Запрет на любовь

Раскрыты все карты

Дверь квартиры мне отворяет Андрей и я со всего разбега запрыгиваю на него обнимая руками и ногами. За мной еле поспевает Руслан. Он закрывает за собой дверь.

— Малинка — Алинка, с днем рождения. — Он по обыкновению собирается поцеловать. Я отворачиваюсь, Андрей мажет и чмокает в щечку.

— Ты приехал! — Восторгаюсь и сжимаю его крепче.

— Я тоже рад тебя видеть. — Парень делает вид, что ничего не произошло. Придерживает меня за попу, идёт в сторону кухни. — Ты похоже набрала вес.

— Ещё подольше не приезжал бы, специально бы разжирела до размеров бегемота. — Слезать даже не думаю. — И заставляла бы тебя носить меня везде на руках.

Андрей остановился посмотреть мне в глаза. Я прижимаюсь лбом к его и мы так надолго зависли. Молчим.

Словно мы файлообменник. У нас конект. Обмениваемся чем-то большим, чем мысли, чувства, слова. Возможно, кто-то скажет, что энергией. Вероятно, они правы. Я ощущаю умиротворение и гармонию. Пригласите меня сейчас на гонки — откажусь. И компьютерный клуб с его играми к херам. Мне элементарно необходимы объятия моего телохранителя.

В процессе синхронизуется наше дыхание, дышим в унисон. Два идиота улыбаемся друг другу.

— Йолдузка, но ты прям женщина огонь. — Весело вещает Гоблин. — Час назад кувыркалась с одним, а теперь обжимаешься с другим.

Андрей спускает меня на ноги. Осуждающе смерил меня взглядом. Я же готова прикопать Руслана где-нибудь в лесочке. Ничего не нахожу более логичного, как предложить всем чаю.

— Малая, нам поговорить нужно. — Просит об аудиенции Андрей. — Гоблин, может ты к себе уебёшь?

— Нет уж, пока меня тут не покормят, никуда не уйду. — Он по-хозяйски отворяет холодильник, вытаскивает оттуда кастрюлю с лагманом и ставить на огонь. — Ты прикинь, нас сейчас ОМОН принял.

Андрей выпытывающе уставился на меня, ожидая объяснений. Но продолжил Рус. Никогда бы не подумала, что он на столько болтлив.

— Она связалась с сыном Владошина.

— С Матвеем или с Михаилом? — Уточняет Андрей. Слишком, как-то быстро. Я чего-то не знаю?

— С младшим.

— И где она с ним познакомилась? — Чувствовалось что раздражение Андрея возрастало.

— Гоблин блин. — Рычу на парня.

— Как я понял они случайно столкнулись в компьютерном клубе. А потом встретились на стритрейсенге, после чего он проводил ее домой. — Продолжал меня сливать бесстрашный Руслан. — Самое удивительное, что Михаил лучший друг Туза. Прикинь такое.

— Да, что не так-то? — Требовала ясности. — Может быть вы меня просветите, кто такой Владошин?

— Малая, погоди. — Отмахнулся Андрей. — Уточню всё необходимое и буду разъяснять тебе. — И вновь задает вопросы Русу. — И до чего дошло? На сколько всё серьёзно?

— До такой степени, — продолжал Руслан, — что Владимир Александрович в гневе взял штурмом квартиру Михаила. В аккурат, в то время как наши голубки там развлекались.

— Я вам тут совсем не мешаю? Ничего что вы меня обсуждаете при мне же? — Свирепо сверлю Руслана взглядом. — Эх ты! Я тебе ещё считала другом. Язык без костей, рот без замка.

В гневе кидаю тряпку в раковину, которой до этого протирала стол.

— Сами себе накройте. — Эмоционально срываюсь на сопрано. Вылетаю из кухни, но на взлёте Андрей ловит мою кисть и дёргает на себя. Я со всего размаха плюхаюсь ему на колени.

— Просил же подождать.

— Чего шумим? А драки нету? — Довольный, с сияющим лицом стоит в проходе брат, а из-за его спины выглядывает Гузелия, которая обнимает брата сзади. Оба достаточно взлохмачены, не трудно догадаться, чем они занимались.

Мы с Гузликом одновременно запищали и крепко обнялись. Всего месяц я не видела ребят, а такое ощущение, что прошли года.

Теперь мы все уселись за стол. С Гузликом быстро разлили суп по тарелкам, нарезали хлеб и принялись к трапезе.

— Дело в том, что нас сюда не просто так отправили. — Продолжает разговор Андрей, допивая бульон. — Да-да, Малинка. Ваш отец затеял игру, правила которой я всё не могу понять. Вначале приказывает поиграть с тобой в любовь, а потом забыть про тебя. Теперь же отправляет меня к тебе, чтобы напомнил тебе о чувствах. При этом ничего мне не объясняет. Теперь же, становится ясно.

Я опять отправляю колкий взгляд Руслану, который чуть от этого не подавился.

— Йолдызка, ну ты чего? Это же Шаблий. Он все разрулит как нужно. Клянусь, что Лютому я ничего бы не сказал и не скажу. — Кладет на левую грудь правую ладонь.

— У тебя с Мишей всё серьёзно? — Возобновляет нашу беседу мой телохранитель.

Я отвожу глаза, мне сложно ему ответить, так как сама ничего толком понять не могу. Андрей не настаивает на ответе. Спустя секунды, продолжил свои рассуждения.

— И Гузель до этого он прятал, как-то даже думал убить.

— Вот урод. — Вскакивает Тимур.

Гузлик его утешающе погладила по предплечью, после чего он вернулся к ужину.

— А теперь отправляет Гузельку к Тимуру в качестве подарка, на несколько дней. Для стимуляции. Правильно понимаю? — Задает вопрос Тиму.

— Он хочет, что бы я подготовил необходимые документы и само выдвигался в депутаты.

— О как? — Похоже удивилась только я.

— Я этого ожидал. Ты готов уже?

— Не совсем. Документы переделываю, и подправляю биографию. Сам понимаешь, сына Лютого могут не принять. И братва не поймет, что так быстро переобулся.

Одновременно все головы повернули в сторону Гоблина.

— Блять, вы доесть дадите? — Вылизывает тарелку. — Могила я. — В этом я уже как бы сомневаюсь. — Трепаться языком не буду, бля буду. — Добавляет Рус. — А для того, что бы ещё какую секретную информацию мне ненароком не услышать, я лучше пойду.

— Гоблин, если сольешь, я узнаю тут же и тебе даже могила не понадобится, так как хоронить нечего будет. — Зло кидает Шаблий.

— Да, понял я, понял. — Он быстро моет свою посуду, хорошо я их воспитала, и откланивается. — Спасибо, Йолдызка, суп бомба. Чай дома попью.

Дверь захлопнулась и все вылупились на меня.

— И давно ты Йолдызка? — Спрашивает Тимур.

— Я с рождения Звезда. А ты не знал? — Самодовольно отвечаю братцу.

— Только не говори, что у тебя ещё и с Гоблином того… — Андрей трёт указательные пальцы друг об друга, — шуры-муры. — Кажется глаз у парня дернулся.

— Тфу на тебя. Нет, конечно.

— С кем у неё ещё шашни? С Мишей что ли? — Уточняет братец.

— А ты знал, что Миша — сын Владимира Владошина?

— Да, нууу… — Тянет Тим.

— Блин, кто такой Владошин! — Выбешивали меня парни.

— Политический деятель. Да слышала ты про него. Его же часто по телеку показывают. — Разъяснила Гузель.

— И что из этого? Только из-за этого я ему не пара? Лицом не вышла? — Сердилась я.

— Папаня наш не вышел. — Пояснил Тимур. — У нас сейчас новая власть. Идёт жёсткая борьба с преступностью и с ОПГ в частности. Я отцу уже год жужжу, что нужно схорониться, или обзавестись политической защитой. Но за такую защиту, свои же и убьют, как за измену воровским принципам. Как ни как Лютый коронованный. По этой же причине, и политиканы связываться с нами не хотят. И Мишке твоему не позволят путаться с тобой. Отец его по-любому уже знает, что сын его общается с тобой.

— Знает. Я познакомилась сегодня с ним. Привет отцу нашему передавал.

— Охренеть ты шустрая. — Реагирует брат.

— Но ведь он дружит с Тузом? Они лучшие друзья.

— Интересно на какой почве скорефанились. — Тут же прикидывает Тимур.

— Они могут дружить. — Разъясняет Андрей. — Дружба документально не оформляется. В конце концов, им вместе детей не крестить. — Разводит руками Шаблий.

— Так и мне не крестить. Я в мечеть ребёнка отведу. — Парирую я.

За что получаю устрашающий оскал и заживо сжигающий взгляд Андрея. Мысль о том, что я буду рожать детей Мише, его словно током в 220 вольт пробивает насквозь, что трудно дышать.

Без шумно взрываем города, рушим дома и сжигаем мосты

А мне по барабану. С Андреем мы хоть и родственные души, которых связывает многое. Но не испытываю я тех чувств и эмоций, которые накрывают меня рядом с Мишкой. У меня ноги подкашиваются, стоит только услышать его голос. Тело покрывается мурашками, стоит парню прикоснуться меня. Я теряю связь с реальностью, стоит только брюнету меня поцеловать. И я уверена, что у Андрея по отношению ко мне, все напускное, не настоящее. Собственнические нотки, чисто в рамках опекаемой. Ещё бы, столько лет защищал, оберегал, обучал. Он вложил в меня столько, что вполне можно приравнять к родителю.

Теперь я понимаю, что испытывает Тимур по отношению с Гузель. А та ж, стерва ещё и масло в огонь вечно подливает. Не удивительно, что у них вечно пожар.

Мы все разбрелись по комнатам. Тим с Гузликом к нему. Я к себе. А Андрей разместился в гостиной. Я только хотела сказать, что бы он лёг отдельно; как парень без слов меня понял и постелил себе на диване. Мы бы были идеальными супругами — подумалось мне. Но жизнь была бы пресной. Ведь её не построить на одном взаимопонимание. Нужна горсточка страсти, побольше любви, щепотка ревности. Интересненький рецепт вырисовывается.

Получаю сообщение от Михаила с пожеланием сладких снов и поцелуйчиков. И так стало тоскливо и холодно одной в постели. Как бы хотелось ощутить уверенные руки Миши.

С утра пришла домоправительница. Долго возмущалась, что договор был на одну девушку, а сейчас нас четверо. Длилось все до тех пор, пока не проснулся и не выполз из своей комнаты Тимур, одетый лишь в одни спортивные штаны.

— Уважаемая. — Спокойно обратился Тим.

— Инесса Павловна, — Вставила женщина.

— Да, Инесса Павловна. — Продолжил брат. — Этот вопрос легко решается. Давайте мы вас премируем.

Тимур протягивает ей тысячные купюры. Не знаю сколько там сложено было, но это кардинально меняет настроение домработницы. Она тут же взяла нас в оборот, быстро приготовив на завтрак геркулес, усадила за стол. Сама же как электровеник принялась убираться в комнатах.

Я лениво ковыряю ложкой вязкую субстанцию. Несколько раз же повторила, что не завтракаю. Но кто ж меня слушает.

Андрей ставит передо мной чашку со свежесваренным кофе и придвигает пироженки.

— Не те, что ты любишь. Но вполне вкусные. — Подмигивает мне телохранитель и забирает мою тарелку с размазанной кашей, которую выгружает к себе. В ответ я улыбаюсь.

— Что будем делать сегодня? — Уточняет у нас Тимур.

У меня пиликает телефон. Сообщение от Миши, с просьбой выйти.

— Я впервые в Москве, сходила бы на Красную площадь. — Включилась в обсуждение Гузелия. — Хотелось бы посмотреть на Ленина, мумифицированного.

— Ты его только не сожги. Это наследие. — Ржёт Андрей.

— А мне документы подать нужно в МГИМО. — Смски друг за другом сыпались мне на телефон. По переменно со звонками. Я игнорю Михаила, едва сдерживаясь. За целую ночь столько дум передумала, что пережила все стадии отрицания. После чего разумом соглашаюсь с парнями: нам с Михаилом не по пути.

— На твоём месте, не торопился бы. — Советует Андрей. — Чувствую, что не дадут тебе поступить.

Ещё одно дзынь с сотового, окончательно выводят Андрея.

— Кто пишет? — Смерив меня взглядом, он подходит к окну, пальцем чуть отодвигает тюль.

— Ответь уже ему. А то столько курить вредно для здоровья.

Андрей уходит к себе. Тимур же с Гузликом замерли, наблюдая за нашими молчаливыми разборками.

Это для окружающих кажется, что тихо все у нас. Но я чувствую как бушует буря внутри Андрея. Он не будет никому бить морду, разбивать кулаки свои в кровь. Нет, это не про него. Он умеет сдерживать себя. Внутри меня так же вихрь эмоций. В глубине я реву навзрыд, душа разрывается на мелкие кусочки. Потому что не готова кого-то выбирать, и обижать никого я не хочу. Неужели я не могу быть просто счастливой? Никому не причиняя боли?

— Что это было? — Тихонечко спрашивает Гузелия, со всей тактичностью, которую я у неё никогда не замечала. — У вас все в порядке?

Подхожу к окну, всматриваюсь. Миша нервно курит и метаеться от подъезда к машине, от лавочки к клумбе. Периодически поднимает глаза, понять не может, дома мы или нет. Берет телефон. Мне приходит ещё сообщение.

"ЕСЛИ ТЫ ДОМА — ВЫЙДИ. ЕСЛИ НЕТ, ТО ХОТЬ ОТВЕТЬ!!!! " Звонок, а за ним следующее: "Я только поговорить. Только объясни, что, на хуй происходит? "

Неужели его отец не просветил насчёт того, кто я? Не верится, что ему вчера пальцем не пригрозили со словами: "ни-ни!".

Ок, поиграем с вашими правилами. Набираю ответ: "Я пока не дома. Занята. Ближе к вечеру освобожусь. Увидимся."

Наблюдаю, как брюнет читает смс-ку, расслабляется и на радостях, широко расставив ноги и раскинув руки весело кричит в небо: " У-хух! Заебись". Улыбаюсь. Вот ведь ребёнок.

Ему с окон недовольно начинают ворчать и делать замечания. Он культурно извиняется и откланивается.

Когда Михаил уехал на своей очередной дорогой иномарке, я ухожу к себе. Попутно замечаю, как непонимающе переглядываются наши голубки.

Не успеваю закрыть за собой дверь, как за мной увязалась Гузель.

— Алиночка, — Начинает она мягко, что само по себе настораживает. — Тебе Миша нравится. Да? — Она прикрывает за собой. — Поэтому Андрейка такой нервный? — Полушёпотом спрашивает девушка.

— Андрейка. — С усмешкой повторяю. — Я его так никогда не называла.

— Можно ещё Андрюшенька-душенька, Андриано-челентано. — На полном серьезе говорит Гузлик. А я разрываюсь истерическим хохотом переходящий в неудержимое рыдание.

Гузелия притягивает к себе, обнимает, гладит по спине.

— Ну, всё, всё. Успокойся. Тебя отец парня хоть убить не думает. Как у меня. Если бы не Андрюша, то пришлось бы спалить весь ваш дом.

Я мгновенно перестала плакать. Гузель тянет к кровати, где мы удобно усаживаемся.

— Зачем дом? — Икнула.

— А как иначе говорить с твердолобым вашим папаней? Он, ведь реал планировал меня укокошить. Шаблий должен был сделать все чисто и тихо. Прикинь?

Я прикрываю открывшийся от удивления рот ладошкой.

— Во-во… А я как прихерела подслушав это. Андрюня ему обрисовал, что с Тимуром случится. Что меня выгодно как рычаг манипулирования иметь, иначе у моего Тимчика совсем крышняк съедет. Вот папочка и думал-думал, после чего решил пока спрятать меня. А вот сейчас соблаговолил нам временно вместе быть.

Конечно, я знала, что отец наш суров на расправу. Но Гузелька ещё ничего страшного не натворила. За клуб давно Тим рассчитался. Получается, что папа просто так готов был лишить жизни обычного человека.

— Так что харе загоняться. Если у тебя симпатия взаимна, то дай ты пареньку шанс. Ну или на крайняк проведи то время, которое будешь помнить с теплотой до старости. Как мы сейчас с Тимом. Только вот не понятно, что с ребёнком будем делать. — Она тут же прикусила себе язык и замолчала. Проболталась, видно не собиралась она мне об этом говорить. Только слово не воробей — вылетело, хер поймаешь.

— Брат знает? — Спешу тут же уточнить. — Это его ребёнок?

Девушка фыркнула.

— Ясень-пень! — Возмутилась. — Знаешь, он ведь мой первый. Ну, как первый. — Тяжело вздохнула окунаясь в воспоминания прошлого. — Они — "святая троица" гуляли у нас в Челнах. И мне ведь нужно было именно в этот клуб пойти с девчонками. В общем встретились на танцполе. Он тут же взял меня в оборот. Он в зю-зю пьяный. Отшиваю. Уже собралась уходить. Только мне не дали. Затащили в подсобку, друзья его сторожили дверь, а Тим насиловал. Всю ночь. На третий раз, когда он с силой брал, я думала что всё, потом друзьям отдаст и я по рукам пойду. Но нет, прижимал крепко к себе, отдыхал и вновь по новой. Утром, когда сквозь маленькое, грязное окно под потолком начали пробиваться лучи солнца; я смогла осмотреться и это было жутко. Вся в крови, одежда разодрана, множество синяков и ссадин. Среди швабр и прочей уборочной хрени, я увидела бутылку. Была мысль убить его, но я же знаю чей он сын. Понимала, что потом мне не жить. Тогда я разбиваю бутылку, а осколками несколько раз провожу по венам. — Гузель выворачивает руку и показывает рубец. — Тимур на шум проснулся. Помню как испуганный и бледный перехватил мои руки и я потеряла сознание. Очнулась я в платной клинике под наблюдением ребят Тимура.

— Я в шоке. Никогда бы не подумала, что брат на такое способен. — Ошарашено уставилась я на Гузель. Меня это история на столько потрясла, что мозг отказывался принимать эту информацию

— Ну, чего буравишь меня. Это правда. Такое тоже бывает. С тех пор Тимур меня ни разу без присмотра не оставлял. Сначала я его ненавидела, он терпел. Даже клуб спалила, думая, что он его. Потом, когда отец ваш нас разлучил, поняла, что люблю его до потери пульса. А вот сейчас это. — Она указывает на живот. — Я думала сделать аборт, но Тим не разрешает. Он хочет его оставить. Только не понятно как, учитывая, что нет стабильности в нашей жизни.

— Тим правильно делает, что запрещает убить ребеночка. Если ты брата любишь, то оставишь малыша. В нашей семье к детям всегда относились как к подарку от Всевышнего. Так что не гневи Бога. — Я резко встаю, размахивая руками. — А вообще, папе нужно сказать. Он тебя за внука на руках носить будет.

— Боюсь я вашего папу. Не предсказуемый он человек.