Запретная любовь

Глава 11

Закрыв глаза, Тори прочувствовала этот поцелуй всем телом — от макушки до кончиков пальцев. Она снова оказалась в объятиях Фэлкона, снова прижималась к его груди. Ей казалось, ее губы плавятся от его поцелуя, и хотелось, чтобы поцелуй этот длился вечно. Но в какой-то момент она вдруг в испуге подумала о том, что если откроет глаза, то волшебство исчезнет, а вместе с ним исчезнет и Фэлкон.

Собравшись с духом, Тори все же приоткрыла глаза. Нет, Фэлкон по-прежнему был с ней! Во всяком случае, Перегрин ничем от него не отличался. И взгляд пронзительных черных глаз казался точно таким же. Глаза его словно говорили: «Любимая, мы знаем друг друга целую вечность».

— У нас с тобой давнее знакомство, Тори, — сказал Перегрин. — У меня такое ощущение, что мы знаем друг друга очень много лет.

Она ласково ему улыбнулась:

— Мне тоже так кажется.

— Вот и прекрасно. Пойдем наверх, нам есть что обсудить. И нам надо принять кое-какие решения.

Когда они поднялись к нему, Перегрин усадил ее в кресло у камина, а сам уселся напротив.

— Скажи честно, ты веришь тому, что я тебе рассказала? — спросила Тори. — Как ты думаешь, это возможно, что ты — Фэлкон, лорд Хокхерст?

— Если честно, не знаю. Расскажи мне о нем.

— Как-то раз Фэлкон перехватил корабль Ост-Индской компании с грузом чая. Вскрывая один из ящиков, он, к своему изумлению, обнаружил, там детеныша леопарда. И тут же решил, что назовет его…

Тори умолкла, увидев, что Перегрин поднес ко лбу руку — как будто вспомнил что-то.

— Назвал Пандорой. Я думаю, он назвал детеныша Пандорой.

— Так ты вспомнил, да? Ах, как чудесно!

Перегрин покачал головой:

— Это всего лишь догадка. Ведь все знают миф о ящике Пандоры.

— Подумай как следует. Может, что-нибудь вспомнишь. Ну, так что же?

— Что-то припоминается, но случайно.

— А ты ее видишь?

— Кажется… Да, вижу. Она плавает в замковом рву.

— Совершенно верно! Она плавала там каждый день, на закате!

— Какой он интересный человек этот Фэлкон! Ты говорила, что он был пиратом и контрабандистом. Тебя это не шокировало?

— Только не контрабанда. Его самого не интересовала прибыль. Фэлкон занимался этим ради обитателей деревушки Хокхерст — бедных рыбаков. Рыбаки едва сводили концы с концами, а деньги, которые они зарабатывали во время своих полуночных вылазок, позволяли им выжить.

— Значит, он сочувствовал тем, кого обделила судьба. Но как же тогда пиратство?

— Вот оно-то меня по-настоящему беспокоило. Я умоляла Фэлкона бросить это занятие, пыталась удержать его возле себя в безлунные ночи, но у меня ничего не получилось. Он утверждал, что получает удовольствие от грабежа, и ничего не мог с собой поделать.

— Однако в исторических книгах лорд Хокхерст из Бодиама нигде не упоминается в связи с пиратством.

— Что же в этом удивительного? Капитан Драдж, начальник береговой охраны, всегда подозревал Фэлкона. Но когда он пришел арестовать его, Фэлкон уже скончался. Ему прострелили легкие задень до этого. Тогда Драдж приказал своим людям арестовать меня. Но Пандора накинулась на капитана. Я уверена, что она его загрызла. А у лорда Хокхерста был преданный слуга — мистер Берк. Я не сомневаюсь, он сделал все возможное, чтобы скандал не коснулся имени Фэлкона. Берк был очень достойным человеком.

— Итак, Фэлкон умер?

Виктория со вздохом кивнула:

— Он умирал медленно, все чаще и чаще теряя сознание. Смерть, словно вор, шарила у нас в комнате, а мы ничего не могли с этим поделать. И это было невыносимо… Сначала я молилась, чтобы он не умирал. Но под утро он ужасно мучился, и я начала молиться, чтобы его мучения кончились.

— А потом ты решила, что для тебя единственный выход из ситуации — прыгнуть с башни?

Тори снова кивнула:

— Я прыгнула — и вернулась в свое время. Но я нисколько не боялась разбиться. Для меня это не имело значения. Без Фэлкона мне не хотелось жить.

— Значит, судьба сделала выбор за тебя. И я очень рад, что ты вернулась.

— Так ты веришь в мою историю?

— Не до конца. Но это не так уж и важно. Главное, что ты здесь. А что будет потом — жизнь покажет.

Тори внимательно посмотрела на собеседника и отчетливо проговорила:

— Перед смертью Фэлкон сказал: «Любовь сильнее смерти. Я обязательно найду тебя, где бы ты ни находилась».

— А если бы он не умер, то ты не вернулась бы назад, ведь так?

— Да, конечно. Я осталась бы с ним навсегда.

— Поэтому, Виктория, тебе нужно, чтобы я был Фэлконом?

— Я знаю, что ты — Фэлкон!

— А если нет? — Он заглянул ей в глаза. — Скажи, так ты подумаешь над моим предложением?

— Я выйду за тебя замуж, Перегрин, потому что в глубине души я уверена, что ты — Фэлкон.

В его улыбке сквозило сожаление.

— Это не тот ответ, на который я рассчитывал, Тори. Но я его принимаю.

Он немного помолчал, потом спросил:

— Ты ведь соглашаешься не потому, что мать приказала тебе выйти за меня?

— Что бы мать ни говорила, в чем бы меня ни обвиняла, я никогда не вышла бы замуж против своего желания. Я соглашаюсь, потому что знаю: ты чуткий и заботливый. И не так уж и важно, что ты не веришь в то, что на самом деле ты Фэлкон. Главное — мы прекрасно подходим друг другу, сэр Перегрин.

— Фэлкон — более мужественное имя, чем Перегрин, не так ли?

— Но при крещении его тоже назвали Перегрином.

— Однако он набрался храбрости и поменял имя.

— Хочешь, я стану называть тебя Фэлконом?! — оживилась Тори. — Мне это будет приятно.

— Что ж, пожалуйста. Я думаю, что быстро привыкну к такому романтическому имени.

— А ты, оказывается, покладистый, — улыбнулась Тори.

Он тоже улыбнулся:

— Выходит, что так. Знаешь, дорогая, мне нужно о многом позаботиться. О кольце, например. Я хочу чтобы ты надела кольцо, когда отправишься домой. Пусть все видят, что ты помолвлена.

Тори вздохнула:

— Я обязательно должна вернуться домой, Фэлкон?

— Вообще-то я предпочел бы, чтобы ты оставалась со мной, если ты не против.

Она энергично закивала:

— Да-да, конечно, не против. Наоборот, очень хочу остаться. Ведь нам нужно познакомиться получше, не так ли?

Фэлкон привлек ее к себе и поцеловал в лоб.

— Разумеется, ты права, дорогая.

— Знаешь, давай побыстрей поженимся. А церемонию венчания пусть проведет Эдмунд.

— Договорились. Ты пережила удивительное, приключение, Тори. Правда, последние часы обернулись горем. Мы поженимся, как только ты будешь готова к этому. Сейчас отдохни, а мне нужно отлучиться. Но я скоро вернусь.

Спустившись вниз, сэр Перегрин попросил мистера де Бурга помочь найти веревку и крюки «кошки». Затем отвел слугу ко рву и сказал:

— Надо пройтись «кошками» по дну. Я ищу ящики, упакованные в промасленные шкуры.

Вдвоем они метр за метром обшарили все дно, но безрезультатно. Но потом крючья вдруг зацепились за что-то. Ухватившись за конец веревки, они вытащили из воды свою находку. Опустившись на колени, Фуллер тотчас же убедился в том, что перед ним действительно промасленная упаковка. Но когда он разрезал ее ножом, деревянный ящик внутри, сгнивший вместе с содержимым, развалился под собственной тяжестью. По виду месива трудно было понять, что это за груз. Но исходивший от него аромат нельзя было спутать ни с чем. Такой запах мог исходить только от шоколада.

— Спасибо, де Бург. Я ненадолго отлучусь в город.

Перегрин чувствовал, что необходимо побыть в одиночестве. Он не любил копаться в себе, но сейчас многое следовало обдумать. Виктория была убеждена, что он жил в Бодиаме сто лет назад. Но неужели такое возможно? Неужели он начинает в это верить?

Оседлав Бесс, Перегрин проскочил под подъемной решеткой и направился в сторону Ашдаунского леса. Деревья уже окрасились в яркие цвета, но до листопада было еще далеко. Кроны деревьев, смыкаясь в вышине, образовали золотой купол. Здесь царили тишина и спокойствие. От мысли, что так было всегда, возникло какое-то мистическое настроение. Ему были известны все тайные тропы в лесу, и он без труда представил, как безлунной ночью везет по ним контрабандные табак и коньяк.

Перегрин умел подражать крику совы. И когда он вдруг заухал, в нем неожиданно ожили давно забытые ощущения, прятавшиеся в каких-то глубинах. В глубинах его воображения? Его сердца? Души?

И эти ощущения оказались намного острее тех, что возникали от рассказов Виктории. Казалось, он нутром чувствовал свою связь с ней — как будто знал ее когда-то давным-давно, в другое время, но в этом же самом месте. Вот они смеются… Вот скачут вместе по лесу… А вот они на корабле. И оба они обожают замок Бодиам.

Когда Тори пропала, Перегрин предположил, что она уехала в Лондон. В условиях жестких запретов жизнь с матерью была очень тяжелой. Тогда он подумал, что она решила рискнуть и вырваться на свободу. Вызывало грусть лишь то, что она вознамерилась избавиться и от него, Перегрина. Но сейчас его переполняла радость, потому что Тори вернулась. И он прекрасно понимал, что не может позволить себе потерять ее еще раз.

«Мне действительно кажется, что я любил ее когда-то. Более того, я никогда не переставал ее любить. Я по-прежнему люблю ее. Она думает, что я — Фэлкон… Но готов ли я признаться, что сам считаю себя Фэлконом?»

Внезапно из кустов выскочил заяц и перебежал тропу. И на какой-то миг Перегрину показалось, что это тайный знак, который ему послала кельтская богиня Бригантия. Он улыбнулся, вспомнив, как читал о ней в книге мифов. Надо будет найти ту книжку. Тори она понравится.

Потом он вспомнил еще про одну книгу, и мудрые слова отчетливо прозвучали у него в ушах:

Что было, то и будет; и что делалось, то будет делаться, и нет ничего нового под солнцем[9].

А потом вдруг пришла мысль о том, как погиб Фэлкон. Смерть от пули, попавшей в легкое, должно быть, была мучительной. Несколько раз в жизни, в особо холодные зимы, Перегрину случалось тяжело болеть плевритом. Тогда от мокроты, копившейся в груди, становилось трудно дышать и начинался кашель, часто сопровождавшийся острой болью. «Что-то у нас слишком много общего, как будто мы с ним — один и тот же человек».

Запрокинув голову, он расхохотался. «Я въехал в лес Перегрином, а выезжаю Фэлконом».

Развернув Бесс, он направил ее в сторону порту, как ему было известно, имелась отличная ювелирная лавка. С того самого момента, как он в первый раз увидел Тори, Фэлкон знал, какое кольцо выберет для своей невесты. По сравнению с изумрудным перстнем в алмазной оправе все остальные драгоценности смотрелись как обыкновенные стекляшки. Это была довольно дорогая вещь, и он жестоко торговался — до тех пор, пока не сбил цену, хотя и она показалась ему завышенной. Закончив дела с ювелиром, Фэлкон направился обратно в замок, где его ждала любимая женщина.

Тори высматривала его из окна башни. Увидев всадника на дороге, она помчалась вниз по винтовой лестнице, чтобы встретить его.

— Наконец-то ты вернулся! Я уже начала скучать по тебе!

— Какое радостное возвращение! — воскликнул Перегрин. — Ты всегда будешь так меня встречать? — Он взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. — Станешь называть меня Фэлконом?

Она расцвела в улыбке:

— Да-да, конечно, буду!

— У нас так вкусно пахнет… Проголодалась?

— Как волк, — кивнула Тори.

— Тогда пойдем в столовую. Полагаю, голод нужно утолить как можно быстрее.

— Голод бывает разный и не всякий легко утолить, — в задумчивости проговорила Тори.

Перегрин внимательно на нее посмотрел:

— Но можно хотя бы попытаться, дорогая.

Тори вспыхнула; ее все сильнее возбуждало предвкушение приближающейся ночи.

Взявшись за руки, они направились в столовую, где ярко пылал камин. В огромной оловянной вазе по одну сторону от камина стояли ветки с осенними листьями, а по другую, на подставке из литого чугуна, лежала груда поленьев для камина.

Фэлкон налил в бокалы вина.

— Или ты предпочитаешь французский коньяк? — спросил он с лукавой улыбкой.

— С тех пор как его ввозят по закону — нет. Контрабанда всегда приятнее.

— Да, согласен. Риск всегда делает жизнь… более интересной.

— Черт побери, мы с тобой очень похожи. Как контрабандисты-сообщники.

— Скорее как сокол и голубка.

— Но тогда выходит, ты — охотник, а я — твоя добыча? Нет, не согласна. Я предпочла бы быть… кречетом, например.

— Кречет подходит. Знаешь, ты прямо-таки зачаровываешь меня…

— А ты — меня. Похоже, мы зачаровываем друг друга.

— Послушай, дорогая, я все больше и больше убеждаюсь, что мы с тобой словно одно целое.

Фэлкон принялся разделывать утку в винном соусе, а Тори положила себе на тарелку жареной картошки, лука-порея и тушеной моркови.

— Винный соус просто божественный, — сказала она с улыбкой. — Мистер де Бург — специалист по французской кухне?

— Мой мажордом — человек очень знающий. Он делает жизнь вполне комфортабельной даже такому холостяку, как я.

— Мистер Берк в прошлом веке был неотъемлемой частью Бодиама. Такое впечатление, что он служил хозяевам замка с того времени, как замок построили, то есть со времен короля Эдуарда.

— Благодаря тебе, дорогая, я начинаю думать, что все возможно.

Обойдя стол, Перегрин уселся на стул, стоявший рядом со стулом Тори, и усадил ее к себе на колени.

— Теперь я верю даже в то, что ты станешь моей женой. — Он вытащил из кармана кольцо с изумрудом. — Вот это к нашей помолвке.

У Тори загорелись глаза, когда она увидела драгоценность. Взглянув на Перегрина, она подняла вверх палец, чтобы он надел на него кольцо.

— Изумруд… Откуда ты знаешь, что мой любимый цвет — зеленый? О, оно прекрасно мне подошло. — Тори провела ладонью по его щеке. — А мы с тобой, Фэлкон, прекрасно подходим друг другу.

Он осторожно отстранил ее руку.

— Знаешь, я всегда испытывал неловкость из-за своего родимого пятна. Но ты, похоже, не обращаешь на него внимания.

— С ним ты мне очень даже нравишься. Может, без него было бы лучше, но я ведь собственными руками накладывала шов на это место, когда ты, Фэлкон, был ранен…

— У тебя долгая память, — заметил он с усмешкой.

— И безошибочная, мой дорогой. Я уверена: наша с тобой встреча была предопределена. Мы с тобой очень любим этот замок и непременно восстановим его во всем прежнем великолепии. Не могу дождаться, когда мы начнем. Для нас обоих это будет настоящий… любовный труд.

Фэлкон поспешил сменить тему:

— Куда бы ты хотела отправиться на медовый месяц, любимая?

— В Лондон, конечно. Обойдем все антикварные лавки и магазины и скупим все, что пригодится нам в Бодиаме. — Тори взяла Фэлкона за руку и соскользнула с его коленей. — Давай пройдемся по замку, и я расскажу тебе, как тут все было сто лет назад.

Он последовал за ней, и она повела его вверх по лестнице, а затем по длинному коридору, выходившему на «галерею менестрелей».

— Видишь, перила обвалились? А это ведь опасно… Когда-то их искусно вырезали из черного дуба и отполировали до блеска. Надо будет нанять резчика по дереву, чтобы он восстановил на них дубовые листья и гроздья желудей. На балконе висели драпировки из золотистого бархата. А стулья для музыкантов были с высокими спинками и с подушками на сиденьях. — Тори улыбнулась Фэлкону. — С этого места я в первый раз увидела, как в Бодиаме развлекались сто лет назад. Пол внизу, в бальном зале, натирали до блеска. По стенам же стояли жирандоли с немыслимым количеством свечей, свет которых отражался в хрустальных подвесках. — Она невольно вздохнула. — Сейчас здесь пыль и паутина, но мы обязательно воссоздадим былую роскошь. Вот тут стояли столы с закусками и напитками, а в дальнем конце игральные столы для тех, кто хотел играть в карты или в кости. В то время все очень увлекались азартными играми, и должна признаться, что я тоже рискнула несколько раз — прежде всего потому, что играла не на свои деньги.

— Фэлкон всегда был щедр и внимателен к тебе?

— О, не только Фэлкон! Все джентльмены старались добиться моей благосклонности. — Тори закатила глаза. — Видишь ли, Фэлкон всем говорил, что я его сестра.

— Очень мило, что он… что я… заботился о твоей репутации.

— Пойдем же! Я покажу тебе библиотеку! — Схватив своего спутника за руку, Тори повела его в сторону арки. — Вон в тех помещениях располагался экипаж «Морского волка». Это самая старая часть Бодиама. Еще раньше здесь находился на постое военный гарнизон.

— Я только раз заходил в это крыло замка. Тут требуется такой большой ремонт… Меня это просто пугает.

— Не обманывай. Я уверена, что ты ничего не боишься. — Тори ненадолго остановилась и посмотрела по сторонам. — Понимаешь, квадратных башен несколько, поэтому я не уверена, что это та самая. У Фэлкона библиотека располагалась на первом этаже квадратной башни. Она была не очень большая, но уютная.

— В конце этого коридора я нашел несколько книжных груд и добавил к ним те книги, что имелись у меня. Но никаких шкафов я здесь не видел.

Когда они вошли в комнату, Фэлкон зажег факел на стене. На груды книг упал свет, и Тори стало не по себе.

— Ведь они так сгниют. Знаешь, мы начнем работы именно отсюда, — заявила она решительно.

Фэлкон взял ее за руку:

— Тори, боюсь, мне нужно кое в чем признаться. У меня не так много денег, чтобы перестраивать весь Бодиам. Когда ты исчезла, я подумал, что ты отправилась в Лондон. А без тебя я решил, что нет смысла восстанавливать замок. Эта идея перестала меня увлекать, стала казаться бессмысленной. Поэтому почти половину своего капитала я истратил, а на оставшуюся часть у меня есть обязательства, которые невозможно отменить.

Тори уставилась на него с таким видом, словно не понимала, о чем речь.

— Ты хочешь сказать, что у тебя не осталось денег на восстановление замка?

— Именно это я и сказал. О, у меня достаточно денег, чтобы нам с тобой жить в свое удовольствие, но отстроить Бодиам заново… Боюсь, с этим придется подождать несколько лет.

— Выходит, ты спустил свое наследство за какой-то месяц?

— Я вовсе не спустил…

— Черт бы тебя побрал! От безумного Джека Фуллера ты, оказывается, получил в наследство не только замок, но еще и его мозги! Годами он сорил деньгами направо и налево, тратил их на свои капризы и прихоти. Недаром его прозвали Безумный Джек. А теперь ты, Фэлкон, пошел по его стопам?!

Он молчал, и Тори продолжала:

— Ведь Бодиам — это старинное сокровище. Замок перешел в твои руки вместе со священными обязательствами. Как ты мог растранжирить средства, которые тебе само небо послало, чтобы ты восстановил Бодиам? Ты совершенно безответственный человек! Как ты мог так поступить, Фэлкон?!

Тори принялась молотить кулаками по его груди. Перехватив ее руки, он закричал:

— Стоп, чертова кошка!

Тори высвободила руки и скрестила их на груди; было очевидно, что она в ярости.

Фэлкон же с грустной усмешкой проговорил:

— Теперь понятно, что Бодиам значит для тебя больше, чем я, Виктория. Каким глупцом я был, когда подумал, что ты выходишь за меня по любви.

— Я тебя люблю! — закричала она.

— Да, но замок Бодиам ты любишь больше.

— Ты предложил мне выйти за тебя, но ты меня обманул, — заявила Тори. — Прежде чем делать предложение, ты должен был сказать, что растратил свое наследство.

— Уверяю тебя, я ничего не сказал только потому, что боялся отказа. Но в конце концов… совесть не позволила мне держать тебя в неведении.

— Я в восторге, сэр Перегрин! Жаль, что ваша совесть не уколола вас до того, как вы уложили меня в постель!

Он нахмурился и проворчал:

— Мне кажется, пора замолчать. Мы наговорили друг другу вполне достаточно, мисс Карсуэлл.

— Так оно и есть, милорд. Очень любезно с вашей стороны, что вы не опустили входную решетку. Ноги моей больше здесь не будет! — Тори откинула волосы за спину и развернулась. «Не плачь! Не смей плакать, Виктория Карсуэлл!» — говорила она себе, направляясь к воротам.