Запретная принцесса

Глава вторая

На следующей неделе Себастиан Хоук выяснил, что у Лины нет близких друзей, которые знали бы о ней всю правду, хотя она много общалась с разными людьми. По крайней мере, в полученных им сведениях о ней на этот счет все было сказано правильно.

Но в этих сведениях не было ничего, что подготовило бы его к все более возраставшему влечению, возникшему между ними. Хоук надеялся использовать это влечение для того, чтобы находиться рядом с ней, но быстро обнаружил, что в нем было больше вреда, чем пользы для выполнения его работы.

Как он может охранять Лину, когда постоянно заглядывается на ее иссиня-черные волосы, сияющие на солнце? Длинные, до пояса, они были похожи на шелк — на вид и на ощупь.

Себастиан не мог заставить себя не дотрагиваться до них. И Лина, похоже, не возражала. Хотя девушка ограничивалась лишь кратким рукопожатием с мужчинами при встрече, она тянулась к прикосновениям Хоука. И не потому, что он дотрагивался до нее… особым образом. Но он хотел это сделать. Очень хотел. Пальцы его буквально ломило от боли и желания прикоснуться к соблазнительным изгибам ее тела, спрятанным под одеждой.

Нет, Лина не носила сексуальную одежду, но сексуальность сквозила в каждом ее движении. Она обладала врожденной чувственностью, о которой, он был уверен, и не подозревала.

И вот сейчас Лина сидела напротив него в кафе «Старбакс», о котором упоминал ее приятель, и внимательно слушала его, слегка склонив голову набок. А Себастиан сначала любовался красивыми очертаниями ее шеи, а затем перевел взгляд вниз, на ее груди, притягательно вздымавшиеся под тонкой хлопчатобумажной футболкой. Он был полностью уверен в том, что на ней не было бюстгальтера, потому что последние несколько минут видел, как были напряжены ее соски.

— Себастиан? — спросила она тихим, каким-то нерешительным голосом.

Он быстро перевел взгляд на лицо девушки и почувствовал, что покраснел. Когда это в последний раз случалось с ним? Он, двадцатисемилетний мужчина, крепко стоящий на ногах миллионер, давно уже не был мальчиком, способным краснеть, если вообще когда-либо был способен на это.

— Слушаю тебя.

— Я… э… я хочу спросить, может, ты хочешь…

— Да?

Она молчала несколько секунд, закусив нижнюю губу, и явно колебалась. Затем сказала быстро и порывисто:

— Давай прогуляемся по Стейт-стрит.

— Конечно, если у тебя есть время.

И снова ее постоянный охранник верил в то, что она штудирует науку. На этот раз — дома.

Когда Хоук понял, что Лина знает способы обмануть своего охранника и улизнуть из дома, он готов был задушить кого-нибудь. И в первую очередь — того самого охранника. Сколько раз принцесса ходила по улицам без всякой защиты?

Хоук пока не спешил докладывать семье принцессы о недосмотрах секьюрити. Он создал свое частное сыскное агентство и превратил его в мультимиллионную долларовую компанию, потому что прекрасно чувствовал, в какой момент надо проявлять личный интерес к нуждам клиента.

Лина прижалась к нему теснее, когда они шли по улице, обсаженной тремя рядами деревьев, и его рука непроизвольно обхватила ее тонкую талию.

Он всего лишь исполнял свою роль, но ему было очень приятно. Хотя не в правилах Хоука было выражать экзальтированные чувства. Его отношения с женщинами сводились лишь к свободному от обязательств общению, доставлявшему взаимное удовольствие. Никаких фальшивых эмоций. У него даже не было друзей-женщин. И он не испытывал никакого желания устанавливать с ними серьезные отношения. Ни под каким видом.

Все женщины в его жизни отдалялись от него — каждая по-своему. Та, которая дала ему жизнь, проявляла к нему притворный материнский интерес до тех пор, пока не нашла себе более выгодную, чем его отец, пару. Она бросила их обоих и после расставания виделась с Себастианом всего два раза. И каждый раз она хотела использовать его. Первый раз он позволил ей это сделать, но на второй раз пресек всякие попытки.

Его бабушка была такой же меркантильной, хотя и не разводилась с дедом Хоука. Он не понимал, обладают ли мужчины в его семье врожденной тягой к подобным женщинам, или им просто не везло. Так или иначе, ему удалось дважды последовать семейным традициям, прежде чем прийти к твердым правилам в отношении поведения с представительницами женского пола — как с теми, с кем у него были какие-то отношения, так и с теми, с кем он провел всего лишь одну ночь.

И несмотря на то, что чувства, которые он испытывал к Лине, были более глубокими, поэтому менее поддающимися контролю, он должен был контролировать их. Потому что она ничем не отличалась от других женщин.

Она обманывала своего охранника и свою семью на регулярной основе. Можно ли доверять ей в личных отношениях?

Он так не думал. Кроме того, Лина все еще не рассказала ему всю правду о себе. Она не была кандидатом даже для кратковременной связи. Но не знала этого. Она полагала, что их дружеский флирт будет развиваться и приведет… куда-нибудь, и все же продолжала скрывать правду о своей жизни.

Ее королевское происхождение еще больше подавляло его влечение к ней. Лина была девственницей, а значит, не из тех, кто умеет доставлять наслаждение в постели. Более того, она верила в вечную любовь и мечтала о ней.

Хоук не мог положиться на нее. Он, возможно, был более циничным, чем остальные мужчины, еще не утратившие наивности в отношении женщин, но не намеревался стать предметом любовных фантазий Лины.

И в завершение всего у Хоука был еще один аргумент. Он создавал свою компанию с большим трудом, она пользовалась международным авторитетом, и он не мог рисковать ее репутацией ради женщины. Какой бы соблазнительной она ни была.

Стремительно, будто в ускоренном фильме, сцена за сценой, все время, проведенное с Себастианом, прокрутилось в ее голове.

Себастиан предложил отвезти Лину к месту старта на каяках на своей машине. В спортивном «додже» было всего одно пассажирское место, поэтому все полтора часа они ехали вдвоем. Лина обнаружила, что неотрывно смотрит на его профиль, на плотно обтянутые джинсами бедра вместо того, чтобы любоваться видами из окна.

Девушка провела бесконечные часы, думая об этом мужчине, пытаясь понять, испытывает ли он к ней такой же интерес, какой испытывала к нему она.

Ей, совсем неопытной в этих делах, не с кем было посоветоваться, поэтому оставалось полагаться на собственное мнение, основанное… ни на чем. Конечно, она кое-что слышала от девочек, с которыми училась в школе, но все это, похоже, не годилось для нее. Себастиан не побуждал ее к сексу даже тогда, когда они оставались совершенно одни.

Тем не менее она была совершенно уверена, что он хочет ее. Иногда он смотрел на нее так, что в голове у нее все кружилось.

Лина пыталась читать женские журналы, но все они агитировали за открытые отношения. Значило ли это, что она должна… спросить его?

Иногда в его глазах вспыхивало нечто, что вызвало болезненное томление внизу ее живота, но он будто не чувствовал этого, и они встречались как ни в чем не бывало вот уже три недели подряд. В принципе это нельзя было назвать встречами как таковыми — он просто постоянно находился рядом с ней с тех пор, как она натолкнулась на него в университетском дворе.

Вообще-то именно из-за нее, как полагала Лина, он ходил на встречи, на которых никогда раньше не бывал, или на собрания общественных объединений, к которым, она была уверена в этом, не испытывал никакого интереса. Значит, он хочет ее? Правильно?

Это ее поражало. Такой мужчина, как Себастиан, интересуется Линой Марван? Невероятно! Она привыкла к тому, что людей привлекает ее королевский статус, но ведь Хоук, как и большинство студентов университета, понятия не имеет о том, что она — принцесса. Однако он любит ее… может быть.

В нем было все, о чем она мечтала… Все, что она хотела бы найти в мужчине, хотя он вовсе не был ее мужчиной.

Лина вздохнула. Себастиан бросил на нее вопросительный взгляд. Она слегка улыбнулась и пожала плечами. Хорошо, что не спросил ее, о чем она размышляет. Возможно, она выпалила бы слова, не подумав, и безнадежно скомпрометировала бы себя.

Себастиан так красив, так спокоен и уверен в себе! Он решителен и необыкновенно сексуален. И разве удивительно то, что она влюбилась в него по уши?

Но иногда у нее возникало твердое убеждение, что ему нужно только одно — дружба.

Лина совсем не разбиралась в отношениях мужчин и женщин. И отсутствие опыта в этом деле иногда ей очень досаждало. Если бы она, как и другие девочки, которые учились с ней в женской гимназии, встречалась с мальчиками вне школы, то, возможно, научилась бы флиртовать. Но ее воспитание в консервативной семье, где главенствовали мужчины, наверное, все-таки не позволило бы ей это сделать. Она сторонилась мужчин и стеснялась общаться с ними.

Пока не встретила Себастиана.

Конечно, немалую роль сыграло то, что он хотел быть рядом с нею, заниматься тем, что ее интересовало.

Сама Лина никогда не пыталась сделать то, что ей хотелось, и не только из-за отсутствия опыта. Ведь она не была всего лишь скромной, хорошенькой — иными словами, бесполезной — женской особью, в чем был уверен ее отец.

Себастиан отличался от мужчин в ее семье. Он не отметал ее мнения только потому, что она не являлась наследницей трона. Его не удивляли ее способности, и он не считал ее увлечение политологией пустой тратой времени. Он вел себя так, будто верил, что образование будет для нее очень ценным приобретением.

На это она сама надеялась.

Лина провела свое детство вдали от родного дома и виделась со своими родителями и братьями-сестрами лишь раз в году, когда на неделю приезжала в королевский дворец в Марван. Она не помнила, чтобы родители ласкали ее, и всегда знала о том, что является для своего отца лишь младшим по чину женским отпрыском.

Она не желала чувствовать себя никчемным человеком. Ей хотелось иметь свое значение в этом мире, и не только как привлекательный, хорошо воспитанный придаток к какому-либо мужчине.

— Ты сегодня какая-то очень тихая, — сказал Себастиан.

— Я думаю о том, насколько ты отличаешься от мужчин в моей семье.

— Чем именно?

— Ты не обесцениваешь меня просто из-за того, что я женщина.

— Кто же так делал?

— Мой отец. В некоторой степени — мой дядя. И другие.

— Твой брат?

Лина не помнила, чтобы упоминала своего брата, но, наверное, когда-то сделала это. Она улыбнулась одной из тех редких улыбок, которые возникали на ее лице, когда она думала о своей семье.

— Мой брат совсем другой. Он воспитывался точно так же, как и мой отец, но все-таки не такой. Он не разговаривает со мной откровенно, однако ведет себя так, что мне становится все понятно.

— Как именно?

Искренний интерес Себастиана побудил ее быть более откровенной, чем всегда.

— Он проводит со мной время.

— А твои родители — нет?

— Моя мать… можно сказать, и так.

Мать иногда посвящала ей час-другой, толкуя ей о поведении, приличествовавшем ее статусу, но эти беседы едва ли можно было назвать материнско-дочерней связью.

— А твой отец? — В вопросе Себастиана не звучало ни удивления, ни осуждения, всего лишь любопытство.

— Нет. Он очень занят для того, чтобы тратить свое драгоценное время на дочь. — Хотя, как говорила Лине сестра, их отец не уделял внимания и ей, жившей в Марване.

— Тебя это волнует?

— А разве тебя не волновало бы?

— Полагаю, что да. Но в моем случае именно мать не стремится увидеться со мной. Хотя отец тоже всегда был занят работой.

— И это тебя расстраивает?

— С чего бы? У меня есть своя собственная жизнь.

— Значит, ты считаешь, что семья не должна собираться вместе?

— Ты имеешь в виду совместные обеды и поездки на природу в летнее время?

— Что-то в этом роде.

— Если ты родилась в такой семье, я уверен, что это замечательно. Но если нет, то ты должна принять сложившиеся обстоятельства и двигаться вперед.

— Или изменить их.

И снова он взглянул на нее с удивлением.

— И как ты собираешься сделать это?

— Лично я? Вероятно, выйду замуж за того, кто ценит семью так же, как и я. Стану проводить время со своими детьми, и мой сын или моя дочь не будут чувствовать себя отвергнутыми.

— Ты думаешь, что родители отвергли тебя?

— Я знаю это.

— Почему ты так говоришь?

— Я приехала в США, когда мне было шесть лет, потому что старшая сестра моей матери не могла иметь своих детей и ей оказали честь воспитывать меня. — Она никогда никому не рассказывала подробности своей жизни, но Себастиан был не такой, как все. Она верила ему.

— А твой брат?

Она снова улыбнулась, вспомнив брата.

— Когда я приезжала к своим родителям, на неделю раз в году, он всегда разговаривал со мной. Расспрашивал меня о том, как я живу, хвалил за все мои достижения. Он был единственный из семьи, кто знал о моем увлечении каячным спортом. Когда прилетает в Америку, он все время меня навещает. А отец, который дважды в год летает в США, никогда не пытается увидеться со мной.

— Он наверняка считает, что тетя и дядя о тебе хорошо заботятся.

— Я тоже так думаю. Тетя очень милая, но немного чопорная, а дядя более открыт новому, чем отец, потому что вырос в Канаде. Он третий сын в королевской семье. Мне было позволено поступить в университет только по его настоянию. Если бы решали мои родители, то меня бы отдали в пансион благородных девиц в Европе.

После того, как отец дал согласие на учебу Лины в университете, она, на всякий случай, стала принимать меры, чтобы после своего восемнадцатилетия получить гражданство в США. К ней был приставлен охранник, но она научилась его обманывать. И теперь у нее были двойные документы: паспорт гражданки Марвана и другой — гражданки США, и о последнем ее семья ничего не знала.

Как гражданка Марвана, она должна была во всем повиноваться своему отцу, независимо от того, сколько ей было лет. Это не относилось ко всем марванским женщинам, но она была членом королевской семьи и официально не могла и шагу ступить без позволения отца. Однако, как гражданка США, она имела право отказаться возвращаться в Марван, если возникнет такая необходимость.

— И твои отношения с родителями сделали тебя несчастной?

— Отсутствие этих отношений. Я хочу, чтобы у моих детей была другая жизнь.

— Я уверен, что ты сможешь сделать это.

Она одарила его сияющей улыбкой:

— Спасибо тебе.

Подъехав к спортивному лагерю, они увидели, что возле домиков стоит всего одна машина. Должно быть, это был автомобиль Боба. Он и еще три члена группы все еще разгружали вещи. Хоук узнал, что он поселится в том же домике, что и Лина, и будет жить в одной комнате с Бобом. Это было выгодно Хоуку: так он сможет наблюдать как за принцессой, так и за ее настойчивым поклонником.

Лина разместилась в комнате с одной из студенток — блондинкой по имени Дженнифер, похожей на куклу Барби. Лина сказала Хоуку, когда они вместе осматривали озеро, что блондинка — бывшая военная и только сейчас поступила в университет.

Хоук знал об этом из донесений своих агентов. Но он не предполагал, что восхищение Лины независимыми женщинами и их стилем жизни смахивает на поклонение героям.

— Она посещала сомнительные кабаки в таких странах мира, в которых я и не бывала.

— И ты считаешь, что это хорошо?

Смех Лины был заразительным и чертовски сексуальным.

— Да. Я вела очень замкнутую жизнь. Такая поездка, как эта, является для меня редчайшим приключением.

— И тебе нравятся приключения? — спросил Хоук, и все внутри у него сжалось.

— Да. Я хочу путешествовать. Сделать что-нибудь, чтобы помочь людям. Увидеть мир, но не как член… хм… привилегированного класса. А как простой человек.

— Похоже, ты хочешь присоединиться к Корпусу мира.

— Об этом я тоже мечтаю, но сомневаюсь, что моя мечта когда-нибудь осуществится.

Хоук удивленно вздернул брови. Принцесса в Корпусе мира?

— Если ты не можешь осуществить эту мечту, займись благотворительностью. — Так иногда делают принцессы, не вмешиваясь в политические дела.

Лина остановилась и задумчиво взглянула на озеро. Хоук тоже замер, но он смотрел на принцессу. Ее золотистая кожа мерцала в лучах солнца, а лицо было таким красивым, что у Себастиана перехватывало дыхание. Внезапно он поднял руку и убрал прядь волос с ее лица.

Лина слегка отпрянула, и глаза их встретились. Он медленно склонил голову — все ниже и ниже, — пока не коснулся ее губ. Словно электрический ток прошел между ними, и время остановилось. Никто из них не шевелился. Они не целовались, но и не отрывались друг от друга. Просто стояли, парализованные чувствами, которые никто из них прежде не испытывал.

— Эй, вы двое! — голос Боба вернул Хоука к действительности.

Резко оторвав руку от щеки, к которой он нежно прикасался, Хоук отошел от Лины.

Черт! Он даже не слышал, как приблизился Боб. А если бы Боб представлял угрозу для Лины? Холодные мурашки пробежали по его коже.

Ведь он находится здесь для того, чтобы охранять Лину, а не нежничать с ней. Расслабился, как влюбленный теленок. Этого он не должен себе позволять.

— Привет, Боб, — поздоровалась Лина нежнее, чем обычно, и глаза ее затуманились.

Себастиан подавил в себе стон. Ситуация вышла из-под его контроля. Это уже произошло! — прозвучал в его голове насмешливый голос.

Боб окинул их проницательных взглядом.

— Мы сюда, приехали ради спортивного мероприятия, а не для романтических прогулок.

Себастиан хмыкнул. Похоже, этот наглый парень понятия не имеет о чувстве такта. Лина отвернулась, щеки ее вспыхнули.

— Ты что-то хочешь, Боб? — спросил Хоук.

— Всего лишь вышел посмотреть на озеро. Мы стартуем завтра утром. Проверим мастерство каждого участника, затем, после ланча, отправимся на реку. — Он бросил на Хоука многозначительный взгляд. — Все должны уметь сплавляться по реке.

Хоук готов был уверить его, что он умеет, но Лина опередила его:

— Если Себастиан еще не уверен в своих способностях, я останусь с ним днем на озере.

Боб нахмурился.

— Это не совсем подходящее занятие для тебя, детка. Пусть лучше с ним останется кто-нибудь из более опытных каякеров.

На лице Лины появилось уже знакомое Хоуку упрямое выражение.

— Перестань, Боб. Я пригласила Себастиана в эту поездку. И если обещала научить его управлять каяком, то сделаю это.

Хоуку пригодился его предыдущий опыт плавания на каноэ. Кроме того, Лина оказалась хорошим учителем, хотя пару раз он все же свалился в воду..

Они позавтракали все вместе в самой большой комнате домика. Лина была оживлена, все время хвалила его способности, а также технику других участников. Вдвоем со студенткой, Куклой Барби, они наперебой стали рассказывать о всяких экстремальных случаях, произошедших с ними на воде. Однажды Лина чуть не утонула. Ее одноклассница, с которой они учились вместе в средней школе, ударилась головой и, потеряв сознание, упала в бурлящую воду. Лина бросилась за ней.

Обе девочки чуть не утонули, но Лине удалось выбраться на берег и вытащить свою подругу.

Когда Лина рассказывала эту историю, Хоук ощутил неожиданное, незнакомое, совершенно иррациональное чувство страха. И этот страх не исчез, когда Лина широко открытыми, полными интереса глазами уставилась на Куклу Барби, начавшую рассказывать свою экстремальную историю. Черт возьми… Если семья Лины не предпримет срочные меры, юная принцесса убьет себя в поисках приключений.

Ей нужен муж, чтобы присматривать за ней.

Беспричинный яростный гнев охватил вдруг Хоука, когда он подумал о том, что этим мужчиной-защитником будет кто-то другой. Он зримо представил себе Лину в объятиях какого-то безликого мужчины, и его охватило чувство, которое он отказался анализировать.