный листок бумаги, — это чек из их конторы. Полюбуйся, если мне не веришь…

«Детективное агентство Питера Кэнди»… Ричи Майер… Оплачено… Четкая синяя печать расползлась перед глазами Леа, потому что перед ними поплыло все — улица, дома, деревья… На Леа накатила дурнота. Испугавшись, что не сможет справиться с собой, она облокотилась на холодный камень здания.

— Тебе плохо? — Ричи, обеспокоенный ее видом, протянул ей руку.

— Станет лучше, если ты уйдешь… — прошептала она и повернулась к нему спиной.

По удаляющимся шагам она поняла, что Ричи Майер уходит, сделав свое дело…

Бумажка по-прежнему была зажата в ее кулаке, потном от волнения. Она жгла ей руку, высасывала из Леа последние силы… Вся ее жизнь состоит из таких вот мелких уведомлений — бумажек или электронных записок, подсмотренных, увиденных случайно, из-за стечения обстоятельств… Ричи, Питер… Такие разные и такие похожие — лжецы… Люди, которым она отдавала всю себя — щедро, без остатка… Почему именно эти люди смогли предать ее, растоптать ее чувства? Почему?

Наверное, такие вопросы всегда остаются без ответа… Для того чтобы ответить на них, Леа придется стать такой же, как эти люди, — научиться талантливо притворяться, лгать, юлить. Сможет ли она? И стоит ли овчинка выделки? Едва ли…

Внутри — выжженная пустыня. Ни деревца, ни кустарника, ни травинки… Люди вокруг — словно не люди, а существа с какой-то другой планеты, о которой Леа не имеет ни малейшего представления. Что с ней? Где она? Когда придет в себя? Наверное, не скоро. С Ричи было легче — тогда еще оставался проблеск надежды, что есть на земле тот мужчина, которому она все-таки сможет довериться. А сейчас…

Перед ее мысленным взглядом встало лицо Питера. Синие глаза, самые честные на свете глаза, которые, как ей казалось, не могут лгать… Добрая детская улыбка, которая меняла его лицо до неузнаваемости… Неужели она могла так обмануться? И не только она — все ее друзья были уверены в том, что Питер — честный и порядочный человек… Кто он? Актер, которому по плечу любая роль? Или хамелеон, который за считанные секунды может принять нужную окраску?

Еще сегодня она была так счастлива, что казалось — весь мир сможет перевернуть… И что теперь? Снова пустыня одиночества, боли, неверия, равнодушия? Как будто кто-то умышленно загоняет ее в ловушку, заставляет бегать по порочному кругу… Но что это? Воля случая или ее ошибка, ее беда? Сейчас она не могла ответить на этот вопрос — слишком много сил отнял у нее этот листок бумаги…

К тому же ей нужно идти. Но куда? Домой, где она обречена на встречу с Питером, в гостиницу или к Пэтти? Порочный круг… Леа закрыла лицо руками и зарыдала…

— Это ты замечательно придумала — бросить «Центр» еще до того, как он открылся! — голосила по телефону Пэтти.

Их разговор выглядел довольно комично, потому что в него постоянно пытался влезть Пинки, которого Пэтти отгоняла от трубки недовольными возгласами и шиканьями. В другое время Леа посмеялась бы от души…

Продолжать, а точнее, начинать работу в «Центре» она не могла. В этом случае ей пришлось бы постоянно общаться с Питером, который не только помог найти инвесторов и принимал активное участие в строительстве, но и вложил в «Центр» свои деньги… Может быть, какая-то часть этих денег была заработана на ней… Леа не могла себе представить, как она сможет видеть этого человека каждый день, разговаривать с ним, смотреть ему в глаза. Хотя об этом стоило думать ему, а не ей… В любом случае, это было невозможно…

Выхода из этой ситуации Леа не видела. Кому-то одному точно нужно было уйти: или ей, или Питеру. Но Пэтти, которая неожиданно приняла его сторону, так не думала. Она настаивала на возвращении Леа и слушать не хотела о том, что у нее произошло. Леа оставалось только удивляться поведению подруги, хотя после того, что случилось, удивить ее чем-то было практически невозможно.

Мало того что подруга уже битый час доказывала Леа, что та должна вернуться в «Центр», она еще и требовала, чтобы Леа поехала смотреть фонтан, с которым сделали «бог знает что»… Леа, уже несколько дней пребывающая в состоянии, близком к помешательству, была особенно тронута этим требованием… О каком фонтане может идти речь, когда ее душа разлетелась на кусочки и нет такого мастера, который смог бы склеить их вновь? Нет, Леа определенно не понимала, с каких это пор Пэтти — самый душевный человек на этом свете — стала вдруг бесчувственной бизнес-леди…

— Леа, ты должна это видеть! — продолжала бесноваться Пэтти. — Если у тебя осталась хоть капля рассудка, ты должна приехать и посмотреть на то, что с ним сделали! Открытие уже через два дня, и этот ужас портит всю картину!

— Пэтти… — мрачно отозвалась Леа. — Мне плевать на фонтан, мне плевать на открытие… Мне вообще плевать на этот чертов «Центр»… Ты можешь это понять и оставить меня в покое?! В конце концов, вас много, и вы в состоянии решить эту дурацкую проблему с фонтаном!

— Нет, черт возьми! Не в состоянии! Пинки, да отцепись ты от трубки! Не в состоянии, потому что ты единственный человек, который может мыслить здраво… И если ты не поможешь…

— Не помогу! Потому что сейчас от моего здравомыслия остались одни осколки!

— Черт тебя побери! — Леа пришлось отстранить трубку от уха. — Это твоя идея!

— Но не с фонтаном…

— Какая разница?! Значит, так, Леа… Если ты не поедешь туда сама, мы с Пинки привезем тебя насильно… Уйди, Пинки!

Жуткая настырность и вопиющая бесчувственность… Пэтти оставит ее в покое только в том случае, если Леа уедет из города. Причем в другой штат…

— Не поеду, — отрезала Леа. — Извини, Пэтти, но, думаю, нам не о чем больше говорить…

— Хорошо, Леа, — немного смягчилась Пэтти, решив, очевидно, действовать теперь методом пряника. — Если ты хочешь послать все к черту — посылай… Только в последний раз прошу тебя — посмотри на этот фонтан… Мне нужна помощь. В конце концов, тебе совсем не обязательно ехать в «Центр» днем. Если ты не хочешь встречаться с Питером, то можно приехать ближе к вечеру…

— Ладно, Пэтти, — сдалась Леа. — Если после этого ты оставишь меня в покое — я согласна…

— Договорились. Мы заедем через пару часов…

Мягкая тишина. Бархатная мгла, синяя и бездонная, как его глаза. Хрупкий шелест шагов по каменной дорожке, эхом отдающийся в этой тишине. То стихающие, то усиливающиеся удары сердца. Воздух, пропитанный горьким запахом листвы. Таким же горьким, как тот груз, который лежит у нее на душе…

В Сонс-хилл они приехали затемно, и Леа с трудом могла рассмотреть терявшиеся во мгле очертания только что достроенного «Центра». Ее детища, от которого она вынуждена отказаться. Правда, это сейчас печалило ее в меньшей степени. В большей — то, что она потеряла Питера…

Оказалось, что это совсем по-другому. Не так, как было с Ричи. Теперь ее сердце почему-то не хотело разочаровываться, оно продолжало верить. И любить. В этом заключалось самое страшное — боль не отпускала, а с каждым днем становилась все сильнее, как будто внутри росла гигантская опухоль, с неумолимой быстротой заполнявшая каждую клеточку души…

Сейчас, бредя по ночному «Центру», Леа ощущала какую-то невозможность, нереальность происходящего. То ли потому, что идея Пэтти приехать сюда ночью с самого начала показалась Леа бредовой, то ли вся ее жизнь теперь напоминала полусон-полубред…

Возле двухэтажного здания виднелось некое сооружение, которое Леа поначалу приняла за большую каменную глыбу. Подойдя ближе, Леа разглядела, что фонтан, по поводу которого так причитала Пэтти, накрыт брезентом. Она оглянулась и вопросительно посмотрела на Пэтти и Пинки.

— Сейчас увидишь, — бросил Пинки и направился к фонтану, чтобы снять брезент.

Леа терпеливо ждала, пока Пинки возился с брезентом — дело оказалось нелегким, — но нелепость этой ситуации потихоньку начинала ей надоедать.

— Объясни, зачем вы притащили меня сюда? — раздраженно спросила она Пэтти.

— Сейчас увидишь, — повторила Пэтти фразу Пинки.

Кажется, пускаться в объяснения подруга совсем не собиралась… И это после того, как они вытащили ее из дома и, на ночь глядя, привезли в Сонс-хилл! Леа хотела было сказать Пэтти какую-нибудь колкость, но Пинки наконец открыл фонтан и включил подсветку. Леа, позабыв о Пэтти, на которую злилась всего секунду назад, застыла, потрясенная увиденным.

Над поляной, усеянной искусно сделанными каменными цветами, висела радуга. Если бы Леа не знала наверняка, что ночью радуги не бывает, она подумала бы, что радуга — настоящая. Струи воды, окрашенные подсветкой в разные цвета, были так похожи на дорожки радуги: красный, оранжевый, желтый, зеленый…

— Радуга… — прошептала Леа. Только одному человеку могла прийти в голову такая идея. И этим человеком был Питер… Ей хотелось застонать от боли и обиды. Почему? Почему он так поступил с ней? Почему предал ее? Ведь она ни разу не усомнилась в том, что он ее любит… И даже сейчас, после того, что она узнала, ей сложно поверить в обратное… Но зачем Пэтти привезла ее сюда? Фонтан восхитителен, и менять что-то нет ни малейшей необходимости…

— Я хотел, чтобы ты каждое утро просыпалась с улыбкой… — Леа вздрогнула и обернулась. Его глаза, бархатные, как ночь, его грустная и совсем не детская сейчас улыбка, а во взгляде — тоска и безысходность. — Я хотел, чтобы твои глаза всегда светились счастьем… Я хотел, чтобы у тебя была своя собственная радуга. А я был бы тем человеком, который играет на ней… Играет для тебя. Но вместо этого принес тебе только боль и новое разочарование… — В глазах у Питера стояли слезы, голос срывался, и Леа видела, нет, чувствовала, что он не мог лгать… Не мог — потому что никто и никогда не смотрел на нее с такой любовью и с таким отчаянием… — Я хотел рассказать тебе еще давно… Но думал, ты испугаешься, отстранишься… Потом — боялся, что ты уйдешь от меня… Сейчас — этот момент настал, но уже поздно… Ричи Майера я возненавидел с первой нашей встречи. Он пришел в мое агентство, напыщенный, самоуверенный… Дал мне твою фотографию, на которой ты выглядела, как фиалка, засушенная в школьном учебнике… Но я понял еще тогда — ты другая… Я думал, это будет последним моим делом, но не довел его до конца… Когда я увидел тебя в баре, еще не зная, что это ты, — я влюбился… Влюбился сразу и навсегда. И тогда я закрыл дело и отдал Ричи его поганые деньги. Но ничего не сказал тебе — испугался, что ты не поймешь…

Леа впервые за всю свою жизнь увидела мужские слезы. Они ничем не отличались от женских — две блестящие капли, стекающие по щекам и оставляющие за собой две влажные дорожки. А потом — еще две. И еще… Синий взгляд поблек, погас, две крошечные звездочки, которые горели в этих глазах, выкатились вместе со слезами… А она продолжала стоять и смотреть, такая чужая, холодная и далекая, на то, как плачет человек, без которого вся ее жизнь не будет стоить и самой мелкой монеты…

Кажется, хуже уже не будет… Никогда… Питер вытер слезы и, шатаясь, поплелся прочь — в глухую, мутную тишину, окружившую Сонс-хилл. Если не простила сейчас, значит, не простит уже никогда… Все ошибки, которые он делал в своей жизни, не случайность, а закономерность. Которую едва ли когда-нибудь удастся изменить…

Леа отрешенно смотрела ему вслед, не в силах пошевелиться. Ее руки, ноги, тело сковали невидимые цепи. Страх, неуверенность, нерешительность. Если она даст ему уйти — он не вернется уже никогда. Поэтому она должна его остановить, должна вырваться из пут своего страха, чтобы снова поверить, чтобы снова начать жить и дышать…

— Питер! — крикнула она его призраку, исчезающему в темноте. — Питер! — Ответа не было.

Она рванулась в синюю мглу, туда, где только что исчез Питер, и ее встретили теплые ласковые руки, горячее дыхание и мокрые колючие щеки…

Сегодня кафе «Вирджин» было буквально забито людьми. Эдди серьезно опасался за свой язык — от него весь вечер требовали тостов, тостов и еще раз тостов. Впрочем, повод был веским. За это действительно стоило произнести хороший тост и выпить. Точнее, поводов было два. Первый заключался в том, что «Центр диеты» принес весьма ощутимую прибыль. А второй — Питер и Леа наконец-то объявили о своей помолвке. За это Эдди готов был выпить так, чтобы послезавтра проспать свою работу к чертям собачьим…

Виновники торжества не очень-то стремились быть на виду. Их то и дело заставали целующимися то в одном укромном уголке, то в другом, то у входа в «Вирджин», куда они якобы вышли проветриться, то у ширмы, рядом со стойкой бара, где они будто бы заказывали себе напитки. Словом, общество для этих двоих скоро перестало существовать. Это Эдди понял, услышав их разговор у стойки…

— Может, сбежим по-тихому? — предложил Питер, не сводя глаз с Леа.

— Заманчивое предложение… — мечтательно отозвалась она. — Не могу от него отказаться… Ты думаешь, не заметят?

— Заодно и проверим. В конце концов, нас же не расстреляют за побег?

Леа набросила на плечи легкую накидку и мышкой скользнула за дверь. Питер последовал за ней.

— Кажется, получилось! — рассмеялся он и сгреб Леа в охапку. — Можешь считать себя моей пленницей. Я похищаю тебя, сажаю на своего… ммм… зеленого коня и увожу в волшебный замок.

— Согласна…

Она подняла на него блестящие, счастливые и бесконечно-глубокие глаза. Питер поцеловал их. Сначала один, потом другой…

— Поехали… А не то я довезу тебя только до ближайшего парка…

В «Вирджин» мелькали огни, бродили, танцевали, веселились люди. Их исчезновение заметил только один человек — Эдди, который смотрел в окно из своего маленького царства и не уставал восхищаться тем, насколько все-таки сильное и непобедимое чувство — любовь…