Запретная любовь

Глава 10

Перегрин Фуллер вышел на площадку круглой башни. По привычке он выходил сюда каждое утро в один и тот же час. Больше месяца прошло с тех пор, как девушка, на которой он собирался жениться, внезапно исчезла. Можно было предположить, что она пропала во время посещения замка Бодиам. Жители городка Хокхерст долго искали ее в Ашдаунском лесу и у берегов реки Ротер, но тщетно. Она исчезла бесследно, и поэтому в городе уже начали поговаривать, что Виктория Карсуэлл просто-напросто сбежала из дома. Вот только ее мать придерживалась другого мнения. В исчезновении дочери она обвиняла сэра Перегрина.

Разумеется, Перегрин Фуллер не имел к этому никакого отношения, но он все же чувствовал себя виноватым — девушка, судя по всему, пропала во время визита в Бодиам. И он старался не думать о том, что она могла сбежать только лишь из-за того, что не хотела выходить за него замуж. Каждое утро Перегрин выходил на башню и смотрел вниз на реку, где впервые увидел плавающую обнаженную русалку.

— Боже милостивый, ведь это Виктория, — прошептал Фуллер.

И стремительно бросился вниз по лестнице. Распахнув дверь, он выбежал на балкон и прыгнул в замковый ров.

Виктория, раскинув руки, неподвижно лежала на воде, и ее распущенные волосы едва заметно шевелились. Фуллер обхватил ее и тотчас же понял, что она жива.

Виктория вдруг взглянула на него с изумлением и, вцепившись в него, воскликнула:

— Фэлкон, ты жив!

Перегрин увлек ее к краю рва и передал на руки ожидавшему слуге, уже выбежавшему из замка. Выбравшись из рва, он подхватил ее на руки и понес вверх по лестнице. Виктория, лишившись чувств, лежала с закрытыми глазами, но он знал, что она скоро придет в себя. Осторожно уложив ее на кровать, Перегрин повернулся к слуге:

— Отправляйся в церковь и приведи Эдмунда — брата мисс Карсуэлл.

Перегрин понимал, что нужно послать за матерью Виктории, но их взаимная неприязнь была слишком велика, и он предпочел иметь дело с ее братом. Когда слуга ушел, Перегрин распустил на ней корсет, закутал ее в бархатный халат и, откинув одеяло, поудобнее устроил в постели.

Тори открыла глаза и, улыбнувшись ему, вздохнула с явным облегчением.

— Как вы себя чувствуете?

Перегрин внимательно посмотрел на нее.

— Вы почему-то назвали меня Фэлконом.

Снова улыбнувшись, она подняла вверх большой палец с перстнем-печаткой:

— Вот, видишь? Это ведь твое кольцо.

Перегрин нахмурился и пробормотал:

— Мое кольцо, точно такое же. И на нем такой же сокол. — Он показал ей перстень. — Откуда у вас эта вещица?

— Лорд Хокхерст, но вы же сами мне дали это кольцо. После того как вас ранили. Неужели не помните?

Явно озадаченный словами Виктории, Перегрин пробормотал:

— Что-то я не понимаю вас, Виктория. Как вы оказались во рву? Скажите, вы что-нибудь помните? Вас все ищут уже целый месяц и не могут отыскать. Я послал за Эдмундом.

Тори уставилась на него в изумлении. Потом вдруг воскликнула:

— Боже мой, так вы не Фэлкон! Вы Перегрин. Выходит, я вернулась в настоящее!

Уткнувшись лицом в подушку, она разрыдалась.

Сэр Перегрин не на шутку встревожился. В словах Виктории была какая-то… неувязка. Когда он выловил ее изо рва, она, казалось, очень удивилась, увидев его. А сейчас была безутешна в своем горе. Ее слезы тронули Фуллера до глубины души. Он никак не мог понять, что происходит, но ему больше всего хотелось, чтобы Виктория чувствовала себя счастливой. Покопавшись в гардеробе, он выбрал себе сухую одежду и отправился вниз, чтобы переодеться. А когда вернулся в комнату, Тори еще плакала.

Наконец, успокоившись, она утерла слезы и, приподнявшись, внимательно посмотрела на него. Посмотрела и нахмурилась.

— Дорогая, так в чем же дело? Можете мне хоть что-нибудь объяснить?

— Я не хочу, чтобы ты был Перегрином! — закричала Виктория. — Я хочу, чтобы ты был Фэлконом!

Он пожал плечами и пробормотал:

— Если нужно, стану Фэлконом. Имя легко поменять.

— Я не нуждаюсь в снисходительности, сэр.

Перегрин не успел ответить, так как на лестнице раздались шаги. Открыв дверь, он увидел Эдмунда Карсуэлла, брата Виктории.

— Вы отыскали ее?! Слава Богу! — Эдмунд бросился к кровати, взял сестру за руку и откинул с ее лба мокрые волосы. — Тори, с тобой все в порядке? Где ты пропадала?

Стоило ей увидеть своего брата, и на глаза ее снова навернулись слезы. Он смотрел на нее с такой любовью и с таким облегчением…

— Видишь ли, Эдмунд, я вернулась в прошлое на сто лет назад. Можешь представить, я вернулась в 1737 год, когда замком еще владел Фэлкон, лорд Хокхерст.

Эдмунд с тревогой посмотрел на сэра Перегрина:

— По-моему, у нее что-то вроде шока. Нам лучше послать за доктором.

— Полностью согласен, ваше преподобие. Но я решил сначала дождаться вас.

Перегрин повернулся к слуге:

— Мистер де Бург, не могли бы вы отнести записку доктору Куперу?

— Де Бург? — Тори уставилась на слугу. — Это французский вариант фамилии Берк, да?

— Совершенно верно. Де Бург — француз из Нормандии. По-английски его фамилия звучит как Берк.

— Вы помните меня, мистер Берк?

— Конечно, мисс Карсуэлл, — кивнул слуга. — Мы с вами дважды встречались, когда вы в сентябре посещали Бодиам.

Тори сокрушенно покачала головой. Ну как заставить их понять?

Немного помолчав, она сказала:

— Видите эти китайские серьги из нефрита? Их мне подарил Фэлкон. У него есть корабль «Морской волк».

Тори заметила, как брат с сэром Перегрином снова обменялись выразительными взглядами.

— Я понимаю, что прошу вас поверить в невозможное, — продолжала она. — Но я действительно оказалась в прошлом. И оставалась там весь этот месяц. Сто лет назад замок Бодиам был настоящим чудом. Залы и покои были отделаны и обставлены именно так, как задумывали при строительстве. А построили его в четырнадцатом веке. Поэтому сейчас только я знаю, как нужно восстанавливать замок.

— Что ж, Тори, где бы ты ни была, я очень рад, что ты все-таки вернулась, — сказал Эдмунд. — Мне нужно пойти к матушке и сообщить ей, что ты нашлась и что с тобой все в порядке.

Виктория со вздохом кивнула:

— Да, конечно, иди. И принеси мне что-нибудь из одежды. Мне не во что переодеться.

— Даже не представлял себе такое, — пробормотал Эдмунд. — Сейчас я приведу матушку… Боюсь, она очень рассердится.

— Должна тебе сказать, мой любимый братец, что я совершенно не боюсь матушку, — заявила Тори. — Она мне не страшна. Уже не страшна. У нас с ней абсолютно разные представления о жизни. Вообще-то так было всегда. И сейчас я прямо отвечу на все ее вопросы. Наверное, с моей стороны это будет дерзко, но лучше поступить именно так.

Эдмунд отправился к матери, а мистер де Бург — с запиской к доктору. Оставшись наедине с сэром Перегрином, Виктория принялась рассматривать его, сравнивая с Фэлконом. Они были примерно одного возраста и одного сложения. И глаза у них были совершенно одинаковые. Они настолько походили друг на друга, что Тори даже возмутилась.

Потупившись, чтобы не выдать своих чувств, она пробормотала:

— Благодарю, что помогли мне. Из-за того, что я исчезла в тот день, когда отправилась с визитом в Бодиам, вам, наверное, это доставило немало беспокойства. Я очень сожалею, сэр Перегрин.

Он пристально взглянул на нее:

— Скажите, как вы оказались во рву этим утром?

— Я прыгнула туда с круглой башни.

— С моей башни?

Тори посмотрела на него с вызовом:

— Это башня Фэлкоиа.

— Но ведь ее высота более шестидесяти футов, — заметил сэр Перегрин.

— Да, знаю. И я очень боялась прыгать, но Фэлкон пообещал, что поймает меня.

— Понятно… — со вздохом ответил Перегрин.

«Да, Фэлкон пообещал, что поймает меня. А там оказался ты. А может быть, ты и Фэлкон — один и тот же человек?»

— Отдохните до прихода доктора, Виктория.

— Спасибо.

Она посмотрела ему вслед, когда он выходил из комнаты. Потом обвела взглядом покои. Мебель была другая, хотя гардероб и письменный стол стояли на тех же местах, что и у Фэлкона.

Тори поднесла к носу рукав бархатного халата. Запах напомнил ей про Фэлкона, и сердце заныло от пронзительных воспоминаний.

И она мысленно перенеслась на сто лет назад. Все происходившее тогда казалось ей сейчас чем-то мистическим — и одновременно абсолютно реальным. Но она знала, что обратно в то время ей не вернуться — дороги обратно не было.

Через некоторое время Тори выбралась из постели и подошла к зеркалу. На голове у нее творилось что-то ужасное… Она сняла с умывальника полотенце и принялась сушить волосы, висевшие отдельными прядями. Услышав голоса на лестнице, бросила полотенце и улеглась обратно в постель. В дверь осторожно постучали.

— Войдите! — крикнула Тори.

Вошел сэр Перегрин, а за ним доктор и молоденькая служанка, та самая, которую Тори видела во время первого визита в Бодиам.

Виктория тут же приняла решение. Единственный, кого ей следовало убедить в том, что она путешествовала во времени, — это сэр Перегрин. Других убедить не удастся, поэтому не стоит тратить на это время.

Доктор Купер подошел к кровати и склонился над девушкой:

— На что жалуетесь, моя дорогая мисс Карсуэлл?

— Чувствую себя немного усталой, доктор, А в остальном все в порядке.

Купер оттянул ей веки, потом попросил открыть рот, чтобы осмотреть горло.

— Глотать не больно?

Тори покачала головой, и доктор, вытащив из саквояжа стетоскоп, приставил его к ее труди.

— Сделайте вдох, мисс Карсуэлл.

Доктор немного послушал ее, затем, простучав костяшками пальцев по груди, спрятал стетоскоп обратно в свой саквояж.

— Какие-либо физические симптомы болезни отсутствуют, — сообщил он. — Ваше здоровье в полном порядке, моя дорогая.

Доктор откашлялся и спросил:

— Можете что-нибудь сказать о том, где вы находились этот месяц, мисс Карсуэлл?

Тори улыбнулась в ответ:

— Нет, ничего не могу сказать. Я просто не помню.

— Ах, так?.. Я слыхал о подобных случаях, хотя сам никогда раньше не сталкивался с пациентами, потерявшими память. Сэр Перегрин вытащил вас сегодня утром из замкового рва. Вы уверены, что не помните, что происходило до того момента?

Тори отрицательно покачала головой:

— Нет, ничего не помню. Помню только одно: я находилась в Бодиаме.

Тут из-за двери послышался шум, а потом раздался визгливый голос Эдвины Карсуэлл. Мистер де Бург приоткрыл дверь и виновато взглянул на сэра Перегрина. Тот утвердительно кивнул и громко сказал:

— Леди Карсуэлл, входите, пожалуйста!

Эдвина тут же ворвалась в комнату, а следом за ней вошел молодой священник с плетеной корзиной, в которой принес кое-какую одежду для сестры.

— Виктория, во имя всего святого!.. Я требую, чтобы ты сказала, где была все это время! — закричала леди Карсуэлл.

— Зачем, матушка?

Эдвина отодвинула локтем доктора Купера и спросила:

— Что ты делаешь в постели сэра Перегрина?

Тори окинула взглядом комнату:

— Мне кажется, что я принимаю здесь придворных.

— Что ты сказала?! Я не потерплю дерзостей от девчонки! Ты навлекла позор на всю нашу семью!

— Просто мисс Карсуэлл нездоровится, — вмешался доктор. — Она находится в постели, потому что я прописал ей постельный режим.

— Доктор Купер, я требую, чтобы вы освидетельствовали мою дочь, — заявила Эдвина. — Нужно убедиться, что она не потеряла девственность. Я подозреваю, что при попустительстве Фуллера она провела этот месяц у него в замке. Если он нанес ущерб ее невинности, я потребую компенсации.

Виктория залилась краской:

— Матушка, как вы можете так унижать меня перед посторонними?

— Унижать? Это я унижена! Ты оскорбила меня своим поведением, потаскуха! Немедленно осмотрите ее, доктор.

Сэр Перегрин встал между Эдвиной и доктором:

— Это ни к чему, миледи. Я намерен просить руки Виктории. Так что никакого скандала не будет, если только вы сами не устроите его.

— Что ж, замужество — это единственный выход из положения, — согласилась Эдвина. — Держать ее в замке целый месяц без одежды, голой! Я даже представить не могу, что тут у вас происходило.

— Неужели не можешь, матушка? — с усмешкой спросила Тори.

Эдвина повернулась к сыну:

— Эдмунд, обвенчай их прямо сейчас.

— Нет, этого не будет. Я не давала согласия выйти замуж, — отрезала Тори.

— Но ты все равно выйдешь… Ты должна, — заявила Эдвина.

— Должна? В самом деле? Мне кажется, это мое личное дело. Я думаю, пора воспользоваться советом доктора и немного отдохнуть. Всего доброго, матушка. Эдмунд, спасибо, что принес одежду.

После того как все ушли, Тори еще с час пролежала в постели. И думала она о прошлом, а не о настоящем — прошлое не отпускало и влекло, как моряков влечет голос морской сирены. В конце концов ей пришлось напомнить себе, что прошлое, настоящее и будущее — все это вместе составляет реальность. И если она сумеет принять эту мысль, то тогда сможет овладеть и прошлым, и настоящим, и будущим.

Выбравшись из постели, Тори позвала служанку и попросила приготовить ей ванну. Она искупалась, вымыла голову и, обмотав волосы полотенцем, открыла корзину с одеждой, которую принес Эдмунд. Когда одно за другим оттуда стали появляться платья, ей сделалось не по себе. «Неужели придется носить такое убожество? — спрашивала себя Тори. — Черт побери, кто приказывает нынешним женщинам носить такие платья? Наверняка не молодая королева. Эти высокие кружевные воротники и многочисленные пышные юбки прикрывают все, что делает женщину привлекательной. А цвета?! Серые и тусклые! Просто ужасные цвета. Нет, это нельзя на себя надевать!»

Из того, что принес ей брат, Тори выбрала самое светлое платье — то самое, из розовато-лилового батиста, именно оно было на ней во время первого визита в замок. Ей нравилось, что это платье подходит под цвет ее глаз. Потом она вытащила из корзинки щетку и занялась прической.

Тори расчесывала волосы до тех пор, пока они не стали потрескивать. Потом посмотрела на свое отражение в зеркале и улыбнулась, вспомнив слова Фэлкона о том, что ей не следует стягивать волосы на затылке. Распустив волосы, так что они рассыпались по плечам длинными прядями, Тори прошептала:

— Фэлкон, любимый, ведь именно так тебе нравится, верно?

Тори вышла из комнаты и, поднявшись по лестнице, забралась на верхнюю площадку башни. Ашдаунский лес заметно уменьшился за прошедшие сто лет. А вот Хокхерст, наоборот, разросся. Это уже был город, а не деревушка. Тори посмотрела в другую сторону, туда, где протекала река. И ей показалось, что русло Ротера немного изменилось.

Окинув взглядом окрестности, она посмотрела вниз. До замкового рва было ужасно далеко, и оставалось только удивляться, что у нее хватило смелости прыгнуть с такой высоты. Ей вдруг пришло на ум, что сэр Перегрин, должно быть, стоял как раз на этом самом месте, когда утром увидел ее во рву.

«Я тоже стояла здесь. И мне пришлось броситься вниз. Как странно!.. Мы с ним находились в одном и том же месте, в одно и то же время. Наверняка между нами существует какая-то невидимая связь. Но как заставить его в это поверить?»

Виктория невольно улыбнулась. Она вдруг поняла: ей надо приучить Перегрина к мысли о том, что он — Фэлкон.

Она почувствовала присутствие Перегрина раньше, чем увидела его. Он пересек площадку и подошел к ней:

— Очень рад, что вы пришли в себя, мисс Карсуэлл.

— Меня зовут Тори, и вы это прекрасно знаете. — Она окинула взглядом окрестности. — Ашдаунский лес уже в роскошном осеннем наряде. Ничего удивительного, что вы любите подолгу стоять здесь. От такой красоты дух захватывает. — Она указала в сторону реки: — А вон там была стоянка «Морского волка».

— Я так себе это и представлял. Вы знаете, что колокол у подъемной решетки ворот с «Морского волка»? Колокол хотели сдать в переплавку, но я его спас.

— Да, удивительно… Но еще удивительнее другое. Вы знаете, что лорда Хокхерста звали Перегрин Палмер, но он сменил имя и стал Фэлконом?

— Ну, уж если меня зовут Перегрин Палмер Фуллер, то он явно мой предок.

— Фэлкон не просто ваш предок… Он — это вы, а вы — это он. В вас возродилась его душа. Вы верите, что такое возможно?

Он долго разглядывал ее, потом пробормотал:

— Вполне допускаю, что вы правы. Ведь если можно родиться один раз, то почему нельзя дважды?

— А ваше золотое кольцо… Оно давно у вас?

Перегрин посмотрел на свою руку:

— Я заказал его лет десять назад. Сокол — очень подходящий символ для печатки.

Тори подняла руку с кольцом на большом пальце:

— Сравните их. Они абсолютно одинаковые. Вы не находите, что это весьма странно?

— Полагаю, просто совпадение.

Она решительно покачала головой:

— Я не верю в совпадения! Скорее я поверю в то, что когда-то вы владели кольцом, которое я сейчас ношу, а потом что-то заставило вас заказать точно такое же. Наше прошлое создает настоящее.

— Да, согласен. В этом вы правы. Наше прошлое действительно формирует наше настоящее.

— Хотя на самом деле нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Все это — одно целое.

— Весьма интересная мысль. Но такое трудно себе представить.

— Для вас это не составит труда, сэр Перегрин.

Он улыбнулся и перевел разговор на другую тему:

— Не откажетесь перекусить, Виктория?

— Не откажусь, — ответила она с улыбкой.

Они спустились в столовую, и Перегрин, усадив ее, налил ей вина и нарезал тонкими ломтями холодную ногу барашка. Овощи Тори выбрала сама.

— Ты помнишь, как мы ели свежих устриц, а потом моллюсков?.. Ох, простите, то было с Фэлконом… Мне трудно вас отделить друг от друга.

— Неужели мы с ним так похожи? — заинтересовался Перегрин.

— Прямо-таки одно и то же лицо. Но он частенько бывал распутным и грубым. Иногда — дерзким сверх всякой меры.

— Вы считаете, я на такое не способен?

— Возможно, все мужчины грешат подобным поведением, но надеюсь, вы не станете вести себя так постоянно.

— Вы должны узнать меня поближе, чтобы иметь представление, каков я на самом деле.

— И вот еще что интересно… Скажите, у вас есть офицерские пистолеты? Я имею в виду пистолеты для морских офицеров.

Он взглянул на нее с удивлением:

— Откуда вы про них узнали?

Тори пожала плечами:

— Знаю, вот и все. Когда мы позавтракаем, я кое-что покажу вам во дворе.

— Похоже, все секреты замка вам известны лучше, чем мне.

— Так и есть, будьте уверены. Возможно, я знаю и вашисекреты.

Его глаза заблестели, и Тори поняла, что ему нравится ее общество.

После завтрака они вышли на лужайку во дворе замка.

— Как-то раз я попросила Фэлкона, чтобы он научил меня стрелять, — сказала Тори. — И он привел меня сюда, на эту самую лужайку. Фэлкон был прекрасным стрелком. Он потушил пламя свечей с двадцати шагов, а потом вручил мне пистолет с правым курком и предупредил, что это опасно, когда курок взведен наполовину. Я, конечно, была безнадежна, но все равно очень старалась. Стреляла до тех пор, пока не угодила пулей в стену замка. Теперь посмотрите вот сюда. Это как раз здесь. Видите?

Сэр Перегрин провел пальцем по углублению в камне.

— Я как-то не обращал на это внимания… Да, действительно похоже на след от пули.

— Это и есть след от пули. След от моей пули. Я оставила его здесь.

Он улыбнулся и спросил:

— А что вы еще здесь оставили?

«Помимо моей девственности?» — подумала Тори.

— За день до того, как я вернулась сюда, мы сбросили в ров несколько ящиков, упакованных в промасленные шкуры. В них были какао-бобы, которые выращивают в Португальской Гвинее. Но это произошло сто лет назад. От них, наверное, ничего не осталось.

— Да, наверное, — согласился Перегрин. — О, вы дрожите. Вам, должно быть, холодно.

— Да, возможно, — кивнула Тори. — Эдмунд не захватил накидку, а она мне сейчас не помешала бы. Вместо накидки он принес отвратительные платья…

— Мне кажется, это платье вам очень идет.

— Фэлкон назвал бы его тошнотворным! Женские моды сто лет назад были исключительно изысканны. Такой одежды мне будет очень не хватать. Комната под вашими покоями в круглой башне была убрана специально для женщины. А в гардеробе там было множество прекрасных платьев. Он сначала сказал, что это наряды его сестры, но я-то сразу поняла, что они принадлежали его метрессе. Она сбежала от него.

— Виктория, вы рассказываете удивительные вещи! Давайте сейчас заглянем в ту комнату.

Они вошли в башню и по винтовой лестнице поднялись наверх. Теперь в комнате, которую она считала своей, не было ничего, кроме пыли и паутины.

— Когда-то здесь по стенам висели средневековые гобелены с изображениями мифических животных. У меня была огромная кровать с пологом, а также гардероб с зеркалом и даже ванна, расписанная чудесными розами.

Сэр Перегрин приблизился к ней вплотную.

— Комнату можно заново обставить, если это доставит вам удовольствие.

От его близости у Тори перехватило дыхание.

— Да, возможно, доставит, — ответила она.

— О каких же моих секретах вы говорили?

Тори медлила с ответом. Наконец тихо сказала:

— Я ни разу не видела вас без рубашки, но держу пари, что у вас имеются татуировки.

Его черные глаза широко раскрылись.

— Вы хотите увидеть меня без сорочки, Тори?

Она покачала головой:

— В этом нет необходимости. Я и так знаю, что на каждом предплечье у вас татуировка — сокол.

— Ох, черт! Все, что вы говорите, подтверждает вашу историю про путешествие во времени. Только как такое возможно?

Тори внимательно посмотрела на него, а потом провела пальцами по родимому пятну у него на щеке.

— Когда я встретилась с Фэлконом, у него не было никаких отметин на лице. Но потом он получил удар шпагой, и клинок рассек ему щеку. Именно я зашивала рану. Я знала: в том месте останется шрам, но он не испортит внешность Фэлкона.

Фуллер взял ее за руку и заглянул ей в глаза:

— Вы любили его, Виктория, так ведь?

— Фэлкон был пиратом и контрабандистом. Как же я могла в него не влюбиться? — прошептала она.

Перегрин наклонился к ней и коснулся губами ее губ. Потом крепко прижал к себе и поцеловал, вкладывая в поцелуй всю страсть, что копилась в нем с той самой минуты, как он впервые увидел ее в реке.