Запомни мои губы

8

— Конечно, я польщена тем, что вы оказываете мне такую честь, но… — замялась Леа, — боюсь, что я не оправдаю ваших ожиданий…

— Это еще почему?! — возмутилась Пэтти. — Ты обладаешь даром убеждения, ты отлично говоришь, ты…

— Пэтти, — округлила глаза Леа, — неужели это все обо мне?

Питер окинул Леа оценивающим взглядом и укоризненно покачал головой.

— Она права, Леа. Вы обладаете всеми этими качествами, только почему-то совершенно не хотите поверить в себя…

— Я… — попыталась было оправдаться Леа.

— Идея «Центра» принадлежит именно вам, — перебил ее Питер. — Так что разговаривать с инвесторами — ваша задача.

— Разговаривать с инвесторами, — возразила Леа, — должен тот, кто умеет убеждать и не стушуется перед толпой мужчин в костюмах! А я забуду все, что хотела сказать, как только сяду за круглый стол…

— Этим человеком будете вы — и точка, — отрезал Питер. — Тем более что я уже сообщил этим людям, кому принадлежит идея проекта.

— Какая разница, кому принадлежит идея! — в отчаянии закричала Леа. — Главное, подать эту идею так, чтобы она была услышана! Это задание не для меня! Неужели вы не понимаете?

— Нет, — пожал плечами Питер, — я действительно не понимаю, зачем так упорствовать. Все решено — завтра вы выступите на собрании в «Портвиле». Не сомневаюсь, все пройдет отлично…

Сейчас она с удовольствием послала бы к чертям и проект «Центра», и этого упрямца Питера, и Пэтти, которая почему-то начала плясать под его дудочку… Ладно бы, кроме нее никто не смог бы справиться с этой задачей… Поставить ее перед советом инвесторов — только этим двоим могла прийти в голову такая безумная идея. Конечно, — в этом Леа даже не сомневалась — после ее выступления они не то что не получат денег на строительство «Центра», а будут выставлены за дверь инвесторами, раздраженными ее глупостью… Лучше не придумаешь… Нет уж, она ни за что не обречет себя на этот позор!

— Нет, нет и еще раз нет! — решительно заявила Леа. — Я могу делать все, что угодно, но только не выступать перед людьми, от которых завишу целиком и полностью.

— Не преувеличивай, — махнула рукой Пэтти. — От них зависят только деньги, которые мы можем получить или не получить… Вот и все… Мне кажется, это не смертельно…

— Тогда почему бы тебе самой не выступить на этом чертовом совете?!

Назревавшей перепалке не дал начаться звонок, послышавшийся из холла. Пэтти встала с кресла и направилась к двери.

— Наверное, Пинки и Брэйн, — сообщила она Питеру, демонстративно игнорируя Леа. — Вот сейчас мы спросим у них, что они думают по этому поводу…

Леа всей душой надеялась на то, что ребята откажутся от этой бредовой затеи. Во всяком случае, реалист Брэйн уж точно не допустит того, чтобы Леа, у которой не было опыта в таких делах, выступала на совете…

Своими смешными прозвищами Пинки (Бэзил Коттли) и Брэйн (Эрни Паулс) были обязаны героям американского мультфильма — забавным мышатам Пинки и Брэйну, которые каждый вечер занимались тем, что пытались захватить мир. Конечно, у Бэзила и Эрни не было таких далеко идущих планов, но внешне, да и немного внутренне они напоминали этих мультяшных героев.

Бэзил — высокий и худощавый парень, романтик и шутник, был полной противоположностью Эрни — серьезному, вдумчивому интеллектуалу, коротышке с большой головой, лопоухими ушами и очень выразительными круглыми глазами.

Когда Леа познакомилась с этой забавной парочкой, она никак не могла понять, что может объединять этих совершенно разных людей. Часто говорят, что противоположности сходятся. Наверное, в случае с Пинки и Брэйном было именно так. Они часто спорили друг с другом, Брэйн неустанно подтрунивал над Пинки, а Пинки — насколько позволяла ему природная доброта — над Брэйном. И все-таки эти двое были неразлучны…

Оба в свое время поступили на медицинский факультет в один и тот же университет и окончили его с неплохими отметками. Только после выпуска и Пинки, и Брэйн почему-то выбрали себе профессии, довольно необычные для мужчин. Один занялся профессиональным массажем, другой — косметологией.

Ричи всегда посмеивался над их «призванием» и иногда даже недвусмысленно намекал Леа на то, что ее друзья — люди нетрадиционной сексуальной ориентации. Косметолог, массажист, к тому же оба не женаты… Но Леа прекрасно знала, что это не так, да и потом ей было все равно — и Пинки, и Брэйн нравились ей вне зависимости от того, любят они женщин или мужчин…

— Привет-привет! — изрек свое традиционное приветствие Пинки. — Насколько я понимаю, у вас здесь настоящие предвыборные дебаты…

— Пинки! — взмолилась Леа, жалобно глядя в серые глаза Бэзила. — Они хотят, чтобы я выступила на совете в «Портвиле»… Перед инвесторами…

— Какие злыдни! — расхохотался Пинки. — До чего довели бедную девочку! Что вы ей предлагаете, безобразники? Как вы могли до такого додуматься?

Леа махнула рукой на хохочущего Пинки и переключилась на Брэйна, который задумчиво стоял, прислонившись к дверному косяку, и осмысливал услышанное.

— Ну хоть ты объясни им, что это полный бред… Я не умею воздействовать на других! Ты же знаешь, я не смогу научить говорить и говорящего попугая…

Однако Брэйн, на которого так рассчитывала Леа, был совершенно противоположного мнения на этот счет.

— Леа, дорогая, это ведь твоя идея, — спокойно произнес он. — Лучше тебя никто о ней не расскажет…

— Да вы сговорились! Я-то думала, что ты — реалист! — в сердцах бросила она Брэйну. — Да ведь все как раз наоборот: любой из вас расскажет об этом лучше меня…

Питер развел руками и окинул окружающих вопросительным взглядом. Он никогда еще не встречал такого упрямства. Красивая, умная женщина — как она может быть настолько неуверенной в собственных силах? Даже когда не только он, но и ее друзья дружно пытаются убедить ее в том, что у нее все получится. Хотя, наверное, в том, что сейчас происходит, не только ее вина. Неудачный брак, муж, который, по всей видимости, всегда стоял у нее над душой и не давал принимать решения самостоятельно… Все это, безусловно, сделало свое дело. Кто знает, куда девалась бы его уверенность, если бы на него постоянно давили?

Питер заглянул в глаза Леа — совершенно серые сейчас, стальные, полные какого-то непонятного страха. Она боится принять решение, ей тяжело оттого, что все давят на нее… Пожалуй, Питер погорячился — он был слишком настойчив. И все же она должна сделать этот шаг. Питер был уверен в том, что она справится, а успех — первое средство, вселяющее уверенность в собственных силах. Только как объяснить это Леа, сидящей напротив него с глазами напуганного зверька?

— Послушайте, Леа… — Он окинул ее мягким синим взглядом, от которого по телу Леа пробежала волна приятной слабости. — Мы — одна команда. Я правильно оцениваю ситуацию?

Леа кивнула, пытаясь понять, куда он клонит. Этот мягкий взгляд — полная противоположность той категоричности, которая была выказана в начале беседы, — окончательно сбил ее с толку.

— Значит, — продолжил Питер, — и решение мы принимаем вместе. Давайте поступим по справедливости. Мы проголосуем, взвесим все за и против, оценим верность выбора вашей кандидатуры. Если наша команда все-таки решит, что вы выступите перед инвесторами лучше всех остальных, — так тому и быть. Если нет — мы предложим другую кандидатуру. Вы согласны?

— Если бы у меня был выбор… — устало улыбнулась Леа.

Когда все четыре руки взмыли вверх, Леа окончательно убедилась в том, что выбора нет…

Питер приехал за Леа в половине двенадцатого и был очень удивлен тем, что вместо того, чтобы быть одетой и готовой к выходу, она носится по дому, как игрушка на батарейках, которую кто-то включил и забыл выключить.

— Вы еще не одеты? — спросил он, удивленно взирая на длинный синий пеньюар, в котором Леа пересекала гостиную — туда-обратно. — Через час мы должны быть на собрании…

— Я знаю! — В ее голосе звенело отчаяние. — Я все знаю… Но Пэтти с самого утра уехала к Пинки, а я ума не приложу, что надеть… Наверное, вы считаете меня идиоткой…

— Нет, Леа. Конечно нет, — утешил ее Питер. Он ни капельки не сомневался в ее умственных способностях, но был уверен на все сто процентов, что если в течение получаса Леа не будет готова, то о собрании в «Портвиле» можно забыть… — Я понимаю — вы волнуетесь. Но не стоит так переживать — люди в костюмах не искусают вас, а будут всего лишь слушать и задавать вопросы…

— На которые я не смогу ответить, потому что с перепугу проглочу язык…

— Леа! Прекратите впадать в панику, лучше покажите мне свой гардероб, а я подберу вам одежду… — Леа позабыла о снедавших ее страхах и оторопело уставилась на Питера. — Макияж — легкий и неброский, — продолжал он наставления. — Духи… Что-нибудь не очень резкое. Впрочем, такими вы и не пользуетесь…

— Вы что, работали женским стилистом? — удивленно спросила Леа.

— Нет, просто я знаю, как должна выглядеть деловая женщина… Во всяком случае, в каком виде она приходит в офис… Итак, где ваши вещи?

Леа, все еще не пришедшая в себя от удивления, оставила Питера наедине со шкафом, заполненным костюмами и платьями, и побежала краситься и причесываться.

Да, не зря Леа так переживала по поводу одежды. Ее гардероб состоял исключительно из легких, полувоздушных вещей, которые, безусловно, ей шли, но совершенно не соответствовали представлениям деловых людей о том, как одевается бизнесвумен. Ладно, будем выбирать из того, что есть, подумал Питер. Времени на поездку в магазин и покупку делового костюма у них все равно нет. И, в конце концов, почему она должна соответствовать каким-то представлениям? Она особенная, и не заметить это может только идиот. Такой, как ее муж… Хотя, скорее всего, он прекрасно понимал, чего стоит его жена, и именно поэтому пытался всячески потушить в ней огонь, зажженный самой природой…

Из вороха вещей, висящих в шкафу, по большей части даже ненадеванных — многие были до сих пор не распакованы и висели в целлофановых пакетах, — Питер выбрал элегантную блузочку цвета осенней листвы и короткую бежевую юбку с маленьким разрезом сзади. Элегантно, сексуально и выглядит не вызывающе. Во всяком случае, пока это не надела Леа. Как только она окажется в этих вещах, у Питера опять начнется приступ дикого желания…

Он до сих пор не мог понять, как умудрился пережить тот миг, когда увидел ее в тоненьком синем пеньюаре, почти не скрывающем стройное тело… Лучше забыть об этом, иначе в «Портвиле» он не сможет думать о проекте, а будет предаваться фантазиям о том, что находилось под этой синей шелковой материей…

— Вот, — Питер положил перед ней блузку и юбку, — наденьте еще туфли на высоком каблуке — и вы покорите всех членов совета…

— Вы мне льстите, — густо покраснела Леа. — И потом, вам не кажется, что юбка коротковата?

— Ничуть, — спокойно ответил Питер, хотя одна мысль о том, как эта юбка будет сидеть на Леа, пронзала его электрическим разрядом. — В самый раз.

Остается только положиться на его знание деловых женщин… Когда в последний раз она надевала короткую юбку? Шесть, пять лет назад? Времени на раздумья уже нет. Будь что будет. Леа накинула блузочку, пробежалась тонкими пальцами по ряду пуговиц, натянула юбку — не так уж страшно, — надела бежевые туфли на высоком узком каблучке… Свежий аромат «Минг Шу» идеально подошел к этому наряду…

Только бы Питер оказался прав и люди в костюмах не походили на стаю голодных волков, которые разорвут ее на части…

Белоснежные стены приемной, бумажный запах офиса и пугающая суета почти одинаково одетых мужчин и женщин окончательно выбили Леа из колеи. Наверное, в таких же условиях работал ее «почти бывший» (как называла его Пэтти) муж. Невозможно, невыносимо… Даже в жаркий летний день ей вдруг стало холодно — наверное, здесь слишком хорошо работают кондиционеры.

Питер посмотрел на унылое лицо Леа и ободряюще ей улыбнулся. Эта детская улыбка на серьезном лице, эти синие глаза, лучащиеся теплом, заставили ее почувствовать себя немного лучше.

Кажется, он понимает, что творится сейчас в ее душе… Видит ее насквозь… Если бы не этот мужчина, она едва ли попала бы в «Портвиль» — смелости бы не хватило. А он подтолкнул ее, заставил сделать шаг навстречу мечте… Правда, чем все это закончится, она еще не знает. Только бы не подвести всех тех, кто поверил в нее, тех, кто надеется, что она добьется своего…

Через несколько минут Леа уже сидела за большим овальным столом, который еще совсем недавно в самых мрачных тонах рисовало ее воображение. Надо сказать, воображаемая картинка лишь незначительно отличалась от реальной — разве что стол был не круглым, а овальным, и лица «людей в костюмах» были не такими каменными, как представляла себе Леа.

Озноб, вызванный страхом и кондиционерами, вовсю работавшими в «Портвиле», стал поменьше, но все еще не прошел окончательно. Тело Леа, скрытое блузкой, покрылось от волнения рябью мурашек.

Питер сел почему-то не рядом с ней, а напротив нее, и это обстоятельство порядком ее смутило. Странно, еще вчера этот человек говорил о том, что они — «одна команда», а сегодня уселся по ту сторону баррикады… Ей казалось, что, если бы Питер сидел рядом, она чувствовала бы себя намного увереннее. Но он, по всей видимости, считал по-другому. Ну и пусть, раздраженно подумала Леа. Пусть садится, где хочет… Все равно хуже, чем сейчас, ей уже не будет…

Мужчина, сидевший во главе овального стола, — наверное, это генеральный директор «Портвиля», подумала Леа, — поднялся со стула и начал вещать о том, что новые проекты и идеи всегда приветствовались в их компании. Дать денег на хорошее предприятие «Портвилю» никогда не жалко… «Портвиль» всегда приветствовал активных — Леа сморщилась, потому что всегда ненавидела это слово, — людей… Однако же «Портвиль» слишком дорожит своей репутацией, чтобы ввязываться в сомнительные проекты… А сейчас перед уважаемыми членами совета выступит идейный руководитель команды — Элеонора Блумин…

— И подробно изложит свое предложение… Итак, — завершил свою речь глава компании, — мы внимательно слушаем Элеонору Блумин…

В горле у Леа образовался невероятный комок — как будто кто-то затолкал ей в рот клубок кошачьей шерсти. Она поднялась со стула и с ужасом поняла, что сейчас упадет на гладкий серый ковер и захлебнется Кашлем. Боже! Что же ей делать?! Она не могла оторвать глаз от лакированной поверхности овального стола и пыталась справиться с комком шерсти, который душил ее, не давая сказать ни слова. Нет, Леа должна немедленно взять себя в руки — ведь все эти люди смотрят на нее и ждут, когда она начнет речь, которую, между прочим, она готовила вчера до поздней ночи…

— Гм, — кашлянула Леа, пытаясь вытолкнуть противный ком. — Мы все прекрасно знаем о том, что проблема лишнего веса в наше время и для нашей страны в последние годы стала актуальна, как никогда. Особенно остро эта проблема коснулась женщин… — Леа перебегала взглядом с одного лица на другое и понимала, что никакого отклика в этих холодных лицах она не найдет.

Неужели им совершенно безразлично то, о чем она говорит… И слышат ли они ее вообще? Может быть, их мысли витают совершенно в другом месте? Зачем только она пришла сюда? Зачем выставляет себя на посмешище? Внезапно она поняла, что совершенно забыла то, о чем собиралась говорить дальше, и запнулась. Какой ужас! Теперь ее точно поднимут на смех… Как она посмотрит в глаза Пэтти, Пинки, Брэйну? А что думает о ней в эту минуту Питер? Наверное, считает ее простофилей и неудачницей, как Ричи… Они правы, абсолютно правы — Леа и есть самая настоящая неудачница…

Ее испуганный, несчастный взгляд встретился с глазами Питера. И Леа не увидела в них ни презрения, ни осуждения — ничего такого, о чем она подумала… Синие глаза Питера смотрели на нее с надеждой и одобрением, с полной уверенностью в том, что сейчас она вспомнит обо всем и продолжит свою речь. Серо-зеленые глаза Леа встретили его взгляд с благодарностью, и Питер понял — его цель достигнута… Она услышала, она поняла… Только сейчас Леа осознала, почему Питер сел напротив нее: если бы он сидел рядом — их взгляды не встретились бы и она не смогла бы увидеть одобрения в его ласковых, лучистых глазах… Эта мысль всколыхнула все ее существо, освежила мысли, омыв их благодатной волной надежды… И Леа заговорила…

Она говорила о том, что современная женщина зажата в тиски бесконечной рекламы, обступившей ее со всех сторон. Она говорила о том, что телевидение разрывает женщину на части, вначале показывая ей прелести сочных сосисок, а потом подталкивая к мысли об операции по «откачке жира». Она рассказывала о том, что реклама делит женщин на две категории: жирных, расплывшихся толстух-домохозяек и худеньких независимых красавиц, которые привлекают мужчин… Третьего не дано — женщина не может быть полной, она обречена иметь маленькую грудь и хрупкую талию.

И сама Леа с радостью изменила бы мышление нынешних американцев, но это невозможно, ибо в борьбе с этим псевдопрогрессом она все равно проиграет… Поэтому остается только один выход: помочь женщинам похудеть без операций, жутких таблеток и изнурительных диет, заканчивающихся потерей волос, зубов и нормально функционирующего желудка…

Как это сделать? Только с помощью здорового труда, водной терапии и индивидуально подобранной здоровой диеты… Все это сможет дать «Центр диеты» в Сонс-хилл. Почему именно отдаленный Сонс-хилл? Все очень просто: никакой рекламы, никаких соблазнов… Да, с ними все равно придется столкнуться после лечения. Но привычка к труду, к здоровому ритму жизни даст о себе знать — в этом лично она, Элеонора Блумин, не сомневается…

К концу ее пространного монолога лица «людей в костюмах» изрядно оживились — по залу прошел довольный шепоток. Леа поняла, почувствовала — ее идея, если еще не принята, то уж точно нашла одобрение у многих членов совета. В глазах Питера она прочитала нескрываемое торжество. Они словно говорили: я знал, я не сомневался в том, что ты будешь на высоте…

Голосование совета не обмануло ожиданий Леа и Питера. Проект «Центра диеты» был принят, и «Портвиль» обещал ему полную поддержку во всех начинаниях. Деньги, рабочих, материалы, необходимые для строительства, — все это предоставляли инвесторы. Леа была на седьмом небе от счастья и с нетерпением ждала завершения совета, чтобы выйти из здания и выплеснуть свою радость, разделить ее с Питером, а потом и со всеми остальными.

Питер… Она была бесконечно признательна ему за поддержку, за тот взгляд, который вывел ее из лабиринтов страха и неуверенности… И не только признательна — Леа внезапно поняла, что уже давным-давно, сама того не подозревая, мечтала встретить такого мужчину: доброго, сильного, ответственного. Мужчину, рядом с которым она могла быть и ребенком, и сильной, уверенной в себе женщиной… Мужчину, который смотрел бы на нее так, как это делает Питер, — взглядом, вызывающим сладко-щемящее ощущение во всем теле…

— Ну что ж, — подытожил собрание директор «Портвиля», — Элеонора Блумин и Питер Кэнди… Вы можете рассчитывать на полную поддержку «Портвиля». Будем надеяться на то, что проект принесет прибыль. Хотя лично я в этом не сомневаюсь…

— До сих пор не верится! Можете себе представить? — Леа взяла протянутую Питером бутылочку с обжигающе-ледяной минералкой и сделала огромный глоток. — Ух! Меня бросает то в жар, то в холод… Не понимаю, что со мной творится…

— Все в порядке, — улыбнулся он, — у вас вполне нормальная реакция на стресс. Я ведь видел, как вы переживали на этом совете… Однако согласитесь, я был прав — «люди в костюмах» не кусаются…

Если бы она знала о том, что творится с ним… Ее нефритовые глаза, горящие от возбуждения, от того успеха, который обрушился на нее так внезапно, но, по мнению Питера, вполне заслуженно, — он сам слушал ее, не отрываясь… Хрустальная капля воды, сбегающая по нежной шее к груди, прикрытой тонкой блузкой… Короткая юбка, открывающая стройные ноги в тонких светлых чулках… Это невыносимо… Он знает эту женщину всего несколько дней, а уже сгорает от желания. И если бы только от желания — все его мысли оказались в плену ее легких движений, взглядов, серебряного голоса…

Наверное, так нескладно выходит только у него — если он влюбляется, то мгновенно и надолго. Любовь с первого взгляда… Многие говорят, что ее не существует, но Питер может влюбляться только так и никак иначе. А потом на его голову обрушиваются неприятности… Интересно, этот раз — исключение или правило? Едва ли — исключение… Он уже успел наделать массу ошибок… Успеет ли исправить?

— Теперь — прямиком к Пэтти. Они все, наверное, ждут не дождутся решения совета. Можно, конечно, позвонить и рассказать все по телефону, но мне хочется сделать им сюрприз…

— Правильно, — одобрил ее Питер. — Чем дольше томишься, тем радостнее приятная новость.

— Кстати, Питер, — Леа вопросительно посмотрела на мужчину, — до сегодняшнего дня я не знала вашей фамилии…

— Теперь узнали… — опустив глаза, произнес Питер.

Она посмотрела на него с удивлением — неужели взрослый мужчина может стесняться своей фамилии? Да, она забавная, но очень милая и даже пикантная. «Сладкий»… Не слишком соответствует его немного хмурому облику… Но ведь хмурым он кажется только на первый взгляд, а когда узнаешь его поближе — встретишься с этим жгуче-синим взглядом, увидишь детскую улыбку, играющую на губах… Леа почувствовала, как в глубине души распускается нежность к этому большому, доброму и немного нескладному мужчине…

— Неужели вы стесняетесь своей фамилии? — озвучила она свои мысли. — По-моему, совершенно напрасно. В ней есть изюминка…

— Вы хотите сказать — бывает и хуже? — Питер открыл дверцу пикапа, и Леа скользнула в машину.

— Ничего подобного, — горячо запротестовала она. — Я стараюсь говорить то, что думаю… Не всегда, конечно, удается, — вспомнила она ложь во благо, сказанную Пэтти по поводу новой жены Брасса… — Но все же…

— Я вам верю. — Он серьезно посмотрел на Леа. — Глупость, конечно, но фамилия Кэнди — предмет моего вечного недовольства. В детстве меня дразнили «конфеткой» — представьте себе, каково это для мальчишки… Ладно бы, я был красавчиком, но с моей-то внешностью — «конфетка»…

— Я думала, критиковать свою внешность — моя прерогатива, — улыбнулась Леа. — Может быть, вы и не плейбой, но у вас потрясающие глаза… И улыбка… — Она покраснела и отвела взгляд. Какая глупая — неужели он может догадаться, что она думает насчет его глаз и губ?

— Вы действительно так считаете? Хотя… Вы же сами сказали, что всегда говорите именно то, что думаете…

— Действительно… — Леа так и не осмелилась повернуться — ее взгляд был устремлен на дорогу, исчезающую под капотом пикапа.

— А насчет фамилии… — продолжил Питер, казалось, совершенно не замечавший ее смущения. — Я даже хотел ее поменять… Но потом умер отец, и я подумал — надо сохранить то, что от него осталось. Так что — Кэнди родился, Кэнди и умру, — невесело усмехнулся он.

— Зато вашей жене повезло, — как бы невзначай вставила Леа… — Женщинам нравятся такие фамилии…

Ее уже давно жег и мучил вопрос — женат ли Питер? Спросить его напрямик Леа, естественно, не осмелилась, а сейчас выдался неплохой момент… Она с нетерпением ждала ответа — слишком горько было бы узнать, что мужчина, который тебе уже небезразличен, имеет жену, а может быть, и детей… Впрочем, Леа считала Питера порядочным человеком, а порядочный женатый мужчина не стал бы знакомиться с девушкой в баре, даже если бы она очень настаивала на знакомстве…

Если Питер все-таки женат, Леа не сомневалась в том, что заставит себя выкинуть его из головы, как бы болезненно это ни было. В мире достаточно дамочек, вроде жены Брасса и той Тины, с которой встречался Ричи, — зачем пополнять их ряды… Она-то знает не понаслышке, как больно тем женщинам, мужья которых «ходят налево»…

— Она так не считала, — не меняясь в лице, сказал Питер. — Ей не нравилась моя фамилия, да и сам я ей не нравился… Лорин вышла за меня только для того, чтобы отомстить своему бывшему парню… Мстила целых два года, а я, дурак, не понимал, в чем дело… Когда она начала мстить и мне — до сих пор не понимаю, за что, — мы развелись… И зачем только я рассказываю вам об этом? — улыбнулся он какой-то извиняющейся улыбкой. — У вас и своих проблем достаточно… Развод — непростое решение…

Развод… Леа покраснела — после знакомства с Питером она и думать забыла о разводе. Процесс должен был состояться через два месяца. Но этот вопрос ее не волновал так, как думал Питер. Стоит ли разочаровывать его? Не решит ли он, что она одна из тех бездушных дамочек, которые разводятся с той же легкостью, с какой выходят замуж? И все же Леа набралась смелости:

— Честно говоря, я не боюсь развода… — Она посмотрела на реакцию Питера и поняла, что он не очень-то удивился сказанному. — Я узнала о любовной связи мужа и сразу же порвала с ним… Не знаю, поймете ли вы… Просто я поняла, что любила совершенно другого человека — не того, которого увидела в тот вечер с любовницей… — Как она может говорить о таких вещах с почти посторонним человеком… Наверное, дело именно в этом «почти»… — Любила идеал, который придумала сама… Хотя Ричи сам придумал большую часть этой сказки… Боль, конечно, была… Но, скорее, от разочарования, а не от потери любимого. Даже не боль, а безразличие ко всему, какая-то пустота…

— Знакомые ощущения… Это было давно, но то, что я пережил после разрыва с Лорин, очень похоже на то, о чем вы рассказываете.

— Товарищи по несчастью, — горько усмехнулась Леа.

— Почему по несчастью? — Питер оторвал взгляд от дороги и улыбнулся Леа. — Может быть, наоборот, по счастью? Кто знает, что у нас впереди…

У нас? Что он имел в виду этим «у нас»? У нас — вместе или у нас — по отдельности? Наверное, он хотел сказать, что их жизнь наладится… В последнее время Леа стала слишком подозрительной — в каждом слове ищет какой-то подтекст. Слышит двусмысленные фразы, видит какие-то фантастические взгляды… А этот Питер Кэнди даже не подозревает о том, что она нафантазировала себе разливанное море знаков внимания с его стороны… Надо остановиться, пока не поздно… Только совсем не хочется…